Ваш друг - экстраверт? И вы не знаете, как из явного экстраверта сделать полноценного интроверта - ибо ваш друг задрал своей болтовнёй, насильно общая, если удаётся изловить вас и загнать в угол?
Спросите меня, как - и я отвечу: купите ему собаку, а потом положите все силы на то, чтобы ваш друг стал кинологом.
Не знаю, кого задрала я, но однажды в моём доме появилась четвёртая по счёту собака. Видать, кто-то знакомый очень сильно желал мне всего самого доброго и нежного. Через две минуты после того, как собака переступила порог, я поняла, что попала по полной программе.
Для начала месяца полтора-два дрессировали меня - для затравочки. Как выяснилось немного позже, окончательно переделывая учёного в кинолога - и сокращая мой словарь до ста пятидесяти собачьих слов. А уж потом всё пошло, как по маслу.
- Рот закрой, - орёт Олег. - Что ты с ней трындишь?
Однако лужёные глотки у товарищей милицейских инструкторов, оглохнуть можно.
- Я не трындю, - обижаюсь я.
- Ага. А вот это что было? "Ну зачем ты это сделала", "Неправильно, надо не так, а вот так", - он передразнивает меня слово в слово.
- Не знаю, что было, - мрачно говорю я.
- Хули ты ей объясняешь, это тебе что - человек?
- Хорошо, давай ещё разок, - покорно соглашалась я.
- Давай-давай, - говорил он.
- Зиц. Плац. Ползи. Зиц.
АВАВАВАВ... Авававав... Лай становится тише. Собака далеко.
- Метель! Еб**ть-копать твою маму в челюсть! Ну-ка иди сюда! Башку отшибу сейчас! - ору я на собаку.
- Рот закрой, - орёт Олег на меня. - Что ты с ней трындишь, мать твою!
И так - долго. Пока не стало получаться. Пока я не заткнулась окончательно и не оставила в своём лексиконе порядка сто-сто пятьдесят слов, начав общаться с собаками так, как требовал товарищ милицейский начальник.
"Боец, ко мне, нах!"
"Yes, sir!", - пылает энтузиазмом, усишки в разные стороны, готова к труду и обороне.
"Боец, вперёд, нах!"
Ну, или без "нах". Какая, нах, разница?
Но, общаясь так с собаками, не могу же я по-другому общаться с людьми?! И с годами привычка становится второй натурой.
Похоже, ребята, я заткнулась окончательно и бесповоротно.
И из меня-интроверта экстраверта уже не сделать никак. Да и не горю желанием, если честно.
Я даже знаю, как бы материализовалось то, к чему я стремлюсь. Признаюсь честно, досадно гонять порожняки, занимаясь с собакой грамотно час в неделю, - и оставлять её на всё остальное время с хозяином, который свято верит в то, что придёт дядя или тётя и сделает чудо. Особенно глядя на МОЮ собаку. Конечно, я могу сказать - и говорю, что для того, чтоб она стала такой, чтоб искала и находила что-то или кого-то, чтоб шла через огонь и воду, я делала её чуть больше года - иногда по нескольку раз в день. Я говорю, но это - всего только слова, которые просто пролетают мимо ушей и уходят в космическую пустоту.
Да и я уже не мастак говорить эти самые слова.
Люди не понимают, что для начала надо научиться фокус внимания делить поровну между собакой и самими собой. И какое-то время дрессировать себя, любимого, подгоняя время, характер и ритм жизни под животное - ибо чудес не бывает.
Люди не знают, что для начала важно хотя бы заткнуться...
Кобель ротвейлера, радостно вывалив язык, волочил по талому снегу хрупкую старушку.
- Дик! Ты куда?! - надрывалась старушка, вцепившись в поводок.
Пёс заложил крутой вираж, старушка влипла мордой в сугроб - и выпустила поводок. Ротвейлер по имени Дик, размахивая ушами, проскакал вокруг неё победный танец, а потом устремился вперёд.
- Держи-и-ите! - продолжала голосить старушка, переходя в ультразвуковой диапазон. - Он не куса-а-ается!
Пёс допрыгал до нас и замер.
- Та-а-ак. Стоять, бояться, - сказала я. - Ко мне, блин.
Пёс навострил уши, и сделал несколько робких шагов навстречу.
- Давай-давай, не трусь, - подбодрила я его. - Ко мне.
Пёс подошёл. На нём было три разнокалиберные удавки и два поводка.
- Ой, спасибо! - старушка семенила, руками счищая с мокрого пальто остатки снега. - Не слушается, ирод!
- А для вас собачка-то не великовата? - полюбопытствовала я.
- Это сына. Да гулять некому больше, все на работе. То я, то дед, - поделилась она.
- А заниматься не пробовал кто-нибудь? - я была бы не я, если бы не закинула удочку.
- А как же. Кинолог занимался. Четырнадцать недель, - гордо ответила она.
- Ага, - сказала я. - И каков... эээ... результат?
- Ерунда всё, - вздохнула бабушка и в сердцах махнула рукой, ставя крест на всех кинологах, вместе взятых. - Тренера слушается, нас - нет.
Я посмотрела на собаку, которую держала за всю эту связку удавок.
- Вот стоит ведь у вас, и не рвётся, - посетовала старушка.
Я щёлкнула пальцами. Пёс поднял башку и внимательно посмотрел на меня.
- Та-а-ак. Ррррядом. Зиц, - сказала я.
Клиент слегка поддал мне под коленки тёплым боком, и, отодвинув Метель, сел рядом, глядя мне в глаза. Он ждал только одного - когда я поручу ему сделать что-то интересное и важное, а потом мы поиграем в мяч, а потом он погоняется за Метелью, если она, конечно, перестанет так страшно рычать. А потом с него, наверное, - о, наконец-то, спасибо, Великий Собачий Бог, спасибо, интересная тётка в бушлате, - снимут всю эту кучу поводков и удавок.
Метель ревниво косилась на мой карман. Старушка стояла рядом и теребила варежку. Я вздохнула и вынула запасной мяч.