Аннотация: Сборник смешных и лирических рассказов о друзьях моего детства.
По морям, по волнам...
Что-то я писать разошёлся, раззуделось желание к литераторам присоседится... Но хочется мне рассказать об одном моём друге детства. Надо сказать, что вырос я во дворе, где росло 78 пацанов примерно одного возраста, и такое чувство, что Господь нас долго в одну кучу собирал. Бо один задорней другого! Один я за серьёзного смахивал. Долго ли коротко, росли мы себе, росли - ну и выросли. По принципу - что выросло, то выросло. Грянула перестройка, началось дружное кооперативное движение, бабки сыпались в карманы шалые - соответственно, дурковать стали всей стаей с возрастающим размахом. Годиков в метриках уже у нас поприбавилось, и стали мы нашего друга Володю величать "Вжиком", а то как-то стало несерьёзно для взрослого уже вроде человека отзываться на детскую кличку "Жопа с моторчиком".
Ну и... Сидим мы как-то обедаем в "Сэнитэ" (один из первых кооперативных ресторанов города Риги) - вдруг влетает Вжик (он вообще редко чинно передвигался) и орёт дурным мявом: "Пацаны! Пароходство продаёт парадный буксир!" Надо к тому же заметить, что Вжик слегка шепелявил, почти незаметно. Правда, пока не выпьет. После того, как накатит, что-то у него в организме переключалось, и разговаривать он начинал сплошным свистом. Но мы за долгие годы общения к этому явлению притерпелись, некоторые даже в этом свисте что-то вразумительное разобрать умудрялись.
Но, про буксир. Оказывается, что пароходство в своё время океанский буксир переделало в прогулочный корабль для приёма всяких высоких комиссий и проверок: каюты красным деревом отделаны, кругом бархат и роскошества разные - с уклоном в плавучий бордель. Ну, скинулись понемногу и отправили Вжика оформлять покупку. Через неделю Вжик докладает сообществу новоявленных судовладельцев: мол, всё! Корабль - наш, конкуренты посрамлены, можно начинать обмывать покупку. Нам был бы повод! Следующие несколько дней... я как-то плохо помню.
Дней через пять команда свежеиспечённых морских олигархов в состоянии "по-нашему мы выпили не много" прибыла принять корабль и перегнать уже на свою стоянку. Тем, кто никогда не был в Риге, поясняю: Рига стоит на впадении реки Даугава в море и делится этой красивой полноводно-судоходной рекой пополам. То есть протекает река прямо через центр города. А корабль стоял выше по течению, и, чтобы его перегнать на новую стоянку, нам через весь город по течению реки надо пройти.
Гордый наш пенитель морей прибыли мы принимать небольшой дружной компанией на туристическом автобусе: шесть мужиков и человек двадцать девчонок. Причём все - пьяней вина. Надо отдать должное, капитан буксира пытался нам предложить свои услуги по переходу на новую стоянку, но, поскольку Вжик и Муля служили срочную службу на флоте (один - коком, второй - подай-принеси), мы решили, что двух морских волков с жопами в ракушках нам в команде - и так преизлиху!
Словом, пока старая команда собиралась на берег, мы акт приёмки подписали, на борт загрузились, ну и, как водится, ещё немножко выпили. Благо у нас с собой было... ящиков несколько.
Описывать, как мы отшвартовывались и выходили на "струну" фарватера, не возьмусь... Нет в русском языке таких приличных слов, чтобы во всей красе описать это действо. Этот большой и яркий праздник помеси пьяного борделя с обкурившимся сумасшедшим домом словами описать невозможно. Даже в принципе.
Но парни мы были - хоть куда! Обучаемость морскому делу на шестой день пьяного загула зашкаливала все мыслимые и немыслимые пределы: хватали всё на лету - при объяснении внятным "боцманским" языком. Опять же, наличие на капитанском мостике свистом разговаривающего, матереющего на глазах в своём капитанстве морского волка вселяло в души гордость и тягу к дальним странствиям. К счастью, несколько девочек ещё держались на ногах и ещё были в состоянии поддерживать в вертикальном положении второго после Бога человека на корабле.
Короче, представьте себе картину обкурившегося художника-мариниста: через центр города на полной дури прёт корабль! На флагштоке ветер развевает чёрные семейные трусы (другого пиратского флага у нас не нашлось). Из мощнейшего океанского матюгальника на весь город раздаётся "Яблоки на снегу". По палубе бегают голые девки. На носу корабля стоит фигура пьянющего голого мужика, раскинувшего руки вширь, аки украшение "Титаника". Волна лупит в берега набережной - брызги под два метра, а с палубы весело и задорно палят в небо из пяти стволов празднично настроенные мужчины. Представили?
В это время движение по набережной остановилось: народ любуется нашим маленьким праздником, пребывая в полном обалдении от происходящего. Люди нам с набережной что-то радостно орут и улюлюкают. Я не уверен, но мне кажется, что на ж/д мосту, под которым мы проходили, поезд тоже радостно замер. В крайнем случае, оттуда тоже чем-то махали.
А надо Вам сказать, что ещё с войны осталось наследство от когда-то разбомбленного моста - каменные быки под водой. Вот на такой "бык" мы со всей нашей дури и влетели! Подкинуло нас - не слабо, мягко говоря. Корабль сел на "бык", поперёк палубы трещина растёт на глазах. Народ на набережной залёг вповалку, чтобы они были здоровы! Хотя мне кажется, что общественности должно было быть стыдно за подобное поведение. Тут, можно сказать, катаклизмь посередь реки образовался - а им, видите ли, хаханьки. В общем, несерьёзный народ в тот день на набережной скучковался.
Крики, визги! Вжик орёт - "Все за борт! " Муля из воды голосит - "Спускайте флаг!" Знатоки морских традиций, мать их ети. Девки на ультразвуке заходятся. И над всей этой радостно-счастливой суетой из матюгальника плывёт над рекой -"Не сыпь мне соль на рану". Кто в воду сигает, кто свои трусы ищет, кто ящик с коньяком спасать кинулся. В общем - ПРАЗДНИК. Вжика девки с мостика утащить норовят, тот орёт, круче пароходной сирены - "Капитан уходит последним!".
Учитывая, что в городе нас знала каждая собака, народ на набережной нас дружно поддерживал, катаясь по асфальту и корчась в припадках.
Кончилось всё это мероприятие вполне благополучно - никто даже насморка не заработал (Бог пьяных любит). Как ни странно, больше всех пострадали мы с Дрюней: так на два голоса арию "SOS" раскладывали, что осипли напрочь на месяц. Ну и нескольким девчонкам пришлось ещё и мужьям объяснять, почему с работы их на такси привозят пьяных, мокрых и не совсем одетых. Какая-то сволочь всё это ещё и сфотографировала, да и вдобавок ещё и в газете появилось наше фото - на весь разворот! Пришлось изыскивать убедительные слова для освещения трудностей служебных командировок жёнам и любимым. А в городе появилась новая традиция: все знакомые при встрече стали интересоваться, не собираемся ли мы ещё чё-нить приобрести из плавсредств.
В общем, это первый рассказ про Вжика. Через две недели Вжик опять ворвался в зал, где мы мирно сидели, ели, пили и никого не трогали, со своим коронным воплем - "Пацаны!"
Но это уже другая история.
*****
К слову, вспомнилась и история, как мы праздновали День Рождения Вжика.
Был у нас такой друг - Самоделкин. Что самое смешное - это была его настоящая фамилия. По шерсти была и кличка, так как он с самого детства вечно копался с каким-нить железом, постоянно что-то с ним вытворяя! С детства нам то мечи и доспехи мастерил, то велосипеды модернизировал. Одним словом - золотые руки были у человека! Достигнув возрастного рубежа под тридцатник, Самоделкин являлся собственником нескольких автомастерских, что ему абсолютно не мешало ковыряться самому с железом, постоянно что-то изобретая.
А, надо заметить, что по натуре был он редким молчуном, за что в народе был ещё известен под кличкой "Цица" (производное от имени Цицерон) и, как все молчаливые люди, обожал Вжика, который умудрялся изъясняться за них обоих.
Учитывая неуёмную энергию и фантазию Вжика, Самоделкин с прилежанием, достойным лучшего применения, постоянно осуществлял гениальные задумки Вжика и Баламута: то они пытались построить летающую тарелку, то реактивный дельтаплан, то авто с пороховым ускорителем.
В общем, не давали покоя ни себе, ни окружающим. Каждое испытание их нового "шедевра" являлось праздником для нашего дружного коллектива и головной болью для их родных и близких.
И вот эта троица вкупе с Мосей и Бугаём куда-то на месяц выпала из поля нашего зрения.
И тут объявляется Вжик и заявляет, что они сотворили мини-подлодку, и в честь его Дня Рождения состоится торжественное погружение нового подводного судна в устье реки Даугава, на которое и приглашаются все желающие поздравить юбиляра с праздником, а заодно и оценить очередной взблеск (чтоб не сказать - бздык) гениальной инженерной мысли троицы изобретателей, в очередной раз поразившей умы мировой общественности! Подлодка, мол, уже прошла все испытания, и желающие погрузиться в водную пучину, гарантировано получат НЕЗЕМНОЕ удовольствие!
И вот человек двести девчонок и мальчишек собрались в устье Даугавы. Понятное дело - столы, еда, музыка орёт. Счастливый именинник гордой павой рассекает. И тут катером на буксире притащили новоявленный " Наутилус".
С виду этот будущий покоритель подводных глубин шибко напоминал плавающий огромадный холодильник, украшенный по бортам дюжиной иллюминаторов и разводами ржавчины (мне кажется, что они его и смастерили из холодильников со свалки). На носу гордо красовалось выведенное масляной краской шкодливой рукой Вжика имя корабля - "Пося". На наши вопросы по поводу странноватого имени гордого подплавсредства, Вжик нам разъяснил, что на полное имя "Посейдон" у них элементарно не хватило краски, поэтому они решили обласкать судно нежным именем "Пося".
Выглядело всё это крайне сомнительно! Но присутствие и участие Самоделкина вселяло уверенность в благополучном исходе погружения. В крайнем случае, он утверждал, что агрегат СПОСОБЕН всплывать!
Ансамбль грянул "Прощание славянки", и мы полезли вовнутрь... А там трубки какие-то висят, что-то шипит, двигатель в корме подшипниками завывает, но табуретки возле окошечек приварены на совесть.
Отошли мы своим ходом метров на пятьдесят от берега, и нетерпеливый Вжик, гордо приосанившись, отдал Самоделкину команду по всей флотской форме: "Цица, ныряем!"
Тот какую-то кнопочку и нажал...
Если Вам когда-нибудь доведётся оказаться внутри ныряющего утюга, то Вы в полной мере сможете оценить весь набор радостных ощущений, который мы испытали в этот радостный и счастливый день!
Лодка бумкнулась днищем об дно, подняв тучу мутного ила, и явно никуда уже плыть больше не хотела.
Самоделкин что-то лихорадочно крутил гаечным ключом в носу лодки, Баламут задумчиво ковырялся в носу (в своём собственном), и только Вжик, в приступе неуёмного восторга, уставившись в иллюминатор, радостно взвыл: "Пацаны, гляньте - красотища-то какая! Смотрите - рыбка!"
И мы дружно проводили взглядами проплывающую сквозь илистую муть одинокую грустную уклейку.
Фраза Самоделкина "Всё! Кирдык! Воздух из цистерны стравило!" не всем была понятна, но настроение подняла до невообразимых вершин.
Когда мы попытались обратить внимание Вжика на не совсем правильное поведение "Поси", намертво развалившегося на речном дне и всплывать никуда не собирающегося, то были осчастливлены Вжиковыми инструкциями:
- Пацаны, спокуха! Всё под контролем! Будем выходить через торпедные аппараты!
А ведь трезвый был...
Как при этом выглядело лицо Самоделкина, который только сейчас осознал, что он "забыл" ещё и пришпандорить к "Посе" торпедные аппараты - описанию не поддавалось.
Цитировать все праздничные пожелания в адрес Вжика, которыми осыпали его друзья, пока был воздух, я, думаю, не имеет смысла. Мне кажется, что большинство звучащих слов Вы и без меня знаете, а предлоги "на", "в", "по" и "через", наверно, проходили в школе.
Остальное помню плохо. Вытащили нас, когда мы уже были без сознания.
Вжик потом утверждал, что это было его самое замечательное празднование Дня Рождения (ещё бы - второй раз родился).
С тех пор, я стал считать, что главное на праздновании Дня Рождения - это наличие катера с бухтой крепкого троса и двести пар крепких дружественных рук на берегу.
А главное - никогда не отплывайте далеко от друзей!
Скипидар и Поскребыш
Весна пришла, потеплело на улице, и, судя по всему, ряд моих любимых читательниц явно и очевидно распоганило на романтику. Вынь и положь им про любофф. Как говорится, чего хочет женщина - того хочет Бог (видимо, Создатель тоже хочет шампанского, цветов и новые туфли).
Поэтому, мы пока оставим ненадолго моих друзей и их шкодливые проделки, а я расскажу Вам одну историю, которая когда-то меня сильно потрясла.
Любовь - это, конечно, святое чувство, но когда бесполые Амуры начинают постреливать из своих луков куда ни попадя, словно упившиеся "огненной воды" безответственные представители племени команчей, становится впору призадуматься: где начинается любовь, где сексуальное влечение, а где просто большая дружба?
Стали мы как-то с друзьями замечать, что за Скипидаром всё время таскается какой-то пацан. Куда Скипидар, туда и он! Сидим в кабаке - пацан вокруг круги наворачивает, стоим, разговариваем - он опять где-нить рядом трётся. И всё время Скипидара... ест глазами.
Дальше - больше. То Сане стёкла в машине протрёт, то заговорить пытается. Саня уже и шугануть его пару раз пытался, а тот бродит за ним, как тень отца Гамлета - молчит и только глазами лупает.
Надо заметить, что в это время у нас зависла небольшая непонятка с одной группой насквозь отмороженных товарищей, которые попытались в грубой и некорректной форме склонить Скипидара к стахановскому труду на ниве химического производства всевозможных веселяще-дурманящих препаратов. Поскольку все мы испытывали негативное отношение к принудительному труду и, уж тем более, ко всякой "дури", трудовой спор с отмороженными товарищами закончился получением некоторыми из них несколькими лишними дырками в организмах и ряде лёгких переломов.
Потом, как тогда было принято, джентльмены съехались на дискуссионный раут, именуемый в народе "стрелка", обкашляли ситуёвину, перетёрли взаимные претензии и вроде бы - разошлись краями. Но осадочек остался.
А тут этот сомнительный пацан - крутится рядом всё время, чего-то разглядывает, вынюхивает. В общем - НЕПОНЯТКА!
Когда Скипидар обнаружил пацана спящим под забором своего дома, с мальчишкой пришлось обстоятельно пообщаться. Выяснилось следующее: пацана звали Владом, был он из детдомовских, которых по достижению шестнадцати лет выкинули в жизнь (иди куда хочешь). И бомжевал он конкретно и не по-детски.
Мальчишка был больше похож на девочку - худенький, глазищи с длинными ресницами в пол-лица. И всё время улыбается как-то... застенчиво.
Чем-то он Скипидару глянулся, и он временно поселил пацана у себя в доме, чему абсолютно не возражала Санина возлюбленная. И стал Владик Скипидаровой тенью. Он таскался следом за Скипидаром - куда надо и куда не надо.
Мальчишка был НАСТОЯЩИЙ. Всегда держал слово, на попытку Вжика приспособить его на халявный труд, ответил так, что пацаны три дня ржали, держался со всеми ровно и с чувством собственного достоинства.
Но безусловным авторитетом для него являлся ТОЛЬКО Скипидар!
Когда Саня куда-нибудь уезжал, Влад пропадал или у Самоделкина в мастерских, где с ним щедро делились секретами мастерства, или с Мулей занимался в спортзале, где тот пообещал сделать из него крутого бойца.
Вся наша гоп-компания потихоньку привязалась к мальчишке, воспринимая его, как младшего братишку. Когда Скипидар на вечерних посиделках ляпнул, что Влад не окончил школу, то по утру у пацана закончилась лёгкая жизнь. По каждому предмету у него появился персональный репетитор, чему, как это ни странно, Владик был чрезвычайно рад, впитывая знания, как губка воду.
Постепенно он стал "сыном полка". Ездил с нами на "стрелки", принимал участие в наших дружеских розыгрышах, завтракал с нами и обедал, постепенно превращаясь из Владика в Поскрёбыша.
Но как бы там ни было, Скипидар оставался для него "ясным солнышком". Он постоянно следил за Саней глазами, как стрелка компаса за Арктикой, грустил, когда Сани не было рядом, и вспыхивал радостью при виде Скипидара, словно включенная лампочка.
И вот как-то посидели мы вечером в кабаке, обсудили все свои вопросы и решили разъезжаться по домам, выйдя из кабака на воздух. Скипидар не торопясь пошёл к своей машине, и вдруг откуда-то выскочил Поскрёбыш, надрывая криком горло:
- Саня, назад! Не ходи к машине! Я там ви....
Он успел сбить Скипидара с ног и попытался накрыть того собой.
И тут как звездануло! Во всём квартале не осталось ни одного целого стекла! От Саниной машины даже кузова не осталось - всю разнесло, колёса потом метров за сто нашли.
Кинулись к Сане. Тот ворочается, а на нём Поскрёбыш лежит, кровавые пузыри пускает. Из спины какой-то штырь торчит.
"Скорая" приехала минут через пятнадцать. Поскрёбыша из Саниных рук выдрать так и не смогли - так до операционной на руках его и пёр.
Возле больницы чёрт-те чё творится! Со всего города народ на машинах подлетает, в брониках, со стволами. Только во дворе больницы - человек двести бойцов. Муля команды орёт, пацаны по периметру больничной территории позиции занимают. Въезд в больницу машинами загородили, только "скорые" пропускают, из окон машин стволы пулемётов торчат.
Подъехала полиция. Поздоровалась с дулами двух десятков стволов и, врубив сирену, срочно куда-то убыла. Одним словом, полный Армагеддец!
А нас возле операционной - десятка три пацанов. Вроде и нельзя нам тут находиться, и выгнать как-то не получается. Кто стены подпирает, кто пошептать кучкуется, кто посередь коридора на корточки примостился - сидим, ждём. Скипидар весь в кровище, мы все - подранные и закопчённые.
Вышел хирург: "Родные мальчика здесь есть?"
И голос Моти из толпы: "Все мы тут ему.... не чужие!"
Скипидар сидит и только мычать может сквозь зубы.
Врач подошёл к Дрюне: "Мы сделали всё, что могли, но... У Вас есть полчаса с ним попрощаться."
В палату нас с десяток уместилось. Поскрёбыш уже восковатый с виду, нос заострился, изо рта кровь течёт. Саня возле лежака на колени бухнулся, Поскрёбыша за руку схватил, а сказать ничего не может - слезами давится.
В углу палаты, сев на пол, вдруг заскулил Вжик. Мотя пытался остановить рыдающего в голос Баламута, который монотонно бился головой об стенку. Влетевший со двора в палату Муля, замер на пороге... и заскрипел зубами.
И тут Поскрёбыш открыл ввалившиеся глаза и, пуская кровавые пузыри, улыбнулся. Мы застыли, как неживые. В тишине был только слышен шёпот Поскрёбыша:
- Санечка, я тебя так люблю... С тобой всё нормально?
Он несколько раз тяжело вздохнул и еле слышно выдохнул:
- Как же ты теперь без меня... будешь?
Закрыв глаза, он минуты три лежал, как будто набираясь сил, а потом жалобно-жалобно:
- Холодно! Санечка... поцелуй меня.
И Скипидар целовал кровавые пузыри на губах Поскрёбыша, пока тот не перестал дышать.
Когда Посрёбыш дёрнулся и, открыв во всю ширь глаза, выпустил свой последний выдох, по всей больнице раздался яростный вой, подхваченный двумя сотнями пацанских глоток во дворе.
Через два дня на втором лесном кладбище города Риги творилось невесть что. Подъезжали пацаны, друзья, приятели, просто знакомые, жёны и подруги пацанов. Было такое ощущение, что на кладбище собралось полгорода.
А он лежал - маленький, худенький, и как будто улыбался.
Навзрыд ревело всё кладбище. Как-то незаметно Владик вошёл в нашу общую жизнь и стал её частью. Незаметно для всех оказался всеобщим любимцем.
А сейчас он уходил от нас. Уходил, как настоящий мужчина, отдав жизнь за "други своя". Нет большей чести и гордости для настоящего бойца!
И над свежеприсыпанной могилой, стояла кругами толпа мужчин, положив руки на плечи друг другу и под ритмичное притоптывание над кладбищем поплыло: "Угга, угга, угга чагга! Угга, угга, угга чагга! "
Мы прощались с ДРУГОМ. Мы провожали ВОИНА и МУЖЧИНУ в его последний путь!
Всю последующую неделю в Риге по ночам постреливали, что-то горело и взрывалось, а к началу новой недели в Риге на одну банду отморозков стало меньше.
Через месяц на лесном кладбище появился чёрный мраморный памятник, в виде скорбно преклонённого мужчины, подозрительно похожего на Скипидара.
К чему я Вам рассказал эту историю? По сей день я и сам не пойму, что это было! Дружба? Любовь? Не знаю. Нет у меня ответа на этот вопрос!
Только вот, являясь отпетым женолюбом, с той поры шутить про "голубых" я стал гораздо реже.
И иногда майскими романтичными вечерами, когда давят грудь несбывшиеся мечты, и тянет тебя куда-то нерастраченная нежность, так хочется задрать голову к небесам и доораться до этих бесполых вершителей судеб человечьих: