Георгиев Вячеслав. Путешественники в мире другой ветки

Дима с трудом разлепил глаза. Однако, кажется, он еще не проснулся. Ну как еще можно объяснить, то, что он находится в этом незнакомом помещении. Потолок из некрашеных досок, стены из крупных бревен, между которыми местами виден слой соломы с неаккуратно отрезанными концами. Сам он лежит то ли на полке, то ли на лавке. Под ним слой сена, под головой какой-то комок, завернутый в полотно. Укрыт он длинным овчинным тулупом. Откинул его в сторону и уселся на краю лавки. Что за тулуп, и кто его укрыл? И вообще, почему он укрыт так тепло? В последнее время и по ночам так тепло, что и одеяло во сне мешает. Поэтому и начал пользоваться только покрывалом. Хотя да, действительно в помещении достаточно прохладно. А ведь его одежда на нем. Погода, что ли так поменялась? Проверил свои ощущения. Ничего не болит. Самочувствие отличное, и голова работает ясно. Вроде он все-таки не спит. А чтобы оказаться в незнакомом помещении это как? С Димой такое не случалось, но вот с другими по слухам происходило. Только вот голова тогда не должна так ясно работать. Хотя откуда ему знать?

Но тогда откуда все это? Осмотрелся. Рядом спит Илья Матвеев - которого друзья зовут "Илья Муромец". Богатырь двух метров ростом, обладатель могучих мускулов, светлой головы, последнее означает и то, что он и соображает хорошо, и цвет волос. Кроме того у Илюхи доброе сердце и прекрасный характер. Всегда спокоен и рассудителен. Готов оказать помощь. Он-то тут как оказался? Попытался вспомнить.

Они вчера вечером привезли папку с выполненной работой к Добромиру домой. Точнее товарищ заехал за ними на машине, со своим отцом. Все вместе и поехали. Добрались до дома Рассветовых. Отец Добромира припарковал автомобиль у себя во дворе и оставил сына с гостями. Тут же из дома принесли напитки. Поговорили минут пятнадцать. Дима с Ильей показали, что они добыли, рассказали подробности. Добрались до очень интересного документа. Перебивая друг друга, принялись рассказывать его содержание. Дима заметил на столе у Добромира кристалл, очень похожий по описанию на упоминаемый в документах. Такой же камень, только уменьшенная точная копия, была вставлена и в узорчатое украшение переплета книги. Да, наверняка, и сейчас она там на месте. В книге была еще справка составленная еще в тридцатые годы, что камень полудрагоценный, как и другие, более мелкие, украшающие оклад, и особой ценности они все не представляют. Дима с Ильей тут же принялись рассматривать и сравнивать кристалл с фотоснимками книги, несмотря на то, что Добромир попытался их удержать. Его возражения еще больше раззадорило обоих. Вообще-то это очень странно. Такое ощущение, что они потеряли контроль над собой под воздействием какой-то непонятной силы. Камень и бумаги притягивали к себе с неодолимой силой. И они даже процитировали текст. А потом обоих, кажется, сморило. Словно чем-то легонько стукнуло по затылку.

Действительно, а чего это их так к камням потянуло-то? Сейчас, вспоминая свои ощущения, найти рациональное объяснение вчерашнему состоянию невозможно. Илью что ли разбудить? А нет, надо бы сначала наружу выйти. Очень надо. И почему сразу не сообразил. Ага. Пол деревянный, плохо оструганный и некрашеный. И на нем стоят Димины кросовочки. Тут проявил себя еще один позыв. Но он-то хоть понятен. Обулся и скоренько, скоренько наружу пока не опозорился.

Нашел нужное сооружение, справился со срочным делами. Огляделся. Легче не стало. Нет, организм чувствует себя хорошо. А вот голова совсем недавно такая ясная и свежая кругом идет от вопросов. Итак, он снова вернулся к вопросу "а где это он оказался?". Как там с тремя извечными вопросами? Хорошо бы кому-то и задавать их. А вот тут до них еще добраться надо. Сначала со своим бы разобраться.

А может вообще начать с самого начала. Родился там, учился, помогал родителям по хозяйству, книжки читал. Много читал. Потом институт, армия, командировка в зону боевых действий на Кавказ. Демобилизовался после срочной службы. Вернулся домой. И тут же возник вопрос, что делать. Помогал матери с телятами на колхозной ферме. Правда, во время реформ конца восьмидесятых начала девяностых совхозы и колхозы как пережитки коммунистического режима на волне всяких реформ как таковые перестали существовать. Вот и у них теперь сельскохозяйственное предприятие "Труд". Впрочем, в какой-то мере как раз для семьи Николовых все это обернулось не так уж и плохо. Сейчас период разброда и шатаний затихает. Все вроде приходит на круги своя. Ситуация стабилизируется. Платят сейчас от набранного телятами веса. И вообще теперь в сельхозпредприятии порядки стали строже и деньги начали считать лучше, бесхозяйственности меньше, да и возможностей как прежде работать спустя рукава труднее. И это не только на селе. Так что Димины родители стали жить даже богаче. Свое хозяйство растет. Коровы, свиньи, овцы, своя лошадь. Пруд рядом. Так что держат и гусей, и уток. Так что и для Димы работы хватит. Сразу по возвращению домой, он за три месяца до холодов успел сараи привести в порядок. Построил новые клетки, утеплил овчарню, переслал в них полы. В огороде забор поправил, чтобы отделить ту часть, куда осенью и весной можно было запускать скотину.

Однако, на семейном совете, в конце концов, все же решили, что сельское хозяйство от него никуда не уйдет. Подрастают младшие братья, отцу и матери и они помогут. А родственники сообщили, что расширяется местное отделение Центра, занимающегося формирование информационно-поисковой системы "Союз", и в том числе созданием и ведением электронной "Большой советской энциклопедию". Дело в целом для Димы знакомое, в период учебы он уже привлекался к такой работе. Тогда все было еще только на уровне опытов. Его вторая курсовая работа даже включена в одну из информационных баз "Союза". Зарплата на первых порах выплачивается не очень большая, но выше чем зарабатывают многие горожане, поэтому на первое время несемейному молодому человеку хватит. Кроме того, за счет красного диплома у него не восьмой, а девятый разряд.

Три месяца он уже отстажировался. Пока временно жил у родственников. Однако, уже недель пять назад руководство согласилось взять его на постоянную работу. Он был принят в штаты, стал получать уже более солидную зарплату. Несколько дней назад ему даже выделили комнату в общежитии. После праздников уже собирался переселяться. На службе в ближайшие месяцы намечается горячая пора. Или теперь уже намечалась? К тому же Диму записали на курсы по подготовке кадров. Поэтому он не стал тратить несколько свободных дней на поездку домой за 250 верст, а решил пожить в поселке Лесное, расположенном в пятнадцати километрах от города. Там у Кречетовых частный дом, с достаточно большим садом. Вообще то, там живет, дядя Володя, целыми днями пропадающий на работе. Семьи у него нет, зато в его доме постоянно находится многочисленная родня, особенно летом и в новогодние праздники. Часто в студенческие годы туда приезжал и Димка. Даже возвращаясь домой, после демобилизации, ночевал здесь. После этого еще осенью приезжал. Да и этой весной, устроившись на работу, чтобы не стеснять родственников, у которых пока жил, в праздничные дни и на выходные приезжал сюда.

К тому же в эти дни в поселке как раз собрались ребята из их компании, в основном сформировавшейся еще в студенческие годы. Желание повидать их, явилось еще одной и важной причиной того, что Дима не поехал домой. Планов было много, так как впереди было четыре дня выходных и на работу нужно было выходить только в среду.

Осенью он виделся в основном только с девушками. С остальными и в эти последние месяцы встречался изредка и мельком, за исключением Ильи, Пети, Володи и Кости. А тут собрались почти все. Кто-то, наконец, вернулся из армии, кто-то вырвался в отпуск. К выходным подтянулись и те, кто обычно пропадал на работе. Заодно он поближе пообщался с новенькими. И если Смулавова Дима воспринял достаточно холодно и перекинулся с ним только парой слов, а с Шурочкой и вовсе не нашел о чем поговорить, то Добромир вызывал у него самые дружеские чувства. С ним оказалось очень интересно.

После приезда в город, Дима чаще всего общался с Ильей. Встречались с ним почти каждую неделю, и не только в выходные. Вместе ездили на книжный рынок, обсуждали книги. Время от времени к ним присоединялись Володя или Костя. Кроме того у Димы были широкие возможность получать информацию в системе "Союза".

И вот примерно месяц назад Илья и познакомил его с Добромиром, который недавно появился в поселке. Выше среднего роста, светловолосый, подтянутый, с несколько образцово-плакатной внешностью, с хорошей физической подготовкой, умный. Этакий эталон, киношный положительный герой. Однако, несмотря на свою образцовость, он оказался живой, приятный в общении и вызывающий симпатию. Только обычно он мало рассказывал, больше спрашивал и слушал. Иногда он поражал своими знаниями и мудростью суждений, а иногда демонстрировал неосведомленность, казалось бы, в очевидных вещах. Дима за это время дважды на выходные ездил с ним в областную библиотеку. Более того Николова как-то вызвал к себе непосредственный руководитель и попросил помогать Добромиру, добывая для него информацию. Все же по роду деятельности у Димы больше возможностей для пользования Всесоюзной единой информационной сети, ряда баз данных с ограниченным доступом. Кроме того, он может пользоваться и новыми данными, делать копии с документов находящихся у них в работе и в архиве. Секретными эти документы не являются, поэтому неприятности по работе не грозят.

Просьба начальства не удивила. Родители Добромира поселились в поселке года три назад. Появление семьи из двух взрослых и трех детей не осталось незамеченным для окружающих, особенно учитывая красоту женщины. Кстати, для матери такого взрослого сына, как Добромир, она выглядит очень молодо. Дима, например, очень удивился этому после встречи с новым знакомым, которому даже на первый взгляд было за двадцать. Теперь, кстати он, кажется, выглядит еще старше.

Тогда Рассветовы купили в поселке большой дом и тут же затеяли грандиозный ремонт. Откуда семья приехала неизвестно. Даже дети в школе и в детском саду ничего об этом не говорят. Живут они теперь достаточно тихо, ни с кем особо не общаются, хотя у всех на виду. Да к тому же у них свое дело. Оба работают, да и не затворники. Гуляют по парку, ходят в местный дом культуры. В благоустройство поселка внесли вклад. Но все остальное остается покрытым мраком тайны. По поселку ходили только смутные слухи. Намекали даже на некую секретность их предыдущей жизни. Сами они ничего не опровергают и не подтверждают.

Семье принадлежит небольшое научно-техническое предприятие, на котором изготовляют качественную электронику, системы связи. Кроме того в небольшой конторе пишутся различные программы для ПЭВМ. Да и слухи о больших связях не только в стране, но и за границей, явно имеют под собой основание. Во всяком случае, к ним в гости приезжали достаточно важные гости. А тут еще недавно появился взрослый сын.

Недавно Добромир попросил Диму и Илью зайти в отдел редких книг и документов областной научной библиотеки. Необходимо было ознакомиться с одной интересной древней книгой, неизвестно как оказавшейся в этих краях. Дело в том, что город Приволжск(1), являющийся ныне областным центром, был основан только в середине 16 века, а лет сто пятьдесят - двести до этого, в этих местах еще Золотая Орда кочевала. Нет, конечно, экземпляр книги оказался не таким древним. Это была лишь копия со старинного документа, сделанная где-то в веке семнадцатом, с дополнительными записями и отметками об его изучении. Диме и Илье же необходимо было снять с него фотокопию, сделать описание и прочее.

В библиотеке работают целых три согруппницы Димы, а одна и вовсе в этом самом отделе. Кроме того, у него было направление и рекомендации с места работы. Да и до этого начальство неоднократно направляло его сюда, в том числе учитывая его знакомства. Иногда ему получить информацию удается легче и быстрее, нежели официальным путем длительных переписок и согласований. Например, найти какой-либо экземпляр, снять копию, отсканировать, подготовить по нему справку для начальства. А уж на основе добытой информации руководство решает целесообразность запускать официальный механизм. К тому же начальникам импонирует то, что Дима этим занимается в нерабочее время. Ориентируется он в библиотеке более или менее хорошо. На третьем курсе в областной научной библиотеке проходил недельную практику. Вот и сейчас книгу нашли быстро. Поработали с ней в субботу и воскресенье. Но все равно пришлось еще раз заглянуть в библиотеку на следующей неделе после рабочего дня. Как раз за час с небольшим и закончили. Все посмотрели, сделали фотокопии, выписки, кое-что попытались разобрать, зарисовать и записать. Отметили некоторые интересные моменты. Так несколько страниц оказались более старыми, и кто-то их просто пришил к остальным. Тщательно отметили и этот факт. Заодно попытались прочитать, что там написано. Но получилось плохо. И шрифт трудно разбирать, и язык малознаком. Попытались даже найти хоть какие-то намеки, на то как книга оказалась здесь, и почему до сих пор не вызвала к себе большого интереса. Ведь пылится она тут совершенно бесполезно. Даже специально посмотрел формуляр. Чисто.

Во всяком случае, папочки оказались собранными. На следующий день Дима передал одну своему руководству. Даже придумал благовидное объяснение причины, по которой занимался этим делом. Получил благодарность. А вечером того же дня он приехал в поселок. С Добромиром виделся с утра, но он куда-то торопился. Вечером Дима был занят - помогал по хозяйству. Встретились достаточно случайно на другой день. Договорились, что Дима с Ильей будут ждать вечером у дяди. Добромир заедет за ними и документами.

Сначала все вроде пошло по плану. Встретились, приехали домой к Рассветовым. Поговорили, а потом обоих сморило. Ну, подробности он уже вспоминал. И так они оказались совершенно в незнакомом месте. Он сейчас явно не во дворе у Рассветовых. Во-первых, там не было вот этого деревянного сруба, из которого он сейчас вылез. И двухэтажного терема, с крыльцом, который высится перед ним, и колодца с высоким журавлем, других деревянных строений. Забор из заостренных бревен так же выглядит весьма необычно.

Поднял взгляд вверх. Тут ничего необычного. Небо, по которому плывут небольшие белые облака, поднимается там на Востоке. Теперь вниз. Возле забора густо растет зленная трава. На вид свежая. Подальше от ограды, она реже и пониже, а посередине двора и возле ворот и вовсе темные проплешины разного размера, протоптанные дорожки. Почва довольно влажная. Да. И ворота тут есть. Широкие, двухстворчатые, сколоченные из толстых досок.

Там гуляет довольно интересный персонаж. Ладно, черная борода. Хотя обладатели такой встречаются все-таки не так уж часто. Тем более такой довольно аккуратной, специально выращенной, а не проявившей в результате того, что человек перестал следить за собой. Да и шляпа-панама-колпак с узкими полями, немного похожее на те, что носили спецы на Кавказе, только повыше и серого цвета, само по себе ничего не значит. Ну да материал даже издали кажется немного необычным, да к тому же верх покрыт грубым куском кожи. Но в сочетании со всем остальным обликом, персонаж весьма напоминает сельского жителя этак начала девятнадцатого века. Но при этом и не чрезмерно парадно-сусального, и не подчеркнуто угнетенного эксплуататорами. Нет ни заплат, ни дыр и прорех. Все чистое и добротное. Хотя конечно, не все и можно разглядеть. От суконного армяка, зипуна или может кафтана, видны только рукава и нижняя часть. Так как поверх него через голову, надет кусок выделенной шкуры какого-то зверя мехом внутрь. Кстати, может и не цельный, а сшитой из разных кусков. Да и не такой он широкий. Плечи покрывает едва-едва. Кожаная накидка плотно прилегает к телу, так как половинки соединены по бокам чем-то вроде шнуров, а в поясе она перетянута широким ремнем или поясом, на котором, между прочим, висят ножны с каким-то тесаком. Это с левой стороны, а справа чехол с топором. На ногах штаны из добротной ткани темного цвета. Вершка на два ниже колен голени обернуты плотной серой материей.

И все это заканчивается или начинается, и даже венчается только не сверху, а снизу обыкновенными лаптями. Ну как обыкновенными. В начале двадцать первого века люди обутые в лапти встречаются весьма редко, даже в глухих деревнях. Вот Дима не встречал ни разу. Хотя нет. Зимой на концерте самодеятельности исполнители некоторых номеров как раз в них и щеголяли. Может и тут, нечто подобное? Например, товарищи реконструкторы развлекаются. Слышал Дима и про таких. Совсем недавно появились. Ну, так откуда они в наших краях? Будь такие в родной области, ребята: Илья, Володька или, например, тот же Петя, про такое дело что-нибудь да услышали бы, и даже с кем-то из этого народа уже успели познакомиться. Так ведь никаких намеков не было. И как говорится, как раз в этом направлении его товарищи вполне могут заявить: "Если не мы, то кто?"

А чего голову то ломать, гадать на кофейной гуще. Между прочим, а неплохо бы чашечку этого напитка, да лучше уж солидную кружку, этого напитка сейчас выпить? Разумеется, растворимого, другого не пьем-с. И ведь не потому, что не по вкусу. А просто как-то с иным и не знаком. И даже есть подозрения, что называемое настоящим, тоже растворимое. Так чего уж там строить из себя. Если быть уж, совсем честным, для нас людей простых и неизбалованных и ячменный кофейный напиток тоже пойдет. Хотя вот Дима в последнее время предпочитает цикорий. Тот, который продается в виде порошка в упаковках. Настолько, что уже решил в этом году самому набрать дикого цикория, в изобилии растущего на лугу рядом с родительским домом.

Дима сделал несколько шагов в сторону "реконструктора", при этом успел еще и удивится тому, что такое умное слово каким-то образом сохранилось в голове. Но тот несколько испуганно развел руками и начал мотать головой. Пришлось остановиться. Может у человека проблемы с речью? А нет, вроде произносит какие-то четкие звуки, даже скорее связанные фразы. Вроде, что-то даже разобрал. Получается к нему, то есть к данному товарищу, подходить нельзя. И даже опасно. Угрожает что ли? Да нет. Не похоже. Скорее наоборот предупредить хочет.

А вот и новый персонаж. Дима тут же развернулся в его сторону. В отличие от первого одет в нечто вроде кожаной куртки, причем из знакомого мягкого материала, на лице вместо бороды усы, на стриженой голове короткий чуб из светлых волос, на ногах ладные сапоги рыжего цвета, на поясе ножны, в которых, скорее всего, находится меч. Дима сделал шаг, вперед показывая ладони. Мужчина поднес правую руку к груди и наклонил вперед голову. На всякий случай гость повторил его движение. Усатый, кажется, остался доволен. Показал рукой на скамейку рядом с крыльцом, а когда Дима с готовность уселся, местный показал рукой, что сейчас зайдет в дом за кем-то. Он даже, что-то произнес вроде слов "язык" и "речь".

Что же! Можно и посидеть. Солнышко вон как раз выглянуло из-за очередного облачка. Его лучи как раз добрались и до лавочки, на которой уселся Дима. И все равно немного прохладно. Поэтому тут же вскочил на ноги и прошелся туда-сюда, разгоняя кровь по жилам. Потом повернулся лицом к солнцу, закрыв глаза рукой.

- Здрав будь, - произнес кто-то за спиной.

Дима быстро обернулся. Рядом с усатым стоит пожилой человек с солидной белой бородой. Да и длинные волосы у него того же цвета. Высокого роста, еще крепкого телосложения. Вот не понять. То ли незнакомца уже можно назвать стариком, то ли еще нет. Лицо покрыто морщинами. Или шрамами? И глаза немного озорные, смотрят иронично. В то же время, откуда-то появилось ощущение, что в них отражается и очень большая мудрость. Одновременно с этим в голове сразу появилась мысль: "а как и чем, эту самую мудрость в глазах-то, измеряют?" А действительно, в каких единицах, величинах, координатах? Методики может, есть там разные? Но вот почему-то производит этот человек такое впечатление. Есть в нем что-то величественное строгое. Вот теперь еще и, кажется, что он уже прочитал все последние мысли Димы и ответил укоризненным сигналом.

Так что надо взять себя в руки. И чтобы не было в голове разных там умничаний, надо занять голову. Например, внимательней осмотреть этого человека. Итак. Одет в белую рубаху, поверх которой очень длинный кафтан из серого материала. Из него же, кажется, сшиты и штаны. Сапоги высокие, почти до колен темно-коричневого цвета. На плечах плащ темного цвета. На голове шапка опять-таки серого цвета отделенная рыжеватым мехом. В руках большая белая искусно вырезанная палка-посох, который венчает какой-то кристалл - камень светло-зеленого цвета. А на боку из-под плаща заметна рукоять меча. Довольно широкая. На две довольно крупные ладони хозяина. Кстати, пальцы правой руки, крепко охватившие посох, выглядят явно не старчески немощными. И двигается довольно легко. А нужен ли ему посох для чего-то, кроме как для статуса?

- Здравствуйте! - произнес Дима через пару мгновений.

И тут же прозвучали звуки из какой-то шкатулки, находящейся в левой руке у этого загадочного седовласого гражданина. Хотя гражданина ли? А как его называть-то? Господин, товарищ? И что-то начали что-то "терзать смутные сомнения". Точно! Может и тут какой "профессор Шурик" приподнял "стенку магазина"(2). И почему-то все это не смешно!

- Как чувствуешь себя? Боли нет? - это спросил уже важный господин.

- Да с организмом вроде все нормально. А вот разные вопросы уже начинают мучить, - произнес недовольно Дима.

И опять шкатулка начала произносить какие-то звуки. Более того в мозгу тут же отразилось, что это переводится его ответ. Более того, он, кажется, даже запомнил то, что издал этот загадочный прибор перевода. И тут Дима произнес доселе незнакомые слова, на незнакомом языке. Он еще раз поздоровался повторив: "Здравствуйте". Точнее или дословно получилось: "Будь здрав".

- Это хорошо, что у тебя все хорошо, - ответил седобородый. - И язык вот уже начал осваивать. А пока будем через шкатулку-толмача беседовать. Меня зовут Яркон. Тут я один их хозяев.

- Меня зовут "Дмитрий", - осторожно произнес на этом новом наречии Дима.

- Хорошо Дмитрий, - похвалил Яркон. - Вот и толмач на этот раз промолчал. Это означает, что твои слова не требуют перевода. А твое имя, и как зовут твоего товарища, я уже знаю. Добромир сообщил. Уже после того как вас сюда занесло. Они там ничего не успели сделать после того как неожиданно раньше времени заработали ворота. Ты с другом сюда попали вместе с книгой. Вы с ними оказались слишком привязаны друг другу. Другого выхода у нас не было. Такого результата никто не ожидал. Пошли теперь твоего товарища навестим.

Но Илья уже сам вышел из домика. Снова повторилась процедура пожеланий здоровья, знакомства. А потом Яркон в общих чертах пояснил, что случилось. Несмотря на два обстоятельства, конкретнее, во-первых, на то, что все это весьма необычно и невероятно, а во-вторых, проблемы, связанные с переводом с местного языка на русский, его удалось даже понять.

Они с Ильей умудрились на время привязать себя к книге, кристаллу, активизировать какую-то заложенную в них программу, потом заработали ворота перехода между мирами. К тому же их еще и вырубило. Тут тоже, получив сигнал, немного растерялись и включили систему без должной подготовки. Процесс остановить было уже невозможно, иначе были бы какие-то проблемы. Книга, как и планировалось, умчалась на другую сторону, то есть сюда. Только все произошло быстрее. Поэтому неожиданно тут оказались еще и кристалл, и Дима с Ильей. Из-за всех этих перечисленных обстоятельств, ни предусмотреть, ни предотвратить это не удалось.

- И еще, - добавил Яркон. - Есть еще одна проблема. Вас невозможно отправить обратно. И главное тут в том, что вы оба уже находитесь там.

- Как это? - удивился Дима.

- А вот так. Каждый из вас разделился. Один Дмитрий и один Илья остались на месте в своем мире, а вы перенеслись сюда. А от того верите вы сейчас мне или нет, ничего не изменится.

- Ну а что нам еще остается? - задумчиво произнес Илья. - Мы тут - это факт. А все остальное, все равно в вашей власти.

- Принять все вам будет сложно. Но действительно надо что-то делать. И если вас сейчас нагрузить, так чтобы не было времени на переживания, думаю, вы справитесь, - произнес Яркон. - Добромир вас хвалил, и если его впечатления хоть наполовину правильны, такие люди нам тут нужны.

Ну, хотя бы это оказалось приятным моментом. Дима даже грустно улыбнулся. С вопросом "кто виноват" вроде разобрались, осталось справиться с "что делать", и как сделать так, чтобы им тут жить стало хорошо. Жутковато, конечно, оказаться в другом мире, так что аж под ложечкой как-то неприятно, но ничего. Воздух для дыхания есть, и тут люди живут, рекомендации на них местное начальство получило хорошие. И не очень-то тут пока холодно. Замерзнуть насмерть прямо сейчас им не грозит. А как интересно с питанием? Но больше всего сейчас хочется выпить. Да не спиртного, горячительного, сладкого, газированного, пенного и прочего, а просто водички. Обычной, чистой, желательно не особо теплой. Аж, губы пересохли.

- Илья, Дмитрий, умойтесь и пройдемте, наконец, в дом. Уже на стол накрыли. Тут у нас все-таки все скромно. Тут в остроге все временно да наездами. Но потом мы с вами поедем ко мне в усадьбу. Там я вас угощу хорошенько.

Первым делом Дима воспользовался возможностью из большого ведра, выдолбленного из дерева, деревянным же ковшиком зачерпнуть прохладной воды. Долго с наслаждением пил, благо для Ильи нашлась такая же посудина. И лишь напившись, оба умылись. Теперь можно и в дом. Пройдя через сени, оказались в помещении с тремя узкими окошками. Кстати, на них стоят стекла. Не слюда, не бычьи пузыри.

Посреди комнаты расположен длинный стол, вокруг которого расставлены лавки. Только на правом конце высится деревянное кресло с резной спинкой. Тут же стоит большая черная корчага. Несколько деревянных мисок рядом с ним пока пустые. Справа от каждого из них лежат ложки. Еще два чугунка расположились слева и на середине стола. Вокруг них расселись человек семь. Они уже едят. На вошедших только оглянулись.

- Илья, Дмитрий садитесь на лавку слева от меня, - велел Яркон, усаживаясь в кресло. Или это все же стул?

В чугунках оказалась вареная в мундире картошка. И тут же Дима еще раз удивленно посмотрел на то, что лежит на его деревянной тарелке. "Картошка!? Только откуда она тут взялась-то? Их же к нам только при Петре завезли! Ага. Только это к нам туда получается. А мы теперь не у себя", - мысли появились и промелькнули стремительно. Илья, кажется, удивлен не меньше, однако, он сейчас просто снимает кожуру со своей картофелины. И действительно! Какая разница. Дима тоже решил последовать его примеру. Но перед этим большой ложкой зачерпнул из тарелки стояще рядом с чугунком квашеной капусты. А вилок тут не видно. Яркон передал ему кусок серого хлеба, который он только, что отрезал от большого круглого каравая. Такой же ломоть уже в руках и у Ильи. А Яркон уже протягивает ему кусок копченой рыбы. Квас из большой корчаги по глиняным кружкам разлили сами.

А вот сам Яркон пока Дима и Илья насыщались, съел только немного рыбки и выпил кружку кваса. Зато, как только ребята справились со своей порцией, тут же передал добавку. В результате из-за стола оба вышли достаточно отяжелевшие, хотя когда садились, были голодными. И все же выйдя из дома, Дима выпил еще полковша чистой колодезной водицы.

Яркон сразу повел их за дом. Впереди, показывая дорогу, пошел один из местных, который дожидался их у крыльца. Тут располагается еще одно деревянное сооружение из толстых бревен. Провожатый тут же бросился открывать огромный замок на дверях, а Яркон подозвал ребят к себе.

- Добромир, сообщил, также то, что вы у себя проходили воинскую службу. Но при этом он предупредил, что ратное дело у вас имеет свои отличия, и вы пользуетесь иным, чем мы оружием, - произнес он. - Поэтому надо будет еще проверить ваши способности. Но это будет позже. А пока я выдам каждому из вас по топору, два ножа и легкому простому щиту, а так же ложку. Одежду, обувь и утварь получите уже у меня дома. Пока и это сойдет. Хотя нет. Получите еще и по плащу и шапке.

Действительно тут же гостям вручили куски какой-то грубой ткани, в его составе точно есть шерсть, прямоугольной формы, со шнурками с той стороны, которая должна быть верхней. Головные уборы оказались близнецами, той шапки, что была на самом первом встреченным Димой местным, тем самым который охранял ворота. Он и теперь находится там же и с помощью одного из товарищей как раз открывает створки для проезда повозки и семерки сопровождающих верховых, в доспехах, шлемах, с копьями в руках и щитами за спинами. Провожать убывающих вышло человек девять, в том числе и Усатый, а так же кладовщик.

На повозке устроился едет сам Яркон. На ней же он велел устроиться и Диме с Ильей. Между прочим, вопреки первоначальному ожиданию это оказалась не какая-та телега, а настоящая коляска. Причем весьма солидного вида. Все тщательно подогнано, даже деревянные колеса обиты чем-то вроде резины. Причем весьма толстым слоем. Да еще и что-то вроде рессор имеется. Ну и откуда все это? Эх, мало книг читал, особенно умных. Вот когда нечто подобное появилось? Вот в начале двадцатого года тачанки уже были. Точно! Вот на что похожа эта повозка. Предназначена в первую очередь для пассажирских перевозок. Вон даже деревянные сиденья имеются. На передних сейчас сидит кучер-возничий, тут даже предусмотрена возможность для того, чтобы он ноги удобнее расположил. Есть и что-то деревянного упора для спины. Средняя скамейка конечно так себе. Просто двае дощечки. А вот для того, кто расположился сзади, предусмотрены даже некоторые удобства. И спинка сиденья высокая, да и оббита каким-то материалом, под которым что-то мягкое. Только вот немного мешает, нечто громоздкое, укрытое сейчас чехлом. На скамейках посередине сейчас сидят как раз Дима с Ильей, а сзади устроился сам Яркон. Четыре человека конечно, многовато, учитывая, что из них только, кучер относится к категории легкого веса. Среднего роста, худощавый. Тот же Дима при своих ста шестидесяти семи весит сейчас почти восемьдесят килограмм. Но три довольно крупные лошадки пока тянут повозку довольно легко и резво.

Ну вот. Яркон стащил чехол с сооружения. Точно тачанка! Хотя тут установлен и не пулемет. Но это устройство оказалось большим арбалетом, акробалистой, маленьким скорпионом, или еще чем-то подобным. Дима решил назвать его просто тяжелым самострелом. А вот и деревянный ящик с болтами к нему стоит внизу.

Однако, если сразу же покинув двор, устройство избавили от чехла, значит дорога не так и безопасна. Рука Димы тут же нашла длинный нож в чехле. Удобная рукоять с небольшим перекрестьем, клинок заточен с одной стороны полностью, с другой стороны наполовину, есть дол. Второй нож небольшой и предназначен для хозяйственных нужд. Он теперь лежит в сумке, сшитой из шкур, вместе с деревянной ложкой и рукавицами. А вот топор находится рядом. Бородовидный, с глубокой выемкой, остро заточенный, с немного загнутым лезвием. Довольно легкий и удобный. Щит небольшой, сколочен из досок, оббит несколькими тонкими стальными полосами и обтянут шкурой. Кстати, в сумке лежит еще один подарок от Яркона. Точнее их целых три. Две тонкие дощечки с одной стороны покрытые воском и палочка, с одной конца острая с другой с расширенным тупым концом.

- Илья, Дима. Доставайте ваши доски и черкатели, - велел Яркон.

Пока с языком проблемы. Как воспринимается то, что издает шкатулка, переводя слова гостей, приходится только догадываться. А вот многие слова и фразы Яркона Дима и Илья понимают с трудом, что-то им пока приходится разъяснять. Вот и теперь про доску поняли, а что такое "черкатели"? Ребята недоуменно переглянулись. И тут Илья хлопнул себя по лбу и достал палочку, полученную сегодня. Он показал ее Яркону и произнес : "Черкатель?". Тот просто кивнул головой.

- Луг, - произнес он, показывая рукой.

- Луг, - повторил Илья пока на русском.

И тут же шкатулка перевело на местный язык. Теперь это же слово повторил Дима но уже на местном . Удивительно, но обоим гостям сразу удалось, и запомнить, и правильно произнести и "дорога", "лошадь", "лошади". Затем настала очередь фраз "зеленная трава", "хорошая погода". Потом Яркон достал откуда-то такую же доску, как и имеющуюся у ребят, начертил на нем какие-то знаки, и велел гостям переписать их на свои. Сразу стало понятно, что это алфавит. Очень уж некоторые значки напоминают привычные буквы из "кириллицы" или "латиницы". Потом Яркон объяснил, как звучит каждый из знаков. Только вроде разобрались с местным алфавитом, точнее азбукой, как уже перешли к цифрам.

Так что даже полюбоваться пейзажами некогда. А между тем уже въехали в местный лес. Дорога узкая, с глубоко врезавшимися в грунт следами колес. Время от времени ветки молодых деревьев, вплотную подступающих к дороге, хлещут лошадей по бокам. Стало заметно темнее, молодые зеленные листья уже начинают смыкаться и закрывают солнце. Дима тревожно оглянулся. Руки сами нащупали топор и щит. Но ничего страшного не происходит, а Яркон спокойно учит гостей новому языку. Просто теперь он перешел к деревьям, кустам, цветочкам, растущим по обочинам.

Но вот лес расступился. Справа он просто отодвинулся чуть дальше, оградившись от дороги все более расширяющейся опушкой с редкими молодыми деревцами и покрытой свежей зеленной травой. А вот слева уже чернеет распаханное поле. Примерно в километре дальше заросли вдоль русла небольшой речушке, торопящейся на восход.

- Километр, - произнес Дима.

В ответ от шкатулки-толмача только молчание. Значит надо еще разобраться еще и с местной системой мер: расстояния, площадь, вес, объем. И ведь вроде из леса уже выехали. А "дров" все больше и больше. Теперь и справа поле, только уже с озимыми. А ничего взошли. Если трава на опушке начала только всходить и буро-темные и желтые прошлогодние растения еще портят вид для глаз, то тут сплошной зеленый ковер. Явно тут где-то середина весны. Вон и земля еще только подсыхает. И из-под копыт лошадей нет-нет да летят комья. Солнце уже высоко, и оно светит уже не в лицо а с боку, и все окружающее словно окутано ее ярким светом. Однако все равно довольно прохладно. Значит, воздух еще не нагрелся.

А вот поля и закончились. Дорога взяла левее. Впереди находится поселение. Левее невысокий вал с вбитыми в него слегка заостренными бревнами и деревянными башнями по краям. Правее просто ограда из жердей, прикрепленных к столбам. Дорога тут делится, на две части. Одна идет вправо мимо поселения, а вторая берет левее. Двигаясь по ней, оказались между поселением и восточным краем поля, мимо которого они ехали. Теперь можно повернуть вправо. Опять впереди вал с бревнами наверху. И на северном краю еще одна вышка.

Она, как и две другие замеченные ранее, скорее напоминает даже вышку. А вот те, что возвышаются над воротами более солидные. Правда, и они не более трех метров в высоту. Как и всей защитной полосы. Так что уже снаружи можно разглядеть верхушки здания за стеной.

Ворота распахнулись, и повозка быстро въехала по булыжному настилу во двор. Впереди действительно высокий деревянный терем, кажется в три этажа. Но между ней и воротами каменное строение, пониже. Конные спешились и повели своих лошадей влево. А повозка взяла правее, обогнула здание из камня и подъехала к крыльцу терема.

Яркон покинул тачанку первым, с маленьким ящиком в руках, через его плечо перекинута большая сумка из дубленой кожи. За ним слезли и Дима с Ильей. Кроме своих вещей они сразу взяли из повозки пару мешков и большой сундук. Все это понесли в дом вслед за Ярконом. Поднялись на крыльцо и оказались в сенях. Тут внизу оставили все свои вещи. Потом все по лестнице занесли на второй этаж, где и оставили поклажу в помещении без окон.

- Спускайтесь теперь вниз и устраивайтесь там, на лавке, - велел хозяин.

Посидели тут минут пять. Огляделись. Деревянные стены, покрытые каким-то бесцветным лаком, так как они не слишком и потемнели от времени. Илья даже потрогал бревна рукой. После этого он и сказал про лак. А вот полы вроде крашенные. Причем чем-то коричневого цвета. Ни обоев, ни линолеума нет. Да и ковров не видно. Вот возле лавки, на которой они сейчас сидят, постелена рогожа. Помещение освещается тремя узкими окнами. И опять остекленными. Посреди помещения большой стол. Вкруг него лавки только в промежутках между окнами два стула с высокими спинками. По паре таких и с обеих сторон стола.

- Не заскучали тут? - спросил спустившийся Яркон.

Он все в той же дорожной одежде. Даже сумка висит на месте у пояса. Только она заметно похудела. Зато в левой руке у него появилась большая книга, а в правой все тот же посох. Добравшись до правого конца стола, Яркон уселся в одно из кресел. Тут же откуда-то перед ним оказалась чернильница и несколько перьев.

- Некогда скучать, - ответил Илья. - Мы с товарищем до сих пор в растерянности от последних событий.

- Правильно, - ответил хозяин. - Дел много. Вам теперь надо устраиваться в новом мире. Это не просто новое место. Тут много разных своих особенностей, непривычного, нового, и с ними придется свыкнуться. Разумеется, я вам окажу в этом деле всяческую поддержку. Но многое, очень многое зависит от вас самих. От того какое усердие проявите с сегодняшнего же дня. Вы уже начали учить наш язык и это очень похвально. Даже не буду объяснять, как это важно. Пока я дам вам в помощь уже знакомую вам шкатулку.

- Спасибо, - ответил Илья.

И упомянутый хозяином предмет сразу же перевел. Матвеев тут же повторил слово уже на местном языке. Дима произнес то же самое мгновением позже. Яркон с удовлетворенным видом кивнул головой.

- Вот, у вас уже хорошо получается, - похвалил он. - И думаю, обрадую вас, сообщив, что обучение дастся намного легче, чем вы опасаетесь.

- Да я это заметил, - ответил Илья. - Я уже сейчас могу повторить многие слова и фразы, которые учил по дороге.

Матвеев тут же один за другим произнес сразу несколько предложений на новом языке. Шкатулка на этот раз издавать звуки не стала. Но Дима все равно понял, что говорит товарищ! И он тут же сам повторил несколько запомнившихся слов. Потом по памяти вслух сосчитал от ноля до десяти. И не одной ошибки.

- Превосходно, в этом деле начало положено, - одобрил Яркон. - Думаю, вскоре вы сможете и понимать, и говорить по-нашему. Теперь дальше. Вам надо осмотреться у нас, прижиться. А для этого нужно пристроить обоих к какому-то делу, нужному и полезному. Это будет той основной, на которое приложится и все остальное. У меня на вас определенные надежды. Насколько они оправданы, покажет будущее. В любом случае, думаю, вы справитесь, а я рад помочь. Однако первым делом вас надо подготовить. Заодно и проверим ваши способности, склонности, в чем сильная сторона, а где слабая. Поэтому начнем с тяжелого и простого. Это, конечно, самый нижний уровень. Но освоившись на нем, вы уж точно не пропадете и без меня. Заодно и силушки накопите, да и чувствовать себя лишними приживалами не будете, потому что свой кусок хлеба вы сами заработаете. Ну, а потом дальше пойдем. Согласны?

- А куда нам деваться? - ответил Илья. - Работы мы не боимся, даже тяжелой. Да и такой подход нас устраивает. Все-таки и нам хочется стать и нужными, и полезными. И нахлебниками быть не привыкли. Так что я готов хоть сейчас. Ты, Дима? - спросил он у товарища.

- Разумеется. Что зря время терять, - мгновенно ответил тот.

- Не спешите, не спешите, - остановил их порыв хозяин. - Первым делом придите немного в себя. К тому же вам надо и одежду еще сменить. Та, что сейчас на вас, тут выглядит непривычно. Зачем лишний взор к себе привлекать? Да и другие вещи вам все равно нужны. Потом разместим обоих, будет свой угол, где можно будет голову на ночь приклонить. По двору пройдитесь. Пообедаем... А вот и хозяйки.

В помещение буквально ворвались сразу четыре женщины. Трое показались довольно молодыми, а еще одна уже в возрасте, высокая и дородная. Все хорошо одеты, обуты. Только на старшей все строгое, однотонное и скромное. Хотя все добротное и непоношенное. Сразу в глаза не бросается. Молодые же более нарядные. И платки цветастые, и краски яркие. То, что на них белые рубахи из белого полотна, длинные сарафаны, нарядные сапожки уже не удивляют. Так же как и платки на голове у каждой, под которыми что-то вроде венца или еще чего-то. Вот не застегнутая верхняя одежда из мягкой кожи кажется немного неожиданной. Но с другой стороны, почему все должно быть идентично тому, что было в родном мире гостей? Кстати, на молодых женщинах, в отличие от пожилой дамы, заметны и разные украшения. Кольца, браслеты, ожерелья, бусы из жемчуга.

- Здравствуй Яркон Велемирович, - произнесла старшая. - Как добрался?

- И тебе доброго здоровья, Ульяна Олексовна, - ответил с легким поклоном Яркон.- И вам, красавицы! Добрался хорошо. Вы тут как поживали?

- Да плохо, - недовольно выпалила пожилая женщина. - Вон эти твои "красавицы", ничего путного по хозяйству делать не хотят. Только бы побездельничать, возле зеркала повертеться, да языками чесать.

- Что вы наговариваете Ульяна Олексована? - возмутилась одна из женщин. - И за работами следили, и сами без дела не сидели. И сегодня, и в те дни, в свой черед по несколько часов провели в мастерской. С сами работали, и за другими смотрели. И пряли, и ткали, и шили. Вот увидишь, какие новые рубахи для тебя приготовили. Своими руками. В огороде постоянно кто-то из нас был. Готовили грядки к посеву.

- "Цвяточки" сажали, - глумливо заявила Ульяна Олексовна. - Похвастайтесь тогда ужо перед хозяином и тем, что коров доили. По две на каждую. Утрудились, умаялись, рученьки белые не пожалели.

Последние слова она произнесла уже издевательским тоном, громко, с большим недовольством. Показалось даже, что вот она еще и сплюнет. Но нет. Или просто полы в помещении не захотела пачкать? Илья и Дима все же на всякий случай даже отошли к стене. А вот те, кто являются непосредственной целью критики, ни мало не смутились. Более того, они явно настроены по-боевому.

- Мы с Ольгой телят осмотрели, как они растут - заявила все та же молодка, заговорившая первой. - Вера в это время в птичнике проверяла. Не можем же сами все делать. Надо ведь и за людьми смотреть, наставлять.

- Много вы там смотрите, - ответила ей пожилая. - Больше ходите да красуетесь. А о делах ни у одной в голове и мысли нет.

После этих слов женщина откуда-то появившейся у нее в руках плеточкой легонько шлепнула молодую чуть пониже спины. Та взвизгнула, вряд ли от боли, скорее от неожиданности и возмущения, отскочила в сторону. Подруги последовали ее примеру. Все трое теперь встали спиной к стене, прикрываясь от возможного нападения стеной.

- Видишь как разнарядились, - продолжила обвинять пожилая. - А как в такой одежде работать по-настоящему? Там же грязно, пыльно. Навоз лежит. Вот потому они, то тут, то там, появились как осеннее солнышко на мгновение и все, тут же упорхнули. Да и у ткачих они свои ручки беленькие сильно утруждать ленятся. Вот я их и гоняла, а они обижаются. Ну, это ладно. А что это за парни? - спросила она, наконец-то обратив внимание на гостей.

- Вот гостей привез. Надо их устроить. Пока у нас работниками побудут.

- Понятно, - довольным голосом и с каким-то предвкушением ответила Ульяна Олексовна.- Найду для них работу. Найду.

- Ты погоди, - встревожился Яркон. Кажется, энтузиазм женщины его даже напугал. -Работа по хозяйству для них не главное. Это только чтобы они начали обвыкать к нашей жизни. Так что задания они будут выполнять разные. Сейчас главное пока силенок набрать для воинского обучения.

- Понятно. Иначе брат начнет их гонять по-своему. А учеба у него трудная, но для хозяйства бестолковая, - согласилась женщина. - А у меня они и руки-ноги, грудь укрепят, и много полезного сделают. Ребята-то и так не хилые. Только как у них с пожитками?

- То, что сейчас на них и все, - ответил Яркон. - Ты уж приодень их для работы.

Ульяна Олексовна к просьбе отнеслась ответственно. Уже через полчаса ребята получили по две пары штанов. Одни похуже - для работы, вторые и сшиты лучше, и материя выглядит предпочтительнее. Эти практически парадно-выходные. В каковом статусе и будут пребывать. Как и по одной из трех полученных каждым рубах. Красивых, новеньких, еще не обношенных, скроенных из серого полотна, с вышивкой на рукавах и на вороте. Другие предназначены для повседневной носки. Эти уже выглядят попроще, с ними еще кафтан из сукна и шапка в комплект. В качестве плаща от дождя получили куски рогожи, сшитые углом. Из обуви каждому выдали по паре неплохих сапог черного цвета. Довольно легкие с крепкой многослойной подошвой и даже невысоким каблуком высотой примерно в сантиметр. Кроме того, каждому полагаются те самые замеченные ранее лапти с подошвой, покрытой составом похожим на резину, а также нечто вроде пары башмаков, сшитых из грубого куска шкуры.

Разместили ребят в отдельном небольшом помещении, площадью не более восьми квадратных метров. Обстановка скромная. Нет ни печки, ни стола. Только у противоположных стен расположены широкие лавки из струганных досок. На них лежат по соломенному тюфяку, прямоугольному большому куску войлока и подушке набитой высохшими семенными головками рогоза. Окно одно, маленького размера, но закрытое опять стеклом. Для хранения личного имущества тут имеется два сундука. Дверь в помещение закрывается на замок, по ключу от которого и вручили Илье и Диме.

Через полчаса ребят позвали обедать. Оба пришли уже переодетыми в местную одежду. Правда, в повседневный вариант, чтобы потом сразу идти на работы. Посадили за стол вместе с хозяином. Кроме него, тут присутствуют еще четверо мужчин среднего возраста. Яркон быстро представил гостей, и тут как раз одна из трех молодых женщин принесла большую корчагу с дымящимся варевом. Поставив ношу на стол, она тут же принялась разливать по глиняным глубоким тарелкам-мискам. Перед каждым из обедающих уже лежат разрезанные куски хлеба, так же как и ложки, поэтому мужчины тут же принялись за еду.

В последующие дни ребята чаще начали питаться уже в людской, вместе с большей частью служащих у Яркона женщин и мужчин. А их численность тут оказывается не маленькая. И состав местного населения довольно пестр. Большинство тут и холостяки обеих полов и разного возраста, но есть и семейные. Некоторые живут в расположенном рядом поселении. Холостяки же в основном размещены тут, в помещениях усадьбы. Здесь же, в трех деревянных избах, расположенных во дворе, проживают пять молодых, пока бездетных, семей. У каждой из них в распоряжении небольшое помещение немногим больше, чем у Ильи и Димы. Как уже пояснили ребятам, со временем, обжившись, они перебираются в поселение уже в собственные дома, а потом обзаводятся и своим хозяйством. А пока отрабатывают срок определенный договором, набираются опыта и копят средства.

А работы тут много. Илью и Диму в первый же день, почти сразу после обеда отправили таскать тяжелые мешки из амбаров. Работа не маленькая. Три пуда (3) зерна только в самом начале показались вполне нормальным весом. Уже второй десяток единиц ноши стал даваться с заметным трудом. Только сладили с этим делом, их тут же отправили качать воду из речки.

На другой день их разбудили рано утром. Надо было отвезти те самые мешки на телегах в поле, где их они сами и разгрузили. Оставшееся время до обеда таскали бревна на лесопилке. Вторую половину того дня наполняли большие корзины землей, а потом на повозке доставляли в огород, где на наваленных кучах навоза женщины под командованием Ульяны Олексовны разбивали грядки. Пришлось часа два и землю лопатой копать. И опять работали грузчиками. И так до вечера. Перед наступлением темноты еще и воду накачали в опустевшие большие бочки, стоящие в огороде. Устали так, что только через сутки в голову пришло поинтересоваться, а что это за материал, из которого сделан длинный стометровый рукав, по которому ручной помпой вода подается на место разлива. Оттуда тяжелые бочки, установленные на невысокие тележки с небольшими колесиками, вручную откатываются дальше, где опускаются на землю. Иногда вода просто переливается в более объемную тару.

Так вот это оказывается местное грубое полотно, обработанное тем самым составом, которым покрыты подошвы лаптей. Добывается он из местных плодов и трав. Обещали даже показать, как это делается, но позже. Сейчас все же ранняя весна. Растительный ми только оживает.

В отличие от других работников Дима и его товарищ заметно чаще перебрасываются с одного задания на другое. Яркон сразу пояснил, что это делается, в первую очередь, для того чтобы ребята задействовали и ноги, и кисти, и пальцы, и плечи, и грудь, и спину, каждый участок своего тела. Кроме практической пользы для хозяйства, тяжелая физическая работа должна способствовать, тому, что они станут крепче, выносливей и сильнее. Заодно лучше познакомятся с особенностями местной жизни, с людьми теснее сойдутся. И действительно при выполнении заданий по очереди задействуются то одна группы мышц, то другая, развивается дыхание, и Дима уже начал чувствовать результаты. Хоть и к концу дня начинает болеть все части организма, ноги передвигаются с трудом, и засыпает он, сразу же, только коснувшись спиной тюфяка, но работать он начал лучше, дается это легче, хотя нагрузки, с которыми он может справиться, заметно увеличились.

Устал носить бревна или мешки, пошел стричь овец или пилить дрова. Засиделся на одном месте, а руки и плечи болят - после обеда надо сменить пастуха. А возле стада и посидеть на травке можно, но главное тут нагрузка уже на ноги. А можно вот как сейчас, взяться за соху или за ральник и начать пахать. Дорабатывать то, что уже обработали плугом прошлой осенью или недавно этой весной. Дело нелегкое, очень трудное, но и нужное. Заодно и свои физические кондиции подтягиваются.

Дима до сей пор считал, что сохой обращаться он умеет. Ему тогда было, может, чуть больше двенадцати, когда он однажды помогал сажать картошку на своей улице. Мужики, делающие с помощью сохи борозды, работали уже с утра, переходя с одного огорода на другой, и на каждом им подносили домашнего самогона. Вот они как раз тут и осоловели. А среди тех, кто бросал картошку в борозды, были одни женщины предпенсионного возраста. Вот тут Дима и проявил инициативу и взялся за соху, и даже, вроде, неплохо получилось. Хотя, может, тут все дело было в том, что все равно некому было управляться сохой, а по сравнению с пьяными мужиками и Дима оказался не плох. Но, во всяком случае, с этого момента он чаще всего при посадке картошки уже вырезал борозды, а не картошку бросал. Кроме того он с помощь сохи каждое лето делал и межрядную обработку.

Но тут оказалось, что по сравнению со своими местными сверстниками, он выглядит жалко. И навыки слабоваты, и устает быстро. Правда, за проведенные тут четыре недели с небольшим его мастерство в этом деле заметно возросло. Настолько, что сейчас ему доверили пройтись с сохой по уже вспаханным осенью полям, в эту весну предназначенным под гречку. Эти десятины уже две недели назад обработали косулей, а теперь надо еще раз перепахать, чтобы уничтожить появившиеся сорняки, ну и заодно, чтобы земля стала мягче.

Дима пашет тут не один. Рядом работают еще двое. Там подальше участок, отведенный Якиму Ворону. Это чернобородый мужчина среднего роста и возраста, худощавый и жилистый в старой поношенной рубахе. А соседнюю десятину пашет Томила - молодой парень чуть старше двадцати лет. Высокий, одного роста с Ильей, и такой же плечистый. Лицо покрыто короткой мягкой бородой светло-пепельного цвета, того же как и волосы, сейчас закрытые шапкой. Ворот рубахи из грубой ткани распахнут и видно как вздымается широкая сильная грудь, залитая потом. Это уже его третья вспаханная десятина на этом поле, а Дима все на первой бьется. Правда, Томила тут пахать начал на несколько дней раньше. А вот площадь обработанноых сегодня участков почти одинаковая, если конечно не учитывать, что Томиле достался более тяжелый. К тому же Дима начинал работать тут только позавчера и пока более свежий, а товарищ за короткие ночные часы в эти напряженные дни не успевает полностью восстановить силы, так что ему проще.

Да и сегодня с утра пахота для него начиналось вроде бы легко. К тому же земля мягкая, без крупных камней. Нет тут и разных корней. Кое-где появившиеся сорняки не в счет. Но теперь, когда солнышко уже достигло самого верха, и стало жарче, усталость накопилась. Да и лошадка тянет все хуже, и приходится прилагать все больше собственных усилий, так что и руки уже дрожат, и воздуха в груди не хватает. Дима так же как и Томил уже распустил ворот своей рубахи. Но все равно дышится тяжело. Рубаха мокрая - хоть выжимай. Да и на спине лошадки видны струйки воды. И все же шаг за шагом они вдвоем: человек и животное приближаются до края поля и гона. А пахарь еще и взял себя в кулак, собрал все силы, чтобы теперь под конец не испортить работу, которая пока получается хорошо. Все дошли. Хватило и сил, и воли. Оглянулся, и тут же на его лице само собой появилась улыбка. Его в очередной раз охватило чувство радости от результатов выполненной работы, от того что он справился, смог. И вот оно уже готовый участок поля.

- Димитр, - крикнул ему Томил. - Давай заканчивай работу. Обедать будем. Да и отдохнем пока солнце спуститься пониже.

Что же! Можно, да и нужно восстановить силы. Но до отдыха еще не скоро. Надо гнедого распрячь, ослабить хомут, снять дугу, вожжи, потом и остальную упряжь. Дима вытер спину и бока лошади, отвел его дальше на лужок между полем и речкой и привязал тут к короткому поводку, другой конец которого привязан к колышку, вбитому в землю. Так гнедой не дотянется ни до воды, ни до телеги с запасами. А вот пасшегося до этого на длинном поводу вороного Дима наоборот отцепил и привел к месту стана. Томил к этому времени уже вернулся от речки с двумя ведрами холодной воды. Часть он тут же слил в корыто, чтобы разбавить с тем что еще оставалось там, и потому за несколько прошедших часов сильно нагревшейся на солнце.

Потом в эти же ведра до краев долили совсем теплой воды еще из одного корыта. Томил рукой на ощупь проверил - годно ли теперь, и отнес одно к своей лошади, а другое оставил Диме, который сначала напоил вороного, а потом принялся готовить для лошади корм в старом деревянном ведре. Основа для смеси - дробленые плоды местного растения ростянки (4). Это довольно крупные зерна коричневого цвета. При случае из крупы, сделанной из них, люди варят кашу и для себя. Питательные, но имеющие существенный недостаток. Тринадцать фунтов зерен этого растения в чистом виде опасны для здоровья лошади. Поэтому-то Дима и ограничился тем, что в ведро добавил только пять полных мерок зерна ростянки. Для этого он использовал специальную деревянную емкость, куда помещается около двух третей литра сыпучих материалов. (5) Вот этой самой ростянки в него помещается чуть больше местного фунта, но не намного, так, что количество зерен, оказавшихся в ведре значительно меньше опасного объема. Но главное Дима добавил в смесь овса, и тоже полную мерку. Правда, этого зерна в емкость помещается уже ровно на фунт, но и этого хватит для нейтрализации уже более полупуда основного компонента. Если быть совсем точным в описании технологии подготовки корма, то Дима сначала насыпал в кадку овса, а уже потом добавил ростянки. После этого взял другую, более мелкую мерку - всего на четверть литра и с ее помощью отмерил три части муки белоярки (6) и одну ячменя. Несколько раз тряхнул кадку и все перемешал. Теперь можно кормить вороного, которому для работы понадобится еще много силы.

Сегодня им еще пахать и пахать. А для этого силы нужны и человеку. Поэтому подкрепиться надо и ему. Томил, используя скрывавшиеся под золой угли, уже раздул огонь, который теперь с треском пожирает сухие стебли и ветки. Вот вспыхнули и подкинутые в костер сучья и пара поленьев. Языки пламени начали облизывать бока и дно котелка. Так что вода в нем скоро закипит. Туда уже закинули сухой душицы, зверобоя, еще каких-то местных трав. А отвар, оставшийся с прошлого раза и потому остывший, Томил разлил по трем деревянным ковшикам и в свою глиняную корчагу. Такая же есть и у Дима. И так же она теперь пустая. Утром туда налили холодного молока, простоявшего в холодном погребе больше суток. И вот после того как с него собрали все собравшиеся за несколько суток сливки, раздали пахарям. Привезли крынки, когда те уже успели поработать в поле часа три вместе с кашей. Укрытые свежей травой, они простояли в холодной воде еще пару часов с небольшим, а потом постепенно опустели. Зато, по мнению Димы это оказалось самым лучшим напитком для восстановления сил во время тяжелой работы.

А вот теперь придется довольствоваться и одним отваром. Он сразу выпил половину содержимого ковшика, и только после этого достал из холщовой сумки свой обед. Горячего им сегодня больше не привезут. Было бы тут пахарей поболее числом, может им выделили бы и отдельную стряпуху. А так придется довольствоваться и тем, что для каждого из них привезли с утра. Дима выложил на чистый кусок грубой ткани куски белого соленого сала и копченого мяса, пяток яиц, четверть фунта черного хлеба, вполовину меньший весом ломоть из смеси белой пшеничной муки и все той же ржаной, сыр, небольшой туесок со сливочным маслом. Ну и напоследок достал половинку от пирога с капустой и мешочек, в котором хранится соль. Совсем немного, но ему хватит. К тому же тут Дима уже научился его экономить

И вроде запас был солидным, но вот от него осталась только половина, а сытости еще нет. Правда, теперь Дима предпоследнее яичко начал очищать уже неторопливо, да и жевать стал помедленнее. Тут как раз к ним присоединился Яким Ворон. Он, так же как и молодежь, первым делом обиходил лошадок и вот теперь решил подкрепиться и сам. Набор продуктов у него такой же. Три отдельные холщовые сумки привезли из усадьбы утром вместе с кашей. И тем, и другим пахарей кормит хозяин - Яркон Велемирович. Непосредственно во время работы все харчуются одинаково из одного котла, и хлеб выдают в равной доле. А вот до и после есть различия. Например, сегодня на рассвете перед выходом из усадьбы Дима и Томил успели перекусить пирогом, выпили обезжиренного молока с которого сняли сливки. А вот Яким живет в поселке. У него там изба и небольшое хозяйство, потому до работы и после нее он столуется дома. Или и может и вовсе ничего не ест. Так как утром кашу он уминал с большим аппетитом, было заметно, что сильно проголодался. Хотя, истины ради, надо признаться и Дима с Томилом кушали с большим аппетитом. Тяжелый физический труд на свежем воздухе располагает. Хотя еще до рассвета они в усадьбе перед выездом на пашню подкрепились четвертью фунта ржаного хлеба и солидным куском жареной рыбы. Кроме того каждому досталось по ложке меда к горячему напитку из трав.

- Хорошо, кормит Яркон Велемирович, настоящий хозяин, - довольным голосом произнес Ворон, съев второе яйцо. - При таком корме работать можно. Хорошо работать, - добавил он, пару мгновений помедлив.

- Не всем корм впрок идет, - улыбнулся Томил. - Набитое брюхо бывает и носить труднее, да и в сон клонит.

- Не скажи, - возразил Яким, дожевав кусок. - У сытого работника и силы в руках, да в груди больше, и доволен он, и старается лучше. А значит и сделает больше да годнее. А потому и оплату получит больше. Сам будет сыт, одет и обут, семья в достатке. В голове забот да черных мыслей от нужды меньше - еще лучше работать будет. Ты парень хоть и не балованный, а все же настоящие тяготы не знаешь. Привыкли вы жить в достатке и благополучии.

- Ну мы тут тоже не баклуши бьем, - ответил Томил. - И нам все дается не само собой. Трудится приходиться.

- Это да, - согласился собеседник. - Только тут труды, хоть и тяжкие, не бесплодны. Но важно и то, что дается все это легче. Вот, к примеру, взять меня. Томилу это уже ведомо, а ты, Димитр, человек новый. Потому скажу. Я ведь сам тут недавно. И даже не своей волей попал. В полон меня взяли, и семью мою тоже. Тогда думал - совсем пропал. Но потом уже здесь на месте понял, что тут можно жить даже лучше. Оказалось, наоборот, это удача повернулась ко мне лицом.

- Так вроде, ты говорил, что хозяйство там было у тебя, дом, земля, имущество какое ни на есть, - произнес Томил, допив их ковша стылого отвара и перемащивая то, что сейчас готовится в котле. Там вода уже скоро закипит.

- Было хозяйство. Только вот большого прибытка оно мне не приносило. Так что достатком все это я бы не назвал. Бился, как и соседи, бился. А толку! Многое приходилось отдавать сильным людям тамошним, многое. Себе кое-как только на пропитание и оставалось. Вот и выходишь в поле работать с пустым животом. А я вам ребятки так скажу. Так много не работаешь. Только надрываешься. Это тут от хорошей еды да работы в меру, только крепче становишься. Лошадок у меня было две, да и они на плохих кормах малосильные. Веришь ли? Бывало неделями на столе только одна каша из мелкой крупчатки или ростянки и стояла. Так что хоть как ни старайся, а не справляешься. Вот я сегодня уже больше четверти вспахал, а там я и за день столько не сделал бы. А если сделал, совсем из сил выбился бы, так что на другой день уже и с половиной не справился бы. И ведь я вроде все один и тот же. Да, конечно, лошадки тут справнее. Только вот и я сейчас сытый, да и покрепче стал. Так что я сегодня еще вспашу и эти полдесятины точно закончу. И завтра с утра свежий буду. И еще пашни подготовлю. Здесь ли, или куда меня еще отправят.

- Завтра столько не получится, - возразил Томил. - Лошади все слабее и слабее. Ты своих сегодня уже утомил, к вечеру совсем устанут. Будет хорошо, если три осьмины сделаешь. Мне вон хоть сегодня и поменяли, а уже тянут не так хорошо.

- Все равно что-то, да наработаю. Думаю, если мы втроем будем тут пахать, завтра к вечеру все доделаем. Значит, потом нам еще какую работу назначат.

- Сеять будем, - уверенно сказал Томил.

- Да нет, - возразил Яким. - Артель для этого уже есть. Думаю, земляные яблоки (7) будем сажать. Там нужны будут несколько работников с сохой. Старшой сынок уже сегодня еще с утра со мной на двор явился. Его погонычем берут. Вот пришел уже лошадей готовить. А борозды делать пока есть одни старики. Думаю, на завтра их и не хватит. Семена-то кидать тоже много народу собирают. У меня жена идет, да дочка старшая.

- А с младшим сыном как? - спросил Томил.

- Вторая дочка будет смотреть. Ей-то уже семь. Вот она с малым вместе и будет гусей пасти под началом старух.

- Они значит тоже при работе?

- А как же. Днем и их, и других Ульяна Олексовна накормит за работу хозяйским харчом. Хоть какой, а уже прибыток. Старшим же еще, чем и заплатят, эту уж сколько сами наработают. Дочка уже ждет, когда лен надо будет мять.

- Так это когда еще будет, - с некой долей удивления произнес Томил.- Его и сеять закончили седьмины (8) три назад.

- Да поболее, еще до конца предпоследней седьмины тружича закончили, - уточнил Яким. Потом добавил специально для Димы. - В этом году снег с полей сошел еще до конца пустеня. А в поле вышли уже в самом начале следующей пятины. Это потом немного похолодало. Дожди пошли.

- Когда тут два дня подряд лило, я уже тут был, - ответил Дима. - Как раз семенные клубни из амбара достали и в сарае сложили.

- Ну, так вот. Я про питание. Вот у меня младший сынок, который тут родился. Заметно крепче выглядит, чем мой старший в его же возрасте, хотя и этот тут окреп, от местных уже мало отличается. Мы-то ведь только тут стали хлебушек досыта есть, а ртов то у нас теперь стало уже шесть. И вот сытым тут я больше работы выполняю, а потому, больше платы возьму и значит еще лучше буду есть. Вот все одно к одному и складывается. Еще скажу - к тому же работа тут доходнее и щедрее вознаграждает своими плодами.

- Так вроде всегда и всюду мало, что дается даром. Хочешь большего - надо работать лучше, - усмехнулся Томил.

- Не всегда, - возразил Ворон. - Вот я вспахал поле. Хоть там у себя, хоть тут все в ту же десятину. Чтобы посеять ее потратил такие же усилия. Только там урожай для пшеницы или ржи сам шесть, сам семь это уже считается очень большой удачей. А тут и сам одиннадцать, и сам двенадцать обычное дело.

- Озимых с полей после ростянки с одного посеянного пуда бывает даже больше двадцати собираем, - ответил Томил. - Я уж не говорю про лучшие поля. Те, которые сам Хозяин пашет.

- Это понятно, - согласился Яким, - после воловьей травы и у нас там, на старом месте, хлебов в десять и даже в одиннадцать раз больше посеянного собирали. Но тут-то такие урожаи не только после ростянки бывают. Да к тому же тут на десятину большее число семян идет, да и зерна заметно крупнее. У нас кадь сеяли на старую десятину. А она размером-то будет больше чем на осьмину. Так что тут урожаи лучше, а значит и хлеба собирается больше.

Дима между тем вытащил из своей сумки восковую доску, черкатель, несколько кусков бересты, а также два листка с записями и принялся за вычисления. Это ему нужно не только для того, чтобы лучше понимать сказанное собеседником вот прямо сейчас, но и лучшего освоения в местных реалиях. Сейчас им с Ильей приходится много учиться. Массив новой информации большой, и все это надо запомнить, понять и правильно применять в повседневной жизни.

И приходится начинать с азов. Причем и буквально тоже, так как надо выучить и местный алфавит с этой самой буквы "аз". Потом уже идет "буки", "веди", "глаголь" и дальше. Хорошо еще они с Ильей удивительно быстро освоились с местной речью, хотя оба особых талантов в языках до сих пор не проявляли. Но тут им как-то сильно помог Яркон. Так что они заговорили на местном наречии почти сразу, а теперь стараются использовать любую возможность для практики, так же как и закреплять навыки и знания и в письме и чтении. Тут уже все получается не так быстро, но все же ребята справляются. Помогло и то, что буквы все же похожи на свои знакомые, да и система счета десятизначная, а цифры чем-то напоминают арабские.

Сразу же начали разбираться с местной системой мер. Сами термины выучили быстро. А вот соотнести их с привычными граммами, килограммами, метрами оказалось труднее. Шкатулка-переводчик тут часто отмалчивается. К тому же, местные фунты, сажени, аршины, оказывается, немного отличаются от своих аналогов из мира, откуда прибыли гости. А некоторые и вовсе очень сильно. Например, как они выяснили позже то, что называется долей, тут весит 2,06 грамма, а граном - в четыре раза меньше. Хотя в системе старых русских мер это всего лишь десятые и сотые части того же грамма. Да и то, что шкатулка перевела как фунт, тут весит четыреста двенадцать грамм, на три больше чем известный ребятам по своему миру. Соответственно в пуде тут уже шестнадцать с половиной килограмм.

Помогло то, что в сумке у Ильи нашлись линейка, треугольник, и упаковка таблеток весящих пять миллиграмм. Последние ребята с помощью местных аптекарских весов и сравнили с местными мерами. Пятьдесят миллиграмм лекарства сложили на одну чащу измерительного прибора, на вторую равное по весу количество пшена. Потом таблетки заменили новой порцией крупы, а объединив ее с первой кучей, получили меру уже в сто миллиграмм. Потом таким же образом получили вес и двести, четыреста, восемьсот и так далее. Так они узнали, сколько весит тот самый гран. Дальше уже пошло легче.

С помощью линейки они выяснили и сколько составляют местные линии, дюймы, вершки. Они также немного отличаются от знакомых ребятам своих аналогов в большую сторону. Так в местной линии - 2,55 миллиметра, а дюйме столько же сантиметров. Вершок тут составляет чуть более сорока четырех с половиной миллиметров. В местном аршине этих вершков шестнадцать или двадцать восемь дюймов, поэтому его длина - 71,4 сантиметров.

А вот саженей тут несколько. И длина у них соответственно разная. Наиболее распространенные мерная и большая. Первая состоит из двух с половиной аршин и равна 178,5 сантиметрам, вторая из трех и ее длина 214,2 сантиметрам. То же самое и с мерами, которые шкатулка перевела как верста. Есть, например, верста мерная, Дима его у себя отметил заглавными буквами В и М, включающая в себя четыреста малых саженей или тысячу аршин. Ребята высчитали, что ее длина семьсот четырнадцать метров. А вот большая столбовая верста состоит из тысячи больших саженей или трех тысяч аршин. Ее длина две тысячи сто сорок два метра. Есть еще третья верста - хозяйственная. Она состоит из трехсот шестидесяти больших саженей или одной тысячи восьмидесяти аршин, что при переводе составляет 771,2 метра. В этих местах ее называют пашенной или воловьей верстой, старой верстой, так как считалось, что это расстояние, которое вол пройдет с плугом без остановки на отдых, ее используют только при расчете площадей.

Вспомнил Дима про него как раз потому, что она является основой хозяйственных десятин. Большая, которая теперь часто зовется старой, представляет собой прямоугольник со сторонами триста шестьдесят и десять больших саженей. То есть пашенная верста, умноженная на десять саженей. Это более полутора гектаров, или сто шестьдесят с небольшим соток.

Однако, теперь тут принята другая десятина, основанная на той же хозяйственной версте. Только тут при расчете его длина делится надвое, как расстояние, пройденное в две стороны. При этом считается, что вол должен отдыхать, двигаясь между двумя бороздами, для того чтобы тратить меньше времени. Но при сокращении длины пашни вдвое, его ширина стала больше и составляет восемнадцать саженей. Теперь это прямоугольник со сторонами сто восемьдесят на восемнадцать в саженях, пятьсот сорок на пятьдесят четыре в аршинах. Таким образом, десятина это еще и десятая часть квадрата со сторонами в сто восемьдесят саженей. Хотя фактически чаще всего на практике он представляет собой и вовсе прямоугольник со сторонами девяносто на тридцать шесть или восемьдесят на сорок пять саженей. Ребята высчитали, что площадь этой десятины четырнадцать тысяч восемьсот шестьдесят пять с половиной квадратных метра. При этом делиться она на четыре четверти, а не две как дореволюционная десятина из мира Димы и Ильи, а те в свою очередь на осьмины.

Эта десятина больше стандартной, принятой в России их родного мира, чья площадь одна целая девять сотых гектара, но близка к использовавшейся там же хозяйственной. Она считается новой. На нее так же сеется все те же кадь ржи или пшеницы, как и уже на упоминавшуюся раньше старую хозяйственную десятину, хотя ее площадь еще больше. Это местная мера сыпучих материалов, в ней, кстати, и тут четырнадцать пудов ржи, как и в родном мире, правда, учитывая, что они немного тяжелее, то их общий вес соответствует двумстам тридцати одному килограмму. В кади пшеницы семнадцать пудов или двести восемьдесят с половиной килограмм. Вес остался тот же, а вот размеры зерен увеличились, а значит, при том же весе, их в этой самой кади стало меньше, в то же время, их количество в норме высева немного увеличилось. Вот потому теперь кадь уходит уже на новую десятину, меньшую размером.

Дима совсем недавно, когда еще жил дома интересовался у дяди, сколько семян уходит на гектар. Тот ответил, что от двух до двух с половиной центнеров. Это для пшеницы. Тут же ее на десятину высевают семнадцать пудов. Учитывая, что ее площадь больше на сорок восемь с половиной соток и составляет почти полтора гектара, получается, и тут теперь используют норму близкую к этой. В этих хозяйственных десятинах рассчитывают леса, пашни и луга. Они же являются основой для различных хозяйственно-правовых отношений: сбора налогов, назначения разные повинности, требований службы.

Есть еще одна десятина на основе мерной версты. Это прямоугольник со сторонами в одном варианте четыреста и десять мерных саженей в другом двести на двадцать. В переводе на аршины пятьсот на пятьдесят. Ее площадь составляет четыре тысячи квадратных саженей или двадцать пять тысяч квадратных аршин. По расчетам Димы и Ильи мерная квадратная сажень равна примерно трем целым, двум десятым квадратных метров, а квадратный аршин чуть более половины квадратного же метра. Площадь этой десятины составляет примерно двенадцать тысяч семьсот сорок пять с половиной квадратных метров или сто двадцать семь с половиной соток. Она используется при измерении различных территорий, например, населенных пунктов, так как земля занимаемая ими заметно дороже.

- Все пишешь и пишешь, даже во время отдыха! Молодец! - похвалил Диму Ворон.

- Это да, - согласился с ним и Томил. - Недавно прибыл, около пятины всего прошло, а уже и грамоту нашу освоил, и счет. Талант! Ну и желание, и склонность к этому делу есть.

- Да и в обычной работе ты Дмитр не ленишься, - добавил Яким. - Если так будешь и дальше стараться - далеко пойдешь. Скоро тебя, наверное, уже младшим приказчиком-писарем сделают. А что! Человеку с такими способностями хозяин пропасть не даст.

- Да что-то не хочется мне чернилами мараться и бумажным червем становится, надо ведь и настоящим делом заняться, пользу приносить, а не только книжки читать, да крючки и буквы чертить, - возразил немного смущенный похвалой Дима.

- А то, что тебе предлагают разве не дело? И пользы от владеющего грамотой может быть ого как много, больше чем от десятка лучших работников, - заявил Томил.

- Правильно, - поддержал его Яким. - Кто-то же должен подсчитать и записать, кто и сколько наработал. За день, за седмицу, пятину. Кому сколько нарезали, как выполнил. И чтобы все было точно и правильно. Много чего всякого, что трудно запомнить, надо записать? А раз бумага нужная составлена, то все надежно и понятно. Как иначе с работником рассчитаться? Всем одинаково и поровну не заплатишь. Люди ведь по-разному работают. Один хорошо, другой горы свернет, а третий ленится. Один скажет, зачем стараться, если все равно заплатят, второй, получив столько же, что и тот, кто хуже работал, тоже обидится. Ему больше хочется за свое усердие получить. В следующий раз и он не будет стараться. А вот если каждый будет знать, что оплата будет по выполненной работе, то многие в полную силу будут трудиться. А один Хозяин и его управитель как сами за всем уследят. Вот и нужны верные да грамотные помощники, чтобы за работниками следить. Вот я знаю, что Ермил Акимович придет, посмотрит, сколько я вспахал, по годному ли, и все это запишет на свою доску, потом, что наберется за седмину, отметит в своей книге. Ну, или даст задание сразу на несколько дней, а потом проверит и все равно у себя запишет, чтобы потом споров не было. Так всем надежнее. А осенью хозяин по труду мне и оплату выдаст. Потому я и стараюсь изо всех сил. Вот и ты подучишься, освоишься немного с тем, что работники выполняют, приглядишься, поймешь, что к чему, да и возьмут в писаря. Да грамота и трудникам нужна. Я сам-то неграмотный. А вот старший сын зимой бегает учиться. Хозяин в селе школу основал. Чтобы, значит, каждый его работник сам разбирался в этих буквах, счет знал.

- Да, уже давно основал. Я вот три года туда ходил, - похвастался Томил. - Но все же так как ты, Димитр, не умею. И все же много для себя пользы от грамоты имею. Могу сам посмотреть, что там Ермил Акимович начертил. Да и складывать могу, вычитать. Нужно все это. А может, тебя в учителя определят?

- Во всяком случае, тут не пропадешь, - заключил Ворон. - Особенно если сам будешь стараться.

Между тем Томил достал из своей сумки еще один сверток. Тут внутри деревянной коробки находится большой медовый пряник, испеченный из пшеничной муки, куда добавлены орехи, мед и густая сладкая масса коричневой тыквы (9), еще одного местного растения. Из его плодов, например, вываривают и сахар темного цвета, но находящийся сейчас в коробках у всех троих небольшой кусок белого цвета. Наверняка из сахарной свеклы. Ее тут тоже сажают и в больших количествах. Кроме того, у каждого в обеденном продуктовом наборе есть несколько сладких пластин вроде мармелада, вываренных из корней лопуха и еще какого-то местного растения.

Дима тут же откусил от своей пластины. Вполне съедобно. Небольшой кусок своего сахара он уже сегодня потратил, когда пили чай в прошлый раз. Хотя если быть точным, привычного для себя чая здесь Дима еще не встречал. Вместо него тут пьют вот такие вот отвары из местных трав: иван-чая, душицы, зверобоя, мяты, часто их смеси. Впрочем, весьма вкусные и приятные и в горячем, и в холодном виде. Вот и теперь Томил долил Диме в ковшик-кружку горячего напитка, так как парень выдул уже половину.

Насытившись сам, все трое опять вернулись к лошадям. Теперь всех четвероногих помощников выпустили пастись на длинном поводке, дали напиться воды, только нагревшуюся опять немного разбавили холодной. Прошло достаточно времени и питье не повредит и тем лошадкам, которые еще совсем недавно пахали. К тому же эти принадлежат крестьянской неприхотливой породе. Невысокие, неказистые, но двухжильные. Терпеливо переносят и стужу, и жару. Могут обходиться грубым кормом.

- Ну что, давайте вздремнем две-три меры (10) , пока солнце немного не опустится? - предложил Томил .

- Да и лошади отдохнут, и сами сил наберемся, - согласился Яким. - А сейчас в жару толку пахать мало. И сами утомимся, и лошадей загоним.

Не прошло и одного сорка (примерно полминуты) времени, как все трое устроились под одной из телег. Сорка, мера это все опять местные единицы исчисления. На этот раз ими измеряют время. Шкатулка-переводчик категорически отказался произносить слова-аналоги минуты и секунды. Каждый раз после их произношения ребятами прибор отвечал молчанием. А вот час он произносит практически по-русски. Пришлось опять составлять таблицу с переводом. Благо у обоих на руках оказались свои часы. Итак, в местных сутках двадцать четыре часа три минуты. Делятся они на утро, день, вечер, ночь. В одних сутках шестнадцать часов, которые в свою очередь состоят из пяти мер. Считается, что это время, за которое вол с плугом может пройти расстояние равное хозяйственной версте развернется и будет готов провести борозду в обратном направлении. Есть другой вариант расчета. За этот промежуток времени он делает полный круг, сделав в обе стороны борозды длиной в полверсту, и добирается до места начала нового.

Но, во всяком случае, в сутках восемьдесят мер равных восемнадцати минутам и двум с четвертью секундам по часам ребят. Есть еще такие единицы как сорка - сороковая часть меры, равная промежутку чуть больше двадцати семи секунд, дека - десятая часть сорки, делящаяся на четыре варта. Есть еще миги и сиги, но это еще более маленькие единицы.

После отдыха же когда местное солнце стало печь слабее, пахари снова принялись за работу. Когда приехал Ермил Акимович светило уже начало скрываться за лесом на закате, а пахари уже заканчивали последние за этот день гоны. Яким тот даже закончил свой участок. Его работу староста-приказчик и проверил особенно тщательно. Поля Томила и Димы он оглядел только мельком, только несколько раз проверял как хорошо пахали, похвалил обоих заодно.

А вот работу Ворона он смотрел дольше. Проверил метки на границах, глубину вспашки, мягка ли земля. Но вроде остался доволен и тут. Между тем с помощью приехавших с приказчиком двух парней пахари погрузили свои сохи на телеги, в которые запрягли трех отдохнувших лошадей. Тех же, что которые всего дек назад пахали, просто привязали к повозкам сзади. Путь пока отойдут от работы.

- Яким ты завтра будешь на посадке клубней работать, - сообщил Ермил Акимович. - Так что подходи ко второму утреннему колоколу(11). Как раз все трудники соберутся. Ну а вы ребята здесь будете заканчивать. Тут вам двух дней хватит. Завтра уже сеять будем, так что сюда стряпуху выделим.

- Тут всего девять с половиной осьмин, - произнес недовольным голосом Томил. - Так мы с Дмитром уже завтра сделаем не менее шести.

- Даже немного больше, - ответил приказчик спокойно. - Остальное Димитр послезавтра сделает, а ты в это время плугом вспашешь вот тот клин. Теперь все понятно?

- Понятно, - ответили все трое хором.

- Что же если готовы, трогайте в сторону дома. На развилке встретите сеятелей. Пойдете дальше вместе. И я там вас догоню, - удовлетворенно произнес Ермил Акимович.

Как только он отъехал, пахари не спеша двинулись домой. Впереди Томил и Дима, вторая подвода идет сзади. Повод запряженной в него лошади привязан к первой телеге. Яким с третей замыкающей. Идти по дороге просто так налегке, без постоянного напряжения в руках и ногах, хорошо, словно крылья выросли. Жара спала, оба парня переоделись в сухие рубахи, на ногах легкая обувка, и они готовы перейти даже на бег. К тому же теперь они идут домой, где их ждет отдых. А о том, что будет завтра, пока не хочется и думать.

Впрочем эффект от резкого снижения нагрузки прошел довольно быстро. И ноги стали наливаться свинцом. Начала сказываться усталость. Но садиться в телеги никто не стал. Лошади устали еще сильнее, по крайней мере, им нагрузку переносить труднее, чем тем же людям. Хоть непосредственно эти впряженные сейчас в телеги и получили немного времени для отдыха, но все равно за день и они натрудились, так что лишние пуды на телегах сейчас им ни к чему. Поэтому садиться на повозки не стоит.

Ну а один из лучших способов скрасить тяготы дороги это обычная беседа. К тому же у Димы есть очень много тем для этого. Процесс вживание в местную жизнь порождает все и больше вопрос, количество которых растет как снежный ком. Разрешил один из них, и тут же это повлекло за собой появление еще двух-трех. А тут выдалась такая прекрасная возможность, и узнать что-то новое, и облегчить путь. Но первым заговорил Томил.

- Смотри на поле правее, как озимая пшеничка поднимается, - с восхищением произнес он, указывая Диме на соседнее поле.

- Да, впечатляет, - быстро согласился тот.

Хотя, честно говоря, в посевах он разбирается не очень. К тому же надо учитывать местные особенности. Все-таки тут условия значительно отличаются от привычных для него. Так тут не вносят различных химических удобрений. Не обрабатывают посевы от вредителей. Соответственно и урожаи должны быть пониже. Но это поле действительно впечатляет. Взошло хорошо и очень густо - сплошной зеленый ковер, да и поднялось уже высоко.

- А знаешь почему? - спросил Томил и тут же сам и ответил. - Это поле сам Яркон Велемирович пахал.

- Он что сам за плугом ходит? - удивился Дима.

- Да. По возможности Хозяин и сам в поле старается поработать. Правда, чаще он только пашет и сеет. Поэтому ты не обижайся, что и тебя пока к этому делу приставили. У нас и приказчики могут хорошо с сохой обращаться, ну а с плугом, это даже попроще будет.

- Я понимаю, что пахать должны уметь все мужчины. Про это объяснили сразу же. К тому же дело-то нужное. Основа всему. Да и нравится мне эта работа, хоть и трудно, но зато потом приятно самому воочию узреть плоды своих усилий. Хотя вот до поля, вспаханного самим Ярконом Велемировичем, они не дотягивают.

- Так ни у кого так хорошо как у Хозяина не получается, - ответил Томил. - Вот вроде бы земля та же. А все равно. Плуг у Яркона Велемировича самый лучший, да широкий, так не один он такой, быки отборные, так опять же есть и другие не хуже. Если даже и уступят, то немного. Лошади сильные, так в том же табуне еще имеются, и тех же самых кровей. Потом, если Яркон Велемирович занят иными делами, теми же плугами, на тех же быках и конях и другие работают. А так хорошо все равно не получается. Ведь и инвентарь, и волы у многих хозяев между собой отличаются. У одних лучше, у других хуже. И разница часто бывает даже намного заметнее, чем у плуга, волов и лошадок, с которыми работает Яркон Велемирович по сравнению с иными лучшими. А вот такого заметного отличия в урожаях нет. Поля Хозяина всегда сильно выделяются. Знаешь, сколько в прошлом году собрали озимых с двух десятин, которые он сам вспахал и засеял?

-Нет, - быстро ответил Дима разгорячившемуся собеседнику.

- Семьсот с лишним пудов с каждой, - торжествующим голосом объявил Томил. - С каждой, - уточнил он, дабы все это прочно укоренилось в сознании Димы.

В голове сразу же начали крутиться цифры-чиселки. Сто пудов - сто шестьдесят пять..., тьфу ты, тысяча шестьсот пятьдесят килограмм или шестнадцать с половиной центнеров. Двести - тридцать три... Шестьсот - девяносто девять, плюс шестнадцать с половиной. Всего сто пятнадцать с половиной центнеров... Что-то цифры больно фантастические... Ах да это с местной хозяйственной десятины, которая равна полутора привычных гектаров. Две трети от ста пятнадцати... Нет лучше шестьдесят шесть плюс треть от шестнадцати с половиной. Значит плюс одиннадцать. Итого семьдесят семь центнеров с гектара. Это уже ближе. Хоть и высокий, но теоретически вероятный урожай. Хотя с местными технологиями все это похоже на чудо. Все-таки без большого количества промышленно изготовленных удобрений, без обработки химикатами от вредителей и болезней. Хотя тут есть свои биологические, и в какой-то степени экологически чистые способы. Один из них это та самая местная ростянка. Она же воловья трава, воловка.

- Поле до этого было под ростянкой? - спросил он тут же.

- Разумеется. А ты уже осваиваешься, - похвалил Томил. - Конечно, если Хозяин сам берется за дело, то на подготовленном для этого лучшем поле. Но ведь не он один пашет и сеет на участках, где предварительно росла ростянка. Причем очень умелые хлеборобы трудятся. Но с этих десятин даже триста пудов удается собрать не всегда. Максимум три с половиной сотни.

- Это с кади пшеницы?

- Нет, эти семена очень крупные, поэтому на эти десятины уходит до восемнадцати пудов. Так что на полях Яркона Велемировича выходит почти сам сорок, а у других в лучшем случае сам двадцать. Это там где ростянка росла. А так и сам двенадцать считается хорошим урожаем. Но там уже на десятину сеют семнадцать пудов и получают двести с небольшим.

Саня опять перевел все это в гектары. Получается сто тридцать пять-сто сорок пудов. Тут же вспомнил старый советский фильм "Свадьба с приданным". Там тоже урожай в сто тридцать пять пудов считается рекордным, и даже сто двадцать пять хорошим. Но это еще начало пятидесятых и северные районы и все же. С другой стороны дома у Димы и в начале двадцать первого века двадцать центнеров с гектара считался неплохим урожаем.

- Сам-двенадцать это тоже неплохо, - согласился Дима.

- Да, только это у нас тут это обычное дело. Все же земли постоянно улучшаются и ростянкой, и крупянкой, и гниль-травой. Да и Хозяин следит, чтобы на одном поле каждый год одно и то же не сеяли. Ну а остальные владельцы на него смотрят и перенимают. Вон Яким уже говорил, что в иных землях столько хлеба берут только после ростянки, а так и шесть-семь кадей с одного посеянного уже в радость.

- А после ростянки сажают только пшеницу? - спросил Дима.

- Да и то, только озимую. Так тут как раз и сходится все. Первый год ростянку собираем только перед снегом. Стебли в основном для волов, зерна же и для них, и для лошадей. Ну и люди сами едят кашу из воловки. А во второй год в середине лета скашиваем ее еще молодую и зеленную на сено, ее потом уж и другая скотина ест, не с большой охоткой, но все же. Вот освободившееся место и пашут сразу под озимую пшеницу.

- А рожь?

- Была бы в достатке земля из-под ростянки, ее бы и под рожь и отводили. А так таких десятин и под пшеничку не хватает. А так рожь сеем после льна или мясных бобов. Но бывает и ее мы с кади семян осенью собираем двадцать. Вот недавно начали часть озимой ржи сеять еще в начале лета. Так там урожаи еще выше. Мои дома так уже три раза сеяли. Дважды уже собирали, еще один в этом году снимут. Но сначала в начале следующей пятины засеют уже две четверти. А так до этого сеяли только одну. Так в те два раза с нее каждый раз получили в тридцать раз больше посеянного.

- На четверть пашни сеют четверть семян. Это три с половиной пуда ржи. Значит, взяли сто с лишним пудов. Даже сто пять, - подсчитал Дима.

- Верно, - подтвердил Томил.

- Так этого, наверное, вашей семье на год хватит, за вычетом на семена даже двух четвертей или семи пудов.

- Если ржаной хлеб на столе основная пищи, как вон Яким рассказывал про старое свое житье на прежнем месте, то все же маловато будет. А вот если к этим ста пудам прибавить еще пшенички хоть с половину от этого, ну и клубней, мяса, сала, круп разных, молока, яиц то и хватит с избытком.

- А много у вас в семье народу, не считая тебя?

- Дед, отец с матерью, старший брат с женой и маленьким сынишкой, младший, две сестры. Но одна уже замужем, а вот другой четырнадцать лет.

- А младшему брату сколько?

- Двенадцать лет исполнилось весной.

- Томил, а почему ты поступил на службу к Хозяину? Ведь у твоей семьи есть свое хозяйство. Земля от князя. Мог ведь работать на себя, а не чужого дядю, - Дима решился задать товарищу давно интересующий вопрос.

- Да все из-за той же земли, - ответил тот. - Ведь почему люди берут владельческую землю в обработку? - спросил Томил и сам же и ответил. - А все потому, что ее свободной и мало.

- Что? Вся уже распределена между владельцами? - удивился Дима. - Вроде же и вон тот луг с рощей общинные, лес за ним к казенным относится. Да и других подобных участков тут полно.

- Так-то оно так. Только ведь и общинные земли так просто не получить. Они предназначены для совместного пользования всеми окрестными жителями. Всему обществу и для других нужд пригодятся. Лес рубить, травы косить, скотину пасти. Казенный участок можно, конечно, взять, только ведь его еще до нужного состояния довести надо. Очистить, осушить, вспахать, улучшить. Бывает, надо еще предварительно лес весь с него убрать. А это ох как много времени требует и сил.

Да и подходящих земель даже таких мало осталось. Вот возьмем наше семейство. Только в прошлом году надел моего старшего брата Тараса до нормы довели. Ему дед свой отдал, возраст ему позволяет. Только вот и ему чтобы сохранить все свои права надо пока владеть, как минимум, двумя десятинами. Вот брату и достались от него только восемь, да отец лишние две четверти с половиной земли из своей обжи ему передал. Тарас со службы как раз вернулся да женился тогда, поэтому льготы у него имелись. Это еще три года назад было. За это время как раз всей семьей и наскребли, где только могли, недостающую землю. А теперь откуда еще для меня надел собрать? Без него же я и вовсе простой младший родович, который мало чем от закупа отличается. Это ниже и полутягловых, и черносошенцев, да и вольных испольщиков. А сейчас я хоть и батрак, но все же податный человек. Сам себе голова. Получаю за свою работу оговоренную плату, которой могу распоряжаться по своему усмотрению. Ну и есть шанс получить свой надел.

- И на что ты свои деньги тратишь? - спросил Дима.

- Коплю я их. Ведь дело не только в земле. Для хозяйства нужны инвентарь, рабочая скотина, семена, двор с разными постройками для всего этого какой-никакой. Сараи для волов и лошадей, амбары для зерна. Денег нужно много. У нашей семьи и то, и другое конечно есть. Только на меня уже не хватает.

- Как это? - немного удивился Дима.

- А так. Например, волов рабочих у нас шесть, да еще пара молодых. Да лошадок четыре. Плугов у нас два, сеялка. На них отец или брат работают, да дед сеет. А мне с чем работать? Из возраста погоныча я уже вышел. К тому же для этого младший брат есть. И главное с нашими десятинами они справляются и без меня. Наоборот, еще земли могут обработать. Так что получаюсь лишним. А тут меня кормят, одевают, ну деньги платят. Тут у меня со временем встать на ноги больше. Может еще сам в тягловые выйду.

- Томил, тут такое дело, я пока плохо разбираюсь в этих тягловых, плутягловых, податных. Все-таки у нас дома были другие порядки. Там когда-то давно тягловыми являлись все кто платит подати. Ты мне разъясни по простому, чем они отличаются друг от друга, если можешь, нам до перекрестка еще с полверсты. (Верста мерная (в.х)= 400 малых саженей = 1000 аршинов - 714 метров. Полверсты 357 метров.)

- Тягло и связанные с ней повинности нам селянам назначаются за землю, а подати и платятся за себя самого, - быстро ответил Томил.

- А повинностей много?

- Хватает. На работы всякие могут собрать. Там лес для казны валить, строить что-то. Или вот, например, мой старший брат отслужил в пограничном остроге три года, а уже потом вернулся домой, женился и землю получил. Я же только на год был поверстан. Но у нас повинность выставлять даточных людей в ополчение лежит на всех свободных общинниках.

- А холопы? Ведь у Яркона Велемировича и такие есть, - вспомнил Дима.

- Так они служат ему как Владетельному господину, и потому уже по потребности выставляются не от общества, а от него, - сообщил Томил. - Как раз за землю. Владельческую. Хозяин для этого и вольных нанимает. Таких как я. Среди прочего по ряду Яркон Велемирович меня так же и на службу может выставить. Ему для этого приходится и специальных людей держать. Ведь ему тут в округе почти все земли принадлежат. И те, на которых поселок стоит, и луга, и леса, и рощи, и пашни. А наделы своеземцев чуть подальше, там же их деревни и села.

- То есть живущие в том поселении, которое при усадьбе, все работают на Яркона Велемировича? - спросил Дима.

- Да. Есть среди них и испольщики, и работающие за оплату, и вольные, и закупы. Да и своеземцы у него работают и не только живущие в поселке. И тягловые и полутягловые. Вот у меня отец этой весной три десятины Яркону Велемировичу вспахал. Волы, плуг все хозяйские, младший брат погонычем был. Мать с сестрой и женой брата будут потом тут лен мять. Зимой вот мои родичи лес рубили. Хозяин хорошо платит, а работы у него много. А потому рабочие руки всегда нужны. Тут в поселке маслобойка имеется, три мельницы в округе, лесопилка, полотняный завод, кирпичи делают. В трех верстах есть еще весь, там судовые мастера живут. Строят ладья, струги, лодки. Там же рядом пристань.

- Был там, - ответил Дима. - Возили зерно и на ладью грузили. Да. Еще бревна туда доставляли.

- Вот забыл тебе сказать, - воскликнул Томил. - Среди мастеров тоже есть тягловые и полутягловые. Только их не по земле в разряды пишут, а по мастерским. Ну а те, кто не на себя работает, потом подмастерья, ученики, все они как я податные. А вот и развилка. Пришли. Давай тут постоим, подождем, как приказчик.

Встали у развилки. Отсюда в разные стороны уходит четыре дороги. Одна из них проложена среди лугов. По ней до усадьбы осталось всего две мерные версты. Рукой подать. Но велено ждать, да и ноги устали. Неплохо бы дух перевести, водички выпить и заесть темным кусочком хлеба.

Местное светило Солнце-Яро, кажется, сегодня тоже утомилось и потому торопиться уйти на покой. Из-за зеленной кромки леса уже видна только меньшая часть побагровевшего диска. И все же пока тепло. Дима даже свой кафтан пока держит на телеге вместе с котомкой-сумкой. Легкий ветерок ласково обдувает спину. Дышится хорошо. Глаз радует окружающая свежая весенняя зелень. Хорошо. Дневные заботы и труды завершились. Теперь добраться бы до поселка, съесть ужин, умыться водой, еще с раннего утра наполненной в деревянную кадку, и можно на боковую.

- Томил, у тебя попить осталось? - спросил подошедший Яким.

- Да вот есть еще немного отвара, - ответил тот, протягивая оплетенную баклажку, сделанную из тыквы.

- Благодарствую, - произнес Ворон, сделав два больших глотка. - Кто еще будет? Тут еще есть с полмерки (12).

- Я тоже выпью, - заявил Дима, дожевав хлеб.

- Оставь и мне глоток, - попросил Томила. - А где же Ермил Акимович с остальными? Что-то никого не вижу.

- Я вроде заметил, как они вниз спускались, - ответил Яким. - Должны уже подняться. Может, присядем тут на травку?

Все трое тут же устроились на постеленном Томилом куске драной рогожи. И тут как раз буквально в шагах полутораста, показалась голова рысаков, которыя возят приказчика. Вот стал приметен и сам Ермил Акимович. А следом из низины, по которой идет часть той дороги, поднимается еще одна повозка.

- Да вот они, - воскликнул обрадованный Дима.

- Что-то припоздали, - заметил Тмила. - Домой хотелось бы быстрее.

- Ничего подождем. Сами дух переведем, лошадки отдохнут, - возразил Яким. - Да сиди, Димитр. Пока они еще дойдут сюда. А вы о чем говорили то?

- Да вот Димитр спрашивал, почему я свое хозяйство не завел? - усмехнулся Томил.

- Не совсем так..., - попытался объяснить смутившийся Дима. - Я говорил про хозяйство твоей семьи. Ну а ты ответил, что земли на тебя не хватает.

- Ну да. Надел у нас маленький. Вот приходится у Яркона Велемировича работать, - ответил Томила. - Более того мой отец у него еще и землю в аренду берет.

- Это еще хорошо, что Хозяину люди нужны, - задумчиво произнес Яким. - А иначе вот куда мне податься. В испольщики идти - так мне нужны лошади, волы, семена. Все это придется в долг брать, значит надолго в кабалу идти. А я и так только недавно из закупов вышел. Хозяин мне тогда сразу избу с подворьем дал, землю под огород выделил. И все по справедливой цене, под очень малый рост (13). То, что наработал за это время, хватило и для того, чтобы семью прокормить, и долг выплатить.

- Но зато сам бы хозяином стал, - заметил Дима. - Ты работник хороший, так еще и своего интереса стараться было бы больше. Для себя ведь работать будешь. Так что справишься. И долг со временем отдашь, и себе на пропитание останется.

- Я и у Яркона Велемировича неплохо зарабатываю, и интерес у меня в работе свой имеется, - усмехнулся Ворон. - Знаю, ради чего стараюсь. Потому и стараюсь, как могу. Вот сегодня я вчерашнюю четверть и две новые четверти закончил троить (14). За них мне положено три трудодня. А всего за эту седьмину и еще один день на целых девятнадцать уже наработал. Сверх того меня еще и кормили хозяйским харчем. Так что я не зря тут пот проливаю. И на своем наделе для себя лучше бы не смог. И при этом остаюсь вольным человеком. Долг на меня не давит. Ну вот, взял бы я десятины десять у Хозяина. Пришлось бы за них платить и ему, и в казну повинности. Кроме того пришлось бы в долг брать плуг, соху, бороны, волов, коней, упряжь, семена.

- Можно, конечно, обойтись одной сохой. Она на всякий случай подойдет. А вот без нее никак, - подсказал Томил. - Для сохи и одной лошади хватит.

- И много так наработаешь? - возразил Яким. - И намаешься, и с полей меньше соберешь. А из нее почти четверть уйдет только за долг. Это если взять ссуду на пять лет, да и то опять у Яркона Велемировича. Другим больше надо отдавать. Вдвое и втрое выходит против взятого в долг.

- Это да. Тут ты прав, - согласился с ним Томил. - И это если еще с посеянного пуда возьмешь не менее восьми. Один из них уйдет за полученные семена, второй на следующий сев, полторы-два на погашения долга и останутся у тебя четыре-четыре с половиной. А из них хозяину плати, подати плати, хлебную деньгу (15) плати. А если урожай будет сам шесть или сам семь? Еще меньше, а где-то и это хорошие урожаи. Вот и останется после всех расчетов всего ничего, для того чтобы семью кормить. По ряду у Хозяина при старании можно больше заработать.

- Но как? Ведь Яркон Велемирович эту оплату выдает с той самой вспаханной десятины. Кроме того есть еще сеятели, жнецы, налоги. И все равно он еще и доход, причем не маленький имеет. Как так?

- Э нет брат, - ответил Ворон. - Вот мы работники вкладываем в эту десятины только свои силы да умения. Хозяин же все остальное. У него ведь и плуги хорошие, и волы с лошадьми крепкие. И все это исправное. С их помощью хоть я, хоть вот Томил, да и иной хороший работник, за это же время намного больше сделает, чем с одной сохой и лошадкой. Упряжь не рвется, на починку время тратить не надо. Вот мы сегодня пахали на сменных лошадях. А было бы их только по одной? Или вот ты уже видел, как тянут шесть или восемь запряженных вместе волов. Один так не может, и даже пара. Хотя и тем, и тем нужны и пахарь за плугом, и погоныч. Но с восьмеркой можно и гоны длиннее делать, а значит, меньше времени тратиться на повороты, и волы устают меньше, да и идут резвее.

- Ну, ты хватил, волы и резвость, они ... - усмехнулся Томила.

- Э нет, когда, им слишком тяжело они еще медленнее идут, - не принял шутку Яким.

- Ладно, убедил, - быстро согласился молодой собеседник.

- Для восьмерки волов можно и плуг пошире взять или даже парный, - продолжил Ворон. - Но дело и в другом. У Якима Велемировича и сеялки есть, и жатки, косилки и большие конные грабли для сена. А с их помощью два-три человека столько наработают, что и десяток другой не смогут за это же время вручную сделать. Вот и получается сплошная выгода. Только весь этот инвентарь дорог, не каждый себе может завести. Вот и бьются мелкие хозяева по старинке.

- Так можно вскладчину купить, - предложил Дима.

- А потом как между собой разобраться? - спросил Томила. - Чей урожай, например, первым убрать? Ведь сегодня самый срок убирать, завтра еще ничего, а послезавтра уже поздновато. Уступишь очередь, так твое зерно осыпаться начнет, или дождик польет уже к вечеру или на следующее утро? Вот у деда с отцом в хозяйстве есть старая жатка, так мы ею только свое успеваем убрать. Сначала одно, потом другое. Да еще сосед взаймы берет. Он надежный, свой, испытанный, а другим и давать боязно - вдруг поломают.

- Вот, - поддержал его Ворон, - а у Хозяина, свои умельцы есть. Они только и делают, что инвентарь ладят. Вот и наши сохи за ночь осмотрят, если надо и подтянут, и подгонят, что-то и заменят. И в этом деле они получше смыслят. И потому мы завтра сможем работать в полную силу, не тратя время на неисправности. Так и с плугами, и уж тем более с сеялками и жатками. Они-то посложнее будут.

- Это да, - подтвердил Томила. - У Яркона Велемировча, каждый своим делом занят. Тем к чему у кого больше склонности. Да и голова болит во время работы только за свое, дума только о том, как с ним сладить, не надо на части разрываться. Слышал поговорку, про ловлю двух зайцев?

- Ни одного не поймаешь, - ответил Дима. - И у нас есть такая.

- Потому как правильная она. Вот мы с тобой сегодня весь день пахали, и заняты были только этим. И завтра будем этим заниматься. А кто-то в это время сеет на обработанные нами десятины. И главное в этом то, что все точно в срок. И не надо нам с тобой от одной работы к другой метаться.

- Что у вас тут за вече? - спросил грозно Ермил Акимович.

- Да вот Димитру про нашу жизнь рассказываем, - быстро ответил Томила, немного виноватым голосом. - Решили поговорить, пока вас ждем.

- Это хорошо. Новенькому полезно. Да я смотрю, он и сам к этому с интересом, - добродушно ответил приказчик. - И подождали нас правильно. Только и домой пора. Ты Яким пристраивайся в артель к Мирону, а вы двое давай ко мне в тарантас. Ваши подводы ребята поведут. Они молодые да резвые, все равно иначе потом гулять пойдут. А немного припозднятся, да ноги натрудят, может, сразу и спать отправятся. Как парни? А вам завтра до рассвета вставать и идти в поле. Так что быстрее домой приедем, быстрей отдыхать пойдете.

Томила и Дима и не собирались долго себя уговаривать. Вот они уже и в тарантасе. А парни, ехавшие с приказчиком, взяли за узды их лошадок. Еще пару мгновений, Томила, занявший место впереди, слегка коснулся вожжами боков пары рысаков, и те тут же с охотой тронулись с места. Кажется, их на конюшне тоже ждет порция корма. Дима же оказался рядом с Ермил Акимовичем. Прошло всего с полсорка времени, а небольшой обоз уже остался там позади, а колеса тарантаса крутятся все быстрее.

- Вот взял пару размять, - пояснил Ермил Акимович. - Так, что ты, Томила, их подгоняй. Этим полезно пробежаться.

- Так они и так домой торопятся, отдохнуть да зерна поесть, - ответил возничий. - Да и пробежаться им хочется, застоялись.

- Хорошо, - согласился приказчик. - И что, это Томила с Якимом, Димитр, тебе успели рассказать? И я что подскажу. Ты не стесняйся, спрашивай. Помогу чем смогу. Да и Яркон Велемирович велел тебе и товарищу твоему способствовать в обвыкании.

- Да вот интересовался, в чем выгода в том, чтобы наниматься к Хозяину в работники, - ответил Дима.

- Ну, так и я тебе на это отвечу. По своему, - оживился сосед. Кажется, и он не прочь сократить оставшийся отрезок дороги за разговорами. - Ведь и сам работаю у Яркона Велемировича по ряду. И так же живу на получаемое у него жалованье. А все потому, что это выгоднее. Ты, не думай, работать приказчиком тут тоже не мед. Только в отличие от простых работников больше головой приходится работать, хотя и рукам дело найдется, а к концу рабочего дня и ноги гудят. Тут и присмотр нужен, и строгий взгляд. Но еще важнее самому знать, как то или иное дело выполнить, когда и в каком порядке. На каком поле, что лучше уродится. Что и после чего сеять. Как урожай увеличить. Надо знать, что подсказать и указать. Уметь и наставить, и правильно людей на работы расставить. Рассудить их при случае. И когда я все это делаю добросовестно пользы от меня много. И вот если вместо этого я просто возился на своем наделе, то столько сделать не смог бы.

- Верно, - поддержал начальство Томила. - В земледелии своих хитростей тоже полно. Ох, как много. Нахрапом, да одной силой тут не обойдешься. Надо все вовремя и в свой срок сделать. Да еще и правильно, и меру соблюсти. Семена подобрать, поле приготовить, а сначала выбрать какое лучше для чего. Здесь пшеницу, тут коноплю, а это под сахарную свеклу. И не всякий в этом хорошо разбирается. Вот и получается вместо прибыли один убыток. А когда есть, хотя бы один кому людей направлять, то и глупый с хлебом будет. Ему только надо умного слушать и свою простую часть дела выполнить.

- Да, правильно подобрать человеку занятие тоже очень важно, - произнес Ермил Акимович. - Вот есть молодцы как Томила. У них все получается, что ни поручишь. И строго следить за ними не надо. А бывает, у человека одно дело из рук валится, другое. Вроде недотепа. А тут к третьему делу приставишь, и глянь начало получаться. И ему самому хорошо, и для дела. Это бывает, что у кого-то к какому-то занятию душа не лежит. Так в большом хозяйстве всегда найдется нужный человек, а этого что мучить? Пусть своим делом занимается. В нем-то он и вовсе может мастером оказаться.

- Вот у нас пастух есть, - вставил слова Томила. - Так он к работе с землей не очень расположен. Да и лошадок начинает жалеть, не дает им в полную силу работать. Вот и пашни у него получаются с горем пополам. А вот коровы у нег всегда с молоком. Так он пока их пасет еще и лаптей наплетет. Большой в этом деле мастер. Так у него заказов на них не менее, чем на пару недель набирается. Многим проще у него взять, чем самому возиться, да время тратить. К тому же так хорошо и не получится. Вот ты Димитр, умеешь лапти плести?

- Нет, - сознался Дима.

- Вот, - радостно воскликнул Томила. - А я тебя с ним сведу, будешь у него покупать. Зато время сбережешь, и силы, да еще и обувка будет добрая. Вот и отобьешь заплаченные деньги и вдвое, и втрое, если вместо возни с плетением займешься своими трудами.

- Вот и я делаю то, что у меня получается лучше всего. Ну и получаю соответственно очень хорошо, - пояснил Ермил Акимович. - Хозяйство Яркона Велемировича приносит большой прибыток, потому и работники не в накладе. Вот и Томила если бы в одиночку бился один на своем участке, мог рассчитывать на меньший прибыток. Потому и испольщиками у нас в основном полутягловые хозяева. У них все же есть двор, лошади, волы, плуг, соха, небольшой свой участок. Вот они и берут дополнительно земли у хозяина, чтобы без дела не сидеть. Ведь так им только часть урожая по ряду отдавать, в долги влезать не надо.

- Ну и помогает обвыкнуть обращаться с нормальным количеством десятин. К тому же своим людям за хорошую работу Хозяин помогает получить надел в приграничье. Вот и я все же собираюсь со временем, как семью заведу, тоже на собственное хозяйство сесть. Тут-то свободных земель нет, а хочется все же сразу тягловым стать. А без этого смысла менять это место на долю своеземца действительно не стоит.

- Тягловый, полутягловый, мне то вот казалось, что между ними особых различий нет. И те и другие своеземцы, вольные, - сообщил Дима. - А вот сейчас тебя послушал, так получается, что не все в этом понимаю.

- Да общего-то между ними только и того, что и те, и другие своеземцы. То есть держат наделы от княжества нашего и платят за это тягло, - ответил Ермил Акимович. - А в остальном полутягловые, они же черносошные (16), ничем от остальных вольных людей не отличаются. Таких как вот твой товарищ Томила. Верно, я говорю?

- Верно, верно, - подтвердил тот.

- А вот и нет! - неожиданно произнес приказчик, торжествующим голосом и укоризненно добавил, - эх ты, Томила, согласен все что угодно подтвердить.

- Так я против вас говорить еще не дорос, - с довольной улыбкой ответил парень. - Это все из безмерного уважения к Вам.

- Стукнуть что ли тебя по спине, али плеткой огреть?

- Так за Вами такое до сей поры не водилось.

- Вот, вот. Потому-то и распустились тут некоторые. Вот Томила оставайся у себя дома, сейчас кем бы являлся? Младшим родовичем. Только называется, что вольный, а так в полной власти у отца с дедом. Было бы у них земли побольше, ну или со временем при брате и при сохранении нынешнего семейного надела, стал бы полутягловым, а по сути, оставался бы при том же положении, что и раньше. В лучшем случае выделился бы в своеземцы полутягловые, черносошные. Повинности у него были бы такие же, как у тягловых, только размер платы, по числу десятин, меньше. Еще у полутягловых ратная служба короче. Вот и все. В остальном от других вольных ничем не отличался. А слуга владетельного господина, причем дворовый даже повыше будет по своему положению. Тем более тот, кто служит у такого значительного человека как Яркон Велемирович. Одна только поддержка и покровительство в случае нужды многого стоит.

Дворский слуга обладает большими возможностями по сравнению со всеми остальными, но не тягловыми. Вот с этими и владетельные господа должны считаться. Вся власть в общинах в руках тягловых, их голос на сходах весомее. Они определяют, как делить общие луга, как лесом пользоваться, определяют очередность выполнения разных работ и повинностей, накладываемых на общество. Из их числа назначаются все старосты, мирские судьи, приставы, присяжные, выборные, десятские.

- Один голос тяглового стоит трех-четырех полутягловых своеземцев черносошных, даже не учитывая младших членов семьи, которыми тот распоряжается, как хочет. Или вот еще. Дед по своему желанию передал надел моему брату. Поводом было то, что он у нас выборный на волостном сходе и присяжный в общинном суде, вот под предлогом получения большей возможности заниматься делами общества и сделали брата тягловым. При этом и сам, оставаясь в том же качестве, даже без земли. Только теперь он еще и тягло почти и не платит. Даже за две числящиеся за ним десятины. Да и наш староста так же разделил все свои земли на наделы между сыновьями. А сам теперь только волостными делами занимается. А вот черносошные по своей воле даже своей землей по своему усмотрению назначать наследника не могут, да и надел дробить тоже.

- А почему? - спросил Дима.

- Так от владельцев маленьких клочков земли толку мало. Вот потому правители и стараются наоборот укрупнить участки. Им ведь нужны или свободные работники, готовые наняться на работу, либо владельцы полноценных наделов из не менее десяти десятин. Тогда с них можно еще службу требовать. Кроме того тягловые своеземцы это сильная опора правителя, в противовес тем же крупным владетелям земли, да и посадским. Сейчас тягловые крестьяне имеют свих выборных во всех уездах и даже в княжеской думе. Только вот наделы все дробятся, а земли хорошей мало, вот тягловых все меньше. А испольщики уже зависимы от владетельной господы.

- Это поэтому теперь используют новую хозяйственную десятину? - спросил Дима.

- А это причем? - удивился Ермил Акимович.

- Ну как же, уменьшился размер стандартного надела, значит, уменьшилась и его десятая часть.

- Да нет, - возразил Ермил Акимович. - Это тут не причем. Да, в полноценном наделе по-прежнему десять десятин. Но раньше в него входили и огород, и луга, и выпасы. А сейчас только пашни, даже если на них на время, чтобы только земля отдохнула, сеем и травы. Теперь же и покосы, и все остальное отдельно считаются.

- А чего так? - поинтересовался Дима.

- Такими участками земли не только платящие тягло пользуются, но и прочие категории поселян. Вот тот же Яким. У него есть свой огород - от хозяина получил. Корову и прочую скотину вместе с остальными на общинный выпас гонит. Есть и небольшой клин под покосы. Или возьмем меня. То же самое. А я ведь теперь уже тягла не несу. Отношусь к серебряному сословию. Ого. Пока с тобой, Дмитр, болтали, мы уже до дома добрались. Теперь идите, поужинайте, а потом спать, лошадей конюхи примут, мастера инвентарь осмотрят, а вам еще до рассвета на работу.

Дима куском тряпки стер со лба струи пота. Совсем недавно, несколько седьмин назад, он пахал землю, и считал, что при этом испытывает тяжелые физические нагрузки. Теперь же та работа в поле кажется уже чуть ли не легкой увеселительной прогулкой, с пикниками в перерывах. Скорее всего, немаловажную роль в таком восприятии играет и то, что те трудности уже успешно преодолены и остались там, в прошлом и уже не могут причинить неприятности.

Однако, все же нынешнее положение дел имеет на это еще более весомое влияние. Так как, все познается в сравнении, а Диме сейчас, несмотря на то, что он за несколько последних седьмин благодаря тяжелой физической работе заметно окреп, приходится весьма туго. Никита Олексович его совсем загонял. Да и Илье не легче, так как у него нагрузка еще больше.

Например, сегодня после подъема еще до рассвета, на спине Димы оказался мешок ровно с двумя пудами зерна, а вот Илье досталось на пять фунтов больше. Да и бежал он две с половиной версты до пристани первым, товарищу держаться за него было все же полегче. Груз у них приняли и поместили в небольшое деревянное сооружение. Обратно доставили уже глины, сгруженной на берег еще позавчера. Дима - пуд, Илья - пятьдесят фунтов. И для хозяйства пользы, и элемент подготовки. Тут многие физические упражнения с уклоном еще и на практическую выгоду. Поэтому вернувшись на территорию усадьбы, взялись за перемещение бревен, качали воду, перетаскивали кирпичи, камни, тяжелые мешки. И все задания надо выполнять быстрее, где можно бегом.

И все это только прелюдия к последующему воинскому учению, которое проводится в полном снаряжении. Сначала надо надеть на себя в качестве поддоспешников два кафтана. Один из них набит конским волосом, а второй - пухом какого-то местного растений, который якобы заметно легче льняной пакли. И то, и другое довольно короткие, едва доходят до бедер. Зато у первого длинные рукава до запястий, а у второго только до локтей. Кстати, упомянутым пухом набиты и штаны, надеваемые поверх обычных.

Сам доспех представляет собой кусок обработанной шкуры, поверх которой прикреплены расположенные плотно друг к другу стальные и кожаные пластины чешуи. Надевается он через голову, потом ремни стягиваются по бокам. Плечи, руки дополнительно прикрыты бармой с соединенными с ним наплечниками, налокотникам и наручами. Все это сделано из толстых кусков обработанной кожи, укрепленных местами стальными пластинами. Ну и в дополнение на голове широкополая двухслойная шляпа, внутри которой зашиты стальные пластины.

Все вместе весит почти полтора пуда. Носить это на себе в такую жару тяжело, даже человеку знакомому с весом армейского бронежилета, усиленного каской да автоматом с двумя полными магазинами. Дима заступил в свой первый караул второго сентября. В Сибире в это время уже прохладно. Тем более бронежилет необходим было носить только в темное время суток. Поэтому хотя бы было не жарко. В том карауле в первый час ночной смены Дима чувствовал себя вполне бодро. Состояние даже было близко к восторженному. К исходу второго часа - энтузиазм его уже почти покинул. А вскоре появился и дискомфорт. Четвертый час растянулся надолго.

Да со временем к бронежилету привык, как и к другим тяготам несения службы, таким как постоянный недосып, ночные бдения, сибирские сорокоградусные морозы, однообразное течение времени. В караул Дима заступал через сутки, нередко приходилось оставаться на вторые сутки. Поэтому эта тяжесть стала обыденной частью жизни. А потом была еще и командировка на Кавказ.

И вот теперь все это ему сильно помогло. Так же как то, что еще в двенадцать лет ему понравилось поднимать гири. Занимался ими и в школе, и во время учебы в институте, в спортзале студенческого общежития и, разумеется, в армии. И без всего этого опыта сейчас пришлось бы совсем тяжко. Теперь он уже начал жалеть, что после армии ленился поддерживать форму.

Будь все иначе может, Никита Олексович и нагрузки ему назначал полегче, но с другой стороны в этом случае как бы позорно выглядел Дима на фоне других? Да что тут гадать. Совсем неполноценным и ни к чему не годным. Особенно в глазах девушек нет-нет да заглядывающих на учебную площадку. И так, даже теперь Дима много уступает и Илье, и местным парням, которых готовят вместе с ними.

Но теперь хотя бы он способен с горем пополам выполнять учебные задания. Все-таки есть какая-то база. А все остальное дело времени, усердия, большой работы и пролитого пота. А он, кстати, течет рекой. По лицу, шее, спине, животу, ногам. Но все это ерунда, не стоящая внимания. Главное это правильно выполнить упражнение.

В левой руке у Димы тяжелый щит овальной формы, сколоченный из досок в два дюйма толщиной, оббитый шкурой, укрепленный стальными полосами. В поднятых над плечом руках короткое копье - сулица. Перед ним в пятнадцати шагах четыре мишени из сбитых дубовых досок. Небольшие, всего аршин в диаметре, расположенные на разной высоте. Они отличаются друг от друга еще цифрами, и отметками, нанесенными краской разного цвета.

- Красный, черный, зеленый, желтый, - скомандовал помощник Никиты Олеговича, старик Спиридон.

Отвести сулицу назад и резко выбросить его вперед. Снаряд летит в щит с красной отметкой. Тут же в руках оказался брат-близнец первого. И вот уже вторая сулица летит в черную мишень, а третья - в зеленную галочку в центре крайнего щита. Туда же нацелил и пятую. Потом надо поразить красную мишень, следом желтую и завершить упражнение, черной.

- Первый, третий, четвертый, второй.

И еще восемь сулиц одна за другой воткнулись в деревянные щиты. Поднял руку. Показывая, что упражнение законченно и тут же прозвучала новая команда. Дима с щитом в руках, нет не просто в руках, а старательно прикрываясь им быстро побежал к мишеням. Быстро вытащил сулицы и вложил в четыре лубочных колчана-джарги. Щит закинут за спину, и он бежит на исходную линию, стараясь добраться туда как можно быстрее. Не надо обращать внимание на усталость, на пот, жару, затрудненное дыхание. Он сильный, он не хуже других. Он справится. Он станет полноценным мужчиной. И снова сулицы летят в цель. Нельзя при этом забывать и про свою защиту напоминает старый воин. И быстрее к мишеням. Время драгоценно. И счастье, что оно для подготовки у Димы есть. А как парень им воспользуется, зависит только от него.

Теперь в качестве отдыха от этого надоевшего упражнения, обучение ближнему бою. В левой руке все тот же щит, а вот в правой появилась тяжелая дубина. Надо ее обработать учебного противника в виде врытого в землю столба. Бить надо со всей силы, под недовольные громкие комментарии Никиты Олексовича. Закончил. Теперь пора переходить к чучелу. Это бревно диаметров раза в три меньшего предыдущего, к которому прибиты два шеста. Надо копьем сильно ударить по небольшой доске, пристроенной на конце того, что справа от Димы, а потом принять на щит увесистую дубину, привязанную к тому, что слева.

Раньше этим двум упражнениям уделялось довольно много времени, а вот уже третий день только по мере времени на каждое. Зато теперь надо биться уже с другим обучающимся. И опять в левой руке все тот же щит. Первую половину схватки надо драться дубинами, вторую бить друг в друга копейными древками без наконечников, замененных железными набалдашниками. Тренировка идет в полную силу, так что это способствует не только усвоению навыков владения оружием нападения и защиты, но и одновременно приходится привыкать стойко переносить удары, преодолевая не только усталость, но и боль.

Дрались четверть часа. Наконец Никита Олексович сжалился. Теперь Дима взял в руки настоящий боевой топор. Опять надо обрабатывать чучело, к концу которого на этот раз прибито полено, иначе учебного пособия не напасешься. Рубил дерево, чуть ли не с остервенением, но, не забывая уроки предыдущих дней, а главное, пользуясь навыками, полученными при работе с дубинами. Одновременно надо демонстрировать и умения закрываться щитом. Но все же главное правильно наносить удары.

Все закончили с этим. Можно наконец-то избавиться от тяжелого щита. Надо освободить левую руку для следующего. И опять на исходной, теперь мишени располагаются в полусотне шагов. В руках самострел, местная разновидность арбалета. У Димы и Ильи сейчас довольно простые варианты с "козьей ножкой". Довольно громоздкие и относительно дешевые. Имеется в виду относительно других самострелов. У каждого стрелка по двадцать коротких и толстых болтов-стрел. Хозяин выделил оружие из своих запасов. Учить ребят стрелять из лука сочли бесперспективным. Ну, нет у них, несмотря на возраст, никаких базовых навыков в этом деле. Детские забавы с согнутыми палками-суками? Не смешно. Так что придется гостям учиться пользоваться самострелами.

Разобрали, кто в какую мишень стреляет. Команда, начинать. Натянуть самострел, уложить болт в ложбину, прицелиться, спуск. И все заново. Тут надо учиться и быстро заряжать оружие, и точно стрелять. Как можно точнее. И вот уже не осталось ни одного болта. Резво побежали к мишеням. Никита Олегович верхом на лошади добрался быстрее, ребят, пока еще не снявших доспехи. Вытащить учебные стрелы, поправить мишень и бегом обратно. Быстрее, еще быстрее. Развернуться, взять в руки оружие, взвести, уложить стрелу, прицелиться. Спуск!

Справа стоит Илья, слева Томила, который пару раз в неделю, тоже учится владеть оружием. Правда у него на это в день уходит всего час, но зато он этим занимается давно, и потому, уровень его подготовки значительно выше. Ну, ничего нагоним.

Все. Точно все? Оказывается, человеку для счастья нужно не очень много. Вот закончились на сегодня мучения и можно радоваться. Тому, что справился и выдержал, тому, что теперь можно отдохнуть. Но сначала надо снять доспехи, вычистить их, так же как и топор, и нож, осмотреть щит. Избавиться от мокрой одежды, вымыться теплой водой, можно и немного прохладной, переодеться в сухое. Теперь оружие и доспехи надо заботливо сложить на хранение. На поясе остался только нож. Тут на территории усадьбы опасаться нечего. Пора на ужин. Сейчас в усадьбе кормят уже после пятого дневного колокола. Кому-то как Илье и Диме надо отдыхать, а кому-то работать до самой темноты, пользуясь тем, что спала дневная жара, а потом будет не до еды. Помыться бы, и до постели добраться.

- Ну что же ребята, пока с занятиями все, - сообщил Никита Олексович. - Несколько дней ограничимся тем, что будем только стрелять.

- Но почему? - искренне огорчился Илья.

- Завтра с раннего утра идете косить. Потом надо ворошить, собирать и возить уже готовое сено. Работы будет много, нужны все люди. Я и сам буду трудиться с вами. Поэтому, отдыхайте. Сегодня вы свободны от всех дел. Ничего, мы с вами еще не закончили обучение, а только прервали. Будет от вас толк. Я-то в этом понимаю! А после сенокоса уже в поле отправимся. Покажете, чему научились.

Десять дней сенокоса оказались далеко не отдыхом. Выкладывались не меньше, чем во время тренировок. Каждое утро еще до рассвета выходили косить. Как уходит роса, небольшой отдых и надо ворошить подсохшую вчерашнюю траву. После обеда час сна и надо уже собирать готовое сено в кучи и укладывать ее на телеги. Потом груженые подводы подростки отводят к сеновалам. Там работает еще одна бригада. Она должна уложить сено на чердаки конюшен, коровников, хлевов для остального скота, заполнить ими специальные кормовые сараи. Тут работать даже сложнее чем на лугу. Там все же как-то просторнее и ветерок подует, да и воздуха побольше. А здесь в замкнутых пространствах тесно, душно и очень трудно дышать. И интенсивность работы выше. Пару дней здесь работала и артель, куда включили Диму и Илью. Когда под крышами все пространство оказалось забитым, начали возводить уже стога под открытым небом. Сначала рядом со скотным двором, потом прямо в поле. Это далось все же полегче.

И вот они снова в полном распоряжении Никиты Олексовича, который тут в усадьбе и военрук, и начальник гарнизона. То есть он сам лично занимается обучением слуг и окрестных жителей, и одновременно командует охраной усадьбы и поселка. В этом он правая рука Яркона Велемировича и подчиняется только ему. Кстати, Ульяна Олексовна приходится ему сестрой. И только она может с ним спорить. Все же остальные относятся к старому воину с большим почтением, учитывая его положение и статус. Все-таки хоть и отставной, но старший десятский княжеской дружины. Да и внешне он выглядит весьма сурово. Высокий, широкоплечий, еще вполне крепкий, лицо грубоватое с несколькими шрамами, седая борода аккуратно подстрижена. Ему, наверное, лет уже под шестьдесят.

Не меньше. Тут в усадьбе живет его внук, мальчишка лет пятнадцати, причем, вроде и не самый старший, который проходит обучение вместе с Ильей, Димой и остальными. При этом, несмотря на возраст, он их во многом их опережает и довольно значительно. Например, в стрельбе из лука. Уже сейчас со ста шагов сажает стрелы в мишень, чуть ли не один к одному. Правда, пока из легкого, но уже пробует и настоящий, боевой, к которому тому же Диме, и подступиться страшно. Вот и сейчас в левой руке у Изяслава лук с уже заправленной тетивой, а на пальцы правой надеты специальные кольца для натяжения тетивы. На боку висит колчан, набитый стрелами. Кроме парня луками вооружены еще семь человек, но у них у всех это оружие в налучниках.

Еще у четверых в отряде имеются самострелы, в том числе у Димы и Ильи. Но и они сейчас убраны за спины владельцев, разумеется, пока не снаряжены. А часть болтов вместе с большей частью оружия сложены на одну из пяти повозок. У Димы там лежит щит и три сулицы. А вот окованная железом щипастая дубина-палица, топор в чехле вместе с длинным охотничьим ножом висят на поясе. Кроме того у него в руках сейчас находится рогатина. Это все теперь его личное оружие. Собственность. А вот доспехи и шлем остались дома. Вместо них Дима на этот раз через голову надел кусок дубленой прочной кожи, который по бокам стянут специальными шнурами, а в поясе широким ремнем. На голове простая шляпа с широкими полями, местами обшитая кожей и с парой костяных вставок. Кроме того сегодня поверх его штанов к бедрам и коленям пристегнуты куски жесткой кожи. Кроме того на телеге лежит специальный передник из специально обработанной какими-то составами грубой кожи.

Никита Олексович провел с отрядом только сегодня уже три тренировки. Учились быстро забирать эти сами передники из повозки и одевать их на себя. Заодно и вооружаться. Отработали и боевые порядки. К примеру, Дима должен сразу же зарядить свой самострел и приготовится стрелять из-за спин пятерых щитоносцев.

Поправил лямки мешка, висящего у него впереди, там две пары запасных портянок, вторая рубаха, исподнее. В сумке на правом боку пять фунтов сухарей, по полтора - сала и сыра, два больших куска сахара, запас соли, ложка и нож. Там же черкало, завернутый в кусок такни восковая доска, пару листов бумаги и карандаш. За левым боком висит туго свернутый суконный плащ.

Пять дней назад Дима и Илья вернулись из учебного похода. Тогда они совершили двухдневную увеселительную прогулку в полном доспехе, и несли на себе все свое оружие, а так же и все припасы. Было жарче, чем сегодня. Поэтому удовольствия испытали в полной мере. Ночевали в поле, практически на голой земле, если не считать куски рогожи, постеленные на траву, под открытым небом. Правда, костерок они вечером разожгли. Хотя, он больше мешал в полной мере насладиться укусами комаров и прочей мошкары, которые пришли на смену оводам и слепням, развлекавших путников днем. За двое суток тогда прошли верст тридцать пять. Причем не мерных и хозяйственных, а настоящих полновесных столбовых. Тут вообще расстояния между населенными пунктами, географическими точками, пройденный фрагмент дороги измеряется столбовыми верстами. Вот внутри самого поселения, в его округе то, что доступно взгляду - все в мерных, а в поле в хозяйственных.

А тут в одной столбовой три мерные версты или две тысячи сто сорок два метра. Теперь-то это уже точные данные. Ибо ребята недавно получили в подарок тетрадку с разными полезными сведениями. В ней, кроме всего, прочего имеются и таблицы перевода местных мер на привычные для них метры, граммы, литры.

На этот раз поход все же не совсем учебный, точнее учебный только для молодых, и с ними идут целых пять подвод, в каждую из которых запряжены пара лошадей. На телеги сложили большую часть имущества, в том числе и личного снаряжения, так как люди в нужный момент должны быть свежими. На этот раз кроме Ильи, Димы, Изяслава и еще трех молодых парней, проходящих обучение у Никиты Олексовича, тут еще несколько мужчин разного возраста. Больше половины из числа слуг Яркона Велемировича. И дворовые, и из поселка. Есть тут еще пять вольных охотников из окрестных деревень и весей. Всего в отряде двадцать человек. И шесть собак. Двое верховых сейчас уехали далеко вперед. Еще четверо ведет своих скакунов в поводу. Остальным же весь поход приходится идти пешком.

В дорогу вышли еще позавчера на рассвете. Шли быстро. За два дня прошли около сорок пяти верст. Первую ночь провели в небольшом нежилом хуторке, расположенном вплотную к несколько странной цепочке холмов, идущей в обе стороны от дороги. Вот вроде довольно равнинная местность, поросшая лесом. Где повыше, есть низины с протекающими по ней ручьями, где-то до опушки рукой подать, где-то деревья немного отступили. Встречаются и довольно широкие луга, но все в целом однообразно. А тут почему-то земля словно взбугрилась, выбросив на поверхность содержимое своих нижних слоев. Спали под крышей.

На следующий день к вечеру добрались до речки Черемки, около которой и заночевали. Благо там, на берегу стоят четыре деревянных строения, в том числе и новая изба. Сегодня же на рассвете переправились, воспользовавшись бродом с каменистым дном, и уже верст на пять углубились на территорию Горького Угла. Так называется этот кусок территории за рекой Черемкой, вытекающей из Сиб-озера. Что означает это название, Дима пока не выяснил. А местные, кажется, не очень и задумываются над этим. Причем этот случай далеко не исключение. Водоем почти со всех сторон окружено болотами. Только на полдень каменистая пустыня и невысокие горы, которые занимают и часть территории Угла на закат от озера. Правее ее территория ограничена рекой Камычем, протекающая потом рядом с Усадьбой Яркона Велемировича. От брода до озера верст двенадцать. И на всем этом протяжении берега непроходимы. Топкие и заросшие. А вот восемь верст берега до впадения Черемки в Камыч выглядят приличнее. Тут и посуше, и вплотную к реке подходит гряда от закатного края озера, делящая Угол на две части. Но это ближе к устью Черемки.

После переправы двигаться стало труднее. Уже обогнули два небольших болотца и переправились через один ручей. Дорога едва приметна, да и то только благодаря глубоким следам, проделанным телегами предшественников. Местность, по которой сейчас идет отряд довольно неровная, с перепадами, приходится то идти вверх, то под уклон, много ям, небольших овражков прорезанных талыми водами, ям, холмиков, причем встречаются не только покрытые дерном, но и каменистые, даже совсем голые без растительности. Вокруг много участков с высокой густой травой, под которым скрывается ковер из сухой прошлогодней. То тут, то там разбросаны зеленные шапки кустарниковых ив. Местами, там, где повыше, редкие группки настоящих деревьев, тех же ив, небольшие рощи берез или хвойных, еще каких-то пород.

Вот сейчас чуть дальше возвышенность с небольшим лесочком, правее цепочка холмов с каменистыми вершинами, местами проросшая березами. А между ними и дорогой долина, по которой протекает ручей впадающий потом в Черемку. В обе стороны луговые участки с высокой травой перемежаются с проплешинами с каменистой поверхностью, невысокими холмами. В нескольких местах низины выделяются своим темно-зеленным цветом. Приходится быть внимательным, чтобы неожиданно не вылезло чего, не полагаясь на одних только собак. Заодно надо и к местности присмотрется. Необходимо запомнить, что и как тут вокруг на будущее. Отряд сейчас выполняет и исследовательскую задачу. Надо проложить дорогу до полуденного края угла. Особенно интересует пара топких низин.

- Дозор возвращается, - крикнул громко Изяслав.

Действительно левее показались и скрылись в очередной лощине пара конных. У одного в руках был красно-зеленый флажок - знак тревоги. С другой стороны дозорные скачут не так уж и быстро. А отряд сам как раз оказался в небольшой низине. Еще недавно тут, наверное, стояла вода. До сих пор грунт влажноый так что колеса вязнут.

- Быстро поднимаемся наверх, всадники - навстречу дозору, всем остальным помогать толкать первые две повозки. А ну взялись, - скомандовал Никита Олексович. Сам же вскочил на пятую верховую лошадь, находящуюся при отряде и впереди четверки поскакал вперед.

Трое возничих остались с подводами, которые начали постепенно отставать, остальные же принялись помогать лошадям вытянуть две другие телеги на вершину. Дима оказался в группе, которая толкает первую. Вот заднее колесо оказалось в очередной ямке. Илья и Томила тут же всунули под ось толстый шест, уперлись, Дима подтолкнул сзади. Пошла. Еще усилие и вот они уже на вершине.

Тут же принялись разбирать свое оружие. С подводами остался только пожилой сухощавый работник из поселка. Остальные девять человек присоединились к строю, который образовали Никита Олексович и его двое спешившихся спутников. Еще двое сейчас привязывает к телегам коней.

Четверо из числа только что подошедших выстроились в ряд с приставленными друг к другу большими щитами. Никита Олексович, Изяслав и еще трое приготовили свои луки. Томила, Илья и Дима встали за щитоносцами с самострелами в руках. Рядом приготовились все шесть собачек. Рычат, а вперед выходить опасаются. Как раз к этому времени из-за высоких кустов одной из пород ивы, расположенных в ста шагах впереди, появились дозорные. Заметив своих товарищей, они тут же ускорили бег своих коней, потом взяли левее и правее, быстро приближаясь к отряду, перегородившему дорогу. Дима как раз успел взвести самострел и уложить первый болт. Подняв глаза, он заметил несущуюся вслед за дозорными стаю. Этих животных он видит впервые. Небольшие на вид зверушки, крупноголовые, покрыты мехом серовато-зеленного цвета. Бегут довольно быстро. Вид выстроившихся людей их совсем не испугал. Да что там, даже то, что несколько передних уже упали пронзенные стрелами выпущенными Никитой Олексовичем и еще двумя опытными лучниками, как только дозорные освободили коридор, на них не подействовало. Теперь же выстрелили и Изяслав с напарником. Вслед за ними первые болты и из самострелов выпустили и Дима с товарищами. Дима тут же начал заряжать свое оружие. Дозорные же, как раз в этот момент достигли строя и обогнув его, остановили лошадей за спинами товарищей, доставая свои луки. А тут к остальным присоединились еще четверо товарищей. Это двое из троицы, наконец-то, добравшейся сюда с подводами, и пара привязывавшая лошадей. Через несколько мгновений первые стрелы из-за спин щитоносцев выпустили и дозорные, так и оставшиеся верхом.

Дима выпустив второй болт, тут же с щитом в руках встал на правый фланг линии. А стая уже в нескольких шагах. Отвел правую руку за спину и быстрое движение вперед. Все как отрабатывал на занятиях. И вот одна из сулиц уже полетела в ближайшую особь. И сразу же в освободившейся правой руке оказалась рогатина. Сильный удар навстречу другого животного. Целился прямо в распахнутую пасть. И тут все почти на автомате. Голова, руки, плечи сами знают как действовать. Острие наткнулось в плотный комок. Рука дернулась от сопротивления, увеличенного встречным движением, и ее немного повело в сторону. Появилось ощущение мешающей тяжести на конце рогатины. Тут же попытался стряхнуть ее. Не получается. В щит опять что-то сильно ударилось. Движение левой рукой вперед, чтобы отбросить животное. Выпустил из правой древко рогатины и начал искать палицу. Нашел. И на этот раз спасибо тренировкам. Опять толчок в середину щита. На этот раз особь получила от Димы еще и удар по мордочке железными щипами.

И тут строй неожиданно рухнул, точнее рассыпался. Это люди сами пошли вперед. Дима внимательно осмотрел пространство перед собой. Оно все усеяно корчащимися и неподвижными тушками. Два шага вперед и удар палицей заставил затихнуть еще одно животное. Рядом добивает своего противника Илья. Минут пять проверяли, то, что осталось от стаи. Несколько штук пришлось дорезать. И только после этого пришло чувство отвращения. Неприятно все: грязные неподвижные тушки, окровавленные, с размозженными черепами, пронзенные стрелами, с перерезанными шеями, внутренности, раскиданные по поверхности, отрубленные головы.

Но нет, рефлектировать некогда. Надо взять себя в руки и преодолевая усталость и отвращение начать собирать тушки. Вон люди уже занялись делом. Стыдно выглядеть в их глазах слабаком. Нагнувшись, осторожно взял в руки одно из животных. Ничего. Уже не кусается. Отнес этого и пошел за другим. Заодно можно рассмотреть этих "бешеных кроликов" поближе. Задние лапы длиннее передних, короткие уши, слишком большие головы и зубы, скорее клыки, острые, крепкие.

Дима отнес сразу три туши к одной из телег, где уже начали разделывать трофеи. Потом еще несколько штук. Вроде бы всех подобрали. Но тут же нашлось новое дело. Надо быстро разгрузить одну из подвод. Она понадобилась для того чтобы привезти чистой воды. Привал решили устроить прямо тут на месте. Уже начали сбирать траву для костра, а четверо верховых поскакали к ближайшему лесочку за хворостом. Диме же надо идти с подводой, направленной за водой. Не одному. С ним еще пятеро.

До ручья примерно с версту. Мерную, всего в тысячу аршин, так как это расстояние до точки в пределах видимости. Воду набрали в четыре бочонка и несколько глиняных кувшинов, кроме того прихватили и три кожаных ведра, которые пришлось нести самим. А на месте лагеря уже горят два костра. Конные привезли три вязанки сухих веток, несколько больших веток и даже два сухих ствола. На одном уже согрели всю имевшуюся в лагере воду. Теперь ее разбавили с частью привезенной. Она нужна для того, чтобы промыть освежеванные туши. Рядом оголодавшие собаки дорвались до обильной пищи - они получили часть внутренностей, которая не пойдет в пищу людям, и все головы.

- А это, что за животные? - поинтересовался Дима, подойдя к куче трофеев.

- Зубаны, - ответил Томила. - Из-за них, в том числе, и приходится в этих местах всегда быть настороже. Зато они сами вон ничего и никого не боятся.

- Да, гнались за нашим дозором, как за своей законной добычей. И когда нас увидели - совершенно не испугались, - подтвердил Илья.

- А на вид ведь совсем не внушительные. По размерам значительно уступают тем же волкам, - удивленно произнес Дима.

- Зато это была большая стая, мы сейчас насчитали пятьдесят две особи, - ответил Илья, подкидывая траву в один из костров . - Они, наверняка, привыкли справляться в этих краях с кем угодно. Иначе их давно бы всех передавили, при такой их привычке нападать на любого соперника. Хотя. Удивительно все же. По идее их должны были извести даже, несмотря, на численность.

- Да у них большая численность, - поведал товарищам Твердята Завидович, помощник Никиты Олексовича в этом походе. - Но зубаны далеко не всегда такие злые. Обычно они вполне себе миролюбивые. Даже питаются в основном травами, ветками, корнями, разными плодами. Кору деревьев часто едят. При случае, конечно, могут оказать коллективный отпор. Но вот когда молодняк становится взрослым, эти небольшие и вроде слабые животные становятся словно бешенные. Тогда берегись. Проходу никому не дают. Им в качестве корма уже требуется мясо. Начинают искать жертвы. Особенно от них достается хищным соседям. Те ведь сами всегда в поиске добычи. Вот тут и нарываются на зубанов. Это начинается где-то в середине лета и заканчивается поздней осенью. И тут оставшиеся в живых успокаиваются. Заводят потомство, а потом через год все начинается заново. А нам приходится следить, чтобы они на нашу сторону не переправились. Все-таки река выручает.

- Томила, Димитр, - прервал разговор Никита Олексвич. - Давайте и вы двое тоже отправляйтесь за водой.

- Так только что привезли, - удивился Дима.

- Мало, - ответил старший. - Еще надо. Вон похлебку поставили вариться и все - ее почти нет. Привезенная вами вода и закончилась.

- Может лагерь лучше туда, к берегу перенесем? - предложил Дима. - Там и вода рядом, и деревья вон есть.

- Нет, - возразил Никита Олексович. - Там низина, место для обороны неудобное. Да и сыро. К тому же за нами должен ехать сам Яркон Велемирович с людьми. Могут и проехать мимо, не заметив нас.

За водой пришлось сделать две ходки. За это время товарищи зубанов уже успели разделать. Шкуры сразу же убрали на одну из подвод. Одну часть внутренностей отдали собакам. Другая, лучшая, сейчас вместе с обрезками мяса, образовавшимися во время разделки, варится в большом котле. Ну и что-то и вовсе отвезли подальше и сбросили в канаву или в речку, протекающую рядом. Сами туши решено зажарить на кострах, или закоптить, дабы ничего не пропало. Конечно, придется задержаться тут, но дело того стоит. Теперь отряд на несколько дней обеспечен мясом.

Лошадей напоили и пустили пастись, воды и дров на место стоянки привезли много. Собрали сухой травы для костров, расставили посты. Теперь, наконец-то, люди могут и отдохнуть.

- Мы из-за этих зубанов наши стада к берегам Черемки как раз и не водим. Хотя тут вон какая трава, - произнес Томила. - И даже пока косить в этих местах не можем.

Дима осмотрел окружающие луга. Да травы хорошие. Они тут такие высокие, что тех же овец в ней и не заметишь. Но вот пропадает все это добро впустую. Даже диких животных сейчас в обозримом пространстве не видно. Какие-то птицы носятся высоко в небе, и все. Пусто насчет живности.

Весной Диму привлекали к стрижке овец. На эту работу в усадьбе собрали всех кого смогли, так как Яркона Велемировича довольно большие отары. Только ему принадлежат где-то около пятисот голов. И это без молодняка. А ведь у его работников и свои овцы-бараны имеются. За четыре дня только Дима остриг двадцать животных. Разумеется, на это ушло не все это время. Столько он и не выдержал бы. Чередовал эту работу с другими, где имеется больше возможности двигаться, размять спину, ноги, разогнать кровь по жилам. И все же стрижка успела надоесть до ужаса.

Но с другой стороны шерсть тут имеет большую ценность. Из нее делают валенки, вяжут носки, рукавицы. Она же идет на сукно. Для последней цели в первую очередь от отары длинношерстных овец особой породы с тонким руном, из которого получается лучшая ткань. Количество голов в ней превышает уже две сотни. И оно еще будет расти. Но увеличение численности овец этой породы требует и расширения площади отводимых для них выпасов. И делать это приходится за счет других, в том числе и обычных овец. К тому же все это время растет численность и коров с волами, и лошадей. А вот свободных земель, пригодных для этого остается все меньше, потому и ужимаются наделы местных крестьян, так как нет новых участков для распашки. Потому и переселяется то одна, то другая семья свободных пахарей на свободные земли. Правда, Яркон Велемирович одновременно делает многое и для того, чтобы кроме земледелия и скотоводства у местных была и другая работа. Это все же позволяет удерживать часть активного населения на месте.

Кстати, а вот эти земли, выясняется, никого не прельстили, хотя и находятся совсем рядом. С другой стороны и особо пригодными для земледельцев они не выглядят. Рельеф неровный, холмистый, все изрезанно овражками, канавами. А почти все более-менее ровные участки слишком низкие. Это сейчас в середине лета, когда жарко, а последние сильные дожди были еще до сенокоса, почва все равно еще сыровата. А что тут весной было? А где повыше, там местность каменистая с редкой растительностью, зато валуны встречаются солидные.

Ну и еще вот эти зубаны. Весят в разделанном виде три-четыре килограмма... Нет. Надо приучать себя думать по местному. Значит, самая мелкая тушка весит семь, скорее даже восемь фунтов. А самые крупные и на все десять потянут. Это уже полностью освежеванная, без шкуры и внутренностей. Четыре штуки сейчас как раз насажены на вертела и жарятся на костре. Еще несколько штук сейчас собираются закоптить. В общем-то, неплохая добыча. Мясом занимаются четверо. А трое сейчас взялись за чистку и первичную обработку шкурок. Остальных попросили не мешать и от их помощи отказались.

- Эти шкуры, они для чего-то годны? - поинтересовался Дима.

- А как же, - ответил Никита Олексович. - На обувь пойдут. Хороши из них и подошвы. Куски со спины пойдут на доспехи. Так что зубаны не самые бесполезные зверушки. Потому-то мы и не хотим полностью вывести их с этой территории.

- Да и другому зверью не дают развернуться, - добавил подошедший к разговаривающим Твердята Завидович. - Но они же являются одной из главных причин, из-за которой мы эти земли до сих пор знаем мало. Не получается хорошенько все осмотреть. Отсюда всего несколько верст от реки, а что тут находится совсем рядом неизвестно. Небольшой группой, а тем более в одиночку не пойдешь, а вот таким отрядом, как у нас теперь, все время недосуг, то одно дело, то другое. А если три-четыре раза в год переправляемся через Черемку, то торопимся туда дальше на полдень, до дальних гор или болот. А тут даже некогда остановится и отойти от дороги хотя бы на пару сотен сажень в сторону.

- А что там дальше? - поинтересовался Дима.

- Где дальше? - уточнил Твердята Завидович.

- Там за озером, - пояснил Дима и уточнил - и горами вокруг него.

- А нет ничего, - как-то просто ответил Никита Олексович.

Шутит что ли? По тону не скажешь. Как-то буднично и просто. И никто не улыбается вокруг. Как это нет ничего!? Пустота что ли? Так этого быть не может. Леса, горы, пустыня, океан, все может быть. А вот этого самого "ничего" нет. Ну а пока озадаченный Дима бьется над загадкой, старик добавил:

- Нет там пока ничего. Край наших земель.

- Чужие территории что ли? - уточнил Дима.

- Нет. Я же говорю край доступного, - немного удивленно ответил Никита Олексович. - Там стена. Небо сливается с твердью.

- Ну почему же ничего, - заявил Твердята Завидович, - там за коном может и есть что-то, но нам туда пока не пройти. Ведь когда-то и этого Угла не было, а край земли был там в позади нас. Помните завалы, около которых мы ночевали в первые сутки дороги? Вот там и был когда-то кон земель нашего мира. А эти новые земли у нас появились позже.

- Только вот особой пользы от них нет, - произнес чернобородый мужчина, стоящий рядом. - Дикие места и возможности взяться за них нет.

- Как это пользы никакой? - удивился Твердята Завидович. - Вон сколько добычи только сегодня взяли. И мясо, и шкуры. И тут ведь не только зубаны водятся. Мы сейчас за чем идем? Руду добывать. Опять польза.

- Это, да, - согласился Чернобородый. - Только мы, получается, только берем какие-то излишки. Вроде как дары от местных щедрот. А землю ее обиходить надо.

- Эх. Сначала бы тут все осмотреть и исследовать, - не стал спорить с ним Твердята Завидович. - Никита Олексович, дай мне несколько человек. Хочу сходить посмотреть вон тот курган и болото рядом с ним. Несколько лет уже сбираюсь это сделать. Но луг перед ними всегда под водой, а сейчас вот подсохло. Все же правильно мы канаву на восход отсюда прорыли пять лет назад. Подсыхает тут в округе больше и больше.

- Подсыхает, - согласился тот и, подумав немного, добавил. - Что же сходи, посмотри. Время на это все равно появилось, пока тут мясо будем коптить да жарить. Вон того же Илью возьми, Димитра, ну и еще троих сам выбери. Но только теперь уже после обеда. Похлебка вон доспевает.

Действительно пока Дима с товарищами возил воду, разгружал, прошло не менее часа, даже больше. Местного часа. Вон солнце уже смотрит прямо на полдень. Но сначала надо собрать в небольшой роще, расположенной в двухстах мерных саженях или пятистах аршинах справа от дороги, еще топлива, и даже срубить для этого пару высохших деревьев. Да и голых безжизненных веток сучьев полно. Убрать их, может, оставшиеся зеленые и расти будут лучше.

А вот как только вернулись оттуда, каждый с охапкой топлива в руках, так всех как раз и позвали обедать, за исключением пары сторожей. Похлебка получилась славная. Наваристая, горячая. Для вкуса и густоты туда добавили немного крупы белоярки и толокняну. Последнее так же новый для Ильи и Димы продукт.

Есть тут такое местное окультуренное растение. Называется Серая Репа или Репс. Однолетнее растение по виду и размерами напоминающее кормовую свеклу. Плод весит около двенадцати фунтов, бывают отдельные редкие экземпляры, достигающие почти до пуда. Хранится максимум до весны. Потом начинает портиться. Поэтому еще осенью с плода снимают кожуру, разрезают на части, сушат, а затем перемалывают в муку, называемую "толокняной", которая может храниться и при низких, и при высоких температурах до трех и даже четырех лет. Сеют репс обычно после горь-травы, а после нее самой хорошо потом родится картошка, называемая тут земляным яблоком или клубнем, да и яровые зерновые, так как не остается ни сорняков, ни вредителей, а земля становится мягче да добрее, навоза не надо.

Дима, попробовав сваренную из муки репса кашу-пюре, сразу вспомнил службу в армии. В первые два месяцы по прибытию в часть по утрам в столовой для срочников кормили блюдом, приготовленным из армейского сухого картофельного порошка. Получалась однообразная масса вроде обойного клея, не пользующаяся особой популярностью. Хотя позже Диме довелось попробовать это пюре, приготовленное уже по-другому, с добавлением тушенки, либо рыбных консервов, иных приправ. Оказалось вполне съедобно.

Так вот, и сама мука толокняны, напоминает тот порошок, только цвет более темный, и пюре, сваренное из нее, похоже на те армейские завтраки и по виду, и по вкусу. Особенно без добавок. Такая же сероватая, однообразная масса, и такая же не аппетитная. Это если сама по себе. Но тут в нее добавляют продукт, который дает другое местное растение. Называется оно мясным горохом или бобовником, так как его плодами являются бобы, похожие на фасолевые, только более крупные. В каждом располагается по восемь-десять эллиптических горошин-семян красного цвета длинно в два-два с половиной дюйма. Короткий толстый и жесткий стебель бобовника, осенью высыхает и становится ломким, используется в качестве удобрения. А собранные до этого семена зимой перетираются с помощью специальных жерновов. Полученная крупная мука может храниться довольно долго, только его надо беречь от сырости. Варится до часа и после этого по свойствам, и по вкусу напоминает, что-то вроде сухого мясного фарша, который в родном мире Димы встречается в пакетах с супами быстрого приготовления или в упаковках с другими сублимированными продуктами. А так небольшого размера частицы красновато-серого цвета. Эта мука является по необходимости хоть и неполноценным, но заменителем мяса. Его можно использовать как для приготовления бульона, так и добавлять в каши. Чаще всего его в пюре из толокняны и добавляют, так как и то, и другое как раз наиболее употребляемо в летние седьмины.

На этот раз в похлебку добавили только заменитель картофеля. Вместе с ним в котел попали и несколько видов местных растений вроде сныти, борщевика, листьев местной золотой лебеды, кореньев полевой дикой репы. Это еще два местных растения, по крайней мере, Дима с ними познакомился только тут. А вот бобовника добавлять не стали. В котлах и так настоящего мяса достаточно. Часть которого, кстати, уже извлекли и поджарили на большой сковородке. С луком, травами, и кореньями.

Как только Никита Олексович дал сигнал, люди принялись зачерпывать горячее варево ложками прямо из двух котлов. Дима ловко подставил под свою кусок распаренного сухаря, на которую тут же упали две крупные капли, похлебки и поднес ко рту. Вкусно! В последнее время в усадьбе мясо на столе появляется крайне редко. Скотину без крайней надобности сейчас не режут, запасы копченостей и солонины подошли к концу. К тому же тепло постепенно, но настойчиво проникая в погреба и подвалы, во многом свела на нет условия для хранения. Теперь там кое-как удается только молоку не давать быстро испортиться. Холодильников тут нет.

Правда, Дима с Ильей в последнее время чаще всего чуть ли не сутками охраняли посевы от потравы. А там удается подстрелить то птичку, то еще что иное, например мелкую лесную свинку. И часть этого мяса идет добытчикам на стол. Но все же, и им уже наскучило упомянутое пюре из толокняны, хоть и с щедро добавленным в него сухим порошком из семян бобовника. Только молоко и помогает: творог да сырники, да масло на хлебе. Ну и уха через день, а каждое утро жареная рыба.

Когда котлы показали дно, а на сковороде осталось меньше половины содержимого, подоспел и горячий отвар из трав. И вкусно, и полезно, в том числе и от проблем с желудком. Но все же после обеда отдыхали еще четверть часа, прежде чем заняться делами. Разумеется, кроме пары дозорных сразу же заступившей на стражу, вместо проголодавшихся товарищей, охранявших покой товарищей во время общей трапезы.

Хотя в лагере дел хватает: надо мясо приготовить, еще дров набрать, лошадей пасти-поить, сопровождать Твердяту Завидовичу отправились пять человек. Один из них - молодой, крепкий и высокий как Томила, парень, все время что-то чертит и пишет сразу на трех дощечках, четверо же остальных смотрят по сторонам. Твердята Завидвич еще по дороге к кургану начал внимательно осматривать каждый клочок поверхности, а тут и вовсе голову почти не поднимает.

Где-то с меру времени для Димы все вокруг еще было интересным, но постепенно он начал скучать. Тут он, кажется, уже все осмотрел. Достаточно уныло, камни, валуны, сероватая растительность. Дальше болото. С кочками, пятнами жесткой разноцветной травы, чахлыми кустами, растрескавшимися голыми проплешинами, где под тонким сухим слоем и сейчас лежит мягкая грязь. Только рядом с курганом довольно густые заросли ивняка, чуть дальше еще какие-то деревья, немного отдельно даже ельник есть, еще несколько хвойных растут в одиночку либо группами по два-три ствола. Очень хочется пройти дальше. Вон хотя бы дальше к березовой роще. В саженях трехстах. Но нет, Твердята Завидович тут застрял. Что-то рассматривает, изучает. Вон Томила уже пятую яму копает по его указанию. Разумеется, группа на одном месте и не стоит. За прошедшие три меры времени осмотрели площадь уже более чем в двадцать мерных десятин. И, кажется, кое-что нашли, судя по тому, что сумка у Старшого на боку изрядно наполнилась найденными образцами. Да и записей стало много, так как помощник уже достал новую дощечку.

А вот просто стоять и глазеть по сторонам успело наскучить. Да и отдыха не получается -не присесть, ни отвлечься. Все время на ногах. А за день, несмотря на то, что уже и начал привыкать к тяжелым нагрузкам, а намаялся. Но вот такое времяпровождение угнетает еще больше. Теперь, кажется, что просто идти по дороге, хотя бы и с грузом за плечами, даже было бы и полегче. И Илья рядом молчит. Время без активного занятия идет очень медленно. Концом рогатины раздвинул траву, вроде ничего интересного, еще раз оглядел местность вокруг. Никаких изменений. Вот несколько птиц пролетело высоко в небе. Солнце опять выглянуло из-за пушистого облака. Пот течет по спине и лицу, несмотря на то, что почти все время приходится стоять на месте. Отхлебнул из фляжки небольшой глоток остывшего отвара. Посмотрел на Твердяту Завидовича. Кажется, что-то нашел. Лицо довольное.

- Перейдем вон к тем елкам, - произнес тот.

Ну что же, какое-то разнообразие. Впрочем, тут все сразу же пошло по привычному порядку. Кто-то увлеченно работает, а трое их охраняют. И отвлекать ни Томилу, ни Твердяту Завидовича при всем желании не стоит.

Все произошло неожиданно. Илья вдруг рванул к елкам. Глаза сами последовали за товарищем. Ого, а что это? Дима как завороженный принялся рассматривать неожиданно появившихся ящериц-переростков коричневого цвета. И лишь через пару мгновений удалось выйти из ступора. Да это же нападение! Илья в опасности.

Дима наконец-то сделал пару шагов торопясь на помощь товарищу. И вовремя. Тот уже несколько раз ударил рогатиной в своего противника, а в это время на него слева заходит второй. Вот в этого со всего размаху Дима и метнул свою рогатину, вложив в удар все: и навыки тренировок, и злость на себя за растерянность первых мгновений, перемешенную с желанием оправдаться за это, и отчаянное желание выручить товарища. Но острие просто скользнуло по шкуре твари.

Пока преодолевал расстояние еще в три шага, в руках появилась дубина. Ею он и с ходу врезал по морде ящерицы. Или ящера? Крокодила? Животного? Пресмыкающегося? Каждую мысль он сопровождает хорошим ударом. В этот момент у него отключились все чувства, желания, страхи, тот же инстинкт самосохранения. Только бить и еще раз бить. Дубиной, щитом, дубиной. Получил в ответ хвостом. Сумел прикрыться, и снова ударил. В легких закончился воздух, перестал замечать, что происходит вокруг. Весь мир сейчас для него сузился и сократился до малого. Только бить и еще раз бить. И тут неожиданно в него что-то врезалось справа. Сначала в бок, потом вроде в ногу, и он куда-то провалился. Попытался найти опору в пространстве, но не получается. Не за что зацепиться. Не за что. Как же так?

- Димитр, ты меня слышишь? - пробилось в уши через что-то плотное.

Решил ответить, но, кажется, губы не слушаются. Почувствовал под спиной что-то твердое. Попытался приподнять голову, но тут же он испугался, что опять потеряет опору. Дернулся, затылок коснулся мягкого и перестал проваливаться упершись на что-то надежное. А что с ним? Болит бок и правая нога. С опаской начал проверять ощущения. Вроде все на месте. Приподнялся, на этот раз получилось, с опаской рукой коснулся бока, вроде крови нет, под ладонью завязки доспеха, и нога целая.

- Димитр? - теперь звучит громче.

- Да, - произнес Дима и не расслышал сам себя. - Да, что со мной, - попытался повторить он.

И тут резко в уши ворвались звуки, одновременно с острым запахом в ноздри. Глаза сами собой распахнулись. Над ним склонились Илья, Томила, Твердята Завидвич. Все трое чем-то обеспокоены.

- Живой, - удовлетворенно произнес кто-то стоящий за ними.

- Да и ран не видно, - добавил Илья. - Митя, сильно болит?

- Не очень, и крови не чувствую, - произнес Дима и обрадовался. Теперь он себя слышит

Наконец, и тело начало слушаться своего хозяина. Убрал с груди свой же щит. Уперся руками об поверхность, покрытую густой травой. С помощью товарищей поднялся. По требованию Ильи поднял руки, тот ощупал бок. Развязали ремни и через голову сняли с Димы кусок шкуры, приподняли края рубахи. Заодно и штаны приспустил, для того, чтобы осмотрели ногу.

- Нет, только ушибы, - удовлетворенно констатировал Твердята Завидович. - Одевайся. Доберемся до стана, лекарь травы приложит, мази разные. А ты, молодец. Справился с зверюгой.

- Да не растерялся, - добавил Томила. - Сразу за дубинку догадался взяться. Я в десяти шагах стоял и то поначалу растерялся.

- Да сообразил, - поддержал его Илья. - А я своего рогатиной бью, а без толку. Шкура крепкая. Потом только догадался.

Дима же принялся оглядываться. Сразу же привлекли внимание две туши без движения. Действительно ящерицы-переростки. Или это крокодилы? Все же больше похожи на ящериц, несмотря на размер и темно-серый цвет шкуры. Более поджарые, лапы длиннее, и форма головы. Правда, у обоих трофеев морды сильно пострадали. Это следы от дубин. А вот от рогатин нет, ни царапин, ни порезов. Проверил своего пристальнее. Все же следы от рогатины есть. Но не серьезные.

- А где мой самострел? - спросил Дима, неожиданно обнаружив пропажу.

- Да вот он, - ответил ему Илья, подавая оружие. - Отлетел в сторону, когда ты падал. Целый. Не беспокойся. Да подожди ты. Подниму и твою рогатину.

Обратно до стана Дима шел налегке. Из оружия при нем осталась только его дубина. Все остальное сложили на телегу вместе с трофеями. Правда, их пришлось еще и протащить на руках с сотню мерных саженей. Подвода ближе подойти не могла. Потом ее еще пришлось подталкивать еще полтораста шагов.

- Молодцы ребята, - похвалил Никита Олексович, выслушав Твердяту. - Справились. Михалко, давай разделывай болотников. Мясо пойдет артели. Внутренности собакам. Ну а шкуры ребятам, заслужили. Только вон Томиле потом серебрушку выдадите. Это его доля за помощь.

- Ну и нам серебрушку, - заявил тут же Михалко с каждой головы. - Вы не сомневайтесь. Мы свое дело сделаем в лучшем виде.

- Ну и магарыч потом всем, - добавил Чернобородый, - когда домой вернемся. С удачей вас ребята.

С добычей их поздравил и Яркон Велемирович. Он подъехал уже ближе к вечеру. С ним прибыли еще семь верховых. У каждого заводной конь, кроме того с ними еще пять вьючных. Выехали они еще вчера после обеда. Первая ночевка была там же где останавливался и обоз. Сегодня на берегу Черемки у конных была дневка. Так что лошади не успели утомиться. Яркон Велемирович рассчитывал догнать обоз уже вечером, но чуть подальше. Однако решение остановиться тут одобрил. Тем более Твердята Завидович выложил перед ним найденные образцы, которые произвели такое впечатление, что руководство тут же отправилось смотреть все на месте.

В этот день больше значимых событий не произошло. Зато на следующий день почти всех подняли на рассвете. Позавтракали большими порциями жареного мяса и белым свежим хлебом и отправились копать руду. Разбились на четыре артели. Две работают, третья сторожит, и еще одна тут прямо на месте отдыхает. Яркон Велемирович, Никита Олексович и Твердта Завидович руководят работами, еще пять человек остались в стане. Собирают и рубят дрова, готовят еду, смотрят за лошадьми.

Теперь сторожить уже не так утомительно. Наоборот просто стоять на месте или медленно прохаживаться, после того как до этого целый час работал не разгибая спину, в радость. Не простое это дело добывать руду даже тут. Надо снимать дерн, иногда слоем более аршина, ставить сруб, выгребать породу, вычерпывать жижу, качать сбирающуюся воду. Добытую руду необходимо разложить, высушить, частично очистить, и потом на себе отнести до подвод. Закончив с одним участком, артели переходят к новой отметке, и все начинается заново.

После часа интенсивной работы каждая артель в свою очередь заступает в дозор. Вот тогда можно отдышаться, расправить плечи, просто пройтись по округе. Гудящие от напряжения руки отдыхают от тяжелой нагрузки, высыхает пот на рубахах. И уже приятно просто стоять и окидывать взглядом округу. К тому же, теперь можно и посидеть на валуне, лежащем на самой вершине кургана, или на специально подогнанной сюда телеге. Главное постоянно вести наблюдение. Только вот никак нельзя заснуть ненароком. Поэтому приходиться все же больше времени проводить на ногах. Но зато потом можно полчаса... местных полчаса, в которых сорок пять минут, уточнил для себя Дима, отдохнуть. То есть прилечь, под небольшим навесом, устроенным рядом с той же телегой. Обычно все предпочитают большую часть этого времени поспать. Этого требует организм, сильно утомившийся за час напряженной работы, а потом за полчаса, начавший расслабляться. К тому же подъем еще до рассвета, а работы прекращаются только с темнотой. Ночи же сейчас короткие. Так что едва голова касается покрытого куском рогожи кучи набранной с утра травы, сознание тут же отключается. Потом подъем, четверть меры времени на быстрый перекус приготовленным несколькими способами мясом, ржаным и пшеничным хлебом, куском пирога с капустой или картошкой, называемой тут земляным яблоком. Горячий напиток из трав, с сахаром, медом и пряником. И на участок. Снова час работы.

Но до этого еще вечность. Дима отхлебнул из фляги сладкого отвара. Напоминает кофе и помогает сохранять бодрость к концу рабочего дня. Еще один способ борьбы со сном во время караула - простая беседа с товарищем. Дима подошел к Илье, только что спустившемуся с кургана.

- Как там?

- Тишина. Все спокойно, да и собаки вон молчат.

- Это хорошо, - удовлетворенно произнес Дима. - А то нам скоро отдыхать. Поспим, потом поедим. Я бы и сейчас чего-нибудь пожевал, хотя полтора часа назад, казалось, наелся до конца жизни.

- А что ты хочешь, - ответил товарищ. - Тяжелая работа способствует хорошему аппетиту. У нас хоть преимущество - есть чем его удовлетворить.

- Только вот .. - неуверенно произнес Дима. - Слушай, Илья. Тебе вот не кажется странным...?

- Чего?

- Ну вот. Хлеб у нас постоянно свежий, хоть черный, хоть белый. Пироги, пряники, мед. Вот на обед нас кормили варевом из клубней. Ну, который картофель. И ее туда положили щедро. А у нас ведь с собой запаса не было.

Действительно клубней с собой не брали, так как они теперь начинают портиться, прорастают, становятся мягкими и сморщенными. После чистки большая часть объема идет в отходы. Новая, что на огородах, еще немного не доспела. Вот и взяли вместо нее толокняну. А тут и вчера, и сегодня и в борще, и в похлебке явно был не только порошок. Утром курниками кормили. Опять с мелко нарезанными клубнями. Но не только это загадочно. Откуда-то ведь и другие блюда появляются. Об этом Илья и сейчас и напомнил:

- Откуда мед берется, пиво, квас тебя не интересует? Сметана свежая, киселя, овощи? Мы многое с собой не брали. В основном на телеги нагрузили необходимое оборудование, насос, бревна для срубов, доски. Ну, и лопаты, кирки, ломы, корзины, черпаки.

- Да помню, - подтвердил Дима. - Еще удивлялся, почему с собой при выходе в дорогу взяли такие небольшие запасы продовольствия.

- Вот. А все это перечисленное изобилие мы получили, уже после появления Яркона Велемировича, - напомнил Илья и добавил. - Можно подумать, что он все с собой привез.

- Да ведь они верхом приехали. Была при них поклажа, но не так много, - задумчиво ответил Дима.

- Правильно. Но ведь это не все. Помнишь, что тебе давеча ответили про край земли?

- Разумеется. Я еще тогда удивился, но как-то за событиями и делами все ушло на второй план.

- Но это не все странности. Ты обратил внимание, что тут нет огнестрельного оружия? - спросил товарищ.

- Разумеется. Но ты сам видишь, какой здесь уровень развития. Откуда тут быть пороху?

- Здесь его просто невозможно создать. Он взрывается мгновенно после того как смешиваются компоненты. Уже не раз проверили на опыте.

- Откуда знаешь?

- Знаю. Помнишь, как мы тетрадку получили? Думаешь, нельзя было так же и формулу на порох передать? Можно. И наверняка передавали. Только вот без толку. Точнее результаты были, но отрицательные. Как только создавали нужный состав, даже в мизерном количестве, так сразу взрыв. Не без урона, и не без жертв. Я у Твердяты узнавал. То же самое с двигателями внутреннего сгорания. Кстати, а вот уровень развития тут по многим направлениям на самом деле очень высокий, только несколько иной, менее технологически направленный путь.

- Это да, - согласился Дима. - Например, тут есть сеялки, косилки, жатки. Даже конные комбайны. А это уровень девятнадцатого и даже двадцатого века.

- Вот-вот. Я видел на усадьбе прядильные станки, кажется, уровня аж, восемнадцатого века. Помнишь иллюстрации в учебнике "Новой Истории" восьмого класса?

- Да, параграф, посвященный промышленной революции.

- Тут уже есть настоящие домны, умеют использовать чугун, каменный уголь. Научились делать много бумаги, существует книгопечатание. И уровень жизни у людей довольно высокий. Только вот есть и непонятные, и необъяснимые для нашего понимания вещи, - неуверенно и тихо произнес Илья. - И дело даже не в новых для нас растениях, вроде того из которого тут делают, нечто вроде резины.

- Ты о чем, Илья? - уточнил осторожно Дима.

За время пребывания в этих местах он сам уже не раз замечал некоторые странные моменты. Их никто не скрывает. Зачастую это просто повседневная обыденность, на которую особого внимания не обращают и не обсуждают. К примеру, как раз недавний эпизод, когда им объясняли о крае земли. Вот теперь загадка с неизвестно откуда берущимися едой и питьем. Между прочим, не только тут. Подобное было и на усадьбе. Те же каши, которыми кормят чуть ли не ежедневно в Усадьбе. И ведь не только это. Высокие урожаи без минеральных удобрений, при этом посевы каким-то образом эффективно оберегаются от вредителей. И дожди идут именно когда надо. Как только закончили посев чего-то, тут же поливает с неба. Причем такое ощущение, что именно те поля, которые нужно. Начали заготовлять сено - с осадками как отрезало. Почти. Но если и капает, меньше всего опять над покосами. И люди заранее прекрасно знают, какая будет погода. Между прочим, у Димы уже сложилась убежденность, что вот в этих местах, словно с весны вовсе не капнуло. А как объяснить, что на самом деле сейчас тут хорошо подсохло? Ведь явно совсем недавно вокруг было намного больше воды. И подобных мелочей много. Только времени заняться ими, пока не было.

- Что задумался? - спросил на русском Илья.

- Да вот вспоминаю некоторые детали, - ответил Дима. И тоже на русском.

- Вот-вот. И начинать надо с нашего с тобой появления тут. Ведь это тоже и неслыханное событие, и непонятно как могло произойти. Потом шкатулка, с помощью которой мы с тобой местный язык выучили. Ведь согласись, не было у нас такой способности. А тут освоили почти мгновенно. Само в голове фиксируется. Ты в эти дни чаще в поле работал, с землей... Хотя... с другой стороны, вот как раз про пахоту. В этом-то ты лучше меня разбираешься. Что скажешь про плуги, на которых Яркон Велемирович работает?

- Да я их близко не видел, - признался Дима. - Только слышал, что они очень хорошие. Более удобные, легкие, прочные. На них приятно работать.

- А почему? Как думаешь?

- Наверное, их сделал один из лучших мастеров, - произнес Дима после некоторых раздумий и начал перечислять, - он в них все свое умение вложил, старался очень, материалы были использованы самые качественные.

- Ну, это тоже. А как ты объяснишь, что вспаханное Ярконом Велемировичем поле и позже дает высокие урожаи?

- Как чем? Качеством обработки, - удивленно ответил Дима.

- Но почему? Ведь технология в целом одна и та же, сами плуги по устройству не отличаются. Да у конного лемех шире стандартного, а у той, которую тянут волы их и вовсе два. И ты прав, и та, и другая изготовлены из более качественного материала. При этом работали особенно тщательно. Но все равно, разница в получаемом урожае, по сравнению с теми полями, которые обрабатываются обычными плугами, заметнее. Более того, в данном случае, значение имеет и то, кто на них работает.

- Но мне Томил и Яким весной, когда мы пахали вместе, говорили что в самих плугах отличий мало, да и волы в общем-то всего лишь лучшие от обычных, - возразил Дима.

- А вот тут Томил, наверное, немного слукавил, а Яким... тот всего может и не знает. Ведь и тебе еще далеко не все поведали. А мне кое-что известно, только потому, что к кузнице закреплен, да и дядя Микула ко мне расположен, и уже понемногу начинает привлекать к работе с секретами. А это я тебе скажу... Ладно, остальное потом. А вот у этих плугов есть своя особенность.

- И в чем их уникальность? - недоверчиво произнес Дима.

- Ты не перебивай. Мне и так трудно все это разъяснять. Тем более, и сам многое понимаю смутно, - рассердился Илья. - Они не совсем уж уникальные. В том смысле, что есть и другие подобные. Не очень много, но существуют, в том числе и в хозяйстве нашей усадьбы. По устройству они практически не отличаются от обычных, все дело в неприметных, и на вид незначительных деталях. С точки зрения представлений, с которыми мы с тобой появились тут, и вовсе не имеющих никакого, даже мизерного значения. Но вот в местных условиях они как раз и очень важны. Причем их надо еще уметь использовать. А дано это не каждому. И то, как человек умеет пахать обычными плугами, тут никакой роли не играет. Вот Яркон Велемирович, он ведь в этом многим опытным пахарям уступает. Просто потому, что он пахотой может заниматься не так уж и много времени. Но вот этими особенными плугами никто так, как он пользоваться не умеет. Хотя некоторые по времени подобными работает даже подольше.

- В смысле?

- Ну, а кто таким уникальным орудиям труда даст простаивать без дела. Когда сам Хозяин не работает в поле, то с этими плугами пашут другие. Но вот так хорошо ни у кого не получается. И это ведь те, кто умеет пользоваться именно уникальными экземплярами. И дело не только в размерах площади обработанного участка, а в качестве. В тех фантастических урожаях, которые получают с них.

- Знаешь, - задумчиво произнес Дима, - тут дело, наверное, и в том, что поверхность полей не подвергалось воздействию тяжелой техники. Нет и разрушения слоя почвы давлением колес и гусениц, и загрязнения. Кроме того, они умело используют севооборот, в котором большое значение имеют ростянка, горь-трава. Ну и заметь, дожди в этих местах идут удивительно вовремя и к месту.

- И это тоже. И все же чудо-плуги имеют весьма важное значение.

- Магия что ли? - улыбнулся Дима.

- Ты с этим поосторожнее, - строго предупредил Илья. - Термины "магия", "колдовство", "чародейство", тут воспринимаются довольно негативно. "Волшебство", "чудо" - куда ни шло. Скорее говорят про "знание разных сил", "природные энергии", "особое искусство управление ими". Не столь научным языком, конечно. Тут все эти хитрости вроде как целый раздел науки. Вот. Так наверно будет более точнее - "знание хитрых премудростей". Упоминают еще что-то вроде "Дара". "Особист", "Контролер", "Знаток" как раз про них, ведающих, что делать с этими самыми силами и энергиями, как их использовать для разных целей. И даже как уберечься от них. Да еще. Неделю назад Никита Олексович начал меня учить пользоваться мечом.

- Помню, ты говорил уже.

Действительно дней восемь назад с утра Илья начал заниматься отдельно. У него изначально способности оказались повыше. И физически силен, ну и уровень подготовки высокий. Особенно армейской. Жаль, не все его навыки тут востребованы. Но все равно и местную ратную науку осваивает быстрее. Вот Никита Олексович и посчитали, что Илья уже готов, чтобы перейти на новый уровень. Дима даже немного позавидовал ему. Правда, к тому, что товарищ в этом превосходит его на голову, он уже давно привык. Еще там у себя.

- Так вот. Мне дали учебный меч. До этого я успел уже поработать с деревянным муляжом и Никита Олексович, сказал, что теперь с этим хватит, дальше будет только мешать. Если что-то пойдет неправильно, исправлять будет сложнее. Кстати, меч сразу показался и полегче, и удобнее чем муляж. Начал повторять выученные упражнения, и чувствую - оружие само ведет мою руку, так как надо все делать правильно, поправляет ошибки и недочеты. Если что не так - сразу чувствуется сопротивление.

- Но с другой стороны, оказавшись без него, ты вновь станешь беспомощным, так как не будешь понимать, что надо делать. Получается, с этим мечом только зря тратишь время. Ну, единственный положительный момент - физические нагрузки.

- Почему же, - не согласился Илья. - А уже выработанные навыки, причем правильные, мышечная память, рефлексы, привычки? Все это остается. Руки то уже знают, что делать. А этого мне и нужно, чтобы при необходимости, все делать на автомате, не тратя время на размышления, сомнения.

Дима задумался. Наверное, Илья прав. Первичные навыки действительно должны быть отработаны на уровне подсознания. Вот как было с ним совсем недавно? Все сделали отработанные до автоматизма навыки. Организм сам перестраивается в нужный режим, а руки знают, что и как делать. А если бы каждое движение контролировал мозг, пока от него шел сигнал до рук и ног, то он Дима просто не успевал бы ничего делать. Его движения были бы слишком медленными, да и координация нарушилась. Да, разумеется, надо научиться, контролировать себя при этом, но это уже следующий шаг. И все равно еще и для этого мозг не должен отвлекаться на мелочи. И когда только, Никита Олексович начнет и его учить владеть мечом или саблей? Все-таки это иной уровень подго, более высокий статус в местном обществе.

- Ого, Дима, смотри, к нам обоз прибыл, - воскликнул рядом Илья уже на местном наречии.

Кстати, и на этот раз продуктов для них не привезли. На пяти подводах оказались в основном бревна. Часть для сруба, который надо соорудить над месторождением, часть для возводимой для работников избы. Позже тут еще и конюшни возведут, другие постройки. Может и вал с частоколом. Яркон Велемирович решил, что тут закрепиться надо прочнее.

Так что, наоборот, это вновь прибывших людей пришлось кормить из своих запасов, благо они все еще довольно солидные. За последние дни тут добыли еще мяса. В этом помогли и используемые в качестве приманки внутренности зубанов, перебитых в первый день. Полакомиться ими пытались и зверушки, и птички. Да и рыбку прикормили неплохо. Так что теперь работники уже второй день на обед хлебают и ушицу.

Запасли столько, что, на другой день с обозом отправили и пять пудов разного мяса. Это если не считать накормленных до отвала мясом обозников, прихвативших с собой еще по паре фунтов на дорогу. На одну из телег сложили и все добытые за это время шкуры, в том числе и "болотников", которых взяли Дима и Илья. Но главное на пять телег нагрузил сто шестьдесят пудов превосходной руды. Ну, насколько превосходной может быть так называемая ее болотно-луговая разновидность.

Сами отправились следом еще через два дня. Сто семьдесят пудов руды нагружено на телеги, еще три десятка забрали с собой верховые. Для этого они десять лошадей превратили во вьючных. Конный отряд с Ярконом Велемировичем сразу ушел вперед. Обозные все идут пешком. При этом Илья и Дима сами несут на себе еще немного руды. У первого в мешке полтора пуда, у второго один. Это кроме всякой мелочи в сумках, оружия, снаряжения, запаса продовольствия. Таким же счастьем Никита Олексович оделил еще Изяслава и пару молодых ребят. По его словам кроме практической пользы, поможет и в обучении воинской науке: и мясо нарастет, и выносливости прибавится. До Черемки добрались без происшествий, заночевали, ну а дальше уже свои земли.

До своего поселка добрались ближе к вечеру. Лошадей распрягли, руду оставили прямо на телегах. Завтра с утра их отвезут к домне. Так что разгружать их, смысла нет. Людей же уже ждет банька. А потом собрались вместе с теми, кто приехал вместе с Ярконом Велемировичем. Хозяин выставил целый бочонок пива (18). Еще ведро (19) выставили Дима с Ильей. Так то и оно было из тех же погребов, но идет уже в счет довольствия парней. На этот раз повод угостить всю компанию нашелся не только у них. Поэтому пива на два с половиной десятка взрослых мужчин оказалось достаточно. Так что угостились сами, угостили и других. Тем более рыбаки поделились с ними своим закопченным уловом. Мясом то за прошлую седьмину рудокопы перекормились.

Разговоры пошли уже о следующем походе. Яркон Велемирович явно доволен. Нашли хорошее место. А ведь на этот раз от них требовалось только проведать что и где, дерево, инвентарь завезти. Они же еще и руды накопали. Теперь по осени на этом месте можно по-настоящему поработать. И добыть уже не сотни, а может и тысячи пудов. А было бы пива еще с бочонок так и еще больше. Сколько же это на местные меры (20)?

Хорошо посидели вечером, поспали вдоволь утром, ну а после обеда отдых закончился. Пора в поле, зерно убирать. Работы тут идут уже вовсю - без них начали, а вот дальше никак. Так что время опять поменяло свое привычное движение. И не понятно - то ли оно сжалось в узкие рамки, то ли наоборот, безбрежно раздвинулось. Работа, работа и работа. То надо собрать снопы скошенные жатками одного типа, то выгрузить колосья, уже отделенные от стеблей, набившиеся в специальные ящики аппаратов другого типа. Эти в свою очередь делятся еще на два подвида. Первые срезают и колосья, и стебли. С полей, где убирают с их помощью солому надо собрать только в стога на зиму. А вот после вторых надо еще пройтись косой или косилкой. Особенно если надо быстрее очистить поле для обработки. Но на крайний случай можно и так оставить, или скотину пустить пастись.

И ведь это еще не все работы с урожаем этого года. Надо обмолотить собранные колосья на току, провеять просушить зерно и убрать на хранение. Лучшее на семена отдельно, хорошее в другое место, ну а то, что поплоше в третье. Ну а всякий мусор, в котором, того же сору больше чем зерна - скотине. Это если ржи да пшеницы. А вот из урожая ячменя и овса для скотины надо отложить и хорошего зерна, в первую очередь для лошадей. Кроме того, все еще убирают и полбу, и гречу, и горох. Правда, не одновременно, а в свою очередь. Но работы много. В поля сейчас вышли все от мала до велика. Сам Яркон Велемирович, то пашет, то сеет, то жнет. Трудятся и все его работники. В поте лица на своих участках стараются вольные земледельцы. От того как каждый постарается в эти дни, зависит то, как придется питаться целый год. Сейчас наступил завершающий этап в долгом по времени процессе, и от усердия этих дней во многом зависит насколько щедро люди вознаградят себя за свой тяжелый труда в течении нескольких месяцев, окажутся ли их предыдущие плодотворными их усилия.

Дима непосредственно в уборке участвовал всего несколько дней. Довольно скоро его отправили пахать десятины, предназначенные под озимые. Вот и проходит Дима за плугом, который тянет восьмерка волов сажень за саженью, которые постепенно складываются в хозяйственные версты. За местный час можно пройти пять-шесть таких отрезков. Сгоны длинные, за счет этого экономиться время на развороты. Ширина захвата плугом в полторы пяди - шесть вершков. Обычно десятина это прямоугольник сто восемьдесят на восемнадцать саженей. Но сейчас длина участка, который пашет Дима две хозяйственные версты, а ширина девять саженей. Волы получают небольшой отдых перед началом новой борозды.

Тридцать шесть раз Диме надо дойти до того края, и столько же раз вернуться обратно, чтобы закончить это поле. В девяти саженях двадцать семь аршин и четыреста тридцать два вершка. Так что за волами надо пройти сто сорок четыре хозяйственные версты, в каждом из которых семьсот семьдесят один метр с небольшим, в переводе на все еще привычные меры. К концу дня волы устают и идут медленнее. Так что для того чтобы вспахать эти две десятины Диме нужны часов двадцать пять. За два предыдущих дня он уже вспахал на этом участке пять с половиной четвертей. Сегодня - одну, остались еще полторы. Самые тяжелые - устал и он сам, утомились и волы. Это уже не первый участок, который они заканчивают вместе.

Ну, ничего. Через седьмину уже начнут убирать не только зерно. Работы плавно перейдут на поля с земляным яблоком, потом с репсом, а там и до свеклы дойдет очередь. И пока люди будут копать клубни, чистить свеклу кормовую, сахарную, собирать тыкву, волы отдохнут, отъедятся на сжатых полях и пока зеленых выпасах. На некоторых лугах сняли вторые покосы, и после сбора сена все равно осталось еще довольно корма, который потом можно подобрать животным. К тому же там уже начала расти молодая свежая трава, мягкая и сочная, не то, что старая высохшая и жесткая. А еще люди от щедрот своих отвалят волам разную ботву, всякие мелкие клубни, и помощники быстрее наберут силу, чтобы поднимать зябь. Но это потом. А пока надо подготовить еще пашни под озимые: пшеницу, рожь и даже ячмень, так как уже скоро придется заняться и полями, которые весной пойдут под яровые. И потому завтра Дима перейдет на следующий участок, а на этом через четыре седьмины будет работать артель сеятелей.

Все-таки у большого хозяйства есть свои преимущества. Не надо одновременно хвататься за все подряд, разрываться и телом, и мыслями на разные части. Кто-то сейчас убирает урожай, вторые готовят семена, третьи уже вышли сеять. И все вовремя, в лучшие сроки, по самым точным расчетам, наиболее знающих и опытных в этом деле умельцев. А ты просто делай свою работу, добросовестно и старательно и по мере своих способностей, а если надо подскажут и поправят. Ты только прислушивайся и запоминай. А со временем сам будешь других учить. При этом каждый занимается тем, к чему у него больше склонности. И уже появляется специализация, а значит, растет мастерство исполнителя в каждом конкретном деле, а организация труда выходит на более высокий уровень.

Труднее вольным владельцам небольших наделов пахотных земель. Им приходится делить свои поля на маленькие участки под большое количество культур, и не только для того чтобы обеспечить хороший севооборот. Необходимо ограничить площади, отведенные под посевы каждого вида, еще и с учетом своих возможностей вовремя выполнить все необходимые виды работ на них. К тому же благодаря разным срокам обработки почвы, сева и уборки для каждой культуры, очередности, выполнение работ распределяется на продолжительный период. Так что стандартный тягловый земледелец обычно засевает девять-десять четвертей озимых. Восемь-девять из них пополам пшеницей и рожью, и одну-две ячменя. Три - три с половиной десятины отводятся под яровые. Из них не более трех четвертей пшеницы. На остальных участках сеют полбу, ячмень, овес, гречу, репс, белоярку, горох, бобовник (21), сахарная и кормовая свекла. Не менее двух десятин находятся под ростянкой, а еще две-три четверти заняты горь-травой (22).

И все же, как всегда основа всему рожь и пшеница. Вокруг них строится порядок посевов, планируются все остальные работы. По их урожаю судят - насколько удачным было лето. В этом году по всем признакам, в том числе, судя по уже собранному с полей, можно рассчитывать, что ржи будут не меньше, чем сам десять, а пшеницы и того больше. Двенадцать кадей на один посеянный выйдет точно. И это на обычных десятинах с самой простой обработкой. А там где принимались дополнительные меры, урожаи будут и повыше. Так поля, на которых в прошлом году росла ростянка, дадут озимой пшеницы не менее чем сам шестнадцать, а где-то и все сам двадцать и даже больше.

Достаточно ли будет этого? Совсем недавно, там в своем мире, Дима служил в армии. В то время по норме ему было положено семьсот пятьдесят грамм белого хлеба в день. Но это у них в части. Все-таки авиация хоть и ОБАТО. А вот когда они в первые дни находились в корпусном учебном пункте при бригаде связи, при приеме пищи выдавали и черного, и белого. Согласно нормам - четыреста пятьдесят первого и четыреста второго. Это солдату, на которого по определению выпадает высокая физическая нагрузка. К тому же он питается не одним хлебом. Вон в царской армии вон и вовсе было положено тысяча двести грамм, но было хуже с другими пунктами рациона.

А тут в этих местах все же много и сыра, и творога, и главное масла - самого вожделенного продукта для солдат - срочников в период службы Димы. Хватает и круп, на худой конец, той же ростянки, картофеля - клубня, зелени. И разумеется, на столе не редкость и мясо, и сало, и рыба разного вида. Так, что четыреста пятьдесят грамм ржаного хлеба и четыреста пшеничного в день вполне достаточно для взрослого работника. Фунт ржаного зерна дает семьдесят-восемьдесят процентов муки грубого помола. Это двести девяносто-триста тридцать грамм. Испеченный из него хлеб растет в весе процентов сорок. Это значит, в первом случае, где мука лучше - грамм сто двадцать пять прибавки, во втором - сто тридцать, что и дает где-то четыреста пятнадцать - четыреста пятьдесят грамм результата. Для того чтобы получить фунт белого хлеба, что соответствует второй части армейского рациона, требуется примерно столько же по весу зерен пшеницы. Ну и согласно рецепта еще кое-чего по мелочи , например, соли, яиц и воды. Кстати, еще остаются отруби, примерно в четверть или треть от веса зерна.

Таким образом, взрослому человеку согласно грубого подсчета, требуется по фунту ржаного и пшеничного зерна. Значит на год, состоящий тут из трехсот шестидесяти двух суток, ему достаточно девяти пудов и того, и другого. Еще часть зерна идет на крупы. Ну и детям нужно меньше хлеба чем взрослым. Поэтому обычной семье требуется пудов пятьдесят шесть ржи, пятьдесят - пшеницы. То есть четыре кади первого и три второго. И даже если в этом году посеяли только по десятине и того, и другого, получается излишек и ржи, и пшеницы. Еще по кади нужно оставить на семена. Немного больше если планируется увеличить посевы в будущем. Если прибавить все это к запасам для собственного пропитания в распоряжении семьи остается еще половина урожая с одного поля, две третьи с другого. И это если посеяли по десятине, а обычно площадь под ту же пшеницу с учетом яровых достигает и семи-восьми четвертей.

Да надо оставить еще что-то про запас на случай неурожая в следующем году, что-то худшее по качеству идет скотине, само зерно недостаточно чистое и содержит примеси. И все же излишки будут. Вряд ли доля населения, не задействованного в сельском хозяйстве, в этих краях так уж высока. И все равно свои потребности в хлебе тут пытаются максимально ужать. Нередко в хлеб добавляются разные примеси. Ту же лебеду. Все из-за того, что довольно много пшеницы и даже ржи идет на продажу из-за довольно высоких цен. А вот интересно, куда зерно идет потом? Впрочем, как и многое другое, производимое местными, в том числе молочные продукты и мясо.

И вот прошло всего пару седьмин, и Дима получил ответ на свой вопрос. Хотя бы частично. И особого удовлетворения от этого, честно говоря, не получил. Ну не настолько это занимало его внимание. Хотя с другой стороны даже при полном отсутствии интереса по этому поводу - результат был бы таким же, так как все равно пришлось бы идти в этот поход. Обратная сторона особого положения при начальстве. Вот теперь уже иногда в голову приходит и такая мысль, что может лучше остаться простым работником. Сытно, спокойно, стабильно и безопасно. Но нет. Как обещали в самом начале, то был всего лишь подготовительный этап, и даже растянуть его по времени не получится.

Хотели приключений, путешествий, чего-то необычного, интересных дел и новых ощущений? Чтобы жизнь била ключом? Получите и наслаждайтесь. Только не подавитесь и не надорвитесь. И зевать при этом не стоит. Хорошо еще про местные пейзажи при всем желании не скажешь, что приятны для взора. Впечатление они, конечно, производят, но довольно мрачное. Поэтому особого желания отвлекаться на любование и восхищения ими нет. Хотя внимание окружающим видам приходится уделять самое пристальное. Но оно сугубо практическое, настороженное. Никакой романтики.

Впрочем, для дела это самое то. Потому как неприятностей приходится ждать в любой момент. Хоть вон из-за того валуна может выскочить какая-либо незнакомая тварь. Причем с совершенно недобрыми намерениями, и даже если и хочет познакомиться, то только с тем каковы эти люди и лошади на вкус. Люди это Дима и его товарищи. Для них самих местные существа кулинарного интереса не представляют. Уж очень те уже на вид неприятные.

Из-за этого валуна никто не появился, а вот из-за нагромождения скал в десятке саженей от него выскочила целая стая крупных тараканов коричневого цвета. Крупных, с восемью конечностями. На шести из них расположено часть туловища длиной в полтора метра, вторая часть с четвертой парой отростков-лап немного приподнята. На нем же располагается и довольно крупная голова с длинным крупным рогом и внушительными клешнями-челюстями.

Дима тут же выпустил в крайнего справа от себя болт из самострела. Второй выстрел уже не сделать. Щит из-за спины, в правой руке сулица. Теперь надо бить в того, что прямо перед собой уже в саженях пяти. Попал, но насекомое продолжает движение. Пригвоздил его к поверхности второй сулицей. Ну а теперь в руках рогатина. Удар, оттянул на себя, второй удар. Жук же воткнул свой рог в щит. Несколько движений левой рукой, но освободиться от помехи не удается. Теперь уже мертвый противник не позволяет нормально действовать щитом. Пришлось бросить его. Зато схватился за рогатину и левой рукой, и тут же с размаху воткнул его наконечник в третье насекомое. Увернулся от челюстей четвертого. И тут же удар одной из конечностей скользнул по доспеху. Неплохо, только остался совсем без оружия. Но ничего на поясе есть топор, а за спиной еще одна сулица, которую теперь взял в левую руку. Блокировал ею удар, который жук нанес передней конечностью, и с силой рубанул оружием в правой.

Рядом с трудом отбивается невысокий мужчина средних лет. Это один из обозников, набранных из работников Яркона Велемировича. У него воинского умения поменьше. Поспешил ему на помощь. Ткнул в жука сулицей, отскочил и ударил по челюсти топором. В руке отдалось. Но и насекомое, кажется, получило ощутимое повреждение. Но главное сосед смог перевести дух и прийти в себя. Между тем Дима отбил ответный удар клешней, увернулся от рога и махнул топором. Вошло неглубоко, но, кажется, лезвие застряло. Уперся в голову жука сулицей, который через мгновение дернулся назад. С трудом удалось удержать топорище в руках, но при этом не только удалось освободить оружие, но лезвие еще и расширило рану. Однако останавливаться на достигнутом не стоит. Дима сделал шаг вперед и с размаху всадил топор в голову жука. На этот раз удалось отрезать небольшой кусок, следующим ударом и вовсе достал шею или то, на чем там держится голова у жука. Перерубить ее не удалось, но это все равно победа.

Потом собирали стрелы, сулицы, другое оружие, считали побитых насекомых, осматривали их, отделяли рога, клешни челюсти, пластины на груди и на спине, нижние части конечностей. Все это сложили на одну из телег, на две другие погрузили большую часть туловищ, оставшихся после разделки. А то, что забраковали, это верхняя часть конечностей, головы, прочее, отделили от остального, собрали в кучу и подпалили.

На все про все, как ни торопились, ушло около получаса времени. Поэтому еще подбрасывали в огонь последние фрагменты, а обоз уже тронулся в путь. Всего в ней двадцать девять повозок. Четыре из них исполняют роль тачанок. На них размещены большие самострелы. Семнадцать загружены мешками с зерном. По тридцать пять пудов на каждом. Это теперь, когда на них распределили мешки с зерном с трех других, чтобы освободить место для добытых насекомых. Еще на двух припасы для людей и лошадей. На трех телегах закреплены большие бочки с водой, так как местная малопригодна для питья.

Впрочем, и все остальное тут мало подходит для людей. Почва - глина с песком и щебнем, и всюду нагромождения камней, рельеф сильно неровный. То овраги, то каменные курганы с отвесными склонами, лужи различной величины и мутности с непонятной жидкостью, часто вязкой и густой. Что-то горит. Грязные фонтаны, бьющие из земли. Атмосфера затянута легкой сероватой дымкой, сквозь которую плохо пробивается свет. Дышать трудно, да еще и кругом неприятные запахи. Какие-то голые кусты с жесткими темными листьями, много крупных грибов выше человеческого роста.

Вот сейчас дорога идет между двумя отвесными склонами. С одной из тачанок полетел снаряд - глиняный шар с зажигательной смесью. Тут же в воздухе повисли стрелы. Но это не в секторе Димы, поэтому он заставил себя сохранять спокойствие, не поворачивать голову и не любопытствовать. Наоборот, внимательнее осмотрел вершину склона со своей стороны. Прошло несколько секунд или пара другая местных дек, промежутков времени примерно в 2,7 секунды, когда наверху появилось странное существо. Весьма неприятное на вид. Шесть лап, уродливая морда с тремя рогами, большие глаза, длинное тело землистого цвета с тонким хвостом. Через мгновение у Димы закружилась голова, кровь застучала в висках, и уже не хватает воздуха в легких, руки ослабли, ноги стали ватными. Из горла тяжело выдавить хоть один звук. И все же медленно, осторожными движениями заставил ставшими вялыми руки вскинуть самострел, прижать его приклад к плечу и выпустить болт в направление зверя. Там рядом, кстати, появился и второй. А вот и третий. Все это мозг воспринял как-то отрешенно, словно замедленный фильм, и он сам находится где-то вне событий. Только непонятное удивление и, кажется, глупая ухмылка на лице. Между тем все же самострел взведен, новый болт вставлен на место. Выстрел. Почему-то болт начал раздваивать и расстраиваться. И стрелы появившиеся справа какие-то странные. Да это же кто-то бьет из лука!

И тут он словно проснулся. Странное наваждение резко пропало, окутывающая его пелена спала, и вернулось прежнее восприятие. Он почувствовал запахи. Начал контролировать свое тело. В уши ворвались звуки: хлопанье тетивы, крики, команды. И визг. Это уже кричат те существа наверху и впереди. Вот один из них получил заряд из самострела - стрелу с зажигательным составом. Кто стрелял? Не важно. Так как тут же Дима выпустил в него свой третий болт. Попал!

Пришлось вновь останавливаться. Под руководством самого Яркона Велемировича, принялись разделывать трофеи. Сдирали шкуры, отрезали рога, доставали что-то изнутри. А потом все оставшееся вновь подожгли. Только после этого стало как-то спокойнее, да и голова окончательно перестала кружиться. Хотя честно говоря дальше все шли уже не так бодро.

Следующая остановка произошла через две большие версты. Дорога преграждена довольно внушительной сетью. Не повернуть ни вправо, ни влево, вернее попробовать можно, но результатом станут тупики и хитроумные мешки, из которых уже не выбраться. К тому же нити очень липкие. И довольно быстро люди убедились, что довольно много местных обитателей стало жертвами, попавшись как мухи в паутину. Хотя может это и есть паутина? Учитывая, какие тут насекомые, наверняка и паук этот солидных размеров. Вон летучая мышь какая большая, размерами прямо в молодого кабанчика, или это насекомое - действительно похожее на муху, в длину не менее аршина.

Нити рубили долго, потом собирали и складывали на одну из освободившихся телег. Рядом с жертвами из паутины, с которых наскоро ободрали те нити, какие можно, сложили и всю свою добычу - дань за проход и плата за сеть. Это для Димы первый поход, а обозы тут ходят уже несколько лет. И порядок уже сложился.

После того как наиболее нагруженные повозки освободились, пошли быстрее. Перекладывать груз на них не стали. Пусть эти три пары лошадей отдохнут - до этого им пришлось потрудиться. К тому же и телеги, которые они тащат, уже не пустые. Да и мало ли, что еще случится. Вот пусть и будет место в резерве.

Правда, после паутины на них ничего больше грузить не пришлось. В следующий раз на них напали какие-то летающие медузы. Шары диаметром в пару саженей с длинными щупальцами-хоботами-хвостами. Стрелы против них оказались малоэффективны, так же как и сулицы. Да и палицами бить практически бесполезно. Зато хорошо режут на части этих тварей топоры на длинных рукоятках и с широкими лезвиями. Дима оказался во втором ряду. Его задача прикрывать спины и добивать подранков. Вперед же вышли мечники. Некоторые как Никита Олексович бьются сразу двумя мечами.

Вот как Вершбор. Молодой воин сразу же выдвинулся вперед на несколько шагов, чтобы иметь свободное место. В правой руке он держит меч, в левой - саблю. И ни один противник не может приблизиться к нему. Клинки стремительно мелькают вокруг него, рассекая каждое существо оказавшееся в досягаемости. Только фрагменты от "медуз": конечности, фрагменты туловища, летят по сторонам.

Вот меч оставил глубокую рану где-то по центру шара очередного противника, и тут же сабля сделала надрез наискосок нее. Наружу выплеснулась зеленоватая жидкость. "Медуза" тут же потеряла подвижность. Вершбор махнул мечом горизонтально поверхности, нанося еще одну глубокую рану, одновременно саблей пришлось отхватывать щупальца еще одной твари, на которую теперь пришлось сосредоточить внимание. Воспользовавшись этим, та первая раненая "медуза" попыталась зайти с левого бока. Но тут же попал под лезвие топора Димы, который сделал шаг вперед и закрыл левый бок мечника.

- Молодца, Димитр, - Вершбор даже успел похвалить его, - кромсая на лоскутья еще одного противника.

Тут же рядом появился и Илья. На этот раз он в отличие от товарища вооружен легким мечом, в левой руке небольшой круглый щит, которым он только что ловко прикрылся от удара щупальцами. Пробить дерево, прикрытое грубой шкурой и стальными полосами, не удалось. Зато Илья удачно махнул мечом. Правда, несмотря на это "медуза" тут же ухватилась и за верхний край щита, пытаясь вырвать ее из рук,. но тут же это его щупальце оказалось отделенным от остального тела. А тут и Дима пришел на помощь. В это время в десяти саженях ярко вспыхнуло. Это сам хозяин пришел на помощь своим людям, выбив сразу трех "медуз". А вот еще один шар вылетел из устройства в его руках, и тут же загорелась еще одна тварь.

На этот раз ничего собирать не стали. От "медуз" остались лишь клочки шкуры и щупальца-отростки. Поверхность и того, и другого трогать голыми руками не стоит - обжигает даже через ткань. В этом бою серьезно пострадали три человека. Да еще у десятка других небольшие повреждения. Никуда не годна и вытекшая из разрубленных тушек слизь. К тому же она сильно воняет. А местами останки и вовсе сильно обуглены. Это Яркон Велемирович с помощниками старались. Так что просто посадили раненых на телеги и постарались быстрее убраться из этих мест. Тем более уже и имеющийся резерв времени сильно сократился.

Правда, идти после этого им осталось всего час или около того. К тому же новых неприятных встреч уже не было до самой конечной точки путешествия, где находится нечто вроде форта. Уже в саженях двухстах от него обоз встретили местные обитатели. После всего того, на что сегодня уже насмотрелись, их вид особо и не удивляет. Просто укрепляет общее впечатление и всего-то. Эти хоть внешне на людей смахивают. Вроде бы. Фигуры укрыты чем-то вроде балахонов. Но при должном воображении можно различить голову, туловище, ноги. Руки имеются, причем, в количестве двух. Лица закрыты ярким материалом. Такая же ткань намотана на головы. Высокие. Там где предположительно расположены глаза, что-то блестит.

Яркон Велемирович тут же вышел вперед со шкатулкой в руках. С ним рядом, чуть позади, встали Вершбор и Мировид - молодой помощник Хозяина. Ну как молодой. Лет этак тридцати пяти может сорока. Но по сравнению с Гораном, которому все шестьдесят, а то и больше, он действительно выглядит несолидно. А оставшемуся дома Стаху, наверное, и вовсе есть все сто. Ну вот. Вместо того, чтобы внимательно следить за обстановкой, он думает о всяких посторонних вещах. А Яркон Велемирович меж тем уже договорился с местными.

Быстро сгрузили мешки с зерном и отнесли в форт, на обратном пути с собой забирали наполненные доверху корзины и свертки. Все это сразу же разместили на освободившиеся места на телегах Подробно рассмотреть, что приготовили местные, не удалось. Точнее увиденного просто не хватило для распознания. Поэтому пришлось прямо спросить у Никиты Олексовича.

- Так это коконы разных местных жуков, - сразу же ответил тот.

- А зачем они нам? - удивился Дима.

- Нити из них будут добывать, из которых потом ткани делать, - пояснил Мировид. - И не только.

На обратном пути их сопровождали верхами полтора десятка местных. Под седлом у них весьма странные создания. Что-то внешне похожее на кузнечиков. Разумеется в масштабном увеличении. Кстати, хищники, так как после того как совместно удалось отразить очередное нападение представителей местной дикой фауны, напоминающих летучих мышей, они с аппетитом подкрепились останками убитых врагов. Что-то всадники даже взяли с собой.

До прохода в этот мир добрались быстро и вполне благополучно, правда, уже тут появилась новая стая знакомых жуков, но на этот раз и численность особей в ней оказалась меньше, а с учетом местных всадников, и охрана обоза еще сильной. Так что справились без особого труда. Перебили всех. Наскоро собрали трофеи. Причем местные в свою долю с явным удовольствием, взяли как раз то, чем пренебрегли люди.

Горан перешел на ту сторону первым, ведя в поводу лошадей, запряженных в головную повозку, следом вереницей пошли другие. Вот вроде бы ничего примечательного. Кусок пространства, огороженное пятью крупными валунами, сейчас окутанное легким туманом и закрытая каким-то едва различимым куполом. Но после перехода некой черты все исчезает: люди, лошади, телеги с грузом. Дима, Илья и еще с полтора десятков бойцов во главе с Никитой Олексовичем пока стоят по периметру, медленно сужая его. Но вот исчезла последняя телега, за ним отправились местные, так что пора и охране торопиться.

Дима, сделал всего лишь шаг за прозрачный купол, преодолевая легкое сопротивление. Словно порвал некую тонкую невидимую пленку. Тут же переставил левую. И вот он уже внутри участка, огражденного высоким валом в виде подковы с частоколом наверху, на юге круг замыкается небольшой крепостью. Это еще не свои земли, а всего лишь нечто вроде шлюза между мирами. Тут их уже ждут. Но ворота гостеприимно распахнулись только после того, как Яркон Велемирович дал условный сигнал.

Тут можно передохнуть. Кстати, здесь уже вечер следующего дня, после их ухода. Вчера перед их уходом солнце только поднимается на горизонте. А теперь оно уже за валом правее крепости. Но сам поход продлился не более двадцати часов. Местных. В каждом из них полтора тех, что более привычны Диме. Или это было уже давно? Когда он мерил время секундами, минутами. Тут в сутках их всего шестнадцать. Еще одна местная необычная деталь, которая воспринимается уже вполне спокойно. Нет не про сутки. По длине они такие же, как в родном мире. Это про то, что тут в шлюзе время течет немного по-другому. Немного быстрее, чем в местах, где теперь поселились Илья с Димой, и еще значительнее разница с тем, сколько времени прошло там, откуда они только что явились.

Для местных тут отдельный двор. Там в помещении обстановка более привычная для них и для их ... скакунов, что ли. Конечно, долго они тут не протянут. Но там они только прибыли, сейчас что-то вроде ночи, к которой добавляется еще и ненастье, что в порядке вещей, например, как смена дня и ночи. Вот они и проведут это время тут в гостях в безопасности. А завтра подкрепятся запасами, которые они перед переходом спрятали, возьмут еще груз ржи и отправятся к себе. Форт это всего лишь их передовой пункт, заодно и перевалочная база для торговли с людьми.

Завтра к себе уйдет и обоз. А вот отряд Никиты Олексовича, выполнявший на этот раз роль охраны, вместе с самим Ярконом Велемировичем прямо отсюда отправится в новый поход. Этот маленький клочок земли, даже не маленький мир, а крохотный фрагмент, как раз и предназначен для того чтобы соединять то, где живет Яркона Велемировича с другими, вроде того, откуда они прибыли несколько мер времени назад. В этом месте расположены несколько специальных ворот для перемещений. То что он маленький, а ее границы тонкие, слабые и нестабильные как раз упрощает процесс и позволяет снизить затраты по их использованию. Одновременно это своеобразный буфер, позволяющий отсекать основные территории от посещения нежелательных гостей, и точка, производящая впечатления участка с наименьшей прочностью, и потому притягивающая к себе как магнит. Поэтому тут и находится гарнизон примерно в двадцать человек и небольшое поселение с непостоянным населением в сотню жителей. Они обрабатывают поля вокруг, поддерживают укрепления в исправном состоянии. Тут хорошая глина для изготовления кирпичей. Здесь же работают несколько кузнецов. Только вот нет семей с детьми. Опасно.

У мира, в который Дима и Илья вместе с остальными попали на следующий день, общим с предыдущим оказалось наличие в качестве фауны насекомых-переростков. И они тут доминируют. Зато здесь в дневное время значительно светлее. На небе вовсю сияют два местных светила. Воздух сухой, не ощущаются неприятные испарения. Почва каменистая, твердая. На ней местами растут большие кактусы, какие-то ветвистые кусты с мелкими листьями, перемежающиеся с зарослями местного лопуха, чертополоха и чего-то там еще, в которых то тут, то там проделаны проходы. Где-то это результат воздействия огня, где-то все изъедено или вытоптано. Да и голые проплешины с валунами на поверхности встречаются очень часто.

В общем, особого восторга местность не вызывает. Но главная неприятность - это те самые насекомые. Довольно многочисленные они постоянно нападают на людей, пытающих работать в ближайшем карьере. Тут из породы, состоящей в основном из глины, песка, мелкой сероватой крошки, надо отделить большие застывшие куски породы, внутри которой находятся какие-то блестящие камушки похожие на янтарь. "Электроны" как их называют, а еще иногда встречается серебро и золото.

Пока встретились жуки трех видов. Представители самого многочисленного, по местным меркам, небольшие в размерах. Туловище состоит из двух продолговатых частей. Передняя вместе с головой где-то в две пяди в длину, вторая в три. В самой широкой части одна в пять вершков, другая семь. Все это благодаря трем парам конечностей располагается в половине аршина от поверхности. Главная опасность представляют сильные челюсти и острое жало, через которое впрыскивается отравляющая жертву жидкость. Еще одна неприятность то, что и голова, и туловище защищены прочной оболочкой, которую не так-то просто и пробить. Назвали их "клещами", хотя вроде ничего общего у них нет.

Второй вид немного крупнее размерами. А так на расстоянии и в дневное время этих жуков вполне можно перепутать с представителями первого. Правда, как раз в это время они могут продемонстрировать и разницу, так как кроме всего прочего могут плеваться костяными слитками ромбовидной формы весом до двухсот грамм, на расстояние где-то в полсотни метров.

Особи третьего вида крупнее и тех и других. Состоят уже из трех частей, если за отдельную считать голову. Общая длина туловища более двух аршин, диаметр в разрезе четыре пяди. Голова насекомого находится примерно на уровне груди взрослого человека. Но главное эти лупят почти на сорок с небольшим саженей шарами объемом до двух литров, внутри которых находится нечто вроде зажигательной смеси.

С последними сейчас Дима и ведет перестрелку. Вот сказали бы ему где-то с год назад, что он будет прятаться за большим валуном от какого-то жука. Не поверил бы. Но куда деваться, если не хочешь немедленно изжариться. В десятке саженей от него за нагромождением камней устроился Илья. Неожиданно оказалось, что они с Димой в таких условиях ориентируются даже лучше местных. Те больше привыкли к стычкам грудь в грудь. Даже лучники предпочитаются стрелять стоя в полный рост, либо сидя в седле. Но против "огневиков", так окрестили этих особей местные, ни первое, ни тем более второе не подходит. На дистанции до ста тридцати шагов стрелы малоэффективны, и надежно пробивают верхнюю оболочку этих особей только шагов с пятидесяти-шестидесяти. Но при этом можно саму с большой вероятность схлопотать огненный шар.

А вот из самострела находясь в укрытии, двигаясь короткими перебежками согнувшись в три погибели, а где и ползком, можно засадить болт с семидесяти аршин, даже оставаясь незамеченным для "огневика". Тем более эти жуки и действуют небольшими группами в три-четыре особи. А уж конкуренцию со стороны представителей других видов и вовсе не терпят.

Вот и теперь, еще когда "огневики" только пытались незаметно подобраться к людям, Илья из засады сразу же подстрелил одного противника, которого через мгновение добил Дима. Пока насекомые были в растерянности достали еще одного. Третий успел выпустить пару шаров наугад пока не получил в морду болт с керамическим шариком. Зажигательная смесь, вырвавшись из-под треснувшей оболочки, не только нанесла прямые критические повреждения, но и подожгла собственный огненный шар жука, который тот как раз собирался выпустить.

И вот теперь остался только один противник. И очень не хочется омрачить успех, смазав концовку. Дима выглянул из-за своего валуна, быстро выпустил болт в направление жука и тут же скрылся, сразу же пытаясь зарядить оружие. Рядом полыхнуло, это на аршин левее, и на полтора дальше. А вот огонь охватил и сам валун. В лицо пахнуло жаром. Дима подобрался, чтобы быстро уйти в сторону если что. Но третьего удара не последовало.

Осторожно выглянул. Так и есть. Илья из своего укрытия уже достал "огневика". Теперь можно и вставать. Больше врагов вокруг нет, соответственно пока и опасаться нечего. А вот трофеи надо прибрать. Внутри каждого жука этого вида находится один или два небольших кристалла. Даже не терпится узнать, что найдется на этот раз. При удаче добыча может оказаться даже ценнее всех "электронов" - камней собранных сегодня с утра вместе с золотом и серебром! И все же на всякий случай надо внимательнее наблюдать за округой. А жуков вскроют Никита Олексович и Мировид. У них это и получиться лучше. И все-таки любопытно. Чтобы справиться с этим волнением, Дима медленно, одну квадратную сажень за другим, принялся рассматривать местность. Самострел взведен, но пока без стрелы. Без особой нужды немногочисленные болты с глиняными шарами, наполненными смесью, либо с особо закаленными наконечниками применять не хочется.

- Димитр, Илья, отходим, - скомандовал Никита Олексович. - Мы закончили.

На то, чтобы преодолеть сотню аршин понадобилось, чуть ли не четверть меры времени. Двигались медленно, шаг за шагом, лицом по направлению к возможной опасности. Ну, вот и на месте. Тут за сложенными камнями укрыты три телеги с высокими дощатыми бортами, обитыми скорлупой с мелких жуков. Теперь за наблюдение отвечает Изяслав. Остальные пока могут немного отдохнуть.

- Ребята, давай ко мне! - позвал Никита Олексович. - Эка вы невозмутимые. Неужто, не интересно посмотреть на свою добычу? Иной другой плясал бы от нетерпения. Все же не ерунда какая. Вот! Любуйтесь.

Действительно кристаллы впечатляют. Многогранные, переливающиеся. И не такие уж маленькие. Особенно один с голубоватым отливом. Правда, вчера вечером добыли кристалл еще крупнее. Но вот все остальные вряд ли превосходят этот сегодняшний. Так что действительно можно радоваться. И даже прикидывать свою долю в добыче. А то из-за этих вот жуков они почти все время охраняют работы. Соответственно от электронов, золота и серебра им перепадет совсем ничего. Впрочем, как и самому Никите Олексовичу, или вон Вершбору и Изяславу.

- Там каша поспела, - сообщил Павло, крепкого вида мужчина уже не в первом походе исполняющий обязанности кашевара.- Поешьте, пока время есть. Меру другую пока никто беспокоить не будет. Я и хлеб уже поделил.

Действительно каша хороша. Потому Павло всегда и доверяют ее варить, что у него всегда любое походное блюдо получается вкусно. Но если надо, то он из топора не только кашу сварит. Владеет мастерски и ею, и дубиной в бою мастерски. Да и тяжелой работой в свободное от основного занятия время, не прочь заняться. Вот от всяких ночных дежурств, и мелких поручений он освобожден. Да и когда все стан на новом месте обустраивают, он уже костер закладывает, котлы готовит, воду добывает, с продуктами возиться.

Павло ошибся всего ничего. "Стрельцы", то есть жуки среднего вида появились через три меры времени. К этому времени кашу успел поесть и Изяслав. Стая оказалась многочисленной. В ней семнадцать-восемнадцать особей. У этого вида скорлупа будет прочнее, поэтому стрела из самострела берет их только с сорока аршин. Учитывая, что сами Стрельцы бьют своими костяшками с семидесяти пяти, это не очень хорошо. Поэтому дюжина бойцов отряда выстроились в линию, укрывшись большими щитами. Кроме того вперед выкатили все три повозки с бортами, на которых спрятались еще четверо.

Очень быстро левая рука Димы дернулась от ощутимых ударов по ту сторону досок, обшитых грубой шкурой. Это жуки издали начали обстрел. Но теперь уже не страшно. Костяшки не могут пробить тяжелые щиты. Зато Яркон Велемирович выпустил уже с полдюжины шаров. За спиной у людей развернулись еще четыре телеги с установленными на них тяжелыми самострелами - малыми пороками. Сигнал. Стоящие в линии нагнулись, опустив щиты ниже. Два тяжелых каменных снаряда и пара тяжелых стрел тут же вылетели в сторону жуков. И тут же люди в линии подняли щиты навстречу летящим костяшкам. А через пару другую деков они выставили вперед рогатины.

Оставшиеся в живых жуки все же ринулись в атаку. Но когда они только добрались до людей, те расступились и еще четыре особи серьезно пострадали от залпа с повозок. Наконечники рогатин в очередной раз оказались неспособными причинить скорлупе Стрельцов ощутимого вреда. Зато вот палицы показали себя в деле хорошо. Несколько хороших ударов, жук уже серьезно пострадал, его естественный панцирь проломан, и в дыру можно воткнуть рогатину. Так что победа досталась людям без потерь. Ни единого пострадавшего. Даже не утомились.

Что нельзя сказать о схватке с гостем, навестившим их вечером. Это существо размером с хорошего быка. С большим бивнем почти в полтора аршина, ядовитым жалом, с хвостом, на конце которого острый костяной наконечник. Крепкие челюсти. Способен гипнотизировать жертву. Да еще периодически выделяет порции весьма неприятного запаха. Но главное это крепкая прочная броня, в котором очень трудно найти уязвимые места, а пробить очень трудно.

Несмотря на то, что еще издали Яркон Велемирович сразу же угостил его двумя мощными энергетически зарядами, а тяжелые самострелы успели сделать два залпа, существо осталось все еще подвижным и без внешних признаков ущерба. Заряды на болтах взорвались на поверхности брони, что за повреждения они нанесли пока не понятно. А разбираться некогда. Чудище уже подошло вплотную. Строй сразу же рассыпался. Люди принялись наносить существу удары с разных сторон, отвлекая его на себя, пока Хозяин готовит новый заряд в своем посохе. И нельзя сказать, что эти действия совсем безрезультатные, то тут там остаются борозды проделанные мечами и топорами, появляются трещины от ударов палицами, клевцами и кистенями. Вот Яркон Велемироич своим мечом отсек у твари одну из конечностей, а Мировид воткнул в ранее проделанную брешь специальную сулицу.

Но и противник не остается в долгу. Он постоянно пытается ткнуть кого-нибудь бивнем или жалом, схватить челюстями, достать наконечником на хвосте. Да и удары конечностями-лапами довольно неприятны. К тому же он через каждые полсорика (13-14 секунд) (23) выпускает порцию огня на три четверти сажени. Приходится постоянно быть настороже и готовым увернуться. А в доспехах проявлять подвижность довольно сложно. Требуется умение, и увернуться, и ударить. Поэтому тут только подготовленные воины. Трудники остались позади. Их очередь наступит только в крайнем случае.

Дима успел вовремя сделать шаг в сторону. Бивень под углом скользнул по щиту. А вот удар конечностью заставил парня покачнуться. Довольно неприятно, но терпимо. Существо за это время все же сильно сдало. Тут еще Яркон Велемирович ткнул жезлом в направление его головы. Вырвался мощный луч. Дима даже на мгновение прикрыл глаза. А противник словно замер. И тут же на него яростно набросились люди, нанося многочисленные удары. Дима схватил топор двумя руками и принялся со всего размаха бить им словно лесоруб по стволу дерева. Его целью стало место соединения туловища с одной из конечностей. И ему удалось добиться своего. По крайней мере, противник начал заваливаться как раз на этот бок. Пришлось отскочить в сторону, чтобы не попасть под тушу. Но тут же Дима принялся рубить со всего размаха по брюху. После четвертого удара лезвие застряло в чешуе, защищающей существо снизу. С трудом выдернул его и вновь принялся бить с прежним усердием.

Но неожиданно для себя пришло осознание - все. Этот готов. Топор, почему то стал тяжелее. И даже стало жалко, что все закончилось. Принялся осматриваться. Такое ощущение - он сейчас просто резко раскрыл дверь и к нему ворвались и свет, и краски, и чувства. Вернулось восприятие окружающего мира. Вот Илья хлопнул его по плечу, по спине скатилась порция пота. Посмотрел на существо. К этому времени на вид тот уже сильно пострадал. Внешний слой скорлупы пробит во многих местах, где-то обуглен, из проломов вовсю вытекает неприятного вида жидкость. Половина конечностей и хвост уже отделены от туловища. Голова разворочена. Существо совершенно перестало подавать хоть какие-то признаки жизни.

Пару другую сориков переводили дух и после этого взялись за дела. Кто-то заступил в караул, остальные принялись за трофей. Примерно за полчаса они разделили чудище на мелкие фрагменты, внимательно осмотрели каждый, собрали в кучу все, что может пригодиться. Например, куски скорлупы пойдут на щиты и доспехи, пригодится бивень. Но все это меркнет перед найденными внутри особи кристаллами. Их все сразу же пересчитали и отдали Яркону Велемировичу. У него надежнее. Не потеряются, не попадут в неприятную историю. Ну и, разумеется, Хозяину все доверяют безгранично.

А улов оказался хорош. Очень хорош. Более сотни кристаллов. Причем все крупные. Более половины из них по всем параметрам превосходят даже вчерашнюю находку, считавшуюся до сих пор самой ценной. И остальные не хуже, либо уступают всего лишь немного. Яркон Велемирович пересчитал трофеи и сложил их в отдельный мешок.

- Цену этим я смогу назвать только дома, - сообщил он. - Прямо сейчас разобраться трудно. Тут есть два десятка, по которым надо и вовсе посовещаться со знатоками. Уж больно они хороши, - добавил Хозяин. - Ну а доли я сейчас назову.

Всего в деле поучаствовало двадцать восемь человек. Сам Хозяин, Мировид, Горан и двадцать пять человек из отряда охраны. По договору половина добычи идет Хозяину. Вторая делится между причастными. Из этой половины сам Яркон Велемирович получит три доли. Его помощники, а так же Никита Олексович, Вершбор - две. Еще пятерым назначили полторы, ну а остальным по одной. Такое решение устроило всех. У всех приподнятое настроение уже из-за размера добычи, ну, а нюансы распределения - это уже мелочи. К тому же и неожиданности никакой не было. Все в рамках установленного порядка. Так что объявление восприняли только как формальность. Зато все сразу же принялись с энтузиазмом обсуждать сами кристаллы. И со временем возбуждение от успеха только усилилось.

Так что Никите Олексовичу пришлось даже проявить строгость для того, чтобы распределить людей кого на пост, кого в отдыхающую смену. Двоим надо осмотреть самострелы на повозках. А пятерым поработать на добыче, чтобы остудить горячие головы. Отряд по ряду с Хозяином должен в первую очередь охранять место работ. За это они и получат потом оговоренную плату. Но еще в самом начале они сами решили - дабы не сидеть без дела, ну и дополнительного прибытка своими силами нагрузить одну или две повозки, так как долю с добытой породы получат только трудники.

Правда, оказалось, что сложившееся первоначально впечатление о том, что их роль в этой экспедиции окажется не таким уж обременительным, является ошибочным. Местные обитатели тревожат экспедицию все чаще и чаще. Но теперь деваться некуда. Одну телегу надо нагрузить. Вот от плана на вторую уже отказались.

Дима опять сидит на каменной вершине с самострелом в руках. Рядом Томила с сулицами. Он на этот раз также нанялся в охрану, хоть и долго сомневался. Но желание быть вместе с товарищами победило. Да и постоянная тяжелая физическая работа парню наскучила. Теперь же он и вовсе рад, что не пошел перелопачивать местный грунт.

- Это сколько же я получу только за этот поход? Даже считать боязно, - произнес Томил, не забывая и внимательно всматриваться в окрестности. - Думаю, не меньше чем за все работы по вспашке озимых в этом году. Да нет. Больше.

- Ты погоди раньше времени барыши считать, - предупредил его Дима. - Вернуться еще надо домой. Сам видишь, как все эти твари начали лезть. Еще день не закончился, а я уже устал. Вот сидел бы вот так на одном месте и смотрел. Но ведь не дадут. Явятся! Не одни так другие.

- Ничего, - беззаботно ответил, обычно серьезный товарищ. - Явятся, мы их побьем. Будем еще с добычей.

- Экий ты жадный, - укорил его Дима. Ему самому уже больше никакой добычи не надо.

- А что? Серебро не помешает, да и медь. Сейчас осень, а скоро зима. Работы меньше будет, можно и погулять. Тем более Хозяин обещал в Стольный (24) с собой взять. А там с пустым карманом тоскливо... Смотри-ка, кажись Стрельцы?

Стая оказалась маленькой всего одиннадцать особей. Справились без особого напряжения. Потом привычно отбились от трех огневиков. Кристаллы, вынутые из них, воспринимаются без всякого интереса, хотя на самом деле и они весьма ценны. Но вот так, разборчивыми стали после Гиганта. Даже особого желания костяшки Стрельцов собирать, разбросанные вокруг после очередного нападения уже нет. Да и люди на самом деле заметно утомились. Хорошо, еще работы осталось всего лишь на половину рабочего дня с небольшим.

Так что утром трудники пошли на добычу с особым энтузиазмом. Осталось всего ничего. Действительно осталось немного. Всего-то закончить после обеда работы, отдохнуть и двинуться в путь, чтобы заночевать на новом месте. Стан около карьера стал уж больно привлекательным для разных насекомых-переростков.

Но до выхода в дорогу еще надо продержаться. Последняя ночь на месте добычи прошла спокойно. Стража даже немного успокоилась. Но с рассветом снова началось. К Стрельцам, Огневикам и Мелким уже привыкли. Но через пару часов явился Гигант. Этот оказался мелковат. Уже два залпа из самострелов и удары Яркона Велемировича для него оказались весьма чувствительными, и он сбавил прыть, потерял скорость. Так что ему достался еще и третий залп в упор, который и нанес самые серьезные повреждения. Добили гиганта очень быстро, без особого усилия. Правда и кристаллов внутри оказалось всего четыре с половиной десятка.

Вот в конце дня пришлось тяжелее. Обоз уже пару часов был в дороге, когда напал первый Гигант со стороны хвоста. Там его и встретил сам Яркон Велемирович с одним самострелом на повозке и семью бойцами. Больше ему в помощь выделить никого не удалось, так как еще один противник через пару сориков появился и в голове обоза. Вот его пришлось встречать всем остальным во главе с Никитой Олексовичем и Мировидом.

Некоторые повреждения существу успели нанести, пока он еще приближался. Но основные события развернулись в ближнем бою. Гиганта обступили со всех сторон. Вынужденный отбиваться от ударов со всех сторон, он остановился в десятке саженей от повозок с самострелами. В раздражении он принялся метаться из стороны в сторону, пытаясь достать досаждающих его людей. Но те тут же стараются отскочить в сторону, отступить. А в это время другие бьют с боков. Хвост ему уже откромсали. Да и по челюсти справа досталось.

И все же он еще опасен. Уже второй боец, сбитый ударом Гиганта, с трудом отползает в сторону, у Вершбора левая рука висит как плеть. Его поврежденный щит лежит где-то на под ногами, Илья, смог подняться на ноги, но передвигается прихрамывая. Досталось и некоторым другим. Кого опалило, кто-то начал чувствовать усталость и головокружение, кровь пошла из носа.

И все же Гигант начал заметно слабеть. Становится все более и более неповоротливым, с трудом держится на своих конечностях. Перестал палить огнем. Вот Никита Олексович двумя ударами палицы разворотил существу морду, а Вершбор рубанул по уже проломленному участку панциря. Дима выпустил из рук свой топор, застрявший в ране, но тут же взялся за булаву.

- В стороны! - скомандовал Никита Олесович.

Люди отпрянули в сторону. Через мгновение два каменных ядра и одно глиняное вылетели из самострелов. В сторону полетели осколки от лопнувшего сосуда, и огонь разлился на спине Гиганта. Из пробитых ран хлынула слизь. Дима выхватил с телеги, оказавшейся за спиной свой самострел, взвел его и засадил болт с шариком на конце в одну из пробоин в скорлупе. Гигант попытался в ярости повернуться в его сторону, но тут же на его голову обрушился град ударов. И уже поврежденная защита местами не выдержала. А между тем Дима выстрелил во второй раз. Опять удачно. Третий болт всадил в рану на голове. Тут на Гиганта обрушился четвертый залп. Врезал своим лучом и Мировид.

И неожиданно у Димы возникла заминка. Рука никак не найдет в туле нужной стрелы. Пришлось отвлечься и посмотреть, что там. Увиденное не обрадовало. Оказывается, он уже израсходовал последний особый болт. Остались только простые с обычными наконечниками, а от них сейчас толку мало. Со злости принялся со всего размаха лупить по панцирю Гиганта палицей. Очень скоро частые сильные удары позволили пробить скорлупу в двух местах.

Правда, и сам уже сильно запыхался. На это повлияли не только собственные энергичные действия, но газы, выделяемые Гигантом. Но тут он расслышал, как Вершбор кричит ему, что все хватит, враг повержен. Разделывать чудище принялись лишь через три четверти меры. Это время ушло на то, чтобы прийти в себя, отдышаться. Каждый получил чарку с эликсиром для восстановления сил и для очистки организма от отравления. Осмотрели раны и повреждения у людей, собрали оружие. Очень хочется присесть где-нибудь и просто отдыхать. Но нет! Надо взять в руки самострел и забраться на ближайший каменный курган, чтобы осмотреть местность. Вдруг появится какая еще неприятность. Тем более, что сейчас более десятка его товарищей заняты делом.

Впрочем, вряд ли сейчас появятся другие существа. Они все стараются избегать Гигантов, чтобы не стать его пищей. Так что время перевести дух есть. А вот интересно, сколько сейчас найдется кристаллов? Между прочим, с этим Гигантом справились сами, даже без Яркона Велемировича. Далось нелегко, но ведь получилось. А в том, что их добытчиков на этот раз оказалось меньше, есть и свои плюсы. Значит, всего в схватке участвовало двадцать человек. Мировид, Никита Олексович, Вершбор получат по две доли. Еще двое или трое полторы. Получается добычу..., половину добычи придется делить на двадцать пять частей. Эх! А было бы хорошо, если найдется полсотни кристаллов. Это значит, один целый достанется Диме. Хотя вряд ли. Они же все неодинаковые. Поэтому цену каждого сложат с остальными, а потом полученную сумму разделят на всех, выдав долю деньгами. Да еще про пострадавших забыл. Им ведь еще положена компенсация из стоимости трофеев. Так что не получится с кристаллом в собственность.

А так хочется взять себе хотя бы один. С другой стороны по кристаллу на брата это не так и много. К тому же один экземпляр можно получить и добыв Огневика. А это ведь будет намного проще. Так что от этих Гигантов одни неприятности. Хотя не все не так просто. Совсем забыл, и поэтому не учел в размышлениях важное обстоятельство. Половина стоимости добычи идет Хозяин, кстати, как и в случае с добытыми костяшками. Точнее, кристалл остается Яркону Велемировичу, а охотники как раз деньги и получают. Четверть непосредственно добывшим трофей, четверть делится между всеми членами отряда. То же самое и с костяными ромбиками. Только с ними труднее определить индивидуальную роль каждого. Поэтому обычно вся половина добычи, остающаяся в распоряжении отряда, делится в положенных долях между всеми. Вот тут награду можно получить и натурой, если нет большого желания все тут на месте продать тому же Яркону Велемировичу.

Огневики, кажется, прислушались к мыслям Димы. Во всяком случае, на следующее утро они напали дважды. От Стрельцов за это время отбивались только раз. Впрочем, на такое невнимание никто обижаться и не собирается. Люди устали настолько, что теперь их совершенно не интересует и добыча. Насытились ею "досыта", а больше местными обитателями. Осталось одно желание - быстрее выбраться отсюда. К счастью, до прохода всего ничего, только вот уже все достало так, что к нему уже хочется рвануть, побросав все. Может, теперь и вовсе только усталость сдерживает их от такого шага? Просто отсутствуют силы для резких движений? Все-таки нет. Есть еще и сила воли, и другие мотивы. Осталось и то, что еще можно мобилизовать, и чем это сделать. Гордость, стремление довести дело до конца, тем более, что в этот поход столько уже вложено и просто обидно упустить из рук уже приобретенное. Жаль своих усилий, потраченных до сих пор. К тому же вокруг товарищи, перед которыми стыдно сплоховать. А с ними можно куда угодно, и уж тем более пройти еще каких-то триста саженей. Это ведь всего девятьсот аршинов, или теперь восемьсот девяносто девять шагов. Уже меньше. Всего восемьсот девяносто восемь, ... уже семь, восемьсот девяносто шесть. Лишь бы лошади выдержали. О как! За этими жалобами на трудности совсем забыл свои обязанности.

- Как ты Дима? - поинтересовался оказавшийся рядом Илья. - Нога не беспокоит?

- Нормально. И с ногой все в порядке.

Это вчера, уже ближе к вечеру, пришлось схватиться с Клещами. Вот один из них и вцепиться в ногу Диме. И хоть почти сразу же Дима изрубил его на части, до конца боя пришлось потерпеть. Рана оказалась тяжелая и глубокая. Кроме всего прочего Клещ успел впрыснуть в него своего яда. Поэтому большой участок вокруг места укуса почернело. Поднялась температура, закружилась голова. На место повреждения положили мазь, перевязали. Дали выпить различных снадобий. Через час выдавили гной. Сегодня с утра последствия почти не ощущались, опухоль спала, раны затянулись, но вот теперь с пройденными верстами раненая нога болит все сильнее, а идти стало труднее.

- Вижу, что не в порядке. Может, на телегу сядешь? - предложил товарищ, тревожно осматривая Диму.

- Нет. Так дойду, - упрямо возразил тот. - Не хочу под конец раскисать. Тут вон осталось пройти не более четырехсот аршин. Смотри, наши камни уже видны.

- Тогда давай мне сюда свой щит, рогатину используй вместо костыля, а мешок все же на повозку положим. Теперь немного осталось. Лошади дотянут и десяток лишних фунтов не столь уж и заметны. Нам надо быстрее выйти вперед и встать левее дороги. Как пропустим обоз, в его хвосте в ворота зайдем и мы.

Эти сто пятьдесят саженей дались очень трудно. Нога совсем разболелась от быстрого шага. Но теперь надо просто немного простоять. За это время должно успокоиться. У Димы отобрали почти все оружие: топор, окованную щипастую дубину, рогатину, щит. Оставили только самострел, тул с болтами, и одну сулицу на всякий случай, а так же в качестве опоры.

- Только бы Гиганты не появились, - заметил Дима. - И весьма неприятный противник, а прибыток с него не стоит того.

- Это ты зря, - не согласился Томил. - С него прибыток и есть. Вон сколько камней взяли.

- Да не очень и много. В нашем последнем всего то пятьдесят два камня. Так с пятидесяти двух Огневиков можно столько же взять, а мороки все же поменьше.

- Да ты по числу не считай, - возразил появившийся рядом Мировид. - Те, что на Гигантах взяли они и крупнее, и тяжелее будут. И силы в них намного больше. В разы. Димитр, ты лучше ногу покажи.

- Это на первом, - вмешался в разговор Вершбор. - А у трех остальных камни не только числом, но и размерами меньше. Поэтому ты, Димитр, с одной стороны прав. По возможности молодых трогать не стоит. Пусть живут.

- Так они сами на нас напали, - воскликнул Томил.

- Вот потому и пришлось их бить, - произнес Мировид, заматывая повязку на ноге. - А так пусть лучше они и сами растут, ну и камни внутри тоже. Но думаю, сюда они уже не придут. Молодежь теперь делит участок того первого. Тот был матерый, потому остальные на его территорию не заходили, да и всякую мелочь: Огневиков, Стрельцов он в строгости держал. Теперь же тут пока безвластие. Вот и все ринулись осваивать новый участок. Димитр, выпей-ка этого снадобья. С утра бы еще за ним подошел. Терпи, через четверть меры станет полегче.

- Придется в следующий раз, искать матерого Гиганта в другой стороне, - согласился Вершбор. - Только ведь солидного без Яркона Велемировича не возьмешь.

- К следующему нашему приходу, и молодые вырастут, - заявил Илья. - Только мне эти все жуки-переростки, другие странные создания изрядно надоели.

- Будут тебе противники и более привычного вида. Только, обрадуешься ли им? - усмехнулся Вершбор. - Ну, все пошли, за последней телегой. Димитр, ты идешь впереди, мы за тобой.

- Илья, Томил, а ну-ка хватайте его с двух сторон, - добавил Мировид, - у него с ногой не все ладно.

На этот раз действительно никаких насекомых-мутантов не встретили. Да и других тоже. И пейзажи вполне привычные. Караван идет вверх по течению. Поэтому сейчас слева высокий скалистый берег, справа он же, но пониже, местами с песчаными или галечными пляжами или заболоченными участками. И на том, и на другом встречаются группы деревьев, какие-то кусты. С обеих сторон к реке выходят овраги.

Было подозрение, что в самой реке водятся какие-либо необычные создания. Настолько за эти дни привыкли ко всякому необычному. Но нет. Никаких русалок, чудовищ, людей с жабрами, лягушек-мутантов, выдр-переростков. Даже крокодилы или аналоги акул в реке не водятся. Вот крупные экземпляры речных видов рыб встретиться могут. Но это потому, что их тут ловят мало.

Места безлюдные. Пока не встретили ни лодки с рыбаками, ни домика на берегу. Ширина реки достигает местами до пятидесяти саженей. Вода довольно прозрачная. Течение медленное. Только вот через пару часов после рассвета на пути встали пороги. Несколько скалистых выступов перегородили русло реки. Или наоборот вода нашла проход в скалистой гряде. Встали в сотне саженей. Отсюда уже слышно как шумят потоки, протискивающиеся через узости и преодолевающие перекаты. Но около левого берега есть неглубокая протока. Течение там спокойное, да и ширина достаточная.

С одной из барж сняли толстые дубовые доски и на берегу установили на двухосные рамы с колесами вдвое меньшими в диаметре, чем обычные тележные. Получилось три передвижных щита в сажень высоту и два в длину, снабженные бойницами для стрелков. Сразу же установили на берегу и четыре больших самострела-баллисты. Первая пара предназначена для стрельбы болтами похожими на сулицы, вторая пара - горшками с зажигательной смесью. Есть еще одно, пятое устройство. Оно заряжается свинцовыми шариками.

Первым наверх подняли баржу, с которой до этого сняли доски и рамы для щитов, и тут же принялись за разгрузку. Для этого создали специальную группу, которая теперь постоянно будет работать на той стороне. А пока одна артель тащила с помощью канатов судно наверх, другие в это время переместили на берег часть товара с еще двух барж, после чего и их один за другим перевели наверх. К этому первая уже опустела, и ее осторожно спустили вниз. Как раз между проводкой наверх второй и третей. У этих посудин плоское дно и маленькая осадка, поэтому все проходит довольно успешно.

Первую баржу сразу же загрузили частью груза с одной из ладьей и после чего опять вручную перетащили на ту сторону порогов. То же самое сделали и со второй. После того как частично загрузили третью баржу, лодья поднялась настолько, что и сама уже гарантированно смогла пройти наверх. Когда она оказалась на чистой воде, на нее вернули сначала груз с двух первых барж, а затем наступила очередь и третьей.

А вскоре по протоке начали протаскивать уже вторую лодью с минимумом груза. Остальное она получит обратно с барж. За ним наступит очередь еще одной. Переправлять товары таким образом проще, чем таскать мешки, коробы, связки, бочки на руках. Только на все про все требуется довольно много времени.

Поэтому на берегу разложили костры, повесили на них котлы с водой - варить похлебку и горячий отвар для питья. Передвижные щиты и баллисты поставили в двух десятках саженей от берега. Возле них поставили два десятка вооруженных людей. А еще в двух сотнях шагов дальше расположился дозор. Трое взобрались на верхние ветки растущих тут могучих деревьев, четверо спрятались за высоким кустарником правее.

Примерно через три меры времени произошла смена. Дозорные уже начали скучать от безделья. Так что для разнообразия им пришлось поработать бурлаками. К этому времени уже сложился порядок работы. На одну баржу переносят груз с очередной ладьи, находящейся внизу. Вторую в это время ведут по протоке, а с третей возвращают товары на уже переправленные через пороги суда. Хитрости тут много не надо, только физическая сила, ну и еще требуется ловкость, особенно от тех, кто быстро перемещается туда-сюда по доскам, перекинутым с баржи на ладью и обратно. Ну и конечно, у приказчиков, ответственных за груз. Надо проследить, куда и какие коробы, бочки и мешки теперь попали. Груз с трех барж находится на берегу. Большая часть груза внизу и ее еще предстоит доставить наверх, где пока находиться лишь меньшая часть.

Но не надо и зевать, спуская пустую посудину вниз, при определенной легкомысленности и безответственности можно повредить ее об камни. Артель, в которую включили Диму, уже трижды успешно справилась с этой задачей, после чего оставшиеся бочки с четвертой ладьи начали переправлять сразу на баржу. Но этим занимаются другие. А у бурлаков своя работа - впрячься в лямки и в очередной раз пройтись вверх по течению. В следующую ходку подняли уже четвертую ладью, за ней ее баржу. И так до самого обеда. К этому времени на той стороне уже покачивается и пятая ладья с половиной первоначального груза. Оставшиеся два вместе с тремя баржами придется тянуть уже другим. А там надо еще поднять груз с берега. Дима с товарищами вновь заступил в дозор. Теперь их сменят только через час. А там уже одни баржи останутся.

Однако в очередной раз действительность внесла в планы свои коррективы. Прошло уже три меры времени после того как они затаились в кустах, когда Изяслав с вершины дерева подал условный сигнал. Дима немедленно взвел свой самострел. Рядом натянул лук Томил. У порогов люди укрепив на берегу, канатами наполовину проведенную баржу, бросились к щитам. Там уже подготовили бою баллисты. Снаряжают для стрельбы и те, что остались на ладьях. На берегу подняли знак с предложением о переговорах. Дозору велено быстрее возвращаться к своим.

Однако, несмотря на явные признаки того, что внезапности достигнуть не удалось, нападавшие все же не отказались от своего намерения. Наоборот, они поспешили атаковать. Троица с деревьев только оказалась внизу и сделала всего несколько шагов к реке, и еще не успела присоединиться к четверке, отходящей со стороны кустов, когда чуть выше по течению появились сразу две группы, явно нацеленные на место переправы. В каждой человек пятьдесят-шестьдесят, а может и больше. Это действительно люди. Самого обычного вида. Бородатые, усатые, косматые или стриженные, с двумя руками и даже двумя ногами. По крайней мере, почти все. В одежде из грубой кожи или тканей из шерсти и волокон растений. Десяток лучников из числа первой группы издали сделали по два залпа и взяли левее, чтобы занять более удобное место.

Через несколько мгновений появилась еще одна группа, даже более многочисленная, а с ними вместе еще человек двадцать вооруженных луками. Дозорные к этому времени закинули за спины щиты и ускорили шаг. Нужно добраться до своих до того, как эти лучники займут позицию у деревьев и осыплют их градом стрел. Но сначала они попались на глаза врагам из первого десятка, и те не замедлили тут же обстрелять их. Но хорошо, что этот противник уже оказался хоть и с боку, но уже за спиной. Несколько стрел застряли в щитах. К тому же стрелки противника сами оказались в опасном положении. По ним тут же начали выпускать стрелы из-за одного из передвижных щитов, кроме того рядом с ними раскололась пара горшков с огненной смесью.

Так что Дима и его товарищи успели благополучно укрыться за средний щит до того как начали стрелять те, кто все-таки добрался до холма, расположенного рядом с местом, где совсем недавно находился дозор. Теперь за надежным укрытием уже не так опасно. Дима сразу же выпустил первый болт из своего самострела в сторону одной из приближающихся групп. Они уже почти вот, а стрелками же противника пусть другие занимаются. В них еще попасть надо. Не с умениями Димы стрелять в ту сторону. Быстро взвел устройство, на этот раз прицелился лучше и выпустил стрелу.

Только вот противник уже рядом. Левее от щита в два ряда выстроились три десятка гребцов с большими щитами и рогатинами в руках. Дима схватил одну из своих сулиц и сделал пару шагов вперед, выходя из-за укрытия. Трое или четверо врагов пытаются обойти строй его товарищей. Бросок, сразу же второй. Обе сулицы застряли в щите у ближнего противника. А тот уже размахивается своим тесаком. Как учили, принял удар на щит и сам ответил палицей. Это надежная крепкая палка с утолщением на конце, который еще и усилен железом. Не попал. Снова закрылся от удара. Небольшое движение вперед левой рукой, отражая третий удар, и тут же сделав шаг навстречу врагу, махнул палицей. Противник к этому времени бросил свой щит, ставший неудобным из-за застрявших сулиц, которые никак не получилось вытащить, и Дима попал. Правда, краем оружия и по левому плечу. Потом палица скользнула по нагруднику.

И утянула бы вниз, но не зря же Никита Олексович так гонял Диму. Тогда парень управлялся с тяжелой дубиной, а по сравнению с ней, палица в руках не так уж тяжела и неудобна. Более того там на усадьбе Дима каждый день дрался с палкой в руках против Ильи, Томилы или еще кого. При этом они не имитировали удары, а били друг друга по-настоящему в полную силу. Так как при этом все были в доспехах, в том числе стеганках, шлемах, то серьезных травм пока не было. Зато теперь в настоящем бою ему и доспехи на теле привычны, и вид оружия противника не парализует, а свое, что находится в руках послушно. Движения скоординированы, нет паники, голова трезво оценивает обстановку и с каждым движением растет уверенность в своих силах. И ко всему этому надо еще прибавить уже имеющийся боевой опыт, полученный в схватках с разными тварями.

Дима быстро сообразил, что у него есть преимущество над противником. Тем более тот уже без щита, а теперь еще и неприятности с плечом. Противник, конечно, попытался нанести еще пару ударов, но все они оказались блокированы щитом. Мозг дает сигнал, а рука, плечи, спина, ноги просто выполняют отработанную комбинацию. И так же заученно Дима наносит свои удары. Обманное движение, второе и вот палица летит в голову противника, тот все же успел среагировать. Все-таки опыта маловато, да и скорости в выполнении связок пока еще не хватает. "Учиться, учиться и еще учится" (В.И. Ульянов-Ленин) . Ибо "тяжело в учении, легко в бою" (А. В. Суворов).

И все же этому хватило и такого удара. Еще мгновение ушло, на то, чтобы заставить себя раздвинуть границы обозреваемого пространства. Рядом идет бой. Мелькает оружие, крики, стоны. Но все быстро опять уменьшилось до узкого коридора. Впереди пяток гребцов отбиваются от тройки нападающих. Сейчас эта схватка зашла в тупик. Товарищи Димы встали в ряд, закрылись большими щитами и отбиваются рогатинами. Враги машут топорами, дубинками, но максимум время от времени бьют по щитам и тут же отскакивают назад, чтобы не пропустить ответный удар. Первые не могут разорвать строй, в котором все их преимущество, иначе их сомнут. Хотя вряд ли. Но будут потери, а их следует избегать. Вторые могут отойти только вместе. Но даже если один из них сейчас оторвется от товарищей, например, чтобы обойти пятерку, тех сразу достанут рогатинами.

Но теперь в дело вмешался внешний фактор в лице Димы. Одному из троицы пришлось разворачиваться лицом к нему. Ему удалось вовремя подставить свой щит под удар, но тут же он был вынужден уклоняться еще и от рогатины одного из гребцов. Воспользовавшись этим, Дима нанес еще один крепкий удар и тут же третий, потом четвертый. Принял на щит топор противника и ответил своей палицей. Опять получилось не совсем удачно, противник успел отклонить голову. Попал по плечу. Ударил щитом об щит и снова ударил. Теперь палица скользнула по спине.

- Димитр, все, пока хватит, да хватит, хватит, сколько тебе говорить! - сердито крикнул, чуть ли не в уши Вершбор. - Пока этому хватит. Идем со мной. А вы, - обратился он к гребцам, - отберите оружие у этого и ведите вместе с остальными вон туда, - и показал рукой в сторону где собирают пленных..

Дима послушно сделал пару шагов назад. Но щит и сейчас надежно прикрывает его от неожиданностей, а палица лежит на правом наплечники, готовый к применению в любой момент. Теперь можно посмотреть, что твориться вокруг. Между тем гребцы уже принялись осматривать всех трех пленных на предмет наличия ножей, заодно стаскивают с двоих кожаные наплечники и нагрудники. Оружие у одного из них выбил еще Вершбор, второй бросил сам, а третьему Дима повредил руку, так, что ему теперь уже трудно пользоваться своим топором. Кажется, полная победа. Где-то еще продолжаются схватки, но они завершаются прямо на глазах. Вот Никита Олексович обезоружил еще одного. Кто-то убегает, бросив все: саблю, дубину, копье, топор, шит и подобие доспехов, у кого они есть.

Левее от Димы плотной группой стоят человек двадцать нападающих. Вот к ним присоединились еще трое. Правда, один из них не может стоять на ногах. Поэтому товарищи положили его немного в стороне. Там находятся еще несколько раненых, и кто-то пытается им помочь. На группу никто не нападает, но полтора десятка лучников держат их на прицеле. У каждого стрела уже лежит на тетиве. В ту же сторону направлена установка, стреляющая свинцовыми шариками. Еще два десятка стрелков направили свое оружие в сторону третей группы, что сейчас находится там вдали. Там же немного в стороне, где раньше располагался дозор, кто-то машет белым флагом. Но на всякий случай на них направлены четыре самострела.

К правому передвижному щиту со всех сторон уже ведут обезоруженных врагов. Многие из них ранены, кому-то из них помогают идти другие пленные. В ту же сторону уже подтолкнули и троицу отсюда. Дима, все еще стоящий на месте заметил, что тот первый его противник тоже пришел в себя и пытается встать. Один из гребцов одной рукой помог ему подняться, другой снял пояс с ножом. А Вершбор уже ушел вперед на пяток саженей. С ним Илья и еще кто-то из бойцов. Пришлось бежать за ним, чтобы быстрее догнать.

Навстречу к ним спешат двое: крепкий мужчина лет тридцати, в кожаном доспехе, с с ножнами на поясе и молодой парень в стеганой куртке. У последнего в руках замеченная уже ранее палка с белой материей, которой он время от времени начинает энергично размахивать. Идущий впереди еще издали показал, что он безоружен, кстати, действительно ножны пустые, но скорость так и не сбавил. Наоборот, кажется, даже ускорился.

То, что быстро договорились о перемирии, Дима воспринял с большим облегчением, хотя виду и не подал. Пока он шел за Вершбором успел насмотреться на последствия боя. Да и потом во время переговоров, хоть и старался все внимание направить на противоположную сторону, но взгляд, даже вопреки его воле все время пытался выхватить различные детали окружающей обстановки. И то, что они для него весьма неприятны, наоборот, не позволяет равнодушно пропускать их мимо сознания.

Вот лежит человек пронзенный стрелой. Второй еще шевелиться, но он весь залит кровью. И это еще тут, где только следы первой части боя, когда он шел на дистанции. А вот там, где противники сошлись врукопашную, все намного хуже. Много крови, глубокие, неприятного вида раны и повреждения, переломанные тела в неестественных позах. Теперь все вокруг кажется испоганенным, оскверненным, неестественным, противным природе. Это хаос и грязь. И ведь все пострадавшие люди. Не насекомые, не животные незнакомого вида. И видеть их в таком виде слишком тяжело. Совершенно невозможно равнодушно воспринимать это нарушение равновесия и гармонии. Да это противник, враг, который сам напал. И все равно стало жаль пострадавших. И одержанная победа уже не вызывает чувства радости и удовлетворения.

А ведь и он сам активно участвовал в этом кровопролитии. Показал все, что умел, чему научился. Это он так старательно, с ожесточением бил по живому человеку, состоящему из крови и плоти. Причем сознательно хотел нанести как можно больше повреждений человеческому телу. На это были направлены все его усилия. Как раз для этого он так усердно тренировался. И наверно поэтому, во время схватки ему в голову просто не пришла мысль том, что перед ним живой человек. Что это не учебный бой, который заканчивается ушибами, травмами. Нет! Он старался нанести человеческому телу фатальные повреждения, и даже как можно неисцелимые. Да что там. Он покусился на такое великое чудо мироздания как жизнь. Тогда в бою он не осознавал, что он причиняет боль, страдания мыслящему человеку. Он просто механически совершил заранее отработанные действия и все. И это помогло ему выстоять, выжить и победить. Не дало растеряться в ответственный момент, отвлечься на обычные для человека размышления и сомнения. Не пришлось тратить время на преодоление своих чувств и эмоций. И кто его знает, может, это и поможет ему не превратиться со временем в безжалостного убийцу. Как все-таки трудно найти наиболее безупречное решение в таком деле. И кажется, с этим ему придется сталкиваться регулярно.

С другой стороны рефлексировать, заниматься самокопанием тоже не самое лучшее в этой ситуации. А надо заняться делом. Например, помогать раненым, раз уж такой из себя гуманный. Им от этого будет больше пользы, чем от его нравственных страданий. Дело, в общем-то, простое. Непосредственно первую помощь все равно оказывают те, кто это умеет. Диме же надо проследить, дабы раненый не натворил дел. Для этого надо забрать у него все оружие, в том числе ножи, следить за его руками. Ну, а после того как лекарь закончил свое дело, нести очередного пострадавшего на место сбора. Там уже трудятся сам Яркон Велемирович и Горн.

Между тем округа уже успела измениться к лучшему. Пострадавших собрали. Всех остальные люди так же сведены в группы. Кто-то сейчас занят делом, другим уже оказали первую помощь. Все осмотрены, перевязаны. Так что никто не смущает остальных видом своих открытых ран. Те, кому не повезло, лежат в сторонке, укрытые рогожками. Следов крови уже почти не видно. Разбросанное имущество, в том числе оружие, собранно и частично разобрано хозяевами. Забрал свое и Дима. Только болт, выпущенный первым, так и не нашелся. Вот второй на месте. Целый и пригодный для нового применения в следующей схватке. А после этой его вытащили из разбойника. Выстрел в упор оказался удачным. Диме даже не пришлось теперь особо расстраиваться по этому поводу и терзаться угрызениями совести. Про убитого даже его соратники не сказали ничего хорошего. Подручный одного из вожаков. Жестокий и коварный, сам при случае никого не жалел, не отличался и честностью. Был довольно храбрым, но при этом и осторожным, потому и оказался в рядах атакующих ближе к середине. А когда передних не стало, тут Дима и прервал его далеко не достойный путь.

А вообще убитых оказалось не так уж много, меньше, чем показалось сразу же после окончания боя. Нападавшие потеряли тридцать семь человек, из них двадцать шесть поражены еще на расстоянии из луков, а так же самострелов: больших и ручных, в том числе и тот в кого попал Дима. Тяжелая двухаршинная стрела, выпущенная из баллисты, стоящей на одной из ладей, например, пронзила вожака первой группы. Несколько человек на счету Яркона Велемировича и трех его помощников, в том числе Мировида.

А из остальных одиннадцати четверых срубил Никита Олексович. Зато среди трех упокоенных Вершбором один из атаманов второй группы, а самого главного в этом отряде достал сам Яркон Велемирович. Вообще верхушку нападавших проредили основательно, ориентируясь на богатую и яркую одежду, добротные доспехи. Так что теперь старшим там, тот самый крепкий мужчина, предложивший переговоры. Зовут его Дрей.

Яркон Велемирович и Никита Олексович сейчас как раз и ведут с ним беседу. Заключенный договор все же скорее не о перемирии, а капитуляции на приемлемых условиях. В двух группах по новым подсчетам изначально было без малого полторы сотни человек. К концу боя из оставшихся в живых, больше половины, или точнее около восьми десятков, оказались ранены. И в этой категории более двух третей пострадали от стрел, болтов, металлических пуль, а так же огня.

Кроме того, досталось и лучникам, находившимся вместе с третей группой. Они потеряли четверых убитыми и одиннадцать ранеными. А вот остальные там почти не пострадали, кроме двух обожженных, из непосредственного окружения нового атамана. В этой группе кроме четырех с половиной более-менее подготовленных бойцов, в том числе двух дюжин лучников, было полторы сотни крестьян. Но в бой они так и не вступили.

Благодаря этому и сами не пострадали. В том числе и благодаря этому потери у товарищей Димы оказались не такими уж и большими. Но главное ни одного погибшего. А вот раненых не считая получивших мелкие порезы и ушибы, больше десятка, в том числе четыре тяжелых. Семь человек ранены стрелами. Еще восемь пострадали в ближнем бою, правда, из них четверо довольно легко. Вон сейчас стоят на ногах, улыбаются, кроме одного, приходящего в себя после удара полученного в голову.

Все дело в том, что основная тяжесть боя выпала на четыре дюжины бойцов из отряда Никиты Олексовича, особенно в рукопашной схватке. Половина остальных сформировала что-то вроде боевой линии. Большая часть остальных обслуживали тяжелые самострелы. Кроме того некоторые стреляли из луков - это те, кто умеет, или самострелов - это те, у кого это довольно дорогое оружие имеется. Но делали они это из-за щитов, поэтому стрелами из них ранено только четверо. К тому же хороших стрелков у противника было мало, и им просто не дали развернуться.

В рукопашном же бою первая половина действовали в составе строя, защищенного надежными большими щитами и ощетиненного рогатинами. При этом им запретили проявлять особую активность. Главное отвлекать противника и исполнять роль заслона для лучников и стрелков из самострелов. Вот потому, кроме уже упомянутых четырех пострадавших от стрел, среди гребцов только пятеро раненых в ближнем бою, из них один тяжело.

Напавших на караван людей даже трудно назвать разбойниками, а всех вместе отрядом, шайкой или бандой. Настолько разрозненную и разношерстную публику они собой представляют. Какое-то подобие объединения нескольких групп, произошло только для нападения на караван. А так, до сих пор даже формы взаимоотношений между собой среди них были разными и к тому же довольно запутанными. По крайней мере, дружескими назвать их трудно, да и совпадения интересов и целей не было. К тому же каждый из главарей серьезно опасался усиления своих конкурентов, в том числе и внутри своих шаек. Группы отличались и по численности, по качеству контингента.

Так у Дрея в отряде была в основном молодежь, те ребята, которых не устраивало место, отведенное им в родных поселениях. Да и разбойниками они по большому счету не были, так как самому их вожаку это дело претило. Скорее это была артель вольных гулящих людей, добытчиков, не чурающихся любого дела, который может принести какие-то средства. Они искали разные руды, в том числе мыли и золото, рубили лес, ловили рыбу, охотились, даже нанимались на службу.

Только вот в этих местах доминировал некто Прон. Тот самый, которого несколько мер времени назад пронзила стрела из тяжелого самострела. И дабы избежать проблем приходилось делиться с ним добычей, а в случае чего еще поддерживать в конфликтах, или вот как сейчас помогать в нападении на караван. Дрея Прон не опасался, и одновременно ценил как полезного для себя союзника. Особо не давил, покровительствовал и демонстрировал расположение. Часто это делал в пику своим подручным, особенно Имкору, которого подозревал в том, что тот метит на место главаря. Дрей был дополнительным доводом и в противостоянии с Вилкертом- атаманом конкурирующей шайки.

Так-то Прон в своих оценках и того, и другого был прав. Дрей действительно пока не стремился на первые роли и не желал конфликта с ним. Его устраивало сложившееся положение дел, так как он понимал, что сил для контроля ситуации в этих местах у него пока мало, а Прон для него наиболее приемлемая фигура на вершине пирамиды, особенно по сравнению с другими претендентами. А вот Имкор действительно уже давно тяготился подчиненным положением. Не боялся проявлять недовольство и собрал вокруг себя десятка полтора преданных только ему людей. Да и его влияние на других членов банды, по мере того как по тем или иным причинам исчезали другие авторитетные члены банды, постепенно росло.

Вот поэтому на этот раз Прон и объединил людей Имкора с шайкой Вилкера. Ход, который он вполне мог считать удачным. Это могло привести к трениям во время дележа добычи, способствовало бы укоренению в сознании у многих своих людей представления об обособленности части ватаги подчиняющейся Имкору от остальных. С другой стороны это все равно еще и люди Прона, что можно было бы использовать в случае удачных действий группы. По крайней мере, Вилкерту было бы труднее приписать успех объединенного отряда только себе. К тому же вряд ли бы ему понравилось делиться лаврами с Имкором, а это с большой долей вероятности закончилось бы ссорой между ними.

Вилкерт кроме двух дюжин своих подручных, привел еще и три десятка дровосеков. Точнее это официально они тут деревья рубили. А так обычная группа гулящих людей, не гнушающаяся ничем, в том числе и разбоем. Правда, своих силенок для того чтобы претендовать на серьезную роль у них не было, потому и были на подхвате у Вилкера. Разумеется, если была возможность справиться своими силами, то он предпочитал не привлекать дополнительные силы, чтобы не делиться долей в добыче. Вот так и образовалась вторая группа нападающих общей численностью более чем в семьдесят человек.

Первый отряд нападающих Прон возглавил сам. Его основу составила большая часть его собственной ватаги. Кроме того, он прибавил к ней еще девять человек из отряда Дрея. В основном это были те, кому не претило разбойничье ремесло, и кто сам стремится перейти в основную шайку. Например, некий Бирт, которого Прон уже начал всячески привечать. Молодой амбициозный вожак еще не скоро смог бы самостоятельно конкурировать с самим атаманом. Зато мог стать надежным подручным. Это позволило бы держать в узде других претендентов вроде Имкора, особенно если Бирт перешел бы в основную ватагу со своей группой. Недовольства Дрея Прон не ждал. Наоборот, считал, что тот будет даже рад избавится от некоторых слишком активных подчиненных, уже тяготившихся слишком, на их взгляд, миролюбивыми воззрениями вожака. Только вот тут он был прав не во всем. Если Бирта и еще пару подобных ему бузотеров Дрей действительно надеялся сплавить куда-нибудь, то среди остальных в этой девятке были и те, к кому он относился довольно хорошо. И тут дело не только в потере нужных для ватаги людей, но и просто не хотелось, чтобы ребята соблазнились разбойничьей долей и встали на этот путь, который вряд ли приведет их к чему-то хорошему. Вот и теперь он выговаривает молодому высокому и крепкому парню, у которого недавно вытащили стрелу из груди.

- Корат. Я же тебе говорил не якшаться с Биртом! Предупреждал - ничем хорошим это не закончится. И что? Не послушался меня! А теперь вот стрелу получил. Надеюсь, может ума у тебя прибавится. Хотя вряд ли. Буду теперь за тобой пристальней присматривать. А Бирт твой, вон он лежит, его почти пополам перерубили. Не помогло ему то, что за твоей широкой спиной прятался. Ну, он ладно. Свое получил. И Смула не жалко - две стрелы не оставили ему шансов. Грума того хотя бы только ранили - лечи теперь его. Но ведь и хорошие ребята пострадали. Вон Зуру руку сломали, да еще его и рогатиной проткнули, Марик как и ты, стрелу получил. Остальные хоть не пострадали. Спасибо Робу, не бросил, взял их под свое крыло.

Сам Дрей в бою не участвовал. Прон отдал под его начало почти две сотни мужчин, собранных из окрестных поселений. Терять данников атаману не хотелось, поэтому эта группа должна была вступить в дело только в самом конце. Кроме того при ней находился и основной отряд лучников. В него вошли полтора десятков охотников с их лидером Бертом и семь человек из ватаги самого Прона. Людей владеющих луком среди разбойников оказалось мало. Атаман отобрал для этого отряда лучших. Еще десять стрелков из тех, что похуже должны были поддержать непосредственно первую группу.

Вообще по плану как раз лучники и должны были начать дело. Однако после того как на берегу усиленно принялись готовиться к обороне, атаманам стало понятно, что они уже не достигнут нужного эффекта. У противной стороны, что укрепилась на берегу было явное преимущество в стрелках. К тому же развернутые самострелы-баллисты тоже немаловажный аргумент. Поэтому решили атаковать с ходу. Первую группу поддержали только его собственные лучники. Отряд Берта вместе и люди Дрея просто не успели быстро выйти на нужную дистанцию. А когда охотники только натянули свои луки, их тут же обстреляли от берега. Сразу же рядышком с ними разбились два горшка с огненной смесью. Никто не погиб, но ожоги получили многие. Это помешало сделать нормально даже первый залп. А тут вокруг начали свистеть стрелы. В то же время достать противника укрытого за щитами не так-то просто. Поэтому охотники быстро отступили, а с ними вместе и люди Прона. Зарт, возглавлявший их, пытался навести порядок, но сам получил стрелу.

То, что нападение закончилось провалом, стало очевидно довольно быстро. Бросать в бой простых тружеников было бессмысленно. Но Дрей с Бертом решили спасти и других оставшихся в живых в составе первых двух групп, особенно своих ребят, а также Роба с его людьми и потому предложили перемирие. К тому же они опасались, что победители могут взяться и за них.

Если быть точным скорее произошло не заключение перемирия, а состоялась капитуляция на более менее выгодных условиях для побежденных. Благодаря этому им теперь не следует опасаться преследования и мести. Им удалось сохранить жизнь большой группе своих людей, которые позже получат даже свободу. Раненым сейчас лекари во главе с Ярконом Велемировичем оказывают помощь. В плену решили оставить всего несколько человек. Да и то для того, чтобы они не соперничали с Дреем и не мешали ему.

Теперь, все пленные, кто не ранен, да и имеющие легкие повреждения, помогают тянуть суда вверх по протоке. В это время гребцы перегружают товары с судна на судно, а отряд Никиты Олексовича охраняют место работы. Дима то осматривает округу, то наблюдает за работающими. Разумеется, в первую очередь за пленными. Мало ли что. Они и между собой-то не ладят. Того гляди еще вспыхнет конфликт.

В этом отношении люди Яркона Велемировича благодаря своей сплоченности явно выигрывают. Предпочтительнее они выглядят и по своим внешним физическим данным. Все это и помогло людям Яркона Велемировича одержать в бою верх без серьезных потерь. Вот те же гребцы, которых на этот раз взяли в поход. Постоянные тяжелые физические упражнения: гребля, работа с тяжестями вместе с хорошим питанием, сытным и разнообразным, способствовали тому, почти у них у всех развитая сильная мускулатура, крепкие тренированные фигуры, привычные к преодолению физических нагрузок. Умеют действовать слаженно и организованно.

А вот большинство поселян и разбойников по сравнению с ними выглядят довольно хилыми и малосильными. У многих понурый усталый вид. Одни просто не могут справляться с такими же объемами работы, что и люди Яркона Велемировича, в том числе из-за скудости питания. Другие присоединились к гулящим людям ради праздной жизни и потому всегда всячески старались избежать тяжелых нагрузок. Да и стремление занять себя боевой подготовкой у многих отсутствует.

В этом плане разбойники заметно уступают тем же гребцам. С последними систематически проводятся специальные учения. К тому же в этот поход взяли только тех, кто уже имеет опыт стычек и с людьми, и с разными тварями. У кого больше, у кого меньше. Поэтому немногие из разбойников смогут на равных противостоять им в схватке один на один. И еще большее превосходство проявляется, когда гребцы действуют строем.

И тем более большую часть разбойников из первых двух групп, значительно превосходят своим уровнем подготовки бойцы из отряда Никиты Олексовича, даже такие как Дима и Томила. Сказалось усердие, проявленное во время тяжелых тренировок. А вот среди нападающих настоящих воинов не было. К тому же большая часть более или менее опытных и умелых разбойников в самом начале оказалась в первых рядах и потому была выбита стрелами, болтами, обожжена огнем еще до рукопашной. Да и вооружены нападающие были кое-как. Потому, почти все схватки один на один закончились в пользу людей Яркона Велемировича.

Ну а уж таким воинам как сам Никита Олексович и вовсе не нашлось достойных противников. Действуя двумя мечами, каждый из них довольно легко справлялся даже с несколькими врагами. Тот же Вершбор, например. Он в первые же мгновения рукопашной схватился сразу с тремя разбойниками и справился с ними за пару деков (25). Двоих тяжело ранил, а Имкора проткнул почти насквозь. Так что четвертый противник, прибежавший на помощь своим, оказался с ним один на один и потому так же выстоял совсем недолго. Потом наступила очередь и пятого. Этот оказался довольно серьезным противником, который уже успел ранить одного из бойцов Яркона Велемировича. Того спасло только то, что к нему на помощь успели прийти гребцы. Но справиться с этим врагом не получалось и у них. Вот тут Вершбор и показал свое умение. Кстати, один разбойник есть и на счету Ильи.

Тому, что погибших оказалось меньше, причем с обеих сторон, поспособствовали и лекари. И больше всех Яркон Велемирович. Хорошо показал себя в этом и Горан. Они вместе сотворили сегодня уже не одно чудо. Очень помогли различные снадобья, имеющиеся в запасе. А их силу Дима успел уже познать и на себе. Довольно тяжелая рана, полученная во время похода к насекомым-переросткам, зажила за несколько дней. А ведь тогда он получил и большую дозу отравы, и заражение крови. Но ничего справился. Вот и на этот раз есть шанс, что раненые товарищи быстро выздоровеют.

Между тем все ладьи и баржи оказались выше порогов. Оставив при себе с дюжину пленных, остальных местных отпустили восвояси, поручив их Дрею и Берту, которые взяли на себя заботы и о раненых разбойниках, дровосеках и охотников. Ну и заодно и обо всей округе, раз уж других лидеров тут не осталось, да и других шаек тоже.

Так что до конечной точки добрались без происшествий, хотя пришлось потрудиться еще и за товарищей пострадавших в бою. Плыли еще почти сутки. На месте оказались еще засветло, поэтому до темноты успели и разгрузиться, так как дальше ладьи уже не пройдут. Тут на берегу устроено что-то вроде складов. Это несколько длинных зданий, сложенных из камня. В них сложили и привезенные товары, а в одном на ночь расположились и люди.

Утром смогли лучше рассмотреть окружающую гористую местность. Еще когда плыли оба берега стали значительно выше. Теперь же кругом и вовсе одни скалы. Растительности очень мало. Какие-то хилые серые кусты, редкие клочки травы. Пристань устроена в промежутке между двумя каменными курганами. А дальше дорога ведет только вверх до заросших гор, распложенных в паре-тройке столбовых верст, за которыми виднеются другие те, что еще выше. По нему местные как раз и доставили свою партию товаров на обмен.

К этому времени Дима и его товарищи уже освободили от товаров баржи и загрузили на них слитки, листы и прутья меди, олова, свинца, уклада (стали). Кроме того, успели забрать со склада весь запас гвоздей. Все это было приготовлено хоть и заранее, но непосредственно к приходу каравана. Склады для долговременного хранения в них ценного товара не предназначены и используются только время от времени. Теперь же на вьючных животных привезли то, что дороже, например, оружие: мечи, наконечники для рогатин, копий и стрел, самострелы уже готовые и детали для их изготовления, боевые топоры, доспехи, стальные полоски для щитов и многое другое. Отдельно загрузили несколько коробок с золотыми и серебряными изделиями. Находящийся там ассортимент так же весьма разнообразен. Столовые посуда в виде тарелок, чаш, кубков, чарок, ковшиков, ложек и ножей. Есть и ювелирные изделия: перстни, браслеты, ожерелья, серьги, головные уборы для женщин. Многие уже с драгоценными каменьями. Едва перевели дух, подняв на борт все это, как подошли спускаемые сверху лодки так же нагруженные кузнечной продукцией. Тут топоры, косы, замки, вилы, насадки для лопат, металлические детали для изготовления различных инструментов.

Все это тут стоит довольно дешево. Зато за привезенные товары местные дают очень хорошую цену. Караван же доставил сюда зерно, муку пшеничную и ржаную, крупы, горох. Сотни и сотни пудов. Примерно столько же мяса. Туши свиней и быков, связки птицы, солонину, сало, копчености, колбасы. Кроме того на ладьях были бочки со сливочным маслом, глиняные корчаги с растительными видами: подсолнечным, конопляным, льняным. Привезли и несколько десятков пудов сахара, бочонки с медом.

Местные тут же принялись переправлять выгруженное на берег продовольствие к себе в поселок. Что-то на тех же вьючных животных, а часть на лодках. Обратно люди Яромира Велемировича без передышки носят на суда, приобретенные тут товары. С местными приходится встречаться постоянно. Кто-то из них считает выгружаемое продовольствие, которое потом другие начинают уносить к себе. И совсем рядом пока лежит куча принятого уже товара, который теперь людям надо разместить на освободившиеся места на судах. Так что на короткий промежуток времени можно оказаться всего лишь в нескольких шагах от одного из местных. Конечно, и те и другие сейчас заняты делом, но все равно рядовые представители обоих сторон с любопытством рассматривают друг друга.

Внешний вид местных, которых все зовут чаще подгорным народом, довольно примечателен. Если бы не короткие бороды, то их можно было принять за подростков, так как средний рост составляет всего два аршина с небольшим. Лишь немногие будут выше еще на пару вершков. При более пристальном рассмотрении может показаться, что некоторые параметры у них не совсем соответствуют привычным. Размер головы для такого роста великоват, а вот ноги короткие. Руки же, наоборот, довольно длинные, с крепкими кулаками. Туловище же, судя по широким плечам, своей формой ближе к квадрату. Во время разгрузочно-перегрузочных работ выяснилось, что подгорные довольно крепкие, сильные ребята. Вес, который может легко переместить с места на место любой из них, под силу не каждому из людей.

А сейчас при более тесном общении оказалось, что подгорные, не такие уж квадратные. Телосложение у них вполне пропорциональное по людским стандартам, ну может чуть плечи пошире. Вот мускулистые они все - это да. А первое неправильное впечатление из-за одежды. Та которую они одевают поверх обычной во время работ всегда большого размера, но не длинная. Под ней они носят обязательно свитер, а так же стеганую или меховую безрукавку с карманами набитыми всякой всячиной, а так же пояс с большим количеством кармашков. А бывает, надевают на себя еще и плотно набитую кроткую куртку. Обязательный атрибут - жилет для инструментов.

Вот сейчас они одеты легче. На выход. На всех те же свитера и кожаные куртки, самые разные на вид. Есть кто и в новеньких, но большинство одето в бывшие уже в употреблении, разной степени изношенности. Вот как куртка на Зоране. Вроде все с ней хорошо, нет следов даже малейших повреждений, сидит как влитая, но выглядит как-то уж тускло что ли, нет того глянцевого блеска, как вот у то, что на Бране. А у той, что на Милане и вовсе заметны потертости, где-то появились и пятна, и царапины. А есть парни и вовсе в старой одежде.

Всего их пятьдесят три молодых парня из подгорного племени. С ними еще десяток, тех, кто уже достиг среднего возраста. И тех, и других взяли с собой по договору со старейшинами подгорных. Молодежь отправляется мир повидать, а те, кто постарше присматривают за ними до места назначения. Заодно везут товары на продажу. Того что можно выменять на привезенные с сбой товары не хватает, чтобы заполнить ладьи и баржи. Например, пуд пшеницы стоит почти в двадцать раз дешевле, чем пуд стали. Правда, разница с железом только в пять раз. Только вот его взяли только в виде разных изделий. А они еще дороже. Так топор тут можно обменять на двадцать семь фунтов пшеничной муки, двадцать четыре фунта овсяной крупы или семнадцать гречневой.

Правда, гости и на этот раз привезли с собой много и других товаров. Местные хорошо берут и смесь толокняны с бобовником. Но не так как колбасы, солонину, копченья. Мясо дороже, но разница местных цен, с теми, что там у себя дома минимальна. Зато привезли триста пудов сливочного масла, дороже которого только свиное сало. За пуд первого местные отдают двадцать три фунта отличной стали, второго - целых тридцать шесть. Хорошую цену подгорные дают и за мед с сахаром, а вот воск даже стоит дороже того же веса стали. Разницу в цене привезенных и местных товаров, несколько сокращают так же доставленные с собой ткани. И все равно простой обмен позволил бы гостям загрузить суда только на четверть. Ведь подгорные предложили еще превосходные мечи, боевые топоры, шлемы, кольчуги, панцири, наконечники копий и стрел, изготовленные искуснейшими мастерами, которые, несмотря на все скидки, даже здесь в поселке, стоят дорого. И возможность перепродать все это потом еще дороже только укрепляет желание их приобрести. А ведь есть еще и различные ювелирные изделия. Вот и набрали всего, сколько могли, расплатившись за остальное, не скупясь, золотом.

Но все равно на ладьях осталось еще свободное место, на которое и взяли пассажиров, а еще подрядились перевезти восемьсот пудов товаров, принадлежащих подгорным. И подгорных, и груз пока необходимо доставить до Усадьбы. Пассажиры сами отработают собственную перевозку, включая личный багаж. Деньги же за груз сразу же пошли на оплату закупленных товаров. Но все равно полный расчет произойдет только в Усадьбе, где Яркон Велемирович и выдаст оставшуюся сумму. Просто возить несколько пудов серебра туда и обратно не совсем целесообразно.

После обильных дождей вода в реке прибыла. Поэтому на этот раз караван поднялся на полтора десятка верст выше, почти до самого поселка. Откуда караван и вышел сегодня рано утром, еще до рассвета. И еще до сумерек благодаря течению, попутному ветру и усердию гребцов удалось добраться до порогов и даже перевести мимо них ладьи и баржи. Глубина в протоке увеличилась, поэтому перегружать нужно меньше товаров. Единственная проблема это увеличившаяся скорость потока. Приходиться быть осторожным и придерживать спускаемые ладьи и баржи, чтобы не повредить их об камни.

Но на этот раз обошлись без помощи местных, которые три дня назад помогали тащить суда наверх. Тогда с ними расплатились сорока пудами сухарей, толокняной, крупой и сахаром. Этот груз вместе с продовольствием для гребцов и охраны доставили на двух лодках, которые оставили тут на месте вместе с припасами.

Присматривать за всем этим остались полторы дюжины человек. Дожидаясь возвращения своих, они не сидели сложа руки. Внесли некоторые исправления в укрепления, сооруженные тут местными, но главное наловили рыбы. Похлебка из нее сейчас как раз поспела, и ее вместе с остальной снедью уже переправили на ладьи. День осеннего равноденствия миновал уже давно. Поэтому пока преодолевали пороги, успело стемнеть, а люди сегодня даже не обедали. На берегу решили не останавливаться. Вроде и стало тут в последнее время спокойнее, но осторожность соблюдать стоит. Тем более за ночь можно проплыть очень много. Течение поможет. А для того чтобы знать куда править, у кормчих есть и компас, и карта реки, а главное то, что помогает видеть реку и в темноте. Специальные фонари. Кстати, еще одна местная диковина. Самый мощный из них находиться на ладье, идущей первым. И у него, и у всех судов, идущих следом, за исключением последнего, на корме два огня. Но эти фонари уже обычные.

Поэтому пока по несколько человек на каждой ладье управляют плывущими вниз судами, остальные принялись за еду. Свободные от дежурства разделились на группы-артели. Томил сейчас помогает парусом управляться. Вершбор и Никита Олексович тоже заняты. О чем-то совещаются вместе с двумя старшими из гостей. Потому Илья и Дима на этот раз оказались в одной артели с шестью молодыми подгорными. На всю их группу выдали полуведерный котел с варевом, который, освещаемый фонарем, прикрепленным к мачте, сейчас стоит посередине сформированного кружка.

Ложка у каждого есть своя. У Димы она деревянная, с длинной ручкой, легкая и вместительная. Как раз очень удобно черпать варево из общей посуды. Такая же и у Ильи, а вот у остальных металлические. Из чего интересно? Серебро? Или какой сплав? Спросить что ли? Да нет, не стоит. Кстати, надо достать сухарь. Он нужен не только из-за привычки есть супы, похлебки, борщи или щи с хлебом. Кусок сухаря можно подставлять под ложку, чтобы ловить капли. Он становится при этом мягче, меньше потерь, вероятность испачкать себя или соседей меньше, ну и место приема пищи остается более чистым.

Припасов с собой осталось мало. Продуктов для себя взяли мало еще при выходе из дома. Экономили место для товаров. Вот поэтому сейчас у Димы в мешке осталось всего пять кусков засушенного пшеничного хлеба. Выбрал один, поднял глаза, и стало неловко. У гостей в руках только ложки. В поселке у подгорных с продуктами туговато. Экономят на чем только могут. Вот вчера вечером прибывших с караваном кормили похлебкой сваренной из каких-то грибов и местных растений. Были там и небольшие куски мяса, но какого животного, даже страшно было спросить. Хорошо хоть наутро никто вроде не страдал от последствий. Хотя может главную роль в этом сыграли порошки, которые заварил Горан и дал всем выпить еще до приема пищи. Кроме того подгорные угостили сладкими пластинами, напоминающими засохший мармелад. И ведь они и сами ограничились только этой пищей. А между тем, Илья уже вытащил из мешка два куска сухаря, передал их Милану и снова полез к своим запасам.

- Илья, у меня тоже еще остались сухари, - торопливо произнес Дима, - сейчас достану.

- Три найдется?

- Да.

- Тогда три от меня, три от тебя, - решил Илья. - Как раз на всех хватит. Держи Милан.

Тот принял сухари и принялся распределять между своими. Первый кусок достался Брану. Наверное, самый лучший. И уже не удивляет. Этот парень почему-то на особом счету. И старшие его не так нагружают, да и молодежь относится к нему... нет, не почтительно, а бережно что ли. На первой ладье подгорных восьмеро: шестеро молодых пассажиров и два старших. Семеро трудятся наравне с остальными. Работают веслами, крутят ходовые колеса. Делают это не щадя сил, в поте лица, без разницы в возрасте и положении. Но только не Бран. Он на особом счету. И все, что ему поручают, не требует особой физической нагрузки. Внимания, аккуратности, ловкости, но не силы. При этом даже старшие пытаются ему помочь, и даже проявить заботу. Зато остальных пятерых парней гоняют нещадно.

Вот еще один небольшой пример. Недавно, когда все рассаживались вокруг котелка, Милан постарался, чтобы Бран устроился поудобнее, даже подложил за его спину свой вещевой мешок. Да и Зоран, который, сидит слева от него, постоянно пытается чем-то помочь. Кстати и Бран и внешне отличается от остальных. Он выше всех остальных. Даже Милан, кажется, чуть ниже, хотя его рост достигает почти тридцати пяти вершков. При этом плечи у Брана немного уже чем у других, да и выглядит он заметно стройнее. Ну и наконец, одежда. Все у него по фигуре, хорошо подогнано. Куртка и брюки, наверное, из дорогой кожи, новенькие, сверкающие, щегольские хорошо начищенные сапожки. Вот накинутый сверху плащ довольно простой из материала похожего на брезент. Капюшон на голове скрывает и шапку и волосы. Правда, одна светлая прядка все же вырвалась наружу.

Прямо принц какой-то. Но тут рядом вон сидит тот же Зоран, внук одного из старейшин поселка. И ничего, хоть среди остальных парней пользуется авторитетом, но скорее в следствие свих личных качеств. В работе один из первых. Берется за самое тяжелое дело, никакими поблажками не пользуется. Наоборот, сам всех поддерживает. А родственные связи скорее дополнительная ответственность.

Присутствующий тут на ладье представитель поселка Глан, возглавляющий всю делегацию, так же имеют статус старейшины, только более низкого ранга, чем дед Зорана. Но и он за веслами вкалывает наравне с молодыми соплеменниками. А Милан и вовсе внук самого лорда-старейшины поселка, правда, по линии матери. К тому же он считается не местным, так как родился и вырос в главном поселении Подгорного народа. Дед со стороны отца там сейчас Третьим Лордом. На родине матери Милан провел только последний год, и вот теперь направляется в Стольный Град, а может и куда дальше. Людей посмотреть, себя показать. Так что кто и принц, так он. Но и так же как в случае с Зорном это проявляется только в том, что Милан не только берет на себя самое трудное, но и помогает другим.

Впрочем, у подгорного народа, кстати, они себя сами называют "муранами" политический строй скорее республиканский. Все эти должности-титулы "старейшина", "лорд" формально не являются потомственными и не передаются по наследству. Правда, фактически они обычно распределяются между представителями только ограниченного количества семейств, занимающих главенствующее положение в их обществе.

Пока Дима отвлекался на все эти размышления, Илья зачерпнул ложкой горячее варево. Тут же его примеру последовали все остальные. А варево получилось хорошее. Горячее, густое. В ней много рыбы, разваренных толокняны и белоярки, а так же встречаются куски солонины.

- Вы уже начали ужинать? - поинтересовался помощник кладовщика Тимош, появившийся из темноты. - А я гостям тут сухарей принес. Сахар вот.

- Так передай все это вон Милану, - предложил Илья. - Не обратно же их тебе нести. Теперь и у них будет свой запас для следующего приема пищи.

- Как закончите с ухой, пусть кто-то подойдет на кухарню за печеной рыбой, - предупредил Тимош.

После ужина Диме пришлось взяться за рукоятку одного из ходовых колес. Всего их две соединенные пары. Каждую можно крутить и вдвоем, и втроем. Но сейчас работает только одна, и вертит эти два колеса только один человек. И теперь настала очередь Димы. Он сидит на одном из сидений ровно посередине судна. С усилием толкнул вперед ручку соединяющие два колеса с прикрепленными на них небольшими лопастями: одно с левого борта, другое с правого. Сначала толкала снизу вверх, но тут же достиг вершины дуги. Руки распрямились до конца и пошли вниз, Дима потянул на себя, упершись на спинку сиденья. Потом поднял до уровня груди. Оборот завершен, и рукоятка оказалась на уровни груди. Немного приподнял его и снова толкнул его вперед. Колеса вертятся, лопасти загребают воду, ладья продолжает медленно, но уверенно плыть вперед и ведет за собой караван. Быстрее и не надо, чтобы не уткнуться в какую-либо неприятность.

Скорость увеличили только перед рассветом, когда подняли всю первую смену гребцов. И люди, и мураны за ночь успели поспать по очереди, теперь их снова хорошо накормили, только четверть сухаря это маловато, поэтому за работу все взялись с хорошим настроением. К тому же дополнительным стимулом является приближение к конечной точке маршрута. Паруса надуваются порывами ветра дующего с левого борта. Суда идут легко. После двух мер времени интенсивной гребли можно столько же отдохнуть. Многие предпочитают в этот промежуток подремать. Все-таки и встали рано, и ночью все отдежурили по очереди. Ну и усталость сказывается. Так что стоит положить голову на тощий мешок, и все. Не имеет значения, что под спиной просто ошкуренные доски. А еще можно медленно погрызть сухую печенюшку. По пять тонких квадратиков прожаренного сладкого теста всем выдали ближе к обеду. Кроме того, Илья и Дима получили и по ржаному сухарю. Это, наверное, Тимош доложил начальству, что ребята поделились с муранами своими запасами.

Так что если и сегодня на ужин будет уха, то у Димы еще есть полтора сухаря. Подремать точно не получится. Уже через четверть меры заступать на вахту. Посмотрел на берег, отыскивая знакомые ориентиры. Все-таки уже дважды плыл по этому маршруту в ту сторону, и во второй раз вниз. Вот эта группа деревьев. Кажется, те самые, которые он пытается запечатлеть в своей памяти. Точно! Они. Вон скала в нескольких саженях. Одинокое дерево. Значит, до места перехода осталось чуть больше получаса хода. Местных полчаса. Учитывая, что они идут вниз, и скорость набрали хорошую, они доберутся туда еще в их смену. Действительно шанс есть. В одном часе пять мер, им работать две меры, ну и еще осьмина с небольшим до этого. Осталось только немного поднажать.

Не успели всего ничего. Всего семь сориков времени прошло с того момента как они уступили свои места на баках, а они уже плывут по ровной, освещенной ярким солнцем, глади небольшого озера. Это еще один небольшой мир-шлюз. В ширину всего семь-восемь малых верст. И не очень глубокий. Фарватер доступный ладьям каравана узок. Поэтому необходимо проявить внимательность, чтобы не сесть на мель. Пришлось сбросить скорость. И все же Дима с товарищами успели заступить на смену непосредственно перед следующей точкой перехода.

Мир, который стал для Ильи и Димы если не родным, то уж точно своим, на этот раз встретил их весьма недружелюбно. Тут уже глубокая осень. Уже началась четвертая седьмина скуденя. В эту пятину мало солнца, светлое время заметно короче темного, деревья потеряли большую часть своего осеннего яркого убранства, трава пожухла, хотя скотина еще местами находит свежие зеленые ростки. Зато скудень не скупится на холодный пронизывающий ветер, щедро проливает влагу, временами превращающуюся уже в снег.

Косые струи дождя ударили по доскам ладьи и людям на борту в то же самое мгновение, как ладья появилась на поверхности Камыча - реки, протекающей рядом с поселком, частью или даже центром, которого является усадьба Яромира Велемировича. Кстати, тут он считается посадом, названным когда-то давно Рогдаром. Почему - пока выяснить не удалось. Ну и желания не было.

Место перехода располагается в небольшой протоке реки, отделенном от основного русла довольно крупным островом. В обычных условиях тут можно проплыть хоть в одну, хоть в другую сторону, и ничего при этом не случится. Правда, просто так никто сюда и не додумается зайти. Например, проходы трудно заметить с воды. Но это уже отдельная проблема. А вот с помощью трех небольших устройств, стоящих сейчас на ладьях, специально подготовленные люди могут открыть окно-портал, работающих очень короткий промежуток времени. Но караван на этот раз успел проскочить. И вот уже все ладьи и баржи и вовсе выплыли и на простор реке.

Теперь отдыхать как-то уже и не хочется. В маленькой каюте на борту места мало. А просто так сидеть под дождем и на ветру не самое приятное дело. Поэтому только пятеро из числа находящихся на борту подгорных или людей по очереди сидит в темноте. Остальные крутят колеса или работают веслами. Так хоть можно согреться, да и время идет быстрее.

До посада, точнее до пристани, расположенной примерно в двух малых верстах от него, добрались всего за три часа. Первым делом на складе разместили товары подгорных. Все сложили, пересчитали, опечатали. Поставили охрану. А потом принялись за разгрузку остального. Этим занялись уже только люди. Гостей же повели в Усадьбу. А для перевозки груза на берегу уже находятся несколько пар волов и лошадей. На подходе еще несколько повозок. Подойдут как раз к тому времени, как эти будут нагружены. Работа пошла споро. Теперь три пуда железа Диме не кажутся такими уж тяжелыми. Он уже несколько раз с таким грузом на плечах успел сбежать вниз по доскам, перекинутым с ладьи на берег. Что-то спускают на канатах на пришвартованные у борта лодки, на которые уложили настил. Уже оттуда все переносится на берег. А рядом другая артель разгружает еще одно судно.

По команде погоныча волы флегматично тронулись вперед, чтобы освободить место еще одной паре. Еще полста пудов из привезенных пяти тысяч размещено на телегах. В саженях полста формируется обоз. Все единицы товара: опечатанные коробки, связки будут пересчитаны, отмечены на специальных дощечках, амбарных книгах и очередная группа повозок тронется в путь. Эта пойдет сразу в Усадьбу, так как на ней уже готовые изделия. Их уже можно сложить в клеть. Перед этим их опять пересчитают, кладовщик все оформит, и только потом все разгрузят. Но это забота уже других. К приходу каравана приказчики Яркона Велемировича подготовили еще несколько артелей. А вот следующий обоз повезет слитки, листы и прутья разного металла сразу в кузню. У них там свой склад. Что-то оставят и тут на берегу, вон как раз разгружают партию в свободное помещение. Это для торговли. Приплывут купцы за товаром, так недалеко возить придется. И хозяйству Яркона Велемировича, и посаду Рогдару, да и всей Братской волости столько железа не нужно. Хотя может посадские и селяне и нашли бы применение всему этому богатству, только откуда у них такие деньжищи? Да и Хозяину невыгодно, чтобы такие средства лежали без движения. Поэтому лучше продать товары по выгодной цене, а деньги тут же вновь пустить в оборот. Пока для своих нужд хватит. А понадобится в следующем году железо - можно еще сплавать и купить. Подгорным всегда продовольствие нужно, только бы хлеб в будущее лето уродился. А так прибудут на днях купцы, все и скупят из береговых хранилищ.

А между тем пуд за пудом, вернее три пуда за тремя, а где и пять пудов на себе снес на берег, а с разгрузкой справились. Трюмы опустели. Не один Дима работает, да к тому же есть тут такие крепыши, что он и с половиной их доли не справится. Потому и стоят эти ребята на более тяжелых работах, ну и оплата за разгрузку у них будет повыше.

Все тут учитывается, и нормы уже известны, и что, кому и куда носить. И людей заранее распределили по способностям, чтобы путаницы не было. Или вон уже слаженная артель заранее взяла себе на разгрузку две ладьи. Они полученную сумму потом между собой сами разделят по справедливости.

Последний обоз двинулся по дороге в Усадьбу. За ними гурьбой и люди пошли. Все и дворовые, и живущие в посаде, и те, кого набрали в окрестных деревнях. Теперь Хозяин накормит всех напоследок, узнают, что надо кому у приказчиков. Например, когда еще на работу приходить, как оплату получить. Потом посадские по домам разойдутся, а остальные заночуют на Усадьбе. Уже темнеет. Да и дождь не стихает. Тут еще ветер, кажется, усилился, пока они работали. Хорошо, что все успели. И то. Пока плыли, волны сильно досаждали. Четверо на ладье постоянно воду выкачивали. Тут и дождь свою лепту внес, но большую часть заливало через борта. Все еще тогда вымокли. Только из-за работы и забот, обращали на это мало внимания. Да и потом, пока товар разгружали, всем было тепло. А вот теперь стало холодновато, хоть и идти надо, не на месте сидеть. Но все же не те усилия. Да и устали все. Не получается, так резво, чтобы кровь по жилам разогнать с нужной силй.

Рядом же неторопливо идут волы. За ними несколько телег, в которые запряжены по паре лошадей. А все равно у первых груза на полсотни пудов, у вторых на тридцать. Больше не велено. И дорога намокла, и скотину надо поберечь. И лошадки, и быки недавно с полным напряжением сил в полях работали, да и потом для них постоянно находиться, чем стоит заняться. Вот как, например, сейчас. А трава на лугах уже не весенняя, которая самый исхудалый скот за три-четыре седьмины приводит в приличный вид. Тех же волов и лошадей совсем отощавших и ослабших после сева яровых. А сейчас все пожелтело, стебли стали жесткими. Даже на летних покосах очень мало зеленого корма.

И все же добрались, сгрузили с телег последнюю партию товара. Тут среди амбараов и сараев, за крепкой оградой все же и ветер не так крепок, и потом нет-нет, да под укрытием от дождя окажешься. К тому же на каждого меньше десяти пудов товара пришлось. Так что справились, руки-лица помыли согретой водой, куда и немного дождевой добавили, по возможности в сухое переоделись, и вот уже все собрались в летний пристрой при тереме. Сложенный из половинок бревен, с земляным полом, на который уложили простые, наструганные доски, он используется для того чтобы кормить работников летом. Поэтому почти все пространство занимают три ряда столов, обставленные длинными скамьями. Есть еще людская и в доме, но там места мало и потому туда разместили тех, у кого нет теплой одежды. А тут хоть и тесновато, но нашлось, где устроиться большинству вернувшихся с караваном людей. Правда, здесь еще и холодновато. Поэтому в первую очередь за столамикак раз дворовые, успевшие натянуть на себя и сухие рубашки, и теплые кафтаны.

Первым делом каждому преподнесли по треть мерки местного вина для согрева. Кормили горячей гречневой кашей с мясом, только порции показались маловатыми, но на столе тут же появились еще и колбасы, и сыр, и сало. Да и хлеба дали вволю. Так что голодным никто не остался. А потом еще пили чай с сахаром, сладкими сухарями.

После этого посадских развезли по домам, а все остальные устроились на ночлег. Утром Дима проснулся довольно поздно. Да и то, только благодаря тому, что его растолкал Илья. Пора на завтрак. Иначе до обеда придется поголодать. Подали пшенную кашу, сливочное масло, пшеничный хлеб и молоко.

- Ребята, каши для вас мало осталось, - виновато произнес кашевар с кухни. - И ведь наших сегодня с утра харчилось мало. С посада почитай никого и не было. В последние дни работа в Хозяйстве есть только для дворовых. Поэтому мы думали - каши на всех хватит, еще лишнее останется. А тут как начали кормить, так все запасы и растаяли, как снег на солнце. Подгорные больше половины каши умяли. Вот аппетит.

- А что тут удивительного, - с улыбкой произнес Вершгор. - В основном приехала молодежь. Видел, наверное, сам, все еще безбородые. Как раз такой возраст, когда им требуется особенно много еды. Больше чем другим. А с кормами у них не очень. Туговато. Вот и на этот раз они нам за пуд пшеницы больше пятидесяти пяти грошей давали.

- Ого! - воскликнул кухарь.

- То-то. Вот потому их и отправили туда, где еды много, и она еще и дешевая. Ребят еще и немного голодом поморили. Ну а что? Раз направляются в края с изобилием еды, чего на них запасы тратить? А поработать вчера всем пришлось. Вот они с аппетитом на вашу кашу и набросились.

- Эка! Не знали. Так надо было придержать их. Как бы с непривычки животами не начали маяться, - искренне огорчился собеседник.

- Да ты не расстраивайся, так уж сразу, - успокоил его Вершбор. - Не настолько они и голодали. Потом в дороге мы их подкормили. Да и желудки у них крепче, чем у людей.

- Ничего, тут у нас отъедятся, - произнес кухарь. - Подкормим. Хлеба в этом году хватит. Пусть и другие приезжают.

- Да они и сами себя прокормят, - ответил Вершбор. - Их ведь не только из-за еды сюда отпустили. Молодые ребята уже кое-чему научились, что-то умеют, но теперь им нужен опыт. А кому там у них в поселке нужна их работа? Мастера что постарше все сделают намного лучше. Да и приезжие купцы творения молодежи возьмут в последнюю очередь. К тому же они пока и изготовить могут далеко не все. А тут для них работа найдется. Всегда нужны не такие уж сложные в изготовлении, не требующие большого искусства изделия: простые топоры для хозяйства, ножи, кирки, лопаты, гвозди. Сейчас после окончания полевых работ нужно многое привести в порядок: плуги, сеялки, косилки. Где-то подправить, подтянуть, приварить, закалить, сломанные косы исправить, лошадей перековать.

- А они хоть умеют-то это? - поинтересовался кухарь. - Своя скотина, которой подковы требуются у них хоть имеется?

- Что-то разводят, - задумчиво произнес Илья. - Ослы были, что-то вроде "яков". Последнее слово он произнес на русском.

- А это, что за зверь?

- Да вроде быков, - ответил за товарища Дима.

- Точно есть, - подтвердил Вершбор. - А вот подковывают они их или нет, не знаю.

- У нас-то для волов подков нет, - торжествующе заявил кашевар.

- Там горы, - заявил Вершбор. - А вот лошадки низкорослые, но крепкие у них есть точно. Но это мы у самих муранов и выясним. Да и думаю, уж как подковывать, если надо, они быстро освоят. Даже если до этого не было такой практики. Но все равно. Сначала, начав от простого, так или иначе, они тут у нас опыта и наберутся. Да еще и у наших мастеров чему-то научатся. Потом ведь мураны и в каменном деле неплохо разбираются, и руды плавить. Вот и покажут, чему там у себя успели научится. Но я к вам ребята. Давайте подкрепляйтесь, кашей, и что там еще у тебя есть из еды? - спросил он у кухаря.

- Так вот. Хлеб, масло, сыр, творожники - быстро ответил тот. - Молоко.

- Вот. Ешьте и давайте на учебный двор - воинскому делу учиться. Забросили вы это дело, а еще вас гонять и гонять. Так даже то, чего до этого освоили, позабудете. А ведь пригодится, и совсем скоро.

Дима с удовольствием устроился на лавке, прислонившись спиной к бревенчатой стене. Хорошо-то как! Блаженство. Кажется - заново родился. Он только-только вернулся из бани, где и попарился, и хорошенько помылся. Теперь на нем чистое белье, уже поношенные, но недавно стираные штаны и рубаха, кафтан зеленного цвета, застегнутый на все пуговицы. На ногах новенькие лапти. В доме можно и в них. Все равно никуда выходить сегодня он уже не собирается. Разве только по нужде.

Все нагулялся досыта. Кстати, и ужином уже накормили. Хотя по времени и рановато. С другой стороны и поздновато. Уже стемнело. Так что в комнате сейчас горят одна восковая свеча, лучина в углу над корытом с водой, плошка с жиром и главное настоящая керосиновая лампа. Ну, вот есть тут соответствующий продукт грубой перегонки нефти, как бы Дима не удивлялся этому факту. Хотя и это всего лишь очередной небольшой штришок к картине местных реалий, благодаря которому, она снова не укладывается в первоначальное представление, что попали они с приятелем в обстановку средних веков. Уж очень в некоторых моментах тут развитие ушло далеко вперед. То же книгопечатание, например, ткацкие станки, колеса на ладьях. Это уже не говоря о сказочных чудесах, которые при ближнем рассмотрении то же являются продуктом развития знания и науки, только направление своеобразное.

А вообще-то керосин, да и свечи восковые вещь тут очень дорогая. Не для постоянного использования. Но с другой стороны и пользуются ребята этой лампой редко, а сейчас особый случай. Дима появился дома после отлучки в несколько дней. Уехал рано утром в последний день прошлой седьмины, а сегодня уже вечер пятого дня уже другой. То есть прошло шесть дней и пять ночей.

Все это время Дима пас скотину вдали от посада. Там в столбовых верстах в пяти-шести на опушке леса огражден большой участок, разделенный на несколько загонов для скота с навесами от непогоды. Внутри, где из распиленных надвое бревен, а где просто из жердей сооружены овчарни, телятники и даже конюшни. Тут же и пара домиков для пастухов. С трех сторон стан окружен рощами, перелесками и лугами, местами слегка заболоченными. Рядом протекают сразу две небольшие речки. Есть родник и на территории загона, рядом с одним из пастушьих пристанищ.

К моменту прибытия Димы там собрали почти всю недойную скотину из хозяйства Яркона Велемировича и посада: овец, нетелей, бычков, телят от двух месяцев. Пригнали туда и большую часть волов и лошадей, отощавших на полевых работах. Совсем недавно на них вывозили урожай поздних культур, пахали на зябь, а теперь перед зимой дали возможность откормиться. Тут еще и трава сохранилась, и опавшие листья устилают поверхность, да и веток можно вдоволь погрызть. Выпасы же непосредственно рядом с посадом берегут для более холодных времен, седьмин непосредственно перед тем как выпадет снег. К тому же на них все время пасутся и коровы с козами. Есть еще поля с озимыми, но сейчас почву развезло от дождей, и загонять на них скот не стоит. Вот подсохнет и подморозит, тогда, пожалуйста.

Светлое время суток все короче и короче, и тратить драгоценное время на перегон скота на выпасы и обратно слишком расточительно. К тому же последние дни часто шли дожди - приходилось укрывать животных и от непогоды. Еще сколько-то потраченного зря времени. Поэтому скотину на ночь оставляли прямо там в летнем лагере. Взрослых под навесы, молодняк в более теплые помещения. Пастухи оставались с подопечными круглосуточно: и днем, и ночью. Одни сторожат, другие отдыхают. Надо следить не только за тем, чтобы животные не разбрелись, но еще и беречься от диких зверей. А последние постоянно готовы обеспечить людям неприятности или по крайней мере беспокойное дежурство.

Большинству из них требуется пища, а некоторым и чего-то другого. Например, трехрогим козлам - кибраям надо просто с кем-то подраться. Молодые самцы достигшие возраста как раз выгнаны вожаками и теперь злые ищут себе приключений. К коровам лезут дикие лесные аршахи. Эти четвероногие животные, издали напоминающие тощих маленьких быков размером чуть больше осла или пони. К тому же у них есть два острых рога и очень острые зубы, которыми в драке могут ранить домашних животных. А нападают они бывает и на крупных волов.

К тому же тут рядом с загонами находятся и три огорода, на которых летом выращивали морковь, свекла, тыква, капуста и немного клубней. И плодов, и ботвы получилось богато. Благо навоза тут рядом полно. И пока еще не весь урожай был скормлен животным. Остатки добили как раз вчера. Вот и лезла на территорию всякая зверушка.

В первую же ночь Дима добыл из самострела двух рогачей. Внешним обликом эти особи напоминают обычных свиней. Они располагают большой клиновидной головой, коротенькой шеей, крохотными глазками. Их туловище покрыто густой щетиной. Животное стоит на тонких коротких ножках. Главное отличие, которое обращает на себя внимание - это толстый рог на лбу. После разделки, без внутренностей, первый потянул на тридцать один фунт, второй на тридцать пять. Кстати, к тому моменту как двое пожилых пастуха закончили с этой парой, Дима уже успел подстрелить большую ящерицу. Крупной она считается по сравнению с привычными видами. А так это мелкий родственник уже знакомого "болотного лиха", к тому же дальний.

Пострелять пришлось и на следующую ночь. А до этого еще и днем Дима взял самца трехрого козла. Так что довольно быстро получил в местном обществе репутацию хорошего стрелка. Прибавило уважения и то, как он немного позже уже с рогатиной добил раненного аршаха. Впрочем, не он один старался. Так что мясо пастухи ели постоянно. Оно было и в каше, и в похлебке. Его жарили и коптили. Между тем артель и так была снабжена неплохо. В день на человека выдали хлеба по два фунта, полфунта крупы, клубней, овощей в достатке. Сахара, меду, сухарей сладких чай пить. Рядом в речке ловили рыбу и мордами, и бреденем.

Правда, не все добытые трофеи использовали в пищу. Но и не пропало. Что-то скинули в реку в качестве приманки, а что-то пошло собакам. Им же доставались и та часть внутренностей, которую обычно не едят люд, и та от которой отказались на этот раз. Кроме того им в изобилии оставляли и разные кости. Так что старший артели даже стал следить, чтобы четвероногих кормили поменьше, чтобы они не переели, отяжелели и не обленились. Тогда они уже будут плохими помощниками. Но польза оказалась не только в мясе. К тому же и шкура рыси и волка доставшиеся, например, Диме неплохой прибыток.

Впрочем, добыча и мяса, и шкур все же дело второстепенное, доход дополнительный. Главное сохранение доверенного поголовья. И с этим артель справилась очень хорошо. Не дали задрать ни овцу, ни теленка. Все ягнята встали на ноги, хоть и пришлось их сегодня везти на телегах. И далось все это нелегко. Недосыпали, все время находились под ветром и дождем, который лил каждый день. Приходилось постоянно месить ногами грязь, щедро унавоженную подопечными животными. Это их при усилении падающих с неба капель до сплошных струй воды, загоняли под навес. Самим же приходилось патрулировать периметр загонов несмотря ни на что. Часто при этом даже пешком, жалея своих лошадей. Да и находится постоянно верхом дело не из самых приятных. Особенно для такого малоопытного наездника как Дима. До сих пор ноги болят.

Но ничего еще сегодня утром погнали скотину до посада. Благо и лить стало меньше. Двигались не спеша, но все время в одну сторону. И вот еще засветло добрались домой. Животных загнали в зимние стойла, сами поужинали горячей пшенной кашей, сдобренной сливочным маслом, каждому пастуху досталось по три сваренных вкрутую яйца. Налили и по кружке крепкого меда. Для здоровья и для веселия. Потом посадских развезли на повозках по домам, а дворовые отправились в горячо истопленную баньку.

А когда Дима вернулся домой, за это время он уже привык так называть выделенное им с Ильей помещение, разложил вещи, что-то на сушку, что-то в сундук, выложил на стол гостинец, тут и товарищ пришел с ужина. Остальных дворовых начали кормить уже через полчаса после того, как из-за стола вышли пастухи. Правда те, кто работает в кузне, припозднились. Все-таки там наступление темноты не так заметно. Это остальным надо справиться с делами засветло. А тут все равно горит огонь, вот и стараются кузнецы успеть за день сделать побольше.

Илья пришел не один. Вместе с ним зашли и подгорные. Уже знакомая пятерка товарищей по ладье. Милан, Зоран , Ставор, Дилан, Икмор. Все эти дни они работали вместе с Ильей, и тот пригласил их в гости. Тем более они заранее узнали о том, что Дима возвращается. По этому поводу они даже принесли с собой пива. Как раз оказалось, кстати, к жареному на углях еще вчера мясу. Все съесть тогда не удалось, и три доли Димы при разделе запасов, составили примерно десть фунтов. Кроме того Илья сегодня добыл копченую рыбу.

Правда, учитывая, что все ужинали совсем недавно, даже подгорные сегодня за столом особо не усердствуют. Выпив по кружке и закусив куском мяса и рыбы, довольно быстро перешли к разговорам. Сразу же пояснили, почему они задержались в кузне и не встретили Диму раньше.

- Нам завтра до обеда надо закончить все начатые работы, - сообщил Илья. - Потом будем отдыхать и собираться в дорогу. Кстати, ты тоже идешь с нами.

- Куда? - немного удивился Дима. Ему пока ничего об этом не объявляли.

- В мир всадников на больших насекомых и пауков.

- Мы туда продовольствие доставляли в обмен на коконы для изготовления тканей, - вспомнил Дима. - Туда?

- Да. И на этот раз так же идем с обозом. Вот Милан, Зоран и Дилан с нами собираются, - сообщил Илья.

- А вам-то это зачем?

- Как зачем? - в свою очередь удивился Милан. - Поглядеть, что это за места, интересно же! Мы для чего тут? Мир посмотреть, себя показать. А тут такая возможность узнать новое, побывать в незнакомых местах. Упускать никак нельзя. Надо же и нам заняться своим делом. Это вон Ставор к вам прибыл, чтобы в кузне работать. Ему больше ничего и не нужно. Ну и талант огромный. Быть ему со временем великим мастером. А из меня уже никак хорошего кузнеца не получится. В этом я хуже даже Зорана.

- Ну, ты тоже сказал, - возразил Дилан. - Зоран умелец еще поискать, да и у тебя способности есть. Да все имеется: и сила, и знания, и способности. Только меньше чем мы времени в кузне проводишь. Потому и отставать в учебе начал.

- Так ведь все равно хуже Зорана, - с улыбкой заявил Милан. - Не мое это. Да. Кое-что умею, чему-то научился, но вот особого удовольствия, от работы у горна нет. Поэтому оригинального, нового не сделаю. Да и на одном месте мне не сидится.

- Зато в поиске новых залежей с Миланом мало кто сравнится, - пояснил Илье и Диме Зоран. - Прожил у нас в поселении всего год с небольшим, а столько и чего нашел.

- Это как раз по той же причине, - пояснил Милан. - Тянет меня к новому, неизведанному. Вот и облазил все окрестности у вас, бывал и там, где еще мало и другие и ходили. Ну а руды там, камни, прочее я уж так, попутно нашел.

- Заодно всех горлигов в окрестностях извел, - улыбнулся, до сих пор больше сидящий молча Ставор. - Как теперь без них нашим придется?

- Это зверь, вроде нашего болотного лиха, - пояснил Диме Илья.

- Это, да. Ты, Милан, у нас в горах и без занятий кузнечным делом не пропал бы, - заявил Дилан. - Шкуры горлигов всегда в цене. Ты сколько взял? Одиннадцать, двенадцать?

- Восемь штук один, девять с другими, из них пять вон с Зораном, - пояснил Милан, кивнув в сторону соседа.

- По крайней мере, в трех случаях моя роль была весьма скромной, - уточнил тот. - А потом ты, кажется, не учел еще одного. Ну, точно. Это ведь ты отвлек на себя того зверя, которого мы с Корвином взяли в начале лета. По справедливости надо посчитать и его.

- Все равно много. Шкуры гарлугов стоят очень дорого. Твоей добычи хватит и чтобы продать за большое количество золота. Ау нас в окрестностях, к сожалению, думаю, скоро другие гарлуги появятся, - заявил Ставор.-

- Да. Горы они большие. Там дальше наверняка еще пары остались. Скоро к нам на освободившееся место подтянуться, - поддержал его Икмор. - Так что еще добудешь. И продать, и даже себе на одежду останется.

- А зачем мне она? - поинтересовался Милан, а потом заявил. - Кафтан из шкуры гарлугов больше подходит для старейшин, старших мастеров. Для солидных и важных персон. Ну, или для женщин. Спору нет наряд, выходит дорогой. Как раз чтобы подчеркнуть статус и достаток. Легкая и удобная в носке, прочная, в случае чего защитит и от стрелы, и от ножа. Но с другой стороны в ней надо быть осторожнее. Беречь. Ее не желательно царапать, боится чрезмерной сырости. А стоит, как уже говорил, дорого. Поэтому такой кафтан только для особых случаев. Мне кажется самый лучший материал это кожа другого горного хищника - аруха. Почти такая же прочная, немного тяжелее. Зато дешевле и она более пригодна для повседневной носки. Некоторые кожушки построили вон уже более ста лет назад - и до сих пор пригодны для использования. Вот мой сшит из шкур животных, которых добыл еще мой старший брат. Так он носил этот камзол пять лет, после него я еще два года, и выглядит неплохо, хотя где только в нем не побывали.

Арух это животное вроде волка, водящееся в мире подгонных. Довольно опасный хищник. Конкурент упомянутого гарлуга. Живет и охотится не только на поверхности среди скал, но и в тоннелях и пещерах.

- Я с тобой согласен, - поддержал Милана Зоран. - Ну а то, что гарлугов пока вывели из окрестностей как раз и хорошо. Поголовье арухов увеличится. Сколько их гибло в схватках с гарлугами. А теперь не с кем им будет соперничать. Да и добыча в округе вся им достанется.

- Ну, положим, на арухов тоже есть, кому охотиться, - ответил Дилан. - Они более легкая добыча, чем гарлуги. И кафтан из их шкур не только больше подходит для повседневной носки, особенно для работы, она и для молодежи считается приличной одеждой. Раньше, даже считалось почетным. Кафтан из кожи аруха на молодом муране являлся свидетельством его успеха. Или охотник удачливый, смог добыть достаточно шкур, или уже мастер, который хорошо зарабатывает. Правильно Ставор?

Светловолосый муран крепкого телосложения, среди присутствующих тут подгорных в росте немного уступающий только Милану, виновато потупился и ничего не ответил. На нем как раз новенькая куртка. И по-видимому сшитая как раз из шкур этого аруха. Хотя на ладье он был одет в старую, потертую. Точно! Теперь Дима вспомнил. Ставор сидел тогда рядом с ним. И тогда он был немногословен, скромен. Зато работал хорошо. Значит, он и кузнец искусный! Во всяком случае, подающий надежды.

- Да, есть такой обычай, - ответил он. - Мне вот тоже посоветовали приобрести новый, когда в первый раз пригласили в Совет Мастеров. Якобы так надо по обычаю, чтобы всем было видно, что молодой достоин права голоса среди старших.

- У нас дома так же, - подтвердил Милан. - Камзол, сшитый из добытых мною шкур я впервые надел еще четыре года назад. А та, что на мне раньше принадлежала брату. Он ее приобрел в моем нынешнем возрасте.

- А где та твоя первая?

- Так она мне теперь уже мала. Отдал брату для племянников, будут потом по очереди носить, а взамен от него получил эту. Светозар сейчас раздобрел. Он старше меня на двенадцать лет.

- А что новую себе не закажешь? - спросил Икмор. - Ты же и у нас не одного аруха добыл.

- Так эта есть, - ответил Милан. - Зачем мне вторая, тем более в походе.

А Дима, почему то в этот момент вспомнил про Брана, шестого спутника, плывшего с ними. У него была новенькая куртка или камзол. Как точнее? Не важно. У него-то откуда? За какие такие заслуги? Просто купил? Получается. Ну и смысл в этом самом обычае? Спросить что ли? Нет. Лучше не стоит. Что-то сказал Икмор. Не расслышал.

- Он предпочитает свои трофеи дарить, - заметил между тем уже Зоран. - Племянникам отдал свой камзол почти новый. Добытые у нас шкуры арухов, так же как и те, что сняли с гарлугов, отдал Бранке.

- Не передергивай. Подарил только несколько штук - ответил Милан. - Да и то частично в качестве оплаты. Она ведь все эти кожи обрабатывала разными смесями.

- Не скажи, - возразил Зоран. - Шкура гарлуга изначальна так дорога, что даже ее полная обработка не окупит ее стоимость, даже если бы твой заказ был в два раза больше.

- Да. Но Бранка уже научилась делать хорошие новые составы для покрытия - заявил ему Дилан. - Не зря ее послали посмотреть новинки у людей.

Имя Бранка, произнесенное в разговоре показалось Диме знакомым. Попытался вспомнить. Да нет с женщинами муранов он не знаком. И не стоит мучить память, поэтому уже хотел забыть про этот момент. Зачем ему эта незнакомая девушка. Тут как раз пришло в голову. Ах да, Бран, про которого он хотел спросить. А имена действительно похожие. Тут ему на помощь пришел Илья, который шепнул:

- Это тот самый Бран, который с нами плыл. Он..., она, в общем, она женского пола.

- А вы, что действительно не догадались? - удивленно спросил Зоран, расслышав слова Ильи. - Мы еще смеялись когда, старшие велели ее Браном звать. Думали, все равно все сразу догадаются.

- А как нам догадаться? - смущенно ответил Дима. - Мы ведь ваших женщин раньше не видели. Да и мужчин муранов тоже. В первый раз в основном все были с короткими бородами. Вы и вовсе безбородые, даже усов нет. Одета она, так же как и вы. Только чуть более щегольского вида, немного стройнее. А ростом она и вовсе выше даже Милана.

- А нам и в голову не пришло, что вы нас плохо различаете, - воскликнул Милан. - Хотя, если подумать, действительно. Откуда людям знать особенности наших внешностей? Например, то, что женщины у нас обычно выше ростом. Да и повседневная одежда, которую мы носим вне дома, для непривычного глаза выглядит одинаковым. Действительно, у нас и женщины часто одевают штаны. А в длиннополой одежде чаще ходим только дома. В тоннелях в ней не очень удобно. Потому мы и бороды короткие носим.

- Еще и чтобы у наковальни случайно не подпалить, - добавил Дилан.

Стало стыдно. Нет. Не из-за того, что не смог распознать в Бране девушку. Тут уже все на эту тему разъяснили. Просто не было возможности из-за скудости информации. А вот за свое негативное отношение к нему... , к ней - стыдно. И тут ведь со сведениями тоже было не густо, но выводы сделал быстро. И вот как обернулось. Хорошо еще сейчас не задал тот свой вопрос. Тогда оказался бы совсем в неудобном положении. Так. Надо бы вспомнить, а не обидел ли он барышню ненароком? Да нет вроде. Старался держать себя корректно.

- Дима, ты завтра загляни к нам в мастерские, - произнес Илья. - Там вот Милан с Зоранам для нас новые самострелы мастерят. Посмотри, примерься, скажи свои пожелания. Мне их работа нравится. Хоть Милан и оценивает свое мастерство, а получается здорово. И обойдутся они нам не так дорого.

- Так конструкцию эту не я придумал, а самые сложные элементы, требующие тонкой работы, вон Ставор изготовил, - ответил Милан. - Да и ты, Илия, сам над ними поработал.

- Все равно основную работу ты делаешь. Дима, каждый новый самострел и по сорок болтов к каждому из них обойдется нам по четыре с половиной куны. Это еще ребята нам с тобой сделали хорошую скидку. К тому же железо наше. То, что мы с тобой по дешевке достали у них же в поселении. Но с другой стороны еще и дядя Фрол для каждого экземпляра готовит необходимые части из дерева и кости: ложе, накладки разные, древки для болтов.

- Ничего. У нас есть чем платить, - бодро ответил Дима.

А у самого внутри кошки скребут. Да и жадность душит. Это, какие же деньжищи-то! С другой стороны и самострел довольно дорогая вещь. Даже тот простой вариант, имеющийся теперь у Димы, позволить себе может не каждый. А у подгорных самострелы, наверняка, и более сложной конструкции, и качеством надежнее. Не зря же Илья уже согласился заменить свое оружие на один из них. А он в этом разбирается лучше.

Четыре с половиной куны это двадцать с половиной денги. По местным меркам это довольно солидная денежная единица. Так называется самая распространенная местная монета. Ее вес 1,03 грамма или в местной системе полпула. Содержание серебра тридцать одно зерно, что равно шести гранам и одному зерну. Это если по местному или около 0,8 грамм. Название монеты произносится и без мягкого знака и с мягким знаком. И "деньга" и "денга", а так же еще и как "денка". Все три варианта уменьшительное от "денарий".

А вот слова "деньги" в привычном для Димы смысле тут нет. Ближайший аналог "мера обмена". Кроме того есть близкие "головка меха", а так же "ценный металл". Когда же говорят "деньги" обычно подразумевают средства, оцениваемые не менее чем в две денги, в том числе и в монетах этого же достоинства. Это может быть и достаточное количество более мелких "мер обмена", и более крупные единицы. Например "резана" и "куна". В первом две с половиной денги, во втором - пять. Деньгами может быть и гривна, однако серьезные средства чаще принято называть серебром и золотом, а так же солидным словом "казана".

Когда же имеется в виду меньшая сумма, употребляют слово "грош". Например, Томила "работает за гроши". Грош довольно ценная монета, поэтому и фраза в этом мире не имеет негативного оттенка. Скорее наоборот. Здесь это просто вид оплаты трудников. Тот же Яким, например, получает заработанное в основном натуральными продуктами.

Правда, у них статус немного разный. Томила дворовый человек, ротник. Значит заключил договор-роту на длительный срок. Он живет тут на Усадьбе. Хозяин предоставляет ему еду и кров. Дополнительно в день Хозяин платит двенадцать грошей. За это Томила выполняет разную работу по хозяйству. А ее много. Постоянно приходится что-то чинить и поправить: заборы, строения, ограды, разный инвентарь. Ежедневно утром и вечером надо обиходить скотину: напоить, накормить, вычистить стойла, сараи. Летом Томила возил на огороды воду и поливал грядки. В свободное от других работ время он пилит и колет дрова, складывает их в поленницы, а зимой топит печи. Часто приходится работать и грузчиком. Да трудно перечислить всякую мелкую работу по двору в хозяйстве Яркона Велемировича. И все это на дворовых слугах. Есть среди них и узкие специалисты: плотники, столяры, кузнецы, шорники. У них своя оплата, и они почти всегда заняты своим делом.

Но бывают работы, на которые выходят все. Это пик осенних и весенних полевых работ, и летний сенокос. Нагрузка большая а время всегда ограниченно, особенно если подводит погода. Впрочем, периоды пахоты и сева да и уборки тут довольно продолжительные, и такие работники как Томила заняты на них тут периодами по несколько седьмин. Кроме того, важным ежегодным трудовым событием является зимняя заготовка леса, в первую очередь строительного. Хотя есть тут и несколько артелей лесорубов занятых этим почти все время. Вот на эти работы Яркон Велемирович нанимает еще и таких трудников как Яким Ворон. На каждый вид отдельно. И своим дворовым и наемникам-одиночкам оплата часто производится уже по так называемым трудодням. Для этого заранее обговаривается норма выработки работником за день: объем и качество. Так для пахаря это определенная площадь в зависимости от качества почвы, которую надо обработать на нужную глубину и с нужным качеством. Для лесорубов количество бревен установленных диаметров. Свои размеры трудодней есть и у косарей, и у сеятелей, и у тех, кто работает на жатках или косилках.

Обычно одну такую норму может выполнить за день любой трудник, даже молодой и малоопытный. А такие как Яким или Томила стараются сделать и побольше. Выгодно это и хозяину. Работника не надо подгонять, постоянно следить за ним. Он сам старается в полную силу и сделает как можно больше. Потом, в такие дни у Яркона Велемировича все трудятся за хозяйские харчи. И тот же работник, выполнив хоть одну норму, хоть полторы, съест примерно одно и то же количество еды. Ну, может во втором случае и немного больше. Все же сил тратиться больше. Но ведь для лучшей работы кроме энергии нужны еще и умение, и навыки. А они от порций обеда не зависят. А ради дополнительного заработка человек будет стараться выполнить как можно больше. И именно этого и добивается Хозяин, стимулируя заинтересованность своих людей.

Потому и плата довольно высокая, и выдается она с учетом выполненного объема. Так за один трудодень Томила получает уже шестнадцать грошей, все так же пользуясь и едой, и кровом. А учитывая, что он действительно старается, то у него за сутки обычно выходит больше одной нормы. При этом в эти дни он освобожден от остальных повседневных обязанностей. Он работает за деньги. Нет. Правильно надо все же говорить за гроши. Это ведь не деньги. Не в том смысле, что плата так ничтожна, а просто потому, что шестнадцать грошей это меньше чем две "денги". Даже на одну монету этого достоинства не достает. Хотя при этом за неделю работы Томила получает как раз уже деньги.

Яким же за каждый свой трудодень получает зерном рожь, овес и ячмень по два фунта, муки ржаной четыре фунта, пшеничной - один фунт, крупы овсяной, перловой, пшена по полфунта. Гречки - четверть. Бобовника столько же. Гороха и полбы по три четверти фунта. В переводе на монеты все это, кажется, стоит немного дороже четырнадцати грошей. Получается, что Яркон Велемирович своим работникам отдает зерно, муку и крупу дешевле, чем купцам. И в этом для них выгода именно этого способа. Кстати, четырнадцать - потому что вместе с натуральными продуктами за трудодень выплачивается еще и два гроша.

Вот в данном случае можно говорить, что Якиму нужны и деньги, так как речь идет как раз об этих самых "денгах" и "денках". Пять он отдает в качестве подушной подати за себя, две за огород, которым пользуется его семья. Кроме того, есть еще одна выплата. Так называемая "хлебная деньга". Взимается она со всех жителей достигших шестнадцатилетнего возраста и не старше пятидесяти пяти лет, в том числе и женщин. Так же "хлебная деньга" собирается с каждой десятины пахотной земли. Размеры у нее в каждый год разные. Вот в этом году Яким должен внести одну монету.

Казна собирает "хлебную деньгу" для закупки зерна, которое закладывается на хранение в специальные амбары на случай неурожая. Там оно находится три года, после чего поступает в продажу. Вырученные средства, как и вновь собранные деньги, осенью и идут на пополнение запасов. Сбор хлебной деньги производится в относительно урожайные годы. Когда уродилось особенно много, его размер могут увеличить в полтора и даже два раза. Это позволяет за счет этих закупок, не только создавать запасы, но и поддерживать стабильный уровень цен на зерно и обеспечить на него постоянный спрос. Тем более, что с владельцев земли его могут собирать и натурой. Иначе существует вероятность возникновения парадоксальной ситуации, когда высокие урожаи могут привести к разорению земледельцев. В то же время в неурожайные годы казана не только отказывается от сбора "хлебной деньги", но и начинает продавать зерно из запасов, не позволяя ценам взлететь. Так что деньги, те которые еще называют "денга" и "денка" ему нужны.

Кстати, жена Якима вносит эту "деньгу" сама, как и подушную подать в две монеты за себя. Это потому, что она обладает статусом свободной женщины и так же как и мужчины может наниматься на работу. Если бы она сидела только дома, то за нее взнос платил бы муж, а подушная подать не накладывается. А так она тоже зарабатывает и далеко не бесправная, как и многие другие местные женщины. Разумеется, все равно их статус ниже, чем у свободных мужчин, платящих полную подать, но все же.

Ну а дети пока еще не достигли нужного возраста. Поэтому пока не облагаются. Хот все они уже трудятся. Например, старший сын Якима за этот год уже наработал почти на четыре десятка трудодней. Для семьи это немалый прибыток, особенно учитывая, что при этом парень еще и кормился у Хозяина. У самого Ворона накопилось и вовсе больше трехсот трудодней. Не так Немного и не хватает до трех с половиной сотен. Сам же он не совсем доволен результатом.

- Это на пашне хорошо трудодни набирать, - поделился с товарищами Яким. - Трудно, конечно, дается. Через пару седьмин ноги едва передвигаешь, руки отваливаются и надо хотя бы на пару дней на более легкую работу переходить. Чтобы и отдохнуть, и время зря не потерять. Но зато весной, когда и две с половиной доли за день сделаешь, и даже чуть больше. Летом жара мешает, осенью светлого времени мало. А вот пастухом весь день проходил в поле за скотиной, а всего один начислят. На пахоте в этот год я за две сотни трудодней заработал, а на остальных нарядах за то же количество дней, нет, даже большее будет, и двенадцати десятков не набрал, да и то больше половины на уборке и зимой на валке строевого леса. Там за день можно и две нормы сделать.

- А на сенокосе? - спросил Дима.

- Я там только две с половиной седьмины работал, - ответил Яким. - Но на этом наряде нам трудодни не начисляют, а расплачиваются по договору частью сена. Нам ведь и свою скотину надо зимой почти восемнадцать седьмин кормить. Так же рассчитываемся и за прополку и уборку свеклы. За эту работу отдельно каждый год выдают сахаром.

- Ты сказал восемнадцать седьмин, - заметил Дима. - Но ведь зимними являются только снежич, белич. Ну и пустич находится уже где-то посередке между ними и весенними пятинами. Там уже в конце и снега не будет. Вместе с зимней седьминой (26) всего шестнадцать получается.

- Так скотину часто приходится начинать подкармливать уже в последние дни скуденя. Особенно коров да коз дойных. Да и те, у кого есть лошади, уже начинают их сеном подкармливать. Да и в первые седьмины тружича корма на лугах бывает еще маловато, - ответил Яким. - Так что запас нужен. Даже нам хоть и безлошадным, но у кого имеется другая скотина. Вот я на зиму пяток овец оставляю, корову, козу. К тому же приплод жду. Хорошо в этом году снег пока еще не выпал, а бывает по-разному. Два года назад он уже в эти дни лег. Так что надо на всякий случай надо рассчитывать на восемнадцать седьмин, чтобы весной не беспокоится.

- Все равно же получается, что ты, таким образом, сено заработал. Ну, а если и эти дни прибавить к остальным, то у тебя в этом году точно будет больше трех с половиной стен трудодней. Хотя до четырехсот может и не дотягивает.

- Да, но за них хлеб не дают, - грустно произнес Яким. - Вот, например, согласился бы весной Хвед за меня дважды коров отпасти и раз овечек. Это уже три дня, да каждый раз перед этим еще пришлось и работу пораньше заканчивать. Всего не меньше восьми-девяти дополнительных трудодней да и набиралось бы. Потом когда на озимых полях работали, еще пять потерял. Осенью парочку. Раз он был занят, в другой - как раз запил. В третий я уже и сам к нему не пошел. А так у меня трудодней набралось бы больше, чем суток в полном году.

Да не подумал! Хлеб Якиму очень нужен. Ему ведь теперь этими запасами всю семью кормить надо, причем каждый день в году. Поэтому и важно, чтобы зерна и муки хватило на весь этот период до новой выдачи. У него четверо детей, а всего шесть ртов. Теперь придется полученное за трудодни вознаграждение распределять на все триста шестьдесят два дня. То есть семья Якима в сутки сможет потратить на еду даже меньше зерна и муки, чем его выдают за один заработанный трудодень. То же самое и с крупой. Что-то мешки с мукой на телеге неожиданно на вид сильно уменьшились в размере. Одна надежда на дары с огорода.

- Яким, а вам этого хлеба хватит на год-то? - озабоченно спросил Дима. - Все же на шесть человек. С огорода в этом году много собрали-то?

- Хватит, - очень уверенно ответил Ворон, кажется, испытывая при этом еще и явное удовлетворение. Прежнее недовольное настроение улетучилось сразу же. - В достатке и хлеба, и крупы. А огород, да тоже сильно выручил. Картофеля больше ста ведер собрали. Это не считая мелочи, да еще четыре начиная со страдича (27) уже успели съесть. Репс неплохо уродился, да и других овощей на зиму хватит. Одной капусты больше полусотни голов оставили. Да и мясо будет. Баранов, да двух боровов надо еще забить, а два десятка уток уже засолили и закоптили, молодых петушков с полдюжины. Недавно половину лесного козла у охотников купил. Почти пуд получился.

- Сколько грошей заплатил? - поинтересовался Дима, вспомнив про свой трофей, добытый недавно при охране скота. Тогда он все отдал в общий котел. А все-таки сколько за них можно было получить?

- Как-то и не скажу. Я же не за гроши взял. Обменял натурой... Отдал полтора пуда ржаной муки, пшена фунтов тридцать, да перловой еще двадцать набрал из того, что осталось с прошлогоднего заработка.

- Ого. А что, в том году так щедро заплатили, что излишки остались? У тебя все-таки шесть ртов, - Дима снова напомнил Якиму о количестве едоков. А фраза связанная с этими "ртов" как-то в последнее время прочно застряла в голове.

- Да нет, платили как обычно. Только вот не все съели. И до этого дня дотянули, и еще немного осталось. И муки, и крупы. Ты вот спросил, достаточно ли на год полученного нынче. Хватит. Еще и излишки останутся. Даже если обходиться только моими трудоднями, не шибко жирно, но протянули бы. Ртов-то, правильно ты сказал - шесть. Только ведь теперь у меня каждый в семейный котел свою лепту вносит. Так что они у меня все еще и добытчики. Не я один зарабатываю. Вон, мой старший сын. Себе на пропитание уже заработал, - похвастался Яким.

- Да про его долю то я и забыл, - улыбнулся Дима, но потом добавил уже озабоченным голосом. - Хотя вряд ли ему этого на целый год хватит. Даже если к ржаной муке добавить и пшеничную, и на три сотни дней по фунту хлеба не выйдет. Да и остального тоже на десять пятин маловато.

- Нет. Хватит, если жизнь в худшую сторону не повернет, - не согласился Яким. - По хорошему, работнику хлеба в день и два фунта надо, и три. Только Барт ведь не только дома столуется. В следующем году он уже постарше будет, значит и у Хозяина станет больше работать, а потому выходит - его еще чаще будут там кормить. Хотя тут скорее количество заработанных трудодней увеличится. Он уже и сейчас довольно часто на Усадьбу ходит. Пока, в основном за еду работал. Ну, так все равно семье прибыток принес. Расходов меньше. Да и я сам редко дома много хлеба съедаю. Бывает с утра четверку (28) ржаного, и на работу. Ну и с вечера столько же. Особенно когда надо быть на месте с самого ранья, а домой потом уже поздно приходишь. Не готовить же жене для меня отдельно. Она ведь у меня тоже дома не сидит. Ну и тоже часто кормится у Яркона Велемировича. Когда ткет, когда на огородах весь день. И на своем, и у Хозяина. Весной на посевной. Как страдич наступает - на уборке хлебов. Летом еще свеклу полоть надо, а осенью убирать. А ведь у нее дома и других забот полно. Корову только надо в день два раза доить. Другую скотину убрать. Если бы не она, разве я бы столько трудодней наработал? Правда, бывает, что это я дома, а она на работе.

- Корову доишь? Козу? - спросил Дима.

- Нет. И кашу не варю, - строго ответил Яким. - Но скотину накормить-напоить, курей, гусей могу. И делаю, - добавил он.

- Да, понятно, что в хозяйстве и у мужчины дел много, - согласился Дима. - Дров нарубить, поправить там чего.

- Это, да. Я вот этим летом новый навес соорудил, а рядом сеновал. Уже со второго покоса туда четыре воза сложили.

- Когда и успел? - удивился Дима. - В это же время как раз уже озимые пахали?

- Сам я со второго покоса всего пару дней успел прихватить, - ответил Яким. - А вот старшие там седьмину работали. Сын косил. С утра вручную, потом погонычем на упряжке. Дочь ворошила. Все вместе потом стога ставили. Ну, еще день нашу долю домой возили, другим помогали. Это уже за счет собственного кошта. Хозяин, зато, на это дело лошадей своих дал.

- Дети у тебя, молодцы, помогают, - похвалил Дима. Впрочем, это можно сказать и про других ребятишек и девчушках.

- А как же, - согласился Яким. - Они и по дому, где могут нас с женой заменяют. Потом сын с весны ходил в нашу очередь коров пасти, овец. А не то мне ведь самому пришлось бы еще и в эти дни отвлекаться от основной работы. Сколько бы я трудодней недосчитал.

- Подожди. Яким у тебя же одна корова. Если твой сын пасет в вашу очередь, зачем тебе Хвед понадобился?

- Так Барт все же еще мал возрастом. Он только подпаском может идти. Поэтому через два раза надо идти кому-то взрослому. Тем более, весной, когда поблизости еще бродят волки, кибари, аршахи, пардусы, ящеры. Да и медведи бывает, беспокоят. Конечно, в это время и наши охотники неподалеку от стад, но беречься надо. Одни сторожевые псы, которых выделяет Хозяин, не справятся. Потом ведь еще овец надо пасти. Там тоже нужен один взрослый. А Хвед так-то пастух хороший, да и с диким зверем знает, как справится. Он и молодых может много чему научить. И псы его уважают.

Кстати, Дима этого Хведа знает. Недавно вместе пасли стадо возле Летнего Стана. Невзрачный такой мужичок, хитроватый. Не очень надежный, может соврать, обмануть, да и должного уважения к чужому добру не имеет. Главное злоупотребляет спиртным, что для местных явление не частое. Но животных действительно знает хорошо. Особенно ладит со сторожевыми собаками. Поэтому его часто и нанимают в пастухи, правда, если есть, кому его контролировать. Еще один вид его заработка - забой скота. Да и охотничьи трофеи он умеет быстро и ловко разделывать. Дима успел в этом убедиться воочию. Но в их артели старший был строгий. Держал Хведа в строгости стальной хваткой.

Между тем три нагруженные телеги добрались до Якимова подворья. Сегодня Ворон получил положенное за трудодни зерно, а так же часть муки и крупы. Остальное частями выдадут уже зимой. А чтобы погрузить и довезти к себе все это разом, он взял у Яркона Велемировича сразу три подводы и пригласил помочь нагрузить и разгрузить телеги Томилу. Тот теперь ведет вторую лошадь. Ну а вместе с ним согласился посодействовать Якиму в этом деле и Дима. Зато вчетвером с делом справились быстрее. Наполнили мешки, взвесили, уложили на телеги.

Всю дорогу Дима шел рядом с третей подводой, которую ведет сам Яким. Вот заодно они и разговорились. Так незаметно и дошли. Вот и жена Ворона открывает ворота, а Барт уже заводит во двор первую лошадь. Теперь надо взяться за разгрузку. Впрочем, нынче для Димы трехпудовый мешок тяжелым и не кажется. Недавно смотрелся в зеркало, которое висит в доме Яркона Велемировича. Часть сала на теле он явно потерял. А вот в весе вряд ли. Мускулы стали заметно рельефнее. Прибавил он и в подвижности, и в ловкости. Вот и сейчас легко протолкнул через низкую дверь глиняного амбара мешок. Там груз у него принял Яким. Они там внутри вместе с Бартом распределяют привезенное зерно. Тут же Дима отошел в сторону, освобождая место Томиле. Все, теперь очередь разгружать муку. Надо бы спросить у хозяев куда.

Оказалось, что часть надо в соседний амбар, а еще по мешку с пшеничной и ржаной мукой отнести в чуланчик, пристроенный к дому. Позже, пока Яким еще заканчивал распределять крупу по разным корзинам, Дима и Томила их туда и занесли. Поставив ношу, куда показала хозяйка, они собрались на выход, но в дверях сеней столкнулись с Вороном.

- Вы куда? - поинтересовался он немного недовольно.

- Так во двор, - ответил немного растерявшийся Томила. - Темнеет уже. Пора бы и до Усадьбы.

- Заходите в дом, обедать будем, - как-то буднично произнес Яким.

- Так вроде до ужина еще далековато, - это произнес уже Дима.

- Так это ужин. А я предлагаю сейчас за стол сесть. Надо же вас угостить. Кое веки ко мне зашли. Помогли с большим делом.

- Да проходите, проходите, - пришла на помощь супругу хозяйка.

Это худощавая, но не изможденная, крепкая и энергичная женщина. Одета в относительно чистое, застиранное платье из простого серого холста, поверх которой повязан фартук или передник из более грубой крашеной ткани. На ногах старые лапти. Голова обмотана белым платком, завязанным на затылке. Дима встречал ее и раньше. Ей около срока лет, но выглядит старше. Впрочем, как и многие посадские женки из простых. Это многие представительницы серебряного или служивого сословия, но эти меньше, и в этом возрасте еще выглядят более молодо и ухожено. А тут уже начинает сказываться и постоянные заботы, тяжелая работа, рождение детей.

Что же. Можно и зайти. У Якима обычный пятистенок. Таких в посаде много. К половине северной стороны примыкают сени, с небольшим крыльцом на запад. Или как тут говорят на закат. Север, кстати, по местному полночь. Продолжением сеней является собранный из половинок бревен чулан с земляным полом. Оба эти помещения под одной крышей, без чердака.

Инстинктивно нагнув шею, Дима перешагнул порог двери, соединяющей сени с самим домом. Вполне прилично. Решил - не хуже чем у многих других, хоть до этого он и заходил в жилье только к трем или четырем местным. Конечно, на господской части хозяйского терема все значительно солиднее. А вот на людской примерно так же, что и в домиках, занимаемых слугами Яркона Велемировича.

Довольно чисто. Полы некрашеные, но обработаны каким-то местным лаком-смолой, явно сегодня мытые. У порога лежит рогожка. Тут разулись. Стены голые, только местами на гвоздях, прибитых на хорошо ошкуренные, а потом и оструганные бревна, висят хозяйственные принадлежности. Справа от входа примерно четверть помещения занимает большая печь с лежанкой. Топится она, судя по всему по белому. У дальней стены массивный стол с расставленными вокруг простыми скамьями. Окон тут всего четыре, и весьма маленькие размерами. Сейчас они все открыты, а в холодное время парочка из них и вовсе будет основательно заложена изнутри для сбережения тепла. А когда закроют и все четыре. Например, ночью. А так на всех рамы с установленным на них толстым стеклом.

В этом мире производят и его. Мастерская стеклодувов есть и тут в Рогдаре. Пока небольшая. И продукция не важного качества. Это на взгляд Димы, привыкшего там у себя к другому стеклу. Только тут его нет - приходится своим обходится. Зато этот могут позволить себе и простые посадские жители. Хотя, конечно, цены все равно кусаются. В этом еще одна причина того, что окна небольшие. Но ничего, в помещении все же довольно светло, чтобы можно было все хорошенько разглядеть.

Первым делом Яким разлил из большого кувшина по глиняным кружкам остывшего отвара трав. Все трое с удовольствием выпили по полмерки жидкости. Кувшин быстро опустел. А тут на столе появился закопченный котел, из которого хозяйка принялась разливать в три глиняные миски горячее варево. Яким же небольшим ножом разделил оставшуюся часть от ржаного хлеба на три равных куска, примерно в треть фунта каждый, может чуть поменьше. Деревянные ложки уже лежат на столе. Немного грубовато обработанные, покрытые местным лаком. Разобрали хлеб. Дима, дождавшись, когда хозяин, зачерпнет варева, наполнил и свою ложку. Осторожно отхлебнул немного. Вкусно. Густой суп на мясном бульоне, куда добавили клубня, пшена, лука и моркови. Хлеб немного черствый, но тоже неплох, с небольшими примесями, в том числе лебеды. Вроде еще добавляют немного перемолотых корней лопуха, тростника. С остальными местными травами Дима не знаком.

Хозяйка принесла граненую бутылку объемом в мерку, больше чем наполовину наполненную какой-то жидкостью, три оловянные чарки. Супа в мисках у всех уже осталось мало, а хлеб еще есть. Посреди стола стоит плоская тарель с куском закопченного мяса. Яким разлил по чаркам часть содержимого бутылки. Примерно половину от того, что там было несколько кварт (29) назад. Немного плеснул жидкости в сосуд, распложенный на полке в углу.

- Друзья! Благодарю за оказанную помощь, - произнес Яким, поднимая свою чарку. - Без вас нам с Бартом пришлось бы повозиться. А так и на складах все сделали быстро, без заминок, и тут хорошо получилось. Я теперь ваш должник, и если что, всегда рад помочь, чем смогу. Возможности у меня, конечно, небольшие, но две руки есть.

Дима и Томила вслед за хозяином опрокинули свои чарки. В ней оказалось местное вино. Из чего его гонят, не интересовался, но небольшой винокуренный заводик у Яркона Велемировича имеется. Диме уже приходилось пробовать его продукцию. К ней же относится, наверное, и вино, которое они только, что выпили. Не самого лучшего качества. У самого Хозяина в доме наливают то, что получше. Недавно у Вершбора пили такое хорошее вино. А вот пастухам в тот раз выдали примерно такое же, как в этой бутылке. Наверняка, и Яким получил его в награду за какую-то работу.

Тут есть не только вино. И меды ставят, и пиво варят. Но злоупотребляют редко. Даже людей навеселе встретишь не часто, не то, что пьяных. Поэтому и Хвед тут числится запойным, хотя и это относительно. К тому же и он пьет не больше пары суток подряд. Правда, может этот потому, что обычно за него берутся уже на второй день, как он загуляет. Причем сразу же принимаются довольно жесткие меры по приведению в человеческий вид и отрезвление, а потом начинается интенсивная трудотерапия. Иногда она и вовсе применяется превентивно. Правозащитников тут еще не завели.

Между тем на столе уже появился полуведерный пузатый самовар с мятым боком. Травы заварены прямо там внутри. Яким принялся наполнять все те же глиняные кружки из которых пили отвар уже горячим напитком. Дима вслед за Томилой взял с тарели второй ломтик копченого мяса и зажевал его вместе с куском еще остающегося у него хлеба. После этого собрал в ложку еще остающуюся на дне миски жидкость. Не прошел и сорк времени, как хозяйка поставила перед ними только, что напеченные блины, и небольшую мисочку с густой сметаной. Дима как раз доел свой суп и куском хлеба высушил дно. Поэтому на освободившееся место, он сразу уложил пару кусков горячего теста, покрыл сметаной и принялся есть.

- Вкусно, большое спасибо, - поблагодарил он. - А где Барт? Он же с нами наравне работал, а за стол его не посадили.

- Барт пошел корову встречать из стада, - пояснила хозяйка. - Заодно он там с друзьями видится. Сейчас же все заняты дома делами. Только напился и сразу же умчался. И он уже сегодня обедал вместе с остальными детьми. Это Яким припозднился. Как ушел с утра на работу, так только и вернулся, и потому до сих пор и не ел.

- Сейчас у Хозяина наймитов с утра кормят, между завтраком и обедом - пояснил Яким. - Сегодня работали-то только три часа, потому и начислили только полтрудодня. Потом к кладовщику ходил. У Ермил Акимовича бересту с расчетом забирал. Вот и не пообедал. Еще по чарочке?

- Нет, - первым ответил Томила. - И этого хватит. Потом, сам знаешь, на Усадьбе этого дела не любят. Да и не хочется. Вот горячего попьем, блинчиков поедим и пойдем. Нам завтра с утра выступать.

- А вы кушайте блинчики, кушайте, - добавила хозяйка. - Из свежей муки. Нынешнего урожая. Намолола недавно. В этом году и белой муки у нас много. Заработали. Даже младшая дочь в этом году ходила собирать упавшие на землю колосья на убранных полях Яркона Велемировича. Там из трех собранных мерок зерна одну отдают сборщику. Ну и кормят досыта. Дочка только пшеницы целое ведро домой принесла. И сама я со старшей две недели на уборке зерновых только в поле работала. А потом еще и молотили. Заработанное нами тогда зерно, муку и крупу еще пятину назад выдали.

- Да и мою долю, при желании, можно было тогда же получить, - пояснил Яким. - Только решили отложить на время. Времени не было. Мы в эти дни как раз пахали под зябь. Не хотелось упускать ни единого часа. Ведь то, что заработано, все равно позже выдадут на руки. А еда у нас была, не голодали. Наоборот, надо было в амбарах место под новые запасы освободить.

- Так у нас и сейчас осталось зерно еще с прошлого года, - с гордостью принялась рассказывать хозяйка. - Только овес почти весь вышел, ячменя три четверти потратили. А вот рожь мололи и вовсе, ту, что осталась с позапрошлого года. И то еще пара пудов есть. Вот ими и будем пока зимой пользоваться. А вот прошлогодняя и привезенная вами сегодня вся в запас пойдет. Уже больше кади было, да теперь еще одну с четвертью отложим.

Зерно то ведь нужно было нам на разные мелкие нужды. А так и полученной муки хватило с избытком. И крупа старая до сего дня еще не закончилась. Даже старого гороха еще больше пуда. А того, что уже получили этой осенью и не трогали еще. Тут, конечно, и так и этак все выглядит. Кто-то еще и поругает меня как плохую хозяйку. Но вот суп я только сегодня с утра сварила. Да через полчаса кашу поставлю, чтобы вечерять. А так почти седьмину домочадцев сама толком и не кормила. Только с вечера варила чего-нибудь на весь день и все.

- Потому как работали оба со старшими детьми на сборе ростянки, - пояснил Ворон.- Младшие, те бобовник шелушили. Там после молотьбы надо еще мусор весь пересмотреть. Там еще много горошин остается. Конечно, они там больше играли да баловались. Как всегда при крупных работах всех детишек маленьких собирали при усадьбе Хозяина, чтобы, значит, родителям можно было в полную силу работать, да о чадах не беспокоиться. Там за ними и присмотр, ну и работой нужной, что уже под силу, заняли. И к делу приучаются, и шалят меньше. Заодно их там и горячей кашей угощали. Да и нас в поле насчет этого не обижали. Два раза кормили. Ну и работали с самого ранья и до темноты. Так, когда и готовить-то дома? - заступился за жену Яким. - К тому же сухари есть, молоко на столе и утром и вечером. Так что, Варкита зря на себя наговариваешь. А и то ведь корову надо надоить в стадо отвести, козу, детишек поднять.

- А я думал вы ткачиха, - произнес Дима.

- Так и есть. Но пока люди нужнее были на уборке. То зерно, то клубни, то сахарную свеклу убирали. Лен и конопля это уж само собой. Из чего нам потом ткать иначе? Вот, наконец, белоярку убрали. И у Хозяина с поля, и свою с огорода привезли. Осталось крупчаной с завтрашнего дня заняться. А то у нас только один воз готов. Потом срочные работы закончатся, до весны буду только в мастерские ходить. Прясть, ткать, вязать - ответила Варкита.

- Если за ваши с дочерью трудодни оплату выдали уже пятину назад, когда же будут рассчитываться за работу, выполненную после этого? - удивился Дима. - Вот сегодня мы забирали долю Якима, а про них разговора не было. Могли бы все вместе забрать, чтобы еще раз подводы не просить. Хотя бы зерно. Там ведь все-таки не так уж и много наберется.

- Так за уборку белоярки с работникам ею же и расплачиваются, - ответил ему уже Томила. - Всегда так было. За каждую десятину одну нивку(30) дают убирать для себя. Все что с него собрали с поля прямо к себе и возили. Чего его туда-сюда перегружать? Ну а таким как я, платят грошами. Только мы с тобой и по-иному зарабатывали.

Действительно Томиле получать оплату натуральными продуктами ни к чему. Некуда потом девать. Кормится он все равно у Хозяина. Тем более, теперь он практически уже перешел из разряда хозяйственных слуг в походные и много времени проводит вне Усадьбы. Он в этом году и под озимые пахал уже всего ничего, да и вообще трудодней накопил меньше, чем в прошлом. А вот денег, по его словам, заработал больше. Да и у Димы кошель теперь не пустой.

- Так мы за уборку ростянки тоже получили грошами, - сообщила Варкита. - Пока у нас свих волов нет. Кормить некого. Коровы не больно ее любят, тем более другого корма полно. А монеты нужны. Хоть за зиму и тканей за работу получу, и всем своим одежду из нее сошью, а все равно, что-то и купить надо. Да и чего-то из того, что не больно уж и нужно. Все же не хочется быть хуже других то. Теперь уже не голодаем, можно и детишек чем из лакомого побаловать. Вот Барту хотим полушубок справить на вырост. Сперва он в нем походит, потом младший, а там даст бог еще и внуки будут. Старшей дочери платье нарядное нужно.

- Вот Барту топор купили, - сообщил Яким. - Поменьше, чтобы по силе. Мой ему тяжеловат, а этот как раз будет. Сорок восемь грошей заплатили. Зато теперь работник готовый. Соли надо еще немного прикупить.

После этого все на время замолчали. Хозяйка опять куда-то ушла по своим делам. Мужчины заняты едой. Не торопясь съели еще по паре блинчиков, выпили по кружке напитка. Ну, пора, кажется, и честь знать. Приличия все соблюдены. Хозяев уважили, посидели, можно и уходить. Да и у Якима, наверняка дела, еще имеются.

- Угощение было добрым, да только нам уже пора, - произнес Дима. - Да и коровы уже вроде возвращаются.

Действительно, когда они оказались на крыльце, Барт как раз завел кормилицу во двор. У хозяйки уже готово ведро, чистое полотенце и миска с водой. Махнули рукой парнишке, который деловито привязывает корову к месту дойки, попрощались с Варкитой и Якимом, и не задерживаясь долго, вышли на улицу. А действительно уже темнеет. Пошли не торопясь. До ужина все равно еще успеют дойти до дома.

- Томила, а я думал крупянку уже пятину назад собрали, - обратился к товарищу Дима.

- Так это другое, - ответил тот. - А Яким с семейством крупчану собирать. Видел теперь по осени в полях стоят кусты сероватого цвета, в сажень высотой?

- Да.

- Вот это и есть крупчана. Сейчас люди собирают ее сухие стебли да корни выкапывают. А крупяна она и ниже, и тоньше, почти как трава. Зерна сероватые мелкие в коробочках. Почти как мука. Только обычно ее мы на полях сеем для сена, а потом избавиться никак не можем, - принялся объяснять Томила.

- Знаю, - ответил Дима. - Летом же ходили с тобой дергать. Я думал это сорняк. А его оказывается еще и сеют.

- А как же. Сено из нее хорошее. К тому же два раза можно за год косить, а потом на этом поле еще и скотину пасти. Да и крупа съедобная. Конечно, похуже того же пшена но с голода пойдет.

- Ну да, мы тогда отдельно колосья собирали, - вспомнил Дима. - А чего мы с ним так боремся?

- Так мешает же другим расти. Она, конечно, поле в порядок приводит. Земля становится лучше, сорняки выводит подчистую. Только ведь, как уже говорил, потом от нее не избавится никак. А иначе она и хлеба так же может полностью заглушить. Вот и сеем после нее коричневую тыкву, она при этом хорошо растет, только летом надо крупянку, которая ряжом с ней появляется для надежности пропалывать. Да и то, даже за пару лет до конца вывести не удается. Лучше всего после крупянки сеять горь-траву. Вот она справляется отлично. А земля после этого! Вот сухую палку воткни - дерево вырастит.

- Подожди крупчана это такое растение с широкими листьями, которые мы весной собирали для щей и борща? Еще в похлебку их кладут. Они еще быстро отрастают. Скотина свежие листья мало ест, а высушенные мгновенно сметает.

- Точно! От нее тоже весной и летом не избавиться, - подтвердил Томила.

- А зачем его сбирают? - поинтересовался Дима.

- Так для еды. Стебель разрезается и добывается сердцевина. Ее измельчают. Из одного среднего стебля, бывает, выходит около фунта сероватой крупы. Сама кора идет на растопку. Горит как дерево, даже жарче. Потом корень у нее крупный. В землю на аршин уходит. Бывает весом и в треть фунта выходит, но обычно ближе к четвертушке. Ее моют, чистят. Потом из нее муку добывают. Где-то осьмушка (31) получается. Такая мелкая, круглая, сладкая. Она ценнее будет, чем та, что из сердцевины. Вот и считай. Сто стеблей и корневищ дают более двух пудов крупы и четыре с половиной безмена (32) - муки.

- И куда они потом, - спросил Дима. - В кашу?

- Да. Только крупу еще раз просеивают и очищается. Пригодной для людей отбирают где-то три четверти. Ну а остальное скотине. Обычно свиньям или волам, - принялся объяснять Томила и тут же неожиданно спросил. - Дима, как тебе хлеб у Якима?

- Честно? Не очень, - признался тот. - Черствый, да и с примесями.

- Правильно. Вот ты умно рассуждал, сколько муки нужно Барту, хватит ли полученных запасов семье Ворона. Только вот знаешь, сколько на самом деле хлеба выходит из ржаной муки?

- Из пяти фунтов муки - семь хлеба, - быстро и уверенно ответил Дима. - Верно?

- Верно, если брать богатое хозяйство. У Хозяина нас обычно кормят таким хорошим хлебом. У него чаще бывает, примеси добавляют скорее даже для улучшения. А вот у простых посадских, таких как наш товарищ Яким, обычно к тем же пяти фунтам ржаной муки добавляют около трех-четырех осьмушек вот этой самой крупчаны, и столько же зерна белоярки. Причем не той, которая снаружи и идет на каши, а что в початке ближе к середке. Еще немного ростяны, чуть поблее жмыха от коричневой тыквы, толокняны. Всего примерно на фунт. Кроме того часто кладут измельченные корни тростника, лопуха, ну и лебеды. Вот и выходит когда и все десять фунтов хлеба. А бывает, и более примесей добавляют. Правда, сейчас у нас так не делают. Все же мы богато живем. Немало и тех, кто почти чистый хлеб ест. И не ржаной, а пшеничный. А крупчану многие и в каши добавляют. Так все-таки сытнее. Сушеные листья зимой в похлебку идут. Вот такие друже дела.

- Так Яким с женой говорили, что у них еще запасы с того года остаются, - вспомнил Дима, переваривая услышанное.

- Так и есть. Но это все делают. И мои дома так же часть урожая про запас оставляют, и другие живущие своим домом. На всякий случай. А Яким с женой еще и пришлые. Они голода, когда к концу зимы остаются пустые закрома, и детей кормить уже просто нечем, больше нас местных боятся. Вот и откладывают понемногу запасов. У Яркона Велемировича и вовсе специальные амбары под это дело отведены. А про хлебную деньгу ты уже знаешь.

Настроение между тем заметно испортилось. Стало как-то грустно. Все-таки жизнь тут оказалась не такой уж благополучной, как начало уже представляться. Действительность открылась перед ним с еще одной ранее неизвестной стороны. И люди тут живут не в таком уж изобилии и достатке, несмотря на то, что много и тяжело трудятся.

- Чего приуныл?

- Так про жизнь местную задумался после твоих слов. Не такая уж она и замечательная. Вот ты говоришь про богатую жизнь. Только не для всех она. Тот же Яким. Ему даже хлеб с примесями приходиться есть.

- Э. Брось, Димитр. Не подумал, что ты так близко к сердцу примешь. Ты Якима тоже больно уж не жалей. Особенно в лицо. Большего достоин, чем жалость. И он неплохо живет. Хлеб говоришь с примесями? Зато досыта едят. Не голодают. И мясо у них есть. Молоко, яйца, с огорода много чего собрали. И сами, и дети одеты, обуты. Вон старшему полушубок справляют. Сапоги есть. На зиму у каждого, и у детей тоже - валенки, теплая одежда, крыша над головой. Дом справный. А ведь поднимался он с самого низа, разоренный, голодный, из добра у него было, то, что на себе. И все. Он еще и темнит. Вот в следующем году посмотрим. Он еще и лошадь прикупит. Потому и гроши копит. И корова вторая будет. Уже большая. Потому ему Хвед на самом деле и был нужен. Барт то пас в свою очередь не за корову, а за телку, которую тоже в общее стадо пустили.

Стольный город Княжества расположился у впадения Черемки в более крупную реку, которую местные называют Атлога. Вчера как-то было не до местных достопримечательностей. Добрались до пристани уже после обеда. Все время гребли, хотя и спускались по течению, и ветерок дул в спину, надувая паруса. Это только под конец повернули верх по Атлоге. Но тяжело груженые лодьи шли медленно, да еще каждый тащил за собой по барже.

За полтора дня успели намаяться. Так что было не до красот. А тут еще как пристали -сразу же принялись разгружаться. А амбары Яркона Велемировича, расположены довольно далеко от берега, уже за укрепления. Многие товары и вовсе отвезли сразу к нему на двор. У Хозяина тут в городе, оказывается, есть свой солидный участок земли, на котором стоит большой терем, другие нужные постройки. Конюшни, сараи, клети, амбары. Все нужно в большом хозяйстве. Вот туда и отправились люди, прибывшие на лодьях, вслед за обозом из десятка тяжелогруженых повозок, которые уже успели трижды обернуться, пока Дима и его спутники разгружались.

Уставшие люди с трудом передвигали ноги. Все мысли были о том, чтобы дойти до места и устроится отдыхать. Выпить горячего чая с сахаром или медом, съесть чего-нибудь, а там и в баньку сходить, смыть грязь и пот. Вид у всех был тоже не очень. Для работ все, конечно, оделись в не самое лучшее свое платье. Ну а потом пока возились, успели еще и чем-то испачкаться. Для этого всегда найдется что-то подходящее, точнее неподходящее. Несмотря на прохладную погоду, все вспотели. Да и дорога оставила на внешнем облике людей свои следы, до сих все еще заметные, к которым теперь добавились еще и новые.

В общем, выглядели все неважно. Поэтому большое количество встреченных людей скорее раздражало. Хотелось стать как-то незаметнее, спрятаться, слиться. По сторонам не смотрели, больше жались к телегам, воспользовавшись тем, что их постоянно надо подталкивать. Что-то еще осматривать, разглядывать не было никакого желания. Вот прибытие на место все восприняли с энтузиазмом. Но и тут знакомство с местной обстановкой было поверхностным. Все опять взялись за разгрузку. Потом уже принялись разбирать свои вещи, привезенные с собой из Усадьбы. И только потом они получили долгожданный отдых с баней, горячий чай, вкусный ужин, по две кружки доброго пива и место для ночлега.

И вот местное солнышко уже заглянуло во двор через высокий тын-забор. Пора подниматься. Тем более надо бы оправиться, водички попить, да и завтрак как бы не проспать. Хотя этого им не дадут. Тем более, сегодня снова предстоит поработать. Дима, вернувшись в помещение, принялся собирать выданные ему на ночь постельные принадлежности: тонкий тюфяк, набитый чем-то довольно жестким, такую же подушку и тонкое одеяло. Ничего ночью не замерз. Вчера заснул сразу же, и теперь проснулся свежий.

Имя у местной столицы довольно простое и неоригинальное - Стольград. Зато сразу ясен статус. Стольный град всего княжества, да и практически всего этого небольшого мира. Трудно конечно это воспринять, если уже привык к тому, что единственно возможный вариант это немного неправильный шар - которым является планета Земля. Хотя если быть точным тот мир намного шире и включает в себя светило под названием Солнце и планеты, входящие в систему, и далекие звезды.

Но теперь вот приходится привыкать, что бывает и по-другому. А вот местным на это все равно, они этого и не очень понимают, так, что и поговорить о географии, глобусе, мироздании не с кем. Если, конечно, Ильи рядом нет. Да и то бывает некогда. Впрочем, и ничего удивительного в таком ограниченном восприятии - нет. Ведь и там, у себя дома, он воспринимал мир двойственно. Во-первых, это был мир, окружающий его непосредственно, и который ограничивался его личным опытом познания. Во-вторых, остальная часть. Представление, о нем сформировалось только теоретическим путем. Вся информация из книг, рассказов, фильмов, газет и передач. И вот про эту вторую часть просто знаешь, что вот есть она где-то, но тебя это на самом деле волнует мало. Как, например, в средней полосе РСФСР при тридцатиградусном морозе кому-то интересна экваториальная жара. И от того, что Земля - шар никакой практической пользы нет. Знаешь ты об этом или нет.

Так и тут. Имеет значение только практическая сторона дела. Особого интереса к теории тут нет, и особого любопытства к тому, что там дальше большинство местных не проявляют. Имеется в виду праздного любопытства, без практического интереса. Например, торгового, охотничьего или обнаружения полезного месторождения. Важно и имеет значение, то, что рядом, чаще в собственной волости, или в княжестве, меньше в окрестных землях. Ну а том, что там дальше думать некогда. Конечно, это несколько утрированно. Появление враждебных агрессивных сил в приграничье, разумеется, касается всех. Но опять-таки в первую очередь в плане угрозы, которую они несут непосредственно тому ограниченному пространству вокруг себя.

И опасность тут, по-видимому, существует реальная. Иначе, зачем такие высокие стены. Ладно, заборы, закрывающие местные дома с примыкающими дворами от любопытного взгляда с улицы. Так нет. Есть и более серьезные укрепления. Город защищают и валы с деревянными городнями, и стены, сложенные из камня.

Пристань располагается чуть выше впадения в Атлагу Черемки. Тут наиболее подходящее место. В других местах или слишком высоко, либо заболочено. А где-то все вместе. Преимущество этого участка и в том, что мимо проходит не главное русло реки, а скорее его протока. Довольно глубокая и шириной саженей в полста. На другой стороне расположен большой остров, площадью примерно в тридцать десятин, более четверти которого занимает смешанный лесок. Благодаря этому протока закрыта от ветров, дующих со стороны полуночи. От полуденных его защищает сам город. Да и тем, что дуют с заката и восхода тут не разгуляться. В результате поверхность протоки почти всегда спокойная. Течение медленное, глубина позволяет подойти к самому берегу, где в воду вбиты могучие бревна и установлены деревянные срубы, набитые камнями. На них уложены настил из бревен и толстых досок. Благодаря этому причалы на две сажени забираются в реку, а ладьи могут подходить и приставать прямо к ним.

По бокам от пристани, охраняя и защищая ее, стоят две сторожевые башни, подходящие к самой кромке воды. Еще одна - воротная расположена в саженях двадцати дальше. К нему поднимается широкая хорошо утоптанная дорога. Земляной вал с тыном наверху уходит по обе стороны от башни. В шагах двухстах на закат стоит еще одна башня. Дорога от него ведет к наплавному мосту через протоку. Еще дальше каменные стены местного кремля. Он располагается на краю города и защищает его закатную сторону не только с суши, но и с воды. Проплыть вниз по протоке мимо кремля врагу удастся не просто. Его засыплют со стен и стрелами, и болтами, но главное камнями, горшками с зажигательной смесью и из тяжелых самострелов, и из катапульт.

Этот кремль построен относительно недавно, поэтому его стены еще новые. В нем сейчас проживает сам князь и располагается его дружина. Там же казна, склады с наиболее ценным добром. А вот старый кремль с деревянными стенами расположен на восход от пристани. К нему примыкает тот вал, что напротив. Поэтому сначала надо пройти воротную баню. Двадцать саженей дороги к нему хоть и довольно ровные, и хорошо утоптанны, но идут в подъем. Приходится толкать телеги, чтобы помочь лошадям.

Стража почти беспрепятственно пропустила обоз через широкие ворота. Быстро все пересчитали подводы, посмотрели пропуск предоставленный приказчиком Яркона Велемировича и все. У всех людей есть специальные знаки с разрешением на пребывание в городе. За валом справа ограда в виде тына, за которым расположились склады и амбары, каменные или обложенные глиной, слева стены Красного Города. Потом оказались на небольшой площади. Тут находится местный рынок для приезжих гостей, где заключаются крупные сделки. Вот и две специальные избы, предназначенные для этого. Дальше расположен один из концов местного посада.

Но обозу надо проехать в Красный Город, занятый нынче боярскими дворами и купеческими теремами. Тут же проживают многие представители серебряного и служивого сословия. В этой части города каждый квадратный аршин стоит почти в полтора раза дороже, чем в посадах, и при этом за него платят двойной налог. Так что двор, занимающий площадь чуть более половины осьмины площади (33), а это почти восемь соток, обходится Яркону Велемировичу недешево. Зато и свидетельствуют о его довольно высоком статусе. Соток привычных для Димы в прежней жизни. Тут это чуть более двух с половиной сорок. Они же еще и местные сотки. Созвучность этих двух одновременно применяемых названий одной и той же единицы площади, кстати, на местном языке не столь заметна. Сорка потому что, это сороковая часть мерной десятины, которой измеряют площади в населенных пунктах. Но одновременно это еще и сто квадратных мерных саженей. Отсюда и сотка.

Почти три четверти сорки занимает сам хозяйский терем - трехэтажное каменное строение. Чуть поменее отведено под садик с деревом похожим на дуб, четырьмя яблонями, черемухой, калиной, высокой рябиной, кустами смородины, малины, крыжовника и красивой беседкой. Кроме того есть терем, в котором живут слуги, конюшня на десять животных, амбары, склады, кладовые, подвалы и небольшой двор.

Однако обоз на этот раз по узковатым улицам ограниченным высокими заборами направился в сторону Старого Кремля, у которого в отличие от нового у него деревянные стены. Когда-то именно здесь была резиденция местного Князя. Теперь же его статус немного изменился. Тогда кремль стоял на окраине города, теперь же он со всех сторон, за исключением берега реки, обступлен городскими строениями. Но его укрепления до настоящего времени поддерживаются в порядке. Во-первых, Старый Кремль до сих пор прикрывает город со стороны Атлоги, контролируя и подход по протоке к пристаням и наплавному мосту с восхода. А во-вторых, тут теперь хранится большая часть запасов княжества. Среди прочего тут расположены хлебные амбары Особого Запаса, то есть то, что закупается на "хлебную деньгу" и хранится на случай неурожая. Вот сюда и надо доставить очередные триста пудов ржи, как часть того общего объема зерна, который Яркон Велемирович вносит за принадлежащие ему сотни десятин пахотной земли. Он уже до этого прислал сюда два обоза только с рожью. Кроме того, что-то на всякий случай у него хранится и на самой Усадьбе.

Тут же на территории Старого Кремля хранятся и обычные запасы на зиму: пшеничная и ржаная мука, крупы, мясо, сало, мед, клубни, тыква, репс. Завезены к этому времени сено, дрова, корма для лошадей. За его стенами расположены склады с тканями, кожами, заготовками металла: слитками, прутьями и листами железа, меди, олова. Здесь же хранится простое оружие и различные пороки: метательные орудия для осады, обороны и полевого боя, с запасом стел, камней, ныне пустых горшков для зажигательных смесей.

А вот казана находится уже в Новом Кремле. Золото, серебро, самоцветные каменья, меха, дорогое оружие. Разумеется, там есть свои запасы и съестных припасов, и кормов, и воинского снаряжения. Имеется все необходимое, чтобы обеспечить жизнедеятельность княжеского двора, а в случае нужды выдержать длительную осаду. Ведь княжеская резиденция не прячется за городскими укреплениями, а как воин, сам стоит на страже столицы княжества, готовый в случае необходимости первым вступить в бой. Только вот всех подряд туда не пускают.

Триста пудов это сто мешков - по десять на телегу. Десяток мальчишек, назначенных возничими, так и остались при лошадях, а дюжина мужчин тут же взялась за разгрузку. Тут же выяснилось, что на освободившееся место надо уложить ржаную муку из другого амбара. Поэтому половина артели убыла с первой телегой, как только ее разгрузили. Конечно, пришлось попотеть. Но это не первый обоз, прибывший сюда, а потому процесс за годы уже отработан, а для его ускорения и облегчения придуманы множество приспособлений. Есть тут и специальные тачки, и различные блоки и рычаги, чтобы поднимать мешки, трубы, по которым зерно муку можно спускать вниз. Так что справились. Хотя Дима все же успел взмокнуть от напряженного тяжелого труда.

А вот на погрузке поработать не пришлось. Справились без него. Обоз сразу же отправился обратно до пристани. Там муку из старого зерна, несколько лет пролежавшего в хранилище, погрузили на суда, и оно вскоре отправится в пункт назначения. А на его место заложат рожь уже нового урожая. А пока телеги вновь наполнили грузом, предназначенным для Усадьбы. После этого пришлось еще вытаскивать пару лодей на берег. Остальные сегодня же направились до Рогдара уже с новым грузом: соль, ткани, инструменты, утварь, стекло, бытовые мелочи и многое другое.

В этот день еще пришлось с обозом отправиться и на другой городской двор Яркона Велемирвича, предназначенный для хозяйственных нужд и расположенный в посаде, разгрузить там телеги и к вечеру, наконец-то добраться до дома в Красном Городе. После этого люди из артели Димы получили возможность отдохнуть. Тут их накормили, предоставили возможность попариться в бане, ну а потом, каждый занялся чем-то своим.

А утром сразу после завтрака Вершбор Диму, Илью, Томилу и прочих заставил приступить к воинскому обучению. Гонял два дня подряд. Бегали, прыгали, таскали тяжести, много стреляли из самострелов, били деревянные чурбаки топорами, окованными железом палицами, топорами, рогатинами. Учились правильно держать в руках щит и копье, держать строй.

И когда сегодня после утренних занятий предоставили отдых, то в это уже, оказалось, трудно поверить. К тому же голова соображает плохо, и вообще все воспринимается с трудом. Тело отказывается повиноваться и хочет просто покоя. И все же в себя пришли довольно быстро. Привели себя в порядок, переоделись в лучшую одежду и отправились гулять по городу. Прихватили с собой и свои сбережения, так как решили заодно посетить местные лавки, мастерские ремесленников.

Заодно можно заглянуть к подгорным. У них тут есть собственное подворье, где и останавливаются приезжие мураны. Милан со своими товарищами отправился туда сразу же по прибытию. Все-таки работать простым наемником-грузчиком принцу не совсем к лицу. Тем более еще и мастеру. Для него в городе найдутся и другие дела. Например, можно заняться кузнечным делом. К тому же ему надо проведать остальных своих товарищей, встретится со старшими. Тогда несколько седьмин назад, а кажется - времени с тех пор ушло, чуть ли не с год, основная группа молодых подгорных с наставниками через несколько дней пребывания в посаде отправилась в Стальград. В Рогдаре остались только Милан с товарищами: Зоран, Дилан, Икмор, Ставор, с ними Бранка, да еще двое старших. Но эти занимаются закупками продовольствия для своего поселения, поэтому в посаде осели надолго.

Перед выходом со двора Дима, чувствовал себя немного неловко. Казалось, что он выглядит этаким щеголем в новой еще необношенной одежде. Действительно и кафтан, и штаны, и плащ до сих пор он надевал всего раз пять, да и то ненадолго. Все время и в походах, и в работе на нем или при нем были две пары штанов попроще, да изначально не новый кафтан. В них он работал, сражался, потел, мок под дождем, пачкался в грязи и пыли. Несколько раз стиранные, не раз чиненные, с заплатами они сейчас сушатся. В город же Дима вышел в новых вещах, даже рубашка ненадеванная, только войлочная безрукавка, обшитая прочным холстом уже поношенная. Но она сейчас под кафтаном и не заметна. Может, только немного полнит, да плечи кажутся более широкими и внушительными. Зато тепло. А простой суконный кафтан, предназначенный для осени и весны сам по себе не очень греет, так как наступила она - местная зима. Не минус тридцать градусов конечно, но вода в протоке уже покрылась тонким льдом еще вчера под утро и на этот раз за день уже не растаяла. Как и снежок покрывающий мостовые. Вчера он подтаивал, и накопившаяся грязь скользила под ногами. Сегодня же стало прохладнее, и поверхность успела застыть. К тому же часть снега успели сгрести в канавы вдоль улицы и треть даже вывезти за город. Так что и по пешеходной дорожке и по проезжей части двигаться сегодня одно удовольствие. К тому же белый снег прикрыл разные мелкие и не очень огрехи, встречающиеся даже в Красном Городе. И грязь на деревянных и каменных мостовых, и мусор, и различные неисправности дорожного покрытия и заборов, и остатки различных растений все равно пробивавшихся из земли весной и летом: крапивы трех видов, бурьяна, репейника, жесткой придорожной травы.

Хотя нет. Потемневшие заборы хоть из досок, хоть из вбитых бревен теперь на безупречно белом фоне снега, выглядят особенно серо и уныло. И все же есть у этих улочек своя привлекательность, как у всякого результата добросовестного труда человеческих рук. Где-то на улицу выглядывают и стены домов с нарядными окошками, правда, чаще всего расположенными довольно высоко. Тут в Красном Городе все дома в основном в два-три яруса. У некоторых есть и четвертый. Даже хозяйственные постройки довольно высокие. Так над конюшнями везде хранилища для сена, где свободно может перемещаться самый высокий человек. Разумеется, до того, как их до предел набивают запасами. Двухэтажные и все амбары. Причем постройки растут не только вверх, но и глубоко зарываются в землю. Всюду под домами и кладовыми выкопаны еще и подвалы и погреба. Дима это знает, потому что за эти дни уже успел ознакомиться с хозяйством Яркона Велемировича, а главное поговорить с его приказчиками, которые и поведали об этих местных особенностях.

Сегодня на улицах значительно многолюднее. Седьмина заканчивается и многие этот день решили отвести отдыху. По проезжей части в обе стороны катятся крытые возки, пока еще на колесном ходу, время от времени проносятся всадники. А по пешеходным дорожкам идут мужчины и женщины, куда-то торопятся стайки ребятишек. Такое количество людей, да еще малознакомых, для Димы стало уже непривычным. И вот теперь стало понятно, что зря он перед выходом, так возгордился, застеснялся и возомнил. Никого тут его внешний вид особо не привлекает, так как он нарядным тут уж точно не выглядит. А наоборот, одет по сравнению с другими довольно скромно и просто. Нет, конечно, и стыдиться не стоит. Все добротно, прилично, чисто и аккуратно.

А вот местные выглядят более привлекательно. Особенно женщины в ярких нарядах, красных, желтых, зеленных, коричневых и даже черных сапожках. То тут, то там шелка, бархат, другие дорогие ткани с разноцветными узорами, вышивками. На многих золотые, серебряные, медные украшения, нередко с каменьями разной ценности. Да и мужчины встречаются в довольно красочных одеждах разных цветов. Так что глаза довольно быстро устали. И все же идти по улице приятно.

Возглавляет их группу сам Вершбор. Кстати, вот он выглядит довольно впечатляюще. Светло - зеленый кафтан до середины бедра, с золотистыми шнурами на груди, с красными вкраплениями на рукавах, карманах, воротнике, того же цвета и шапка отделанная тем же мехом, что и воротник плаща из сукна более темного цвета. На ногах красные сапоги. На украшенном серебром поясе висит меч в дорогих ножнах. На пальце правой руки красуется перстень, на другом - печатка.

Кроме Димы его сопровождает Илья, Томила и еще пара молодых парней из тех, кто участвовал в походах этой осени. Еще с ними Мировид. Но тут сложнее определится. Он сопровождает Вершбора или наоборот. Обычно часто оказывающийся в этой компании Изяслав с дедом еще час назад отправились навещать своих. У старика тут еще два сына, четверо или пятеро внуков, не считая родственниц женского пола.

Мировид среди остальных выделяется внешним видом больше всех. Он закутался в серую накидку-плащ, капюшон, от которого укрывает и голову. Но вот серебряную цепь на груди с большим камнем разглядеть можно. Еще более крупный кристалл, но более тусклый, украшает вершину посоха. Остальные одеты, примерно, так же как и Дима. У всех простые пояса, на которых у каждого висит по длинному ножу.

Внешним видом в первую очередь и занялись. Вершбор повел своих спутников в лавку выбирать одежду. Правда, и эти приобретенные кафтаны не такие уж и нарядные. Зеленного цвета, со стоячими воротниками и минимумом всяких украшений. Штаны и шапки к ним. Главное их достоинство прочное сукно. У кафтана еще два дополнительных слоя ткани, у штанов и шапки по одному. У всех внутри есть и наполнитель вроде ваты. Соответственно все три предмета комплекта теплые и предназначены для холодного времени года. Кроме того и под кафтан, и под штаны можно надеть и еще что-то. Например, купленную тут же безрукавку из тонкого сукна длиной до середины бедра, с воротом, закрывающим шею. Еще приобрели плащи-епанчи с прорезями для рукавов. Причем на этот раз с меховым воротником, по краям обшитые дополнительно красным материалом, из него же изготовлены плетеные шнуры.

Но этим все не закончилось, потому что Вершбор настоял, чтобы все пятеро заказали сшить себе еще и по парадному комплекту из кафтана, штанов и шапки. На этот раз он сразу выбрал более дорогое сукно, правда, опять-таки зеленного и красного цвета, золотые шнуры, какие-то шелковые ленты, обещал портному принести костяные пуговицы. В этом наряде зимой на улицу без дополнительной верхней теплой одежды уже не выйдешь. Напоследок, каждый заказал себе еще и по паре рубах.

Потом наступила очередь посетить обувную лавку, где приобрели по паре сапог, причем довольно большого размера. Как их обувать Вершбор показал сразу же. На шерстяные носки наматывается портянка, потом на ноги натягиваются войлочные чулки, и только после этого уже сами сапоги. Ну и после этого можно затянуть ремешки на голенище. Теперь обувь сидит плотно. И главное ноги не мерзнут. Впрочем, способ Диму особо не удивил. Во время срочной службы он поступал примерно схожим образом. На простые носки наматывались портянки, зимой обычные и теплые. Благодаря этому можно было воспользоваться преимуществами и того и другого. Носки защищали ногу от натирания портянками, в свою очередь сами плотно прижатые к ноге не сбивались, и благодаря слоям ткани сверху еще и пачкались меньше. Поэтому сейчас он сразу же принял этот способ.

Сапоги, как и приобретенная одежда, так и остались на них. А снятое, перед примерками пришлось свернуть и сложить в мешки. У лавки как раз дежурил извозчик, вот с ним Томила и Илья и съездили до дома Яркона Велемировича. Мешки оставили там, а сами тут же вернулись. Меж тем с остальных трех уже сняли мерки для новых сапог. Так что обоим тут же пришлось снова разуваться. Теперь настала их очередь. Тут как раз появился Мировид. А ведь за суетой так и не заметили, что он отлучался. И хотя за заказанные пары оставили только задаток, количество серебряных монет в кошельках заметно сократилось.

Но Вершбор успокоил товарищей, сообщив, что крупных трат больше не предусмотрено. Наоборот, возможно, им самим удастся продать часть добычи. С собой у них ромбовидные костяшки, фрагменты скорлупы "стрельцов", и конечностей "клещей". У каждого с собой мешок почти в четверть пуда весом. Кроме Мировида. Со всем этим хозяйством направились косторезам. Есть в городе и такие мастера. Вот и решили навестить их.

Правда, и на этот раз их компания больше платила. Но при этом и с частью костяшек расстались. Из двенадцати штук мастер должен нарезать тонкие пластины, которые пойдут на оперения для стрел и болтов. Вершбор оставил еще два своих для изготовления накладок для лука.

- Завтра же с утра пойду к Констану, - пообещал мастер. - Он уже мне говорил позавчера, что ты свой лук отдал для ремонта. Вот и посмотрю, что и как. А деньги за эту работу уже потом отдашь. Но, честно говоря, я бы обрадовался, если ты костяшками расплатишься. Пока купить их у вас не могу. Поиздержался в эти дни. Мяса мне привезли. Целую тушу свиньи. Зерна купил на зиму, муки. Одной пшеницы сто пудов.

- Ого, а зачем тебе столько? - поинтересовался Вершбор.

- Так я еще двух учеников взял, - ответил мастер.

- А прежних куда?

- Младшего сына в подмастерья перевел, вместо Гната, который теперь при мне младшим мастером. Кстати, ему инструмент пришлось приобретать, пошлину платить. Туда деньги ушли, - принялся несколько виноватым тоном оправдывать отсутствие свободных средств мастер. - Ну и материала закупили побольше.

- А зачем это вам понадобилось-то? - удивился Вершбор. - Работал бы он при тебе и работал как до этого. Энтип, Гнат же вроде еще и твой зять. Конечно, так звучит почетнее, но от названия само мастерство же не прибавиться...

- Он так-то не хуже меня ремеслом владеет, - сообщил Энтип. - Да что уж, прямо скажу, получше моего будет. И это уже теперь. Так-то.

- Да не об этом я, - ответил Вершбор. - Он как работал, так и работает. Что изменилось то? Мастерская у вас одна. Те же новые инструменты для него, если они нужны, и так могли приобрести. А так одно название. Без своего дела, его как настоящего мастера другие принимать не будут. А вот требовать с него теперь станут, как и с других старших. И подати больше платить, и повинности разные. В то же ополчение теперь надо идти со своим оружием.

- Это да, - подтвердил Энтип. - Доспех вот купили. Оружие у него уже было свое. Вот вчера, у подгорных, что на днях в город прибыли, заказали самострелы. Для Гната и для младшего сына. Ему-то теперь тоже в ополчение. Оружие, кстати, хорошее. И не так дорого.

- Это у Милана с Ставором, что ли заказали? - поинтересовался Дима.

- Да вроде, - неуверенно ответил мастер. - Да я их именами сильно-то не интересовался. Говорил с Мироном - мастером подгорных, который на их подворье кузнецами руководит. Отдали уже задаток, ну и вот еще деньги, полученные сегодня у вас, на оплату пойдут. А насчет новой мастерской - с чего то, ведь надо начинать это дело. А Гната все одно - выделять надо. Иначе нехорошо выйдет. Мы с ним, конечно, ладим лучше не надо. Только ведь и он всего себя отдает работе. Хоть он и не показывает, да хорошее отношение, оно каждому приятно. Да не на словах, а на деле. Потом, я теперь Степана готовлю на свое место, и Гнату будет не просто подчиняться парню, который моложе его на десять лет. А так они будут равными. Да и тот быстрее научится брать на себя ответственность.

- Подожди, - остановил его Вершбор, - младший сын у тебя действительно пока молод, так у тебя же еще старший имеется.

- На Михалку в этом деле надежды мало, - махнул рукой мастер.

- А я считал, что он парень с головой, - удивился собеседник.

- Голова-то у него на плечах, - вздохнул Энтип. - Да и во многом остальном неплох. Здоровье есть, не без способностей, неленив. Только вот терпения надолго не хватает. А без этого в нашем деле трудно, особенно когда только осваиваешь его, и не все сразу получается. Да и особой склонности к работе с костью у Михалки нет. Сам же ты говорил недавно, что умение тут важнее, а без него хоть мастером назови, хоть кем другим, только не поможет. В этом ты прав. Да еще он вон к ладейной вольной ватаге прибился, а там у него все хорошо пошло. Все как раз по нему. Не скучно и есть, где силушку приложить. Может, ты еще его с собой возьмешь? У тебя тоже жизнь не спокойная. Ну да об этом я так к слову. То, что из Михалки помощника не получится, было ясно давно. Степан еще молод был. Потому я и думал, что в случае чего дело Гнату передам. Явно не говорил, да только и он, и другие это могли уже понять. Потому и старался. А теперь как его в сторонку отодвинуть? Никак. Тем более зять, каждому такой бы. Внук вот родился. Так что пусть все видят, я его ценю и сам не обижу, другим не дам. Ладно, заговорил я тебя. Вам же к Перемыслу теперь надо. Товарищ твой чаще всего с заказами к нему ходит. Это мы знаем. Да и кость эту вашу в слитках, он хорошо берет. Кстати, она сейчас в цене выросла. Приятеля своего за это поблагодари.

- Верно, - согласился Вершбор. - К Перемыслу. Заказов у нас и для него много. Да еще. Ты Гнату поручи пуговицы вырезать. Такие же, как мне делал, застежки, еще палочки для письма. Про то, что цена костяшки выросла, знаю, только у нас их еще много. На всех хватит. Мы тебе еще полторы дюжины оставим. Не меньше. Так что казну готовь. Но главное, туда, где они водятся, мы теперь часто будем ходить. И твои пластинки для стрел нам еще очень много нужно будет. А Михалка пусть меня найдет. Поговорим. Ну, бывай Энтип.

-Лады. А заказы твои я сам выполню. Сегодня же начну. Гнат остальными делами займется.

- Ты вон Степку к делу привлеки, - предложил Вершбор. - В прошлый раз у него неплохо вышло. И костяшки на это дело не жалей. А что тут! Вот, держи еще два, специально для него, пусть учится.

Перемысел купил у них сразу же тридцать костяшек. Каждую оценивали отдельно, взвешивали на весах, рассматривали с разных углов. Потом результаты записали на доски. Мастер на большой, лежащей на столе, Вершбор и Дима - на своих походных. Потом все подсчитали - результат сошелся. Пятьдесят две деньги и семь горшей. Как только рассчитались с этим, принялись за заказы. Что-то приобрели сразу же из выставленных на продажу изделий. В основном это разные бытовые мелочи. Пока остальные выбирали, Мировид принялся сговариваться с Перемыслом. Дима, взяв две коробки удобные для ношения в сумке, пяток застежек для рубашек, наконечники для шнуров и пуговицы, подошел к ним поближе и прислушался к их разговору.

Мировиду нужно чтобы Перемысел из приобретенных только что костяшек изготовил оправы для кристаллов, а также два десятка емкостей в виде футляров-капсул для хранения различных снадобий в виде порошков или растворов. Для этого надо отполировать костяшки и вынуть изнутри материал. При этом стенки должны остаться и прочными, но одновременно и как можно более тонкими. Благодаря этому у них будет максимальный объем и минимальный вес. Ну и еще нужно, чтобы футляры надежно закрывались, а так же, чтобы у них были специальные ушки для ремешков и цепочек, на которых их можно будет носить. Кроме того, договорились, какое сечение нужно сделать в нижней части у полутора десятка костяшек, чтобы они стояли на ровной поверхности.

По одной подобной емкости Мировид предложил заказать и своим товарищам. Так же Дима и Илья приобрели схожие на вид, но изготовленные из более простой кости чернильницы, а так же маленькие цилиндры-пеналы для хранения писчих принадлежностей, и большие футляры той же формы - листков бумаги. Последние выточены из бедерных костей крупных животных. Еще по маленькой костяшке они оставили для изготовления рукояток для ножей.

- Сделаю и для меча, - пообещал Перемысел Илье. - Только тут смотреть надо на сам клинок. Да и размер накладок ножен. Но милости прошу, заходи. Друзьям Мировида я всегда рад, ну и в цене проще сговориться.

- А дочь твоя где? - спросил Вершбор. - Вроде обещала выйти. Дочка Энтипа для нее с нами вон сверток передала. Хотелось бы в руки ей передать вместе вот с куском бересты.

- Чего-то не идет, - ответил Хозяин. - Сейчас еще раз пошли кого-нибудь. Терешка, Устинье передал, что ее ждут?

Парнишка уже давно вывернувшийся обратно и сейчас сосредоточенный на своем деле, услышав обращение хозяина, поднял голову и кивнул. Впрочем, как раз на лестнице, ведущей в это большое помещение, совмещающее и лавку, и приемный пункт для заказов, и хозяйскую конторку, и мастерскую появились две девушки. Одна немного ниже ростом, черноволосая, в платье и синем сарафане. Вторая высокая, статная, в шубе, покрытой малиновым сукном, с меховым воротником, шапке, с тяжелым платком на плечах, и красных сапожках. Соломенного цвета коса украшена лентами.

- Отец, а кто тут меня ждет? - несколько озадаченно поинтересовалась первая. - Сказали от Устиньи человек, с которым ты сам разговариваешь. Я уж подумала, что Гнат пришел. Ну, или дядя Энтип заглянул. Потому и медлили.

- Да вот мудрейший Мировид и доблестный Вершбор к нам заглянули с дворянами Яркона Велемировича. А когда они у Энтипа были, им Арина сверток для тебя передала, - быстро принялся объяснять Перемысл.

- Доброго здоровья всем, - поздоровалась Устинья, и тут же представила подругу. - А это моя подруга Ксана.

- Да мы с Вершбором знакомы, - ответила та. - Почтенный Мировид, хорошего дня и удачной сделки. Если вы меня помните, то в прошлом году у тетки виделись. И вам господа здравствовать.

- Да помню ту встречу, - первым ответил Мировид. - Тетке вашей от меня передайте доброе слово. Через три дня непременно к ней загляну.

- Хорошо, - ответила та. - Она будет рада. Я к ней завтра с утра зайду травам учиться.

- А сейчас домой? - поинтересовался Вершбор.- Проводить не надо ли? Темнеть будет уже. А нам на подворье к подгорным надо заглянуть. Вроде по дороге.

- Пожалуй, и проводи, - легко согласилась та. - Только один или со всей компанией?

- Да вот Илью и Димитра возьмем с собой. А остальные с Мировидом пойдут. Устинья сверток-то возьми.

- Нет, - возразил Мировид. - Я, пожалуй, с вами пройдусь.

Его слово оказалось последним. На улице так и разделились. Вершбор с девушкой пошел впереди, Мировид, Илья и Дима немного отстали. Остальные отправились домой, прихватив и покупки товарищей. Тем более Мировиду прислали возок. От которого он теперь отказался. Он даже предложил Ксане проехать до дома вместе с сопровждающими, но та отказалась, предпочтя пройтись с Вершбором и остальными. А места в возке для всех не хватает. А тут еще сложенные на него сегодняшние приобретения. Поэтому так и так кому-то придется пройтись пешком.

- Как там Арина то бедная? - спросила Ксана пройдя с полдесятка саженей. - И дите, и муж непутевый, а она еще и работать успевает.

- А чем это вам всем Гнат не угодил? - удивленно ответил вопросом Вершбор. - Добрый человек, работящий, мастер хороший. Не старый еще. А насчет роду-племени... Они же, Энтип с дочерью, тоже не бояре. А у мастера важнее то, насколько он в своем ремесле искусен. Руки - вот его главное достояние. И голова. А то, как он своими силами поднялся и показывает его достоинства.

- Это да. И на хозяйской дочке женился, - недовольно ответила Ксана. - Не одним искусством своим действует. Вернее проявил он свои способности не только в ремесле.

- Ну и что? Женился. А почему бы нет? Вроде все довольны, кроме вас с девушек. Может из-за того, что подружка замуж вышла?

- Есть чему завидовать! - возмутилась девушка. - Вышла замуж по воле отца.

- Так не первая, и не последняя родительскую волю исполнила. И счастливых случаев в таких браках не меньше, чем у женившихся по любви.

- По-разному бывает. А Энтип не мужа для дочери выбирал, а себе зятя. Того, кто удобнее. Послушного да своего. Кому в случае чего и дело можно передать. Да ладно. Все знают, что Энтип на Михалку рукой махнул, а Степа еще молод. Опять-таки Энтипу хорошо. Если что зять младшего брата жены поддержит.

- Ты значит, сама себе будешь мужа выбирать, - перевел разговор Вершбор.

- А как же. А цену себе я знаю. И мастерица искусная. Да не просто ткани делаю. Знаю кое-что, книги читаю. Лечить умею. Кстати, если что заходи с ранами или хворями. Оружием владею, - принялась она перечислять свои достоинства. И тут неожиданно предложила, - а возьмите меня весной с собой в поход. Пригожусь.

- А как с тканями, с вышивкой твоей?

- Так за зиму все это еще успеет надоесть. А мне тут в городе уже тесно. А у вас, думаю, и занятие для меня найдется.

Милана и его команду на подворье у подгорных не застали. Они куда-то уехали. Вернутся только в следующую седьмину. Расспрашивать подробнее и уточнять детали не стали, а решили вернуться к себе. К тому же время приближается к обеду. От планов поесть где-то рядом с рынком теперь отказались. Можно денгу поберечь. Вот Дима при возвращении и вернулся к финансовым вопросам.

- Вершбор, а получается все-таки, что Перемысл берет за работу дешевле, чем тот же Энтип, хотя мастер получается и получше. Может, все у него надо было заказать?

- Нет. Начнем с того, что один мастер, даже такой как Перемысл, вместе со своими людьми не может вовремя справится со всеми заказами. Ведь не мы одни к нему обращаемся. А на этот раз только Мировид работы подкинул надолго. Насчет мастерства. У каждого из них есть свои достоинства и свой набор изготовляемых предметов. У первого лучше получается одно, у второго другое. Потом с чего ты взял, что у Перемысла выходит дешевле? - уточнил Вершбор.

- Ну как же, - воскликнул в ответ Дима. - Энтип делает работу из наших же костяшек, при этом мы еще ему платим примерно по четверть гроша за каждую пластину. Ты говорил, что заказ нам обойдется с учетом задатка в двадцать денег или около того. Примерно столько же стоит и наша дюжина ромбиков. А Перемысл за один футляр берет только две с половиной, при этом делает их уже из собственного материала. А каждая костяшка ему обошлась от полутора денег. То есть сама работа составит меньше двадцати грошей.

- Дима ты ошибаешься, - вступил в разговор Мировид. - Перемысл из одного ромбика изготовит не одно изделие. Так что стоимость костяшки надо разделить на нескольким предметов. Потому мы ему их сначала и продали.

- Да, изготовление этих пластин не такое уж простое дело, - произнес Вершбор. - И мастер по ним нам нужен. Потому я еще два ромбика у него оставил, чтобы Михалка быстрее освоил это искусство. И еще. У Энтипа после работы почти не останется отходов, а Перемысл вон тому же Мировиду продаст оставшуюся крошку-стружку по деньге за фунт.

- Теперь уже за двадцать два гроша. Этот материал мне, да и не только, очень нужен. Я его и для Яркона Велемировича беру. А покупая оставшийся после работ материал, к тому же еще и выгоднее. Иначе за то, чтобы костяшки размельчали специально, надо было бы еще и приплачивать, - сообщил тот.

К обеду успели. С другой стороны хорошо, что быстро вернулись к себе. Никита Олексович объявил о новом задании. Нашлось время подготовиться и пораньше улечься спать. А утром еще до рассвета Дима, Вершбор и Томила с отрядом уже выехали со двора. На месте остался только Илья. У него в городе есть свои кузнечные дела. Да и на лошади он сидит не очень, что даже немного радует Диму. Хоть в чем-то он все-таки превосходит своего товарища. Чувство это тайное, и с ним идет постоянная борьба. Но что есть, то есть. Справиться пока с этой заразой не удается. Хотя Дима и понимает, что его первенство в верховой езде, скорее недостаток Ильи, чем его собственное достоинство, так как он и сам в седле держится не так уж и хорошо. И вот эта конкретная поездка для него еще и возможность подтянуть свои навыки.

Едут они не спеша, по утоптанной хорошей дороге. Поверхность под снегом надежно схватило, всякие ее мелкие неровности сглажены. Где-то грунт разбит копытами, колесами и ногами, и он заполнил мелкими частицами все впадинки, щели, где-то и снег набился, а потом его еще и утрамбовали. Лошади хорошо подкованы, держаться прочно на всех четырех конечностях. Обстановка вокруг спокойная, опасаться некого. Ну и пользуясь ситуацией, Никита Олексович пристально наблюдает за своими подопечными и постоянно дает указания. Чаще всего Диме и Изяславу. Первому, так как он хуже всех, а от второго дед требует совершенства.

Постепенно рассвело. Левее уже поднялось солнце. От города отъехали на несколько столбовых верст. Вот проехали через небольшой, но на вид густой лесочек, и дорога вывела их на большую поляну, которую подковой обступают деревья. Левее открылось небольшое поселение, состоящее из неказистых строений. Их даже домами назвать сложно. Хибары какие-то. Даже непривычно видеть тут такие убогие жилища. Небольшие размерами, потемневшие, щелями в стенах, где-то и вовсе сложенных из жердей. Крыши, покрытые камышом, обмазанным глиной. Рядом располагаются сараи и другие хозяйственные строения, хлипкие на вид. Не видно ни людей, ни животных. Да и снег лежит почти нетронутый. Только где-то есть следы птиц.

- Это летний стан-курень одной из артелей ратников городового полка, - пояснил Вершбор.

- А почему жилища выглядят так бедно? - тут же удивленно спросил Дима. - Все-таки служилое сословие. Я думал у них благосостояние получше даже по сравнению с тягловыми. Все-таки занимают более высокое положение в обществе.

- Так это же стан, - не менее удивленно ответил Изяслав.

- Хотя да, населения не видно. Заброшенное поселение? А нет. Поля обработаны. Вон пашню еще снег до конца не укрыл. Озимые растут, - Дима начал вслух выражать мелькающие в его голове мысли. - А чем стан отличается от веси, деревни или города? Ага, а в тех домиках или это землянки кто-то живет. Вон собаки смотрят на нас. Снег утоптан.

- Димитр, стан это не совсем обычное поселение. Действительно людей тут сейчас почти нет, осталось несколько сторожей и все. Ратники, конечно, находятся внизу служилого сословия, но они действительно выше обычных земледельцев, но только не тех на ком полное тягло, - принялся объяснять Вершбор.- Городовые ратники это особая категория. У каждого из них дворы расположены в самом городе. У столичных в самом Стольграде. Только различаются они между собой способом получения дохода сверх жалованья, получаемого от князя. Многие кормятся от земли: пашут землю, разводят скот. Участки под пашни, выпасы, покосы им отводятся от полка, к которому они приписаны.

- А так-то это казенная земля, - сообщил один из спутников, крепкий мужчина среднего возраста с длинным светлым чубом и роскошными усами. - Только ратные за пользование ею не платят податей.

- Они за нее служат, - строго произнес Никита Олексович. - За это каждый из них и получает в пользование надел земли.

- Только одному справится с наделом очень тяжело, - продолжил рассказ для Димы Вершбор. - Как раз пахать или сеять, или время покоса или жатвы, а тут надо в поход. А землю без присмотра не оставить. Даже у семейных, без хозяина женщинам и малым детям придется очень трудно. Потому ратники сбиваются в артели по тридцать сорок семей и вместе работают. В конце же года все делится по долям, от того сколько кто труда вложил. Поэтому у них так же трудодни начисляют. А если что, одни садятся на коней и на службу, а другие остаются работать за всех. Да Обычно парни безусые да старики. Ну и женщины с детишками. Но вместе и тогда все же полегче будет.

- Да, сообща как-то сподручнее, - вновь вставил слово все тот же усач. - Да и вдовы и сироты в случае чего не пропадут.

- Это да, - согласился Вершбор.- Да и старики и при деле, и не забыты. Так я про артели ратников-пахарей все же Димитру расскажу. Весной все семьями выбираются в поле работать. Так как от города до наделов далековато, то каждая артель возле своих наделов живет до сбора урожая вот в таких станах или артельных куренях. Тут ночуют, столуются. Погода в это время в основном теплая, так что домов с толстыми стенами не надо. Была бы крыша от дождя или зноя, да и сойдет. Запасов тут больших тоже не хранят. А осенью все кроме пастухов в город перебираются. Увозят урожай, корма, инвентарь который подороже, прочий скарб, а ближе к зиме и скотину загоняют в город. Вот там у них и дома хорошие, и сараи, и амбары с подвалами.

Действительно в это время в подтверждение слов Вершбора, из-за расположенных на полдень деревьев навстречу появилось стадо волов, молодых бычков, телят, подгоняемое несколькими верховыми: трое взрослых, остальные парни лет четырнадцати-пятнадцати. Им помогают с дюжину собак. Никита Олексович велел своим взять в сторону, чтобы пропустить встречных. Старший из верховых поравнявшись, поднял в приветствии руку, остальные же заняты делом.

- Вот, кстати, очередная артель, немного припозднившаяся, свою скотину в город ведет,- сообщил, обращаясь к Диме, Вершбор.

- Ничего не припозднились, - возразил Никита Олексович. - Тем более, мы с тобой сами только едем за обозами, в загородный курень Хозяина.

- Так это не я решал, когда ехать, - немного обиделся Вершбор.

- Чего скотину в город раньше времени загонять, - вновь вступил в разговор усатый. - Будет в стойле стоять, да мучится в тесноте. Пусть нагуляются напоследок. Животину же еще кормить, поить, убирать за каждым. А тут они все сами, только присматривай, да чтобы зверь дикий не задрал. Вот и тянули, пока снег надежно выпасы не прикроет с волами, да и баранами. Лошади те еще вполне могут пастись. Дойных кров и коз давно перегнали - они рядом с хозяйками должны быть. Кобыл, нетелей и овечек, тех, кто вскорости должен приплод принести, тоже. Их уже надо в более теплые помещения ставить, чтобы молодняк сразу не поморозить, особенно по ночам. Да к тому же потом возится с малыми при перегоне. Так что вовремя все. Да и то просто пастухов зимой на отшибе не захотели долго находиться. Все же этой зимой запасов хватит. И на выпасах до первых седьмин студеня дотянули и летом заготовились хорошо.

- Понятно. Действительно, что теперь их тут держать, кормить скотину в поле уже нечем, - решил вставить слово и Дима.

- Почему же, так-то у каждой артели на месте покосов стога еще стоят, - ответил усатый.- Так что проще-то там, на месте сено скотине давать, чем в город возить. Да вот решили все-таки загонять в город.

- Зверь дикий теперь ведь ближе к стадам переберется, придется больше пастухов наряжать, - вступил в разговор еще один из всадников отряда, пожилой седой мужчина. - К тому же в городе навоз нужен. Все же зима уже, и она уже не так мешать будет запахом, грязью да мухами, а по весне надо огороды разбивать. Как без навоза?

- А что в городе для них место есть? - спросил Томила. - Я про огороды.

- Есть, разумеется. Как же без них, - ответил пожилой. - Внутри стен, конечно, места мало. Но вот у хозяина даже в Красном Городе при садике несколько грядок разбивают. С речной стороны есть место непригодное для жилья, низина, весной заливает, да и теперь осенью там было бы болото, но как раз эти грядки помогают. Земля-то под ними подсыхает. Вот и втягивает воду. Колодцы там накопаны, канавы.

- Прямо за валом на берегу много огородов, - подсказал усач. - Там и вода близко, да и место освобождается после половодья. На островах есть обработанные участки. Ну и с полевой стороны есть пригодные места. Как же город без свежих овощей? Одним привозом не проживешь.

- За стеной есть еще несколько княжеских и городских полей и пастбищ, где воловку выращивают, крупянку, плоды. Туда еще навоз вывозят, - добавил Никита Олексович. - Иначе земля отощает.

Пять-шесть сорок времени ехали молча. Как-то даже стало тоскливо. Кругом снег, деревья без своего убранства, голые кусты, дорога, разбитая копытами, грязно-белая с вкраплениями черно-красно-серого. Находиться в седле Дима уже привык, так что сосредоточиться на управлении лошадью не получается. Может, стоит использовать время с пользой? Усатый с напарником уехал вперед. Хоть и время сейчас безопасное и вряд ли кто серьезно шалит близко к Стольграду, но мало ли что. Неожиданности случаются в самый неподходящий момент. Да и не стоит приучать себя к беспечности. Отвыкать будет сложнее. Пожилой и еще двое верховыми отстали, поджидая телеги. Так что можно не стесняться, задавая вопросы.

- Вы упомянули ратных, которые занимаются земледелием, - обратился он к Никите Олексовичу и Вершбору. - А есть и другие? Я считал, что это люди, которые за военную службу получают наделы земли, которые сами и обрабатывают, в отличие от тех же младших бояр.

- Так и есть большинство ратных на земле и сидит, - подтвердил Никита Олексович.- Кто-то вот артелью, а кто-то и отдельно своей семьей. Это поместные.

- Вот-вот. Вершбор несколько сорок времени назад сказал, что многие кормятся от земли. Но из этого же получается, что это не все ратные?

- Так. Есть и те, кто кормится промыслом, - ответил Никита Олексович.- Их называют повольниками. Их больше всего как раз в Стольграде. Конечно, редкий искусный мастер останется в ратных. Он лучше в серебряное сословие перейдет. Но ведь где-то в первую очередь, нужны сила, ловкость и старательность. Конечно, в ратниках может состоять не всякий работный люд. Кроме всего прочего, у них должен быть хороший доход. Воинская справа, припасы они стоят не дешево. Поэтому артели, в которые ратники собираются в обычной жизни, выполняют работы с хорошей оплатой. Так лесорубы чаще всего валят деревья, которые идут на строительство, а не на дрова. Плотники ставят срубы не для простых изб и сараев.

- Городские стены, например, как раз рубят артели ратников, - сообщил Вершбор. - Руководят там, конечно, мастера, а на подхвате простые работники, но самую ответственную работу доверяют им. Так же как и каменное строительство. И класть, и добывать, и обтесывать. Обычно ратные умеют неплохо и лопатой орудовать, но опять-таки копают они не простые ямы, а болотную руду поднимают или соль. Причем уже в верных местах. Есть несколько лодейных ватаг, рыбацких, охотничьих. Но тут понятно. Из них составляют сотни судовые рати и стрельцов. Есть несколько наемных дружин. Но тут есть свои трудности. Ведь ратников в любой момент могут призвать на службу.

- А в чем преимущество таких артелей, над обычными работниками. К тому же ратников часто привлекают на службу и потому навыков для работы у них меньше.

- Почему же? - удивился Вершбор. - Ратникам на воинской службе приходится не только боевым топором, мечом, копьем да щитом обходится. Рабочий инструмент в руках приходится даже чаще держать. И дел много. Надо и пограничные укрепления поддерживать в порядке и новые возводит, а значит и рвы выкапывать, и валы насыпать. Где надо частокол поставить, а где и городни собрать, да и мосты навести. А для этого не обойтись без хорошего плотницкого умения. Походный лагерь войска тоже требует защиты. Во время осады нужно подкопы копать, лестницы собирать, тараны, башни и иное сооружать. Поэтому надо уметь работать и лопатой, и киркой, и хозяйственным топором. И все этим больше ратники и занимаются.

- Да не только в этом дело, - подсказал Никита Олексович. - Ратные они все крепкие да сильные, выносливые. Без этого им на службе делать нечего. В их артелях народ сплоченный и дружный, знают и доверяют друг другу. Им ведь приходится рядом в бою сражаться. Вот и работают лучше. Да и доверяют больше. Все заказы от князя и города в первую очередь им, разумеется, из тех, что самые выгодные. Например, возведение городских стен, улицы мостить. При этом они выполняют и не самую грязную часть работы, за которую и платят меньше. Есть несколько артелей, которые кирпичи делают. Опять у них всю работу берут. Места, где глина для этого получше, для обжига самые подходящие, да поближе к городу, у них. Места у них. Опять-таки артели из ратников охотятся и рыбу ловят там, где другим нельзя. У лодейщиков большая часть заказов на походы в самые опасные места, так как они еще и воины. Но зато и оплату берут самую высокую.

- Лавки тоже держат? - спросил Дима, вспомнив про стрельцов из допетровских времен своего времени.

- Нет. Конечно, и они приторговывают, но своими товарами. Зерном, маслом, мясом, сыром, овощами, кормами из своего хозяйства или добычей. Но специальных лавок не держат. Часто сами сразу все это купцам продают. Просто на торговлю нет времени. А потом и прогореть можно. Товары денег стоят. Взять их для торговли, а тут в поход надо, и неизвестно - надолго ли. К возвращению и цены могут поменяться, и испортится все.

Через полтора часа добрались до загородных владений Яркона Велемировича. Дима сразу даже не поверил, что они добрались до места. Все же он ожидал нечто большего, например, что-то вроде настоящей усадьбы. Увиденное же явно не дотягивает до . Но с другой стороны, чего он хотел после артельного куреня? Участок огражден теми же жердями на кривоватых столбах. Здания невысокие, неказистые. Стены тонкие со щелями, местами и вовсе установлены плетенки из прутьев, крыши из жесткой соломы местного растения вроде тростника, обмазанного глиной. Более солидными выглядят д.жина землянок на полночь, и небольшое укрепление на полдень. Это вал высотой в три аршина, с частоколом наверху, насыпанный в виде подковы или разомкнутого круга, диаметром менее десяти мерных саженей. Землю для этого взяли тут же рядом, поэтому образовался еще и ров вокруг. Вход или въезд внутрь через ворота в небольшой башне, сооруженной на участке оставшейся свободным.

Дима побывал и внутри укрепления. Правда, там и смотреть не на что. Колодец и две землянки, одна для людей, вторая для запасов - вот и все. Есть еще несколько погребов, но их сразу и не заметить. Сейчас тут хранится несколько бочек со сливочным маслом, мед, пудов сто овса и ячменя, немного шерсти, льна и конопли. Кроме того тут закоптили несколько туш туров, добытых недавно охотниками. Все это и надо доставить в Стольград вместе со стадом волов и табуном молодых лошадей.

На зиму здесь остается только сменяемый каждые две седьмины наряд из пяти человек. Все остальные перебираются в Стольград вместе со всем имуществом. Хозяйство тут вообще, организовано исходя из предположения, что в любое время года может возникнуть необходимость быстро свернуться и покинуть это место, оставив как можно меньше ценного. Так что крепкие и долговечные постройки тут ни к чему. Наоборот, преимущество этих временных лачуг в том, что все это можно легко уничтожить, не испытывая при этом большого сожаления. Иначе лишние эмоции могут сказаться пагубно. А позже все это можно легко восстановить. Те же табуны тут только потому, что в случае нужды их легко перегнать в город.

- А зачем тогда нужна эта крепость, если тут все равно никто не сбирается задерживаться? - поинтересовался Дима. - Уж, в крайнем случае, тогда в лес уходить. Он тут рядом.

- И такое возможно, - спокойно ответил Никита Олексович. - Только ведь по-разному бывает. Если набег небольшой, можно не спешить и просто в этой крепостице отсидеться. Да и в случае, когда остальные в лес побегут, кому-то ведь надо остаться, чтобы погоню задержать. Потом тут находятся самое ценное добро, на случай быстрого налета, и останется единственный выход - всем бежать сюда.

- Значит, все-таки крепость нужна. А если тут враги засядут? - Дима подошел к вопросу с другой стороны. - Ведь все равно в случае серьезной опасности придется отсюда уходить.

- Тогда хорошо было бы, - рассмеялся Вершбор. - Только они этого не сделают. Уплетывать будут со всех ног. Для них остаться тут - это оказаться в ловушке. Серьезными силами тут не засесть, да и в этом случае - мы их легко перебьем. И даже, скорее всего, торопиться не будем.

Выяснилось, что стража в крепостице будет находиться всю зиму, в отличие от тех же артельных куреней. В них люди сидят только до большого снега, ну и пока сено из стогов можно вывозить в город. А там все схроны и тайники, вырытые в земле, будут надежно укрыты. Их, поди, найди еще, а потом откопай под толстым слоем. А тут еще и дороги кругом снегом занесет, останется только несколько из числа тех, которыми постоянно пользуются. Хотя все же, бережения ради, дозоры округу обходят. Вот и будет крепость эта для них пристанищем, где можно остановиться коней сменить, самим погреться-отдохнуть. Так же и во время набегов ему придется стать временным укрытием для застав, отступающих сдерживая передовые отряды врага. Вернулись в город с обозом в тот же вечер, правда, когда уже стемнело. Обратный путь по времени оказался дольше. Зато успели за час до того как городские ворота закрыли на ночь.

А через три дня Диме уже самому пришлось охранять городские стены. Оказалось, ратные не просто так торопились вернуться из своих куреней. Начались ежегодные учения столичного городового полка. Для этого объявили полный сбор. А значит, в строй поставили всех. И не только городскую дружину и ратников, но и ополчение. Военнообязанными тут являются почти все свободные взрослые мужчины, только степень этой самой обязанности разная.

Разговор во время поездки за город заинтересовал Диму. И он, вернувшись из похода, даже специальную нашел местную книгу, между прочим печатную, касающуюся военного дела. Точнее, в том числе и военного дела. А так она содержит различные тексты по местному праву. Но часть, касающаяся особенностей воинской службы также имнеется. Кроме того, помогли и Никита Олексович с Вершбором. Много вопросов он им задал еще тогда при возвращении в город.

А разобраться в местной военной системе довольно сложно. Впрочем, так же как и в местной структуре общества. Например, в тех же сословиях, разных категориях населения. Нет четкой иерархии, часто неопытному человеку трудно различить всякие переходные моменты. Даже один и тот же человек может одновременно состоять в разных категориях. А точек соприкосновения для разных групп масса. К тому же Дима столкнулся с тем, что имеются существенные отличия с его представлениями, сформировавшимися у себя.

Так ратники в мирной жизни, занимающиеся сельским хозяйством, тут называют помещиками. И они действительно получают за службу землю, только трудятся на ней сами. У них нет никаких крепостных или других зависимых работников. Поэтому местные помещики не занимают особого привилегированного положения. И уж тем более не является господствующим классом.

Кстати, при возвращении из той первой памятной поездки за город, да и позже еще во время двух последующих, Никита Олексович объяснил Диме, что он ошибается считая, что поместные ратники-служивцы занимают более высоке положение по сравнению с тягловыми земледельцами. На самом деле оно примерно равное и с тягловыми и даже с полутягловыми. Так же как повольники не сильно выделяются не только среди представителей серебряного сословия но посадских средней руки: большей части мастеров, старших подмастерьев, приказчиков, мелких торговцев.

Владение собственной землей будь то участок в городе, или несколько десятин обрабатываемой пашни, и даже лугами под выпасы, уже дает высокий статус. Поэтому тягловые и полутягловые своеземцы в этом отношении даже выше, поместных, получающих только временные наделы на период военной службы. Нет. Не совсем так. Тут надо все же уточнить. Землю они фактически получают даже не при зачислении на службу, а после завершения ее первой активной части и возвращения в артель. И пользуются ее как раз для обеспечения себя в мирный период жизни. Начать с того, что служивое сословие не является замкнутой в себе группой. Можно как войти в него, так и выйти, хотя конечно в первую очередь оно пополняется за счет своих, так как в само служивое сословия кроме самих ратников входят еще и жены ратников и их дети. Парни те до семнадцати лет, девушки как минимум до замужества. А там, в зависимости от положения мужа. Но есть и исключения. Например, бывает, что девушки сами начинают заниматься ремеслами. Ограничение семнадцатью годами для парней связанно с тем, что именно с этого возраста и можно поступить на службу.

Поверстаться в ратники может любой молодой человек, физически крепкий, здоровый и желательно не глупый. Он заключает договор-роту и зачисляется на службу. С этого момента он ротник, как их вообще-то и надо называть правильно. Но сейчас часто употребляется и ратник, и ратные. Диме это даже удобнее. Ротная сотня - для него звучит как-то не очень. Хотя для местных в этом ничего такого нет. Тут рота это только договор, а не воинское подразделение равное той самой сотне. Еще ратников просто называют "служивцы". Кстати, молодые парни первоначально и попадают как раз в эти самые ротные сотни, где они сначала проходят очень серьезное обучение, ну а потом начинается настоящая служба в ставе так называемого "Княжеского войска". Обычно их направляют в одну из приграничных крепостей. Там все молодые воины находятся первые три года. После этого появляются различия. Кто-то на два года остается там же. Другие переводятся в населенные пункты внутри княжества. Но им приходится служить еще три года. При этом они зачисляются уже в сотни входящие в состав местных земских полков (34). Тут и своих в свободное время навестить можно, да к тому же есть еще возможность подбирать невест. Хотя женится, ратным можно только по завершению срока службы.

И как раз столичные уроженцы предпочитают вторую часть службы провести поближе к дому. Вообще-то из поместных ратников формируются не только конные, но и пешие сотни хоть в постоянном княжеском войске, хоть в местных - земских полках. Но приписные к Стольграду артели поставляют воинов в основном в конницу. Дело в том, что правый берег Атлоги лесостепной и тут довольно много места для выпасов богатых не только травами, но и водопоями. Вот местные артели поместных и занимаются больше скотоводством. Даже на пашнях стараются больше выращивать корма.

К тому же сказывается то, что рядом столица. Населения тут много, причем денежного, а вот земли в самом городе, да и в непосредственной близости от него меньше. И покосов мало, и гнать стада на выпасы далековато, и места внутри стен для содержания скотины не хватает. Можно, конечно, коров на ночь оставлять там же за городом, в специальных местах, рядом с травой и водой. Только хозяйкам на дойку идти утром и вечером далековато. Час с лишним туда, часть с лишним обратно, да с полным ведром и так два раза в день. Ни на что остальное уже и сил, и времени не останется. И получается, что за это время в городе можно поработать с большей выгодой. Вот и предпочитают многие посадские покупать.

А поместным с этим полегче. Еще до рассвета хозяйки доят коров, и с первыми лучами солнца артель отправляет в город на рынок пару-другую повозок, нагруженных бочонками со свежим молоком. По утреннему холодцу товар не успевает испортиться. Дальние артели отправляют вечернее молоко, чтобы доставить его на рынок за ночь. Кроме того, поместные поставляют в город масло, сметану, творог, сыр. Кроме того в столице всегда есть спрос и на шерсть, и на бараньи шкуры. Благо тут же и суконные мастерские, и кожевенные. Хорошо расходится и мясо. Но у поместных не только большие стада коров и овец. Держат они и многочисленные табуны лошадей. Без них им никак.

Много у поместных и огородов, где они выращивают для посадских людей свежие овощи. Но все это надо быстро доставить на рынок. И часто это делается даже не на телегах, а прискачут несколько парней верхом на резвых конях, скинут в лавку своему человеку по два-три мешка, с только что сорванным с грядок и потому не успевшим завять, и были таковы.

Посадским трудно самим держать лошадей, а необходимость в них возникает постоянно. Вот и берут они их на время у поместных. В столице постоянно надо что-то куда-то перевозить. Да и люди часто предпочитают проехаться в коляске с извозчиком. Все это передано в руки артелей. А чтобы они не начали злоупотреблять, цены установлены заранее. Да и между и разными группами есть своя конкуренция. Хотя поместные с повольниками тут действуют в согласии. Одни предоставляют людей, другие лошадей, которым приходится тяжело, и потому их постоянно меняют. Отработав седьмину другую уставшие, отощавшие переводятся в табуны, вольно пасущиеся на лугах, чтобы вновь набрать силу, а свежие в это время заступают на их место. Поэтому и должно их быть много.

Постоянно лошади требуются купцам, собравшимся в дальнюю поездку с обозом. Хоть своим, хоть гостям, возвращающимся к себе. Есть и те, кто приезжает как раз за конями. В Стольграде лучший выбор. Сюда в город постоянно прибывают верховые по разным срочным и не очень делам. И отсюда много уезжают. И всем требуются свежие кони.

Стадам нужно много пастухов, табунам - табунщики, вот и проводят поместные из артелей, приписанных к столице очень много времени в седле и с детства приучаются к верховой езде. К тому же тут в лесостепи и охотиться легче на коне, и до дальней пашни можно добраться быстрее. Все же поместные, выращивают, и зерно, и особенно лен, коноплю и ростянку. А когда у артели более пяти сотен хозяйственных десятин пашни, не все они располагаются рядом со станом-куренью.

Так что находящиеся в Стольграде четыре десятка из молодых поместных ратников-срочников конные и только один условно пеший. Еще три десятка для судовой рати собрали из повольников. Как раз хватит на одну боевую лодью. Кроме того, в состав городового земского полка входят пять конных и две пешие сотни из числа поместных, а так же три сотни повольников. Из последних только одна постоянная лодейная, остальные две только по необходимости.

Все эти сотни и десятки довольно условные единицы. Они могут весьма заметно отличаться между собой. В каждом из них может быть разное количество воинов. В десятке когда и восемь, и пятнадцать бойцов, а в сотне и семьдесят, и сто сорок, и даже сто семьдесят. То есть разница в численности может составлять в два и даже более раз. Например, в лодейной сотне более сотни воинов, а в каждой из двух других меньше. То же самое и с конными отрядами. На данный момент там всего немногим более пятисот человек. Но это во время учебного сбора в самом городе. А обычно в поход в составе каждой сотни уходит семьдесят-восемьдесят бойцов. И только в особо серьезном случае, когда собирается и ополчение, в строй становятся все.

В эти сотни городового полка записывают молодых ратников, вернувшихся после срочной службы в составе княжеского войска. Дело это добровольное, официально никто никого не неволит, хотя родные и близкие и могут оказать давление. После этого поместные получают наделы, состоящие из пашни, выпасов и покосов. Обычно после этого и они, и повольники вступают в артели из таких же ратных. Опять-таки и тут все по собственному желанию. Может человек и сам себя обеспечить - пожалуйста. Главное чтобы в случае необходимости встал в строй соответствующе снаряженный. Обычно сотни собирают для воинского обучения - это происходит раз в год в свободное от основной работы время, и в случае военной угрозы. В остальное время ратные могут заняться мирным трудом. Ежегодно ратникам выдается небольшое жалованье, кроме того, особые выплаты предусмотрены за те периоды, когда они возвращаются в строй, за исключением времени потраченного на обучение. Но обычно они сами обеспечивают и себя, и свои семьи.

Такой порядок позволяет в случае необходимости иметь довольно многочисленное войско, из неплохо обученных и сплоченных воинов, содержание которых в спокойное мирное время не требует больших расходов казны. Впрочем, вполне боеспособным является и собираемое в особых случаях ополчение княжества. Воинскую повинность тут несет не только служилое сословие, но и все землевладельцы. Так у тягловых своеземцев должен отслужить свой срок каждый наследник семейного надела, чтобы позже получить право на владение им. Правда, после этого без крайней на то необходимости их стараются в строй не ставить. Кому то ведь надо всех кормить и содержать. Впрочем, каждый своеземец имеет право вступить в служивое сословие. Только вот на практике это очень сложно. Хозяйство требует постоянного присмотра, а если, например, в конце лета некому будет убирать хлеба, причем, при утрате хотя бы пары седьмин, почти вся работа за целый год окажется сделанным впустую. Будут потеряны большинство и озимых, и яровых. Нечего будет убирать, если упустить и время посева. Об этом Дима и сказал Вершбору.

- То есть на самом деле для своеземцев служба дело невыполнимое.

- Не совсем так, - возразил тот. - Вот есть у меня знакомый Пахом. Он из своеземцев. У его деда был надел где-то в четырнадцать десятин. Пахом заключил роту о службе и через пять лет получил свой надел. Только в артель вступать не стал, а стал обрабатывать свой участок вместе с отцом и дедом. При этом обычно он полностью вкладывается в работу по хозяйству, но если нужно, идет в полк, но и дома есть, кому остаться. И получается, что ему засчитывается и исполнение повинности и за свой семейный надел, так как артели обычно не всех своих людей в строй ставят. А тут он на службу чаще артельных призывается. А в это время на хозяйстве даже в случае его отсутствия отец и младшие сыновья работают, ну женщины само собой. Теперь двое его парней на службе. Старший вот уже скоро сам должен землей поверстаться. А там женится и два-три года без крайней нужды призывать его не станут. Так что будет все время дома работать. А как младший вернется, Пахом ему передаст свой надел от полка, а сам перейдет в тягловые. И он не один такой. Кстати, у меня так же есть свой надел земли.

- Так ты же не поместный, - удивился Дима. - И зачем тебе брать такой надел? Ты же за него и отслужить не сможешь, так как числишься у Яркона Велемировича.

- А я не про то, - усмехнулся Вершбор. - У меня пятнадцать десятин своей земли.

- Так ты своеземец?

- Да, только и не тягловый. Я сам эту землю не обрабатываю и хозяйство не веду. Сам только что сказал. У меня и времени на это нет. Да и не тянет. Мой надел теперь в аренде у Яркона Велемировича. Ну а он посадил на нее своих людей. Они на ней работают, а я только плату получаю. Сейчас по договору монетой, а так можно было бы частью урожая, только куда мне его девать?

- Ты потому в дворовые к Яркону Велемировичу пошел? - поинтересовался Дима.

- И потому тоже. Ведь Яркон Велемирович теперь за меня подати платит, в том числе службой. Потому мне и на сборы ополчения идти не надо и щитовые (35) на надел не накладывается. Так что это я Хозяину должен. Вот и отрабатываю службой. Он мне еще за это жалованье платит. А сам я, что без него с землей делать буду? В той деревушке, рядом с которой она находиться, все жители на Яркона Велемировича работают. И кому из них я смогу сдать в аренду сам? Потом приказчики Хозяина там за всем следят. И получается, что Яркон Велемеривоич так-то без моих десятин обойдется, а я без него нет. К тому же у него в дворянах мне выгоднее. И не только мне. Вон и Никита Олексович у него на службе, а ведь из старших гридей самого Князя.

Дима тут же сделал себе еще несколько отметок. Сейчас еще солнце стоит высоко и на стене пока еще довльно светло. Поэтому он может спокойно пользоваться своим новым набором для письма, который он приобрел тут в городе. В его основе - деревянная коробка, похожая на шахматную доску. В сложенном состоянии она размером примерно в лист формата А4. В развернутом виде верхние стенки каждой из двух створок снимаются и в специальные пазы, сделанные в боковые, вставляются тонкие как пластинки дощечки. Их толщина размером где-то в линию (36), примерно такое же расстояние между ними внутри коробки. У Димы в коробке их семь штук и писать палочкой с заостренным костяным концом можно с обеих сторон. Кроме того, внутри есть место для нескольких листов бумаги и настоящего карандаша. Только он довольно крупный, выточен из кости, а пишущую часть, которую и стержнем назвать трудно, необходимо время от времени менять, вставляя новый, довольно толстый цилиндрик. Три пера и полная чернильница находятся в специальном мешочке, который носится отдельно, чтобы ничего случайно не испачкать. При необходимости для удобства лист бумаги можно положить на поверхность коробки. Его даже можно закрепить. Есть специальные дощечки. Но бумага довольно дорогая, поэтому для черновых записей Дима старается пользоваться дощечками - пластинами. Или на худой конец кусками бересты.

Вот и на этот раз он начертил на пластине несколько фраз. А содранный острым концом палочки для письма материал осторожно соскреб в специальную коробку. Пригодится. Знаки из-за резкой разницы цветов поверхности дерева и его мягкого покрытия хорошо заметны. Сейчас зима и слой воска со специальными добавками застынет надежно. Потом дома он их разберет, приведет в порядок, и перепишет все на бумагу. Так по крупицам они с Ильей вживаются в местную обстановку. И до сих пор чуть ли не ежедневно узнают что-то новое.

Пятнадцать десятин это не такой уж и маленький надел. И потому обязанностей за него у Вершбора больше, чем у обычного тяглового, тем более полутяглового своеземца. Даже владелец стандартных десяти десятин состоит в ополчении, а потому раз в два года должен побывать на учебном сборе в период, когда почти все работы завершены - обычно в начале зимы, до рубки леса. При этом он идет со своим снаряжением и запасом продуктов. Хотя ополченцы и получают на это время часть оружия, доспехов, щиты из полковых запасов, все это довольно накладно. А главное - время. Кроме того, иногда ополчение собирается и для настоящего дела. Если своеземец по каким-либо причинам не может явиться на сбор ополчения сам, то он должен выставить за себя человека, либо выплатить так называемые щитовые деньги. Часто и вовсе вместо сбора ополченцев просто назначают дополнительные выплаты в казну.

Но Вершбор от всех этих забот освобожден, так как он дворянин Яркона Велемировича, а тот выполняет все свои обязанности перед княжеством. Потому и его люди могут чувствовать себя спокойно. Они надежно защищены. Нет, конечно, про беззаботную жизнь говорить не приходится. Свой хлеб все они отрабатывают в полной мере. Кто тяжелым трудом в поле или мастерских, а кто и в дальних походах, часто с мечом в руках.

Кстати, дворяне в этом мире не являются привилегированным сословием. И Диме, и даже Илье пока еще трудно привыкнуть к этому обстоятельству. Заодно и к тому, что они сами теперь относятся к этой категории. Просто тут дворяне это слуги и не всегда свободные. Их называют так, чтобы отличить от работников, выполняющих в большей мере хозяйственно-производственные задачи. Правда, при этом часто бывает очень трудно определить разницу между ними. Так, сам Дима начал постепенно переходить в категорию "дворяне" совсем недавно. До этого он все же был скорее "работником". Да и сейчас часто становится им, например, когда работает простым грузчиком. А вот тут на стенах он выполняет уже дворянские обязанности. Сложно и с представителями, так называемого серебряного сословия, находящимися на службе у крупных землевладельцев. Вроде того же Ермила Акимовича. Скорее можно считать, что такие люди относятся и туда, и туда.

Бесспорными дворянами являются Вершбор, Никита Олекосвич, Мировид, Горан, другие приближенные Хозяина во главе с управителями усадеб и разными там дворскими. К этой категории относятся так же личные писаря, охрана, боевые слуги, гонцы-скороходы. Сложнее с конюхами. Те, кто чистит конюшни, задают корм, воду и выполняет другую грубую и грязную работу по уходу все же просто работники. В случае нужды для этих работ и вовсе нанимают поденщиков вроде Якима Ворона. А вот всякие коневоды, выезжающие и обучающие лошадей, старшие, контролирующие простых работников, лекари, старшие табунщики, специалисты, выводящие новые породы, разные стремянные Хозяина это уже дворяне. Как, например конюший в Усадьбе, и другой тут в столице. Каждый из них отвечает за отдельное коневодческое хозяйство.

Так же дворяне это часть служивого сословия. При этом внутри него они занимают разное положение. Кто-то из них относится к низшей ступени, а кто-то находится и на более высокой. Отличие дворян от других представителей сословия, например, тех же поместных и повольников, в том, что они замыкаются не на территориальные единицы, а на отдельных крупных владетелей. Формально дворяне государству и не служат. Взаимоотношения этих людей с местным княжеством строятся через своих хозяев и полностью зависят от них. Они только оказывают помощь своим господам в их деятелость, и положение дворян в административных структурах зависит от роли лица, с которым у них заключен договор-рота. И если тот, например, прекращает свою службу княжеству, то он автоматически уходит со своими дворянами. То же самое и при перемещении на иное место в государственных структурах.

Например, у посадника и у тысячского Стольграда есть свои группы дворян в том числе и дружины, которые они содержат за счет своих средств, а те помогают им управлять городом. Их слуги защищают жителей города, осуществляют охрану должностных лиц и административных зданий, обеспечивают порядок на территории, помогают собирать налоги, доставляют до адресатов различные распоряжения и указания, следят за их исполнением, на них возлагается множество других поручений и задач. Они представляют власть и обладают при этом большим авторитетом. И все их действия узаконены положением их господ и осуществляются от их имени. Но если тот или иной перестает быть или посадником, или тысячским, то их дворяне тут же выбывают из структуры управления городом.

У Стольграда есть еще и своя дружина - две сотни пеших воинов. Она так же содержится не за счет казны княжества, а средств местного самоуправления, которому и подчиняется. В отличие от личных отрядов, дружина относится к постоянным подразделениям городской структуры. Например, таким как городской судебный приказ. И, кстати, тут есть своя противопожарная служба. Хотя в случае нужды на борьбу со страшной стихией мобилизуется каждый житель, есть и несколько постоянных служек на жаловании, следящих чтобы снаряжение было в порядке, в бочках была вода, в мешках, распложенных в специальных будках песок.

Возвращаясь к дружине. Каждый воин напрямую заключает договор о службе с Стольградом, который формально не зависит от изменений ситуации в положении ни городского руководства, ни собственных командиров. Не важно, покинул ли кто из них свой пост, или наоборот, занял. Дружина формально постоянно служит только городу. Но фактически Стольград никуда не денется из состава княжества, в крайнем случае, окажется в составе другого. Поэтому, при необходимости город выставляет в общее войско свой полк. И, разумеется, в него наряду с ратными входит и дружина. И в случае нужды она может выступить и в поход, не ограничиваясь только защитой своих стен. В этом случае она отрабатывает обязательства города, своего Хозяина, перед его господином.

Городская дружина состоит из гридей, отроков и военных слуг. Все они находятся на постоянной службе и получают жалованье. Требования к кандидатам довольно высокие. Кроме несения рутинной службы по охране городских стен и гриди, и отроки постоянно тренируются во владении оружием. И эти нагрузки под силу далеко не каждому. Поэтому средний уровень бойцов в дружине заметно выше, чем у тех же ратников, не говоря уж о простых ополченцах. Основа и наиболее опытная часть это "гриди". По статусу в обществе они уже относятся к верхним ступеням служивого сословия. Это уже довольно опытные воины. Так, например, тех же ратников в нее берут только из числа отслуживших положенный срок в сотнях постоянного войска. Еще один важный источник пополнения - это так называемые "отроки". Их набирают из парней четырнадцати-семнадцати лет, в основном из детей представителей служилого сословия. Кроме того в "гриди" могут быть приняты наиболее отличившиеся дружинные слуги.

И все же она, может и немного, но уступает княжеской дружине. Туда отбор еще строже, нагрузки на воинов во время тех же тренировок выше. Но главное, служба у них труднее и опаснее. И идет туда более активный народ. Городские хоть и постоянно на службе, но пределы города покидают все же не часто. Для них в первую очередь важнее защита Стольграда. Княжеские же редко сидят на месте. Часть из них постоянно находится в разгоне, выполняя очередное поручение князя. Остальные готовы в любое время выступить в поход. И часто именно туда, где в это время возникла самая большая угроза. И в боях они каждый год проводят больше времени, чем сотни, расположенные в пограничье. Те обычно участвуют в стычках только на своем участке. И когда одни уже бьются, у других тишина и покой. А через некоторое время все наоборот. Княжеская дружина же успевает побывать и там, и там. При этом она участвует в самых тяжелых схватках. Так что у нее перед своими коллегами преимущество еще и в боевом опыте. Хотя некоторые гриди: уставшие от беспокойной жизни, приблизившиеся к преклонному возрасту, начинающие ощущать последствия ранений, часто переходят на более спокойные места, вроде столичной городской дружины. Но опять-таки и они все же со временем начинают постепенно терять свои навыки. Особенно в периоды длительной мирной жизни. К тому же солидный возраст уже начинает все больше становиться недостатком.

Еще одним отличием княжеской дружины, которое одновременно приближает ее к личным отрядам крупных владетелей то, что и она является частной структурой, служащей только князю и только от него зависящей. Он же ее и содержит за счет собственных средств. Правда, часть из них он получает как раз из казны княжества. Да и местное княжество является его собственностью, где он является полновластным владыкой и фактически тут все так совмещено и переплетено, что трудно найти концы и все расплести. Но формально все же разделение существует.

Как объяснил вчера Илье и Диме Никита Олексович все-таки местное княжество это особый случай. Оно изначально возникло как частное владение. Но организовано оно все же по подобию тех, что находятся в соседних больших мирах. А там правители не играют столь важной и незаменимой роли. И конкретный князь стабильный элемент. Имеется в виду каждый конкретный человек, а не должность. Так, есть княжество со столицей, где находится престол, но его может занимать то один, то другой правитель. Кто-то убывает по причине болезни или возраста, кто-то погибает. Все-таки княжеское занятие не безопасное, связано с походами и боями. Бывает, кого-то просто свергают, сгоняют. Часто князь перемещается на более престижный престол. А новый правитель приходит со своей дружиной. Возможно и то, что к ней примыкает часть старой. Потерявшие хозяина воины тоже ищут себе новое место. И все равно это другой князь и другая дружина. Вообще-то нечто подобное возможно и тут в этом мире. Сыновья местного правителя пока еще малы, но уже скоро старшие начнут формировать свои отряды. И когда-нибудь кто-то из них займет место отца. И рядом с ним будет его собственная дружина. А люди родителя может все вместе, а может только частично, вольются в него.

В состав княжеской дружины так же входят "гриди", "отроки", слуги. Первоначально Дима решил было, что к последней категории относятся все подходящие под определение дворяне из окружения правителя. Всякие стремянные, стольники, сокольничие, писаря, стряпчие, дьяки, тиуны, мечники, гонцы-курьеры. Однако оказалось, что все перечисленные хоть и могут быть мобилизованы, более того, многие из них и вовсе подлежат этому в первую очередь, но все же они проходят по разряду "княжеский полк", в который в случае нужды набирают не только дворян, но и простых работников. Например, туда идут все пастухи-табунщики, княжеские лодейщики. Кстати, городские служители так же входят в столичный земский полк.

А вот "слуги" в данном случае это люди находящиеся непосредственно при дружине. На них лежат различные хозяйственные заботы, в том числе и в походах. Например, уход за лошадьми, чистка оружия. На них и обозы, и запасы. Они ставят лагерь, носят воду, добывают топливо для костров, помогают кашеварам. Среди них имеется и несколько мастеров: кузнецы, плотники, лекари. Есть и боевые слуги, в том числе и оруженосцы. Хозяйственных забт на них немного меньше. А при необходимости в бой могут вступить они все.

И еще княжеская дружина делится на старшую и младшую. Причем первая часть невелика числом. И в ней так-то должны быть самые знатные люди. И как в ее составе мог оказаться Никита Олекосвич? Он хороший воин, но к знати не относится. Больших владений у него нет. Сам служит у одного из местных господ. С этим и надо бы немного разобраться. Потому Дима и обратился к Вершбору.

- Вершбор. Никита Олексович был в старшей дружине князя. Как же он к Яркону Велемировичу?

- А с чего ты это взял? - удивленно спросил в ответ тот.- То, что он был в старшей дружине.

- Так ты, вроде, сам упоминал, что он был старшим гридемь.

- А, вот о чем ты. Нет, старшие гриди это тоже младшая дружина. Просто лучшие и опытные воины в ее составе. Например, старшими гридями являются все десятские. А общее их число не превышает семидесяти человек. Чаще и того меньше. А вот сотские и их помощники те уже относятся к старшей дружине. Те, кто состоит в ней, называются "княжьи мужи". Это люди с высоким положением, князь сам дает им поручения, советуется по разным вопросам.

- То есть княжьи мужи это бояре? - продолжил расспрос Дима.

- Нет и да. "Княжьи мужи" это приближенные князя. Да там есть бояре. И служивые, и большие. Но в данном случае важнее другое. Старшую дружину князь набирает сам, близких себе людей. И звание "княжьего мужа" связано только со службой. А боярство дается через землю, и служат они за него княжеству.

Дима отметил у себя и это. Теперь надо свести все это с уже имеющимися сведениями. Между различными категориями местных землевладельцев существуют большие разрывы. Величина наделов большинства из них не превышает четырех-восемнадцати десятин. Это в основном простые крестьяне, за исключением таких своеземцев как Вершбор. А потом сразу идут уже младшие бояре. Для этого надо владеть куском земли не менее чем в сто десятин, но редко более двухсот пятидесяти. Людей на них посадить, чтобы дохода с них хватило и на пропитание себе, и на пару боевых коней, и на доспехи с оружием, слугу с двумя лошадьми. Бояре ведь, как и ратные, должны прибыть на службу по первому зову. Каждый из них так же приписан к одному из земских полков. Больше земли во владении, больше и требований к ним. С одной стороны они своеземцы, с другой служилое сословие. И там, и там они на верхней ступени. Эта группа называется дворовыми или служивыми боярами.

А далее расположились большие бояре. Вроде Яркона Велемировича. У них уже много земли - пятьсот и более десятин. Есть свои служивые дворяне - вроде Димы. У владельцев больших хозяйств уже другие обязательства. Более значительные. Например, выставлять в случае нужды для нужд княжества свои отряды. Как вот на этот раз Яркон Велемирович направил свих людей служить городу.

У него есть отряд и в составе городского полка. Это люди из местных. А вот такие, как Илья, Дима, Вершбор тут считаются жильцами, так как находятся в городе временно, а закреплены в составе другого земского полка - по месту расположения Усадьбы. Поэтому к учениям полка их не привлекли. Но среди обязанностей Яркона Велемировича и других владельцев дальних наделов, имеющих участки в городе выставлять на это время своих жильцов на охрану городских стен.

Вот потому Дима и его товарищи сейчас и расположились на одном из участков городской стены. Сегодня они заступили на сутки. В этом мире в них шестнадцать часов. Наряд разделен на четыре смены, каждому из которых выпадает четыре дежурства. Это следствие того, что количество людей в ежедневном дозоре должно быть достаточным для того чтобы продержаться при внезапном налете, до того как остальные жители успеют вооружиться и подняться на стены. С другой стороны большого количества постов тут и не требуется, особенно в дневное время.

А в темное время дня заступают группы сторожей. Это люди преклонного возраста, в основном бывшие воины. В строй они уже не смогут встать, а вот провести ночь на стене вполне. Опытные, ответственные и бдительные старики вполне успешно справляются со своими обязанностями. К тому же они заступают на службу постоянно и прекрасно ладят со сторожевыми собаками. На стенах Красного Города пожилая стража и вовсе дежурит почти в одиночку. Тут же на внешней линии укреплений, обходят свой участок вместе с парой более молодых воинов.

В первый раз Дима заступил сегодня на патрулирование стены незадолго до обеда. Теперь, когда он появился на ней во второй раз, уже стемнело. Товарищи, наверняка, сейчас едят кашу, сваренную тут рядом в башне, используемой как караульное помещение. Но ничего, скоро смена, и наступит очередь Димы. И повечеряет, и посидит у огня, а потом можно и поспать. Стоит только устроиться поудобнее где-нибудь у стены. Времена, когда у Димы бывала бессонница давно прошли. И дело не только в том, что тут на стене приходится спать урывками, когда сказываются и долгие прогулки на свежем воздухе, и усталость. Хотя, по правде, тут они как раз и отдыхают. А вот сменившись, не побездельничаешь. Никита Олексович тут же начинает свое обучение под предлогом, что терять возможность подтянуть свои навыки в воинском деле себе во зло. Особенно таким неумехам, как вот он - Дима. Вот и приходится часами в полной броне метать сулицы, бить копьем в чучело, махать топором, палицей. Каждый день, свободный от дежурства, он должен выпустить не менее сотни болтов в цель.

К тому же теперь приходится еще учиться владеть и мечом. И Илья, оказывается, действительно сказал правду про удивительные, да, что там говорить, волшебные свойства учебных мечей. Действительно, тот, что выдается Диме, сам помогает ему во время тренировок. В первые мгновения, он все же не поверил своим ощущениям. Но нет. На самом деле меч сам ведет его руку, поправляет неверные движения. Неправильно взял рукоять в руку, чуть повел в сторону, отклонил направление, и тут же ощущается сопротивление, оружие начинает вибрировать. И наоборот, он сам тянет туда куда надо, словно под воздействием магнита. А многократное правильное повторение упражнений приводит к тому, что организм запоминают их надежно. И позже, получив от Никиты Олексовича уже обычный меч, Дима сумел повторить движения уже самостоятельно, без дополнительной сторонней помощи. Руки, спина, плечи выполняют все уже сами. Привычно и автоматически. Впрочем, пока он выучил лишь несколько движений, да и их еще повторять и повторять и с необычным оружием, и с обычным. Так что к концу дня ноги едва слушаются, да и руки болят. И стоит голове коснуться подушки - все. Да и тут в караулке надо только прислонится к стене, положить голову на доски топчана, и сморенный теплом, организм, только недавно бывший на холоде, берет свое.

Белый снег большими пушистыми хлопьями падает совсем рядом. Вот только руку протяни. Но каменные стены главного пояса обороны увенчаны и деревянным навесом, прикрывающим людей от непогоды. Дождя, града, снега в ненастье или жарких лучей солнца в ясный летний день. Так что не так уж тут и плохо. Сегодня вечером и потеплее, и нет свирепого пронизывающего ветра.

Дима одет довольно легко. Кафтан, штаны и сапоги, приобретенные недавно тут в Стольграде. Стеганая куртка с короткими, но широкими рукавами, набитая чем-то вроде пакли. Это смесь пуха местного растения, конского волоса, остатков обработки льняного стебля. Кусок шкуры, очищенный от меха и обработанный для прочности, надет через голову, а с каждого бока по три завязки, с помощью которых он крепко прихвачен к телу. На кожу нашиты несколько стальных и костяных пластин, защищающих, плечи, шею и местами грудь и спину. На голове поверх шапки шлем. Ну и еще теплый плащ, дополнительно укрывающий от холода.

Тут в башне лежит и настоящий доспех, более надежный, так его стальные пластины уже плотно прилегают друг к другу. Но он и намного тяжелее. Там же и кольчужная бармица. Дима думал, что как минимум во время дежурств на стене и то, и другое придется надевать на себя. Однако, опытные вины его успокоили. В полном доспехе уместно находится только в бою. А тут в карауле этого пока не требуется. Неизвестно будет ли какая стычка и когда. Но в нужный момент, бойцы должны быть свежими. А в тяжелом защитном снаряжении они только быстро утомятся. И во время схватки их прочность и надежность теряют смысл из-за вялых и медленных движений, и поэтому на стенах караульные в облегченном варианте защиты. Тем более в случае неожиданного нападения хватит и его. Например, стрелой, сулицей, камнем из пращи снаружи стоящих на стене не достать, так как они большей частью укрыты зубцами стен. Наоборот, не обремененные излишним весом защитники смогут быстрее перемещаться на угрожаемый участок. А вот перед серьезным приступом можно надеть и полный доспех. Но это если враг подойдет большими силами. А сейчас под стенами его нет.

Да и из оружия сейчас при Диме не все, что у него имеется. В одной руке сулица, в другой щит, за спиной укрытый суконным плащом, самострел, на одном боку болты к нему, на другом топор на длинной рукояти. Кроме того, на поясе длинный нож. Мечом Дима пока владеет плохо, потому для серьезного дела оно ему ни к чему. А вот копье, тул с сулицами, запасной колчан с болтами, сейчас находятся в башне вместе с доспехами.

Нет. Все-таки часть снега попадает и сюда. Слишком много открытых участков. Свободные от смены время от времени сгребают и сметают его вниз. Но все равно под ногами уже сформировался тонкий утоптанный слой. Помогают небольшие подковки на каблуках. Часть снежинок остается и на меховом воротнике плаща, и на его грубом сукне. В башне у Димы кроме оружия и доспехов имеется и полушубок. Но Вершбор рекомендовал не пользоваться и им. Куртка, кафтан и плащ защищают его от стужи в достаточной степени. Все же, несмотря на ночь, сейчас не так и холодно, так что в полушубке есть вероятность и вспотеть от постоянного движения. Потом во время отдыха находиться в нем будет не так уж и приятно. А так, вернувшись после смены, будет неплохо завернуться в него перед тем, как устроиться отдыхать.

Но пока он еще должен обходить свой участок стены. Вместе с ним сейчас Илья и сторож из местных. Сам он предложил называть себя дядей Жданом. Хотя по возрасту, он, скорее дед, правда, довольно крепкий. С ним два здоровенных пса. Первый поджарый Рэд, второй массивный лохматый Топ. Собаки принадлежат городу, находятся у него на содержании, но признают только вот этих трех-четырех стариков. Караульных, несущих службу вместе с ними, только терпят, да и то временно. Вот и на Диму с Ильей перед выходом на патрулирование они покосились весьма подозрительно. Но все же животные довольно умные и понимают, что на время это свои. Тем более рядом их постоянный коллега из числа людей.

Зато собаки в сторожевом деле имеют свои преимущества. Особенно в такое темное время как сейчас. Во всяком случае, почувствовать вражеского тайного лазутчика, а это в данный момент, главный противник, потому как уже говорилось, вражеского отряда, готовящегося на явный штурм поблизости нет, у четвероногих намного больше. По сути, караульный тут при них только для помощи и силовой поддержки.

Правда, в руке у Ильи фонарь. Внутри стеклянного корпуса, под металлической крышкой горит фитиль, вставленный в небольшую емкость. Топливом служит смесь из масла, и некой субстанции вроде керосина. Три из четырех боковых сторон фонаря затемнены, и свет от них отражается как от зеркала. Чистая сторона позволяет направлять короткий луч в нужную сторону. При этом люди, пользующиеся фонарем, остаются укрытыми в темноте. Тем более, что Илья в данный момент закрывает его специальным покрывалом. Огонь не должен показывать, на каком участке стены сейчас находится караул. На их участке горят еще пять фонарей, закрепленные на специальных подставках. Эти открыты со всех сторон. Зато в случае чего можно заметить на их фоне промелькнувшую тень незваного гостя. Сам караул мимо них проходит осторожно, чтобы не выдать себя. Потому, кстати, Дима и его товарищи стараются и не произносить ни одного лишнего слова, кроме самого необходимого, и тем более громко.

Вот закрытая сверху широкая площадка. На ней стоят укрытые непромокаемыми чехлами три небольшие метательные машины, одна заряжается камнями, две - длинными стрелами болтами. Эти тут на всякий случай, но большая часть пороков спрятана в башнях или вовсе в хранилищах под стенами, как и запас боеприпасов: камней, длинных болтов, горшков с огненной смесью. Сейчас-то в них надобности нет. И дозоры, направленные в степь, пока о появлении врага не сообщали.

Да и тут спокойно. На снежной поверхности ни у подножия стены, ни на самой ее поверхности ничего подозрительного пока не обнаружили. Собаки время от времени подают голос. Но опытные сторожа-старики успокаивают парней, заявляя, что это на дикого зверя, иногда рыскающего неподалеку. Все же уже зима, и в поисках пищи некоторые особи становятся все смелее. А в окрестностях столица всегда полно всякой живности. Некоторые охотничьи угодья совсем рядом.

Добрались до угловой башни. Тут дежурят двое. С ними тоже собака. Но эта не столь внушительных размеров, да и поспокойнее. Даже специального сторожа при нем нет. Просто караульные ее подкормили перед сменой и все. Она и согласилась с ними дружить. Но вот чужих людей она встретит как надо. Ее главная задача вовремя подать голос. Вот и сейчас она несколько раз громко пролаяла, предупреждая о приближении дозора. Рэд и Топ недовольно коротко рыкнули в ответ. Им пришлось остаться снаружи. Илья произнес слово-пароль, и люди вошли внутрь. Тут естественная возвышенность, на которой стоит город, начинает сильно изгибаться в сторону Атлоги, а каменная часть стены заканчивается. Дальше местность понижается и чуть левее начинает переходить в овраг. Вдоль естественной преграды идет уже только вал с деревянными укреплениями. Все же вероятность нападения с этой стороны довольно низка. Склоны оврага постепенно становятся все более крутыми, там внизу бьют несколько родников, дно частично заболочено, а весной и осенью местами и вовсе образуются маленькие озерца. Тем более, пробегая мимо крайней каменной башни, туда втекает еще и маленькая речушка, летом практически пересыхающая.

К тому же скоро укрепления вдоль оврага потеряют свое значение. На той стороне уже заканчивается возведение новой каменной башни. Скоро она будет соединена вот с этой, в которой сейчас и находится Дима, валом, выгнутым в сторону полудня, который будет огибать большой участок заболоченной местности с парой родников рядом. Как раз по ней и протекает уже упомянутая речка. Основание будущих укреплений уже насыпано. Следующим летом вал будет доведен до конца и увенчан сверху частоколом, а потом и стеной из деревянных срубов. А вот от той башни, что на той стороне дальше пойдет уже каменная стена. Она дойдет до укреплений слободы, возникшей на соседней возвышенности, которая пока ограждена только валом с частоколом. Теперь же за новой стеной окажется и пространство между этой частью города и оврагом. Последний теперь частично засыплют. Только родники обязательно оставят, более того может, откопают еще несколько. Оставят и пруды-озера в качестве запаса воды на случай осады. А вот речка будет отведена в ров перед новой стеной. Уже теперь часть ее воды заполняет тот, что прорыт вдоль той по которой сейчас гуляют Дима с Ильей. Болото на стыке двух крайних башен, огражденное новым валом, в результате еще больше подсохнет, и там можно будет разбить огороды, а со временем и дома построить. Но это все потом.

Обо всем этом Дима узнал еще в первый день дежурства. Как и то, что уже начали раскупать участки земли, которые скоро окажутся в черте укреплений . Кто-то уже строит там новые дома. Особенно богатые бояре, которым тесно в нынешней городской черте. Тот же Яркон Велемирович обзавелся местом для третьего двора. Но и ремесленный люд не отстает. Есть даже те, кто в качестве оплаты отдает уже обжитые сорки, полсорки, четверушки, (37) квадратные сажени (38) на участки большего размера.

И вновь они втроем идут по стене. В первые две ночи Дима постоянно был настороже. Внимательно осматривал каждую сажень перед собой, пытался заглянуть подальше за стену. А потом с утра с опаской обследовал белую поверхность по обе стороны - не оставил ли кто следов на снегу. Но нет. Никому еще не понадобилось тайно проникать в город таким способом. А для остальных всегда в светлое время открыты ворота. Надо будет - они раскроются и ночью. Только предварительно около него соберут большую часть наряда. Мало ли что. Теперь он спокойнее. И для того чтобы быть постоянно настороже приходится делать над собой усилие.

Ну, все. В очередной раз почти добрались до Караульной Башни. На этот раз они сделали обход уже большим отрядом. Томиле с напарником предстоит час провести на стене, с ними останется еще один старик с собаками. Трое остались на посту в Воротной башне, двое в Угловой. А те, кого они сменили, сейчас и идут рядом. И еще с ними Вершбор. Он старший отвечающий за смену караулов. На этот раз все в порядке. Поэтому отряд через несколько мгновений зашел в башню.

За ними закрылись двери, и они спустились на ярус ниже. Тут уже дозорные с той стороны. Им кашевар уже накладывает из котла в миски горячего варева. Сложили оружие, щиты в сторону, сняли доспех. Дед привязал собак. Дима, схватив большую миску, торопливо направился в сторону котла. Все равно встал крайним. Однако долго ждать не пришлось. Вот и до него дошла очередь. Да и котел далеко еще не пустой. Вернувшись к своим, поставил миску на нечто вроде скамейки или табуретки. Его можно использовать и как и место для сидения, или вот как сейчас стол. На нем уже лежит небольшой хлебец весом в фунт, кусок сала, небольшой горочек с маслом, открытая небольшая солонка. Это уже Илья постарался. Дима достал из своей походной сумки ложку.

- Ждан Микулович, пожалуй к нам, просим, - предложил Вершбор. - Каши горячей поедим, ночь еще длинная. У меня и ложка еще одна имеется.

- Ну, если приглашаете, то не откажусь, - старик не стал провоцировать дальнейшие настойчивые уговоры.- Тем более если и ложку дадите. Только у меня и своя ложка, да и еда имеются. Мне тут внучка узелок подготовила. Так, что и вы уж ребятки не откажите, и вы отведайте моего угощения.

Действительно старик достал половину круглого небольшого хлебца, несколько пирожков, кусок копченого сала, сыр. Обычно караульных на стенах: и дружинных гридей, и ополченцев два раза в день город кормит горячей кашей. Но сейчас она уходит на нарад собранный для учений. Поэтому в таких случаях знатные господа, выставляющие своих людей на стражу, обеспечивают их из своих запасов. Старики же и вовсе и тогда, и сейчас получают хлебное жалование продуктами. Они дежурят только в темное время суток. Хоть зимой, хоть летом. Поэтому считается, что они питаются дома. Уж горячим точно. Но караульные всегда пользуются возможностью пригласить их к своему котлу. И дело даже не в гостеприимстве, а в чести разделить со стариками трапезу.

- Да не стоило свои запасы доставать-то, - немного недовольно произнес Вершбор. - Тут и без того нам еды хватит. Нас за этим столом только трое. Если, что из котла еще каши наложат.

- Не в этом дело, а в порядке. Чать и я не хочу нахлебничать, коли не нуждаюсь, и с собой имеется то, что можно в общий котел положить. А каши тут у вас действительно достаточно. Давай, начинай. Ты тут старший.

Вершбор зачерпнул ложкой варева, подставил под него небольшой тонкий кусок хлеба и поднес кашу ко рту. Тут же все в том же порядке повторили и его сотрапезника. Сначала Ждан Микулович, потом Илья, и почти одновременно с ним Дима. Осторожно, чтобы не проронить из ложки на пол или на себя поднес ее ко рту. А каша хорошая. Крупа разварилась, лишней воды нет, и мелко нарезанного мяса много, да и масла достаточно, в меру посоленная.

- А неплохо вас Яркон Велемирвич кормит, - одобрительно произнес дед, убирая ложку в свой мешок. - Добрая каша. Да и порции немалые. Щедрый хозяин. Не зря Никита Олексович к нему на службу перешел. Да и ты в княжеской дружине был не из последних.

- Так дело не только в еде, - ответил Вершбор.

- Что? Жалование монетой хорошее?

- Не плохое. Но не в нем только дело. Мы на месте мало сидим, а из походов часто возвращаемся с хорошей добычей, - пояснил Вершбор. - Вот недавно часть своей доли продали с большой прибылью.

- То-то он Изяслава в отроки княжеской дружины не хочет отдавать, - произнес Ждан Микулович.

- А ты и Никиту Олексовича хорошо знаешь? - спросил Илья у старика.

- Разумеется, - ответил тот. - Мы ведь долго вместе в княжеской дружине служили. Я его еще отроком помню. Правда, гридем его позже поверстали в другой десяток. Но в те времена дружина числом была поменее. Сотен еще не было, только десятки. Так что не раз вместе и в походы ходили, и в бою были. Потом он вместо моего приятеля Никифора Артемьевича старшим десятским во второй сотне стал. К этому времени я уже старый был и пару лет служил в городской дружине. Теперь же я вот и вовсе в сторожа перешел. Все-таки семьдесят восьмой год пошел. Хотя и теперь кое-что еще могу.

- Ты и теперь еще выглядишь неплохо, - отметил Вершбор.

- Нет, время свое берет - возразил Ждан Микулович. - И сил прежних нет, и сноровки. Да и глаза подводят. Потому-то теперь только с вами молодыми и хожу. Но с другой стороны все же тут веселее и себя лучше чувствую. И на ногах еще крепко стою. А то боюсь, что сидя на печи быстро заколодею. Потом все же жалованье идет и хлебное, и грошами. Так что пока не на шее у детей и внуков сижу, а даже, время от времени, помогаю родным особенно семье второго сына, с которой в доме и живу. Его Диром звали, - печально продолжил старик. - Он был лет на пятнадцать, да, пятнадцать постарше тебя, Вершбор. Ты в дружине, наверное, еще отроком был, когда Дир погиб, потому вряд ли его помнишь. Его старшего сына этим летом уже в гриди поверстали. Кстати, десятским у него младший Яркона Велемировича. Первенец-то его недавно стал старшим гридем в третьей сотне. Догнал отца. Хотя какие сейчас сотни. Теперь после того как их из трех на четыре разделили, в каждом семь-восемь десятков, да и то часто неполных. Вот в наше время в каждом было пятнадцать-семнадцать человек.

- Я с ними знаком, - ответил Вершбор.

- Понятное дело. Не тебе, парням рассказываю. Смотрю, не местные. И по говору судя, и ведут себя не так. Еще не обвыкли тут. Да и про наше житье-бытье слушают с интересом. В новинку оно им.

- Ты, верно подметил, - согласился Вершбор. - Они действительно недавно у нас. Из дальних краев прибыли.

- Много теперь пришлых-то, - продолжил старик. - И в дружине их уже много. Потому князь и ввел новую сотню.

- А я думал он их просто перетряс после того как Прибыслав Михалкович на покой ушел. Заодно будущему увеличению людей гтовится, - ответил Вершбор.

- Это тоже. Теперь-то в младшей дружине сотника, который был бы выше остальных по положению, нет. Так что и одну из сотен выделять не надо.

- Прибыслав Михалкович с вами был одного возраста? - спросил Вершбор.

- Чуть постарше. Но он ведь из одного из вятших родов. А там стареют медленнее. Даже по сравнению с нами. Только вот и первенец у него родился позже, чем у нас. Тому еще и сорока лет нет. Хотя теперь он вот третью сотню получил. А у нас с Никитой Олексовичем уже внуки в дружине. Правда, пока только старшие. К тому же у него пока только один, да и то в отроках. Вот если еще и Изяслава согласится отдать, то будет уже два. С другой стороны наш князь младше меня всего лет на девять, а его старшему сыну и вовсе только пятнадцать лет. А тем же вашим Ярконом Велемировичем мы и вовсе погодки, а вот наследник у него совсем недавно появился.

Однако. То, что Хозяину почти восемьдесят сильно озадачило Диму. А по виду ведь и не скажешь. Да и дядя Ждан все-таки выглядит довольно крепким. По крайней мере, не дряхлый старик. Высокий, широкоплечий. Да он даже сейчас клюкой свершено не пользуется. Правда, долго идти быстрым шагом ему уже тяжело. И насчет зрения, он наверно прав. Но вот и меч у него на боку все еще выглядит вполне естественно, и щит на спине. А ведь тут аптек да поликлиник с больницами нет, хотя и лекари есть искусные.

- Ждан Микулович, тут немного каши осталось, кости, недоеденные куски хлеба, может, собак покормить возьмешь? - спросил Вершбор.

- Если не жалко соберите. Только пока давать им не стоит. Они недавно ели. Не перекормить бы.

- Ничего, пусть поедят. Им, думаю, не помешает.

- Собаки на службе должны быть немного голодными. Так они злее будут. А иначе обленятся. Вот потом как сменимся, пусть едят и сил набираются. Спокойные, голос не подают. Значит, все вокруг в порядке. Так что, отправляй своих отдыхать. Ночь еще длинная. А дома вам Никита, небось, бездельничать не дает. Все учит. Правильно делает. Потом в деле пригодиться.

На стенах провели еще четверо суток, не считая такого же количества проведенных в тренировках на подворье у Яркона Велемировича. Еще вчера утром уже знали, что их поменяют люди боярина Остемира. А послезавтра тут уже будут гриди из городской дружины и ополченцы. Ученья закончились позавчера. Все же ремесленному люду работать надо, чтобы было чем подати платить, да и себя и свою семью прокормить. А дружину и ратников через три седьмины еще раз на ученья соберут.

Когда еще только приближались к подворью Яркона Велемировича в Красном Городе Дима уже мысленно начал готовится к тому, что уже через полчаса после того как они пройдут через ворота, надо будет приступать к изнуряющим занятиям. Сначала даже показалось, что эти ожидания оправдываются. Их встречал сам Никита Олексович. Однако, он отозвал отдельно Вершбора, Илью и Диму и велел им подготовить парадную одежду и обувь, себя привести в порядок, осмотреть, вычистить и разложить оружие и доспехи, походное снаряжение.

После обеда все трое мылись в бане, после чего переоделись в новое чистое белье. Потом в лучших нарядах предстали перед Ярконом Велемировичем. Тот остался доволен, но одежду и обувь велел пока снять и поменять на повседневное. Потом Никита Олексович проверял снаряжение и оружие. Особенно тщательно он осматривал болты. Велел подготовить походные мешки и уложить туда все необходимое, но пока все это хранить сторонке, но так чтобы в любой момент можно было их взять с собой и выйти с ними из дома. Так в заботах и хлопотах прошел остаток дня. Спать же легли сразу после ужина.

А утром после завтрака Яркон Велемирович объявил им, что они все трое вместе с ним едут в княжеский кремль. Вот тут друзья растерялись. Перспектива предстать перед местным правителем их немного напугала. Илья и Дима были настолько взволнованы, что Никите Олексовичу пришлось на них прикрикнуть, чтобы они взяли себя в руки и привели себя в надлежащий вид. И все же одевались довольно долго. То над выбрать из двух одинаковых рубах лучшую, то надо вытереть насухо появившиеся откуда-то пот, то никак не попасть в рукав кафтана, да еще и портянки намотались плохо. Надо снять сапоги и сделать все заново и на этот раз хорошо. Шапку пришлось поправить. Из оружия Диме разрешили взять длинный нож и легкий топор в чехле. Самострел, рогатину, сулицы, щит надо оставить. А вот все свои записи, письменные принадлежности надо сложить в сумку, которую потом Дима надел через плечо.

Ну, все готов. Может побриться? Тут кстати, многие бреются. Усы и бороду носят в основном старшие, да и то не все. И ведь не сразу обратил на это внимание. Только тут в городе, да и то случайно. В селяне все же бреются реже. Посмотрел на себя в зеркале. А ничего он выглядит. И не только одежда. И сапоги на нем ладные. Сам он тоже неплох. Лицо чистое, правда есть царапины и немного отмороженные участки. Хоть тут морозы и не такие уж сильные, но вкупе с ветрами они все же оставили свои следы. Что ни говори, а находится подолгу на вершине стены не так-то просто. Но это все мелочи. А вот плечи стали шире, а талия, кажется, уменьшилась. Или это заметно из-за пояса? Нет. Он тут точно жирок растряс, а мускулы стали рельефнее.

В Кремль поехали в возке Яркона Велемировича. В нем устроились впятером. Это если возницу не считать. Сам хозяин, Никита Олексович, Вершбор, Илья и Дима. Четверо из охраны сопровождали верхом. На въездных воротах долго держать их не стали. Стража прекрасно знает - кто это едет. Остановились перед княжеской резиденцией. Это большой каменный дворец с высоким крыльцом. На входе стоят гриди. Но и здесь гостей останавливать никто не стал. Поднялись на второй этаж. Тут Яркон Велемирович велел сопровождающим присесть на длинные скамьи у стены, а сам пошел дальше, в сопровождении встретившего их на крыльце слуги.

Дима быстро осмотрелся. Большое помещение. Светлое. Два окна выходят на юг. Стены изукрашены различными узорами. Есть солидная обложенная плитами печь. Тепло. Полы крашенные, вдоль стен стоят покрытые тканью широкие деревянные лавки с удобными спинками, с резными узорами. Присели на той, что между двух окон. Под тканью что-то мягкое. Еще раз осмотрелся - тут только он и его спутники. Вот мимо прошли двое слуг, торопясь по делам. Еще один пробежал. Внимательно осмотрел свои сапоги. Чистые. Сегодня в них ходил только по снегу. Потом, входя во дворец, обувь еще и тщательно почистил. Так что на полу в сенях остались только нескольких невнятных влажных отпечатков. Теперь, когда сапоги подсохли, они и вовсе не оставляют никаких следов.

- Господа, Князь и Яркон Велемирович вас зовут, - важно произнес появившийся в дверях слуга в белом кафтане. Это не тот, что их встретил. Тот был старше.

Пошли за ним, и через невысокую дверь вошли в соседнюю комнату. Тут прохладнее и многолюднее. На лавках сидят несколько человек в зеленных кафтанах. Есть трое совсем молодых, есть и двое бородачей, остальные среднего возраста. У всех при себе оружие, у одной из стен сложены щиты, шлемы, сулицы, топоры, алебарды. Рядом несколько кольчуг, растянутых на шестах с перекладинами. В другой стене еще одна дверь. Возле нее с двух сторон на стульях сидят двое в пластинчатых доспехах, с каплевидными щитами и рогатинами. У обоих на головах шлемы, правда, без личин. Заметив входящих они тут же оказались на ногах. Остальные остались сидеть, но зато громко поприветствовали Никиту Олексовича и Вершбора, те быстро ответили, но задерживаться тут не стали, а прошли дальше.

Все же их ждет сам местный князь. Первое, что сразу же поразило Диму, то, что он оказался довольно молод. На вид даже сорока не дашь. А ведь недавно Ждан Микулович говорил, что ему около семидесяти. И Вершбор тогда не возражал. Но и ошибки быть не может. В помещении никого кроме него и Яркона Велемировича до появления Димы с товарищами не было. Да и сидит незнакомец в высоком красивом, весьма роскошном кресле, с фигурными позолоченными ручками, узорами на вершине спинки, и расположенном на помосте у самой противоположной стены. Перед ним массивный стол светло-коричневого цвета, окруженный стульями попроще, но тоже с резными высокими спинками. На одном из них сидит Яркон Велемирович.

Никита Олексович и Вершбор, вошедшие первыми, сделали еще несколько шагов вперед и почтительно склонили головы. Илья и Дима повторили за ними все в точности. По крайней мере, постарались. Хотя дома вчера и сегодня утром, когда их учили как себя вести, вроде получалось неплохо.

- Здравствуйте, - доброжелательно произнес князь. - Никита, Вершбор, рад вас видеть после долгого перерыва. Почти год прошел? И с вами приятно познакомится, Илья и Димитр. Яркон, кто есть кто? - обратился он к Велемировичу.

- Тот, что повыше это Илья, ну а второй слева Димитр, - представил тот.

- Мне о вас Яркон уже писал, - пояснил местный правитель. - И не раз. А сегодня еще и рассказал обо всем подробнее. Давно хотел с вами увидеться да все недосуг. Да и вы, по его словам, время зря не теряли? Обживались, и довольно успешно.

- Да уже и язык освоили, и даже грамоту. Хорошо и пишут, и читают. Да и счет знают прекрасно. Только с нашими мерами у них пока заминки бывают, - начал рассказывать Яркон Велемирович. - Оружием владеют. Вот Никита их учит.

- Да, ты уже говорил, а ранее и писал про это, - напомнил Князь. - И то, что к нашей жизни они привыкают успешно. Никита. Ты, по словам Яркона их учишь. Каково твое мнение?

- Хорошее, Всеволод Всеславович, - ответил тот. - Парни крепкие, главное со стержнем. Да и не совсем сырые были, когда я за них взялся.. Правда, они у себя привыкли к более легкой жизни, когда сила не так и важна. Но все же что-то уже умели. Особенно, Илья был хорошо обучен. Некоторыми умениями даже меня удивил. Главное, тут у нас быстро освоились, не ленились, и теперь оба уже неплохие бойцы. Оба со мной вместе и в деле успели побывать. Показали себя хорошо, как надежные товарищи. В схватках не робели, за спины других не прятались. Думаю, со временем еще прибавят. Да и я их собираюсь обучать с усердием.

- То, что ты мне рассказал про гостей, радует. А вот и дальше гонять их, у тебя не получится. Раз не хочешь расставаться с внуком и потому не отдаешь его в дружину, забираю и тебя самого. Яркона я убедил. Не возражай. Молодых у меня сейчас много, будешь учить их всех, и своего Изяслава вместе с ними. К тому же в отроках служит еще один твой внук.

- Двое, княже, - с заметным недовольством ответил Никита Олексович.

- Василько не в счет. Он постарше будет. А тебе придется взять под свою опеку старшего княжича и его сверстников. Пока это будет пятая сотня, а со временем выделим ее в дружину Вольги. Сотским там будет боярин Ставр.

- Что же, сделаю все возможное, - твердо ответил вернувшийся на службу старший гридень.

- А ты Вершбор, теперь заменишь Никиту, - вставил слово и Яркон Велемирович.

- С этим потом разберетесь, - заявил князь. - А теперь я хотел бы поспрашивать Илью и Дмитра, а вы оба, а так же Яркон будете нам помогать в беседе. Подскажете или добавите. Только времени у нас на это полчаса. Поэтому, начнем.

Интересовало князя многое. Но действительно его любопытство оказалось ограничено временем. Поэтому, очень быстро перешли к обстоятельствам их переноса и, особенно, о той загадочной книге. Ну и потом поговорили о том, как гости ощущают себя в новом для них мире. Наконец, Всеволод Всеславович объявил, что берет Илью и Диму с собой в поездку в Заповедный Край. С ними же отправятся и Яркон Велемирович с Вершбором. Так что остатки этих суток и еще два следующих полностью ушли на подготовку.

И вот сегодня на рассвете они выехали из Стольграда. Всего в отряде человек семьдесят. Князь, несколько мужей из старшей дружины, гридни охраны и слуги, в том числе не менее двадцати возничих, так как они едут на семнадцати санях. Из них двенадцать крытых прочной непромокаемой и не продуваемой тканью, а местами и обработанными шкурами. На трех из них установлены самострелы среднего размера. Еще пять дрожек предназначены под разные припасы. Так что пока одни правят лошадьми, остальные отдыхают. Время от времени за вожжи берутся почти все сопровождающие князя, за исключением того же Яркона Велемировича и еще двух-трех бояр в возрасте. Даже сам Всеволод Всеславович не брезгует тем, чтобы самолично поправить одной из троек. Но чаще он едет верхом на одном из двух своих скакунов. На санях постоянно находится не более сорока-сорока пяти человек. У Димы тоже есть своя лошадь под седлом. Правда, садился на нее он сегодня только три раза, да и то ненадолго. Большую часть времени она просто бежит рядом с санями, на которых он едет.

А вот Илья безлошадный. Поэтому ему чаще приходится управлять одной из обозных троек. Он как раз только сменился и теперь забился вовнутрь крытого возка, устроившись рядом с Димой. Тут все же немного теплее, да и ветер не чувствуется. Кроме того, можно завернуться с товарищем одним тулупом, который тот уже нагрел.

Хоть тут зима пока явно более теплая, чем привычная, все же градусов пятнадцать ниже нуля уже есть. Солнце-то уже скрылось за белоснежными макушками деревьями где-то левее, и сразу же похолодало. Хотя днем яркие лучи солнца приятно грели в спину. Даже было опасение, что где-то не выдержит лед под санями. Правда, через Атлогу они переправились еще утром, когда был самый холод. А теперь за спиной остались уже полусотни местных верст. Столбовых, в которых три мерные версты, тысяча больших саженей, три тысячи аршин, или больше двух тысяч метров. Останавливались отдыхать только в обед. Люди поели, погрелись, уставших лошадей сменили. А потом снова в путь. С тех пор прошло уже два часа. За это время они уже преодолели больше половины второго отрезка запланированного на сегодня расстояния. Но оставшиеся версты самые трудные.

Утром проносящиеся мимо пейзажи буквально вызывали восторг. Деревья словно одетые в серебро, белоснежные сугробы, тонкая полоска утоптанной дороги, и все это переливается в ярких лучах зимнего солнца. Свежий чистый воздух особенно приятно вдыхается после городских запахов. И хоть в Стольграде нет постоянных выхлопов автомобилей, отсутствуют котельные и электростанции, не дымят фабрики, но и тут все каждый день топят печи, копят мусор, сливают отходы, свою лепту вносит многочисленная живность, сосредоточенная сейчас на относительно небольшой территории ограниченной городскими стенами. И даже приятные ароматы еды, печеного хлеба, жареного мяса, варений, солений, блюд с луком и чесноком все равно ароматы. Свои запахи имеет и все городские мастерские, как впрочем, и всякое ремесло. Свежая сосновая стружка, необработанные кожи, и уже выделанные меха, краска, разогретая смола, растянутая на станке пряжа, кусок железа на наковальне, все это оставляет след в городском воздухе. А тут абсолютная морозная свежесть. И кстати, нет всякой мошкары, мух, слепней, тучами вьющейся над лошадьми и людьми. Вот! А еще переполняемые грудь чувства от того, что они вырвались из тесноты довольно крупного населенного пункта на простор, кажущийся безграничным. И в первые часы это тоже способствовало радостному, возбужденному состоянию. Но с каждой пройденной верстой чувства все больше и больше остывают. Эйфория становится все незаметнее. На смену приходит обычная рутина. Проходит ощущение новизны. Все кажется уже однообразным, знакомым. И вот уже окружающий мир постепенно становится привычным и скучным.

Одновременно все больше и больше подступает утомление и усталость. Да и поесть хочется чего-нибудь горячего. Время. Дима, Илья и третий пассажир из их возка один за другим соскочили на снег. Все только в теплых кафтанах, но в валенках. Полушубки и тулупы остались там на санях. Они на этот раз ни к чему, так как без них бежать вслед за тройкой все же получается лучше. Хотя расстояние, преодолеваемое этим способом, обычно составляет саженей сто, но за это время можно разогнать кровь по жилам и согреться. Да и для лошадей это существенное облегчение. Все же постепенно они устают и им все труднее и труднее, так как даже на крытых санях лежат еще и доспехи, и часть оружия. Хоть и расстояние, которое прошли эти животные, не очень и большое, зато скорость довольно высокая. За местный час они преодолевают до восьми-девяти верст (39).

Все хватит. Согрелись, дыхание участилось, теперь бы не вспотеть. Быстро в сани и под тулупы. Еще немного и Дима уже едет верхом на своей отдохнувшей лошадке, а Илья взялся за вожжи, так как его умение держаться в седле все еще слабое. Правда, и Диме приходится не просто. Оказавшись верхом на лошадке, он постоянно в напряжении. Необходимо следить и за ходом скакуна, и за своей посадкой, вспоминать то одно наставление, то другое. Скорость движения довольно большая и высока вероятность просто свалится. Хорошо еще на рыхлый и мягкий снег. Да и не привык он еще так долго находиться в седле. Что-то мешает, колет, бьет, трясет. И лошадь не из конюшни Яркона Велемировича, и потому не из числа уже ставших привычных. Эту он получил только сегодня после обеда, когда меняли всех коней. Дима, как и Илья, мог бы ограничиться только управлением одной из троек. Но Яркон Велемирович заявил, что он должен воспользоваться возможностью улучшить свое умение верховой езды. Опять короткая пробежка, держась за стремя. Все. Можно и в сани. А его лошадка снова бежит рядом. Она теперь несет только надежно прикрепленный мешок с личными вещами и другим имуществом Димы. Это запас болтов, большой щит и джид (40) с тремя сулицами. С одной стороны вроде не велика нагрузка выпала на кобылку сегодня, с другой стороны неопытность наездника добавила ей трудностей. А вот топор и небольшой круглый щит всю дорогу находятся при себе под рукой. Да и самострел наготове, только болт наложить. До этого он был в чехле, но как только начало смеркаться велели достать. А также надеть доспехи.

Кстати, уже зажгли факела и фонари, так как стемнело основательно. И хоть тут на небе целых две луны, да и звезды сверкают ярко, без искусственного света трудно. Хорошо еще дорога хорошо утоптана, да и скорость пришлось снизить. Но все равно как бы еще не въехать с разгона куда. Поэтому впереди дозор из трех верховых. Потом группа с князем, и за нею идут сани. Замыкают отряд еще пятеро конных.

Вроде бы и задремал. Но тут почувствовалось какое-то движение. А это кажется, впереди появились еще какие-то огни. Тройки, идущие в голове, прибавили хода, подхлестнул своих лошадок и возничий с саней Димы. Последние сажени опять пришлось пробежаться. Но это уже конец пути. Правда, только на сегодня. Но все равно настроение отменное. Даже вроде легче стало.

Впереди широкие распахнутые ворота, по обе стороны от которых высокий частокол. Дима, добежав до них, взял немного в стороны и развернулся с топором и щитом в руках. Рядом встал Илья. Мало ли. Кто-то может посчитать, что в отряде все в отряде уже расслабились и самый удобный момент напасть и на плечах ворваться в поселение. Да к тому же, позади возникли неизбежная суматоха и небольшие заминки. Сани, въехавшие внутрь, еще надо развести и компактно расставить.

Вот и пятерка, замыкавшая колонну на последнем отрезке пути, проскакала мимо. Теперь можно и заходить, но только в полном порядке, группа за группой. Причем четверо гридней уже встали в ряд перед воротами уже во дворе. Огибая товарищей с боков, два людских ручейка проследовали за их спины. И вот уже створки ворот закрылись. Под навесами трое прибывших конюхов уже распрягают сани. К ним образовалась очередь. Большая часть троек все еще под открытым небом, так как пока под крышей для них нет места. Во дворе столпотворение. Мелькают факелы, горят фонари. Кто-то командует, кто-то ругается. С трудом начали пробираться вперед. А там другие возничие уже подхватывают лошадей первых двух троек за узды и ведут их в конюшню. Туда же погнали и всех четвероногих под седлом.

Дима, Илья, Вершбор и еще трое взялись за сани, нагруженные припасами. Совместными усилиями втолкнули в самый правый угол пространства, находящегося под навесом, и поставили непосредственно рядом со стеной. Оглобли тут же сняли, поэтому удалось притиснуть вплотную к уже поставленным впереди закрытым возкам, так что сани почти соприкасаются. И тут же слева другая группа пристроила рядом еще одни. А за ними следом четверо везут на себе крытый возок, чтобы поставить его уже в левый угол. А Дима с товарищами быстрее побежали к саням с припасами. Всего же им удалось пристроить пару.

Но с этим покончено, и теперь надо найти свои вещи и занести их в помещение. Поэтому сразу как освободились, посетили здание левее, куда среди прочих увели кобылу. Нашел ее быстро. Рядом же и скакун Вершбора. Кроме того, тут еще с десяток лошадей с поклажей. Охраняют их двое гридней князя. Один из них внимательно осмотрел Диму и даже спросил у него имя, а когда тот представился, записал его. И только после этого удалось забрать свои вещи. Сняв их, Дима расседлал кобылу и начал обтирать ее насухо.

- Паря, отнеси седло вон в кладовку, а лошадку мы сами обиходим, - сказал подошедший к нему мужчина средних лет, до этого его не видал, скорее всего, из местных. - Да не бойся, все сделаем как надо. И сено зададим. Ну а потом можешь подойти помочь.

Отдал своего коня и Вершбор. После этого пошли забирать вещи из саней. Правее конюшни длинное деревянное строение. Вот туда, нагрузившись имуществом, и прошли. Большое просторное помещение. По сути дела большой сарай, в дальнем конце которого до потолка набито сена, внутри примерно половину места занимают пара срубов. Здесь один из местных показал, куда можно поместить свое имущество. Это небольшая клетка в правом углу помещения, сколоченная из необструганных досок. Вот туда все и сложили вместе с еще десятком гридней из охраны князя. Заодно все избавились и от легких доспехов, в которых были все время в пути. Полные доспехи были только на тех, кто все время был в седле, остальные надевали их на время только по очереди. Тут же один из взятых в дорогу слуг пристроил и мешки Яркона Велемировича. Самого Хозяина не видно. Наверно где-то вместе с князем. Оставив Илью присматривать за имуществом, все вместе отправились к лошадям. Хотя местные и обещали, что все будет хорошо, но и самим надо заняться животными.

Тут возились не менее получаса. Чистили лошадей и верховых, и упряжных, дали им сена. Поить пока нельзя. Воду пока только готовят. Для каждого животного выделено отдельное стойло, хотя и довольно тесное, да и потолки в них низкие. Дима может коснуться верхних досок и жердей рукой. Скорее всего, высота тут всего не более сажени. Зато в этих клетках достаточно тепло. И животных тут много, и к тому же тут есть даже печка, которая сейчас затоплена. Убедившись, что с лошадьми все в порядке вернулись обратно.

- Вершбор, а зачем мы оружие забрали, доспехи. Ведь потом все обратно складывать, - произнес по дороге Дима. Этот вопрос начал волновать его еще, когда они оставили в санях только запасы болтов, сулицы. - Тулупы, ладно, пригодятся для ночлега.

- Как зачем? - удивился Вершбор. - Оружие в походе должно быть под рукой. Потом ночью дежурить мы будем в полных доспехах.

Действительно, оказалось, что уже начали распределять людей на ночной караул. Но сначала разобрали свое имущество из импровизированного склада, и только потом пошли к боярину узнавать про себя. Вершбору и его группе, куда вошли, разумеется, и Илья с Димой, дежурить под самое утро. С одной стороны в это время спать хочется больше всего, с другой не надо сон делить на две части. Так что можно даже порадоваться. А тут уже и каша поспела. Ели прямо из котлов. Каждый получил четверть фунта грубого хлеба, сыр, по паре вареных яиц. Налили и по чарке местного крепкого белого вина. Это так у них называется. А по сути, водку. Но главное в отдельных котлах вскипятили воду с листьями смородины, малины, травами, и в том числе местным аналогом иван-чая. Пили из приготовленных местными глиняных кружек, горячий вкусный напиток, к которому, каждый получил по небольшому куску сахара.

Потом снова к лошадям, задали им смесь из овса, ячменя, ростянки и белоярки, напоили. Людей много, поэтому с работой справились быстро. Все вместе вернулись в то самое большое помещение. Часть людей сразу отправилась в примыкающий к нему дом. Остальные принялись укладываться прямо здесь. Кто-то устроился на кучах сена или соломы, на стоящих тут телегах. Диме с товарищами досталось место в одном из срубов. Тут внутри из досок посередине сооружены два ряда лежанок. На них уложены сено и солома. Есть даже подушки из грубой ткани, набитые чем-то мягким. Оружие сложили на лавках, расположенных вдоль стен по обе стороны от лежанок. Дима и Илья отдали свои полушубки Вершбору. Сами укрылись одним тулупом. Вместо валенок переобулись в сапоги. Перед этим намотали другие портянки. Кафтаны же снимать не стали. Легли прямо в них. Эти уже стали походными. По городу в них днем уже не всегда пройдешься. Надо будет потом купить другие, понаряднее. Хотя когда это еще будет.

- Дмитр, просыпайся, нам в караул.

Нехотя, с трудом открыл глаза. Темно. Так чего это ему не дают поспать-то? Ах да они же в походе. И действительно, надо вставать. Усилие, и он сидит на краю лежанки. Рядом уже на ногах Илья.

- Дмитр, ты проснулся? - шепотом спросил Вершбор.

- Да. Дай еще секунду.

- Чего?- удивился тот.

- Говорю, дай пару другую кварт времени, - объяснил Дима, вспомнив местные реалии. - Готов я.

- Хватай доспехи, остальное и давай наружу, - скомандовал старший все также шепотом.

Оказалось, что впопыхах и спросонья ничего не забыл. Шлем на голове, поверх кафтана надеты поддоспешник и простая защита для туловища, в виде безрукавки из обработанной кожи с прикрепленными стальными пластинами, наручи, наплечники, налокотники. В руках щит и рогатина. Выстроились. Рядом с Димой Илья, снаряженный подобным же образом, только в руках у него самострел. Вершбор осмотрел каждого, проверил, как сидят доспехи, состояние оружия и, вроде, остался доволен.

- Пошли, - просто и коротко скомандовал он.

Смену провели быстро. Расставили парные посты, установили границы участков обхода периметра, познакомились со сторожевыми собаками. Илья и Дима остались при Вершборе. Основное их место нахождения возле ворот, но время от времени кому-то со старшим приходится обходить весь периметр. И хотя довольно темно, свет от горящих фонарей все же позволяет кое-что вокруг разглядеть. Под охраной караула находится большое хозяйство, огороженное прочным частоколом. Внутри располагаются несколько строений. Это конюшни, сараи, амбары и два жилых дома. Один из них высокий трехъярусный терем. Там сейчас ночуют князь, Яркон Велемеирович, мужи из старшей дружины, десяток охраны, ближние слуги. Во втором располагаются местные работники. Их тут человек десять.

С закатной стороны к этой территории примыкает небольшая деревенька, дворов где-то в полторы дюжины. Она так же ограждена частоколом. Попасть в нее можно, через небольшие ворота, устроенные в общей части ограды, прямо с территории хозяйства, так как большая часть жителей, тут в хозяйстве и работают. Причем не только мужчины, но даже женщины и дети. Есть, правда, и несколько охотников-бортников, заодно, выполняющих роль лесников. Эти относительно самостоятельны.

Само хозяйство представляет собой нечто вроде почтовой станции, действующей для нужд князя и княжества. Пользоваться им для своих нужд могут и другие, правда, за довольно высокую плату. Одновременно это еще и место пребывания части табунов, принадлежащих Всеволоду Всеславовичу. По сути, тут располагается еще и конезавод. Есть несколько жеребцов-производителей, свыше двухсот кобылиц, при них большое количество жеребят разных возрастов. Свыше сотни меринов составляют основную группу сменных лошадей. По необходимости в нее переводят и часть кобылиц, но только на время. Жеребых начинают оберегать задолго до срока рождения потомства. Разумеется, не привлекают и маток с малыми. Все это Вершбор успел рассказать за уже проведенный в карауле час. Дежурить осталось совсем немного. С другой стороны, как раз теперь время идет заметно медленнее. Да и утомился уже в тяжелом снаряжении, вес которого по ощущениям постепенно еще и растет. И идти куда-то уже не хочется, а двигаться надо, так как за те четверть меры пока стоял почти неподвижно слегка успел замерзнуть. К тому может после этого и время ускорится. А то сейчас и поговорить, наверное, не получится. Вершбор и Илья обходят посты, а Дима остался у ворот. А с двумя другими курульными он почти не знаком. Тут вместе с ним один из княжеских гридей - громадной комплекции детина, в броне, шлеме, и сторож из местных - среднего роста, худощавый, темноволосый мужчина в возрасте. Кроме того тут находятся две громадного роста собаки - Дымок и Рык. Они сейчас оба спрятались в своих будках. Там теплее. К тому же на время пока тут находятся чужие, им укоротили цепи. Но сомнения насчет того, стоит ли попытаться заговорить, оказались напрасными.

- Что, паря, утомился? - поинтересовался местный. Ему, наверное, так же надоело молчание.

- Есть немного, - признался Дима.

- Ничего, - вступил в разговор гридень. - Недолго уже осталось нам тут стоять. А там и каши горячей поедим.

- Не так уж и скоро, - возразил местный. - Каша еще не скоро поспеет. Я ведь только, что ходил воды попить. Котлы еще на огне были, так что нужно время, пока кашевары все приготовят. Потом надо дождаться пока все поедят. Вот тогда и ваш черед придет.

Действительно этот местный совсем недавно отпрашивался у Вершбора, чтобы сходить попить и взять что-нибудь перекусить. Вернулся как раз, перед тем как старший с Ильей ушли осматривать посты. Все же тут устава гарнизонной и караульной службы еще нет, потому нравы довольно свободные. Хотя Дима в Стальграде читал местное наставление в сборнике текстов по военному делу, а там описывались и различные хитрости походной жизни, в том числе как охранять стан.. К тому же это и вовсе всего лишь сторож, то есть к нему требования еще мягче. Вот он сейчас и жует кусок хлеба с ломтиком копченого мяса.

- Парень, а может, пока сухарик погрызешь, - предложил сторож. - У меня есть с собой. Хлеб то с мясом я уже доедаю. Сказал бы раньше и тебе принес бы. И время быстрее пойдет, и согреешься. А ты? - обратился он и к гридню.

Оба отказались. Сухари есть и свои. А перед горячей кашей на завтрак грызть их не стоит. Лучше поберечь на другой случай. Да и в рукавицах сухарь держать неудобно. А снять их - холодновато. Проше потерпеть. Все-таки недолго уж и сталось. Вон какой-то шум из домов. Это, кажись, людей поднимают. Вот. Значит, скоро все поедят и тогда несколько человек, встанут в караул, другие будут собираться, лошадей седлать-запрягать, иное что, а вот смена Вершбора сможет и погреться, и подкрепиться в дорогу. Кашей и горячим отваром трав, сушеных корней. Да еще с сахаром.

- Ну как хотите, - не стал настаивать и уговаривать местный. - Да и до каши вам немного осталось. Это мы с Дымком и Рыком пока тут останемся. Надо вас проводить, а уж потом и самому за ложку можно взяться, прежде чем наших лошадок и волов кормить начнем.

- И что, и греться с нами не пойдешь? - поинтересовался Дима.

- Нет. Тут у ворот еще постою. Да это ничего. Когда нет таких важных гостей, сторож у ворот по несколько часов один с собаками стоит. Обычно вон в той будке справа прячемся от холода и ветра, дождя и метели. Да еще пара человек в это время в сторожке не спит. А сейчас тут сам князь находится, потому надо быть осторожным.

- А что, разве в обычной время такой опасности нет? - удивился Дима.

- Разумеется, - ответил местный. - Сейчас время спокойное, на границах враг не шалит, к тому же ему еще до нас добраться надо, татей у нас не водится, а разной мелочи мы не по зубам, да и особого интереса да ценного тут не найти, ради которого стоит на большой риск идти. Больше дикий зверь беспокоит.

- А разве сами табуны не ценность? - поинтересовался Дима.

- Да тут у нас обычное хозяйство. Особо ничем не примечательно. Наши табуны и не самые большие, да и выдающихся лошадей нет. А потом, что с ними можно сделать? Даже угнать много животных не получится. Особенно теперь зимой. Дорог мало, перехватить их легко. Зато налетчикам придется весьма трудно, и они вполне могут и головы лишится. Да если и в руки князя живыми попадут - несладко придется. А желающих рискнуть за бесценок, нет.

- А что у вас тут и волы имеются? - задал другой вопрос Дима. - У вас же тут лошадей много? Для работ и они сгодятся.

- Так не всех скакунов или рысаков в плуг впряжешь, - возразил гридень.

- Это да. У нас все же больше лошадки для поездок. К тому же они у нас не бездельничают. Всегда, какая надобность образуется. Но есть, разумеется, тут и хозяйственные. Но все же больше пашем на волах. Земля тут хорошая, борозды можно делать глубокие, - сообщил местный. Подумав, добавил: - Правда, есть участки, которые можно взять только конным плугом, а то и сохой. Вот там, да, лошади и работают. Пашни-то тут обширные. Под ростянкой только больше ста десятин. И еще сорок-пятьдесят будущей весной засеем. Зерно-то лошадям пойдет, и молодые стебли, летом скошенные, им сгодятся. А вот те, что осенью убирают в основном только волы ведь и едят. Вот и для этого их держим. Не выбрасывать же добро, а везти его далеко, потому накладно. Ну а еще сеем тут довольно ячменя, овса, белоярки. Рожь да пшеница - только озимые. Их много не надо. Пшена, гречки, полбы тоже совсем мало. А вон и старшой с твоим приятелем идут.

Опять выехали затемно. В тройках лошади остались те же, верховых же поменяли. На последних выпала и основная нагрузка. Двигались в том же порядке, что и в предыдущий день. Все время держали высокий темп движения. Преодолевали за час восемь-девять верст, лишь время от времени переходя на шаг. И еще на этот раз, когда выпадал черед ехать в крытом возке, уже старались подремать. В обед сменили уставших лошадей. Когда добрались до следующего промежуточного пункта, уже давно стемнело. С тех пор прошло уже больше часа.

Третий день в пути начался почти также, как и предыдущие два. Только на этот раз двигались хоть и немного, но медленнее. Да и пройденное до остановки расстояние оказалось длиннее. Так что до очередного места содержания коней добрались на час с лишним позже. Время обеда уже прошло. И еще это оказалась конечной точкой маршрута для большей части отряда. Людям велели распрягать и расседлывать лошадей, а потом самим готовится к отдыху. А вот Дима и Илья сразу по прибытии получили распоряжение собрать свои вещи, и явиться в терем местного управителя. Поднялись по крыльцу, прошли сени и вошли в большую комнату. Огляделись-осмотрелись, присели на лавку. И уже за ними вошли князь и Яркон Велемирович.

- Ну как, друзья мои, вы себя чувствуете. С утра было хорошее, теперь не стало хуже? Хворь там какая, или болит что, устали? - с ходу спросил Всеволод Всеславович, проходя к креслу во главе стола.

- Нет. Все с нами хорошо, - ответил за двоих Илья.

- Готовы, продолжить путь? - продолжил расспрос князь.

- Так вроде сказали, что все, приехали, можно располагаться - растерянно произнес Дима.

- Значит, ты хочешь передохнуть? - спросил Яркон Велемирович.

- Да, нет, - смутился парень, - конечно же... если надо, то это..., конечно, хоть прямо сейчас.

- Прямо сейчас не надо, - успокоил князь Диму, а может и Илью. - Переоденьтесь, разберите вещи. Рубаху, исподнее, портянки, отдайте постирать. Валенки снимите и отдайте на хранение, дальше поедем в сапогах. Полушубки вот оденьте, доспехи под них, шлемы на голову. Плащи уложите в мешок. Щиты берите только круглые. Из оружия топоры, палицы, ножи, рогатины, по паре сулиц. Самострелы и полсотни болтов к ним. Все остальное оставьте тут кладовщику.

- Илья, ты еще меч возьми, - добавил Яркон Велемирович.

- Да, возьми, - согласился Всеволод Всеславович. - Пойдем верхом, каждый с двумя заводными. Ты Илья часть пути проедешь на санях. Тройка потом с часть сопровождающих вернется назад. А ты дальше тоже верхом поедешь. Потому коня вместе с остальными еще тут осмотри. Твоих заводных мои люди поведут. Ну, хватить разговоры разговаривать. Беритесь за дело. Нам скоро за стол садится. Обедаете оба с нами.

Выехали через час. Сытые, отогревшиеся. На этот раз саней только два. Да и людей меньше. Двое возниц, сам Всеволод Всеславович, его слуга, управитель хозяйства с помощниками, Яркон Велемирвич с ним Мировид и еще один незнакомый, четверо из старшей дружины князя, Вершбор, Илья, Дима, полтора десятка охраны. Примерно через две версты Илья действительно пересел на коня, мешки из саней погрузили на вьючных коней. Тут двое бояр, Вершбор, охрана за исключением троих воинов, управитель с помощниками, а так же сани с возницами остались на месте. Все остальные, тронулись дальше по заранее заботливо утоптанной дороге.

Проехали небольшую поляну и оказались рядом с группой высоких деревьев, заехали за них. Тут есть небольшой проход. Справа деревья, слева скала, за которым виднеется небольшое озеро. Вроде тупик, к тому же тут довольно много снега, а следов больше не видно. Но Всеволод Всеславович без какого-либо замешательства тронул своего коня вперед. Остальные последовали за ним.

Дима чуть не соскользнул из седла. Только, это не конь начал баловаться, а он сам растерялся. Нет, конечно, было и какое-то внешнее воздействие. Он словно прошел через невидимую преграду. Но и это сыграло не такую уж решающую роль. Все дело в том, что Дима неожиданно обнаружил вокруг себя. Вот это произвело весьма большое впечатление. Они просто из зимы въехали в золотую осень. Вот только что вокруг был снег, лежащий под ногами, на ветках деревьев, а главными цветами были черно-серые пятна на белом фоне. Теперь же лошади топчут в целом пожухлую, но местами еще зеленную траву. Особенно там, где скосили старую, и где уже выросла новая и пока еще свежая. Деревья же и вовсе одеты в золото и багрянец, и все это в ярких лучах стоящего пока еще высоко солнца. И не так уж тут и холодно. Хотя нет. Дует сильный ветер.

И все же полушубки сняли, а на плечах у всех оказались плащи. Для этого сделали короткую остановку. И вот уже лошади неторопливо бегут вперед. Двум своим людям Всеволод Всеславович сразу же велел быстрее скакать вперед. Им выделили еще по одной заводной лошади. Остальные же едут довольно медленно. Задерживают и лошади с поклажей, да и Илья держится в седле неуверенно.

Теперь когда немного успокоился и осмотрелся, собственная реакция уже оценивается странной. Произошедшее удивило его слишком сильно, хотя все это уже не должно быть столь и необычным. Все же это не первое подобное перемещение из одного мира в другой. Да и не последнее. Сколько их уже было. И переходов, и миров. Одно только появление в этом,... а нет уже в том, оставшемся на той стороне, чего стоит. С тем первым разом все остальное по ощущениям несравнимо. Хотя вот по сравнению с последующими переходами и на этот раз нагрузка была ощутимее. Итак, понятно, что они попали еще в один мир, пока им, Диме и Илье незнакомый. Ну, ничего страшного. Воздух хороший, чистый, дышать им и дышать. Погода замечательная. Солнце... Или как все-таки местное светило зовут? А! В переводе все равно Солнце. Так вот солнце светит ярко, от чего все кажется светлым и радующим глаз. Так что переживем и этот переход. Узнать еще у кого-нибудь, куда они едут? Нет, не стоит. Князь что-то спросил у Ильи. Нет и у Димы тоже. Наверно, интересует, как они восприняли переход.

Проехали с версту уже по этой земле. Всеволод Всеславович, воспользовался возможностью поговорить с Ильей и Димой. Вопросов у него оказалось много. И насчет перемещения тоже. Его интересовало многое, например, есть ли различия в ощущения по сравнению с другими переходами. Спросил их впечатление от посещенных мест. Что ребят особенно впечатлило. Задал несколько вопросов и про собственный родной мир парней. И том, как они чувствуют себя в его княжестве. Их взгляд со стороны, что нравится, а что кажется необычным и странным, и даже неправильным.

- Вы говорите, говорите, - потребовал он. - Желательно искренне. Мне и это интересно.

- Всеволод Всеславович, так необычное еще не значит, что не нравится, тем более неправильное, - ответил Илья.

- Согласен, правильно ты заметил. И все же. Например, вот вы говорили про зелье...

- Какое зелье? - перебил его Дима.

- Порох, - шепнул ему Илья и ткнул в бок. При этом чуть не свалился из седла.

- Так вот его у нас нет... То что имеется нечто другое. Это ни хорошо, ни плохо. Но вот именно так обстоят дела. И в тоже время и у вас что-то невозможно. Или есть схожее, но по-иному сделано. Вот вы думали над этим?

- Да. Задумывались, - ответил Илья. - Только вот с ходу и ... сложновато. Как-то не было времени всерьез заняться всем этим. То одно, то другое...

- Понятно. Вот вы бы оба подумали над этим. Парни головастые. Если не при личной встрече, то хоть письмом потом свои соображения и передали бы. Может все же какие-либо вещи из вашей прежней жизни удастся у нас воплотить. И, Яркон, достанется нам от дяди Доброволда за то, что время упустили. Парней всем этим надо было раньше занять, вместо того, чтобы они всякими повседневными делами занимались. Землю там пахали да мешки на лодьи грузили.

- Хотел посмотреть на них, помочь обвыкнуться у нас, чтобы прижились надежнее да корнями вросли, - начал объяснять Яркон.

- Это ты старику будешь рассказывать, - ответил ему князь. - Так что надо подумать, как ему сразу же поднять настроение. А то и мне достанется. Доброволд это местный хозяин, - начал он объяснять, обращаясь к парням. - Ему тут все принадлежит. Весь этот небольшой мир.

- Он тоже вроде небольшого обособленного куска территории, которая является чем-то вроде прокладки или шлюза между большими мирами? - спросил Илья. - Мы через дин такой, попали в земли, где водятся жуки-переростки.

- Давай уточним, - ответил Всеволод Всеславович. - Мир, где вы теперь живете большую часть времени, так же весьма мал размерами. Но он отличается от остальных тем, что является коренным, вокруг которого и существуют другие. И это не только упомянутые тобой миры, служащие для связи. У нас есть еще несколько таких же по размерам, и при этом являющихся просто обособленными территориями-частями нашего. И они очень сильно зависят от него. А вот этот вот - другой. Он такой же коренной, самостоятельный, как и тот где мое княжество, хоть и намного меньше размерами. Зато этот мир даже значительно прочнее и основательнее нашего.

- Да. Вы должны были ощутить это при переходе, - добавил Яркон Велемирович. - Воздействие было значительно сильнее. И усилий пришлось приложить намного больше. Хотя, честно говоря, я не рассчитывал, что вы все это перенесете так легко, хотя предыдущие походы и показывали наличие у обоих высокого личного потенциала. Только вот нормальных условий для изучения не было. Те переходы довольно простые и даются многим без особых усилий. А тут пришлось использовать их в полную силу. Так, что вы меня сегодня немного удивили.

За разговорами дорога, которую до этого с обеих сторон обступали деревья и заросли, вывела их на широкую светло-зеленную поляну, полностью засеянную воловкой. Пришлось обогнуть ее по кромке леса. И вот опять впереди стена высоких деревьев, в которой есть не такой уж и широкий проход. Тут им навстречу и попались люди князя, посланные вперед. Они вернулись с двумя возками, в которые запряжены по три лошади. Князь, Яркон Велемирович, Илья и Дима сразу пересели в первый, которым правит один из людей Всеволода Всеславовича. На второй сложили вещи. Ею уже управляет местный возничий. Богатырского телосложения, светловолосый молодой парень, в простом сером кафтане. Раньше можно было и сказать, что его внешность примечательно. Но даже в том новом для себя мире Илья с Димой уже не раз встречали парней столь же внушительной комплекции. Даже теперь с ними едет трое подобных великанов. Один из бояр и двое гридней. У всех у них рост под два метра или до одиннадцати пядей по местному. Да и сам князь не маленький. По крайней мере, не ниже мерной сажени. И плечи у него в полтора аршина. Теперь скорость движения значительно увеличилась. Свежие тройки резво бегут вперед, и конные поспевают за ними не без труда, хотя недавно все пересели на свежих лошадей.

- Думаю, все это из-за книги и того первого перехода, - продолжил Яркон Велемирович.- Это я про вашу новую силу.

- Вот все это и расскажем Доброволду, - заявил князь. - Пусть и он голову ломает. А я думаю, ты прав. Да что гадать. Там у дядьки разберемся. А я, пока есть время, расскажу Илье и Дмитру про этот мир. Нам все равно еще надо немного проехать. Многое тут привычно. Земля, трава, воздух, вода. И солнце такое же. Видите, оно уже почти спустилось до вершин деревьев.

- Там у нас должно тоже темнеет, - задумчиво произнес Дима. - Времени-то уже почти час прошло.

- Правильно, - подтвердил князь Всеволод. - Здесь тоже скоро самый короткий день в году и самая длинная ночь. И новый год начнется только на пару суток позже. В этом у нас полное сходство.

- Но тут нет ни снега, ни морозов. И пейзажи осенние, - заметил Дима.

- Вот, вот, - ответил ему Яркон Велемирович. - Кстати любоваться ими придется недолго, уже скоро погода испортиться. Поднимется сильный ветер, дожди холодные пойдут. Заморозки, наверное, уже каждое утро. Но снег ляжет самое большее на седьмину.

- Думаю, все это из-за книги и того первого перехода, - продолжил Яркон Велемирович.- Это я про вашу новую силу.

- Вот все это и расскажем Доброволду, - заявил князь. - Пусть и он голову ломает. А я думаю, ты прав. Да что гадать. Там у дядьки разберемся. А я, пока есть время, расскажу Илье и Дмитру про этот мир. Нам все равно надо еще немного проехать. Как видите - многое тут привычно. Земля, трава, воздух, вода. И солнце такое же. Видите, оно уже почти спустилось до вершин деревьев.

- Там у нас должно тоже темнеет, - задумчиво произнес Дима. - Времени-то уже почти час прошло, как выехали.

- Правильно, - подтвердил князь Всеволод. - Здесь тоже скоро будет самый короткий день в году и самая длинная ночь. А новый год начнется только на пару суток позже, чем у нас. В этом у миров полное сходство.

- Но тут нет ни снега, ни морозов. И пейзажи осенние, - заметил Дима.

- Вот, вот, - ответил ему Яркон Велемирович. - Кстати любоваться ими придется недолго, уже скоро погода испортиться. Поднимется сильный ветер, дожди холодные пойдут. Заморозки, наверное, уже и теперь каждое утро. Но снег ляжет самое большее на седьмину.

- А потом? - спросил Илья. - Неужели весна?

- Да, весна, - подтвердил Яркон Велемирович. - Правда, тут не бывает резкого потепления, а летом прохладнее, чем у нас, и работать не так жарко. К тому же, обычно ближе к середине года становится прохладнее, и почти целую седьмину льют обильные дожди. Потому с некоторых полей в этом за год снимают по два урожая.

- Земля тут хорошая, плодородная. Но большая часть под лесом, - сообщил князь Всеволод. - Доброволд разрешает сводить его осторожно. Чаще всего на местах вырубок сразу же сажают новый. Впрочем, на малых мирках, относящихся к Аркалону, такой же подход. Леса восстанавливать довольно сложно.

- А что это за Аркалон? - хором поинтересовались Илья и Дима.

- Вы, что не знаете, как называется наш, а теперь и ваш, теперь домашний, мир? - в свою очередь удивился князь.

- Да как-то не было случая, - ответил ему Илья.- Правда, краем уха несколько раз слышали.

Действительно название мира при них упоминалось только несколько раз, да и то мельком. Потому и особого внимания на это название не обращали. Тем более при этом за делами всегда забывали уточнять, что имеется в виду. Да и большинство населения мира, кажется, к тому, как оно называется, относится довольно равнодушно. Наш мир и все. К чему его как-то от остальных отделять. Тем более и общались парни больше с простым народом, который привязан к месту своего проживания. Для этих людей важнее своя деревенька, максимум волость, город. А того же Яркона Велемировича они даже видели довольно редко, не то, что имели возможность для отвлеченных бесед с ним.

- Ну а этот мир - Заповедный Край, - продолжил рассказ Всеволод Всеславович. - Тут многое остается в первозданном состоянии. Людей мало. Поселение только одно. По сути это просто большое хозяйство дяди Доброволда.

- А кто это? - спросил Илья.

- Местный Хозяин, - коротко ответил князь.

- Князь, боярин? - уточнил Дима.

- Да, нет, - сообщил Яркон Велемирович. - Просто Хозяин, владеющий тут всем, начиная с самого этого мира.

- Не просто хозяин, - добавил Всеволод Всеславович. - Он ведь не появился откуда-то и все присвоил себе. Дядя Доброволд этот мир сам и создал.

Вот это уже новость. Конечно, они тут встретили довольно много необычного и непривычного. Удивительного для них двух гостей мира, который, оказывается, называется Аркалон. Местные же воспринимаю все это как само собой разумеющееся. Особенно, если чего-то нет. Прекрасно обходятся.

Например, тот же факт отсутствия пороха. Тут про него просто не слышали. Дима обдумал факты у себя в голове. Действительно и там, в родном мире его изобрели не сразу. А период его более-менее широкого использования и вовсе всего ничего по продолжительности. Учитывая еще и тысячелетия, к которым принято добавлять термин "до нашей эры", без пороха люди как-то обходились значительно дольше. Так что может тут его просто не изобрели. Хотя если уже знают про "зелье", значит, все же, наверняка, пробовали создать, но стандартные варианты не дали результата. В то же время тут все же есть некоторые аналоги. Например "огневик". Вполне себе взрывчатое вещество, правда, пригодное только как поражающее средство. Вот и получается в местных химии и физике что-то не так. А местным все равно.

Еще интереснее такие вещи как та же шкатулка-переводчик, или вот мечи для обучения. Необычными свойствами, кстати, обладает и настоящее, боевое оружие. Кроме, полуавтоматически проводимых мечом или саблей приемов, вложенные в них элементы, снижают их вес для обладателя, и в то же время увеличивают поражающий эффект. Такие мечи есть у Вершбора, Никиты Олексовича. Наверняка, подобные свойства есть и вот у этого, что сейчас на поясе у князя. Вон на рукоятке, какой камень. В нем и подобным и заключается часть секрет. И раз уж упомянул, надо вспомнить и те же добытые у жуков кристаллы. Где только они не применяются. Есть тут и другие необычные, сказочные по свойствам вещи.

Но вот то, что кто-то может создать целый мир. Даже такой крошечный как этот. Но с деревьями, травой, прочей растительностью, атмосферой, водой, животными, птицами. И главное, пригодный для жизни. Кто же такой этот Доброволд, которого опасаются и князь и Хозяин? А Яркон Велемирович и сам не так уж прост. Он ведь по сути даже не боярин, так как он больше занимается духовностью, культурой, знаниями и даже экологией. И еще применением как раз этих самых необычных вещей. И их изготовлением. Он, то ли ученный, то ли волшебник, то ли изобретатель. Во всяком случае, умеет и знает очень многое.

- Дядя Доброволд учил и меня и Велемировича, - сообщил парням князь Всеволод.- Его даже дольше. Когда меня прислали сюда еще мальчишкой, Яркон уже был при нем. Да и потом он общался с наставником чаще.

- А Аркалон, кто создал? - спросил Илья. - Тоже он, Доброволд?

- Были при этом и другие, но его роль была самой весомой, - ответил Всеволод Всеславович. - Да и сейчас делает очень много для развития. Ведь он один из Великих Подмастерий, которые помогали Мастерам воплощать замыслы Создателя.

- И что они и настоящие миры могут создать? - настороженно спросил Дима. - Эти Мастера. Если даже Подмастерье уже может создать хотя бы маленький, но все же настоящий работающий.

- Нет, - ответил Яркон Велемирович. - На это даже всех Мастеров не хватает. И разница в размерах не отражает в полной мере насколько сложнее поострить настоящий большой мир, по сравнению с созданием маленьких мирков вроде Заповедного или Алакрона. Тут и сила, и умения, и знания, и многое другое. Никто из Мастеров самостоятельно не может даже копировать уже созданный большой мир. Они могут только поддерживать на них порядок, что-то дорабатывать, доделывать, исправлять повреждения. Ну а с маленькими значительно проще. При их создании используется уже готовый материал, и существуют они за счет имеющихся больших миров. Но все это вам еще очень сложно усвоить. По крайней мере, пока. Ну а со временем посмотрим.

Между тем, после того как с вьючных лошадей сняли по три пуда груза, оставив только один, а верховые пересели на свежих коней, отряд движется заметно быстрее. Дорога стала намного лучше. На ней уже почти нет растительности, поэтому не стоит опасаться скрывающихся под травой неприятностей. Да и ехать, кажется, осталось ничего. Князь пересел на своего вороного златогривого коня и теперь, первой тройке даже легче. Все же Всеволод Всеславович весит не менее пяти пудов. Ростом он, самое меньшее, в мерную сажень. Нет. Еще вершок надо обязательно добавить, а может и еще два. Широкоплечий, с тяжелой коренастой фигурой. И при этом в теле минимум сала. Так что он, скорее, весит и все шесть пудов, а тои все семь. А тут еще и доспехи, хоть и легкие, меч, щит, налуч с луком и колчан со стрелами. Слово сайдак или сагайдак и их аналоги тут, кажется, не употребляется.

А вот княжеский конь и теперь, на вид, бежит довольно легко, словно даже радуется своему седоку, который в последние дни его больше игнорировал. Всеволод Всеславович позавчера и вчера проезжал на нем всего по десять верст. С другой стороны конь идет с самого Стальграда. Кажется, почти всех остальных его сородичей поменяли, а этот прошел весь путь и теперь довольно легко несет на себе всадника.

А ведь по той же книге по военному делу стандартная норма дневного перехода на одной лошади тридцать столбовых верст, на трех с двумя поводными и одним под седлом меняя их время от времени - сорок. При необходимости можно увеличить пройденное за сутки расстояние соответственно до пятидесяти и шестидесяти пяти столбовых. Но при этом через два дня марша в этом темпе лошадям необходимо давать хороший отдых, не менее суток.

В этом походе они меняли лошадей в середине дня. Поэтому первая смена прошла около тридцати пяти верст. Следующим двум сменам четвероногих пришлось проходить по два таких отрезка. То есть за сутки они проходили как раз те самые шестьдесят пять - шестьдесят восемь верст, правда после этого их меняли. Кроме того, между двумя отрезками лошади имели возможность для длительного ночного отдыха, при этом их хорошо кормили и поили. Но все равно лошадям пришлось туго. Мешал плохо утоптанный, рыхлый снег на дороге. Кроме того из-за низкой температуры шли безостановочно, только время от времени снижая скорость. Чтобы лошади не замерзли, для отдыха их переводили только на шаг, а потом снова гнали вперед. За два с половиной дня прошли где-то сто семьдесят верст, а это более трехсот пятидесяти километров.

И княжеский конь прошел все это расстояние, правда, большей частью без седока и даже седла, а теперь спокойно несет на себе хозяина, наравне с лошадьми уже из четвертой смены, да еще, кажется, недоволен, что ему не дают рвануть во всю прыть. Но Всеволод Всеславович надежно сидит в седле и не дает ему своевольничать. Позолоченная узда в руках, ноги крепко сжимают бока скакуна. Наездник словно слился со скакуном в единое целое. Князь и конь соответствуют друг другу. Оба сильные, крепкие, уверенные в себе.

Вслед за князем на коня пересели и Яркон Велемирович с Димой, оставив в возке только часть своих вещей. Теперь все внимание сосредоточенно на том, чтобы удержаться в седле и не оконфузится. Пока это вроде удается, тем более кобылка сама быстро приноровилась к ходу, других лошадок. Илья же между тем с удобством разместился на предоставленном в его полнее распоряжение возке. Даже завидно стало. Как бы и Диме вернутся туда. Но нет, лошади резво скачут вперед, и нет никакой возможности остановиться. А на таком ходу прыгать из седла в возок сможет не каждый. По крайней мере, не Дима.

Кстати, вот они проехали по территории Аркалона целых сто семьдесят верст. А ведь она имеет свои ограничения. Мир-то маленький. К тому же, они выехали из Стольграда, который хоть и находится в нижней части местной карты, но все же до южного, или по местному полуденного предела мира от него по прямой надо пройти более тридцати столбовых верст. Восточный край от столицы находиться в пятидесяти верстах, западный, он же закатный, в ста десяти. До ближайшей северной или полуденной точки чуть менее ста двадцати. Отряд ехал наискосок в сторону верхнего левого угла карты, который Дима видел у Яркона Велемировича. Снять бы с него копию. Но все равно сто семьдесят верст это много. Ведь до края мира все равно еще оставалось довольно много. Наверное, все дело в том, что они ехали далеко не по прямой линии по наикратчайшему расстоянию. Поэтому фактическое расстояние надо увеличить на треть. А в данном случае может и вдвое. Во-первых, они сделали большой крюк, обходя дремучий лесной массив расположенные на закатной части этого мира. Во-вторых, и других поворотов хватало. Земли тут малоосвоенные, местами встречаются участки малодоступные. И дорога представляет собой соединение различных отрезков между точками, которые располагаются друг от друга не на северо-запад, а нередко бывает, что и почти на закат или на полдень. Вот и набрались версты.

Между тем проскочили и эту полоску леса, оказавшуюся довольно узкой, этот отрезок дороги не превышает пары сотен саженей, и выбрались на простор. Впереди огромное поле, десятин в четыреста, не меньше. Дорога тут берет вправо, и огибает открытое пространство по кромке леса. С одной стороны узкая полоска пожухлой травы, с редкими вкраплениями зелени, и бурыми, желтыми пятнами упавших листьев, за которым расположились стволы деревьев, в настоящее время почти лишенные своего убранства и голая лещина. С левой стороны чернеет пашня. Впрочем, еще дальше уже располагается участок, покрытый сплошным зеленным ковром озимых. Есть тут и полоса, на которой еще заметны остатки прошлого урожая: кончики стеблей, торчащие из земли, редкие пучки соломы, не взятые в свое время граблями и вилами, и оставшиеся лежать на земле. И после уборки тут еще пока не побывали плуг или соха. Где стоят внушительные стога сена или соломы.

Князь и Яркон Велемирович выдвинулись в голову колоны. Впереди них только двое верховых, вырвавшихся на сотню саженей вперед, рядом один из бояр и молодой воин из старшей дружины с княжеским флагом. Это прямоугольное красно-синее полотнище с трех сторон окаймленное зеленными полосами. В центре три изображения золотистого цвета: колосья зерна, обрамляющие дерево и солнце. Остальные немного отстали.

Чтобы не терять время зря, Дима решил внимательнее рассмотреть окрестности. Сейчас они уже проезжают мимо хвойного участка леса. Тут высятся стройные сосны, широко раскинули свои зеленные ветви ели. На противоположной от них стороне поля, начинается перелесок, где Дима разглядел группы пасущихся лошадей и коров. Хотя нет скорее это волы. Коров, наверняка, уже пригнали домой, доиться. Солнце уже садится за деревьями где-то левее, виден только самый его край, и скоро тут начнет темнеть. Отряд еще прибавил ходу, чтобы засветло успеть добраться до поселения, распложенного теперь прямо впереди. До этого немного замедлились, проезжая изгиб, где надо с восхода сворачивать на полночь, и образовался угол. Там хвойный лес с полудня встречается со смешанным, растущим на закате. Теперь дорога идет почти прямо, с небольшим изгибом, и проехать осталось только саженей семьсот. Кони, кажется, сами рвутся вперед, предчувствуя отдых и корм. И еще теперь от деревьев, растущих по правую руку, дорогу и поле отделяет низина, по которой течет небольшая речка, скорее ручей, выбирающийся из леса.

Дима успел посмотреть и налево. Там на другом конце поля, теперь слева от него, уже растут березы. Кстати, их же можно рассмотреть и там впереди, за самим поселением, невысокий вал которого, с рублеными городнями наверху, все ближе и ближе. Меж тем князь и Яркон Велемирович подстегнули своих лошадей и уже через несколько мгновений вырвались вперед. А вот и ворота широко распахнулись навстречу. И там уже готов комитет по встрече, который возглавляет высокий седоусый пожилой человек с лицом изрезанным глубокими морщинами. На его плечах накидка из материала серого цвета, из-под нижнего края видны сапоги черного цвета. В руках белый посох из дерева, с металлическими полосами и увенчанный массивным сверкающим камнем. Кстати на пальце еще один, так же впечатляющий размером, а блестит даже поярче. Шапка серого цвета с меховой опушкой лихо задвинута назад, а на лице широкая улыбка.

Встреча начальства, вроде, получилась теплая, но остальной отряд уже получил указание знаками, не задерживаться и быстрее проезжать. Так что многое разглядеть не удалось, хотя и пришлось переходить на шаг. Сама дорога идет дальше, а отряду надо с него свернуть направо к воротам. Точнее, сначала к мосту через ручей, который человеческие руки превратили тут в ров, а за ним уже и ворота. Проехали через них. Рядом с валом высажены два ряда деревьев, далее пустая полоса в три сажени, на которой кроме травы ничего нет. А вот дальше сплошная стена забора, поставленного в виде частокола. Это примыкающие друг к другу дворы местных жителей. Немного левее от ворот располагается единственный проход - улица, на которой могут разъехаться две телеги. По ней и отправились дальше. Проехали четыре ряда дворов и три улочки, пересекающие эту главную, оказались на небольшой площади и повернули налево. Тут располагается самый большой двор.

Все остальные на вид выглядят примерно одинаковые. Пять мерных саженей в ширину, примерно семь вдоль главной улицы. С одинаковыми заборами из половинок распиленных пополам бревен диаметром пять-шесть дюймов с заостренными концами. За ними высятся внутренние строения, верхние ярусы теремов, которые, наверное, являются жилыми домами, крыши хозяйственных построек, среди них много каменных или сложенных из саманных блоков. Даже проездные ворота мало отличаются друг от друга. Крепкие, сколоченные из толстых досок, плотно пригнанных друг к другу. Этот же двор занимает площадь в несколько раз больше. Да и здания внутри будут повыше, в том числе и каменный терем. Вот сюда отряд и заехал. Пропустили их беспрепятственные и местные уже ждут, чтобы помочь и показать, куда поставить лошадей, куда нести вещи, где самим можно расположиться.

Утром так и не удалось выспаться. И ведь так как светает в это время года довольно поздно, Дима рассчитывал на этот раз побыть в постели подольше. А тут еще не рассвело, их же уже расталкивают. Надо быстрее натянуть на себя одежду, намотать на ноги портянки, обуть сапоги, хватать оружие, доспехи и выбираться наружу. Тут их уже ждет князь в полном пластинчатом доспехе, в шлеме.

- Слушайте все меня внимательно, - объявил он громко. - Всем надеть свои доспехи, и приготовить оружие. На соседей напали. Поэтому мы с отрядом местных отправляемся на помощь. Коней берем своих, в том числе и поводных. Илья, Димитр, а вы садитесь на повозки на которые установлены малые пороки. Будете помогать управляться с ними. Но берите и свое оружие: по две сулицы, рогатину, топор. Все. Собираемся быстрее. Время не ждет.

Илью и Диму рассадили по разным повозкам. И так на каждой из них находилось по двое местных. А они люди все довольно крупные телосложением. Рослые, не ниже князя, а есть и повыше. То есть каждый весит немало. Приняв ребят, возничие тут же подстегнули запряженные в возки тройки, и те рванули вслед за остальными. Выехали из ворот и повернули направо, следом скачут остальные прибывшие с князем и несколько местных, в тяжелых доспехах. Группа легковооруженных уже далеко впереди троек. Лошади несутся резво. И всадники, и возничие их не придерживают. То ли расстояние до соседей небольшое, то ли торопиться надо со всей мочи.

- Как зовут тебя, паря? - спросил старшой.

- Димитр, - не стал усложнять дело правильным произношением имени.

- Я Макар, а конями правит Ян.

- Ясно.

- Ты, как можешь с таким управляться? - спросил Макар, указывая на устройство, установленное в возке.

Дима осмотрел самострел. Крупнее ручного. Стоит на стальном поворотном устройстве. Взводится ручным воротом. Попробовал. Получается довольно легко и быстро. Стреляет болтами в аршин. Осмотрел и ящики, где они лежат. Одни просто со стальными наконечниками, у других полые корпуса для глиняных и стеклянных шаров с зарядами: с красным зельем, черным зельем, с огненной смесью, с серебряными частицами.

- Да умею, - ответил Дима. - Стрелял из такого.

- Уже вижу. Управляешься ловко. Знаешь, что делать. Свой самострел тоже заряди, скоро на месте будем, - предупредил старший. - Будешь все время тут на возке. С нами еще Серый. Вон он скачет рядом. Твое дело стрелы укладывать. И помогать взводить. Ну а если корбы до нас доберутся, разрядим самострелы и пойдем в топоры. Опасайся удара хвостом. Сперва старайся бить между рогов ли чуть выше клешней. Если получиться - руби бока. Спина у нее хорошо защищена. И брюхо.

- Макар, а куда мы едем, что за соседи? Мне говорили, что тут только одно поселение.

- Все правильно. Тут на этой стороне действительно мы одни. Сейчас же едем спасать наших соседей по ту сторону. На них корбы напали. Сам скоро этих тварей увидишь. Ничего, не волнуйся, справиться с ними можно.

Меж тем проехали вдоль речки, миновали рощицу на границе поля, поляну за ним. Взяли левее. Конные, за исключением, тех, что при возах, срезали дорогу в нескольких местах и оставили тройки далеко позади. Они даже пересели на свежих лошадей, но и за это время тройкам догнать их не удалось. Ну а потом всадники оторвались еще больше. Неожиданно они пропали.

- Эх, отстали, - наконец, первые слова произнес и Ян. - И Годин отстал, вон он почти в версте позади. Самим трудновато будет проходить на ту сторону. Останавливаемся, дядя Макар?

- Погоди, а что это Рост делает?

А это тройка, в котором едет Илья, взяла немного в сторону, объехала другие два возка успевшие снизить скорость, и помчалась вперед. Старшой оттуда только призывно махнул рукой. Ян успел только сократить расстояние, и передние тройки снова ускорились. Вот уже до места, где исчезли конные осталось всего ничего.

- Ну, держись! - только успел крикнуть Макар.

Первая тройка уже пропала, а вот и вторая. Скоро наступит и их очередь. Ну... Однако ничего особого не произошло. Да, есть что-то. Но это уже привычное ощущение прохода между мирами. Более того. Невидимую преграду на этот раз прорвали очень легко. Немного заложило в ушах, лицо обдуло горячим ветром и все. И быстро все прошло. Голова ясная. Тело в порядке. Зато вокруг теперь белоснежное поле между двумя рощицами. Впрочем, покров не глубокий, и лошади легко тянут возок вперед.

- Ничего себе, а все прошло хорошо! - крикнул в возбуждении Макар, подтверждая ощущения Димы. - Не ожидал. Ян, теперь осторожнее. Скоро начнется. Дмитр, подготовь обычную стрелу. Как скажу, сразу вкладывай в желоб.

И точно вот уже и снег вокруг изрыт, то тут, то там он перемешан с комьями земли, выдранными пучками сухой травы и листьев, наверное, прилетевших от рощи, которая в полутора сотнях саженей левее. Вот какая-то кучка серо-зеленного цвета. Чуть дальше уже две такие же. Это какие-то незнакомые существа. Наверное, те самые корбы. Рядом со следующим разбросаны более мелкие фрагменты. Вот лежат сразу четыре существа. А дальше и считать не стал. Тем более возок резко взял правее, а потом и вовсе остановился. Приехали.

Возки выстроились в ряд. Тот, на котором Дима, встал с края. Прямо с коня к ним перебралсяу Серый. Левее от них, рядом с тем, где сейчас находится Илья, верхом на громадном рыжем коне остановился сам Доброволд. Он куда-то показывает рукой. Повернулся к возкам, что-то говорит. Но Дима сейчас смотрит чуть дальше. Там мелькает красный выцветший плащ Всеволода Всеславовича, и двуручный клинок в руках князя. Раз и в сторону летит нечто темного цвета. И тут же клинок погружается в следующее существо. В следующее мгновение что-то загородило картину. Это подъехал один из сопровождающих Доброволда.

- Макар, тебе стрелять в крайнюю стаю, - передал он приказ.

- Понял, - ответил старшой, и слегка толкнул в плечо Диму. - Стрелу!

Дима, пришел в себя мгновенно, тут же вложил снаряд в специальный желоб и сразу потянул руку за следующим. Поднял голову, чтобы рассмотреть, что творится еще и там впереди. Правее от него уже ставший привычным для взгляда частокол на валу. Это угол какого-то небольшого поселения. Возле него идет копошение. Какие-то существа, судя по цвету, те самые кобры, но на этот раз целые, пытаются прорваться через укрепления. Сверху на них бросают камни, и что-то льют. Но самострел с их возка направлен левее. Там в шагах трехстах от поселения расположились несколько плотных групп существ опять же серо-зеленной раскраски с добавлением еще и желтых полос.

В сторону одной из них Макар и выпустил болт, и тут же начал натягивать ворот. Есть специальные рычаги-колеса и для помощников. Дима тут же ухватился за свой, и с силой потянул. Есть. Канаты натянулись, запорно-спусковой механизм зафиксировал толкатель. Дима быстрее закрепил на место болт. Все стреломет готов стрелять, Макар уже навел его в цель. Выстрел. Руки снова на рычаги и крутить, крутить. Есть. Взять быстрее снаряд и установить на место. Готово. Выстрел. Руки на рычаг...

- Дмитр, давай теперь ты стреляй, Серый поможет взводить, - велел Макар. - Бей в кучу, только бери на дюйм выше.

Дима тут же поменялся с ним местами. Теперь вдвоем натянули канаты, толкатель зафиксирован. Прицел тут простой, навел стреломет в серо-желто-зеленое пятно. Серый положил болт. Выстрел. Потом и второй.

- Хорошо, получается. Я тогда буду снаряжать стрелы. А ты, Димитр, продолжай стрелять, - крикнул старшой после еще одного выпущенного болта. - Теперь цель в середину. Там есть крупные особи оранжевого окраса. Серый, а теперь укладывай уже снаряженные стрелы.

Выстрел. Вновь зарядили самострел. Там, куда он целил, кажется, что-то лопнуло. И тут же еще раз. Не торопиться. На пару зерен поднял прицел, дернул за крюк, освобождая толкатель. Тут же принялся крутить ворот. А там опять хлопок. И не один. Зафиксировал. Поднял голову, чтобы осмотреться. В группе, в которую он стреляет, появились признаки беспорядка. Вот что-то мелькнуло и в разные стороны полетели какие-то фрагменты. Это попал кто-то из соседей и тоже стрелой, снаряженной с шарами с зельем.

- Готово, - произнес рядом Серый.

Дима уже навел устройство, и осталось только выстрелить. На этот раз взводил самострел одновременно наблюдая за полетом своей стрелы. Кажется, попал удачно. После еще одного выстрела заметил, что от группы отделилось пять-шксть особей, которые толпой побежали к возкам. И тут краем глаза Дима заметил, как левее от него в сторону врага быстро полетел огненный заряд. И через мгновение среди тварей в той самой крайней группе, в которую он до сих пор стрелял, полыхнуло.

- Дмитр, поворачивай на другую стаю, Серый, бери из ящика обычную стрелу. А то у меня снаряженные зарядами. Ян, возьми их быстрее, - скомандовал Макар.

Во вторую группу успели выпустить только три болта с обычными наконечниками, как и нее к людям выдвинулась группа в несколько десятков особей. И тут же поступил приказ начать обстреливать оставшихся зарядами снаряженными красным зельем. Дима успел сделать четыре выстрела, примерно столько же раз выстрелили из самострела на соседнем возке, после чего и эта стая получила мощный заряд от Доброволда.

- Ян, давай разворачивайся влево. Заезжай на пригорок и становись рядом с Тимофевыми.

Пока переезжали на новое место, Дима успел быстро оглянуться. Часть особей, ранее штурмовавших, поселение теперь мечется в панике. То же самое и там где ранее располагались группы, которые Макар называет "стаями". Там оставшиеся целыми корбы беспорядочно мечутся из стороны в строну. На участке поля, оказавшейся теперь за спиной, несколько небольших групп всадников, прибывших с Доброволдом, добывают последних особей, оставшихся возле большой обгорелой кучи. А князь с пятью воинами несется мимо группы, которая отделилась от второй обстрелянной Димой стаи, одновременно выпуская в них стрелы из лука. Корбов из первой группы они уже перебили. Кажется, Всеволод Всеславович, хочет покончить с теми, что остались от расстрелянных Добровлдом и тачанками. А вот с той стороны, куда теперь развернулись местные повозки-тачанки, кстати, они действительно весьма схожи, несется два новых потока корбов. Дима окончательно свыкся с этим названием этим названием существ.

Больше глазеть некогда. Их повозка уже встала на свое место. Ян, соскочивший на землю, взявшись за узды, заставил коней попятиться, так, чтобы задние колеса заехали на самый гребень возвышенности. А Макар быстро навел самострел на новую цель. Но стрела оказалась на месте еще раньше. Дима не только по сторонам смотрел выстрел. И снова началась монотонная боевая работа. Взвести-выстрелить, взвести-выстрелить. Вон до ближайших корбов всего тридцать-сорок шагов. Выстрел. Но тачанки бью из своих самострелов по другим. Эти тоже как те группы давеча сбились в две плотные кучи.

- Дмитр, бери самострел, потом с Серым вперед! Ян приготовься отъехать шагов на сорок.

Дима вскинул приклад своего самострела к плечу, прицелился в ближайшего корба и выстрелил. Натянул тетиву. Следующий болт выпустил почти в упор. Самострел на солому, а сам спрыгнул на землю. В левой руке щит, в правой - сулица, которую через пару мгновений бросил в пасть ближайшей твари. Вошло хорошо. Тут же в руках появился топор. Пару раз ударил добивая. Шаг навстречу следующему противнику. Тварь стоит на шести конечностях. Тело состоит из двух фрагментов. К передней присоединена большая голова, вторую продолжает длинный хвост. В высоту существо приходится Диме чуть выше пояса. В длину где-то два аршина.

Сделал второй и ударил шипом на обухе топора корбу по голове. Удар хвостом пришелся по щиту плашмя. Шаг вправо, уклоняясь от рогов корба, и одновременно, отталкиваясь от них щитом, и тут же ударил в правый бок. Что-то там проломил, тут же отскочил назад, вытаскивая оружие из пролома. Вовремя. Корб ударил хвостом, конец которого застрял в щите. Дважды рубанул по нему топором, кажется, неплохо. Противник развернулся к Диме лицом, мордой, головой, чем еще? А неважно. Опять ударил шипом. Корб попытался рогами вырвать из рук щит, но еще раз получил обухом. Серьезного повреждения не нанес, но, кажется, оглушил. Воспользовавшись этим еще раз, рубанул в бок. На этот раз другой. Повторил удар дважды. Вытаскивая топор, выдрал из туловища солидный кусок. Еще раз добавил по голове. Сначала щитом, потом топором. Из проломов что-то вытекает, а корб совсем ослаб. Еще один удар по сочленению, соединяющему голову с туловищем. Все. Этот готов.

Бросился на помощь товарищу, который отмахивается сразу от двух тварей. Каждому из парочки досталось. Серый как и все местные высокий, широкоплечий, тяжелая палица окованная железо, в его руке словно пушинка. Но теперь и Дима не тот, что был при появлении на Аркалоне. Количество сала значительно сократилось, а вот мышцы и на руках и на плечах стали заметнее. Да и ноги окрепли. Но главное, спасибо, Никите Олексовичу за науку, за приобретенную ловкость в бою. Тело уже не чувствует тяжести доспехов, потому движения легки и быстры. А руки умело держат и щит, и топор. Да и голова работает хорошо. Раз, два, три. Перед ним и серым только один противник. Вот слева несется еще один. А нет. Споткнулся. Это Макар всадил в него стрелу. Так что шегося вдвоем добиваем второго. Пока до них не добежала вон та группа. Готов. А из пяти корбов до Димы с Серым добрался только один. Лучники бьют хорошо. Так что вдвоем разделали этого противника очень быстро. Ну и где следующий? А оставшиеся корбы бестолково мечутся в шагах полста.

- Дмитр, залезай быстрее! - крикнул из остановившегося рядом возка Макар.

Повторять старшому не пришлось. Дима ловко вскочил на тачанку-возок. Тем более для облегчения этого процесса ( по простому, чтобы проще было подняться туда) на нем предусмотрена даже специальная ступенька. О том, что надо быстрее взводить самострел догадался и сам. Оружие и тул со стрелами лежат там же, где их и оставил. Пока Дима готовился, Макар уже дважды выстрелил из лука.

- Дмитр, держись! Ян, давай правее и вперед, - скомандовал старший, как только Дима выпустил первый болт.

Проехав сотню саженей, тройка остановилась. Дима, успевший зарядить свой самострел, взял на прицел ближайшего корба и спустил тетиву. Тут же принялся натягивать его заново. Еще один выстрел. Теперь лошади идут уже шагом. Снова болт уложен в свое ложе, тетива с толкателем зафиксированы. Дима взглядом определил очередную цель, навел на него оружие. Выстрел. Руки вновь взводят самострел, а глаза сопровождают стрелу. Попал. Точно. Корб опрокинулся на снег. Правая рука вытаскивает из тула очередную стрелу-болт. А в это время самострел уже наведен на следующего противника. И снова попал. Но не только он меток. Пока Дима глазами искал в кого бы выстрелить, Всеволод Всеславович на ходу вставил три стрелы в трех тварей буквально за полсорика времени (41). Вот вроде бы нашел цель, но тут же кто-то его опередил. Из корба уже торчит чья-то стрела. И больше врагов нет.

Однако, наслаждаться победой долго не пришлось. Доброволд повел отряд дальше. А на поле боя осталось всего лишь человек пять. Они уже принялись добивать раненых корбов, собирать стрелы, болты, сулицы и втыкать в туши какие-то палки с флажками. Да еще у крепости все еще идет бой.

Через две столбовые версты встретили новую стаю. На этот раз Дима успел выпустить только две снаряженные зельем стрелы, как Доброволд тут же добил ядро корбов. После этого остальных особей просто расстреляли. Даже Дима успел трижды выстрелить из своего ручного самострела. И снова "живых врагов нет" (42). Вроде так говорили герои замечательного фильма "Великолепная семерка". Не стали задерживаться и здесь. Вместо этого быстрее погнали лошадей дальше.

А вот через три столбовые версты отряд остановился. Тачанки развернули, лошадей распрягли, верховые сели на поводных. Многие спешились. Дима удивленно осмотрелся. Место как место. Обычное поле, не отличающееся от других ничем. Только вот два стога полностью разворошены, так, что и сена почти не осталось. И еще кругом лежат туши корбов. Где-то по одному, а где и группами. Впрочем, к их виду Дима сегодня уже привык. Он видел уже и поле перед поселением, и урочище, где недавно встретили стаю. Более того они лежали и по всей дороге.

- Дмитр, держи сухарь, - предложил Макар. - Пить будешь? Есть квас, отвар.

- Давай, - Дима, взял сухарь и протянул руку за флягой.- А чего мы тут ждем?

- Новых стай, - пояснил товарищ. - Тут он, проход-то! Видишь? Вон сколько тут панычей и золтов лежит? Их местные набили, пока стаи сюда не перебрались. Но не смогли сразу всех извести. Вот они и смогли защитный круг образовать. Сами паны-то так просто рисковать не будут. Берегут себя.

- А что за паны-то? - спросил озадаченный новой информацией Дима.

- Ты с корбами в первый раз, что ли столкнулся? - теперь растерялся уже Макар.

- До сего дня о них даже не слышал, - сообщил Дима.

- Вот как! А в деле ты был хорош. И не подумаешь, что в первый раз с ними схватился, - покачал головой Старшой. - На вид бывалый боец.

- В драках-то я бывал и не раз. Только с другими, - на всякий случай добавил Дима.

- Понятно. А это вот корбы. Почему так их зовем? А кто его знает. Так повелось. Они к нам стаями приходят. Во главе каждой пан. Самый видный из них. Но они сами осторожные и боязливые. Потому сперва засылают к нам вот этих панычей. Видишь? Они покрупнее бльшинства других. Кроме того они отличаются тем, что могут действовать и сами по себе, даже когда пана поблизости нет. Драться, например. Хоть в одиночку, хоть вместе с другими такими же. Правда, надолго их при этом все равно не хватает. А злоты самые мелкие, идут на прорыв первыми, бить их легко, но зато они часто бывают и сами по себе. Вместе все они стараются захватить место вокруг прохода, чтобы панам было безопасно к нам переправляться. По сути это все, что панычи и могут самостоятельно. При этом, что делать дальше уже не понимают. Остальные в стае и вовсе "челядь". Сами по себе совсем бестолковые. Без пана совсем теряются. Сам наверно заметил.

- Это, значит, мы панов выбивали? Ну, когда стреляли по "ядру".

- Да. Сами паны крупные и довольно медлительные, да и себя, как я уже говорил, берегут. Поэтому их защищают семь-восемь панычей и десятка полтора челяди, которые стоят во внешнем круге. Потому сначала из стрелометов и бьем обычными болтами в центр. Выбиваем тупую челядь. Они ведь в это время на месте стоят, даже не уворачиваются - пана защищают. А потом как с одной стороны круга их удалось проредить, можно и снаряженными зельем стрелами бить. Если даже которая и попадет в паныча - уже не жалко. Но главное пробить защитный купол-пелену, который вожак стаи вокруг себя ставит. На глаз ее не видно, а обычной стрелой не пробить - отскакивает как от каменной стены. Хорошо еще пан его долго держать не может, да еще при этом остальными плохо управляет. Так что несколько хороших попаданий и больше эту пелену он еще долго не сможет восстановить. Вот и на этот раз, как только мы защиту эту пробивали, наш хозяин Доброволд Ярунович и бил пана насмерть. Так-то он м сам может одним большим ударом все ядро прихлопнуть. Но и силу берег на других, да и от корбов после этого остается немного. А ведь панычи и есть самая главная добыча. Их в стае не более трех десятков. Одна половина, причем и из тех стай, что еще не появились, в первый удар идет, при каждом двое-трое из челяди, вторая перебирается уже с паном. После этого некоторые охраняют его, а через остальных вожак командует остальной стаей. Поэтому последние находятся с рядовыми особями.

- А челяди в одной стае сколько?

- Где-то семнадцать-восемнадцать дюжин. Да, и еще есть с дюжину крупных особей с зеленными полосами. Они обычно между ядром и остальными бегают. Это лекари. Если бы не они, челядь можно было бы легче перебить. Но лекари впрыскивают в раненых какую-то жидкость, и те очень быстро восстанавливаются. Иначе бы долго не протянули. Да так оно обычно потом и бывает, когда челядь одна остается. А сами лекари потом свои запасы опять у панов пополняют. Так что, после того как мы выбиваем ядро стаи с панм, то и они скоро теряют свои способности. Ты видел, сколько подранков мы оставили?

- Да. Но их, кажется, остались добивать, - ответил Дима.

- Так сдохнут, - усмехнулся Макар. - Главное лекарей к ним не подпускать. А наши там стрелы собирают. Много их уже потратили, - объяснил он. Потом немного промолчав, сообщил задумчиво. - Только вот непонятно мне. Получается, что первые стаи сюда вчера уже после полудня перебралась. Паны они долго идут. Полверсты за час, и то хорошо. Да еще в темноте. А переправляются они сюда не все сразу. Возможности прохода не позволяет. Это значит, тут до темноты уже не менее четырех стай было. Столько мы у хутора снесли. Да потом еще два подошли. Чего же они раньше весть не подали? А?

Но долго размышлять на эту тему не пришлось. Буквально через пару сориков времени начался переход новой стаи. Произошло это довольно просто. Сначала появилась мерцающая пелена, а из него пошли панычи, сопровождаемые челядью. За ними появились панычи, лекари и сам "пан"- вожак стаи. Наверняка, предполагалось-то, что местность уже освобождена от противника, и свои панычи, отправленные на эту сторону в первой волне, покорно ждут своего господина. Встретили стаю сначала лучники, потом панычам ударили из больших самострелов, стоящих на тачанках. А сам пан получил заряд от Яркона Велемировича. Дима его с утра не видел. Теперь-же вот откуда-то появился. Самого Доброволда Яруновича на этот раз что-то не видно. Кстати, вот и узнал отчество местного Владыки. Дима тут же после уничтожения пана хотел взяться за свой самострел. Но Макар сказал, что им следует выбивать оставшихся панычей. Они теперь главная угроза, к тому же каждый из них еще может управлять несколькими обычными особями. А на таком расстоянии одной стрелы или болта из ручного самострела будет недостаточно.

Поставив свою рогатину вместе с другими, Дима занял место у костра. Тут уже сидят Макар и еще несколько его товарищей - людей Доброволда Яруновича, с которыми ему выпало два часа сторожить стан. Дни сейчас короткие - даже меньше шести часов, а ночи длинные. Вот и разделились люди на пять смен. Илья свою смену уже отдежурил и улегся спать. А вот Дима заступил только недавно. Они с Макаром и еще четырьмя караульными, разбившись на пары, сразу же начали обход стана. Правда, ночью в темноте главная надежда на собак. Сейчас Диму и его товарищей сменили другие три пары, и они могут отдохнуть у костра.

Холодновато. Дима плотнее закутался в свой плащ и поудобнее устроился на жердях, уложенных на плахи. На нем теплый кафтан, кусок обработанной шкуры, с нашитыми стальными пластинами, и все равно ночная прохлада чувствуется. Вытянул поближе к костру ноги. И согреются, да и сапоги подсохнут. Привстал, ковшиком зачерпнул травяного отвара и налил в свою кружку. Попробвал. Еще теплая. Тут же выпил все одним глотком. Наполнил кружку снова. Теперь уже торопиться не стал. К тому же на костре стоит другой котел, и вода там скоро закипит. Тогда он еще и горячего отвара попробует. Туда уже щедро добавили сухие листья смородины, малины, зверобоя, душицы и еще каких-то трав. Вот только закипит.

Пока же Макар пододвинул к нему несколько испеченных картофелин. Дима взял одну в левую руку. Горячая! Быстро почистил, посолил из большой миски и с удовольствием откусил часть. Попробовал кусок хлеба в правой руке. Медленно пожевал, добил картофелину. Задумался что еще съесть. На большой глиняной тарелке есть и тонко нарезанные ломти копченого сала, сыр двух сортов, варенные вкрутую яйца и жаренные на угольях куски мяса. По очереди пробовал все. То ли от съеденного, то ли от близкого костра стало теплее. А может причиной явилось и то, и то.

Как раз поспел отвар. Макар разлил его по кружкам. Можно теперь пить горячий напиток с кусочком белого сахара или зачерпнуть ложкой меда. Кто как желает. Есть тут и пряники местного изготовления. Хотя сегодня всех и кормили уже три раза, причем хорошо кормили, например, ужинали после того, как уже стемнело гречневой кашей с мясом, есть все-таки хочется. Да и спать тоже. За день все намаялись и выложились. Трудились не покладая рук. Только в обед немного отдохнули, заодно борща поели. Разбудили всех еще до рассвета. Завтракали, а потом принялись за работу. Надо искать перебитых корбов и разделывать их топорами, так как в качестве трофеев нужны только голова, прочные пластины со спины, часть панциря и внутренностей, плотный и острый нарост на конце хвоста, фрагменты конечностей. И хотя на вид отбирается только менее трети от туши, но самые плотные и тяжелые на вес, так что все равно с каждой особи выходит больше пуда добычи. Часть оставшегося после разделки так и остается лежать, часть сразу собирали в кучи, которые потом подожгли. Вот и теперь немного в стороне от стана развели два больших костра, где кроме дров горят и останки корбов. Ну а то, что отобрали в добычу грузится на телеги с высокими бортами, которые потом небольшими группами отправляются в поселок Доброволда Яруловича, который тут называют Градом. На этих подводах для отряда как раз и привезли продовольствие, теплую одежду, шатры, овчины и доски.

Хотя собирать и разделывать туши корбов начали еще вчера, уже между первым и вторым прорывом, и продолжили после до самой темноты, все равно, хватило их и на сегодня, да и завтра, скорее всего, закончить не удастся. Придется снова ночевать в поле, покрытом снегом, на ветру и холоде.

Съев почти все мясо с кости, остатки Дима бросил собакам. Из четверки, лежащей около костра, никто на это не отреагировал. Хорошо обучены. Да и сытые тоже. Сегодня им достались внутренности и почти все мясо животных, оказавшихся на свою беду вчера и позавчера на пути корбов. Кроме того, что-то они и сами поймали. Золоты, оказывается, частично съедобны для собак, волков других хищников. Вот и появилось вокруг падальщиков. Некоторые сами стали добычей. Да и другой еды собак досталось немало. Кормили собак и кашей, и костями, оставшимися после обеда и ужина. Еще четверка сейчас обходит стан вместе с караульными. Но если, что и эти тут же подадут голос и смело встретят врага.

- Макар, а зачем мы собираем эти фрагменты туш корбов? - поинтересовался Дима. Днем и вчера как-то не было времени поговорить, да и не думал об этом. И некогда, и голова другим занята. А тут и возможность появилась, и тема для разговора, чтобы занять время. - Что в них полезного?

- Да много чего. Видишь, у корбов нет ни кожи, ни мяса. Сверху какая-то кора, пластины, похожие на костяные, чешуя. Внутри туловища то ли камень, то ли еще что. Что-то и вовсе похоже на руду, а что-то на обожженные глиняные черепки. Есть еще кость. Рога, например, жало с хвоста, челюсти, клыки, чешуя с туловища.

- Да это может пригодиться, - согласился Дима, вспомнив сколько нужного они загазали в Стольграде у мастеров-резчиков. - Кость это хорошо.

- А как же! - подтвердил Макар. - Вот мелкая чешуя. Часть ее мы соскребаем с туловища уже сейчас, остальное снимем дома для этого приходится рубить кору. Я тебе из нее еще поддоспешник скрою. Если добавить конского волоса, льняных волокон получится вполне себе надежная и легкая защита. Кость возьмут на разные поделки. Ну а все остальное что отбираем, пойдет в печь.

- А что, здесь и это тоже сжечь нельзя?

- Можно. Только выгоды не будет, - улыбнулся сосед справа, богатырь лет тридцати. Тут у всех могучая стать, а этот выделяется и среди них. - Это же все как руда. Богатая руда. Вот и будем из нее выплавлять разные металлы. Там много чего можно получить. Для нас кузнецов настоящий клад. Ну и главное с каждого корба можно получить больше трех лотов (43) золота. А у панычей и того больше. Мы и остатки на месте кострищ возьмем. Правда, там добычи меньше.

- Не скажи, - возразил Макар. - Если только вес самого оставшегося пепла брать в расчет, в нем полезной доли и побольше будет. Потому и жжем, чтобы лишнее не возить. Вон телеги и так по три круга делают. А сколько еще возить.

- Но если туши корбов так ценны, может часть местным отдать? - спросил Дима. - Ведь многих панычей на месте прорыва они перебили. И челяди тоже. Да и потом по дороге к самим весям и вокруг. Все же как-то несправедливо.

- Эка ты парень загнул! - возмутился сидящий рядом с богатырем. - Готов раздавать наше добро налево и направо. Чего это мы свою добычу должны бросать?

- Погоди, - прервал его Макар. - Дмитру разобраться надо. То, что вокруг своих поселений набили, местные и так заберут.

- То, что возле стен, - добавил богатырь.- Кстати, они свою долю уже собирают. А вот те что отмечены знаками, то уже наше. Не зря Дброволд Ярунович туда еще до прорыва вернулся.

- С одной стороны, ты, Дмитр, и правильно говоришь, - продолжил объяснять Макар. -Часть того что в поле лежит действительно местные набили. Но с другой стороны они себя защищали, свое добро, женщин, детей. А мы на выручку пришли. Они нам за это должны. Только плату за это мы берем сами, вот этими тушами корбов.

- А знаете, почему к нашему прибытию стаи уже до стен дошли? - спросил сосед богатыря. - Я тут немного поговорил с людьми из Туровки и Пахомовскими тоже. Кирюхинские, когда начался прорыв, были категорически против того, чтобы сообщать о нем Доброволду Яруловичу. Делиться, вишь, не хотели. И когда тут появилась пятая стая, они еще заявили, что удастся справиться своими силами, только вместо того, чтобы возиться в темноте и в поле, надо бы отступить в свои поселения. Дескать, там из-за укреплений перебить корбов удастся проще. Вот и рванули к себе первыми.

- Да. Они-то рассчитывали, что самое меньшее четыре стаи пойдет на Туровку, - поделился своей информацией Макар. - А твари рассудили по своему. К Спиридону отправились только три пана. Да и то эти стаи были уже потрепанные. А два сразу пошли к Кирюхинской веси, а за ними еще два свеженьких увязалось. К тому же вечером появились еще парочка панов со своими. Это как раз те, с которыми мы потом утром разобрались, сразу после того как четыре первых расчехвостили. Они немного совсем опоздали.

- Так что все справедливо, друг Дмитр, - заключил богатырь. - Вот Туровские и без нас справились бы. Им Пахомовские помогали. А Кирюхинской веси тяжко бы пришлось. Так что они нам за помощь сильно задолжали.

- Дмитр, - продолжил рассказ Макар, успевший перевести дух, и сделать пару глотков из своей кружки. - Мы ведь так-то помогать им не обязаны. Они ведь изверги.

- Что, много зла сделали? - растерянно произнес Дима.

- Почему зло? - теперь пришла пора удивляться собеседникам.

- Ну, изверги...- начал объяснять Дима. И тут дошло. В этих землях аналог этого слова еще не приобрел негативного смысла, как в его реальности. - Это вы просто имеете в виду, что они отделились... Не сразу сообразил. Я это слов по-своему понял. Все же язык еще знаю не очень хорошо.

Кстати, а люди тут разговаривают на том же языке, что и жители Аркалона. А ведь они все же из разных миров, хоть и небольших, но изолированных. Это даже не соседние страны. Или это из-за того что язык у них был один. А те, кто живет в Аркалоне, и вот эти местные Заповедные были одним целым. Хотя опять-таки часть жителей Стольграда или Рогдара и окрестной действительно имеют очень много схожего во внешности, со здешними людьми. Особенно приближенные князя. А вот большинство отличается. И мельче, и темноволосых много. Это только навскидку.

- Ну да, живущие в этих выселках - весях (44) уже давно решили жить отдельно. Доброволд Ярунович по обычаю их выделил. Помог дома построить, дал, сколько положено, скотины, инструмента, семян. Сверх того ссудил под небольшую долю. И начали они жить самостоятельно. Пахом основал свою весь с тремя зятьями еще полвека назад. Четыре брата Кирюхича, выделились лет тридцать назад. Ну и Спиридон в это же время собрал на выселки несколько семьей, - пояснил Макар.

- Нет. Туровку он годов на два или даже три раньше Кирюхичей основал, - поправил сосед богатыря. - Свои два сына, зять и еще три семьи тогда с ним было.

- Так что живут они все своим умом. Сами по себе. Никто их не неволит. Податей Доброволду Яруновичу не платят. С долгами рассчитались. Но и мы им ничего не должны, - рассказ теперь продолжил уже богатырь. Макар, как раз опять наполнил кружку горячим.

- Так-то, я и сам выделившийся, - пояснил Макар. - Живу ремеслом, но при Хозяине. Большинство заказов все равно от него получаю. Дом мой в Граде стоит. Так безопаснее. Сам видишь, не так у нас и тихо. И для дела моего это удобнее. Если кому надо, проще мою мастерскую навестить. Град то он все же ближе к середине от всех выселок оказался. Огород и сад имеются - Хозяин землю выделил для этого как и другим. За это я обязан вместе со всем наше поселение и земли охранять. В походы ходить. На содержание града долю от доходов отдаю. Вот и Годим с дядей так же кузнечат, - Макар кивнул на богатыря. - Есть еще пара самостоятельных хозяев живущих охотой, Три семьи плотничают. Ну а остальные в Граде у Доброволд Яркунович работают. Пашут, сеют, убирают, сено косят, за общими стадами и табунами смотрят. Холсты опять-таки делают. У каждой семьи и свое небольшое хозяйство имеется. Огородик, пара-тройка коров, свиньи, куры да гуси, которых они на своем дворе содержат. А так у каждого есть свое дело и в общем хозяйстве. А если надо Доброволд Ярунович еще найдет, чем занять человека, чтобы он себе на хлеб, масло и сахар наработал. Половину дохода с общего хозяйства он себе забирает, половину делит между работниками. Каждый получает долю по тому как кто трудился.

- И как выходит? - поинтересовался Дима.

- Неплохо получается, - заявил сосед богатыря, пока безымянный. Не представляли или как-то прослушал его имя? - Живем сытно, одеты обуты. И мед-пиво, бывает, попиваем. За хозяином как за каменной стеной.

- А чего же люди тогода выделяются? - спросил Дима.

- Да по-разному. У Доброволда Яркуновича то ведь все строго. Работу требует, да и в Граде надо жить по установленным им правилам. У него не забалуешь, - усмехнулся Макар. - Не всех это устраивает. Хочется свободы, своим умом жить.

- Да не только в этом дело, - вновь вступил в разговор сосед богатыря. - Люди ведь разные. Кто-то сильный, кто-то послабее. Кому-то поддержка нужна, чтобы было к кому примкнуть, а кому-то наоборот простор, чтобы не мешали, не теснились. Такой и сам может на ногах стоять. Ведь крепкому-то и ильному хочется еще дальше расти. Что ни говори, хоть Доброволд Ярулович и делает все, чтобы было по справедливости, каждый получал, то чего заслужил, не всегда это получается. Ведь ему надо и слабому помочь, не дать ему упасть. Не во всякую мелочь и вникнешь, за его-то заботами. Потом, чужой кусок он ведь иногда на вид и крупнее, и слаще. Вот сильному и, кажется, что его недооценивают, придерживают, вниз тянут. У кого-то с соседями бывают нелады. Не поделили чего. Потому и хотят люди самостоятельно жить.

- Это да. Правильно Лешко говорит. Сильным и крепким хочется своим хозяйством жить, без указки сверху. Да и Доброволд Ярулович сам всегда поддерживает и поощряет тех, кто хочет выделиться, - заметил Годой. - И советом, и другой помощью.

- А ему это зачем? - спросил Дима.

- Чтобы не было в Граде недовольных и бузотеров, - ответил Лешко. Вот как, оказывается, его зовут! - Раз созрел человек для самостоятельной жизни - чего его держать и ограничивать. Надо выпускать на волю. А то кто-то как в клетке чахнуть начинает.

- Потом, сейчас в Граде пятьдесят с чем-то дворов. В каждой семье несколько взрослых мужчин, малые подрастают. У каждой пары трое-четверо ребятишек. У кого и больше. Если бы не выделялась время от времени то одна семья, то другая, сколько бы сейчас народу набралось бы? И куда их девать? И чем всех кормиться? - принялся объяснять Годой. - Это вот мы, мастеровые. Нам много земли не надо. Мы от нее меньше зависим. А другим участок под пашню, участок под покосы, участок под выпасы. Около Града свободных угодий уже мало осталось. Уже есть поля, до которых далековато приходится добираться. И на работу туда добираться - силы и время тратится, и потом урожай из такой дали везти - не просто. А так люди сами на новое место уходят. Не так тесно.

- Так можно новое поселение возле дальних угодий основать, - предложил Дима. - То, которое и к Граду будет относиться, и к его общему хозяйству.

- А зачем это Доброволду Яруловичу нужно? - усмехнулся Макар. - Поселение на отшибе, присмотр и за ним будет нужен, в разные мелочи жизни придется вникать. Например, чтобы старшие правильно считали, кто и как работает, доходы делили по справедливости, но при этом, чтобы еще и обо всех позаботились. Град-то хоть перед глазами. Дел у Хозяина много будет и поважнее. А так люди могут сами без него обойтись и хорошо. И в Граде не тесно, и дальние земли осваиваются. Вот нас мастеровых, правильно сказал Годой, он, да, старается в одном месте держать, да и то не всех.

- Это еще и для того чтобы в Граде люди из коренных оставались, - заметил Лешко. - А то уже почти треть из пришлых.

- Ну и из них три четверти уже с нашими смешались, - ответил Годим. - Да и они теперь часто или сразу отдельно селятся или потом выделяются. Там-то привычных к отдельному хозяйству даже больше. В том же Туровке при основании одна семья была из пришлых.

- Что же была-то? Она и сейчас там живет, только стала более многочисленной, - правил Лешко.

- Но ведь так все могут взять и из Града уйти, - заявил Дима. - Или останутся только слабые.

- Не уйдут все. А кто-то и назад возвращается, - ответил ему Макар. - И не такие уж и слабые. Не справившиеся. Например, молодая пара. И оба сильные, только ведь вдвоем не вытянешь. Считается, что на выселках-хуторах каждый на себя работает. Да не совсем это так. Все работают, прежде всего, на семью. А это уже общее хозяйство. В таких поселениях, конечно, людей поменьше, все на виду, и если что никому не дадут относиться к делу спустя рукава. Поэтому часто люди там даже зажиточнее живущих в Граде.

Только вот опять не всех устраивает свое положение и в таких семейных весях. Да кругом все свои, родичи. Но младшие члены семьи там имеют так же мало свободы и самостоятельности. Они вынуждены всегда подчиняться воле и мнению старших. К тому же бывает и такое, что старшие жену или мужа предложат не подходящего, и, наоборот, с тем, кто по сердцу не дадут сойтись. Так что для молодых в Граде даже больше свободы и независимости, чем в семейном гнезде.

- Вот те же Кирюхичи, - пока Макар переводит дух, рассказывает Лешко. - Их четыре брата. Командует ими старший. У него пять сыновей да два зятя. У двух средних по четыре сына. У самого младшего шесть. И у каждого внуки.

- Вот-вот, - поддержал его Годой. - И между младшими племянниками и старшими внуками главы семьи разницы всего ничего. Братья между собой ладят. Сыновья вроде тоже. А как внуки? А в Граде при желании каждый молодой может жить самостоятельнее.

Дима с наслаждением потянулся. Хорошо-то как! И совершенно не хочется выбираться из-под войлочного одеяла и овчины, которыми он укрылся. После трех ночей проведенных в поле выспаться в настоящей постели - огромное удовольствие. Мягкому тюфяку, конечно, далеко до перины, но для Димы и это сойдет. Не голые доски на мерзлой земле. А тут еще и кусок чистой ткани, хоть и не белоснежной, а серой, и подушка. Все чистое. И одет он в свежее белье. И сам только вчера из бани.

Приехали они вчера уже после обеда с последним обозом. Перевели дух, разгрузились, почистились. Еще почти час прошел. Потом сели за длинные столы. Настоящие, крепкосколоченные. И лавки при них такие же. Все чисто, аккуратно. Борщ был густой и наваристый, с кусками разваренного мяса и сметаной. Хлеба из смеси ржаной и пшеничной муки сколько угодно. Пироги с капустой. Сало, яйца, сыр на широких тарелках. И даже налили по чарке местного самогона, которое назвали хлебным вином. Потом на столе появились огромные самовары, к ним разные булочки и туески с медом, и колотый сахар в глиняных чашках.

Ну а потом баня. У некоторых семей имеются свои баньки. Но на берегу пруда на полуденной стороне Стальграда есть пять общих мылен. Крепкие вместительные срубы, топятся по белому. Туда уже работники, остававшиеся в поселении, нанесли воды и заранее затопили. Так что в баню пошли все. Первыми мылись те, кому по домам потом расходится. Но настала очередь и тех, кто остановился во дворе самого местного Хозяина. Немного остыло. Но воды было много, в том числе и горячей. Плеснули пару ковшей на камни. Зашипело, запарило. Мылись и парились вволю. Потом пили квас и отдыхали.

Диме и Илье выделили отдельное помещение на втором ярусе деревянного дома, расположенного рядом с господскими хоромами. Правда, новое жилье ребят по размерам небольшое, где-то сажень на полтора, с одним окном, сейчас по случаю холодной погоды наполовину заделанным досками, тряпками и овчиной. И еще тут нет печки. Зато есть три широкие лавки, небольшой стол, четыре сундука. На одной стене деревянные гвозди и две полки. Полы, как ни странно, чем-то обработаны. Какой-то смесью лака, красок. Скорее для того чтобы не гнили и легче было их мыть, а не для красоты. Вот две лавки и выделили ребятам для ночлега. Третья свободная. Что же вполне даже ничего. Крыша над головой есть, не дует, теплее, чем на улице, и спать можно раздевшись.

- Вставай, лежебока, - потребовал Илья, пытаясь стянуть с товарища овчину.

Удержать ее и одеяло Диме вроде удалось, но все же холод проник в постель. Да и вставать все-таки надо. Уже светает. Надо чем-то заняться. Прогуляться, оглядеться. Не все же лежать. Кроме того есть надежда, что еще и накормят. Кушать-то уже вроде хочется. Так что сам добровольно вылез из постели. А единственный способ не замерзнуть - быстрее одеться. Сначала штаны, потом рубаха и, наконец, легкий кафтан, который так-то тут называют зипуном. Теперь намотать портянки на озябшие, несмотря на рогожу, постеленную около постели, и можно одевать сапоги. Ну и, наконец, можно одевать и теплый кафтан. Но Илья не дал. Более того:

- Дима, снимай зипун, - приказал он довольно жестко.

- Холодно же, - сердито возразил Дима.

- Ничего, сейчас согреешься. Побежали, давай. Хочешь, чтобы зипун потом пропитался? Но с собой прихвати. И полотенце тоже, - велел Илья и двинулся к низкой двери. Сам-то он уже готов.

Вот нет ни Никиты Олексовича, ни Вершбора, а мучения продолжаются. Тренируйся, Дима, поддерживай спортивную форму. Хотя про спорт тут не слышали. А различные физические упражнения и даже соревнования есть. Военно-прикладного характера. Конечно, тут не разбежаться. Так по лестнице, по крыльцу, по двору кругами, мимо немного удивленных местных. А вот силовыми упражнениями занялись добросовестно. Выполнили весь комплекс и не раз. Каждый круг по десять отжиманий, приседаний, наклонов и прыжков. Потом качали пресс. Походили гусиным шагом, тяжести поднимали, помахали мечами - Илья взял два учебных.

Оказывается, товарищ предусмотрел не только это. Илья, прежде чем разбудить Диму нашел котел, налил в него воды и поставил на огонь. Где есть подходящий для этого очаг, он выяснил еще вчера. Это подсобное помещение рядом. Вот туда он и побежал, велев Диме достать из колодца два ведра холодной воды и принести их под навес. Ведра приятель тоже уже приготовил. Колодец же рядом. Едва Дима вытащил необходимое количество жидкости, а наполнил он ведра до краев, появился и Илья. В руках у него котелок вместительностью на полведра, исходящий паром.

- Давай третье ведро, будем с холодной водой смешивать, - скомандовал он на ходу.

Дима тут же разделил воду из одного ведра на две части, перелив половину в третью емкость. Илья добавил в одно из них почти две трети кипятка, слив остатки в другой. И тут же налил в пустой котелок немного холодной воды, чтобы остудить его. Дима попробовал пальцем содержимое первого ведра. Все равно вода в ней холодновата. Да и погода не летняя. Но Илья уже стащил с себя и рубаху, и нижнюю сорочку. Протянул Диме ковшик, а сам нагнулся над деревянным корытом. Пришлось зачерпнуть и вылить на спину товарищу первую порцию, вторую, третью. Тот растер воду по себе, разогнулся, быстро обсушился и принялся натягивать рубаху, затем зипун. Теперь настала очередь Димы снимать одежду и нагибаться над корытом. Илья тут же, пока товарищ не замерз, начал обливать его водой. Холодная, но терпеть можно. Мокрыми ладонями обтер грудь, подмышки. Струйка, другая потекли под штаны. Хватит. В свою очередь растерся полотенцем и натянул рубаху. Влажную от пота сорочку надо еще подсушить.

- А кто разрешил вам кипяток брать? - грозно поинтересовался кто-то находящийся за их спинами.

Оба растерянно оглянулась. Перед ними стоит высокая девушка. На голове серый платок, под которым яркая повязка, с левого плеча вперед перекинута толстая длинная русая коса, обвитая красной шелковой лентой. Одета во что-то, вроде кожаного плаща. Тут это один из вариантов верхней одежды, называемой поддевкой. Или это свита, женская? Тут еще в мужском гардеробе не удается разобраться. В общем, повседневная женская верхняя одежда. Только материалом для постройки послужила кожа. Длина доходит примерно до середины голени, открывая сыромятные сапоги на ногах девушки, рукава короткие, чуть ниже локтя, доходят где-то до верхней трети предплечья, но широкие. Воротник маленький, отложной. Застегивается эта поддевка, до горла на петли.

Кожу как материал для верхней одежды тут используют довольно часто. Илья говорил, что это вообще-то необычно. В их реальности для этих целей испльзовали ткани: сукно, бархат, шелк, еще что-то подобное. Полушубки или кожухи из бараньих шкур считались простой и обыденной одеждой, и даже их часто их старались сверху обшить материей. Но тут умеют очень хорошо обрабатывать кожи. Есть краски и составы, которые добавляют ей прочности, мягкости, внешнего блеска, и вообще престижности, поэтому этот материал используют и для выходной и праздничной одежды.

Правда, то, что сейчас на девушке, как раз и есть повседневный, рабочий вариант. Очень старый на вид. Потертое во многих местах, со следами множества различных повреждений, рыжеватого оттенка. Довольно короткое по длине, это чтобы не собирать грязь со двора и пола, рукава не должны мешать работать. Его можно быстро надеть и снять. Вот, сообразил. Больше всего эта поддевка похожа на рабочий халат.

- Таисья, не кипятись! - велела крупная женщина в теле, стоящая в дверях подсобки. - Это он сам котелок наполнил и на огонь поставил. Дрова нам еще помог принести. Так что отстань от парня.

- Хорошо тетя Уля, - недовольно и явно пересиливая себя ответила девушка. - Если это их вода, пусть пользуются. Только чтобы котелок потом вернули. Не забудьте! - добавила она строго, уже обращаясь только к парням.

Дождавшись пока она отправится к себе, ребята холодной водой помыли лица, шеи, уши. Но и теплой осталось еще чуть ли не половина. Куда бы ее деть с пользой. Дима задумчиво осмотрелся. А Илья начал раздеваться повторно.

- Дима, тут у нас еще воды много, налей-ка мне еще на спину.

Ручеек из ковша коснулся спины и начал подниматься к шее. Часть воды с боков потекла на сапоги Ильи, часть брызнула на штаны и самого Димы.

- Сама котелок заберу. Дождешься вас! - опять голос девушки за спиной. - Эк, ты неловкий. Дайка сюда.

Девушка, не дожидаясь ответа, выхватила из рук Димы ковшик и щедро плеснула на спину Илье. И тут же она куском холста принялась растирать воду, смывая грязь и пот с участков, которые до этого оставались сухими. Несколько раз прошлась по пояснице. Илья же смущенно замер. Растерявшийся Дима, сделал только шаг в сторону, когда Таисья принялась уже за могучие рельефные плечи товарища.

- Ну, все вставай, хватит, - велела она, продолжая обтирать Илью уже полотенцем. - Одевайся давай быстрее. Холодно и сыро. А потом идите кашу есть, опоздали уже, - добавила она. - Да, ложки там есть. За своими не ходите.

Сорочку и рубаху Илья натянул сам, а вот с зипуном опять помогла девушка. Потом схватив котелок, быстро побежала к себе. Ребята же отправились в людскую на первом ярусе деревянного дома. Уже были тут и вчера, и в день приезда. Тут действительно за столами никого нет. Женщины уже ввсю убираются. Вытирают столы, уносят миски и ложки. Ребята растерянно остановились в дверях.

- А опоздавшие, - заметила одна из женщин, невысокая худощавая. - Садитесь у окна. Сейчас Таисья должна придти. Она вас и накормит. Только придется теперь ее подождать. И достанется вам от нее, - добавила она. - Она у нас строгая.

Выбрали себе место поудобнее, устроились. Тут чисто. Кажется, с утра тут никого и не было. Дима взял миску из стопки, стоящей левее, но тут же вернул обратно. Ложки у них есть и свои. Но тут лежит целая куча. Так что девушка эта не обманула. Кстати, это не их ли новая знакомая должна их кормить? И скоро ли придет? Однако долго ждать не пришлось. Появилась та самая Таисья с небольшим глиняным горшком, покрытым крышкой, который она поставила перед парнями. Потом с углового стола, где стоит большая часть посуды, принесла тарелку со сливочным маслом и два куска хлеба. Отобрала из стопки две миски. После этого открыла крышку с горшка, откуда тут же повалил пар. Илья, заглянув внутрь, заявил:

- Мы кашу без хлеба будем. Да и мисок не надо. И из горшка можно.

- Как хотите. Только это ваша доля хлеба. Можете оставить, можете взять с собой, чтобы съесть потом, например, в обед, - ответила Таосья. - Прямо сейчас можно на нее масло намазать. А из горшка будете есть, или из мисок это вам решать. Нам мыть меньше.

Золотистая пшенная каша с тыквой оказалась очень вкусной. Еще горячая, таящая во рту. Ели прямо из горшка, даже кусок сливочного масла добавлять не стали. Да и соли в каше достаточно. Так что ложки только летали. Потому горшок скоро показал дно. И хлеб пригодился. Последовав совету, намазали масла. К тому же Рата принесла полную крынку свежего молока. Илье налила сама, Диме пришлось заняться самообслуживанием. Так что и тут хлеб пригодился. Уже допивали, когда их нашел посыльный.

- Илья, Дмитр, вас Хозяин зовет, - сообщил он прямо от дверей.

- Пусть поедят, скажешь, что не сразу нашел, - недовольно ответила Таисья.

- Да мы уже сыты, благодарю, хозяйка, - сообщил ей Илья, вставая из-за стола.- Веди нас, - обратился он к посыльному.

Доброволд Ярулович принял их в большой комнате каменного дома. Судя по всему это одно из основных его рабочих мест. На столе перед ним лежит несколько листов бумаги, свернутые куски бересты, пара книг, чернильница, стакан с перьями, острые палки для письма на дощечках, сложенных тут же рядом. Сам хозяин сидит по центру на кресле с высокой деревянной спинкой, на котором вырезаны кружева многочисленных узоров. У стены другой стол. На нем какие-то предметы, среди них и знакомые, и совсем необычные на вид. Рядом полки с книгами, которые расставлены и в двух шкафах с противоположной стороны. На стенах и полу много ковров. Три окна зарешечены.

Кроме хозяина, тут князь Всеволод, Яркон Велемирович. Они сидят за тем же столом, что и хозяин дома. И даже кресла почти такие же. А вот для прочих гостей тут предусмотрены стулья попроще, а возле одной из стен и вовсе длинная и широкая лавка, но тоже весьма украшенная. Ребят все же посадили за стол.

- Вот значит и вы. Что же познакомимся поближе. Значит этот молодец - Илья, а второй Дмитр. Или Дмитрий?

- Дмитрий, - подсказал Илья. - По паспорту. Это документ такой, в котором у нас в родном мире фиксируется имя человека.

- Специальная бумага это хорошо. Но сам-то как считаешь? Как к тебе обращаться? - уточнил Доброволд Ярулович.

- Как Вам проще, так и обращайтесь, - как можно равнодушней ответил Дима. - Можно и Дмитр, и даже Димитр. Я уже привык.

- С этим определились, а теперь расскажите-ка, как вы попали к Яркону. С самого начала. Я-то тут почитал кое-что, да от вас самих хочу услышать все, как было, что чувствовали.

И тут Дима на столе возле Доброволда Яркуновича увидел ту самую книгу. Или похожую на нее. Заметив взгляд гостя, старик только усмехнулся, а тот решился начать рассказ первым, раз Илья пока молчит. Начал как раз с этой книги, упомянул и про Добрмира.

Разговор получился долгим. Дима говорил один недолго. Илья сначала подсказывал, а потом и вовсе заменил товарища в качестве рассказчика. Так примерно за полчаса закончили с самим переходом, и дошли до жизни в Аркалоне. Рассказ пошел уже быстрее без излишних подробностей. Тут в дело вступил и Яркон Велемирович. Кое-что из услышанного от Никиты Олексовича и Вершбора добавил и князь. Так еще через три четверти часа добрались уже до последних событий.

- Мне уже рассказали, как вы помогли моим людям возки на ту сторону переправить, - сообщил Доброволд Ярулович. - Такая способность у вас предполагалась. Но благодаря действиям Ильи мы уже теперь получили подтверждение этому.

- Да, - добавил Яркон Велемирович. - Я уже замечал, что Илья и Дима переходят из мира в мир с меньшими затруднениями, чем другие. Более того при этом снижается сопротивления и для их спутников. То есть у них есть способность быть проводниками.

- Вот я и спрашиваю. Чего это ты, Яркон, так долго возился? Вместо того чтобы заняться парнями всерьез, ты заставлял их заниматься всякой ерундой. Нагрузил их мелкими, черными хозяйственными делами. Чуть ли не в своих работников превратил. Что тебе мало для этого других что ли? - уже сердито спросил он.

- Так ведь хотел, чтобы они лучше освоились. Знали нашу жизнь с низов. Ну и посмотреть на них надо было, - начал оправдываться собеседник.

- Посмотрел?

- Да. Хорошие парни. Способные, честные, старательные.

- Так вот. Беру обоих к себе на обучения. Не бойтесь, верну еще их вам со временем. А их надо действительно посмотреть. Но не то, как они мешки таскают. Оба грамотные, много знают. У нас вот обвыклись, хоть и жизнь у нас непривычная. На это тоже не каждый способен. Так что думаю, будет от них большой толк в наших делах. Вот я ими и займусь сам, - заявил Доброволд Ярулович. Потом уже обратился непосредственно к Илье и Диме. - Тяжко вам у меня придется. Надеялись, что теперь у вас жизнь пойдет проще. Нет. Придется много учиться. Тут и головой надо будет думать, и поработать руками.

Утром еще солнце пробивалось сквозь серовато-голубые тучи. К обеду небо стало темнее, а потом и вовсе стало свинцово-мрачным. Дует неприятный ветер с восхода. Еще час назад начало накрапывать. Падающих капель было то больше, то меньше. Дважды и вовсе дождик надолго прекращался. А вот сейчас он начался уже в третий раз, и очень быстро усилился. Теперь уже и тонкие струйки воды можно разглядеть. Но видимость уже плохая. К тому же и по времени должно уже темнеть. Если прибавить к этому голые ветки деревьев, пожухлую траву и листву, то должно быть совсем тоскливо.

Но вот впереди уже стены Града, до которого теперь рукой подать. Лошади сами торопятся под крышу, к кормушкам полным кормовой смеси. Люди тепло одеты. На всех поверх меховых курток, вроде бекеш, накидки из обработанных шкур, которые защищают и от непогоды, и одновременно являются легкими доспехами. Все-таки они выехали на охоту, а не в боевой поход. Хотя с собой кой-какое оружие и прихватили. Тут вокруг не городские парки. Хотя кроме Димы и Ильи, остальные, наверное, про них и не слышали. Поверх накидок плащи из местного материала, похожего на брезент.

А еще у всех хорошее настроение. Охота была удачной. Всю залетную стаю перебили. Кстати, птички называются гуси-лебеди. Но тут это не сказка. Это реальность. Суровая, так как гуси-лебеди весьма неприятные особи. Хищники. Нападают и на других птиц, и на животных. Размерами они нечто среднее между гусями и лебедями. Даже ближе к последним. Могут стаей забить пару волков или кабана, нападают на взрослых коз и молодняк даже таких крупных животных как олени или лоси. Правда, теперь, тут глубокая осень. По сути, зима. Так что оленята и лосята выросли, как и телята туров. Не брезгуют гуси-лебеди и домашним скотом.

И вот недалеко на лесном озере остановилась такая стая. Досталось даже местным хищникам. Точнее они первыми и попали под раздачу. Остальные в основном пока благополучно укрылись. Им-то приходится опасаться постоянно. Но все равно скоро должна была настать и их очередь. Но тут вмешались люди, которые не захотели делиться своей будущей добычей и охотничьими угодьями. Заодно и свои стада защитили. Коровы, овцы, лошади, живущие у людей, приносят потомство не только весной, но и летом и даже осенью.

Кроме того, люди оказались еще и с неплохой добычей. Вот у Димы к седлу заводного коня привязан мешок с тремя птичками, которые он добыл из самострела. У Ильи и вовсе четыре победы. Даже ощипанная и выпотрошенная тушка потянет почти на полпуда. А мясо у них вкусное. Кстати, пух у этих особей тоже ценен.

Но даже не это радует Диму. Они с Ильей сейчас немного отстали. До этого держались со всеми вместе. Сейчас же немного сбавили ход. В то время, как остальные наоборот перешли на галоп. Теперь-то лошадей беречь не надо. Да и под крышу всем хочется. В тепло, к горячему травяному отвару с медом. А кто-то может себе и чего-нибудь покрепче позволит. Как уже говорилось выше, повод для этого есть.

Но вот Илья в седле все еще держится не очень хорошо. Поэтому он и предпочитает ехать рысью. Да уже и успел утомиться от долгой поездки. Дима же остался с ним из солидарности. Остальных предупредили, что немного отстанут. А для того чтобы оставшееся время в дороге прошло быстрее, Дима решил поговорить. Тем более и тема для этого имеется. И дело даже не в том, что хочется сообщить какую-то новую для товарища информацию, или наоборот, узнать от него что-то. Нет. Просто хочется выговориться и выплеснуть внутренние эмоции, появившиеся недавно. А они есть.

Вообще-то Дима никогда не был особо меркантильным человеком. Экономным, бережливым - да. Готовым, потрудиться за вознаграждение - да. Но особой страсти к деньгам он не имел. По крайней мере, голову не терял, и не давал взять верх над собой, занять все мысли и чувства. Но последние события все же произвели впечатление и на него. Вчера объявили окончательные расчеты по добыче полученный с корбов и размер стандартной доли.

Результаты для Димы оказались ошеломляющими. Он уже знал, что ему положена целая доля. А теперь, оказывается, это почти целый фунт золота. Для него это неслыханная сумма. Что-то нереальное. Он родился и вырос в обычной советско-российской семье. Несмотря на то, что она была вполне себе зажиточной, золота в ней не водилось. Вообще в стране этот металл не имел такого уж широкого хождения. И всегда воспринимался как нечто иррациональное, с оттенком сверхестественного. Само слово "золото" содержало в себе нечто магическое, при этом не обращалось и на его количество, и на реальную стоимость этого количества. А та же пластина весом десять грамм стоит всего пятьсот рублей. Вполне реальная сумма, не вызывающая особого возбуждения (45).

А тут сразу столько этого металла. И он полноправный его владелец. При этом никаких сомнений в том, что он это заслужил. Вот никак и не получается привыкнуть к такому положению. Он не смог успокоиться вчера, да и сейчас в голове все время вертится мысль о золоте. Нет, даже скорее о том, что он в одночасье стал богат. Вот и хочется поговорить об этом, выплеснуть эмоции, поверить, убедить себя, что все это реально. И в то же время есть понимание того, что визжать от восторга, бурно обсуждать эту тему как-то недостойно, мелко.

- Илья, поговорим о нашей добыче? - начал он осторожно, стараясь как-то завести разговор.

- Хорошо, - охотно согласился тот.

- Вот смотри. Ты больше принимал участия в добыче самого металла. Вместе с другими мерил, сколько получилось, участвовал в оценке и распределении, - Дима начал перечислять вещи, которые тот и так знал. - Меня же после обеда отправили к Макару в помощь, и потому, когда подводили расчеты, отсутствовал. Узнал потом только итоги. Все были довольны - никто не спорил. Поэтому сразу и не сообразил. Но я смотрел, когда взвешивали золото, вытопленное из корбов, и помню, сколько его получилось. После того как отдали десятину Граду, а их оставшегося половину забрал Доброволд Ярулович, количество фунтов золота, предназначенных для дележа должно было быть заметно меньше, числа людей получивших долю. Однако металла досталось лишь немногим меньше фунта.

- Дима ты еще не учел того, что сначала часть золота ушло на компенсацию потерь. Стрелы там сломанные, и, разумеется, тех, что сгорели, потраченные заряды зелья, испорченное оружие. Кстати, вычли и за еду, которую мы съели. Потом одну сотую из всего золота выделили на новое снаряжение. А вот все остальное поделили, как ты и сказал. Только учти, при этом Доброволд Ярулович получил три доли, Всеволод Всеславович и Яркон Велемирович по полторы. Еще два потратили на вознаграждение отличившихся. Мой старший получил три лота, твой Макар - два. Всего, получается дополнительно пять долей.

- Вот видишь. А вот с серебром все вроде сходится.

- Правильно. Полученное серебро все разделили. Из него вычли только сотую часть, как и из золота. Только ты помнишь, что кроме того, мы получили медь, олово, никель, еще другие металлы, а до этого добыли растворы, кислоты, различные химические элементы. А еще были кости. Вот все это и оценили в золоте. Причем, по минимальной цене. Серебро тут ценнее, чем обычно. Оно еще на разные нужды идет. Соотношение с золотом один к двенадцати. Так что Хозяин свою выгоду тоже получил, но и людей не обидел.

Вот так за разговорами незаметно и въехали через ворота в Град. А дальше уже знакомой дорогой до хозяйского двора. Не заблудились. Сначала, сдали добычу, потом повели коней на конюшню. Их надо расседлать, снять уздечки, обтереть и смотреть. Последнее уже с конюхами.

- Илья, Дима, вас хозяин ждет, - торопливо сообщил посыльный. - Торопитесь, давай. Он в столовых палатах.

В дверях встретились с Таисьей. Она как раз несет Доброволду Яруловичу поднос с разными угощениями: сахар, варенье, печенья, булки-плюшки. Пропустили ее и вошли следом. Вместе с Хозяином за столом сидят несколько человек. Но внимание ребят привлек один - Добромир. Не успели удивиться его появлению - он уже идет к ним.

- Илья, Дима, здравствуйте рад вас видеть.

- Здравствуй, а ты как тут оказался? - поинтересовался Илья.

- Вот в гости приехал. Да и дел много. Одно из них - вас двоих повидать.

- Идите к столу, - позвал Доброволд Ярулович. - поговорите. Мы послушаем, если что от себя скажем.

1. Дмитрий Николов и Илья Матвеев родились и выросли в альтернативном мире. Разделение произошло еще в семнадцатом веке. Но заметные отличия проявились лишь в начале двадцатого века. Поэтому и события, о которых вспоминает Николов на первой странице, происходят в иной реальности. Но город Приволжск художественный вымысел в любом случае.

2. См. фильм "Иван Васильевич меняет профессию".

3. Пуд. Местные меры веса практически совпадают с аналогами принятыми в нашем мире. То есть 1 пуд примерно 16 килограммов 480 грамм, 1 фунт равен 412 граммам. Разница с фунтом из системы старинных русских мер 3 грамма.

Безмен - 2,5 фунта - 1030 гр.

Четверть - 103 г,

осьмушка - 51,5 г.,

лот=1/40 фунта=5 пула=20 долям - 10,3 г.

пул = 4 доли=16 гран-2,06 г.

доля = 4 гранам=20 зернам - 0,515 г.

гран=5 зернам - 0,188475 г.

зерно - 0,02575 г.

Фунт=4 четвертям=8 осьмушкам=40 лотам=200 пулов = 800 долям= 3200 гранам

4. Ростянка. Воловка. Воловий корм. Местное растение. Продовольственная и кормовая культура. Высота толстого стебля варьирует от 0,5 до 2,5 м. На нем расположены несколько веток от 5 до 8. На конце каждого из них соцветия-корзинки в которых находятся плоды - крупные семена продолговатой формы. В отличие от семян подсолнуха не имеют кожуры. В каждой корзинке до двухсот штук. Используется в первую очередь в качестве корма для волов, отсюда и название.

5. Система мер в этом мире имеет некоторое сходство со старыми русскими мерами, но есть и заметные отличия. Далее приводятся некоторые из них в переводе на единицы из современной системы метрических мер.

Меры длины:

Точка- 0,255 мм.

Линия = 10 точек - 2,55 мм.

Дюйм = 10 линий = 100 точек - 25,5 мм (2,55 см.)

Вершок - 4,4625 см.

Пядь = 4 вершкам = 7 дюймам - 17,85 см.

Локоть мерная = 10 вершкам = 44,625 см.

Локоть большая = 3 пяди = 12 вершков = 21 дюйм -53,55 см.

Аршин = 4 пяди = 16 вершков = 28 дюймов -71,4 см.

Сажень мерная (м.с.) = 2,5 аршина = 10 пядей = 40 вершков = 70 дюймов - 178,5 см.

Сажень большая (с) = 3 аршина = 12 пядей = 48 вершков = 84 дюйма - 214,2 см.

Верста мерная (в.х)= 400 малых саженей = 1000 аршинов - 714 метров

Верста хозяйственная (в.х)= 360 больших саженей=1080 аршин - 771,2 метра

Верста большая, столбовая (в) = 1000 больших саженей = 3000 аршинов - 2142 метра

Меры площади:

при вычислении используются чаще всего хозяйственные или мерные сажени (178,5 см) если специально не оговаривается использование большой сажени.

Квадратный аршин - 0,509796 кв.метров

Квадратная мерная сажень (к.м.с) (178,5 см х 178,5 см) - 3,186255 квадратных метров.

Квадратная сажень (к.с.) (214,2 см. х 214,2 см) - 4,588164 квадратных метра

Нивка = 162 квадратных саженей - 743,28 к.м.

Четверть= 810 квадратных саженей - 3716,41284 кв.м. высевается четверть ржи или пшеницы.

Хозяйственная десятина измеряется в больших саженях (180х18) = 4 четьверти=8 осьмин = 20 нивок=3240 квадратных саженей - 14 865,6 к.м.

Старая хозяйственная десятина 360 б.с. х 10 б.с. или 1080 аршин х 30 аршин=32 400 кв.аршин- 16 517,3 кв.м.

Плуг = 10 десятин.

Сорка = (10 м.с. х10 м.с.) = 100 кмс - 318,6255 кв.м.

Мерная осьмина 500 к.м.с - 1593,1275 кв.м.

Мерная четверть 1000 к.м.с - 3186,255 кв.м..

Мерная десятина = 4 четверти = (400 м.с. х10 м.с.) или (200 м.с. х20 м.с.)= 4000 кмс - 12 7449 кв.м.

Меры объема сыпучих:

Ларь-ящик в виде куба со сторонами в один аршин - примерно 0,363 куб.м. (кубических метра) или 363 литра. Фактически вместимость ниже - около 330 литров. Вмещает 14 пудов ржи (231кг.) или 17 пудов пшеницы (280,5 кг.)

Кадь - бочка высотой и диаметром снизу и сверху в один аршин. За счет расширения в середине ее объем составляет примерно 0,3367куб.м. или 336,7 литров. Вмещает 17 пудов пшеницы, 14 пудов ржи или 8,5 овса. Зерна должны быть хорошо высушены.

Короб - Ґ ларя. 7 пудов ржи.

Четверть - Ќ кади. 3,5 пудов ржи, 4,25 пудов пшеницы.

Осьмина - 1/8 ларя . 1,75 пуда ржи = 70 фунтов = около 42 литров.

Ведро = Ќ осьмины= 4 гарнеца = 8 осьмух = 16 мерок - около 10,5 литров = 17,5 футов ржи - 11 литров более 7 килограмм ржи или около 5 килограмм овса.

1 гарнец = 4 мерки - 2,600 литра

Осьмуха = 1,3 литра

1 мерка = 0,65 литра

Куль пшеницы 10,5 пудов

Куль ржи 9 пудов

Куль ячменя 8 пудов

Куль овса 6 пудов.

6. Белоярка. Растение встречающееся как в Трехмирье, так и в ряде других. Окультурено и имеет довольно широкое распространение, особенно на засушливых землях. Само растение на вид похоже на кукурузу. Даже плоды находятся в коробках напоминающих початки. Но при тщательном рассмотрении заметны и существенные отличия. Стебель плотнее. Зерна крупнее и круглые по виду. Разваренные по вкусу напоминают рис. Обычно для питания людей подходит только часть крупы - верхний слой коробки. Внутренняя основа размалывается в порошок и используется в качестве корма для животных. В том числе лошадей.

7. Земляные яблоки, они же клубни - местное название картофеля.

8. Местный год составляет 362 дня. Делится на десять пятин, каждый из которых состоит из пяти седьмин и тридцати пяти дней. Кроме того есть две малые седьмины, которые состоят из шести дней. Первый день зимней малой пятины день и самый короткий. Со следующего дня начинается Новый год. Далее пятины: белич, пустень, тружич, травич, красень, страдич, хлебич, златень, скудень, снежич. Между двумя пятинами красень и страдич располагается летняя малая седьмина, начинающаяся со дня летнего солнцестояния.

9. Коричневая тыква - особое растение. Отличается очень прочной кожурой. Мякоть под ней коричневого цвета, ближе к центру светлеет. Пригодно для пищи. Обычно вываривается сахар, а потом добавляется в кашу. В центре плода тыквенное молоко - густая сладкая жидкая масса белого цвета.

10. В сутках двадцать четыре часа три минуты. Делится на шестнадцать часов, которые в свою очередь состоят из пяти мер. Считается это время, за которое вол с плугом может пройти расстояние равное хозяйственной версте и завершить разворот, чтобы начать новую борозду.

Сутки=16 часов=80 мер - 24 часа семь минут;

Час=5 мерам - чуть более полутора часов

Мера= 4 четверти= 40 сорик=400 дек=1600 варт-18 минут 2,25 секунд;

Сорик = 10 деков=40 кварт - примерно 27,05 секунд;

1 дек- примерно 2,7 секунд;

1 кварт - примерно 0,675 секунд.

11. На практике чаще всего время отмеряется по старой системе отсчета колоколами. Первый утренний колокол трижды звучит, как только начинает светать. Через час, в колокол бьют так же три раза, но двойным ударом, следующий отрезок отмечается тройным ударом. Когда солнце достигает зенита, бьют первый дневной колокол. Первый ночной колокол звучит с темнотой. Последние утренние, дневные и ночные часы могут быть меньше стандартного, причем весьма значительно.

12. Полмерки - единица измерения жидкостей. Ґ мерки или 1/40 ведра вмещает примерно треть литра.

Ведро = 4 четверти = 10 кружок = 20 мерок - около 12,5 литров

13. Рост - проценты по долгу.

14. Троение - третья перепашка участка земли.

15. Отдельная подать - выплачивается деньгами или зерном.

16. Черносошные - полутяглове крестьяне-своеземцы. Полноправные собственники единоличные собственники участков, в отличие от младших членов семей, владеющими землей на паях.

17. Толокняна. Порошок из Серой Репы или Репса.

Серая Репа или Репс. Однолетнее растение по виду и размерами напоминающее кормовую свеклу. Плод весит около двенадцати фунтов, бывают отдельные редкие экземпляры, достигающие почти до пуда. Хранится максимум до весны, после начинает портиться. Поэтому еще осенью с плода снимают кожуру, разрезают на части, сушат, а затем перемалывают в муку, называемую "толокняной", которая может храниться и при низких, и при высоких температурах три четыре года. Свежие листья используются в супах, а так же в качестве зелени. Осенью очищают часть сухого стебля для последующего употребления в пищу людьми. Остальное, в том числе отходы после очистки клубней, является питательным кормом для скотины.

Предшественник обычно горь-трава. После репса часто в первый год сажают картофель, называемая тут земляным яблоком или клубнем, сахарную свеклу, во второй год яровые зерновые, так как не остается ни сорняков, ни вредителей, а земля становится мягкой, требует минимальной обработки и не требуется внесения навоза.

18. Бочонок = 4 ведра = 40 кружок около 50 литров.

19. Ведро = 4 четверти = 10 кружок = 20 мерок - около 12,5 литров.

20. Меры объемов жидкостей:

Бочка=10 бочонков= 40 ведер= 500 литров.

Большой бочонок = 10 ведер - 125 литров

Бочонок = 4 ведра = 40 кружок около 50 литров.

Ведро = 4 четверти = 10 кружок = 20 мерок - около 12,5 литров

1 четьверть = 5 мерок - 3,1 литра

Кружка = 1,22 литра

1 мерка = 0,61 литра

21. Мясной горох или бобовник, - местное растение. Его плодами являются бобы, схожие с фасолевыми, только более крупные. В каждом располагается по восемь-десять эллиптических горошин-семян красного цвета длинной в два-два с половиной дюйма. Короткий толстый и жесткий стебель бобовника, осенью высыхает и становится ломким, используется в качестве удобрения. А собранные до этого семена зимой перетираются с помощью специальных жерновов. Полученная крупная мука красного цвета может храниться довольно долго, особенно если беречь от сырости. Варится до часа. По свойствам, и по вкусу напоминает, блюда из сублимированного мяса, который в родном мире Димы встречается в пакетах с супами быстрого приготовления или в упаковках с другими сублимированными продуктами. При необходимости эта мука является хоть и неполноценным, но заменителем мяса. Его можно использовать для приготовления бульона, а так же добавлять в каши. Чаще всего его добавляют в пюре из толокняны, так как и то, и другое как раз очень часто является основным блюдом в летние седьмины.

22. Горь-трава. Однолетнее растение, растет только на обработанных полях. В диком состоянии не выдерживает конкуренции. Размножается семенами осыпавшихся растений, либо специально засевается весной. Всходит очень поздно. Поэтому в конце лета стебли скашиваются и разбрасываются по полям, отведенным под озимые в качестве удобрения. Домашние и дикие животные горь-траву обычно игнорируют, так как у нее довольно неприятный запах, кроме того а само оно в больших количествах опасно. Кроме того случайно оказавшись в сене оно быстро гниет и может испортить все остальное. После горь-травы обычно сажают клубни (картофель), свеклу, тыкву.

23. Полсорика - 13,525 секунд.

24. Стольный, он же Стольный Город. Крупнейший населенный пункт в мире, в который попали Дима и Илья. Там же находится резиденция местного правителя - Князя.

25. Пара деков примерно 5,5 секунды.

26. Имеется в виду малая зимняя седьмина, расположенная в календаре между снежичем и белеичем.

27. Стардич один из десяти пятин. Сответствует июлю-августу. В это время начинают собирать урожай. В связи с тем, что пустень фактически весенняя пятина, соответствующая по состоянию погоды марту, и к ее окончанию повсюду уже сходит снег и весенние полевые работы начинаются раньше, то и озимые тут созревают раньше, и многие огородные культуры. Готова к употреблению и молодая картошка, а так же многие овощи.

28. Четверка - разговорное, имеется в виду четверть фунта. Употребляется в отношении мер веса для отличия от всех прочих четвертей. (103 грамма).

29. Кварт - промежуток времени составляющая примерно 0,675 секунд.

30. Нивка - 1/20 десятины (743,28 квадратных метра).

31. Осьмушка - 1/8 фунта (51,5 грамм).

32. Безмен - 2,5 фунта (1030 граммов).

33. Мерная осьмина 500 квадратных мерных саженей - 1593,1275 кв.м. Равна 5 соркам или соткам. Восьмая часть мерной десятины и половина мерной четверти.

34. Земский полк - территориальные воинские формирования. Имеют небольшое количество постоянного состава, несколько сотен (два-три) ратников собираемых при небольшой военной угрозе. В дополнение к ним собирается часть ополчения. При крайней необходимости в состав полка мобилизуется практически все взрослое лично свободное мужское население способное владеть оружием. Крупные города выставляют отдельные полки (в мире, где находятся Дима и Илья только Стальград), остальные сотни в состав территориального.

35. Щитовые деньги - своеземцы и представители серебряного сословия, подлежащие мобилизации, могут выставить за себя человека, либо выплатить определенную сумму, в зависимости от величины надела. В первом случае могут быть предъявлены требования к уровню подготовки заместителя. Часто выплата щитовых, тягловыми сельскими жителями или состоятельными горожанами предусматривается изначально и на собранные средства просто нанимаются наемные дружины.

36. Линия = 10 точек - 2,55 мм.

37. Сорка - мера измерения площади в черте населенных пунктов, а так же участков под различные постройки и сооружения, места разработки природных ресурсов. Сороковая часть квадратной мерной десятины. Стандартная сорка представляет собой квадрат размерами 10 мерных саженей на 10 мерных саженей. Равна 100 квадратным мерным саженям. (318,6255 квадратных метров). Поэтому часто его называют так же соткой. Есть так же меры в полсорки. Площадь в 25 квадратных саженей называется четверушкой. Его половина полчетверушки.

38 Квадратная мерная сажень (к.м.с) - квадрат со сторонами одна мерная сажень на одну мерную сажень(178,5 см х 178,5 см) или два с половиной аршина на два с половиной. Меньше обычной квадратной сажени. Используется как мера измерения площади в черте населенных пунктов, а так же участков под различные постройки и сооружения, места разработки природных ресурсов. (3,186255 квадратных метров).

39. Учитывая, что час употребляемый в этом мире равен полутора часам, привычным для меня, и для Вас, Уважаемый Читатель, а в столбовой версте свыше двух километров (2142 метра), скорость движения соответствует в среднем десяти-двенадцати километрам в час.

40 Джид - колчан для сулиц.

41. Полсорика времени - примерно 14 секунд (13, 525). У Димы нет секундомера, а главное времени и возможности для его точного измерения. Поэтому половиной секунды больше, половиной меньше...

42. Кажется действительно фраза из фильма "Великолепная семерка".

43. Лот - мера веса, применяемая в этой ветке миров. Не совпадает существовашей в нашей реальности. Здесь 1 лот=1/40 фунта=5 пула=20 долям - 10,3 г.

44. Весь - населенный пункт в сельской местности.

45. Напоминаю. Дима из другой, альтернативной России, где 1 грамм золота стоит 50 рублей, а металл имеет меньшее хождение. Оклад, который установили ему как молодому специалисту, успешно прошедшему испытательный срок, - 420 рублей.

Комментарии: 5, последний от 07/10/2021. © Copyright Георгиев Вячеслав (usggranit@yandex.ru) Размещен: 17/12/2020, изменен: 07/10/2021. 613k. Статистика. Глава: Фэнтези Другая ветка миров Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Фэнтези. А может и Сказка. Другая история Ильи Матвеева и Дмитрия Николова. Да и они сами немного другие. В этом варианте Илья и Дима попадают в сказочно - фэнтезийный мир. События происходят параллельно с теми, что описаны в "Путешественники по мирам. Начало." Добавлены дополнение от 05 октября и окончание от 07 октября 2021.

Георгиев Вячеслав : другие произведения.

Путешественники в мире другой ветки