Отряд двинулся в путь. Некоторое время они неторопливо ехали на юго-запад по Берлинскому тракту мимо чистых полей и деревушек с невысокими церквями. Затем они свернули на просёлочную дорогу, края которой поросли травой. День плавно переходил в вечер. Где-то там, за завесой, было видно яркое пятно - погода была бы ясной сегодня, и даже сквозь серую пелену солнечный свет проникал в обилии. Обдуваемые равнинным ветром, они вглядывались вдаль - туда, где виднелись тёмно-зелёные пятна лесов, и ехали в молчании.
Всё вокруг изменилось. Не видно было больше крестьян, никто не выгонял пастись овец и коров, поля стояли заброшенными, и вся округа была пуста. Только птицы изредка пролетали мимо, а один раз путники заметили в траве неподалёку двух зайцев, настороженно следивших за ними. Медленно тлели фитили на мушкетах.
Лукас ехал в некоторой прострации, поглядывая за дорогой. Дадли вертел головой во все стороны, осматривая местность взглядом истинного натуралиста и путешественника. Нильс тоже наблюдал, но не за природой: если Моррисон был прав, здесь следовало выискивать взглядом только одно. Стуре успел рассказать про нежить всем, но только они с Лукасом могли распознать умертвий сразу, без заминки. Повторения вчерашнего ужаса мушкетёр не желал.
Они успели проехать несколько миль, прежде чем заметили первые признаки проблем. Впереди на дороге лежало два тела.
- Лукас, следи за округой, я пойду посмотрю, - скомандовал Нильс, когда они приблизились. - Всем быть настороже.
Он доехал до двух погибших и спрыгнул на землю. Бросив взгляд на тела, мушкетёр скривился от дурного запаха. Это были крестьяне - судя по всему, отец и сын, возвращавшиеся с охоты: рядом валялись капканы и тушки мелкого зверья. У первого был выпотрошен живот, другой лежал лицом вниз, и вся его одежда на спине была в крови - его закололи мечами. А вот с первым создавалось ощущение, что ему разрубили брюхо топором - большим топором лесоруба.
Они погибли всего несколько часов назад. Следы перепачканной кровью обуви уходили дальше по дороге и постепенно исчезали. Кто бы их ни убил, он сделал это не для поживы: одежда, обувь и все их принадлежности были на месте. Очень быстро Нильса осенила догадка, и сомнений практически не осталось. Покачав головой, он забрал с тела крестьянина кошелёк и встряхнул его: в мешочке звенело несколько монет.
- Дадли! - окликнул он виконта. - У вас там денег с собой не было? Вот, возьмите на первое время, - он бросил Пуллингсу кошелёк, и тот словил его.
- Если на обратном пути встретим кого-нибудь из селян, надо сказать им, - вставил Лукас.
- Да. Пока проверьте оружие и глядите по сторонам. Без команды никуда не дёргаться и не стрелять. Поехали.
- Раскидали тут трупы, понимаешь, - пробурчал Николай. - Маньяки какие-то. Куда только полиция смотрит? Что за каламбур...
Тут откуда-то донеслось отчётливое мяуканье. Все поначалу растерялись, глядя по сторонам, пока не стало понятно, что мяуканье доносится из мешка, притороченного к крупу лошади Дадли. Тот тихо выругался и, спешившись, развязал мешок: внутри сидела только что проснувшаяся Бьякко. Она чихнула и тут же высунулась из мешка.
- Вот ведь зараза, - выругался с досады виконт. - Вроде ведь все мешки проверял. И как она сюда попала?
- Что, Бьякко в мешке?
- Да.
- Наверное, забралась ещё у Моррисона. Вот ведь прохвост, - мушкетёр усмехнулся.
- Ничего не попишешь, придётся её с собой везти, - вздохнул Дадли.
Он залез в седло, вытащил Бьякко из мешка и запустил к себе под куртку. Кошка мигом забралась в уютное место, уже привыкнув к своему новому владельцу - здесь ей было тепло и спокойно. Высунув морду из куртки, она принялась смотреть по сторонам. Нильс заметил, как Лукас слегка улыбнулся при виде животного. Покачав головой, он тронул лошадь, и отряд двинулся.
Дальше с правой стороны лес становился ближе, но его кромка всё ещё проходила вдали от дороги. То и дело казалось, что среди деревьев мелькают чьи-то силуэты. Так длилось ещё порядка мили, а потом впереди, на пригорке с двумя деревьями, показались четыре одинокие фигуры. Они не очень-то реагировали на приближающуюся группу и просто стояли, глядя в разные стороны.
- Чем дальше в лес, тем больше дров, - пробурчал Нильс, снова остановившись. Затем спешился и приготовил мушкет. - Лукас, не видишь, у них раны есть? Бледные они?
- Лиц не разгляжу отсюда, капрал. Но ран вроде бы нет.
- Видите вон тех? - мушкетёр повернулся к остальным. - Сейчас подойдём, и я окликну их, может, это просто лесорубы. Но почти наверняка умертвия - ведут себя точь-в-точь как те самые. Кто с мушкетами - спешивайтесь. Николас, ты веди лошадей и следи за ними.
Лукас и Дадли кивнули, покидая сёдла. Вместе с ними спешился и Петрович - он был, казалось, даже рад этому.
- А ты чего, Николас?
- Да не люблю я на этих ваших лошадях, - замотал головой тот. - Мне пешком привычнее. Да и они меня не любят.
- Ну как знаешь.
Стуре поправил фитиль и подул на него, распаляя огонь, Лукас сделал то же самое. Разогнув руку, Дадли дал возможность Бьякко выбраться из-под куртки. Когда они приблизились к четырём фигурам, Нильс так и не смог разглядеть ранений и наверняка заключить, что они были нежитью. Но чутьё подсказывало ему, что это были именно мертвяки. Он открыл пороховую полку, помахал стоявшим впереди и закричал, наставляя на них дуло мушкета:
- Эй, вы там! Кто такие?
Лукас нацелил мушкет, встав в двух шагах от Нильса, Дадли сделал то же самое и замер в ожидании. Люди обернулись и несколько секунд пристально смотрели на них, а потом неспешно пошли вперёд абсолютно будничным шагом. Тот, что шёл в центре, со светлой бородой, крикнул в ответ:
- Дровосеки мы!
Они приближались, хотя ничего похожего на инструменты у них не было, кроме единственного топора на длинной ручке - как раз у того мужика по центру. У другого в руке был грубый меч. Когда они подошли поближе, Нильс наконец заметил то, что выискивал глазами всё это время.
- Капрал, у него кровь на топоре, - предупредил Лукас.
- Вижу.
- Тут м-мертве-ечина бродит, во-он там, в ле-есу, - медленно и как-то странно сказал бородач, сделав неловкий жест левой рукой.
- Бродит, говорите? - переспросил Нильс, не опуская ружья. - Это они вас так ободрали?
- Да-а, - протянул он, продолжая идти.
- А ну-ка стоять! Ни шагу дальше!
Ему не ответили. Нильс до последнего не хотел жать на спусковой крючок, но теперь сомнений у него уже не оставалось. В нос ударил трупный запах. А потом четверо бросилась вперёд.
Солдат, стиснув зубы, разрядил мушкет. Полыхнуло вырвавшееся из дула пламя, лошади заржали и заметались от грохота, в воздухе стало дымно. В мгновение ока пуля перебила топорище пополам и отправила бородача на землю, глубоко войдя ему в тело. Выстрел Лукаса уложил другого мертвяка начисто, пробив ему голову, но ружьё Дадли допустило осечку, и тот, ругаясь, потянулся за мечом.
Двое умертвий неслись на них. Нильс быстро положил мушкет, резким движением выхватил клинок, а левой рукой дёрнул пистолет из-за пояса. Навскидку выстрелил почти в упор и немедля бросился на умертвие.
Выстрел оказался не смертельным, но заставил врага отступить на шаг назад, а клинок почти перерубил подставленную руку. Выдернув меч, Нильс тут же пнул мертвеца, отодвигая от себя, и подоспевший Лукас рубанул ему по шее. Голова мертвяка повисла, наклонённая в сторону, а тело мешком повалилось наземь. В это время бородач, которого свалил первый выстрел, рванулся вперёд, сбил Нильса с ног, наваливаясь на него своим весом, и мёртвой хваткой вцепился в руку мушкетёра, грозя переломить её. Но буквально через пару секунд раздался удар, мертвец повалился в сторону, и за ним показался Николай, вооружённый разводным ключом, которым и упокоил умертвие, перебив ему позвоночник.
- Вот гопники, - нервно сказал он.
В ту же секунду, когда грянул первый выстрел, перепуганная кошка пулей рванула прочь и мигом взлетела на ближайшее дерево. Дадли крутанулся, уходя в сторону от столкновения с умертвием, и нанёс удар наотмашь, метя в спину противника. Удар оказался удачным, и дровосек, подгоняемый его силой, повалился вперёд. Пуллингс замешкался от всплывшего на поверхность страха, но лишь на мгновение. Он саданул по спине мертвеца сапогом, вдавливая того в дорожную пыль и, держа меч двумя руками, ударил по основанию шеи, перерубив позвонки. Мертвяк в последний раз вздрогнул и изогнулся.
Дадли распрямился и отшатнулся прочь. Его била лёгкая дрожь: азарт и волнение скоротечной схватки ещё не успели стихнуть, но тот холод, что на мгновение охватил виконта, когда его настигло осознание происходящего, постепенно возвращался. Перекрестив лоб и вытерев клинок об лохмотья одного из трупов, он вогнал его в ножны.
За кустами что-то шевельнулось, дёрнувшись в сторону, но потом замерло. Нильс, чертыхаясь, свалил с себя обмякшее тело и поспешно поднялся с земли.
- Спасибо, - бросил он Петровичу, после чего тут же пнул ногой поваленного, решив удостовериться в том, что он окончательно упокоен.
В этот миг из кустов наконец выпрыгнуло то, что пряталось там всё это время. Это была тварь-переросток, похожая на человека и полностью лишённая одежды. Её неестественно длинные руки заканчивались когтями, вытянутое лицо больше похоже на морду, а рот - широк и полон гипертрофированных зубов. Ростом тварь была с человека, правда, горбилась и передвигалась как бы вприсядку на ступнях, которые были значительно больше нормальных. Показавшись из кустов, тварь замерла и уставилась на людей, явно расценивая их как еду.
Пуллингс подавился так и не произнесённой фразой. На несколько мгновений все оцепенели, скованные первобытным ужасом, а потом, выхватив привычный револьвер, Дадли спустил курок, метя между глаз ужасного создания. Жалеть заряды было неуместно.
Тварь лишь машинально отреагировала на выстрел, хотя след от него остался внушительный: пуля ещё больше обезобразила голову и, пробуравив черепную кость, застряла. Виконт грязно выругался. Тварь же, казалось, не обратила ни малейшего внимания на агрессию и нюхала воздух, пытаясь уловить какой-то запах. И в тот же миг стало понятно, почему: глаза этой твари представляли собой такое месиво, что вряд ли могли что-либо видеть.
- С двух сторон, быстро! - крикнул Нильс и резко пошёл на сближение, обходя чудище слева и замахиваясь для удара. Кивнув мушкетёру, Пуллингс ринулся вперёд.
Тварь пронзительно заверещала и сорвалась с места, клинок Стуре только зацепил её по плечу. Она сбила Дадли с ног, чуть не растоптав его, взвизгнула, замахиваясь когтистой рукой, Нильс орал матом, спеша на помощь виконту. И в тот момент, когда чудище уже готово было добить Пуллингса, верхнюю часть его туловища попросту испарило в огненной вспышке. Нильс с Лукасом отшатнулись, крайне ошеломлённые. Задняя часть уродливого тела упала на землю и больше не дёргалась.
- Merde! - прорычал Дадли, вскакивая на ноги. Его трясло.
- Да что за дерьмо?! - выругался мушкетёр. - Дадли, жив? - уже спокойнее спросил он, попутно озираясь по сторонам и пытаясь понять, что происходит.
Бьякко продолжала сидеть на ветке одинокого дуба, испуганно наблюдая за происходящим. В воздухе растекался запах мертвечины и гари. Где-то в небе уже кружили падальщики, и только негромкое карканье предупреждало об их присутствии.
- Вот это тварюга! Ничего себе. Все живы? - спросил в пространство Нильс. Вопрос остался без ответа. Он и сам был ошарашен не меньше всех: даже его самообладание дало трещину.
- Капрал!
Все обернулись и заметили возникшую на дороге фигуру в коричневом балахоне: казалось, ещё несколько секунд назад там никого не было. На голову незнакомца был надвинут капюшон, а лица нельзя было разглядеть, будто бы его скрывала не только тень от капюшона, но и маска. Фигура стояла, сложив руки на груди и взирая на отряд. После того как умертвия, каким-то чудом умевшие говорить, напали на них, реакция у мушкетёра была не из самых приятных: он направил на незнакомца меч и отчётливо произнёс:
- Ты кто? Назовись, друг или враг?
Дадли занял место слева от Нильса и мрачно воззрился на незнакомую фигуру. Револьвер он держал наготове.
- Я? Неважно, - ответил незнакомец неприятным скрипучим голосом. - Убирайтесь отсюда подальше, вы привлекаете слишком много мертвечины, а я не намерен спасать вас снова.
- Мы бы с радостью, - ответил солдат, опустив клинок. - Только у нас приказ генерала Лилли. Мы должны разведать, что за чертовщина творится к югу.
Кошка принюхивалась, навострив уши. Суматоха внизу закончилась, и Бьякко осторожно слезла вниз, осматриваясь по сторонам. Она быстро пробежала мимо всех и, мяукнув, юркнула за ноги Дадли. Потом обеспокоенно заходила вокруг него, неотрывно глядя на незнакомца. Какой-то запах, пока чуявшийся только ей, не давал кошке покоя. Бьякко двинулась к странной фигуре, настороженно принюхиваясь.
- Вам мало того, что вы увидели? - спросил незнакомец, сделав пару шагов навстречу.
- Это всего лишь скорлупа ореха. А нам нужно то, что есть под ней, и сдаётся мне, там есть нечто, из-за чего эти твари и полезли наружу, - мушкетёр сплюнул при этих словах.
- Людям было наплевать, когда всё это началось, а теперь приходите вы и лезете не в своё дело? Ну хорошо, - желчно произнёс незнакомец в балахоне. - Если вам так приспичило умереть, идите. Впереди предостаточно страшных тварей. Постарайтесь больше не отвлекать меня от работы, если не хотите увидеть в своём новом доме очередной Дракенгорд, - сказал он, отворачиваясь и намереваясь уйти.
Нильс опешил и на мгновение застыл, как вкопанный. Это название, столь родное, отдалось жгучей раной на сердце. В глазах у мушкетёра блеснул странный огонёк безумия.
- Постой! - воскликнул он, рванувшись на несколько шагов вперёд и вытянув руку, словно пытаясь удержать уходившего. Сердце у него бешено заколотилось. - Откуда ты знаешь про Дракенгорд? Кто ты такой?!
- Нет, - сказал неизвестный, резко развернувшись и вскинув ладонь в останавливающем жесте. Она была закрыта перчаткой. - Постарайтесь не мешать мне, пожалуйста, - на удивление вежливо добавил он. - Всему своё время, но не сейчас.
Отвернувшись, он бросился в сторону, исчезая среди кустов под деревом, да так и пропал, будто растворился. Бьякко рванула за странной фигурой, но её уже и след простыл, и кошке не осталось ничего, кроме как с растерянным видом озираться. Она, конечно, стала искать убегавшего, осматривая кусты. Дадли между тем отошёл в сторону, к своей лошади, и какое-то время успокаивал бедное животное, после чего принялся приводить в порядок ремни и крепления седельных сумок.
- Тьфу, чтоб тебя, - чертыхнулся мушкетёр. - Что ж, доброй дороги, - выдавил он не своим голосом. Затем отёр клинок тряпкой и какое-то время смотрел в пустоту, пытаясь понять, кем же был этот таинственный незнакомец. Рядом образовался Пуллингс, держа в руках бутылку с крепкой выпивкой и кусочек колбасы. Сделав небольшой глоток, Дадли протянул бутыль Нильсу:
- Вот, возьмите. Хоть все и целы, но нам всё же слегка досталось. Передайте потом остальным, - после этого он направился к обескураженной Бьякко, протягивая той кусочек лакомства.
- Спасибо, - отстранённо ответил Нильс, чуть-чуть отхлебнув из горла. Он почувствовал, как жилы обдало огнём, и повернулся к Лукасу. - В порядке?
- Я?.. Наверное, да, капрал, - юноша покосился в сторону убитой твари. - Господи... Неужели такие чудища и правда есть?
- Ну, как видишь, горят они за милую душу, - буднично заметил Стуре. - А значит, и от пуль ложатся.
- Пожалуй. А эти... Они разговаривали, капрал.
- Да. Научились новому трюку. Но ты слышал, как они говорили?
- Ну... слова растягивали. Не по-человечьи немного. Но если они умеют говорить...
- Это значит только одно - нужно быть бдительным, даже когда с тобой говорят. Как вернёмся, оповестим армию.
- Да. Наверное... - неопределённо сказал Бликстен.
Нильс молча передал ему бутылку, и он тут же приложился к горлышку, закашлявшись после глотка. Потом передал выпивку стоявшему поблизости Николаю: тот не возражал.
Вскоре отряд отправился в путь. Нильс насилу сохранял бдительность: мыли про Дракенгорд не лезли у него из головы. Одна-единственная фраза разбередила недавнюю рану, и мушкетёру не было покоя. Ведь Дракенгорд когда-то был его домом.
В этом месте, в этом одиноком, скромном поместье в Даларне, он родился тридцать один год назад. Он знал наизусть все холмы и озёра в округе. В этом месте он провёл своё детство, и туда же приезжал всякий раз после очередного возвращения в Швецию, навещая стареющую мать и младших сестру и брата. Там, одной прекрасной, снежной зимой, он признался в любви женщине, руку которой не надеялся получить. И там, зимой минувшей, всего лишь несколько месяцев назад, произошло нечто ужасное и не поддававшееся уму. Дракенгорд был сожжён дотла. А его обитатели бесследно исчезли. Никто не знал, кто был тому виной: Нильсу сообщили об этом в письме, и он до сих пор не видел родного дома, ставшего пепелищем. И никто не знал, что случилось с его родными.
Спрашивать его про Дракенгорд никто не решился. Спустя некоторое время они переправились через Рандов, отделявший померанские владения от бранденбуржских, и въехали на территорию Уккермарка. То и дело они видели блуждающую мертвечину в отдалении от дороги, но на тракт больше никто не вышел. Вскоре они поняли, что пересекли какую-то черту, за которой окружающее пространство незаметно изменилось: умертвий здесь не было заметно совсем, но ощущение какой-то скрытой злобы ощущалось даже сильнее. Сверившись с картой, Нильс приказал отряду свернуть на боковую дорогу, уходившую ещё сильнее на юг, и следующие полчаса пути прошли в полной тишине. А дорога меж тем становилась всё хуже: здесь давно никто не ходил, и она заросла почти полностью. Их путь в конечном итоге упёрся в огромный символ, нарисованный белой краской прямо на земле - там, где высокая трава, росшая на обочине, ощутимо отступала. Символ состоял из нескольких десятков витиеватых кругов, пересекающихся и сплетающихся в неведомый узор.
- Сто-ой, - протянул Нильс, вскидывая руку, и стал заинтересованно разглядывать странный рисунок, теребя подбородок. - Взгляните-ка на это. Никто таких знаков раньше не видел?
Пуллингс покачал головой:
- Что-то подобное я видел в древних святилищах, а ещё в новомодных оккультных кружках, но ничего более конкретного я сказать, увы, не могу.
- Чего и следовало ожидать. Поехали дальше.
- Может, пойдём подальше от этого места? - в голосе Петровича снова начинал проскальзывать страх.
- Чёрт-те что творится, - еле слышно прошептал Нильс и перешёл на обычный тон. - Так и сделаем. Если... если это колдовство, то здесь опасно.
Он, казалось, сам не верил в то, что сказал. После нежити и одержимых разговоры о колдовстве не казались такими уж сумасбродными, но Нильс всегда относился к ним скептически. Он вырос и жил среди людей, большинство из которых однозначно, бескомпромиссно считали магию злом. Он ещё помнил ведьмовские процессы здесь, в Германии, и был свидетелем крайней паранойи, связанной с колдунами. Часто люди были попросту запуганы теми, кто использовал охоту на ведьм в политических целях, а жертвы этой охоты были невинны, но факта это не меняло: магии боялись. Именно с ней связывали появление нежити, одержимых зверей и завесы на небе. И, что ужасало больше всего, они могли оказаться правы. Разговоры о магии у простых людей вызывали настороженность, недоверие и подозрительность. А потому Нильс предпочитал как можно меньше говорить и думать о ней.
Николай, выругавшись себе под нос, спешился и повёл кобылу под уздцы, сжимая разводной ключ. Бьякко, дремавшая внутри куртки, снова высунулась, норовя спрыгнуть на землю. Судя по всему, она что-то ощущала, и ей это не нравилось - шерсть у кошки встала дыбом. Дадли пытался удержать её - напрасно. Ловко выскользнув, она оказалась на земле и, вся на взводе, осторожно приблизилась к символу, остановилась и протяжно замяукала. Спустя несколько секунд до ушей путников донёсся тихий гул, который звучал где-то на грани слуха. Все насторожились.
Пока всадники объезжали символ по правой стороне, он на секунду вспыхнул, на то же мгновение гул резко пошёл на повышение. Лошади испуганно шарахнулись в сторону, кто-то чертыхнулся, пытаясь их удержать. Бьякко не двинулась с места, прижала уши и завыла ещё громче, во все кошачьи глаза глядя на символ.
Кое-как успокоив собственное животное, Пуллингс соскочил на землю и бросился к Бьякко. Бесцеремонно схватив кошку за ошейник и в буквальном смысле запихав её себе за куртку, виконт ринулся обратно, и вот тут раздался потусторонний смех, громкий и отдававший странным эхом в головах.
- От нас нельзя убежать! Мы знаем о вас! Войдя сюда, вы подписали себе приговор, - сказал тот же голос, и у всего отряда кровь застыла в жилах. Все оцепенели от ужаса, не смея даже шевельнуться, Лукас вжался в шею лошади. Через секунду со стороны знака прозвучал резкий и гулкий хлопок, резанувший по ушам и заставивший лошадей снова рвануть с места. Одна из них завалилась в траву у дороги, словно земля ушла у неё из-под ног. Символ снова полыхнул и исчез, словно бы его и не было. Нильс, едва оправившись от шока, выругался, спрыгнул на землю и вскинул мушкет, озираясь по сторонам, готовый в любой момент разрядить оружие в неведомого врага. Только выучка заставляла его не бежать сломя голову, а выжидать и выискивать угрозу.
- Бьякко, иди сюда, кыс-кыс, - позвал кошку женский голос, доносившийся примерно со стороны исчезнувшего знака.
Бьякко, по одной ей известной причине, изо всех сил рванулась вперёд, на свободу. Вновь оказавшись на земле, она радостно замяукала и засеменила на голос, будто её настоящая хозяйка появилась из ниоткуда и пришла за ней.
Она перешла на бег, но стоило ей пройти ту точку, где находился центр символа, как неведомая сила остановила её. Исчезнувший было знак снова загорелся неземным светом. Кошка попыталась рвануться, побежать дальше - не вышло. Вместо этого та же самая сила медленно подняла её в воздух, будто взяв за шкирку невидимой рукой, и Бьякко отчаянно закричала. Её вопль оборвался через несколько секунд - кошка потеряла сознание. Окружавшие не могли оторвать взгляда.
- Вот она, вредная тварь, - снова заговорил первый голос. - Она видит нас, да-да, видит и чует, чует! Надо убить её... Убить всех, да! Они сами должны убить друг друга, да-да, пора!
- Не выйдет, - прервал его властный, глубокий женский голос. - Теперь вы с нею одно.
Воздух разрезал нестерпимый, взвинченный визг, который не мог принадлежать ни одному человеку. Нильс направил мушкет в сторону, откуда шли голоса, но, как и прежде, никого не видел. Он почувствовал, как дрожит палец на спусковом крючке, и встряхнулся, перебарывая страх.
- Зачем, зачем, ведьма?! - выл голос, и воздух рядом с кошкой подёрнулся рябью. - Ты не посмеешь заточить меня снова, нет! Заче-е-е-ем?!
- Царевна будешь, - произнёс женский голос и усмехнулся, будто смеялся над какой-то давней сказкой.
- Нет! Только не это, не-е-ет!!!
Визг повторился вновь и резко оборвался. Кошку окутало слабое синеватое свечение, вокруг неё по многочисленным орбитам стали вращаться световые сгустки того же цвета. Её силуэт у всех на глазах начал меняться, увеличиваться в размерах и непредсказуемо морфировать. Шерсть опадала вниз, исчезала в неярких вспышках голубоватого света, лишь только касалась земли. Постепенно очертания всё больше стали напоминать человеческие. По прошествии десятка-другого секунд свечение погасло, а на земле уже лежала настоящая человеческая фигура. А потом символ сверкнул и окончательно исчез, унося прочь неведомые голоса. Воцарилась мёртвая тишина.
Виконт не выдержал первым и побежал к месту событий. Он резко остановился и остолбенел от того, что увидел. Перед ним на земле лежала настоящая молодая девушка лет девятнадцати, совершенно нагая, и тихо стонала, приоткрыв глаза и дрожа всем телом. Длиннющие прямые черные волосы доходили ей до пояса, а на юном, миловидном лице всё ещё лежала печать потрясения. И только глаза, эти зеленовато-янтарные глаза с кошачьими зрачками отличали её от человека. Она так и продолжала лежать, подогнув колени и обхватив себя руками.
Только хорошие манеры спасли Пуллингса. От увиденного волосы у него встали дыбом. Промямлив что-то смутно похожее на "Сударыня, вероятно, мёрзнет", Дадли сорвал с себя плащ, не глядя накрыл им девушку и, шатаясь, отошёл в сторону ближайшего дерева, где и плюхнулся на свой офицерский зад, глупо хихикая. Казалось, сегодняшний день его доконал. Лицо ожёг багряный румянец: две минуты назад эта особа сидела в его куртке. Виконт укусил кулак и стал раскачиваться из стороны в сторону с ошалелым взглядом.
Лукас сидел на земле, стискивая мушкет и разинув рот от удивления. Нильс просто стоял. Стоял и буквально пялился на всё это, не в силах поверить своим глазам. Только что он увидел настоящую магию. О магии распускали нелепые толки в тавернах, за "колдовские" практики людей осуждали и казнили, но эти наветы были всего лишь ложью и фантазиями. Магию обсуждали на собраниях алхимиков и во дворцах знати при астрологических штудиях, воспринимая эту сферу всего-то как любопытное упражнение для ума. Но никто не видел магии вживую, как и сам Нильс - даже нежить была не в счёт, она являлась лишь результатом, продуктом неизвестного происхождения.
Теперь за какие-то минуты он успел увидеть, как ему казалось, всё возможное волшебство мира. Кончик его губ подёргивался. Представшая перед ними картина грозила перевернуть с ног на голову всё его представление о мире. Он был из тех, кто не верил ни народной молве, ни церкви, когда те говорили про колдовство, он резко осуждал "ведьмовские процессы" и даже к рассуждениям философов и оккультистов о магии относился скептично. Но то, что произошло здесь, легко затыкало за пояс всё это вместе взятое. Это было реальнее всего мыслимого.
Кошка... царевна... в сознании всплыли образы из древних легенд о заколдованной деве и о волках-оборотнях, но этим всё и кончилось. В следующий миг солдат протёр глаза и понял, что ему это не мерещится, и не земле действительно сидит настоящая, всамделишная девушка. Он что-то невнятно пробурчал себе под нос, пронаблюдал за не менее ошалевшим виконтом и произнёс, наконец опуская мушкет:
- Дадли... ну и какого чёрта здесь происходит?
Бьякко только теперь посмотрела на свои руки, немного неуклюже поднеся их к лицу. И громко заверещала, подскочив на месте и вытаращив глаза. До смерти перепуганная, она на четвереньках рванула под ближайший куст, оставив плащ, но из этой затеи мало что вышло. Она с тихим ужасом осматривала себя с ног до головы и обнюхивала, ничего не понимая. Такой ломки сознания и организма вряд ли можно кому-либо пожелать.
- Мяуавав, - выдала она девичьим голосом. - Я... Иаа... человек.
Нильс молча схватился за голову. Чувство, которое он сейчас испытывал, было сродни тому, что, видимо, перенёс Петрович, когда попал в волшебный туман.
- Николас, - обратился к спутнику мушкетёр. - Ты тоже это видишь? Мне не мерещится?
Николай, который, казалось, уже миновал стадию крайнего удивления и неверия в происходящее, лишь характерно залез рукой под кепку и почесал затылок.
- Да баба какая-то вроде, а была кошка, - выдал он глубокомысленно. Нильс выругался.
- Дерьмо... Что за наваждение? - хрипло протянул Дадли, протирая шею и лоб от испарины, и обернулся на остальных. - Нильс, вы ничего не почувствовали?
- Она оборотень, - сказал Лукас, и внезапно Нильс понял, что в голосе мальчишки сквозил не страх, а что-то близкое к восхищению. - Капрал! Да это же... Она оборотень, настоящий! Почти как хюльдра!* Вот это да!
Он переглянулся с Бликстеном, на лице у Нильса появилась сначала недоумевающая, а затем и вполне осмысленная улыбка. А потом он затрясся, и оба мушкетёра заливисто рассмеялись. Это был смех людей, переживших нечто невообразимое и очень страшное.
- Ну что, Бликстен, теперь нам точно надо сказки писать! Никуда не денемся!
- Никуда мы с вами не денемся, капрал, - продолжал хохотать Лукас.
- Давайте пойдём отсюда, а? - внёс здравое предложение Петрович. Его взгляд был серьёзным и каким-то недоверчивым.
- Да, пожалуй, - ответил успокоившийся мушкетёр, поправляя шляпу, и тут же направился к лошади с таким видом, будто ничего не произошло. Помог ей встать на ноги и успокоил, медленно поглаживая по голове. Затем поправил и укрепил все ремни мешков, которыми была обвешана кобыла. - Нужно двигаться дальше. Поворачивать всё равно уже поздно. Дадли, позаботьтесь, пожалуйста, о нашей, гм, новой спутнице.
Дадли хлопнул себя по лбу. Затем, собравшись с духом, обратился к девушке:
- Бьякко, иди ко мне!
Та продолжала открывать для себя новые возможности нового тела, пробуя вертеть конечностями и начиная постепенно адаптироваться. Знакомый голос заставил девушку оторваться от своих дел и обернуться. Она какое-то время смотрела на него, потом сделала пару шагов вперёд на четвереньках, и, подумав ещё немного, поднялась на ноги. Дадли, осознав ситуацию, подобрал плащ и, подойдя к девушке, накинул ей на плечи, заботливо поправив складки. Бьякко пошатывало, а на лице по-прежнему был шок. Она ничего не говорила, лишь учащённо дышала и куталась в плащ, пытаясь согреться. На двух ногах она держалась очень неуверенно, ступая осторожно и внимательно. Казалось, в ней начинает потихоньку зарождаться человеческое сознание. Пуллингс, радостный оттого, что видел это наяву и не стал кретином, бережно взял под руку, не давая упасть.
- Чтоб меня черти съели, - покачал головой Нильс, глядя на всё это. - Ну как? Не сложно на своих двоих ходить-то?
- Хо... дить... - вымолвила Бьякко, посмотрев на Нильса, а потом улыбнулась до самых ушей. - Да, ходить!
Она держалась всё более уверенно, и, опираясь на руку Пуллингса, шагала уже более твёрдо, вертя головой по сторонам: теперь в силу роста она могла видеть гораздо больше. Заметив, с каким восторгом Бьякко смотрит по сторонам, Дадли несколько оживился и сказал:
- Ma chХre, вы делаете поразительные успехи. Лично я не помню, чтобы я в первый мой день пребывания в этом теле так уверенно куда-то вышагивал.
Бьякко в ответ только улыбнулась, медленно закивав. Идти босыми ногами по дороге было не самым приятным делом, но терпимо.
- Чтобы хоть как-то скрасить нашу неожиданную прогулку, - продолжал Пуллингс, - позвольте немного рассказать вам об окружающих нас растениях. Природа вокруг ведь прекрасна, вы не находите?
Он понимал, что, скорее всего, даже рассказ в самой простой и доступной форме будет иметь мало смысла для новоявленного человека. Если оно вообще было теперь в полном смысле человеком. Но сейчас его смятённый и до самой глубины поражённый разум цеплялся за то, что было наиболее привычным, за ту спасительную ниточку рационализма, которая позволила бы не только не свихнуться, но и понять, насколько глубоко новоявленное существо способно воспринимать мир вокруг себя.
Нильс переглянулся с Лукасом. Они оба практически одинаково покачали головой и в очередной раз улыбнулись. Юноша, казалось, был в порядке. Стуре понимал, что им ещё как-то придётся разобраться со случившимся. Но прямо сейчас он был слишком смятён, чтобы по-настоящему об этом задумываться - слишком многое произошло вокруг этого знака. Даже не считая превращения кошки, странные голоса как минимум настораживали. К тому же, надо было двигаться дальше. Поэтому он просто дал себе слово приглядывать за Бьякко одним глазом.
Отряд двинулся в путь: пока бдительные мушкетёры следили за округой, Дадли мог себе позволить отвлечься на разговор с их новой спутницей. Бьякко, казалось, слушала с неподдельным интересом и даже что-то понимала, хотя и сохраняла почти полное молчание. Она то улыбалась, то хмурилась, лишь иногда указывая на разные растения и переспрашивая. Больше всего она напоминала сейчас маленького ребёнка, внезапно открывшего для себя целый новый мир. И это одновременно поражало и увлекало.
***
Дальше путь стал намного спокойнее: мертвечина не появлялась, никаких прочих тварей, кроме мелких полевых зверей и птиц, не наблюдалось. Место было открытое - широкий простор с разбросанными тут и там небольшими рощами да лесками, который время от времени вздымался широкими, пологими холмами. Тропа вскоре превратилась просто в обозначение дороги, высокая трава захватила и её, и старая колея еле проглядывалась в этом густом зелёном море. Место казалось совсем спокойным, почти идиллическим, и только дома заброшенных деревень, то и дело маячившие на горизонте обозрения, напоминали о его совершенной опустошённости и заставляли страх слегка шевелиться в сердце. Солнце, хоть и выглядело расплывчатым пятном, всё же давало достаточно света, его лучи пронизывали эту пелену как бы наполовину, разливаясь в воздухе едва заметным свечением: не будь на небе завесы, сейчас стоял бы ясный вечер. Нильс время от времени сверялся с картой и компасом.
Спустя некоторое время отряд выехал на большой холм у дороги, на котором были видны низкие строения: перед ними предстала одна из заброшенных деревень. Это место не было даже отмечено на карте. К домам на холме вела отдельная колея, отходившая от дороги. Многие строения выглядели обветшалыми, а некоторые, казалось, гниют уже век - деревня наверняка была полупустой ещё до той напасти, которая заставила уйти отсюда всех. Покосившиеся стены, обвалившиеся навесы и балки, крыши с темнеющими зевами провалов. Пара домов, более ладно построенных, казалась ещё вполне новой. Только тёмные, мрачные окна напоминали о том, что они заброшены, и огонёк жизни в них более не теплится. Кое-где кустарник рос уже в оградах и примыкал прямо к постройкам.
Когда разведчики въехали на холм, они на минуту остановились перед домами, созерцая эту неприветливую, жуткую картину. Здесь было пугающе тихо - даже птицы не пели, только ветер негромко шелестел листвой, словно боясь нарушить покой этого места, застывшего в безвременье. Казалось, в некоторые дома ничего не стоит войти и остаться, расчистить двор и снова распалить давно остывший очаг, но пустые глазницы мутноватых окон пугали на глубинном, подсознательном уровне. За этими окнами вполне могли лежать истлевшие до скелетов мертвецы - несчастливцы, убитые чумой, или всеми оставленные, забытые старики, уснувшие вечным сном в своих постелях, ставших для них смертным одром однажды тихим вечером. Невыразимая печаль и ощущение чего-то чуждого витали в воздухе. Здесь излишними казались даже мысли о призраках. Сами дома были призраками. Холодные тени заснувшего прошлого.
- Заночуем в доме или на опушке? - произнёс Дадли, хмуро оглядывая деревню, и его голос вывел остальных из прострации.
- Пожалуй, в доме, - сказал Нильс, поведя усами. - Огонь разводить можно не бояться, враги здесь вряд ли есть, а мертвяки - они к нам придут и без огня. Человечину они могут за милю чуять, как пить дать.
- Холодно. Там тепло. Тепло. - сказала Бьякко дрожащим голосом. - Еда. Есть хочу. Там дом, тепло.
Говорила девушка невпопад, да и выглядела уставшей после всего произошедшего. Стуре обратил внимание, что теперь её зрачки стали совсем человечьими. Дадли подхватил Бьякко на руки и, не слушая ничьих возражений, направился к ближайшему дому - довольно компактному одноэтажному зданию с хозяйственной пристройкой.
- Н-да, против инстинктов не попрёшь, - со вздохом пробормотал Нильс, слезая с лошади. - Давайте к дому, вяжем лошадей и обустраиваем стоянку.
Дверь в дом не была заперта, а следующая, скрипучая и покосившаяся, вела из сеней в основную комнату. Внутри было полутемно и пыльно, зато в просторном помещении наличествовал очаг, пара кроватей и какая-никакая мебель. Дом был на удивление целым, словно бы кто-то здесь жил совсем недавно. На столе даже стояли пустые миски, но в них явно ничего не наливалось уже много лет, камин давно остыл и доверху наполнился золой. Его труба, как и углы комнаты были затянуты паутиной. Наскоро обчистив одну из кроватей, Дадли уложил на неё девушку, укрыл её собственной курткой и отправился за вещами наружу.
- Сударь, вы, кажется, говорили, что у вас был топор? - поставил он вопрос, появляясь из дверного проёма. - Где бы мы ни ночевали, дрова нам всё равно нужны. Мы с Николя могли бы их натаскать.
- Есть-есть топор, всегда с собой, - ответил мушкетёр, стащив с крупа лошади свой мешок и положив его близ входа. Рядом он примостил мушкет, погасив уже порядком поистлевший фитиль. - Вы пока присмотрите тут, а мы с Николасом пойдём нарубим чего-нибудь.
- Да наломать дров из забора, - буркнул Николай. - Для ленивых делается на ура.
- Ну и то верно, - согласно кивнул Нильс. - Но для хороших поленьев пошли всё-таки срубим что-нибудь вон там у подножия. А то забор жиденький да гниловатый. Лукас, сторожи пока.
Спустя полчаса сбор дров и хвороста был завершён, к тому времени Дадли управился с поклажей. Чем дольше они находились в деревне, тем сильнее у них было впечатление, что она не такая уж необитаемая, как казалось. Людей здесь не было и духу, как и мертвечины, но было стойкое гнетущее ощущение, будто за гостями наблюдают. Будто беспокойные, истлевшие призраки этого места следили за своим разрушенным домом и за каждым шагом забредших сюда разведчиков. Но очевидной угрозы в этом не чувствовалось, только напряжение не желало уходить. Вокруг постепенно темнело.
Виконт, выломав несколько приличных и сухих досок из забора, сунул их в очаг. Потом, поколебавшись, бросил туда пачку бесполезных здесь бумажных фунтов и разжёг огонь, символически прощаясь со своим прошлым. Пять сотен фунтов, пущенные на розжиг, оказали свою последнюю и единственную услугу в этом мире. Бьякко, немного согревшись, с любопытством исследовала дом - буквально обнюхивала стол, посуду, вещи, временами чихая и кашляя от пыли. Трогала всё руками, разглядывая со всех сторон. Всё, что только можно было взять, она брала в руки, привыкая к многочисленным новым возможностям, которые давали ей подвижные пальцы.
- Ну вот, так-то лучше, - удовлетворённо сказал Нильс, положив на землю последнюю охапку брёвен. - Забирайте на растопку, дом прогреть надо. А я сейчас тут что-нибудь сооружу.
Подложив в центр кострища всевозможных мелких сучьев для розжига, мушкетёр выстроил над ними подобие шалаша из обрубков покрупнее, соорудил круг из камней и достал огниво. Через минуту сучья уже занимались огнём, и Нильс подкинул к ним пару поленьев.
- Котелок кто-нибудь приготовьте, - громко бросил он, надеясь, что кто-нибудь ему подсобит.
Дадли неторопливо расчехлил котелок с треногой. Разобравшись с крючьями, он обернулся к остальным:
- А что у нас с водой? Здесь есть ручей или колодец?
- Колодец где-то там должен быть, сейчас схожу проверю, - откликнулся мушкетёр. - А вон с той стороны холма речка течёт мелкая.
В этот момент, как гром среди ясного неба, раздался уже знакомый скрипучий голос:
- На вашем месте я бы не стал здесь ничего пить, если жить не надоело.
Все, кто находился на улице, резко повернули головы. Незнакомец в тёмно-коричневом балахоне тихо и спокойно стоял, опершись об остатки забора чуть в стороне. Всё так же он прятал лицо в капюшоне. Как он появился незаметно для всех, было загадкой. Лукас, обожжённый чувством стыда от того, что упустил незнакомца из виду, мелко качал головой, отказываясь принять произошедшее.
- Добрый вечер, - спокойно произнёс Нильс, глядя на гостя и на всякий случай положив ладонь на рукоять меча. - Неужто и вода здесь испорчена?
- Вода здесь дурно пахнет, ваши лошади бы её точно пить не стали, да и кошка тоже. Из речки же пить вполне можно. И не нужно хвататься за меч, пожалуйста.
- А, это снова вы? - приподнял брови Пуллингс. - Что ж, раз так, не согласитесь ли разделить с нами нашу будущую трапезу? Заодно и поговорим.
- Пожалуй, откажусь, моя диета вас смутит, - ответил незнакомец, пожав плечами, и приблизился к остальным. - А в остальном - почему нет.
- Ладно, приму твой совет, незнакомец. Не сочтёшь ли за труд назвать себя?
- Охотно. Джефферсон, - он протянул мушкетёру ладонь, закрытую тёмной кожаной перчаткой. - А вас как зовут?
- Нильс Стуре. Рад знакомству, Джефферсон, - ответил мушкетёр, пожав ему руку.
- Дадли Пуллингс, - представился в свою очередь виконт.
- Эээ... Лукас... Лукас Бликстен.
- Очень приятно. Видите? Даже в этой дыре можно соблюдать приличия. А ты, молодой человек, не бойся: меня не заметил бы и самый зоркий сторож.
Тут их носов достиг крысиный запах - тот самый что уловила Бьякко на дороге, и на этот раз его явственно почуяли все.
- А ты на крыс, случаем, не охотишься? - спросил Нильс. - А то вспомнилась мне тут сказка про крысолова с его дудочкой, мало ли.
Джефферсон глухо посмеялся.
- Да, люди изобретательны на разного рода истории. Гамельнский крысолов, если я не ошибаюсь?
- Так точно, та самая история.
- М-гм, знаю её даже в нескольких вариантах. Говорят, в одной тамошней церкви до сих пор висит витраж с этой сценкой, намереваюсь как-нибудь проверить. Но нет, на крыс не охочусь. И вообще не очень доверяю людям, которые за то, что их надули с оплатой, уводят ораву детей и топят их в речке. Или запирают в горе, тут уж на какую версию опираться.
Нильс хохотнул.
- Так что, к костру присядешь? Могу табачком угостить, а заодно и историй твоих послушать. Ты тут, небось, всё разнюхал. Это место привлекает тебя не меньше нашего, я прав?
Джефферсон бесцеремонно уселся на вынесенный из дому табурет и закинул ногу за ногу. Мушкетёр надеялся, что свет от огня выхватит его лицо, но оно, судя по всему, было закрыто чем-то вроде тканевой маски.
- За предложение спасибо, но как-нибудь в другой раз. А мой интерес здесь вы не поймёте, он чисто исследовательский, ни на каких третьих лиц я не работаю.
В этот момент на улицу вышла Бьякко, и когда она увидела незнакомца, глаза её расширились от ужаса. Она попятилась, начав шипеть, и отошла к Пуллингсу. Тот успокаивающе положил руку на плечо девушки.
- Всё в порядке, Бьякко, это мистер Джефферсон, не бойся. Несмотря не всю свою таинственность, причинять нам вред он не собирается.
- Верное замечание, - Джефферсон кивнул, переводя пристальный взгляд на девушку. - А вашу кошку я бы держал от меня подальше, я их не очень люблю - страхи из детства, знаете ли.
- Опасно. Опасно, - встревоженно сказала Бьякко, ещё раз показав на человека в балахоне, и посмотрела на Дадли. Более подробно разъяснять свои мысли она ещё не умела. После этого она, недобро глянув на Джефферсона, удалилась в дом.
Вместо неё из дверного проёма появился Петрович и на несколько секунд просто уставился на своего знакомого: казалось, только теперь он сообразил, что тот появлялся перед ними ещё там, на дороге, но тогда Николай пребывал в недостаточно вменяемом состоянии, чтобы это осознать. Теперь же, когда на его жизнь никто не стремился покушаться, он немедленно узнал крысюка, и его появление доставило ему определённую радость, что и отразилось на лице в виде улыбки:
- О-о-о, а я тебя помню, приятель! - сказал он, идя навстречу, и пожал ему руку. - Здорово, Джефферсон.
- Хе-хе-хе, теперь ты вспомнил. Воистину страх делает забавные вещи. Здравствуй.
Нильс, недоумённо подняв брови, посмотрел на Петровича.
- Так вы знакомы?
- Ага. Вот, знакомьтесь, мужики, это Джефферсон, он меня очень выручил, когда я, ну, когда я в тумане заблудился. Ещё сумку мою вытащил.
- Да, было дело. А людей, я гляжу, ты нашёл? Они заслуживают доверия?
- Заслуживают, - утвердительно кивнул Кулеш. - Я не знаю, правда, чего они меня в эту глушь потащили, но зато не бросили одного, и то хорошо. А вообще суровенькое местечко, прям как у нас дома в глубинке. Такая же разруха. Я это... - он запнулся, вспоминая что-то, и щёлкнул пальцами. - А! Вот чего: у меня теперь сыр для тебя есть! Нильс, где там был сыр?
- Сыр? Это можно, - солдат полез за мешком, в котором ехала разная сухая еда. - А гость не побрезгует? А то вроде как от нашей еды отказался.
- От сыра я не откажусь никогда, спасибо, - довольно протянул Джефферсон и кивнул Петровичу. - Благодарю, что вспомнил.
- Да нет проблем. Ты пока не уходи никуда, я за водой сбегаю, а там поболтаем, ага?
- Можешь не торопиться, я задержусь здесь на какое-то время.
- Что у нас там с водой?
- К речке иди, в колодце плохая вода, - отозвался Нильс, извлекая из обёртки кусок сыра. Отрезав от него несколько ломтей, он передал их Джефферсону, и тот благодарно кивнул. При этом он отодвинул табурет подальше от костра, и даже когда он убрал тканевую маску, мушкетёр не смог разглядеть его лица, лишь смутные и не вполне ясные очертания. Ему показалось, что где-то в тени капюшона что-то на миг сверкнуло отблесками огня. Солнце закатилось, ещё когда они въезжали в деревню, вокруг стремительно темнело, и пелена, закрывавшая небо, становилась всё более глубокого сине-чёрного оттенка - Джефферсон выбрал идеальное время, чтобы появиться у всех на виду и не открыть своего лица полностью. Мушкетёр, впрочем, не намеревался давить на него. Он походил на лазутчика, но вёл себя совершенно иначе, и пока что Нильс решил выпытывать из него сведения путём переговоров. Проводив взглядом Петровича, ушедшего по воду, он снова заговорил:
- Так значит, интерес у тебя здесь свой собственный. К Порте, я полагаю, ты отношения никакого не имеешь, так ведь?
- Нет. Если вы думаете, что я - их разведчик, вы заблуждаетесь.
- Да я, по большому счёту, не сомневался, но мне важно знать как можно больше про эти места. Например, про странные знаки посреди дороги.
Нильс продолжал смотреть прямиком туда, где под капюшоном у Джефферсона должны были находиться глаза. И он не сомневался, что таинственный "исследователь" этот взгляд видел.
- Это... что-то вроде охранной системы. Сродни капканам. Но я не могу много сказать на этот счёт, потому что слабо разбираюсь сам.
Мушкетёр усмехнулся.
- Я прошу простить за вопрос, но ты разве... разве не дока в этом деле? Все эти появления из ниоткуда...
- О нет, - хохотнул Джефферсон, дожёвывая очередной ломоть сыра. - Вопреки тому, что вы можете подумать, я далёк от магии и всевозможных магических штучек. Просто вожу знакомство с теми, кто разбирается в предмете, а потому сам кое-что знаю. Зачастую то, что тебе может казаться магией, на самом деле - просто высокоразвитая технология.
- Мы сейчас в чужом краю, - вмешался Дадли, - не всё тут знаем. А вы, я вижу, умный и весьма разбирающийся в своём деле человек. Ваша помощь была бы кстати. Мы, в свою очередь, можем поделиться с вами своими сведениями. Нам чего-то стоит остерегаться в этих окрестностях?
- А ты, мой друг, не делай такой ошибки, - сказал Джефферсон, повернув к нему голову. - Я не человек. Ну а что до вопроса... Вся эта территория, - он сделал широкий жест, - по сути это просто место, чтобы отпугивать нежеланных гостей. И не подпускать их ко второму кругу защиты. А там, дальше, где кончаются деревни, начинается настоящий ужас, - в его голосе наряду с серьёзностью как будто сквозило некоторое ехидство. - Если хотите, можете даже пойти посмотреть, это довольно зрелищно. Это... сложно описать тем, кто никогда не видел подобного.
- А кто же здесь заправляет, раз тут стоит защита? - спросил Нильс.
- Заправляет? Пожалуй, никто. Но хочет заправлять Порта.
- Зачем это им?
- А мне почём знать? - фыркнул Джефферсон, пожав плечами. - Как вы, наверно, уже поняли, здесь очень большая концентрация магии. Вкратце говоря, здесь чуть дальше находится своеобразное место силы, где вся эта энергия завязывается в своеобразный узел. И маг, имеющий доступ к такому месту, может использовать свои возможности с гораздо большей силой. Таких мест очень мало, и, возможно, кому-то в Порте... это показалось интересным.
Нильс прищурился и несколько непонимающе посмотрел на их гостя. В этот момент вернулся Петрович с котелком, полным воды. Пока он устраивал его над костром и доставал мешочек с крупой, Дадли подхватил разговор:
- Сударь, вы так говорите о магии, как будто это всеобщее знание и вообще неотъемлемая часть мироздания, хотя сами только что говорили про технологию. Вы ещё нам про ведьм с лысой горы расскажите. Разве это не вздор?
- Тебе не хватило того, что ты увидел у знака?
- А что произошло у знака?
- Вот уж этого я не подскажу - сам ломаю голову. Подозреваю, что не обошлось без какого-нибудь отложенного чародейства. Здешние чары наверняка рассчитаны против людей, а на животное они сработали... непредсказуемо.
- А как же голоса?
- Не знаю. Потому и думаю, что какой-то чародей был там - быть может, он даже спас ваши шкуры. Или она, если судить по голосу.
- А эта особа не может быть тебе знакома?
Джефферсон усмехнулся вместо ответа.
- Нет, - выдал он наконец. - Магия реальна, друг мой, хотя её носители и редко показываются на свет. Сказки про ведьм и большая часть историй, которые вы могли слышать, не имеют к реальной магии никакого отношения, и уж тем более церковные бредни про её связь с сатаной, - Джефферсон саркастически взмахнул руками, изображая "сатану". - Но раз уж вы полезли во всё это теперь, вам придётся мириться с её наличием.
- Постой-постой, - приподнял ладонь Нильс. - Ну ладно, про магию я, положим... понял. Так ты хочешь сказать, что в Порте эти маги существуют... официально?
- Не совсем, там всё сложнее, а Ислам магию порицает не меньше вашей жизнерадостной секты. Это долго объяснять. Скажу лишь, что там их есть как минимум трое, и один из них сидит высоко во власти. Его зовут Кейн, кое-кто называет его Зелёным Плащом, а он, между прочим, великий визирь Блистательной Порты. Тамошние называют его Мухтар Каин-паша. Сами сможете сложить два и два?
- Да, пожалуй, - закивал Нильс и несколько секунд молчал. - В этом есть смысл. А откуда у тебя такие сведения?
- Из надёжных источников. К тому же, я сам видел, на что способен этот Каин-паша, в местах подальше отсюда. В остальном единственное, что вам следует знать, так это то, что дальше второго круга вы не пройдёте.
Дадли сощурил глаза:
- Мы именно не сможем, или нам не дадут этого сделать?
- Если только вы умеете летать - тогда может быть, а так без шансов. Даже если вы ухитритесь каким-то образом пробраться через болота, которые ждут вас дальше к югу, разумеется, потеряв при этом всех лошадей и половину отряда... третий круг убьёт вас на месте. Потому что там вступает в действие такая магия, что этот знак на дороге покажется вам цветочками.
- А вы-то откуда об этом знаете?
- Я был там.
- И выжил? - спросил Нильс.
- Я смог вовремя уйти, только поэтому. И, предваряя возможный вопрос - нет, я не могу вам помочь туда попасть.
Мушкетёр понимающе закивал. Не то чтобы он изначально собирался лезть слишком глубоко, но сведения Джефферсона, хоть и звучали фантастически, представлялись довольно любопытными. И даже правдоподобными.
- Ну хорошо, а кто их создал, эти круги защиты? Они ведь рукотворные?
- Да. Защита была создана старым хозяином этого места, которого уже нет в живых, - Джефферсон взял паузу. - И незадолго до этого у местных как раз начались проблемы с нежитью и прочими... проявлениями магии. Даже не считая нежить, здесь произошли страшные вещи, которые я не вполне понимаю, и место до сих пор это помнит. Приглядитесь к деревне ночью: здесь до сих пор видны остатки магического выплеска, который стал окончательным ударом. Сложно сказать, сделал это один чародей или же это проявления чего-то большего, связаны ли эти события с "хозяином"... Подробности мне неведомы. Но территорию он выбрал отличную - малонаселённую, вдали от людских глаз и важных дорог... кто знает, не сам ли он согнал людей с этих мест.
- Н-да. Летать мы действительно не умеем, - сказал Нильс, искоса глянув на Дадли. - Так что, думаю, мы не станем тревожить то, что тревожить не следует.
- Похвальное решение, - усмехнулся Джефферсон. - Вы можете сходить и лично убедиться в моих словах, поглядеть на второй круг защиты. А потом вернуться и доложить обо всём, что видели. Если вам повезёт, и вас не сочтут сумасшедшими, то... - он характерно развёл руками, не договорив, и отправил в рот последний кусочек сыра.
- Я так и понял, - закивал Нильс со вздохом и отвёл взгляд сторону. Если этот тип был прав, по сути всё дальнейшее путешествие отряда теряло смысл, оставалось разве что действительно посмотреть, что именно творится дальше к югу и так ли уж невозможно было пробраться через болота. В этих ситуациях он предпочитал принцип "Доверяй, но проверяй", но пока это было слишком далеко от насущных вещей. Таких, например, как закипающая вода в котелке: пора было готовить похлёбку.
- Надеюсь, что мы не мешаем вашей миссии, - поменял тему Дадли. - Наверное, она очень важная, но это же не наше дело, конечно. Всё, что мы хотим знать - зачем вам мы?
- О нет, мне вы ничуть не мешаете. Главное, сами не сверните себе шею. А зачем вы мне? Скажем так, я попросту наблюдаю за вами и проявляю некоторый, ну, скажем, научный интерес. Любопытство присуще моей натуре, а вы - группа весьма интересная, большая часть из вас только что появилась здесь, кое-кто даже ещё не до конца смирился с этим, и мне интересно посмотреть, во что это выльется. И удержитесь ли вы вместе. Такой ответ устроит?
Дадли попросту кивнул, натянуто улыбнувшись одними губами. Джефферсон меж тем достал из сумки на поясе небольшой мешочек и бросил его виконту. Тот поймал его и с интересом осмотрел: мешочек пахнул валерианой.
- Дайте вашей подруге вот это, ей понравится.
- Не знаю, как насчёт неё, но я с удовольствием разотру корень пред сном, - прохладно ответил Пуллингс, пряча подарок в карман.
- Скажи, Джефферсон, а ты в травах случаем не разбираешься? - спросил Нильс, подкинув полено в костёр.
- В травах не очень, ну кроме парочки, больше в других вещах.
- В ядах, что ли? С алхимией, небось, на ты?
- В ядах нет, но в химии хорошо разбираюсь, ты прав. Но это немного не то, к чему привыкли у вас - здесь это пока называют алхимией и примешивают к этому слишком много ненужной мистики и прочей ерунды. Я несколько далёк от ваших понятий о науке: мой народ далеко ушёл в своём развитии. Мы покорили звёзды, - закончил он с некоторой гордостью.