"Что скажут, как оценят?" - это всегда есть. И: "Как бы кому неудобно не сделать".
На повестке неудовольствие и прочие обвинения, мягкие - "странный какой-то" - и не очень - к примеру, хула и презрение.
В общем-то, каждый в отдельности мне не страшен и в каждом - или почти в каждом - есть что-то и помимо пугающего меня. Но пугающее отпечатано на всех, причем на самом видном месте, а остальное подспудно обитает, различно, нелегально.
__
Как все меняется. Утром депрессия до боли, а через час уже подъем. Что произошло? Какой механизм сработал?
А вчера вроде бы весь день было одно.
__
То, что тебя сводит с ума - вот жизнь, и тут не до записей; то, что подспудно, не вырываясь, живет, потому как в основе оно - вот суть. А если записываешь, то уже производишь какой-то товар.
Что вторично, то - тень.
__
Все одновременно и да, и нет - например, дни похожи и не похожи.
В человеке разделения света от тьмы, тверди от хляби как бы и нет. По крайней мере, прежние разделения не удовлетворяют уже.
А как громко они говорят...
Главное для меня - это мгновенные жизни уколы, а в книгах этого нет. Ведь и передача должна быть укольчатая, намеком, два слова, не больше. Это как встреча глаз иногда...
Всюду лишь чужое и чуждое. И это давно началось, а, может, так было всегда.
Чуть виноватое дружелюбие - вот что им дарю, жалея, но не любя. А если жестче со мной обращаются, то деловито подыгрываю или играю в ученика и наивность.
И какой же жесткий он, этот мир. Таким, как я теперь, в нем нет места. Осужден естественно и незаметно.
С Женей было то же. У меня больше практичности и больше мужества, но все же мне страшно. Тоскливый липкий страх, из тех, что не вдруг отмоешь.
__
В гостях у дяди Гены. Автобус. Маленькая девочка в отдалении шагает вдоль бесконечной, монотонной стены - светлое пятнышко, зайчик.
__
Думать в одиночку и забрести туда, где уже теряется связь с внешним миром, и не чувствовать созвучности в других - это, конечно, опасно, а слабого просто убьет.
__
Как входит в меня практический дух, так сразу совсем другим становлюсь, причем мерзок, мерзок. Кому-то такое, может, в самый раз, даже призвание, но зачем это мне?
Ведь пусть странны занятия мои, но бросить их не могу. Другой цели нет, моя практика ниже низкого летает.
Как легко может быть размыто "мое", как легко раствориться, утратить ощущение индивидуальности. Как надо беречь ее, жертвовать ради нее, потому как в той практике нет Бога.
Мне бы лучше быть калекой - так могу соблазниться.
Мир чужой тебе, ты чужой миру.... Все, все невыносимо мне. Всё говорит и говорит боль.
Человеческий документ - многое из того, что пишу; человеческая реакция, маленькая, но настоящая истина.
Однако, никогда прежде я не испытывал такой боли. Пожалуй, не учись я сейчас - топор - этот запах машинного масла - то боли и не было бы такой; но, может, она все же нужна, нужна - боль?
Дар - не дар, раз так требует; и ответственность есть; и слишком легко эти требования переносить на других.
Просто выражать чувства и ощущения, и не допускать, чтоб болело? Наверное, этого мало, наверное, мы это оставим другим.
Даже дышать больно, обжигающее кипенье боли...
Они по подобию своему создавали мир и потому им нравится такая жизнь, которая, конечно, не идеал, но зато безмятежно понятна.
Надо перетерпеть, свыкнуться. Пишущий без боли ничего дать не может. Все умничанья, вся оригинальность или же правдоподобность ничего не стоят.
А эстетику придумали женщины. Вернее, гомики, потому что женщины думать не могут.
Не шути, ведь страшно одиноко и ощущение угрозы.
Многое записываю неточно, но нельзя останавливаться. Рукой пишет чувство...
Не будь красивых чистотой и нежностью, и глазами девушек, я бы по-другому смотрел на мир. Остался бы только серый фон, без всякой надежды на любовь и счастье.
Надо бы дать перебродить и развиться чувству, а не сливать его сразу на бумагу.
Довольство и смех всегда бездушны, но сейчас мне чуждо не только это, а чуть ли не все. Отсюда боль одиночества. Силен, потому что способен перетерпеть боль; надо выдержать, не сдаваться. Чем хуже, тем глубиннее источники силы в себе открыть можно.
Но Боже, что же все-таки будет со мной?
В обществе женское начало начинает играть все большую роль и такая сила никому не нужна.
Как мне чужда техника. Кажется, нет ничего чужее. И вот я учусь на инженера...
У Жени, наверное, было много сходного со мной в мироощущении. Пора сходить с ума?
__
Человек - дерево...
Вообще, форма пестра и в некотором смысле никогда не тождественна какой-либо иной, но идеи - здесь ключ к пониманию, здесь уже нет случайного. Для меня только здесь жизнь.
__
Человек не терпит пустоты в себе и в своей жизни, он подсознательно стремится заполнить свою жизнь и, пока у него будет ощущение полноты, он не поверит ничему, не задумается ни над чем и всегда всё сможет ниспровергнуть - пусть его довод и был бы очевидный абсурдом. Чтобы заставить искать полноту в области духа, надо сначала его мир превратить в головешки.
Нельзя увидеть из книг или слов понимание жизни; каждый должен начать с 1-го класса и пройти длинный путь. Хотя если ты встретишь в книге созвучное, то оно поможет тебе. Правда, я сужу по себе...
__
Перебрасываюсь: начал одно, но пока записывал, пришла еще идея, поэтому старое бросил пока и принялся за новое.
Да, замечаю за собой, что шепчу те слова, что пишу - карандашом надо давить и я помогаю усилию.
__
Покончил с собой. Так и считай. После самоубийства-то точно не стоит бояться.
Давид тоже был одинок. Если ты не одинок и удовлетворяешь потребность в общении, то зачем ты будешь писать? Чтоб выпендриться в этом общении?
А в современных писателях не чувствуется боли. Не "дают"? Но у Дост., Чехова или Хема она есть.
"Болит душа" - это не литературный оборот, она действительно болит - в груди; что-то болезненно сжимается и ты тихо стонешь и гладишь ее, как гладят обоженную руку. В душе нет холода, она горяча, жаждет и сочувствия, и излияния.
Не верю, что поймут мою душу. Безнадежно, никаких идиллий. Я идеалист, не идеализирующий мир. Идеалист души, идеалов и стремлений высших. Только так можно написать стоящее и об идеальном, и о человеческом, и о мире. Ведь тогда у тебя взгляд сторонний, непривычный. Но иногда слишком больно глядеть на этот мир.
Однако, никак не пойму, как уживаются ругань, равнодушие и практицизм с тем, что мне дорого? "Широк человек" - Достоевскому мои проблемы знакомы.
Плохое всегда заметней, несдержанней. Хорошее боится оплеух и уходит внутрь, а зло хорошо себя чувствует снаружи, ведь там его стихия, раз дух мира есть дух зла.
Мне плохо вне дома - мир плохой, звуки, смех.
Мне плохо дома - там, внутри меня мир тоже плохой! Там!
Да, возврата нет, возвращаться просто некуда. Все, что позади - смерть. Для меня духовное все, а для них ничего, "бред какой-то" и "зачем это нужно".
И не хочу я рассуждать здраво - здоровья нет во мне и я бы только обманывал себя. Какой из меня адвокат, делец и семьянин.
Не верю я в голые рассуждения.
Лучше механической учебой займусь - заменять слова-трафареты и подыскивать другие. Наверняка каждое слово можно заменить.
Внутри то боль, то тяжесть - переливы. С такими чувствами нельзя хладнокровно описывать, что-то показывать. Боль так кричит. Никогда мне не было так плохо. Просто нечем дышать. Все остановилось, распалось. Родители, братья; а духовный мир обезлюдел и непонятно где тот свет, что звал вдали. Кругом нарядно одетые, поспешно кричащие о своем благополучии...
Если ты на правильном пути, то все к лучшему, конечно, даже боль, даже бремя, но вот если нет? Вдруг, шагну - и наклонится плоскость?
Часто ошибаемся в определениях, например, вместо: "боль" говорим: "ненависть". Человеческая реакция: "ненавижу то, что вызывает боль" - но ненависти нет, конкретно меня никто ни разу не обидел.
Нет запала улучшать написанное. Силы кончились - а надо бы, конечно, тексты уточнять, усиливать. Написал и отвернулся, словно выплюнул.
__
На Библии книги кучей - это символ, символ жизни.
Подобное испытывают и в искусстве, ведь обычно новые книги засыпают старые. Дождь листов и ты только кое-что успеваешь прочесть в тех, что сверху.
__
Нет, они хорошие, нормальные, свои, это я - без тормозов, поплывший, потерявший голову.
__
Заснул, наконец, а после - бурное веселье, один веселишься. Потом с передергиванием чтение отрывков из Диккенса - смешки других. Разговорчивость - И. Наконец, пустота и грызенье ногтей.
Как нужна бы человеческая помощь.
Мне почему-то не верится, что чувство, толкающее писать, можно подменить литературным мастерством. Не верю в ценность и нужность, и действенность написанного без особого чувства. Все будет слишком правильно и мертво. Как правилен и мертв огромный дом.
Продуктивно всякое сильное чувство, это как окрашенный свет - и чем сильнее чувство, тем резче свет и ясней картина, и дальше видно.
__
...Это не недостатки, а бесы; каждый хочет быть хорошим пред своим идеалом, но тут ты как бы захвачен стихией. Чтоб не пугаться, считает недостатком, нервами, срывом...
__
Все же мне есть что терять и мои мучения во многом этим обусловлены. Хотя я и декларирую максимализм, но все же дорожу и мнением других, и своей домашней жизнью.
Боюсь расстаться с этим, потому как мир пугает, черная дыра. Нет внутренней свободы. Это точно сказано. Потому нет и умиротворенности, потому и мечты о свободном годе, чтобы можно было всецело отдаться искусству
А давай считать, что завтра и начинается этот свободный год?! /Вот я уже и оптимист, все в один день./
__
...То слишком мало чувства, то слишком много - так нельзя. Но и узду - нельзя. Надо верить себе. Нет, в реальной жизни не смогу верить, но смогу мечтать, мечтать. Да уже и давно мечтаю непроизвольно, не замечал, но ведь было, было. Это будет моя любимая мечта. Мечта не может жить без веры и я верю, верю, что придет то время, когда я незаметно вырасту и вдруг почувствую - свободен! Даже разговоры о дворниках и сторожах, как ни странно, связаны с мечтой.
Часто мечтаю о любви, о нежной, понимающей подруге.... Да, и сейчас страстно хочу этого, но уже как-то безнадежно, с пониманием, что мне это чудо от Бога лишь снится, а вообще женщина - угроза мне, потому что могу потерять голову и даже сломаться, если она смоет созданное мной и отнимет все силы. Материальные хлопоты, заботы, любящая узда - а я еще не установился, не окреп; и разве встретит сочувствие то, чем я занимаюсь? Уж конечно, все это слишком эфемерно пока, странно и призрачно.
__
Интеллектуальная ругань.
__
Кровать, на которой лежу, полезней меня. Вещь полезна, а я бесполезный. Мог бы делать вещи, которые всегда, несомненно, полезны, и быть, тем самым, полезным людям, которым те вещи будут полезны, хотя сами они бесполезны и вряд ли достойны полезных усилий. Через вещь полезны люди друг другу. Через вещь они и любезны друг другу. Жаль, что не всегда до них это доходит. Надо бы писать: "сделал такой-то"; и чтоб на вещи, как обелиске, имя было, отчество, фотография - которая, выходит, тоже полезна. Правда, сотня обхаживала стул и теперь сотня будет сидеть. И это уже неинтересно и неполезно...
__
...И нельзя, нельзя от себя убегать, перебивать духовный труд чем-то материальным и вкусным. Ведь боль - это крик живого и борющегося существа. Снова встань против черного разрушения, ведь оно не уйдет и, значит, чтоб не умереть, все равно надо болеть и бороться...
Тебе больно, когда пишешь - значит, тому, кто хорошо тебя прочитает сначала тоже должно быть больно.
__
С П-вым вел себя без присматривания и натянутости, как со своим.
__
В моей жизни все странно, т.е. все выглядит странно и нелогично, а так-то, наверное, иначе и быть не может, когда одиночество. И мучает странность меня, но и расстаться с ней не хочу...
Все связано, а мы вырываем понятие, полюс - то же "одиночество" - и пытаемся что-то вывести, аксиому навроде того, что дважды два - это четыре. Да, так нельзя, но как можно, чтоб не была такая ж, как у них, в жизни пареная репа?
Мне нужны загадка, чудо, тайна и беспрестанное волнение.
Мне нужно художническое отношение к жизни.
Хочу говорить тихо и мало. Мне вообще лучше молчать и писать. Что ни скажу - после осадок, что ни напишу - после удовлетворен. Позыв к писанию есть. Позыв устойчивый.
На полном ходу, на пределе любая заминка - последняя авария. Слишком раскачивающийся маятник может сломать сам себя. Поэтому говорить надо тихо и мало.
Вообще, было бы хорошо, если бы меня считали безобидным чудаком. Жаль, не похож я, кажется, на чудака. Слишком практичен и нервен.
__
Это хорошо, что я почти не читал современников - не пристали трафареты чужих оценок. Даже и кино вред; уже повредило, наверное. Свежесть взгляда очень важна. Только тогда ты не апологет, а новатор.
Интересная идея: прочитать, а потом то же заново сочинить. Суперапологет может оказаться новатором!
Убежать от современников? От всего не убежишь, надо преодолеть, не поддаться соблазну. Стань кремнем, кисель.
Искусство - это как раз и средство закрепиться, и пища, и дорога, и цель, и воплощение накопившегося.
Вот только подступиться трудно.
Как, однако, деловитость во мне запела.
Деловитая однобокая идеализация - как хочешь назови.
Для тех, кто верит в дело и практическую пользу всегда коммунизм не за горами.
Впрочем, практический стих все же надо использовать. Не расстраиваться же!
__
Мой мирок и я - а за ним все не так, как надо было бы по моему разумению, и ничего не поймешь.
Все слишком ярко и я просто не могу отвести глаза. Мир искусства слишком близок мне. Я не могу променять его на пыльное, в паутине окно.
__
В дремоте время отваливается кусками...
Холод разбудил. Но не будь холода, не было бы и понятия тепла. Если нет бремени, то нет и радости в возвращении домой, к своему внутреннему миру.
__
Вера в Бога есть вера в нереальное, т.е. то, что для других нереально, для меня реальней их реальности. Именно таково мое ощущение. Все хождения - сон; жизнь лишь то, что волнует и терзает душу...
Тяжело от всех разговоров; иногда воспринимаешь их как реальность, но очень, очень редко; даже и не вспомню, когда в последний раз слышал близкое мне слово.
Но я все время что-то откладываю свою реальность, я свыкся с этим и так прошли уже целые годы. Может, в этом и есть высший смысл - просто каждый день стремиться прожить по-новому, не ожидая, когда сформируются новые шаблоны?
...Солнце не жалеет снега, а ведь это самая, наверное, хрупкая материя в мире. В лужице его уже никто не опознает.... - так и мне нечего старое жалеть.
Унификация и стандартизация - вот что несет с собой, например, технизация; в конечном счете, это потеря индивидуальности. Всё слишком очевидно.
Но я ничего не могу навязать себе - даже хорошее. Преднамеренное стимулирование - уже само по себе говорящее, что я не на высоте - вовсе губит. Тут важно зацепиться за самое близкое и не спешить, всматриваться. Важно дать себе разрастись, разогреться.
Все же очень полезно посмотреть на мастерового.
...Как легко, например, уйти в сторону и быть маляром, что красит все в один цвет; такое случается сплошь и воспринимается как данность, которой даже подыгрывают по своей фантазии. Почему так трудно найти интонацию, почему все время преобладает ложная связь слов...
То, что я спорю, например, говорит о том, что я еще не способен понять человека и, кроме того, не нашел себя и не уверен в себе - ведь то, что незыблемо, не нуждается в защите.
Чтоб лучше писать, стремлюсь к безмятежности, стараюсь щедрей созерцать, наблюдать, созидать, представлять.
Подобные навыки, кажется, потеряны вовсе, если и были у избранных ранее. В итоге, все суетливо заботятся лишь о раздражении нервов; бренчат словом, в котором ничего не осмыслено.
__
Когда я пуст, может, надо ложиться и заниматься - у сидящего чувство стесняется, а за занятием чувствуется полезная узда... /Родители зовут./
__
Неплодоносящие деревья...
Сравнение с деревом часто в Евангелии.
Не забыв себя, тоже ничего не сотворишь.
__
Жизнь не то, что за нее принимают. Материалистический, практический взгляд вообще не способен дать живого представления о жизни. Нечто похожее можно найти только в поэзии, живописи или музыке. По сути, это странное и непривычное чувство.
__
Евангелия различны, потому как различно духовное восприятие у разных людей. Иначе бы в 4-х и не было смысла. Лишь неразвитые и совершенные смотрят на все одинаково...
__
Критика - оружие разрушения. Сомнительны выводы анатома, как надо лучше созидать. Иногда и дух ядовитый. Так набальзамируют, что превратишься в мумию.
Предпочитаю упоенье жизнью!
И с умеренными требованиями ничего не выйдет.
Начинать мечтать каждый день заново - вот суть; предел, предел - только там то, что называют вдохновеньем.
Будет убедительно, если у тебя одного будет целый мир.
Не пущу к себе ничего трафаретного, всё буду чистить новым светом.
Столько чувств кипит от этого прикосновенья, что не могу ничего делать, грудь вздымается, немота, ожесточенно грызу ногти.
... Свое потерять боюсь меньше, чем нарушить привычную теплую жизнь. Чего боишься, то и будет.
Чувствую, как все дальше и дальше ухожу; чувствую равнодушие к тому, чем жил сам и чем живут другие, чем вроде бы каждый должен жить. Мир нереальный и в то же время живой до боли. Возврата нет. Надо быть добрым; я хочу. Хочу отгородиться любовью и искусством, своей вибрирующей мыслью. В ней есть нечто, что сильнее меня самого.
Теперь деградация, пересол, однотонность. Долго уже изливается сильное чувство...
__
Чего-то мне не хватает, все познание мое не в силах пробить некую брешь и вырваться на свежий воздух - по-прежнему кругом лабиринта стены...
Кто стремится вверх, тот отвергает все, что ниже его; кто стремится вниз, тот отрицает все, что выше его. Они могут отрицать одно и то же.
Никто не стоит или все же каждый находит свое соотношение верха и низа и останавливается на этом жизни склоне?
Как тяжелы мне теперь запустение и немота. Раньше в таких случаях не задумываясь, включал телевизор или читал, и становилось легче, но теперь это же ощущаю как малодушие. Обменять тяжесть, которая уже невыносима, на малодушие, которое еще не надоело?!
Как трудно людям создать и как невероятно трудно напасть на новое зерно. Неудивительно, что я тоже пишу-плутаю в слове.
Поэтому приходится постоянно подбадривать себя, чтобы не дать места малодушию. Как бы ни было плохо, ты не должен терять себя.
__
Дети рисуют мир, любят рисовать. Дети играются. Что значит играть? Играть - значит, быть в роли. Все коллективные игры сопровождаются соперничеством, но это не свойство игры, а свойство любого сообщества людей вообще - даже когда идут, болтая, два приятеля, они неосознанно соперничают, это всегда. Но именно в играх соперничество проявляется очень ярко даже для самих играющих, потому как игра - как роль - дает ярко-усиленное ощущение личности, ощущение себя.
Впрочем, всякое соперничество отдает игрой. Итак, роль. Роль же есть переосмысление, сочинение, представление действительности, т.е. создание действительности реально не существующей. Отсюда бесконечно ценное ощущение новизны, неповторимости и первичности действа. Это откровение со стороны внутренней и сотворение со стороны внешней...
...Улыбка ребенка. Что лучше улыбки ребенка? Но смех? Мерзость ли смех? И когда появляется смех?
Естественная ситуация: герои и остальные; или два героя и остальные; главное и фон. Таково восприятие человека: он - со своим внутренним миром, сознанием и болью - и внешний мир - который вообще-то всегда чужд, отношения с которым вообще-то формальны, который всегда настолько непонятен и могущественен, что лишь частицей его себя ты и чувствуешь...
__
Старый безобразный честолюбец тычет, войдя в чувство: "напиши и это. Напиши, я тебе говорю. Я, мол..."
Кто во мне таких стыдится? И кто тоскует, кто кричит...
"Испытал в жизни" - испытал чувство.
__
Мир безгранично широк и богат, сколько существует красок, положений и идей, невероятно! Кто увидит, тот уже не оторвется! После этого мне лишь бы прокормиться, где уж тут быть скучно добропорядочным, "полезным обществу" "профессионалом"...
__
Услышьте музыку! Мне она ясней всего говорит о предназначении человека.
После всего тягучего, такое: темнота, мертвый свет не освещает мертвые вещи, глаза отдыхают и звучит органная музыка. Не случайно солнце светит меньше, чем длится день человека; нас прячут от солнца, но навязывают глядеть на домашние вещи.
Ходил, еле-еле волоча и бесшумно переставляя ноги, почему-то не садился - так сосредоточен, что трудно сесть, перемениться. Все же сел, стало еще лучше. Застыл, окоченел. Вову не слышно. Папе не сидится...
__
Блеснул свет и все ожило, потеплело - даже все серое и мертвое, даже асфальт. Свет пришел с любопытством, с чистой ясностью, он безгрешен, неземной - и все не могло не заиграть, не ответить...