...Тихо шла по заснеженному городку между деревьями. В свете фонарей, затерянных в их ветвях, резвились мохнатые снежные мухи. Все казалось сказочным. Новогодним. Несмотря на то, что до нового года оставался месяц и еще сколько-то.
Снежные лапы елей. Звезды - рассыпанные точки.
Глаза беспорядочно блуждали по белому - земле, темному - небу, золотому - свету, придуманному людьми для тех, кому без него страшно.
Ночь. Не холодно. Прекрасно. Хотя зима - ненавистна.
Зачем идти? Зачем в очередной раз потворствовать своим капризам? Зачем терять новоприобретенную свободу?
Надо. Хочется. Все мысли - об этом.
Может быть, еще и ничего не получится. Надежда на это и страх этого.
Мысли. Горькая насмешка над собой: дитятко сошло с ума. Дитятко бесится. Дитятко опять чего-то жаждет.
Легко и свободно. Полет. В темноте. Зачем нереальность, навеянная дурными действиями? Если и так хорошо? В этой ночи, наедине с собой. Да, кстати, где же люди?
Они что, вымерли? Не надо. Без вас хорошо, но... плохо.
ОН был прав. Полет в пропасть. И невозможность, нежелание остановиться.
Обратно летела как на крыльях. Ненавидела себя за слабость и позволяла ее себе, любимой.
Остановилась перед каким-то фонарем. В его отсветах купались земля и небо. Он рос из снега, из этой ночи, из мечты о несбывшемся. Детской мечты о жизни как наваждении. Умение его создавать очень ценно. Когда скучно.
Взбежала по лестнице - темная и одинокая, она кралась рядом до самых дверей. Зашла. Вскипятила чайник. Включила музыку. Все это в темноте. Музыка казалась глючной и нереальной в пустоте, которая по привычке нахлынула и отпустила.
В голове помутнело. Но... одновременно была какая-то нечеловеческая ясность мыслей... Что-то вроде осознания... почти осознания смысла Вселенной.
Она сидела и смотрела в стенку. Усталая и странно спокойная. Никакой надрывности, истерик: ни снаружи, ни внутрь. Думала о пустом. Когда закрывала глаза, перед ними появлялся космос. Безмолвный и мрачный, он казался ей серым и страшным. Туманность, какое-то сплетение материи. Клубки, щупальца... "ЛОЖЬ, все ложь, - неожиданно подумала она. - Я всегда себе врала".
Больше ничего!
В последние дни единственное, что пока не страшно, - это засыпать. И просыпаться. Просыпаться даже приятно. Особенно, если не было кошмаров. Открываешь глаза. Потягиваешься под одеялом, скидываешь его с голых плеч. Их ласкает свежий утренний воздух. Иногда покусывает, если особенно холодно на улице. И снова засыпаешь. Ну и что, что нужно вставать, выполнять общественный долг - насыщать день делами? Да, просыпаться приятно.
Засыпать еще приятнее. И - сложнее. Как это ни странно. Человека, измученного бессонницей, просыпающегося от любого шума, пугает в этой необходимости сна все. Мучаешь себя, бродишь по комнате как привидение, встаешь, садишься. Мозг отключен, почти не осмысливает действительность. Глаза слипаются, все чаще моргают, пытаясь раствориться, исчезнуть с лица того, кто их так мучает. Когда же все-таки удается уснуть, само по себе это становится праздником. Да, засыпать приятно.
Самое сложное - это наполнить время между засыпанием и просыпанием. Засыпаешь - просыпаешься, а что между? Если можно было бы спать всегда и видеть сны! Жить в наваждениях.
<...>: Что ты знаешь о снах?
<Безумец>: ...они могут сделать с тобой все, но они никогда не убьют тебя... а хорошо это или плохо - глупый вопрос...
Не убьют? Ты уверен, Всезнающий?!!
К любому человеку может однажды прийти ПУСТОТА...
"...Жизнь, богатая событиями, безынтересная для меня. Я никого не люблю и ничего не создаю - только разрушаю. И я не знаю, что делать дальше. Но так как на улице весна, я не могу впасть в депресняк при всем желании или даже по привычке. Потому что весна - это мое время. Время пробуждения и ветра в лицо.
В белоснежном небе разлита мартовская синева. У нее ни с чем не сравнимый вкус свежести. Но попробовать ее могут только ветви деревьев. Они тянутся к небу изо всех сил - колючие, снежные, не до конца пробудившиеся, но все-таки мечтающие о весне. Они кивают прохожим, а те спешат и не замечают ничего над собой, потому что смотрят только под ноги. Подтаявший снег превратил все дороги в ледяную кашу, перед которой бессильны люди, машины и людская обувь.
Я иду. Вечером. Ноги мокрые. Их уже не жалко. Джинсы мокрые до колен. Они холодные, и их прикосновение к коже неприятно. Останавливаюсь, закатываю штанины. Я в кроссовках и коротких носках. Вечереет и холодает. Прохожие смотрят на мои ноги с ужасом. Кажется, я похожа на Геккельбери Финна или Гавроша. Мне нравится подразнивать окружающих. Невинный эпатаж.
На голове - вязаная панама. Когда не хочу видеть людей, надвигаю ее на глаза. Эффект обратный. Все, кто идут мимо, особенно парни, останавливаются и заглядывают мне в лицо.
На улице весна. Я подскальзываюсь. С губ помимо воли слетает ругательство. Я смеюсь.
Сначала весело. Потом горько. Смех замерзает на губах.
Холодает. Завернутая штанина сбилась и теперь колотит меня по голой ноге колючими льдинками. Я смотрю на небо. Пустота. Далекий космос с миллиардами звезд..."
Она видела сон, в котором не было ничего кроме движения. Шаг. ШАГ. ШАГ. Ступни легко касаются земли. Она не бежала - летела. Позади нее шумела погоня. Они не могли ее догнать. Она была быстрее. Легко тело перепрыгивало через препятствия. Руки цеплялись за решетки оград, перенося ее в невесомость. И вниз, и вверх. И снова бежать. Куда? Зачем? О, как оно было легко, как славно!
Рита помнила одно зимнее воскресенье. Кажется, оно чем-то отличалось от других. Ах, да! Она чувствовала себя влюбленной. Именно так. Что-то в ней было, окрыляющее и в то же время спокойное. Даже умиротворенное. Редко такое бывает.
В последние месяцы было особенно много событий. Она впихивала в один день несколько, как будто боялась чего-то не успеть. Наконец она настолько истощила свой организм эмоциями, что перестала их воспринимать. Более того, затерялась во времени - перестала осознавать его реальность. ЕЕ дни на самом деле были неделями - так много всего в них вмещалось.
В это воскресение она наконец-то отдыхала. От эмоций, от бессмысленных действий. И даже от самой себя, что особенно приятно. Да, она была счастлива.
Проснулась она поздно - отсыпалась после бурной недели. Она была одна - и в жизни тоже. Ей это не мешало, скорее, наоборот.
Просыпалась долго. Скинула одеяло на пол. Потягивалась.
Когда встала - натянула джинсы, накинула куртку прямо на голое тело (так быстрее) и пошла в магазин. За молоком и медовым пирожным. Она очень любила так завтракать по воскресеньям. За окном должен идти снег. Молоко - мелкими глотками. Вкус меда на губах. Тишина. Гармония. Можно слушать Muse, но тогда настроение сначала воспаряет до небес, а потом разбивается о землю. Больно так. Музыка - тоже наркотик...
"...Хорошая музыка сравнима с опьянением, дурманом. Когда ты слушаешь ее слишком много, да еще и в плейере (т.е. без контакта с внешним миром), ты с большим трудом и болезненно выныриваешь на поверхность. Сужу по себе. В принципе счастливее всего я чувствую себя, когда с утра до вечера слушаю плейер. Но потом у меня болит голова, снижается восприятие мира. Очень трудно общаться с окружающими, которые, как назло, тянутся ко мне, как назойливые мухи. Попросту ломает. Да еще и этот сумасшедший откат: настроение разбивается, усталость, скука.
Итак, музыка - это зло? Наедине с собой - да. Когда ее слишком много и она подмена реальности - да. Да пошло оно все к черту! Я делала и буду делать только то, что я хочу...".
Тени надвигались. Безумные, липкие. Она металась по комнате. Падала. Ползала на коленях. Орала, выставив растопыренные пальцы. Тени были быстрее. Они кусали ее - обжигали холодом дыхания, разрывали острыми зубами. Они питались ее безумием, ее ужасом, обрывками ее мыслей. Она выла, как дикий зверь, забивалась под кровать, расшибая об нее голову. Жалость. Вот единственное, что вызывало это испуганное, измученное своим воображением существо... у самой себя.
"...Утро. Ничего не хочется. Полное удовлетворение всех потребностей (кажущееся). Не удовольствие, а отупение. Я не просто вне реальности, я вообще вне всего. С трудом понимаю окружающих, а сама с собой общаюсь как с иностранкой. Я ли это?.. Стоит ли продолжать?.. Больше никогда..."
Села на подоконник, закурила сигарету...и улетела. От первой сигареты у нее всегда немного кружится голова. Внутри какое-то томление, на языке - особый вкус. К концу дня, если ей нечем больше заняться, он с каждой сигаретой становится все более горьким и приедается почти до тошноты. Ни в чем нельзя перебарщивать. Даже в удовольствии.
Она смотрела на заснеженные сосны, казавшиеся в этом освещении просто сказочными. В окнах соседнего дома двигались чьи-то тени. Взглянула вниз. В мусорке рылся Говорун.
Говорун - это старый бомж. Очень колоритная фигура. Живая легенда. Человек, у которого, по слухам, два высших образования. Он сумасшедший. Безобидный сумасшедший, который постоянно разговаривает с невидимым собеседником: произносит речи, наполненные сарказмом, насмехается, подпирая руки боками, грозит пальцем, разводит руки. Его голос звучит для непривычного к нему как бесконечное БУ-БУ-БУ. Странно, сейчас это существо, которое почти не от мира сего, для Риты роднее и ближе всех. Есть в нем что-то ненастоящее, выдуманное. Наверное, именно этим он так ее привлекает.
Одевается Говорун странно. Темно-синий шерстяной плащ со стоячим воротником, как у потрепанного английского джентльмена, мешковатые штаны, огромный мешок со всяким тряпьем за спиной. Походка немного прыгающая. Лысая, гладко выбритая голова, похожая на черепаший панцирь. Очень умное лицо: с глубокими морщинами мыслителя, с твердыми, немного грубыми чертами. Только глаза - бессмысленные бусины. Смотрят мимо человека - в ПУСТОТУ.
Сумасшедший философ. Карикатура, сошедшая с картинки. Клошар в его мифическом варианте.
У нее с ним странная связь. Нечеловеческая.
Нечто потрясающее!
Чужое сумасшествие всегда пугает и влечет одновременно. Обломки чьей-то жизни. Осколки человеческого сознания. Ей страшно слишком долго смотреть в глаза Говоруна, вообще попадаться ему на пути. Он ее не видит. Она боится увидеть в нем свое будущее.
Боится сойти с ума. Почему? Она все равно этого не почувствует.
Она курила и смотрела вниз. Говорун что-то ел. Иногда откладывал в сторону какой-нибудь журнал. Чтобы унести его в своем немыслимом мешке. Она не могла отвести глаз. Странная жажда наблюдать за другими. В последнее время она слишком много наблюдает.
Рита сидела и смотрела, как вокруг нее веселятся люди. Курят, танцуют, напиваются, знакомятся. Все это уже с ней было, все старо и неинтересно. Интереснее смотреть. На других.
К ней подошел какой-то парень.
- Привет! - сказал он. Она посмотрела сквозь него и рассеянно улыбнулась. Этого хватило, чтобы он остался. Он сел рядом и взял ее за руку.
- Разве можно скучать красивой девушке в такой вечер?
Она, наконец, обратила на него внимание. Он еще что-то говорил. Она видела его насквозь. Он был неинтересен, как и все люди. Он назвал свое имя и поцеловал ей руку.
- Я не скучаю, - сказала она. - Я наблюдаю за людьми.
- И за мной?
Она рассмеялась его самодовольству. Он, ободренный, смотрел на ее губы.
- Мне хочется тебя поцеловать, - сказал он.
Она равнодушно пожала плечами и сказала насмешливо:
- Кто тебе мешает?..
Тогда он обнял ее за шею и притянул к себе. Она подчинилась его губам, потом ответила. Всегда интересно целоваться с новым мужчиной. И все-таки ей по-прежнему было скучно. Она укусила его за губу и оттолкнула от себя.
- Ты, - ответил он. Но она уже ушла.
Она лежала и думала о свободе. Она видела ее разной.
Свобода как независимость от окружающих и собственных привязанностей. Делать все, что хочешь. При этом не бояться осуждения людей - только своего собственного. Конечно, при этом должна быть хоть какая-то жалость к живым существам.
Свобода от любви и не-любви: к людям и вещам.
Свобода от страха. Это сложно, почти невозможно.
Свобода эгоиста. ЕЕ свобода. Не бояться окружающих, потому что они безразличны. Презрение? Нет. Просто они чужие, неинтересные.
Свобода добра. Не боишься осуждения, потому что не рисуешься, не любуешься собой. Действия такого человека не мертвы. Свобода мудрости, которая выше всего. Принадлежность всем и никому.
Ей бы хотелось быть свободной для других. Не только для себя. Но у нее ничего не получалось, потому что хотела она плохо.
Пока она выбрала для себя первую свободу. Зыбкую и условную. И купалась в ней. Святой быть трудно. Она не умела, и уже не хотела. Разучилась хотеть.
"...Я научилась бессмысленности любви и желаний. Научилась ничего не хотеть. Разве только немного. Не хотеть есть. Не хотеть спать. Не хотеть общения. Не желать вещей. Не стремиться к совершенству. Не хотеть будущего. Не мечтать о прошлом. Ничего!..
Я научилась ничего не хотеть. Вот только от одной привычки не научилась избавляться. Думать.
Ничего не нужно. Ровность. Все ровно. И мне все поровну.
Однако избавление от желаний не спасло меня от меня. Я все так же бьюсь головой о стены, разрушаю все вокруг себя, ломаю отношения, убиваю привязанности к себе. Чтобы потом все это создать заново. В общем, играю сама с собой.
Все больше погружаюсь внутрь себя. Но не анализирую, а наблюдаю. Смотрю, запоминаю. Я препарирую себя, как сумасшедший хирург, копающийся в своих внутренностях.
Кажется, я достигаю некоторой стадии гниения. Пытаюсь подняться. Но не могу.
Я могу часами сидеть и смотреть в одну точку. И думать..."
Почему-то ей казалось, что она спит. Чья-то голова, кажется, ее, раскололась на части. Словно арбуз, который чья-то злая сила бросила на землю. Она отвернулась от этого зрелища, зажмурив глаза. Ощущение было не слабым. Чужим и близким одновременно.
"Никогда! Никогда я не буду больше!.." - думала она зачем-то. О чем-то.
Она лежала на кровати. Каждый вздох был огромным. Он заполнял собой все пространство. Рита смотрела на потолок так, как смотрят на небо - в ожидании чуда.
В какой-то момент она испугалась: ей показалось, что сердце колотится громко, на всю комнату. Поднесла руку к груди - оно вообще молчало.
Она встала. Движения легкие, стремительные. Нереально быстрые для человека. Посмотрелась в зеркало. Из него смотрели глаза, большие, черные. Больше ничего. Одни глаза. Она отшатнулась от зеркала как от врага. Глаза остались там. Где-то в его глубине. К горлу подкатила тошнота. Сдавила его. Рита заставила себя забыть об этом.
Зачем-то она оделась и вышла на улицу. Люди были бессмысленными. И интересными. Что-то творилось с их лицами. Будто их перекрутило. Невозможно было понять, где они, а где наваждения. Люди двигались медленно, как во сне. Что это с ними? Она вдруг вспомнила: нет, не с ними.
Она села, сложив руки ладонями друг к другу перед собой. Земля приближалась и удалялась. Дома раздвигались и сдвигались одновременно. Улица утратила свой однозначно прямоугольный характер. Ребра ладоней были нереально тонкими.
Над ней остановился ОН. Что у него с лицом? Он говорит так, как будто с ним все в порядке. Он не знал, что не существует. Она смотрела на него исподлобья, зажав ладони между коленями. Он схватил ее за локоть, поднял и потащил домой.
Ей хотелось плакать. Когда-нибудь наступит весна. Будет тепло. Все изменится. Надо только дождаться.
"...рисовать не умею. Опишу, как вижу. Представь скамейку. На ней я. Красный, голубой, белый. Моя одежда. Солнце. Над вершинами сосен. Светит мне прямо в глаза. А еще отражается в стеклах зданий. Enigma. Осенний аромат моих духов. В этом свете, музыке и запахе есть определенное созвучие. Мои волосы развеваются по ветру. Мое осеннее настроение. В этой осени не осталось золота. Золото только во мне... И в этой музыке, и в солнце - во всем понемногу. По крупицам. Скоро зима... как выжить?"
Пустота, которую она испытывала к нему, отпустила. И ей стало легче дышать. Нет. Она не излечилась до конца. Она еще не могла чувствовать себя свободно рядом с этим человеком, но она относилась к нему с сочувствием и прощала его недостатки. Это хорошо. Изменится ли что-нибудь? Вряд ли. Они больше никогда не будут...
Но они могут сохранить видимость мира. Если шагнут навстречу друг другу. Они и делают это.
Она устала от своей усталости. От общения с пустотой. Она стала сомневаться в собственной правоте и непогрешимости. Устала раскидывать себя пригоршнями в никуда.
"...Весна. Я возвращаюсь домой. Промокшая и совсем больная. Нет сил выключить плейер и раздеться. Я падаю на кровать, подтягиваю колени к лицу. Так я занимаю совсем немного места в этом мире.
Мне скучно. Меня трясет. Меня ломает. Мне так скучно! Что бы мне еще сотворить со своей жизнью?
Я вспоминаю, как впервые в мою жизнь постучался ОН и принес мне НАВАЖДЕНИЯ..."