Мягко, под приглушённый хруст ломающихся веток, на небольшую поляну, как раз на границе между высокими соснами густого леса и песчаным берегом небольшого лесного озера, выехал старенький "москвич". Его слегка помятые, покрытые пятнами ржавчины и замазки бока придавали болезненно кашляющей машине вид бывалого на грязных лесных дорогах странника.
Наконец мотор заглох и утреннее пространство вокруг снова заполнила тишина, слегка разбавленная еле уловимым движением воздуха, дыханием земли и напряжением замершего в ожидании леса. После оглушающего механического грохота автомобиля, который сделал слух грубым и невосприимчивым, постепенно начало ощущаться пение далёких птиц, звуки вездесущих насекомых, непрекращающийся шум трущихся друг о друга огромных сосновых ветвей огромного леса, несмотря на их кажущуюся неподвижность. Природа выходила из оцепенения после неожиданного вторжения в свои владения инородного существа, которое сначала всегда несёт с собой что-то чужое, а значит и опасное для всех обитателей этого мира.
Дверь медленно распахнулась и из тёмно-синего чрева "москвича" показались ноги, обутые в тёмно-зелёные резиновые сапоги. Ещё через некоторое время мужчина выпрямился и замер, уставившись на тёмно-красный диск восходящего солнца, разрывающего молодыми и ещё слабыми лучами размытые облака утреннего тумана, повисшего над озером. Мужчина расправил плечи, закинул руки за голову и потянулся, избавляясь от долгого оцепенения, сковывавшего его тело и душу бесконечно долгое время до его появления на иллюзорном стыке между землёй, воздухом и водой, и теми мирозданиями, которые всё это наполняют. Опустив руки, он замер, словно только сейчас увидел сотворённое невидимым автором живописное полотно, состоящее из оживающих красок, свежего воздуха и очнувшимися звуками выспавшейся природы.
Подойдя к кромке воды, он наклонился и кончиками пальцев коснулся её гладкой поверхности, на которой тут же кругами стали расходиться еле различимые полосы, уродующие изображение давно небритого и усталого лица. Вязаная шапочка опущена чуть ли не до самых глаз, а снизу, худощавое лицо обволакивал грязно-коричневый свитер с высоким воротом. Между этими параллелями помещались карие глаза с нависшими сверху огромными и тёмными бровями, впалые щёки, острый подбородок и орлиный нос.
Мужчина поднялся и внимательно посмотрел вдаль на другой берег, затем медленно осмотрелся по сторонам. Солнце незаметно возносилось всё выше, делая ранее затушёванные серостью краски более чёткими. Неопределённые силуэты деревьев и кустов стали светлее, пока их тёмные профили не начали превращаться в светлые узоры ветвей. На месте причудливых холмов вырисовывались многочисленные кусты и высокий камыш плотным кольцом обнимал почти всё озеро.
Постояв ещё некоторое время, он размеренно направился к машине. С третьей попытки с неестественным скрипом открылась металлическая пасть багажника. Мужчина наклонился внутрь по самый пояс и, кряхтя, начал копаться в самых отдалённых его уголках. Доносился металлический звон ударяющегося друг о друга металла, шорох разматываемой бумаги, целлофанового пакета и многие другие звуки, контрастирующие своей механичностью с размеренностью окружающей природы. Корпус машины иногда покачивался, недовольно поскрипывая всем своим изъеденным долгими годами телом. Наконец, красное от напряжения, но улыбающееся лицо мужчины снова показалось над багажником. Глаза недоверчиво сузились и метнули колкий взгляд по сторонам. Но вокруг ничего не изменилось, лишь только прибавилось больше света и жизни: в воздухе стало больше тепла, голоса птиц стали громче и богаче, на кристальной поверхности воды лёгкая дымка стала почти невидима, вдали стали слышны редкие всплески воды и недовольное ворчание проснувшихся жаб.
Второй раз мужчина подошел к кромке воды с туго перетянутым целлофановым пакетом, из которого торчал провод, укреплённый на небольшом кружочке из пенопласта. Он посмотрел вдаль, в ту сторону, откуда восходит солнце, закрыл глаза и на его лице снова появилась чуть заметная улыбка.
-- Красота! - тихо пробормотал он.
В ответ, подул лёгкий ветерок, тишину нарушил нарастающий шум камыша и, опускающийся сверху, более приглушённый шум оживших сосен. Покой сменился движением, а ещё недавняя умиротворённость - ожиданием тревожных перемен. Неожиданно в небо взмыла стая резвых воробьёв, всё это время прятавшихся в засаде, где-то в глубине леса. С шумным чириканьем они всей стаей начали носиться вдоль кромки берега, перелетая от одного куста к другому. На горизонте показались первые облака, которые напоминали быстро растущие холмы. Они приподнимались над землёй и с трудом отрывались от её поверхности, взлетая вверх. Мужчина опять стал нервно осматриваться по сторонам. Он даже повернулся спиной к озеру и, так же озираясь, начал разглядывать деревья, дорогу, по которой только что приехал, стал всматриваться в просветы между большими и стройными кронами деревьев.
Войдя на несколько метров в воду, мужчина присел на корточки и опустил свёрток с пенопластом в прозрачную воду озера, где небольшими стайками неторопливо двигались рыбки. Самые отважные подплывали к незнакомому похожему на неуклюжий маленький кораблик предмету, но потом в страхе отплывали прочь. Через мгновение над "корабликом" вспыхнула горящая спичка. Оттолкнув лёгким движением от себя свёрток, мужчина задом попятился к берегу, наблюдая за его движением, а затем развернулся и пошёл быстрым шагом по направлению к машине. Он часто оглядывался, желая убедиться, что, несмотря на лёгкую рябь, "кораблик" продолжает отплывать от берега. Ветер подул сильнее и сосны-великаны возмущённо зашумели, размахивая огромными ветвями. Гигантская тень большого облака накрыла землю и некогда яркие цвета как-то вдруг поблекли, добавляя больше мрачных красок в работу утреннего художника.
Раздался оглушительный взрыв, после которого всё сразу смолкло или в страхе затаилось, и только через несколько мгновений далёкое эхо отозвалось своей приглушённой имитацией, вернувшейся со стороны леса, тонкой полоской росшего по ту сторону озера. Всё остановилось и жизнь, сражённая в самое сердце, на мгновение перестала существовать.