Чахоточный рассвет пугливо заглядывал в окна. Вскоре темнота рассеялась, уступая место предметам комнаты. Я смотрел, как возникают из светлеющего воздуха шкафы, диван, стулья; смотрел, как за окном клубится холодный туман оттепели, как спокойно улыбается Она во сне. Сейчас, когда короткое забытье унесло Её прочь из этого мира, Она наконец-то забыла о недостатках своего лица, расслабилась. Она так прекрасна в эти редкие минуты. Я смотрел, как Она спит, думая, что вот, сейчас, сработает таймер приемника и музыка вырвет Её из глубин собственного сознания и грубо бросит в реальность, в чахоточный рассвет, в мои объятия. Она, скорее всего сразу же забудет о сновидениях, Она вспомнит, где находиться и вспомнит что рядом я. Почувствует ли Она себя счастливой, вспомнив это? О чем Она подумает, рассмотрев в этом бледном свете, мое лицо, покрывшееся за ночь значительной щетиной? Стоит ли думать о таких вещах? Особенно сейчас, когда Она рядом, когда стоит только протянуть руку, чтобы все началось сначала.
Я люблю Её. Теперь я точно знаю, что люблю. Иначе, мне не нравился бы запах Её тела, аромат Её волос, вкус Её губ. Господи, как странно думать о любви, глядя, как теряет свои позиции темнота, как покидают тени Её спокойное лицо. Как странно думать о любви здесь, рядом, положив руку на Её волосы, рассыпавшиеся на подушке.
Мне не хотелось бы, чтобы, проснувшись, Она спросила, что нужно мне от Неё. Не хотелось бы, чтобы Она решила будто мне нужно Её тело. Я не хочу, чтобы Она о чем-то думала сейчас, хочу, чтобы Она была счастлива.
Так трудно оставаться честным с собой, если нет уверенности в том, что называть правдой, а что ложью. Бесспорно, правда, то, что вчера я уснул приблизительно в сорок пять минут второго ночи, правда, что в семь утра раздался звонок будильника и без десяти восемь я поднялся с кровати и отправился в ванну. Я, наверное, солгу, если заявлю, что по дороге к месту работы встретил метра Бокали,* который материализовался из утреннего тумана сопровождаемый звуковыми и световыми эффектами. Он молча увлек меня за собой в серый туннель своего воображения и, пронесясь между безжизненными стенами, мы ворвались в мир слишком ярких красок и голосов. Я был ослеплен синью неба и желтым солнечным светом, оглушен голосами детей за воротами ближайшего детсада, скрипом качелей и шелестом ветра в ветвях деревьев. Я был подавлен чрезмерной жизнерадостностью этого мира раздражавшей отсутствием видимого источника.
--
Где мы? - Спросил я уважаемого метра
— Мы по ту сторону. - Ответил он. Это реальность чувств еще не процеженная через фильтры сознания, мир еще не отретушированный инструментами здравого смысла, не обесцвеченный сглаживающим краски опытом, не оплетенный паутиной общественных связей, не иссеченный скальпелем морали - говорил метр Бокали. - это простой код реальности, которому предстоит еще долго петлять в извилинах мозга принимая формы угодные нам. Это мир, не отягощенный мыслями, не обезображенный словами, мир, не познавший еще гибельную привлекательность обобщающего влияния логики.
Мы пошли вдоль до бесконечности длинной аллеи, и каждый шаг в этом странном мире изумлял меня. За кратчайшее мгновение я переживал тысячи изумительнейших чувств. Их не записывала память, они не анализировались и не сравнивались. Они умирали, чтобы через мгновение снова повторится.
— Мы рождены, чтобы понять и в этом великая печаль - сказал Бокали и растворился в воздухе. Я понял почему небо голубое, почему ветер шелестит в ветвях, почему детские голоса так пронзительны, почему солнце безвозмездно дарит свет этой планете не получая взамен ничего, почему... Я понимал, память возвращалась, сознание находило и восстанавливало утраченные связи, а мир тускнел и облезал. Мир мертвел, мир превращался в то, что мы привыкли видеть каждый день. Мы - люди. И я решил, что встреча с метром Бокали почудилась мне. Не было серого туннеля и яркой реальности лишенной понимания. И я пишу, что это ложь. Что это я только что выдумал под влиянием ночной тревоги. Почему, правда, так мелочна, а ложь грандиозна? Завтра я снова увижу Её. Я обниму Её и губы мои отыщут желанные губы. Пусть потеряется Её реальность в безмыслии грёз, пусть попадет Она в беспечный мир выдуманный метром Бокали пока губы наши не разъединит необходимость дышать.
Мне теперь безразлично, как Она существует в этой убогой реальности, достаточного того, что Она существует. Этого достаточно, чтобы любить. Ведь я люблю не то, что на Неё воздействует и не то на что необходимо воздействовать Ей. Я, просто, люблю Её. И плевать на все остальное!
* - метр Бокали легендарный персонаж, который еще порадует вас встречами с автором сих строк уважаемые читатели.