Была ночь. Алла поздно приехала из Москвы в Электросталь, где она снимала маленькую однушку в старом доме на втором этаже. Обстановка в квартире была спартанская: одноместная кровать, стол, тумба в комнате, в прихожей гардероб, пустовавший на половину - у Аллы было мало вещей. Она одевалась, как пацанка: джинсы, кофта или толстовка, кроссовки или кеды. В холодильнике было не густо: пачка масла, кастрюля с макаронами и белый хлеб. Хорошо, что были чай и кофе. Алла сделала себе чай. Из сумочки она достала пачку русских сигарет и бросила её на стол. Пора было переходить на дешёвое курево. С её финансами особо не раскуришься. В "Огнях" она зарабатывала восемнадцать тысяч рублей плюс премии за удачные репортажи. Семь тысяч уходило на оплату квартиры. Только бы её не уволили из газеты. Акуленко будь человеком. Она не хотела так себя вести с ним. Слишком многое было поставлено на карту. Это дурацкое внедрение в фирму Плещеева, эта работа штукатуром. Девять дней она пахала на этого ублюдка. Алла попила чай с хлебом и закурила на балконе. В комнате она разделась, забралась под одеяло с нетбуком стареньким, серым, потрёпанным и вошла в интернет. Как назло среди писем в её почте не было тех, в которых она так нуждалась. В редакцию "Огней Москвы" пришли письма на электронную почту от двух девушек Елены из Ярославля и Вероники из Твери, которые утверждали, что некто Эльдар Плещеев хозяин фирмы "Гольяново-УЮТ" принуждал их к близости с ним под угрозой невыплаты им заработанных ими честным трудом денег. Алла послала им ещё четыре дня назад письма с просьбой откликнуться и сообщить их номера телефонов, а также дать большое интервью относительно преступных действий Плещеева. Но женщины не отвечали. Странно, на фига, тогда они писали в редакцию? Только подставили её.
Алла убрала нетбук, укрылась одеялом, попыталась уснуть, но сон не шёл. Хотелось чего-нибудь вкусненького. Москва была сурова к ней. Год работы в столице не принёс успеха Алле. Она с трудом устроилась в "Огни" сначала корреспондентом, потом стала репортёром и журналистом. Платили ей мало и поручали выполнять самую трудную работу, давали самые скучные задания. И вот ей удалось-таки раскрутить главреда на поручение ей особого задания с внедрением в коллектив рабочих-отделочников, чтобы разоблачить подлеца, который подвергал сексуальной эксплуатации своих сотрудниц. Как тот согласился на это, если на поверку оказался конченым трусом? Он думал, что она провалится, ничего у неё не получится и тогда что? Тогда её снова можно будет эксплуатировать за копейки на неинтересных, скучных заданиях?
Мама Аллы Лариса Евгеньевна пекла чудесные пирожки. Они жили бедно в Сыктывкаре, но матери удавались всегда пирожки: с капустой, вареньем, яйцом с зеленью, плюшки. Пирожки компенсировали нехватку деликатесов. Лариса Евгеньевна растила дочь одна. Алла не знала, кто её отец. Мать говорила, что он хороший человек, но не имеет возможности видеться и общаться с дочерью. Лариса Евгеньевна преподавала русский язык и литературу в школе. Со временем Алла стала подозревать, что её отец был человеком тоже из школьной среды. Она вычисляла его из мужчин-учителей из их школы. Физкультурник Иван Иванович был слишком тупым и чернявым. Она была не похожа на него. Историк Михаил Николаевич был странным, очкастым и стеснительным. Она на него была тоже не похожа. Физик Евпатий Егорыч был прикольным, весёлым и остроумным - самым популярным учителем среди учеников, но он был абсолютным квазимодо, что касалось внешности. Не могла такая красавица, как Алла родиться у такого замечательного человека с несовершенной оболочкой. В школе могли быть и другие учителя-мужчины до того как она пошла в первый класс. Так глубоко она копать не хотела. И потом мать периодически ходила в походы, где тоже можно было с кем-нибудь закрутить роман. После школы Алла пошла по стопам мамы: поступила в педагогический университет на филфак. Но закончив вуз, дочь решила не идти школу, а отправиться покорять столицу. Мать сильно переживала и волновалась за неё. Она родила её в тридцать два года, всегда за неё боялась и тряслась по поводу и без повода. Алла была не против, если бы она вышла замуж за кого-нибудь, чем только раздражала мать, которая отбрыкивалась всякий раз: