Аннотация: Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.
Власов Денис Геннадьевич
Не было бы счастья...
От автора.
Всё придумано мной. Любые совпадения, кроме названий населённых пунктов, являются случайными.
Пролог
Суета погрузки осталась позади, так что на время переправы она могла немного передохнуть. Отдых, конечно, вышел относительным, поскольку в душном трюме, который был забит людьми, как казалось ей, до самой верхней палубы, отдохнуть по-настоящему было невозможно, но это было лучше, чем ничего.
Она вспомнила его глаза, его улыбку, так ярко выделяющуюся на посеревшем и осунувшемся лице.
Николай Килькин командовал своей ротой всего три месяца, но в Сталинграде это было не всего, а целых три месяца. В этом огненном аду, состоящем из мириадов пуль, острых, словно бритва, осколков, ночных атак и страшного напряжения всех сил. Оля однажды случайно услышала, как её коллеги медсёстры обсуждали то, что им удалось услышать от кого-то из офицеров штаба. Если информация, передаваемая по женскому "сарафанному радио" была правдивой, то средняя продолжительность жизни солдата на передовой в Сталинграде составляла семь дней. Она не хотела в это верить, потому что такое знание было слишком страшным, но реальность не оставляла ей выбора.
Начался октябрь 1942 года. Бои в "городе Сталина" достигли пика ожесточения. Немцы, раздосадованные тем, что не смогли быстро взять "волжскую твердыню", упорно и остервенело рвались к Волге. Они всеми силами стремились к выполнению той задачи, которую перед ними поставил их фюрер, их вождь и наставник в теории расового превосходства.
Красная армия отчаянно защищала Сталинград. Часто бои шли даже не за каждый дом или этаж, а за каждую комнату, каждый лестничный пролёт, буквально за каждый метр сталинградской земли.
Несмотря на отчаянное сопротивление советских людей, фашисты медленно продвигались к главной русской реке. Да, захватчики платили дорогую цену за своё продвижение. Штабисты шестой армии Паулюса считали, что цена взятия этого города чрезмерна, но в Берлине их мнения никто не спрашивал.
Потери обороняющихся частей Красной армии тоже были огромны. Чтобы их восполнить, с левого берега Волги в горящий город ходили суда Волжской речной флотилии. На правый берег доставлялись боеприпасы, продовольствие и, конечно, солдаты. Молодые и постарше, городские и сельские, весёлые и мрачные, балагуры и молчуны - все они направлялись в путешествие через Волгу-матушку для того, чтобы стать на её защиту. Доживут до окончания этой грандиознейшей битвы очень немногие.
В Сталинграде корабли речфлота забирали раненых красноармейцев, которых перевозили на левый берег, где размещались военные госпитали. Гитлеровцы, разумеется, знали о том, что к их противнику поступает подкрепление с противоположного берега. Они пытались всеми силами нарушить сообщение между волжскими берегами. Это можно было сделать с помощью артиллерии. Фашисты могли обстреливать суда с тех высот, что были ими уже захвачены. Кроме того, днём артиллеристам помогали авиаторы. Всё это делало невозможным переправку грузов при свете дня, так что основная работа для речников начиналась с наступлением темноты. Ночью, между тем, было почти также опасно. Захватчики с немецкой педантичностью стреляли в небо осветительными ракетами. Эти световые снаряды на некоторое время разгоняли тьму, срывая с речников маскирующий полог ночи. После этого начинался страшный обстрел. Вражеские артиллеристы не жалели снарядов, пытаясь отправить на дно суда, вместе с их командами, грузами и пассажирами. Небольшие кораблики маневрировали, меняли курс и скорость, пытаясь уйти от гибельного огня. Некоторым это удавалось, некоторые находили покой на речном дне. Здесь всё решала её величество судьба.
В минуты передышки она думала о Коле. Они снова встретились недавно на фронте. Он прибыл в тыл, чтобы сопроводить раненых бойцов своей роты и увидел её. Они радовались новой встрече. Война снова свела вместе их судьбы. С каждой встречей в них крепло взаимное чувство. Они строили планы на послевоенное время. Ни она, ни он ещё не знали, что этим планам никогда не суждено осуществиться. К Николаю прибыло подкрепление и в половине четвёртого утра его рота поднялась в атаку, из которой командиру Николаю Килькину уже не суждено было вернуться. Она об этом не могла знать, но чувствовала неясную тревогу своим чутким женским сердцем.
Девушка погрузилась в мысли о любимом, а переполненное судёнышко тем временем тяжело и медленно двигалось в сторону противоположного берега, стараясь держаться тёмных мест на реке. Самым опасным отрезком пути на маршруте переправы была середина Волги. Именно в этот критический момент немцы запустили осветительную ракету. Шар света завис над русской рекой, медленно спускаясь на парашюте. В этом свете фашисты увидели речной кораблик, который, казалось, был перегружен настолько, что сидел в воде по самую палубу.
Она услышала грохот, затем сильный всплеск. Видеть огромный столб воды она не могла, поскольку находилась в трюме, но она ощутила, как судёнышко тяжело качнулось на волне, поднятой взрывом. Следующий снаряд оставил столб воды за кормой. Осветительная ракета уже почти опустилась в волжские воды, давая речникам и их пассажирам шанс на спасение, когда тяжёлый снаряд угодил в цель. От взрыва в борту старого речного трудяги образовалась пробоина, в которую хлынула ледяная речная вода. Шансы на спасение были у тех, кто находился на верхней палубе. У неё была возможность спастись, если бы она в первые мгновения после случившегося бросилась к трапу, ведущему из трюма. Инстинкт самосохранения толкнул её, она вскочила, но мысль о раненых, у которых шансов спастись не было никаких, остановила её. Ей хотелось спасти хотя бы своего Колю, но сделать этого она не могла. И она осталась с ранеными красноармейцами до конца.
Судно затонуло за две минуты, ведь оно было страшно перегружено. Из трёх сотен раненых не спасся никто. Из пятерых членов команды спасся капитан и рулевой. Взрывом их сбросило в воду, где они сумели добраться до речной косы, которая находилась почти на самой середине реки. Это были страшные будни битвы за Сталинград. Советским людям, уже заплатившим непомерную цену за будущую победу, предстояло ещё не раз испить горькую чашу потерь.
Дима встрепенулся и начал готовиться. Он не спешил, поскольку знал, что до набережной троллейбус будет ехать дольше, чем до обычной остановки. Всё дело в том, что спуск до речвокзала не был прямым. Нужно было несколько раз повернуть, чтобы оказаться возле причалов речного порта.
"Пара минут у меня есть" - подумал парень, неторопливо выключая плеер и складывая наушники в небольшой карманчик рюкзака. Закончив с этим занятием, он вынул из своего вместилища небольшую бутылочку и отпил немного всё ещё прохладной воды. Отправив полулитровку минералки в недра рюкзака, он застегнул его на взвизгнувшую молнию, подхватил рюкзак за специальную ручку для переноски, другой рукой взял свою трость и, поднявшись со своего места, развернулся и направился к задней площадке. Он помнил что лучше выходить именно там, поскольку идти всё равно придётся назад, хотя и немного.
Троллейбус, в очередной раз повернув, подкатил к остановке и остановился. Раздался шипящий звук, двери открылись и Дима, не держась за разные ручки, вышел из транспорта.
Тростью он обнаружил на привычном месте бордюр и поднял ногу, оказавшись на нём. Пройдя пару метров, он остановился, просунул сначала левую, а затем и правую руку в лямки рюкзака, переместив его себе на спину.
"Тяжёленький" - удовлетворённо подумал он, радуясь этому обстоятельству. Это значит, что отдых предстоит отменный. Всё нужное для этого (и даже немного больше) находилось в рюкзаке.
"Скорее бы уже на пляж. А там и Нинка подъедет."
При мысли о Нинке сердце парня наполнилось чувством какой-то щемящей радости. Он до сих пор не мог поверить, что эта девушка обратила на него своё внимание. На него!.. В его голове это просто не укладывалось, но так было. Он чувствовал, что счастлив! Они гуляли, ходили к кому-то в гости из общих знакомых и друг другу, ездили за волгу на пляж... А ещё были объятия и поцелуи. Нина любила целоваться, а он просто пьянел от её нежных губ, таких страстных, что кружилась голова, словно от выпивки. Парень пьянел без вина, пьянел от любви. Он был счастлив, поскольку чувствовал, что его любили, да и сам он знал, что любит.
В последнее время трезвая частичка его разума отметила, что частота их встреч немного уменьшилась, но Нина объясняла это хлопотами в университете. Они оба учились на первом курсе, но она, помимо учёбы, была ещё активным деятелем, постоянно участвуя в разных мероприятиях родной альма-матер.
Им выделили путёвки от университета на чёрное море. Дима понимал, почему ему выдали путёвку, а её, очевидно, поощрили не только за отличную учёбу, но и за активную общественную работу. Он радовался предстоящей поездке, как ребёнок. Дима никогда не был на море. Наконец-то он не только узнает, что это за стихия, но сделает это вместе со своим любимым человечком, со своим солнышком, со своей замечательной Нинулькой!
"Как прекрасна жизнь! - не раз думал Дима.
Оставив звук работающего троллейбуса справа, парень с рюкзаком и тростью зашагал вперёд. Трость, соприкасаясь с асфальтом, издавала звуки, которые возникают при соприкосновении металлического наконечника с дорожным покрытием.
Пройдя немного вперёд, парень понял, что препятствие слева исчезло. Его левую щёку обдул прохладный ветер, с левой стороны прилетели звуки людской суеты. Он знал, что там есть торговые лотки, билетные кассы, продававшие желающим возможность прокатиться по волге на теплоходе с дискотекой, и ещё что-то в этом роде.
Пройдя ещё немного вперёд, он понял, что звуки суетящихся людей отодвинулись за его левое плечо, но строго с левой стороны он услышал хлопки и шаркающие звуки обуви.
"Вот и лестница",- подумал парень. Повернув налево, он неторопливо двинулся вперёд, плавным движением выбрасывая перед собой трость, скользя ею по уложенным тротуарным плиткам.
"Не хватало ещё по лестнице загреметь",- подумал он. "А то еда помнётся, чипсы раскрошатся и вообще... Хорошо, что хоть пиво в пластиковых бутылках. Оно хотябы не разобьётся",- хмыкнул он про себя, нарисовав в своём воображении собственную кривую ухмылку. Ничего плохого с ним не случилось. Он нашёл первую ступень, двинул тростью вправо и влево, чтобы убедиться в отсутствии края лестницы и зашагал вниз.
Привычно шагая по ступеням, он, зажав трость двумя нижними пальцами правой руки, ткнул указательным пальцем в кнопку своих часов, находящихся на его левом запястье.
- четырнадцать часов, пятьдесят одна минута. - отозвалось устройство женским голосом с неистребимым азиатским акцентом.
"Ага, осталось девять минут", - подумал парень. "Пока дойду до пристани, пока спущусь на неё, пока пройду на кораблик, вот уже будет почти три часа. Только сильно расслабляться не стоит, чтобы не опоздать, а то потом ещё полчаса ждать".
Читателю, не бывавшему в Волгограде до момента постройки моста через Волгу, возможно, не понятны такие рассуждения Дмитрия. Дело в том, что летом, когда люди стремились на Красную слободу, чтобы оказаться на пляжах левого берега волги, а вечером возвращались обратно, за их перемещение по водной глади отвечали несколько небольших корабликов, отправляющихся каждые полчаса с пристани как Волгограда, так и Краснослободска. Ходили они раз в полчаса, поэтому Дмитрию никак не улыбалось терять время попусту.
Спустившись, Дима сделал то, чем он про себя очень гордился - он повернул на право, но не на 90 градусов, поэтому пошёл под некоторым углом. Для него такое движение представляло определённую сложность, поскольку нужно было чётко выдержать направление, двигаясь наискосок. В этом ему помогала трость. Звуки от её постукивания, отражаясь от окружающих предметов, помогали парню придерживаться выбранного направления. Существовала, конечно, некоторая погрешность, но она была небольшой. Сейчас она составила не более полутора метров. Именно столько предстояло пройти строго направо Диме после того, как его трость звонко известила его о том, что он достиг перил лестницы, ведущей на пристань.
Найдя проход, парень повернул налево, затем ещё раз налево, поднялся по трём высоким металлическим ступенькам вверх и зашагал по лестнице вниз. Ступени вниз были маленькие, но их было достаточно много. Опасаться нужно было трёх последних крутых ступеней, которые были в самом конце этого пути. Это обстоятельство не позволило парню ускорить шаг, чтобы быстрее оказаться на корабле.
Преодолев последние ступени, парень оказался на металлической поверхности пристани. Пройдя вперёд, он повернул направо и, найдя перила трапа, шагнул на него. Оказавшись на корабле, он взял трость в левую руку, правой вытащил из кармана удостоверение, дающее ему право на бесплатный проезд на всех видах общественного транспорта своего города. Контролёр, по его ощущениям, даже не взглянул на эту заламинированную бумажку, поэтому Дима, упрятав документ обратно в карман, повернулся спиной к трапу и, подумав, направился вперёд. Пройдя небольшую надстройку насквозь, он вышел с другой стороны, оказавшись на противоположном борту, продвинулся на пару метров вправо и остановился. Затем, подумав, он направился дальше,зная, что корма судна именно там. На корме можно было посидеть на канатных кнехтах или как там они называются. Сидеть Дима не собирался, а вот поставить рюкзак не на пол, а на кнехт, очень хотелось.
Добравшись до места назначения, парень сбросил с плеч рюкзак, оставив его там, где и планировал. Место оказалось свободным. Вытащив бутылочку с уже початой минералкой, он с облегчением отпил пару больших глотков. Переведя дух, парень услышал, что на противоположном борту загрохотал убираемый трап.
"Значит уже сейчас отправляемся",- подумал парень с некоторым удивлением. Часы сказали, что до трёх часов дня ещё три минуты.
"Опять отстали, зарразы",- подумал Дима,- "надо будет по радио настроить. Ладно, сделаю на пляже". Рокот двигателя тем временем изменился, обороты увеличились и корабль с гордым названием "ОМ-157" отправился в очередной рейс.
Отойдя от пристани, судёнышко легло на курс, движок вывели на полную мощность и Дима ощутил, как речной транспорт набирает ход. В лицо ударил порыв свежего речного ветра. Он, смешиваясь с запахом соляры и нагретого металла, подарил Диме не только порыв освежающей прохлады, но и чувство неописуемой свободы и ликования.
"Я на реке! Я плыву! Как же здесь здорово!",- метались в голове парня радостные мысли.
Между тем, Дима находился в пути, так что не мог позволить себе расслабиться. Это означало, что эмоции надо было брать под контроль. Да и под ложечкой засосало, напоминая об ушах, которые пухнут без курева.
Достав прямо в кармане сигарету из пачки, Дима нашёл зажигалку. Укрыв кончик сигареты в ладони от ветра, он поднёс зажигалку, кремниевое колёсико прокрутилось и дало искру, которая воспламенила газ, сигарета занялась и Дима, затянувшись, выдохнул первую, самую вкусную порцию горького дыма первой затяжки.
Так он и стоял возле фальшборта на корме ОМика, пуская в речной воздух табачный дымок, который подхватывал озорной ветер, развеивая его без труда над рекой за несколько секунд. Было так хорошо, что не существовало слов, чтобы описать это состояние.
Когда Дима докурил, зазвонил его сотовый. Старая и надёжная Нокиа 3310 наигрывала знакомую монофоническую мелодию. Говоря по правде, это была обычная гамма на три октавы. Этот телефон позволял сделать один единственный рингтон, записав его в память телефона нотами. Дима на досуге записал туда гамму на три октавы вверх и вниз. Получилось, что мелодия, как волна, достигнув своего пика на ноте до вверху, также звонко и стремительно спускалась вниз, возвращаясь назад.
- Да, мам!- сказал Дима, высвободив мобильный из кармана и поднеся его к уху.
- Ты где?
- Я на корабле, плыву на Красную слободу!
- Нина с тобой?
- Нет, она позвонила в последний момент и сказала, что задержится.
- Почему?- удивилась мама парня.
- Говорит, там в универе надо дополнительно поработать над каким-то мероприятием. Что-то там они готовят.
- Ты не интересовался?
- Нет, Мам. Ты же знаешь, что я терпеть не могу общественную работу. Все эти мероприятия нагоняют на меня тоску, а уж подготовка к ним вообще выводит меня из равновесия.
- Лентяй ты просто!- безапелляционно заявила мать.
- Не без того!- засмеявшись, ответил ленивый студент.
- Странная какая-то стала твоя Нинка,- вдруг сказала мама.
- Почему? Я вроде никаких странностей не заметил,- удивился Дима.
- Не знаю, но чувствую,- ответила ему мама.
- Женская интуиция,- скептически хмыкнул неверящий во всё это паренёк.
- Наверное,- протянула она,- а что сама Нина тебе сказала? Она приедет к тебе?
- Да, она сказала, что постарается успеть на пятичасовой корабль,- ответил парень.
- Ну ладно, тогда звони!
- Ага, мам, пока!- ответил Дима, тыча большим пальцем в выпуклую кнопку полуовальной формы на корпусе телефона.
Через некоторое время рокот двигателя стал менее громким. Обороты были уменьшены, а это означало, что речное судно приближается к пристани Красной слободы. Ещё через пару минут ОМ-157, мягко ударившись бортом о вывешенные с пристани автомобильные покрышки, надёжно причалил к левому берегу. Появился трап и люди хлынули с корабля, спеша на пляж.
Дима довольно быстро оказался на трапе, а затем и на пристани. Пройдя в потоке людей вперёд, он шагнул на трап, соединявший пристань и пантонный мостик, что вёл к берегу. Ему всегда нравилось шагать по этому мосту. Сооружение слегка вздрагивало от шагов людей, иногда покачиваясь на волне. Это привносило в путешествие на пляж некую нотку опасности, что заставляло биться чаще сердце, а в кровь выделялось больше адреналина.
Сойдя с пантонного моста, Дима оказался на песке. Нагретые за день песчинки попали ему в шлёпки, немного обжигая стопы. Повернув направо, парень зашагал вдоль кромки воды. Он считал шаги, поскольку знал, что возле самой пристани на дне растут водоросли, которых он терпеть не мог на подсознательном уровне. Прикосновение вялой и склизкой травы под водой всегда вызывало у него чувство отвращения. Он знал, что нужно пройти примерно сотню шагов, чтобы речное дно стало нормальным. Он не поскупился и прошёл в два раза больше, чтобы уж наверняка избежать во время купания встречи с речной флорой.
День был будний, так что людей на пляже находилось немного. Без труда найдя свободное место около воды, Парень поставил рюкзак. Раскрыв его, Дима достал свёрнутый в трубочку коврик и расстелил его на песке. Ему понравился этот коврик за то, что он не занимал много места и сильно не утяжелял рюкзак.
Расстелив коврик, парень начал раздеваться. Сначала он положил трость рядом с расстеленным ковриком, затем Снял кепку, футболку и шорты. Оставшись в одних плавках, парень заспешил в воду, но вовремя спохватился. Нужно было найти свои вещи после купания, а для этого нужно принять меры заранее. Открыв рюкзак, Дима извлёк из него радиоприёмник. Он был довольно большим, но ценился за надёжность настройки. Парень был уверен, что уж этот приёмник не собьётся с волны, пока он будет купаться. Включив радио на первой попавшейся частоте, парень наконец-то заспешил в воду.
День был жаркий, так что тело требовало немедленного избавления от накопленного тепла. Оно дрожало, предвкушая погружение в прохладу воды. Дима зашёл в воду, постепенно продвигаясь всё дальше и дальше. Вот вода подобралась к его коленям, поглотила бёдра, скрыла плавки, пощекотала пупок, поднялась до груди.
"Пора",- подумал парень, подгибая ноги. Он резко оттолкнулся ногами от дна и, выбросив руки за голову, нырнул. Почувствовав, что дно уже рядом, Дима изо всех сил толкнулся от него ногами, стараясь не поднимать голову, держа тело как можно более горизонтально. На миг он ощутил себя стремительным морским хищником, бросающимся на свою добычу. Другим его сравнением был пуск торпеды, которая, выброшенная из торпедного аппарата, стремительно несётся к цели. Вода стремительно обтекала его тело. Выброшенные за голову руки, сцепленные в замок, помогали ему преодолевать водную стихию. Почувствовав, что стремительное движение под водой стало ослабевать, парень расцепил руки и начал грести под водой. Проплыв ещё немного, он понял, что пора выплывать на поверхность.
Вынырнув, парень шумно вдохнул воздух и, отфыркавшись, развернулся на месте, ориентируясь по звукам пляжа. Удивившись тому, что даже его радиоприёмник немного слышно на таком расстоянии, он поплыл к берегу. Через некоторое время появилось дно. Парень заспешил на берег. Он окунулся, охладился, а в рюкзаке его ждало прохладное пиво.
Выйдя из воды возле своих вещей, Дима подошёл к расстеленному коврику и прикрутил громкость приёмника. Затем он извлёк из рюкзака двухлитровку пива и отправился с ней к воде. Рядом на мелком месте он вырыл ямку, куда и поместил пластиковый сосуд. О таком способе он знал давно. Бутылка находилась в воде и нагревалась солнцем намного медленнее,.
Окунувшись в воду ещё раз и смыв с себя песок, он отправился к своему месту. В рюкзаке его дожидалась две баночки пива, которые он перед своей поездкой держал в морозилке. Банки до сих пор радовали ладони холодком. Подцепив колечко, он дёрнул его вверх. Банка издала хрустящий звук и её верх окропился пивной пеной.
"Русское радио Волгоград. Реклама",- послышалось из радиоприёмника.
"Если наша реклама пошла, то получается, что сейчас где-то бездесяти четыре. Надо бы не забыть часы настроить, а то так и будут неправильное время показывать",- подумал парень.
Впрочем, торопиться было некуда. Дима наслаждался свежим речным воздухом, прохладным запахом воды, горячим запахом песка, ноткой солярного дыма от проплывающих теплоходов, кораблей и корабликов, плеском воды, визгами детей... Да что здесь говорить. Если вы были на пляже, то вам и объяснять ничего не нужно, а если небыли, то никакое самое точное описание не сможет передать всей полноты картины.
Удар
Время текло незаметно. Дима попивал пиво, заедая его солёным арахисом, слушал радио и мысли его пребывали в блаженном спокойствии. Между делом он настроил свои говорящие часы, которые теперь показывали правильное время. Пиво в банке закончилось, но вторую Дима извлекать не стал. У него было правило, которое он выработал. Согласно ему, не следовало за один раз пить много пива. Нужно было выпить столько, чтобы возникший хмель смогла смыть вода. После каждого стакана или банки пенного напитка парень всегда шёл купаться. Сейчас он сначала решил закурить, а уж потом отправляться в воду.
Так и текло время для него в блаженстве. Он отрешился ото всех мыслей и дел, ото всех забот. Разве что одна мысль продолжала быть с ним. Он помнил, что примерно в половину шестого Нина приедет к нему.
Бездесяти пять парень решил искупаться, а после этого ждать свою девушку на месте. Следующий раз, как он думал, в воду они зайдут вместе. Когда он вышел из реки, часы уведомили его о том, что уже семнадцать часов и пятнадцать минут.
"О, да она уже, наверное, выходит из корабля",- радостно подумал он. "Скорее бы уже она пришла. Ладно, немного терпения, 5 или 10 минут всего нужно подождать".
Время тянулось необыкновенно медленно. Решив чем-то себя занять, Дима достал из пачки очередную сигарету и закурил. По радио рассказывали какие-то музыкальные новости, так что это помогало ему отвлечь свои мысли от медленно тянущихся мгновений.
Время шло, но никто к нему не подходил. Он принципиально не узнавал время, боясь убедиться, что прошло всего несколько минут, тогда как для него прошло не менее часа.
"В Москве семнадцать тридцать",- вдруг услышал он из приёмника. Удивившись, Дима всё таки нажал на большую кнопку своих говорящих часов. Голос с неистребимым китайским акцентом подтвердил, что уже в самом деле половина шестого.
"Что-то её нет",- подумал парень. "Может опоздала?"
Докурив сигарету, он потянулся к своим шортам, где лежала его Нокиа. Достав и разблокировав телефон, он ткнул цифру три и нажал вызов. Быстрый набор сработал и через пару-тройку секунд в трубке зазвучали длинные гудки.
Один, два, три... Семь, восемь, девять, десять... Нина не брала трубку.
"Может не слышит",- подумал дима, снова набирая цифру три и нажимая на кнопку вызова.
Один, два, три... Пять, шесть, семь... Гудки прекратились, в трубке возникла тишина.
"Глюк что ли в связи",- удивлённо подумал Дима. На всякий случай он сказал:
Аллё!
- Аллё!- послышался в динамике голос Нины. Дима насторожился. Все интонации её голоса он успел изучить за время их встреч. В произнесённом "аллё" слышалась какая-то растерянность, желание спрятаться от чего-то неприятного, но вместе с тем и какая-то злая решимость. Точнее парень не смог сформулировать, поскольку радостная мысль, что он дозвонился и Нина говорит с ним, смыла нахлынувшее плохое предчувствие, словно прибой, смывающий следы отдыхающих с песка.
- Нин, ты где? Ты уже переправилась?- спросил Дима.
- Нет, Дим, я решила не ехать.
Сердце парня подпрыгнуло, изобразило нечто вроде сальто и, не рассчитав своих акробатических сил, со всей силы врезалось в рёбра. Он вздрогнул.
- Почему?- спросил он, не узнавая свой охрипший голос. В горле словно поскребли наждаком, поэтому слова выходили с трудом, как будто продираясь через частокол иголок.
- Дим, я подумала... В общем, мы расстаёмся!
Парень ощутил острую боль и тут же мозг, словно сработал какой-то неведомый предохранитель, что-то отключил. В голове парня послышался какой-то звон, который, впрочем, не был неприятным. Наоборот, он каким-то образом блокировал боль, шедшую в мозг из сердца, предоставляя некоторым образом временную анестезию.
"Почти четыре месяца",- прошептал в его мозгу холодный и отстранённый внутренний голос, который всегда оставался трезвой частичкой его сознания.
"Да, послезавтра было бы четыре месяца",- с огромной горечью подумал Дима.
Они познакомились на празднике Восьмого марта. В честь Международного женского дня в в обществе "слепых" проходило соответствующее мероприятие. Да-да, дорогой читатель. Если вы не догадались, то пришло время раскрыть карты. Дима был незрячим. Потерял зрение он в самом раннем детстве. Сам он не любил об этом распространяться, но знал, что виноваты были врачи. Они обещали матери, что исправят его глаза, которое плохо функционировали с самого рождения. Но в действительности не только не исправили, а даже ухудшили. Ухудшили до самого нижнего предела, так что на вопрос о своём зрении Дима отвечал:
"счёт не открыт".
Дима давно смирился со своей судьбой и не жаловался на неё. Возможно, что этому способствовало то обстоятельство, что он забыл то очень краткое время, когда видел. Только редкие образы иногда всплывали в его памяти. Он даже не помнил цветов, так что полностью, пожалуй,не понимал, что потерял. И это было к лучшему.
На мероприятии в их организации присутствовала новая девушка. Она была почти зрячая. Почти означало то, что она могла видеть, ориентироваться, даже читать. Зрение её, между тем, было не полным, поскольку ей приходилось носить очки.
Они понравились друг другу сразу. Дима был весёлым парнем, умеющим говорить, увлечь беседой, интересным рассказом. Они танцевали, общались, веселились. После мероприятия они обменялись телефонами, созвонились, потом начали встречаться. Гуляли по паркам, ездили по всему городу, ходили в гости к знакомым... Дело дошло до поцелуев, а за месяц до описываемых событий и до секса. Всё шло по накатанной и Дима начал задумываться о том, что с такой девушкой он мог бы провести всю свою жизнь. И вот...
Звон в голове не проходил, отсекая от мозга сердечную боль. Сердце болело, разрываемое на мириады микроскопических частиц, а в голове было пусто, прохладно и звонко.
- Почему?- как сквозь вату услышал Дима свой собственный голос.
- Прости, Дима, но я поняла, что не люблю тебя. Мои чувства прошли и...
- У тебя появился другой?- перебил он её.
- Да какая разница!- попыталась увильнуть от ответа она.
- Ответь, пожалуйста!- потребовал он. Дима старался, чтобы это прозвучало нормально, но сам почувствовал, что сквозь строй ровного тона его голоса прорвалась боль и стальная твёрдость. Нина, кажется, тоже почувствовала это и, не удержавшись, ответила:
- да.
- Кто он?- спросил парень.
- Он учится в параллельной группе. Тоже на социолога.
- Ясно,- ответил он. В голове было пусто, никаких мыслей по горячим следам не появлялось. Он не знал, что сказать.
- В общем, как-то так,- пришла она ему на помощь.
- Я желаю тебе счастья. Хочу, чтобы ты нашёл свою девушку, которая тебя полюбит и примет таким, какой ты есть.
В динамике телефонной трубки на заднем фоне раздался мелодичный посвист "птицы" дверного звонка.
- Ну ладно, Миша пришёл. Давай, Дим, не грусти! Пока!- сказала Нина и положила трубку.