Я стояла возле окаменевшего тела Джареда. Некоторое время назад он опустошил десяток сородичей, занял стол в лаборатории, чтобы превратится в человека. Физически. Морально он был готов настолько, насколько вообще существо рожденное под иными небесами и воспитанное в обществе с иными правилами и нормами может быть готово сыграть роль человека.
Едва он проснется, мы дождемся дня и направимся к городу, где нас никто не ждет. То-то они обрадуются. Так обрадуются, что задушат нас в объятиях. Пока Кукловод боролся со своим организмом, я боролась с искушением бросить его и сбежать. Не знаю, слышит ли он мои мысли в состоянии куколки, да и какая разница... Помешать все равно не сможет.
Предполагал он такой ход с моей стороны? Что гордый своим учеником учитель трусливо подожмет хвост и сдаст назад в конце долгого пути. Повернется спиной к беспомощному и бросится бежать назад по уже проторенной дороге, опасаясь сделать последний шаг вперед. Сомнения в правильности решение догрызали остатки моего разума.
Внезапно, я поймала себя на мысли, что хочу выйти отсюда. Любым путем. Оставить бездушные восемьдесят квадратных метров, ставших для меня олицетворением творимого моими руками безумия. Я сделала шаг назад. Прочь от серого тела. Еще один... Развернулась и вышла из лаборатории. Стянула с трупа в холодильнике боевой комбинезон силовых частей армии, одела его на себя, утонув в жесткой армированной ткани. Его предыдущий владелец значительно превосходил меня размерами.
Странно. Я смотрела на труп человека и не видела в нем ничего, кроме мяса. И не испытывали никаких чувств по этому поводу. Я перестала ассоциировать себя с людьми. Как Джаред перестал быть частью сообщества вампиров. Мы оба стали изгоями: он добровольно, ради идиотской полностью эгоистичной высшей цели, а я по принуждению, но тоже не из-за корочки хлеба. На кону выживание человечества... Вот только мне наплевать выживут они или нет.
У меня иные приоритеты. Я желаю увидеть вселенную, когда ее потрясет первый крик невиданного доселе идеального существа. Того, кто по праву достоин вырвать из небытия корону и водрузить ее на себя, провозгласив повелителем всего сущего. И быть может, упасть перед ним на колени и расшибить лоб в молитвенном экстазе.
Нет! Это не я! Это не мои мысли! Не мои желания! Чертов вампир! Он все-таки привил мне часть своей философии. Мне нужно что-то... Нужно прямо сейчас вспомнить, что я человек...
Схватив со стола армейский нож и металлическое копье с коротким древком - излюбленное оружие Кукловода, я толкнула входную дверь и замерла на пороге. Чего же я жду? Пока перестанет колотиться сердце? Высохнет холодный пот на лбу и перестанут дрожать колени? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. В крайнем случае Джаред справится без меня. Ведь он стал так похож на человека...
Неосвещенный короткий коридор. Температура около пяти градусов тепла. Через пять шагов я уткнулась в следующую дверь, но ее открыла без сомнений и страха. Я выйду отсюда. За дверью в узких отсеках-капсулах, словно мед в сотах, покоились низшие. Много низших. Тысячи. То один, то другой выворачивал мерзкую треугольную пасть в зевке или шипел отверстиями по бокам вытянутого к затылку черепа.
Твари спали. И судя по всему так крепко, что появление еды не смутило их затуманенный разум. Но ведь вампиры не спят в прямом смысле физиологии. Они могут подремать днем, сидя на карточках, или впасть в летаргию, если запасы крови в организме на исходе и пополнить их неоткуда. Подозреваю, что Кукловод ввел часть низших в данное состояние. Ему не нужно такое количество солдатов, чтобы сдерживать человечество.
Знать бы еще сколько продлиться его трансформация... Если успеть добраться до города, рассказать им все и привести сюда танки или заложить бомбу с часовым механизмом... Разом все гнездо выжечь! А потом смотреть и отстреливать по одному выбегающих из полыхающего Ада уродов.
Я не стала убивать низших. Сил не хватит расправиться с ними со всеми, а не дай Бог проснется один, то мои проблемы в миг станут непреодолимыми: где один, там и второй. Я поднялась на улицу на лифте. Вышла из бетонной будки и вдохнула полной грудью. Солнце ослепляло даже сквозь зажмуренные веки. Глаза привыкли к полумраку, но я быстро освоилась и скоро смогла открыть их.
Вторая половина дня. Светило неизменно движется по небосклону к горизонту, чтобы без сил свалиться за него. Я никогда не видела солнце. Никакая видеозапись, транслируемая по телевизору в общих местах отдыха не может сравниться с настоящим. Как много у нас отняли... И за это стоит побороться, чтобы наши дети, смеясь, бегали по траве. Чтобы, сидя на пляже, наслаждалась закатом, а собаки с лаем носились по кромке прилива и гоняли настырных чаек. Я хочу... Чтобы то, о чем я читала в книгах и видела в кино было у других...
Запыленная улица. Серые остовы небоскребов с пятнами гари от зажигательных снарядов. Пустые оконные проемы, ощерившиеся острыми остатками стекол. Мусор полувековой давности: бумажный стаканчик, россыпь серебристых фантиков, плюшевый мишка с заплатками. Один глаз повис на ниточке и лапа оторвана и лежит в стороне. Детский велосипед. Ветер запутался в обрывках кисточек на вывернутом руле, который все еще сжимают маленькие пальчики. Посеревший скелет ребенка. С развороченной дырой в груди.
Затоптали...
Перед глазами ожила картина: вышедшие на улицы люди, девочка катается вокруг матери и другой женщины. Она улыбается и жмет на звоночек. Динь-динь... Динь-динь... Мать одергивает ребенка и продолжает разговор. Внезапно раздается протяжный вой. Несколько секунд требуется людям, чтобы осознать произошедшее. И вот кто-то срывается с места и бежит к метро. За ним второй, третий... Людские ручейки соединяются в реку, и уже неуправляемая в страхе толпа сносит все на своем пути.
Мать кричит. Зовет своего ребенка. Прорывается поперек потока. Получает тычки и, наконец, валится с ног, сбитая грузным подростком. Шарит руками по земле, ползет, обдирая колени в кровь и видит, как все еще крутится колесо велосипеда, крутится и скрипит, а в глазах маленькой девочки с проломленной чьей-то тяжелой ногой грудью отражается проклятое отныне солнце на голубых небесах...
Большая буква "М". Перевёрнутые столы и тенты. Несколько скелетов в дверях и часть внутри в истлевшей одежде. На скамеечке широко улыбается желто-красный клоун в полосатых носках и огромных башмаках. Но отчего-то его улыбка наполнена грустью, а недавний дождь проложил светлые дорожки на его пыльном лице. Пластиковая игрушка никогда не перестанет оплакивать мертвых.
Метро. Лестница завалена костями. Грубо разделенными по середине проходом. Я вижу... Как после заката твари растащили задавленных в толчее людей в стороны, разжали широкие двери и за волосы, руки, ноги вытаскивали одурманенные тела. Швыряли в вездеходы, бесконечной вереницей стоящие вдоль как никогда тихой улицы.
А на самой станции трупов нет. Пахнет пылью и псиной. Из угла за мной внимательно наблюдают желтые глаза, доносится писк. Собака! Господи, как я мечтала о щенке в детстве, но домашние животные под запретом. Еды не хватает людям. А здесь... Настоящий живой щенок! Я, затаив дыхание, подошла ближе, но остановилась, услышав угрожающие ворчание. Собака оскалила зубы и вышла вперед, защищая свое потомство. Грустная усмешка тронула мои губы. Она имеет на это право... Но сможет ли... Низшие вампиры не брезгуют и крысами.
Я поднялась наверх по мертвому эскалатору и очутилась в оранжево-золотом вечере. Солнце спряталось за небоскребами, отбросившими длинные тяжелые тени, но мне хватило и раскрашенного его карандашами неба, позолоченых перистых облаков. Задрав подбородок к небу, я первый раз в жизни наблюдала живой закат. Мой первый закат в жизни, и он был торжественно прекрасен. До щемящей боли в груди, задушенных всхлипов и немых слез на глазах... Это моя Земля, и я верну ее людям!
А потом свет выключили. Пять минут сумерок сменились фиолетово-чернильной ночью с россыпью звезд. Черт! Мне надо вернуться. И сделать это быстро!
Сорвавшись с места, я побежала по улице, кожей чувствуя присутствие охотников. Твари вышли за пропитанием и сегодня им несказанно повезло. Целый живой человек, полный горячей вкусной крови, вышел на улицу. Вышел погулять и, быть может, станцевать с собственной смертью на чужих костях...
Не снижая темпа, я выбросила вперед руку с копьем. Щелчок - сработали автоматические упоры, второй - и внутри тела твари раскрылся на четыре лепестка с крючьями его наконечник. Рывок на себя, и я вытащила копье вместе с кровяным пузырем. Щелчок - спрятались упоры, а лепестки свернулись, стряхнув с себя плоть вампира. Я перехватила нож обратным хватом и ткнула за спину. Хрип и звук падения возвестили о точном попадании.
Два ноль. Я веду. Жаль, жизнь у меня одна, и еще одну попытку никто не даст, как ни проси. Я продолжила бег наперегонки с мрачной старухой с косой. Она громыхает чуть позади, и сверху, и с правого бока. Твари загоняют дичь, а я с удовольствием подыгрываю им. Я ошиблась, получив то, о чем мечтала - прогулку по земле, под солнцем, под звездами. Когда-то за это судьба не предъявляла за это счет. Что ж, оно того стоило. Стоило, чтобы сейчас, надрывая легкие и сажая сердце, стремительно приближаться к яме полтора на два, а оттуда прямиком в Рай, слушать волшебные ангельские песни...
Я оттолкнулась от обломка стены, перевернулась в воздухе, всаживая в голову твари копье. Такт четыре секунды, а значит другому низшему я всажу в правый бок нож и проверну в ране. От следующего увернусь, и мое копье достанется его со спины. А вот четвертый... Четвертый разорвет мне горло...
- Прыгай! - и мозг взрывает болью, а из носа и ушей хлынула кровь.
Но доверяя голосу в голове, я бросилась влево навстречу вездеходу с открытой дверью. Растянулась в прыжке и схватилась за бортик машины. Один из низших повис на моей ноге, всадив в нее клыки. Я взвыла от боли и ударила его ботинком по морде. И еще, и еще. Сквозь шум работающего двигателя я слышала мокрый хруст, ломающихся костей черепа - противный чавкающий звук. А также... Скрежет когтей по крыше вездехода... К нам прилетели гости.
Зарычав, я нанесла удар в лицо низшего за пределом возможностей. И кажется, порвала связки, но тварь отстала, подарив на память клыки. Едва я целиком влезла в машину, дверь захлопнулась.
- Я поступил как настоящий человек? - спросил водитель. Выходит, Кукловод завершил превращение. - За все существование не совершал ничего более глупого...
- Надо говорить "за всю свою жизнь", - поправила я вампира, понимая бесполезность спора. Насчет того, что именно называть глупостью.