Аннотация: Короткий рассказ о пожилом иракском еврее, живущем в Израиле много лет, но по-прежнему, не чувствующего себя здесь дома.
Менахем - старый еврей из Ирака. Когда он приехал в Израиль, ему было 26 лет. Теперь ему 75. Из-за маленького роста и худобы, издали его можно принять за подростка. Пока Менахем был молод, он работал на стройке. Теперь, когда здоровья почти не осталось, он работает ночным сторожем, а днем, заботится о своей престарелой маме- покупает для нее продукты, готовит ей еду, убирает квартиру, помогает выходить на прогулку. Кроме престарелой матери, у Менахема есть жена и четверо взрослых детей, у которых есть уже свои, взрослые дети. Жизнь одной из двух дочерей Менахема не сложилась. Она живет одна с двумя детьми и Менахем помогает ей как может.
Из-за дочери, старик сильно переживает и это пожалуй главная причина, по которой он до сих пор работает.
Его положение на работе весьма неустойчивое.Он боится, что его уволят и поэтому соглашается работать по ночам, почти без выходных и терпит насмешки со стороны начальства.
Как-то раз например, инспектор, совсем еще молодой парень, развлекался с приятелями и коллегами тем, что устроил старику экзамен на профпригодность, заставляя его в течении получаса на время доставать пистолет из кобуры. Менахем не успевал уложиться в установленное время и инспектор снова и снова заставлял старика выполнять упражнение, а в конце сурово предупредил, что если тот хочет остаться на работе, то должен как следует потренироваться.
Скучающим юнцам из северного Тель Авива- так называемым "северным", что подразумевает местный бомонт, было весело.
Менахем тогда лишь напомнил инспектору о своем возрасте.
Впрочем, одними насмешками и придирками дело не ограничивалось.
Так например, в выдаваемой ему зарплате регулярно не хватало 40, 50 , а иногда и больше шекелей.
Ошибка, спокойно объясняли ему в бухгалтерии компании, но деньги возвращать не торопились.
Меня поразила реакция этого пожилого человека на , как принято теперь выражаться "крысятничество" работодателей.
Он не возмущался, не ругал своих работодателей.
Вместо этого он пустился в глубокомысленные рассуждения о том, что Храмов возможно было не только два, а гораздо больше.
Может быть 10, или даже 20, задумчиво говорил старик.
И все они пали от нечестности и ненависти людей друг к другу.
В то время мы учились до поздна, просиживая за компьютерами иногда и за полночь и выходя из лаборатории, я случайно услышал этот задумчивый монолог.
Рассуждения этого с виду простого человека, произвели на меня сильное впечатление.
Разговорившись с ним, я узнал его историю, помимо всего и о том, что он был солдатом еще в иракской армии, а здесь в Израиле прошел все войны вплоть до Войны Судного Дня.
С тех пор, мы время от времени беседовали с Менахемом.
Он почти никогда не жаловался. Вместо этого, он любил вспоминать дни своего детства и юности проведенные в Багдаде среди родителей, многочисленных братьев, сестер и близких друзей, которых был целый двор. Он часто рассказывал о том, как ему нравилось учиться в школе, но из-за того, что отец его рано ушел из жизни, ему не довелось закончить школу и он начал работать будучи еще подростком, чтобы помочь матери и своим младшим братьям и сестрам.
Жизнь никогда не баловала Менахема, но свою бывшую Родину , затерявшуюся во времени, он всегда вспоминал с каким то особым благоговением.
Израиль же так и не стал для Шауля домом, хотя он часто с гордостью говорил о своем "доме". Так он называл свою квартиру в старом доме в Южном Тель-Авиве. Дом был, а чувство дома так и не пришло к нему.
По ночам, он часто слушал радио на арабском языке и не раз проходя мимо него я замечал, что он не то говорит, не то страстно спорит с кем-то невидимым.
Как-то я не удержался и спросил его, с кем он говорит по ночам. мне, что говорит "С Богом"- спокойно ответил мне он так, как будто речь шла о беседе с соседом по дому.
Старик внимательно посмотрел на меня и заметив мое удивление, с улыбкой сказал:
"Я вижу его как сейчас тебя и так, каждую ночь". "Это правда", продолжал Менахем будто испугавшись, что я ему не поверю, "как жив Господь!" - воскликнул он, "Скоро наступит мир и тогда я смогу вернуться в Багдад, в наш двор и наконец увижу всех своих друзей. Наконец-то я смогу с ними встретиться! Как жив Господь", продолжал старик, "Это будет и очень скоро, вот увидишь", с жаром говорил старик и его глаза сияли от счастья в предвкушении скорой встречи.
А я смотрел в его всегда печальные глаза сейчас преображенные счастьем и начинал сам верить, что все именно так и будет.