из "Книга Бреда".

ПИВНЫЕ УПЫРИ
(иронично-мистико-детективная поэмка)


Как-то раз - осенним днем,
Подходил сентябрь к концу, 
Ночь стояла за окном,
Тучи застили луну;
Одинокий лишь фонарь
На дорожку свет бросал;
Недалече от него 
Трехэтажный дом стоял.

Двое, вынырнув из тени,
Будто бы кусочки мглы,
Закурили по сигаре
И к трактирчику пошли.
Оба в черное одеты,
Только светятся глаза;
Ветерок трепал накидки;
Приближалась уж гроза.

Ярко молния сверкнула, 
Осветив двоих на миг,
Показав, что черны шляпы,
Головы венчают их.
В пять локтей один был ростом
С пышной шапкою волос;
А другой - чуток пониже - 
Бородою весь зарос.

Гром рванул в просторе неба,
Молния свою догнав;
Бородач ему ответил, 
Криком дерево сломав.
И, с обидой заскрипев,
В реку дерево свалилось,
Да, влекомое теченьем, 
Вдаль куда-то устремилось.

Не придав совсем значенья, 
Происшедшему сему,
Двое путь свой продолжали
В придорожную корчму.



И, ступивши на ступеньки,
Длинный тростью постучал,
"Ну, дошли мы, наконец-то", -
мрачным голосом сказал.
Бородач в ответ кивнул лишь,
Саданул в дверь башмаком,
Чтоб хозяева скорее
Запустили бы их в дом.

Дверь со скрипом отворилась,
На пороге мужичок
Им с улыбкой отвечает:
"Рад, что я помочь вам смог.
Заходите поскорее;
Дождь вмиг хлынет из ведра,
Есть свободна комнатушка,
Очень вкусная еда".

И, пройдя через порог,
Двое в шумный зал вошли,
Как-то странно ухмыльнулись,
Увидав народ внутри.

Окунувшись в свет свечей,
Постояльцев дикий гам,
Взглядом сумрачных очей
Пробежались по столам.
Пиво на столах узрев,
И друг другу подмигнув, 
Столик выбрали из всех
Для себя они в углу.

Люди как-то несуразно
Озиралися тишком,
Им казалось, что тянуло
От пришельцев холодком.
Но едва лишь мрачны гости
За своим столом уселись;
Гомон, споры и веселье
С новой силой разгорелись.

Заказавши себе пиво,
Вновь сигары закурив,
Те сидели молчаливо,
Всех глазами обводив.

Лишь трактирщик только думал:
"Больно странные ребята - 
Ходят по таким притонам, 
А одеты так богато.
Только видно со здоровьем
Они как-то не дружны;
Не особо говорливы,
Да и на лицо бледны.
Лишь глаза их желтым светом
Непонятно так блестят,
Да еще к тому ж при этом
Очень пристально глядят.
Что за мрачные фигуры?
Зря наверно их пустил.
И какого это дуру
Двери я для них открыл?
Ну да может все нормально,
Все спокойненько пройдет;
Мне заплатят эти парни
Безо всяких там хлопот".
И потом, вертясь у стойки,
Думы все свои забыл
И еще немало кружек
Посетителям налил.


Приближался уж час ночи;
Зал почти что опустел;
Только толстячок какой-то
Все за столиком сидел.
Десять с лишним кружек пива
Он за вечер в себя влил
И совсем не замечал он
Как за ним кто-то следил.

Эти двое из угла,
Низко главы опустив,
Из-под шляп своих смотрели,
Глаз почти не отводив.

Усосав последню кружку,
Толстячок, шатаясь, встал,
На стол кинул три полушки,
Да и к двери зашагал.

Как же дверь за ним закрылась,
Длинный жестом показал, 
Чтоб трактирщик подошел к ним,
И ефИмок ему дал.
"Чтоб постель была готова", - 
он ему тут наказал.
"Утром рано не будить нас", - 
бородач проскрежетал. -
"Мы сейчас чуть-чуть пройдемся.
Воздуху слегка глотнем.
А потом, когда вернемся,
Сразу спать к себе пойдем".


Минут десять пролетело;
В двери раздается стук.
Дверь хозяин открывает;
Там престраннейший урюк.
"Мне бы ночку переспать бы", -
с грустью в голосе сказал.
"Рад помочь бы я тебе-то
Только комнату продал".
"Можно я здесь у камина
Покемарю до утра,
А то я совсем не знаю
Мне податься-то куда?"

Добродушнейший хозяин
Парня в залу запустил,
И, войдя, котомку на пол
С плеч своих тот опустил.
Что-то брякнуло в котомке,
Но хозяин не слыхал;
Постояльцев новых хмурых
Порученье выполнял.

Парень на пол примостился,
Прям с камином рядом лег,
И плащом своим накрылся,
И храпел уж как хорек.


Дождь почти что прекратился;
Толстячок домой шагал;
Завалиться на перину - 
Он об этом лишь мечтал.
Но внезапно на дороге,
Словно вырос из земли,
Очутился человечек;
И глаза, как фонари.

Пролетело лишь мгновенье;
Второй рядом уж стоял,
Что-то тонкое такое
Он в руке своей вращал.

Толстячок застыл на месте,
С перепугу громко пукнул,
Но сложил, для нападенья,
В кулачок свою он руку.

Свистнув, что-то в лоб влетело,
Громко треснул черепок,
Содрогнулося все тело,
Как башмак вошел в лобок.

И, истошно завизжав,
Толстячок на землю пал,
Трость в грудак ему вгоняв,
Длинный злобно хохотал.

И когда последни силы 
Выходили уже вон;
Толстячок на шее зубы
Ощутил со двух сторон.


Когда двое возвратились,
Им шалманщик показал,
Где их будет комнатенка,
Ключик от нее он дал.
Уж хотели уходить,
Но взглянули на камин;
Рядом с ним там на полу
Был какой-то господин.
Длинный тростью указал
И спросил: "А кто такой?"
Им шалманщик отвечает:
"Попросился на постой.
Так как комнату последню
Вам сегодня я продал,
Разрешил я у камина,
Чтобы он чуток поспал".
"Заказал он, может, что-то?", -
Бородач тогда спросил.
"Нет, он сразу завалился,
Даже пива не попил.
Ой, вы где-то извозились,
В чем-то красном борода;
Перед сном бы вы умылись;
Есть горячая вода".

Бородач взглянул сурово
И задергалась щека,
И уже как-то тяжЁло
Поднималася рука.

Длинный эту неувязку
Артистично перервал:
"Это он сейчас, гуляя,
Просто в грязь лицом упал".

"Что ж вы так неосторожно,
Видно скользко было там;
Ну да мне совсем не сложно,
Воду я сейчас вам дам".

Вскоре все в трактире стихло;
Только лишь камин трещал;
Да на улице так лихо
Ветер листьями шуршал.


Утром парень у камина
Был разбужен стуком в дверь;
С улицы в корчму ломился,
Будто легион чертей.

Вышел заспанный хозяин,
Дверь спокойно отворил;
И того, кто был за дверью,
Трехэтажным обложил.
Опосля его в корчму
Он спокойно запустил
И спросил довольно грубо,
Что с утра тот так долбил.

Тот, волнуясь, запинаясь,
Начал грустный свой рассказ,
Стало видно, что бывал здесь
Мужичок уж много раз.

Парень от камина встал,
К ним спокойно подошел
И услышал он такое
От того, кто к ним пришел.

Оказалось: утром ранним,
Мужичок пошел гулять;
По тропиночке вдоль Клязьмы -
Свежим воздухом дышать.
Так он шел себе спокойно,
Только в речку и глядел,
И мечтал себе фривольно, 
Что-то вдруг ногой задел.

Кинул взгляд себе под ноги,
Да и обмер прямо вмиг - 
Рядом с правою ногою
Чья-то голова лежит.
А чуть-чуть слегка поодаль,
Где-то может метрах в двух,
Очень толстый несуразный
Развалился чей-то труп.

И в груди зияет дырка;
Только крови нет нигде
И рука одна лишь сжата
Почему-то в кулаке.

Пригляделся он к лицу,
Да и с ужасом узнал,
Толстячка, что постоянно
В этом кабаке бухал.


Парень, все это услышав,
Как-то странно покраснел,
Глазки стали бегать быстро,
Очень громко засопел.
И таким вот поведеньем 
Он обоих изумил,
И трактирщиком мгновенно 
Заподозрен в чем-то был.


День осенний был в разгаре;
В кабаке уж собрались,
И, кто слышал тот рассказик,
Уж со страху напились.
Думали, кто ж это смог
Так с Николой поступить,
Сразу стало страшновато
Всем теперь сюда ходить.

Но ближайшая питейня
Аж за три версты была;
Ничего не оставалось
Пить хотелося всегда;
Ну, а в даль такую чухать
Было всем конечно в лом,
И по старой все привычке
Приходили в этот дом.


На часах уже четыре;
Все давно уже спустились.
Только эти двое в черном
Так еще не появились.
И трактирщик тут решился
В дверь пойти им постучать;
Он богатых постояльцев
На обед хотел позвать.

На второй этаж поднялся,
В дверь тихонько постучал,
Но, никто не откликался,
Но, никто не отвечал.

Постучался он сильнее;
Дверь сама открылась вдруг.
Заглянувши, он промолвил:
"Нету никого ведь тут".
А потом взглянул на столик
И записку увидал,
Стало на душе спокойно
Как ее он прочитал.

"Мы вернемся уж под вечер.
Столик наш не занимать.
Приготовь по кружке пива.
ЕфимОк дадим опять".

Вышел он и осторожно
Дверку за собой закрыл;
Сразу вспомнив постояльца,
Что тут рядом же гостил.
Тот всегда спускался рано,
Брал две кружки для рывка,
А сегодня что-то странно - 
Не видал его пока.

В комнату к нему зайдя,
Там его не обнаружил,
Лишь увидел на полу
Крови маленькую лужу.
Сразу вспомнил паренька,
Что в трактире все сидел;
Подозренья огонек
С новой силой загорел.


Двое вечером вернулись,
Столик заняли в углу,
Себе взяли только пиво,
И совсем не взяв еду.
Опять шарили глазами
По народу по столам,
Ядовито ухмылялись
Своим собственным словам.

А парнишечка с котомкой
Все смотрел на них тайком,
А за ним следил хозяин,
Разливая самогон.

А народ все прибавлялся,
Да напитки разны пил,
Ну а кто-то собирался
И домой уже спешил.


А когда из бара вышла
Тройка бравых мужичков,
Двое в черном тоже встали 
И покинули сей кров.
Паренек засуетился,
И за ними побежал;
И трактирщик вслед пустился,
Молоток с собою взял.

Был мужик не из пугливых,
Смело он в ночи ступал,
И парнишку молодого
Скоренько да отыскал.

Тот стоял в склонЁнной позе
С искажЁннейшим лицом,
А рука была поднята
С заострЁннейшим колом.
На сырой земле лежало
Три свежайших трупака
И у каждого, конечно, 
Была сорвана башка.

"Ты чего, гаденыш сделал?!", -
закричал трактирщик вмиг;
И скрутил мальца легко он -
Был старик не лыком шит.

Притащил его в шалман,
Всех внимание привлек;
"Тот убийца - вот, пацан!", -
гордо с вызовом изрек.

В баре все в тот миг взревели,
И со стульев соскочив,
Паренька убить хотели,
Но тот крикнул, рот открыв:
"Вы жестоко ошибетесь,
Если кончите меня.
И ни грамма не добьетесь,
Тот убийца ведь не я.

Разрешите рассказать вам,
Много время не займу,
Но глаза я вам открою,
Все рассказом разъясню.

Те, кто здесь всех убивает,
То - пивные упыри!
Те вот - двое - в черных шляпах,
Что вчера сюда пришли.
Выбирают себе жертву,
Ту, что пива много пьет,
А потом тропой ночною
Пьяно в дом к себе бредет.

Пару лет назад все было;
Тоже в бар они вошли,
Взяли очень много пива,
Да и сели так вдали.
Ну, а всем завсегдатАям
Их видок престранен был;
И тогда один задира
К ним за столик подвалил.

Начал он им говорить,
Что за чучела такие,
Да и что за мрачны тряпки
На себя, мол, нацепили.
Он, конечно, нарывался,
И в табло он получил,
На пол с грохотом сорвался,
Очень громко завопил.

На двоих все налетели;
Стали слишком сильно бить,
И совсем не углядели,
Как успели их убить.
А потом, уж протрезвевши,
Все за голову схватились,
Долго-долго удивлялись,
Как все сделать умудрились.

Вскоре кто-то предложил,
Чтобы воду не мутить,
Очень тайно осторожно
Где-то их захоронИть.

Закопали их в лесу,
Недалеко от кружало,
На могильную плиту
Пива выставив немало.
Так решили отплатить 
Тем невинно убиенным
Успокоить ихни души
Этим пивом очень пенным.

Но на утро все бутылки 
Оказалися пусты;
Обезглавленное тело
Рядом смяло все кусты.

Мы, конечно, удивились,
Что же здесь произошло;
Вновь поставили к могиле
Пива - целое ведро.
Утром снова было пусто
И уже три трупака
Преспокойненько лежало
Прямо возле кабака.

Пиво ставить перестали,
Но все это продолжалось,
И уж множество народа
На том свете оказалось.

Меня взял тут интерес,
Я свой страх переборол,
Еще утром пришел в лес
И укрылся я за ствол.
На могилку всё глядел,
Глаз почти не отводя,
И такая вот картина
Удивила-то меня.

Только что была пуста
Их могильная плита;
Вдруг уже стоят бутылки,
Залитые до горла.

Вскоре ночка заступила
В свои полные права
И услышал в темноте я
Следующие слова.

"Знаешь, друг, здесь, говорят,
Есть могильная плита,
А на ней бутылки с пивом
НаходЯтся завсегда".

За словами появились 
Двое старых алкашей,
У могилы завалились,
Пиво стали пить скорей.
И пустые разбивали 
Бутылечки о плиту,
Да и громко хохотали
На свою-то, на беду.

Ведь они не замечали,
Как у них, да за спиной,
Двое из земли вставали,
Освещенные луной.

Не успели испугаться,
Их уж быстренько убили,
И склоняясь в ночи над ними,
Двое кровь пивную пили.

А потом спокойно в землю
Так легонько провалились;
И остались только трупы,
Те, с которыми резвились.

Я дождался до утра,
И в трактирчик заскочил,
И рассказиком своим
Там на всё глаза открыл.

Разломали мы могилу,
Брызнули святой водой,
И, костер, сложив, сожгли мы
Упырей-то тех покой.


Месяц опосля прошел;
Я услышал как-то вдруг,
Что в соседней деревушке,
Обезглавленный был труп.
Мигом я себе смекнул,
Что пивные упыри
С развороченной могилы
По земле гулять пошли.

Так теперь брожу за ними,
Но всегда не успеваю,
Больно быстры эти парни;
От меня все ускользают.
Видно только, что теперь я
Наконец-то их догнал,
Правда, и сюда маленько,
Я чуточек запоздал".

"Значит, это кровь была!", -
вслух шалманщик произнес. -
"Ну, держись ты, борода,
Разозлился я всерьез!"

Всей толпою вверх помчались,
Дверь сорвали вмиг с петель;
Двое там стояли, скалясь,
На непрошенных гостей.
Тяжело на всех смотрели
Из-под своих черных шляп
И чего-то там взревели,
Прыгнув на толпу растяп.

Страх всех сразу охватил,
Разбежались словно мыши,
Но трактирщик лишь застыл,
Да еще вот тот парниша.

Длинный тростию своей
Пареньку срубил башку,
А трактирщик башмаком
Получил по грудаку.
С хрипом на пол завалился,
Своей кровью захлебнулся,
И уже через секунду
На том свете он очнулся.

Двери все позакрывались;
Никто выйти и не смог.
И в корчме теперь творился
Настоящий Рагнарёк.

Бородач, своим шузом,
Бил размеренно отменно;
И одним ударом он
Убивал всех непременно.

Длинный очень виртуозно
Тростью головы сшибал,
И, ловя их грациозно,
Кровь изысканно хлебал.

Стены, пол и потолок
Были кровью все залиты;
На полу валялись люди
Этой парочкой убиты.

Ну и в этой суете,
Кто-то свечи уронил;
Деревянную харчевню
Он тем самым запалил.

И с неистовою силой
Разошелся огонек,
Охватив собою стены
И, конечно, потолок.

Скоро вся уже харчевня,
Как громаднейший костер,
Разгорелась, свет бросая
В тихий и ночной простор.

Только двое, как машины,
Все работали внутри,
Дела страшные вершили
Те пивные упыри.

Но вот балки заскрипели,
Еще чуть дом простоял,
А затем он в бок поехал
И на землю с шумом пал.

К середине где-то ночи
Он совсем весь догорел
И на месте заведенья
Только пепел лишь серел.

Посреди всей этой гари
Из земли поднялись тени;
Оба - в черном, оба - в шляпах,
Оба, прям, как привиденья.
Тот, что был из них повыше,
Трость в руке своей сжимал,
А второй при лунном свете
Бородой своей блистал.
Меж собой переглянулись,
Очень мрачно улыбнулись
И в два голоса сказали:
"Вот так славно погуляли!".

ил.1997.