Перестройку дачи Коноваловы затеяли как раз в то лето, когда родился Васёк.
Точнее, появление этого маленького чудовища ожидалось с секунды на секунду, и потому Машка-мамашка сидела в городе, не унося брыкающийся и ходящий ходуном живот далеко от телефона с ноль-три.
Светлана Игоревна, бабушка в ближайшей экстраполяции, ходила за невесткой по пятам, научно контролируя процессы: дозированно, сверяясь с литературой, вводила в Машкин пузатый организм калории, микроэлементы и витамины, выгуливала его, облучая солнечным ультрафиолетом и ингалируя послегрозовым озоном. Кажется, даже классической музыкой обрабатывала, Бетховеном и Вивальди, не менее раза в сутки.
Словом, Машке я не завидовала.
Надвигающийся демографический кризис мобилизовал Коноваловское семейство заняться, наконец, давно запланированным расширением дачных площадей.
Садовый участок семья получила давно, в мирные, социалистические годы, когда Светлана Игоревна и Сергей Юрьевич были еще Светиком и Серегой, а Машкин будущий супруг ходил в детсад "Колокольчик", пел там про "картошку-тошку-тошку" и тщетно пытался уклоняться от обязательного рыбьего жира.
Тогда казалось, что главное - комплект солнца-речки-леса, жить можно в палатке, и домушка на две раскладушки поначалу даже смущала своей барской, неприличной роскошью.
Поначалу.
Через год увеличили кухню. Потом оказалось, что Андрюша подрос, а родители как-то еще не состарились, и стало понятно, что нужна вторая спальня. Потом пристроили прихожую. Потом еще раз увеличили кухню, превратив ее в столовую. Потом...
А надо сказать, что те времена застойные, теперь почти былинные, стройматериалы добывали, как алмазы из кимберлитовой трубки - и потому в ход шло все: от старых ящиков до пришедшей в негодность мебели.
В результате дача напоминала комплект плохо подогнанных друг к другу спичечных коробков: разновысокая, разнофактурная, с разномастными окнами и косым крылечком.
При этом замечательная постройка уже занимала пол-участка, и расширять эту хоромину можно было только ввысь. Что, впрочем, неудивительно при площади земельного надела в три сотки. О чем думали господа наверху, когда нарезали этакие клочки? Не дай бог, профессура будет растить картоху не только для собственного прокорма, но и на продажу? Академик, торгующий бульбой на рынке - какой конфуз для развитого социализма...
И вот вязким, неподвижным июльским вечером в дачный кооператив "Физик-теоретик-75" съехались все мужчины семьи Коноваловых.
В количестве четырех штук.
А именно - сам Сергей Юрьевич при профессорской бородке и спадающих очках.
Андрей Сергеич, Машкин муж, ростом в два метра, что архиважно при обшивке потолков.
Два его двоюродных братца - Петюня, тоже физик-теоретик, но больше - бард и байдарочник, этот привез с собой гитару и рюкзак пива. И Олег, личность серьезная и рукастая, в багаже которого погромыхивали всяческие инструменты, в том числе хитрый и чрезвычайно тяжелый рубанок.
Меня же к этой компании приставили в качестве кухарки и прислуги за всё.
В первый вечер, конечно же, ничего не строили. Нанизали шашлычок, выпили "за встречу", "за удачу", "за Манюху", "за женщин" и особо - "за отсутствие наличия дождя", залакировали выпитое петюниным пивом и под нестройное "окрасился месяц багрянцем..." разошлись баиньки, договорившись непременно, стопроцентно, железобетонно встать на зорьке, з петухами.
Зорька оказалась у всех разная.
Меня снесло с кровати часов в пять, накормить четырех человек завтраком - это вам не шутка. Тем более что мой опыт по откорму мужиков ограничивался Редом (Редриком Шухартом, если точно), господином, конечно, умнейшим, кровей дворянских, но в еде довольно непривередливым.
К шести утра от липких простыней и раскаленных подушек оторвались Олег и Сергей Юрьевич. Наскоро срубали макароны по-флотски. И начали бегать вокруг дачи, растягивая рулетку то по вертикали, то по горизонтали и что-то наперебой карябая на клочках бумаги.
Ред изо всех сил помогал: скакал, пытаясь зацапать пастью ленту рулетки, тырил записи и карандаши и потом дразнился ими с безопасного расстояния.
Было очевидно, что прежде, чем разбирать старую крышу, нужно тщательно подготовиться к работе: напилить то, что можно предварительно напилить, сколотить всё, что можно сколотить заранее, чтобы в незащищенном обескрышенном состоянии домик стоял как можно меньше.
Список на листках у Сергея Юрьича уже состоял из восемнадцати пунктов, а дотошный Олег все диктовал: "Нарезать квадратики из старого линолеума: будем использовать как прокладки при креплении шифера. Дальше. Какой там пункт? Двадцатый? Угу. Значит, двадцать: подготовить рубероид и полиэтилен на случай дождя..."
Часов в девять, скребя кучерявую бороду и драматически зевая, на солнышко выбрался Петюня. И тут же был отослан в город, так как выяснилось, что - естественно! - нет как раз тех гвоздей, которые нужнее всего.
К десяти часам, когда солнце уже пекло немилосердно, процесс планирования был окончен. Число намеченных мероприятий подвалило к пятидесяти. Олег с Сергеем Юрьичем утирали пот, просматривали записи, кивали - с таким удовлетворенным видом, словно большая часть работы сделана и остались так, несущественные мелочи.
Можно было переходить к непосредственно пилам и молоткам, но перед этим решили сгонять до речки.
Очередной раз попробовали разбудить Андрея, услышали нечто среднее между "щща встаю" и "пошли вы на", закрыли дом и ушли.
Э-эх...
Рассказать вам, как купаются на Волге, да на песчаном плесе, на мелководье? Да в июльскую чумовую жару, когда в реку хочется накидать кубиков льда из всех холодильников мира? Да с одурелым от счастья полугодовалым щеном, впервые увидевшим столько воды?
Нет.
Не буду я об этом рассказывать, иначе у вас скиснут лица от зависти, да и сама я впаду в безнадежную ностальгию - ибо нет уже того пляжа, есть каменный забор, глухой и давящий, а за ним виднеется самодовольный мухомор новорусского особняка.
Многого уже нет.
Проехали.
О чем мы говорили, возвращаясь с речки? О чем-то ведь говорили... не вспомню. Память сохранила только момент шока - когда Олег взвыл на зависть Тразану и побежал вперед, а Сергей Юрьевич замер на полушаге и схватился за сердце.
Мы с Редом забуксовали: пес рвался вслед за Олегом, а я, недоуменно блея "что случи... что тако... Сергей Ю... вам пло...?", топталась на месте.
Наконец я догадалась проследить за взглядом Сергея Юрьевича, туда, где над кронами яблонь виднелась крыша дачи. А на крыше...
На крыше Андрей снимал шифер.
- А чего тянуть? - отругивался он позже, - За целое утро ничего не сделано! Все купаются, развлекаются, а дела-то стоят, время уходит!
- Андрей, но нам же пока нечем закрывать дом, ничего же не готово, неужели ты не понимаешь? - стонал напившийся корвалола Сергей Юрьич.
О существовании Олега напоминал только звук рубанка: он ушел "дабы не пролить чьей-то бесполезной крови".
К обеду приехал Петюня, и выяснилось, что гвозди он оставил в гараже, а привез только ящик пива. И замечательную воблу, нет, вы посмотрите какую воблу! Янтарь, янтарь, а не рыба!
К счастью, корвалола было много.
А в третьем часу ночи на мою раскладушку закапало с потолка, получите и распишитесь: величественный, монолитный, неодолимый летний ливень. Теплая водяная стена с хохотом навалилась на нашу дырявую крышу, радостно устремляя струйки и потоки в самые уязвимые места. Единственным фантастическим исключением было лежбище Андрея. Он так и проспал всю суету с тряпками, ведрами и кастрюлями, сладко и невинно продрых, и поутру с недоумением всматривался в наши злые сонные лица.
Следующие три дня прошли как в тумане.
Были нескончаемые тарелки, стаканы, ложки и ужасные алюминиевые кастрюли с чем-то пригоревшим, неотскребаемым, гадко и остро пахнущим. Был стук молотков в пять утра и чуть позже - непечатно ругающиеся соседи. Было много песен по вечерам и звезды величиной с кулак прямо над носом. Был Ред, сожравший записки с расчетами. Был Петюня, наступивший на гвоздь и потому скорбно пролежавший два дня в тенечке. С гитарой и пивом, само собой. Были стропила, шифер, занозы и потерянный безвозвратно прибор под названием уровень.
И был звонок из города.
Вечером, почти ночью, уже после ужина. Звонок. Колокольный звон. Набат. Выстрел Авроры.
Роддом Љ 4, три восемьсот, пятьдесят четыре сантиметра. Васька.
Рассказать вам, как я везла собаку и поющих во весь голос "Мы красные кавалеристы! И! Про! Нас!" мужиков мимо поста ГАИ? И какое печальное лицо было у инспектора, когда выяснилось, что права и документы меня в порядке, а сама я трезва аки стекло?
А про танец маленьких лебедей (лебедь бородатый, лебедь хромой, двухметровый лебедь и лебедь лысый) под окнами роддома?
Нет. Не буду я об этом рассказывать. Только улыбнусь глупо, вспоминая.
Есть вещи, которые фиг расскажешь, товарищи...