Это было удивительно, учитывая, что за столом присутствовали мегера Колетт и диктатор Саймон, но они на время усмирили свои худшие черты характера.
Под легкие шутки и веселые рассказы гости энергично поглощали сначала суп из щавеля с хрустящими булочками, а потом и салат из курицы и ананаса. Поданное на десерт миндальное парфе вызвало бурю одобрения со стороны сладкоежек. Среди тех, кто восхвалял кулинарные способности хозяина дома, особо выделились голоса Моники, Мэри-Бет и Ника.
Потом оживленная компания перешла в музыкальную комнату, и Моника сыграла "Лунную сонату" Бетховена. Когда последний аккорд растворился в почтительном молчании слушателей, юная пианистка с надеждой посмотрела на Винченцо Бальдуччи. Конечно, о ее таланте твердили и родственники, и преподаватель, но девочке хотелось услышать мнение своего кумира.
- Что ж, - произнес Винченцо, вставая и направляясь к роялю, - ты удивила меня, Моника. Для своего возраста ты играешь необычайно хорошо. Если же оценивать игру в целом, то были некоторые огрехи.
- Понятно.
Моника старалась не расплакаться: великий пианист не оценил ее игру.
- Эй, не унывай, - воскликнул Винченцо. - В твоей технике нет ничего такого, что нельзя исправить продолжительными тренировками. Или ты думаешь, я только сел за рояль, и у меня все сразу получилось?
- А разве нет?
- Мы тренировались часами. Вито, скажи!
- Да, мать безжалостно нас гоняла.
- Если ты хочешь достичь чего-то в мире музыки, тебе придется позабыть о свободном времени, потому что у тебя его не останется. А теперь давай разберемся, где можно было сыграть по-другому.
Винченцо сел рядом с Моникой и приступил к преподавательской работе: он показывал нужное место на нотном ряде, объяснял, в чем она ошиблась, а потом играл правильный вариант.
Вскоре Моника пожаловалась, что у нее не получается "Одиннадцатая соната" Моцарта. Винченцо любезно исполнил это произведение, позволив девочке вблизи наблюдать за игрой профессионала. Потом Моника попыталась его сыграть самостоятельно.
Когда музыка смолкла, Винченцо сначала похвалил юную пианистку, а потом указал на парочку ошибок. Глядя на их склоненные головы, Мэри-Бет размышляла о том, каким замечательным отцом мог бы стать Винченцо. Или уже стал?
Оказывается, она так мало знала о жизни своего любовника, а неуемное желание узнать хоть что-то личное убивало ее. Значит, придется порыться в Интернете.
Вдруг Колетт прервала свой разговор с Даниэллой и направилась к роялю. Когда же она положила ладонь на плечо Винченцо и зашептала ему на ухо, мысленно Мэри-Бет рванулась вперед, чтобы оттолкнуть навязчивую особу.
В действительности же Мэри-Бет осталась сидеть. Внешне невозмутимая, она пыталась справиться с чувством, которое овладело всем ее существом. Однако старая, как мир, ревность была слишком сильна.
Но как? Почему? Неужели она влюбляется в Винченцо? Или уже влюбилась?
Нет-нет! Просто слегка заигралась, вот и все. Даже в детстве Мэри-Бет не любила делиться игрушками. А до своего отъезда Винченцо принадлежал исключительно ей одной.
Но вот мужчина поднялся, устанавливая дистанцию между собой и невесткой, и сказал:
- Ты абсолютно права, Колетт. Нам пора.
- Уже? - разочарование не только слышалось в голосе Моники, но и отразилось на ее личике.
- Да, у нас сегодня еще концерт.
- Я понимаю. - Превозмогая непривычное смущение, Моника спросила: - А я могу задать вам один вопрос?
- Да, - улыбнулся Винченцо, уже ответивший более чем на несколько дюжин вопросов.
- Но пообещайте ответить честно.
- Обещаю.
- Я хочу принять участие в международном конкурсе, который проводит фонд Ван Клиберна. Для любителей, конечно, - смущенно добавила девочка, испугавшись, что Винченцо Бальдуччи подумает, будто она замахнулась на академическое исполнение. - Как вы думаете, я не слишком самоуверенна?
- У тебя обязательно все получится, Моника. Ты, главное, помни одно: мастерство исполнения зависит от таланта, но в большей степени оно определяется усилиями, которые ты приложишь во время тренировок.
- Да, я понимаю, - ответила Моника, а глаза ее лучились счастьем: ее кумир верил в нее.
- Удачи в конкурсе, - Винченцо еще раз улыбнулся своей юной почитательнице и направился к Мэри-Бет.
Она же поднялась из кресла, в котором просидела последний час, и пошла ему навстречу.
- Мы встретимся сегодня? - тихо, чтобы никто другой не услышал, спросил Винченцо.
- Да.
- Это тебе, - он вручил ей крошечный листочек, сложенный вдвое, до этого хранившийся в кармане его пиджака.
- Что это? - не сдержала любопытства Мэри-Бет, а сердце сладко замерло. Неужели, любовная записка?
- Список продуктов, которые ты должна купить, а после концерта я буду учить тебя готовить.
Мэри-Бет видела в глазах Винченцо неудержимое желание поцеловать ее. Стремясь подразнить его, она облизала губы, а в награду услышала судорожный вздох.
- Энцо, ты идешь?
- Да, сейчас, - отмахнулся от брата Винченцо.
И, не справившись со своими желаниями, прильнул к губам девушки. Поцелуй длился лишь несколько секунд, но Мэри-Бет была благодарна и за это. Теперь она могла продержаться до вечера.
Хозяева отправились провожать гостей, а Мэри-Бет села за рояль. Пальцы сами потянулись к клавишам. Однако долго играть не получилось - в музыкальную комнату вернулся Саймон.
- Бетси, что все это значит? - уперев руки в бока, он навис над сестрой. Его хмурая мина не предвещала ничего хорошего.
Похоже, наступило время для серьезного разговора. Мэри-Бет вообще удивлялась, как это Саймон сумел так долго сдерживать себя: с самого ее дня рождения. Просто отмахнуться от брата не удастся, и она решила обойтись, как говориться, малой кровью.
- Сай, что ты хочешь услышать?
- Правду!
- Нас с Винченцо тянет друг к другу. И поскольку мы взрослые люди, не обремененные никакими обязательствами, то... - Мэри-Бет не закончила, давая брату возможность самому додумать остальное.
- Но вы так мало знакомы.
Неподалеку раздалось хмыканье Даниэллы. Скрестив руки на груди, она поглядывала на супруга, пытаясь взглядом напомнить, как они сами оказались в кровати после столь же непродолжительного знакомства.
Саймон развернулся к ней и возмущенно заявил:
- Она же моя сестра!
- Довольно, Саймон, - велела Даниэлла.
- Но...
- Сай, все будет хорошо, - попыталась успокоить брата Мэри-Бет. - И ты не волновался так, когда я встречалась с Родериком.
Сказала и едва не откусила себе язык. Теперь брат обязательно поинтересуются, почему бывший кавалер получил отставку, а ей так не хотелось снова выкручиваться и лгать.
- Кстати о твоем мистере Бернсе. Что случилось с ним?
Мэри-Бет вздохнула. Она сама накликала эту беду.
- Мы с ним расстались, и я не собираюсь обсуждать эту тему.
- И все же...
- Саймон, пожалуйста, проверь, как там Джош.
- Но аппарат молчит, - Саймон кивнул в сторону блока беби-ситтера.
- Мне кажется, что он сломался. Пожалуйста, - Даниэлла, сделав большие глаза, многозначительно посмотрела на мужа.
Саймону нельзя было отказать в сообразительности, он все понял и перестал артачиться. Едва за супругом закрылась дверь, Даниэлла предложила золовке:
- Поговорим?
- Я прекрасно понимаю, почему ты выставила Саймона из комнаты, - начала Мэри-Бет, когда они устроились на диванчике, - но не собираюсь ничего рассказывать сверх того, что уже сказала.
- Я понимаю, ты желаешь сохранить все в тайне, но пойми, если Саймон вбил себе в голову какую-то идею, его уже ничто не успокоит. Поэтому, если ты желаешь получить хоть небольшую передышку, придумай, что ему такое сказать.
- Хорошо, я расскажу. - Мэри-Бет замолчала, собираясь с силами. - Я не была интересна Родерику. В тот день, когда я познакомилась с Энцо, я узнала, что Родерик... что у него...
- Он изменял тебе?!
Мэри-Бет печально улыбнулась: ее дальнейшие попытки прояснить ситуацию лишь окончательно запутают Даниэллу, так пусть лучше считает Родерика изменщиком, в определенной степени он им был.
- Вот гад! - возмутилась Даниэлла. - Боже!
- Что?
- И он еще имел наглость прийти на твою вечеринку.
- Сейчас мне кажется, что все это было так давно.
- Из-за твоего сексуального пианиста? - понизив голос, поинтересовалась Даниэлла.
- Он не мой!
- Конечно, - согласилась Даниэлла, но ее улыбка легко выдавала истинные мысли.
- Ладно, мой, - не сдержалась Мэри-Бет. - Временно.
- Значит, вы уже...
- Да. Да!
- И как? - спросила Даниэлла, хотя можно было и не интересоваться, блаженство, осветившее лицо золовки, говорило само за себя.
- Божественно!
- Послушай, Мэри-Бет. Может, это вовсе не мое дело, но я хотела спросить. - Даниэлла замялась, не зная, как сформулировать свой вопрос более тактично. - Ты уверена, что у вас с Винченцо намечается что-то серьезное? Может, ты связалась с ним лишь потому, что Родерик оказался таким мерзавцем?
- Родерик здесь абсолютно ни при чем, - возразила Мэри-Бет. Да, ее знакомство с Винченцо произошло благодаря Родерику, однако ко всему остальному бывший кавалер не имел никакого отношения. - Между мной и Энцо словно искра вспыхнула. Если бы я верила во всяких там магических существ, сказала бы, что маленький Амур напроказил, пронзив наши сердца своими волшебными стрелами. А так я даже не знаю, как объяснить происходящее.
- Но это хорошо?
- Безусловно.
- Мне почему-то кажется, что сейчас должно прозвучать "но", - с сомнением заметила Даниэлла.
- Есть такое.
- Что именно?
- Вскоре концертный тур закончится, и Энцо уедет домой, в Италию.
- Паршиво.
- Не то слово, - вздохнула Мэри-Бет. Желая прекратить этот разговор, она встала. - Наверное, я пойду.
- Даже не попрощаешься с Саймоном?
- В последнее время у него появились диктаторские замашки, так что, думаю, мне лучше с ним сегодня не встречаться.
- С кем это ты не хочешь встречаться? - поинтересовался Саймон, входя в музыкальную комнату.
Он выбрал столь подходящий момент для своего появления, что можно было заподозрить его в подслушивании. И ради его же блага, Мэри-Бет надеялась, что он этого не делал.
- Не важно. Мне пора бежать. Поцелуйте от меня племянничка, когда тот проснется.
- Постой, Бетси, нам нужно поговорить.
- Тебе все расскажет Элла. В разумных пределах, конечно, - Мэри-Бет посмотрела на невестку, взглядом призывая ту не сильно распространяться по поводу ее недавних откровений. - Пока-пока.
Мэри-Бет убежала, радуясь, что допрос с пристрастием отложен до лучших времен. Устроившись в такси, она достала записку Винченцо. Как он и обещал, это был лишь перечень продуктов: куриное мясо, ветчина, огурцы, помидоры, зелень розмарина, майорана и базилика, а также фарро*.
Она и понятия не имела, что такое фарро.
Спустя почти три часа Мэри-Бет, уставшая, но довольная, приехала домой. Она просто лучилась гордостью, поскольку выполнила поручение Энцо. И даже узнала, что фарро - это непременный ингредиент тосканской кухни. Продавец оказался столь любезен, что поведал ей парочку рецептов, но у нее в голове, занятой мыслями о предстоящем вечере, не осталось ни одного.
Мэри-Бет вывалила покупки на кухонный стол, решив начать приготовления к приходу своего любовника. Любовник! Одно это слово вызывало у нее дрожь.
И все же привычная аккуратность одержала верх, так что пришлось вначале разобрать продукты.
Потом она сорок минут перебирала свой гардероб, отвергая то один, то другой наряд: слишком официальный, слишком скучный, слишком откровенный, слишком будничный, слишком вычурный. У нее набралось столько этих "слишком", что впору было встречать Винченцо прямо в халате.
И тут взгляд Мэри-Бет упал на трикотажное платье: незамысловатый фасон, но цвет сполна искупал эту простоту. Она обожала этот оттенок оранжевого, поскольку он добавлял цвета ее волосам.
Минимум косметики - и она готова.
Едва Мэри-Бет запихнула вещи обратно в необъятный гардероб, как прозвучал сигнал домофона. Она бросилась к двери и едва дождалась, пока Винченцо поднимется по лестнице.
Звякнул звонок, и в тот же миг дверь была открыта. Вглядываясь в лицо гостя, Мэри-Бет крепко сжимала дверную ручку, боясь, что если отпустит ее, то не удержится и примется целовать гостя прямо в дверях.
- Привет.
Винченцо отцепил пальцы ее от ручки и шагнул в квартиру. Не позаботившись закрыть дверь, он впился в губы Мэри-Бет голодным поцелуем.
- Может, закажем пиццу? - поинтересовалась она в перерыве между поцелуями.
- Только если ты согласна выступить в качестве десерта, - прошептал Винченцо, обводя языком изящную ушную раковину.
- Как я понимаю, у меня нет другого выхода, - печальным голосом заметила Мэри-Бет, хотя глаза ее радостно блестели.
- Я люблю, когда всего много, - пояснил Винченцо. Развернув девушку, он хлопнул ее по ягодице и сказал: - Звони. И поторопись, я ужасно голоден.
Мэри-Бет заказала самую большую пиццу. И пока они ждали рассыльного, то, по предложению Винченцо, решили вкусить немного десерта. Диванчик в гостиной служил им столом, а сами они выступали в качестве главного угощения. Глубокие поцелуи сменялись шутливым чмоканьем, явно откровенные касание чередовались со щекоткой.
Мужчина и женщина откровенно забавлялись, наслаждаясь столь невинным времяпрепровождением.
Вскоре они перебрались на кухню, где быстро расправились с пиццей. Винченцо все время норовил откусить от ее куска, а когда на губах Мэри-Бет оставались пятна томатного сока, предлагал свою помощь. При этом его содействие каждый раз заканчивалось поцелуями.
А потом Винченцо увлек ее в спальню, чтобы вознести на небеса. Неоднократно...