Вириена : другие произведения.

Темные зеркала / Чужие сны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Есть два мира. В одном американцы, кажется, высаживались на Луне. В другом при свете Луны-Алайри творятся темные мистерии. Есть два мира, и есть грань. Когда прошлое мертво и нет надежды на будущее, так легко перешагнуть грань и так трудно остаться человеком. Когда нет выбора, можно поверить, что вернулся. Она была живой легендой там, где мертвых легенд больше, чем живых людей. Никто не знает, какой смертью она умерла. Так почему же ее сны снятся заурядной немолодой женщине здесь и сейчас... У нее вполне преуспевающий муж, двое взрослых детей, и все в ее жизни так, как надо. Так, как у всех. Так зачем же верить чужим снам...
  В тоннеле мерзко воняло гнилью и чем-то еще. Чем-то трудно уловимым, но от этого не менее противным и, увы, не менее знакомым. Она медленно опустилась на корточки, продолжая напряженно наблюдать за окружающим так, словно в любое мгновение из-за поворота туннеля на нее могло кинуться нечто, и прижала ладонь к полу, чтобы уловить его колебания. Да, она, к сожалению, не ошиблась, рука ощущала дрожь, пока еще едва уловимую, но усиливающуюся с каждым вздохом. Следовало спешить. Поднявшись, она быстро и бесшумно скользнула вперед, замирая на мгновение перед поворотами. Пол местами был залит чем-то темным. Вонь усиливалась, забивая ноздри. Светильники на потолке тоннеля, освещавшие до сих пор ее путь неживым белым светом, мигнув несколько раз, погасли. В полной темноте она уверенно шагнула влево, прикоснувшись рукой к стене тоннеля, и пошла вперед, скользя по ней пальцами. Иногда ее рука прикасалась к липкой слизи. Мимо, почти задев ее крылом, с противным визгом пронеслась маленькая летучая тварь. "Счастливой охоты", - бросила она вслед летунье свою мысль.
  И тут мир взорвался болезненной ненавистью. Она кинулась вниз и в сторону и услышала, как проскрежетали по камню когти. "Первый страж", - подумала она отстраненно и вскочила на ноги, одновременно выхватывая клинок из ножен за спиной. Темнота не была помехой ни для нее, ни для ее противника. А он оказался хорош. Пожалуй, слишком хорош для первого стража. Схватка длилась уже несколько минут. В это время светильники опять начали мигать, выхватывая болезненно-яркими вспышками то яростный оскал, то тонкий, пока еще чистый отливающий серебром клинок. Вспышки, кажется, мешали ее противнику куда больше, чем ей. И, воспользовавшись его секундным замешательством, она скользнула вперед и легко провела лезвием по его горлу.
  Свет, еще раз мигнув, зажегся тускло, но ровно. Переведя дыхание, она посмотрела вниз. У ее ног сломанной куклой валялся мальчишка лет пятнадцати в рваной одежде. Вытекавшая из-под него темная в тусклом свете кровь вот-вот должна была коснуться ее подошв. "Сделано", - кивнула она самой себе со спокойным удовлетворением. Но эта мысль была какой-то совершенно чужой и чуждой. Что-то в ней содрогалось от ужаса и омерзения. И отчаянным усилием она оттолкнула от себя этот тоннель и это тело и...
  
  Она сидела на кровати, судорожно прижимая к груди одеяло. В ушах гулко отдавался стук сердца. Она разжала руки, чувствуя, как медленно повинуются сведенные судорогой пальцы. По стене скользнул свет фар проехавшей мимо машины. Где-то в соседнем дворе сработала и сразу замолчала сигнализация. Она была дома.
  Потихоньку, стараясь не разбудить спящего рядом мужа, она выбралась из кровати и принялась в темноте шарить рукой по креслу, отыскивая халат. Накинув его, она выскользнула на кухню, включив наконец-то свет. В уютном маленьком помещении, слабо пахнущем ванилью и пряностями, не было места кошмарам. Она щелкнула выключателем чайника и села на табуретку, зябко обхватив себя руками.
  В коридоре послышались шаги, заставив ее вздрогнуть, затем, минутой позже, раздался звук сливаемой в туалете воды и в дверях кухни появился ее супруг в шлепанцах и трусах.
  - Что, опять твои кошмары? - спросил он сонным недовольным голосом.
  - Ну да, - смущенно кивнула она. - Ты, Саш, иди ложись. Я сейчас, только чайку попью.
  Буркнув что-то невнятно-согласное, он пошаркал обратно в спальню, а она осталась сидеть на кухне. Даже сейчас она все еще чувствовала тот запах из своего сна. Запах гнили и разложения, пробивающийся сквозь обычные запахи обжитой кухни. И стоило закрыть глаза, видела вспышки неживого света и кровь, подбирающуюся к ее ступням.
  - С этим надо что-то делать, - прошептала она. Потом резко поднялась на ноги, зашла в ванную и тщательно прикрыла за собой дверь. Пустив воду, она уставилась на себя в зеркало. На краткий миг ей почудилось что-то. Но нет, из зеркальной глубины на нее смотрело ее собственное помятое со сна лицо и ничего больше. Зрачки глаз были неестественно сжаты в точку.
  - Запомни, - сказала она себе строго, - тебя зовут Савельева Елена Петровна. Тебе тридцать пять. У тебя любимый муж и двое детей. В шесть утра ты встанешь и будешь готовить завтрак. И больше никаких кошмаров. Все. Точка, - потом она набрала в ладони воды и умылась, чувствуя себя так, словно совершает некий языческий ритуал. В ту ночь она больше не видела снов.
  
  Телефон зазвонил, как раз когда Елена чистила ванну. Сдувая с лица надоедливую прядь волос, выбившуюся из-под заколки, она сполоснула руки и поспешила к телефону.
  - Алло, - торопливо сказала она в трубку.
  Телефон долго молчал, а потом пробормотал что-то невнятное голосом ее мужа.
  - Что ты сказал? - растерянно переспросила Елена.
  - Подожди, это я не тебе, - ответил он отчетливо и снова заговорил с кем-то другим.
  Назойливая прядь опять упала ей на лицо, норовя залезть в рот, и Елена раздраженно заправила ее за ухо мокрой рукой, продолжая прислушиваться к голосам в трубке.
  - Лен, ты слушаешь? - строго спросил голос ее мужа.
  - Да, конечно. Что-то случилось? - спросила она обеспокоенно.
  - Что? Нет, ничего. Я тут поговорил кое с кем о твоих снах. Ты знаешь, возможно, тебе нужно пойти к психоаналитику.
  Она промолчала, чувствуя, как неприятно сжимается что-то внутри нее при мысли о том, что он рассказал кому-то чужому и постороннему о ее снах.
  - Ты слушаешь? - снова спросил он.
  - Да, Саш. Я слышала. Возможно, потом...
  - Ленка, ну не будь старомодной. Психоаналитик - это не психиатр. Сейчас все к ним ходят. В общем, давай, действуй.
  - Да. Конечно, - примирительно проговорила Елена, прекрасно зная, что спорить с супругом, когда он говорит таким тоном, совершенно бесполезно, зато потом он может и забыть.
  - Нет, давай лучше так. Я сам тебя запишу на прием и перезвоню.
  - Хорошо, - расстроено согласилась Елена. Отвертеться не удалось.
  
  И вот тремя часами позже она направлялась к метро, с трудом удерживая старающийся вырваться зонтик и ежась от промозглого ветра. Начавшийся еще вчера моросящий дождь безжалостно подтверждал тот несомненный печальный факт, что начало сентября в Питере - это уже далеко не лето. Втянув голову в плечи и стараясь шагать помельче, чтобы не намочить брючины, она торопливо шла вперед. На книжном развале в проходе станции ей неожиданно повезло обнаружить нечитаную книжечку из бесконечной серии иронических детективов. Зажав под мышкой сумку и удерживая мокрый мешающий зонтик, Елена на ходу начала перелистывать желтоватые страницы.
  В вагоне ей удалось сесть на освободившееся место между пожилой женщиной провинциального облика с кучей сумок и парнем в дорогой кожаной куртке с пуговками плеера в ушах и отсутствующим видом. Неловко держа зонтик рядом с коленями, Елена погрузилась в чтение.
  Очередная предприимчивая особа второй молодости, вообразившая себя частным детективом, как раз обнаружила пропажу очередного, третьего по счету, трупа, когда на одной из станций вагон стал неожиданно пустеть.
  Оторвавшись от книги, Елена недоуменно огляделась.
  - А что случилось? - спросила она в пространство.
  - Проснулась, милочка, поезд дальше не идет, - зло бросила ей соседка, собирая свои котомки.
  Вывалившись из вагона и стараясь не упустить книгу, которую все еще держала в руках, Елена завертела головой, пытаясь сообразить, что делать. В это время безжизненно вежливый голос из динамика выдал информацию о том, что в связи с техническими проблемами движение между этой станцией и следующей временно прекращено. Елена взглянула на часы. Если повезет с автобусом, то еще можно успеть к назначенному времени. Ловить попутки она не то чтобы опасалась. Просто не любила.
  Убрав, наконец, книжку в сумку, Елена заспешила к эскалатору и тут внезапно почувствовала пугающе знакомый запах. Пахло влажной гнилью и чем-то еще. Чем-то мерзким и чуть сладковатым. И этот запах принес с собой твердую уверенность в том, что стоит прижать ладони к полу или к облицованной камнем колонне, и она почувствует далекую, едва уловимую нарастающую дрожь, которая...
  Кто-то больно толкнул ее в бок, прервав ход мыслей. Только теперь она заметила, что остановилась и стоит на пути толпы.
  Покачав головой и стараясь не принюхиваться, она решительно направилась к выходу, думая, что ей определенно надо пообщаться с врачом. Хотя, что волноваться, не только ей. Например, темноволосый парень в странноватой одежде, двигавшийся навстречу толпе, тоже особо нормальным не выглядел.
  
  На прием к психоаналитику Елена все-таки опоздала. Секретарь в приемной - строгая дама в очках с безупречными прической и маникюром - окинула ее взглядом всю, начиная от неловко переступающих ног в практичных ботинках и заканчивая безнадежно растрепавшимися на ветру волосами, которые Елена нервно постаралась убрать с лица. Видимо, осмотр не слишком вдохновил даму и, кинув небрежный взгляд на лежащий перед ней ежедневник, та начала:
  - Вы знаете, найти свободное время в расписании профессора Венедова довольно сложно. Вам очень, - слова были тщательно подчеркнуты, - повезло, что вы вообще попали на прием... А теперь я не знаю, чем вам помочь.
  Елена потерянно молчала. В конце концов, что тут скажешь. Не просить же эту женщину, да и не научилась Елена за свою жизнь просить. Когда она пробовала, выходило как-то уж слишком жалко. Нет, лучше она так постоит помолчит. Да не очень и хотелось.
  - Попробуйте позвонить на следующей неделе, - предложила дама с сомнением. - Или, если хотите, есть еще вариант...
  - Да? - рассеянно переспросила Елена.
  - У нас работает еще несколько специалистов. Вы могли бы, например, - дама полистала книжечку, - записаться к доктору Вальцеву уже на завтра, - и дама, приготовив ручку, выжидательно посмотрела на Елену.
  - Да, запишите меня, пожалуйста, - послушно согласилась та.
  - Хорошо. Завтра в 11 вас устроит? - спросила дама тоном, в котором не было и тени сомнения в утвердительном ответе.
  - Да, конечно, - быстро закивала Елена, - сейчас, я только запишу, - и принялась рыться по сумке, выискивая среди множества неожиданных вещей ручку и записную книжку.
  - Я вам запишу, - с оттенком легкой брезгливости в голосе любезно предложила дама. И подала Елене роскошную визитку клиники психоанализа с аккуратно написанными на ней временем приема и фамилией психоаналитика.
  
  Когда Елена вышла из клиники, было еще довольно рано, и она, решив воспользоваться возможностью, пошла побродить по Невскому. Она еще помнила, как любила это, когда совсем молоденькой только что приехала из своей провинции. Но сегодня она в очередной раз убедилась, что город сильно изменился с тех пор. Все эти дорогие безлюдные магазины не слишком ее интересовали. Конечно, ее муж, вполне преуспевающий руководящий работник во вполне преуспевающей фирме, мог позволить себе купить ей дорогую шмотку, если бы она попросила, но ей не хотелось.
  В общем, не получая никакого удовольствия, Елена брела по улицам. Хорошо еще, что дождь закончился. Одна из витрин неожиданно привлекла ее внимание. Хотя что интересного для женщины, да, впрочем, и для большинства мужчин, может быть в выставке антикварного холодного оружия. Но клинки были... пожалуй, - красивыми. Красивыми своей хищной завораживающей красотой. Особенно один. Ей захотелось взять его в руки, чтобы ощутить вес и баланс. Какое-то мгновение она почти чувствовала его в своей руке... Но это мгновение прошло и, мотнув головой, Елена решительно отошла от витрины с оружием, думая про себя, что это все сны и что завтра она обязательно спросит у доктора с благополучно забытой фамилией, не заразно ли это.
  
  По дороге домой Елена зашла на рынок. Она любила покупать продукты именно тут. Здесь, в отличие от супермаркетов, еда казалась какой-то... живой, что ли. Овощи были овощами, а не пластиковыми игрушками, мясо на самом деле было мясом, а не белковой пищей сомнительного происхождения. Набрав полные сумки, она заспешила домой. Скоро семья должна была собраться к ужину. За годы замужества Елена страстно полюбила готовить. Сейчас даже смешно было вспоминать ее первую попытку сварить борщ тогда, в юности, когда она только что начала жить со своим мужем и узнала, что мужчин следует не только любить, но и кормить. Это был борщ! Это был такой борщ! Он был густой и нажористый. По крайней мере, ложка стояла в нем без малейших усилий с ее стороны. Он был бледно-розовым и не очень соленым. И, увы, к тому времени, когда она решилась подать его на стол, он безнадежно остыл. Но, тем не менее, это был борщ, и он был, ну... запоминающимся.
  Елена мысленно фыркнула, вспомнив еще раз тот исторический борщ, и продолжила старательно шинковать кабачок. На ужин планировалось тушеное мясо с овощами.
  - Ма, привет! - на кухню влетела Машуня, выхватила из-под ножа ломтик сладкого перца, который пришел на разделочной доске на смену кабачку, и с удовольствием его сжевала.
  - Здрасте, - Елена отложила в сторону нож и постаралась заправить за ухо волосы. - Как в школе?
  - Благодать. Заболела математичка, и контрольная пропала. И ты посмотри, какие я часы купила!
  - Да, ничего, - Елена с сомнением посмотрела на сунутое ей под нос запястье дочери, на котором красовался устрашающего вида хронометр.
  - Нет, ну ты, мам, даешь! Это не просто ничего! Это последний писк!
  - Ладно уж, писк, - Елена улыбнулась и чмокнула дочь в азартно-возмущенное лицо. - Иди, переодевайся, ужин скоро будет готов.
  Машка, утащив еще кусочек перца из аппетитной разноцветной горки, которую Елена как раз собралась добавить в сотейник, радостно убежала. Чуть позже Елена услышала, как опять хлопнула входная дверь и из прихожей послышался голос Маши, опять возбужденно болтающей что-то про новые часы, и голос Пашки, старшего.
  - Привет, - Павел тоже заглянул на кухню.
  - Привет, - кивнула Елена.
  - Ууу! - он поморщился. - Кабачки. Ты же знаешь, я их не ем.
  - Между прочим, это очень полезно!
  - Ну, мам, я это знаю. Но они невкусные.
  - Что ты как маленький.
  - Я не маленький. Свари мне лучше макарон, а? Или я сам сварю.
  Елена фыркнула, подумав, что последнюю фразу сына вполне можно расценить как угрозу. Но, смилостивившись, кивнула:
  - Ладно, сварю.
  Когда ее супруг пришел домой, еда уже была готова. Вымыв руки и переодевшись в домашние брюки, он тоже появился на кухне и уселся на свое обычное место за столом - спиной к стене рядом с окном.
  - Как дела? - спросила Елена, садясь на соседний стул.
  - Да как дела, - он поморщился. - Не понимаю. Если уж работаешь, работай хорошо. А у нас ведь как всегда! Ладно, ну их всех. Ты ходила к психоаналитику?
  - Да, но... - Елена замялась, чувствуя себя провинившейся школьницей, - сегодня я на прием не попала, - и торопливо добавила: - Но я записалась на завтра.
  - А что сегодня?
  - Да так. В метро перекрыли движение, и я немного опоздала.
  - Ну, у тебя как всегда тридцать три несчастья.
  - Ну, такая уж я, - Елена виновато улыбнулась. - Давай ужинать, - добавила она, вставая. А потом, уже громче, крикнула. - Ребята, за стол!
   Через пару минут, потраченных на дележ и раздачу еды, все увлеченно жевали.
  - Родители! - вдруг спохватилась Машка прямо с набитым ртом и, направив в их стороны вилку, стала быстро дожевывать.
  - Да, Машунь? - переспросил ее отец.
  - Вы не забыли? - девочка, наконец, проглотила то, что было у нее во рту. - Вы ведь не забыли?! У меня завтра в музыкальной концерт в семь! Вы придете?!
  - Да, Маш, конечно, не забыли и придем, - улыбнулась Елена.
  - Я, может, немножко опоздаю, - задумался отец.
  - Ну, пап! Я выступаю в самом начале. Ты просто обязан придти! А иначе я расстроюсь. Ты ко мне и в прошлом году не пришел!
  - Маша, пойми, у меня была важная деловая встреча, - чуть раздраженно ответил он ей, а потом кивнул. - Ну ладно, постараюсь успеть.
  - Хорошо, - удовлетворенная полученным обещанием, она повернулась к брату. - Паш, а когда у вас вечер первокурсника?
  - Через два дня, но тебя это не касается.
  - Ну, мне ведь тоже хочется посмотреть.
  - Маленькая ты еще. Вот подрастешь...
  - Сам, можно подумать, очень большой. Тоже мне - студент.
  - А вот ты попробуй...
  - Дети, прекратите, - прервала их Елена.
  - Да, мам, - сын поднялся из-за стола, и она в очередной раз с удовольствием отметила, каким взрослым и высоким он стал. - Мам, очень вкусно...
  - Ага, макароны, - фыркнула Машуня.
  - Да, макароны! - упрямо кивнул Павел. - Ма, я к Сереге, а потом на тренировку.
  - Да, хорошо, - Елена тоже поднялась из-за стола.
  Сложив грязную посуду в раковину, чтобы помыть позже, она заспешила в прихожую, где ее взрослый сын как раз обувался.
  - Паш, ты, когда возвращаться будешь, смотри осторожней.
  - Мам, не будь смешной, - он даже оторвался от завязывания шнурков. - Ну что может случиться!
  - Ну, мало ли, люди всякие. Бомжи и алкоголики.
  - Ма, ты сама подумай, кто пристанет к спортсменам, возвращающимся с тренировки по тхэквондо, - в голосе Павла явно послышался оттенок гордости. - А если кто и пристанет, им же хуже будет.
  - Ладно, - она улыбнулась, - иди уж, спортсмен. А то опоздаешь.
  Проводив сына, Елена вернулась на кухню, чтобы прибраться после ужина. Потом погладила подсохшее на лоджии белье. Затем полила цветы, в этом году они разрослись особенно буйно. И, наконец, закончив с домашними делами, забралась с ногами в кресло, захватив купленный днем детектив. Из комнаты Маши, как и всегда, доносились звуки музыки. Девочка умудрялась не выключать ее, даже делая домашнее задание. Супруг сидел перед телевизором и, хмуря брови, следил за очередными околополитическими баталиями. Паша должен был вот-вот вернуться с тренировки... И Елена невольно улыбнулась своим мыслям - все в ее жизни было на своем месте.
  
  Посреди ночи она неожиданно проснулась. Она не знала, что ее разбудило, но что-то было. Что-то в мире было болезненно неправильно. Задержав дыхание, она прислушалась к звенящей тишине. Серебряный свет луны, казалось, звенящий в тишине, врывался в комнату через открытые окна. Все еще прислушиваясь, она откинула простыню и спустила ноги с кровати. И тут где-то далеко, почти на грани слышимости, заплакал ребенок. Она нагнулась, подобрав с пола у кровати клинок в ножнах, и беззвучно выскользнула в проем окна, остро ощутив обнаженной кожей ночную прохладу. Оглядевшись, она быстро и бесшумно побежала туда, откуда опять, теперь громче, слышался плач. Босые ноги быстро намокли от росы. Лунный свет косыми серебряными лучами падал сквозь ветви деревьев, обманывая и скрывая то, что солнце бесстыдно обнажило бы.
  На одной из полян, которые она пересекала, в серебре травы обозначился некий темный предмет... Или тело... Она опустилась рядом с ним на колени и перевернула, не выпустив из руки оружия. С открывшегося лица в пустоту смотрели мертвые глаза. На шее темнела рваная рана. Обнаженное тело, лежавшее перед ней, совсем недавно было здоровым красивым парнем лет двадцати. И она его знала. Знала очень хорошо. "Идиот, - прошептали ее губы. - Так глупо".
  В это время плач раздался совсем близко, и она поняла, ясно, как во сне, что должна идти на него. Это внезапно стало насущной потребностью, как дышать, например. И она не стала сопротивляться этому желанию. Поднявшись на ноги, она отбросила в сторону ножны и с обнаженным клинком в левой руке скользящим шагом пошла туда, где все громче и безнадежней плакал ребенок.
  Его она увидела на следующей, еще не оскверненной кровопролитием серебряной поляне. Ребенок лет шести-семи, в драной одежде, может, чуть чересчур коренастый для своего возраста, сидел на корточках спиной к ней. Она замерла, сопротивляясь силе, что вела ее вперед. И тут ребенок медленно повернулся. В призрачном свете луны кровь, измаравшая его рот и подбородок, казалась черной. А глаза... Эти глаза не могли принадлежать ребенку или человеку вообще. Горевшая в них жажда заставила ее сделать шаг вперед, к нему. Затем еще шаг. Создание перед ней оскалилось, теряя всякое сходство с человеческим существом. Перестав сопротивляться призыву, она подходила к нему все ближе и ближе с каждым неумолимым мгновением. А потом, когда их разделяла лишь пара шагов, жестоко улыбнулась, поймав его взгляд, прыгнула вперед, занося клинок для удара и... И проснулась...
  Елена лежала на спине в своей постели, широко распахнув сухие со сна глаза. Пальцы рук судорожно впились в простынь. Одеяло сползло вниз, и она чувствовала, что замерзла. Начавшийся сентябрь был холодным, а мечтать об отоплении так рано не приходилось. Ее супруг тихо похрапывал рядом. По крайней мере, в этот раз она его не разбудила. Елена кинула взгляд на часы на стене - три утра. Самое время для смертей и ночных кошмаров. Потом зевнула. Как бы то ни было, спать хотелось. Она повернулась на бок, натягивая на себя одеяло, зябко подтянула колени к подбородку. И лишь закрыв глаза и проваливаясь в сон, смутно удивилась тому, как ясно она видела стрелки часов на стене в чуть разбавленной светом фонарей темноте осенней ночи.
  
  Утром без пятнадцати одиннадцать Елена уже была в приемной клиники психоанализа. Сегодня она твердо решила не опаздывать. Вчерашняя дама-секретарь безразлично ей кивнула, так, чтобы в безупречной прическе не шевельнулся ни один волосок, и продолжила прерванный на мгновение телефонный разговор. Елена уселась на один из десятка удобных стульев, так не похожих на обычные лавки в коридорах поликлиник, и приготовилась ждать. Минут через пять к ней подпорхнула девчушка в белом халатике и тщательно записала в карту личные данные Елены. Вскоре в приемную зашла с улицы еще одна женщина - молодящаяся особа лет пятидесяти в джинсах и короткой кожаной курточке - видимо, тоже пациентка. Мило поболтав с оживившейся регистраторшей, она, сопровождаемая медсестрой, зашла в один из кабинетов. Елена осталась ждать. В две минуты двенадцатого нервно поглядывающая на часы Елена решилась подойти к секретарю, или как там была должность этой дамы. Назвать ее регистраторшей все-таки не поворачивался язык.
  - Да? - безразлично-вежливо спросила ее дама, не забыв в очередной раз смерить презрительным взглядом.
  - Мне назначено в одиннадцать к доктору... - Елена принялась лихорадочно искать по карманам вчерашнюю визитку.
  - К доктору Вальцеву? - спросила дама.
  Елена закивала.
  - Проходите, пожалуйста. Та дверь.
  Перед кабинетом доктора Елена замерла, чувствуя, как быстро колотится сердце. Вроде бы волноваться было совершенно не из-за чего, но не волноваться не получалось. Потом, глубоко вздохнув, она изобразила на лице спокойную, как ей казалось, улыбку и решительно постучала.
  - Да, - раздалось из-за двери.
  Переступив порог, она огляделась. Напротив нее за столом сидел светловолосый мужчина в очках и белом халате. На почти пустом столе перед ним лежала открытая карта. Видимо, та, в которую медсестра вписала данные Елены. И был этот мужчина подозрительно молод, лет двадцати пяти, вряд ли больше, что совершенно не вязалось в представлении Елены с занятием психоанализом. И был он также не менее возмутительно симпатичен, несмотря на свои очки. Одернув себя мыслью о том, что любоваться молоденькими мальчиками - это признак старости, Елена решительно направилась к столу.
  - Здравствуйте, - молодой человек поднялся, протягивая ей руку, - меня зовут Дмитрий Юрьевич.
  - Здравствуйте, - Елена неловко пожала протянутую ей руку и невнятной скороговоркой добавила. - Очень приятно. Мое имя вы, вероятно, уже знаете.
  - Конечно, Елена Петровна, - сказал доктор, как ей показалось, чуть нервозно. - Садитесь, пожалуйста.
  - Да, - она послушно села на вполне удобный стул по свою сторону стола. Он тоже сел.
  - Елена Петровна, - начал доктор, крутя в руках ручку, - я знаю, что сюда вас привели какие-то проблемы. И вместе мы постараемся их решить. Прежде всего, вы должны знать, что здесь вы можете говорить все, что угодно. Ничто меня не шокирует и ничто не выйдет за стены этого кабинета. Я вам обещаю. А теперь скажите мне, пожалуйста, что вас беспокоит?
  - Что? - Елена с трудом отвела глаза от мелькающей в его пальцах ручки. - Простите, что вы сказали?
  Доктор тоже взглянул на свои руки и быстро отложил неуместную канцелярскую принадлежность в сторону.
  - Я спросил, что вас беспокоит.
  - Да, - она вздохнула. - Вы знаете, проблема не так уж и велика. И я бы никогда сюда не пришла, это муж настоял.
  - Да? - вежливо переспросил Дмитрий Юрьевич.
  - Ой, простите, я не имела в виду ничего плохого про вашу клинику. Просто... - она, наконец, решилась. - Просто дело в том, что мне иногда снятся кошмары. А это, - она вымученно улыбнулась, - это ведь не так уж и страшно. Всем снятся кошмары.
  - Да, конечно. А часто они вам снятся?
  - Нет. Не очень. Раз в неделю. Максимум два.
  - Вы можете рассказать, что вам снится?
  - Ну, - Елена задумалась, - это сложно. И сны всегда разные.
  - И все же. Возможно, в них есть что-то общее? Например, кто-то гонится за вами?
  - Нет, - она опять замялась, - скорее наоборот. Не знаю... - Она беспомощно пожала плечами. Ну не могла Елена описать весь ужас своих снов. В пересказе они выглядели бы не страшнее обычного боевика, которые так любят крутить по телевизору...
  - Ладно, - легко согласился доктор, - пока оставим это. Давайте для начала вы расскажете мне о своей семье.
  - О семье? Зачем это? Ну ладно. У меня замечательная семья. - Елена тепло улыбнулась. - Муж и двое чудесных детей. Старший поступил в этом году в университет.
  - Да? - переспросил доктор чуть удивленно и дернулся, было, к ее карте, но остановился и снова вежливо обратился к ней: - Вы давно замужем?
  - Да, скоро будет 15 лет. А, вот вы о чем. Дело в том, что Паша мне не родной сын, хотя иногда я об этом забываю. Да и Маша, в общем, тоже не родная, - Елена виновато улыбнулась.
  - А как вы познакомились с вашим мужем? - снова спросил доктор.
  - Вы знаете, - Елена смущенно опустила глаза, - это звучит странно, но мы познакомились на кладбище...
  - Ну, не так уж и странно, - вежливо сказал Дмитрий Юрьевич. - Но, возможно, будет лучше, если вы расскажете мне все с самого начала.
  - Да, пожалуй, - кивнула Елена. - А начать, вероятно, надо с моего первого года здесь, в Питере. Я провинциалка и, представляете, поступила в Ленинградский универ. Это было как чудо, - она мечтательно улыбнулась, вспоминая. - И почти сразу я влюбилась. В своего однокурсника. Влюбилась так, что плакала по ночам от счастья. Сейчас я, вероятно, уже не вспомню его лица. Да и имени тоже.
  - Да? - чуть удивленно переспросил доктор.
  - Да. Я понимаю, это необычно. Говорят, первая любовь навсегда, но, поверьте, на это есть причины.
  - Хорошо, продолжайте, - поощряюще кивнул он.
  - Так вот, я влюбилось, и, думаю, он тоже мной увлекся. Мы почти не расставались. Сидели за одной партой на занятиях, потом гуляли по городу рука об руку. Он мне все показывал, он был местный, не приезжий, как я. Мы были так наивно счастливы, - она опять мечтательно улыбнулась, но чему тут улыбаться. - А еще у него был мотоцикл, отец подарил. Знаете, тогда это еще казалось очень и очень солидным. И мы катались с ним просто ради удовольствия, - Елена опустила глаза и вздохнула. А потом продолжила, удивляясь, что может рассказывать об этом без излишних эмоций. - В тот год снег выпал очень поздно. Уже начинался декабрь, а все еще было тепло, и дороги оставались чистыми. В воскресенье мы поехали на дачу к его друзьям. Мы вообще редко встречались с его друзьями. Чаще просто бывали вдвоем. Но речь не об этом. Когда мы возвращались, на мотоцикле как всегда, - она замялась на мгновение. - Когда мы возвращались, пошел снег. Мотоцикл занесло на повороте... - она замолчала.
  - И?
  - Врач мне сказал, что он, скорее всего, даже боли не почувствовал. Перелом позвоночника и мгновенная смерть, - быстро проговорила она, а потом, переведя дыхание, продолжила. - Я тогда легко отделалась: сотрясением мозга и парой сломанных ребер. Из-за сотрясения у меня начались какие-то проблемы с памятью. Я вроде бы помнила все, что со мной было до этого, но как-то неотчетливо, будто прочитала или услышала где. Поэтому когда мне в больнице сказали, что моя мама умерла за день до той аварии, я даже не плакала. Вы думаете... - Елена подняла глаза на своего собеседника, - Вы думаете, что мои кошмары из-за той травмы?
  - Нет, я пока ничего не думаю, - доктор успокоительно улыбнулся. - Поверьте, мы разберемся с вашими кошмарами.
  - Да, спасибо, - она кивнула.
  - Но вы еще не рассказали, как встретились с вашим мужем.
  - Да, конечно. Когда я вышла из больницы, моего друга уже похоронили. И я пошла на кладбище проститься. Мне казалось, что это будет правильным. Там я и встретила Александра. Александра Михайловича. Моего мужа.
  - Понятно, - кивнул доктор. - А он там что делал?
  - Он? Он хоронил там свою первую жену. Она умерла родами. Рожая Машу. В общем, я тогда весь день проплакала у него на плече. У меня никого не оставалось, вообще никого. Никаких родственников, чтобы вернуться к ним. Ни одного настоящего друга в Ленинграде. Я не знаю, что бы со мной было, если бы не он. Мы поженились через месяц, но жить я к нему еще раньше переехала, чтобы помочь с детьми. Хотя какая из меня была помощница, - она виновато пожала плечами. - Я даже каши сварить не умела.
  - Что же, - доктор улыбнулся. - Спасибо, что были так искренни.
  - Вы знаете, - она смущенно опустила глаза. - Я никому это не рассказывала. А вам... Вам легко рассказывать. Как священнику... - сказала и сама поразилась этому невольно вырвавшемуся сравнению. Она, комсомолка и атеистка, ни разу в жизни не была в церкви и не беседовала с духовными лицами.
  - Да, спасибо, - доктор откровенно смутился. - Думаю, на сегодня достаточно. Продолжим в следующий раз. Завтра тоже в 11. Вас устроит?
  - Да, - Елена кивнула, поднимаясь. - До свидания.
  - До свидания.
  
  Телефон зазвонил в начале пятого. Недовольно отложив так и не дочитанный детектив, Елена выбралась из кресла и поспешила к трезвонящему аппарату.
  - Да, - вежливо сказала она в трубку.
  - Мама! - в голосе Машуни был настоящий ужас. - Мама, я перепутала время концерта! Представляешь! Не в семь, а в семнадцать.
  - Бывает, - успокоительно сказала Елена, бросая взгляд на часы. - Я тоже всегда их путаю. Ты сейчас в музыкальной?
  - Да. Я-то здесь. Но ты и папа! Вы ведь успеете?! - в голосе ее дочери было столько мольбы, что Елена просто не могла не подтвердить.
  - Да, милая, мы постараемся. Я немедленно звоню папе.
  - Хорошо, - из голоса девочки немедленно исчезло отчаяние. - Люблю, целую! - и Маша повесила трубку.
  Телефон в кабинете Александра не отвечал, не отвечал и мобильный. Но вахтер сказал по телефону, что он где-то на фирме. И, торопливо натянув первую попавшуюся одежду, Елена помчалась на троллейбусную остановку. К счастью офис, где работал ее супруг, был всего через две остановки, что, впрочем, не мешало Александру ездить на работу на машине. Торопливо поднявшись на второй этаж, она вошла в приемную. К счастью, секретарши Леночки, которую Елена всегда ужасно стеснялась, не было на месте. Решительным шагом она подошла к двери кабинета супруга, но, подергав за ручку, печально вздохнула. Дверь была заперта. И теперь она просто не представляла, где в этом здании она сможет найти своего мужа. Но найти его было необходимо. И, разозлившись, она дернула ручку еще раз - на прощание. В замке неожиданно что-то щелкнуло, и дверь, видимо благодаря приложенным к ней эмоциям, распахнулась. Елена невольно сделала шаг вперед, совершенно не ожидая увидеть своего мужа в кабинете, и остолбенела.
  Нет, он там все-таки был. И отсутствие Леночки в приемной тоже становилось понятным. Они расположились на диване. Ноги Леночки в черных чулочках на прищепочках бесстыдно и жадно обвились вокруг поясницы ее, Елениного, мужа. Рассматривать подробности Елена не стала. Она отвернулась и удивившим ее саму бесстрастным голосом сказала:
  - Саша. Наша дочь перепутала время концерта. Начало в пять. Она хочет тебя там видеть. Я жду снаружи.
  И вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. В приемной она на самом деле уселась на стул и принялась ждать, чувствуя какой-то холодный камень там, где еще совсем недавно были ее внутренности. Когда Александр Михайлович вышел из кабинета, она отстраненно отметила его виноватый вид, но говорить что-то не было сил. Она молча поднялась и первой пошла к выходу. Он шел следом, и с каждым гулким шагом она почти слышала, как от ее жизни откалываются крошечные кусочки и серым пеплом осыпаются на пол...
  Елена смутно помнила, что она сидела на концерте в музыкальной школе. Кажется, Машуня выступала. Возможно, Елена ей хлопала. Вероятно, она хлопала еще кому-то. Возможно, она поздравляла и целовала дочь после концерта. Кажется, она даже как-то объяснила девочке то, что не едет с ними домой, хотя как именно - она не вспомнила бы за все сокровища мира.
  А потом ее приняла ночь. Должно быть, она бродила по улицам. Но память предъявляла ей лишь какие-то смутные обрывки. Знакомые дома на незнакомых улицах. Веселые толпы нарядных людей на Невском. Мосты. Опять пустынные улицы. Двое парней, увязавшихся за ней. Когда они заговорили с Еленой, она увидела клыки у них во рту. Видимо, решив напугать одинокую дурочку, воспользовались челюстями из магазина сюрпризов. Но, увидев ее лицо, сами чего-то испугались и сбежали. Потом в какой-то момент она поймала себя на том, что давно и пристально разглядывает, свесившись с перил моста, ленивую свинцовую воду. Затем, кажется, она сидела в каком-то скверике, а над ней в ветвях с пронзительным писком носились летучие мыши. Хотя раньше, в прошлой жизни, она точно знала, что в Питере они не водятся...
  Домой она вернулась под утро. Села в кресло. Рука наткнулась на отложенную днем книжку. Елена бессмысленно полистала ее в темноте, а затем, должно быть, заснула. Ей снились тьма и музыка. Песнопения, похожие на церковные... А потом зазвенел будильник.
  
  Ее супруг вышел на кухню, когда она еще только ставила на плиту чайник. Взглянув на него, Елена невольно отметила, что круги под глазами не делают его моложе. Но это было неважно, и она, пройдя мимо него, открыла холодильник. Достав упаковку яиц, вернулась к плите. Поставила жариться яичницу. Снова вернулась к холодильнику. Открыла его... Но ее муж захлопнул дверцу обратно.
  - Ленка, прекрати. Ну что ты тут устраиваешь как маленькая?
  - Пожалуйста, - сказала она безразлично, - не мешай. Мне надо готовить завтрак.
  - Лена! Сядь! - он, ухватив ее под руку, подвел к табуретке.
  Она, не сопротивляясь, села.
  - Ленка, пойми, - он отошел и повернулся к ней спиной. - Я знаю, это неприятно. Но ничего ужасного в этом нет. В конце концов, ты моя жена, а она всего лишь секретарша. Ну? - и он снова обернулся к Елене.
  - Да, - сказала та безразлично. - Теперь я могу готовить завтрак? Дети скоро встанут.
  - Ленка, ну что ты как неживая. Ну стукни меня, если хочешь, или давай я тебе шубу куплю, норковую. Пойми, секретарша - это так. Сейчас все развлекаются с секретаршами.
  - Да, конечно, - отстраненно кивнула Елена.
  - Ну вот и ладно. А где ты была ночью? - успокоенно спросил он, выглядывая в окно.
  - Топилась, - холодно ответила Елена и вернулась к плите.
  - Ну у тебя и шуточки! Мы же все выяснили. Я не собираюсь тебя бросать... Надеюсь, ты никаких глупостей не придумаешь?
  - Да, - кивнула она. И ее супруг замолчал, пытаясь понять, что она имела в виду.
  - Родители, вы чего такие мрачные? - на кухню впорхнула Машуня в халате и с плеером в руках.
  - Машка! Не твое, не хапай, - в кухне следом появился ее брат.
  - Ты обещал!
  - Ничего я не обещал. Отдай!
  - А я младшая! И к тому же девушка. Ты мне должен уступать!
  - Девушка нашлась!
  - Дети, прекратите немедленно! - вмешался отец.
  - Ну пап, почему он...
  Оставленная в покое Елена безразлично занималась завтраком.
  
  Когда все ушли, она опять села в кресло. Мыслей не было. Чувств и желаний тоже. Бездумно она опять взяла книжку и прочитала несколько абзацев, не понимая ни одного слова. Когда она перелистывала страницу, ей на колени вывалился белый прямоугольник из плотной бумаги. Это оказалась визитка, на которой четким почерком было написано 'Вальцев, 11:00'. Елена взглянула на часы. Она успевала. И, отложив книгу, она направилась в прихожую.
  В приемную клиники психоанализа она явилась, должно быть, минут десять двенадцатого. Холодно бросив: 'Здравствуйте', - знакомой регистраторше, она, не ожидая ответа, пошла в кабинет к доктору. Дама за столом проводила ее удивленным взглядом. Распахнув дверь, Елена коротко взглянула на доктора. Он читал какую-то толстенную книгу умного вида. Но, увидев Елену, виновато ее спрятал.
  - Добрый день, Елена Петровна, - мило улыбнулся доктор.
  - Скажите, - спросила его Елена, - вы тоже спите с секретаршей? - и мотнула головой в сторону двери.
  - Что? - он явно опешил. - Нет, конечно. Я очень уважаю Раису Львовну и... А почему вы спрашиваете?
  - Мне сказали сегодня, что все спят с секретаршами, - хихикнула она.
  - Елена Петровна, у вас что-то случилось? - проникновенно спросил доктор.
  - У меня? - она опять невольно хохотнула. - Нет, что вы, у меня все великолепно. Чудесные дети. Любимый муж. А у него - замечательная секретарша, - теперь она уже смеялась, не переставая.
  Сквозь смех она увидела, как доктор налил стакан воды и, обойдя стол, подал ей.
  - Выпейте, Елена Петровна. Выпейте и успокойтесь.
  И в этот момент она поняла, что уже не смеется, а рыдает, не в силах остановиться.
  Должно быть, все время, пока она плакала, доктор стоял рядом. По крайней мере, он не забывал подавать ей салфетки. Потом, когда между всхлипываниями уже можно было вставить слова, она подняла на него глаза и спросила:
  - Скажите, что мне теперь делать?
  - Кто же знает, - беспомощно ответил он и опять вернулся на свое место.
  А она, взглянув на него, с удивлением поняла, что спрашивает совета у мальчишки.
  - Только не принимайте слишком быстрых решений, - сев за стол, он начал говорить куда увереннее. - Это сейчас все кажется ужасным, а потом вы успокоитесь, поймете...
  - Да, конечно, - вымученно улыбнулась Елена. - Все спят с секретаршами.
  - Ну, я не это имел в виду, - смутился доктор.
  - Вы понимаете, я просто не могу пойти домой. Не могу смотреть ему в глаза. Это глупо и не современно, я понимаю. Но это так.
  - Но ваши дети...
  - Да, дети, - она вздохнула. - Нет, я не смогу. Целые дни помнить о том, что было. И ночи тоже...
  - Елена Петровна. А вы работаете? - неожиданно спросил доктор.
  - Что? Нет, сейчас нет.
  - А раньше? На кого вы учились?
  - Я переводчица, - она невольно оживилась. - Знаете, у меня всегда были способности к языкам. Я окончила институт и потом работала несколько лет. В одном НИИ в информационном отделе.
  - А потом?
  - А потом супруг сказал, что чем сидеть там за такую зарплату, я лучше побуду дома. Хоть дела все переделаю.
  - А вы не хотите опять найти работу?
  - Работу? - она задумалась. - Да, возможно.
  - Тогда вы станете независимой от вашего супруга. У вас появятся свои интересы и круг общения, - воодушевился доктор.
  - Да, - она безразлично кивнула. - Пожалуй, вы правы. Работа, это хорошо. Ну, я, пожалуй, пойду.
  - Да, конечно. Завтра в это же время.
  - Да, - она опять кивнула, поднялась и направилась к выходу.
  - Елена Петровна, - остановил ее голос доктора.
  - Да? - она обернулась.
  - Пожалуйста, не принимайте необдуманных решений.
  - Я не буду, - она бледно улыбнулась. - Уже не буду. Спасибо.
  И она ушла из кабинета психоаналитика, чувствуя себя совершенно несчастной, но живой.
  Вернувшись домой, Елена решительно вооружилась тряпкой и занялась приборкой. Это прекрасно отвлекало. К счастью, два года назад они переехали в огромную пятикомнатную квартиру, расселив прежних жильцов. Так что ей было, где разгуляться. Она как раз доводила до совершенства зеркало в общей комнате, когда в отражении в этом зеркале ей попалась на глаза нелепая напольная ваза, подаренная ее супругу на последний юбилей. Ну не любила она этот монумент бесполезности. И Елена с наслаждением принялась тереть зеркало в том месте, где отражалась дурацкая ваза. Опустив, наконец, тряпку и выпрямившись, она провела рукой по лбу, убирая с глаз настырные пряди волос. Потом взглянула на свою работу. Вазы не было... Вообще не было... Как и не бывало...
  
  Александр появился дома около восьми, когда приготовленный Еленой ужин уже успел остыть. Молча она отложила книгу и пошла на кухню разогревать еду.
  - Лена, сегодня я на самом деле задержался из-за работы, - Александр вошел в кухню вслед за ней. - Дела.
  Елена лишь пожала плечами. Она могла бы сказать, что ее это не интересует, но боялась, что задрожит голос. А сказать сквозь слезы, что она все равно не верит, казалось уж слишком мелодраматичным.
  - Я ее уволю. Завтра же, - решительно сообщил Александр. - Теперь довольна?
  - Нет, - тихо ответила она, не поворачиваясь.
  - Лен, ну прости меня, - он подошел ближе и попытался ласково обнять ее за талию. Но разве можно ласково обнять статую? А именно статуей из белого хрупкого гипса Елена себя и чувствовала. Супруг, видимо, тоже это понял и почти сразу отстранился.
  - Саш, - она, наконец, повернулась от плиты, - извини, я не могу так сразу. Наверное, я прощу тебя, если ты этого хочешь, - она тщательно отводила глаза. - И все будет как раньше. Но мне нужно время... Время, чтобы привыкнуть. Извини, - она покачала головой, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
  - Лен, ну не делай из ничего трагедию.
  - Да, конечно, - она накрывала на стол, понимая, что слишком громко гремит посудой. - Мне просто нужно время. И, извини, я буду пока спать отдельно. А там, увидим.
  - Ладно, Лен, как хочешь - он уселся на свое место и принялся за еду. А Елена вернулась к своей книге и своим мыслям, которые так мешали читать эту дурацкую книгу.
  
  Спать Елена решила на диванчике в свободной пятой комнате, которая числилась у них спальней для гостей. И действительно, сестра Александра, приезжая раз в год из Москвы погостить в родной город, спала именно в ней. Изредка в ней ночевали припозднившиеся подружки Машки. Все остальное время комната пустовала.
  Машуня появилась, как раз когда Елена разбирала диван.
  - Мама, - девочка, сложив руки на груди, прислонилась к дверному косяку, - вы что, с отцом поссорились?
  - Да нет. С чего ты взяла? - ответила Елена, старательно не глядя на дочь.
  - Вы сегодня весь вечер молчали!
  - А о чем нам говорить? - пожала плечами Елена.
  - И ты собираешься спать здесь, - добавила девочка обвиняюще.
  - Маша, милая, - Елена застилала диван простыней, радуясь, что это занятие позволяет ей не смотреть на дочь. - Муж и жена не спят в одной кровати не только потому, что поссорились. Твой отец иногда храпит. А мне часто снятся кошмары, и я его бужу. А ты же знаешь, какая у него ответственная работа. К тому же в Америке, например, - она увлеченно расправляла несуществующие складочки, - в Америке принято спать в разных комнатах.
  - Ну конечно, - фыркнула Маша, - это важно.
  - Ладно, Маш, не выдумывай, - Елена наконец-то решилась повернуться к дочери.
  - Значит, все в порядке? - недоверчиво переспросила та.
  - Да, конечно, - спокойно ответила Елена.
  - Здорово! Спокойной ночи, - девочка радостно чмокнула ее в щеку, подставила свою и умчалась.
  Пятью минутами позже предсказуемо появился Павел. Он тоже встал рядом с дверью, изобразив из себя статую молчаливого осуждения.
  - Ну что? - спросила Елена обреченно. Кровать, к сожалению, уже была оправлена.
  - Мама, ты молодец, что Машке не сказала. Маленькая она еще. Но я-то вижу, что у вас с отцом что-то случилось.
  - Ничего у нас не случилось. Все как всегда. Он устал на работе. У меня домашние дела. Я, кстати, может, тоже на работу устроюсь...
  - Мама! Мне ты можешь сказать. Я уже взрослый.
  - А если взрослый, то не задавай дурацких вопросов, - ответила Елена раздраженно. Все эти разговоры совершенно ее вымотали.
  Павел задумался о чем-то, потом молча кивнул и удалился. А Елена обессилено упала на диван.
  Она все еще лежала в одежде поверх одеяла, печально разглядывая потолок, когда зазвонил телефон. Вставать и брать трубку не хотелось. Тем более что не было никого, кто мог бы ей позвонить. Семья была в сборе, а близкими подругами Елена так и не обзавелась. Конечно, в НИИ была пара приятельниц, с которыми они пили вместе кофе и бегали в обеденный перерыв по магазинам. Но с тех пор как она уволилась, все связи как-то неожиданно легко и незаметно оборвались. Так что звонили, скорей всего, приятели кого-нибудь из детей, чтобы поболтать на ночь...
  Додумать эту мысль Елене не дали. Дверь в комнату опять распахнулась и появилась возбужденная физиономия Машуни:
  - Мам, тебя к телефону. Мужчина!
  - Точно? - с сомнением переспросила Елена, вставая. - Может, ошиблись номером...
  Идти к телефону не хотелось, почему-то она не ждала от поздних звонков ничего хорошего. Тем не менее, пришлось вставать.
  - Да? - вопросительно сказала Елена в трубку.
  - Елена Петрова?
  - Да, я слушаю.
  - Это Вальцев. Дмитрий.
  - Простите, кто?
  - Дмитрий Юрьевич Вальцев, - ему явно было непривычно представляться по отчеству. - Ваш психоаналитик.
  - Да, добрый вечер. Я вас слушаю.
  - Елена Петровна, мы говорили с вами насчет работы. Вы подумали?
  - Да, - в легком замешательстве ответила Елена. - Я собираюсь поискать место. Хотя это довольно сложно сейчас.
  - Поэтому я и звоню. Возможно, для вас есть подходящая работа. Вы с каких языков переводите?
  - Английский, французский. Еще немецкий, но в дипломе его нет.
  - Да, это их должно устроить. А, простите, Елена Петровна, вы хороший переводчик?
  Она задумалась, а потом честно ответила:
  - Нет. Я несколько лет не работала. И если надо будет уже завтра переводить переговоры, то я могу не справиться. Мне нужно хотя бы неделю, чтобы все вспомнить. Лучше две.
  - Думаю, переговоры у них бывают нечасто. Все больше бумаги и документация.
  - Ну, с этим все должно быть в порядке.
  - Хорошо, а то я вас как бы рекомендую, - извиняющимся тоном пояснил Дмитрий. - Дело в том, что в компьютерной фирме, где работает мой приятель, переводчица вчера легла на сохранение на месяц, и потом сразу в декрет. А замену ей пока не нашли. Так что, если вы хотите...
  - Да, - сказала Елена неуверенно после небольшой паузы. Все получалось как-то уж очень сразу. Хотя, возможно, это было и к лучшему. И, окончательно решившись, она добавила. - Да. Спасибо большое. Я очень хочу.
  - Замечательно, - воодушевился доктор на другом конце телефонной линии. - Тогда встречаемся завтра в девять утра у метро 'Чкаловская', и я вас отведу к ним на фирму.
  - Но, - Елена опять смешалась. - Мне не хотелось бы, чтобы вы беспокоились и тратили свое время.
  - Не берите в голову. Я все равно собирался туда к приятелю. И еще, Елена Петровна, - теперь смутился доктор, - вы знаете, дело в том, что там молодежный коллектив. И одежда... Ну, вы понимаете, будет лучше, если вы...
  - Не буду выглядеть старой бабкой, - усмехнулась Елена в трубку.
  - Я не это имел в виду, - весело возмутился доктор. - Но, в общем, вы меня поняли.
  - Да, спасибо.
  - До встречи.
  - До встречи, - и Елена аккуратно, как что-то очень хрупкое, положила трубку на телефон.
  - Ма, кто это? - в коридоре, где стоял телефонный аппарат, нарисовалась любопытная физиономия Машуни.
  - Это насчет работы. Тебе брат сказал? Я собираюсь поискать место.
  - Здорово! А то что ты все дома сидишь! Давно пора!
  - Ну, Маш, спасибо.
  - Нет, я серьезно. Я бы со скуки померла!
  - Маш, померла - это простонародное выражение. Его не используют в литературной речи.
  - А 'умерла' не звучит! - гордо заявила Маша и удалилась в свою комнату.
  Елена молча улыбнулась ей вслед. Действительно, не звучит. А потом, утащив с книжных полок томик Драйзера на языке оригинала, пошла обратно к своему диванчику.
  
  Перед тем, как выйти из комнаты, она еще раз пристально вгляделась в свое отражение в зеркале. Вроде бы все соответствовало ситуации: кожаные штаны плотно обтягивали ноги, кофточка открывала как раз должное количество плоти. Так, чтобы манить намеками и только. Она тряхнула головой и прикусила губу, собираясь с мыслями. А потом, резко отвернувшись от зеркала, вышла из комнаты. В коридоре было темно и душно. Из-за одной из дверей, мимо которых она проходила, слышались страстные стоны. За другой кого-то рвало. Не задерживаясь, она дошла до лестницы и стала спускаться вниз, туда, откуда неслись рваные звуки музыки. Под потолком вокруг желтоватых тусклых светильников клубился дым. И сидевшие за столами в зале казались лишь тенями. Черными и гротескными. Чей-то истерический смех заглушил на мгновение музыку.
  Она шла между тенями стульев и столов, вдыхая сладковатый запах дыма. Из дыма и темноты выныривали желтые в тусклом свете маски лиц. Темные провалы глаз устремлялись на нее, рты перекашивались, рождая обрывки фраз, сливающихся в тусклый шум за ее спиной. Конечно, она могла бы расслышать каждое слово, но зачем, она и так их все знала. Не останавливаясь, она шла вперед. Туда, где ее не ждали.
  Должно быть, ей повезло. Тот, кто был ей нужен, в одиночестве сидел за столом с рассыпанными по нему картами. Вокруг светильника на столе с мерзким жужжанием кружилась толстая муха. Не спросив разрешения, она отодвинула стул и села. Потом, все так же молча, резким движением выхватила из воздуха надоедливое насекомое.
  - И что теперь? - спросил сидящий напротив.
  - Ничего, - она разжала пальцы, показывая ему мертвую муху. А потом безразлично кинула ее на пол и предложила: - Сыграем.
  - Что ж, - когда он собирал карты, его когти скребли по столу, оставляя неглубокие царапины. - Ставка обычная?
  - Нет, - молчание повисло в воздухе ощутимо, как занесенный для удара клинок.
  - И что тебе надо? - его тонкие бледные губы растянулись в ухмылке, обнажая великолепные белые зубы.
  - Говорят, у тебя есть одна рукопись...
  - Которую ты давно ищешь? - его глаза скользили по ее телу, оценивая.
  - Возможно, - она многообещающе улыбнулась, не переставая следить за ним, как следят за приготовившимся к прыжку хищником в ночном лесу.
  - Может, ты хочешь ее купить? - когда он подался вперед, произнося эту фразу, она неестественно остро почувствовала запах его тела.
  - Разве такие вещи продаются... Ставишь?
  - Не продаются. Ставлю. Твоя ставка?
  - Выбирай.
  - Ты, - он снова скользнул по ней плотоядным взглядом.
  - Имеется в виду секс? - она лениво приподняла одну бровь.
  - Да. С проигрыша и до рассвета. Ставишь?
  - Ставлю.
  Картинки на картах скалились и ухмылялись ей в лицо как живые. За спинами играющих столпились безликие тени. Певичка на сцене стенала от боли. Вокруг лампы опять кружились мухи, завязая в тягучем времени. И когда последние карты легли на стол, подарив ей пораженье, ее противник оскалился сладострастно, а она опустила глаза, чтобы скрыть мелькнувшее в них ликование.
  - Рассвет еще не скоро, - он поднялся со своего места, потянулся как хищная кошка и, ни разу не обернувшись, пошел к лестнице. Молча она шла следом сквозь дым и тени, чувствуя, как губы сводит улыбкой. Наверху он повернулся к ней и, грубо притянув к себе, впился в рот жестоким поцелуем. Она не оставалась в долгу. Ее ногти полосовали его спину сквозь тонкую ткань. Внезапно он жестко разорвал поцелуй, отбросив ее в сторону так, что она впечаталась в стену спиной и широко распахнула глаза от боли...
  
  Перед глазами на стене висела огромная черно-белая фотография испанского дворика, подсвеченная цветными огнями рекламы с улицы. На тумбочке мерно тикали часы. Кажется, она проснулась. Елена брезгливо провела тыльной стороной руки по губам. Хотелось пойти и прополоскать рот. И тщательно вымыть руки, смывая призрак ощущения плотной холодной кожи этого существа под своими пальцами. Она снова откинулась на подушку, отодвинув кисти рук подальше от своего тела так, словно боялась испачкаться. А потом невольно усмехнулась, представив, как будет завтра рассказывать своему психоаналитику о том, что во сне собиралась переспать с Хищником из дурацкого боевика со Шварцнегером в главной роли.
  
  Начавшийся день выдался не по-осеннему солнечным. Стоя в прихожей перед зеркалом и разглядывая оценивающе свое скучное отражение, Елена поморщилась от чувства дежа вю. Также в точности она всматривалась в зеркало во сне. Вот только картинка, скорее всего, была совсем другая. Елена нахмурилась, пытаясь вспомнить лицо из своего сна, но так и не смогла, хотя, впрочем, это было совершенно неважно. Она прикоснулась рукой к волосам, недовольно заправляя за ухо успевшую выбиться из-под заколки прядь. В конце концов, ей уже давно стоило сходить в парикмахерскую и подстричься, но все как-то руки не доходили. Так можно и косы до пят случайно отрастить.
  Сморщив лоб, она опять вгляделась в зеркало, думая, можно ли назвать такую одежду молодежной. Ну, по крайней мере, обтягивающий джемперок она позаимствовала у собственной юной дочери, а джинсы всегда считались одеждой молодых. Но вот твидовый жакет... Она купила его в Берлине, куда они с мужем летали прошлой весной: у него там были дела, а ее он захватил за компанию - посмотреть на Европу, да и попереводить заодно. Александр тогда настоял на этой покупке. Точнее, сказал в магазине раздраженно: 'Ну купи хоть что-то! Не зря же мы сюда притащились'. Елена тряхнула головой, отбрасывая эту мысль. Думать об Александре было слишком больно, и она вернулась к инспекции своей внешности. Ладно, одежду можно было признать приемлемой. Лицо... Ну, с лицом все равно ничего не поделаешь. Худенькая Елена всегда выглядела моложе своего возраста, но чудес не бывает, и зеркало безжалостно демонстрировало ей темноватые круги под глазами и первые, пока не слишком заметные морщины. Неважно... В целом вид был признан удовлетворительным, и, подхватив сумочку, она поспешила на улицу.
  Солнце вовсю сияло с пронзительно-голубого неба, превращая листву кленов в золото с вкраплениями багряной эмали. И, глядя на это, хотелось улыбаться, ловить падающие листья и, глупо смеясь, кидаться ими. Один восхитительно яркий кленовый лист Елена все же, не удержавшись, поймала. И, зажав в руке ломкий черенок, спустилась в душное и шумное метро. До 'Чкаловской' она добралась на десять минут раньше назначенного срока и вышла на улицу, чтобы провести эти минуты под голубым небом. Но первым, кого она увидела, выходя, был психоаналитик Вальцев Дмитрий Юрьевич, стоящий около одинокого дерева и разглядывающий идущих мимо людей. Ее он тоже заметил сразу и шагнул навстречу. Елена уже и не могла вспомнить, когда ее вот так кто-нибудь ждал и улыбался, глядя на нее. Тем более молодой и красивый мужчина, ну и что, что психоаналитик. Все равно это было странно приятно. Так она и шла к нему, улыбаясь в ответ, с багрово-золотым кленовым листом в руке.
  - Простите, я рано, - сказала она вместо приветствия.
  - Я, как видите, тоже, - чуть смущенно пожал он плечами. - Пойдемте, тут недалеко.
  Они шли рядом в молчании, чуть слишком напряженном, чтобы быть уютным, и Елена старательно пыталась придумать, что бы сказать такое для поддержания разговора. Не про погоду же с ним говорить, хотя это хоть что-то.
  - Какой сего... - начала она.
  - Елена Петр... - одновременно заговорил ее спутник.
  И оба, смутившись, замолчали.
  - Говорите вы, - предложил он.
  - Нет. Я собиралась сказать ерунду, - улыбнулась Елена. - Давайте лучше вы.
  - Елена Петровна, - снова начал доктор Вальцев, - дело в том, что у меня вдруг возникли сомнения. Я не слишком давлю на вас с этой работой? Вы на самом деле ее хотите?
  - Да, - она опять улыбнулась, - очень хочу, - сказала и поняла, что сказала чистую правду. Такой... свободной, что ли, она не чувствовала себя уже давно. Вот только Александр... Ладно, 'не думать' - вот ее сегодняшний девиз.
  - Ну и замечательно. Тем более мы уже пришли.
  Компьютерная фирма занимала весь третий этаж старого здания. В огромной комнате, куда они пробрались, с десяток молодых парней увлеченно пялились в мониторы и азартно стучали по клавишам.
  - Всем привет, - поздоровался Дмитрий Юрьевич.
  - А, Димыч, привет, - один из сидящих начал вставать от компьютера, не отрывая глаз от экрана. Потом, наконец, повернулся к ним, оказавшись молодым парнем с широким добродушным лицом и начавшим формироваться пивным животиком. При виде Елены его лицо расплылось в явно привычной для него улыбке.
  - Привет, Витек, - кивнул Дмитрий Юрьевич.
  - Какая девушка! - преувеличенно восхищенно протянул Витек. - И ты ее от нас прятал!
  Хотя Елена прекрасно понимала, что ни определение 'девушка', ни эпитет 'какая', ни тем более восхищенный тон не имели к ней никакого отношения, она просто не могла не улыбнуться в ответ.
  - Я Виктор, - он протянул ей руку.
  - Елена, - назваться по отчеству как-то не повернулся язык.
  - Очень приятно, - сообщил Витек, глядя на нее большими невинными глазами.
  - Сидоров, вы опять не работаете, - строгий начальственный голос, раздавшийся за спиной, заставил Елену вздрогнуть и повернуться.
  - Пал Васильич, - обиженно протянул Витек. - Это кто не работает?
  - Как всегда, вы. И почему здесь посторонние? - теперь Елена уже видела говорившего. Это оказался невысокий сухощавый мужчина за сорок в деловом костюме и, единственный в этой комнате, при галстуке.
  - Пал Васильич! - всплеснул руками Витек. - Как можно! Какие же это посторонние! Вы посмотрите какая девушка! И к тому же переводчица!
  - А, так это вы насчет работы? - подозрительно осведомился начальник.
  - Ну... да, - кивнула Елена. Отрицать очевидное не имело смысла.
  - Ну, и когда вы собираетесь рожать? - строго спросил Павел Васильевич.
  - Что, извините? - опешила Елена. За спиной послышались первые задушенные смешки.
  - Роды, говорю, когда?
  - Простите, но я не... Вы меня с кем-то путаете? - теперь за спиной уже откровенно ржали.
  - Вы ведь переводчица?
  - Ну да, - пожала плечами Елена.
  - Вы понимаете, это уже традиция, - недовольно поморщился начальник. - Как только переводчица начинает здесь работать, полгода и - пожалуйста. Хорошо, если не двойня. Так что?
  - Могу вас торжественно заверить, - улыбнулась Елена, - что в обозримом будущем рожать не собираюсь. Разве что на пенсии. Да и вообще, у меня двое детей взрослых. Куда уж мне.
  - Хорошо, - он кивнул, потом взглянул на часы, - сейчас я должен идти. Важная встреча. Поговорим, когда вернусь. Думаю, через час. Погуляйте пока, - а потом окинул строгим взглядом подчиненных. - А вы не забывайте, проект сдаем завтра с утра, но к пяти все должно быть готово, - и в наступившей тишине вышел.
  - Тиран! Эксплуататор! - возмущенно заявил Витек, когда дверь за начальником закрылась.
  И тут дверь открылась обратно.
  - А к вам, Сидоров, это относится в первую очередь, - сообщил начальник и удалился. Похоже, на этот раз окончательно.
  - Ну вот, всегда так. Как работать, так сразу Сидоров! - возмущенно сообщил потолку Витек и уселся обратно на свой стул.
  - Весело у вас, - улыбнулся Дмитрий.
  - Весело, - согласился Витек, - но работать все равно надо. Слушай! Заходи завтра вечером ко мне домой, а? Пивка попьем!
  - Намек понял, - кивнул Дмитрий. - Я пошел.
  - Эй, ну ты не пропадай только.
  - Да зайду я завтра.
  - Ладненько... - компьютер, наконец, полностью завладел потерянным было вниманием Витька.
  - Пойдемте пока, погуляем, - обратился к Елене Дмитрий Юрьевич.
  - Да, конечно, - закивала она и стала поспешно пробираться к двери.
  - Елена Петровна, куда вы так торопитесь? - голос доктора Вальцева остановил ее уже на улице.
  - Действительно, куда? - удивилась себе самой Елена. - Мне ведь еще целый час ждать.
  - Ну, мы можем пока посидеть в кафе...
  - Что? О, вы не беспокойтесь. Я теперь не заблужусь.
  - Да мне все равно на работу только через час, - поморщился доктор. - Хотел с Витьком поболтать. А он вот работает... О, вот тут кофе хороший.
  - Ну, тогда пойдемте, - решительно кивнула Елена. В конце концов, она не сидела в кафе ни с кем, кроме своих детей, уже очень давно. Александр не слишком любил подобное времяпровождение. Да и с детьми, если честно, тоже давно не приходилось. Как-то уж очень внезапно они выросли. А вот сегодня... Странный сегодня был день.
  Переглянувшись, они направились к освободившемуся столику у окна. Не сговариваясь, заказали по чашке черного кофе. А кофе и действительно оказался очень даже неплохой. Блаженно жмурясь, Елена отпила небольшой глоточек. За окном солнечные лучи играли в золотых осенних листьях. Сидящий напротив Елены молодой и привлекательный мужчина отвел глаза от окна и с улыбкой посмотрел на нее.
  - Дима... Дмитрий Юрьевич, спасибо, - повинуясь внезапному импульсу, сказала Елена и протянула руку, чтобы накрыть его ладонь своей. - Вы - чудо. Вы всем пациенткам так помогает?
  - Нет, но... - он смешался. - В общем, неважно. Я рад, что могу вам немного помочь. На самом деле. А как ваши дела? С мужем, я имею в виду?
  - Ну, думаю, все образуется, - Елена виновато пожала плечами. Говорить об этом не хотелось. Она прижала пальцы к вискам, а потом, опустив руки, посмотрела прямо на своего собеседника. - Все будет как прежде. Я прощу его и привыкну. Цинично, наверное, но у нас общая жизнь, дети. Вот только, - Елена сглотнула и покачала головой, - вот только верить ему полностью и безоглядно, как последняя дура, я не буду уже никогда.
  - Знаете, почему-то я завидую вашему мужу, - невнятно пробормотал Дмитрий.
  - Что? - переспросила Елена.
  - Нет, это я так. Вы еще придете ко мне на прием?
  - Я... Не знаю. Возможно, времени теперь не будет. А надо?
  - Ну, это зависит только от вас, - улыбнулся он.
  - Да, я приду, конечно. Только потом, позже, - она виновато посмотрела на доктора. - Если кошмары будут повторяться.
  - Кстати, вполне возможно, что кошмары прекратятся, если ваша жизнь станет более насыщенной. Вам просто не до них будет, - Дмитрий опять обезоруживающе улыбнулся.
  - Будем надеяться, - кивнула она. - Спасибо!
  - Позвоните, если соберетесь. Ну, - он взглянул на часы, - извините, я уже должен идти. Удачи вам.
  - Спасибо, - повторила она. - Всего доброго.
  Домой Елена летела как на крыльях. Ее взяли на работу. Зарплата, конечно, не шла ни в какое сравнение с тем, что приносил домой Александр, но при известной экономии на нее можно было бы прожить одной или даже с детьми. Однако не это было главным. Ее сегодняшний день по сравнению со многими прошедшими месяцами был полон жизни. Ерунды, в общем-то, каких-то мелких событий и разговоров. Но это было здорово. Практичный Павел Васильевич засадил ее за работу немедленно. Надо было перевести на английский документацию по тому самому проекту, над которым в числе прочих корпел несчастный Витек.
  По дороге домой она забежала на рынок, чтобы купить продуктов про запас. Да, времени на домашние дела теперь будет ощутимо меньше. В лифте, с трудом удерживая увесистые сумки, она задумалась о том, что надо сделать: сварить кастрюлю супа дня на три, прежде всего. Потом навертеть голубцов... Прибралась она, к счастью, еще вчера. Елена нахмурилась, вспоминая что-то неприятное, что было связано с этой приборкой. Но вот что... Мысль ускользала и вертела голым чешуйчатым хвостом, отказываясь даваться в руки. Прервав ход ее размышлений, двери лифта открылись, и Елена, перегибаясь под своей ношей, шагнула к двери.
  К ее искреннему удивлению супруг оказался уже дома. Он появился в прихожей, когда она пыталась одновременно вытащить из двери ключ и не уронить сумки.
  - Лен, ты где была? - спросил он и сам ответил: - А, за продуктами ходила.
  - Не только, - тихо ответила Елена, складывая сумки на прямо пол. Весь восторг от новой работы куда-то пропал. Осталось только предчувствие того, что Александру все это совсем не понравится, - Я... - начала она, решившись наконец.
  Но он уже ушел в комнату и, судя по шуму, принялся рыться в шкафу.
  - Ничего не найдешь... - услышала Елена его возмущенный голос. - Лен, где опять белые рубашки?!
  - На третьей полке как и всегда... Подожди, ты только все перероешь, - Елена торопливо разулась и поспешила в комнату. - Вот, держи.
  - Да, спасибо. У меня ужин с заказчиками из Германии, - он тщательно завязывал галстук. - Не хочется, конечно. Но надо...
  - Я работу нашла, - потерянно сообщила Елена.
  - Извини, что нашла? - рассеянно переспросил Алексей.
  - Работу, - она постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно и бодро. - С сегодняшнего дня я работаю переводчицей в одной фирме.
  - В какой фирме? Лен, голубушка, не говори ерунды. Тебе что, денег мало?
  - Нет, что ты. Но... - все аргументы, казавшиеся такими здравыми, мгновенно вылетели из ее головы, оставив после себя испуганную пустоту. - В общем, мне так хочется.
  - Ну, дело твое, конечно. Но лучше бы ты дома сидела, - недовольно покачал головой Александр.
  - Да, действительно мое, - тихо подтвердила Елена, но он уже не расслышал.
  - А что случилось с вазой? - послышался его голос из соседней комнаты.
  - С вазой? - удивленно переспросила Елена и пошла к нему.
  Надоедливой напольной вазы действительно не было. А раньше, кажется, была. Но вот что с ней случилось, оставалось загадкой. Елена наморщила лоб, пытаясь вспомнить, но лишь почувствовала зарождающуюся где-то за глазами головную боль.
  - Не знаю, - пожала она плечами.
  - Неважно, - бросил одевшийся наконец Александр. Безразлично скользнул губами где-то по щеке не успевшей уклониться Елены и ушел, привычно хлопнув дверью.
  А Елена подошла к окну в темной кухне и, сама не зная зачем, следила за своим почти любимым мужем, пока он не сел в подъехавшее такси. Как и всегда, когда предполагался банкет, он не взял собственную машину, потому что не садился за руль даже после одной рюмки легкого вина.
  Когда такси отъехало, Елена прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Головная боль проходила, так и не начавшись как следует. И это было хорошо, потому как сделать за вечер надо было немало. Тряхнув головой, она совсем уже собралась идти включать свет, когда неожиданно увидела человека, стоящего напротив окна в тени деревьев. Елена не была уверена, но ей показалось, что он смотрел в ее сторону. Странно, но этот человек, словно почувствовав ее взгляд, вышел вперед. Кивнул коротко в сторону ее окна и, сунув руки в карманы, пошел прочь. А она смотрела вслед, пока он не скрылся за поворотом. Смотрела, думая, где же она его уже видела... Может быть случайно, совсем недавно на станции метро, например. Вроде бы, он шел навстречу потоку людей... Или во сне...
  
  Ощущение опасности обожгло ее, когда она только протянула руку к входной двери, и она замерла, прислушиваясь. Вокруг стояла мертвая тишина. Она легко толкнула дверь, готовая, если надо, отскочить или напасть. Дверь, которой положено было бы быть запертой, бесшумно и беспрепятственно распахнулась. Медленно переступила она через порог, привычно подняв руку к плечу, туда, где всегда была рукоять клинка. Но уже на середине движения вспомнила: сегодня его не было. Здесь, в одном из безопаснейших мест мира, не принято носить на виду оружие. Нож из ножен в рукаве послушно скользнул ей в руку, но этого было мало. В покрытом сетью трещин зеркале отразилось ее белое лицо с почти черными от расширившихся зрачков глазами. Остро ощущая собственную смертность, она скользила вперед. Следующая дверь чуть слышно заскрипела, открываясь, и она замерла на мгновение, вслушиваясь. Тишина отдавала слабым запахом крови.
  Бесшумно пробравшись мимо разбросанных по полу вещей и обломков мебели, она подошла к следующей двери. Мгновенья завязали в тягучей тишине, как мухи в липком сиропе. Толкнув следующую дверь, она увидела, наконец, первое мертвое тело. Мертвец, скорчившись, лежал в луже крови лицом к стене. Она настороженно шагнула вперед и, напряженно ожидая, что вот сейчас он вскочит и бросится на нее, ногой перевернула тело так, чтобы увидеть лицо. Лица не было. Та белесая маска с темными провалами глазниц, ноздрей и безгубого рта просто не могла называться человеческим лицом.
  В дальней комнате ей послышалось движение и, уже не задерживаясь, она метнулась туда. И замерла в дверном проеме, прижавшись спиной к косяку. Над телом еще одного существа на корточках сидел человек. Темноволосый, худой... Знакомый ей настолько, что не узнать его было невозможно даже со спины. И она, глубоко вздохнув, шагнула вперед, уже не остерегаясь.
  Правый рукав его рубашки свисал напитанными кровью обрывками. Обманчиво медленно он повернулся в ее сторону, и она, наконец, увидела его лицо. Его кожа казалась еще более бледной, чем всегда, и на виске синеватой звездочкой выделился незаметный обычно шрам. Медный запах свежей крови заполнял воздух так густо, что она почти чувствовала его на своих губах. Человек, на которого она, не отрываясь, смотрела, кивнул ей, узнавая и принимая, а потом опять склонился над мертвой тварью, наклонив голову так, чтобы удобнее было пить все еще медленно вытекающую из разрубленной шеи кровь... Она почти чувствовала вкус крови на своих губах...
  
  Елена резко села в постели, прижимая руки к губам. Во рту чувствовался привкус крови, и ее подташнивало. Сделав несколько глубоких вдохов, она, наконец, окончательно поняла, что, как всегда, просто проснулась в собственной кровати во вполне обычной питерской квартире. Должно быть, она прикусила во сне губу до крови, и этот привкус делал ушедший сон таким пугающе реальным. Глубоко вздохнув, Елена снова легла. Похоже, ей все-таки надо будет позвонить Дмитрию. То есть, Дмитрию Юрьевичу. Хотя называть по отчеству мальчика, который лишь немногим старше ее сына, казалось странным. Да и не шло ему это отчество... А Витя называл его Димыч... Что за привычки у молодежи так перевирать имена... Видимо, где-то на середине этой мысли Елена и заснула с легкой улыбкой на губах.
  Проснулась Елена от настырных звонков будильника. Разлепила глаза, посмотрела на часы и поняла, что еще немного, и она опоздает на работу. И жизнь закрутилась и понеслась испуганной мышью на кухонном столе. Времени, чтобы остановиться, вздохнуть и осмотреться, просто не оставалось. Работа, дом, ночь, будильник, работа... Сентябрь как-то незаметно подходил к концу. Если ей и снились кошмары, то она их не запоминала. И опять - работа, дом... Александр сделал пару неубедительных попыток вернуть ее на супружеское ложе, но легко и быстро отступил. Последние годы... Да, если быть полностью честной, то Елена не могла не признать, что последние годы они оба не были чересчур уж пылкими любовниками. Она всегда думала, что это - результат возраста и привычки, увы. И теперь не слишком страдала, оставшись в одиночестве. К тому же Александр храпел по ночам и легко просыпался от малейшего шума. А потом долго ворочался и вздыхал. Так что спать одной было спокойно и уютно. Уютно, если не думать о том, почему она одна... А Александр... Вроде бы сначала Александр стал возвращаться с работы раньше и старался обращать на нее внимание. Еще в один из первых вечеров он с недовольным видом сообщил, что уволил секретаршу Леночку и взял на ее место старую грымзу, но ни выражать бурную радость по этому поводу, ни проверять Елена не стала. И очень быстро все стало совсем как прежде. Она его почти не видела. Так, перекидывалась парой необходимых фраз и не больше. А ведь он был ее мужем...
  Елена тряхнула головой, отгоняя посторонние мысли. Она была на работе, и отвлекаться не стоило. Вздохнув, она еще раз перечитала очередную фразу, которую требовалось перевести. Печально, но смысл опять ускользнул, помахав на прощание пушистым хвостом.
  - Елена...
  Она вздрогнула от раздавшегося за спиной голоса и обернулась.
  - Витя! Нельзя же так пугать.
  - Почему нельзя? - удивился напугавший ее Витек.
  - Заикой сделаешь.
  - Вас - никогда, - заверил он.
  - Вить, ты не можешь объяснить старой глупой женщине, что это значит? - она ткнула пальцем в строчку на экране, которую старалась перевести.
  - А что именно непонятно? - искренне удивился тот, прочитав.
  - Ничего не понятно, - честно ответила Елена.
  - М-да... Ладно, будем работать. Но я к вам вообще-то по другому вопросу, - Витек присел на край ее стола.
  - Внимательно слушаю, - улыбнулась Елена.
  - Ну, тут такое дело... Важное, в общем...
  - Вить, не тяни кота за хвост.
  - Где кот?
  - Витя!
  - В общем, мы тут завтра идем ко мне в гости. Вы приглашены.
  - Спасибо. А по какому поводу?
  - Да так, ерунда, - поморщился он. - Ну, днюха у меня.
  - День рождения? - переспросила Елена. - Вить! Заранее ведь нельзя поздравлять, да? Спасибо, я конечно приду. Может, надо помочь чем? - к этому времени Елена уже знала, что Витя живет один в оставшейся от недавно умершей бабушки квартире.
  - Ага, - довольно кивнул Витек, - не откажусь. Вы ведь наверняка умеете готовить салат!
  - Да. Уж это я умею, - согласилась Елена.
  - О! Вот что значит настоящая женщина! Не то, что эти вертихвостки! - сообщил Витек появившемуся Павлу Васильевичу.
  - Сидоров, вы опять не работаете, - безнадежно констатировал начальник.
  - Уже бегу, - Витек спрыгнул со стола, изобразил статую послушания и, как ни странно, на самом деле убыл к своему рабочему месту.
  - Елена Петровна, - Павел Васильевич положил на стол перед ней листок с факсом. - Это нужно сделать срочно.
  - Да, конечно, Павел Васильевич, - послушно кивнула Елена и занялась переводом.
  
  В единственной комнате Витиной квартиры места было довольно много, но вот мебели на всех приглашенных явно не хватало. Поэтому решили организовать так называемый 'буфет'. В общем, на придвинутый к стене стол плотно наставили блюда с едой и обязательные шеренги бутылок. А гости, набрав в тарелки то, что им приглянулось, свободно расположились на всех горизонтальных поверхностях: на диване, стульях, принесенных с кухни табуретках и даже на полу. Несколько человек азартно столпились около Витиного домашнего компьютера. Сама Елена с тарелкой в руках забралась на широченный подоконник, откуда с любопытством естествоиспытателя наблюдала за веселящейся молодежью.
  В число приглашенных, помимо Витиных приятелей-программистов, попали все работающие на фирме особы женского рода. Благо их было совсем немного. Кроме Елены на фирме трудились две бухгалтерши: Катя и Света. И единственная программистка - Танюша. Она, кстати, заняла кресло у компьютера и как раз отбирала мышь у стоящего за ее спиной Сашки Потапова. Некоторые ребята пришли с девушками. Елене давно хотелось увидеть такое чудо - девушку программиста. И вот, наконец, ее любопытство было удовлетворено. Очень даже симпатичные девушки. Просто на удивление...
  Тут по лицу Елены мазанул свет фар, и она, недовольно поморщившись, выглянула в окно. В захламленный двор медленно вползало такси. Остановилось, не доезжая до подъезда. С места около водительского вылез парень, показавшийся Елене знакомым, хотя в темноте она не видела его лица и не была в этом уверена. Он открыл заднюю дверцу, наклонился и, кажется, сказал что-то сидящему внутри. Потом отодвинулся, и из машины в тусклый свет фонарей выбралась девушка. Ее лицо оставалось почти невидимым. Девушка привычным небрежно-эффектным жестом поправила гриву светлых прямых волос. Огляделась. Даже в темноте Елене показалась, что девушка поморщилась. А потом, не дожидаясь своего спутника, пошла к подъезду, изящно переступая длинными, обтянутыми джинсами ногами.
  Вскоре в прихожей задребезжал звонок, и приехавшие появились среди гостей. Елена не ошиблась. Она действительно знала этого человека. Да и странно было бы не узнать своего психоаналитики. К тому же он действительно был другом Вити, и Елене следовало бы ожидать увидеть его здесь, а не чувствовать себя сейчас так неуютно.
  Пока Дмитрий поздравлял Витю, его спутница остановилась в одиночестве посреди комнаты и обвела всех безразличным взглядом. Ответные взгляды были далеко не столь безразличны. Даже Елена невольно залюбовалась незнакомкой. Такие лица и фигуры чаще приходится видеть на обложках глянцевых журналов или в рекламе нового образа жизни. С волосами, длинными и блестящими благодаря применению дорогих шампуней. С белыми зубами и обязательно свежим дыханием. В джинсах от ведущего дизайнера и с ресницами от известной косметической фирмы.
  Девушка была, как и положено фотомодели, худой и высокой. Пожалуй, одного роста с Дмитрием. А невысокий Витек оказался ей под подбородок.
  - Вить, это Вика. Виктория, - начал Дмитрий. - Вик, познакомься с моим лучшим школьным другом.
  - Привет, - безразлично кивнула девушка.
  - Привет, тезка, - заулыбался Витек.
  - Тезка? - девушка чуть приподняла брови в легком недоумении. - А ведь и действительно. Никогда не задумывалась.
  - Вот, - Витька радостно потащил их к столу. - Берите что-нибудь. Бутерброды. О! Салат. Не отравитесь, Елена делала, а она дама хозяйственная.
  Услышав ее имя, Дмитрий сделал движение, чтобы обернуться, но Витек опять начал что-то говорить, и Дмитрий вновь повернулся к нему. Виктория, взяв чистую тарелку, брезгливо положила на нее гроздь багряного винограда и отошла от Дмитрия, который с бокалом в руке опять поздравлял именинника. Недовольно оглядев комнату, она направилась к подоконнику, где расположилась Елена, небрежно и молча кивнула ей и присела на другой край. А Елена, воспользовавшись представившейся возможностью, присмотрелась повнимательнее к волосам своей соседки. Потому что при темных глазах и явном намеке на монголо-татарское иго в очертании скул Виктория обладала роскошной светло-пепельной шевелюрой. Но наблюдения ничего не дали. Либо этот цвет был натуральным, либо девушка не забывала вовремя подкрашивать корни. Полюбовавшись равномерным, явно искусственным загаром своей соседки, Елена снова перевела взгляд на толпу рядом с компьютером. Виктория застыла как совершенная статуя и особого интереса для наблюдения не представляла.
  К этому времени от компании у стола откололся Дмитрий и, дожевывая на ходу бутерброд, подошел к своей подруге. Елену он, похоже, не заметил. Да она и сама постаралась слиться с занавеской.
  - Вик, что ты тут сидишь как чужая? Пошли, я тебя со всеми познакомлю, - он поймал Викторию за руку и потянул с подоконника.
  - Дим, сколько можно? - фыркнула та, вяло сопротивляясь.
  - Вик, ну что ты? - так же тихо спросил Дмитрий. - Видишь, как здесь здорово. И все свои.
  - Сборище посредственностей, - прошипела Вика. - И ты с ними.
  - Вик, уймись. Это мои друзья, - примирительным тоном прошептал Дмитрий.
  - Если бы ты знал, как трудно мне было получить приглашение для нас обоих! Я ведь о тебе забочусь! Это тебе нужны связи и знакомства! А ты поперся к этому своему Витьку! - кажется, Елена ошиблась, приняв эту девицу за ледяную статую. Вложить столько эмоций в тихий шепот - это надо уметь.
  - Я уже говорил, - отрезал Дмитрий, явно начиная выходить из себя. - Витя - мой лучший друг, и это важнее всех ваших тусовок.
  - И важнее карьеры? Не будь смешным.
  - Представь себе, важнее.
  - Ну и оставайся здесь, неудачник, - Виктория кинула тарелку с так и не отведанным виноградом на подоконник и, не оборачиваясь, гордо направилась к выходу.
  - Вик, подожди, - Дмитрий шагнул следом и поймал ее за плечо.
  - Что? Хочешь вызвать мне такси? - холодно осведомилась та во весь голос. - Не беспокойся, сама вызову. Развлекайся, мальчик, - и, воспользовавшись тем, что он разжал руку, ушла.
  - Какая стееерва, - восхищенно протянула Танюша, незаметно подошедшая к Елениному подоконнику.
  - Да уж, - кивнула Елена, соглашаясь. Оставалось надеяться, что никто кроме нее не слышал начало разговора.
  - Но красивая...
  - Да...
  - Девушки, у вас почему бокалы пустые?! - возмущенно спросил их появившийся откуда-то именинник
  - Сейчас исправимся, - фыркнула Танюша. - За нами не заржавеет!
  И Елене тоже пришлось послушно слезть с обжитого подоконника. Ее затащили в компанию, сидящую на полу и обсуждающую современную литературу. Увы, ее участие сводилось к мычанию и киванию с умным видом. Как-то в последние годы ей чаще приходилось читать бульварные романы и, кажется, она многое пропустила. Пообещав себе обязательно восполнить этот пробел и начать, пожалуй, с Коэльо, она встала, чувствуя, как затекли ноги. Увы, ей было уже не двадцать. Долив в бокал вина, Елена снова направилась к своему подоконнику, откуда как раз спорхнула ничего не замечающая вокруг парочка. И уселась, блаженно вытянув ноги. Из окна неожиданно потянуло резким неприятным холодом, и по коже побежали мурашки, так, словно нечто страшное смотрело ей в спину. Странно, но раньше она этого не замечала.
  - Елена Петровна! И вы здесь? - Дмитрий появился перед ней, сжимая в руке пустую стопку.
  - Да. Здравствуйте, - вежливо кивнула Елена.
  - А что, муженька одного не боитесь оставлять?! Вдруг опять налево гульнет, а?
  - Простите? - переспросила Елена, надеясь, что не поняла или не расслышала.
  - Или разбежались с коварным изменщиком? - Дмитрий попытался присесть на свободный край подоконника, но промахнулся и чуть не шлепнулся на пол. И Елена как-то разом поняла, что мальчишка безобразно пьян.
  - Дмитрий Юрьевич... - начала она примирительно.
  - Да ладно, - он наконец смог сесть, - все я понимаю. Наслушался.
  - Дмитрий Юрьевич, возможно, вам лучше пойти домой, отдохнуть.
  - Мне лучше! - возмутился он. - Все-то вы, женщины, знаете... Что кому лучше, - он поднял стопку, обнаружил, что она пустая, и раздраженно отставил в сторону. - Прррактичные!
  - Дмитрий Юрьевич, успокойтесь, - Елена подняла руку, чтобы прикоснуться к его плечу.
  - Советчицы, на фиг... Тьфу! - Дмитрий чуть не свалился с подоконника.
  - Дмитрий Юрьевич, - примирительно сказала Елена, заставляя себя оставаться спокойной.
  - Знали бы вы! - печально сообщил он полу у себя под ногами. - Знали бы вы, как я устал от всего этого!
  - Поверьте, все будет хорошо, - пробормотала она, просто не зная, что говорить. Но Дмитрий, кажется, ее уже не слушал.
  - Каждый день... Каждый день одно и тоже, - Дмитрий безнадежно помотал головой. - Тупые истеричные бабы с их тупыми проблемами и жалобами на богатеньких муженьков. Устал, - он закрыл лицо ладонями.
  - Сочувствую, - опустив глаза, прошептала Елена. Осознавать себя тупой истеричной бабой было противно, и она, поднявшись и отставив недопитый бокал, бросила, не глядя на Дмитрия. - Не смею вас больше беспокоить. Вы на нас и на сеансах глядеть устали.
  - Елена... - начал говорить Дмитрий, и ей послышалось недоумение в его голосе, но она уже шла прочь, отыскивая глазами именинника.
  - Вить, - позвала она и, когда он обернулся, улыбнувшись, сказала: - Хочу поздравить еще раз. Счастья! - она легко прикоснулась губами к его щеке. - И мне надо идти.
  - А что так рано? - рассеянно возмутился Витек.
  - Ну, семья же у меня, - пожала плечами Елена.
  - Тогда ладно, - состроив величественное лицо, кивнул он. - Оправдания принимаются. Спасибо за помощь.
  Не задерживаясь, Елена прошла в прихожую. Разыскала свою куртку и вышла, захлопнув за собой дверь. Холодный ветер немедленно забрался под одежду, заставив ее зябко поежиться и невольно оглядеться вокруг. Света фонарей хватало лишь на то, чтобы оттенить окружающую темноту и сделать ее еще чернее. Почти не видя, куда ступает, Елена быстро шла к выходу из дворика. В темном углу двора ей неожиданно почудилось чье-то присутствие. И, заставляя себя не озираться испуганно, она ускорила шаги.
  - Елена... Петровна, подождите! - послышалось за спиной.
  Она обернулась. На ходу пытаясь попасть рукой в рукав куртки, за ней бежал Дмитрий. Отвернувшись, Елена, не останавливаясь, пошла дальше. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас продолжать этот нелепый разговор.
  - Елена Петровна! - увы, но он ее все-таки нагнал и пошел рядом.
  - Что? - спросила она раздраженно.
  - Ну, я совсем не это имел в виду. Я только потом сообразил... - он рассеянно взлохматил свою шевелюру. - Вы меня не так поняли. Я ведь это не про вас, а про них.
  - Хорошо. А теперь идите, куда вам надо...
  - Елена Петровна, ну простите меня. Я действительно не соображал, что говорю.
  - А теперь что, соображаете? - она, наконец, остановилась и посмотрела на Дмитрия. В темноте он выглядел взлохмаченным и несчастным воробьем.
  - Да, - он виновато пожал плечами. - Сунул голову под кран, и вот - прояснилось.
  - У вас волосы мокрые! - заявила Елена обвиняюще. - Идите в дом! Простудитесь!
  - Да ерунда, - он опять полохматил свою и так не слишком причесанную шевелюру. - Высохнут. Елена Петровна, давайте я вас хоть провожу.
  - Ни в коем случае. Идите обратно.
  - Да я все равно домой. Хоть до метро вместе дойдем.
  - Ладно, - Елена вздохнула. На мгновение ей показалось, что кто-то стоит сзади, заглядывая ей через плечо. Вздрогнув, она обернулась, но там, естественно, никого не было. - Пойдемте, - сказала она. - Все лучше, чем здесь.
  Первые пару минут они шли в молчании.
  - Елена Петровна, - начал Дмитрий, - я и правда не знаю, что на меня нашло. Никогда много не пью, а тут...
  - Бывает, - пожала плечами Елена, надеясь, что разговор на этом оборвется.
  - Да, глупо получилось, - Дмитрий помотал головой, и Елена поняла, что он все еще куда более пьян, чем ему кажется. - И Вика завелась...
  - Она очень красивая девушка, - сказала Елена безразлично.
  - Да, - согласился Дмитрий. - Вы видели рекламу нового бутика на Петроградской Стороне? Это она.
  - Да? Я почему-то так и подумала, что она фотомодель, - кивнула Елена, прислушиваясь к эху их шагов. Иногда оно попадало не в такт. И, чтобы не молчать, спросила: - А из-за чего вы поссорились?
  - Ерунда, - ответил Дмитрий, отворачиваясь. - Она добыла приглашения на какую-то ультрамодную тусовку. Ей надо появляться в таких местах. И мне, вообще-то, тоже бы неплохо. Там много потенциальных клиентов. Знаете, - улыбнулся, - теперь это модно - ходить к психоаналитиком.
  - А быть модным психоаналитиком - выгодно, - добавила Елена.
  - Точно, - кивнул он. - Вика тоже так говорит. А знаете, - в его голосе слышалась улыбка, - вы ведь - моя первая клиентка.
  - Что? - удивилась Елена. Впереди с жалкого городского дерева с громким хлопаньем крыльев взлетела какая-то темная птица.
  - Правда. Представляете, как я волновался.
  - А представляете, как я волновалась. Психоаналитик - это ведь... - она замолчала, подбирая подходящий эпитет.
  - Да уж. Только знаете, я ведь не психоали... - он запутался в длинном слове и продолжил. - Терапевт я, в общем.
  - А почему не хирург? - спросила Елена, не слишком задумываясь над смыслом своего вопроса. Ей мучительно хотелось обернуться и посмотреть, не идет ли кто следом. Но это казалось нелепым.
  - Угадали, - весело заявил Дмитрий. - Именно хирургом я и хотел быть. Извееестным... Но все совершенно тривиально, - он коротко и невесело рассмеялся. - Деньги. Точнее, их отсутствие.
  - Но при чем здесь де... А, думаю, понятно, - Елене вспомнилось, что рассказывала одна из ее старых приятельниц про традиции в институте, где училась ее дочь.
  - Вот именно. А я ведь такой был... - он задумался, подбирая слова. И подобрал, как отрезал: - Наивный романтичный дурак.
  - Почему же? - фыркнула Елена.
  - Думал, если я все знаю, то без проблем. Притащился на вступительные экзамены. Ну, на биологии меня и завернули. Намекали на что-то. Я, естественно, не понял. И - пожалуйста. Неуд и до свидания.
  - Но вы ведь поступили как-то? - спросила Елена и зябко поежилась, остро ощущая спиной чужой недобрый взгляд. Будь она одна, пожалуй, побежала бы. И наплевать, как это выглядит.
  - Как-то - это очень правильное слово, - с пьяной дотошностью сообщил Дмитрий. - Дело в том, что у моей мамы есть двоюродный брат. Известный в медицинских кругах человек. Психиатр. Тогда еще. Заведующий отделением, профессор и все такое... Не знаю, кому он там позвонил, но мне разрешили пересдать экзамен.
  - Ясно, - кивнула Елена.
  - А угадайте, как его зовут, - предложил Дмитрий.
  - Что? Откуда мне знать?! - удивилась она.
  - Ну, как же. Совсем немного дедукции. Давайте! - увлекшись своей идеей, Дмитрий остановился и схватил ее за руку.
  - Дмитрий, я не знаю, - Елена аккуратно высвободилась и торопливо пошла дальше. Хотя она догадывалась, кто был этот самый загадочный дядя. Точнее, ясно понимала. Потому что добрых фей не существует, и заурядный терапевт лишь одним способом может попасть на работу в преуспевающую клинику психоанализа. Но эти темные безлюдные улицы не располагали к болтовне.
  - Ладно, - Дмитрий снова догнал ее и пошел рядом. - Так вот, в институт я поступил. И учился. Старался, идиот. Вот только оценки за экзамены были так себе. Сплошные уды. Зато у ребят, которые даже на лекции не ходили - сплошь отлично. А специализацию выбирают по среднему баллу. Ну, мне и достался выбор - терапевт или педиатр. В общем, я с детьми как-то не очень. Вот и выбрал. А к дяде идти снова гордость не позволила, дураку.
  Елена рассеяно слушала своего слишком словоохотливого спьяну спутника. И все ускоряла шаги. Потому что теперь она уже была просто уверена, что некто идет за ними следом. И если повернуться достаточно быстро, то можно увидит его тень. Вот только поворачиваться было жутко. А Дмитрий, явно не замечая ничего странного, продолжал вещать слегка заплетающимся языком:
  - А после института я попал в армию. Знаете, не так все было и ужасно, как пишут. Отслужил, вернулся. Даже нашел работу. В районной поликлинике. А знаете, какая у врача зарплата? - он замолчал, ожидая ответа.
  - Догадываюсь. Сама в госконторе работала, - ответила Елена. Кажется, ко всему прочему у нее начинала болеть голова. Так, словно куда-то в висок вогнали тонкую раскаленную иголку. И в ушах появился противный звон, сквозь который словно прорывался отзвук странно-знакомой тягучей мелодии. К счастью, станция метро была уже недалеко.
  - И как, на хлеб хватало?
  - Меня муж кормил, - холодно отрезала она.
  - Елена Петровна, простите, - снова начал извиняться Дмитрий. - Я ведь тогда не подумав ляпнул. Ваш муж вас не стоит. Совершенно.
  - Не говорите ерунды, - поморщилась Елена и подхватила его под локоть, чтобы он, в конце концов, перестал останавливаться каждые пять минут.
  - Да, так на чем я остановился? А. На дяде.
  - Да? - невольно переспросила Елена, несколько потерявшая нить разговора. Впереди показалась нормально освещенная улица и люди на ней.
  - Именно. Понимаете, мы с мамой вдвоем живем. А мама у меня медсестра. Такая вот, знаете, семья медиков. В общем, когда кушать стало совсем нечего, я позвонил дяде. Небезызвестному вам профессору Венедову.
  Елена молча кивнула. Все было именно так, как и должно было быть. К тому же они, наконец, пришли. Голова болела все сильнее, и во рту появился неприятный сладковатый привкус. Елена, недовольно поморщившись, подумала, что могла отравиться паленым вином на вечеринке и что дома ей стоит выпить активированного угля.
  Вместе они спустились в метро. Ехать было одной веткой, хотя и в разные стороны, так что на платформу тоже вышли вместе.
  - Елена Петровна, - начал Дмитрий нерешительно, - а давайте я вас до дома провожу. Поздно уже, темно...
  - Нет, Дмитрий Юрьевич. Спасибо. Я прекрасно доберусь.
  - И все-таки... - настаивал он.
  - Нет, - покачала головой Елена, - мы расстанемся здесь.
  - Расстанемся? - спросил Дмитрий неожиданно печально и посмотрел прямо на нее.
  - Да, - строго кивнула Елена. Странно, но она впервые заметила, какие длинные у него ресницы.
  А потом Дмитрий шагнул к ней так, что оказался слишком близко. Ей пришлось немножко закинуть голову, чтобы видеть его лицо. А он чуть наклонился... Его руки обняли Елену за талию, притягивая к себе, и их губы встретились так естественно, словно только так и было надо и все остальное оказалось совершенно неважно. Только в голове отзвуком отдавалась все та же тягучая приторная мелодия. Они целовались, насколько хватило дыхания. А потом Елена резко отстранилась, разрушая их неожиданную близость. И шагнула назад, борясь с желанием прикоснуться к губам пальцами. К счастью, как раз в этот момент подошел поезд, и она заскочила в ближайшую дверь. И еще видела сквозь окна тронувшегося вагона, как Дмитрий стоит на платформе, растерянно глядя ей вслед. А потом, вздохнув, села на свободное сидение и закрыла глаза. Странно, но головная боль полностью и бесследно прошла.
  
  Вернувшись домой, Елена обнаружила, к своему искреннему удивлению, что Александр еще не лег спать. Хотя, естественно, и не ждал ее в прихожей. Он обнаружился возле бормочущего что-то телевизора с лентяйкой в руках. Елена остановилась около двери, молча глядя на его профиль. Александр, недовольно хмурясь, переключал программы, нажимая на кнопки лентяйки зло, будто наказывал за что-то. А она неожиданно увидела его так, словно смотрела на постороннего человека. Уже немолодого, с назревающей лысиной и намечающимся животиком. С морщинами около привычно поджатых почти бесцветных губ. Человека, каких тысячи вокруг. И было как-то странно, что именно с ним она прожила всю свою жизнь. И, кажется, любила...
  Погасив, наконец, экран и отбросив в сторону лентяйку, Александр повернулся к ней. А Елена невольно отметила, что он обязательно сядет на эту несчастную лентяйку завтра.
  - Ну и как... - он сделал театральную паузу, - погуляла?
  - Нормально... Саш, все в порядке? - всполошилась Елена, с ужасом подумав, что что-то могло случиться с детьми.
  - У Машки макароны подгорели. А так все замечательно. Можешь хоть каждый день гулять.
  - Саша, что ты! - улыбнулась Елена, стараясь превратить его слова в шутку. Но губы, все еще помнящие прикосновение чужих губ, двигались как-то не так, и улыбка вышла вымученной и виноватой. - Просто коллега попросил помочь с готовкой, и я не могла отказаться. И ушла я совсем рано.
  - Ладно, твое дело, - Александр поднялся. - Ты как хочешь, а я спать. Завтра вставать рано. Важные переговоры, - он взглянул на нее с откровенным упреком, и Елена опять почувствовала себя виноватой. Хотя, в конце концов, он мог лечь спать, когда хотел, и не было никакой необходимости дожидаться ее, чтобы устраивать этот спектакль. Нахмурившись, она взглянула на часы. Да, действительно было уже поздно. А завтра на работу. И, зевая на ходу, Елена пошла стелить постель. Вот только когда она уже забралась под одеяло, сквозь легкий туман первого сна она снова услышала почти на грани слуха все ту же тяжелую тягучую мелодию...
  
  Отзвуки мелодии врывались в ее сознание, отзываясь сладкой истомой по всему телу. Даже приглушенные толстенными стенами они были так неотступно навязчивы... Она сидела на каменном полу в углу пустой темной комнаты, сжавшись в комок и обхватив колени руками. И резко подняла голову, когда дверь распахнулась, впустив внутрь тусклый свет, сладковатый запах дыма и звуки многоголосого пения, ведущего все ту же нескончаемую литанию. Черная безликая фигура, появившаяся в дверном проеме, молча поманила ее пальцем, и она, поднявшись, пошла к выходу послушно, как марионетка. Убежать... Убить охранников и убежать было бы, пожалуй, просто. Но она была здесь совсем не для этого. Переступая порог, она опустила голову, чтобы не позволить ждущим заглянуть в свои глаза. Кто знает, что они смогли бы там прочитать.
  Ее стражи, их оказалось двое, резко пахли потом и мускусом. Под темными одеждами, скрывающими их тела и лица, невозможно было понять, мужчины это или женщины. И люди ли вообще... По бесконечным коридорам, тускло освещенным факелами, они шли вперед и вниз, навстречу мучительно томящему пению.
  Удар гонга ворвался в ее сознание, когда они переступили последний порог. А вслед за ним - восторженный многоголосый вздох. Жертва прибыла. Запах чужого вожделения забивал ноздри. Пение казалось уже неотъемлемой частью бытия, самой его сутью. Молча и покорно, глядя в пол, шла она между рядами коленопреклоненных людей, и ее стражи безмолвными тенями скользили по бокам. Неожиданно они резко отступили в стороны, и она, наконец, подняла взгляд. Впереди на возвышении стоял алтарь - пустой и ждущий. А за ним и чуть сбоку на каменном троне с высокой прямой спинкой сидела нечеловечески прекрасная женщина. Ее глаза - золотистые, со странно вертикальным зрачком - смотрели на всех с ледяным презрением королевы. Медового цвета волосы падали на обнаженные совершенные плечи. Веревки, которыми та была привязана к своему сидению, казались чем-то совершенно неважным и несущественным.
  И тут несчастная жертва, замершая перед возвышением, почувствовала тычок в спину. Ее стражи, преклонив колени перед алтарем, опять вернулись к ней. И, снова безвольно опустив голову, она послушно пошла вперед - к алтарю. Их затянутые в перчатки руки сорвали с нее платье, и вновь она услышала, как вздохнула возбужденно толпа. Поддавшись невольному порыву, она повернулась навстречу сотням жадных взглядов и замерла, позволяя разглядеть себя, полностью обнаженную. Даже волосы, собранные в высокую прическу, не прикрывали ни пяди тела.
  Потом ее конвоиры снова прикоснулись к ней и, повинуясь их рукам, она легла на холодный камень. Веревки, которыми ее руки и ноги привязали к углам алтаря, на ощупь казались шелковыми. Она, до боли изогнув запястье, прикоснулась к одной из них пальцами. Точно - шелк. И тут толпа опять всколыхнулась, и все замерло. Стихло даже пение. А потом раздалось с новой силой. И в поле ее зрения появился обнаженный мужчина, прекрасный как молодой бог. Хотя для этих людей он и был богом. Вот только отбрасываемая им тень, пляшущая в свете факелов, человеческой не была. Его глаза плотоядно скользили по ее распятому телу. Потом, легко вскочив на алтарь, он устроился между ее разведенных веревками в стороны ног. И она услышала, как он принюхивается, словно зверь, к ее телу. Некоторые особенности физиологии однозначно подтверждали, что ее запах пришелся ему по вкусу. Еще мгновение, и древний как мир обряд начнется. И жертве, увы, пережить его не суждено. Ее пальцы спокойно и уверенно скользили по веревкам, распутывая узлы. К счастью, это и на самом деле был шелк... Его ногти прочертили полосу на ее груди. Пение заполняло собой все, оставляя лишь их двоих в целом мире. Беззащитную жертву и того, кто собирался ее взять. Наконец, в тот момент, когда он наклонился вперед, она освободила руку. И, выдернув из прически спицу, одним ударом вогнала острие в бок навалившемуся на нее существу, привычно целясь в сердце. Хлынувшая кровь обжигала как кислота. Тяжелое тело на ней билось в агонии. Пение, резко захлебнувшись, смолкло, сменившись воплями ужаса. Мир, казалось, истончался, так, словно она спала и все это ей лишь снилась. Столкнув, наконец, с себя быстро теряющее человеческий облик тело, она села на алтаре и резко повернулась, почувствовав чужой взгляд. Мир становился все более нереальным, но она еще смогла увидеть, что привязанная к трону женщина смотрела на нее так, словно старалась заглянуть в душу. А потом вдруг улыбнулась тепло и счастливо, обнажив белоснежные тонкие клыки. И эта улыбка была последним, что еще оставалось от мира...
  
  Елена наконец проснулась. Все тело затекло и болело, будто вчера она весь день таскала камни. Пошевелившись, она поняла, что лежит в кровати на спине, словно все еще привязанная к алтарю. И это неожиданно показалось настолько мерзким, что она повернулась на бок, подтянув коленки к подбородку. Сон уходил, растворяясь и теряя свою пугающую реальность. Вот только отзвуки тех песнопений все еще отдавались где-то в голове. И эта женщина на троне... Странно, но видеть ее было приятно, как старую подругу, с которой рассталась много лет назад и вот неожиданно встретила, но Елена уже засыпала, чувствуя, как расслабляется тело, и исчезают эти чуждые и неуместные мысли.
  
  Странно, но, несмотря на кошмары и на то, что она проснулась почти за час до будильника, Елена прекрасно выспалась. В отличие от остального коллектива. Весь день после Витиного дня рождения большинство несчастных тружеников ползало как сонные осенние мухи. Что ж, похоже, праздник удался. С работы все дружно постарались исчезнуть как можно раньше и, поддавшись общему настроению, Елена тоже ушла минут за пятнадцать до положенного времени. Как-то не работалось.
  На улице моросил тот мелкий противный дождь, который вроде бы и дождем язык назвать не поворачивается. Так, морось. И зонтик вроде открывать не стоит. Но промокнуть на этом дожде можно на удивление быстро. Подняв воротник, сунув руки в карманы и зябко ссутулясь, Елена повернула в сторону станции метро. Гулять по такой погоде не хотелось совершенно, хотя и домой тоже не очень тянуло. Еще утром она приготовила большую кастрюлю тушеной картошки с мясом и шампиньонами. Так что голод ее семье не грозил... И тут человек, стоящий у стены рядом с выходом, шагнул ей наперерез. Елена, заметившая его только сейчас, вздрогнула и подалась в сторону, но остановилась, узнав.
  - Елена Петровна, - улыбнулся он, - а я вас жду.
  - Да? - удивилась Елена. - Но зачем?
  - Извиниться... За вчерашнее, - Дмитрий изобразил виноватую улыбку и смущенно пожал плечами. - Я много ерунды наговорил?
  - Да нет, все нормально, - улыбнулась в ответ Елена. В голове, видимо в ответ на воспоминания, болезненно отдалась вчерашняя тягучая мелодия, но почти сразу исчезла, оставив после себя странную легкость и пустоту.
  - Глупо получилось, - он неловко полохматил свои волосы. - Вас обидел, с Викой поссорился...
  Про поцелуй на платформе не было сказано ни слова, и Елена, напомнив себе еще раз, что это совершенно не важно и так даже лучше, изобразила улыбку и сказала:
  - Молодой человек, а вы со своей девушкой помирились, я надеюсь? А то что перед старухой извиняться...
  - Елена... Петровна. Простите, - он явно смутился, - но мне важно, что вы про меня думаете.
  - Не о том речь, - поморщилась Елена. - Я ведь серьезно. Вы с Викой помирились?
  - Нет еще, - он опять виновато пожал плечами. - Я звонил. Она трубку не берет.
  - Так что же вы тут стоите, - строго начала Елена, испытывая какое-то мазохистское удовлетворение от своих слов. Все правильно. Этот красивый мальчик должен быть со своей красивой девочкой, а не тратить бессмысленно время на нее, Елену. - Идите к ней и извинитесь. Цветы подарите. Или лучше духи. А то цветы завянут, и только мусор от них.
  - Да, вы правы, конечно, - как-то растерянно согласился Дмитрий, опустив голову. А потом почти умоляюще посмотрел на Елену. - Елена Петровна! А вы мне не поможете духи выбрать, а? А то я в них совершенно не разбираюсь. Куплю какую-нибудь гадость, что только тараканов морить.
  - Да я, вообще-то, тоже, - ответила несколько ошарашенная этой просьбой Елена. Одно дело - советовать. И совсем другое - принимать в этом участие.
  - Ну пожалуйста, - совсем по-мальчишески улыбнулся Дмитрий, и она, сама не зная почему, кивнула.
  Что ж, духов она нанюхалась на год вперед. Они не спеша перебирались из одного магазина в другой, но искомое так и не находилось. То, что предлагала Елена, не нравилось Дмитрию. И, соответственно, наоборот. Хотя, что странно, даже те духи, которые она знала, пахли как-то не так, как ей помнилось. В их привычный запах примешивался какой-то незнакомый восточный аромат, от которого чуть кружилась голова. Тем не менее, идеальные духи были найдены, куплены и бережно убраны Дмитрием во внутренний карман. 'Поближе к сердцу', - мысленно поморщилась Елена.
  - Ну, давайте прощаться, - сказала она холодно. - Успешно вам помириться и все такое...
  - Елена Петровна, спасибо, - как-то печально кивнул Дмитрий. - Вы мне очень помогли. Правда. А давайте, я вас кофе угощу, - неожиданно загорелся он идеей. - Я тут живу в двух шагах. А то вы на меня время тратили с подарком этим дурацким...
  - Нет, спасибо, - автоматически отказалась Елена.
  - Это не займет много времени. Правда. И кофе у меня вкусный, - он опять обезоруживающе улыбнулся, и Елена кивнула, сдаваясь.
  Его дом действительно оказался совсем недалеко. На третий этаж они поднялись пешком в каком-то неловком молчании. Дмитрий открыл дверь своим ключом и посторонился, пропуская ее вперед.
  - Проходите. Мама сегодня дежурит в ночную смену. Так что никого.
  - А у вас тут мило, - Елена по извечной женской привычке не могла не оглядеться. Действительно, было мило, чисто и небогато.
  - Давайте ваш плащ, - руки Дмитрия скользнули по ее плечам, когда он помогал ей раздеться.
  И Елена неожиданно остро почувствовала это простое прикосновение. Почувствовала не кожей даже, а, кажется, всем своим существом. Но он сразу отошел, и Елена не могла понять, рада она этому или нет.
  - Проходите в комнату, я сейчас кофе поставлю.
  Разувшись и зябко переступая ногами в тонком капроне по холодному полу, она зашла в комнату. Старенький диван, книги, современная стереосистема, неожиданно необычные картины на стенах...
  За ее спиной послышались шаги.
  - А чьи... - начала спрашивать Елена развернувшись. Но, видимо, Дмитрий подошел ближе, чем она ожидала, и неожиданно они оказались лицом к лицу, почти прикасаясь друг к другу. И она невольно замолчала, совершенно ясно ощущая его тело совсем рядом со своим... Где-то за стенкой играла музыка, восточный приторный мотив. Его глаза были так близко... И как-то совершенно естественно он обнял ее за плечи, и их губы встретились. Увы, ее давно не целовали столь откровенно страстно. И возбуждающе... Кажется, у нее закружилась голова, пугающе и сладко. Но это быстро прошло, сменившись любопытством и желанием. В конце концов, далеко не каждый день женщину ее возраста и более чем посредственной внешности так откровенно хочет такой молодой и привлекательный мужчина. И она так давно не занималась любовью. Вообще, она не помнила, чтобы занималась любовью с кем-нибудь, кроме своего мужа. Или нет, замуж она выходила уже не девственницей... Но вспоминать было некогда. Да и неважно все это, когда большая часть одежды уже валяется на полу, и губы совершенно чужого, но такого привлекательного мужчины скользят по твоей шее, подбираясь к груди, и...
  - В соседней комнате моя кровать, - прошептал он ей куда-то в шею.
  Что ж. Это явно лучше, чем пол или узкий диванчик. Хотя на полу она, кажется, не занималась этим ни разу.
  - Зашторь окно, пожалуйста, - попросила Елена, когда они уже добрались до кровати.
  - Зачем?
  - Так надо.
  - Хорошо, - тепло рассмеялся он и отошел, оставив ее одну.
  Вернулся он почти сразу с упаковкой презервативов в руке. И немного смущенно продемонстрировал их Елене. Она молча кивнула и невольно подняла руку, прикрываясь. Как-то неожиданно ясно она поняла, что собирается впервые в жизни изменить мужу. Но Дмитрий был уже здесь, и к ней так давно не прикасался мужчина...
  
  Что ж, она получила больше удовольствия, чем ожидала, и меньше, чем надеялась. Все закончилось, и они тихо лежали рядом, а Елена думала, что странно сейчас стыдиться просто встать и начать одеваться у него на глазах. А попросить отвернуться как-то неловко и смешно.
  - Елена, я должен тебе сказать одну ужасную вещь, - начал Дмитрий, глядя в потолок.
  - Что? - спросила она, а в голове заметались в безумной чехарде варианты, начиная со СПИДа и заканчивая съемкой скрытой камерой с одновременной трансляцией по первому каналу.
  - Кажется, я в тебя влюбился.
  - Ты с ума сошел, - прошептала она облегченно.
  - Возможно, - согласился он. - Никогда не верил в сказки про любовь с первого взгляда. И вот - пожалуйста. Как приворот какой-то.
  - Так уж и с первого? - Елена просто не знала, что следует говорить.
  - Думаю, да, - серьезно подтвердил он. - Но понял я это, когда увидел тебя на том подоконнике. Такую одинокую и загадочную. Словно не от этого мира.
  - Дима, милый, - она сама удивилась, как легко было назвать его так. - Это все неправильно. Абсолютно неправильно.
  - Я тебе совсем не нравлюсь, да? - Дмитрий приподнялся на локте, заглядывая ей в лицо.
  - Я... Я пойду, - она торопливо выбралась из кровати. - Отвернись, пожалуйста. Мне надо одеться.
  
  Из подъезда Дмитрия Елена выскочила так, словно за ней гнались, но, конечно, кому это могло прийти в голову? По крайней мере, не Дмитрию. Он начал было говорить, что сейчас оденется и проводит ее, но она молча покачала головой, и он обиженно замолчал.
  Плащ она застегивала уже на улице, не глядя. На ходу заколола волосы подобранной с пола в последний момент заколкой. Совсем недавно Дмитрий с таким удовольствием снял эту заколку, распустив ее волосы, и зарылся в них своими теплыми длинными пальцами... Елена тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Все это было неправильно. Совершенно неправильно. Немолодая уже женщина, у которой есть двое детей и муж, не должна была позволять себе такое. Она торопливо шла по темным улицам к станции метро, не слишком замечая то, что ее окружало. Вроде бы, вокруг были люди. Много людей, как и всегда в это непозднее еще время, но они оставались для нее безликими масками. Темными силуэтами в театре теней...
  Свет на станции метро ослепил ее, вырвав из хаотического круговорота мыслей и вернув в реальный мир. Она замерла и удивленно подняла глаза. Идущий следом мужчина средних лет, видимо не ожидавший, что она остановится так резко, толкнул ее, неожиданно извинился на правильном английском и пошел дальше - к эскалатору. А Елена осталась стоять, удивленно глядя ему в спину. Это было так непривычно и неестественно. Вот если бы ее обхамили от души, она сразу почувствовала бы себя в своей тарелке. А тут - извинился. Ладно, что с него взять - иностранец... Елена еще раз тряхнула головой. Было немного неловко, что она не ответила ничего вежливого, но русский человек крепок задним умом, даже если он переводчик, и Елене ничего не оставалось, как просто пойти дальше. Ступив на эскалатор, она отвела с лица лезущие в глаза волосы. Заодно поправила неловко вылезший из воротника плаща угол платка. И тут неожиданно поняла, как она должна выглядеть. Растрепанная, одетая впопыхах. Елена едва удержалась от того, чтобы нагнуться и посмотреть, правильно ли застегнут плащ. К счастью, правильно, но она уже нашла новый повод для беспокойства. Ее косметика наверняка размазалась. Тушь... Помада... Елена низко опустила голову, борясь с желанием прикрыть лицо рукой. Вероятно, она выглядит как... Как распутная женщина, только что занимавшаяся сексом. Все это было просто ужасно, и ей оставалось только надеяться, что никто ее не узнает.
  В вагон метро, неожиданно оказавшийся неестественно пустым, она ввалилась с чувством искреннего облегчения. Ей не встретился никто из знакомых, и сейчас она сможет сесть и посмотреться, наконец, в зеркало. Открывая сумочку, она воровато огляделась вокруг. Но ее немногочисленным соседям не было до нее никакого дела. Невзрачная женщина средних лет, сидящая справа от Елены, безразлично читала тонкую книжечку с полуобнаженной красавицей на обложке. Мужчина слева через сиденье углубился в газету. Сидящая напротив него парочка подростков явно была полностью поглощена пивом и друг другом. Еще один парень напротив Елены попросту спал, почти полностью завесив лицо капюшоном своей толстовки.
  Тем не менее откровенно приводить себя в порядок Елена постеснялась и украдкой принялась разглядывать свое лицо, пряча зеркало за стоящей на коленях сумочкой. Насколько позволяли видеть неудобная поза и не слишком яркий свет, все было не так ужасно, как она боялась. Помада, к счастью, просто отсутствовала, а не размазалась по всему лицу. Губы казались непривычно яркими и немного припухшими, и Елена невольно провела по ним тыльной стороной руки, словно стирая вкус недозволенных поцелуев. Тушь... Да, тушь размазалась в черные круги под глазами. Елена торопливо достала из сумки платочек и постаралась их оттереть. Вроде стало немного лучше, хотя стереть тушь до конца так и не удалось. Елена неловко повела плечами. Кажется, под одеждой перекрутились бретельки бюстгальтера, но почувствовала она это только сейчас. Невыносимо хотелось их поправить, но не делать же этого в вагоне метро. Она чувствовала себя ужасно неловко. Идти в таком виде домой было совершенно невозможно. Ей просто необходимо было привести себя в порядок, умыться, причесаться, а еще лучше принять душ, смывая с себя запах чужой кожи. Хотя это уже из области нереальных мечтаний. Елена кинула зеркало в сумочку и раздраженно ее захлопнула. Сегодня, только что, она впервые в жизни изменила своему законному супругу. Именно это было важным, а не беспорядок на лице и в одежде. Она просто не знала, как после этого придет домой, посмотрит в глаза ему и детям. Или ей следует отнестись к этому легче... Ну, изменила, с кем не бывает. В конце концов, Александр изменил ей первым... Подыскивая себе оправдания, она уставилась невидящим взглядом на спящего парня напротив. Мысли крутились в голове, как грязное белье в стиральной машине, не желая успокаиваться.
  И тут парень, похоже, начал просыпаться, он медленно поднял голову так, что тень капюшона уже не скрывала лицо, и уставился в ответ на Елену. Он оказался светлоглаз и светловолос. Обычное добродушное курносое лицо, но Елена невольно отметила, что он выглядит смутно знакомым. Возможно, один из приятелей Паши по институту или, скорее, по секции, потому что парень выглядел довольно спортивным. Хотя нет, он был старше. Вероятно, ровесник Дмитрия. Вспомнить его почему-то казалось пугающе важным. Тем более что и он, кажется, ее узнал. Или старался узнать. Он пристально вглядывался в нее, наморщив лоб, и вдруг отшатнулся как от удара. Или ей показалось, возможно, он просто дернулся от рывка поезда, останавливающегося на станции. Но нет, не показалось, потому что он смотрел на нее как зачарованный с выражением благоговейного ужаса на лице. А потом резко вскочил и выметнулся в открывшуюся дверь. И Елена, сама не зная зачем, выскочила следом. Но преследовать его оказалось явно безнадежным делом. Парень был шустр и длинноног, и Елена успела только увидеть, как он, расталкивая на бегу людей, исчезает за поворотом.
  Тем временем поезд, на котором они сюда приехали, уже отходил от платформы. А до ее станции было еще две остановки, и Елена, вздохнув, приготовилась ждать следующего. Но тут ей в голову пришла здравая мысль, пожалуй, впервые за этот вечер. Она решила подняться на улицу и зайти посидеть в какое-нибудь кафе. Попить кофе, успокоиться, обдумать все как следует, зайти в туалет и привести себя, наконец, в приличный вид. И она решительно зашагала к эскалатору.
  
  Подходящее кафе попалось на глаза почти сразу. Оно стояло там же, где и годы назад, когда они с Александром иногда заходили туда отметить скромные семейные праздники. В первые годы после свадьбы он еще мог иногда посидеть за уютным столиком в ее, Еленином, обществе. Вывеска и внешний вид кафе несколько изменились, но это все равно было оно. Из начинающихся почти от самой земли окон лился теплый приглушенный свет. Внутри виднелись небольшие круглые столики с горящими свечами в высоких металлических стаканах. За столиками сидели люди так, как и они когда-то. От воспоминаний на глаза неожиданно навернулись слезы, хотя непонятно, о чем тут было плакать. Поддавшись импульсу, она приблизила лицо к стеклу, разглядывая сидящих людей так, словно ожидала увидеть себя и Александра. Молодых и счастливых. А потом замерла, почувствовав, как до боли свело мышцы живота и перехватило дыхание. Александр на самом деле там был. Он сидел достаточно близко к окну, и не узнать человека, который столько лет был ее мужем, она просто не могла. И он на самом деле был не один.
  Сидящая напротив него спиной к Елене девушка рассказывала что-то интересное, увлеченно жестикулируя. А он смотрел на нее с довольным и чуть собственническим выражением на лице. Потом девушка повернулась, показывая Александру на что-то, невидимое Елене, и та наконец ее узнала. Естественно, это была Леночка, бывшая секретарша ее мужа. Видимо, тот досадный факт, что Александр вынужден был ее уволить, чтобы успокоить свою ревнивую супругу, совершенно не помешал их теплым отношениям. И Елена не могла не признать, что Леночка только хорошела. Хотя в столь юном возрасте это совершенно несложно.
  Елена замерла, чувствуя холод стекла под ладонями. В голове с болезненным звоном рвались какие-то нити и связи, словно чересчур сильно натянутые струны, за которые кто-то неосторожно дернул. Она закрыла глаза и отстранилась от окна. Потом провела пальцами по верхней губе. Ей почудилось, что из носа пошла кровь, но крови не было. Собственная рука показалась ей безжизненно-ледяной. Она снова заглянула в окно кафе. Что ж, все когда-нибудь кончается. Александр... Она смотрела на него и пыталась вспомнить, как это было - любить его больше самой себя. Жить его жизнью. Это казалось так странно.
  Елена шарахнулась от окна кафе. Что же, этот свет и уют больше не для нее. А для нее - темные улицы с чужими незнакомыми людьми. Мокрый асфальт и холодный дождь. Грязь на полу вагона метро и пьяный бомж у выхода. Пара наглых жирных крыс, перебежавших дорогу прямо под ногами. Глаза первой неестественно сверкнули красным в темноте... Осколки разбитых бутылок. Ветер, треплющий оборванные афиши. Пронзительный свет фар в глаза...
  Она все-таки не попала под машину. Ее бегство через вечерний Петербург закончилось куда более прозаично - в луже совсем недалеко от собственного подъезда. Каблук подвернулся в выбоине асфальта, и Елена, не удержав равновесия, полетела в грязь. Было удивительно обидно. После всех этих страстей и несчастий так глупо упасть. Кто-то сзади подхватил ее под локоть, помогая подняться. Совершенно незнакомый немолодой мужчина. Не дослушав ее благодарностей, он ушел прочь по своим, вероятно очень важным делам. Или к любимой жене. А Елена похромала к подъезду.
  - Мама! Что случилось?! - ну конечно, Машуня обязательно должна была вылететь в прихожую на шум открывшейся двери.
  - Упала я, - виновато пожала плечами Елена. - Такая глупость.
  - Сильно ушиблась? - это уже Паша.
  - Да нет, испачкалась только.
  - Давай в ванну! И быстро, а то простудишься, - строго велела Маша.
  - Уже иду, - кивнула Елена, стараясь растянуть непослушные губы в улыбке.
  Душ - это величайшее изобретение человечества. Он легко смыл с кожи грязь и липкий запах греха. И капли, текущие по лицу - это просто вода. Вода из душа... Она все еще плакала, надевая махровый халат и наматывая на голову полотенце. А потом тщательно умылась холодной водой и нанесла на лицо толстый слой питательного крема. Надо просто притвориться, что жизнь продолжается как всегда. И все. Так просто. А заботливые у нее, оказывается, дети. Стоило Елене выйти из ванной, как ей немедленно вручили кружку горячего крепкого чая. И крутились вокруг все время, пока она, сидя на кухне, пила его маленькими глоточками. Потом по телевизору начался очередной разрекламированный голливудский триллер, и дети возбужденно прилипли к экрану. А Елена пошла к себе. Спать.
  
  Сон, приснившийся ей этой ночью, явно отличался от привычных кошмаров хотя бы тем, что она знала, что спит. И, кажется, это была именно она. Босиком она ступала по остывшему за ночь песку пляжа. С неба безразлично смотрели огромные и ледяные звезды. В воздухе, свежем и каком-то стерильном, не ощущалось ни малейшего движения. Поверхность моря волновала лишь мельчайшая рябь, как напоминание о шторме, который давно прошел или был где-то неимоверно далеко отсюда. От огромной ущербной луны, висящей низко над горизонтом, по морской глади пролегла серебристая дорожка, уходящая в бесконечность. Не кричали чайки. Песок был гладок так, словно по нему ни разу не ступала нога человека.
  - Это ты? - раздался за спиной тихий голос, и она обернулась.
  На песке стоял вчерашний паренек из метро. Капюшон больше не закрывал его голову, и Елена прекрасно видела загорелое лицо и коротко постриженные курчавящиеся золотистые волосы. Оказывается, на его носу была россыпь светлых веснушек, она не разглядела их сумраке вагона ...
  - Ты пришла проводить меня? - спросил он еще раз.
  - Да, - ответила она тихо, болезненно ясно зная, что это правда.
  - Знаешь, я тогда подумал, это тебя послали за моей жизнью... Самонадеянно, да? - печально усмехнулся ее собеседник.
  Елена промолчала, отвернувшись от него и глядя в бесконечность вдоль серебряной дорожки на воде.
  - А потом понял, что ты меня даже не узнала. Глупо. А я всегда так тобой восхищался.
  - Узнала, - легко соврала Елена, чувствуя, что так надо.
  - Говорили, ты умерла. Но я почему-то никогда не верил.
  - Да... - прошептала она полувопросительно.
  - Спасибо, - снова произнес он.
  - За что? - спросила она, удивляясь, как отстраненно звучит ее голос.
  - Что пришла проводить. А теперь я должен идти.
  Елена взглянула на него и увидела, что он, как она только что, зачарованно смотрит на уходящую в горизонт лунную дорожку. А потом, словно повинуясь непреодолимой силе, шагнул вперед. Но Елена остановила его, поймав за руку. Его кожа под ее пальцами оказалась живой и теплой. Он обернулся к ней, и она, чувствуя, что так нужно, обхватила его лицо руками, заставляя наклониться к себе. И поцеловала в губы медленно и почти невинно. Потом, когда поцелуй закончился, он шагнул назад, и пальцы Елены скользнули по его щекам в последней ласке.
  Зная, что все идет именно так, как должно, она прошептала беззвучно ему вслед:
  - Прощай.
  А он уходил прочь по серебряной лунной дорожке, и поверхность воды легко принимала вес его тела. Он уходил навсегда. И лишь когда неожиданно быстро его темный силуэт превратился в точку и слился с горизонтом, Елена поняла, что уже давно беззвучно плачет. Ее глаза и щеки намокли от слез, и, не в силах справиться с собой, она опустилась на песок и уткнулась лицом в колени.
  Сквозь слезы Елена услышала, как зашелестели по песку за ее спиной легкие шаги. И, даже не оборачиваясь, она знала, кто это был. Он подошел и молча встал за ее спиной, так близко, что она чувствовала тепло его тела. И это тепло и молчаливое присутствие казались именно тем, что было ей сейчас так необходимо...
  
  Проснувшись, она поняла, что плакала на самом деле. Ее ресницы и щеки были мокры от слез. Она тщательно вытерла их сначала руками, а потом краем одеяла. Сон казался таким реальным и все еще не отпускал ее. Мальчишка из метро... И тот, второй. Кажется, Елена могла бы легко вспомнить его лицо, но память подсовывала лишь обрывки: темные волосы, губы, слишком часто кривящиеся в холодной усмешке, едва заметный шрам... Воспоминания ускользали. Да и как можно вспомнить человека, которого ни разу не видела наяву, а лишь во сне. Всхлипнув в последний раз, она перевернулась на другой бок и снова заснула так крепко, что даже умудрилась не услышать будильник. Разбудила ее утром ворвавшаяся в комнату Машуня, которой к счастью срочно потребовались деньги на дискотеку. Заодно она отпросилась переночевать у Светки. Потом у Паши не оказалось ни одного целого носка. Потом... В общем, на работу Елена почти не опоздала.
  Хотя и опоздала бы, ничего страшного. Делать до обеда все равно было нечего. Но в час Павлу Васильевичу позвонили заказчики, торопя с подготовкой технических предложений, и он, вздыхая и бросая на подчиненных осуждающие взгляды, самолично сел за компьютер. Уже к двум все было готово. А дальше, увы, настала очередь Елены. В пять ей пришло в голову позвонить домой и предупредить семью, что она задержится на работе. Длинные гудки в телефонной трубке отдавались гулко, как в пещере. Большой, холодной и совершенно пустой. Да и действительно, кого она рассчитывала застать. Машуня, наверно, у подружки. Крутят друг дружке кудри к дискотеке. Паша на тренировке. Где мог в это время находиться ее супруг, Елена предпочитала не думать. Выждав еще пару гудков, она положила трубку.
  И тут телефон громогласно затрезвонил, словно только этого и ждал, и Елена торопливо потянулась к нему. На мгновение ей подумалось, что звонят сказать, что что-то плохое случилось с детьми, но она быстро себя одернула. Думать так не стоило, чтобы не накликать беду, да и просто не известись нелепым беспокойством. Скорей всего, это просто по работе.
  - Да, - сказала Елена, постаравшись придать голосу деловую нотку.
  - Здравствуйте, дорогая Елена Петровна, - проворковала трубка женским голосом.
  - Здравствуйте, - отозвалась она недоуменно. Голос показался знакомым, но понять, кто говорит, она не могла.
  - Не узнали? - наигранно удивилась трубка.
  - Простите, нет, - виновато ответила Елена. Было неловко.
  - Значит, богатой буду, - удовлетворенно констатировала ее собеседница. - Хотя странно, что вы меня не узнали. Мы ведь почти родня... По мужу...
  - А, это вы, - отстраненно произнесла Елена. Теперь она вполне узнала голос. Леночка, бывшая секретарша и все еще любовница ее, Елениного, мужа. Странно, но Елена не могла вспомнить, чтобы ее саму кто-нибудь называл Леночкой.
  - Да, я, - теперь голос Леночки звучал жестко и холодно. - Отпустите его.
  - Что? - удивленно переспросила Елена. Это было несколько неожиданно. Хотя, если не врать самой себе, то не очень.
  - Отпустите его. Александр Михайлович любит меня, а я - его. И он бы давно на мне женился, если бы не вы.
  - Да неужели? - непослушными губами пробормотала Елена. - Но уволил-то он тебя.
  - Бросьте, Елена Петровна, - мелодично засмеялась Леночка. - Мне давно надоело быть простой секретаршей. А он меня в институт устроил. В хороший институт. На менеджмент. Он меня по-настоящему любит, - Елене показалось, что Леночка повторяет это так часто, чтобы убедить саму себя. - А вас, Елена Петровна, он просто жалеет и думает, что вы без него совсем пропадете.
  - Значит, жалеет... - Елена понимала, что глупо повторять за собеседницей фразы, но не имела ни малейшего представления, что тут можно сказать.
  - Конечно. Как женщина вы, извините, его уже давно не интересуете. Да и сами вы, он говорил, равнодушны к нашим маленьким грешным радостям. И вы не бойтесь, с голоду он вам не даст умереть. Совесть не позволит. Он ведь у нас с вами совестливый.
  - И как же ты это себе представляешь, милочка? - Елена надеялась, что ее голос прозвучал достаточно презрительно.
  - Все очень просто, - деловито ответила Леночка. - Скажете, что уходите от него. И все. Он рад будет, поверьте. Да и вам проще.
  - Значит, хочешь за него замуж?
  - Да, Елена Петровна. Хочу и выйду. И вы мне не помешаете.
  - А знаешь, милочка, у Александра Михайловича гастрит и камни в почках. Он любит вкусно поесть, не любит майонез и храпит по ночам. И еще всегда оставляет свои грязные носки на журнальном столике. Рубашки он меняет каждый день, и носит только тщательно отглаженными, а весной у него часто случается радикулит.
  - К чему вы это? - в голосе Леночки явственно послышалось замешательство.
  - А ты подумай, милая, - холодно сказала Елена. Добавила: - Желаю счастья, - и бросила трубку.
  А потом долго сидела, уставившись в пустоту перед собой сухими ничего не видящими глазами. В голове серым стылым хороводом кружились мысли. Будущее, всегда казавшееся чуточку нереальным и отдаленным, вдруг стало близким, простым и полностью предсказуемым. И в нем не было ничего. Ее муж, совсем недавно любимый, уйдет к другой женщине. И она, пожалуй, даже не будет плакать. О таких вещах не плачут. Дети, даже если каким-то чудом они останутся с ней, очень скоро вырастут и разлетятся. Или начнут вить собственные гнезда. И все. Она останется одна. Возможно, если ей повезет, Машуня позовет понянчить внуков. Когда-нибудь, может быть... А кроме этого - только работа, неплохая, конечно, но разве этого достаточно в жизни. И вечера наедине с телевизором, чтобы не завыть от тоски и одиночества...
  Ладно, как бы то ни было, надо заканчивать перевод, а то еще и с работы выгонят, и Елена снова вернулась в уже привычные дебри компьютерной терминологии. Управилась она довольно быстро. Всего каких-то пара часов и окончательно вычитанный перевод улетел на почтовый ящик к шефу. А она, Елена, получила полное право идти с работы на все четыре стороны. Вот только не было у нее этих четырех сторон...
  На улице опять шел дождь. Серый и безнадежный. Елена остановилась в двух шагах от двери и стала рыться в сумке, пытаясь достать зонтик, завалившийся как всегда на самое дно, и не вывалить при этом на асфальт все те мелочи, которые обязательно скапливаются в любой женской сумочке. Зонтик зацепился за что-то и не поддавался. И тут за спиной раздались шаги, заставив Елену вздрогнуть и обернуться. Холодный осенний вечер слабо пах чем-то приторным.
  - Дмитрий? - удивилась Елена. Ее бывшему психоаналитику и случайному любовнику просто нечего было делать в такое время в таком месте. И, тем не менее, это был именно он. Намокшие от дождя волосы прядками налипли не его лоб. - Что вы здесь делаете?!
  - Вы не поверите, - светло и открыто улыбнулся Дмитрий, - вышел прогуляться перед сном. Погода прекрасная и все такое. И вот, совершенно неожиданно, встретил вас. Согласитесь, в таком совпадении что-то есть!
  - Да что вы? - недоверчиво хмыкнула в ответ Елена.
  - Нет, правда, это - судьба. И, к тому же, вы все еще не попробовали моего кофе, - он опять улыбнулся, но на этот раз улыбка вышла смущенной и жалкой.
  А Елена молча смотрела на него и думала. Думала, что это - в последний раз. Последний подарок судьбы. А потом все - старость, серые дни и серые ночи. И она, заглянув ему в глаза, растянула внезапно ставшие непослушными губы в улыбке.
  - Надеюсь, он того стоит, - чуть хрипловато прошептала Елена, переводя взгляд на губы Дмитрия.
  - Кто? - спросил он и нервно облизнулся.
  - Кофе, - фыркнула Елена, отворачиваясь.
  - Да, конечно, - в легком замешательстве сказал он ей в спину, а потом догнал ее и зашагал рядом.
  Молча и не прикасаясь друг к другу они шли сквозь серую завесу дождя по вечерним питерским улицам. Вдвоем. Одни во всем мире.
  
  В квартире Дмитрия все было так же, как вчера. И так же как вчера скользнули по плечам Елены его теплые пальцы, когда он помогал ей снять плащ. Вот только ей показалось, что сегодня эти пальцы отдернулись торопливо, словно обжегшись. А потом Дмитрий очень вежливо проводил ее в большую комнату и усадил на покрытый китайским пледом диван.
  - Сейчас будет кофе, - сообщил он. - Включить музыку? Или лучше телевизор?
  - Все равно, - Елена постаралась изобразить на лице светскую улыбку. - Пусть будет телевизор, - увы, но секс, похоже, откладывался или вообще не входил в программу. Судьба напоследок подарила ей лотерейный билетик без выигрыша. Ладно, она не рассчитывала даже на это, а красивый пустой билетик всегда можно положить под стекло на память о несбывшихся надеждах.
  Кофе, густой и сладкий, действительно оказался очень вкусным. Вероятно, Дмитрий добавил туда каких-то пряностей: корицу или что-то в этом роде, что-то восточное. Они сидели на противоположных краях дивана и маленькими глоточками отпивали его из хрупких чашечек. Тихо бормотал телевизор. Дмитрий говорил что-то плохо запоминающееся про разные новейшие теории, доказывающие то ли какой кофе полезный, то ли насколько он вредный, Елена толком не поняла. Она послушно кивала головой в такт рассказу. Топали над головой соседи, а за окнами по-прежнему тихо шелестел дождь.
  Слушая краем уха рассуждения Дмитрия, Елена повернулась к телевизору, там как раз шла криминальная сводка, и замерла, не замечая, что капли кофе из наклонившейся чашки падают на светлый ковер на полу. С экрана на нее глядело лицо из сна. Мертвое лицо вчерашнего мальчишки из метро. Диктор говорил что-то про неопознанное тело, про рост и приметы, обращался ко всем, кто что-нибудь знает, но все это проскальзывало мимо сознания Елены. Важно было лишь то, что прошлой ночью она провожала этого паренька на берегу вечности. Провожала в последний путь.
  - Елена! Лена, что случилось?! - Дмитрий обеспокоенно заглядывал ей в лицо. - Ты его знаешь?
  - Я... - собственный голос показался Елене незнакомым. - Я видела его вчера в метро.
  - Да, так жаль. Такой молодой, - печально кивнул Дмитрий. - Подумать страшно...
  - Дмитрий, - Елена вскочила, и встала перед Дмитрием, нервно сцепив пальцы. - Скажи... Как психиатр скажи, так бывает, что видишь во сне, будто кто-то умер, и оказывается, что это правда?
  - Елена, прежде всего, сядь и успокойся, - Дмитрий усадил ее обратно на диван. - Хочешь еще кофе?
  - Не надо меня успокаивать! Ответь!
  - Ты видела во сне, что он умер?
  - Да.
  - Ты видела его мертвым или как он умер?
  - Нет. Я его провожала. Непонятно, да?
  - Не совсем понятно. Постарайся объяснить, - успокоительно проговорил он.
  - Я провожала его на берегу вечности, - прошептала Елена, глядя в пол. - Мы говорили о чем-то, неважно о чем. Но я знала, что он уходит навсегда. Туда - за край.
  - Ты и во сне понимала, что это значит?
  - Не понимала. Чувствовала, но не понимала. Но когда увидела... - она мотнула головой в сторону неизвестно когда выключенного телевизора. - Когда увидела - поняла.
  - А в метро, когда ты его встретила, случилось что-то особенное?
  - Да, пожалуй, - кивнула Елена. - Он убежал. Выскочил из дверей вагона и убежал так, словно за ним кто-то гнался. На самом деле гнался, да? - она испуганно подняла глаза на Дмитрия.
  - Возможно, - кивнул он. - Но разбираться с этим - дело милиции.
  - Но снился-то он именно мне!
  - Елена, послушай меня, - Дмитрий присел перед ней на корточки, и сжал ее руки в своих, сильных и теплых. - То, что тебе приснилось, совершенно обычная вещь. Ты видела его в метро, он убегал от кого-то. Отсюда ощущение опасности, которое отложилось в твоем подсознание и проявилось во сне. А то, что он умер на самом деле - это просто совпадение.
  - Нет, - прошептала одними губами Елена, качая головой, - это было словно на самом деле.
  - Это только сон. Поверь мне, доктор знает, - улыбнулся Дмитрий, заглядывая ей в глаза.
  - Я боюсь, - опять прошептала она.
  - Не бойся, - тоже прошептал он. - Здесь тебе нечего бояться.
  И Елена ему поверила. Потому что трудно не верить мужчине, который целует тебя так, словно ты единственная.
  - Елена, прости, - пробормотал он между поцелуями. - Я так старался хоть сегодня не тащить тебя сразу в постель.
  - Глупый, - рассмеялась она.
  - Что?
  - Давай, тащи меня, пока...
  Но то, что именно могло бы случиться в противном случае, осталось загадкой. Потому что Дмитрий не стал ждать этого самого 'пока'.
  
  Похоже, она задремала, как довольная сытая кошка. Но потом внезапно проснулась. Комнату освещал лишь узкий луч света, пробивающийся сквозь неплотно закрытую дверь. Она поднялась, подобрала с пола мужскую рубашку и, на ходу просовывая руки в рукава, подошла к приоткрытой двери. За дверью, заполняя собой весь дверной проем, оказалось огромное, слабо светящееся в темноте зеркало. В нем отразилось ее собственное лицо с неестественно огромными и темными от расширившихся зрачков глазами. Рукава слишком большой для нее рубашки Дмитрия закрывали ее руки до кончиков пальцев.
  Медленно, словно преодолевая сопротивление внезапно ставшего вязким воздуха, она подняла левую руку и пальцами прикоснулась к поверхности зеркала, но вместо стекла почувствовала упруго-эфемерную преграду. Повинуясь, непонятному ей самой порыву, она шагнула вперед сквозь дверь навстречу своему отражению и оказалась в гулкой тишине огромного пустого зала. Вверху под куполом, почти невидимые в темноте, сновали летучие мыши. Их писк был единственным, что нарушало безмолвие. Зал ждал. Ждал паломников и песнопений. Беснующейся толпы и тихих слов, что громче любых криков. Ждал...
   Большинство светильников не горело этой ночью. К чему... Лишь один освещал теплым оранжевым светом высокий каменный трон, стоящий на помосте. А на троне, уютно свернувшись между подлокотников, расположилась прекрасная, как сон сластолюбца, женщина. Услышав шаги, она шевельнулась, лениво поворачиваясь на звук. И приветливо улыбнулась, показав на мгновение чересчур острые клыки. А потом, с небрежной грацией хищника соскользнула с трона.
  - Ты? Решила заглянуть в гости? - чуть удивленно спросила она. Ее духи пахли чем-то привычным, чем-то приторно-сладким и восточным. Насмешливо поглядев на более чем скромное одеяние Елены, она добавила: - Надеюсь, тебе понравился мой подарок?
  - Подарок? - переспросила Елена удивленно, но зал уже таял вокруг нее. Как оказалось, на самом деле она все еще стояла перед дверью, всматриваясь в глубины туманного зеркала.
  Но в нем больше не отражалась она, Елена. Вместо этого, сначала смутно, а потом все четче и четче, она увидел странно знакомую комнату, освещенную теплым светом свечей в витых канделябрах. Вернее, отражение комнаты. Зеркало, сквозь которое она смотрела, как она знала, стояло в углу на высокой подставке. В комнате, как и всегда, царил легкий беспорядок. Распахнутый фолиант валялся поверх смятого бархатного покрывала на широкой кровати. Возле него скомканный белоснежный платок, испачканный чем-то, неприятно напоминающим кровь. На полу рядом с кроватью аккуратно выстроились несколько пустых винных бутылок темного стекла. На другое зеркало, напротив того, сквозь которое смотрела Елена, был небрежно накинут плащ. Хозяин комнаты сидел в кресле рядом со столом. Этой ночью он казался таким же бледным, как и всегда. Елена не могла рассмотреть его левый висок, скрытый тенью, но точно знала, что там, присмотревшись, можно найти небольшой шрам в форме звезды. Его почти черные волосы сейчас были коротко подстрижены, хотя раньше, в своих снах, Елена видела его длинноволосым. Он. Знакомый, как собственное отражение. Тот, кто стоял за ее спиной на берегу вечности прошлой ночью...
  Он пристально вглядывался в бокал с вином, который держал в руке, иногда чуть покачивая так, что по поверхности бежали багряные отблески. Потом, усмехнувшись каким-то своим мыслям, залпом выпил вино, и небрежно отставил бокал на стол. И внезапно повернулся так, что его взгляд встретился со взглядом Елены.
  Она не успела заметить, как он вскочил с кресла. Просто он внезапно оказался совсем близко к зеркалу, глядя на нее глаза в глаза.
  - Ты! - прошипел он. - Ты совсем не соображаешь?!
  Должно быть, удивление Елены отразилось на ее лице. Но она не успела ничего спросить, потому что он продолжил, уже громче, впечатывая слова как каблуки в мерзлую землю:
  - Не забывай, ты умерла. Так оставайся мертвой!
  И почти без замаха ударил в разделяющую их зеркальную грань кулаком. Зеркало обреченно взорвалось тысячей ранящих осколков. Взорвалось... У нее в голове...
  
  Елена сидела на кровати, жадно ловя ртом такой желанный воздух. Перед широко распахнутыми глазами все еще сверкали последние осколки разбитого зеркала, мешая видеть комнату вокруг. И тут ее обняли чьи-то сильные теплые руки. Елена дернулась испуганно, но ее настойчиво прижали к себе.
  - Все хорошо. Тихо, милая, - успокаивающе бормотал знакомый голос куда-то ей в макушку.
  - Дима, прости, - виновато прошептала она.
  - За что?
  - Я не должна была здесь засыпать. Отпусти. Мне надо идти.
  - Еще не поздно. Даже девяти нет, - обиженно буркнул Дмитрий.
  Действительно, она задремала буквально на минутку. Но этого вполне хватило для очередного кошмара.
  - Я должна идти, - снова сказала Елена, стараясь, чтобы ее голос прозвучал уверенно и серьезно.
  - Подожди. Чего ты напугалась?
  - Ничего такого, - Елена все-таки поднялась с кровати, - обычный кошмар.
  - Опять про того... - он замялся, подбирая слова, - из метро?
  - Нет, что ты, - покачала головой Елена, продолжая одеваться. - Совсем нет. Прости, что я тебя побеспокоила.
  - Лена милая, - он тоже поднялся и сейчас стоял рядом с Еленой, серьезно глядя ей в лицо. - Я люблю тебя всю, с твоими кошмарами или без них.
  - Смешной ты, - печально покачала головой Елена.
  
  Ночь удушливо пахла железом и мертвящим дымом. Но еще она пахла добычей и теплой кровью. Затаившись в темноте между чахлыми кустами и грязными мусорными баками, оно ждало. Мертвый воздух чужого мира уже начал медленно убивать его, заставляя плоть разлагаться прямо на костях и гася последние проблески разума в его голове, но оно все еще было достаточно живым, чтобы ощущать голод, чудовищный голод. Весь бесконечно долгий день оно пережидало, забившись в темную щель, пока не погаснут последние лучи беспощадного света. Потом, повинуясь остаткам охотничьей осторожности, подождало еще немного, пока не стало совсем пусто и тихо. И вот теперь оно вышло на охоту... Приближающиеся шаги добычи звучали все громче, почти причиняя боль неестественно обострившемуся слуху, а потом в ноздри ворвался запах теплой крови и здоровой плоти. Оно чуть переместилось в тени, так чтобы одним прыжком перехватить свою будущую жертву. Голодная слюна капала из не закрывающейся из-за деформированных челюстей пасти.
  Добыча приближалась. Но ее торопливые шаги все замедлялись. А потом она замерла на месте, настороженно осматриваясь вокруг. И вдруг взглянула прямо туда, где затаился охотник. На краткий миг их глаза встретились. Потом бывшая жертва тряхнула головой и, больше ничего не опасаясь, пошла дальше. А тварь, стараясь быть бесшумной, маленькой и незаметной, отодвинулась глубже в темноту, потому что создание, что шло мимо, не было добычей. Оно было смертью.
  Сжавшись в темноте, тварь напряженно прислушивалась к удаляющимся шагам, когда какой-то едва уловимый шорох заставил ее начать стремительно поворачиваться, готовясь то ли напасть, то ли убежать, но ночь сверкнула холодной сталью и все наконец-то закончилось. Темноволосый мужчина, одетый в длинный плащ странноватого покроя постоял мгновение над содрогающимся в последних конвульсиях телом твари, сохранившим все еще некоторое человекообразие. А потом все так же бесшумно вышел из темной щели между углом дома и гаражами на тротуар. И поднял глаза наверх, где среди прочих светящихся желтоватым светом окон зажглось еще одно...
  
  Вот уже месяц, как Елена была просто неприлично и как-то греховно счастлива. Сегодня, как и слишком часто в последнее время, она возвращалась домой поздно и возвращалась от своего молодого любовника. Невольно Елена улыбнулась блаженно, вспоминая, как это было, и подняла руку, чтобы спрятать улыбку, хотя на темной и пустынной улице не было видно ни одного человека.
  А улицы и на самом деле были как-то странно безлюдны. С тех пор как она отошла от станции метро, ей никого не попалось. И это, кажется, пугало. Елена подняла взгляд от асфальта, быстро огляделась, стараясь убедить себя, что все в порядке, и невольно замедлила шаг. В темноте между гаражами и углом дома ей почудилось какое-то движение. Она все замедляла шаги, боясь поверить в то, что там на самом деле есть что-то опасное, и надо бы бежать. А память услужливо подсовывала кадры из криминальной хроники... Судорожно сжав пальцы, она остановилась совсем и, решившись наконец, пристально вгляделась в темноту. То ли от страха, то ли от попытки рассмотреть что-то при таком плохом освещении резко заболела голова. Елена невольно зажмурилась, а когда снова открыла глаза, совершенно ясно поняла, что ей просто почудилось. В темноте не было абсолютно ничего опасного. И, тряхнув головой, она решительно пошла к своему подъезду. Домой, к детям.
  Машуня встретила ее у самой двери так, словно ждала все это время, прислушиваясь и боясь пропустить.
  - Привет, Маш, - улыбнулась Елена.
  - Ты опять поздно, - буркнула та недовольно.
  - Ну, Маш, не так уж и поздно, - виновато пожала плечами Елена и принялась расстегивать пальто. - Вы поужинали?
  - Ага. А ты где была?
  - Ну, Маш, ты же знаешь... - Елена повернулась к зеркалу, поправляя волосы, так было проще, чем глядеть в глаза своей дочери. - В конце концов, я женщина и еще не старая, мне это нужно. А Паша где?
  - На тренировке. Как всегда, - еще более недовольно скривилась Машка.
  - А отец? - сочла нужным спросить Елена.
  - Новости смотрит, - печально сообщила девочка.
  - Ладно, Маш, не дуйся, - улыбнулась Елена. - Давай, лучше, чаю попьем, - и пошла на кухню, щелкнув по дороге выключателем.
  Машуня, подумав минутку, потопала следом. Они уже сидели за столом, ожидая, пока заварится чай, когда на кухне появился Александр.
  - Ну и что скажешь? - раздраженно осведомился он у Елены.
  - Насчет чего? - холодно переспросила она.
  - Ну, например, расскажи, где ты сегодня задержалась, - слово 'сегодня' было тщательно выделено интонацией.
  - Родители, - фыркнула Машка и ускользнула из кухни. Она, как кошка, всегда предчувствовала надвигающуюся ссору и старалась держаться подальше.
  - Там же, где и позавчера, - безразлично сообщила Елена. - Фитнес и тренажерный зал. В нашем возрасте, - она не смогла удержаться от того, чтобы не окинуть начавшую расплываться фигуру Александра оценивающим взглядом, - пора начать следить за собой.
  - Ленка, - странно, супруг не обращался к ней по имени уже довольно давно, - бросай ты этот твой фитнес. А то, что такое, - он печально и словно бы недоумевающе покачал головой, - днем на работе, вечером тоже не пойми где.
  - Саш, прости, но... - Елена сама не знала, за что просит прощения. За измену? Или за обман? Или за то, что не собирается это прекращать... Да, скорее всего, именно так.
  Он молча покачал головой, а потом отошел к окну и, уже не глядя на Елену, отстраненно сказал:
  - В новостях говорили. В нашем районе за эту неделю пропали уже четыре человека. Все женщины. Тоже поздно возвращались. Начали говорить о маньяке.
  - Ой, ну кому я нужна, - безразлично ответила Елена, хотя где-то внутри всколыхнулась тень недавнего испуга.
  - Лена, я прошу, - он выделил голосом слово 'прошу', - прошу тебя хотя бы этот месяц не ходить никуда по вечерам без особой необходимости. К Машке это тоже относится, но ей я уже все сказал.
  - Маше, конечно, не стоит гулять по вечерам. А я, извини, взрослый человек, и сама могу решать, что мне делать, а что не делать, - Елена сама удивилась как зло звучит ее голос.
  - Вот как, - так же зло отозвался Александра, посмотрел на нее холодно и оценивающе и, отвернувшись, ушел из кухни.
  А Елена, устало уткнулась лицом в ладони. Руки все еще хранили тень запаха кожи Дмитрия... Димы... Димки... Как бы там ни было, она была счастлива и собиралась оставаться счастливой столько, сколько удастся.
  
  Утром она проснулась от слишком яркого, какого-то нереально чистого света, открыла глаза и улыбнулась. Кажется, именно сегодня она была по-настоящему счастлива. Улыбнувшись потолку, она повернулась на бок и, подперев кулачком голову, с улыбкой стала следить за Настей, закрепляющей шторы.
  - Вставайте, барышня, - улыбнулась та, - снег выпал.
  - Что, снег, - ахнула она, выскочила из кровати, откинув за спину заплетенную на ночь косу, и, прямо в ночной рубашке до пола, босиком подбежала к окну.
  Первый снег действительно выпал, превратив мир в волшебную сказку. Казалось, такой черный и грязный еще вчера город пах как свежевысушенное белье и чуть похрустывал. Через улицу напротив, возле двери булочной сидел смешной трехцветный лопоухий пес и с надеждой смотрел на эту самую дверь. По запорошенным веткам дерева прыгали две синички. Тоже первые этой зимой. И она смотрела на все это, улыбаясь светло и счастливо, как могут улыбаться лишь дети и совсем юные девушки.
  - Барышня, обуйтесь хоть, застудитесь, - укоризненно проворчала Настя, начавшая оправлять постель.
  Голый деревянный пол действительно холодил ступни, и она торопливо сунула ноги в тапочки, а потом, бросив еще один взгляд в сторону окна, серебряный свет из которого заливал всю комнату, поспешила умываться. В такой день просто грех было засиживаться дома.
  - Барышня, ваша матушка ждут вас завтракать, - услышала она за спиной голос Насти и на ходу кивнула.
  Ворвавшись в столовую, она опять выглянула в окно не в силах удержаться. Да, снег и не думал таять. Он был здесь, как совершившееся, наконец, чудо.
  - Матушка, - прошептала она, не отходя от окна, - вы видели, снег выпал? - и почувствовала, как такие родные теплые руки ласково обнимают ее за плечи...
  
  Проснувшись, Елена все еще улыбалась. Сон был таким близким и таким волшебным... Как воспоминание о счастливом детстве. Елена снова улыбнулась мечтательно. И она так ясно все это видела. Простую светлую комнату, улицу в снегу, эту женщину, Настю, про которую, кажется, могла бы вспомнить все, если бы захотела тогда во сне. Так вот, значит, какими бывают сны. Не те кошмары, к которым она привыкла, а обычные сны счастливых людей.
  И тут над ухом пронзительно зазвенел будильник. Улыбнувшись своим мыслям, она отловила на столе это противное громкоголосое существо и с наслаждением нажала на кнопку. А потом откинулась было опять на подушку, но, увы, мечтать было как всегда некогда и, на ходу завязывая пояс халата, она побрела в ванную.
  
  Экран компьютера погас, как раз когда Елена нашла в тексте последнюю опечатку и уже занесла палец над клавишей 'Delete', чтобы ее исправить. Одновременно потух свет, и в сумерках пробивающегося через стекла серого света осеннего дня Елена имела редкостное удовольствие услышать, что ее коллеги думают про справедливость окружающего мира, Чубайса, его родственников и, почему-то, Била Гейтса. На самом деле все оказалось гораздо проще. Елизавета Ивановна, новая уборщица - милая и крайне старательная пенсионерка, решила протереть пыль и следы побелки с общего на всю фирму рубильника. В общем, надеяться оставалось только на автосохранение, что Елена и делала, печально следя за неспешно загружающимся компьютером. В этот момент и зазвенел телефон.
  Не сводя глаз с экрана, Елена сняла трубку и вежливо-отсраненным тоном произнесла дежурное: 'Да'.
  - Привет, - отозвалась трубка. - Это я. Не помешал?
  - Привет, - она не смогла удержаться от улыбки и виновато огляделась, не смотрит ли на нее кто-нибудь. Она просила Диму не звонить ей на работу и, уж тем более, домой. Но иногда он звонил.
  - Встретимся сегодня? У Анны Михайловны сменщица приболела и она вышла в ее смену. Так что квартира свободна, - Анной Михайловной звали мать Дмитрия, но в разговорах с Еленой он обычно называл ее по имени-отчеству так, словно стеснялся.
  - Ой, Дим... - прошептала Елена прикрывая трубку рукой. - Извини, я не могу сегодня. Должна же я хоть иногда бывать дома.
  - Я скучаю...
  - Дима, прости, но у меня же дети, муж... - виновато и беспомощно проговорила Елена.
  - И ты с ним...?! - сквозь помехи на линии она ясно услышала, как заледенел его голос.
  - Дима, не надо, - прошептала она. - У меня с ним ничего с тех пор, как... - она замолчала, а потом усмехнулась в трубку. - Но это не избавляет от необходимости варить суп и гладить рубашки.
  - Лена, милая, прости. Но если ненадолго, а?
  Она молча покачала головой, ясно чувствуя, что что-то не так и им сегодня не надо встречаться. Но он ведь не мог видеть ее жеста.
  - Я жду в шесть у вашей конторы. Все. Пока! - и он быстро положил трубку, не дожидаясь ее ответа. Видимо, боялся, что она откажется.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"