Аннотация: Новые приключения потомственной ведьмы Василия и его друзей.
Ирина Вильк
"Бабкино наследство 2. Ферно"
Санкт-Петербург
2017 г.
***
"Василий"
Давайте знакомиться. Меня зовут Василий. И я попаданец. Один мой знакомый очень не любит это слово. Наверное, потому, что он бизнесмен. Это слово напоминает ему о неудачных сделках.
Сейчас я мысленно представил себе кружок из стульев, на которых сидят такие же, как я, в костюмах разных исторических эпох, внимательно, с сочувствием, слушают меня, радостно аплодируют и ждут своей очереди высказаться.
В этом я весь. У меня очень богатая фантазия, прадед волшебник, замечательные друзья, невеста ведьма, в прямом смысле, конечно. Сам я учусь волшебству, летаю на метле и жду новых приключений.
А вот в вкратце то, что я мог бы рассказать своим приятелям попаданцам, сидящим кружком вокруг меня.
Моя бабушка, деревенская знахарка, перед своей смертью поцеловала единственного своего внука в лоб, тем самым передав ему, т.е. мне, дар потомственной ведьмы. Не совсем стандартная ситуация. Обычно такой дар передается по женской линии. Но, поскольку у меня нет сестры, ведьмой пришлось стать мне. Нет, я не жалуюсь. Но, приняв наследство, в виде способностей ведьмы, бабушкиных записей, сушеных трав, баночек и скляночек с микстурами, отварами, сушеными пауками, жабами и прочими тварями, я не понимал, что со всем этим делать. Я не знал, чем занимаются современные ведьмы. Лечат чирьи и бородавки? Мне не очень-то хотелось тратить на это свою жизнь. Я жаждал приключений, мечтал стать волшебником, поэтому в поисках учителя, попал в параллельный сказочный мир вместе с домовым Еремой и двумя братками Вованом и Димоном. Их босс скупал все дома в деревне, в расчете на создание поля для гольфа. Их кулаки были размером с их головы, а на их "бычьих" шеях висели толстенные золотые цепи. Правда, в отличие от своих собратьев из девяностых, малиновых пиджаков они не носили. Потом, позже, съев с ними ну-у-у, почти, пуд пресловутой соли, мы стали хорошими друзьями.
В волшебном мире я получил все то, чего так желал. Любимую, друзей, прадеда и много веселых приключений. А еще - костюм супермена.
О! Это очень интересная история. Один джинн по имени Апельсинчик, за оказанную ему любезность, с моей стороны, по освобождению из о-о-очень долгого бутылочного заключения, подарил мне сине-красный костюм супермена с большой буквой "S" на груди. Не какой-то там карнавальный костюмчик, в которых "ботаны" обычно ходят на Комиккон, а самый настоящий криптонианский костюм супермена.
Но, какое же это упоение - полет, без каких-либо приспособлений, на сумасшедшей скорости, и даже в космосе. А стрельба лучами из глаз... это, что-то. Полный восторг. Необыкновенные ощущения.
О чем это я? Опять увлекся. Так вот! В любом мире хватает злодеев, но в сказочном, они еще и настырные. Стоит наказать одного, тут же появляется другой. Это и стало нашим основным занятием. В смысле: борьба со злодеями.
Был среди них опальный маг, жаждущий стать Богом, диктатор, ищущий бессмертия и, пришельцы, вооруженные до зубов, рискнувшие противостоять магии.
Последние, перед тем, как были нейтрализованы, успели оставить в нашем мире страшный сюрприз, о котором, правда и сами не подозревали. Мы, кстати, пока тоже.
***
"Виктория"
Ночь на Ивана Купалы была тихой и беззвездной. Черное небо затянули тучи. Отсутствие Луны позволяло нечисти разных рангов и размеров незаметно совершать свои крупные и мелкие пакости по охране цветка папоротника, скорое появление которого с нетерпением ожидало достаточно большое количество охотников до кладов, чудес и приключений. Однако некоторым из них было чихать на эти крупные и мелкие пакости, поскольку сами они принадлежали к касте реликтовых существ, в просторечии называемых нечистью.
- Я вижу его! Вижу, Ваше Высочество! - "громко" зашептал бесенок Витас, стараясь не упасть с дерева, балансируя хвостом. Бедняга, как же ему должно быть неудобно, с копытами на дереве. Хотя может именно за этим, (как балансир) и даны чертям хвосты? - Он там! (Это он про цветок), - чертенок указывал в ту сторону, где угадывалось легкое свечение. - Метров двадцать, а Ваши няньки -- там, - указующий перст чертенка сдвинулся немного в сторону. - Мы должны торопиться.
- Витас, - строго зашептала Виктория, - что ты говоришь? Не няньки, а телохранители. Еще услышат. Обидятся! Белла, придумай, что-нибудь. Задержи их. Напусти туману или еще чего. Прикрой нас. Мне нужен этот цветок, а телохранители мои просто одержимы желанием найти его. Мешаются под ногами. Мы должны их опередить, или хотя бы остудить их запал.
- Туман, пожалуй, я смогу. Спрячемся, - задумчиво прошептала Белла, - но, что делать с их одержимостью? Может чем-нибудь напугать? Да, разве таких напугаешь?
- Есть идея, - Витас, спустился с дерева, не став, однако, при этом человеком, наверно потому, что не взял палку. Шутка! Но ведь идея у него все-таки появилась! Бесенок достал из кармана небольшой серебряный пузырек и протянул его ведьмочке.
- Что это? - Белла рассматривала серебряные узоры, пытаясь увидеть какую-нибудь надпись. Ничего не найдя, потрясла бутылочку.
- Осторожно! Внутри -- "вселенская грусть-тоска", - зашептал Витас. - У брата выменял на пузырек с горным воздухом. Ты его, того... как гранату.
- Как, что? - переспросила ведьмочка, уже с опаской глядя на бутылочку.
- Гм. Швыряй ее, в общем, в их сторону и ложись, - давал инструкции бесенок, - а Вы, Ваше Высочество, затыкайте уши и вперед, за цветком.
- Я, что оглохнуть могу? - испугалась Виктория.
- Оглохнуть -- нет. "Вселенская грусть-тоска" действует на более тонком уровне. На уровне психики и подсознания. В общем, не будет никакой радости, счастья или позитива. Все высосет, подчистую. Слух, конечно, не потеряете, а вот эмоциональную стабильность можете.
- Чего? - совсем не по-королевски, т.е. не по-принцесовски спросила Виктория, ожидая пояснений.
- Не берите в голову, Ваше Высочество. Долго рассказывать. Потом, как-нибудь. Затыкайте уши. - Витас поднял две еловые шишки, покрутил их в руках, глядя поочередно, то на маленькие ушки Виктории, то на шишки в своих руках и сказал, - Белла, дай принцессе платок.
- А в том пузырьке правда был горный воздух? - вдруг спросила принцесса, повязывая платок.
- Хи-хи-хи, думаю, никто никогда этого уже не узнает, - ответил ей Витас и, согнувшись, дабы не быть увиденным конкурентами, двинулся в сторону расцветшего папоротника, увлекая за собой остальных. А "вселенская грусть тоска", вырвавшаяся на волю из "гранаты", пущенной рукой ведьмочки в сторону компании, состоящей из двух нянек-телохранителей и одного ученика волшебника, уже начала высасывать из них счастье, радость и позитив.
***
"Художник"
Александр вытер руки о тряпку, положил кисти, сделал несколько шагов назад и критически оглядел свое творение. От созерцания оного он не получил удовлетворения. Нет, с техникой все было в порядке. Мазки, свет и все такое. Но, разве это главное в живописи?
"Эмоции! Где эмоции?" - спросил он себя, - "Ну, хоть какие-нибудь! Я не прошу восхищения. Хотя бы удивление. Где оно? Бездарность!" - отчаянно ругал он себя, как самый жестокий критик. - "Ты маляр! Штукатур! Это, что? Доярка в желтом платке? Названьице еще то! Хотя, эту мазню по-другому и не назовешь".
Александр вспомнил свои впечатления от последней картины своего приятеля, Аркадия Фихмана, которой тот хвастался неделю назад. И правильно хвастался. Картина была достойна любого музея мира. И как бы он не завидовал Аркадию, по-хорошему, конечно, Александр не мог не признать этого.
"Ну почему? Почему я так не могу?" - спрашивал он себя, - "Чего мне не хватает? Почему в моих полотнах нет... нет чего-то такого, что проникает в сердце человека, задевая потаенные струны его души? Какого-то внутреннего света, что ли? Может потому, что во мне его нет? Это приговор? Или еще не все потеряно? Да, нет же. Он есть. Свет мой. Точно. Я же его вижу. Просто он глубоко. Очень. Ага!" - художник мысленно ухмыльнулся - "Так глубоко, что никак не вырвется".
Раздался телефонный звонок, оторвав художника от самокопания. Александр обернулся, помедлил в нерешительности: отвечать? Он не любил, когда его беспокоили во время работы.
- Алло, - с раздражением сказал он в трубку телефона.
- Шурик, это ты? - услышал он голос Аркадия. Легок на помине. - Работаешь?
- Я же просил тебя не называть меня так, Аркадий, - ответил художник, - меня зовут Александр. В крайнем случае - Алекс. Что это за Шурик? Откуда он взялся?
- Шурик, между прочим, уменьшительно ласкательное от Александра, - возразил из трубки приятель.
- Уменьшительно может быть, - ответил Александр, - но ласкательное... Это вряд ли! И как, вообще, Александр мог превратиться в Шурика?
- О-о-о! Я тебе расскажу! Это произошло постепенно! - продолжал из трубки голос Аркадия, - Сначала Александр был маленьким и поэтому был Алексашкой. Потом, когда мама звала, заигравшегося во дворе, маленького Алексашку на обед, он стал Сашкой. Так было проще и короче кричать. Потом у маленького Саши появился братик и, чтобы Александр не ощущал себя нелюбимым сыном, его стали называть ласково: Сашулей. Но из-за его младшего братика, которому никак не удавалось правильно произнести имя старшего брата, наш Сашуля стал Шулей. В дальнейшем, из-за неблагозвучности этого имени, он был переименован в Шуру, от которого, в свою очередь, и появилось уменьшительно ласкательное - Шурик.
Александр рассмеялся. Все его раздражение куда-то улетучилось.
- Ладно, теоретик, рассказывай, зачем звонишь?
- Пожаловаться хотел. У меня с выставкой опять не получается, - сказал Аркаша. - Эти старые маразматики из союза художников сказали, что тематика моих картин не соответствует духу эпохи и политике партии.
- Естественно! Ведь у тебя в картинах все больше любовь! - сострил Александр. - Да еще и плотская, а не к партии и правительству!
- А у тебя, как дела, партиец хренов? - почти разозлился Аркадий. - Дай угадаю! Доярку малюешь? Я отказался от этого заказа! Платочек желтенький? Твой любимый цвет! Подожди, не бросай трубку. Ты же знаешь, я тебя люблю, Шурик. В конце концов, у каждого свой путь в искусстве, да и в жизни тоже. Как твои головные боли? Все мучают? Галлюцинации повторялись? Малецкий в командировку едет в следующем месяце, не то в ГДР, не то в Венгрию. Может таблеточки какие?
- Сам разберусь. Говори, зачем отрываешь меня от моего пути и отвали, - все-таки обиделся Александр.
- Завтра похороны "Зайчика". Все наши собираются утром у его матери. Придешь? - уже совсем другим тоном спросил Аркадий.
- Приду, - ответил Александр, - конечно. - И после небольшой паузы продолжил, - зачем же он столько пил?
- Зайцев все музу свою ловил, - ответил Аркадий, - вдохновения искал. Да, что ты не знаешь, как это бывает? Вот и перестарался. "Ловилка" не выдержала! Может в следующей жизни ему повезет больше и с музой и с головой?
- Странный ты, Аркаша! - сказал Александр. - Впрочем, как и картины и речи твои! Сам где вдохновения ищешь?
- Мне тут один рецептик дали, - загадочно ответил приятель, - растут в области, в лесах среди густых елок, маленькие такие...
- Можешь не продолжать, - перебил его Александр, - до завтра.
Он положил трубку и задумался: "Где же ты заблудилась, моя муза? Где? Где? Ушла к Александру! А ты - Шурик!" Он посмотрел на доярку в желтом платке, вздохнул и взял кисти.
***
"Уран"
История -- наука, которая очень неохотно выдает свои секреты. Уран обожал тайны и поэтому изучал историю, а вместе с ней магию, алхимию, оккультизм и философию. Сейчас он, благоговейно переворачивая и, с нежностью поглаживая, страницы старинной книги по оккультизму, силился понять, почему до сих пор никто так и не смог предъявить никаких, сколь-нибудь значимых, доказательств существования и возможностей философского камня. Это сделает он. Таково его предназначение, его место в истории, науке и магии. Он был уверен в этом. Уран решил, что создаст новую, свою магию. Новые ритуалы, обряды и заклинания.
Он возьмет все самое лучшее из разных культов, создаст свою школу, религию, партию, заручится поддержкой своих учеников и последователей, станет великим и могущественным властелином, диктатором и захватит власть во всем мире. Он представлял себе толпы своих подданных, поклонников, почитателей и последователей, единственной целью которых будет желание отдать свою жизнь на благо обожаемого властелина. И он, конечно же, снизойдет до них и примет эту жертву.
Что ж, программа максимум разработана, осталось заняться программой минимум.
Уран построил объемную пентаграмму из вертикальных зеркал. По углам - свечи, а в середине - нарисованный мелом оберегающий круг. Усевшись в него, обложенный книгами по оккультизму и магии, в рубахе, расписанной рунами, со связкой крысиных хвостов в левой руке, с закрытыми глазами, Уран завывал какие-то мантры.
Огромное количество отражений историка смотрели друг на друга из разных граней зеркальной пентаграммы, повторяя все его движения. Но по мере увеличения темпа завываний Урана, изменения их ритма, вибраций, интонаций и тембра его голоса, картинка в зазеркалье менялась. Отражения Урана теряли синхронность в движениях, создавая хаос. Если бы историк не был так занят чтением своих мантр, то непременно заметил бы, что среди его многочисленных отражений появились очень странные, даже страшные существа, которые шагнули из зазеркалья и прильнули к невидимой преграде защитного круга, пытаясь проникнуть за нее. Закончив чтение, Уран открыл глаза и сразу же снова закрыл их, упав в обморок от одного только вида жутких демонов, беснующихся за невидимой преградой. Именно это спасло его от эстетического шока, а также зубов, клыков, когтей и, может даже, ядовитой слюны этих монстров, так опрометчиво им вызванных. Поскольку его "обморочное" тело, падая, разрушило зеркальную конструкцию, все демоны убрались обратно туда, откуда вытащил их наш изобретатель ритуалов.
Однако это происшествие не отбило у историка желания заниматься магическими практиками, и он начал тренировать свое эстетическое восприятие. В ход пошли комиксы, фильмы ужасов и даже старинные магические книги. Там тоже были страшные иллюстрации.
***
"Лысая Гора"
На столе стояли кувшины с холодным квасом и пивом, еда на любой вкус, от сухарей до черной икры, и огромный сверкающий самовар, в котором отражались наши красные распаренные физиономии.
- Мальчишник, Ваше Величество, это последний отрыв, - сказал Вован и мечтательно закрыл глаза, вспоминая последний такой отрыв, после которого утром, очухавшись в местном отделении, тогда еще милиции, делясь яркими впечатлениями с сокамерниками и молодым лейтенантом, дежурившим по ту сторону "обезьянника", увлекшись, они едва не опоздали на саму церемонию предстоявшего бракосочетания.
Обстановка чаепития в баньке Еремы, где Его Величество любил проводить банные дни, располагала к неформальной дружеской беседе. Как говорится: "В бане все равны!"
- Последний, что? - переспросил король, возвращая Вована из воспоминаний.
- Последний отрыв! - продолжал уже Димон, наливая себе квасу из запотевшего кувшина. - Ну, посудите сами, Ваше Величество, семейная жизнь -- это порядок, правильное поведение без сомнений и левых мыслей. И это на всю оставшуюся жизнь! - Димон сделал торжественную паузу и добавил, - поэтому -- последний отрыв. Самый последний отрыв!
После некоторой паузы (каждый задумался о своем) король произнес:
- И где же в вашем мире принято отрываться перед неизбежным?
- Как правило - в разных злачных местах, - ответил Димон.
- Например, в ночном клубе, - продолжил за приятеля Вован, - помню один такой под названием: "Плесень". Еще то, злачное местечко, я вам скажу. Там была такая...
- Пле-е-есень, - протянул Георг, пытаясь представить себе место с таким названием, помотал головой, стряхивая ужасы, которые рисовало ему его воображение, и сказал, - самое злачное место в нашем государстве, которое Мы знаем -- это харчевня дядюшки Вокатуса, - Георг покачал головой. - Наше упущение! Можно, конечно..., - продолжил, было, король, но представив себе Гортензию: руки в боки, поднятая бровь, взгляд исподлобья с укором, добавил, - не успеем, однако.
- Значит, придется оторваться как-то по-другому! - я даже обрадовался. Просто не представлял себе Его Величество на танцполе, дергающимся под тяжелую музыку.
- Страйкбол! - выпалил Димон.
- Точно! Только где-нибудь на экстремальной планетке! - поддержал его Вован.
- Кишащей жуткими, страшными, кровожадными монстрами! - все больше распалялся Димон.
- Ага! С зубами и когтями! - при этих словах Вован "оскалился" и поднял руки со скрюченными пальцами.
Его Величество переводил взгляд с Димона на Вована и обратно, все больше возбуждаясь. Странное слово "страйкбол" немного пугало, однако Георг очень надеялся на то, что ему, наконец, удастся омыть кровью свой любимый меч. И, никакой Хортус ему не помешает!
- Может, придумаем, что-нибудь менее опасное? - Осторожно предложил я, подумав: "Не дай бог, что... достанется потом на орехи от Гортензии".
- Ну, если пострелять не хотите, - сникли братки, - есть еще Диснейленд, Монте-Карло, Лас-Вегас. Пойдет?
Опять незнакомые слова! Георг не знал кто такие эти Диснейленд и Ко, но он понял, что его возможность помахать мечом под угрозой, поэтому решил использовать власть и топнул ножкой. Пришлось подчиниться.
Мальчишник без выпивки, огромного торта со стриптизершей и пьяных друзей? Без утренней головной боли и ревности невесты? Адреналин вместо алкоголя? А почему бы и нет, в конце концов?
Где-то у Хортуса я видел подробный атлас параллельных миров с координатами дверей в те из них, которые не являются запретными. Но как выбрать самый безобидный?
Я представил себе автоматический модуль на гусеничном ходу, с видеокамерой на "макушке", отважно проникающий на вражескую территорию и, аккуратно отправляющий видеоотчеты обо всем увиденном. Но когда в моем воображении чья-то безжалостная, огромная, зубастая пасть в одну секунду превратила моего разведчика в груду покореженного металла, причем сразу ржавого, я прогнал это видение, потому, что следующим было бы - мое бездыханное тело в лапах монстра.
***
"Марго"
В королевском дворце, гостил весь цвет Лысой Горы: Элеонора, Марго, Ядвига Ласловна, Роза и Гала. В розовом будуаре женской половины дворца, Гортензия, как радушная хозяйка, угощала женщин божественными пирожными от нового кондитера, выписанного королем из-за границы. Подружки обсуждали вопросы моды, в том числе и свадебной. Непослушные волосы Марго никак не хотели укладываться в прическу. Она сама при этом, туго затянутая в корсет, едва могла вздохнуть, а камеристки Ее Величества приносили все новые наряды. Марго стоически терпела бесконечные переодевания (гардероб королевы был достаточно велик).
- Марго, поверь мне, платье невесты должно быть белым, пушистым и с огромным шлейфом, - уговаривала королева мою невесту.
- Да, девочка, - сказала Яга, - я, как эксперт в этом вопросе, могу тебя заверить, что модные тенденции этого сезона - объем, розочки, оборки и перья.
- Но из-за этих ваших тенденций я буду похожа на индюшку в клумбе с розочками, - возмутилась Марго.
- Почему же? - сдерживая улыбку, сказала Роза. - Ты будешь похожа на индюшку в фате, в клумбе с розочками. Я вообще не понимаю этой вашей тяги к кружевам и шелку. В моем мире невеста надевает камуфляж, тяжелые сапоги, а вместо букета бросает гранату. Взрыв от нее символизирует движение и обновление.
- Значит такой "букет" ловить не надо? - заинтересовалась Гортензия. - А, как же подружки невесты? Как узнать, кто из них следующей замуж выйдет?
- А, подружки невесты соревнуются в отжимании и прицельной стрельбе, развлекая этим гостей. Победительница имеет право выбрать себе возлюбленного среди дружков жениха, - ответила Роза, - никто не возражает, ведь завтра могут убить!
Все помолчали.
- Погоди-ка, Марго, - встрепенулась Яга, - где моя ступа? Кажется, я захватила пару номеров "Cosmopolitan". Как чувствовала...
Журналы нашлись на дне бабкиного летательного аппарата и на пару часов женщины с головой ушли в мир моды и гламура.
***
"Виктория"
Принцесса держала в руках красно-оранжевый, цветок папоротника, добытый ею и ее "бандой" в ночь на Ивана Купалы. Яркие, но холодные огоньки, будто живые, бегали по краю его лепестков, создавая вокруг цветка то свечение, которое и позволило найти его ночью в лесу. Перед Ее Высочеством лежала раскрытая книга, энциклопедия магических растений, позаимствованная у Элеоноры. Конечно, без спроса. Виктория, любуясь цветком, внимательно рассматривала каждый изгиб его лепестков, каждую линию узора, пытаясь понять, как и где прячется в этом, с виду, таком хрупком и прекрасном цветке та могущественная волшебная сила, о которой народ сложил столько легенд. Как ее оттуда достать? И, что теперь с ним делать?
- Похож, - Белла заглядывала в книгу через плечо принцессы.
- Конечно, похож, - сказал Витас, - знаете, кто эту книгу написал? Мой троюродный прапрадед. Цветок папоротника он, конечно, не сам нашел, а экспроприировал по случаю, и за отсутствием в связи с этим материальных проблем, решил заняться наукой. А заодно и просвещением, причем, в основном своей семьи. Так что эти картинки я уже видел. А Вы, Ваше Высочество, так и не решили, что у цветка попросить? Вот мой прадед, например, придумал. Дом, экипаж и много разных других материальных благ. Видели бы Вы его джакузи. Чего тут думать? Это же цветок папоротника! Он может все!
- И братика? - принцесса оторвалась от своего занятия и с интересом взглянула на бесенка.
- Гм-м! Ну, почти все, - смутился Витас.
- Ваше Высочество, - вступила в разговор Белла, - Вы теперь можете повелевать кладами. Только пожелайте, и все драгоценности этого мира будут в вашем распоряжении.
- Белла, во дворце, у моего батюшки этих драгоценностей..., - принцесса закатила глазки. - Придумайте что-нибудь повеселее.
- А, мне бабушка рассказывала, что тот, кто владеет цветком папоротника, может понимать язык животных, - после некоторой паузы таинственно заговорила Белла.
- И, что? - не поняла принцесса.
- Элеонора мышей боится. Смешно будет, - Белла захихикала, видимо представив себе, как верховная ведьма, подобрав юбки, с визгом запрыгивает на стул.
- Ага! Обхохочешься! Только смеяться будешь уже в теле жабы или паука, - остановил полет фантазии ведьмочки бесенок.
- Витас, а ты знаешь, что такое нефть? - вдруг сменила тему принцесса.
- Конечно! - пожал тот плечами, - Это, в основном, темно-коричневая, почти черная, тягучая и горючая жидкость, находящаяся глубоко в недрах земли. В Аду без нее никак. Там же сплошная техника. Нефть - это движение, а значит жизнь.
- Какая жизнь? - возразила Белла. - У вас же в Аду они покойники, да нежить.
- Вот-вот, все грешников у себя в преисподней мучаете? А как же сострадание? Человеколюбие? Гуманизм? - принцесса встала "руки в боки", совсем как ее венценосная мамочка.
- Так они же грешники, Ваше Высочество! Их при жизни предупреждали? Предупреждали! Понятно, что всегда хочется попробовать чего-то незаконного, аморального или вредного. Так ведь, как-то поаккуратней надо, посдержанней. Добропорядочным гражданам тоже неплохо живется, меду прочим.
- Так-то оно так, конечно! Но они ведь уже во всем раскаялись и за все заплатили муками своими. В течение вечности-то. Жалко их. Сам попробовал бы кипяточку! - возмущалась принцесса.
- Жалость - плохое чувство, Ваше Высочество, жалостью никогда никому ничем не поможешь, - покачал головой Витас. - Ну, хорошо, а нефть здесь причем?
- Просто, мне дядя Дима с дядей Вовой говорили, что в их мире нефть, газ, уголь, энергоносители в общем -- это богатство. Я ведь могу повелевать любыми богатствами? Так вот! Спрячу от всех вас этот клад, чтобы никому кроме меня в руки не давался, посмотрим, как вы грешников у себя в Аду мучить будете, - принцесса явно осталась при своем мнении - Страшно стало?
- Очень! - скептически ответил бесенок. Он слабо верил в такие возможности цветка.
***
"Уран"
В университетской анатомичке было тихо. Естественно. Ведь в это время кроме покойников там никого и не могло быть. Уран, включив свет, поежился. Здесь было прохладно. Он смотрел на голые пятки с бирками, выглядывающие испод простыней и тихонько произносил детскую считалочку:
- Раз, два, три, четыре, пять,
Я тебя иду искать.
Как найду тебя, беги:
Вырву печень и кишки.
При этом, на каждом слове он, как ребенок, который в компании друзей, собирающихся поиграть, выбирает "воду", указывая на каждый потенциальный объект выбора по кругу, переводил свой указательный палец с одного стола с мертвецом на другой. Произнеся последнее слово своей жуткой считалочки и, выбрав, наконец, "жертву", Уран сдернул простыню с трупа. Это был когда-то здоровый, т.е. огромный лысый дядька. Он уже послужил на благо науки, о чем говорили ровные, красивые стежки на его грудине.
Историк достал толстую старинную книгу о некромантии и начал приготовления к ритуалу. От страха, а может и уважения к смерти и магии, он вслух комментировал каждое свое действие, как будто разговаривая с трупом.
Только бы ничего не перепутать. Учитель говорил, что при проведении ритуала оживления очень важна каждая деталь, каждое слово, каждый жест, даже интонация. Надо успокоиться. Кругом же одни покойники. Они не встанут. Хотя, что это он? Ведь Уран здесь как раз за этим. Все. Пора. Пора оживлять этого Франкенштейна. Уран посмотрел на бирку, привязанную к его ноге. Только номер.
- Ну, вот. У тебя даже имени нет. Что ж, будешь Борисом. Мне всегда хотелось так назвать собаку, которую в детстве мне обещала, но так и не купила мама.
Историк, вспомнил все наставления учителя, нарисовал мелом круг на свободном месте, благо его в анатомичке хватало. Надо же было где-то топтаться, крепким нервами, студентам, заглядывающим через плечо преподавателя, и валяться в обмороке тем, кто послабее. Уран поставил в круг складной столик, положил на него толстую старинную книгу по некромантии, человеческий череп из своей коллекции, черную восковую свечу, перевязанную веревочкой, сплетенной из волос девственницы брюнетки, два флакона из черного хрусталя. Один с еще теплой кровью (естественно, взятой из собственного пальца, ну а откуда еще), а второй - с черной болотной водой. Есть небольшое такое на старинном кладбище, недалеко от университета. Уран не торопился. Впереди - целая ночь, а его руки пока предательски трясутся. Чтобы успокоиться и унять сердцебиение, историк стал изучать лицо Бориса. Оно показалось ему очень знакомым.
- Я тебя знаю! - обрадовался Уран. - Ты преподавал на моем курсе философию. Вот и отлично. Нам с тобой будет, о чем поговорить после удачного завершения ритуала.
Историк просто отказывался думать о возможной неудаче. Он, наконец, успокоился, зажег свечу, раскрыл книгу в нужном месте, перевернул череп, капнул в него по три капли крови и болотной водицы с кладбища и, четко проговаривая каждое слово, начал читать заклинание. Что бы ни собирался сделать с этим коктейлем историк, он этого не успел, потому что веки Бориса дрогнули. Уран от страха уронил череп, который с клацаньем покатился по полу анатомички.
Если сейчас этим все бы и закончилось, неудавшийся некромант, наверное, попытал бы счастье еще раз. Но, как в плохом фильме ужасов, заклинание, Ураном все же прочитанное, сработало, хотя и не совсем так, как он ожидал. Ведь ритуал не был окончен.
Почувствовав движение за своей спиной, историк медленно повернулся и понял, что некромант из него все же мог бы получиться. Комната заполнилась восставшими (по-другому не скажешь) голыми жертвами студенческой тяги к анатомии, и Уран очень сильно пожалел о том, что не удосужился узнать у своего учителя, как уложить поднятого им мертвеца, т.е. мертвецов обратно. Наконец восстал и Борис, замкнув кольцо из "Франкенштейнов" вокруг историка, и Уран начал молиться всем богам сразу.
Однако это ему мало помогло. Мертвецы тянули к нему свои синюшные руки с пришитыми пальцами и признаками начинающегося разложения. У некоторых из них не было глаз или ушей. Интересно, студенты пытались пришить или удалить эти части тела?
Урану стало жутко. Он, конечно, уже начал тренировать свое эстетическое восприятие, но его едва не вытошнило от вида кишок, вывалившихся из не зашитого живота одного из восставших. Похоже, свеженький был труп. Из последнего поступления. А еще один неуклюжий мертвец запутался в этих кишках и рухнул на пол, едва не уронив самого некроманта. Кольцо из университетских зомби начало сжиматься, когда историк, оглядываясь вокруг, лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Выходом оказалась пила для трепанации черепа, забытая на соседнем столе одним из нерадивых студентов. Историк, мысленно поблагодарив этого растяпу, схватил пилу и, включив ее, использовал почти по назначению. В разные углы анатомички полетели, отрезанные пилой, конечности мертвецов, не потерявшие, однако, при этом подвижности. Вскоре помещение заполнилось ползающими и прыгающими ногами, руками и головами. Сходство с частями тела монстра Франкенштейна было полным из-за грубых неумелых швов черными нитками. Уран даже почувствовал себя немного Виктором. Руки хватали историка за одежду, отрезанные ноги с помощью подножек (простите за тавтологию) пытались его уронить. Неужели он не замкнул меловой круг? Однако с этим некогда было разбираться. Он понял, что если упадет, то уже не сможет встать. Отрезанные руки переключились на инструменты, и когда Уран увидел в одной из них скальпель, он понял, что пора либо крошить их дальше, в фарш, например, либо разбить вон тот баллон со спиртом, стоящий на одной из полок, и уронить в образовавшуюся спиртовую лужу, горящую, черную свечу. Поразмыслив не более секунды, неудавшийся (хотя, похоже, наоборот) некромант одним точным сильным броском отправил пилу прямиком в баллон со спиртом. Увидев первый голубой язычок пламени и, не дожидаясь, пока огонь охватит все помещение анатомички, включая бодро ползающие части оживленных им тел, Уран, стремглав, бросился к выходу. Университетская пожарная система сработала правильно. Уже после того, как прыткие части тела ходячих мертвецов превратились в прах. Однако нескольким из них все же удалось избежать очищающего пламени. Говорят, что по коридорам университета до сих пор бродит пара отрезанных рук. Правда, они доставляют студентам и преподавателям не очень много хлопот, наверное, потому, что они обе левые.
***
"Художник"
Александр открыл глаза. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть картинку, которую увидел во сне и пытался не "отпустить". Он хотел запомнить ее в мельчайших деталях пока она еще не "растаяла". Александр зажмурился. Так было проще удержать ее в голове, как будто она "просачивалась" через приоткрытые глаза в реальный мир. Он встал и почти на ощупь отправился в мастерскую. Художник взял кисти и начал срисовывать свое видение, понемногу выпуская его из памяти, почти не открывая глаз, контролируя только цвет красок. Он потерял счет времени и был почти в трансе, когда работал. Положив последний мазок, Александр, отойдя на пару шагов от мольберта и, взглянув на свое творение, был озадачен. То, что сейчас вышло из-под его кистей, было ярким, светлым и прекрасным. Художник с интересом и волнением рассматривал, как положены мазки, как подобраны цвета и передан свет. У него и раньше были видения. Скорее галлюцинации. Посещающие его во время адских головных болей. Но это были темные, мрачные картины, всплывающие в его мозгу на границе яви и забытья. Пара полотен, навеянных этими видениями, уже стояло в самом дальнем углу мастерской. Художник не рискнул бы показать их никому. Они пугали даже его самого. Поэтому сейчас Александр, рассматривая мазки и линии, волшебным образом сложившиеся в нечто светлое, яркое, прекрасное и... такое чужое, думал: "Что это? Это я? Это мое? Не может быть!"
На холсте, на фоне заката, пролетая над водой, в окружении гор, огромный двухголовый дракон тащил за собой, парящий в облаках, средневековый замок с башенками, бойницами и флагами. Внизу на скале стояла маленькая девочка с платком в руке и махала дракону. Две его головы тянули в разные стороны. Может, поссорились? Закат играл желтыми, бордовыми и лиловыми красками. Ранее белые и пушистые, но сейчас, подсвеченные закатом облака обнимали летящий, замок. А в спокойных гладких водах озера проплывал его брат близнец. На лице девочки читался восторг и огромное желание полететь. Александр подумал, что только настоящий художник может достичь подобного эффекта. Он посмотрел на свои, испачканные красками, руки. Затем на полотно и наверх, рассчитывая увидеть, по меньшей мере, музу. Конечно, там никого не было. Ни виновника случившегося, ни свидетеля. Хотя нет, два свидетеля все же были. Парочка, сонно ползающих, мух по давно небеленому потолку. Но они ни за что не расскажут, что кто-то, не имеющий рук, просто захотел порисовать, и руками Александра сотворил это.
Художник почему-то разозлился:
"Ну, так забери ее! Я так не могу! Не умею!"
Александр швырнул кисти и вышел из мастерской.
***
"Уран"
Уран, любовно, почти с благоговением, погладил, пожелтевшие от времени, страницы старинной книги по оккультизму, на развороте с рецептом зелья повиновения. Аккуратно, пинцетом, взял из кучки, подготовленных по списку необходимых ингредиентов, что-то очень похожее на крысиные экскременты и бросил в кипящий на газовой горелке, котел. Чугунный котел достать было проще, чем эту газовую горелку. А уж о газовом баллоне и говорить нечего. В рецепте было сказано, что зелье нужно обязательно готовить на огне. А поскольку с костром в квартире могли возникнуть сложности, историку пришлось влезть в краеведческий музей. Не самому, конечно. Опыта взломщика у него было недостаточно, поэтому Уран послал вместо себя на дело, приобретенного на черном рынке, робота-вора. В обществе, где список запрещенных товаров, услуг и видов деятельности увеличивается с каждым днем, обязательно образуется стихийный черный рынок. Ассортимент товаров и услуг черного рынка прямо пропорционален количеству запретов и директив. Изобретательные отбросы общества, дефицит чего угодно и контрабанда позволили-таки Урану сделать еще один шаг к намеченной цели. Когда он станет диктатором и захватит власть во всем мире, он просто узаконит черные рынки и обложит их налогами.
Но он отвлекся. Что там дальше по списку? Толченый в каменной ступке коренной зуб вампира. Почему-то обязательно в каменной. Вот она. Тоже, кстати, из музея. Уран положил желтый зуб в ступку и взял тяжелый пестик. Даже сейчас он не был полностью уверен в этом ингредиенте. И хотя продавец демонстрировал ему огромное количество исторических документов в доказательство подлинности этого артефакта, Уран, вспомнив, сколько он за него заплатил, прослезился и с силой опустил пестик на драгоценный, в полном смысле этого слова, зуб.
На поприще некромантии историк вряд ли достигнет больших высот, как показала практика, поэтому он сейчас и готовит это зелье по старинному рецепту, решив попробовать себя в зельеварении. Если Уран не допустит никаких ошибок, действие полученного зелья, должно получиться сродни действию одного из непростительных заклятий: "Империус". Однако, остаются вопросы. На ком его испытать? Как его им напоить? Что велеть? И как быстро оно подействует? Но это потом. Для начала приготовим зелье.
Точнейшие лабораторные весы, ворованные ступка и горелка, целый список странных ингредиентов и старинная книга сделали свое дело. Зелье получилось прозрачным и без запаха. Проверять его на вкус новоявленный алхимик не решился, поэтому просто перелил его в, заранее приготовленный, пузырек, похожий на те, в которых были его кровь и болотная водица, и только тогда вспомнил, что так и не выбрал жертву для непростительного заклятия "Империус". Уран не хотел по-другому называть приготовленное им зелье. Он очень любил Гарри Поттера.
Жертва пришла сама. Когда в дверь его квартиры настойчиво позвонили, историк налил в стакан воды, добавил туда десять капель зелья, как предлагалось в рецепте, и открыл дверь. На пороге стояла его соседка. Милая бабулька, живущая в его доме.
- Ураша, - сказала она, - простите за беспокойство, вы не видели моего котика? С самого утра его ищу. Подевался куда-то. Голодный, наверное.
Ураша? Она назвала его Ураша? А котик - это тот огромный рыжий котяра, который постоянно гадит под дверьми его квартиры?
Старушка сунула историку в нос свою фотографию с котом на руках. Это подтолкнуло Урана к выбору. Несмотря на ее седины, из нее выйдет отличная жертва. Нет, ему не будет жаль ни этой милой старушки, ни его кота. Он представил себе ее тело, распластанное на асфальте под окнами его дома, лежащее в неестественной позе в луже крови, в обнимку с ее блохастым котом. Нет, общество не пострадает от ее ухода. Она уже давно напрасно коптит небеса. Пусть лучше принесет пользу науке.
- Выпейте воды, Афродита Николаевна, - с "ласковой" улыбкой, протягивая бабульке стакан "Империуса", сказал историк. - Успокойтесь. Вы на крыше искали? Я думаю, Ваш котик там.
Афродита Николаевна отпила из стакана и, послушно, направилась на крышу, провожаемая его взглядом.
Однако, Уран был не столь ужасен, как сам о себе хотел думать и, глядя на, смиренно поднимающуюся по лестнице, старушку, поняв, что зелье работает, позвонил в службу спасения.
***
"Лысая Гора"
- Выбрал я, вроде, подходящую дверку в самый тихий мир. Заметьте: говорю без кавычек. Самый спокойный мир из тех, которые предлагаются к посещению экстремалами, - объявил я "собранию" за столом в баньке Еремы в очередной банный день.
- И-и-и? - вопросительно протянул Димон.
- "Doom" отдыхает, - ответил я, оглядев присутствующих в надежде на то, что они передумают. - Может все-таки Диснейленд?
Его Величество, завернутый в простыню, беспокойно заерзал на стуле и огляделся в поисках своего меча. Последнее время он с ним не расставался. Георг, конечно, не знал где, как и почему отдыхает этот самый "Doom", но почувствовал, что возможности обагрить его меч вражеской кровью опять, что-то угрожает.
- "Doom" - это, конечно, хорошо, даже отлично, но у нас, если ты не забыл, полное отсутствие оружия. Даже дубин нет! - сказал Димон, поглядывая на короля, прижимающего к груди свой меч. - Мы же не можем с голыми пятками, то есть руками супротив монстров!
Вован поддакнул приятелю.
- Так в нашей оружейной на любой вкус найдется, - даже обрадовался Его Величество. Вскочил с лавки, потерял простыню. Пытаясь ее поднять, уронил меч. Хорошо - не порезался. Поднимая меч, уронил простыню.
Борьба Георга с простыней закончилась в пользу Георга, и Его Величество, усевшись обратно на лавку, продолжил, начатую было, фразу:
- Мечи да секиры, а хотите, так арбалеты да луки.
- Гм! Современный человек, - сказал Ерема, косясь на короля, - не очень-то приспособлен к ближнему бою на мечах, впрочем, как и на алебардах, и даже на палицах или, что там еще придумало средневековое воинство?
- Вот! Вот! Другое дело - пулемет, - подхватил Вован и с вызовом посмотрел на меня. - Но где же его взять в магическом мире? Может наколдовать?
Они хотят взять меня на "Слабо"? Не выйдет! Я напомнил этим доморощенным Мосиным-Калашниковым, что кто-то однажды уже пытался напугать врага секретным оружием собственного изготовления. И что?
В ответ, смутившись, и даже обидевшись, Вован парировал, что их пушки, может, и были не той системы, так ведь атака же планировалась психическая! Против монстров такое вряд ли покатит, за отсутствием у них воображения, так, что проблема с оружием все-таки остается.
- Вот! Вот! А, Командос за пушками сходил бы в магазин, - сказал его приятель. - Боюсь, только, на Терре таких магазинов нет.
- Опять наше упущение, - покачал головой Георг. - Хотя... Придворный наш умелец, кузнец и механик Кувалда (прозвище такое) может изготовить любое оружие. Пора, видимо, заняться перевооружением армии. Чертежи есть?
Ерема осуждающе покачал головой и пробурчал:
- Вы своими милитаристскими разговорами доведете Терру до гонки вооружений! Рано еще нашему миру вступать на этот путь.
Браткам стало стыдно. Но ненадолго.
- А у людей в черном арсенал был прямо в чужой квартире, помните? - упрямо продолжал Вован.
- Помним! А как же! Но, даже если мы найдем такую квартиру, - ответил Димон, - не думаешь ли ты, что при отсутствии сверкающей "забывалки" будет сложно договориться с хозяевами?
- Так надо его украсть! В смысле - оружие. Не забывалку. Хотя... - Вован задумался на минутку, помотал головой и продолжил. - Так вот. Оружие. Спереть, тиснуть, дернуть, - Вован все больше распалялся, - с какого-нибудь армейского склада.
- Когда я служил в армии..., - начал было фразу Димон
- Ты служил в армии? - искренне удивился Вован. - Кем, интересно? Кашеваром в стройбате? Хи-хи-хи.
- Каждый настоящий мужчина должен служить в армии, - строго сказал Ерема, - пусть хоть каптенармусом.
Из уст домового это звучало немного... странно. Каптенармусом? Сколько же ему лет?
- А Мы не служили в армии, - смущенно сказал Его Величество. - Мы ею командовали!
Все с уважением посмотрели на короля.
- Так вот, - невозмутимо продолжил браток, - когда я служил в армии, командование нашей части, за время моей службы, успело пропить почти половину вверенного нам арсенала.
- Ты думаешь, что до второй половины они еще не добрались? - Вован подался вперед.
- Думаю, что они успели расхолодить послужной состав настолько, что у нас есть шанс почти беспрепятственно проникнуть на их оружейный склад, - Димон потер руки.
- Если там еще хоть, что-то осталось, - ухмыльнулся его приятель. - Вася, перекинешь нас туда? Это на Кольском полуострове. Тебе координат хватит?
"Хватит! Авантюр с меня ваших хватит!" - подумал я и пошел в парную.
***
"Василий"
Каких мужчин любят женщины? Сильных? Мужественных? Романтичных? Или, чтобы все вместе? Здесь главное не переборщить! Я сильный. Не Иван Поддубный, конечно, но добавив немного сообразительности, которой у меня, надеюсь, в избытке и магии, смог бы, наверное, как он. Я мужественный! А, что? Знаете, какое мужество нужно, чтобы сделать предложение ведьме? Да еще такой прекрасной. Я романтичный? Ну, это мы сегодня и проверим.
Я готовился. Честно. В результате: на площадке одной из башен запретного замка стоит накрытый стол со свечами, которые постоянно задувает ветерок и бутылкой шампанского, нашедшейся в авоське домового.
Поломал же я голову над темой романтического свидания для Марго. Ну, подумайте сами, чем можно удивить ведьму в плане романтики? Если бы Марго жила в моем мире, в большом и шумном городе, встреча рассвета на смотровой площадке одной из башен запретного замка, была бы именно тем самым штрихом в отношениях, который, безусловно, добавляет романтики и является базисом будущих воспоминаний.
Но мне очень хотелось удивить мою любимую и поэтому, перед такой встречей рассвета, мы с Марго отправились в мой мир. Посидели в очередях в районной поликлинике, потолкались в транспорте и посетили распродажу. Уйма новых впечатлений была не только у Марго, но и у меня. Широко раскрытые от удивления глаза моей невесты доставили мне искреннее удовольствие. И вот, после всех этих впечатлений, мы с Марго, обнявшись, сидим на краю башни и смотрим на горизонт, в ожидании рассвета. Чем не романтика?
Повернув голову, я отрываю взгляд от начавшей розоветь полоски горизонта, вижу точеный профиль моей невесты и борюсь с желанием стиснуть ее в своих объятиях. Марго, видимо почувствовав мое настроение, тоже медленно поворачивает голову в мою сторону, и золотая искорка в ее глазах заставляет сладко заныть мое сердце. Она поправляет упрямый рыжий локон, все время падающий на ее лицо, лукаво улыбается, и я думаю, что, наверное, готов отдать половину жизни за эту улыбку. Я тянусь к Марго губами, в предвкушении поцелуя, как вдруг у ближайшего к нам дерева, одного из тех, которые успели вырасти на смотровой площадке за многие годы забвения, со страшным треском и криками: "Мать твою!", ломается толстенный сук, "доставив" к нам с Марго под ноги... правильно, Вована. Ну вот! Я так и знал, я догадывался, я подозревал, я боялся, что именно этим закончится мое, так тщательно спланированное, романтическое свидание. Ну, что с ними прикажете делать? Почему с ними? Да потому, что, судя по сочувствующему "аху", раздавшемуся откуда-то сверху, на соседнем дереве сидел Димон. И точно, лихорадочно вцепившись в свою опору, браток молился Богу, в надежде на спасение. Правильно выбранный, сук не дал ему упасть. Толстый и крепкий. Однако положение братка было не более завидным, чем у его приятеля. Поскольку самостоятельно спуститься Димон отказывался, а у нас было огромное желание оставить его там навсегда.
Вот так! Глядя то на Марго, то на Димона, оседлавшего сук, то на Вована, подпрыгивающего с, поднятой вверх, дубиной, видимо, пытающегося сбить ею приятеля с ветки, я думал: "Романтика! Кому-то это -- серенада под окном, пикник на пляже с белым песком и малиновым закатом, катание на дельфинах или имя любимой, написанное фейерверком в ночном небе. Для нас с Марго романтики без участия моих братков, похоже, не видать. Меня это не очень устраивает, поэтому в ближайшее время я намерен заняться их личной жизнью, иначе они будут активно заниматься моей".
***
"Уран"
Большую часть своего свободного времени Уран мечтал. Примерял на себя судьбы знаменитых личностей. В основном, не очень положительных. Узурпаторов, диктаторов, преступников. Разглядывая портрет одного из диктаторов прошлого, он всматривался в его глаза. Они ведь, как известно, являются зеркалом души. Глаза, как глаза. Взгляд жестковат. Непонятно только зачем ему такие дурацкие усики. Они совсем не сочетаются с его великими делами. Куда, только, смотрели его имиджмейкеры?
Историк с удовольствием обсудил бы с диктатором моду на растительность на лице на спиритическом сеансе, но, поскольку, одному проводить их было не безопасно, а друзей ему завести так и не удалось, Уран отказался от этой мысли.
К тому же, он был уверен, что спрашивать о такой ерунде, вызванного на спиритическом сеансе, духа не стоило.
Уран взял другую фотографию. Тоже очень кровавая личность. Круглое восточное лицо. Маленькие глазки смеются. Правда, не смотря на весь свой веселый нрав, он тоже плохо кончил. Тоже? Конечно. Рано или поздно они все плохо заканчивали. Ведь в конце каждой сказки зло обязательно наказывается. Но его кумиры? Им просто не повезло. Рядом с ними были не те люди. У них были бездарные советники. Вот если бы он... Если бы его... туда. Он переписал бы историю.
Уран веером разложил на столе фотографии. Вот они. Знаменитые злодеи прошлого. Его кумиры. Образцы для подражания. Он восторгался ими. Однако, его немного смущала мысль о том, что почти все эти темные личности умерли рано и насильственно. Историк не таким видел свой конец.
Он, человек умный, современный, вооруженный знаниями и диктаторским опытом властителей прошлого, обязательно создаст свою империю. Сильную и могущественную. Ведь в его арсенале еще и магия.
Уран взял в руки свою любимую книгу. Это были высказывания его кумиров. Книга была бумажной и очень ветхой. Ее уже очень давно не переиздавали. Она была запрещена к изучению современным обществом. Они думают, что такие запреты решают проблему? Ха! Раньше, например, знания передавали из уст в уста. И по дороге ничего не терялось. Наоборот, множилось. Обрастало дополнительными подробностями. Никакие запреты не могли помешать.
Историк осторожно перевернул страницу и прочитал:
"Лучше прожить один день львом, чем сто лет овцой".
Задумался: "Может быть. Но здесь возникает резонный вопрос: где сейчас шкура этого льва? Изрешеченная разъяренными овцами, висит вниз головой?!"
"Чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет", - читал он дальше.
"Пожалуй, с этим я соглашусь", - подумал Уран, - "Однако, аппетит аппетитом, но даже самая ненасытная утроба имеет предел. Ты ведь тоже не смог "съесть" все, чего тебе хотелось. А съеденное все равно не удержалось в утробе".
Историку нравилось читать эту книгу. Ему казалось, что таким образом он разговаривает со своими кумирами, дискутирует с ними, вернее, они с ним, как с равным.
"Изучать историю надо именно для того, чтобы уметь применить уроки ее к текущей современности".
Вот, вот! С этим Уран был абсолютно согласен. Только почему тогда никто не учится на чужих ошибках? Только на своих. А если своих еще не совершал, сначала повторяет чужие, а потом на них же не учится.
Сегодня ему хотелось закончить высказыванием Наполеона. Историк прочитал его вслух, смакуя каждое слово:
"Есть два рычага, которыми можно двигать людей - страх и личный интерес".
- Как это верно! - произнес Уран. - Как умно! Однако, почему такие умные мысли не могут никого спасти ни от сумы, ни от тюрьмы? Да потому, что никто не учиться на чужих ошибках.
Однажды, кто-то из его знакомых сказал, что такие разговоры с самим собой немного похожи на селфи. Может быть. Но Уран не отказался бы от фотографии с одним из своих кумиров.
Трель телефонного звонка оторвала историка от его размышлений. На экране появилось добродушное лицо соседа, живущего этажом ниже. Прежде чем включить обратную связь, Уран, отложил фотографии, лупу и пинцет, накрыл все это свежим новостным листком.
"Человечество до сих пор печатает новости в газете, пусть даже и пластиковой. Почему бы это? Ностальгия?" - подумалось ему.
- Привет Уран, что делаешь? - спросил его сосед. - Опять своих темных личностей изучаешь?
- Да, Боб, - немного раздраженно, от того, что его оторвали от важного дела, ответил Уран. - Это гораздо интереснее, чем играть в "Монополию" с твоими тупыми одноклассниками.
- И вовсе они не тупые, - обиделся сосед. - Среди них есть актеры, режиссер и даже искусствовед! Творческие люди!
- Конечно! Чем еще, кроме игры в "Монополию", заниматься бездельникам, пусть даже таким творческим, в обществе, где механизмы даже задницы им подтирают? - ответил Уран, - Может поискать музу в злодеях?
- Вот ты нам про них и расскажи, - улыбнулся с экрана Боб. - И про муз, и про злодеев. Бросай-ка лучше своих диктаторов. Заходи! У нас есть бутылочка отличного вина.
Ну почему он такой? Добренький и понимающий? Даже противно! Может его пригласить на сеанс спиритизма? Надо будет подумать на эту тему. Историк вздохнул, поднялся. Боб все равно ведь не отстанет. Придется идти.
***
"Лысая Гора"
Среда. Женский банный день. Чаепитие в баньке Еремы. Где же еще? Женщины вышли из парной, и расселись вокруг стола, на котором стоял горячий самовар, сушки, пряники и рахат-лукум.
- Девочки, - Ядвига Ласловна заговорщически зашептала, - я подслушала. Они собираются на мальчишник.
- Куда? - не поняла Марго. - Мальчишник? Это что еще такое?
- Своего рода проводы..., - начала было Ядвига Ласловна. Гала с Розой понимающе закивали головами. В их мире тоже были такие традиции.
- Проводы? Кто-то умер? - с беспокойством перебила Ягу Ее Величество.
- Умирает! Холостяцкая жизнь умирает. А пока она еще жива, мальчики идут на мальчишник. Символические проводы холостяцкой жизни, прощание со свободой.
- Как интересно! - воскликнула Марго. - Там проводятся какие-то особенные ритуалы? Вот бы взглянуть одним глазком!
- Подглядывать неприлично, - вставила Элеонора.
- Ну-у-у, - протянула Ядвига Ласловна, - там, в том мире, - Яга махнула рукой за левое плечо, - мальчишник -- это, как правило, ночной клуб, выпивка, стриптиз, - и, увидев непонимающий взгляд королевы, добавила, - срамные танцы.
- Стриптиз говоришь? - Гортензия поджала губы. - А девчатников в вашем мире, случайно, не бывает?
- Девичников? А как же! - с мстительной ухмылкой ответила Баба Яга. Ох, не в чести у нее мужской род! - Ваше Величество, зовите всех портних и белошвеек. Обновим гардероб. Знаю я одну дверку...