Виктор не помнил, как и когда началось это лето. Однажды он просто проснулся утром от ослепительно ярких солнечных лучей, которые светили ему в глаза, буквально прожигая плотные шторы. Всё было гораздо реальнее тогда, словосочетание 'полноценная жизнь' еще не казалось чем-то лишь отдаленно знакомым, мысли не сбивались в кучу, всё было ясно и понятно. Всё было иначе тогда.
Сейчас же всё его существование походило скорее на сон. Но он не спал и был уверен в этом как ни в чем ином, а главное, мог это доказать при помощи всего лишь пары слов - 'Задавался ли кто-нибудь вопросом о своем состоянии во время сна?'. И ответ был однозначным - нет. Сон, в отличие от реальности, никогда не оставлял дополнительных вариантов.
Он с видимым недовольством открыл глаза, но мгновенно быстро прикрыл их рукой, в одно движение отвернувшись к спинке дивана, на котором он уснул вчера, не раздевшись. Пролежав так без движений еще порядка минуты, он лениво переместился в сидячее положение и с силой протер лицо ладонями, а после по-хозяйски оглядел комнату снимаемой им квартиры - место, абсолютно безразличное его душе, место, к которому он не питал ни единого теплого чувства, а лишь день за днем убивал свою жизнь, уже приближаясь к завершению первого месяца подобного существования.
Эта квартира была первой, которую он посетил в поисках временного жилья, приехав в незнакомый для себя город. Скромное объявление в газете предлагало двухкомнатную квартиру на третьем этаже пятиэтажного жилого дома, информации о цене не было, но зато в коротком тексте фигурировала одна очень любопытная фраза 'Проживание на моих условиях'. На телефонный звонок по указанному номеру ответил тихий женский голос очень вежливой хозяйки жилья. Уже через полчаса Виктор приехал на встречу, где на пороге его встретила одинокая маленькая женщина лет сорока, которая первым делом пригласила потенциального съемщика на кухню, но не с тем, чтобы начать оттуда демонстрацию квартиры, а чтобы напоить гостя чаем. Позже, сидя за столом, она без каких-либо сомнений рассказала ему о том, что ее муж умер чуть больше шести месяцев назад, детей у них не было, как не было и других близких родственников, которые могли бы присмотреть за квартирой несколько месяцев, так как сама хозяйка собиралась оставить угнетавшую ее, судя по всему, обстановку и погостить у своей сестры, которая жила где-то за границей, в городе, по названию которого Виктор не смог точно определить страну.
Он был глубоко удивлен и тронут тем отношением, которое встретил уже на пороге этой квартиры, тому, сколько добродушного откровения он удостоился, будучи абсолютно чужим человеком для этой женщины. Также сыграло свою роль и то, что он был абсолютно один в незнакомом городе и, как бы он не думал, его душа искала кого-то похожего, кого-то, кто мог бы понять его или кого бы он сам понял. Решение снять эту квартиру он принял гораздо раньше, чем озвучил положительный ответ, но сам едва ли знал об этом.
Когда поднялся вопрос цены, хозяйка неожиданно предложила ему жить в ее доме абсолютно бесплатно, но с тем лишь условием, что он сохранит все в том же самом порядке до ее возвращения. По всему было видно, что она была настолько переполнена теплыми чувствами к этому месту, что даже не могла помыслить о поиске материальной выгоды. Виктор принял ее скромное условие, но в ответ выдвинул свое, уговорив ее взять среднюю плату за два месяца вперед, после чего повторно пообещал внимательно следить за квартирой и ничего в ней не менять, хотя, к слову, менять в ней было практически нечего. Все личные вещи и даже совместные фотографии были предусмотрительно убраны, чтобы не смущать постояльца, о чем говорили стоявшие на полке старые пустые фоторамки.
Так в жизни Виктора началась новая глава, казавшаяся ему на тот момент завершающей. С того момента прошел уже месяц, и за это время он по-прежнему не заполнил эту часть своей жизни ничем примечательным.
Сейчас он неподвижно сидел на краю дивана и был абсолютно разбит и потерян, о чем говорил весь его внешний вид, начиная с вызывавшего лишь жалость взгляда и заканчивая подогнутыми пальцами ног. Он уже несколько минут, не отводя глаз, смотрел на лежавший в углу комнаты, прямо на полу, мобильный телефон, и борол в себе желание быстро вскочить с места и подобрать его. В итоге он не выдержал, поднялся на ноги, вяло прошагал несколько метров и подобрал телефон, словно не помня того, что сам бросил его в угол, не желая ни с кем разговаривать.
Через секунду на засветившемся экране проявилась приветственная заставка, а еще через несколько секунд телефон начал динамично издавать звонкие сигналы, отсчитывая количество пропущенных звонков и полученных сообщений. Соавторами дюжины звонков являлись всего два номера, разделивших обязанности почти идеально поровну. Сообщения придерживались той же схемы и покрывали две темы: 'Виктор, срочно перезвони мне, не подводи меня!' и 'Сынок, почему ты не отвечаешь? Мы с Викой очень переживаем за тебя. Обязательно сообщи, как твои дела, когда освободишься'.
Мельком пробежавшись по тексту последнего сообщения, Виктор без раздумий выбрал функцию 'стереть все', подтвердил свой выбор и положил телефон на стеклянный журнальный столик, стоявший рядом. Затем он осторожно подошел к окну и с некоторой нерешительностью немного раздвинул жалюзи. Несмотря на ранний час, короткая стрелка часов только-только подбиралась к цифре шесть, город уже дышал полной грудью, жадно вдыхая остатки кислорода, а выдыхая уже клубящиеся облака ядовитого дыма. Виктор впервые заметил за собой столь злобное отношение к своему окружению, и это была самая неподдельная злоба, ведь город жил без него, не обращая внимания на то, как сильно он хотел быть частью всего этого волнения.
От этих странных мыслей его бесцеремонно оторвал зазвонивший вдруг телефон, тот самый, который был возвращен к жизни минуту назад. Без особого интереса взглянув на экран, Виктор все так же спокойно нажал на кнопку ответа и тут же вывел разговор на громкую связь, сев на пол и наклонившись на стену рядом со столиком.
- Да какого черта?! - со злобой закричал вдруг человек из телефона, не желая слушать продолжение и без того предсказуемой фразы. - Ты что там, с ума сошел? Какого черта, я тебя спрашиваю!
- Извините...
- Извините? Да что с тобой такое? Ты пьяный что ли или тебя, может быть, избили? Ты почему на встречу не пришел? Я звонил тебе раз двадцать. Мне люди звонят, спрашивают... Почему у тебя телефон не отвечал?
- Я спал, - абсолютно безвольно ответил Виктор, и не думая злить своего собеседника, он был настолько бессилен, что просто не мог найти другого варианта ответа, кроме как сказать глупую и неотесанную правду.
- Так, всё! - неожиданно успокоился второй участник разговора. - Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но я никогда не бросаю свои слова на ветер. Я поручился за тебя, дал свое слово. Ты думаешь, на то место, что я для тебя занял, охотно берут всех подряд? В твоем-то возрасте? Да тебе еще до тридцати нужно постараться дожить с таким отношением к делам, да и опыта фактического, который можно было бы предъявить, у тебя ноль...
- Честно, мне жаль, еще до вчерашнего вечера я думал, что я справлюсь, но сейчас я понимаю абсолютно ясно, что никак не смогу, у меня просто нет сил заниматься этим. Я тень самого себя. Я сегодня же позвоню и попрошу прощения за то, что не пришел. Извините еще раз, Эдуард Альбертович...
- Ты не позвонишь, а лично встретишься с Туменовым и принесешь свои глубочайшие извинения, - сделав акцент на характере извинений, распорядился Эдуард Альбертович. - Но это не приказ, а просьба. Мы оба умные люди и оба понимаем, как выглядит эта ситуация. Я очень тебя уважаю, Виктор, но и ты имей уважение ко мне. Ты знаешь, с какой скоростью разлетаются слухи в наших кругах. Уже завтра я могу быть признан пустословом.
- Я упустил это из внимания, - честно признался Виктор.
- Не могу представить, что у тебя случилось, но если тебе нужна моя помощь, я в любой момент готов встретиться и выслушать тебя. Помочь, если это окажется в моих силах.
На несколько мгновений разговор прекратился, из-за чего могло показаться, что Виктор выбирал между вариантами ответа, но на самом деле его буквальным образом выворачивало наизнанку, с каждой новой секундой он переполнялся отвращением к этому разговору, к той теме, что он затрагивал, к тем годам своей жизни, что он выкинул в оказавшемся бесцельном стремлении.
- Хорошо, я сделаю, как вы просите. До свидания! - он с усилием дотянулся до телефона и оборвал соединение.
Казалось, первые робкие шаги навстречу новому дню были сделаны, но в действительности Виктор по-прежнему неподвижно сидел на месте, глядя в никуда, ни о чем не думая. Вскоре телефон снова вздрогнул и несколько раз раздражающе коротко проехался по стеклу. Виктор сгреб его в руку и поднес к лицу, открыв сообщение следующего содержания: 'Я поговорю с Петром и назначу тебе повторную встречу на половину девятого утра, так что приведи себя в порядок и не подводи меня больше. Адрес у тебя есть'.
Получив новые указания, Виктор, впрочем, не поспешил их исполнять. Вместо этого он с тяжелым вздохом поднялся на ноги, отталкиваясь от стены, прошагал пару метров в обратном направлении и снова рухнул на диван. Но сон не шел, а глаза и вовсе отказывались закрываться дольше, чем на несколько секунд. Из-за этого он чувствовал себя еще слабее, еще мрачнее становился его взгляд. Всё что раньше казалось ему несущественным и бесследно проходило мимо его внимания, теперь было неоспоримым доказательством его полной ничтожности в этом мире. Капля за каплей эти мысли заполняли его голову, все дальше увлекая его во мрак, в пустоту, в которую не было явного входа, а значит, не существовало и выхода из неё. Но на этот раз ему повезло понять это. И как только он понял, все эти тени, тянувшие к нему свои мерзкие длинные щупальца прямо на глазах у солнца, развеялись без следа. В этот же момент Виктору открылись накопленные за долгую ночь силы, он бодро, одним движением, поднялся на ноги, на мгновение заглянул на кухню, поставив кипятиться стеклянный электрический чайник, и на двадцать минут исчез в ванной комнате.
По возвращении на кухню его уже радостно встречал обильно паривший чайник, обещавший всем своим поведением приятное чаепитие, однако с целью дополнительной провокации затянувшегося пробуждения Виктор решил выпить чашечку кофе. Для этого он внимательно отметил чайную ложечку растворимого кофе, две таких же ложки сахара, после чего наполнил чашку чуть остывшей водой и добавил немного молока. Тщательно всё перемешав, он несколько раз звонко ударил ложкой по краю чашки, стряхнув остатки напитка обратно, и приготовился обрадовать свои рецепторы. Но, вопреки его почти детским ожиданиям, вкус кофе оказался далеким даже от самых усредненных стандартов, а фактически не так вышло практически всё: вода оказалась слишком остывшей, чтобы позволить ему наслаждаться небольшими, лишь слегка обжигающими глотками, две ложки сахара неожиданно вызвали приторную сладость, а молоко и вовсе оказалось лишним. В итоге, сделав еще один большой глоток, Виктор окончательно убедился в провале своего предприятия и вылил остатки непонятного вещества в раковину, а затем не смог сдержать обиженных чувств и швырнул пустую чашку следом.
Осколки белого фарфора разлетелись в разные стороны, но не принесли хоть какого-то облегчения, напротив, Виктор вдруг ощутил пугающий приступ удушья, но вместо того, чтобы сделать несколько последовательных вдохов и выдохов, он замешкался уже на самом первом, отчаянно пытаясь протолкнуть его по, казалось, склеенному горлу. Заметив его состояние, стены мгновенно ожили от своего вечного сна и начали быстро съезжаться вместе, вынудив Виктора в спешке выйти из квартиры.
В подъезде его встретил неприятный, застоявшийся воздух, который пах, казалось, всеми людьми, которые заходили в этот дом, но он, по крайней мере, позволял дышать хотя бы немного. Навязчивая идея поскорее удалиться от своей квартиры подгоняла его вперед, так что он быстро спустился вниз на один этаж, уперся рукой в стену и еще немного восстановил дыхание, однако его зрачки по-прежнему были расширены, а сердце билось в груди в два раза быстрее положенного.
Силы, которые, как он думал, были накоплены во время сна, покинули его так же неожиданно быстро, как и заявили о своем появлении. Можно было решить, что всё осталось позади, в квартире, казалось, само его тело все еще было там взаперти, а тут, снаружи, лишь метался слабый дух, призрак, фантом его собственного я. Но возвращаться назад сейчас он не хотел не при каких условиях, теперь для него оставался лишь один путь - на улицу. Так что, крепко держа в голове эту строгую установку, он быстро спустился вниз и потянулся к дверной ручке, которая неожиданно ускользнула от его захвата в самое последнее мгновение, а спустя еще одно дверь медленно открылась перед ним сама.
Прибывая в удивлении от увиденного, Виктор с заметным опозданием оторвал взгляд от дверной ручки, по-прежнему его волновавшей, и медленно поднял глаза, посмотрев перед собой. В половине шага от входа в подъезд стоял очень худой сгорбленный старик, в одной его руке была деревянная трость с натертой до блеска рукоятью, а в другой костлявой руке, покрытой толстыми венами, исчертившими кожу, он из последних сил держал белый полупрозрачный пакет, наполовину заполненный продуктами, которые можно было с легкостью разглядеть и пересчитать, даже не пробуждая в себе излишнего любопытства. Этого старика Виктор знал уже достаточно хорошо, если так можно было сказать о человеке, с которым он сталкивался почти всякий раз, как выходил из дома так же, как это было сейчас, но при этом ни разу не обменялся и словом.
Однако, точно так же, как и всё остальное этим утром, эта встреча воспринималась Виктором иначе. С того самого момента, как его черные, округленные почти до предела глаза пали на этого жителя верхнего этажа, он не отвел их не на секунду, глядя на старика взглядом истинного сумасшедшего. Он буквально впился глазами в этого обессилевшего, выпитого жизнью почти без остатка человека, который с трудом держался на ногах, не способный выносить даже утреннюю жару. Виктор смотрел на него так, словно перед ним было его собственное отражение, словно это он сам испуганно глядел на себя, будучи не в состоянии остановить дрожь в руках и ногах.
Неизвестно, сколько секунд или минут прошло до того момента, когда он очнулся от этого оцепенения. Неожиданно для старика он вдруг резко вытянул вперед правую руку, вынудив второго невольно отшатнуться назад от угрожающего жеста и неправдоподобной фразы: 'Я помогу!'
- Нет, нет, не стоит! Я сам, проходите, - быстро перебирая слова, заговорил старик и, медленно перенеся вес на другую сторону, отшагнул в сторону.
- Я хотел кофе выпить, а потом... - пробормотал еще неразборчивее Виктор, напрасно пытаясь уместить в трех словах описание истории, которая привела его в столь возбужденное состояние.
Ответа не последовало, старик стоял в стороне и смотрел вниз.
- Извините, - Виктор натянул на голову капюшон тонкой куртки, которую он схватил с вешалки, выбежав из квартиры, и быстро вышел на улицу.
Как только он вышел из дома, вся эта ситуация мгновенно стерлась из его кратковременной памяти, потому что тот мир, на который он смотрел из окна, был теперь вокруг него и требовал к себе всё доступное человеку внимание. Всё вокруг и правда жило, были ли это пышные деревья, шуршаньем которых дирижировал легкими порыва ветер, или свистевшие прямо под облаками стайки ласточек, невидимых с земли. Даже голуби, лишенные внешней красоты и красивого голоса, наполняли эту картину столь необходимой порой простотой, без страха прогуливаясь рядом со стоявшей возле дома лавочкой. Откуда-то отчетливо доносились звонкие детские голоса, разрезавшие на ровные части нудное гудение газонокосилок. В паре десятков метров от дома огромные железные лапы мусоровоза с грохотом переворачивали мусорные контейнеры, а еще на дюжину метров дальше пара бездомных в дикой спешке пыталась добыть и другого контейнера самое ценное, пока их не лишили такой возможности. Практически весь двор уже был заполнен машинами, многие из которых уже оказались в западне, но из-за домов без внимания к чужим неприятностям появлялись все новые и новые, до конца заполняя асфальтовые вены двора. Виктор был не единственным свидетелем этой слегка отдававшей безумием картины, на многих балконах уже беззаботно томились жители многоэтажных домов, развлекая себя бесплатным телевидением.
Спустя несколько минут, пройдя чуть дальше, Виктор уже окончательно забыл свои печальные утренние умозаключения и шагал вперед очень бодро, с особым вниманием разглядывая и без того предельно знакомые ландшафты и эпизоды. Перед ним, практически как и всегда по утрам, молодая девушка гуляла с собакой, которая полностью игнорировала свою юную хозяйку, постоянно дергала и грызла поводок, а в ответ на запрещающие крики и вовсе сходила с ума, прижималась к земле и начинала игриво лаять в ответ.
- Вы бы с лакомством попробовали, - с улыбкой посоветовал Виктор, проходя мимо и отчего-то чувствуя необходимость поделиться советом.
- Он только этого и ждет! - серьезно ответила девушка и вернулась к словесным угрозам.
Покинув пределы двора, Виктор оказался на большой широкой улице и по привычке свернул в сторону большого супермаркета, в котором он систематически делал покупки, но, дойдя до него, вдруг понял, что на этот раз это место не было его целью, и продолжил свою прогулку, при этом сохраняя направление. Дальше по дороге, на углу перекрестка, находилось небольшое кафе, на лето оно скромно расширяло сферу своего влияния, выставляя перед дверями заведения тройку больших зонтов, которые росли из аккуратных коричневых столиков. Именно это место и привлекло вдруг рассеянное внимание Виктора. Быстро шагая в неизвестном направлении, он быстро остановился возле первого же столика, за которым сидела какая-то молодая женщина в бежевой шляпке и деловом костюме того же цвета. Все её внимание, казалось, было приковано к экрану телефона, а прямо перед ней, на столике, стояла чашка с черным напитком.
Именно эти две детали, точно подмеченные Виктором, непредсказуемым образом спровоцировали в его голове две мысли: во-первых, он безумно захотел отыграться за утреннюю неудачу и выпить чашечку нормального кофе, а во-вторых, вдруг вспомнил о назначенном для встречи времени, из-за чего весьма демонстративно поинтересовался у незнакомки о том, который час и не будет ли она против, если он займет один из стульев за тем же столом, который был единственным скрытым от прямых солнечных лучей углом соседнего дома.
От удивления она излишне резко и бездумно подняла на него свои глаза, но лишь сделав это, сфокусировала взгляд уже с осторожностью и вниманием. Так, не изменяя своего положения, она не спеша осмотрела его с ног до головы, не предпринимая видимых попыток скрыть свое недоумение. Позже на ее лице блеснула короткая, почти неуловимая улыбка, немного опередившая элегантный жест рукой, предположительно, позволявший Виктору занять свободное место. Он также улыбнулся ей в ответ, но она быстро отвела свой взгляд, сделав вид, что не заметила его скромную благодарность. Вопрос о времени тоже остался без её внимания.
Вскоре после этого из самого кафе появилась официантка - молодая девушка в белом фартуке, испачканном несколькими едва заметными пятнами разного цвета. На груди у нее висела небольшая пластиковая карточка, содержавшая в своих пределах единственное слово 'Марина'.
- У вас фартук... - указав на замеченные им недочеты, сказал Виктор.
Официантка удивленно посмотрела вниз на свою форму, немного её осмотрела, но абсолютно не смутилась. Незнакомка, сидевшая рядом, привычным образом уделила этой сцене не больше пары секунд, после чего вернулась к своим делам.
- Вы заказывать вообще будете, молодой человек? - почти враждебным тоном спросила официантка.
- Да, кофе, пожалуйста, - оживился Виктор.
- Какой? - девушка закатила кверху глаза и недовольно уперла руку себе в бок.
- А удивите меня! - улыбнулся ей Виктор.
- Что-то еще? - закрыв свой блокнот, уточнила официантка, уже собираясь уходить.
- Нет, пожалуй, это всё.
- Хорошо, ждите.
Она зашагала прочь, шлепая свободными тапочками.
- Подождите, пожалуйста! - выкрикнул вдруг ей в след Виктор. - Только не больше одной ложки сахара и без молока.
Уже порядком раздраженная официантка ушла, не обернувшись, а Виктору оставалось теперь только надеяться, что она лишь сделала вид, что не слышала его пожеланий. Нудное ожидание мгновенно вынудило его оглядеться по сторонам в поисках хоть чего-то, стоящего внимания, так что первым делом он снова посмотрел на свою соседку по столику, которая, словно почувствовав это, ответила взглядом на взгляд. Не проявляя особого восторга по поводу этого зрительного контакта, Виктор улыбнулся ей еще раз, немного качнул головой и отвернулся в другую сторону.
Его мысли были рассеянными, таким же, должно быть, казалось и его поведение. Стоило ему начать думать о чем-то конкретном, как он тут же бросал эту идею, быстро хватался за другую, которую вскоре постигала та же участь. В итоге вся эта внутренняя нерешительность самым явным образом отражалась в его движениях, которые были быстрыми и обрывистыми.
Когда официантка, наконец, вернулась, поставив заказ на стол, Виктор поспешно схватился за чашку, поднес ее ко рту, но вдруг вспомнил свое крайне острое утреннее разочарование, после чего поставил её обратно на стол, не выпуская при этом из рук.
- Знаете, - услышал он вдруг со стороны, - это самый странный способ привлечения моего внимания, с каким мне только доводилось встречаться за свою жизнь.
- Прошу прощения? - в высшей степени негодуя, обернулся на этот странный комплимент Виктор, даже успев подумать, что, возможно, лишь возможно, эти слова прозвучали не в его адрес.
Но в этих сомнениях не было абсолютно никакой необходимости, она смотрела на него, и этот взгляд не оставлял других вариантов. Не желая терять времени, незнакомка широко и наигранно злобно улыбнулась, тем самым еще больше упрекая Виктора, теперь уже в том, что он не желал признать, по её мнению, очевидное.
- Сначала вы шли мимо без каких-либо намерений садиться за этот самый стол, я это знаю, я наблюдала за вами порядка десяти метров и абсолютно точно знаю, что вы собирались пройти мимо! Но, заметив меня, вы вдруг изобразили эту наигранную заинтересованность во времени, хотя на самом деле время вас абсолютно не волнует. Я специально не назвала вам час, но вы просто оставили этот факт без внимания, словно это не вы спрашивали меня об этом. Дальше, когда вы поняли, что этого недостаточно, чтобы заговорить со мной, вы принялись привлекать мое внимание этим странным поведением, замечаниями по поводу фартуков и якобы случайными взглядами.
Теперь Виктор смотрел на неё с тем вниманием, которое она изначально заслуживала. Это была серьезно настроенная девушка с черными волосами, спадавшими на плечи, она была одета в кремово-молочный костюм, состоявший из пиджака с узкой талией и юбки, заканчивавшейся на уровне колен. Все остальные составляющие её гардероба показались ему несущественными, потому что он буквальным образом загипнотизировал сам себя, глядя ей в глаза. Глубоко в этих глазах была скрыта мудрость, принадлежавшая взрослой женщине, мудрость, о которой она, возможно, еще сама не знала в полной мере, потому что в действительности едва ли еще добралась до тридцатилетнего возраста. Её черные, восточного разреза глаза то прищуривались, то снова широко распахивались, пока она изобличала Виктора, приводя один неоспоримый довод за другим. Она была по-настоящему прелестна. Может быть, кто-то другой не сумел бы разглядеть всё исходившее от нее очарование, но это нисколько не огорчало Виктора, а даже наоборот, давало ему поводы для радости.
- Хорошо, хорошо! - остановил он ее радостным голосом, призывно вытянув вперед руки. - Я понял, о чем вы говорите. И, нет никаких сомнений, вы не поверите мне, если я попытаюсь оправдаться, в чем вас трудно упрекнуть, ведь весь этот логический ряд действительно звучит крайне убедительно. Но дело в том, что я на самом деле не имел никаких претензий на ваше драгоценное внимание...
В этот самый момент где-то рядом, казалось, в нескольких метрах, засвистели покрышки, сгоравшие об асфальтовое покрытие, и прямо напротив кафе на перекресток вылетел автомобиль, перед которым, охваченная смертельным ужасом, замерла полная женщина с коляской в руках.
Только-только успокоившись после утреннего срыва, сердце Виктора словно получило электрический разряд и принялось пробивать его грудь с утроенной скоростью, отправляя по спине одна за другой волны леденящей дрожи.
- Какой кошмар! - с облегчением выдохнула его соседка, поняв, что всё обошлось.
Однако в ответ она ничего не услышала, Виктор сидел рядом, но был скорее тенью самого себя.
- С вами всё в порядке? - осторожно поинтересовалась она, примерив на себя уже иной сорт обеспокоенности.
- Что? Со мной? - повернулся к ней Виктор. - Почему вы спрашиваете?
- Ваша рука... - она с опаской опустила глаза вниз и указала на правую руку Виктора.
Последовав за ее указателем, он тоже посмотрел вниз и увидел, как, крепко сжатая в его руке, крошечная и уже почти полностью опустевшая чашка дрожала с пугающей частотой.
- Да вы же весь бледный. На вас лица нет. Неужели вы действительно так сильно испугались? - слегка усмехнулась незнакомка, но, не найдя оправданий для этой насмешки, тут же поспешила скрыть ее другими эмоциями.
И в самом деле, Виктор не давал ни единого повода даже для самой безобидной на первый взгляд улыбки. Практически не дыша, он внимательно смотрел на то, как постепенно отступала дрожь в его руках, чувствовал, как сердце сбавляло темп прокачки крови. Он с горечью подумал о причинах своего подобного самочувствия, а после этой мысли поднял глаза и печально посмотрел на неё.
- Вы, наверное, не представляете, насколько вы красивы? - сказал он с такой концентрацией чувств, что даже её многослойная уверенность в себе дала небольшую трещину.
- С вами точно всё в порядке? - снова переспросила его она, уйдя так от необходимости отвечать.
- Ничего, спасибо, просто это очень странное утро, наверное, самое странное в моей жизни. Кстати, говоря о странностях, вы, случайно, не замечали ничего подозрительного этим утром? - серьезно спросил её Виктор, подозревая всех вокруг в схожем восприятии мира.
- У вас такое необычное чувство юмора, - улыбнулась незнакомка.
- Скажите, вы не будете против посидеть тут со мной еще минут десять? Мне бы не помешало сейчас отвлечь себя приятным разговором... - Виктор отчего-то сказал всё это с такой простотой и таким спокойствием, словно просил о компании своего давнего друга.
- Думаю, я могу задержаться тут еще на десять минут, если, конечно, вы будете в состоянии поддерживать мой интерес к этому разговору, - она лениво потерла мочку левого уха, в котором была серьга, украшенная большой белой жемчужиной, и подперла голову рукой, уперев локоть в боковинку стула, - к примеру, чем вы занимаетесь?
Виктор не сумел сдержать пробудившиеся эмоции, демонстративно, но по-доброму усмехнулся над этим вопросом, несколько раз легко кашлянул, прочищая пересохшее горло, протер уставшие глаза и, прищурившись, посмотрел на свою собеседницу, которая по-прежнему ждала ответа, вопрошающе приподняв свои средней толщины брови.
- Итак? Вы шпион?
- Нет, абсолютно точно нет, - спокойно ответил Виктор, - я соблазняю замужних богатых женщин.
От этих слов девушка невольно рассмеялась, да так сильно, что сама это заметила, после чего резко оборвала смех глубоким вдохом.
- Вот, вы снова это делаете, хотя прежде пытались убедить меня в своей простоте, - низким тоном проговорила она, неоднозначно улыбаясь и покручивая золотое кольцо с бриллиантом, которое украшало безымянный палец ее левой руки.
- И скажу вам это снова! - настойчиво ответил ей Виктор. - Я остановился тут не из-за вас и о статусе вашем, к слову, узнаю лишь сейчас.
- Хорошо, допустим, я вам поверю, что вы не следите за мной. Но то, что вы являетесь соблазнителем, я поверить никак не готова.
- И почему же? Что не так со мной, по вашему мнению? - вытирая салфеткой разлитый по столу кофе, спрашивал ее Виктор.
- Вы, извините, конечно, но вы уж больно просты для подобного занятия. Я имею в виду вашу внешность, ваши манеры. Для того, чтобы иметь возможность произвести впечатление на представительницу высшего общества, вы должны иметь утонченный вкус, как в одежде, так и в остальных аспектах внешнего вида. Я уже не говорю о необходимости постоянно демонстрировать ваше собственное высокое материальное положение. Кстати, где ваша машина?
- Вы ведь видели, что я пришел пешком, - улыбнулся ей Виктор, - у меня сегодня выходной.
- Ах, ну конечно, как иначе. Какое удивительное совпадение...
- Знаете, думаю, я готов согласиться с тем, что вы сказали, с этим вот описанием среднестатистического соблазнителя. Наверное, так и должно быть. Но дело в том, что я не обычный соблазнитель, - без гордости относительно своей уникальности сказал Виктор.
- Это интересно, - выпрямившись, подтвердила свою любознательность незнакомка, - а какой же вы?
- Я соблазняю женщин не ради получения прямой материальной выгоды, делаю это не во имя поощрения своего самолюбия, не по причине доминирования тела над разумом. Я уверен, вы не склонны к шаблонному мышлению, но, безусловно, в этом случае трудно допустить какие-либо исключительные обстоятельства. Я делаю это по просьбе мужей тех самых женщин...
- Даже так, - медленно проговорила незнакомка, задумчиво кивая головой.
Она уже не смеялась над непредсказуемыми ответами своего странного собеседника, но, казалось, с каждой новой секундой все сильнее разрасталась в ней борьба между желанием встать и уйти прочь и тем, что уговаривало ее продолжить этот разговор до его логичного завершения, каким бы оно в итоге не оказалось.
- А зачем же, скажите мне, пожалуйста, кому-то просить о соблазнении его благоверной супруги? - с видом истинного участия в обсуждении проблемы спросила она.
- На самом деле, вы сейчас задаете очень обширный вопрос. Пожалуй, даже я не могу знать, где заканчиваются объяснения этого явления, - поспешил дать свой комментарий Виктор, - причины, как и люди, всегда разные. Иногда это просто последствия неукротимой или не укрощенной в нужный момент ревности, что, на мой скромный взгляд, является самым распространенным поводом. Вы, наверное, знаете, всегда хочется быть уверенным в человеке на все сто процентов. Порой дело в весьма неблагородном желании развестись с минимальными потерями для своего кошелька, - он выставил вперед поднятую вверх ладонь, призывая к дополнительному вниманию, - брачный контракт... Не обходится без банального желания сделать ставки на один из двух результатов. Было пару случаев. Первый раз я согласился, о чем потом долго жалел, поэтому больше уже не связывался с подобными предложениями. Поймите меня правильно, я очень высоко ценю само слово 'семья', так что, на мой взгляд, обязательно нужно соблюдать определенные границы.
По её продолжительному молчанию Виктор не смог определить те эмоции и мысли, что он вызвал своим откровенным рассказом, поэтому благоразумно взял небольшую паузу, надеясь, что она обязательно проявит свою реакцию.
- А вы сами были женаты? - спросила вдруг девушка, серьезно глядя на Виктора, губы ее были крепко сжаты.
Нет! Что вы, конечно, нет, - застенчиво улыбнулся ей в ответ он, комично размахивая руками, - боюсь, я недостаточно смел для этого. Обратите внимание, я невольно сказал, что боюсь и еще добавил, что лишен необходимой для этого смелости. Думаю, ничто не сможет ярче объяснить мое отношение к этому вопросу.
- И чего же вы, разрешите спросить, боитесь? Что кто-то, вроде вас, соблазнит вашу жену на следующий день после вашей свадьбы? А как же вы сами тогда этим занимаетесь? - не получив ответа на первый едкий вопрос, она сразу же задала второй.
- Если рассуждать логично, то мне бы сначала пришлось попросить о том, чтобы мою жену соблазнили, а потом уже переживать, что кто-то добьется успеха в этом непростом деле, - Виктор оценил свою чувство юмора широкой улыбкой, но незнакомка не разделила его радость по этому поводу. - Ну вот, похоже, мой рассказ пошел вразрез с вашими жизненными принципами. Прошу прощения за столь настойчивое повествование. Однако, считаю, вы слишком торопитесь с выводами, потому что здесь очень много неозвученных 'но'. Во-первых, я решил оставить это занятие, буквально вчера я пропустил встречу с очередным клиентом. А сейчас направляюсь к нему, чтобы лично озвучить свой четкий отказ. Во-вторых, я делал много пользы этим бедным женщинам, большинство из которых уже практически потеряли себя в этой гонке за богатством. Фактически, я спасал их от повторения подобного неуважительного отношения к ним в будущем. Признаюсь, многие из них были безнадежно слепы, поэтому я не чувствовал к ним никакого сострадания, но иные были поистине птицами в клетках, забывшими свой собственный голос, самих себя. Дело в том, что человек неописуемо быстро теряет ощущение того, то он заперт, лишен возможности думать и жить так, как ему когда-то хотелось. Стоит один раз закрыть глаза, обмануть себя иллюзией свободы и всё. А когда в конце придет осознание подобной жизни, а оно обязательно приходит всегда, едва ли кто-то выдержит правду. Знаете, стоя на краю жизни, очень трудно затыкать свою ревущую от боли гордость тем, что ты хотя бы жил в достатке.
- Я не понимаю, зачем вы все это мне рассказываете? - нарушила, наконец, свое молчание незнакомка.
- На мой взгляд, вы не похожи на человека, который не отдает отчета своим словам. Вы сами спросили меня о главном деле моей жизни. Это оно и есть, точнее, было моим главным делом. Сейчас я абсолютно не знаю, в каком направлении мне следует направить все мои усилия. А возможно, я просто хотел быть перед вами честным и откровенным настолько, насколько я могу себе это позволить, чтобы не смутить вас окончательно. Ведь это то, что люди делают, если им приходилось долго молчать относительно чего-то неоднозначного. Думаю, мне было важно узнать, как вы отнесетесь к такому человеку, как я. И теперь я вижу по вашей реакции, что, может быть, я не был полностью прав, когда занимался тем, чем занимался. Так или иначе, вы проявили огромную учтивость и доброту, согласившись на мою просьбу задержаться тут, - Виктор набрал полную грудь воздуха и приготовился встать со своего мета, чтобы уйти.
- Вы очень интересный человек, - лишь из вежливости не назвав его странным, - заговорила она. Вы сами просили меня не спешить с выводами, а теперь делаете то, что мне советовали избегать. Я еще не высказала свое мнение. И не сделала я это потому, что это совсем не просто. Но вы правы, мне действительно пора уходить, - она позвала официантку, встала со своего места и поправила одежду.
- Разрешите мне заплатить за ваш кофе? - встал следом за ней Виктор.
- Нет, возможно, в другой раз, - коротко и ясно ответила она, не желая давать этому разговору какой-то особый статус.
- Что скажите, если это будет завтра? - сдержанно улыбнулся ей Виктор.
В этот момент напротив кафе остановился красный спортивный автомобиль, из которого вышла яркая блондинка в короткой красной юбке и легкой, почти воздушной белой блузке. Следом за стуком каблуков бежала маленькая собачка сомнительной красоты.
- Хорошо! - согласилась вдруг незнакомка, отведя взгляд от приближавшейся блондинки. - Завтра, на этом же месте, в это же время. Только пообещайте не соблазнять меня.
- Обещаю, - качнул головой Виктор, приняв ее шуточные условия.
- Так, так, так! А что это у нас тут такое интересное происходит? - хвастая белоснежными зубами, широко улыбнулась вторая безымянная девушка, подойдя к только что освободившемуся столику, - не хочешь нас друг другу представить, м? - она без стеснения посмотрела Виктору в глаза, но вопрос был не для него.
- Я бы с радостью, но, к сожалению, не знаю имени.
- Виктор.
- Мариам.
Виктор и Мариам встретились взглядами и застыли в этом состоянии, внимательно изучая друг друга и попутно сверяя сформировавшиеся образы с открывшимися в самом конце именами.
- Анна! Очень приятно, - блондинка резко протянула Виктору согнутую в запястье руку, оборвав их зрительный контакт.
- Взаимно, - Виктор осторожно пожал кончики пальцев, после чего отпустил ее ладонь.
- Ну всё, идем, - взяв свою подругу под руку, распорядилась Мариам и повела ее обратно к машине, что-то негромко ей рассказывая и предотвращая свою взволнованную компаньонку от поворотов в сторону оставшегося позади Виктора.
Всё произошедшее снова казалось слишком странным, но Виктор уже знал одно неопровержимое доказательство того, что эта встреча, этот разговор, пролитый кофе, две едва-едва не оборвавшихся жизни, мимолетное рукопожатие и прочие почти неуловимые мелочи не снились ему. Когда он отвлекся от перебирания свежих воспоминаний и узнал время, его насильно заткнутая пунктуальность сделала ему нервный укол где-то в области груди, ведь на часах было 7:40, а до места встречи нужно было проехать почти половину города.
Следующий час ушел у него на то, чтобы дождаться вызванного такси и добраться до нужного места. Это долгое путешествие показалось ему вдвое длиннее реальной его продолжительности, а причиной тому оказался до крайности болтливый водитель. Незатейливо начав разговор с фразы 'Вот же печет, зараза!', он не замолкал уже ни на минуту. Первым делом, не упуская даже весьма незначительные мелочи, он принялся пересказывать последние сводки мировых новостей, затем плавно перешел к событиям, случившимся с ним самим за неподдающийся вычислению период. Вычерпав из своей памяти последнюю захватывающую историю о нетрезвом пассажире, отказавшемся платить за проезд, он всё так же гладко переключился на совсем уж бытовые темы, вроде бесконечных проблем в семье, невыносимого низкого заработка и так далее. Возможно, со стороны вся эта картина выглядела самым нелепым образом, но Виктор слушал своего извозчика выдержанно внимательно, систематически кивал головой, подтверждая свою заинтересованность, и время от времени уточнял подробности, проскользнувшие мимо его пристального внимания ввиду чрезвычайно эмоционального повествования. Расстались они практически друзьями, с многочисленными взаимными пожеланиями всего самого наилучшего. В конце концов, в телефоне Виктора оказался номер таксиста, 'на всякий случай', как следовала из слов последнего.
Теперь Виктор стоял в конце длинной улицы, застроенной исключительно частными жилыми домами, которые находились в большом удалении друг от друга и лишь редких единицы из них отличались скромностью, имея в свое распоряжении всего два этажа. Впрочем, дом, возле которого стоял Виктор, с этим качеством знаком не был. Это был почти самый настоящий замок из красного кирпича, окруженный, как стеной, высоким, более двух метров в высоту, забором. Но Виктора подобная состоятельность нисколько не удивляла, ведь люди меньшей материальной обеспеченности в подавляющем большинстве своем даже предположить не могли о существовании подобного типа занятости, с которой сам он был знаком уже не первый год.
- Чего тебе? - мгновенно ответил излишне грубый мужской голос, после того как гость воспользовался вывешенным на воротах звонком.
- Я по приглашению! - не вдаваясь в подробности, ответил Виктор.
- По какому еще предложению? Иди дальше со своими предложениями! - еще надрывнее загудел охранник, находившийся, по всей видимости, в выглядывавшей через ворота будке.
- Не по предложению, а по приглашению! - недовольно поправил его Виктор. - Я от Эдуарда Альбертовича, мне назначено.
- Подожди там, - всё еще сомневаясь, попросил бдительный страж и замолчал на добрые десять минут.
Но на этом временные задержки вчерашней встречи иссякли, доказательством чего служили открывшиеся двери и вежливое предложение пройти внутрь, сопровожденное неловкими извинениями за проведенное в ожидании время. По пути к входу уже непосредственно в сам дом Виктор был обнюхан парой великолепных доберманов, которые проводили его до самых дверей и лишь после этого оставили гостя в покое, переполненные чувством выполненного долга. Внешний охранник также ограничился этим участком и, пообещав смену проводника, пошел обратно. Так и вышло, на пороге дома Виктора встретила высокая худая женщина пожилого возраста, прибывавшая, судя по выражению ее лица, в многолетнем плохом настроении.
Она в недопустимой ослушание манере распорядилась оставить обувь у дверей и, вручив гостю тапочки, быстро заскользила в сторону уходившей вверх лестницы. От предложенной в качестве временной обуви пары тапочек Виктор отказался, но сделал это молча, оставив их на прежнем месте. Боясь упустить своего строго проводника, он успел лишь на мгновение заглянуть в огромную гостиную, которая запомнилась ему чрезвычайной или даже беспорядочной роскошью, хотя пояснить смысл подобного определения он врядли бы смог, даже имея к тому самое острое желание. Совсем иная ситуация была с рабочим кабинетом самого хозяина дома. Тут всё было предельно сдержанно, со вкусом, но с бóльшим акцентом на порядок, чтобы поощрять и в мыслях своих то же самое состояние.
- Хотя бы сегодня соизволили заявиться, - с нескрываемым недовольством выдавил из себя хозяин кабинета, шагнув навстречу с вытянутой вперед рукой, глядя на Виктора под углом порядка сорока пяти градусов, - Туменов Петр Николаевич.
- Здравствуйте. И сразу хотел бы принести свои извинения. Я искренне сожалею о том, что не смог вчера с вами встретиться, - подкрепляя смысл своих слов серьезным выражением лица, извинился Виктор.
- Нет никаких сомнений, что вы сожалеете об этом. Однако Эдуард звонил мне этим утром и объяснил случившееся вмешательством независящих от вас причин, - не отпуская руки, продолжал разбор вчерашнего инцидента Туменов.
- Да, именно так, - скромно подтвердил его слова Виктор.
- Услышав подобное оправдание от вас, я бы его не принял, конечно, но раз уж его автором выступаете не вы, то так и быть, я оставлю это в прошлом. Что же, проходите, присаживайтесь! - не дожидаясь, пока его гость примет предложение, Туменов быстро вернулся к своему рабочему столу, сел в кресло и повторно указал на второе, стоявшее напротив, но ближе к углу комнаты.
- А больше он вам ничего не говорил? - осторожно полюбопытствовал Виктор, неспешно воспользовавшись хозяйским гостеприимством.
- Это с чего бы вдруг? - неизвестно чему возмутился Туменов. - Я убежден в том, что на этом его участие в этой истории заканчивается, а право слова переходит к вам.
Выставленная вперед рука стала предложением начать. Туменов вел себя так, словно принимал в своем кабинете провинившегося подчиненного, который непременно должен был дрожать от страха, бережно храня в своем испуганном сердце надежду на то, что в таком случае его простят и оставят на прежнем месте. Туменов старался казаться как можно более спокойным и уверенным в себе, но вся эта излишняя четкость сказанных слов и порядок, в котором они следовали друг за другом, были лишь двумя шатающимися столбами, которые едва держали на себе его душевное спокойствие. Казалось, за этими попытками предстать в самом лучшем свете он даже забыл сомневаться в способностях сидевшего перед ним человека, весь вид которого только и делал, что провоцировал сомнения.
На вид Виктор был самым обыкновенным молодым человеком, среднего роста, такого же ничем не выдающегося телосложения. Единственным, что его могло выделить из толпы, было его лицо, которое отличалось какой-то врожденной интеллигентностью. Его выразительные темные глаза почти постоянно прятались под, казалось, нахмуренными бровями, которые ненадолго меняли свою форму только тогда, когда он улыбался, но после быстро возвращались к прежнему состоянию. Тонкий нос, такие же тонкие губы и узкий подбородок - всё в его лице придерживалось одного и того же направления. Но чтобы разглядеть в нем всю его привлекательность, прежде человеку нужно было внимательно его изучить.
Сейчас он сидел не свободно, а напротив, словно прятался в большом кожаном черном кресле. Его недоверчивый взгляд блуждал по комнате с самого начала разговора, но при этом он словно абсолютно ничего не фиксировал, а лишь обозначал предметы для последующего, уже более детального изучения.
- Ко мне? - словно не расслышав ответ, удивленно переспросил он, поймав на себе нетерпеливый взгляд Туменова. - Но как же, я думал, что вы мне расскажите... - неожиданно для себя самого ответил Виктор, забыв ровно на одно мгновение о том, что пришел лишь за тем, чтобы спасти чужую репутацию и после как можно скорее вернуться домой.
- Ах да, - отвел свой пристальный взгляд Туменов и потянулся к стоявшей на дальнем краю стола фоторамке.
Виктор застыл, не зная, что делать.
- Это моя жена, - с этими словами хозяин дома развернул рамку лицевой стороной к Виктору и показал ему свое самое большое достижение в жизни.
Что-то странное случилось в этот момент. Виктор вдруг почувствовал неизвестное ему прежде состояние. Он вглядывался в этот портрет, но не мог поверить своим глазам. Всё это было похоже на встречу спустя многие годы разлуки. Хотя на самом деле их разделял какой-то час. Не оставалось никаких сомнений, это была она, гораздо моложе, еще совсем юная, но уже прекрасная, еще не тронутая многими мыслями, но уже задумчивая, еще свободная, но уже не принадлежавшая себе полностью. На этом снимке она стояла возле большого окна, через которое в комнату светил убаюкивающий свет от уличных фонарей, облаченная в черное вечернее платье, она держала в опущенных руках скрипку и смычок, глядя куда-то в сторону. Вся эта картина была пропитана такой печалью и романтикой, что Виктор просто не мог не восхищаться ею.
- Мариам... - словно читая заклинание, по слогам прочитал её имя Виктор, не отводя взгляда от фотографии.
- Что вы только что сказали? Откуда вам известно её имя? - Туменов встревожено приподнялся над столом и быстро развернул фоторамку в обратную сторону. - Это Эдуард вам сказал?
- Нет, уверяю вас, он не посвящал меня в подробности касательно предмета этой встречи, - уверенным голосом ответил Виктор, в один момент осознав, что цена каждого следующего слова только что возросла в цене в несколько раз, - я встретил её сегодня утром, как раз незадолго до нашей с вами встречи. Так вышло, что мы оказались за одним столиком в небольшом уличном кафе.
- Где конкретно? - злобно потребовал ответа Туменов. - Где это было? Адрес!
- Прошу вас, успокойтесь. Это было в центре города, в одной остановке от торгового центра, я снимаю там квартиру. Там чуть не случилась авария, свидетелями которой мы оба стали, разговорившись в последствие. Это бы самый обычный разговор, - поспешил сообщить дополнительные подробности Виктор, чтобы заслужить доверие своего неспокойного нанимателя.
Услышав исчерпывающий ответ, Туменов немного упокоился, окончательно встал со своего места, сделал несколько шагов до ближайшей стены и обратно, протирая уставшие от очков глаза, и сел обратно.
- Да, да, всё верно, там находится музыкальная школа, в которой она преподает. А вы... Надо же... Не верится, что бывают такие совпадения. Так что, выходит, Эдуард точно вам ничего не говорил? - гасил в себе последние очаги сомнений Туменов, внимательно изучая поведение своего гостя.
- Уверяю вас, мы имели с ним разговор утром, но очень короткий. Я узнал время и почти сразу направился к вам. Так что, вы хотите проверить верность вашей супруги? - удобнее расположился в кресле Виктор, превращаясь из неуверенного в себе человека в настоящего профессионала своего дела.
- Конечно, нет! - чуть не выкрикнул категорический отказ Туменов. - В смысле да, но не тем образом, с помощью которого, как я понял из разговора с Эдуардом, вы это делаете в обычном порядке.
- Прошу меня простить, но я не совсем понимаю ход ваших мыслей, - нахмурился Виктор, с каждой минутой ситуация становилась для него всё запутаннее.
- Ой, это я вас прошу, оставьте вы эти бессмысленные формальности, вроде пустых извинений, при себе. За что вы вообще извиняетесь? Хотя, не имеет значения. А сколько вам вообще лет? Вы, мне кажется, очень молоды, - поменял вдруг тему разговора обеспокоенный муж
- Я очень хорошо вас понимаю, - начал озвучивать свой уже построенный в голове ответ Виктор.
- Да неужели?
- Именно! Вы смотрите на меня этими полными недоверия глазами и просто не можете спокойно раскрывать мне подробности вашей личной жизни. Да, я еще молод, но это лишь то, о чем говорит моя внешность. Но дело в том, что я не тот человек, на которого вы смотрите сейчас. В действительности я никогда не был молод, я никогда не испытывал этих глупых юношеских страстей, из-за которых человек перестает контролировать свои поступки. Я никогда не делал необдуманных шагов, которые могли повлечь за собой невыгодные для меня последствия. Вся моя жизнь до этого самого момента была последовательным маршем к великим, в моих глазах, целям. Поэтому прошу вас не относиться ко мне, как к какому-нибудь мальчишке, который с широко открытыми глазами будет слушать подробности вашей личной жизни, чтобы позже пересказать эту историю как можно большему количеству своих так называемых друзей. Мне незнакома радость от подобных действий. Поэтому, если вы еще хотите иметь со мной дело, то прошу вас рассказать, в чем именно заключается ваша проблема, и чего вы хотите от меня, чтобы её решить, так как я действию не без ограничений.
- Кажется, теперь понимаю, о чем говорил Эдуард, когда рекомендовал мне вас в качестве наилучшего варианта. - Туменов нездорово улыбнулся, словно неожиданно для себя вытянул из колоды козырного туза в самом разгаре важной карточной игры. - Он говорил мне, что вы человек чрезвычайно неординарного ума, что когда дело доходит до взаимоотношений с людьми, для вас стираются все границы. Признаюсь, я не верил ему, но теперь вынужден без охоты согласиться, что, возможно, немного ошибся.
- Я рад, что вы приняли то, что я пытался до вас донести своими словами. Но давайте всё же перейдем к делу.
- Кстати, вы не находите это рискованным - приглашать меня прямо в свой дом? Я имею в виду вероятность того, что тут я могу случайно встретиться с вашей супругой. Ведь при подобном стечении обстоятельств всей этой затеи мгновенно придет конец. - Это чушь! И вас это волновать точно не должно. Я знаю практически о каждом её шаге, а в мой кабинет никто не входит без моего на то разрешения. Кстати, как ваше имя, я прослушал? - в привычном приказном тоне спросил Туменов, пригладив густую бороду, исчерченную частой сединой, и поправил висевшие на носу очки.
- Виктор.
- Отчество?
- Я бы предпочел ограничиться именем, если вы не против, - слегка качнул головой в ответ Виктор.
Туменов демонстративно выдохнул шипящий под сильным давлением воздух, но настаивать отчего-то не решился. Было вполне очевидно то, что подобная форма обращения устраивала его гораздо больше.
- Как я уже сказал вам ранее, - начал он, наконец, приближаться к сути, - мне абсолютно безразличны ваши успехи в соблазнении чужих жен. Откровенно говоря, мне вообще наплевать на всё это. Я еще Эдуарду об этом сказал. То, что нужно мне, - это ваше умение устанавливать контакт с людьми, так сказать, заползать им в душу, вытаскивая оттуда всё, что в последствие может скомпрометировать человека, - Туменов вдруг махнул рукой. - Но и даже это лишь в крайнем случае. Главным образом мне нужен свой собственный верный шпион, который мог бы собрать максимум информации за кратчайший срок, отсеяв ненужное и оставив лишь то, что по-настоящему стоит внимания.
- Но почему же вы тогда не обратились к тем представителям этой сферы, кто придерживается более традиционных методов? Я думаю, вам бы не составило труда найти для себя лучшего в округе частного детектива или кого-нибудь опытного фотографа с хорошим оборудованием и пониманием аспектов его работы. Ведь слежка - это не совсем то, в чем я силен, - без стеснения признался Виктор, хотя внутри, где-то в груди, он уже явственно ощущал это жгучее чувство согласиться здесь и сейчас, а останавливало лишь то, что он до сих пор не мог определить четкой причины появления этого самого чувства.
- Фотографы не подходят однозначно. Эти бездельники абсолютно не умеют держать язык за зубами, а у меня последнее время нет никакого желания рисковать своей репутацией, пусть даже и страхуя себя угрозами, - Туменов развернулся в сторону окна, оставив Виктора по правую руку от себя, держа той же рукой тяжелую письменную ручку, он выстукивал по столу известную лишь ему мелодию. - Насчет детективов, - после паузы продолжил он, - на самом деле, были двое. Каждый выклянчил из моих рук кучу денег, а результат всё равно оказался нулевым. До сих пор не могу избавиться от мысли, что спонсировал свой собственный обман.
- Но если за всё это время вам не удалось найти хоть какие-то доказательства, что тогда заставляет вас подозревать её? - выстроив предложение как можно проще, спросил Виктор своего задумавшегося нанимателя.
- А это хороший вопрос, Виктор! - сделав акцент на первый слог имени, ответил Туменов, быстро провернувшись в кресле и указав на своего гостя той самой ручкой, которой он стучал по столу всё это время. - Ведь в этом-то всё и дело. Тут требуется тонкий подход. Все эти детективы и фотографы ищут только факты, доказательства, нечто, что бы указывало на преступление непосредственным образом. Мне же нужен кто-то, кто хорошо разбирается в человеческой психологии. Кто-то, кто понимает, как начинает работать мозг человека, осознающего то, что он совершает нечто неправильное с любой точки зрения. Кто-то романтического склада ума, если вам так угодно.
- Вы считаете, что я романтик? - удивился упоминанию подобного качества Виктор.
- Да вы меня не перебивайте, пожалуйста, хорошо? - с некоторым раздражением отмахнулся от чужого вопроса Туменов. - Вы ведь совсем её не знаете! Никто не знает её так, как я! Мы прожили вместе 6 лет! Я даже прежде и представить не мог, что смогу выдержать хоть одну женщину на протяжении столь долгого промежутка времени. Но с ней всё оказалось иначе. Может быть, это случилось потому, что когда она вышла за меня, она была еще совсем девчонкой. Тогда мне было очень просто понимать, что у неё на уме, она была предсказуема. Всё на лице, всё в поступках, как у ребенка. Но с каждым годом ситуация менялась, и я не мог сдерживать эти изменения, что бы я не делал. Постепенно она становилась умнее, подавляла в себе эмоции, каким-то образом выскребала из глубины своей души улыбку тогда, когда обычно бы залилась слезами. Вы бы видели тот взгляд, с которым она смотрит на меня иногда. Я буквальным образом чувствую его на себе, а когда в редких случаях мне удается застать его... Как бы это объяснить, в этот момент у меня даже нет повода её в чем-то обвинить. Она просто смотрит на меня подобным образом, и мы оба понимаем, что это за взгляд, но если я только попытаюсь подчеркнуть те эмоции, которые он несет в себе, она в то же мгновение скинет с себя все эти эмоции, как мокрый плац. А я просто останусь в дураках. Так уже случалось несколько раз. И как вы думаете, Виктор, может ли спокойно смотреть на то, как его выставляют дураком, человек моего положения, моего возраста? Мне будет 50 в следующем году.
- Я вас понял, - с серьезным видом подытожил всю историю Виктор.
- Да, она никогда не давала мне явного повода сомневаться в её преданности или верности, называйте это так, как только хотите. Да вот только я далеко не дурак и не потерплю к себе такого отношения, особенно если учесть всё то, что я для неё сделал.
- Могу я сказать слово? - вежливо перебил хозяина принимающего дома Виктор.
- Ну попробуйте, - выдохнув, вольно махнул рукой Туменов и взял передышку после своего продолжительного и эмоционального доклада.
- Вы предоставили мне исчерпывающий, а главное, откровенный рассказ. Это очень важно. И рад этому. Теперь я бы хотел высказать несколько своих мыслей, потому что считаю важным, чтобы и вы тоже знали, как я смотрю на эту ситуацию, чтобы вы могли понять, насколько правильно я всё понял. Ведь если в итоге мы придем к согласию, и я возьмусь за это дело, то мне, скорее всего, неоднократно потребуется ваше содействие, как существенно и то, что я бы никак не хотел, чтобы вы имели хоть малейшие сомнения касательно той информации, которую я буду вам предоставлять.
Подробно описав свои намерения, Виктор дождался безразличного подъема плечей своего собеседника, - жеста, в котором Туменов видел уместную форму выражения своего согласия.
- Вы знаете, я достаточно долго занимался своей деятельностью, очень весомую часть моей жизни, если быть немного точнее. Я встречал множество разных людей, множество разных ситуаций, но могу вас заверить, что никогда прежде не слышал ничего подобного. Ваш случай по-настоящему выделяется среди прочих, он абсолютно не схож ни с одним из тех, что хранятся в моей памяти. На самом деле, я очень хорошо представляю себе ваше актуальное состояние, потому что и сам охотно верю людям, но при этом никогда не удивляюсь очередному обману, - на мгновение Виктор погрузился в свои мысли, но из этого состояния его тут же выдернул зазвонивший в кармане телефон. - Прошу меня простить, - коротко извинился он, достал телефон и отметил для себя, что входящий вызов был отмечен женским именем Юлия.
Недолго думая, он сбросил вызов, а потом и вовсе отключил телефон, чтобы избежать повторения неприятного случая.
- Еще раз прошу меня простить, - вернулся он к прежней мысли, - я, если так можно выразиться, разрушил по-настоящему много семей. А если уж и встречал провал в своем очередном начинании, то исключительно в самом начале и по причине крайней неопытности.
Всё то время, что Виктор отвел под свои слова, Туменов демонстрировал некую заинтересованность, однако же по ней было трудно определить степень её искренности.
- Признаюсь, я шел сюда, чтобы отказаться, но теперь я был бы рад, если бы вы позволили мне помочь вам спасти ваш брак. Я вижу, что для вас это очень важный вопрос, проблема, решение которой определит всю вашу дальнейшую жизнь.
- У вас всё? - довольно резко спросил Туменов, уставший, судя по всему, слушать чужие умозаключения.
- Думаю, да, - посмешил с ответом Виктор.
- Хорошо, хорошо. - Туменов быстро перебирал пальцы на отражавшем потолок столе из красного дерева и смотрел в то же место, словно там находилась кипа бумаг с возможными вариантами ответа, а он выбирал самый правильный из них. - Я вас понял, хотя, признаюсь, мне нисколько не близка эта ерунда с единением душ или чрезвычайным взаимопониманием, но я вас определенно понимаю. Вы, похоже, также восприняли всё более-менее правильным образом, да, я люблю свою жену, люблю её так, как я умею. И, безусловно, - мне ценен этот брак, но не настолько, чтобы прожить оставшиеся годы с тем же омерзительным чувством, которое я имею удовольствие испытывать сейчас. Я должен расстаться с этим чувством, независимо от того, каким путем мне придется это сделать. И чтобы сделать это, мне нужны доказательства, веские, неопровержимые.
- Я могу расценивать это как согласие с вашей стороны?
- Определенно, вы можете, - уже совершенно отстраненно подтвердил Туменов, - но на этом наш разговор заканчивается. Я итак уже потерял целый час и не могу позволить себе повторение подобного сценария. Вы можете приступать тогда, когда вам только будет удобно, хоть прямо сейчас. Хотя, вы ведь уже приступили, как мы выяснили в начале этого разговора, - сказав это, он поднялся из своего кресла и прошел в центр кабинета, поравнявшись с Виктором, который к тому моменту тоже уже был на ногах.
Без сомнений, выявившаяся разница в росте дарила Туменову какое-то загадочное чувство удовлетворения, и он без стеснения подчеркивал это различие.
- Все подробности, которые вас заинтересуют, вы сможете получить от моего водителя, Сергея, сегодня я оставляю его вам.
- Я не хотел бы вводить между нами третье лицо в таком деликатном деле, если вы понимаете, о чем я, - не согласился Виктор.
- Бросьте вы эти ваши бесконечные сомнения, мой друг. Неужели вы всерьез думаете, что у меня есть время лично встречаться с вами каждый день или вести продолжительные переговоры с той лишь единственной целью, чтобы узнать в каком кафе остановилась моя жена, чтобы выпить кофе до или после работы? Мне нужен результат, а его получение - это ваша задача, и я не собираюсь вам её облегчать за счет чрезмерной траты своих ресурсов. Ангелина Павловна! - выкрикнул вдруг он, глядя в сторону дверей, перебросив женское имя прямо через плечо Виктора. - Другое дело Сергей, ему вы спокойно можете передавать всё, что только сумеете разузнать. Он служит у меня уже больше десяти лет и доказал свою верность. Однако, когда вы узнаете что-то действительно стоящее моего внимания, я непременно встречусь с вами лично и в кротчайшие сроки.
На этих словах в кабинет без стука вошла та самая пожилая женщина, которая провожала Виктора до кабинета.
- Почему так долго? - возмутился её несвоевременным появлением Туменов, но никакого ответа не получил, став свидетелем лишь одного гордого молчания, - ах, ладно, - махнул он рукой, - я сейчас уезжаю, скажите Сергею, что у него сегодня выходной. Я сам сяду за руль. А вот этого господина, - указал он на Виктора, не глядя на него, - захватите с собой, он задержится у нас ненадолго.
Внимательно дослушав распоряжение, женщина незамедлительно скрылась за дверями, а Виктор поспешил задать свой последний вопрос: 'А на чем, скажите, ездит ваша жена? У неё свой водитель?'
- Нет, - безразлично начал Туменов, - я предлагал ей несколько раз подобрать водителя, да хоть женщину, если на то пошло, но она всякий раз отказывалась. Так что я уже оставил попытки. У неё есть своя машина, но она почти никогда не берет её. Обычно она заказывает такси, либо же её подвозит эта её подруга.
- Анна? - спросил Виктор.
- Да вы и это знаете? - недоверчиво покачав головой, удивился Туменов. - Возможно, вы действительно уникальны в своих способностях. Кстати, эта Анна еще один повод моего недоверия по отношению к моей жене. Они вдруг неожиданно сдружились год назад, хотя раньше, насколько я могу помнить, Мариам даже слово такого как 'подруга' не употребляла никогда. А эта Анна... С ней будьте предельно осторожны, девица не остановится не перед чем, чтобы добиться своего. К своим тридцати годам она уже сменила троих мужей, а теперь, кажется, опять выходит замуж. Теперь прошу на выход, потому что у меня нет времени на дальнейшие разговоры, - с этими словами Туменов вежливо, но при этом с ощутимой силой направил Виктора к дверям, а сам быстро вышел следом.
С другой стороны их встретила домоправительница, которая всё так же молча дожидалась возможности исполнить свои обязанности.
- Оставляю его вам, Ангелина Павловна, а вы Виктор, не переживайте о плате, этот вопрос вскоре решится, пусть и без моего прямого участия.
После этого Туменов быстро, почти бегом, спустился по лестнице, а следом за ним тем же путем проследовали Ангелина Павловна и сам Виктор. Выйдя во двор, двое последних обогнули дом, вскоре оказавшись напротив крошечного домика для прислуги, как назвала его Ангелина Павловна в ответ на вопрос Виктора о том, куда они, собственно говоря, направлялись. Впрочем, прислугой это строение могло населяться лишь в том случае, если под прислугой подразумевалась одна рабочая единица. Маленький домик пять на пять метров был собран из тонких досок, который имели цвет черно-серый и преданно хранили тайну о том, ложилась ли когда-нибудь на них краска или нет. Единственным примененным решением, позволявшим хоть как-то связывать этот домик с основной постройкой на участке, были заросли низко растущих деревьев и всевозможных кустарников, которые густым зеленым одеялом укрывали чужое уродство, однако сами точно так же не могли полностью вписаться в главную идею оформления двора.
Подойдя к этому сарайчику, Виктор осторожно несколько раз постучал в дверь и вошел внутрь под её же едкий скрип. Внутри, из-за того, что единственное окно было затянуто дикорастущими вьюнками, было очень мрачно, по этой причине он не сразу заметил высокого мужчину, который разговаривал по телефону, наклонившись на старый шкаф. Как только хозяин домика понял, что его, наконец, заметили, он свободной рукой указал на телефон, объясняя этим жестом необходимость набраться немного терпения. Тема разговора и второй его участник не вызывали у Виктора никаких сомнений. Почти со стопроцентной вероятностью он мог поставить на то, что это был Туменов, в приказном порядке объяснявший ситуацию и план действий.
- Всё понял, Пётр Николаевич, всё понял, не переживайте, - подтверждая догадку Виктора, мужчина принялся воодушевленно убеждать Туменова в максимальной готовности приступить к выполнению полученного задания, но, вспомнив, что был не один, остудил свой пыл, словно стесняясь. - Хорошо, хорошо, - еще два, но на этот раз уже сдержанных согласия маркировали конец разговора, после чего мужчина шагнул навстречу Виктору с выставленной вперед рукой. - Сергей!
- Очень приятно. Виктор, - невольно удивился гость габаритами своего нового знакомого, который был еще выше Туменова, не говоря уже о плотности сложения.
- Пётр Николаевич попросил рассказать вам всё, что вы захотите узнать о хозяйке, - туго прогудел Сергей, по выражению лица которого никак нельзя было сказать, находил ли он хоть что-то странное в характере и контексте оставленного ему поручения.
Вероятно, проблемная ситуация во взаимоотношениях между хозяевами дома не была для него ни тайной, ни даже секретом.
- Вы не будете против, если мы присядем? - поинтересовался Виктор и выставил руку в направлении наскоро застеленного дивана. - И не могли бы вы одолжить мне листочек бумаги и карандаш, пожалуйста? Обычно я беру с собой блокнот, но сегодня у меня абсолютно вылетело это из головы.
- Ну, я посмотрю сейчас, что тут есть, - надрывно согласился Сергей и без спешки побрел в направлении подпиравшего его еще совсем недавно шкафа.
Виктор тем временем Виктор прошагал до дивана и осторожно присел на край, разглядывая стоявший перед ним большой деревянный стол с резными ножками, который был похож на самодельный, но при этом отличался очень хорошим качеством сборки.
- Вы сами сделали? - с интересом спросил он, указав на стол и развернувшись на месте в сторону занятого поиском Сергея.
- Ну да, - кивнул головой ему в ответ Сергей, - тут вот нашел, но на одной стороне с рецептом, ничего?
- А то за рецепт? - улыбнулся Виктор.
- Торт слоеный, - щурясь в полумраке, с трудом прочел Сергей, - кажется. Это не мое, так что я не знаю.
- А давайте. И ручку, пожалуйста. Помню, в детстве тоже любил мастерить, - сам себе напомнил Виктор, еще раз посмотрев на стол, в пользу того, то он разговаривал сам с собой, могло указать хотя бы молчание его, казалось, смущенного собеседника. - Ну хорошо, - выдохнул он, вооружившись ручкой и положив на колено старый листок бумаги, сменивший от старости уже несколько оттенков и остановившийся на темно-желтом, - что вы можете рассказать мне о характере Мариам, к слову, как отчество супруги господина Туменова?
- Владиславовна, - всё еще непривычным Виктору голосом ответил Сергей, - ну, что я вам могу о ней рассказать, - он пожал широкими плечами и изобразил гримасу истинной, если не сказать глубочайшей растерянности, - вы бы лучше конкретно что-нибудь спросили, а я бы уже и ответил тогда.
- Да, пожалуй, вы правы, не подумав, - спросил, почесал затылок Виктор, перетягивая на себя чужое неловкое состояние, - вы часто её возили? Знакомы с её привычками, излюбленными местами, которые она посещает?
- Трудно сказать, - серьезно задумался водитель, но было очевидно, что, несмотря на всю его нерасторопность в движениях и ответах, этот человек не был глуп, - раньше я её часто возил, - с каким-то намеком на теплоту в голосе ответил он. - Одно время у нас даже сложились неплохие доверительные отношения.
- А что случилось потом? Судя по вашему тону, всё это уже осталось в прошлом.
- Ну, а потом у них, у Туменовых, - непонятно для чего пояснил Сергей, - случился очередной разлад.
- А вас-то это каким образом сумело коснуться? - удивился Виктор.
- Ну, понимаете, Пётр Николаевич тогда начал давать мне эти поручения: проехать туда, постоять там немного, понимаете?
- Другими словами, он просил вас следить за ней?
- Ну да, конечно. Только не совсем просил. А что я? Что мне? Я водитель, мне говорят 'поезжай', я еду, я вопросов лишних не задаю. Работал бы я тут, если бы на каждое поручение имел своё 'но', - даже с учетом того, что он высказывался весьма общими фразами, Сергей явно испытывал некие неудобства, причиной которых были многолетние, плотно сложившиеся устои, возведенные в этой семье в ранг закона.
В итоге выходило, что, даже имея позволение быть максимально откровенным, водитель Туменова всё равно с большой долей вероятности собирался умолчать значительную часть подробностей.
- И она узнала о том, что вы следили за ней? - логично заключил Виктор.
- Ну, конечно, узнала. Я ведь не шпион какой-нибудь. Заметит, подойдет и говорит: 'А что это вы тут делаете, Сергей?'. А я что, не скажу же, что меня хозяин, ну, Пётр Николаевич послал следить за ней. Вот я и собирал всякую ерунду, какая только в голову шла. Мол, дела личные и всё такое... Раз, другой, потом никто уже меня следить не просил, конечно, да только и возить я её прекратил совсем. И вот еще раньше бывало, что словом перекинемся при встрече, ну, тут, в доме, где-нибудь на крыльце, пока Петра Николаевича жду, о погоде там поговорим, о новостях каких-нибудь, в общем, о мелочах всяческих. А теперь так, здороваемся-то через раз, да и то, когда она в хорошем настроении и не делает вид, что не видит меня, - под конец своего рассказа Сергей уже окончательно ушел от сути, а после посмотрел куда-то в угол комнаты и встал с места. - А вы чаю не хотите, случайно? - поинтересовался он уже по пути к плите, на которую он поставил металлический чайник с зеленым свистком на носу.
- Что говорите? Чаю? - повторил Виктор. - А кофе у вас не найдется, случайно?
- Я кофе не пью, - мгновенно ответил Сергей, - от него сон плохой и мысли дурацкие в голову лезут, пока уснуть не можешь.
- Ну, - заражаясь манерой своего собеседника начинать любую фразу с одного и того же слова, прогудел Виктор, - тогда, пожалуй, откажусь. Но спасибо, во всяком случае, за ваше предложение.
- Как знаете, а я вот выпью, приукрашу неожиданный выходной.
- Так что насчет её интересов? Мне бы было полезно узнать хоть что-то, места, расписание, - вернулся к прежним вопросам Виктор.
- Ну, а вы сами, кстати, как думаете, насколько моя информация актуальна? Я же сказал, что год уже у неё водителем не служу, могу рассказать, как было раньше, если вас это интересует.
- Давайте, надеюсь, это пригодится. Так или иначе, у меня нет особого выбора, ведь сам господин Туменов также отказался давать какие-либо комментарии, сославшись на занятость.
- Хорошо, только подождите, чай вот налью себе и всё расскажу.
Некоторое время, возможно, пару целых минут, Сергей молча копался возле плиты, лишь изображая занятость. Позже, дождавшись первого свистка чайника, он быстро снял его с огня и принялся терпеливо наполнять какую-то ёмкость, далее, судя по стуку металла о дерево, что-то нарезал и лишь после этого вернулся на прежнее место, держа огромную, обильно парившую кружку в одной руке и глубокую, скрывавшую свое содержание тарелку в другой.
- Вы не против? - чисто формально поинтересовался он у гостя, готовясь к трапезе.
- Да как же я могу быть против? - удивился Виктор. - Ведь это я у вас в гостях.
Но Сергей уже не слушал эти слова, а вместо этого щедро запивал чаем только что откушенный кусок какого-то бутерброда.
- Вы не понимаете, - быстро пережевав еду, невнятно начал он вторую часть разговора, - это же только в кино так бывает, что кто-то ездит по определенным местам в строго определенные дни.
- А тут я вынужден указать на ошибку в вашем мнении, - серьезно возразил Виктор и недовольно потер лоб, прогоняя начинавшуюся головную боль, причиной которой ему казалась чрезмерная и непривычная обленившемуся за последнее время мозгу активность. - На самом деле, хорошо обеспеченные люди очень часто придерживаются весьма определенного графика или, вернее сказать, распорядка дня. Понимаете, подобной порядок позволяет развить в себе чувство контроля над собственной жизнью, дает возможность контролировать каждый свой шаг и исключать таким образом какое-либо вмешательство извне. Конечно, полностью контролировать ничего нельзя, но попробуйте пожить так пару лет подряд, и вскоре этот путь станет для вас единственно возможным, а вера в его правильность не будет вызывать более никаких сомнений.
Всё это время Сергей увлеченно слушал юного оратора, а вместе с новыми знаниями тщательно пережевывал остатки своего запоздалого завтрака.
- Ну, это понятно, а мы-то с вами о женщине говорим, как никак, - с полным ртом вмешался вдруг он.
- По большому счету это ничего не меняет, женщина неизбежно начинает копировать образ того мужчины, который занимает лидирующую позицию в её жизни, перенимая его образ мышления, его привычки и так далее. Это природа, тут ничего поделать нельзя, если, конечно, нет полного осознания этих законов и четкого намерения им противостоять, - невозмутимо продолжил Виктор.
- Не знаю, вам виднее, наверное. Но, так или иначе, жена Петра Николаевича абсолютно точно не входит в число вот таких вот женщин, копирующих чье-либо поведение. Она очень своеобразная женщина, свободолюбивая, гордая. У неё, конечно, тоже были свои привычки, ну, обычные, знаете? Ходила в кино, например, в этот вот кинотеатр в центре, ну, возле памятника. Знаете?
- Нет, - коротко ответил Виктор.
- Ну, - комично развел руками Сергей, подводя итог о безвыходном статусе сложившейся ситуации, - вот, значит, ходила в кинотеатр по выходным.
- Одна?
- Да, пожалуй, в основном одна ходила, - допив чай, подтвердил Сергей, - иногда с кем-то там с работы, но там все гораздо старше её в основном, так что сами понимаете... Вы ведь понимаете?
- Надеюсь, - пожал плечами Виктор.
- Нет, ну что вы хотите от меня? Что я могу вам рассказать вот так без подготовки? Да и вообще, странно это как-то, неправильно, что ли. Звонит Пётр Николаевич и говорит, что придет новый детектив, и чтобы я остался дома, да потом всё, что знаю, рассказал. А почему я вообще? Да и что я, собственно говоря, знаю-то? - один за другим вылетали вопросы в пустоту. - Кстати, пока не забыл! - Сергей вдруг быстро встал со своего места, в полтора шага пересек комнату, а уже в следующее мгновение протянул Виктору неизвестный предмет. - Вот, это вам!
- А что это вообще такое? - недоверчиво спросил Виктор, разглядывая неожиданный подарок.