Аннотация: Люблю сказку про Марью-искусницу, но захотелось немного похулиганить - и получилась вот эта история. Хоть и сказка, но маленьким, впечатлительным деткам лучше не читать (в моем блоге есть детский вариант этой сказки).
Было это давно. Когда не помню, где - не столь уж важно.
Жила в одной русской деревне девочка Машенька. Добрая, работящая. Родителям по хозяйству помогала, еду готовила, ягоды да грибы в лесу собирала, вышивать да пряжу сучить помаленьку училась. Да только не было у нее истинных умений. Несмотря на желание, все получалось шиворот-навыворот. Пойдет корову доить, так в конце молоко наземь прольет. Кашу варит - так пригорит каша. Грибы собирает - обязательно среди подосиновиков и опять один паутинник да притащит. Когда вышивать начинает, стежки неровно ложатся. А стоит начать сучить пряжу, так обязательно пальцы изрежет да нить кровью испачкает.
И беды эти не от малого усердия: видно, что Машенька старается прилежно исполнять все, что ей рассказывают, но словно порчу на нее навели.
Годы пролетели быстро, вот и замуж ей пора, да кто же возьмет, замуж-то, неумеху такую. Может, парень какой и поглядывал на нее, уж больно девка ладная была: и черноока, и румяна, и коса русая до пояса - да только боялся в дом привести невесту криворукую. Изживет ведь свекровь.
Сказав матушке, что отправляется в лес за ягодами, Марья - взрослая же теперь - взяла корзинку и пошла тропинкой узкой, да только мысли у нее недобрые в голове роились. Захотела избавиться от судьбы несчастливой, вот и надумала, бедная, в омут броситься.
Понимала, что грешно, что нельзя, но жить так больше не могла. А потом долго стояла холме, не решаясь на последний шаг. Но способа другого покончить с порчей не видела, поэтому пробормотала:
- Простите, матушка! Простите, батюшка! Прости меня, Господи, за грех сей тяжкий, что сейчас на душу возьму, - и уже хотела спрыгнуть прямо с крутого обрыва, как вдруг услыхала чье-то кряхтение в кустах.
- Кто здесь прячется? - дрожащим голосом спросила она, выставив вперед пустую корзинку.
Из кустов показалась согнутая старушка, которая тащила огромную вязанку дров.
- Я Марфа. А ты кто? - прищурившись, спросила старуха.
- Марья.
- Не поможешь ли ты мне, Марьюшка, донести хворост до дома?
- Помогу. Отчего же не помочь?
Что могло случиться: работа же простая.
Да только и с ней Марья не справилась. На полдороге выскользнул хворост из петли да рассыпался по земле.
Девушка присела на землю и расплакалась.
- Что ж ты, Марьюшка, так горько плачешь? Чай не молоко, дрова и собрать можно, - утешала ее Марфа.
- Так я и молоко пролью, если его мне в руки дать, - продолжала всхлипывать Марья. - Даже жить не хочется.
- Ну, будет, будет тебе, Марьюшка. Не так велика беда, как тебе кажется. - Однако слезы полились лишь сильнее, и Марфа сказала: - Есть у меня верный способ все исправить.
- Правда? Как? - Марья вытерла рукавом слезы.
- Собирай хворост поскорей, да неси его ко мне домой, а там я уж и пособлю в твоей беде.
Быстро собрав ветки, Марья обвязала их веревкой и, закрепив корзинку, закинула на спину. И была готова бежать к избушке, да только Марфа, вцепившись в клюку, шла, едва передвигая ноги.
Но вот тропинка привела к покосившейся избушке.
- Сложишь хворост, Марьюшка? - спросила Марфа.
- Сложу.
- Но прежде дам тебе подарок. Подожди здесь, - сказала Марфа и вошла в дом.
А вскоре вышла с резной шкатулкой.
- Открывай!
Марья осторожно откинула крышку и ахнула:
- Что же это?
- Ты не бойся, возьми.
Девушка кончиками пальцев подхватила прозрачный кусочек ткани, от которой исходило дивное сияние.
- Это перчатки, - пояснила Марфа.
- Перчатки?! - прошептала Марья. Она и слова то такого не слыхивала.
- А ты надень, не бойся.
Покрутив необычную "перчатку", Марья все-таки догадалась, как надеть ее на руку. Стоило прозрачной ткани ладно обтянуть пальцы, так ее и видно не стало.
Девушка хотела перекреститься, но не рукой же, на которой надета эта колдовская перчатка. Но едва только стала снимать, как Марфа схватила за ладонь.
- Не спеши, Марьюшка. Прежде я расскажу, что будет, если ты оставишь себе перчатки. - И пусть было страшно, но любопытство заставило Марью промолчать. - Это волшебные перчатки. Стоит их надеть, и любая работа будет сделана, да так, что каждый залюбуется. Не этого ли ты хотела?
- Да, но это не по-божески.
- А топиться?.. - Марья лишь склонила голову, понимая, что даже мысли о подобном - страшный грех. - Возьмешь перчатки? Али как?
- Возьму, - прошептала девушка. И уже громче повторила: - Возьму!
- Вот и умница!
- Бабушка Марфа, а перчатки не испачкаются от грязной то работы? - спросила Марья, натягивая вторую.
- Нет, они же волшебные.
- А откуда они у вас?
- Нашла. В лесу.
В глазах Марфы промелькнуло лукавство, да только Марья ничего не заметила, поскольку зачарованно глядела на свои ладони: руки как руки, и не догадаешься, что поверх них надета странная одежка.
- А как же вы без этих перчаток проживете?
- Это подарок за твою доброту, Марьюшка.
- Благодарствую, - она поклонилась.
- А теперь можно и дрова сложить.
- Хорошо, бабушка Марфа, сложу.
Орудуя топором, Марья порубила ветки, а потом сложила их в поленницу. И что удивительно: себя не поранила, да и чурки получились одна к одной, ровные.
На прощанье Марфа отдала шкатулку, да наказала:
- Только ты никому о перчатках не сказывай, а то вмиг утратят волшебную силу.
Марья еще раз поклонилась да пообещала молчать.
И пусть вернулась домой она лишь под вечер, но зато грибов принесла отборных.
Но прежде зашла в коровник и спрятала шкатулку на чердаке. Как и обещала, никто не должен был узнать о подарке.
С того дня жизнь ее переменилась. Никто уже не звал Марью "неумехой" да "криворукой", поскольку за что ни бралась, все у нее спорилось.
И корова молоко давала жирное да ароматное, и пряжа получалась тонкая да белоснежная, а вышивка, ну, просто загляденье, а пироги - вкусней никто не едал. А уж когда Марья бралась за коклюшки - то глаз не оторвать от диковинных узоров, которые расцветали на кружевах.
И пошла молва вначале по деревне, потом и по другим селам, что живет девица красная, которая все умеет да все может. И называли ее не иначе как "Марья-искусница".
И достаток пришел в семью, и женихи ко двору пришли.
Выбрала она того, кто был сердцу мил, да и свадьбу сыграли. А вскоре и детки появились.
Только неспокойно на душе у Марьи. Давний секрет прогонял радость из ее глаз. Ложь не давала спокойно жить, но и правда не могла ее освободить.
Так и жила Марья, желая никогда не получать волшебных перчаток и не в силах с ними расстаться. А меж тем слух о Марье-искуснице дошел и до истинной владелицы перчаток, богини Сивиллы, которая в тридесятом королевстве считалась покровительницей талантов.
Именно благодаря этим перчаткам она могла одаривать людей разными умениями. Но десять лет назад кто-то изловчился и похитил перчатки прямо с рук богини. И теперь она желала вернуть свою собственность.
Растворившись в вечернем ветерке, Сивилла наблюдала за тем, как поздней ночью Марья отправилась в сарай, и от взгляда богини не укрылось, что вошла она с пульсирующими магическим светом перчатками, а вышла уже без них.
Очутившись в сарае, Сивилла без труда отыскала перчатки - ее взгляд проник в каждую щелочку. Улыбнувшись, протянула руки, и шкатулка сама выплыла из тайника. Крышка отскочила назад, и перчатки, сотканные из самой магии, скользнули на руки Сивиллы, но свет не потух, а стал ярче.
Утром Марья прокралась в сарай, но обнаружила лишь пустой тайник. Часть ее души вздохнула с облегчением, что боле не придется лгать, но другая, окутанная страхом, взывала к Богу, в надежде, что он поможет отыскать пропажу. Переворошив сено на чердаке, Марья так ничего и не нашла.
Позабыв о делах, бросилась в лес. Долго-долго бежала по тропинке, пока не нашла ту поляну, где некогда складывала хворост для бабушки Марфы. Но домик выглядел дряхлым, будто в нем уже давно никто не жил.
- Бабушка Марфа! - позвала Марья и вошла внутрь, но здесь царило то же запустенье, что и снаружи.
Стерев слезы с румяных щек, она побрела домой. Невесел был ее путь. Перчатки исчезли, а вместе с ними ушли и все умения. И как же теперь жить? Превращаться снова в "неумеху" не хотелось. Не беда, что люди будут тыкать пальцами. Важно, что ей уже никогда не познать радость и гордость, глядя на дело своих рук. Это печалило больше всего!
- Постой! - послышалось сзади.
Марья оглянулась и, перекрестившись, отступила назад: оно и немудрено, в нескольких пядях от земли парила женщина в чудном платье, а у нее на руках...
- Мои перчатки!
- Нет, мои перчатки, - усмехнулась Сивилла. - Я тебя пощажу, если скажешь, где их взяла?
- Пять лет назад мне повстречалась старушка. Я помогла ей донести хворост, она же одарила меня за доброту этими перчатками.
- Имя!
- Марфа!
- Марфа? - нахмурилась Сивилла. Потом ее лицо просветлело: - Значит, это проделки Маруши! Можешь идти! - добавила она. Все, что нужно, уже известно.
- А как же я теперь? - пробормотала Марья.
- Как-нибудь проживешь, - беззаботно пожала плечами Сивилла. Однако присмотревшись к девушке, спросила: - Думаешь, это перчатки подарили тебе способности?
- А что же еще?
Сивилла подошла ближе и прикоснулась кончиками пальцев к виску Марья, и перчатки засияли подобно звездам.
- Талант был с тобой с самого рождения. Он просто спал в твоем сердце. Перчатки лишь помогли ему проснуться. А всего остального ты добилась сама - долгим и упорным трудом. Все, что ты знаешь, все, чему научилась, не пропадет, останется с тобой навсегда. - Богиня усмехнулась. - Ты как была искусницей, так ею и останешься. Можешь быть спокойна.
Сивилла отступила на шаг и начала исчезать. Здесь ей больше нечего делать, нужно искать проказницу-сестру, которая посмела выкрасть перчатки.
- Никому о нашей встрече не сказывай, - тихо прошептал ветер.
- Никому о нашей встрече не сказывай, - послышалось в песне сойки.
- Никому о нашей встрече не сказывай, - будто чей-то голос забрался в голову Марьи.
Тройной наказ - разве его ослушаешься?
Марья побежала по тропинке. Сердце гулко стучало - то ли от бега, то ли от радости. На душе было так легко и покойно. Теперь она все будет делать сама, и все получится не хуже, чем с перчатками. Она верила в это обещание всей душой.