Аннотация: Непобедимая империя захватывает одну страну за другой и ограждает новые территории барьером за который может попасть любой, а вернуться уже никто. Что делать слабой женщине с детьми попавшей на территорию врага? Выживать любой ценой...
Пролог
"Дорогой, любимый мой! Уже столько лет мы не знаем, как ты, и неумолимо отдаляемся от тебя. Дни проносятся, дети растут. Мы стараемся, мы выживаем. Всё чаще думаю о тебе, о том, как ты. Да храни тебя Бог, люби меня, думай обо мне, думай о детях. И, возможно, наша вера поможет нам когда-нибудь встретиться. Может, не в этой жизни, но хотя бы в следующей...
Вечно твоя, Изабелла"
Письма, письма, письма... Анна составляла их с завидной регулярностью. Вот родилось и ещё одно. Механически перечитав его, она активировала отправление, кристалл мигнул лиловым цветом и погас. А на душе всё равно остался неприятный осадок, подобный тяжёлому пеплу. Она писала эти письма, потому что привыкла их писать. Раньше они хоть на какое-то время возвращали веру в то, что однажды послания дойдут до адресата, что этот Ад наконец-то закончится... Но с каждым разом надежды оставалось всё меньше и меньше. Женщина тщетно уговаривала себя, что если имперцы не захватывают новые земли, то всё-таки был найден способ их победить, что нужно подождать ещё совсем чуть-чуть...
Анна почувствовала, что к снова подступает истерика и справиться с ней в этот раз, видимо, не удастся. Последний раз это было так давно, когда всё только начиналось, когда её мир вдруг оказался отрезан - "Барьером". Она принялась убеждать себя, что Эдварду сейчас в сто, а может, и в тысячу раз хуже. Ведь у неё есть дети, а он остался один, совсем один на той стороне.
Подступили сдавленные рыдания. Плечи судорожно подрагивали, слышались первые приглушенные всхлипы. Где-то на грани сознания стучались мысли: "Сейчас не время!" и "Главное не разбудить детей". Но этой мотивации было уже недостаточно. В сознании против воли начали всплывать образы и картины того, что она так пыталась забыть или хоть на некоторое время спрятать далеко-далеко под замок, чтобы обдумать и отпустить, когда всё закончится. Только убеждённость в том, что этому ужасу не суждено закончиться никогда, проявилось так ярко, так отчетливо! Анна зажала рот руками, чтобы приглушить рыдания, а по щекам уже катились предательские слёзы...
Анна отнюдь не считала себя неженкой (особенно по сравнению с некоторыми придворными дамами), находя в душе даже отголоски цинизма. Тем более, уже достаточно давно многие семьи обучали своих детей обходиться без прислуги и самостоятельно вести хозяйство - на случай захвата Империей. И всё же никому не было известно, что происходит в самой Империи, так как после вторжения на чужие территории и установления барьера всякая связь мгновенно прекратилась. Магические воздействия поглощались, сигналы от кристаллов становились недоступными. Шпионы и диверсанты, которых засылали к врагу, проходили беспрепятственно, только вот обратно не возвращались никогда. Люди задавались вопросом: что там, что находится по ту сторону? Долгое время все думали, что проникнуть из-за барьера тоже невозможно, но спустя некоторое время были задержаны подозрительные люди, позднее оказавшиеся разведчиками Империи. На чём именно они попались, Эдвард не уточнял, однако на сведения, которые были получены от них, возлагались колоссальные надежды. Информация носила статус крайней секретности, но именно благодаря её существованию впервые за долгое время в сердцах родилась надежда.
Теперь же Анна знала об Империи значительно больше, но от этого легче не становилось: здесь и сейчас она была никем. И можно было бы примириться со сложившейся ситуацией, будь женщина совсем одна, но ведь вместе с ней были и её дети. Пусть они уже не помнили другую жизнь, но она-то знала, что все могло быть иначе. Сама она была готова пережить многое. НО ДЕТИ!..
В таком состоянии она не сразу поняла, что в дом кто-то отчаянно стучит. И, как видно, достаточно длительное время, ведь в помещении были слышны приглушённые ругательства. Всхлипывая, она начала прислушиваться и судорожно соображать. Стучали в дверь чёрного хода, и это настораживало. Обычно посетители приходили с главного хода, тем более - ночью. Дверь же чёрного хода выходила к калитке за домом, а та в свою очередь - на глухую, тёмную улицу, где и днём-то было находиться опасно. Также судорожно женщина начала перебирать всех тех, с кем была договоренность на помощь в родах. Однако ни у кого срок не подходил настолько близко. Но всё возможно: вдруг объявился кто-то новенький.
Анна грустно усмехнулась. Ведь она слыла хорошей повитухой, очень хорошей. Ещё бы, один из сильнейших целителей Исхина! Смешно даже. Видимо, на смену паническому отчаянию пришёл истерический смех. Конечно, могла ли она подумать, что ей придётся скрывать свой дар и даже бояться хоть как то его проявить? Но больше всего тревожило, что кто-то узнает о даровании детей. И заберёт их... Да, сейчас это происходило редко - наверное, потому, что всех магов уже схватили. Однако раньше, когда только установился барьер, всех одарённых арестовывали и впоследствии увозили в Империю, причём детей увозили отдельно от родителей. По официальной версии: для обучения полезных и лояльных Империи магов. Что же касается вполне состоявшихся магов, то их "переобучали" под неусыпным контролем менталистов, убеждались в их готовности сотрудничать и в зависимости от результатов отпускали или нет... Что становилось с теми, кто был признан "НЕлояльным", Анна не знала и узнавать не хотела. Да и давно она не считала магию даром, одни беды и несчастья она несла людям в последнее время.
А между тем стук всё продолжался. И ей пришлось подняться и идти, чтобы выяснить, что же случилось и с кем...
Глава 1
Если бы Анна была в своем обычном отстранённом состоянии, то непременно помедлила открывать, ещё и в такое время суток - "ведьмин час". Третий час ночи по поверьям самый страшный, да и сама ночь была сегодня, будто специально, какая-то тёмная, практически безлунная. Немудрено, что накатила истерика.
Из последних сил она заставила себя хоть как-то успокоиться и прийти в себя. Получилось слабо, и это сильно нервировало, поэтому, практически подходя к двери, она гневно зашипела:
- Да тихо вы там. Кого нелёгкая принесла?
Стук мгновенно прекратился, и женщина услышала:
- Анна, откройте! Нужна ваша помощь!
Витан. Давненько она его не видела, но именно от него не ждала зла. Анна поспешила отпереть дверь, даже несмотря на то, что он был участником одного из моментов, который женщина так хотела забыть. Дверь со скрипом поддалась - столь редко ей пользовались. Анна сразу пожалела о своём решении: мужчина оказался не один. Тут же внутрь начал заваливаться спутник Витана. Кто бы мог подумать, что он приведёт чужого. Правда, могла бы и сама подумать, вот только была не в том состоянии. В висках стучал адреналин от так и не состоявшейся толком истерики. Женщина в очередной раз отстранённо подумала, что лучше бы она состоялась, эта истерика.
Картина, представшая перед ней, была интересна. Витан пытался удержать своего спутника, тот норовил завалиться. Сейчас, в тусклом свете лампы, она отчётливо увидела красное пятно на плаще второго гостя. Он был высок, даже массивен, но больше рассмотреть пока не было возможным. Гость был скрыт плащом, голова опустилась на грудь и прикрылась капюшоном. Разве он ещё жив? Такая кровопотеря!
- Вы с ума сошли! - продолжила шипеть женщина. - Притащили в мой дом раненого! Его нужно срочно отправить к целителю!
- Мы не можем к нему сейчас обратиться! Засада... - начал объяснять Витан.
- Мне не интересны ваши партизанские игры! У меня дети, в конце концов!
- Анна, прошу вас, - начал умолять он, - он не дотянет до врачевателя. Да и там тоже может быть опасно.
- Это не моё дело. Я По-ви-ту-ха, - проговорила по слогам для ясности, - не целитель! Все равно не смогу ему помочь!
- Вы помогли мне! Помните?
- Но у вас рана была не такой страшной! А здесь он явно потерял много крови и, возможно, задеты жизненно важные органы! Я не волшебник! - соврала она.
- Анна, вы должны мне жизнь! - отрезал он. И добавил уже мягче. - Прошу, помогите!
Да, жизнь. Если бы не он, её тогда изнасиловали и затем точно убили, а точнее - поиздевались бы и бросили, что всё равно означало в итоге смерть. Эсми так и умерла. А Витан вступился, отбил, однако сам сильно пострадал. Она его тогда долго лечила на свой страх и риск. Страх, что он окажется не меньшим уродом, чем те, которые на неё напали, и риск, что магию исцеления засекут и тогда придут за ней.
Она мотнула головой, отгоняя воспоминания.
- Мы в расчёте. Я спасла твою жизнь взамен, - отрезала она, понимая, что довод был так себе.
- Я вообще мог не помогать вам, а пройти мимо. Ну же, Анна, пока мы препираемся, он может умереть! Вы сможете помочь - я знаю.
Что ж, значит, понял тогда, что без магии не обошлось. Или потом уже догадался.
- Ладно, тащи его тогда в родильную, - устало согласилась женщина.
- Родильную? - удивлённо переспросил Витан.
- Туда, - направление было указано рукой.
Вообще "на дому" принимать роды Анна старалась как можно реже. Только в исключительных случаях, когда другого выхода уже не было и она точно знала, что придётся использовать магию. Старый дом был полностью оплетён рунами, да такими заковыристыми, что "фонило" от них магией за версту. К тому же, если чуть-чуть применить свой дар, то это очень трудно отследить. И большинство строений в этой части Воли таковы. Не оценили этого захватчики, а потом, когда узнали, район стал криминальным, и соваться сюда стало себе дороже. А они остались, как и те, кому деваться было некуда. У дома, впрочем, были ещё некоторые особенности, но эта являлась главной.
Женщина быстро оглядела окрестности и заперла дверь, пока Витан перетаскивал своего раненого спутника в комнату. Делал он это явно из последних усилий: как видно, либо долго тащил его до дома Анны, либо ему тоже досталось. При беглом осмотре значительных ран на нём она не заметила.
Сама же Анна поспешила за чистыми простынями и прочими принадлежностями. На ходу она бросила знакомому, чтобы он раздевал больного, не став дожидаться ответа: сам должен понимать, что чем быстрее она им займется, тем больше шансов. А об остальном она подумает потом...
Пока она ходила за всем необходимым, Витан раздел больного по пояс. Мельком посмотрев на его лицо, Анна отметила, что где-то уже его видела, но не стала останавливаться на этой мысли. Рана на левом боку была нехорошая, рваная. Удивительно, как он до сих пор был жив. Нечего и говорить: ему несказанно повезло, что Витан додумался притащить его к Анне. Ведь долг жизни - это не пустые слова для целителя. Особенно для того, кто отмечен самой Хель, богиней жизни. Если бы не это, женщина помогать бы уже не стала. Быть может, когда выхаживала Витана - помогла бы точно. Но сейчас нет. Давно уже сердце покрылось коркой льда, женщина стала до безумия холодной, циничной, и затронуть её душу могли только дети, причем, не только собственные, но и чужие. Ради своих детей она могла сделать всё что угодно: убить, украсть, обмануть, а ради чужих - как минимум, не пройти мимо. Именно поэтому она могла отказать в помощи принимать роды тем, кому дети были не нужны, кто был готов избавиться от них, продав или даже убив. Были и такие. Когда мир рушится, в людях проявляется всё самое темное, гнусное (не всегда, конечно, ведь бывает и наоборот). Так после установления барьера в городе очень резко возрос уровень преступности. Сейчас уже стало спокойнее, но вот что же творилось тогда...
Итак, Анна занялась больным и отключилась от всего мира. Всё вокруг перешло в режим незаметного фона, даже Витан. Нужно было осмотреть рану, оценить поражение и состояние пациента, а затем лечить, лечить, лечить... Как же давно она не занималась ничем подобным, как ей не хватало этого! Всё-таки принимать роды да залечивать детские простуды и ссадины - это другое, не в счёт. "Боги, пусть мою магию не засекут гвардейцы..." - отчаянно подумала она, окончательно уходя в процесс исцеления.
Сколько времени прошло с момента начала операции, Анна смогла оценить, лишь вынырнув из своеобразного транса и полностью убедившись, что больному ничего не угрожает и процесс восстановления запущен. Уже в нормальном состоянии она оценила ровные швы, спокойное и ровное дыхание раненого и его достаточно привлекательное тело, гармонично развитое, в меру накачанное, поджарое. С первого взгляда можно было понять, что мужчина следил за своим состоянием и, возможно, даже занимался фехтованием. Лицо было заметно бледным, но уже без того землистого оттенка, который присутствовал вначале. Это не могло не радовать и лишь подтверждало прогнозы женщины о скором выздоровлении. И опять уставшее её сознание зацепило ускользающую мысль, что это лицо уже было ей знакомо: тонкие черты лица, высокие скулы, крупный нос. Цвет глаз было невозможно оценить из-за закрытых век. Волосы мужчины были тёмные, почти чёрные, что было видно даже в полумраке комнаты - пару светильников она уже успела затушить.
Анна поискала глазами Витана, который с настороженным видом стоял за её спиной, готовясь исполнить любое приказание. Слегка улыбнувшись, она решила успокоить его.
- Жить будет, только проспит, скорее всего, около суток. Тогда же сможете уйти, - сказала она и, дождавшись кивка, продолжила, - пока вы можете передохнуть в соседней комнате. В шкафу найдёте все необходимое. Кажется, там было что-то из мужских вещей, но я не уверена. А пока я побуду здесь на случай осложнений.
Мужчина смотрел на неё, как на сошедшую с небес богиню. Затем он сказал:
- Анна, о боже, спасибо вам! Вы просто не представляете, как помогли нам! Если бы он умер...
- Хватит, - резко оборвала она, - мне совсем не интересны эти партизанские разборки!
- Мы не партизаны, - начал переубеждать тот, - вы не понимаете, он...
- Тем более, значит, бандиты! - усмехнулась она и спросила. - Надеюсь, я больше не должна вам жизнь?
- Анна, простите, я не хотел вас впутывать и тем более угрожать, но никто кроме вас не смог бы помочь... - женщина не верила своим ушам: неужели он смутился и даже оправдывался?
- Идите отдыхать, Витан, вам нужно хоть немного поспать. Мне, кстати, тоже.
Гость тяжело вздохнул, последний раз посмотрел на раненого и, развернувшись, ушёл. Анна же окинула взглядом аккуратно зашитую рану, мысленно похвалив себя. Хорошая работа, да и магии затрачено на удивление немного. Пусть обычные люди считают, что магия всё делает за целителя, но это было совсем не так. Глубокую рану ей не закрыть, можно лишь или остановить кровотечение, или обезболить, или заморозить. Но никак не зашить. Вот и в этот раз женщина дезинфицировала и останавливала кровь магией, а зашивала сама. Наставница бы определённо похвалила.
С такими мыслями, она уютно устроилась в кресле подле больного, завернувшись в мягкий плед, и провалилась в глубокий сон...
Глава 2
Порой людям снятся красочные сны, столь яркие и живые, что их невозможно отличить от реальности, однако с Анной такого не случалось давно. В ту же ночь, стоило только её векам опуститься, к ней вернулось великолепное воспоминание, пропитанное запахами, красками, звуками...
Это было так давно, как раз накануне их, по сути, добровольного изгнания.
Изабелла и её муж Эдвард молча стояли на балконе второго этажа их поместья, погружённые в собственные мысли. Он готовился сообщить, что свершилось неизбежное, она пыталась оттянуть неприятный момент, просто наслаждаясь нынешним счастьем. Солнышко начинало заметно греть, и всё как будто оживало, придавая сил, чтобы верить и жить. Внизу, на лужайке, под присмотром сестры мужа, юной герцогини Эсмеральды Коррильской, и гувернантки играли дети. Последняя считалась скорее телохранителем, нежели воспитательницей, так как девушка прошла достаточно серьёзную подготовку в секретной службе, чтобы заботиться о самих племянниках Его Величества, хоть и внучатых. Впоследствии женщина ещё не раз пожалела, что они не взяли её с собой.
Вдруг послышался заливистый детский смех и визг, изданный трёхлетней Ари, или Арабеллой Коррильской, выражавшей таким образом свой восторг по поводу кульбитов, которые вытворял пёс Овен. Пятилетний Рей, или Реймонд Коррильский, во всю подражая отцу, старался вести себя "как взрослый". Пока ему это неплохо удавалось: он стоял чуть в стороне и наблюдал за игрой сестры, однако было видно, что надолго его терпения не хватит.
Женщина улыбнулась и сильнее прижалась к мужу, вдыхая такой родной запах любимого мужчины, смешанный с ароматом туалетной воды. Он погладил её по голове и вздохнул.
- Бел, - достаточно жёстко позвал он.
Да, тогда их звали совершенно по-другому. Другая жизнь, другие имена, другие люди.
- Изабелла, посмотри на меня, пожалуйста, - попросил Эдвард, готовясь к трудному разговору, который мы оттягивали, как могли. Хотя всё уже было решено за нас.
Давным-давно на одном из секретных совещаний было принято решение о том, что если над Исхином нависнет угроза захвата, то будет немедленно введён режим чрезвычайного положения. Конечно, он предусматривал много пунктов, но один из них, самый секретный из всех, непосредственно касался королевской семьи вплоть до пятого колена, ведь семья - это самое дорогое, что только может быть в этом мире. Суть его заключалась в том, что при открытой угрозе женщин и детей скрыли бы под вымышленными именами в разных городах страны. О том, кого и где спрячут, должны были знать единицы, и всё это держалось бы в строжайшей тайне. Широкой огласке мог поддаться лишь тот факт, что семьи удалились в свои замки и поместья, доступ в которые отныне закрыт для посторонних. Раньше такого никогда не было, но после того, как удалось поймать некоторых вражеских лазутчиков и допросить их, всё изменилось. Оказалось, что в большинстве случаев правящую верхушку, включая даже женщин и детей, уничтожают или ссылают, предварительно лишив силы, а взамен им назначают новых наместников.
Значит, этот момент настал. Не удивительно, ведь совсем недавно был захвачен Лойс, наш непосредственный сосед, и начали поступать донесения о концентрации войск противника уже у наших границ. Стало совершенно понятно, что Империя подготовлена и может захватить нас в любой день. Мир сразу неприятно померк от этих мыслей, его краски потускнели. Изабелла зажмурилась, по её спине пробежал холодок неприятного предчувствия.
- Прошу не надо, - прошептала она и попыталась спрятаться в его объятьях, - ты же говорил, вы что-то придумали...
- Прости меня, Бел, прости... - протянул муж, зарываясь в её волосы.
Женщину преследовало ощущение неправильности всего происходящего, раздражающего диссонанса. Пусть это и был совсем неприятный момент, но он уже был неоднократно пережит в снах ранее. Однако сейчас что-то было не так. И эти слова...