Привычный и понятный всем нам мир перестал существовать много недель назад. Только сейчас люди осознали, каким же уютным он был, но поняли это только, потеряв его навек. Все началось с одного репортажа в новостях. Конечно, вначале этому не придали такого уж большого значения. Первое время никто и не увидел ниточки, связывающей эти смерти. Да и человечество за века существования насмотрелось уже на всевозможные зверства. Во всяком случае, вначале все считали именно так. Довольно скоро новые сенсации вытеснили кровавые картинки с экранов, но через несколько дней тоже самое повторилось вновь. А еще через день количество городов подвергшихся нападениям исчислялось десятками. И тут же об этом заговорили повсюду. Кто мог совершить все эти зверские убийства? За одну ночь, в разных городах, в разных концах Земного шара. Больше закрывать глаза на происходящее было невозможно. К концу недели эпидемия охватила все крупные города. Пытаясь успокоить перепуганных насмерть людей, власти за короткие сроки уничтожили всех бездомных собак и кошек, начали планомерный отлов диких зверей оказавшихся в опасной близости от городов. Самый надежный способ решить все проблемы известный человеку - уничтожить все живое, что может хотя бы отдаленно представлять угрозу. Но, несмотря на усилия, каждое утро приносило новые новости, увеличивая количество растерзанных тел.
Все силы науки были брошены на поиски вируса, но до сих пор так и не удалось установить, что же произошло на самом деле. Никто из ученых так и не смог выявить причины такого поведения животных. Никто не мог понять, что же за зверь взбесился и начал беспричинно нападать на людей. Не было ни одного свидетеля нападений. Тех немногих, что могли бы что-то видеть находили недалеко от жертвы с такими же разорванными ранами. Люди перестали выходить из домов после захода солнца. С самого начала было понятно, что это не могут быть просто бешенные собаки, надо искать что-то совершенно новое, но именно это и оказалось проблемой. Все было как прежде, исследования не выявили никаких отклонений у животных. Иронично, что прожив тысячи лет в извечной вражде людям наконец-то удалось объединиться и научиться работать сообща, вот только все чаще возникала мысль, что единство продлиться недолго, потому что скоро просто некому будет объединяться.
Наш городок не очень большой, один из тысячи таких, в которых никогда ничего не происходит. Все что мы видели, это репортажи с экранов телевизоров, но даже у нас в глазах читался страх. Больше неслышно было голосов детей, играющих на улице, взрослые без надобности не выходили из дома. "Мой дом - моя крепость",- так считал каждый, и все надеялись, что его крепость выстоит, когда беда доберется до нас, а в том, что рано или поздно доберется, не сомневался никто.
Больше всего в эти дни я переживал за Кима. Он не проявлял никаких признаков беспокойства, все так же продолжал смотреть на меня своими потрясающими преданными глазами. Когда он так глядел, то всегда делалось тепло и уютно в душе. Я точно знал, что он никогда не предаст меня. Все в округе убеждены, что Ким самое доброе существо на свете, но вспомнят ли они об этом сейчас? Может я и перестраховывался, но отказался от столь любимых раньше долгих прогулок и не решался выйти с ним на улицу. Красавец-ретривер, он всегда притягивал к себе взгляды, а теперь особенно. Небольшой палисадник за домом, вот и весь клочок свободы, что ему остался. Поглощенные своими переживаниями соседи забыли о его существовании, а он будто чувствовал нависшую над нами угрозу и вел себя все дни тихо, не привлекая внимания.
Несколько дней назад я проснулся от того, что кто-то пристально на меня смотрит. В паре шагов от кровати сидел Ким и, слегка наклонив голову, от чего одно ухо забавно топорщилось, смотрел на меня внимательными изучающими глазами, и вид у него при этом был очень серьезный. Нервничает. Я захотел поделиться с ним своей уверенностью, которой, если честно, совершенно не ощущал, что б хоть из взгляда собаки прогнать эту нервозность, и потянулся рукой к холке пса что бы потрепать его, почесать косматую голову. Но он резко отпрянул и зарычал, показав ряд великолепных белых зубов, от вида которых у меня по спине пробежал холод.
- Этого не может быть! Только не Ким!!! Как? Откуда? Я исключал его контакт с любыми животными. Он выходил только на задний двор. Нет! - сон слетел в один миг. Сразу вспомнились картины изуродованных тел, надо было вспомнить об этом сейчас, - Догадался же кто-то показать это по телевизору!
И откуда только в человеке берется эта сила: я одним скачком преодолел разделявшее нас расстояние, и, накинув на собаку одеяло, скрутил его в сверток, не давая возможности даже пошевелиться, вытащил во двор и привязал цепью к дереву, после чего едва сумел отскочить от зубов рвущих ткань на части. Все это заняло лишь доли секунды. Еще через мгновение Ким уже вырвался из пут и, рыча, уставился на меня. Шерсть на его загривке вздыбилась, уши прижаты, хвост поджат, все мышцы напряжены и готовы для прыжка. Рычать он вскоре перестал, но не расслабился. Я тоже заставил себя справиться с испугом и выровнять сбившееся дыхание. Но как только я попробовал сделать шаг навстречу, как в ответ вновь послышалось утробное рычание. Правда бросаться на меня Ким, кажется, не собирался, а наоборот осторожно попятился от протянутой руки.
Так он и вел себя все последующие дни. Если я просто стоял у двери дома и не пытался приблизиться, то он так же как раньше смотрел на меня своими глазами полными любви, правда теперь во взгляде мелькало что-то еще, появилась там какая-то настороженность. Но стоило мне попытаться приблизиться, он прижимал уши, весь напрягался и с тихим предупреждающим рыком отступал ближе к дереву. К еде за все это время он даже не притронулся и я просто не представлял что делать.
Каждый день ужас все глубже проникал в сердце. Любое животное в пределах видимости отстреливалось, но все равно утро приносило новые вести о жертвах. В день, когда я посадил Кима на цепь, был растерзан один человек и в нашем городе. Я не знал его, хотя это служило слабым утешением. Его тело, нашли на окраине города, прямо на трассе. В новостях местного канала, сообщили, что тело изуродовано до неузнаваемости. Борясь с омерзением, я почему-то все равно, ощущая странное возбуждение, упорно продолжал вглядываться в картинку на экране. Будто пытаясь запомнить все мельчайшие детали: прикрытый куском черной ткани труп прямо на разделительной полосе, пятна крови на асфальте, стоящий рядом автомобиль с открытой дверцей, пустырь за спиной у репортера, чуть заметное дрожание микрофона у него в руке. Неожиданно камера выхватила какой-то предмет в придорожной канаве, чуть левее корреспондента. Приглядевшись, я понял, что это оторванная по локоть рука. Метнувшись к телевизору, я выдернул его из розетки, не в силах больше смотреть. Теряясь в догадках, что этому несчастному понадобилось одному на той дороге, почему он остановил машину и вышел из нее ночью, я убедился в одном точно: зараза добралась и сюда. Все знали, что это был вопрос времени, но осознание, что вот он - возможный конец - все равно настигло внезапно.
По утрам я смотрел сквозь окно кухни во двор на Кима в страхе увидеть озверевшего пса, с пеной у рта яростно грызущего цепь. Но все оставалось неизменно. Он, как и прежде лежал на траве, положив голову на передние лапы, чуть поодаль стояла нетронутая миска. И в какой-то момент мне все это порядком надоело. Он не проявлял никакой агрессии. Ну не может, просто не может пес в таком состоянии, тем более отказываясь от еды несколько дней, растерзать кого-то. В его поведении определенно скрывалось что-то другое. И я решился. Уверено, без каких либо признаков испуга я открыл дверь дома и двинулся по направлению к собаке. В тот момент я и в самом деле ничего не боялся. Передо мной был все тот же Ким. Сейчас я подойду и сниму с него эту чертову цепь, и все снова будет как прежде.
Он внимательно следил за моим приближением, даже не сменив позы, только подняв с лап голову, я подошел вплотную, протянул руку и дотронулся до привязи на шее пса, пытаясь нащупать карабин. И тут в животном будто сработала, сжата все это время до предела, пружина и он резко вскочил. Я даже не успел заметить, что произошло, как распрямившаяся пружина отскочила и с силой ударила по руке. Я взвыл от боли, еще до конца ничего не осознав - вцепившись мертвой хваткой, на моей руке висел Ким. Между его сжатых зубов тонкой струйкой начинала ползти кровь, окрашивая траву под ногами в алый цвет. Он не рвал на части, даже не рычал, просто держал в плотно сжатой челюсти мою руку, и высвободить ее не представлялось возможным. Особенно ужасали его глаза: холодные и разумные. Он явно осознавал что делает. Я уж видел, чувствовал, как сейчас зубы начнут дробить кости. Он так держал меня не больше минуты, но она показалась мне вечностью. Боль от руки сковывала все тело, я не был в состоянии просто пошевелиться. За эту минуту Ким не издал ни звука и, так же молча и неожиданно, как вцепился, он отпустил меня, отошел на шаг назад и сел, опустив голову. Я тоже попятился к дому. Медленно будто в трансе нащупал здоровой рукой дверь и закрыл ее, отгораживаясь безопасным стеклом. Теперь цепь не казалась мне такой уж прочной. Я стоял и смотрел сквозь стекло на пса. Он поднял голову и тоже стал смотреть на меня. Пристально, все тем же тяжелым взглядом. Только сейчас я заметил, что кровь все еще продолжает медленно струиться по руке. Надо ее остановить.
Пока перевязывал руку меня колотила мелкая дрожь, которую никак не удавалось унять. Я со всей четкостью знал, что надо делать, но даже сейчас это решение давалось трудно.
Сложностей и условностей, существовавших в том прежнем мире, давно не было. Осталось только одно чувство - страх, а страх стирает у человека все грани выставленные обществом. Достать оружие не проблема, это давно стало жизненной необходимостью. Но я все равно не сразу пошел домой, а прошелся по пустынному городу. По улицам давно никто вот так просто не ходил, но металлическая тяжесть во внутреннем кармане ветровки придавала уверенности. К дому было жутко даже приближаться, но рано или поздно это все же пришлось бы сделать. И я понял, что тянуть дальше нельзя.
Убедить себя, что я все делаю правильно, никак не удавалось, поэтому я прибегнул к последнему средству, достав бутылку крепкого бренди. Во дворе Ким все так же лежал, положив голову на лапы. На этот раз он даже глаз не поднял, заслышав скрип двери. Лишь когда я достал из кармана пистолет и направил на него, встряхнул головой. И снова на меня устремился чистый взгляд. Он знал! Он точно знал, что сейчас произойдет, и еще он определенно ждал и хотел этого. Как это может быть у собаки? Я нажал на курок, так и не успев понять этого. Нет не я. Сейчас оружие держал мой страх, именно он с таким безумством запустил смертельный механизм. Это не мог быть я, в жизни не державший в руках оружия, сам я ни за что не смог бы с такой точностью попасть в череп с одного выстрела. Страх покинул тело, сразу уступив место отчаянью и безысходности, но как бороться с ними я точно знал и залпом выпил бутылку, что сжимал все это время. Осушил ее до дна, и все равно абсолютно трезвый пошел внутрь дома за следующей.
Не знаю, в какой момент мозг смилостивился надо мной и отключился. Судя по всему, очнулся я уже на улице от боли в прокусанной Кимом руке. Еще не осознавая, где я нахожусь, не в состоянии открыть глаза от слепящего света, первое, что я почувствовал, это было ощущение чего-то вязкого во рту. Я все же с трудом заставил себя открыть глаза и уткнулся лицом прямо в кровавый растерзанный труп. От неожиданности я попятился и, споткнувшись, упал на спину. Резкий толчок заставил непроизвольно проглотить ту дрянь, что все еще была у меня во рту. В горло полилась, показавшаяся приятной, соленая жидкость, отдающая металлом. Боже! Кровь. То обо что я споткнулся, было еще одним телом. Я огляделся, все еще не в состоянии понять что происходит. Свет, показавшийся вначале непереносимо ярким, был всего лишь уличным фонарем. За границей очерченной им была непроглядная тьма, и совсем не хотелось узнавать, что скрывалось там. Сполна хватало того, что я увидел перед собой. Оставалось надеяться, что там, в темноте, не прячется монстр убивший этих двоих. Я все еще недоумевал, как мне удалось избежать этой бойни, но все мысли тут же исчезли, стоило случайно посмотреть наверх. В полуметре над моей головой на ветке дерева висел труп еще одного человека. Какая ужасная сила нужна, что б забросить туда взрослого мужчину! Но не это заставило мой желудок судорожно сжаться. Человек на дереве хотя и был мертв, но тело не было покалечено, и я узнал его. Он часто гулял с сыном в том же парке, где я вечерами бегал с Кимом. Мальчик любил играть с собакой. Обернувшись через плечо, я понял, что то, обо что я споткнулся, и было тем ребенком, а рядом вероятно его мать. Бороться с подступающими приступами рвоты стало невозможно. Но облегчения это не принесло, лишь стало еще хуже: меня тошнило кровью и кусками мяса. Откуда? Я же не...
- Это все ты, - услужливо подсказала память.
И я все вспомнил! Вспомнил, как замер на дороге в свете фар, остановившейся машины, из которой выскочил мужчина:
- Ты что охренел, стоишь посреди проезжей части!
Он даже не успел прикрыть дверь машины, как я бросился на него, сбив с ног. Теплая, вырывающаяся толчками из раны кровь - это все о чем я мог думать в тот момент. Я пил кровь, разрывал тело на части, с упоением утоляя дикий голод, жаждущий лишь свежего мяса. Ноги подкосились и, рухнув на холодный асфальт, я увидел, что весь перепачкан кровью. Именно я убил этих людей, не было никакого монстра! Это я тоже вспомнил, как убил их своими руками.
В ужасе вскочив, я кинулся со всех ног домой, еще не понимая зачем, и что это может изменить. Осознание происходящего врывалась в разум рывками. Это были не животные, это были люди. Вот почему никто ничего не обнаружил, все просто не там искали. Почему часть людей, не осознавая этого, стала страшнее свирепого дикого животного, почему стала уничтожать себе подобных? Почему я стал таким монстром? Я знал, что на эти вопросы не найду ответа. Но не эта мысль билась непереносимо в голове, пока я рассматривал себя в зеркале. Картина была нелицеприятной: красные воспаленные глаза, слипшиеся от крови волосы, засохшая красная струйка, тянущаяся изо рта. Я внимательно осмотрел зубы. Внешне никаких изменений. Ну да, глупо думать, что превращаешься в вампира. Это сказки. Перед зеркалом стоял человек, человек в жутком, потрепанном виде, но все же человек. И этот человек только что со всей ясностью понял, что его вид обречен на вымирание. Кому-то надоел этот затянувшийся эксперимент с выращиванием разума и его решили прервать - жестоко и безбожно. Не замарав руки, дать людям самим уничтожить себя.
Судя по безумию, охватившему мир, таких как я тысячи. Почему я стал первым в своем городе? Что-то подсказывало мне, что далеко не последним. Просто кто-то, распоряжаясь нами как заблагорассудится, в своей непонятной для нас игре, взял на этот раз фигурку с моим изображением, и я тут же стал другим. Никто ничего не понял, правду знаем только мы - убийцы. Но кто осмелиться встать в прямом смысле перед всей планетой и сказать:
- Я тот, кого вы ищите все это время, кого вы боитесь и яростно ненавидите. Со временем я уничтожу вас всех. Но не вините меня, я не по своей воле изменился.
Такие как я, стоит им осознать, чем они стали, очевидно, молчат, не идут на верную смерть, а продолжают ночь за ночью убивать. Наверное, большинство презирает себя. Хотя, возможно, есть и такие, кто получает удовольствие от обретенной силы. Но она же и станет их проклятием. Когда весь род людской будет уничтожен, мы начнем пожирать друг друга. Я не хочу видеть этого. Я даже не хочу видеть следующей ночи. То, что должно будет произойти страшило меня, хотя больше я боялся, что на этот раз буду понимать, что делаю.
- Прости меня Ким, я доверял тебе как самому себе, а надо было больше. Ты первым понял, что со мной произошло, сразу увидел во что я превращаюсь. Ким, ты был верен мне до самого конца, а я предал тебя. Нет, не ты напал первым, ты защищал, и защищал в первую очередь меня самого от того чудовища, которым я стал по прихоти судьбы. И даже после смерти ты спас меня, именно раны, оставленные твоими зубами, вернули меня в сознание. Интересно, без твоей помощи, когда бы я узнал правду? Когда нашел дома всю свою одежду, перепачканную в крови? Ты все знал с самого начала, и не хотел видеть меня таким, ты предпочел уйти, но остаться верен. Но знаешь, Ким, я теперь тоже все это знаю и уже давно принял решение. Я человек. Я все еще человек! И в мире, где человечество обречено на вымирание, я выберу свою судьбу сам, - я взял со стола оружие, - В этом пистолете много пуль. Хватит даже на такого монстра как я.