Если забываешь дома плащ, люди начинают смотреть тебе вслед. Я не замерзну даже на Северном полюсе. Но люди всегда страшатся незнакомого, и меня без пальто сразу же определили как не-человека. Это не страшно. Люди давно перестали нас бояться. Да и мы больше не скрываемся во тьме невежества. Но я всегда осторожна, когда мужчина подходит ко мне первым. Этот вечер не стал исключением.
Текила, шампанское. Изысканные наряды и блеск драгоценных камней всюду, куда падал мой взгляд. Рутинный бал. Рутинные улыбки. Рутинные поцелуи. Рутинные приветствия. И когда вошел он, на меня словно повеяло свежим ветром. Кашемировое пальто, смокинг от хорошего портного, дорогие туфли, безупречно чистые, несмотря на дождь. Значит, на машине. Значит, не один. Я потеряла к нему интерес, когда увидела мельком браслет его часов. Дешевая копия Chopard. Значит, смокинг взят напрокат, пальто одолжено у какого-нибудь сердобольного друга. Ну и авто, конечно же, арендовано.
В моем поле зрения оказался молодой симпатичный паренек. Хоть и одетый просто, зато со вкусом. И часы у него настоящая Omega, а не копия.
"Ложная сыроежка" подошел первым. Со спины. И положил руку мне на плечо. Это было его первой ошибкой. Мужчины знают, я не люблю, когда ко мне подходят со спины. Я воспринимаю это как угрозу. Я ударила не глядя, согнутым локтем назад. Там хрюкнули, и рука убралась.
Он не подходил больше. Я ушла спокойно. Я люблю прогуляться по ночному городу. И среди джунглей каменных домов я снова встретила его. Он следил. Он был журналистом. Он писал статьи светской хроники в местную газету. Мне было плевать. Я никому не позволяю лезть туда, где надпись "ТАЙНА". Я избила его. И забрала с собой.
Он очнулся очень удивленным. И обнаженным. Его кровь не была сладкой, она была горькой. Отравленной. Он не боялся. Ему было интересно. Любопытство, оно ведь кошку сгубило. Он узнал.
Я люблю иногда грубость. Веревки, плети, наручники. Зубы, ногти, клыки. Нож...
Он кричал. Плакал. Он выл от наслаждения. Он целовал мне ноги. Он лизал носки моих сапог. Он унижался. Я презирала его и ненавидела. Бесконечно долго. Исчезающе мало.
Когда он не сумел утолить мою жажду, мой голод, мои желания, я просто выпила его. Я забрала все, что он имел, и вышвырнула пустую оболочку вон. Я купалась в потоках его крови, а он смеялся остатками своих грязных губ. Я могла бы наказать его вечностью. Но не стала. Слишком много презрения он вызывал во мне. Достаточно много, чтобы выгнать его в утренний осенний дождь, теряющего сознание от потери крови.
Там, где висит замок, нужно искать ключ. А не взламывать хрупкий механизм грубой силой.