Вин Александр : другие произведения.

Последний удачный контракт мистера Вэна

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  ПОСЛЕДНИЙ УДАЧНЫЙ КОНТРАКТ
  МИСТЕРА ВЭНА
  
  
  "Люди будут постоянно взывать о помощи,
  даже в тех случаях, когда могли бы справиться сами"
  
  Супермен (или его отец)
  
  
  Не очень-то и спеша, огромный танкер высунул тупой нос из тесноты причалов на простор морского канала. Шевельнулся наверху, в переплетении его антенн, сигнальный флаг, желто-красный, как лист осеннего клена. Воздушная волна прощального гудка туго проплыла над портовыми сооружениями и на миллиметры вогнула внутрь плоскости светлых зеркальных окон Башни.
   Примерно в это же время, поворачиваясь у дальнего пирса, перечеркнула небо стрела портального крана - и оттуда мгновенно примчался в Башню солнечный зайчик.
   Затем точно по графику лязгнул сцепками около склада состав рефрижераторных вагонов, подавая себя к погрузке. Диспетчер поднял телефонную трубку и тут же в Башню метнулся и спрятался внутри её нетерпеливый звонок.
   Башня - мозг большого порта.
  Сто лет назад в ней работали и отдыхали лоцмана, а в последнее время её верхний этаж сверкал в закатных и рассветных лучах четырьмя громадами тяжелых офисных окон.
  Внутри голубых стекол, внимательно рассматривая весь мир и оставаясь невидимым для других, по привычке заложив руки за спину, стоял мистер Вэн.
  Понемногу опускался в затоне гигантский железобетонный док, почти готовый принять на свою спину приготовленный к ремонту ржавый траулер; въезжали в северные и западные ворота порта колонны больших машин и, через некоторое время, тяжелогруженые, также ровно покидали его через южные.
  А мистер Вэн всё стоял.
  Чуть, совсем немного, пылили в стороне пять составов с минеральными удобрениями из Китая, громыхали пока ещё ровной, нераскроенной, сталью судоремонтные площадки, сновали внизу оранжевоголовые люди и зеленые черепахи-автопогрузчики, а мистер Вэн продолжал смотреть в огромные окна, лишь изредка шагая по мягкому ковру кабинета; задумчиво отвечал на звонки, изредка присаживался в тяжелое просторное кресло.
  К тому, что люди называли его просто мистер Вэн, он привык.
  Привыкли и они, потому что всё, что на сотнях гектаров порта двигалось, поднималось, гудело, блестело фосфором электросварки, всё - и короба тяжелых судоремонтных доков, и сияющие штабеля ровно нарезанных алюминиевых болванок, и горы каменного угля; всё, вплоть до последнего кривого гвоздя, вбитого сегодня ранним утром в палубную доску самого грязного, самого крохотного портового буксира - всё это принадлежало только одному человеку.
  Мистеру Вэну.
  Именно поэтому и стоял он так вот уже много лет, каждый раз вплотную к одному из просторных, во всю стену, от пола до потолка, окон, наблюдая за подробными выгодными движениями внизу и управляя жизнью империи, созданной когда-то исключительно по его воле.
  Внутрь Башни допускались только избранные. Лишь несколько технически необходимых людей могли с уверенностью утверждать, что были там и видели прочно стоящего на светлом ковре, лицом близко к невидимому стеклу, серебряного человека.
  Крупная фигура, всегда в сером костюме, резкие черты волевого бледного лица, седые вьющиеся волосы - мистер Вэн действительно походил на серебряное изваяние, оттенённое черными линиями.
  Профиль, сплошь из презрения, и надменная губа - одинокий волк, однажды почувствовавший вкус бурной финансовой крови и никак не желающий остановиться, разжать всё ещё тугие клыки.
  Тысячи людей во всем мире работали на мистера Вэна, не зная о нем ничего и даже не догадываясь о том, что он есть. Моряки разных стран, английские докеры, аргентинские шахтеры, даже те, важные, в столицах, имеющие такое образование и манеры, которых у мистера Вэна никогда в жизни не было.
  
  
  Протрубил на военном корабле вечерний рожок, означая правильный заход солнца, через несколько минут и сам оранжевый шар упал на нить далекого горизонта.
  Мистер Вэн вздохнул, опустил напряженные плечи. Постоял у окна, перешел к столу, перенес откатившийся в сторону карандаш на положенное тому место.
  Помедлив сел. Достал из стола толстую тетрадь в кожаном переплете, попробовал читать, листая. Отложил. С излишней осторожностью, почему-то оглянувшись на дверь, отыскал в нижнем ящике стола очки и неуверенно устроил их на переносице.
   Набрал телефонный номер.
   - Добрый вечер. Мне необходимо услышать Аду. Да, рекомендовали....
  
  
  После недавней смерти жены он часто вспоминал их общую юность - и всегда мрачнел от осознания потери. Лучше её не было.... Никого, кроме жены, не было в жизни мистера Вэна.
  Он, начинающий журналист, и она - рыжее счастье.
  Он, обнимая по утрам весь мир, покупал для нее маленькие чудесные цветы у добрых торговок на ближних рядах, а она, смеясь, всегда и при всех утверждала, что случайно нашла себе самого лучшего.
  Он пытался тогда быть писателем - и рукописи в карманах его плаща не слишком часто встречались с медными монетами.
  Угнетаемые невозможностью жить так радостно, как требовала их молодость, они решились, и он ушел в рейс, в Атлантику, на путину. Три месяца удивлялся в редких письмах, что деревянные бочки в трюме сейнера пахнут грибами и осенью, а когда под конец чуть не сошел с ума от горя разлуки, поклялся и ей, и себе, что всегда - понимаешь, всегда! - они будут вместе.
  Он обещал ей всё-таки стать известным, для заработка днем гнул спину на разгрузке портовых вагонов, а вечерами на крохотной кухне писал про океаны...
  Потом были громкие и отчаянные дела в профсоюзах, затем - собственный бизнес. Он рвал конкурентов, мстя всем за голодное начало собственной жизни и за бедные платья её, когда-то восемнадцатилетней.
  
  
  Два месяца назад, в минуту, последнюю для принятия таких решений, он, очнувшись от наваждения обыденных дел, распорядился сбить уже готовые стальные буквы с бортов нового танкера, построенного на его верфях и полностью готового к спуску на воду.
  Распорядился назвать корабль именем жены. Зачем? Пожал плечами. Чтобы помнили.... Кто?
  
  
  Детей у мистера Вэна не было. Только по этой причине он слишком часто вытирал ее слёзы грустными весенними вечерами.
  
  
  "Чтобы помнили? А сам!? Что ты сделал, чтобы не забывать, чтобы исполнить обещанное ей когда-то?"
  
  
   Приняв решение, он стал чувствовать, что нетерпелив. Не обманывал, не льстил собственному голосу, не уговаривал себя выдавать многое забытое за правду. Просто понял, что может написать книгу. Для неё, о ней, о них....
  Тысячи ярких мгновений, когда-то удививших его и вскоре ненужно упавших в жизненный сумрак, стали проявляться так отчетливо, как будто происходили вчера.
  В конце каждого дня, окинув требовательным взглядом остановившуюся портовую суету за окнами Башни, он садился писать. Доставал из стола тетрадь, с нетерпением, почти жадно, читал несколько последних готовых страниц, закрывал глаза и вновь, как и когда-то, разговаривал с ней....
  Часто, не в силах сдержаться перед каким-то внезапным, чувственным образом или важным размышлением, и укоряя затем себя за поспешность, мистер Вэн оставался в Башне и на ночь. Так в других его толстых тетрадях появлялись рассказы - стремительные и точные, как японские сюрикены; в строчках которых даже и не могло присутствовать ни пылинки лжи.
   Отвлекаясь на малое, он всегда помнил о главном - о книге.
  Краткой мыслью каждого из своих рассказов он пытался что-то объяснить, в чем-то упрекнуть невнимательных и нелюбопытных людей, из которых, по его непреклонному убеждению, и состоял весь окружающий мир. Он не хотел никого учить или укорять в скудости их жизни, он просто говорил, что можно жить не так.
  А книга....
  По-прежнему честно и вновь волнуясь такой возможностью, он говорил ей о своей любви; о том, чего не успел в спешке жизни и не смог для неё сделать; извинялся, клял себя за нечаянную когда-то грубость, ненужно возникшую в то проклятое время, когда ничего не получалось, когда не было досыта даже самой простой еды, а вечерами они ложились спать в холоде; за то, что редко целовал ее потом, когда вокруг них были уже люди в дорогих одеждах.
  
  
   Твердо убежденный, что в таком деле ему нельзя быть смешным или слабым, мистер Вэн обратился к профессионалу.
   Столичный книгоиздатель, давний знакомый, человек не его бизнеса, поэтому никак не враг, а своей тонкой язвительностью скорее похожий и близкий, всё равно принял его с удивлением.
   - Ты пишешь!? Ты!?
   Задумчиво кусал ногти, читая. Не моргая острыми черными глазами, внимательно смотрел прямо в лицо, прочитав его рассказы.
   - Это действительно написал ты? Когда? Почему не говорил раньше...!? Убил бы за такую застенчивость. Печатаю.
   Мистер Вэн потребовал тайны.
   Издатель искренне хохотал, обещая только через год раскрыть имя автора. Даже обязался дать письменное подтверждение.
  - Тебя ждёт успех, гарантирую. А то, что эти славные рассказы написаны тобой, читатели узнают вовремя, никак не раньше чем через год. Или после твоей смерти. Представляешь анонс: произведения покойного мистера Вэна! А!? Каково? Уверен, это поднимет тираж процентов на тридцать.
  Издатель славился в обществе изящными шутками.
  Мистер Вэн медлил, сомневаясь уже в другом.
  - Ты мне не льстишь?
  - Разве моего мнения недостаточно?
  Человечек постучал ногтями по блестящей поверхности большого стола, заваленного книгами и рукописями. Опять резко взглянул из-под лохматых бровей.
  - Хорошо. Если не веришь мне, то кто же тебя тогда убедит?
  Подошел ближе, задумчиво тронул его за светло-серый рукав пиджака. Улыбка была хитрой и доброй.
  - Странно, но говорите вы с ней об одном. Очень по-разному, но об одном и том же.... О вкусе жизни. Она пишет тонкие маленькие рассказы, издавать такие неимоверно сложно. Живет в твоем городе. Если не хочешь, не говори подробно о себе, просто дай почитать ей написанное. Думаю, что мнение Ады будет честным...
  
  
  Большие черные деревья не успели ещё просохнуть после ночного дождя, а к полудню их уже накрыло первым пушистым снегом. Неуверенное осеннее солнце светило вдоль главной парковой аллеи, отражаясь от мелких луж прямо в лицо, что давало возможность мистеру Вэну прятать радостные глаза за темными очками.
  Снегопад случился неожиданным и обильным, но закончился вовремя и совсем не расстроил собой планы мистера Вэна.
  Тишина. Солнце.
  С темных веток в высоте, над аллеей, капало, а сквозь мокрый снег на обочине виднелась всё ещё зеленая трава и сорванные недавними ветрами с деревьев живые листья.
  Почему-то волнуясь о том, как будет выглядеть, он захватил с собой черный плащ. Едва водитель остановил лимузин у ворот парка, мистер Вэн поспешно вышел. Надевать шляпу, по его мнению, сегодня было излишним.
  
  
  Тот телефонный разговор оказался кратким.
  - Хорошо. Мы с сыном по субботам гуляем в парке.
  Со стороны редких прохожих, попадавшихся навстречу, все они, наверно, выглядели обычными: почтенный господин, стройная, в легкой одежде, молодая женщина, маленький мальчик.
  Они шли по старым аллеям, он вслух удивлялся, что так мало знает о парке, Ада отвечала на простые вопросы, мальчик играл с красными блестящими листьями.
  Мистер Вэн ничего не говорил о себе, один раз, правда, отшутился: "Почти на пенсии..."
  Когда при встрече мистер Вэн представился, поклонившись, она взяла за плечи и тесно прижала к себе сына:
  - А это Гленарван.
  
  
  Было радостно, солнечно, редкие полоски снега упруго сминались под ногами.
  К неудовольствию мистера Вэна, он с самого начала поспешил, пытаясь договориться.
  - Я ни в коем случае не требую от вас бесплатной работы, нет!
  Ада отвернулась, тронув перчаткой лицо.
  - Не беспокойтесь о деньгах, ваши рассказы мне интересны.
  - Тогда, как только их напечатают, я оставляю за собой право вознаградить вас, Ада. Хорошо?
  - Оставляйте право себе, мне ничего не надо.
  Женщина улыбнулась, глубоко вздохнув, поправила шарф.
  - С делами покончено, просто гуляем?
  - Просто провожаем осень.
  
  
  Несколько минут они согласно молчали, затем начался легкий разговор о природе, он старался быть учтивым, вспоминал свои морские приключения, изредка и нечаянно касался рукой ее плеча.
  - Глен! Смотри, смотри, на дереве белка!
  Он искренне признался, что ему интересны обыкновенные люди, стремящиеся к необычному.
   На выходе из парка в город мистер Вэн, бесстрастно выслушав громкие предложения многочисленных продавцов, купил Аде поздние цветы. Она так посмотрела ему в глаза, что пришлось улыбнуться:
  - Они лишены того, чем обладаю я - счастьем дарить цветы. Они имеют только возможность.
   - Мама, а можно я немного понесу эту красоту!?
  Глен бережно обнял букет, прижавшись раскрасневшейся щекой.
  - Этот цветок пахнет мармеладом! Вот ещё.... А этот, красный.... Как будто я уже поел мармелада.
   Они, взглянув друг на друга, рассмеялись.
  Улицы возле парка были приятно пустынными, но ни мама, ни сын не обращали никакого внимания на большую серую машину, с послушанием крадущуюся в сотне шагов позади.
  Освободившись вскоре от букета, Глен поднял, как шпагу, короткую ветку и побежал за полосатым котом, который бессовестно и подло пробовал нападать на окружающих воробьев.
  - Постой же ты, презрелище презренное!
  По какому-то незначительному поводу Ада первая упомянула о менестрелях, мистер Вэн откликнулся, затем некоторое время они увлеченно, одинаково полно говорили и о Тангейзере, и о Роланде.
   Не назойлива, умна, немногословна.
   Но любопытство в той или иной мере присуще всем женщинам и вскоре он скорее почувствовал, чем точно заметил, как Ада украдкой рассматривает его. Предупреждая возможно обыденные вопросы, ответил, что обеспечен.
   - Откуда же пришел успех? На чем держится ваш бизнес? На разочарованиях менее целеустремленных людей?
  Мистер Вэн, молча восторгаясь, не возмутился явным вызовом.
  - Я всегда обращал внимание на маленькие новости - часто они потом перерастали в сенсационные. Другие ленились делать то же самое.
  - Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?
  Мистер Вэн остановился.
  - Вы всерьез так думаете?
  Ада смутилась, отводя глаза.
  - Это религиозное....
  - Знаю. И уверен, что такие высказывания очень удобны для трусов и лентяев, которые не могут или не хотят на что-то решиться, изменить к лучшему жизнь близких и дорогих им людей, оправдывая свою собственную беспомощность.
  И упрямая.
  Побледнела, дрожа пальцами, кусает маленькую холодную перчатку.
  - Ну и что! Даже если вы и правы, то пусть зло приходит в этот мир не через меня!
  Пусть.
  Мистер Вэн и сам не знал, что именно делало её лицо таким удивительно милым: беспомощные, когда-то сильно обиженные глаза, или легкие рыжие волосы.
  Ещё она сказала, что работает в маленьком книжном магазине.
  
  
   В следующую субботу мистер Вэн опять с необычайной решимостью отказался от дел в своей Башне.
  Почти половину дня они гуляли в ботаническом саду, рассматривали таблички и надписи на странных, засыпающих в предзимье, деревьях.
  Его вовремя предупредили - и перед поездкой мистер Вэн поручил своему водителю купить много белого хлеба.
  Втроем они кормили в большом пруду диких уток, соревнуясь, бросали хлеб точно своим выбранным любимицам, не забывали баловать и громадных рыб, неспешно подплывавших из глубины к травянистому берегу, на который они пришли.
  Глен фотографировал и рыб, и птиц.
  - Постойте здесь вот так, вместе! Мама, замри, пожалуйста!
  Мальчик направил объектив на мистера Вэна и Аду.
  - Стоп, приятель, это лишнее...
  Мистер Вэн закрылся ладонью.
  - Но я же хочу...!
  - Не надо.
  Глен сморщился от внезапной боли, потирая запястье.
  Она изумилась взглядом, но поняла.
  Мистер Вэн поспешил признаться, и при этом ничуть не лукавил, что сын её чудесен.
   Ада вздохнула, не стесняясь крохотных морщинок вокруг печальных глаз.
  - Он встретит утро завтрашнего дня.
  - Утро? Можно я покажу Глену место, где работаю?
  Ведь не зря тысячи людей считали мистера Вэна очень практичным человеком.
  
  
  Ворота порта распахнулись, императорский лимузин бесшумно вполз на свою законную территорию.
  - Пошли пешком? Надеюсь, ты у нас не ленив?
  Мистер Вэн заехал за мальчиком по указанному городскому адресу очень рано, оправдываясь перед Адой тем, как важно для него быть вовремя на работе. Мистер Вэн нетерпеливо стоял у подъезда, большая машина ждала его за углом.
  Глен немного удивился, пробрался на роскошное кожаное сиденье по-мальчишески неуклюже, почти всю дорогу до порта смотрел в окно, молчал, окончательно просыпаясь.
   - Пошли?
  Утреннее солнце на безоблачно прозрачном небе, оранжевые стены складов, сверкающие ярко-желтыми гранями верхушки портальных кранов.
  Порт и до мистера Вэна был похож на город, а, став его собственностью, окончательно наполнился четкими улицами и перекрестками.
  Асфальт, брусчатка, бетонные плиты, рельсы, опущенные вровень с поверхностью дорог.
  Едва заметная колея разогретого прошлым летним зноем асфальта заполнилась недавно дождём. Напряжение рабочего дня ещё не наступило, машин на главной портовой улице они с Гленом пока не замечали, и мальчишка с интересом шел, ступая ногами по разным берегам этих речек, смотрелся в них, стараясь не нагибаться...
   Из тесного судоремонтного тупичка на простор подъездных путей вдруг выскочил крохотный железнодорожный кран, стремительно развернул стрелу и снова умчался в свой звонкий труд. "Как собачонка, которая на секунду отскочила в сторону от драки для передышки и пополнения собственной злости..."
   - Нравится?
   Мистер Вэн ни на секунду не выпускал из своей руки крохотную ладошку.
   - Да. А парусные корабли в порту есть?
   - Конечно, есть.... Но для начала давай-ка заглянем сюда. Я когда-то здесь работал. Очень давно.
   Среди современных перегрузочных комплексов, разделенных обширными газонами и тротуарами, спряталась старая кочегарка. Несколько раз проектанты предлагали ее снести, но мистер Вэн всегда оправдывал существование чумазого зданьица его полезностью: пусть, мол, там сжигают мусор, остатки картонной тары, обломки деревянных поддонов. Ну, и получают хоть и небольшое, но бесплатное тепло.
   Шершавая дверь с шорохом отворилась.
   Мистер Вэн подобрал полы плаща, наклонился, шагая в жаркий сумрак по низким ступенькам.
   Всё осталось прежним.
  Жестяная труба вентиляции под потолком, накрытая многолетним слоем пыли, прорезанная самодельными жабрами-решетками. От движения воздуха шлаковая пыль на решетках шевелилась толстыми рыжими червяками.
   Потный кочегар только взглянул на них из-под ладони, рассматривая сквозь ослепительные отблески топочного огня. Промолчал. Вновь решительно взялся за лопату, мелкий мокрый антрацит послушно вздыхал, ложась на уже раскаленные предыдущие комья.
   В топке пламя ревело так, будто там просыпались ящеры, ушедшие в уголь миллионы лет назад.
  - Это мощная установка?
  Мистер Вэн не сразу заметил, что Глен испуган.
  - Не очень. Совсем, впрочем, не мощная. Здесь неподалеку есть другая, современная. Хочешь посмотреть?
  - Нет.
  И уже на улице, на свежем воздухе, повеселев лицом и голосом, Глен остановился и остановил на тротуаре его.
  - А знаете, в созвездии Лебедя есть одна очень огромная и яркая звезда! Она мощностью в пять миллионов тысяч вольт! Представляете!? Вот!
  - Ого!
  Они шли по главной дороге, болтали о разных случайностях, хохотали, совпадая словами, останавливались около интересных зданий и механизмов, переходили в другие переулки, но всё равно неуклонно приближались к сияющей Башне.
  - Мистер Вэн, а вы покажете, где здесь делают суфле скумберии? Мы с мамой иногда покупаем, это очень вкусно, если с картошкой.
  - Что!? Как ты сказал? Скумберия!?
  
  
  На застекленных просторах своей Башни он не стал исполнять привычный ритуал подготовки к ежедневной работе. Подвел Глена сначала к одному окну, затем к другому, с удовольствием, неожиданным для самого себя, принялся рассказывать любознательному мальчишке обо всём том, чего они не смогли увидеть внизу, когда проходили по улицам и аллеям.
  Порт вовремя наполнился густым и осмысленным движением.
  - Мистер Вэн, а зачем столько много людей?
  - Так необходимо для успешной работы, лишних нет.
  Глен ненадолго притих.
  - А почему здесь, в Башне, работаете вы, а не кто-то другой?
  "Вот так и влюбляются в маленьких разумных детей..."
  - Я больше всех желал этого.
  - Но ведь любому человеку хочется командовать, а не подчиняться!
  - И тебе тоже?
  - Ага! Всё сверху видишь, отдаешь приказы по телефону! Здорово!
  - Ну, если так...
  Мистер Вэн встал у окна близко и одинаково с Гленом, обнял его за плечо.
  - Тогда, малыш, всё зависит от твоей готовности подвергнуть себя невероятному напряжению.
  
  
  На следующий день, соблюдая предварительную договоренность, мистер Вэн принимал у себя в Башне крупного поставщика металла.
  Разговор поначалу был привычным, ожидание отказа в выгодных условиях заставляло гостя постоянно лукавить быстрыми глазами.
  Но почему-то мистер Вэн позволил себе задуматься, потом ещё раз и ещё...
  Поставщик вскоре радостно уполз из его кабинета с нужными бумагами, удивляясь и удивляя окружающих своими странными рассказами об увиденном.
   - Не тот уже старина Вэн, мягок стал.... Совсем не как всегда.
  
  
  Мистер Вэн позвонил, улыбнулся звонкому ответному голосу, и почти сразу же вызвал секретаря.
  - Подготовьте на пятницу совещание. Обязательно обеспечить присутствие директора управляющей компании. Тема - полная передача полномочий. Оформляйте документы.
  - Но...
  - В пятницу, ровно в двенадцать. Все должны быть готовы.
  
  
  В среду они купили Глену щенка, а в четверг он пригласил Аду в кафе.
  
  
  Она сидела напротив него, легкая, с тихими глазами, очень похожая на его жену в молодости.
  Он устал от жизни, увидев же в первый раз Аду - захотел снова жить.
  
  
  В пятницу, объявив свою волю и юридически отойдя от всех дел, он собрался лететь в столицу.
  Личный самолет мистера Вэна стоял на выходе из ангара. С нетерпением он бросил плащ и газеты на соседнее кресло, набрал уже знакомый номер телефона. Гудки. Длинные, длинные, длинные.... Черное бешенство ударило по глазам - поздний вечер, одна ли?
  
  
  Она знала, зачем смотрит в кухонное окно и что должна сегодня увидеть в чистом ночном небе.
  Полнолуние. Вот.... Прошло всего лишь несколько минут, и неизвестная круглая тень надвинулась на сверкающую серебром Луну, остался исчезающий серпик. Вся затемненная часть стала серо-розовой, очень непривычно, ярко и отчетливо проявились контуры морей и кратеров.
  В прихожей глухо задребезжал телефон.
  Легко вскочила со стула, щелкнула светом.
  - Да, я.... Нет, Глен немного приболел, укладывала его спать, поэтому наверно, и не слышала...
  
  
   Ревели самолетные двигатели, даже через спинку обширного мягкого кресла прямо в сердце передавалась дрожь отчаянного разбега по взлетной полосе.
   - Имею ли я право вот так...? Но я хочу об этом вам сейчас говорить! Я хочу сделать очень многое для вас.... И для Глена.
  
  
  Третий час они обсуждали его книгу.
  Издатель быстро добился желаемого, но не скучал, а с удовольствием продолжал удивляться.
  - Твоя рукопись - это..., это грубая мужская рубаха, на которой есть следы и крови, и пороха, остался на ней и пот сладкой женской истомы.
   Мистер Вэн молчал и был невнимательным.
   Глаза под лохматыми бровями сверкали, маленький стремительный человечек расхаживал по кабинету.
  - Согласись, писательское ремесло похоже на удовлетворение плотских потребностей. Если человек графоман и может делать своими движениями приятное только самому себе, не ставя в известность окружающих и не интересуясь их мнением - это и есть самое настоящее рукоблудство! Если же автор, прежде всего, готов доставить удовольствие другим - он мужчина.
  Я предпочитаю резкое, грубое начало: с первых же строчек, с первых движений героев - интрига, кровь, пот, мускулы, насилие - грубое овладение читателем! Но, заметь, я ничуть не пренебрегаю и прелюдией! Плавное развитие событий, неспешный подвод к самому главному, сияющему. Но не должен же автор заставлять читателя ждать, не должен затягивать вступление на целый том! Нужны короткие, сильные, точные действия. "Война и мир" или, допустим, описание природы у Фенимора Купера - чистой воды мазохизм! Бесконечное, растянутое на долгие зимние вечера, поглаживание женского бедра. И без результата...
  - Извини, я должен позвонить.
  - Она хороша?
  - Мне обидеться до пощечины?
  - Ну-ну, извини, не горячись. Значит, условия издания твоей книги...
  Прыгнул, уселся удобнее на высоком стуле за обширным столом.
  - Я подготовил полный текст нашего контракта, читай. Уверен, что мы с тобой всё подробно обсудили, но если.... Поправки сейчас же внесут - и я готов его подписывать.
  - Погоди. Выслушай меня очень внимательно. Измени контракт.
  
  
  На обратном пути сначала было яркозвездное небо, жадное стремление, сияющие глаза мистера Вэна.
  Потом звезды скрылись за внезапными облаками, за тучами.
  Единственное место, где ни при каких обстоятельствах не должна была возникнуть такая длинная молния - именно это небо. Единственная цель, в которую она не имела права попасть - это самолет мистера Вэна. Но так уж случилось.
  Рваный металл среди сосен догорел только к утру.
  
  
  Тревожилась, скучала, печалилась до слез.
  Ждала звонка, бледнела, пытаясь догадаться, чем же могла обидеть.
  И сын спрашивал о человеке, который был с ним когда-то так ласков и строг...
  
  
  Через две недели Ада открыла дверь утреннему почтальону. Посыльный учтиво попросил расписаться и передал ей пакет, в котором было вложено письмо от издателя и другие плотные бумаги.
  Всё ещё в халатике, кусая губы, она бросилась к телефону.
  - Да, милая, чертовски неприятно, что об этом тебе говорю я.... Он сам настоял. Все права на книгу он оставил тебе. Тираж огромный, будет ещё.... Почему? Не знаю, но он умел предвидеть, был прозорлив.... Считаю, что контракт очень удачный, впрочем, Вэну это всегда неплохо удавалось. Извини, но иное мнение меня уже не интересует. Деньги твои, воля - моего клиента. И я её выполню.
  
  
  Затмение. Не на минуты, а на долгие годы.
  У зимнего окна, в кресле, - женщина с всё ещё светлым лицом, рядом седеет крупной мордой медленный и мудрый пёс...
  
  
  Гулко бьют кабинетные часы, в окружающем сумраке пахнет старой пылью, человек в черных одеждах привычно ровно читает стандартные строки. Нотариус бесстрастен, он давно высох лицом от постоянных прикосновений к людской жадности и злобе, но всё-таки, длинно и бегло перечитывая права, имущество и деньги, которые мистер Вэн когда-то оставил после себя, останавливается на одной из строчек завещания. Хмурится.
  Имя.
  Нотариус подносит лист дорогой бумаги под свет бронзовой настольной лампы, ещё раз беззвучно шелестит губами, оборачивается на календарь, и повторно читает странное имя.
  
  
  - Говорят, он хотел продолжать иногда здесь работать...
  Секретарь учтиво прикрыла за собой дверь и, удивляясь никогда не виденному, потрогала ладонью большое голубое стекло.
  - Ничего не изменилось. Это хорошо.
  Высокий юноша со стремительным взглядом прошёл вдоль стен кабинета, встал у тёмного стола, поднял и положил на место карандаш.
  - Вам принести кофе, мистер...?
  - Я - мистер!? Просто - Гленарван. Да, пожалуй, лучше начать с кофе.
  
  
  Призывно, с радостным отчаяньем нового дня и новых смелых дел, встрепенулся внизу, под самыми окнами Башни, гудок маленького рейдового буксира.
  
  2011
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"