(рассказ первого помощника капитана, цикл "Подчиняя Вселенные-2")
"Дышите глубже - вы взволнованы!"
Табличка перед электрическим стулом
- Сколько ты принес?
Старуха очень дряхлая, почти говорит, едва шевеля растрескавшимися губами. Но я люблю ее, безумно, потому каждый звук, что исторгает ее впалая грудь, прикрытая ветхой кофточкой, бьет меня в само сердце. Мне знакома каждая заплата на ее одежде, каждая морщинка на посеревшем от невыносимой муки лице. Я до самой маленькой детали помню эту ячейку с проржавелыми стенами, расшатанный стул, кривобокий секретер и небольшую койку. Даже выцветший постер с изображением безликого Капитана вызывает в моем сердце знакомый стук - я дома.
- Немного, мама, всего три...
- Дай, дай мне это, - сморщенная рука слабо поднимается поверх грязно-желтого одеяла и пытается ухватить меня за воротник. - Мне плохо без него!
- Сейчас, - мой голос дрожит, когда я подсоединяю сосуд к системе. Клапан продавливается внутрь, и драгоценный воздух поступает в резервуар, которым пользуется мать. Я же скриплю зубами, наблюдая, как стрелка на моем датчике стремительно падает до критической точки "полчаса".
Сегодня мне удалось заработать! Но очень мало, хотя и хватило бы до утра. А там бы я уже дотянул как-нибудь до офиса шахты. Взял бы в кредит и пошел бы в забой...
Но позвонила мама. В ее системе случилась протечка, и весь мой недельный заработок улетучился коту под хвост! Проклятые животные - они живут только в богатых кварталах, где воздуха больше, чем людей! А мы тут задыхаемся с этими трубками в легких, работаем в шахтах, добывая фёрман. Ползем сквозь узкие тоннели, наслаждаясь порциями "функционального" воздуха, что выделяется нам исключительно для работы. Вылезаем, покрытые фёрмановой пылью, что разъедает все, даже толстую кожу комбинезонов, бросаем свой выработок на электронные весы и смотрим...
Смотреть на личный датчик воздуха в системе, наблюдать за голографическим табло весов, где взвешивается жизнь. Закрывать глаза, когда из твоего резервуара высасывают "функциональное" существование, оставляя только заработанное тобой. Это все, чем занимаешься здесь каждый день. Других забот не найти - только бы не задохнуться! Пункт - пять часов свободного дыхания. Куб - десятая доля пункта, всего полчаса до смерти.
Сегодня мне не повезло - отклонился от знакомого тоннеля и забрел в пройденные участки. А фёрмана там и с контрольным датчиком не найти. Потому всего тридцать гранул показало табло. И три пункта воздуха оставили мне на никчемную жизнь.
Дожить до утра! Единственная мысль, что стучит в голове, когда я глажу старушку по щеке. Она улыбается беззубым ртом, смотрит одобрительно и с лаской - вон какой сынок вырос! Кормилец семьи.
- У меня только куб остался, мама, - пытаюсь выглядеть спокойным, но губы нервно дергаются, выдавая меня с потрохами.
- Забери! - слабый стон и ее рука пытается добраться до живительной трубки. - Забери себе воздух, ведь ты еще молод, а мне пора...
- Нет! - я отстраняюсь, отбрасываю сморщенную ладонь со своей руки. - Я заработаю еще, слышишь, мама?!
Выбегаю из ячейки, даже не заботясь о световом замке - кто позарится на такую старуху? Всем нужен лишь воздух, а преступников у нас не осталось совсем. Еще лет двадцать назад модифицировали последнего. Да, за лишний глоток из чужой системы, еще как, много народа горло тебе перережут. Но кинжал на ветхую женщину не поднимут - у всех есть матери, у многих они умерли, у тех, кто не выдерживал под серебряными сводами шахты и возвращался на планету.
Правила суровы - уходишь со станции, уходи один. Родственников не забрать, ведь они нужнее. Даже если кто-то умирает, то тело его поступает в переработку, а хитрые машины сделают из него целую сотню пунктов! Да и, наверное, о возвращении на планету, враки все это... Хотят, чтобы мы имели маленькую надежду на другую жизнь, мизерный шанс, что доля шахтера может быть более привлекательной, чем закончиться бесформенным пятном в тоннелях, когда фёрман растворит комбинезон.
Все ехали сюда с семьями - правительство ставило это главным требованием к рабочим. Планировалось, что многие останутся здесь навечно, будут заводить детей. Но через полгода после открытия станции, безымянный террорист взорвал себя в командном центре... Вместе с незаменимым куском генератора воздуха. И вот уже десять долгих лет мы существуем с трубками в легких, почти не разговаривая и храня дыхание.
Корабли с планеты приходят, чтобы забрать наработанный фёрман, привезти медикаменты и новый запас воздуха. Но запчасти генератора мы так и не дождались - наша машина оказалась единственной в своем роде, и чтобы восстановить ее, надо ждать еще более десятка лет. Но я не доживу, осталось меньше куба, меньше тридцати минут, пока последний глоток кислорода покинет мои легкие в виде углекислого газа. А дальше я упаду где-нибудь перед прозрачной витриной, за которой танцуют обнаженные женщины без трубок в грудях. И толстые мрази, попыхивающие драгоценнейшими сигаретами, будут смотреть на то, как я корчусь за толстой стеклянной преградой и скребу свое горло скрюченными пальцами.
Богачи, владельцы шахты и всей станции, которая кружится на поверхности безымянной луны и зарабатывает. Им - деньги, женщин, вино и межгалактические перелеты, а нам - лишь малый глоток, и короткую задержку перед смертью...
Выхода нет! Я быстро иду по металлическому полу, отбивая привычную мелодию, и стараюсь не бежать. Бег - превышение нормы, воздух расходуется больше, а, значит, умру быстрее.
Единственный выход, это добраться до офиса, упасть на колени, умолять дать кредит, или броситься работать в другую смену. Но до шахты примерно сорок минут - не успею. Завалюсь на бок, уставлюсь выпученными глазами на сиськастых дур, что ехали сюда за новым счастьем, а оказались поголовно в борделях для богатых владельцев этих земель. Или буду биться головой в бронированное стекло, а какой-нибудь жирдяй с другой стороны похлопает в ладоши и беззвучно закричит "браво!", в пьяном угаре полагая, что это очередное развлечение.
Только Капитан, лишь только начальник станции может помочь мне! Буду лизать его башмаки, продамся в рабство, отдам свои органы на пересадку кому-то с толстым кошельком. Только пусть даст мне воздуха, хотя бы протянуть до утра! Мама сейчас обеспечена жизнью до обеда, а мне нужна самая малость, чтобы дотянуть до шахты, запастись "функционалом" и пойти в забой.
Рубка выглядит очень внушительно на фоне серых металлических стен, вакуума вокруг и далекого сияния мертвых звезд за иллюминаторами. Здание выкрашено в насыщенно-красный, с белыми разводами от влажного фёрманового налета. Эта гадость, которую мы вытаскиваем из внутренностей луны, живет только в безвоздушном пространстве. Она едкая, и словно сопли неведомого монстра, пристает к любому телу и, если не смыть ее обильным количеством химии, начинает разъедать даже титан. Что уж говорить об обычных бронированных листах, из которых состоит капитанская рубка?
Красное с белым, словно символы Третьей шахты - жизнь и уныние смотрят на меня с этих стен. На датчике читаю приговор: "0,3 куба" - примерно десять минут до кончины. Охранник, сидящий в пластиковой будке, доверху заполненной кислородом, не знает о моих проблемах. Он просто смеется, нагло используя свой воздух, в ответ на просьбу пропустить меня к начальнику базы.
Я буквально молюсь на эту прозрачную будку, оставляя длинный след от холодного пота на выпуклой стенке. Простираю руки, пытаюсь ухватить охранника за грудки, но энергетическая мембрана защиты останавливает меня. Проходит две минуты, пока он не поддается и, с некоторым колебанием в голосе, вызывает командира.
- К вам посетитель, господин Капитан, - говорит служивый, нервно теребя рукав мундира. - Да, я знаю, что посетителям вход воспрещен, но он говорит, что это дело жизни и смерти.
Смотрю на черную решетку динамика, и мое сердце замирает.
- Все хотят, - ворчит Капитан. - И у всех вопрос не то жизни, не то смерти.
Недовольство так и выпирает из голоса начальника базы, оно бьет меня промеж лопаток. Но самый страшный удар наносит следующая реплика.
- И все идут в задницу, - хмыкает наш командир, наш маленький бог местного разлива. Ему все позволено, ведь никто из нас, а, судачат, даже ближайшее окружение, не видели его лица. Безымянный тиран, продавец кислорода, бездушный мучитель всех тех, кто погиб в бледных тоннелях шахты.
- Понял? - спрашивает охранник, когда динамики колонок умолкают. - Иди отсюда, Капитан занят!
И тут меня охватывает ярость. Я не соображаю уже, что скоро умру, задохнувшись. Не понимаю, что обречен, но злоба на маленького бога захлестывает глаза. И мне плевать, что сдохну здесь, так и не увидев родную планету! Задушу мерзавца, буду пинать его тело, пока сам не упаду, потеряв последнее дыхание. И хоть на миг каждый из нас, шахтеров, сможет вздохнуть спокойно. Уничтожу!
Мои руки с трудом проталкиваются сквозь защитную мембрану будки. Подаюсь вперед, почти просовываю голову внутрь, но отверстие слишком мало, чтобы глотнуть целительного кислорода. Могу только ухватиться за шею охранника и изо всех сил ударить его об острый угол стола. Фуражка слетает с лысеющей макушки, когда твердый пластик вонзается в висок. Окровавленные пальцы отпускают корчащееся в предсмертных судорогах тело и нажимают на кнопку открытия шлюза.
- Шестой, ответьте! - требовательно доносится из кабинки - солдаты засекли остановку сердца дежурного. - Что у вас случилось?..
Бреду по длинному коридору, ориентируясь на красный указатель - "Личные апартаменты". Здесь море чистого воздуха, но чтобы отключить мою систему и начать дышать ртом, может понадобиться не менее пятнадцати минут. У меня нет больше времени - на табло приговор "0,2 куба", почти ничего... Я иду, чтобы убить, и умереть самому. За серые будни в ядовитых тоннелях, за умирающую мать, чей огонек погаснет к обеду, когда остатки моего заработка пройдут через высохшую грудь. За муки сотен людей, кто идет на опасную работу только из боязни задохнуться. Просто убить! У меня не осталось сил на что-то большее...
Дверь открывается передо мной, и я застываю в изумлении. Перед глазами, за широким окном, во всю стену, простираются бесконечные ряды деревьев. За бронированным стеклом произрастает невероятной красоты дендропарк, и все эти растения способны снабжать воздухом всю нашу станцию! Значит, врали, что воздух поставляется с планеты, что кислорода настолько мало... Убью.
Капитан в изумлении поворачивается ко мне. Настороженный взгляд его серых безликих глаз скользит по моему озлобленному лицу, окровавленным рукам. Наконец, он замечает мерцающий датчик, и облегченная улыбка искривляет его лоснящееся от жира лицо.
- Скоро умрешь? - спрашивает он, даже не делая попытки выхватить пистолет. Зачем оружие против дохляка, вроде меня. Я ослаблен экономией кислорода, едва держусь на ногах, а этот здоровенный боров просто цветет от жизненных соков.
- Я пришел продать свою жизнь, - начинаю уготованную тираду, но с ужасом чувствую, что просить больше не хочется. Раньше я бы валялся у него перед столом, умоляя выделить хоть пару кубов "функционала", но теперь лишь жажда крови удерживает меня от лишних слов.
- Вот так и я когда-то, - усмехается начальник базы, - пришел сюда, чтобы вымолить немножко кислорода. И стал Капитаном... Старик, который был до меня, скрывал свое лицо, ибо оказался невероятным уродом. Да и зачем людям знать, что ими управляет создание, настолько искаженное мутациями, что без анализа ДНК его даже художник-сюрреалист не назовет человеком. Это позволило мне застрелить мерзавца и сесть на его место...
- Но почему, - мой голос хрипит от страха - остается всего полторы минуты, - ты не отдал этот воздух народу? - Кивком указываю на дендропарк за стеклом. - Почему все работают в муках, когда ты и твои лизоблюды наслаждаетесь тоннами кислорода?
- Управлять надо жестоко, - хмыкает он. - Если дать им то, что они хотят, никакой работы не будет! Все начнут зарабатывать деньги, а не воздух, и разбегутся по своим планетам. Конечно, придут новые, и появится угроза смещения старой власти... Именно поэтому старый Капитан взорвал к чертям этот генератор и насадил здесь деревьев. Жизнь - для лучших, остальные - лишь бездумные роботы, кто вкалывает ради существования. И пусть идут они в задни...
Я вытаскиваю из-за пояса пистолет и стреляю в этого напыщенного ублюдка. Мне не справиться с ним, ведь я умираю, но оружие, подаренное мне убитым охранником, приравнивает наши шансы. И месть сладка - за всех, кто мучается в шахтах!
Шипящий луч отстреливает Капитану половину легкого и левую руку. Ублюдок заваливается на стол, кровь брызжет на стены, заливает крышку мусорного деструктора, пропитывает какие-то бумаги. Но командир еще жив - пытается сползти в свое широкое кресло и с пульта управления вызвать себе подмогу. И ему удается выстрелить в ответ... Бедро наливается пекущим жаром, что-то липкое стекает в башмак...
Датчик печально показывает "ноль кубов". Последний глоток целебного кислорода я использую на прыжок. Опускаюсь начальнику базы на грудь, и мои пальцы смыкаются на толстой шее этого мучителя человеческого. Руки скользят в крови, но глаза наслаждаются зрелищем - язык Капитана вываливается изо рта, лицо краснеет... Остается лишь переодеться и сбросить жирное тело в мусорный деструктор... Стать...
Хоть один глоток. Под черепной коробкой громко стучатся барабаны. Перед глазами сверкают разноцветные круги, алая мгла застилает мое сознание. Я умираю, а маленький экранчик показывает "-0,1 куб"...
- Капитан, - сообщает динамик, - к вам какой-то шахтер. Говорит, что это дело жизни и смерти...
- Пускай катится ко всем чертям, - отвечает командир базы. - У всех дело жизни и смерти! И все идут ко всем чертям!
- Простите за беспокойство, - извиняется охранник.
На страже рубки теперь стоит десяток боевых киборгов, выписанных по просьбе командира с ближайшей планеты. Теперь нападение не повторится - дерзкие террористы не прорвутся в покои начальника станции, как это случилось пару недель назад.
- И чего им жмется, почему лезут ко мне? - ворчит Капитан. - Я ведь подарил им лишний куб в сутки! Пусть работают и не скандалят - тогда еще один куб получат. Проклятый сброд - им бы только дышать, а не работать!
На голографическом мониторе появляется изображение симпатичной женщины. На вид ей не больше двадцати, но мудрые усталые глаза говорят о немалом возрасте - видимо, она недавно прошла омоложение. Сзади госпожи виднеется обнаженное тело мускулистого красавца, что массирует ей плечи.
- Как ты, сынок? - спрашивает "старая" девушка. - Нога не болит уже?
- Нет, мама, - Капитан потягивается в кресле и потирает некогда простреленное бедро. - Почти зажила...
- Как трудно дышать, - пожаловался человек, дрожащей рукой нащупывая трубку в груди. - Как больно...
- Не ной, - сухо бросил охранник. - Радовался бы, что тебя откачали, жизнь сохранили... Будешь знать теперь, как на командира станции нападать, проклятый террорист!
- Дышать! - выкрикнул новоиспеченный шахтер, но надсмотрщик уже бросил его в разверзнутую пасть белесого тоннеля.
- И если не соберешь пятьдесят гранул - не возвращайся, - донеслось в спину бывшему Капитану...
