Аннотация: Каково это - найти во вполне привычной грязи что-то необычное и ценное. Что может быть ценнее настоящего сокровища? Может быть то, что скрыто в тебе самом?
"...я считаю, что мозг человека изначально чем-то
похож на маленький пустой чердак, и вы сами
должны выбирать, чем его заполнить."
Артур Конан Дойл
"Слишком много воды."
Из рецензии на дипломную работу студента исторического факультета.
Если бы можно было выбрать, идти ли этим вечером в магазин за продуктами или остаться дома, Сергей, не задумываясь, выбрал бы диван, тапки и телик. И дело было вовсе не в мерзопакостной сырости, что в конце октября заполнила все дорожные и тротуарные выбоины холодной водой, легко проникающей в ботинки с конкретной целью ухудшения самочувствия носителя. Тут скорее было виной чувство расслабленности, навалившееся всей тяжестью домашнего уюта на пришедшее с работы тело. Съеденный ужин так же комфортно расположился внутри и как бы намекал: "лежи, не двигайся".
Но список покупок красноречиво покоился на обеденном столе, а вступать в полемику с супругой по поводу выполнения своих обязанностей было вообще делом неблагодарным. Сначала научись зарабатывать больше, а потом уже спорь ‒ кто в доме хозяин!
Сергей подхватил мешок с мусором и, буркнув "в такую погоду собаку из дому не выгоняют", скрылся за дверью, не дожидаясь ответного высказывания.
На улице уже стемнело. Редкие фонари тонули, как в тумане, в мелкой водяной крошке, подобно маякам показывая самый безопасный путь среди коммунальной неблагоустроенности дворов. Дышалось взахлёб ‒ смесь выхлопных газов и плотной сырой взвеси проникала в лёгкие с трудом. "Надо идти через новострой, где тротуар вымощен. Пусть там и крюк приличный, зато не угодишь в темноте в какую-нибудь глухую топь!"
Покупок набралось на огромный пакет. Что-что, а готовить супруга умела хорошо, любила это дело, а Сергей всегда поддерживал её начинания своим здоровым аппетитом. Одно только, что поклажа тяжеловата малость, надо будет перехватывать из руки в руку. А тут еще и обратная дорога. У самого магазина сохранился истёртый советский асфальт, что топорщился мелким щебнем и камешками. Дальше по улице латанное-перелатанное новое покрытие, что, как типичный бомж, постоянно теряет детали своего изношенного костюма и за год успевает обрасти новыми прорехами. А в стороне от центрального проспекта, если срезать через частный сектор, вообще начиналась распутица с диким полем, где под слоями навезённого песка, что должен был временно прикрыть дорожные ямины, покоится древний слой асфальта. Здесь-то и крылась основная опасность промочить не только ноги, но и джинсы основательно выше щиколоток. Наверное, будущие археологи, случись им производить раскопки в этой местности, сделают нелицеприятный вывод об катастрофическом упадке цивилизации. Культурный слой мусора добьёт несчастных учёных окончательно.
Погруженный в такие измышления, Сергей не заметил, как ноги по привычке вывели его не на мощёный плиткой периметр новостроя, с некоторых пор свободного от грубого деревянного штакетника, а на знакомую непролазную топь. "Ну что, придется вплавь! Зато так быстрее до родной гавани доберемся!"
Однако сомнение в успехе авантюрного предприятия нарастали с каждым шагом. Ночная мгла спального района, подкрепляемая холодной моросью, делала задачу выявления сухопутного фарватера почти нереальной. Одинокий фонарь мигал в метрах двухстах впереди, а мелкие лужицы, лужи и лужищи кидались под ноги подобно голодным котам, что караулят сердобольных жильцов у двери подъезда в ожидании положенного им куска ливерки. После нескольких неприятных попаданий ботинок в жидкую грязь, Сергей решил оставить попытки пройти по дороге "аки по суху" и перешел на заросшую чахлой растительностью обочину. Под подошвой перестало хлюпать - и это было очень кстати для начинающей промокать обуви.
Когда до спасительного круга света оставалась треть пройденной дистанции, на пути выросла одна из дорожных промоин, захватив больше половины дороги, расползлась через раскрошившийся до основания бордюр на обочину, где разлилась широкой поймой, преграждая незадачливому прохожему дальнейший путь. Есть, правда, небольшой островок по середине, через который в два прыжка можно преодолеть и это досадное препятствие.
Сергей сделал шаг назад и, скользнув подошвами по сырой траве, прыгнул, изо всех сил целясь в пятачок земли посреди бескрайней хляби. Приземлился, как показалось, удачно, но правая нога начала тут же съезжать в воду, увлекая беспечного прыгуна в холодную глубину. Попытка сделать шаг назад чуть не обернулась падением на спину. Пакет по инерции повлек назад и в бок, катастрофически перевешивая к поверхности воды.
"Продукты надо сберечь любой ценой!" ‒ пронеслось в голове Сергея, и он, восстановив равновесие и подняв пакет до уровня плеч, стал медленно сползать на дно впадины, чувствую себя при этом почти что матросом легендарного "Варяга". А глубина там оказалось, ого! Выше колена. Ноги уперлись во что-то твердое, похожее на трубу.
Выбираться на крутой склон надо аккуратно: ухнуть всем телом в водоём можно запросто, а вот оправдаться потом перед Динкой за испачканную одежду и испорченный провиант ‒ было делом почти нереальным. А тут еще, как на зло, штанина зацепилась за скрытую под водой арматуру или кусок проволоки и никак не хотела спрыгивать с невидимого крючка.
‒ А пропади оно всё пропадом! ‒ Сергей дернул изо всех сил, рискуя порвать новенькие джинсы и окончательно навлечь на свою голову гнев супруги. Но вместо хруста рвущееся ткани раздался шлепок, и штанина вынырнула из воды вместе с вцепившимся в неё увесистым металлическим предметом. Рука потянулась к железяке с целью отшвырнуть её куда подальше, да так и замерла, ощупывая рельефный орнамент под пальцами.
Позабыв про сжатый мертвой хваткой тяжелый пакет и разбегающиеся из-под ног брызги луж, Сергей поспешил к фонарному столбу, чтобы лучше рассмотреть находку. Под налипшими комками грязи и рыжего суглинка проступали смутно знакомые черты, пробуждая внутри теплое и восторженное чувство манящей неизвестности, загадки. Внутренне ликуя, Серега только и смог выдавить из себя:
‒ Мама дорогая!
Аккуратно разгрузив содержимое пакета в холодильник, Сергей прокрался в ванную буквально на цыпочках, чтобы не привлечь внимания жены. Потому что сразу начнётся: "а что так долго", "а почему грязный, "что это у тебя в руке", "где нашел". А закончится этот монолог известно чем - "верни на место и больше не трогай". Поэтому поделиться радостью и соображениями, по поводу завернутого теперь в тряпку предмета, он решил с Андрюхой, который уж точно не станет картинно закатывать глаза и скептически ухмыляться, как это обычно проделывала Дина, случись у них очередной серьёзный разговор.
Заляпанные джинсы отправились в таз, замененные спортивными штанами. Плащ в крапинах грязи уступил место кожаной куртке. Теперь не стыдно и старому другу на глаза показаться. Входная дверь предательски скрипнула. Из зала выглянула Дина и пытливо осмотрела супруга с ног до головы:
‒ И куда это ты намылился, на ночь глядя?
‒ К Андрюхе.
На лице женщины расцвела довольная улыбка:
‒ Передай своей Андрюхе, что ужин она пусть тебе сама готовит!
‒ Дошутишься у меня, Динка! ‒ парировал супруг, запахивая полы куртки и придерживая выскальзывающий продолговатый свёрток. ‒ Уйду от тебя к мужику! С ним и про футбол можно перетереть, и про рыбалку, и про баб! Я-то что, а как ты в глаза людям смотреть будешь?
Слившееся в короткую очередь "ну-ты-и-гад" одновременно с запущенным тапком достигло захлопнувшейся двери.
В отличии от Серёги, ютившегося в съемном двушке, Андрей с комфортом обитался в трёхкомнатных апартаментах, приобретённых на честно заработанные в нелегкой рыночной борьбе средства. Первый самолично скрученный компьютер он продал еще в школе, после ‒ открыл магазинчик по продаже бытовой техники. Работал заместителем директора крупной сети магазинов. Что-то в этой фирме пошло не так по налоговой части, и ушлый глава свалил с активами на острова, оставив Андрея расхлёбываться с накатившими проблемами. От срока Андрюха конечно отмазался, но больше в мутные воды большого бизнеса не лез. Вложился в какую-то лесопилку и тихонько поживал на проценты.
Зато завел хобби: купил металлоискатель и раскатывал по окрестным деревням, занимаясь поиском старинной всячины. Время от времени менялся и сторговывался с такими же "поисковиками" в интернете. Там же и нахватался знаний по нумизматике, геральдике, да и вообще археологии, пускай "черный коп" и имел к последней опосредственное отношение.
И Сергей, и Андрей, оба увлекались историей с детства, что возможно и стало крепким фундаментом для долгой дружбы. Но один так и остался крепким теоретиком и книжным червем, а второй уже успел самолично пощупать историю во всём её материально-культурном разнообразии.
На заливистый звонок, раздавшийся за крепкой железной дверью, отреагировали не сразу. Пришлось нажать кнопку еще дважды. Замок лязгнул и на пороге показался изрядно помятый приятель в шортах и пестрой "гавайке". Лицо Андрюхи напоминало оплывшую боксерскую грушу.
‒ Что, опять сутки на пролёт террористов мочил? ‒ с напускной озабоченностью осведомился Сергей.
‒ И мочил, и замачивал... ‒ пробубнел под нос Андрей и провел ладонью по заросшим щекам, ‒ Не, это я в "танках"... Залетай давай, чего стоишь?
‒ Это ты у нас вышколен да выпестован своей Дианой, ‒ продолжил Андрюха, когда они двинулись из прихожей в кухню, ‒ А я птица вольная, куда хочу ‒ туда лечу! Где хочу ‒ там падаю. Тебе вискаря или как обычно?
Сергей помялся и извлек из-за пазухи свёрток:
‒ Слушай... у меня тут вот... ‒ он отвернул тряпицу, и на его глазах физиономия друга начала вытягиваться, разглаживая все складки и припухлости.
‒ Это ‒ давай в кабинет... ‒ из голоса пропала вся сонливость, а движений Андрея стали четкие, автоматические. Он деликатно перехватил у Сергея пакет и, включив лампу на передвижном штативе, со всей аккуратностью положил находку на зелёное сукно стола. Сергей не вмешивался в это действо, а лишь наблюдал, как друг сделал шаг назад, не отрывая взгляда от блестящей металлической поверхности. Так и застыл в задумчивости.
‒ Акинак... ‒ наконец выдал свой вердикт Андрей, выйдя из оцепенения.
‒ Скифский? ‒ пересохшим горлом просипел Сергей.
‒ А то чей же? ‒ уперевшись ладонями в край стола, "археолог-самоучка" навис над блистающим клинком всей тяжестью своей озадаченности, ‒ Я такие и в музейных коллекциях видел, только сохранность там, сам понимаешь...
‒ Новодел?
‒ По состоянию металла ‒ как вчера из мастерской. Только вот в чем тут штука, ‒ Андрюха робко повел пальцами по эфесу, ‒ если бы делали реконструкторы, отлили бы детали из бронзы и латуни, ну, позолотили бы для виду. А тут ‒ пластинки золота, всё на заклёпочках да на штифтиках, даже насечка на лезвии в виде оленей. А головы быков на навершии ‒ красотища! Можно было бы к оценщику сносить, но тут и так всё налицо! Короче, как минимум ‒ коллекционный экземпляр. Пару мастеров по всему бывшему союзу такое наваять могли...
Сергей переводил взгляд с притихшего друга на внезапно выросший в ценовом диапазоне дар владычицы лужины и обратно. Потому и вздрогнул, когда Андрюха резко повернулся к нему с круглыми, как катафоты, глазами и выпалил:
‒ Продашь?
Серёга крякнул и не нашелся, что ответить.
‒ Я конечно понимаю, что вещица без клейма, но талантливую руку сразу видно! Не боись, не продешевишь... А, кстати, ты её где надыбал вообще? ‒ уже без заискивания, но с легким холодком в голосе поинтересовался Андрей.
‒ Не поверишь! В луже, в грязи... Да тут, у нас, недалеко! ‒ оправдывающийся счастливый обладатель сокровища в глубине души уже начал жалеть, что поделился своей радостью с этакой акулой "черного копа".
‒ Не поверю, ‒ уже более лояльно заметил Андрей, почувствовавший искреннюю растерянность. ‒ Но проверить можно. Вдруг разиня, что такие вещи теряет, еще и ножны прошляпил. Ничего там в этой луже больше не было?
‒ Да там темно, хоть глаз выколи, и глубина ‒ чуть что не по пояс!
‒ Ну, значит весь инструмент с собой брать надо. Я же тебе не показывал, какой у меня металлоискатель? Зверь!
Две пары высоких рыбацких сапог, фонари, плащи и металлоискатель погрузили в белый внедорожник. Сергей всё заверял, что до места подать рукой, но разгорячённый Андрюха сказал: "Спокуха, поедем с комфортом", и машина понесла их сквозь густую пелену водяной завесы.
Машину заметно потряхивало на ухабах, фары поплясывали по лужам и холмикам песка, тщетно пытались пробить окутавшее весь спальный район марево. Андрей заметно оживился:
‒ А тут, я смотрю, ничего не меняется. Может уже пора гати наводить сквозь эти болота? Письмо еще коммунальщикам не писали?
Сергей молчал, погруженный в собственные мысли о превратностях судьбы. Разве мог он подумать, что сегодня вечером отправляясь в магазин, будет позже ехать с бывшим однокашником на спонтанные раскопки? И что эта кривая жизни ему еще подбросит? Понятно, что такую вещь не теряли, а прятали впопыхах, может даже спасаясь бегством. Но и хозяин у акинака, как видно, непростой. Вдруг хватится и начнет искать. Ещё хуже, если начнут искать те, кто ищет хозяина.
Попахивало это всё крупными неприятностями...
‒ Стоп, приехали! ‒ опомнившись, вскрикнул Серега, узнав среди многочисленных рытвин место своего недавнего погружения.
Фонари на крыше машины освещали весь придорожный водоём, неведомым образом придавая ему черты благородного садового прудика. Накинутый плащ от сырого воздуха тут же покрылся крупным водяным бисером.
‒ Ну, показывай, где нырял? ‒ осведомился Андрей, деловито обходя лужу по периметру.
"Ныряльщик" безошибочно указал на край с глубоко отпечатавшимися следами ботинок. Он неловко топтался на месте, не зная, как разрядить повисшее гнетущее молчание:
‒ Я, к своему стыду, в знании античности во-о-т такой провал имею. И в этом провале смешались и кони, и люди...
‒ Буцефала Ганнибал страстно в дёсны целовал! ‒ не моргнув, срифмовал Андрей, приноравливаясь к спуску по грязи.
Сергей поморщился:
‒ Звучит противно, но не так далеко от истины. Аристофана от Аристотеля с трудом отличаю.
‒ А это не однофамильцы?
Серёга тяжело вздохнул. Через минуту забравшийся в воду Андрюха, с закатанными до подмышек рукавами, извлёк на божий свет испещренные мелкой чеканкой золотистые ножны.
‒ Я же говорил, говорил... ‒ на лице доморощенного кладоискателя играла торжествующая улыбка. Сергей нетвердыми руками принял артефакт и помог другу выбраться на сушу. ‒ Это тебе не семки щелкать ‒ профессиональная чуйка!
‒ Слушай, а сами ОНИ не могли его здесь потерять? ‒ с надеждой поинтересовался Сергей, еще больше поражаясь искусной работе на золотом окладе.
‒ Скифы что ли? Ну ты ляпнул! ‒ Андрей не спешил сворачиваться, а наоборот расчехлил металлоискатель и надел наушники, ‒ Они на мно-о-о-го южнее обитались, да и захоронения их тоже.
‒ Это я знаю... А как же межкультурный обмен? Ну как, варяг могильник на юге раскопал, а дорогую побрякушку уже у нас закопал?
Андрей скептически покосился на теоретика от истории и повел катушкой вокруг себя:
‒ А как же сохранность деревянных деталей и коррозия? Да и добирались ли до нашей глухомани скандинавы? Перегибаете, товарищ прохфессор!
Вступать в полемику в такой неспокойной обстановке Сергей посчитал излишним и, обернувшись по сторонам, заметил:
‒ Как бы там ни было, мне кажется, что нам пора...
‒ Ты погоди, торопкий, а вдруг и сбрую отыщем, тогда и твоя теория заиграет новыми красками. ‒ раздухарившись, Андрей водил катушкой размашисто, будто косарь своим инструментом в сеножать. Вот уже над водой занёс и тут же замер, как вкопанный. Затем, спешно сбросив наушники и отложив детектор, опять полез в воду.
‒ Что там, Андрюха? ‒ на глазах изумленного Сергея, друг растерянно бродил в холодной октябрьской промоине и время от времени шарил рукой по дну.
‒ Да, чёрт его знает! ‒ наконец ответил тот, ‒ Что-то большое, то ли мотоблок, то ли минитрактор. Лебедкой его не вытащишь, придётся тросом. Чего стоишь? В машине трос, в багажнике!
Упираясь в бездорожье всеми четырьмя колесами, внедорожник ревел и подстёгивал запертые в нём непарнокопытные силы. Новенький трос натянулся как струна, пытаясь выдержать возложенную на него нерадивым владельцем нагрузку. И когда уже казалось, что бессмысленное бодание с цепкими лапами донной грязи закончатся отрывом фаркопа, неведомая конструкция поддалась и с грацией бегемота выползла на сухую землю.
Сергей ожидал чего угодно, но только не этого! Андрюха, выскочивший из машины, даже присвистнул:
‒ Я то думал, нам с тобой статья за хищение культурных ценностей светит, а тут ‒ ну вообще!..
Под светом фар гордо выступало хищным профилем замазанное в рыжую грязь артиллерийское орудие.
‒ Это же сорокпятка, наша, как с Отечественной! ‒ Андрей радовался военной махине, как новогоднему подарку. Вот у кого из двоих приятелей вечер удался. ‒ Ты, Сереженька, не знаешь, тут колонна по случаю Дня Победы не проходила?
‒ Да нет, вроде... А может это реконструкторы?
Андрей скептически покачал головой и оттер от грязи бронепластину:
‒ У них что здесь по-твоему ‒ свалка? Да и нынче в тему Второй Мировой никто деньги вкладывать не хочет. Сейчас средневековье рулит. И кто бы это разрешение дал из такой дуры стрелять, даже холостыми? ‒ фонарь осветил щиток. ‒ А краска везде родная! Ёлки, да тут даже смазка!
‒ Ну, тогда почва... ‒ решил развивать наметившееся на краю мыслительного процесса объяснение Сергей.
‒ Что почва?
‒ Ты же знаешь, как в некоторых болотных торфяных образованиях сохраняются предметы? Вспомни европейских мумий с образцами одежды и деревянной посуды. Вдруг у нас тот же случай?
‒ Ага, только ни скифов, ни боёв с сорок первого по сорок пятый в нашей местности не было! Это мы с тобой ещё из школьного курса истории знаем. Моя бабка даже немцев не видала. Говорила, партизаны только всех грабили, даже соседа её убили, когда тот хлеб отказался отдавать!
‒ Ты не путаешь партизан с бандитами? Знаешь сколько в этой местности банд было? И всех местные называли "партизантами". Улавливаешь разницу? А военизированные партизанские отряды только с сорок третьего стали действовать!
Андрей сжал кулаки, на скулах его заиграли желваки:
‒ Ты хочешь сказать, что моя бабка врала? Вот из-за таких как ты и вызревают межнациональные розни всякие!
‒ Межнациональная рознь из национальных мифов рождается. А я за объективность и историческую справедливость! ‒ Сергей скрестил было на груди руки, но вовремя спохватился и добавил. ‒ Пока мы с тобой дискус устраиваем, нас случайный патруль милиции и накроет! А то может уже и очевидцы из окрестных домов куда надо названивают.
Андрей опомнился, даже лоб почесал. Гримаса непримиримого борца за мученический образ прошлого с его лица спала:
‒ Очевидцы в таком тумане вряд ли, но то, что рядом с этой малышкой оставаться опасно ‒ это точно.
‒ Орудие нам надо обязательно сдать! Скажем мол: шли-шли и на тебе, стоит на обочине. Сдадим, а то мало ли, кто в каких целях ее использовать захочет! ‒ не унимался Серёга.
Андрей тяжело вздохнул и смиренно поднял ладони:
‒ Сделаем так: я отгоню машину, а ты сообщи в ментовку о находке орудия. Ты чего скривился? Ладно, я вернусь, вместе позвоним и сдадимся! Идет?
Октябрьский холод проникал и под плащ, и под куртку. А наедине с пушкой и со всей её грозной материалистичностью мороз бегал по коже табунами взбесившихся муравьёв. Весь мир ограничился метрами десятью, а дальше начиналось непроглядное нечто. Сергей злился и на себя, и на канувшего в туман друга: "Ну, если этот гад скоро не появится, я его сам ментам сдам со всеми потрохами!"
Тишина стояла ватная и, как бы выразились классики, гнетущая.
Внезапно в конце улицы, где ютились частные домики, в стороне от обширного пустыря, раздался одинокий скрип. При попытке всмотреться вглубь марева, перед глазами заплясали расплывчатые цветовые пятна, сквозь которые проступали неясные силуэты. То мерещился покачивающийся на колдобинах грузовик, то выступали призрачные очертания бредущих людей и таяли, не желая материализоваться в осязаемой реальности. Скрип повторился, но уже ближе. Сергей приготовился бежать через засохшие заросли репейника в направлении обитаемой зоны, где можно было бы натолкнуться на случайных свидетелей, а значит ‒ заиметь шанс на спасение. В своих спринтерских качествах он не сомневался, а вот сможет ли он громко и убедительно закричать "помогите" или "убивают"?
Не дожидаясь, когда Сергей продемонстрирует свои достижения в беге, на просматриваемый участок дороги вплыли две фигуры, ведущие под уздцы запряженную лошадь. Струхнувший сторож армейского имущества не нашел ничего лучшего, чем включить ручной фонарь в направлении пришедших и закричать во всё горло:
‒ Стой! Кто идёт?!
В слепящем луче оказались двое мужчин в потёртых телогрейках и пилотках, совершенно не смущенные внезапным светом в глаза. С ними всхрапывающая и явно испуганная лошадь. Деревенские, что ли?
‒ Да свои, свои. Свет отведи, не слепи. Где только такие фонари выдают?
Они подошли ближе. Один постарше, лет за сорок, со светлыми распушенными усами и пробившейся сединой на висках. Второй ‒ парень лет восемнадцати-двадцати с рубцеватым шрамом через левую щеку. Динка таких бы сразу за глаза назвала "уголовными мордами". Широкие штаны и сапоги на обоих, как из фильмов про войну. И, смотри ты, винтовки за спинами! Точно, эти ‒ из какой-нибудь съемочной группы, что повадились в окрестных сёлах снимать фильмы про войну, как её представлял очередной "гениальный" режиссёр! Вряд ли актёры, но наверняка массовка, а то и техники, по совместительству.
‒ Смотрю, достали нашу красавицу! А то, как юнкерсы на колонну налетели, так эта дура и понесла, да прямо в канаву! ‒ усатый подвёл запряженную в двухколёсную повозку лошадь к станине. ‒ Подсоби, ребятки!
Молодой, а за ним и Сергей без лишних расспросов, подошли к "сошкам", дружно потянули вверх.
Когда закончили с погрузкой и закреплением, на лбу Серёги выступил пот. Он облегченно оперся о ствол чтобы перевести дыхание и выдохнуть. Ну, хотя бы тут можно без милиции обойтись!
‒ Земляк, у тебя табачку не найдётся? А то мы месяц уже сушеные листья дымим...
Сергей автоматически похлопал себя по бокам, хотя полгода как бросил курить, и к его изумлению в кармане обнаружилась подмятая пачка. Ну да, плащ-то Андрюхин! Он достал почти полную упаковку "Бальморо" и протянул киношникам:
‒ Угощайтесь, трофейные! ‒ как бы приняв условия игры, Сергей решил подыграть старшему, даже подмигнул для порядку.
Тот, что со шрамом, облизал губы и торопливо потянулся к пачке:
‒ Я две возьму? ‒ и вопросительно заглянул в глаза Серёге.
‒ Да хоть всю пачку! Для хорошего человека ‒ ничего не жалко! ‒ он высыпал содержимое на ладонь, оставив пару штук внутри, и, разделив кучку на две части, раздал своим избавителям от крупнокалиберных проблем. Те расторопно спрятали дары в телаги. Старший проведя сигаретой под усами и довольно втягивая воздух, изрек с придыханием:
‒ Высш-шая степень!
Закурили. "Зажигалка-то у них какая аутентичная, из гильзы. Бензином пахнет."
‒ А как картина называется? ‒ решился нарушить молчание вконец расслабленный Сергей.
Молодой затянулся и, выпуская сквозь зубы сизый дым, хохотнул:
‒ Картина маслом: "Погнали фрицев в хвост и гриву!"
Старший поперхнулся и заливисто захохотал:
‒ Ну, ты, Сашко, даёшь! За тобой хоть записывай!
Серега пожал плечами и дотянул тлеющий уголёк до фильтра. "Секрет, так секрет, не очень то и хотелось."
‒ Нам пора. Может с нами, в расположение? ‒ усатый вывел лошадь на дорогу.
‒ Нет, я своих подожду. Только про меня, видать, забыли! Устрою я кое-кому варфоломеевскую ночь, плавно переходящую в утро стрелецкой казни!
Оба усмехнулись:
‒ Ты, береги себя! Может и мы тебя табачком угостим? Где-нибудь под Варшавой...
‒ Бывай, художник!
Они отошли на десяток шагов, и густые туманные шторы словно срослись у них за спинами.
К тому времени, как появился Андрюха, Сергей докуривал вторую сигарету, поглядывая на ровную гладь лужи.
‒ Если б на моём месте была твоя супруга, ты был бы уже мёртв! Или морально унижен и раздавлен.
‒ Поэтому у меня и нет супруги. ‒ Андрей вскинул луч фонаря на придавленную росную траву, ‒ Та-а-ак! Я не понял! А где эта?
‒ Забрали.
‒ Менты? Так быстро? Меня ж минут двадцать не было!
Серёга искоса глянул на друга, хотел было сказать что-то про двадцать минут, но только рукой махнул:
‒ Киношники какие-то... А может и реконструкторы, поди разберись! А может и... Чёрт! Надо было хоть фамилии спросить!
Мысли завертелись в голове, и от этих мыслей по спине пошел холодок.
Андрей подошел ближе и протянул светящийся планшет:
‒ Я тут пока туда-сюда ехал, в инете прошерстил чутка. Оказывается, был бой, в километрах трёх отсюда! Наших полегло, ну и немцев тоже. Но контрнаступление им сорвали. И по дате, чтоб ты знал, аккурат завтрашним днём!
Сергей на экран планшета даже не взглянул, а смотрел он ошалело прямо в глаза приятеля:
‒ Ты пиво будешь? У меня дома ничего крепче просто нет.
‒ Будешь, ‒ охотно согласился Андрей, ‒ а твоя мозг не вынесет, что так поздно?
‒ Не вынесет... потому что спит давно уже. А мы... давай с тобою убираться отсюда, пока хозяева акинака не объявились!
Сергей хотел было швырнуть окурок в злосчастную лужу, вокруг которой намотался, как на ось, весь этот безумный вечер. Но передумал и, затушив о каблук, спрятал сдавленный фильтр в пустую пачку.
Чайник закипал уже третий раз, но, снятый с огня и забытый на время, остывал и вновь возвращался на плиту. Пиво давно закончилось, не оказав на организм ожидаемого эффекта. По кухне плыл сигаретный дым, не желающий убираться в открытую форточку, за которой и без него сохранялась устойчивая оптическая непроницаемость.
Как и предсказывал Сергей, Дина спала в зале, сморенная просмотром вечерних сериалов, поэтому ничто не могло нарушить атмосферу мужского разговора по душам. Одна беда: топливо для разжигания полемики закончилось, и разговор тёк в непривычном размеренном ритме.
‒ У меня тут созрела, с позволения сказать, одна теория... ‒ Сергей наконец разлил по кружкам с кофе кипяток. Небывало тихий после рассказа друга Андрей милостиво повел рукой, мол излагай.
‒ Так вот. Берем структуру, неизменную по состоянию изношенности к вектору времени, то есть константную величину ‒ дорогу...
‒ Не константную, а дорогу Шредингера, ‒ поправил Андрей, ‒ по идее она как бы есть, а по факту...
‒ Но, согласись, все атрибуты на месте: лужи, канавы, выбоины. Ведь если бы это была не дорога, мы просто смотрели на эти дефекты, как на самобытные особенности ландшафта...
‒ Философ. ‒ уважительно хмыкнул Андрей и отпил из кружки.
‒ Я продолжу. Катится, значит, по этой дороге колесо истории. Катится, обрастает подробностями. Круговое движение времени есть, а прямолинейное качественное ‒ только по грандиозным поводам. Потому на одном месте и износ большой. Заметь, сколько бы треклятое покрытие не ремонтировали, оно возвращается в прежнее агрегатное состояние: те же лужи, грязь, ямы. Потому забили на это дело все: от дорожников, до коммунальщиков. Я бы не удивился, если бы узнал, что тут ещё мамонты дорогу протаптывали ‒ асфальт под тяжестью тысячелетий так и крошится...
‒ Скажи, что там динозавры брачные танцы устраивали, и я всё прощу...
Сергей поёжился:
‒ Может и так. Но в подвременной складке мы только следы материальной культуры обнаружили.
‒ В чём, в чём?
‒ Можешь назвать и изнанкой временной структуры, и дыркой в кармане времени. Знаешь же, как за подкладку заваливается всякая мелочь. Начнёт колбасить пространство-время от какого-нибудь эпохального события, вот и валится всякое на обочину.
‒ Ага, типа темпоральная заначка и бюро находок в одном! Только я бы нашу пушку мелочью не назвал.
‒ Ну, это для нас с тобой это полтонны смертоносного железа. А для истории?.. И вот, крутится это колесо, поскрипывает, а потом бац! ‒ провернулось в грязи материи, буксануло. Закинуло к нам красноармейцев, те свой артефакт забрали, как со склада под роспись, история их подхватила и снова покатила дальше.
‒ Ой, насочинял, ой, запутал! Что у тебя выходит: история, как колесо ‒ понятие фигуральное, а грязь под ним вполне материальна! И дорога... Мало ли на свете дорог, еще более убитых, чем эта?
‒ Дорог может и немало, но не по всякой история катится. ‒ "философ" поднялся и раскрыл окно нараспашку. То ли от пережитого, то ли от усталости, пол под ногами покачивался, из-за чего подсвеченная тусклой лампой кухня стала похожа на каюту утлого судёнышка, плывущего среди туманной действительности без курса, из ниоткуда в никуда.
‒ Да, а почему колесо?
‒ Всё крутится, всё возвращается на круги своя... ‒ Сергей замолчал, помрачнев, ‒ Я вот подумал, а смогли бы мы так: в штыковую, под пулями, на танки? Я ведь их, как тебя сейчас, видел, тех, кто за наше беспросветное будущее своей жизнью заплатил! А ведь завтра бой. У них завтра бой!
Андрей насупился:
‒ Ты это... по щекам сопли не размазывай. Вот ушел бы со своими бойцами и посмотрел, каково это ‒ за Родину умирать. И, кстати, бой уже сегодня... Два часа ночи. Засиделись мы, браток... ‒ кофе был допит, а кружка со стуком стала на стол, ‒ а ещё один вопрос не решили. Что нам с наследием кочевых племён делать? Я мог бы толкнуть... ‒ при этих словах размякшее лицо Сергея застыло, как суровый неприступный утёс, ‒ за хорошую цену, тебе что, деньги не нужны... ‒ над утёсом нависли грозовые тучи бровей, ‒ ой, ну в ментовку, так в ментовку!
‒ А потом - в музей! Зато тебе ‒ пятьдесят процентов, если вознаграждение дадут. ‒ примирительно предложил Серёга.
‒ Нет, спасибо. Я сегодняшний вечер на всю жизнь запомню. За бугром за это состояния вываливают, а мне бесплатный аттракцион устроили, и даже без членовредительства! ‒ усмехаясь, Андрей встал из-за стола, ‒ Мне пора!
‒ Куда ты? А как с ямой быть? Пусть там хоть склад диковинок и музей древностей, но место это надо за квартал обходить!
‒ Я, конечно, птица вольная... Но не всякий пернатый долетит до середины Днепра. Были мне первые звоночки, когда я на мины и гранаты лопатой натыкался. А это, значит, уже последний... Пора, что ли, от полевых работ к изучению документации переходить?
‒ В интернет с каждым днём всё больше и больше архивных данных вываливают! Но могу посоветовать, что из фундаментальных работ почитать можно. Без них в понимании исторических процессов далеко не уедешь. Список длинный, приготовься записывать.
Андрей решительно вернулся на табурет:
‒ Ставь чайник! Буду внимать...
За окном густая мгла проглатывала один за одним ночные огни многоэтажек. Глухая завеса мороси прятала за пазухой все звуки, укрывала силуэты припозднившихся прохожих и машин. Со стороны пустыря, на грани слышимости, донесся одинокий печальный скрип, и снова тишина растеклась густым покровом над спящим городом.