Жила-была на свете очень ветреная женщина по имени Адель. Собственно, это была самая обычная женщина; у нее были нос, колени, кудряшки и все, что обычно прилагается к женщинам, но едва что-то внутри нее чувствовало, как вокруг изменяются невидимые веяния, женщина тотчас устремлялась вслед за ними.
Ей было сложно отказать себе в удовольствии следовать моде, ведь это было частью ее натуры. Однажды, нарядившись в платочек с горошком и синие туфли, женщина Адель отправилась на открытие новой коллекции в одном модном бутике, но там был такой сквозняк, что бедняжку тотчас сдуло прямо в объятья одного хорошо одетого джентльмена.
- Будьте моей женой, − предложил тот, чтобы разрядить обстановку.
Он был весьма учтивым мужчиной, воспитание которого заставляло всякий раз предлагать людям то, что они действительно хотят. Поэтому у него уже было 2 жены, 3 детей, 5 собак, высокооплачиваемая экономка - жуткая хамка! − и два особняка в разных концах города. Впрочем, Адель еще не знала об этом и поэтому охотно согласилась на предложение красавчика. Церемония была красивой и трогательной; жены господина, за которого так спешно вышла замуж очень ветреная женщина, шипели друг на дружку и на Адель, а одна уже даже начала плести интригу. Но Адели до того не было дела: ее ветреная головка была занята обустройством огромного особняка, который, по доброте душевной, предложил ей обставить ее жених.
Однако едва в гостиной встало на свое место последнее громоздкое кресло, отделанное богатой гобеленовой тканью, как место в голове Адели освободилось и там снова стал гулять ветер. Однажды, когда ее новоиспеченный муж приоткрыл окно в спальне, женщина охотно вылетела в окно, увлекаемая сквозняком.
- Дорогая, куда же ты? - удивился муж.
- Прости, дорогой, мне не хватает воздуха в наших отношениях! - прокричала Адель, капризно дергая точеными ножками в ночном небе.
- И это после того, что я тебе предложил! - с горечью басом пропел уже бывший муж, а ветреная женщина лишь сморщила очаровательный носик. Подумал бы он о ней в ту минуту! Бедняжка даже не успела переодеться из кружевного пеньюара! Не говоря уже о том, что он ужасно фальшивил!
И тогда ветер занес Адель прямиком в объятия смуглого мужчины с волшебным бархатным баритоном и удивительной густоты черными усами. Он занимался тем, что по вечерам пел в опере, исполняя роль злодеев, а на досуге служил объектом мечтаний всех женщин старше 16 и младше 52.
- Вы волшебны в вашем кружевном пеньюаре, − пропел он игриво и в то же время многозначительно.
- Ах, как приятно, − улыбнулась очень ветреная женщина.
- Что, милочка? - снова пропел баритон.
- Вы весьма учтивы, − сообщила Адель погромче.
- Ах, нет, я слышу вас прекрасно! - пропел мужчина. - Но я не понимаю речи непоэтичной и приземленной, а потому пойте!
Несмотря на эту странность, баритон оказался славным малым. Адель быстро привыкла к тому, что все слова, адресованные к нему, нужно было петь - благо, у нее оказался милый и звонкий голосок. И после каждой премьеры, когда он возвращался с нею под руку из оперы, она пела ему на ушко, что он гений, а он жмурился от удовольствия.
Но вот незадача. Хотя новый ее мужчина каждый день перевоплощался в злодеев и однажды, когда особенно вжился в роль, случайно зарезал другого исполнителя прямо во время представления, сам по себе он был ужасно труслив. Он сторонился городских сумасшедших, боялся словаря, потому что тот содержал в себе уйму опасных слов и не мог уснуть, если слышал вести о какой-то новой неизведанной хвори. Мышка, которая скреблась глубоко в подвале, наводила на него совершенный кошмар, и у бедного певца седел висок, а зловещее жужжание комаров буквально сводило его с ума от страха! Оттого он предпочитал спать при свете и днем, держа прямо за дверью двух дюжих телохранителей на случай внезапной многоножки.
- Любимый, так не может продолжаться, − тихонько пела как-то Адель, сидя за туалетным столиком. - Тебе надо стать мужественней!
- Но как? - и ее мужчина кинулся в самую трагичную театральную позу, известную ему. - Я был таким смелым ребенком, настоящим сорванцом, но однажды на меня напал мотылек! И с тех пор моя мышца мужественности совершенно растянута, ах, растянута! Гляди: болтается, как тряпочка! Знаешь, каких усилий мне стоит играть сильных и смелых злодеев?
- Бедняжка! - мелодично всхлипывала Адель. - Давай же обратимся к светилу науки и медицины!
На следующий день старенький доктор, самый лучший в стране, рассматривал через огромные очки поврежденную мужественность оперного злодея.
- Ах доктор, вы его спасете? - кинулась к старичку Адель, едва ее мужчина стал застегивать рубашку.
- Случай очень сложный, − проскрипел доктор. - Могу порекомендовать аккуратную нагрузку, вроде катания на велосипеде.
- Исключено! - загремел злодей своим безупречным баритоном.
- Тогда прогулка на яхте? - уточнил доктор.
- Ах нет, там ветер! - ахнула все еще влюбленная Адель.
- Тогда остается лишь охота, − вздохнул старенький врач. Назавтра оперный злодей, вооруженный до зубов, под звуки горна отправился загонять кроликов. Лаяли собаки, что не на шутку пугало певца и действовало на нервы кроликам. Впрочем, когда собаки оторвались и взяли след, один нахальный и беспечный кролик все же показался на дороге.
- Вот я сейчас тебя убью и смелость вновь я обрету! - обрадовался оперный злодей, направляя на зверя ружье.
- А если я тебе сдачи дам, напыщенный болван? - возмутился кролик, и певец, в ужасе бросив ружье, умчался прочь, бросив Адель наедине с кроликом-задирой.
- О Боже, дикий зверь сейчас станет рвать на части мое нежное тело! - испугалась Адель не на шутку, и кролик уже было распахнул свою бездонную пасть, когда из-под земли возник статный и мужественный лесник. Легким ударом по уху он отрезвил пыл грызуна-забияки, а лесной ветерок окончательно склонил сердце ветреной женщины в пользу лесника.
Но роман с ним был недолог. Дело в том, что лесник обожал нюхательный табак. Его чихание ужасно раздражало, но Адель понимая, что и сама в чем-то не идеальна, вздыхала и продолжала самоотверженно любить своего спасителя. Однажды женщина со своим новым избранником выбирали бутылочку вина к ужину в маленькой лавочке, наполненной сплошь милыми и улыбчивыми людьми. Лесник оглушительно чихнул, и это прозвучало, как гром среди ясного неба, стерев улыбки с лиц окружающих.
- Да он никак чихнул, − сказал строго владелец лавочки, и все обернулись на Адель и ее спутника, который с наслаждением вытирал нос.
- Чихают тут всякие оборванцы ради удовольствия, а мы потом заболеем и умрем в нищете! - завизжала одна тучная леди.
- Зовите полицию, тут человек чихнул! - послышалось откуда-то справа. Ужасно сконфуженная, Адель сделала маленький шажок влево, и, попав на сквозняк, без которого не обходится ни одна лавка, улетела прочь искать следующую цель.
К счастью, тут все решили общие веяния - стали весьма популярны мужья с длинными и труднопроизносимыми фамилиями. Это и понятно: чем длинней у мужчины фамилия, тем более знатная и древняя его семья. Адели лишь осталось довериться чутью и ветру, и вот она уже оказалась в объятьях стеснительного и умного мужчины по имени Джейкоб. Его фамилия была так длинна, что он никогда не носил с собой паспорт - тот был слишком тяжел, и для его транспортировки нужно было нанимать крепких носильщиков. Как и всякий умный человек, ее новый мужчина был немногословен, но каждое его слово было на вес золота. Тем он и обогащался: он говорил слова, а специально обученные подчиненные выкладывали их на весы, дабы посетители могли внести справедливую плату в золотом эквиваленте. С каждым днем его слова становились все дороже, и они являлись самой устойчивой валютой страны - в стоимости слов Джейкоба исчисляли золотовалютный резерв, а в банках, устанавливая цену иностранной валюты, считали текущий курс относительно одного слова Джейкоба. А все - длина фамилии!
- Однажды, когда господин Джейкоб был еще ребенком, в школе его вынудили назвать свою фамилию на уроке, а прервали это издевательство лишь через спустя года, − рассказала Адели как-то экономка Джейкоба. - Столько времени украли - ради глупой шутки! Поэтому у него времени меньше, чем у любого другого человека, а значит, оно дороже! Он рано осознал это и стал налегать на учебу. За один день закончил школу, а в другой получил полное высшее образование. На третий день он отдыхал, но в обеденный перерыв успел защитить докторскую диссертацию и получить звание мастера спорта по вольной борьбе с гусыней.
По понятным причинам Джейкоб не требовал ни копейки за свои слова с Адели, но зато с посетителями его помощники торговались немилосердно.
- Поймите, − уговаривали они, − вам нужно взять консультацию прямо сейчас! Не через час и не, упаси Господи, завтра, ведь завтра это будет уже дороже!
- Почему же? - удивлялись посетители.
- Потому что завтра он станет на день старше, а его смерть станет на день ближе! - торжествуя, объясняли помощники. - Оставшееся время жизни будет в большем дефиците, чем сегодня, а значит, каждое его слово вырастет в цене!
Ветреной Адели все нравилось в молчаливом Джейкобе, кроме одного - его фундаментальности. Когда они гуляли под ручку по улицам, мальчишки переставали бегать, весело галдя, а нежный весенний ветерок оставлял свои затеи приподнять прозрачные юбки Адели и прятался за дом.
- Милый, ты не мог бы быть не таким ужасно серьезным? - ластилась к Джейкобу Адель, и тот в недоумении поднимал бровь.
- Не будь букой и расскажи мне шутку, − капризно потребовала Адель в другой раз, и Джейкоб поглядел на нее в замешательстве.
- Ты не знаешь, что такое шутка? - на всякий случай переспросила Адель, и Джейкоб кивнул. Целый час провел он за изучением энциклопедий, а наутро, отослав за солидный гонорар свежую статью о вреде остроумия для пищеварения в один научный журнал, резко спросил у Адели:
- Зачем?
- Что "зачем"? - удивилась Адель. Она уже забыла о своей вечерней просьбе.
- Зачем я должен был рассказать тебе шутку? Что ты с ней намеревалась сделать?
- Я хотела повеселиться! - Адель поняла, о чем речь и на всякий случай надула губки.
- Зачем? - тупо повторил Джейкоб. - К чему веселиться и шутить? Это же потеря времени!
- Ну знаешь! - возмутилась Адель. - Жить без юмора нельзя! Ах, как ты этого не поймешь! Прости, но я не могу жить с мужчиной, у которого совсем нет чувства юмора! Я ухожу от тебя!
Адель запрыгнула в туфельки, спускаясь по лестнице, надела пальто и выскочила на улицу. Ветер, не успев заметить Джейкоба, который бежал за женщиной, подхватил Адель и понес в небеса.
- Адель, вернись! Это деструктивно - витать в небесах! - кричал Джейкоб, тряся руками, а ветер, пользуясь минутной слабостью мужчины, дразнил свистом. Три самых лучших помощника Джейкоба уговаривали того вернуться в дом, не тратя слов бесплатно.
Адель тем временем летела дальше, лениво поглядывая на мужчин, возле которых могла бы задержаться. Следующий ее мужчина любил все одобрять. Он восхищался любым нарядом или проделкой, писал добрые отзывы ко всем постам, которые встречал в социальных сетях, а однажды, когда они гуляли вдвоем, так увлекся громким одобрением действий человека, который вешался на дубу, что простоял на месте полтора часа, расхваливая выбор веревки и избранный вид суицида.
- Милый, уймись, этот бедняга уже стал синеть, − отвлекла доброго мужчину Адель.
- Ах, я надеюсь, он перешел в мир иной в добром расположении духа! - отвечал тот. - Ведь согласись, дорогая, нет ничего теплее хорошей похвалы!
Но таким милым ее новый избранник был лишь в домашней жизни, ведь он работал самым суровым кулинарным критиком в стране. Из-за его разгромных статей и заметок в блоге рестораны закрывались один за другим, а их владельцы топились, травились, седели и страдали язвой желудка на нервной почве. Кстати, тот бедняга, который повесился на дубе, был шеф-поваром, чью стряпню и раскритиковал добрый муж Адели. Впрочем, он изо всех сил старался не нести домой рабочие проблемы, и оттого был милейшим в общении человеком. Пока однажды не подхватил простуду. Адель, чтобы подбодрить любимого, приготовила легкий овощной супчик и принесла тому в постель. К сожалению, из-за высокой температуры муж перепутал свое рабочее и обычное лицо да так зло отозвался о кушанье и вообще кулинарных способностях Адели, что та, рыдая от унижения, тотчас выпорхнула прямо в окно, даже не взяв с собой пальто.
Первым делом бедняжка залетела замуж на психотерапевта, полностью излечилась от неуверенности в себе и даже успела родить очаровательную дочурку, как вдруг вновь подул ветер.
- Но у меня же ребенок! - ахнула Адель.
- А мне какое дело? - хмыкнул ветер, орудуя в голове. - Давай, красотка, шевелись - пора!
И Адель, погрузневшая и чуть подурневшая, вновь пустилась в полет. Обо всем этом она рассказала мне сама, когда как-то с утра залетела ко мне в кухню прямо через форточку.
- Ах милая, − щебетала Адель, приминая тонкими пальчиками печенье из сладкого облачка, − как я устала! Я подумываю о том, чтобы прекратить быть ветреной женщиной и поискать себя истинную! О, раньше я была уверена, что можно встретить себя в мужчинах, но теперь порой мне кажется, что это была не лучшая идея!
Я кивала, доливая в чашки зеленый чай без сахара. Бедняжка Адель!
С тех пор Адель, сменив еще пару мужей, решила искать себя в чем-то еще. Она поискала себя в кулинарии и воспитании детей, написав попутно пару книг, возымевших огромную популярность у домохозяек северной Африки, не умевших читать. Потом она поискала себя в политике, но там уже оказалось слишком много мужчин, и ей пришлось быстро ретироваться, чтобы по привычке не начать искать себя в одном из них. Однажды Адель пару дней подряд искала себя в гостиной, но совсем запуталась и решила поискать себя где-то в другом месте.
- Ах доктор, я нигде не могу найти себя! - жаловалась Адель врачу на приеме. - А вдруг меня совсем нигде нет?
- Что же, − сдвинув очки, сказал старый доктор, − такие случаи действительно бывали. Давайте сделаем рентген и узнаем, есть ли вы в себе или нет.
Результаты рентгена весьма расстроили доброго доктора, ведь внутри Адели не нашлось ровным счетом ничего, кроме ветра, который носился из одной половины женщины в другую, наполняя и ее саму, и ее жизнь движением без смысла. Чтобы не огорчать милую ветреную Адель, врач, конечно, соврал ей самым бессовестным образом, рассказав, что ее внутренний мир составляет золотое или, возможно, даже платиновое сердце. Но какое именно - доктор не может сказать, ведь это врачебная тайна; к тому же, оба варианта достаточно высоко ценятся на рынке, если хорошенько подумать.
Этим Адель и занялась - стала хорошенько думать о том, много ли денег она сможет получить за свое сердце; одно дело - золото, но что, если вдруг действительно платина? Женщина так серьезно и самозабвенно задумалась, что совсем не заметила, как, выходя от доктора, положила камушек в кармашек с дыркой. А ведь камушек - самая нужная вещь, если вы сильно ветрены: он придает фундаментальности всей личности. Адель стояла на перекрестке, морща носик и старательно обдумывая свою серьезную мысль, когда камушек окончательно выскользнул через дырку в кармане прямо на асфальт.
- Попалась! - обрадовался ветер, подхватил весьма удивленную от неожиданности Адель и увлек повыше в небо.
- Как это некстати! - огорчилась Адель, как вдруг заметила чей-то дом. Он медленно парил над городом, а из окна выглядывал весьма симпатичный брюнет.
- Залетайте на чай, − предложил он, и Адель поспешила воспользоваться его предложением - ветер был весьма холоден и неучтив сегодня.
Новый знакомый Адели оказался архитектором по имени Гектор. Когда-то он прославился потрясающим проектом замка из песка, но слава обернулась ужасным скандалом, едва прошел дождик. Серьезные инвесторы отвернулись от него, а злопыхатели, воспользовавшись ситуацией, предложили укреплять песчаных стены замков арматурой. И тогда новый знакомый Адели решил перепрофилироваться. Поскольку душа у него не лежала к многоквартирному строительству, а городские дороги строят преимущественно высококвалифицированные дураки, Гектор занялся воздушными замками и сильно в том преуспел. Чтобы командовать постройкой, он переехал в летающий умный дом. Впрочем, у его жилища был один огромный минус: дом хотя и был умным, но страдал ужасным топографическим кретинизмом. Стоило ветру отбросить жилье архитектора на пару сот километров, как дом приходил в полную растерянность, и оставалось лишь ждать, чтобы ветер сжалился и вернул архитектора туда, откуда унес.
- Какой у вас удивительный дом и красивая скатерть! - щебетала Адель, а архитектор Гектор предлагал ей шоколадные конфеты с ромом. На жердочке в клетке сидел большой синий попугай и распевал пиратские песни на греческом языке, что звучало по меньшей мере угрожающе. За окном проплывали облачка и порой даже пролетали дом насквозь, залетая в одно окно и вылетая в окно напротив. Атмосфера была очень умиротворяющей. Адель сказалась испуганной ветром, и любезный архитектор воздушных замков предложил ей остаться у него в гостях. На завтра ветер не утихал, и Адель с удовольствием задержалась еще на один день. А послезавтра ветер совсем стих, и облачка лениво и неподвижно зависли над землей.
Но Адель и Гектор не заметили перемены погоды.
- Милый, ты не видел мою брошь? - поинтересовалась как-то утром Адель у Гектора, прихорашиваясь перед зеркалом. - Не могу ее найти.
- Должно быть, затерялась. Поищи получше, милая, − беспечно ответил тот, не отрываясь от свежей газеты.
Адель вспыхнула. Неужели ее брошь стоит для него меньше, чем какая-то глупая газета?
- Ты должен немедля встать и пуститься на поиски броши! - женщина вскочила со стула и даже топнула ножкой для убедительности.
- Что, дорогая? - архитектор выглянул из-за газеты.
Адель охватила горькая обида. Она подбежала к окну, распахнула его, и ветер привычно подхватил женщину. Но вот незадача! Он забросил ее в соседнее окно, прямо в объятья архитектора Гектора.
- Это еще что! - густо покраснела Адель и снова вылетела в окно. Но ветер, покружив ее немножко, снова забросил в окно - в этот раз кухонное. Гектор успел поймать ее над плитой, где в медной турочке варился утренний кофе.
- Это издевательство! Я буду жаловаться! - возмутилась Адель, едва Гектор бережно поставил ее на ноги. Женщина и в третий раз попробовала улететь вслед за ветром, но он снова вернул ее домой.
- Тебе самой еще не надоело? - поинтересовался он.
- Какой ужас! Мужчины жуткие грубияны! - заломила руки Адель и скрылась в ванной комнате, где целый день всхлипывала и ела шоколадные конфеты, которые ее архитектор Гектор просовывал для нее сквозь зазор под дверью. Сперва он умолял ее не плакать, потом не всхлипывать, затем не обижаться, а ближе к вечеру попросил быть его музой. Адель поразмыслила и решила, что призвание музы - это как раз дело, подходящее для нее и вполне отвечающее ее воздушной натуре. К тому же, спать на полу в ванной ей не хотелось, а обида уже куда-то испарилась.
С тех пор все идет гладко. Воздушный замок Гектора попал на обложку журнала с самыми богатыми людьми планеты - правда, по ошибке. Разве что домик на ветреном ходу порой немного трусит, если он попадает в зону турбулентности. Тогда с полки падает и разбивается чашка-другая, но на воскресных ярмарках в любом городе, куда бы ни залетел домик, можно купить хоть целый сервиз на замену - не то, что какую-то чашку.