Бездна отторгала мысли, она отпугивала и не подпускала к себе Анфису, пытающуюся проникнуть в собственное подсознание. Череда событий последних дней, таяла, как пресловутый первый снег, более осязаемый, чем бездна очевидного подсознания. Чепуха, обведенная фиолетовым фломастером, была очевидна, но ведь кто - то ее написал на листке бумаге, который совсем недавно выполз из принтера, а теперь лежал в ее сумке. Осень вторгалась в мир солнечными листьями, что особенно чувствовалось после серых, дождливых дней. Рядом с молодым человеком Анфиса почувствовала его солнечную энергию.
А он не удержался и воскликнул:
- Я вас чувствую!
Она еще не знала его имени. Она только подняла руку, чтобы удержаться за поручень в вагоне метро. Молодой человек стоял в считанных сантиметрах от нее. Она еще не успела встретиться с ним глазами и такие чувственные слова услышала.
- А я девушек люблю, - ответила она ему словами из песни.
- Нет, правда, от вас идут удивительные биотоки, - заволновался он.
- В вас проснулись импульсы желаний, и ничего удивительного, - проговорила Анфиса и посмотрела в глаза, стоящему рядом с ней молодому человеку. Ее словно кольнуло в сердце от его пронзительных глаз цвета кофе.
- Меня зовут Егор, если угодно, - сказал он, улыбаясь и показывая ровные, белые зубы.
Анфиса окинула взглядом весь его облик: ничего особенного, стандартный молодой человек с черной, тканевой сумкой через плечо. В метро такие сумки встречались сплошь и рядом.
Егор уловил взгляд девушки:
- Вам что-то во мне не нравится?
- Да, нет, все в норме и по местным правилам приличия. Я подумала, может и мне такую сумку купить? А то у моей сумки ручка оторвалась. И она подняла вверх сумку, с оторванной ручкой.
- Людские потоки людей непредсказуемы. Да вы посмотрите внимательно: вам ручку у сумки срезали.
Девушку повертела сумку, держа в кулаке ручки от сумки и целую, и оторванную.
- Но и эту можно починить, - возразил Егор. - А вы заметили, что людей в метро меньше стало?
- А мне кажется, что как всегда потоки людей нескончаемы. Рекламы стало больше, - заметила Анфиса. - Мне выходить на следующей остановке.
Егор забыл куда ехал и пошел за Анфисой к выходу. Встречный поток пассажиров разлучил их на мгновенье, но этого было достаточно, чтобы Егор потерял Анфису из вида. Он прошел сквозь толпу и стал осматривать движущиеся потоки людей в поисках, потерянной девушки. Мало того, что он вышел не на своей станции, так еще и потерял девушку. В его голове пронеслась ее история с сумкой, и он уверенно вышел из метро. Недалеко от выхода из метро стояли прилавки и на них лежали сумки. Продавцов стояло двое, а покупала сумку одна девушка. Он подошел к ней.
- Выбрали сумку? - спросил Егор.
Анфиса посмотрела на него, отсутствующим взглядом и выдохнула:
- Сумку выбрала, но денег в моей сумке не оказалось. Куплю в следующий раз.
- Я могу купить вам эту сумку, - отважно предложил Егор.
- Это неправильно, - сказала Анфиса, со слезами в глазах. - Что вы за мной ходите!?
- Нам по пути, и не более того, - соврал Егор.
- Отстаньте от меня! - крикнула Анфиса, и нырнула в очередной поток людей, идущий из метро. Она почувствовала сырость в сапогах, наступив случайно в лужу и остановилась, потом махнула рукой в воздухе и перешла на сухую дорогу. Она шла быстро, не оглядываясь по сторонам. До ее дома оставалось метров сто, когда она почувствовала взгляд за спиной. Анфиса невольно повернула голову, и встретилась глазами с Егором.
- Я вас сегодня третий раз нашел! - выдохнул молодой человек с натянутой улыбкой, - вы мне свое имя не назвали, я не знал, как вас окликнуть.
- Что вам от меня надо? У меня сапоги порвались! Ноги промокли, я домой иду! - запричитала девушка.
- Сколько же у вас проблем! Зовите меня в гости, будем их ликвидировать сообща, - предложил Егор.
Дверь в квартиру Анфисы открыла ее бабушка, она быстрым взглядом оглядела внучку и молодого человека и ничего не сказала, просто пошла на кухню. Анфиса скинула мокрые сапоги, на ногах ее остались мокрые носки. Она опустила на пол порванную сумку. Егор не стал ждать приглашения и тоже снял башмаки на внушительной подошве, рядом поставил свою невзрачную, но прочную сумку.
Из кухни показалась бабушка:
- Анфиса, опять ноги мокрые и сумка без ручки? Я сколько раз тебе давала деньги на сапоги? У меня одна просьба, чтобы у сапог была подошва в один сантиметр, а ты что покупаешь? Я сегодня ночью тебе двое сапог заклеила, они высохли. Эти высохнут, заклею.
- Обязательно все это говорить? Я что виновата, что сапоги расползаются?
- Посмотри, какие прочные башмаки у молодого человека! Учись у других! - сказала бабушка и опять ушла по своим делам.
Анфиса стянула мокрые носки, сунула ноги в тапочки и посмотрела на Егора:
- Что мне с вами делать?
- Пригласить на чай.
- Это так банально, идите на кухню, бабушка вам нальет чаю, - сказала Анфиса и прошла в комнату. Она залезла с ногами на диван, взяла ноутбук и стала быстро писать кому-то ответ в Интернете.
Егор пошел на кухню, но не успел он сделать и двух шагов, как бабушка вынесла поднос с двумя чашками чая и баранками на блюдце. Она отдала ему поднос и махнула головой в сторону Анфисы. Девушка не глядя на Егора, взяла чай и баранку и продолжила долбить кнопки ноутбука. Он почувствовал себя лишним, и стал осматривать комнату. Три дивана на небольшой площади удивили его, но еще больше удивили ноутбуки на каждом диване. Появилось желание сесть на соседний диван и взять в руки ноутбук или встать и уйти.
В этот момент Анфиса его вновь заметила:
- Простите, вы хотели решить мои проблемы? Сумка в прихожей, нитки и иголки у бабушки. Чините сумку, а мне не мешайте, - она включила музыку и стала подпевать, при этом продолжая долбить по клавиатуре с неподражаемым изяществом.
Егор собрал чашки на поднос, отнес их на кухню, попросил у бабушки иголки и нитки для ремонта сумки. Бабушка одним движением руки подала то, что он просил. Егор взял сумку, сел на стул и стал пришивать оторванную ручку. Анфиса так и не поговорила с Егором. И он, починив сумку, ушел в неизвестность. И разошлись они, как в море корабли. Анфиса себя бедной никогда не считала. Просто они сдавали квартиру бабушки и жили несколько в стесненных условиях. Вечером Егор позвонил в дверь Анфисы, в руках он держал большой пакет. Девушка, открыв дверь, без эмоций оглядела его с ног до головы и пропустила в квартиру. Она взяла пакет, протянутый ей молодым человеком. В пакете лежали новая сумка и сапоги.
- Егор, зачем вы деньги потратили? А если сапоги мне будут малы или велики? - немного недовольная спросила Анфиса, примеривая сапоги. Сапоги оказались ей впору. Она покрутила перед собой сумку, но и к сумке у нее претензий не было, она ее уже выбирала, но купить не смогла. - Вы, что такой богатый, что всем покупаете дорогие подарки?
- Я вас чувствую! - крикнул Егор. - Просто у нас дома некоторые проблемы, в результате которых мне перепали деньги. Я буду учиться с вами в одной школе последние два года.
Анфиса проснулась на пляже, чувствуя, что спину она сожгла. И как-то сразу поняла, почему ей приснился Егор! И незнакомец в отеле, и Егор просили у нее только чай. Она вспомнила, что давно не видела Егора, а одной на море вообще скучно, как на родном пляже с травой. Восемь дней на море пролетели быстро.
Парк, расположенный рядом с домом в деревне Медный ковш, полыхал осенними красками. Огромные листья клена кружились в воздухе и падали рядом с Анфисой. Она подняла голову, посмотрела на желтые листья с багряным росчерком осени и улыбнулась. Ей было хорошо в прохладном воздухе, увядающего парка. Она медленно шла, впитывая художественный беспорядок яркой листвы. Анфиса прошла по регулярному парку и спустилась к реке. Низко над водой летали ласточки, склевывая последних насекомых с поверхности воды. Совсем скоро они улетят на зимовье в Африку, и парк останется без песни "вить - вить". Они свили свое гнездо, вырастили потомство и с чистой совестью могли отдохнуть, но до мест отдыха им предстоял долгий перелет, а перед этим не мешало подкрепиться. Анфиса боготворила осенний парк, она совершила свою последнюю прогулку, зная, что вернется сюда вместе с ласточками, не раньше. Ветер усилился. Листва закружилась в прощальном хороводе, подгоняя девушку к новым делам.
Анфисе подарили красивую собаку.
Собака самураев сидела в кресле и наблюдала за девушкой. Как Чипа не любила это маленькое кресло! В нем нельзя вытянуть ноги! Она любила уютный мягкий диванчик в рост человека, с мягкими подлокотниками, с мягкой спинкой. Чипа была изнеженная и гордая собака. Кушать Чипа любила со столика. Столик стоял для нее в небольшой комнате, на этот стол ставили разные миски, достаточно красивые для благородной Чипы. Еду для нее варили специально и косточки ей поставляли на заказ. Чипа признавала тех людей, которых признавал ее хозяин. Если хозяин говорил, что этот человек свой, значит свой. Чипа была не прочь погулять с красивой хозяйкой. Она шла ровно, но иногда забывала об осанке и изгибала свое длинное и худощавое тело. Цвет ее великолепной шерсти был бежевый с отливом.
Местами кожа, покрытая мехом, собиралась в складочки. Складочки ее не портили, а только украшали. Чипа не боялась выстрелов, она привыкла сопровождать хозяина везде и всюду, даже на стрельбище, где он стрелял по тарелкам. Еще она считала своим домом машину. Чипа вальяжно лежала на заднем сидении огромного лимузина и смотрела в окно, снизу вверх. Она немного хитрила и не любила, чтобы на нее смотрели из проезжающих машин.
Чипа не была ленивой. С собакой работал лучший дрессировщик. С ним она изучала все команды, все права и обязанности собаки японских самураев. Все ничего, но жизнь у нее была очень напряженной и расписанной по минутам, как у детей вундеркиндов. С ней гуляли, с ней занимались дома, ее дрессировали на площадке для собак хороших пород.
Как Чипа иногда уставала! Ей так хотелось лечь на диванчик и вытянуть ноги! А ее опять куда-то везли. Вот и сейчас Чипа сидит в кресле, а то могут заставить лежать на полу. Хотя на полу, если там лежит красивый ковер с высоким ворсом, тоже неплохо, а вот если дадут косточку - игрушку, тогда совсем и не скучно. А то еще неплохо полежать и погрызть пластинку - шоколадку для собак, и отдыхаешь и ешь.
Чипа любила Анфису преданно и молчаливо. Она знала, кто готовит ей вкусную еду. О, главное, в любви к хозяйке - это не показывать свою любовь при хозяине. Хозяин, всегда должен видеть, что его она любит больше всех. А иначе нельзя. Еще Чипа не любила маленькие квартиры в высоких домах. В них надо было заходить в узкую темную будку, двери в будке закрывались, и будка ехала то вверх, то в низ. Чипа любила дачи в два или три этажа. В таких домах можно бегать по лестницам. Рядом с таким домом можно бегать или ходить без хозяина. Все-таки собака японских самураев любила свободу, которая ей изредка перепадала. Анфиса привыкла к собаке, и иногда командовала своим нежным голосом красивой и рослой собакой, не давая ей долго сидеть в кресле.
Перед тем, как уехать в город, Анфиса решила пристроить Чипу к соседям. Собака просто шикарная с богатой шкурой, но везти ее в город девушка опасалась.
Только захотела Анфиса надеть на собаку намордник, как произошло не предвиденное обстоятельство: Чипа на глазах феи Анфисы превратилась в смеющегося гнома Фрола. То-то он все в кресле лежал да на диване...
А Фея Малина подумала, что Анфиса находится под контролем лешего Демьяна, даже на отдыхе в деревне Медный ковш. И вскоре всю компанию нетривиальных людей отправили на отдых в Холодный город, за то, что погиб главный эльф Федор.
Офис гудел и стонал от голоса Фила. Он разделывал в пух и прах нерадивых работников. В конце месяца он орал на всех и вся, и особенно на очередную жертву, показывая свое подобострастие в подборе кадров. Страшный человек по сути своей, а внешне вполне симпатичный. Анфисе он довольно долго нравился, пока она косвенно не попала под его выхлопные газы слов. Ужас в полной мере пришлось испытать ей, не отходя от рабочего места, и все благодаря страшному набору слов, которые произносились вполне нормальными словами.
В очередные жертвы разборки можно было попасть за небольшое опоздание на работу, или за пропуск части рабочего дня по причине вполне пристойной, например, если вам надо было сдать примитивный анализ. Вопли Фила - это ерунда, но постоянно портящая нервную систему, после чего хотелось просто пройти среди летящей листвы, которая шуршала, но не ругалась праведными словами. Вот в чем был ужас ругани: все слова по отдельности были правильными, но в целом - это был гимн несправедливости. Через некоторое время все люди в офисе успокоились. За окном ветер гнал дымчатые облака, между которыми проглядывало солнце и освещало золотистое оперенье деревьев. Фил молчал, пока не зазвонил телефон. Пусть говорит, это его хлеб, но какой-то невкусный.
Тоска сжимала Анфису со всех сторон от слов Фила, она не выдержала и вышла из офиса. Работа не волк в золотистый лес не убежит, а Фил в прошлой жизни был волком, - подумала Анфиса и поднялась на этаж выше, где работал Захар. Но посмотрев на его занятость, она решительно пошла в свой офис, понимая, что все ее метанья между этажами - сплошная глупость. Она села на свое место, но спокойствие не приходило, тогда она открыла Интернет и прочитала последнюю новость, в которой говорилось, что кондор унес с крыши человека по имени Родион.
Родиона Анфиса знала, как соседа по лестничной клетке и по ледовому дворцу, где она иногда каталась на коньках. Так вот почему было неспокойно на душе! Родион был постоянным ее поклонником. Родиона она видела в хоккейной коробке, а Захара она видела на работе, но этажом выше. Если бы она не смотрела хоккей, то и не знала бы Родиона в качестве хоккеиста, работающего летчиком на опытном аэродроме.
Анфиса открыла литературный сайт, посмотрела конкурс. Все как обычно, она месяц наблюдала за активом крупного конкурса, естественно с конкурса сняли произведение, которое единственное отвечало всем требованиям конкурса. День не оказался лучшим для нее во всех отношениях. Но отрицательный результат - тоже результат. Глобальность Интернета так возросла за последнее время, что охватила огромные просторы. А это значит, что очень легко стать добычей Интернет - коршунов, - думала Анфиса, просматривая свои страницы, и, убирая их с прямых показов. Есть такая примета, если утром не спится, значит, на ваших страницах пасется Восток. Если вам плохо вечером - активизировался Запад. Безопасность бывает не всегда прямой, в век всемирной информации она может быть и косвенной, поэтому лучше иметь второе дно существования, необходимое для того, чтобы свои не узнали.
Родион исчез из поля доступа, его не могли найти. Связь была потеряна полностью. И, вдруг, закрывая одну свою страницу, Анфиса натолкнулась на читателя, очень похожего на Родиона. То есть он вышел в прямой эфир Интернета, но в качестве читателя, который исподволь разыгрывал Анфису. А она от этого не спала. Вот и весь фокус общения. Она чувствовала Родиона через океан вселенной!
Родион сидел на крыше небоскреба и болтал ногами, посматривая вдаль. Сегодня на его долю свалились неприятности мирового масштаба. Его бесконечно грустные глаза осматривали зону действия без доступа в сеть взаимосвязей. Он тосковал о бескрайних просторах совсем другой страны. Да, там бы его никто не загнал на крышу небоскреба, поскольку там их не было, в том смысле, что на бескрайних просторах не было смысла строить небоскребы. Да и зачем скрести небо зданиями, если есть обыкновенный простор для счастья?
Так вот в чем дело! Скрести можно лед коньками, которые он бросил в гостинице. Вот пусть они там и лежат! Нет, он не хоккеист! Хотя, как сказать, этот вид мужского спорта он любил с детства. Сколько себя Родион помнил, он всегда себя помнил на коньках на ледяной арене. Ну почему он сломал клюшку о голову именитого хоккеиста?! Вот теперь сидит на крыше, сбегая от всех видов наказаний, а тот хоккеист только пошатнулся. Так, с этого места поподробнее, пожалуйста, - сказал он сам себе. Клюшка сломалась, а соперник только покачнулся. Значит, клюшку кто-то повредил до выступления! Тогда за что его наказывать? Что он такого сделал?
В этот момент над ним закружил черный вертолет. Голос, усиленный микрофоном, приказывал Родиону подняться на борт вертолета. Вертолет опустился на крышу небоскреба. К Родиону подбежал его тренер и попытался словами воздействовать на своего подопечного хоккеиста.
- Родион, все в порядке! Тебя никто ни в чем не обвиняет! Некто хотел занять твое место в сборной команде и довел тебя до бешенства. Он подточил твою клюшку, а потом ловко замазал слабое место. Да, он именитый хоккеист, но его время в прошлом. Ты - наше будущее и наша надежда!
Родион, медленно отталкиваясь руками, стал отползать задом от края здания. Но в этот момент над ним оказалась еще одна птица. Ее огромные черные крылья отбросили тренера к вертолету. Нечто оранжевое склонилось над Родионом. Красный клюв схватил хоккеиста за жилет и оттащил его от края вселенной. Еще пару секунд и кондор во всей своей красе поднял Родиона над крышей. Родион парил над небоскребом, ощущая всю прелесть розоватых лап птицы.
Кондора только накануне выпустили на волю, но гордую птицу тянуло в город. Он воспринимал здания, как горы. Люди для него были потенциальной падалью, и их было много. От человека, сидящего на крае крыше, веяло вечностью, его жизнь висела на волоске, он уже был падалью, значит, он был потенциальной пищей. Кондор воспринял черный вертолет, как соперника и решил отобрать у него свою пищу, что он и сделал.
Родион нервно схватился за кольца на лапах птицы, чтобы не уйти в свободный полет между гигантскими зданиями. У него не было страха, он прошел это чувство, сидя на краю крыши. Азарт, - вот, что владело им в полной мере! Он летел! А тренер остался ни с чем. Пусть теперь тренирует Демьяна. Жизнь была прекрасна. Кондор почувствовал хватку жертвы, скосил на человека красные глаза и полетел над океанским побережьем. У кондора на примете было одно место, где никто не помешал бы ему съесть свою жертву.
Вертолет закружил над кондором. Но птица, сложив крылья, практически нырнула в золотистые листья кленов. Родион почувствовал, что когти его разжали, и он сам отпустил кольца на лапах. Молодой человек приземлился на свежее опавшие листья клена и с восхищением осмотрел диковинную птицу. Кондор сел на ближнюю скамейку и безвинно взирал на человека. Они друг другу понравились. Где-то верху кричал тренер в мегафон, но это никого не волновало. Родион подошел к кондору, погладил черное оперение и почувствовал в нем родственную душу. Оставалось придумать, как им жить дальше. Почему-то Родион ощутил в кондоре неуверенность, словно он был первый день на свободе.
Решение пришло мгновенно, и показалось нелепым. Где жить хоккеисту с кондором? Конечно на льду! Родион привык носить на себе вес хоккейной формы. Кондор весил не меньше. Он погладил птицу, и почувствовал, что его погладили в ответ. Цирк на льду! Если из него не получился выдающийся хоккеист, то из него вполне получится ледовый циркач с живыми крыльями кондора на плечах. Кондор распахнул свои трех метровые крылья, показывая белые полосы. Дух у Родиона перехватило от такой красоты. Мы сработаемся, - подумал он. И кондор обнял его огромными крыльями в знак согласия. Между ними возникла взаимосвязь, еще неосознанная, трепетная, но она нарастала и крепла с каждой минутой. Не успел Родион помечтать о выступлениях с кондором, как огромная птица взмахнула крыльями и улетела.
Родион проснулся. Поэтому он действительно просмотрел страницы Анфисы в Интернете в полной растерянности. И почему он с ними не вернулся на Родину?
Он вспомнил сон, и подумал, что неплохо бы устроить сказку для Анфисы или Анфисы. И поехал. Полетел на Родину, к березам.
На рабочем столе Анфисы стояли три компьютера и одна клавиатура, с дополнительными кнопками 1, 2, 3, - при нажатии на которые она попадал в нужный компьютер. Примитивно? А куда проще или сложнее? Когда Анфиса смотрела на горные пейзажи, которые сфотографировала Анфиса, все думала, что она легко опишет то, что видела ее дочь. Но мозг проглотил новинки, а отдавать не спешил, и правильно делал. Так, что не обессудьте, остаются фото и эти пейзажи.
Глава 2.
Отлично, едем, - сказала Анфиса распространительнице путевок в ближнее зарубежье.
- А я не поеду, - тут же ответил двум женщинам красавец Ларион.
Анфиса онемела от негодования. Она хотела ехать с ним! Она уже отпросилась с работы, а ее подставили! Анфиса промолчала и отошла в сторону. Ларион пошел и сел на свое рабочее место, в сторону Анфисы он не смотрел. В комнату заглянула Арина, она посмотрела в сторону стола начальника и спросила:
- А где Ларион?
- Многие стремились к Севастополю, - ответил ей умудренный жизнью Шеф, вертя в руках карандаш, заточенный по всем правилам.
- Как вас понимать? - возмущенно спросила Арина.
- А так и понимайте, к нему всегда стоит очередь из женщин.
- Где он, можно сказать?!
- Он вас слышит, но не видит, из-за кульмана, - ответил он женщине и повернул голову в сторону Лариона, - Ларион, ты, что не слышишь? К тебе женщина пришла, очередная твоя поклонница.
- Слышу, но я занят.
- Труженик ты наш. Арина, вы слышали ответ? Тот, кто занят, тот вас не ждет.
- Вижу, но не подойду к нему, я ошиблась комнатой.
- Бывает, - проворчал начальник и уткнулся в чертеж, который проверял без всякого на то удовольствия.
На обед в кафе Анфиса пошла одна, в сторону Лариона она не смотрела.
Он подошел к девушке с подносом в руках:
- Анфиса, я не могу с тобой поехать, не могу!
- Не можешь, так не можешь, а я поеду. Я никогда не была на берегу Балтийского моря. Меня на работе уже отпустили.
- Прости, но без меня, - сказал Ларион и удалился, унося свой обед на другой стол.
В вагоне поезда сидела группа туристов, ехавшая на экскурсию к Балтийскому морю, - это были 28 женщин и два мужчины. Один мужчина ехал с женой, второй мужчина был свободен. Анфиса посмотрела на контингент, и спокойно достала книгу. Единственный мужчина из 28 женщин безошибочно выбрал ее! А мужчина просто сел рядом с женщиной, читающей в вагоне книгу, остальные представительницы туристической группы тихо переговаривались между собой, распределившись по парам. Анфиса посмотрела на мужчину невидящим взглядом, словно смотрела сквозь него, перед ее глазами была диадема из янтаря. Кому чего, а ей захотелось золотую диадему, пронизанную насквозь солнцем сквозь янтарь.
- Девушка, можно я сяду рядом с вами? - спросил мужчина.
Анфиса мельком взглянула на очень короткие волосы над молодым лицом, и пододвинулась к окну. До окна оставалось одно посадочное место. Минут через пять рядом проехал грузовой состав, из которого вылетел камень. Этот камень на большой скорости врезался в окно рядом с Анфисой. Стекло рассыпалось на мелкое крошево и осыпало ее с ног до головы. Она встала. С нее посыпался стеклянный дождь.
Люди заохали.
- Получила, стеклянную диадему, - сказала Анфиса, ни к кому не обращаясь.
- Простите, я не хотел, все случайно получилось, - быстро заговорил мужчина.
Плацкартный вагон, как единый зал, в нем всем все интересно. Анфиса быстро стала личностью номер один, оказывается и без конкурса красоты можно достичь некой популярности. Стекло с пола вымела проводница обычным веником. Остатки стекла оставались в деревянной раме вагона. Свежий, весенний ветер гулял по вагону. Проводница принесла липкую пленку и залепила отверстие в стекле, пробитое куском твердой породы. Лысый мужчина, а точнее коротко подстриженный, представился, назвав свое имя - Самсон. Имя заинтриговало.
Анфиса перестала на него сердиться, словно он был виноват в том, что стекло разбилось. И только тут она заметила галстуком на его шее, на котором был изображен конь. Галстук ему подходил во всех отношениях. Самсон был весь холеный и лоснящийся, как породистый конь. От него исходил отличный запах мужского одеколона, очень тонкого, излучающего свежесть своих компонентов.
Анфиса не думала о том, в каком вагоне повезут в Янтарную столицу со старого, голубоватого вокзала с башенками. Она всегда ездила как минимум в купе, а тут собрался веселый табор экскурсантов в плацкартном вагоне. Самсон создал вокруг Анфисы свое поле, которое опекал. С ним было уютно и вкусно. Он угощал девушку теми продуктами, которые взял себе в дорогу. Ни в пример ему у нее ничего, кроме бутербродов из белого нарезного батона с маслом и сыром не было - ее сухой, дорожный паек.
Проводница принесла чай в стеклянных стаканах с подстаканниками времен далеких, рядом положила сахар в маленьких брикетах. Дома Анфиса чай с сахаром никогда не пила, но в вагоне вкус менялся, здесь хотелось того, чего нельзя. Мягкие нежные руки Самсона порхали рядом, они словно клеились к девушке своими клеточками, и ей это начинало нравиться. Вскоре Самсон ушел и пришел в симпатичном спортивном костюме, держа в руках плитку шоколада с орешками. Анфиса ему улыбнулась и отложила в сторону книгу. Они вышли в тамбур.
За окном темнело. Это было единственное место в вагоне без глаз и ушей. Хотя, какие у них могли быть секреты от окружающих? Как оказалось, на данный момент времени они были свободными людьми, не обремененные семьями. Анфиса была девушкой среднего мужского роста, со светлыми волосами, с серыми глазами. Самсон был чуть выше ее, обладал правильными чертами лица, большими карими глазами. Он был стеснительным молодым человеком и очень даже обаятельным. Нет, она никогда не мечтала о лысом поклоннике, хотя понимала, что годы идут, то она хотела окончить институт, и окончила его. Конечно, она еще была девушкой, если не считать романтической связи столиком. Ларион везде успевал, и дома и на работе. Он был такой мужчина, на которого никто не обижался, и все считали за счастье общение с ним, с молодым человеком, любимым дамами всех модификаций.
Янтарная столица пленила экскурсантов маленькими улочками, очень известными по фильмам, и до боли знакомыми. Янтарь встречался во многих магазинах, Анфиса смотрела на него, но не знала еще, чего, же она хочет из этого янтаря. Понятно, что янтарную диадему, но какую? Бусы из янтаря лежали на прилавках магазинов солнечной россыпью, мило обработанные, и подобранные лишь по величине.
На автобусе экскурсию повезли дальше, в менее известный город, с маленькими, историческими домами и одним анекдотом, что семья в Латвии состоит из трех личностей - он, она и собака. Такой состав семьи вполне устраивал Самсона, он и рассказал этот анекдот. Странное чувство стадности в покупках довело Анфису до того, что денег на янтарь у нее не осталось. Но о своем желании Самсону она не рассказывала, янтарная диадема - ее мысленная мечта. В музее моряков и рыбаков ее удивили тем, что моряки больше получали денег от привоза товаров, в виде интересных бутылок с португальским портвейном, чем от ловли рыбы. А дома у рыбаков были вполне приличные, между прочим. Балтийское море произвело на должное впечатление своим прохладным дыханием.
Самсон так и ходил рядом с Анфисой, с ним она простилась на вокзале...
Вместо янтарной диадемы Анфиса привезла домой португальский портвейн в красивой бутылке. А, впрочем, почему Самсона нельзя считать янтарной диадемой? То и другое достается победителю. И, наконец, у Анфисы появился личный друг по путешествию.
Отец Самсона, Афанасий Федорович, был директором фирмы, а его замом стал его сын. Анфиса попала в обеспеченную среду обитания. Матерью Самсона оказалась прекрасная женщина с огромным конским хвостом собственных волос, Анна Игоревна. Тактичная женщина так же мягко, как и Самсон обволокла Анфису врожденным обаянием. Она почувствовала, что попала в крепкие сети, и ей не вырваться из их среды. Ее поймали, словно рыбу в Балтийском море. Да и вырываться из мягких, вкрадчивых объятий Самсона Анфисе не очень хотелось.
На работе все спокойно выслушали рассказ о поездке и, о новом женихе.
- А я, что говорил!? - спросил или сказал Шеф Лариону.
- Босс, нам надо было поспорить на их свадьбу, - отозвался Ларион.
- Вы о чем? - спросила Анфиса.
- О тебе, - ответил Ларион.
- Так, подробнее, если можно.
- А чего говорить, экскурсовод выполняла задачу платной свахи. Тебя, Анфиса, высчитали, и решили, что ты подойдешь сыну нового директора. Ты теперь работаешь на фирме отца своего жениха. С новым директором ты не знакомилась, по штату тебе это не положено, а он про тебя узнал, спросил, у нас грешных, да и послал со своим сыном на экскурсию, - объяснил Ларион обстоятельства дела.
- Отлично, а кто в меня камень запустил?
- Случайность, - отозвался Ларион.
Анфиса жила тогда в однокомнатной квартире в панельном доме. У Самсона была огромная квартира в дворянском гнезде, как называли группу кирпичных башен. Самсон и Анфиса купили маленького щенка, создав прообраз семьи из его анекдота. Квартиру родителей разменяли на две двухкомнатные квартиры, но... Самсон отказался прописывать невесту в квартире. К его родителям дорога ей была закрыта. Анфиса вернулась в однокомнатную квартиру и вышла на работу, с работы ее еще не увольняли. Ее мимолетное, гражданское замужество было выгодно одному человеку - Самсону. Он под предлогом женитьбы отхватил двухкомнатную квартиру у родителей. Ладно, что они так и не расписались официально! Ларион и Шеф встретили Анфису радостными криками, и промолчали в ответ на ее рассказ о последнем переселении, это уже не их ума дело. Они люди тактичные.
Арина, узнав об очередном промахе в замужестве Анфисы, пришла в квартиру Самсона. Он одиноко сидел на кожаном черном диване, перед ним стоял черный столик и смотрел он в черный телевизор. Самсон был в своей черной стихии предметов, его ли ей не знать!
- Привет, Арина, рад видеть тебя в моих пенатах, - ответил Самсон, - о, мой любимый мех появился!
- А почему ты не купил шубу невесте?
- Незачем баловать, и выращивать из нее баловня судьбы.
- Держишь Анфису в ежовых рукавицах.
- Не твоя это судьба, а мою совесть ты не потревожишь.
- Понятно, без тебя не обошлось в жизни Анфисы, а на вид, ты такой мягкий да ласковый, как эта норковая шуба, да не тобою она куплена!
Мать Самсона, Анна Игоревна, взяла в руки, издававший трели сотовый телефон:
- Шеф это ты опять? Просила тебя по-человечески к нам домой не звонить!
- Анна Игоревна, объясни, почему вы Анфису домой отправили?
- Не лезь в наши дела, это не нашего с тобой ума дело.
- Политика такая у твоего благоверного?
- Не сыпь соль на рану, и так больно и тревожно, меня в это дело не пускают, сама по ней скучаю.
- Анна Игоревна, я скучаю без тебя.
- Я тоже.
- Встретимся?
- Зачем, все быльем поросло.
- На работу бы вышла, чего дома сидишь?
- С несостоявшейся невесткой в одном подразделении работать?
- А что такого?
- Ладно, без меня обойдетесь.
Афанасий Федорович, вызвал Арину к себе в кабинет.
- Арина, ты зачем к Самсону ходила?
- А вам уже сообщили?
- Не без этого.
- Я только хотела ему сказать, что он сурово обошелся с Анфисой.
- Ты куда лезешь не в свое дело?
- Извини, не сдержалась.
- Зашла бы в кабинет Самсона на работе, а ты к нему домой пришла. А насчет их жизни, не лезь с советами. Все под контролем.
- Суровый у вас контроль.
- А теперь по делу... Ты хорошо знаешь английский язык?
- Зачем он вам?
- Насколько мне известно, ты занималась на курсах английского языка.
- Давно это было.
- Недавно. Есть предложение, нам с тобой поехать в Морскую страну.
- А как на это жена прореагирует?
- Ты поедешь в командировку со мной, и это называется работа, - назидательно ответил Афанасий Федорович.
- Понятно, работа есть работа, я поеду, - покорно согласилась Арина и отпросилась у Шефа в командировку, за новой информацией для него.
Морская страна оказалась в двадцати минутах езды от фирмы обычным санаторием, где Арина и Афанасий Федорович прожили неделю своей командировки. Через неделю в тот же санаторий приехали Шеф и Анна Игоревна. Две пары встретились на обеде за одним столиком. Тактичность высшей степени проявили все четверо, никто никому не сказал ни слова упрека, после обеда разошлись в том составе, в каком приехали по своим номерам.
К ужину Арина и Афанасий Федорович покинули санаторий.
Анфиса вышла на работу, и удивленно заметила, что за столом начальника сидит Ларион.
- Ларион, ты чего на чужом месте сидишь? - спросила Анфиса, улыбаясь.
- Анфиса, это теперь мое место. Приехал Афанасий Федорович из командировки, меня повысил, а Шефа понизил в должности.
- Интересно, но ладно, напомни свое отчество, господин начальник?
- Ларион и все.
- Ты родственник Шефа?
- Нет, даже не племянник. Меня повысили.
- И ты об этом спокойно говоришь?
- Я и живу спокойно, как нормальный холостой мужчина без вредных привычек.
- Верю.
- Анфиса, поедем вечером в гостиницу, есть одна на примете, отметим мое повышение.
- Запросто, только почему не ко мне домой?
- Ты вся своя, хорошо влилась в дружный коллектив руководства, - с иронией проговорил Ларион.
- А если я не поеду?
- Поедешь в другой раз, у женщин свои причуды, кстати, торт стоит на чайном столе.
- Спасибо.
- Я пошутил! Я не начальник!
- Так ты мне больше нравишься, уйди с чужого места! - прикрикнула Анфиса.
- Торт в честь твоего возвращения из длительного отпуска.
- Ты очень любезен, благодарю.
- Что так чопорно говоришь?
- Не знаю, где ложь, где - правда.
- Правда, в том, что я хочу быть с тобой. 'Я - хочу быть с тобой'! - пропел он последнюю фразу и посмотрел на белый потолок.
- Ты и так со мной на рабочем месте.
Самсон сидел на своем рабочем месте и наблюдал на экране комнату, в которой сидели Анфиса и Ларион. Поведение невесты ему понравилось, и он решил, что за ней еще понаблюдает. Он отключил экран и приступил к основной работе. Анфиса посмотрела в сторону глазка и поняла, что его отключили, но Лариону все равно ничего не сказала, да он вероятно и сам все знал, поскольку он открыл ящик в своем столе. Светодиод, подключенный им для слежения за работой телевизионного глаза, не горел. Он давно сделал себе такую информативную подсветку в своем столе. Если не горит в столе светодиод, значит, никто не просматривает комнату, но об этом Ларион свято молчал.
- Анфиса, отбой местной тревоги, я все же тебя жду вот по этому адресу, - сказал он и протянул мне визитку гостиницы.
- Молодец, шикарный номер!
- На том стоим. Анфиса ты по телефону говори сдержанно, или вовсе не говори.
- Спасибо за предупреждение. Только я теперь совсем не понимаю кто чей на этой фирме.
- И не надо, исторически сложившиеся отношения между людьми. Тебя так просто использовали, навели справки о твоем здоровье до пятого колена и потом отстранили от дворянского гнезда. Обидно? Досадно?
- Да ладно.
- Умница, а ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел, но, меня лично предупредили, чтобы я к тебе не подходил, что я и выполняю по мере сил.
- А сейчас, что изменилось?
- Теперь ты чужая брошенная невеста имею право подойти к тебе, но в скрытой форме.
- Шпиономания.
- Нет, способ существования.
- Хорошо, с тебя диадема.
- А это еще, что такое?
- Мечта моя янтарная.
- А, что янтарь на свете кончился? - усмехнулся Ларион.
- Нет, но я хочу янтарную диадему.
- От меня, что надо?
- На самом деле я хочу янтарный ободок.
- Вот это понятней, так купи ободок да наклей на него янтарь.
- Грубая работа.
- Подумаю.
Шеф и Анна Игоревна остались одни за столом столовой санатория. Ужин прошел в молчании. На улице он заговорил:
- Анна Игоревна, ты знала, что твой муж в этом санатории, а не в Морской стране?
- Сколько живу с Афанасием Федоровичем, столько и не знаю, что от него ожидать. Знаешь, если ему покажется, что за ним следят, то он резко меняет свой маршрут. Он выбрасывает дорогие билеты на поезд и самолет, меняет время, меняет место. Я ничему не удивляюсь.
- Да, но мы попали в глупое положение!
- Я этого не заметила.
- Но он был с Ариной!
- У них есть общая работа, они имеют право на встречи в рабочее время.
- Нет слов.
- И даже в должности не понизят, - заверила Анна Игоревна.
- Будем надеяться. Меня другое волнует, то, что Самсон не прописал у себя Анфису.
- Столичный подход. Это все так, но мы из-за них пошли на размен квартиры с доплатой, а Самсон теперь один живет в двухкомнатной квартире.
- Анна Игоревна, ты, что-то в этом можешь изменить?
- Нет, хуже то, что Анфиса найдет себе другого мужчину.
- Лариона.
- Откуда ты знаешь? - спросила Анна Игоревна.
- Я уверен, что они сегодня встретятся, используя мое отсутствие на работе на разговоры на личные темы.
- Вот и все, круг измен замкнулся в очередной раз.
- Это жизнь, а не измены, - сурово проговорил Шеф.