Аннотация: Начиная с этого выпуска это уже приложения...
Лето 96г.
Уважаемая Р.
С огорчением узнал о ваших "демократических взглядах". При ваших-то благих намерениях /выраженных в ваших стихах/ идти по этой дороге... Ведь Ельцин - это: 1. Пьяница 2. Убийца-фашист 3. Вор 4. Демагог, сбросивший страну в пропасть /"прыжок через пропасть" - бред полоумного/ 5. Душитель свобод /свободно разрешается только талдычить о наступившей демократии, о ее великом кормчем и проч. 6. Маньяк, психбольной, помешанный на любви к власти как таковой 7. Просто больной, недееспособный человек. Разрушение огромной страны, расстрел парламента и тотальное истребление целого народа, со всеми его городами и деревнями - это деяния столь редкие в мировой истории - со всеми ее Сталиными - что о них и через тысячу лет напишут. Говорят, что не сажает - но тюрьмы битком набиты /до превращения в душегубку/, а т.к. преступный мир жирует, то кем же они набиты? И человеку безразлично, за политику его посадили или нет, важно, что ни за что. Так что опять строительство "светлого будущего", опять комиссары-горлопаны, опять "цель оправдывает средства". Как мы не видали никакого коммунизма, так мы не увидим и никакой демократии - отсталая страна с мускулатурой гориллы, вывоз сырья и трезвон о своем госвеличии. Но, конечно, прошлый опыт настолько горек, что хотя им, нынешним большевикам и удалась эта поистине смехотворная игра слов /"коммунизм" - "демократизм"/, всё же немало число людей /в том числе и политиков/, которые о нем, так или иначе, помнят /если даже формально вынуждены поддерживать "генеральную линию"/ - и это не дает скатиться на самое дно черной пропасти. /Помните, вы писали о птенце, карабкающемся из пропасти?/
Вы ищете романтики, коллективных упоений, куда б шагать, не думая, "голову не ломая" - это всё комсомол, "Пашка Корчагин". "Московский комсомолец" - казанская капсомолка.
Вспомнил описания бедных жителей нашей страны, живших после той революции: нищета, вместо зарплаты галочки, весь навар у тогдашних "новых русских", а о товарище Сталине - с великим благоговением, как о Боге. Так и с нынешней бонзой, чугуном азиатским.
А на Западе спокойно, без шума построили и социализм /механизм социальной защиты, профсоюзное движение и т.д./ и демократию - но это не дало им подлинного блага, одни иллюзии; ими построен кошмарно искусственный мир.
...Закаляли сталь, а получили металлолом - на что 70 лет человеческой жизни /Бог с ней, с жизнью государства/ ухлопано?/.
__
3окт. 96г.
Комментарий к стихам Бар.
Сказочное королевство инвалидов. Сказочные инвалиды в королевстве сказочных неудобий. Если уж живописание /"Колокола домов", "пузыри дерев" и т.д./, то сказочное. Но сказки ведь всё же детям? У каждого есть право быть взрослым человеком, а не школьником, пишущим сочинение ли, стихотворение ли. А для этого главными должны стать ум и чувства, конкретная личная жизнь, а не отвлеченное живописание. А если уж сочинять, то тоже напрямую. А так отвлеченное и личное спутано в такой узел, что и личность становится инвалидом /"ботвой", "медяком" и т.д. и т.д./ и отвлеченное понятно только в той части, что нужно, мол, обновление мира, чтоб в мире мы, инвалиды-снежные львы /БГ/ задавали тон. Обычный клич революций: "всем в баню, икэбану на веники!" - в баню для чего? чтоб огрубеть и озвереть /"спаримся, всхрапнем"/ или чтоб очиститься, одуматься, покаяться? Искусственность и вырождение и я бы выкинул, то тонкость, нежность, лирику - оставил. Огрубление не лучше вырождения. Вы грубите сложно, с отчаяния, оттого что не справляетесь вот с этой реальной сложностью диалектики хорошего и дурного. Хочется быть новыми маяковскими? Нужно проклясть /молча/ эту женоподобную цивилизацию, эти детские рифмы, а не обновлять ее. Вы человек зрячий, но с обычными предрассудками: не покинете "коллектив", если даже будете видеть всех мышами и червяками. Только христианин может пойти против мира, со всеми его искусствами и религиями, которые "сами не входят и другим не дают", возлагая "бремена неудобоносимые". И веники будут казаться богатством, когда рядом не будет икэбан для сравнения. Так что никакими формальными переменами ничего не изменишь /"как ни садись..."/, червяки потеют явно наугад. "Перемен!" - кричат, скрепив гниль рифмой. Лошадь в ручных часиках, пламень в колодце. А попробуй, отбери часики - тебя же и лягнут. "Во мне и ласточка и волк /ворона/" - зачем сдруживать, спутывать в узел чистое и нечистое? "Особая пикантность признак высокого искусства?" Всё это обманы гомосеков. "Не должна, братья мои, из одного источника течь и горькая и сладкая вода". "Широк человек, есть в нем и добро и зло, иногда и большое добро и зло" - так это поле битвы, а не пейзаж. Бейся, ищи Царствие Небесное и "книги приложатся вам". А так в книгах смесь сердца с деревяшкой: написано про боль, но что-то больно гладко. Да и темно, неприятно. Я-то жалею осень, грязную землю, терплю грязь... "Смарагд в грязи грязь украшает" - пикантно, но спорно. "Кругом собаки за ноги хватают - хорошо еще, что у меня протезы!" "Я не боюсь, я ничего не боюсь: налетит саранча как раз тогда, когда меня схватит падучая - моё деревянное сердце не дрогнет и перед жизнью волчьей, сучьей" - всё, конечно, чтоб ласточку спасти. Можно и носорогом стать ради комарика. Ну, это Апокалипсис; а так: пришел домой с работы и давай, строгать искусно: "стихи - это ужин /вечеря/, пельмени на ветру; или клякса на промокашке, я - промокашка..." И ругаться можно на пользу цивилизации. "Всё любя, до гробовой доски". "Не спасти никого, ни стихи, ни себя самого: никуда от искусственности не уйти, как не грусти вроде бы по человечьи". У неплохого человека плохо на душе: "поругаюсь матом на ветер для разрядки, для нормализации цивилизации". Может ли быть хорошо в плену живому человеку? - только пока радуешься новизне, красоте обстановки. У тебя болит, а тебе говорят: "сделай из своей боли красивую /красиво некрасивую/ позу, красивую обстановку" /а еще говорят, но негласно: "стань свиньей и тебе будет уютно в грязи"/. Толпы Венер Милосских и Аполлонов Бельведерских. От мраморного идеала до инвалида из сплошных протезов; не мраморных, конечно, и это уже полегче, получше - мраморный-то тоже инвалид, только уже совсем безнадежный. Атлантида утонула, осталось этого закопать. Народ поглумился над ним, а закопать поленился. Злые ленивы. Такова судьба незадачливых воспитателей, если хотите, интеллигентов - далеки они от народа и здравого смысла: не воспитывали других, а грабили, чтоб устроить себе самим жизнь хорошую, воспитанную; т.е. они таким образом самих себя воспитывали - а народ за дураков держали, не понимающих ни воспитания, ни ограбления...
Все революции делаются то ли ради спасения, то ли ради забвения - спасения в забвении, во тьме. "Несем вам тьму, во тьме светлее! Звездочки виднее, свечечка нужнее... Сделаем такой мрак, что и деревяшке станет совестно и просохнет она, наконец. Человечность ушла почти отовсюду, ушла, например, человеческая радость - осталась только человеческая боль. Победи меня, Змий, чтоб жила эта боль, т.е. человечность, способная победить всё, даже тебя". Вот такие победы в игре в поддавки. Дивное искусство осени, клонящей в зиму. В иные дни осенью кажется, что это не осень, а весна и снова будет лето, детство. Но всё строгаются игрушечные протезы. Потом останется куклу в постельку, в гроб уложить. Только сказка может утешить, успокоить, заворожить таких неслыханных инвалидов - и зовется змий, он кот ученый.
"Сучья" откровенней, естественней, свободней и эффектней /от эффектов успех, а успех кружит голову и мешает видеть даже откровенное/ - "сучьей" и ветреней. А то какой-то завод по строению "колоколов домов", "пузырей дерев" и тому подобных коленец. "Станцовано до дыр", как говорится. ...Я перед обществом не пляшу и не играю. Люблю игры/?/, люблю людей/?/, но не игры с людьми... Я-то схоронился и не знаю, что вы там, в мире ходите такие искалеченные, что танцы эти так вас искалечили. ...Вы инвалиды, но вас ватага, "общество" /"собор"/, у вас есть занятие /строгание/ и есть веселый злорадный смех над консерваторами, чьи души девственно невежественны за толстой корой и они ничего не стругают, а всё копируют и копируют одну и ту же болванку /зато она весомей - с нее ничего не состругано/ - такие вот девушки-антидевушки; если хотите, женихи... Они вечная смерть, а вы вечная гибель - разница невелика /впрочем, и она существенна/...; так вот: а я один. Тут много надо; не: "у меня медяк, у тебя медяк - уже денежка" /а это один и тот же медяк, еще и подеретесь/. ...И инвалиду, бедному нетрудно быть богатым гордостью: "живучестью горжусь. И вообще: моё время и моё место - хозяин. Где орлы? - они уже давно те лопухи..." ...Я не новый человек, я еще кентавр. "В муках рождения, чтобы изобразился во мне Христос". Иногда хочешь помочь другому и пытаешься оказаться способным на это, а иногда просто с детьми в песочке ковыряешься - ну что это за взрослый? Мечта о местах, где не ступала нога прежних людей, где на закате нахлынет великая сила. Вот только как с постелью и насморком быть... Или иронизирую: "деревянные инвалиды строчат деревянные книги. Снаружи суперодежды и суперобложки, а внутри гниль, да и та корявая. Ударь его, чтоб он лучше заругался". Я ведь не пуп земли: сначала показалось, что ничего не понятно, всё нелепо, потом - всё понятно и смешно и только после этих грехов вроде ухватил суть проблемы /т.е., как и с Алд., было предубеждение - чистоплюйства много и привычки всё /и себя!/ чихвостить почем зря/. Но и тогда /теперь/, как ни сосредотачивайся, всё равно "Змий" где-нибудь раз 100 обманул. Но по мелочи, надеюсь. А иначе он меня б сразу накрыл - и всё: "иди, гуляй, свободный /демократии радуйся/". Ведь всякий раз как ты похвалился /хотя бы незаметно выставил себя в тот или иной момент в "более благоприятном свете"/, раздражился /хотя бы и сохранив внешнее спокойствие/ и т.д. и т.п., у тебя уже не только чувства, но и разум набекрень. Так что надо смотреть в оба на все 360 градусов, не благодушествовать, начистя передок /а черная спина/, собеседуя с прочими шкафами и столами и не паясничать-ругаться, спрятавшись за собственную спину в собственную тьму. Когда ничего не понимаешь, земля круглая, человек круглый и всё вращается и Бог его знает, что относительно чего, тогда: "спокойно, спокойно, расставь пошире ноги и ни к чему не прислоняйся, не надейся ни на что..." И, кстати, тут уже не надо специально стругать, ловить - без этого сети от улова рвутся.
Что-то я всё о себе! Видно что-то во мне происходит, а происходящее я осмысляю и прочувствую везде и всюду. ...Общаясь с другими люблю учить и учиться; презираю не учебу, а людей, у которых нечему научиться и которых ничему не научишь. Вы для меня интересный персонаж /для меня авторы как персонажи, в интересных я подолгу вникаю - на того же БГ, кажется, уже 5 комментариев написал /и все сомнительны, значит, и это не конец/, помимо текущих замечаний/, в одном ряду с Достоевским, Кафкой... "Сразу за кожей - обрыв; везде, где нет тела моего, нет меня. Как спуститься в пропасть, подняться на вершину?.." Вам эта жизнь дорога? Что ж, она уже хорошо зафиксирована. Какой смысл всё в одну точку долбить: вы памятник себе выдолбили нерукотворный /охота рукотворного, воочию?!/, на нем надпись: "я гнилой, но я велик".
...Сказки для бедной души. Богатые ведь уже не рассказывают сказок, у них уж всё сбылось и они уж знают, что в итоге от злости просто скулы сводит. А бедному чем еще согреться? Только пусть греется после дня прожитого чисто, униженным и оскорбленным, а не инвалидом на пиратском судне /с боцманом БГ/.
Богатого легко обмануть, но за ним стена /он про стену знает и поэтому просто равнодушен. "Ты мой, тебе никуда не деться" - и ему самому никуда не деться/, а бедные чутки как собаки, они "внюхиваются, вщупываются, вкапываются"... Поэтому и люблю писать такие комментарии: когда пишешь без контакта с другими, невольно начинаешь иметь дело с полувыдуманным миром и удовлетворяться полуубедительными выводами. Конечно, и так не полнота, но всё же лучше, много лучше. ...Тоже вот всё уцениваю худшее - а жалко. Дней ушедших жалко. ...Я, например, за всё лето ни разу не вспомнил, что можно вот так напрягаться. Сваливаешься куда-то, барахтаешься, висишь соплей и напрочь отшибает память. Только честный напряг оправдывает человека. Если нет ничего, то не будешь осужден, просто и будет тебе - ничего в награду. Большее упраздняет меньшее, меньшее уже ничего, важен только рекорд; и преданность рекорду - чтоб ставить новые. На вершине, ей Богу, уже не земля, а небо. Ниже вершины уже можно огород городить, а внизу одна земля...
"Дворами и рассветами" - хорошо, точно сказано, был, но опять с коленцем. "Серыми рассветами шли серыми дворами от черных снов прочь, спросонок как обморок..."
Милая девочка-скакалка, страшный инвалид-скакал!
Кисель монументальный рыдал перед распятьем: "как распяться? - я больше и я кисель..."
Кормить с ладони деревянной ветер - вот участь сучьев. А раньше: облепили инвалидов русалки, как сучья листья на ветру.
"Бах шуршит" - ну у вас и уши! /Вот и я "поскребусь"!/ Гремит, наверно, чья-то жесть, через нее не слышно.
...До сумасшествия надо стремиться быть разумным! Пусть меня Бог хранит и вера. И ради чувств надо допустить любые положения - в удобной пустыне даже сны без снов.
...Откуда у вас уважение к цивилизации, если не от того, что вы стоите в очереди? К начальнику, что награждает самых цивилизованных самой цивилизацией? А очередь большая - отсюда уважение и страх оказаться недостойным в сравнении с другими. Лояльность - вежливость подчиненных. А я не стою в очереди... - "Тебя просто не ставят. И ты думаешь, что тебя, ругателя очереди без очереди пустят. Найдется такой, всё понимающий тонкий ценитель, схватит бесцеремонно, по-дружески под белые руки и буквально потащит к высоким дверям: "пойдемте, пойдемте, прошу вас... Расступитесь, товарищи! ...я ведь всё понимаю". А ты будешь брыкаться и плеваться: "Что это вы понимаете?! На что это вы намекаете?!" - "Вы еще забыли про перо в бок". ...Цивилизацией правят скоты и дураки и это явно не случайно, чтоб можно было думать что-то исправить - по иному не было никогда. Но умные и чистые не имеют права даже на ненадолго, на время революции уподобиться скотам /"грязная работа"/ и дуракам /"чтоб смелости набраться"/ - мол, раз им можно, то уж нам - тем более. Надо только не помогать им, не служить: без нас скот сдохнет, дурак убьется. Ведь у зла нет ничего своего, это стопроцентный паразит. Надо жить помимо мира, изживать из самих себя проникшие в нас грязь и глупость, которыми они нас наградили. Ведь они всюду, я под ними как под дождем. "Пусть моё зло падет на злых, а моё добро на добрых, но только так, чтобы я сам не ожегся о своё зло и чтоб от моего добра не раскиселели люди". Отними у цивилизации Баха, БГ, Достоевского, Толстого и еще пару человек и уже настала б в ней смертная тоска. ...Сколько добрых, которые не знают про свое зло /но они не сомневаются, что добро - это хорошо, а зло - плохо/. И они спокойны, а спокойный, пассивный человек почти и не злой, почти действительно добрый. А укажи ему на его зло, так он только разозлится /т.е. активизирует зло в себе/, а не исправится. А авангардисты понимают сколько в мире зла, но они уже сомневаются и в том, что зло - плохо, а добро - хорошо. "Да и существует ли добро?" Погрязли в этих сомнениях-уверенностях с такой же прочностью. А где прочность, там и мещанство заводится: можно мебель купить, всё обставить...
...Даже и моим теориям всё же не хватает непосредственности - всё же ствол, а не зеленая листва. Но их стволы вовсе сухи /"теория суха, а древо жизни зеленеет" - если ствол сух, то древа нет, зеленеет только какая-то ботва. Вместо дерева памятник ботве нерукотворный/...
"И всё, что хочется с кожуркою покушать" - "Хочется покушать, но всё кругом с греха кожуркой грязной, а как очистить, не знаю. Да и не мешает кожурка, даже сладок грех, только после червяки совести внутри потеют наугад". Или: "такой голод, что всё сожру и с кожуркой, и со шкуркой, и с гнилью, и даже с ядом. Продам любое первородство за чечевичную похлебку. Собственно, в первенстве у чечевичной похлебки и есть преимущество моего первородства". Или: "греха не боясь, пытался жрать одну кожуру. Кричал: "я - насекомое! "Замза" называется!"" Все формалисты кожурками питаются. Рисуются, к примеру, смятые газеты - как форме остаться целой, если в ней нету содержания? - она неизбежно начинает морщиться, оседать, крениться, сохнуть.
"Внутри дождя летучий тротуар и что-то в голове запутывается в узел. Утопленник любви, творящий самосуд, во всякий дом войди, восстань на площадях. Ты с девочкой при помощи скакалки обручись в дверях, что отпирают все твои ключи. Корми ее с ладоней под шептанье гальки про страх пропасть у рыбаков. Град слез, сведенный в душу, пал в золото и грифель облаков. Я пламенный колодец, я лестница в любовь; о, белый лотос, наряд и гребень приготовь..."
"Косяк стеклянистых сардин, а не листья, не невод, а солнце; сквозняк, а не снасть. И нежность из сердца прекраснее волка; надтреснуты святцы что днища корыт. И ласточка в сердце с оливком в руке и смятые, стертые, страшные лица. Лежу, помаленьку вздыхая, стрекоз наблюдая, а ива собакой над мною кружит..."
"Дерево заката плачет птицей вещею, рыбы горлом хлопают в медленной реке - расскажу о вечере, о прекрасном вечере с гранатами и трещинами рая вдалеке. А у слабых ландыши и будет чем изрезаться первому коньку, и тот же вечер радугой берется за души как за стебли влажные, клянча огоньку..."
"На небе я певец жизни, а на земле - смерти. Рассыпается осенью бестолковица судеб, а еще проще - вещи, но я их прощаю, как и семена молочая, хоть в них мало проку и дыханье кошачье. Земля, если вникнуть, носит пламя, платок - разверну, когда так одинок и вижу, что вещь бывает беременна светом, как помидор или груша, как трижды земля - ведь свет - ее дудка. Вот почему я ничего не боюсь: ни саранчи, ни падучей, ни даже жизни сучьей, что иногда получается от саранчи и падучей..."
"Тарелка с пельменем. Никуда не уйти; и никого не спасти. И кто-то чужой был; и что-то делал. Стены целовал гнилые; и считал мои носки. И обедал также, чесался, мучился. Топором гулял, плевал! Ну и водку пил - и, конечно, за собой не смыл... Вам кровь чужака - брата жены, например - не шибала в ноздрю? А сердце-то стучало своей деревяшкой?.. Да, тут поправить нельзя ничего, чую по внутренним очам жены, где вижу дно, мелко..."
"Я уже земля, где гнило и сыпуче, и червяки потеют наугад. Растут растения, красивые как тучи. И в их руках серпы - звезда с звездою - в телах их смысла окаянные кроты, что режут слух и даже душу, сворачивая шею как сохою..."
Из полуфабрикатов легче щи готовить. Почти те же щи, что и у вас, но на свой вариант я гораздо более согласный.
...Так, значит, 40 столетий буддой живете? Строгаем, четки перебираем... - "Вы буддист?" - "Нет, я просто сижу, сложа руки".
..."Что же скажем? Оставаться ли нам во грехе, чтобы умножилась благодать? Никак". "Что же? Станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак".
__
4окт. 96г.
Комментарий к К.
"Я там, а не здесь, я туда, а не сюда, я так... Я где-то там, я куда-то туда, я как-нибудь".
- "Работать надо, а он опять где-то там!"
- "Куда он клонит?" - "Куда-то туда".
1.
Спорить не с чем, это герметическая лирика, "шума больших идей", тем более, ложных, не слышу. Голая душа мала, ее надо всё время баюкать лирикой, "мечтой о мечте", чтоб она была пушистой, а не лохматой от тревог. Загадки - это сказки, только с другого конца и бьется сердце от страхов и волнений, раздвоений и предчувствий, надежд и ожиданий. "Ты - заряд, я - облако, он - комета, а этот - фугас и все мы движемся молча, в мертвой тишине, по орбитам своих дел, а внутри нас тем временем тикает сердце. Оно ни в чем не участвует, только пишет что-то синими, бурыми вечерами. А кто не пишет, у того, наверное, сердца нет - черная дыра. Не писать могут только те с сердцами, кто не участвует во всей этой "теловой"-деловой жизни нашего черного космоса..."
Т.е. вам надо быть хорошим "мужем" для своей души - сильным /хотя бы чем-то/, умным /хотя бы в чем-то/, ну и зарабатывающим. ...Женитьба как слияние своей души с женской душой и телом, как воплощение своей души в теле, как удвоение ее...
...Я бы тоже хотел вернуть себе детство, чтобы вернуть способность видеть мир сказочным и загадочным. Как запрячь в одну упряжку коня и трепетную лань?!.. Не надо лань тащить к коню в упряжку; конь уже запряжен, снаряжен, выполнил большой "объем" работ и хлопот не доставляет... Сначала игрушечная лань, потом конь и только после коня живая лань. Но для ребенка и игрушка как живая, он сам перед ней трепещет. ...Убери лирику, душу и загадка превратилась бы в механический ребус, пустотелый глобус. ...Мы все в старости впадем в детство и весь главный вопрос в том, будет ли оно райски счастливым или адски сварливым.
2.
"Не мир /с "классиками", с цивилизацией/ Я принес, но меч" - а меч для взрослых. Но люди не хотят взрослеть, они хотят молочко и кисельные берега, огромные грозди винограда - двое пацанов едва дотащили одну. Т.е. новизна мира, принесенного Христом - это просто новизна взрослости. И вся Его жизнь подтвердила Его взрослость - Он кончил не игрушечными аплодисментами и или смехотворной "непризнанностью".
...Спрятались за щит, чтоб, расслабившись, можно было по-детски радоваться жизни. "Мы люди мирные, но если кто нападет на нас, то, конечно, дадим отпор агрессору, как пойдем щитом херачить!"
3.
...Все вы, "нормальные" люди - буддисты /"удобную религию придумали индусы"/.
...У таких, как Бар. и Алд. самокритика высокая - себя могут и "лопухом" назвать. А у людей вашего типа другие все "желудки" и "заряды", заряды с желудками /заряжены во имя желудка/.
...Вспомнил строчку из Бар.: "Грифельно отточены крылья мертвой бабочки"...
...Буддистское утешение в том, что это я - Петя Иванов 21 века, Коля Петров века 22-го и т.д.
...Если б не вспомнил про Злотникова, удовлетворился бы первой прохладно-сочувственной частью - что значит опыт...
4.
Обычный компромисс: "хочу жить, но хочу и служить" /чтоб "нормально" жить/, "хочу честности, но хочу и известности" и так далее и так далее...
...У нас с Павлом нет никаких "вдохновений" в отрывках!
...У вас от всех этих рассуждений будут несварения.
...Вспомнил свою прежнюю жизнь /не в буддистском смысле! - и за один раз мы можем - и должны - прожить множество жизней, пройдя через "перерождения"/, учебу в учебных заведениях: везде был "успевающим", но всегда были страшные томления и тяжесть и одна отдушина - футбол... Понял бы я прежний себя нынешнего? Сразу вряд ли. Между Египтом и Израилем 11 дней пешего пути, а евреи 40 лет шли. И я иду уже 11 лет... Душа была настолько нахлобучена, что все движения ее были инстинктивны, все понимания ее - как сквозь сон... 11 лет на одной манке небесной, каждый день, утром и вечером... Небесны ведь, по сути, только рассветы и закаты - дни солнечны, а не небесны, а солнце - это великая тайна, оно как сон, на который нам не дано смотреть открытыми глазами, который мы не можем увидеть ясно...
Для смеха: Бар.: "Чужой человек, ударяя коленками по локтям, надменно скакал за ближайшим пивом". Вы: "Делает несколько нелепых прыжков, падает, смеется"...
5.
Кто "выше среднего", у того толика добродушия, кто "ниже" - толика жестковатости...
Я, вон, с братом живу, он, казалось бы, моё /христианское/ "учение" знает, так до сих пор даже в азах /типа: "жизнь - это крест, борьба", "цель - совершенство ума и доброты" и т.д./ совсем нетверд. Всем нужно молочко, а не твердая пища; на Евангелие они смотрят как бараны на новые ворота...
6.
...В тишине может вдохновиться и слабый человек, а вот в миру "пойти по воде" - это уже сила...
...Я говорю про совершенство ума и доброты, а мир про совершенство ума и красоты. Им бы всё только строить умные и красивые Вавилонские башни... А участь женщин - красота и доброта. Перефразируя Павла: "Если мужчина ощущает острую нехватку красоты, то пусть женится; и если женщина ощущает острую недостачу ума, пусть выходит замуж".
__
Уважаемый Герман Стерлигов!
Это, собственно, не дневник, а просто отказ от условностей и выдумок там, где они не нужны. Пишу и специальные опусы, комментарии... Дополнительно посылаю фрагмент того же "дневника", но уже "художественного" плана /всего "планов" три: духовный /философский/, душевный /ваш случай/ и художественный, фантазийный, притчевый/.. Философия у меня христианская, но не религиозная. Братство хороших людей - вот "дворянство", в которое я верю... Я между религией и культурой - позиция, уверяю вас, самая правильная, позволяющая развиваться; оказываешься в самом эпицентре духовной сферы - вот только этот эпицентр для обычных людей и их обычных учреждений находится на таком отшибе, что поневоле сам себя начинаешь считать андеграундным бродягой... В общем, всё и сразу не объяснишь - может, рисование мое будет понятней?! Увлекся, кстати, именно рисунком - потому что его удобно без потерь /и даже с улучшениями!/ размножать на цветном ксероксе. Таким образом, художественное изображение может быть таким же массовым, тиражным "товаром", как и книга или магнитофонная кассета.
__
97г.
Здравствуйте, Александр.
Спасибо за ответ. Прочел "Торжество Правды". Это традиция Достоевского и позднего Толстого /самых близких среди "великих" /с которыми я вообще-то воюю /не на жизнь, а насмерть!// мне людей/ - не покупаться на либерализм, простенькое интеллигентское прекраснодушие /ибо прекрасно уживаются они с чванством, мелочностью и т.д., со всем тем, что вы описали/. Но вот Бога у вас нет - из-за этого хаос, сумбурность и, в конечном счете, сползание в обычную середину - с теми же ее "порядочностями" /приличностями/. Атеизм дает свободу, а религия закрепощает... - но истинная вера дает и опору, и свободу. Ш Ее я нахожу в первоначальном христианстве, т.е. Новом Завете... Кстати, мне близка и публицистичность ваша, и автобиографичность - точнее, я предпочитаю дневниковость. Это только в последние годы я стал писать тексты, в которых есть нечто специальное и придуманное, а так у меня на бумагу налито целое море философического "дневника". Живи значительно /для начала значительно чувствуй и мысли по поводу своих незначительностей/ и твой "дневник" будет интересней сюжетных выдумок с их избитыми условностями, гладкописи "набитой" /волосатой/ руки. ...А дневник принципиально фрагментарен. ...День, в котором мы находимся - это фрагмент времени; комната, в которой мы находимся - это фрагмент пространства, мы сами - фрагменты человечества; наши чувства, мысли, действия заведомо фрагментарны. В голове у меня поток сознания, в душе поток чувств - я из этого сырья делаю кирпичи и блоки, а объединяются /строятся!/ они пускай сами. Поэтому для меня целостных книг не существует - существуют только нагромождения, в которых умалено значение фрагмента и отдельной фразы - в которых потеряна концептуальность, т.е. присутствие вечности, прочности /такое самоумаление уместно только в дневнике/ ...А стихи меня не устраивают красивостью, наличием отвлеченной позы. Опомниться не успел, как уже зафилософствовался! Извиняюсь. Пишите, пожалуйста - общение с интересным человеком - это такое дефицитное удовольствие. Что за "элитарные журналы" вы имели в виду? - всякому совету буду рад. Или по этому предмету у вас тоже представления туманные?! Хотелось бы посмотреть, как выглядят ваши фрагменты. Вы еще что-то печатали? ...Знаете ли вы про публициста Андрея Иванова, барда Михаила Щербакова?..
Мне уже 33, кстати. Живу продажей "непонятных", "детских" картинок - выживаю. "Поколение дворников и сторожей" - так жизнь сложилась, что приходится обходиться без теплой должности филолога, историка или философа...
__
7дек. 97г.
Философия поэта Цветкова /на основании подборки в журнале "Арион" 4/94/: воинствующий атеизм, мрачный стоицизм. "Не хнычь, жестокой смерти жестоко смотри прямо в глаза, набираясь дьявольской силы" /рифмы, впрочем, примитивнейшие. Да и образов, считай, нет, т.е. это человек скорее идеологический, чем творческий/. Плохо не то, что это солдат, а то, что это солдат вражеский, как шахтер темный, со спидометром вместо сердца, с железной душой. У него вообще мечта стать машиной - работоспособней и равнодушной к смерти. И на знамени: "Христос - безумный плотник, человек - найденыш Бога" /т.е. у него другой родитель, а этот так - "пристал", присвоил/. Паучьи мазурки из мрака сшивает, чтоб люди полюбили мрак, тоталитаризм мрака. Ни слова о добре, а ум есть. Ведь ум в понимании того, что главной мыслью в жизни является мысль о смерти. Но винить в этом Бога значит выгораживать дьявола. И Богоборчество обречено - если будет последователен, обязательно сойдет с ума, бедняга /куда Ницше попал, туда проследует и все последовательные ницшеанцы/. Пульс не собьется с пунктира куцых "вдохновений", только пока стоит Вавилон, где Цветков раздирает женский нейлон, приветствуя мрак...