Виноградов Павел : другие произведения.

Глашатай нави

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.16*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Слушайте меня, люди яви! Я расскажу вам про мир и его конец, про цену жизни и прибытие небытия, про власть и бессилие воды, про любовь и страхи мёртвых, про того, кто пока спит, но обязательно проснётся... Я - Иван Кун, глашатай нави!.. Рассказ задумывался несколько лет назад совместно с Татьяной Алексеевой-Минасян, потом был заброшен, а теперь я его написал соло. Финал конкурса "К западу от октября - 7" и место в сборнике "Вызов" по его итогам.
   Из влога, неустановленным путём появившегося на всех видеохостингах Интернета 25 декабря 20... года.
   - Слушайте меня, люди яви! Я расскажу вам про мир и его конец, про цену жизни и прибытие небытия, про власть и бессилие воды, про любовь и страхи мёртвых, про того, кто пока спит, но обязательно пробудится... Я - Иван Кун, глашатай нави!
   Эфир телеканала "Сатем-ТВ" 18 июня 20... года
   - Добрый вечер, дорогие друзья! Сегодня на нашем канале, как всегда в субботний вечер, передача "Страшная жуть". С вами я, ведущий Валериан Башкиров.
   Основная заставка с психоделическим видеорядом и потусторонней музыкой.
   Башкиров, зловещим голосом:
   - Сегодня мы впервые демонстрируем уникальную видеозапись, попавшую к нам необычным путём. Сделана она, очевидно, в Энском районе нашего региона, где неделю дней назад современные язычники отмечали праздник Семик...
   Заставка с кадрами языческого празднества из фильма "Андрей Рублёв".
   Башкиров:
   - Этот потрясающий репортаж снят нашим постоянным автором - стрингером Иваном Куном, известным сногсшибательными расследованиями. Со своей верной экшен-камерой он пробирался в такие места, куда не рисковали заглядывать даже самые безрассудные репортёры. К сожалению, Иван... Впрочем, об этом после. А пока мы обязаны предупредить: видео содержит шокирующие сцены. Так что, пожалуйста, уберите от экранов детей, а если вы склонны к психологическим срывам, вам лучше немедленно переключиться.
   Заставка с кадрами "Андрея Рублёва".
   Лицо Ивана Куна крупным планом на фоне закатного неба и волнуемых ветром древесных крон. Камера подрагивает, стрингер говорит несколько напряжённо:
   - Добрый вечер. Я Иван Кун и сегодня мы с вами попытаемся узнать о таинственных обрядах праздника Семик.
   Лицо исчезает, камера наплывает на сумрачный лес, среди деревьев мерцают огни костров, поодаль поблёскивает река. Слышны отдалённые голоса, смех и нестройная музыка.
   - Мне очень трудно было раздобыть информацию о том, где пройдёт это событие. Но я её нашёл. Мне помогли... По понятным причинам я не стану называть точные координаты этого леса. Сейчас мы пойдём туда и всё выясним сами.
   Камера через чащу движется к кострам, журналист продолжает говорить, слегка задыхаясь от ходьбы.
   - Несмотря на то, что одно из названий этого праздника - Троица мёртвых, отношения к церковным праздникам он не имеет, помимо того, что отмечается за три дня до Духова дня, в Зелёные святки. В основном Семик был посвящен так называемым заложным покойникам, то есть умершим не своей смертью и без церковного напутствия. Но некоторые считают, что в этот день - вернее, ночь, чествуются только утопленники. Поэтому Семик называется ещё Русалчин день. Так что не исключено, что мы с вами сегодня встретим русалок... Сейчас мне кажется, что возможно всё.
   Камера прекращает двигаться и показывает мрачную опушку леса, освещённую последними отблесками вечерней зари и кострами, между которыми передвигаются смутные силуэты. Крики и смех становятся громче.
   Кун:
   - Так... Мы добрались до эпицентра событий быстрее, чем я думал, надо быть осторожнее. Собравшиеся здесь не любят, когда за ними шпионят. Между прочим, среди них много людей богатых и известных... Здесь, в кустах, удобное место для скрытной съемки, так что пока останемся тут, а дальше - по обстановке.
   Запись прерывается
   Основная заставка.
   Башкиров:
   - Принимая во внимание странные обстоятельства, при которых в нашу студию попала эта запись, мы не можем настаивать на её подлинности. Однако мы сочли, что многое из того, что будет показано дальше, требует комментария специалиста.
   На экране - священник. Титры: "Протоиерей Дмитрий Матвеев, настоятель Свято-Троицкого храма, кандидат исторических наук, доцент кафедры этнографии и антропологии Энского государственного университета".
   Отец Дмитрий:
   - Мне, как священнику, неприятно было смотреть, а теперь комментировать эту запись. Однако как учёному интересно наблюдать за трансформацией данного фольклорного действа. Корни Семика, безусловно, лежат в язычестве, однако в христианские времена он стал более благопристойным. Теперь, похоже, он возвратился к своим истокам, вновь включая в себя кровавые и оргаистические обряды инициаций, которым и был посвящён изначально. С другой стороны, он потерял свой "народный" характер, потому что люди, которые выделывают все эти мерзости на видео - никакие не крестьяне, а жители городов, которых меньше всего интересует сельскохозяйственный смысл этого праздника, начало сева. А занимает их "мистический" аспект Семика, о котором они узнали из книг, далеко не всегда содержащих достоверную информацию. О чём свидетельствует хотя бы то, что в данном случае они явно смешивают Семик с праздником Ярилы или Яр-Тура, который хоть и примыкал к Семику, но всё же имел иной смысл и сопровождался другими обрядами.
   Заставка с кадрами "Андрея Рублёва".
   Башкиров:
   - Итак, смотрим дальше. Но повторюсь: уберите от экранов детей и психически неустойчивых взрослых.
   Основная заставка.
   Иван Кун продолжает снимать со своей последней позиции в режиме zoom, поэтому поляна просматривается гораздо лучше. Теперь видно, что смутные тени - это мужчины и женщины в длинных одеждах. На многих девушках венки из цветов, у всех распущенные волосы. Некоторые почти обнажены. По мере того, как гаснут последние лучи зари, люди на поляне зажигают факелы, в костры кидают охапки хвороста, и они разгораются всё ярче. Кое-кто из людей прыгает через них. К громкому смеху, женскому визгу и крикам прибавляются звуки рожков, дудок и бубенцов, обрывки песнопений.
   - Там ночь велика, спи до Семика... - выводят призрачные девичьи голоса.
   Кун (приглушённо):
   - Всё так, как мне и рассказывали. Экзальтация нарастает, похоже, сейчас здесь начнётся всеобщая оргия. Но сначала приносится жертва... Конечно, о человеческой речи не идёт... По крайней мере, сейчас, хотя, говорят, здесь всякое бывало... Но об этом позже. Итак, жертву заменяет... Да, вот его и несут. Сейчас я попробую снять так, чтобы было видно.
   Камера фокусируется на группе людей, входящих в круг костров с некой ношей. Собрание взрывается радостными воплями, люди окружают группу. Пришедшие ставят свой груз стоймя. В сиянии вставшей луны становится видно, что это - грубо сплетённая из веток и соломы, украшенная разноцветными лентами человеческая фигура. Мужская, о чём недвусмысленно свидетельствуют гипертрофированные анатомические подробности. Вознесение образа сопровождается новым взрывом смеха и, почему-то, женских причитаний.
   - Ой помер он, помер, тот, что был слаще мёда! - прорезается из общего гомона пронзительный крик.
   Кун:
   - Сейчас, насколько я понимаю, эту фигуру, олицетворяющее мужскую производительную силу, сожгут на костре.
   Чучело, действительно, летит в самый крупный костёр под смех, визг и музыку. Большая часть празднующих уже сбросила одежду. Вокруг костра несколько человек заводят хоровод, но некоторые парочки - не всегда разнополые - убегают в ближайшие кусты. Другие занимаются любовью, не стесняясь, прямо на поляне, под азартные и ободряющие крики зрителей. Фигуры совокупляющихся на записи забиты квадратиками.
   Кун:
   - Я прошу прощения за то, что вы сейчас видите, но таково современное язычество... Думаю, действие достигло кульминации. Сейчас... Стойте! Кто вы?! Что вы делаете?!
   Камера неожиданно дёргается, падает, застывает и показывает только траву. Слышатся топот, хрипы и отрывистые фразы:
   - Держу, его, держу!.. Вяжите, а то свалит!.. Да куда он свалит, отрубился... Ты не сильно ему по голове дал? А то ещё кончится раньше времени... Да нет, живой пока. Потащили. Камеру не забудь.
   Камера вновь движется, но теперь показывает только землю, чьи-то двигающиеся ноги, иногда, мельком, - тёмные фигуры идущих людей.
   - Други, мы тут лазутчика поймали, -- раздаётся густой бас, перебивая общий гомон. - Андрюха за ним с самой деревни проследил. На камеру нас снимал из кустов, паршивец.
   Камера взмывает, показывая заваливающуюся поляну и орущих людей в бликах огня. Потом в объективе появляется бледное окровавленное лицо Ивана Куна. Он стоит в разодранной одежде среди разгневанных язычников. Камерой явно кто-то снимает специально.
   Кун:
   - Я журналист! Я ничего плохого вам не делал! Я только для телевидения снимал!!
   Крики:
   - Вот ужо мы сейчас тебя снимем!
   У некоторых язычников в руках блестят ножи, у кого-то виден даже какой-то огнестрел. Слышатся злобные фразы:
   - А вот отрезать ему фаберже да повесить на берёзу в веночке - девкам кумиться пора, вот и пусть порадуются!..
   - Вот ещё, на кой нам на кумление его поганые причиндалы?! В костёр его, к Яриле, пусть вместе горят!
   - Правильно, пером по горлу и в костёр!
   - Живьём давай, чтобы визжал!
   - Давай!!
   Видно, что обстановка накалилась до предела. Куна хватают, бьют, срывают с него одежду. Он лишь дёргается, словно марионетка. Кто-то продолжает всё это снимать со стороны.
   - Они его что, правда убьют? - раздаётся совсем рядом с камерой тихий испуганный женский голос.
   - Да... наверное, - это явно отвечает мужчина, держащий камеру.
   - Давай уйдём отсюда, пока не поздно! - просит женщина.
   - Погоди... Попозже, - отвечает мужчина.
   - Зачем ты снимаешь?
   - Пригодится.
   Камера вновь фокусируется на Куне, которого уже начинают подталкивать к костру, покалывая ножами.
   - Тихо, други! - перекрывает гомон властный голос. - Семик нынче - день навьев. Нави и лазутчика посвятить должно.
   Камера поворачивается на говорящего - высокого мужчину в длинной белой рубахе и красной мантии. На лице его - жутка безликая белая маска.
   - Хозяин вод приношения ожидает, - продолжает вещать, по всей видимости, жрец или волхв. - В реку ему врага и погрузим!
   Кто-то радостно соглашается, но другие недовольны и по-прежнему требуют сжечь журналиста. В этот момент где-то очень близко начинает громко куковать кукушка.
   - Навь здесь уже ныне! - замогильным голосом возглашает волхв и всё собрание замирает.
   - Господи! - тихо охает женщина рядом.
   Камера поворачивается в сторону реки, но на экране почти ничего не видно - лишь какие-то яркие блики, буквально заслонившие всё остальное. Зато звук слышен прекрасно.
   Другой женский голос:
   - Меня послал Хозяин вод. Я сама заберу человека.
   Голос, кажется, молодой, пронзительный, но какой-то неправильный, тревожный, как бы и нелюдской:
   Жрец (испуганно):
   - Чернава!
   Камера поворачивается к нему, тот упал на колени и спрятал голову в траве. За ним падают и другие язычники, в том числе и человек с камерой, однако он продолжает снимать.
   Блики слегка умерили яркость и приняли образ обнажённой женской фигуры, словно бы полупрозрачной, частично сливающейся с ночным небом и поблёскивающей на заднем плане рекой.
   Чернава:
   - Вставай, Весимир, не бойся меня.
   Жрец:
   - Да как же, Чернавушка. Да это же я тебя... ты уж меня не трогай, старого!
   Не поднимаясь с колен и спрятав лицо, он тихо поскуливает от страха.
   Чернава:
   - Ты отправил меня туда, где мне хорошо. А теперь отдай мне этого человека.
   Жрец:
   - Да забирай, забирай!
   Камера вновь движется - судя по всему, держащий её поднялся на ноги. Девушка видна более чётко и больше не кажется мерцающим призраком. Она полностью обнажена, мокрые чёрные волосы рассыпаны по плечам. Кожа в неярком освещении отливает синевато-зеленоватым.
   Чернава:
   - Развяжите его.
   Камера выхватывает из темноты Куна. Он стоит прямо и неподвижно. Кто-то позади разрезает верёвки, которыми связаны его руки. Кун делает к девушке шаг, ещё один. Останавливается напротив неё и долго молча смотрит. Та тоже молчит. Наконец, произносит:
   - Идём.
   Язычники снова заводят песню:
   - Там ночь велика, спи до Семика...
   Кун делает шаг, но останавливается, оборачивается, находит глазами человека с камерой и идёт к нему, заполоняя собой почти весь объектив.
   - Отдай, - говорит он, протягивая руку.
   Изображение дёргается и уходит в сторону.
   - Флешку забери...
   Последнюю фразу, кажется, произносит Кун, но очень тихо и неразборчиво. Запись прерывается.
   Заставка с кадрами "Андрея Рублёва".
   Башкиров:
   - Теперь я должен рассказать, как к нам попала эта запись. Флешка с ней была прислана в редакцию бандеролью без обратного адреса. Посмотрев её, мы, конечно, отправили оригинал в полицию, но оставили копию, которую вы сейчас и увидели.
   Стрингер Иван Кун перестал выходить на связь две недели назад. До этого он обещал нам некий "материал-бомбу". Теперь мы увидели, над чем он работал... Но местонахождение Ивана и то, жив ли он вообще, по-прежнему неизвестно.
   По факту исчезновения человека возбуждено уголовное дело. Наш источник в полиции сообщил, что, после того, как мы предоставили следствию эту запись, уголовное дело о пропаже журналиста было объединено с аналогичным делом 28-летней москвички Марины Тихоновны Чернавской, которую в последний раз видели в начале апреля текущего года в одной из деревень Энского района. По нашей информации, следствие полагает, что она входила в неоязыческую секту и была принесена в жертву в ходе религиозного ритуала.
   По словам нашего источника, следствие сильно продвинулось после получения записи и в настоящий момент готовятся аресты, которые затронут некоторых известных людей.
   Башкиров делает многозначительную паузу, затем продолжает:
   - В нашем распоряжении оказалась фотография пропавшей Марины Чернавской.
   На экране - паспортное фото девушки, очень похожей на ту, которая была на записи.
   Башкиров:
   - Мы решили оставить всё это без комментариев, но надеемся, что ещё возвратимся к этой жуткой и фантастической истории. В любом случае мы не оставим попыток пролить свет на судьбу нашего друга и коллеги. С вами была программа "Страшная жуть" и её ведущий Валерий Башкиров. Спасибо за внимание! Встретимся в следующую субботу.
   Конечная заставка.
   Выпуск программы "Страшная жуть" телеканала "Сатем-ТВ" 2 июля 20... года. В эфир не вышел. Запись приобщена к засекреченному делу, переданному из уголовного розыска в ФСБ.
   - Добрый вечер, дорогие друзья! Сегодня на канале "Сатем-ТВ", как обычно по субботам, передача "Страшная жуть". Я - Валериан Башкиров.
   Основная заставка.
   Башкиров:
   - В позапрошлой передаче мы показали потрясающий репортаж пропавшего стрингера Ивана Куна. Мы по-прежнему не знаем ничего о судьбе нашего журналиста, расследование его дела продолжается. Однако за это время мы получили новые эксклюзивные кадры, которые сейчас вам покажем.
   Впрочем, сначала их, конечно, увидели следователи уголовного розыска.
   На сей раз видеозапись пришла к нам по электронной почте с фиктивного адреса. Мы решили продемонстрировать её вам полностью, без всяких комментариев.
   Заставка с кадрами подводного танца из советского фильма "Садко".
   На экране - какая-то шевелящаяся муть.
   Голос Ивана Куна:
   - ...Да, камера работает... Не уверен, правда, что картинка будет различимой - здесь густой туман, я руки свои еле вижу... Мы спускаемся вниз по скользким камням... или ступеням. И идём уже очень давно - может, двигаемся слишком медленно, а может, эта речка глубже, чем я думал...
   Хотя мы не в воде, и я могу здесь дышать...
   Но пока у меня есть возможность снимать и комментировать, давайте обо всём по порядку. Надеюсь, что запись, сделанная на Семике, дойдёт куда нужно. Я действительно могу на это только надеяться...
   Буду, однако, исходить из того, что вы знаете, что случилось ранее. Язычники схватили меня неожиданно - среди них есть кто-то, способный грамотно вести слежку... Дальше стал работать мой "план Б".
   Меня до сих пор трясёт, и я ощущаю слабость в коленях. Но я не в первый раз оказался на краю смерти. Я был уверен, что они меня убьют, но ощущал странное воодушевление от обстановки - костров, жутких личин, неприкрытой похоти диких людей...
   Но дальше... Дальше началось настоящее волшебство. Не воздействие массовой истерии, самовнушение, гипноз или наркотическое опьянение - это бы я распознал. В общем после того, как раздался голос кукушки, весь мир стал каким-то... другим. Мне трудно подобрать слова... С одной стороны, это было что-то нереальное, даже свет в нашем мире падает иначе... А с другой - мне казалось, что вот эта реальность и есть самая настоящая, а вся моя прошла жизнь была просто сном...
   Я увидел приближающееся от реки мерцание, которое оформилось в фигуру прекрасной девушки. Сомневаюсь, что запись - если её кто-то вообще увидит - способна будет передать всю фантастическую красоту этой картины.
   Она посмотрела на меня, я тоже взглянул в её изумительные сияющие глаза - и после этого помню плохо. Она говорила с язычниками, я понимал, что она требует меня, и сам всей душой желал пойти с ней. Так и получилось. Я только успел забрать свою камеру.
   Даже если бы меня не окружали вооружённые сектанты, я бы всё равно пошёл за ней куда угодно. Она дошла до реки, которая была вся в тумане, пронизанным лунным светом, и вошла в это мерцающее пространство, стала как будто растворяться в нём - не погружаться в воду, а сливаться с рекой, туманом и этим потусторонним светом.
   Я последовал за ней. Мои кеды сразу залила вода, я с трудом шагал в чавкающем иле. Вода постепенно поднималась - по пояс, по плечи, по подбородок... На мгновение меня охватил страх, но я преодолел его, как обычно - рывком. И оказался полностью в воде. Какое-то время пытался шагать вслепую, не дыша, но это продолжалось недолго - в какой-то момент мой рот рефлекторно открылся, и в лёгкие хлынула вода.
   Это очень больно... И страшно. Меня до сих пор бьёт дрожь при воспоминании об этом, хотя теперь мне кажется, что с того момента прошли годы. Моя грудь как будто заполнилась песком, голову стиснуло, мне показалось, что она вот-вот лопнет. Кажется, я потерял сознание.
   Но не упал, потому что вскоре очнулся на ногах и понял, что даже продолжаю шагать. Только это стало гораздо легче - вода уже не тормозила и не выталкивала меня. Впрочем, как я уже сказал, воды тут нет. Я не понимаю, в какой среде мы идём. Это не воздух - потому что я не дышу! Это удивительно ощущение - я ощущаю себя неживым и абсолютно свободным...
   Девушка... Теперь её зовут Чернава, но я знаю... Впрочем, пока не будем об этом. Она по-прежнему идёт впереди, но я вижу лишь отдалённое мерцание, за которым следую. Впрочем... сейчас стало видно лучше. Кажется, мы куда-то пришли. Я попытаюсь вам показать...
   На экране из мути выступает огромная круглая белая арка, на вид очень древняя, покрытая трещинами и колышущейся растительностью. В проёме арки стоит Чернава. Пространство за её спиной гораздо светлее, но что там, не видно - только какие-то смутные силуэты не то гор, не то зданий.
   Чернава:
   - Там, дальше - хозяйская вотчина. Пойдём скорее, в явь солнце вернулось, вход сейчас закроется!
   Её голос громок, чёток, но необычен, словно эхо.
   Камера быстро приближается к девушке. Та делает отстраняющий жест рукой.
   Чернава:
   - Выключи. Сперва с Хозяином встреться.
   Запись прерывается.
   Заставка с кадрами из "Садко".
   Запись начинается вновь, но сначала ничего не видно, только голоса. Вернее, один, похожий на монотонный шум в морской раковине, складывающийся, однако, в понятные фразы.
   - ...Я тебе, Ваня, вот что скажу: заигрались вы там. Такое моё авторитетное мнение. Жизнь, она вся водой порождённая, и вся тварь из воды сделана. Однако какая-то в воде и осталась, а другая на сушу полезла, и законы там иными стали. Да только это всё в яви. А в нави по-прежнему вода водою правит, течёт, да вся не вытечет. Вы, те, что под солнцем, редко-редко слышите, как она над вами проходит - студёная... И кто из вас слышит такое - тот навью помеченный и к нави придёт, рано или поздно, так или иначе... Вот ты ведь слышал, а, Ваня?..
   Голос Куна:
   - Слышал... Хозяин.
   Хозяин:
   - Да не зови ты меня так. У меня тут всё по-простому, по-домашнему. Дядя вот зови. И на "ты"... Пока я добрый.
   Кун:
   - А если разозлитесь... разозлишься, тогда что... дядя?
   Хозяин:
   - А тогда тебе меня никак не надо будет звать уже... Так о чём это я? Да, о нави. Мы в ней тут, как в воде полёживаем и тоже на ваше солнце смотрим, да только свет его нам зелен. А все ваши дела - как чуднЫе пляски. Подводных-то жителей мы не в пример лучше понимаем, чем вас. Но всё это неважно - мы сами по себе, вы сами по себе. Те из вас, кому суждено, сами навью становятся, другие... Да нам дела нет до того, что с ними случается... Но всё это до поры было. Сейчас иначе.
   Кун:
   - Как же, дядя?
   Хозяин:
   - Слышь, Вань, вижу, что ты штуку свою тишком включил. Давай уж тогда покажи меня. Ты, вообще-то, для того сюда и пришёл.
   Камера дёргается, и в объективе появляется невероятное существо. На первый взгляд оно кажется огромным уродливым стариком, плешивым, с длиннейшей седой бородой и тонкими, напоминающими водоросли, усами. На нём нет никакой одежды, кроме остроконечного красного колпака на голове. Мутные глаза его без век, огромные и выпученные, словно у рыбы. Ниже выдающегося шарообразного пуза, покрытого то ли коростой, то ли тёмной чешуёй, - непонятно что. Похоже, нижняя часть существа перетекает в толстенное и длинное змеиное тело, плотно овившееся вокруг чего-то вроде каменного столбика. Рядом с ним, как ни странно, сидит огромный чёрный козёл - спокойный, какой-то даже флегматичный.
   Хозяин продолжает говорить, подняв фантастически длинный корявый палец, увенчанный почти таким же длинным кривым ногтем:
   - А то иным стало, что я уже тебе сказал: заигрались вы там - в яви, да на суше. Ладно уж, терпели мы, что вода из мира из-за вашей суеты уходит, а в ту, что остаётся, вы пакость какую-то льёте. Хотя из-за этого вот таких хозяев, вроде меня, в мире всего-то ничего осталось - а раньше в каждом роднике сидели. Но это мы понимаем: и весь мир, и всё, что в нём, стареет и портится, это и без вас было бы. Но...
   Существо снова задирает чудовищный палец.
   - Есть мнение, Ваня, что нынче и сама явь уже изрядно испортилась. А с нею и навь, потому что они вроде как кафтан и подкладка - едины суть, что наверху, то и внизу. Но только вот скоро всё это схолпнуться может, и тут уж всё равно будет, кто какому миру принадлежит. Все взад водой оборотимся, а вода - безвидностью.
   Кун:
   - И чьё же это такое мнение?
   Хозяин:
   - Вышестоящих персон... Начальство-то у всех у нас есть. Ну, почти у всех...
   Кун:
   - Так а я тут причём?
   Хозяин:
   - Опять же... мнение есть, что пришло время связь потеснее наладить. То есть, меж навью и явью. Ну, чтобы не как раньше - все сами по себе, а как-то кучнее. Посредник нужен, короче.
   Кун:
   - Зачем - если, как ты говоришь, и так всё скоро схлопнется?
   Хозяин:
   - Ты, Ванька, слушай, что я говорю, а то осерчаю. Непривычный я к таким распальцовкам - у самого пальцы вон какие.
   Раскидывает веером свои пальцы - зрелище довольно жуткое.
   Хозяин:
   - Вы там, в яви, живёте, как не в себя, и мира не слышите. Мы же тут не живём, а лишь слушаем. Что батюшка наш пробудится скоро - это тут все нутром чуют. Но сделать ничего не можем. А в яви могут - если прекратят образ мира наизнанку выворачивать да пытаться задом наперёд бегать, как у вас там сейчас заведено. Тогда и мир ещё малый срок простоит, и мы все в нём. Но кто-то должен эти известия в явь передавать, а вот некому. Не тем же олухам, которые тебя сюда привели - глупы зело. Да и живые чересчур, плотские.
   Кун:
   - А я?
   Хозяин:
   - А ты не живой более. Однако и не мёртвый. Потому как что мертво, умереть не может... Короче, идеальный кандидат в пиар-менеджеры.
   Кун:
   - Дядя, откуда ты слова-то такие знаешь?
   Хозяин:
   - Что же мы тут, совсем замшелые что ли? Интернеты эти ваши имеем, телек и радио тоже ловятся. В общем, Вань, видел я твою работу, она меня устраивает, так что принимаю тебя в навь на должность глашатая.
   Кун:
   - А если откажусь?
   Хозяин (зловеще):
   - Уж поверь мне, касатик, от таких предложений не отказываются... Да ты ещё и про бонусы не знаешь.
   Кун:
   - Погоди ты про бонусы. Я о работе-то ничего не понимаю. Техзадание хотелось бы...
   Хозяин:
   - Экой ты... недогадливый. Ну ты пойми: вот не могу я заявиться в телевизор или Интернет и начать там что-то на явь вещать - не поймут, решат, что... эта... предвыборная агитация и спин-технологии. А я - актёришка какой-нибудь наёмный. Тьфу! А ты - человек известный, хоть и скандальный, однако в продажности не замеченный, тебе поверят.
   Кун:
   - Во-первых, тут же решат, что я-таки продался. Или просто вру... А во-вторых - что вещать-то?
   Хозяин:
   - Да знамо что: чтобы исправили пути свои, оставили злые деяния, жили, как положено, а не как их левая нога вкупе со срамными частями повелевают...
   Кун:
   - Ну, дядя... такое по телевизору, да и не только, многие говорят, толку от этого однако...
   Хозяин:
   - А ты их поверить заставь, что это правда и вот-вот настанет. Ты же профессионал, ты всё можешь так показать, что тебе поверят. Надо, Ваня, надо... Ты вот не гляди, что я такой грозный - страшно мне. Ибо всякая тварь себя сознавать жаждет и в небытие уходить не желает, даже навья. А нам ведь скоро всем туда предстоит, если за ум не возьметесь. Недолго уж батюшке почивать осталось. Даже в ваших книгах сказано, что, мол, перед концом горькими станут источники вод, а из моря зверь выйдет.
   Хозяин качает пальцем перед лицом Куна:
   - Водой всё началось, водой и завершится.
   Кун:
   - Хорошо, положим, ты меня убедил.
   Хозяин:
   - Вот и славно, вот и чудно! А что до этого твоего... фактчекинга, так сколько надо, столько и будет. Вот осмотришься-обтешешься тут, да смотаешь в командировку - в одно местечко от Геркулесовых столбов на запад. Поглядишь на дворцы ихние и храмы в блеске орихалка, и стены их круговые... Вот ведь тоже люди жили себе и думали, что весь мир для их удовольствия создан. И, что характерно, имелись у них на то основания. Да только в один день и бедственную ночь... А потом и другой город посмотришь - еще дальше и глубже, в месте, что вы Точкой Немо прозвали и где кладбище ваших лодок космических. Там под толщею вод батюшка до поры почивает, вгах'нагл фхтагн...
   Кун:
   - Дядя, стоп. Я ещё не соглашался. Раз уж у нас тут собеседование с работодателем, желательно узнать про условия. Ты вон про бонусы что-то там... А как же основная зарплата? Что ты мне за это дашь-то, раз уж я мёртвый? Есть-пить и всякое прочее мне же не нужно больше, или как?..
   Существо издаёт булькающие звуки - смех. Его огромный живот величественно колышется.
   Хозяин:
   - Не смеши деда, Ванька. Ты ещё новоумерший, так что всех раскладов не постигаешь. Есть, есть тут у нас и желания, и похоти, и жажда - даром, что под водой обитаем. И - что главное - есть возможности. Не у всех, конечно, это уж как во всём мире водится - и в том, и другом. Да и третьем тоже, надо думать... Но ты у нас станешь... как же это? А, вот: гражданином, пользующимся особыми привилегиями. Ну и бонусы, да...
   Хозяин хлопает в ладони, звук громкий, словно лопается что-то очень упругое.
   - Сейчас выбирать будешь.
   Кун:
   - Кого?
   Хозяин:
   - Кого-кого... жену, вот кого, подругу твою поддонную!
   Запись прерывается.
   Заставка из фильма "Садко".
   Теперь камера снимает со стороны в панорамном режиме.
   На экране - зал с колоннами из зеленоватого мрамора, настолько грандиозный, что его стены не просматриваются, как и уходящий ввысь потолок. В отдалении видна балюстрада, за которой - нижний уровень зала. Несмотря на то, что пол выложен каменными плитами, на нём имеется буйная поросль - какие-то колышущиеся то ли травы, то ли водоросли. Такие же облепляют колонны. Хозяин продолжает восседать на своём столбике, рядом с ним - Кун на низком сидении. В сравнении становится понятным, что Хозяин огромен - раза в три выше достаточно рослого журналиста.
   Раздаётся тихая, звучащая необычно, то ли журчащая, то ли плещущаяся музыка, и из-за балюстрады начинает подниматься вереница женщин. Они очень разные: бело- и чернокожие, и азиатки, а иные даже и не человеческого почти вида. Одни с ног до головы одеты в роскошные одежды, другие почти обнажены. Но все, как одна, - прекрасны. Они идут мимо Куна - одни скромно опустив глаза, другие лукаво улыбаются, третьи сохраняют вид холодной неприступности.
   Музыка прерывается. Девушки становятся в ряд перед возвышением, на котором Хозяин и Кун. Журналист в продранных, запачканных джинсах и куртке, грязных кедах, с исцарапанным лицом, выглядит в этом антураже странно и неприкаянно.
   Хозяин:
   - Ну что, Ваня, какую берешь? Все хороши, уж поверь мне, старому...
   Кун (поворачиваясь к Хозяину):
   - Дядя, тут же не все.
   Хозяин (слегка раздражённо):
   - Уж ты бери, кого дают, не кочевряжься.
   Кун (напряжённо):
   - Где Чернава?
   Хозяин (уже открыто злобно):
   - Чернава, говоришь?.. А на что тебе Чернава?
   Кун:
   - А на то, что это она меня сюда позвала, и это за ней я пришёл.
   Хозяин (высокомерно):
   - Сам бы не пришёл, тебя бы мне те придурки скинули.
   Кун (кивает):
   - Угу - мой прирезанный труп, иначе никак. А я уже понял, что он тебе ни к чему...
   Морда Хозяина искажается бешеной яростью. Он начинает кричать голосом, который становится всё громче.
   - Слышь, Ванька, ты уж меня не зли! Не для тебя та девка, у меня на неё свои виды, и твои хотелки тут меньше, чем у головастика. Ты не смотри, что я с тобой твоим языком говорю о тебе понятном. Я не такой, как ты - я Древний, какой ты и представить не можешь. И мысли мои - мысли Древних, и желания, и стати. Погляди на меня!
   С Хозяином начинают творится вещи удивительные и ужасные. Его змеиное тело раскручивается, словно пружина, и устремляться ввысь, к невидимому потолку. Одновременно брюхо твари надувается до фантастических размеров и, наконец, оглушительно лопается. Из раскрытой чудовищной раны, сочащейся зеленоватой слизью, является пасть змеи с огромными клыками, между которыми снуёт вилообразный язык.
   Ленивый чёрный козел неожиданно обращается в монстра, напоминающего морского чёрта, только размером с крупного борова. Он, свободно паря над полом, наскакивает на Куна, разевая пещерообразную пасть, усеянную острыми зубами.
   А бородатая голова Хозяина, ставшая чем-то вроде отростка наверху змеиного капюшона, продолжает грозно вещать сверху, и голос его заполоняет всё пространство, словно грохот камнепада:
   - Что, страшно?.. Но среди прочих Древних я - дитё, наимельчайший навий вотчинник. Ты что же, хочешь, чтобы я тебя вышестоящим представил? А со страху не сгинешь ли?..
   Хозяин сопровождает свою речь экспансивными жестами. В одной из его рук неведомо откуда появляется толстая палка с блестящим шаром на конце, от движений которой по всему пространству словно идут гигантские волны.
   Кун стоит неподвижно, не обращая внимания на крутящееся поодаль чудовище. Глядит на метаморфозы Хозяина без положенного ужаса. Отвечает ровным голосом, словно вовсе не испуган:
   - Разворчался ты, дядя, однако. К дождю что ли?.. Ну, и чем ты меня напугать хочешь? Стукнешь своей дубиной или козлозмеи твои меня покусают? И что? Я уж усвоил, что помер, а что мертво... сам сказал. Я ведь сюда не к тебе пришёл - на хрен ты мне не сдался, а за ней... За Чернавой. Я её ещё в том мире... в яви искал, и знал уже, что нет её там, убили, а всё равно копал, копал... Пока не докопался до секты той. И пошёл туда затем только, что надеялся хоть что-то о ней узнать. А как её увидел, мне вся явь по барабану стала, и вся моя жизнь, которая меня и раньше-то мало радовала. Потому что нет мне жизни без неё. И смерти тоже. Под солнцем я своё место потерял, но если под водой найду, то только с ней. Или никак. Так что, шеф, выбирай.
   Хозяин неожиданно начинает хохотать, и по мере этого хохота становится не столь ужасным - брюхо закрывается, пряча змеиную пасть, тело винтообразно наматывается на столбик обратно. Морское чудовище снова становится мирным козлом и спокойно садится поодаль.
   Хозяин:
   - Уел, уел шельмец, распотешил! Все метки правильно расставил, а это тебе проверочка такая была - а какое же собеседование без тест-драйва! Понимать же должен... Чернава, Чернава, красавица, подь сюда! Всё так и было, как ты сказала, умница.
   Девушки тихо удаляются, словно уплывают, а в поле зрения неведомо откуда впархивает Чернава. Теперь она одета в развевающееся шёлковое платье, на голове её усыпанная самоцветами диадема, огромные алмазные серьги покачиваются в ушах, на груди колье из невероятно крупных жемчугов. Она мимолётно улыбается Ивану и поворачивается к Хозяину, при этом лицо её становится сердитым.
   Чернава:
   - Дядя, ты что тут за цирк устроил? Ты в курсе вообще, что в яви землетрясение случилось и река разлилась? Вот зачем надо было?.. Полегче не мог?
   Хозяин отмахивается:
   - Не мог, не мог, по статусу положено. А наводнение... это им вроде тренировки перед грядущими... развлечениями. Пусть привыкают.
   Подзывает жестами Куна, который становится рядом с девушкой.
   - Ну, в общем, благословляю вас, дети, и всё такое. Торжественная часть позже. Ну так что, Вань, есть у меня глашатай?
   Кун (не отрывая взгляда от Чернавы):
   - Есть.
   Запись прерывается.
   Заставка с кадрами из "Садко".
   Камера снова включена, но на экране ничего не видно - лишь жемчужно переливающийся туман. Слышны лишь голоса.
   Чернава:
   - Ваня, держи меня... не отпускай... крепче держи.
   Иван:
   - Держу Мариша. Не отпущу. Никогда.
   Чернава:
   - Хорошо... Ваня, страшно мне, даже с тобой. Мне в яви ещё страшно было, а когда сюда пришла, думала, пройдёт. Но и тут страшно. Спасибо тебе, что пришёл.
   Иван:
   - Я не мог не прийти. Я твоим делом занялся, потому что "жареный" фактаж раскопать хотел. Но чем дальше, тем больше ты мне родной казалась. Знал, что ты такая же, как я, а другой такой в мире нет. Сначала думал, что хоть правду расскажу о том, как ты... умерла. Но понял потом, что покоя мне не будет никогда, если тебя не найду. И нашёл.
   Долгая пауза.
   Чернава:
   - Хорошо... пусть хоть недолго это будет, а хорошо. Ты меня не отпускай только.
   Иван:
   - Не отпущу. Я тебя до конца держать буду. Даже и после... А страха ты не бойся - страх, он полезный, выстоять помогает. Его только на волю пускать не надо, в себе держи.
   Опять пауза. Потом в отдалении раздаётся неясное бормотание многих голосов.
   Иван:
   - Что это?
   Чернава:
   - Молитва... Спящему молятся.
   Голоса:
   - Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн...
   Запись заканчивается.
   Основная заставка.
   Башкиров:
   - Как я и обещал, мы показали всю эту удивительную запись без всяких комментариев. А сейчас я просто озвучу краткую дополнительную информацию. Итак, по мнению экспертов из ВСЕГЕИ, произошедший неделю назад катастрофический разлив подмосковной реки Чернавка, затопивший три деревни и унесший жизни пяти человек, был вызван кратковременным землетрясением, причины которого учёными пока не установлены.
   На этом программа "Страшная жуть" и я, её ведущий Валериан Башкиров, прощаемся с вами.
   Конечная заставка.
Оценка: 5.16*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"