Спустившись вниз, Мэри-Бет узнала, что Винченцо уехал в Сиену вместе с Терезой, которая хотела пополнить запасы продуктов.
Ждать она не любила, но выхода не было. Мэри-Бет заглянула на кухню, где ее накормили вкусной "риболлитой", а потом вернулась к себе, прилегла на кровать. Тот факт, что недавний наезд был случайностью, значительно улучшил ее эмоциональное состояние, чего нельзя сказать о самочувствии: левое плечо ужасно ныло, поскольку именно за эту руку схватил Клаудио, когда вытаскивал ее из-под колес. Оставалось лишь надеяться, что болезненные ощущения быстро пройдут.
Уснуть не удалось. Принятое решение жгло, распирало изнутри, стремясь вырваться наружу, а единственный человек, которому она могла поведать счастливую новость, отсутствовал.
Решив занять себя чтением, Мэри-Бет отправилась на поиски библиотеки.
Вскоре комната была найдена, и Мэри-Бет, не глядя по сторонам, направилась к полкам. Почти все книги были на итальянском, но она не сдавалась: уж очень ей хотелось увидеть английский текст.
Когда сзади послышался легкий шелест, Мэри-Бет обернулась и замерла. Из глубокого кресла, повернутого спинкой к полкам, поднялась Колетт. Как всегда у судьбы свои планы: пришло время извинений.
Колетт что-то прорычала (так быстро, что Мэри-Бет ничего не поняла) и поспешила к выходу.
- Колетт, подожди. Мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста. Это важно.
Последнее слово вынудило француженку остановиться. Она обернулась и с вызовом в глазах посмотрела на свою обидчицу.
- Это по поводу происшествия в Бостоне. - Не желая новой ссоры, Мэри-Бет скороговоркой выпалила: - Полиция установила истинного виновника, поэтому я считаю своим долгом извиниться за свои подозрения. Прости, я была неправа, но в тот момент мне казалось, что ты единственная возможная подозреваемая. Еще раз прости.
- Думаешь, услышав твои извинения, я от радости брошусь тебе на шею и сразу обо всем забуду? - с холодком поинтересовалась Колетт, но ярость в ее глазах начала утихать.
- Нет, ничего подобного я не жду, просто не могла не извиниться. Знаешь, Энцо пытался переубедить меня, но мне казалось, что я умнее и вижу тебя насквозь. Что ж, я ошибалась.
- Энцо был на моей стороне? - удивилась Колетт.
- Да. Всегда.
- Понятно. Мне интересно, кто же невзлюбил тебя до такой степени, что захотел убить?
- Не то, чтобы убить, - смущенно пробормотала Мэри-Бет.
- И все же, скажи мне. В качестве компенсации.
- Это была вторая жена моего мужа. Она видела во мне угрозу для своего брака. Вот уж не знаю, почему ей это в голову взбрело?
- Если ты все мне сказала, то я пойду.
- Вообще-то, нет.
- Что еще!
- Я лишь хотела предупредить, что Энцо принадлежит мне, а я не люблю делиться.
- Что?! Ах, вот вы о чем. Он мне не нужен! - заявила Колетт, а потом сквозь слезы добавила: - Эта затея с самого начала была лишенной всякого смысла.
- Ты о чем? - не сдержала любопытства Мэри-Бет.
- Мы с Вито женаты давно, а детей все нет. Амели один раз переспела с Энцо и сразу забеременела. Я подумала... решила, что если пересплю с Энцо, то у меня будет ребенок. А Вито никогда не узнает, ведь они с братом похожи, как две капли воды. Но Энцо не обращал на меня никакого внимания. А вчера Вито начал расспрашивать, и я призналась мужу во всем. Он рассказал мне, что чем-то переболел и теперь полностью стерилен.
- Это случилось давно?
- А тебе какое дело?!
- Понимаешь, перед смертью Амели сказала Винченцо, что не знает, кто отец близнецов - он или Витторино.
- Это случилось, когда Вито был подростком, - сказала Колетт.
Она не только не удивилась, услышав, о связи мужа с Амели, но и не опровергала это, и Мэри-Бет решила, что история с пари тоже настоящая.
- Вы должны, поговорить с Энцо. Ты даже не представляешь, как он страдает из-за этого.
- Я скажу Вито, - бросила Колетт и вышла, не удосужившись закрыть за собой дверь.
Мэри-Бет взяла книгу по истории искусств, но так и не смогла сконцентрироваться на тексте, а десять минут спустя она уже спала в кресле.
Ее разбудили отрывистые звуки, словно кто-то одну за другой нажимал клавиши рояля. И тут Мэри-Бет, словно магнитом, потянуло в музыкальную комнату. Возле рояля стоял Николо и с благоговейным выражением лица вслушивался в звуки, которые издавал инструмент.
Когда мальчик заметил слушательницу, он перестал играть.
- Нет-нет, продолжай, - попросила Мэри-Бет.
Но Коло покачал головой.
- Ты хотел бы научиться играть?
Мэри-Бет видела, что он разрывается между желанием согласиться и отказаться. Наконец, Коло кивнул. Один раз. Несмело.
- Тогда, может, ты попросишь папу? - Ребенок молчал, и Мэри-Бет решилась: - А хочешь, я тебя поучу?
- Хочу.
Мэри-Бет присела на скамейку и похлопала рядышком с собой.
- Садись. Давай проверим, какая у тебя память.
Она нажимала несколько клавиш и просила мальчика повторить. Как оказалось, у Николо хорошая память. И Мэри-Бет решила, что можно провести первый урок нотной грамоты.
Для этого они вернулись в библиотеку. Порывшись в бюро, Мэри-Бет нашла бумагу и карандаш. Когда же Коло увидел эти предметы, его лицо скривилось, и Мэри-Бет испугалась, что он сейчас заплачет.
Сев рядом, она прижала мальчика к себе.
- Милый мой, что случилось?
- Я никогда не смогу научиться музыке, - проронил он.
- Почему? - изумилась Мэри-Бет.
- Я не умею читать, - наконец, произнес Коло.
- Это ничего страшного. Я научу тебя.
Мальчик вырвался из ее объятий и сказал:
- Нет, я не вижу буквы. Леле видит, а я - нет.
Мэри-Бет, наклонив голову, смотрела на Николо. Похоже, малыш страдает дислексией*. Это многое объясняло.
- А кто-нибудь об этом знает?
- Леле. Это наш с ним секрет. Это правда, что я слабоумный придурок? - вдруг прошептал малыш.
- Кто тебе это сказал?!
- Я подслушал, как слуги говорили, что так считала моя мама.
- Милый мой, - только и сказала Мэри-Бет. Ее сердце разрывалась от той боли, которую ему причинили чьи-то неосторожные слова. - Это неправда. - Она не удержалась и поцеловала Коло в черноволосую макушку. - А теперь все же посмотрим на ноты.
- Но...
- Ноты - это не буквы. А вдруг у тебя получится. Давай, попробуем?
- Хорошо.
- Давай сначала выучим названия нот. До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до.
- Ты назвала "до" два раза.
- Ты прав, нот семь, но интервал из восьми нот образует октаву. А ты можешь повторить названия в том порядке, который я использовала, или мне назвать их еще раз?
- Могу. До, ре, ми, фа, соль, ля, си. И опять до!
- Умничка! - Мэри-Бет снова поцеловала мальчика. - А теперь давай посмотрим, как они размещаются.
Она начертила пять не совсем ровненьких линий, обозначающих нотный стан, а потом нарисовала восемь овалов. Называя каждую из нот, Мэри-Бет методично закрашивала овалы.
- А теперь внимательно посмотри на рисунок и скажи, ты можешь различить ноты?
Коло наклонился над рисунком и попытался рассмотреть ноты, от усилия даже закусив губу.
- Я вижу их! - воскликнул мальчик. Он сам не мог поверить, что кружочки перед его глазами не разбегаются, не прыгают и не вертятся. Коло называл ноты, обводя каждую из них карандашом. - А еще я могу так! - и он назвал ноты в обратном порядке.
Они увлеченно занимались и даже не заметили, как пролетело время.
Вечером пришла Ванесса с детьми - их пригласили на семейный ужин. И тогда Мэри-Бет вспомнила, что собиралась поговорить с Винченцо. До ужина оставалось всего ничего, но, похоже, она упустила свой шанс. Значит, расскажет после.
Во время трапезы Винченцо был не похож сам на себя. Конечно, он с привычным аппетитом поглощал ризотто, приправленное специями мясо поросенка и даже "риччарелли"**, запивая все это душистым вином, но отвечал, лишь когда к нему обращались.
Один раз их взгляды пересеклись, и Мэри-Бет поняла, то он переполнен радостью, в которую затесалась капелька ярости. Неужели Колетт и Витторино все ему рассказали?
Едва ужин закончился, Винченцо увел близнецов, и Мэри-Бет не стала прерывать их уединение. И пусть он говорил, будто ему все равно, чьи это дети - его или брата - она была уверена, что Винченцо испытал небывалое облегчение, узнав, кто их настоящий отец. Витторино и Колетт тоже ушли сразу после ужина, и остаток вечера Мэри-Бет провела, общаясь с племянниками, Ванессой и родителями Винченцо.
Когда Бель уснула, Мэри-Бет помогла кузине переправить детей в коттедж и там же заночевала. Так что в особняк она попала только на следующий день.
Не в силах перебороть себя, она прокралась в спальню Винченцо: он еще спал.
Мэри-Бет долго смотрела на его мужественный профиль, на черный завиток, упавший на лоб, на мерно вздымающуюся грудь - обнаженную! - простыня едва прикрывала бедра. У нее зачесались руки прикоснуться ко всему этому великолепию, однако нельзя! Сама установила запрет на секс.
И все же Винченцо был так невыносимо прекрасен этим утром...
К черту все!
Мужчина пробормотал что-то неясное и повернулся на бок. Мэри-Бет присела сзади. Она прикоснулась к его животу, и мышцы пресса рефлекторно сжались. Ее пальцы скользнули вверх и, путаясь в жестких волосках.
В следующую секунду Винченцо откинулся на спину и, поморгав, удивленно уставился на нежданную гостью.
- Если мне снится сон, то я не хочу просыпаться, - заявил он хриплым голосом.
- Это не сон, - широко улыбнувшись, сообщила Мэри-Бет.
- Вот и прекрасно!
Винченцо схватил Мэри-Бет за талию и потянул на себя. Она и пискнуть не успела, как оказалась лежащей на постели, а сверху ее придавило сильное и возбужденное мужское тело. Возмущаться? Нет, она лишь счастливо рассмеялась.
Увернувшись от жадных губ, Мэри-Бет прошептала:
- Я должна сказать тебе нечто очень важное.
- Так говори, - предложил Винченцо. Его губы опустились на шею, а руки забрались под трикотажную футболку.
- Я... Я подумала... О Боже, что ты со мной делаешь! - воскликнула она, когда его ладони накрыли полукружья ее груди. - Поцелуй же меня!
- К вашим услугам, синьорина, - усмехнулся Винченцо и припал к ее губам.
Через мгновение он оторвался от ее губ и прошептал:
- Чертова простыня!
- Давай от нее избавимся.
Винченцо приподнялся, собираясь отшвырнуть в сторону этот кусок материи, как друг от двери послышался дрожащий голосок:
- Папа.
Мужчина закрыл глаза, пытаясь сдержать рвущиеся наружу проклятия. После секундного замешательства, он скатился с Мэри-Бет. Придерживая свое единственное одеяние, Винченцо двинулся к стоящему у двери сыну, обещая себе, что в следующий раз обязательно запрет двери.
- Что случилось, Коло?
- Леле. Он стонет во сне и вертится на постели. Мне страшно.
- Я сейчас оденусь и посмотрю. Подожди меня в коридоре.
Винченцо отбросил простыню и потянулся за брюками, а Мэри-Бет уже промчалась мимо него. Когда же он вошел в спальню детей, Мэри-Бет уже сидела на постели и пыталась осторожно разбудить мальчика.
Леле открыл глаза и, посмотрев на встревоженного отца, попытался что-то сказать, но из его горла вырвались лишь непонятные хрипы. Мальчик болезненно поморщился и виновато потупил глаза.
- У него температура, - сказала Мэри-Бет, прикоснувшись ко лбу мальчика губами. - Его нужно в больницу. Я одену Леле, а ты пока обуйся и возьми ключи. Мы сами отвезем его в Сиену.
Винченцо вернулся к себе и, словно на автомате, обулся. На обратной дороге он встретил мать, которая, кутаясь в халат, захотела узнать, что случилось:
- Леле заболел. У него температура. И голос пропал. Я отвезу его в больницу.
- Я с тобой!
- Нет. Со мной поедет Лайза. Она уже одевает Леле. А ты, пожалуйста, позаботься о Николо. Он напуган.
- Позвони, когда что-нибудь узнаешь.
- Конечно, мама. Не переживай, все будет хорошо.
Винченцо поцеловал Евангелисту в щеку и поспешил в комнату сына.
Леле был одет. Подхватив его на руки, Винченцо спустился вниз. На кухне он взял ключи от машины Терезы. Вручив сына Мэри-Бет, Винченцо сел за руль. Через мгновение мотор взревел, и машина рванулась вперед.
Дорога до Сиены показалась ему невыносимо мучительной и долгой.
* Дислексия - избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения и письма при сохранении общей способности к обучению/
** "Риччарелли" (ит. ricciarelli) - бисквитное печенье с миндалем, цукатами, медом и ванилью - является сладким символом итальянского города Сиена.