Заговорщики двигались осторожно, крадучись. Они шли не главной анфиладой комнат, а пробирались боковым коридором, предназначенным для прислуги. Заговорщики были твердо уверены, что в этот час, час ровно посредине между полночью и рассветом, они никого не встретят здесь. Не зря же они готовились столько времени, не зря осматривались и изучали жизнь замка. Коридор не был освещен, и заговорщики зажгли факел. Его неровный огонь давал достаточно света, чтобы не споткнуться. И достаточно, чтобы нет-нет, да и вырвать из темноты портреты вельмож минувших дней. Когда-то эти вельможи блистали при дворе. За великие заслуги перед священной Короной их портреты были написаны лучшими придворными живописцами. Эти портреты когда-то висели в парадных залах, теша тщеславие вельмож, и в назидание когда-то многочисленной армии пажей и оруженосцев. Теперь же, спустя столетие, вельможи и их подвиги были забыты, краска с портретов облупилась, а сами портреты были сосланы из парадных комнат в коридор для прислуги. Заговорщики двигались мимо картин, и в неровном свете факела казалось, что портреты оживают и провожают заговорщиков укоризненными взглядами. "Мы знаем, что вы задумали". - читалось в глазах забытых вельмож. Но заговорщиков взгляды не остановили, хоть сердца их и готовы были выпрыгнуть из груди всякий раз, как в свете факела вспыхивали глаза на очередном портрете.
Но особенно заговорщиков пугали доспехи. Старые ржавые рыцарские доспехи кое-где стояли вдоль коридора, доживая свой век. В неровном свете факела они превращались в грозных часовых. И хоть заговорщики и знали, что никаких часовых в этом коридоре нет, при виде доспеха их сердца замирали.
На полпути, вспугнутые шагами заговорщиков, со стропил сорвались полчища летучих мышей, заметались в дрожащем свете факела черными тенями. Тот, кто нес факел, выронил его от испуга. На счастье заговорщиков, факел не погас, и никто не был разбужен шорохом летучих мышей. Факел был поднят, и заговорщики продолжили свой путь.
Наконец, заговорщики преодолели коридор и оказались перед неприметной дверью. Та вела прямиком в королевские покои. Эта дверь использовалась для перестилки постелей его Величества. Когда Августейший отсутствовал в своих покоях, главная постельничья дама открывала дверь и впускала горничных со свежим бельем. Ключ от двери висел у нее на шее и днем, и ночью, она никогда его не снимала. На счастье заговорщиков, у дамы имелась невинная страсть, о которой знало все королевство: она очень любила "учить жизни", как она выражалась, юных розовощеких дворянчиков. "Обучение жизни" проходило в алькове дамы. Все заговорщики были юны. Один из них попался-таки на глаза даме и был записан ею в ее "школу жизни". "Ученик" настолько удачно сдал выпускной, что после него смог спокойно сделать слепок ключа, не снимая его с шеи мирно храпящей "учительницы".
И так, вот он, тот момент, ради которого все затевалось. Ключ вставлен в замочную скважину, осталось лишь повернуть его. Заговорщики взяли оружие наизготовку. Кто - мухобойку, кто - баллончик с репеллентом. Они пришли освободить королевство от узурпатора, его Величества августейшего Комара!