Начало осени.

Свет лампы настольной, проём окна,
Влажная тьма за окном,
По крыше щербатая лезет луна
И прячется за углом,

Под крышей горят три желтых окна,
А тридцать уже черны,
И вокруг так громко звенит тишина,
Что разбежались сны.

Три тёплых окна за складками штор,
Тайны таят внутри,
И с надеждой на чудо притих мой двор,
Погасив свои фонари.

Улица в даль неспешно ползёт,
Под сводом голых ветвей,
И ветер без дела свистит у ворот,
Нагулявшись вдоволь по ней,

Звезды цедят тусклый свой свет
На ржавчину старых крыш,
А в голову лезет пошлый куплет
О том, как шумел камыш,

Я с надеждой смотрю в три желтых окна,
Сидя в тиши за столом,
Но не смотрит Она и только луна
Улыбается за углом.

11.10.96

Поэма осеннего вечера.

		1.
Вечер и дождь. И падают листья, 
Мечутся черные тени вокруг,
Пусть я не гений, пусть неказист я,
Вечер мой лучший. Верный мой друг.

Пусть в этой спальне мёртвые тени,
Смерти, призывно ведут хоровод,
За оконным стеклом вечер осенний,
Вечер осенний меня спасёт.

Верный мой друг, друг мой единственный,
Как же я счастлив, что рядом ты.
Мокнет под дождиком город таинственный,
Кутаясь в чёрный плащ темноты,

А за тенями ночь, будто смерть
Выходит с тобой друг мой на бой,
И ветер песню заводит петь,
Песню прощания, вечер, с тобой,

Знаю я, снова ночь победит,
И будет пытать меня до утра,
А ты, как вчера, будешь убит,
Будешь казнён, как позавчера.

Но пусть улыбаются мёртвые тени,
Пусть смеются они над нашей судьбой,
Завтра с тобою, вечер осенний,
Буду я бится опять с темнотой.

А за окнами город жмётся от скуки
И дома вдоль улиц к оградам льнут,
К небу проспектов тянутся руки,
А тела под землёй находят приют,

И шуршат машин по шоссе шины,
Капли дождя тонут в лужах дорог.
Ночь наступает! Вонзают машины
Свет в темноту туманы и смог.

А за окном, с другой стороны,
Вечер спокоен вежлив и мил,
Сижу за столом среди тишины...
Двусторонняя жизнь, двусторонний мир. 

		   2.
И если я вырвусь в мир за окно,
Жизнь покажется мне совершенно иной
И будет, вечер, мне все равно,
Быть одному или вместе с тобой.

Я сяду тогда в тридцать первый трамвай,
И уеду куда-то почти в небеса,
Кто то скажет во мне у луны: Вылезай!
Я сойду и затихнет стук колеса,

И у самой луны стоять будет дом,
Блестящий и мокрый как пьявка,
Я в доме увижу Тебя за окном,
А под домом увижу лавку.

И когда я стану похожим на дом,
И промокну насквозь под старым плащом,
Может быть повернешься Ты за окном,
И увидишь меня за стеклом и дождём

Две жизни одною станут тогда,
Два мира тогда, сольются в один,
Достигнут желанных небес города,
И останется вечер осенний один.

Ночь потеряет власть темноты,
Стихнет ветра на улице вой...
Если только захочешь в комнате, Ты
Пустить меня в свой покой

Ведь я поломаю твою тишину,
Закапаю пол дождевою водой,
Всё переверну, на всё посягну,
А потом захочу остаться с Тобой.

		3.
Я смотрю на профиль за желтым окном
И луна говорит мне "да",
И я умываюсь холодным дождём,
И ухожу в никуда,

Потому, что так было всегда,
Потому, что забыты слова,
Потому, что уходят все поезда,
Погудев на вокзале сперва.

Машины в коконах пылинок воды
Проносятся мимо куда-то,
Тени везде оставляют следы,
Столбы у дорог, как солдаты,

Два мира в одном, две жизни в одной,
И мной в "никуда" потерян покой,
Я повенчан навек с ночной темнотой
На тёмной, холодной, пустой мостовой.

А хотелось остаться с Тобой!

28.09.96

Дезертир.

Поздний вечер, быстрые тени,
Я затерян следи аллей,
Даже ветер холодный осенний,
Здесь кажется дует сильней,

Даже листья сухие эти,
По особому шелестят,
Фонари вдоль дорожек светят,
Как огни иконных лампад

Всё вокруг словно в старой сказке,
Где так много странных чудес,
С темнотою смешались краски
И парк превратился в лес.

Я хожу по дорогам забытым,
Я смотрю в зеркала озёр,
И водам их небу открытым,
Предлагаю уставший взор,

А вокруг, в городских кварталах,
В океане вечерних огней,
В магазинах, квартирах, вокзалах,
Тонут сотни таких же людей.

Шелестят по дорогам машины,
Слепят яркие краски витрин,
Копоть, грязь и запах резины,
От стёртых асфальтом шин.

Эта жизнь как игра в рулетку,
Разговоры пахнут игрой,
Каждый ставит на картах метки, 
Все идут дорогой одной,

Ну а здесь только краски заката,
Шелест крон в молчаньи аллей,
В этой жизни игры и азарта,
Парк клочок покоя на ней,

В этом мире мы все солдаты,
Дезертировал я из траншей.
Четче шаг! Грудь вперёд! Ребята!!!
Расстреляйте меня скорей!

22.10.96

Конец осени.

Дни становились короче
К зимней стуже готовя мир,
Город готовился к ночи,
Зажигая окна квартир,

Люди готовились к сну,
Зевая за чашкой чая,
Я писал куплет про весну,
С ручкой в руке засыпая.

И всё во вселенной вокруг
Находилось в такой гармонии,
Что улавливал даже мой слух
Звуки чистой какой-то симфонии

И казалось мне, вижу я свет
Далёких, далёких звёзд,
И на все вопросы знаю ответ,
И ответ до смешного прост,

И казалось мне, даже Ты,
В лабиринтах бетонных зданий,
Не жжешь за собою мосты,
Бесполезных былых свиданий,

И среди мириад огней,
Из своей квартиры, окна,
Я искал квадратик твоей,
И она мне была видна,

И гремели прекрасные звуки,
И вертелись где-то планеты,
И враги пожимали друг другу руки,
И писали стихи поэты.......

Но напрасно глядел я в окно,
Напрасно вертелись планеты,
И враги друг друга убьют все равно,
И умрут от тоски поэты,

И затихнут прекрасные звуки...
А жизнь такая пустая,
Что умру я наверно от скуки,
Подавившись чашечкой чая.

Осень 1996

Не твоё окно.

Я смотрю сквозь окно на вьюгу
Там, в тусклом свете, в дали,
Снежинки кружат по кругу,
Умирая в складках земли.

Холод, город сковал тишиной,
Опускается зимний вечер,
А снег за окном продолжает бой,
С землей предвкушая встречу.

Вижу в окнах квартир я тоску,
Уныло чернеют здания,
Я взглядом тянусь к одному огоньку,
Что в центре горит мироздания.

И сквозь снежные вихри вижу окно,
Одно, среди сотен безжизненных окон,
В нём особенный свет и скрывает оно
Твой последний ответ, и последний мой сон

И не важно, не важно, что за стеклом,
Обитаешь не Ты, а кто-то другой,
Что в улиц тоннелях затерян Твой дом,
Укрытый давно снегом и льдом,
Опутанный темнотой.
Я к свету тянусь за безумной мечтой,
Иллюзорной мечтой, жить в Тебе, быть с Тобой,
А снежинки кружат и кто-то другой,
Беспечно живёт за замерзшим стеклом, 
Не ведая ни о чем.

5.12.97.


Сентиментальная прогулка.
(из дневника)

Летели листья, в шелест, в даль,
Туда, где Ты, совсем одна,
Сидишь, укрывшись зябко в шаль,
В холодной спальне у окна,

Там ветки бьются о стекло,
Там капель стук о звонкий цинк,
Там так тоскливо и светло
Горит любимый твой ночник.

И я за листьями летел,
Нырнув в сырую темноту,
И ветер мне о чем-то пел,
Целуя в губы на лету.

И знал я, там, где за окном
Мерцает мирно тусклый свет,
Вонзившись в ночь, стоит твой дом
В стенах уюта скрыв секрет,

А в доме Ты, в квартирке той,
Где тени свет и тишина,
И ветер говорит с Тобой,
О том, что Ты совсем одна.

И ветер бьется о стекло,
И капли падают дождя,
И так тоскливо и светло
Вздыхает осень уходя...


Оттепель.
(из дневника)

Я дышу туманами города,
Я купаюсь в грязи дорог,
Жизнь моя - разновидность спорта,
Мой завтрак - утренний смог.

Эта жизнь, как горячий бред,
Где сливаются явь и сон,
Дым котелен у меня на обед,
Все слова заменил мне стон.

А возвращаясь ночью домой,
Понимая, что никому не нужен,
Говорю я с далекой луной,
Которую съем на ужин.


Послесловие.

Дитя двадцатого века.

Я слоняюсь, как дурак, по улицам,
Рассматривая лица людей,
И прохожие в ответ хмурятся,
И проходят мимо скорей,

А над крышами солнце в лазури
Обливает город жарой,
Кто-то давиться пломбиром в глазури,
А кто-то своей слюной,

И удавиться кто-то в квартире,
Потому, что надоело жить,
Вскроет кто-то вены в сортире,
Устав кого-то любить,

А вокруг будет город, и город,
Равнодушно будет смотреть,
Ведь город уже не молод,
Он прошел сквозь огонь и медь,

Повидал миллиарды лиц,
Стал гробницей гниющих тел,
Стал лечебницей для тупиц...
Только храмом стать не сумел.

Этот город был всем чем попало,
Только Раем он стать не смог,
Только Ада оказалось мало,
Только умер от старости Бог,

Только вечность была отражением
Одиночества, в двух зеркалах,
Только жизнь оказалась тлением,
А любовью оказался страх.

И ползут Христов вереницы
Под грузами тяжелых крестов,
И стареют измождённые лица
В тени терновых венков,

Но напрасны их жертвы, и муки,
Но напрасны дела и слова,
И гвозди вобьют им в руки,
Послушав их речи сперва.

Я смотрю, как сияют витрины,
Отражая голодный взгляд,
Я смотрю как проходят мужчины,
И на женщины виляющий зад,

Я смотрю, как торгуют калеки,
Язвами всех сортов,
Я - дитя двадцатого века,
Последнего из веков.

Я дитя двадцатого века,
Я стою на краю пустоты, 
 Я смотрю в глаза человека.
Мой потомок! Кем будешь ТЫ?

Там, в тумане, бездна молчания,
Здесь, бессмысленность суеты,
И стою на узенькой грани я,
Мой потомок будешь ли Ты?
	
18.08.97