Горят бадаевские склады,
Район Московский весь в дыму.
Начало вражеской блокады,
Наш Питер превращён в тюрьму.

Спешат пожарные машины
На Киевскую в грозный час,
Им не впервой, они тушили
Дома, куда попал фугас.

-Сейчас мы размотаем шланги,
Натянем шлемы, как броню...
Энкавэдэшные фаланги
Им преградили путь к огню.

Не велено тушить и - баста!-
Высокий объявляет чин.
Горящий сахар, будто паста,
Асфальт дорожный намочил.

Твердят народу: -Диверсанта
Гестапо подослало к нам.
Сожгли запасы провианта.
     Сто двадцать пять блокадных грамм
Вам в магазине выбъет касса.
Не унывайте, с нами - Вождь...
А город ломится от мяса,
Картофеля, едрёна вошь!

В амбарах тайных и в подвалах
Крупа и хлеб, мука, пшено.
Но вождь сказал: -Народа мало
Остаться в городе должно.

Когда туда ворвётся фюрер,
Пусть он их кормит, но без нас.
А фюрер хитро глаз прищурил:
-Пусть Ленинград Иосиф сдаст

Без боя, чтоб не рушить зданий,
Мостов, музеев и дворцов.
Полна блокада ожиданий
И новых тысяч мертвецов...

Подсчитываем мы сегодня
Итог тех дней девятисот:
Убитых Сталиным голодных,
Спасённых Гитлером красот.