Что страшнее, чем страха всесильного плен, 
как вернуть человеку покой,
если труд не дозволен ему, на земле
он ничтожнее всех,он изгой.
Как лунатик, по кровле покатой скользя,
вдруг приходит в себя, тьма кругом, и нельзя
в чью-то руку вцепиться рукой.

Он страдает, на всём ощущая запрет,
никакому делу он не рад.
Он не знает, что можно ему, а что нет,
оттого тяжелей во стократ.
Он бросает в огонь за тетрадью тетрадь,
он страется в пальцах перо удержать,
но в волнении руки дрожат.

Ранним утром несёт он пакетик с крупой,
убирает остывший свой дом,
он, как тайну, хранит то, что знает любой,
и болтает о самом святом.
Вот бы стать незаметным и сжаться в комок,
потихоньку, как мышь, уползти в уголок,
чтобы все позабыли о нём.