Все, как обычно, начинается с кос. Вот и Старшая Сестрица рыжие заплетает. Сложные, как вязаные варежки, какие никогда не получаются у Младшей. Поправляет стеганную накидку и прислушивается. На кухне та напевает Алеко свою колыбельную, пока они готовят, значит нужно уже поспешить.
С новым перламутровым рассветом, окутывающим мир, как кружевная вуаль, она принимается за работу. Спина прямая, как береза, подбородок вздернут, а пред взором мелькает каждый закуток Леса, до которого она еще не добралась. В кухне Алеко и Младшая, закатывающие сливовое варенье, слышат, как по ступенькам раздаются ее шаги. Спустившись на улицу, она первым делом поглаживает Скрипучую Избушку по окошкам и перилам.
Младшая заканчивает петь. Ни трелей сверчков, ни кваканья лягушек. Даже птицы смолкают, собираясь стаями и удивленно посматривая с веток. На несколько минут весь Лес замолкает. Старшая Сестрица опускается к земле, и та под ее ладонями холодеет. Воздух мутнеет, трескает и свистит. Старшая кутает Лес в свои оранжевые и красные свитера, шуршащие от каждого движения. Она завивается вокруг елей серой дымкой и проливается на землю дождевыми слезами.
Первыми осенними ветрами Старшая Сестрица возвещает всем и каждому о наступлении ее времени.
Она собирает возле Избушки мяту и остатки диких яблок, прячет их в корзинку с угощениями и спешит по тропинке в Лес. Над ее головой, спрятавшись в ветвях, ворчит сова, а из чащи доносятся перестуки дятла. Следом за ней сквозь палую листву и травинки пробирается еж, фыркая и негодуя, куда это она так спешит. Все живое тянется к ней, меняет свой окрас, засыхает и погружается в сладкую осеннюю дрему.
С началом работы, Старшая первым делом отправлялась в чащу, за лисичками.
Скрипучая избушка окружена невысокими кианитовыми елями, с мягкими, как бахрома на клетчатых шарфах Младшей, иголками. Чем дальше Старшая пробиралась в Лес, тем темнее и острее становились иголки. За ними угрожающе возвышались сосны, пронзая своими верхушками небо.
Узкая тропинка петляла между Скрипучей Избушкой, Хромой хижиной Шамана и Царь-древом - грозной, сухой елью в самом центре Леса, древней, как он сам, и горячей, как только что вынутый из печи хлеб.
Вокруг оставались болота с одной стороны, а с другой - болтливая речка, где пели и бесновались русалки. Видимо, от их болтовни Водяной и перебрался на другую сторону. На востоке, там, где Лес бывать не любил, начиналось пшеничное поле, где летом хозяйничали полевые духи. В горах же крепко спали чудища, да темная колдунья притаилась.
В общем, шумно Лесу, до головной боли. А заправлял этим бардаком Леший, хозяином себя возомнивший, да обязанности не выполнявший. То тропинки спутает, то царапать иголками начнет, то накроет собой, будто широкой шляпой, от солнца. Ночью звезды на небе мешает, в речках русалок на Водяного натравливает. Словом, совсем с катушек съехал.
И пока Старшая не нашла управу на беса, оставалось только задабривать его.
Она доходит до поляны, где величественно раскинулось Царь-древо. Под его корнями, в землянке и проживал Леший -Лесным Владыкой сам себя прозвавший. Старшая аккуратно постукивает по древесной коре, ощущая под рукою пульс. Леший выбирается к ней, на поверхность, где недолго они болтают о делах насущных. Старшая угощает его яблоками, компотом из дома, да кланяется. Тот самодовольно ухмыляется, так, что компот по бороде начинает течь. Добреет. Старшая Сестрица спокойно собирает полную корзинку лисичек и растворяется меж деревьев.
Доходит до болота. Набирает в легкие морозный воздух и подчиняет страх своей воле. Та же картина, что и в прошлый раз - затхлость и гниение, человеческий мусор вокруг и обрюзгший Водяной под пнем. Глаза распухли, с губ-устриц стекает слюна. Старшая ничего не говорит. Просто молча ставит рядом с ним кувшин молока и банку меда. Кланяется и удаляется. Старшая четко знает, что потерянное и сломленное существо только добром и можно вернуть. И на секунду, перед ее уходом, на лице старика мелькает узнавание, искорка жизни вспыхивает в глазах, и тут же гаснет.
Она смывает студеной водой в речке грязь с ладоней, и опадает от усталости, как листья от ее ветров. Прислушивается, все ли спокойно. Выдыхает. На сегодня в лесу работа закончена.
Старшая усиливает дождь и чувствует, как капли скользят по ее носу. Пахнет мокрой землей и травой. Свежестью и холодом. Теперь можно возвращаться домой.
***
Скрипучей Избушке нет дела до дождей и морозов: внутри нее целый день топят печь Алеко и Младшая, пекут шанежки, закатывают варенье, соленья и компот. Домовой в тайне варит медовуху, да бранит ребят за ошибки.
"Ничего без меня верно сделать не могут!" - думает он, помешивая в углу свое янтарное сокровище.
Колдовство Старшей заставило небо выцвести, как старые краски, а потом и вовсе потемнеть. День превратился в вечер - тучный и плаксивый. Младшая зажигает на кухне свечи и расставляет их по подоконнику и полкам. Утирает со лба пот и рассматривает свой труд: перед ней в ряд стояли банки со всевозможной снедью. Их запасы на зиму.
Алеко присаживается рядом с ней на лавочку. В свете свечей по его лицу пробегают озорные тени. Младшая берет его ладони в свои и улыбается. Общее дело сближает людей.
Глаза Младшей - васильки, на залитом солнцем, поле. Легкая, как пух на ветру. Искренняя, как песнь пересмешника. Младшая стала неотъемлемой частью его с первой встречи. Она приняла Алеко в их тайный мир, как вода принимает брошенную гальку. Было в ней нечто, от чего на душе у него становилось тепло и спокойно.
Она учила его прислушиваться к Лесу и понимать его, а он ее - рыбачить. Алеко помогал ей готовить и создавать чудеса в склянках и разноцветных деревянных шкатулках, а она связала для него шарф в полоску.
Они могли говорить часами ни о чем, и обо всем на свете. И каждая их история, как бусина на нитке, падала на следующую, создавая ожерелье-оберег. Он начинал подозревать, что без колдовства здесь не обошлось: Младшая каждым прикосновением будто забирала его боль.
На стол перед ребятами опустилась корзинка, полная грибов. Старшая скинула мокрый плащ и пристроилась у печки. Вся мокрая, но улыбка светилась на вечно серьезном лице, как радуга после дождя. Она сидела на полу, подогнув под себя ноги. Глаза по-детски то слипались, то упрямо горели ясностью.
Младшая кинулась на верх, и через минуту вернулась с вязаным покрывалом. Опустив его на плечи сестры, она снова засуетилась по кухне: резала грибы, наполняла сбитенник водой и вешала сушиться травы.
Догорают свечи, и Младшая их меняет. Старшая переодевается и расставляет тарелки. Домовой и Алеко прячут в погреб у колодца все банки.
Младшая набирает себе тарелку грибной похлебки и скрывается в спальне. В трудный день нет ничего лучше крепкого сна под звуки дождя.
Старшая делает отвар из калины, кутается по теплее в покрывало и присаживается у окна. Голова болела. А впереди еще последний урожай...
Алеко возвращается на кухню и садится напротив. За окном рокочет гром и свистит ветер. Он смотрит на Старшую и чувствует себя неловко. С ней он никак не мог подобрать слов.
И не знал, что именно она берегла его сон от кошмаров, с того момента, как он очутился на пороге Скрипучей Избушки. И невдомек ему, что именно Старшая с утра, перед уходом, бросала горсть волшебства для него и Младшей.