Аннотация: Нужно было написать историю к картинке, на которой изображены две девушки и луна. Получилась такая вот история любви и ревности. + вариант на украинском языке
Доньки Мiсяця (укр.)
Вариант на русском - см. ниже.
Двi дiвчини - сестри за духом, не за кров'ю, двi доньки Мiсяця, серця яких пульсують в унiсон, а розум як один народжує магiчнi замовляння - суперницями опинились в битвi за любов.
Хотiла кожна обраницею стати вродливого Мерсея, сина Вiтру, - пов'язати iз ним життя, дiтей ростити та будинок щоб був багатим та заможним. Одне лиш зупиняло: сестра страждатиме - пекельний бiль їй завдавати не хотiлось.
I щоб не брати грiх на душу - щоб та, яка програє, не звинувачувала у перемозi iншу - надумали вiддати своє кохання Мiсяцю на суд: мiцнiше любить хто й сильнiше, нехай ж Мерсея i здобуде.
Нiхто, крiм батька, що чарами серця наповнив, iстину угледiти не здатен. Зiйшлись на тому сестри, щоб слова його прийняти без суперечок та образ. Як скаже Мiсяць - таким i буде жереб.
I в нiч, коли пiвнеба закрило срiбним диском, коли до доньок бути ближчим Мiсяць вже не мiг, звернулися до нього сестри, щоб посприяв Мерсею у виборi його. Та швидше - чекати вже немає сил.
Чи то своїх дiтей благання почув нарештi Мiсяць, чи то Мерсей рiшучiсть вiдшукав, але опiвднi вiдкрив вiн серце Арiллiцi - тiй iз сестер, чиє волосся немов срiблястий дощ, а посмiшка ж заслiплює, як сонце.
Та тiльки Ярiелла не змогла змиритися iз гiркотою правди та вирiшила, що сестра наслала привороти, Мерсею шлях змiнивши. В оману введений чаклунством, у iнший дiм попрямував коханий.
Оскiльки магiю сестри не змiниш, вiднесла Арiллiцi отруєний пирiг: та любить ревiнь - вiд ласощiв вiдмовитись не зможе. Коли ж зеленi очi втратять життєдайне сяйво, то зникне сила й чарiв.
Кривавими сльозами серце умивалось, як готувала згубне частування, йшла до сестри. А потiм тричi зупинялась, аби в її будинок повернутись iз каяттям i визнання у вiдповiдь почути, що чаклувала на кохання.
Але не повернулась. Бо через ревнощi чорнiше пасма у Ярiелли стало серце, вiд каменю мiцнiше - через сестри уявну зраду, i ось дозволила вiдбутися тому, що в книзi доль нiколи Мiсяць не писав.
Лише опiвночi, не дочекавшись, коли прийде Мерсей, в будинок Арiллiки прибула Ярiелла. Побаченому не повiрила вона, але не брешуть очi - заголосила гiрко й безутiшно.
Лиш крихти залишилися вiд пирога. I вiд вина порожнi кубки. Перед камiном, що згас давно, i диму не вiдчути, закоханi зацiпенiли у обiймах... Нi, не сплять вони - спочили з миром.
Зеленi очi згасли, а з ними потьмянiли й синi. Не залишилось сумнiвiв: вiдсутнє в тiм чаклунство, немає i краплини привороту! Тiльки любов, настiльки сильна, що не дозволила коханим жити у розлуцi.
I що ж тепер робити? Змiнити скоєне? То не можливо. А отже треба пробачення здобути. Страшнiше вiд усього батька гнiв. Та скiльки ти не докладай зусиль, не приховаєш той жахливий грiх.
Кiмнатою бездумно метушилась Ярiелла: штовхнула випадково столик шаховий бiля вiкна. Дрiбнi фiгури розлетiлися хто куди, та незакiнченою залишилась партiя, яку напередоднi розпочали з сестрою...
Лише у шахах: хто перший - той i правий, у життi iнший закон панує. За добрi справи та поганi - завжди буде вiдплачено, на цьому свiтi чи на тому. I Ярiелла знала це, тому сама до Мiсяця звернулася iз покаянням...
Та батько правду зрозумiв: бо чорноту, що в її серцi оселилась, не замаскують i слова брехливi. Нехай дитя улюблене та рiдне, одначе покарати, хай навiть через власний бiль, все ж доведеться.
Та спершу Мiсяць простягнув своє промiннячко до тих, хто палко, глибоко кохав. Мерсей та Арiллiка - їх душi навiть пiсля смертi нерозлучнi - на небо пiднеслися i зiркою засяяли, те сяйво не зможе погасити й вiчнiсть.
Живою залишилась Ярiелла, їй за розплату були сльози: вона лила їх довго. Води солоної набралось цiле море, та аби вiчно у темницi залишалась полонянка, нiколи не втекла, риб'ячий хвiст подарував їй Мiсяць.
Лише вночi виходить на поверхню Ярiелла - бо вiд людей ховається удень, - i видається їй, що з дзеркала води з докором поглядає зiрка, яка закоханим додому завжди вкаже шлях.
I спiвом, у якiм звучить зажура, - чомусь людей вiн спокушає завжди! - русалка перепрошує у тих, кого згубила. Почують в небi або нi, дiзнатися вона не має змоги, та кожен раз як пiсня та лунає, зiрка яскравiше сяє.
Две девушки - сёстры по духу, не по крови, две дочери Луны, сердца которых бились в унисон, а разум как один творил магические заклинанья - соперницами оказались в битве за любовь.
Хотела каждая избранницею стать прекрасного Мерсея, сына Ветра, - с ним жизнь связать, детей растить и дом чтоб полной чашей был. Одна беда: для этого сестру придется в пучину адской боли ввергнуть.
Чтобы не брать на душу грех - чтоб проигравшая второй в вину не ставила победу - отдать решили свои чувства на суд Луны: кто любит крепче и сильнее, так пусть Мерсея и получит.
Кто, кроме матери, что магией наполнила сердца, увидеть правду сможет? И согласились сестры ее слова принять без споров и обид. Вот как решит Луна - такой и доле быть.
И в ночь, когда полнеба серебряным закрыло диском, когда уж ближе к дочерям быть не могла Луна, воззвали сестры к ней, чтоб помогла Мерсею выбор сделать. И побыстрей - томиться ожиданьем нет уж больше сил.
То ли услышала Луна мольбы детей своих, то ли к рассвету Мерсей решимость отыскал, но днем открыл он сердце Ариллике - той из сестер, чьи волосы подобны серебристому дождю, улыбка ж ослепляет, будто солнце.
Да только не смирилась с горькой правдой Яриэлла, решила, что сестра наколдовала привороты, тем самым изменив Мерсея путь, и ослепленный магией, он в дом направился другой.
Поскольку чары Ариллики ей не отменить, доставила сестре отравленный пирог: та любит ревень - не сможет перед угощеньем устоять. Когда ж померкнет свет зеленых глаз, то магия ее утратит свою силу.
Кровавыми слезами умывалось сердце, пока пирог готовила, несла его сестре. И трижды порывалась в дом ее вернуться, чтоб повиниться, чтобы в ответ признание услышать в колдовстве.
Но не вернулась. Чернее локонов от ревности у Яриэллы стало сердце и крепче камня - от мнимого предательства сестры, поэтому позволила случиться тому, что в книге судеб не записано Луною.
Лишь в полночь, так и не дождавшись, когда придет Мерсей, в дом Ариллики явилась Яриэлла. Увиденному не поверила, но ведь глаза не лгут, и она горько-горько зарыдала.
От пирога остались только крошки. Пусты и кубки от вина. Перед камином, что погас давным-давно, в кресле влюбленные в объятиях застыли... Нет, не спят они - покоятся уж с миром.
Зеленые глаза погасли, а с ними свет померк и в синих. Так значит, нет в том колдовства, нет даже капли приворота! Только любовь, настолько сильная, что не позволила им жить в разлуке.
Что делать? Как содеянное изменить? Возможно ль будет вымолить прощенье? Гнев матери страшил всего сильнее. И сколько ни пытайся, сокрыть ужасный этот грех ведь не удастся.
По комнате металась Яриэлла: случайно столик шахматный, стоявший у окна, толкнула. Точенные фигурки разлетелись кто куда, и недоигранной осталась партия, что начали с сестрою накануне...
Лишь в шахматах: кто первый - тот и прав, в жизни иной закон. За добрые дела и за худые - всегда воздастся, на этом свете или том. И Яриэлла знала: расплата неизбежна. Сама Луну призвала, покаяться решив...
Но мать все видела прекрасно: ту черноту, что в сердце поселилась, не скрыть за лживыми словами. И пусть дитя любимое, родное, однако наказать, пусть даже через собственную боль, придется.
Но прежде обратила взор Луна на тех, кто искренне любил. Мерсей и Ариллика, чьи души даже после смерти неразлучны, на небо вознеслись, звездою засияли, их чувств не сможет погасить и вечность.
Жива осталась Яриэлла, ее расплатой стали слезы: лила их бесконечно. Воды соленой море набралось, и чтобы пленница темницу не покинула свою, Луна ей подарила рыбий хвост.
Лишь по ночам всплывает Яриэлла на поверхность - днем опасается людей - и видит на зеркальной глади отражение звезды, которая влюбленным путь домой всегда укажет, она с укором смотрит.
И грустной песней, что людям кажется призывной и манящей, пытается прощенье получить русалка. Услышат в небе или нет, ей не дано узнать, однако всякий раз, как льется песня, звезда сияет ярче.