Утро долго не приходило, да и когда пришло, его немногие заметили. Мерклыми серыми щупальцами вползло оно в окна и двери, принося с собой прохладу. То и дело капал дождь. За Нильсом так никого и не прислали. В такой тихой обстановке мушкетёр и проснулся, постепенно приходя в себя и собирая в единую мозаику события вчерашнего дня.
Пуллингс, этот немного странный господин, появившийся из тумана, продолжал спать. Отправив к чертям нежелание выбираться из тепла, Нильс без лишнего шума оделся и убрал за собой нехитрую постель. Тихо покинув комнату, он проследовал к соседней спальне: Лукаса там уже не было. На кухне хлопотали Алан и Марта.
- Доброе утро, хозяева.
- Доброе утро, - отозвались те.
- Где Лукас, не подскажете?
- Молодой человек рано встал, мы его накормили, - ответила Марта. - Он сейчас там, на крыльце.
- Сами позавтракать не желаете? - осведомился Моррисон.
- Нет, спасибо - подожду, пока ещё кто-нибудь проснётся. Пойду поговорю с бойцом.
Он вежливо кивнул хозяевам и вышел на крыльцо. В тихом безлюдном дворике пели птицы и шелестели кроны двух молодых деревьев. Бликстен, сидевший на верхней ступеньке, обернулся и слабо улыбнулся Нильсу. Они обменялись кивками.
- Капрал.
- Доброе утро. Хорошо спалось?
- Не очень... а вам?
Мушкетёр вздохнул и вместо ответа просто присел рядом с Лукасом.
- Ты как, солдат?
- Я... - юноша помотал головой. - Я ничего, мушкет вот почистил уже. Готов буду выходить, как дадут приказ.
- Молодец. Но я о другом спрашивал.
Лукас смолчал. Ему явно хотелось что-то высказать, но он боялся признаться в этом - даже самому себе. Он только смотрел в одну точку, стиснув зубы.
- Если камень лежит на душе, не бойся, скажи. Мне ты можешь всё доверить.
- Я просто...
Он снова оборвал себя на полуслове, покачав головой, и вздохнул. Нильс терпеливо ждал.
- Капрал, они ведь не заслужили этого, - мальчишка посмотрел на него блестящими от влаги глазами. - Не заслужили ведь?
- Нет, - покачал головой Нильс. - Просто так вышло.
- Они ведь всё равно были хорошие люди...
- Хорошие. Это не кара и не наказание, просто судьба такая, вот и всё. Не повезло.
- Я знаю... - Лукас закивал, часто заморгав, отвернулся и повесил голову. Голос у него дрожал. - На войне всегда так случается, вы сами... говорили. Слепой случай. Но они не... Они не должны были все умирать, это неправильно! Не должны были все...
Он не выдержал и заплакал, закрыв лицо. Стуре и сам насилу сдержал слезу, снова вспомнив всех погибших во вчерашнем бою. Приобняв мальчишку, он с минуту молчал, давая ему выплакаться.
- Простите, капрал, - сказал юноша, всё ещё всхлипывая. - Солдатам нельзя плакать, а я...
- Это чушь, - вздохнул Нильс. - Слёзы - не слабость, не нужно их держать в себе. Знаешь, это... величайшее благо для нас, людей, что мы можем плакать. Так мы помним, что мы всё ещё люди.
Бликстен слабо улыбнулся, судорожно вздохнув.
- Горю всегда есть место, - продолжил Нильс чуть спустя. - Оно тоже делает нас сильнее.
- Спасибо, капрал. Спасибо, правда, - он вытер слёзы и посмотрел на Стуре. Тот молча, понимающе покивал.
Они ещё некоторое время провели в молчании, говоря друг с другом одним лишь присутствием. Лукас мало-помалу успокоился и смотрел теперь на соседние дома во дворе и зелёную листву деревьев.
- Когда мы пойдём за ними?
- Скоро. Сегодня схожу в штаб и узнаю, что к чему. А заодно и пойму, что нам делать дальше, - Нильс заглянул юному мушкетёру в глаза. - Мы ведь с тобой отсиживаться не будем?
Лукас сразу покачал головой.
- Нет, капрал. Я хочу сражаться.
- Верно. Ладно, об этом ещё подумаем, - он легонько хлопнул мальчишку по спине и встал. - Я пойду приведу оружие в порядок.
- Капрал... а можно вопрос?
- Да?
- Я видел, хозяева что-то читали вместе, когда я проснулся... У герра Моррисона, наверное, не одна книжка есть.
- Хочешь его попросить?
- Да, только... не знаю, стесняюсь я.
- Так спроси! - воодушевляюще сказал Нильс. - Он не откажет, точно тебе говорю. Проси смело.
- Так и сделаю. Попробую этот немецкий шрифт читать, - он слегка через силу усмехнулся. - Только пойму я там едва ль половину.
- Ничего, чай, привык уже к закорючкам, а? Давай, пойдём спросим, чего у него завалялось почитать.
***
По прошествии нескольких минут, когда Лукас удалился наверх вместе с восхищённым Аланом, обещавшим помочь ему в чтении, Нильс зашёл к себе в комнату. Взял прислонённый к стене мушкет, выудил из мешка тряпочку, ёршик и флакончик с маслом, сел обратно на кровать и принялся методично чистить оружие. Через какое-то время спавший Дадли перевернулся в постели, разлепил веки и потянулся за карманными часами. Бросив на них взгляд, виконт раздосадовано хлопнул крышкой: он пребывал в полной уверенности, что проспал.
- Вахтенного ко мне! Доложите лорду Ганеману, что я буду у него через десять минут! - гаркнул Пуллингс по-ретландски, спуская ноги с койки. К его явному удивлению, интерьер помещения совершенно не походил на каюту. Изумлённо обведя комнату взглядом и увидев на соседней кровати своего вчерашнего компаньона и проводника, Дадли запустил обе пятерни в волосы и со стоном отчаянья хлопнулся обратно на постель.
- Доброе утро, - произнёс Нильс, не отрываясь от работы. - Спалось дурно?
Виконт не ответил. Просидев так с минуту, он поднял голову, поправляя волосы, пробурчал что-то похожее на "Ну значит, я здесь крепко завяз..." и перевёл взгляд на Нильса.
- Сударь. Я и вправду прибыл издалека - настолько, что вам действительно лучше думать, будто бы с Луны. Похоже, что моя родина далека и недосягаема для меня, а потому получается, что мне, как минимум, на какое-то время придётся свыкнуться с моим нынешнем местопребыванием. Расскажите, чем живёт эта страна и что я могу сделать для неё.
Мушкетёр невесело вздохнул.
- Ну, если бы вы мне не сказали про Ретландию... по вашему говору я мог бы предположить, что ваша родина в Англии, а это не так уж далеко отсюда.
Дадли криво усмехнулся.
- Воля ваша. Англия? Я не помню, чтобы в Ретландии было графство с таким названием. Более того, я уверен, что его нет и никогда не было.
- А это и не графство. Это целая страна. И довольно сильная, даром что на островах сидят. А что касается нашего королевства... Дома, в Швеции, спокойно. Но здесь... Эта земля живёт войной. Вот этот город, где мы сейчас стоим, раньше за имперцами был. А теперь всё северное побережье за нами. И, уверен, здесь мы надолго останемся: наши порядки местным больше по нраву, чем имперские. "Евангелики", - многозначительно прибавил Стуре, - хотя дело не столько в религии. Тринадцать лет в этом пекле, а вся война идёт уже двадцать пять, конца и края не видно.
- И какие воюющие стороны?
- Ну, вот есть Священная Римская Империя. Это была их внутренняя война - католики против евангеликов, если вкратце. Вопрос религии на первый взгляд, но на самом деле конфликт насквозь политический. Императору взбрело в голову, что он может перекроить устройство империи и задавить всех евангеликов, а те взялись за оружие. Несколько лет резали друг друга, пока католики почти не взяли вверх, и вот тут начали вмешиваться соседние государства, которые тоже евангелической веры придерживаются. Как Швеция, например. А потом ещё, и ещё - с обеих сторон. Теперь в этом котле варится столько людей, что никто уже не разберёт, кто за кого. Князья постоянно меняют стороны, а католическая Франция вообще наш союзник. Какая уж там религия.
- А что за Порта? И оттоманы? Да и туманы эти, будь они неладны, - молодой человек грязно выругался.
- Порта? Да это одна огромная империя на востоке. А полностью - Оттоманская Порта, потому и оттоманы. Турки. Я, признаться, о них не так много знаю, они больше с московитами и с поляками тёрлись, с немцами тоже, но на запад они долго не ходили. Лет эдак... да, уже почти двести назад они завоевали один... скажем так, знаковый город - можно даже сказать, священный. Константинополь, столицу старой-старой империи, которой уже нет. Убили последнего императора и сделали собственной столицей. А потом двинулись дальше на запад. Да и на восток, раз уж на то пошло - там у них не меньше владений на остатках былых царств и халифатов. И войска со всех покорённых земель. На западе они не воевали долго, с самого мира с немцами в шестьсот шестом. А два года назад они двинулись. И как двинулись! Оттяпали у Габсбургов остаток...
- Габсбургов?
- Имперская династия, - коротко и упрощённо пояснил мушкетёр. - Ещё они короли Венгрии, а другая ветвь правит Испанией на западе. Как несложно догадаться, воюют они в союзе.
- А какой сейчас, с вашего позволения, год?
- 1643. Так вот, турки оттяпали у них остаток Венгрии, вошли в Моравию, а это ведь восточные земли Империи, уже не шутки. В последний год особенно тяжко стало - они прямо под боком у наших гарнизонов теперь. Ни поляки, ни имперцы их не остановили, но последним-то вообще тяжело. Одно в этом всём непонятно - почему они по северу пошли, вместо того чтоб брать Вену - это имперская столица. Это довольно странно, но... Чего это я, лучше я вам на карте это всё покажу, а то, чай, запутал в конец. И вот насколько мне известно, наша королева и риксканцлер... пытаются с имперцами мир заключить, чтобы вместе Порту воевать, потому что это угроза для всех. Да только они ж упрямые... всё им Восточное море подавай назад... и земли евангеликов. О мире так-то уже давно говорят, но только во всё это столько игроков вовлечено и столько интересов, что... чёрта с два разберёшься. Что-то явно скоро изменится, но как именно, и какие здесь возникнут союзы - это ещё большой вопрос.
- У вас тут, я смотрю, тот ещё политик творится. Вот уж действительно, куда ни плюнь - везде одно и тоже.
В этот момент храп, доносящийся из-за стены, приблизился к наивысшей точке музыкального развития. Дадли резко саданул кулаком в стену. Правда, после этого лицо у него приняло виноватый вид.
- Простите. Всё же надо быть сдержаннее. Потрясения потрясениями... но раздражаться по пустякам - это слишком, - он откашлялся. - И тем не менее, вы не ответили на вторую часть моего основного вопроса.
- Ах да, туманы... туманы, - проговорил Нильс, вытащив шомпол из ствола, сняв щётку и вернув его на место. - Есть тут у нас местное явление, никем до сих пор не понятое. В некоторых местах в определённое время туман возникает, причём не совсем обычный: после него то предметы странные остаются, то люди невесть откуда появляются. Вот прям как вы. Ничего вокруг не понимают, а когда спрашиваешь, откуда они, называют такие места, о которых никто не слышал даже. И что самое странное - могут по-местному сразу разговаривать, только с акцентом. И началось это всё только в последние лет десять. Но случается редко, очень. Ну вот... Одним словом, судя по всему, эти туманы... что-то вроде ворот в другие миры. И не только миры, но и разные времена, - при этих словах он повёл бровями, коротко глянув на виконта. - И никто не может объяснить, почему, как они возникают. Загадка. Но это так... ещё не самая большая загадка.
Дадли встал и молча подошёл к окну, устало опёршись обеими руками о подоконник. Глядя сквозь окно, сквозь городские улицы, куда-то в только одному ему ведомую и видимую даль, офицер спокойно сказал:
- Всё сходится. Всё, чёрт возьми, сходится - в этот туман я и угодил. Вот вам и подтверждение того, что дом мой далёк. По крайней мере - дальше этой вашей Англии, - проведя рукой по глазам, Дадли развернулся на каблуках. - Что ж, пусть так. И какая же, по-вашему, бСльшая загадка? И да, в сложившихся обстоятельствах мой вопрос обретает ещё большую актуальность: чем я мог бы быть полезен Швеции?
- Это хороший вопрос. Я отвечу на него чуть попозже.
Тут где-то в коридоре послышался скрип половиц, и в дверь постучали. Через секунду в ней появилось лицо Моррисона.
- Я вижу, все проснулись, - заметил хозяин с улыбкой. - Не хотите к столу?
- Да, мы были бы не против, спасибо, - ответил Нильс. - Надо тогда и Николаса разбудить.
- Я бы не стал его будить. По крайней мере, сейчас: пусть отдохнёт, для него привыкнуть будет несколько труднее, - сказал Алан, сделав приглашающий жест, и пошёл назад. Дадли обратился к Нильсу:
- Продолжим беседу за столом?
- Да, пожалуй. А насчёт большей загадки: вы обратили внимание, что солнце ни разу не вышло из-за облаков?
- Обратил, но как-то не придал этому значения.
- Вот это и есть самая большая загадка.
Кухня встретила их запахом жареного лука и специй. Помещение было чистым и прибранным, на продолговатых полках аккуратными рядами стояли баночки с приправами и крупами, под ними висели связки лука, чеснока и петрушки, а дальше - та самая полынь, запах которой так пропитал прихожую. Сам хозяин стоял у плиты и варганил омлет. Пуллингс, зайдя в помещение, втянул носом приятный аромат и обратился к Моррисону:
- Друг мой, перед тем как мы сядем, я бы всё же хотел привести себя в порядок. У вас не найдётся таза с тёплой водой, мыла и перекиси?
- Найдётся, сейчас я всё вам принесу. Что-нибудь ещё?
Дадли перевёл вопросительный взгляд на Нильса, уловил его отрицательный жест, после чего сам покачал головой. Хозяин скрылся где-то в коридоре и вернулся через пару минут с тазом, мылом и небольшой прозрачной склянкой. Рядом со всем этим на табуретке образовалось полотенце, а в тазу появилась нагретая на печи вода.
- А я пока доделаю завтрак здесь рядышком, - произнёс Моррисон, улыбаясь и проходя к плите.
Вскоре к запаху жареного лука примешался аромат иных овощей. Из носика кипятильника поднимался пар, в сковороде по соседству шипел омлет. Подождав, пока мушкетёр закончит мыть руки, виконт повесил на спинку стула куртку, кардиган и шарф, оставшись в рубашке, и принялся закатывать рукава. В течение нескольких минут он тщательно и с удовольствием мылил лицо, шею и руки, слой за слоем отмывая кровь и маслянистую копоть. Вскоре вода в тазу приобрела оттенок отработанного машинного масла. Закончив с умыванием, Дадли промокнул угол полотенца принесённым снадобьем и принялся обрабатывать рассечения и мелкие порезы. Вскоре он уже являл собой вполне благоприятное зрелище и мог позволить себе сесть за стол.
- Пока суд да дело, - сказал Нильс, устраиваясь поудобнее напротив виконта. - Так уж и быть, расскажу кое-что. Дело в том, что в последние годы у нас каждый божий день - пасмурно, но не от облаков - облака как обычно плавают. Это какая-то серая завеса. Везде - от горизонта до горизонта. Как бы тонкая облачная плёнка. Эта мгла откуда-то с востока налетела и с тех пор так и не ушла. Говорят, она начала откуда-то от турецких земель распространяться. И до сих пор ползёт дальше - за океан. А тут ещё, понимаете, одержимые, нежить, война кругом, все режут друг друга "за религию", ещё и Порта... Кое-кто говорит, что это всё - предзнаменование Судного дня. Безумцы любят вопить о чём-то подобном на площадях или на проповедях.
Дадли приподнял бровь. Он явно привык относиться к подобным заявлениям с долей здорового скептицизма.
- Да-да, не удивляйтесь, всякий уважающий себя святоша про это вещает. Что католик, что евангелик - всё об одном и том же. Да только, думается мне, дело не в этом. Но что я точно знаю, так это что с каждым годом потихоньку холоднее становится. Кое-где даже земля хуже родить стала. А ещё... помните тех волков на дороге?
Виконт усмехнулся: как же не помнить.
- Вот как только завеса пришла, они появились. И не только они. Первый случай был лет десять назад. Вы когда-нибудь видели, чтобы животные выходили из лесов и просто так нападали на человека? Кроме бешеных?
- Случалось в паре графств. Обычно выходили лисы. У нас всё объяснялось звериным бешенством.
- Если бы, если бы, - вздохнул мушкетёр. - Здесь всё не просто так. Они мало того, что выходят стаями. Это не просто волки или какое другое зверьё. Видели, какие здоровые? С тяжеловоза вымахивают. А ещё у них шерсть какая-то необычная, вся сухая, встопорщенная, а глаза светятся. На нас как-то раз напала такая стая. Ну, мы-то отстрелялись... потом осмотрели тех тварей - а у них всё тело в каких-то болячках и струпьях. И вот такие нет-нет, да и загрызут целиком какую-нибудь ферму или хутор поменьше. Хорошо хоть встречаются редко.
- Да, картинка и впрямь апокалиптическая. Похоже на мутацию. Только уж больно быстро для мутации. Десять лет, говорите? Одно-два поколения особей. Очень быстро...
- У нас, наверное, ещё наука не дошла до такого, вот и пытаются объяснить всё суевериями. А вот, к слову, у нас в Швеции они тоже недавно появились.
- Видимо, ареал распространения заразы расширяется. На это нужно время.
- Время? Так-то оно да, если они плодятся. Но как объяснить появление этих тварей по другую сторону пролива? Нет, виконт, тут замешано что-то большее, чем расплодившаяся стая одержимых.
Примерно в этот момент на столе оказался поднос с едой и питьём. В тарелках лежали рыба, хлеб и омлет с запечёнными овощами. Рядом стояли две кружки с дымящейся жидкостью.
- Вот ваш завтрак, приятного аппетита, - сказал Алан, на несколько секунд задержав пристальный взгляд на виконте. - Попробуйте ещё мой чай, вам понравится.
- У вас есть чай? - не на шутку удивился Нильс.
- Ха-ха, нет, что вы, чай травяной. Восточным чаем располагать - удовольствие недешёвое, согласитесь.
- Ну так а то ж! Но травяной чаёк - это дело, спасибо. Мы в Даларнском полку тоже таким балуемся, - Нильс втянул носом аромат и принялся за трапезу, решив сначала оприходовать рыбу. - Приятного аппетита, виконт. После договорим.
- Кстати, надо бы нам попросить блюдце молока для зверушки.
- И то верно, - кивнул мушкетёр. - Герр Моррисон, а как наша пушистая спутница? Надо бы её тоже завтраком угостить.
- Она тут полночи охотилась, - усмехнулся Алан. - Кого-то нашла, сейчас, должно быть, где-то спит.
Офицер молча кивнул, повязал на шею салфетку и принялся за еду, осторожно отхлебнув из кружки несколько раз. Слышно было лишь позвякивание приборов о тарелку. С едой вскоре было покончено, и на столе остался только хлеб да две кружки с травяным чаем, всё ещё тёплым.
- В общем, как видите, виконт, страшные дела у нас творятся, - произнёс мушкетёр, глядя в сторону и потягивая тёмный напиток. - Но я всё-таки надеюсь, что правителям хватит ума заключить мир, чтобы со всем этим справиться.
- Время покажет. Вы-то сами что собираетесь делать?
- А я что, я солдат, мне полагается исполнять приказы и метко стрелять, - буднично ответил Нильс. - Лишь бы стрелять с толком. Армию, вероятно, на юг двинут, когда соберутся все. У нас тут недавно была скоротечная война с соседом, и обе основные армии оттянули на неё, теперь возвращаемся. Одна армия из Сконе сюда кораблями, другая из Гольштейна - это на западе, а кто-то из провинций пополнением идёт, собираемся помаленьку, - мушкетёр отпил из кружки. - У нас вот Вестерботтенский полк гарнизоном в Ной-Бранденбурге стоял. Ну, точнее, часть полка. Один батальон здесь, в Германии, другой дома в Швеции, но они все гарнизонные, толком и не воевали.
- А сколько это по-вашему - батальон?
- По-разному. Зависит от того, насколько полк большой. Но обычно шестьсот человек, в нашем случае - триста с гаком, потрепало нас. Да и полк чуть поменьше остальных - провинция северная, народу мало. Гарнизонные даже в рудниках на севере работают, представляете? - Нильс усмехнулся и отхлебнул чаю. - Какой, к чёрту, мушкет - на тебе кайло и иди маши.
Пуллингс перевёл взгляд на окно, собираясь с мыслями.
- Нильс, как вы думаете, мне найдётся место в армии?
- Вполне. А что вы умеете?
- Я недурно фехтую, недурно стреляю как из пистолета, так и из винтовки. Обучался штыковому бою. В конце концов, я же боевой офицер, чёрт возьми! - засмеялся Дадли.
- Ну, я бы сказал, вам место в пехоте, либо в драгунах. Или, скорее, во флоте, раз вы про него упоминали. А, кстати, - он поднял вверх указательный палец и, ещё раз отпив из кружки, переспросил. - Штыковой бой? Что это?
- У вас нет штыков? - Нильс при этих словах покачал головой и заинтересованно посмотрел на Пуллингса. - Штык примыкается к стволу мушкета, так что получается своеобразное увесистое копье, которым можно колоть и наносить удары прикладом.
- Штык... ага, то есть, такой наконечник? И он в ствол вставляется? Интересно... и что же, удобно таким сражаться?
- Весьма. Лучше, если штык будет втульчатым, тогда он не будет мешать при стрельбе. Раньше при помощи штыков отряд мушкетёров мог не только защититься от кавалерии, но и при грамотном построении перебить всех до одного.
- Гмм, - протянул солдат, скривив губы и обдумывая сказанное, попутно сделал затяжной глоток. Услышанное уже порождало в его мозгу идеи. - Знаете, думается мне, вам с этой придумкой стоит обратиться к командованию. Нас от кавалерии обычно пикинёры защищают, но только их меньше по сравнению со стрелками. А в бою столько разных ситуаций может сложиться, что не угадаешь. Мечами-то конницу не остановишь.
- Подозреваю, что генералы у вас такие же, как и у нас - станут они меня слушать. Но идею я все же могу подкинуть.
- Ну, тут как повернётся. Был бы здесь маршал Лесли, я бы вас сразу прямиком к нему отправил и без разговоров. Или Вернекен - этот точно здесь, но он болен, а так я замолвлю ему словечко. Если что, можно сделать так: идём в ближайшую кузницу, вы говорите кузнецу, что делать, а там посмотрим, что получится.
- К вопросу о кузнице. Если я правильно понимаю реалии вашего мира, то с одним кортиком мне придётся туго. Мне бы приобрести что-нибудь поувесистее.
- Это можно. Мечи сейчас дешёвые, многие дрянные, правда, но если чуть приплатить, то качественный клинок найти не так уж сложно, - солдат пожал плечами. - Или есть шотландские палаши. Клинок чуть пошире, чем обычно, гарда корзинчатая, всю кисть защищает.
- Меня вполне бы устроил клинок, как у вас, - Дадли кивнул на бедро собеседника.
- А, ну с этим проблем не возникнет, я думаю. Хотя мой клинок трофейный, из Пассау, а они дороговаты.
- Нильс, вы знаете, вспомнил вот, что хотел у вас спросить, - спохватился Пуллингс. - Вчера я был в несколько ошалелом состоянии и не слишком хорошо понял обстоятельств нашей встречи. Вы были на дороге вдвоём и с полковым знаменем. Я помню ещё, выйдя из штаба, вы сказали что-то вроде "Не дожили до пополнения"... Что именно произошло?
Нильс хмыкнул, горько улыбнувшись, и закивал. Он знал, что этот вопрос всплывёт рано или поздно. Почесав затылок, он посмотрел в лицо виконту и проговорил:
- Нас перебили. Мы снялись с гарнизона в Ной-Бранденбурге и шли сюда. И в чистом поле на нас напали. Только не враги, нет, имперских отрядов здесь уже давно не было. На нас напала нежить, - он повёл бровями так, будто сообщил самую обыкновенную, не требующую объяснений вещь. - Умертвия.
Дадли с откровенным недоверием посмотрел на собеседника исподлобья, приподняв брови.
- Вы не ослышались, виконт. Люди, которые вернулись из мёртвых и убивают живых. Не верите? - горькая улыбка исчезла с лица мушкетёра, и он сделался серьёзным и мрачным. - Сам не верил. Ну а коль серьёзно, то эта бодяга началась ещё вот до этого, - он указал пальцем наверх, - примерно десять лет назад, может, больше. Поначалу это всё были так, полуправдивые истории и слухи, мало кто им верил, а наверху не особо спешили подтверждать. У нас на севере до последнего не верили. Ну, кроме тех, разумеется, кто вообще любую байку за чистую монету примет, а таких немало. Это между тем как в Альпах на юге уже лет пять умертвий столько, что местный народец с ними в состоянии постоянной войны.
- Ваш друг говорит правду, - сказал появившийся в проёме Алан. Подойдя к печке с плитой и находившимся рядом столешницам, он стал собирать грязную посуду и столовые приборы. - Простите, не мог не подслушать ваш разговор. Вы, Дадли, явно новый человек здесь. И явно очень издалека - из тумана, как могу судить. Для вас это может звучать фантастически. Так уж получилось, что я кое-что знаю об этой проблеме с нежитью. Действительно, раньше это были единичные случаи, а потом начались настоящие проблемы. Локальные поначалу - буквально в нескольких швейцарских кантонах и кое-где в южной Германии. Если память мне не изменяет, как раз незадолго до этого погиб предыдущий король вашего друга Нильса, и шведы откатились на север, поэтому они не успели застать начало кошмара.
- Да, верно, - закивал мушкетёр. - Мы в той кампании дошли до самой Баварии. Уже готовились идти на Вену, но когда король Густав погиб при Лютцене, всё начало плавно катиться под гору.
- А потом, - продолжил Моррисон, водрузив стопку тарелок на сковороду, - кошмар разросся, и те, кто погибал в боях с умертвиями, сами становились нежитью. На этой почве в кантонах воцарился хаос, как итог там образовалась Свободная конфедерация, которая сейчас нечто вроде осаждённой крепости и никому не подчиняется. Да и прочим немцам на юге пришлось несладко, особенно на Рейне и в Тюрингии. Сейчас, пока большие армии веселятся на полях сражений, отдельные полки наёмников даже зарабатывают себе на хлеб истреблением нежити! - при этих словах Дадли присвистнул. - Но страшнее всего на востоке. Там, где сейчас оттоманы.
Он закончил собирать посуду и, опершись на столешницу, выразительно посмотрел на Пуллингса.
- Если будете искать себе тихое пристанище на старости лет, на восток не ходите. Там один ужас. Сопоставимый с тем, что творится в Альпах, а может, и хуже, учитывая восстания против султана и склоки между князьями.
- Вы знаете, такими темпами мне скоро понадобится географическая карта, чтобы разобраться в местных названиях, - нехотя пошутил Дадли. Алан усмехнулся.
- Остальное вам пусть лучше ваш друг рассказывает. Карту, если что, могу предоставить, она у меня наверху лежит, - сказал он напоследок, выходя с горой посуды из помещения.
- Спасибо за завтрак, герр Моррисон, - сказал Нильс.
- Да, сердечно благодарю, - присоединился виконт.
Нильс, характерно прицокнув, мотнул головой.
- Вот так. А теперь эта зараза и до севера добралась. В том году пара случаев была - с крестьянами и с одним патрулём. Не поверили. А тут буквально месяц тому солдаты из Нерике натолкнулись на целую ораву. Перестреляли всех, а потом нашли разворошённое заброшенное кладбище. И ещё пара таких оказий, один раз это была целая деревня. Полковник Вернекен разослал по войскам доклад с предупреждением. И везде одно описание, - мушкетёр стал отгибать пальцы, - бесцельно шатаются по округе, далеко друг от друга не разбредаются, постоянно молчат, а как только вблизи появляются люди, стремятся их убить. Упокоить их с концами получится, только если перебить позвоночник или голову срубить. А так они будут хоть без рук, хоть без ног орать от боли, но ползти на тебя и хоть зубами грызть. Иные вообще бешеные. Вчера вот сам... убедился.
- А говорить с ними не пытались?
- Пытались. Без толку. Они не разговаривают и вообще не воспринимают речь.
- Ну хорошо, а кто за всем этим стоит? Вы же не хотите сказать, что это происходит само по себе? Это же не магия какая-нибудь.
- Неизвестно. Раньше считали, что само по себе - как и с одержимыми. Сейчас склонны полагать, что это устраивает кто-то, а не какая-то неведомая сила. Мне рассказывали, что кое-кто наверху всерьёз поговаривает про колдунов. Про чернокнижников. Но к этому надо осторожно относиться. Умертвий, конечно, сложно назвать чем-то естественным, но колдовство... - Нильс скривился и покачал головой. - Никто из нормальных людей не хочет, чтобы здесь снова начались ведьмовские процессы.
Повисла пауза. Дадли явно не до конца верил во всё сказанное - возможно, считая минимум половину сведений недостоверными, а выводы из них - тем более. Нильс, наполовину извлёкши из ножен меч, глянул на клинок и убрал его назад, а потом продолжил:
- Ну вот и наш батальон вчера на них наткнулся. Только их было куда как больше. Вернекен писал максимум о сотне, а тут набралось больше двух. Там и местные крестьяне, и какие-то солдаты были - то ли из ополчения, то ли наёмники, не знаю. Алебарды у них там, мечи, мушкеты. Никакого строя, понятное дело, просто толпой посреди дороги стояли, а отдельные ещё либо кучками, либо поодиночке шатались на обочине. Встретили нас между лесом и равниной, - мушкетёр, рассказывая, мрачнел на глазах, и голос его начинал меняться. - Мы могли сделать иначе. Мы даже могли дождаться подмоги - тех самых всадников, которых вчера встретили по дороге. Но наш подполковник дал команду строиться к бою и идти на них.
Нильс замолчал на несколько мгновений, и его взор стал отсутствующим. Где-то в глубине его синих глаз можно было заметить отблески того шока, который ему довелось пережить вчера. Того ужаса, который он не выпустил наружу лишь потому, что был человеком стойким и привыкшим к смертям и лишениям.
- Они на нас ещё до первого залпа бросились. Не стреляли, просто сразу бросились врукопашную, - тут взгляд Нильса снова сфокусировался на собеседнике. - Пара залпов, а дальше битва просто переросла в бойню. Пару офицеров убили ещё в первые минуты. Пикинёры держали их некоторое время, но потом в строю появилось столько прорех, что самого строя уже не стало. Там даже вагенбург не помог - толку-то, когда идёшь от атаки. Те, кому не повезло, остались одни, и их просто завалили толпой, а подполковник... Ну, скажем так, он решил покинуть поле боя. Многие побежали. Мы организовались кучкой вокруг последнего знамени. Того самого. Отстреливались какое-то время. Даже если пули их не убивают, им ломает кости, они становятся медленнее, с этим хоть как-то можно бороться. Но в конце концов добрались и до нас. Под конец их осталось немного, но и нас всего горстка. Никто и не думал отступать, потому что понимали, что убегать бесполезно, и никто не хотел бросать друзей. Потому что видели, что кто пытался убежать - плохо кончил. И в конце остались Лукас и я с умирающим знаменосцем на руках.
Он снова достал клинок, на этот раз полностью, и стал аккуратно его вертеть, рассматривая и поглядывая на Пуллингса.
- Это страшный противник, Дадли. Мы им отрубали руки, ноги, насквозь протыкали, распарывали брюхо - им всё равно. Они будут идти, пока цел позвоночник. Ползти, если надо. Они явно чувствуют боль, да, но им всё равно. И они не знают ни страха, ни паники, в отличие от живых. Живой противник побежит, когда понесёт много потерь, а эти будут драться до последнего. Вот что самое страшное. Ладно, чёрт с ним, - Нильсу вернулся его прежний голос, и он убрал меч в ножны. - Не знаю, по чести сказать, как быть с Николасом. Он, по-моему, из мест ещё более далёких, чем вы, - солдат нехотя усмехнулся. - И, кажется, до сих пор не воспринимает всё это всерьёз.
- Посмотрим. Проведём воспитательную беседу, - Пуллингс хмыкнул. - А пока - пусть спит. Думаю, наш добрый хозяин о нём позаботится. Что ж, - Дадли отложил салфетку и встал из-за стола. - Не прогуляться ли нам с вами, Нильс?
- Это можно. Покажу вам наши галеоны в порту - славное зрелище.
- Пожалуй. Давно, знаете ли, хотел взглянуть на парусный флот.
***
Петрович спал. Вчерашние события казались ему делом прошедшим и туманным, а пробивавшиеся сквозь сон голоса лишь усиливали ощущение того, что он просто уснул на работе. Проснулся он не быстро и не сразу, с трудом прогоняя остатки мутных и сюрреалистичных сновидений.
- У-у-й, как спина-то болит, - прохрипел Кулеш. - О, кошак... - прибавил он, завидев у себя на животе свернувшееся клубком животное.
Николай не очень любил кошек. Любил их примерно так же, как крыс - как совершенно неотъемлемую часть профессии. Мягким, но решительным жестом сантехник сдвинул животину вправо, на простыню, и уселся, оглядываясь по сторонам. Недоумение не сходило с его лица - всё вокруг говорило о том, что он всё-таки не уснул на работе. Вчерашней паники как след простыл, он был даже почти спокоен, а значит, можно было что-то предпринять.
Находясь в лёгком недоумении от ситуации, он встал и направился к двери. По дороге ощупал затылок, осмотрел себя с ног до головы, тяжело вздохнул и вышел из комнаты. Идти он собирался на голоса, но не придавал им особого значения: они были самым нормальным из всего вокруг. Не считая кошки.
Тем часом в коридор как раз вышел Нильс. Завидев пробудившегося механика, ошарашенно озирающегося по сторонам, он ухмыльнулся в усы и, одарив Петровича приветственным жестом, произнёс:
- Доброе утро, Николас! Хорошо выспался?
Кулеш остановился и уставился на мушкетёра, осматривая того с ног до головы широченными глазами.
- Э-э, - Петрович почесал усы, - вроде бы неплохо, э-э, - тут Николаю пришлось вывернуть наизнанку весь свой небольшой мешочек со словарным запасом, чтобы как можно точнее сопоставить "Николаса" с одеждой человека перед ним. - Мистер?..
Нильс громко рассмеялся, глядя на незадачливого сантехника, после чего, подойдя к нему, уже вполне серьёзным, но дружелюбным тоном сказал:
- Нильс. Просто Нильс, - и протянул ему раскрытую ладонь.
- Мис... - до Петровича не сразу дошло, что его попросили называть "просто". - Нильс, пожалуйста, скажите мне, что здесь происходит? - выкрутился Николай, схватив мушкетёра за руку и пожимая её. Казалось, заканчивать эту процедуру он не планировал до получения ответа.
- Ну, у нас есть крыша над головой, разве это уже не хорошо? Да ты не волнуйся так. Здесь ты в безопасности, никто тебя не тронет. Ты привыкнешь со временем.
Николай отпустил руку и уставился на потолок, задрав голову. Волновался ли он? Пожалуй, уже нет. По сравнению со вчерашним он вообще мог быть самим воплощением спокойствия. С другой стороны, он никак не мог подобрать слов, чтобы описать своё состояние.
- Да, действительно, хорошо, - резко опустив голову, отвечал Петрович. Хорошим он, правда, посчитал то, что его никто не тронет - по крайней мере, слова Нильса внушали доверие: это был самый человекоподобный собеседник за последнее время. Кулеш крутил усы и ожидал продолжения фразы.
- Есть хочешь? - сменил тему Нильс. - Там у хозяина рыба есть, овощи печёные, омлет. Чай. Заодно порасспрашиваешь его, что да как, а мы пока сходим на корабли поглядим.
- Космические?! - почему-то это было первое, что пришло в голову немного ошалевшему сантехнику. Голос его, впрочем, звучал воодушевлённо. Он, конечно же, хотел бы прогуляться и собирался было увязаться следом, но желудок напомнил о себе протяжным и звонким урчанием, совершив головокружительный кульбит.
С этими словами он скрылся в своей комнате, не закрывая двери. Перед Кулешем он предстал уже в плаще, шляпе и при оружии.
- Ладно, мы пошли, а ты пока приходи в себя. Идём.
И он жестом поманил механика за собой в кухню.
- Дадли, вы готовы? - спросил он, войдя туда.
Виконт стоял перед маленьким зеркалом, колдуя над шарфом, пытаясь повязать его на манер старомодного шейного платка. Не отрывая сосредоточенного взгляда от зеркала, Дадли приветствовал вошедшего механика.
- Доброе утро, Николя. Располагайте нами и нашим хозяином по вашему разумению. Кстати, особо рекомендую располагать рыбой - она удалась на славу.
Бросив ещё один придирчивый взор на плоды своих стараний, Пуллингс нашёл их вполне удовлетворительными, после чего развернулся и подошёл к Петровичу, на ходу застёгивая кардиган на все пуговицы.
- Возможно, вы забыли - Дадли, - произнёс виконт, протягивая руку. - Мы с вами в какой-то мере имеем схожую судьбу. По крайней мере, как и вы, я здесь не в своей тарелке.
Николай не привык к такому общению. Он уже перевыполнял свою дневную норму по разговорам, и манера разговора его новых знакомых только способствовала конфузу. Процедура, проделанная до этого с Нильсом, повторилась: сперва Петрович осмотрел Дадли с ног до головы, затем пожал руку, внимательно вслушиваясь и теребя усы. Спрашивать о том, что происходит, Кулеш, правда, не стал - главным образом потому, что упоминание тарелки вновь напомнило ему про рыбу. А потому просто покивал и высвободив руку Дадли. Тот накинул куртку и повернулся к Нильсу.
- К вашим услугам.
- Тогда пошли, - без дальнейших проволочек сказал тот, медленно вышел наружу и спустился по ступенькам во двор.
***
- А у вас что же, корабли уже и не под парусом ходят? - спросил мушкетёр.
- Уже много лет. Только частные суда и учебные корабли. Военный флот весь на пару, да и стальной к тому же.
- Стальной, - громче обычного повторил Нильс и в буквальном смысле вытаращил глаза. - На пару... То есть, как?
- На них ставят огромные паровые котлы, которые пожирают тонны угля и торфа, а это приводит в движение механизмы, двигающие корабль, если вкратце. Недавно ещё появились двигатели, работающие на жидком топливе. Такой как раз был на моем биплане.
- Вот это да, - покачал головой солдат. - Нет, всё-таки вы из действительно далёкого будущего по сравнению с нами. Чрезвычайно сложно всё это представить. Ну, у нас до такого ещё не дошли и, думаю, нескоро дойдут. А как же, простите, эти ваши стальные корабли на воде держатся?
- За счёт водонепроницаемых отсеков. Запас плавучести, как его называют. Он-то и не позволяет кораблю пойти на дно. Так бы все у стапелей тонули.
- Ага, - кивнул мушкетёр, хотя в его голове ещё не до конца сложилось понимание того, что сказал Дадли. - Примерно понятно. Жаль только, вряд ли это можно воплотить в жизнь у нас. Ресурсов нет, да и казна вряд ли согласится дать денег на такое. Со временем - может быть, но только со временем. Наука не так уж быстро движется, но те же дела военные её двигают потихоньку.
- Ещё бы: кроме учёных и изобретателей, никто не предлагает такого многообразия новых способов того, как эффективнее и больше убивать - и сильнее согреться в свободное от убийства время. Правда, мы за это всё поплатились. Деньги-то есть, а вот ресурсы кончились.
- И всё встало?
- Не совсем. Просто мы не рассчитали с потреблением ресурсов. И теперь да, флот стоит у причалов, самолёты в ангарах под брезентом, а население дрожит от холода, потому как центральное отопление тоже не работает.
- Печально. У нас, надеюсь, не дойдёт до такого. Своих бед хватает.
Тут он снял с плеча мушкет, взяв его в обе руки, и продолжил:
- Вот ещё лет тридцать назад у нас были только большие мушкеты с сошками. Теперь ружья гораздо легче стали. Счас такие в основном у всех, производство наладили, но арсенал до сих пор сошки выдаёт. Видел я как-то раз в арсенале ручницу, ей уже лет двести: просто палка с коротеньким стволом на конце и даже без замка. Только дырка затравочная. Фитиль вручную к запалу надо подносить, представляете? Сейчас есть ещё кремнёвые и колесцовые замки - с фитилём морочиться не надо, но они дорогие - колесцовые, по крайней мере. Почти пришли, кстати. Любуйтесь.
Они миновали невысокую арку, соединявшую карнизы двух кирпичных домов, и вместо довольно тесной улочки оказались на одной из главных улиц, после чего прошли сквозь ворота в башне, которая была частью старой, ещё средневековой городской стены. Очутились на широкой набережной, где первым бросавшимся в глаза сооружением был портовый кран, приводившийся в действие с помощью двух больших колёс. Перед ними раскинулись причалы, портовые пакгаузы и бесчисленное количество лодок, колыхавшихся на волнах Одера. Здесь воды великой реки рассекались несколькими вытянутыми, заросшими островами, обтекали маленькие кусочки суши извилистыми юркими змейками, чтобы затем снова слиться воедино в своём течении на север, к Штеттинской лагуне. За этими островами правого берега реки было и вовсе не видать.
На ближайшем острове, чей берег протянулся на длину больше старой стены, располагалась значительная часть портовых причалов, несколько линий домов, своя церковь и торговые конторы, а наведённый через воду мост обозначал водораздел, выше которого большие корабли не ходили. Справа и значительно дальше был виден вытянутый равелин с пушками, обозревавший Одер в южном направлении - часть современных фортификаций. Над головами клекотали чайки. Повсюду туда и сюда сновали люди: обстоятельные купцы, подтянутые солдаты, взмыленные грузчики, деловитые боцманы, то и дело сплёвывающие на дощатый настил.
При нынешнем освещении вода была серо-антрацитового цвета и упиралась у горизонта в тяжкое свинцовое небо. На этом фоне особенно выделялись корпуса четырёх парусников, на которые указал Нильс, огромных и величавых. Их мачты вспарывали небо, устремляясь ввысь, а обводы поражали плавностью и идеальностью своих линий. Борта, бак и ют кораблей были покрыты свежей краской - синий и жёлтый цвета на кормовой и носовой надстройках изображали ромбы и треугольники. Большие фонари и корма одного из галеонов блистали украшениями и позолотой. Пятое судно, ведомое лоцманской шлюпкой, словно бы паря, грациозно входило в объятья бухты, на ходу спуская паруса, как будто складывая крылья. Сине-жёлтые флаги и вымпелы, развевавшиеся над мачтами, выглядели особенно торжественно и величественно. Казалось, что они смотрят на ожившую гравюру.
- Вот оно, ещё одно детище Густава Адольфа, - не без гордости в голосе произнёс мушкетёр.
- Впечатляет, - отметил Пуллингс. Простояв так с минуту и пропуская через себя всё величие духа представшей перед ним картины, виконт повернулся к мушкетёру. - Спасибо, что показали. Что касается усовершенствования огнестрела, кстати, то у нас теперь он и легче, и точнее, и скорострельней. Полюбопытствуете?
Дадли вынул револьвер и бросил его Нильсу.
- С удовольствием, - швед словил диковинное оружие и с любопытством осмотрел его. - Та-а-ак... Гляжу, пороховой полки здесь нет... Вот это курок? Немного напоминает колесцовый замок. А вот это, - он указал на барабан, - вместилище заряда, так я понимаю? И почему такая форма?
Дадли кивнул.
- Даже нескольких зарядов. Патронов сразу шесть, так что можно сделать шесть выстрелов без перезарядки. Потому и форма такая.
- А-а-а, - протянул Нильс. - То есть, после выстрела этот... бочонок поворачивается, и можно сразу делать ещё выстрел? Слышал я про такое оружие, ну, по крайней мере, не столь совершенное, но принцип тот же. Правда вот не видел никогда. В руке сидит удобно. Ах да, ну и как вам наши корабли? - с этими словами он возвратил оружие Дадли.
- Если я хоть сколько-нибудь понимаю во флоте, то сделаны они на совесть. Геометрия корпуса, расстановка вооружения, осадка, центр тяжести - все очень грамотно. Особенно впечатляет оснастка и парусное вооружение. Ваши корабелы не зря едят свой хлеб, - он спрятал оружие в кобуру. - У вас, кажется, были ещё какие-то дела в городе?
- Да, надо заглянуть в ставку, поинтересоваться там, куда нас дальше пристроят. К слову, вашей компанией в штабе заинтересовались, хе-хе. Поручили мне пока вас содержать, ну а там дальше, дескать, видно будет.
- Ну ещё бы, - ухмыльнулся Дадли. - Помнится, за завтраком мы говорили о чертежах и кузнице. Наведаемся?
- Почему бы и нет? - мушкетёр пожал плечами. - Идём. Только посмотрю ещё с минутку на всё это. Давненько меня здесь не было. Этот порт - старая память.
Через несколько минут они уже шли по улице, ведшей на главную площадь, когда послышался цокот многочисленных копыт. Народ впереди спешно расступался, и вскоре их глазам предстала необычайная процессия. Впереди, на двух белых конях, ехали два трубача в тюрбанах и зелёных кафтанах, за ними следовали десять кавалеристов в кольчато-пластинчатых доспехах и остроконечных шлемах с высокими скользящими наносниками, которые были украшены пышным белым плюмажем. В руках всадники держали копья с красно-жёлтыми вымпелами, на левой руке у них висели круглые щиты, а на поясе - сабли и богато украшенные налучи с колчанами. Нильс, до этого видевший османских сипахов только на картинках, узнал их почти сразу.
Следом ехала карета, в которой Стуре сумел разглядеть только усатого человека в большом тюрбане. Замыкали процессию ещё несколько одоспешенных всадников с копьями, в леопардовых шкурах и меховых шапках с плюмажем из чёрных крыльев. Такие же крылья были изображены на их красных венгерских тарчах*. На некотором отдалении от них ехали сопровождающие рейтары. Отовсюду вслед процессии слышались удивлённые возгласы: столь экзотическое зрелище здесь было крайней редкостью.
- Чтоб мне провалиться, - выдавил мушкетёр, провожая взглядом экипаж. - Эй, служивый! - окликнул он одного из рейтаров. - А не скажешь, почто турки в город приехали?
- Послы какие-то, странные они, лучше и не спрашивай, - ответил всадник, махнув рукой вслед процессии. Кажется, он и сам понимал не больше, чем остальные.
- Послы... - повторил себе под нос Нильс. Повернувшись к Пуллингсу, он указал в сторону процессии. - Пойдём посмотрим? Дюже любопытно.
- Почему бы и нет. Я так понял, администрация в городе сейчас военная, а потому и приём должен быть в штабе, так что это отличная возможность подсунуть кому-нибудь идею со штыком. Чертёж я могу набросать прямо там. Только раздобудьте мне клочок бумаги, чернила и перо. Если это кого-нибудь заинтересует, то и экспериментальный образец сделают на казённые деньги, а не за мои, а то у меня с ними, кхм... беда. Сомневаюсь, что у вас тут принимают бумажные ассигнации Ретландии.
- Правильно сомневаетесь, - кивнул Нильс. - Золото - оно везде золото, а вот с бумажками вас, скорее всего, отправят к чёрту на куличики.
- Н-да, вопрос с валютой весьма существенен. У меня с собой около сотни фунтов, на родине на эти деньги можно было прожить месяц, но здесь они бесполезны. А жить, меж тем, на что-то надо. Ладно, пойдём, посмотрим, чем всё обернётся.
Они быстрым шагом направились за процессией, стараясь не отставать.
- Если вас не затруднит, расскажите-ка вы пока о себе, всё равно нам идти небыстро, - сказал Дадли. - Да и раз уж судьбе было угодно нас свести - пора продолжать знакомство.
- О себе, - эхом отозвался Нильс и хмыкнул. - Всегда меня этот вопрос вводил в ступор, уж извините. Ну... я родился на севере, в провинции Даларна. Наш род, Стуре, точнее, наша ветвь рода - обедневшие дворяне, когда-то даже были среди первых лиц государства, но это было очень давно. У меня вот и отец, и дядя при короле Густаве Адольфе служили и вместе с ним погибли при Лютцене. Сам я тоже с ним успел повоевать - с самой высадки служил в Даларнском полку, прошёл Брейтенфельд, Лехсфельд, Альте Фесте, Лютцен, Виттшток и всё, что дальше было, цельных тринадцать лет.
Дадли с некоторым недоверием изогнул бровь:
- И всё в солдатах?
- Хе-хе-хе, не-ет, если бы, - протянул Нильс. - Я, конечно, побыл некоторое время мушкетёром формально, но это по собственному ходатайству, чтобы с мушкетом научили обращаться. А так - когда высаживались, я был фенриком. Брейтенфельд уже лейтенантом встретил, через несколько лет стал капитаном, мне уже майора прочили. А потом, год назад, случилась... оказия, м-да. Вы ведь понимаете, о чём я?
- Впали в немилость - и по какому-нибудь вшивому делу?..
- Ага. Ну и с этим делом перевели меня из Даларнского полка в Вестерботтенский. А там с набором сложнее, чем в южных ленах - на севере еле-еле наскребёшь. Но даже несколько знакомцев там оказалось. Буквально в прошлом году было. С той поры успел там повоевать. И, знаете, о службе этой не жалею ничуть: мне что капитаном, что капралом живётся неплохо, была б земля под ногами. Жалею только, что ребята слегли понапрасну. Нас ещё в том году сильно потрепало, ждали весной пополнения - но пока не пришло, отложили. Так и не дождались. Из ветеранов никого не осталось, только вот мальчишка, Лукас.
- Не вините себя. Видимо, так должно было случиться. Да и кто знает - быть может, ваши товарищи погибли не зря.
Нильс покачал головой.
- В этой войне слишком многие гибли зазря. А вчерашней бойни можно было избежать. Так что не нужно высоких слов, виконт.
Они добрались до площади перед ратушей, где уже собирался гомонящий народ. Процессия остановилась. Двое слуг, ехавших на запятках, встали около дверей кареты, держа в руках церемониальные секиры. В сопровождении двух пышно одетых людей из кареты вышел тот самый сановник в тюрбане и отороченной мехом зелёной накидке. Посланник был явно из знати - из такой, что никогда не держит в руках ничего тяжелее ложки. Чинно прошагав до дверей ратуши, они были перехвачены шведским эскортом и препровождены внутрь.
- Ну что, попытаем счастья и попробуем войти? - задал Пуллингс риторический вопрос.
Нильс молча кивнул и направился к дверям, как ни в чём не бывало. На удивление, их пропустили без лишних вопросов. Поднявшись на второй этаж, они увидели нескольких младших офицеров и работников магистрата, собравшихся у закрытых дверей. Кивнув одному из них, Нильс спросил:
- Лилли там?
Ему неопределённо кивнули: вид у чиновника был ошарашенный.
- Велено никого не пускать, - шёпотом произнёс он.
Нильс кивнул и медленно, ненавязчиво подошёл к створке дверей, прикладывая ухо: были слышны голоса, но разобрать слова было крайне сложно. Вскоре мушкетёр оставил эти попытки и попросту застыл на месте, коротко переглянувшись с Дадли.
Длительное время прошло в ожидании. Голоса с той стороны говорили спокойно, не срываясь на крик, а это уже было хорошим знаком. Внезапно для всех дверь раскрылась, и в коридор вышел шведский офицер. Он смерил собравшихся взглядом и, не останавливаясь, зашагал к лестнице, походя толкнув дверь обратно. Нильс аккуратно придержал её за ручку, чтобы она не захлопнулась: теперь они могли слышать разговор внутри. Мушкетёр весь обратился в слух.
- Что ж, буду признателен вам, коль скоро вы передадите наше предложение в Стокгольм, - говорил по-немецки неизвестный голос, вероятно, принадлежавший посланнику.
- Почему именно я? - отвечал Лилли. - Почему бы вам сразу не отправиться ко двору её величества и говорить с ней и риксканцлером?
- Осмелюсь повторить: соображения крайней срочности означенного дела. При королевском дворе мы можем провести не одну неделю, прежде чем получим аудиенцию, а такого промедления мы себе позволить не можем. К тому же, вы - военный управляющий захваченной провинции, а значит, обладаете в ней должной властью - и вниманием риксканцлера. Великий визирь счёл обращение через вас более... приемлемым.
- "Приемлемым"? То есть, вы считаете, что через меня ваше дело продвинется быстрее?
- Именно. Осмелюсь напомнить также, что вы имеете дело с посланником Блистательной Порты, прибывшим по поручению самого великого визиря лично. Поэтому вы не в том положении, чтобы откладывать дело в долгий ящик: эти переговоры должны пройти как можно скорее.
- Ну хорошо, положим, вы говорите верно, господин посланник. Я отправлю весть в столицу незамедлительно. Но я - лично я - не могу дать никаких гарантий, что ваше дело будет рассмотрено всерьёз.
- И всё же подумайте над нашим предложением. Нас не интересует ни ваша война, ни ваши приобретения здесь: я готов дать гарантию, что никто в этих землях не пострадает. Мы не претендуем ни на какие ваши владения и завоевания в войне с императором. К тому же, уверен, наши государства могут извлечь из этого обоюдную выгоду. Мы уплатим вам должную контрибуцию, а в обмен нам нужно всего лишь временное право прохода. Вот сюда, позвольте напомнить, - судя по всему, он показал какое-то место на карте. - И никаких армий, лишь строго ограниченное количество людей, которое будет обговорено великим визирем.
- Но там же ничего нет, посланник! Это место брошено уже много лет, в чём уловка?
- Нет никакой уловки, господин генерал-губернатор. Там находится то, что крайне интересует султана и первого визиря. Что именно - не в моих полномочиях разглашать. Как только желаемое будет ими получено, мы уйдём и больше не вернёмся. Перед вами выбор - наше предложение или ненужное, бессмысленное кровопролитие и гибель многих солдат, и без того занятых в войне с императором. В конечном итоге мы всё равно будем там. Ваши гарнизоны в Силезии вполне в досягаемости наших армий, а вы очень вряд ли хотите их терять.
В голосе оттомана прозвучали грозные нотки, лишь на мгновение: он соблюдал вежливость, однако открыто использовал элемент страха, чтобы напомнить Лилли,