Волков Олег Александрович : другие произведения.

Бесхозная страна

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
     Очередная жизнь в разгаре. Бессмертный Саян Умелец благополучно обосновался в Тассунарской империи, в островном государстве, в котором вот уже третью сотню лет царит Великий мир, а подданные наслаждаются благами самоизоляция. Но мало стать преуспевающим издателем. Гораздо сложнее и важнее пробиться во власть, в большую политику. Для начала хотя бы попасть во дворец императора.
       Тассунарская империя изо всех сил старалась не обращать внимания на большой внешний мир, забыть о нём. Однако большой внешний мир сам обратил на неё внимание. В бухте Нандина, столицы островной империи, вновь появились чёрные корабли иноземцев. Но на этот раз просто так отделаться от нежданных гостей не получится. Как бы тассунарцам не хотелось расставаться с блаженной самоизоляцией, однако ветер перемен всё же выбил входную дверь в их страну.
      Подсерия "Человек за троном" - 2.

  
  
  

Глава 1. Два сына

  Приёмный зал - слишком громкое название для маленькой квадратной комнаты пять на пять метров. В ней с комфортом могут разместиться максимум два человека, не больше. Но где ещё принимать уважаемых поставщиков и ещё более уважаемых покупателей, как не в самой большой комнате маленького домика? Несколько выручает расположение приёмного зала. Одна из стен выходит на север. В разгар рабочего дня высокие ставни сдвинуты в стороны, великолепная Гепола заливает приёмный зал ярким жёлтым светом.
  Двадцать пятый день Двенадцатого месяца по календарю Тассунары, начало второго весеннего месяца. На улице довольно тепло, можно даже сказать, жарко. Через распахнутую дверь в приёмный зал проникает приятная прохлада. А ещё отлично видна типография "Свет знаний". Два длинных ряда бывших складов с распахнутыми воротами уходят вдаль. Музыка, самая настоящая музыка, наполняет узкий длинный двор и зал для приёмов. Шелест бумаги и треск деревянных молотков то и дело заглушает клацанье печатных станков. Типография работает. Вдоль стены ближайшего склада, рядом с верстаками мастеров-переплётчиков, потихоньку растут аккуратные стопки новых книг.
  В такой погожий денёк, да ещё при такой "музыке", работать легко и приятно. Как обычно, Саян сидит на корточках перед низеньким столиком. Кедровая столешница покрыта лаком, простые прямые ножки и никаких узоров. Рабочее место достаточно просторное, чтобы на нём без сутолоки и тесноты могли разместиться пять толстых амбарных книг, и достаточно простое, чтобы потенциальные покупатели могли по достоинству оценить скромность и бережливость хозяина приёмного зала и владельца типографии "Свет знаний".
  По левую руку - толстая книга в кожаном переплёте. Между страниц вместо бумажной закладки торчит очень тонкая лакированная дощечка. На передней обложке на гилканском языке большими серыми буквами напечатано "Морская навигация", чуть выше - имя автора, Ринар Милип. На книге громоздится аккуратно сложенная стопка исписанных листов. Конечно, перевод иноземного издания по морской навигации нужно закончить как можно быстрее, но это потом, чуть позже.
  С любовью и нежностью Саян провёл кончиками пальцев по корешку новенького бумажного томика. Переплётчики только сегодня утром, наконец-то, закончили книгу популярного тассунарского мыслителя и общественного деятеля Ёкиды Неохана. На передней обложке рельефными тяжёлыми буквами напечатано название "Новые предложения". Пусть со дня написания книги прошло больше двадцати лет, однако "Новые предложения" только-только начали набирать популярность.
  Указательным пальцем Саян перелистнул сразу несколько страниц. Великолепно! Текст набран чётким и ровным шрифтом, страницы гладко срезаны. Портрет Ёкиды Неохана на титульном листе выше всяких похвал. Черты лица великого мыслителя прорисованы самым тщательным образом, губы плотно сжаты, а высокий лоб нахмурен. С таким взглядом и выражением Ёкида Неохан кажется как никогда умным и серьёзным человеком. Спасибо мастеру-гравировщику Гияну. Из-под его резца выходят удивительно живые и реалистичные картины. Впрочем, самое главное - это содержание книги.
  Удивительное дело! Можно даже сказать, парадокс. Больше двухсот пятидесяти лет назад Тассунарская империя замкнулась в блаженной самоизоляции от всего внешнего мира. Под страхом смерти иностранцам запрещено вступать на её острова, а рыбакам, если бурное море выбросило их на чужой берег, возвращаться домой. Больше двухсот пятидесяти лет на острова Тассунарского архипелага с трудом и жутким скрипом проникают новости из Большого мира. Чего уж говорить о достижениях науки, техники и культуры. Как ни странно, как раз по этой самой причине тассунарцы совершенно искренне считают свои острова вершиной мира.
  В словах и умозаключениях Ёкида Неохана нет ни тени иронии. По его мнению, Мирем - совершенно круглый, без граней и углов. В Тассунаре на протяжении тысячелетий всегда почитались законы и предки, а в последние двести пятьдесят лет не было войн. Значит Тассунарская империя по природной сущности своей ни много ни мало управляет миром. По этой же причине тассунарцы - самый умный, самый воспитанный и культурный народ. Обитателей остальных земель Ёкида Неохан считает варварами, необразованными и грубыми. Больше всего отрицательных эпитетов досталось почему-то Стирии и стирийцам.
  По мысли уважаемого Ёкиды Неохана, Стирия находится на самом дальнем уголке Мирема. Вот почему стирийцы глупы, простоваты и ничего не умеют делать. Всё это, дескать, обусловлено природными причинами. Правда, Саян невольно усмехнулся, утверждения и выводы великого мыслителя плохо вяжутся с реальностью. Около двух лет тому назад современные фрегаты "глупых и простоватых" стирийцев внаглую вошли в Нандинский залив и бросили якоря недалеко от берега. Мощные десятикилограммовые пушки очень выразительно уставились в сторону императорского дворца. Многочисленные джонки Морской стражи и ещё более многочисленные доблестные самураи ничегошеньки не смогли поделать с "глупыми и простоватыми варварами, которые ничего не умеют делать".
  Не было счастья, да несчастье помогло. Саян печально вздохнул, томик "Новых предложений" тихо шлёпнулся обратно на кедровую столешницу. Боевые корабли стирийцев, чёрные как ночь и огромные по сравнению с утлыми джонками Морской стражи, до чёртиков, до самой глубины души, напугали тассунарские власти. Но обошлось. Доблестным самураям очень здорово и достоверно удалось разыграть грозную воинственность. Наверно и в самом деле цветные доспехи предков, страшные маски в виде лиц демонов и грозные мечи произвели на проклятых иноземцев впечатление. Стирийцы так и не начали палить из своих страшных пушек по-настоящему и благополучно убрались из Нандинского залива к чёртовой матери.
  Появление возле стен императорского дворца стирийцев вызвало у тассунарцев огромный интерес к землям по ту сторону моря Окмары и Бескрайнего океана. Переводы и книги с описаниями дальних стран пошли нарасхват. Пусть правительство смотрит очень даже косо на всякие там путеводители с цветными картинками, но, хвала Великому Создателю, до прямого запрета дело не дошло. По крайней мере, пока не дошло.
  Волна, какое там, цунами народного интереса коснулась не только географии чужих земель и видов из окна. Тассунарцы в самом широком смысле этого слова впервые задумались о Большом мире и о своём месте в нём. Самураи и простолюдины, учёные мужи и простые ремесленники впервые осознали, что и на других берегах живут люди. Пусть жители далёких земель "грубые варвары", однако они умеют, и очень хорошо умеют, строить большие чёрные корабли с ужасными пушками. Вот почему книга Ёкиды Неохана "Новые предложения" обрела широкую общественную популярность.
  Больше полутора лет назад чёрные корабли стирийцев благополучно убрались из Нандинского залива. Саян вновь самодовольно улыбнулся. Однако его типография "Свет знаний" до сих пор получает заказы на книгу "Новые предложения". Это, Саян дотронулся до обложки, уже четвёртое издание с фантастическим для Тассунары тиражом в тысячу экземпляров. Неужели и он разойдётся со скоростью горячих рисовых пирожков в прохладный день?
  Впрочем, Саян сдвинул книгу на правый край стола, грех жаловаться. Ему удалось очень вовремя оседлать цунами народного интереса. Печать и продажа книг поставлены на поток. Полгода назад пришлось съехать со склада, дабы освободить его под нужды типографии. Теперь там сидят наборщики текстов. В больших лакированных ящиках вдоль стен разложены десятки килограммов свинцового шрифта. Всего в типографии "Свет знаний" трудится тридцать пять человек - самая настоящая мануфактура. По меркам Тассунары довольно крупная. Для сравнения, всего два подмастерья в мастерской ремесленника - уже много.
  Благодаря всплеску интереса к иноземцам Саяну удалось купить этот чудный домик на Заветной улице рядом с типографией. Повезло, одним словом. Пусть домик маленький совсем, пять комнат и кухня, далеко не в самом престижном районе Нандина, столицы Тассунары, зато свой, в полной частной собственности. Последнее обстоятельство существенно подняло его авторитет в глазах торговцев, оно же вызывало глухое недовольство среди ремесленников. Что поделаешь? Оскал капитализма. Более трети работников "Света знаний" не так давно были вольными типографами и печатали книги в своих собственных мастерских. Процесс пошёл: выживает сильнейший. Благодаря "Свету знаний" мелкие кустарные типографии Нандина начали тихо-мирно разоряться.
  Только, только... Почивать на лаврах - самый короткий путь к банкротству. Денно и нощно, можно и нужно закреплять достигнутый успех, развивать его и думать, думать, думать о будущем. Вот и сейчас на книгу "Морская навигация" иноземца Ринара Милипа не будет спроса в ближайшие лет десять. Ну, пять уж точно никто из тассунарцев не возьмёт её в руки. Зато в нужный момент, Саян лукаво сощурил глаза, у него будет аж целая библиотека технических и научных книг зарубежных авторов. Время идёт, пинает под зад и тычет в спину между лопаток дулом современного ударного ружья. Скоро, скоро, очень скоро Тассунарской империи предстоит сбросить сонные оковы блаженной самоизоляции и встать на путь научно-технического прогресса. Придётся, как бы ни хотелось обратного надменным самураям. И вот тогда хорошие, качественные переводы иноземных книг начнут покупать ещё более активно и жадно, чем сейчас разбирают книгу Ёкиды Неохана "Новые предложения".
  Ладно, хватит мечтать, пора работать. Саян осторожно взял тремя пальцами тонкую дощечку вместо закладки и легко распахнул "Морскую навигацию". Долгая, очень долгая жизнь на Миреме сделала из него профессионального лингвиста и переводчика. Уж сколько за пять с лишним тысяч лет ему пришлось выучить языков и сменить профессий. В том числе довелось не раз и не два водить морские суда по морям и океанам старичка Мирема. Великий Создатель наградил его и двух его бессмертных друзей Ягиса и Ансива не только бессмертием и волшебным даром, Саян машинально поправил массивный тёмно-синий браслет на правом запястье. Ещё Создатель всего сущего дал им способность к изучению чужих языков. По говору, по мельчайшим нюансам тассунарского языка за двенадцать лет так никто и не сумел разоблачить в нём иноземца.
  Строчки ложатся за строчками, страница за страницей. Привычная и любимая работа. Запах чернил и клацанье типографских станков. Недели через три-четыре, может раньше, "Морская навигация" будет переведена на тассунарский язык от первой страницы до последней. Правда, Саян бросил взгляд на разворот книги, ещё нужно будет аккуратно и точно перерисовать многочисленные рисунки, схемы и чертежи. Дополнительные проблемы, сложности и расходы, зато "Морская навигация" на тассунарском языке с рисунками, схемами и чертежами существенно выиграет в цене и ценности. Покупателям будет гораздо легче выложить за бумажный томик десяток-другой лишних дзэни, местных медных монет. Но это будет после.
  - Витус?
  Саян оторвал глаза от бумажного листа. Проход внутрь дома считается продолжением улицы. На земляном полу в соломенных сандалиях стоит Вжин, помощник и первый мастер типографии. Простолюдин в рабочем поношенном кимоно с коротким подолом вопросительно и преданно смотрит в глаза. Палочка для письма в лёгком раздражении опустилась на кедровую столешницу.
  - Слушаю вас, уважаемый, - Саян вежливо улыбнулся. - По какому поводу вы пришли?
  Нежданный и незапланированный приход Вжина оторвал от любимой работы. В груди неприятно щиплет раздражение. Только не дело уважаемому торговцу рычать на работника или, упаси бог, на покупателя.
  Вежливый вопрос Вжин воспринял как предложение войти и поднялся на деревянный настил внутри дома. Соломенные сандалии мягко плюхнулись на земляной пол за его спиной. Не так давно первому мастеру исполнилось сорок два года, седина лишь коснулась его коротко стриженых волос. Обычно тассунарцы тощие, как недокормленные подростки. Для простолюдина, который в детстве полол грядки с репой, Вжин довольно крупный и упитанный.
  Вжин великолепно разбирается в печатном деле, в типографских станках, литерах и красках. Его рабочее кимоно из конопли далеко не первой свежести, однако на просторных рукавах и подоле невозможно найти ни одного чёрного пятнышка типографской краски. И это при том, что ему непосредственно приходится стоять у печатного станка и набивать чернилами печатный набор. Он даже умеет бегло читать, но, к превеликому сожалению, совершенно не в ладах с математикой. Расплатиться за обед в лапшичной, правильно подсчитать стоимость заказанных блюд и напитков ещё может, а вот подбить бухгалтерский баланс, учесть затраты на расходные материалы и свести числа в удобную таблицу - это далеко за пределами его умственных возможностей.
  - Разрешите? - Вжин замер с погнутой спиной возле столика.
  Саян молча кивнул, Вжин тут же присел возле столика на корточки.
  - Уважаемый, - тихо, словно заговорщик на тайном собрании в заброшенном доме глубокой ночь, произнёс Вжин, - вы слышали последнюю новость из дворца нашего любимого императора?
  - Нет, не слышал, - осторожно ответил Саян.
  - Как же? - Вжин очень правдоподобно изобразил на лице удивление, хотя на самом деле ещё больше обрадовался, в его глазах загорелся хорошо знакомый огонёк. - У нашего любимого императора Тогеша Лингау сегодня утром родился сын. Мне известно имя, которым нарекли младенца, - Рум! Я даже знаю, кто его мать.
  - И кто же? - Саян слегка улыбнулся.
  - Это не уважаемая Леная Гюншер, супруга нашего повелителя, а Агнессия Шрайт, самая красивая наложница нашего любимого императора.
  Саян плотно сжал губы, неловкий смех едва-едва не вырвался наружу. По непонятным причинам простолюдина Вжина очень, очень интересует личная жизнь императора и его ближайших придворных. Первый мастер типографии постоянно снабжает Саяна новостями из дворца, будь то рождение очередного сына или анекдот о том, как витус Борп, придворный астролог, оплошал на важной церемонии, когда положил катану на пол перед собой остриём вперёд.
  - И каким же по счёту сыном будет новорождённый Рум? - Саян вежливо улыбнулся.
  Простой вроде бы вопрос заставил Вжина смутиться и покраснеть.
  - Ну-у-у... Пятый, наверно, - неуверенно пробормотал Вжин. - А может, шестой.
  Поддеть страстного собирателя придворных новостей и сплетен на его любимом поприще - это надо уметь. Маленькая, но очень приятная победа.
  - Вжин, я тебе много, много раз говорил: - Саян, словно строгий учитель перед нерадивым учеником, поднял указательный палец, - нам, простым подданным, не полагается много знать о личной жизни императора. Всё, что от нас требуется, - работать, вовремя платить налоги и соблюдать законы нашего великого государства. Так у тебя какое-нибудь важное дело ко мне? - Саян выразительно уставился на Вжина.
  - Э-э-э... нет, уважаемый, - Вжин отвёл глаза.
  - Вот! - Саян вновь поднял указательный палец. - За новость, конечно, спасибо. Когда начнутся официальные празднования, мы обязательно выпьем по чашечке горячего сакэ за здоровье и долголетие очередного сына императора. А сейчас возвращайся к работе.
  Вжин нервно оглянулся по сторонам. Первому мастеру очень, очень хочется рассказать побольше подробностей из личной жизни императора. Не иначе людская молва донесла до его ушей пару-тройку пикантных подробностей. С тихим вздохом Вжин поднялся на ноги.
  - Осторожней! - на выходе из приёмного зала Вжина задел плечом парень лет двенадцати в ношеном хлопковом кимоно с чужого плеча.
  - Прошу прощения, уважаемый, - паренёк вежливо склонил голову, - мне нужно срочно передать приглашение утусу Саяну.
  Не иначе посыльный.
  - Слушаю вас, уважаемый, - Саян положил обратно на столешницу палочку для письма.
  - Меня прислал витус Навил Сейшил, - посыльный вежливо поклонился.
  - Как здоровье уважаемого купца? - Саян тут же выпрямил спину.
  - Хвала Великому Создателю, отличное.
  - Какое дело у витуса Сейшила ко мне?
  - Витус Сейшил приглашает вас, утус Саян, для доверительной беседы к нему в контору, как только у вас будет на то время.
  Навил Сейшил не только один из самых богатых торговцев, ростовщиков и менял в Нандине, а ещё покровитель. Именно в его магазине "Дом бумаги и книг" Саян начал работать, когда перебрался из Давизуна в Нандин. С подобными приглашениями не шутят, об отказе не может быть и речи. Лишь благодаря близкому знакомству с витусом Сейшилом у Саяна нет проблем с властями и сборщиками налогов. Деловые связи с уважаемым купцом обеспечивают немалую долю доходов типографии. Через "Дом бумаги и книг" расходится от четверти до трети изданных "Светом знаний" книг. А это такая реклама, которую невозможно купить ни за какие деньги.
  - Передайте уважаемому Навилу Сейшилу, что я немедленно прибуду к нему, как только приведу себя в подобающий вид.
  - Будет исполнено.
  Юный посланник вежливо раскланялся и удалился.
  И с чего бы это уважаемому Навилу Сейшилу приспичило вдруг? Саян поднялся из-за столика. Последний раз они виделись на прошлой неделе, когда Саян доставил в его магазин очередную партию книг и лично заверил уважаемого купца в своём почтение. Впрочем, это скоро выяснится.
  Рабочее место нужно держать в чистоте и порядке. Саян закрыл чернильницу, вытер палочки для письма о старый платок и аккуратно сложил листы двумя пачками. В левой - чистые, в правой - исписанные. Ещё нужно будет надеть новое чистое кимоно и предупредить Вжина. Первый мастер частенько остаётся в типографии за старшего, когда у Саяна возникает нужда отлучиться в город по какому-либо делу.
  Не прошло и половины часа, как Саян в новом чистом кимоно из хлопка приятного синего цвета переступил порог конторы "Меняла Навил Сейшил" на Имперском проезде. Господи, как давно и недавно это было. Чуть больше трёх лет назад Саян нищим оборванцем зашёл в эту контору и едва ли не силой уговорил Навила Сейшила взять его работником для разных дел, дворником, чернорабочим и куда пошлют. С тех пор в конторе ничего не изменилось. Проход с земляным полом не стал шире ни на сантиметр, а доски деревянного настила, как и прежде, отполированы до блеска. Налево от входа у стены всё тот же высокий шкаф с выдвижными ящичками. Витус Сейшил всё так же сидит за небольшим столиком возле широкой занавески.
  Пусть витус Навил Сейшил, как и три года назад, одет в просторное кимоно тёплого жёлтого цвета, а круглое лицо тщательно выбрито, только на его голове прибавилось седых волос, да под глазами наметились мешки. Впрочем, уважаемый меняла держится молодцом. За три прошедших года могущество Навила Сейшила только выросло. В недалёком будущем пусть не он сам, так его наследники точно станут могущественными банкирами Тассунарской империи.
  В тассунарском обществе купцы и менялы до сих пор считаются паразитами, ибо ничего не производят. Однако торговое сословие - самое мобильное, самое прогрессивное в Тассунаре. За поясом витуса Сейшила заткнуто самое яркое тому подтверждение - вакадзаси, короткий меч. Рядом на деревянной стоке покоится катана, длинный меч. Только за исключительные заслуги представители сословия "паразитов" получают родовое имя и право носить два меча.
  Согласно этикету Саян в одних таби (тассунарские носки со шнуровкой на лодыжках) поднялся на деревянный настил. Соломенные сандалии остались на земляном полу в проходе.
  - Добрый день, уважаемый, - Саян опустился на колени и низко, касаясь лбом прохладных досок, поклонился покровителю. - Вы изволили звать меня. Я прибыл сразу, как только привёл себя в подобающий вид.
  Витус Сейшил кивнул в ответ. Отрешённый взгляд уважаемого менялы направлен в сторону.
  - Садись, - не глядя на Саяна, произнёс витус Сейшил. - Я рад, что ты сумел так быстро откликнуться на моё приглашение.
  Разрешение от вышестоящего получено. Теперь и только теперь можно присесть на квадратную циновку возле низенького столика витуса Сейшила. Саян подогнул ноги, руки машинально разгладили складки на кимоно. Теперь остаётся только ждать. Строгий этикет требует молчать с учтивой миной на лице, пока вышестоящий не соизволит заговорить первым. Только витус Сейшил молчит и буравит задумчивым взглядом лёгкую льняную занавеску. По ту сторону куска ткани бурлит и шумит Имперский проезд, самая большая, самая шумная и самая престижная улица в столице империи. Лишь только один факт того, что контора витуса Сейшила находится здесь, знающим людям говорит очень и очень о многом.
  Можно подумать, Саян сощурил глаза, будто уважаемый купец находится в глубокой растерянности и не знает, с чего начать разговор. В подобное верится с большим трудом. Точнее, вообще не верится. Уважаемый меняла часто имеет дело если уж не напрямую с Тогешем Лингау, десятым императором Тассунары, то с его великим советником точно. Не говоря уже о даймё, владельцах доменов и самураях рангом пожиже. И что же такое всё же способно озадачить уважаемого менялу при виде скромного издателя?
  Саян невольно поёжился, по позвоночнику скатилась холодная волна. Зачем витус Сейшил пригласил его - бог его знает. Но уж точно не для того, чтобы поздравить с рождением очередного сына, как там его по имени, любимого императора.
  - Саян, скажи, - взгляд витуса Сейшила вдруг воткнулся прямо в душу, - тебе не надоело самому чистить уши?
  - Э-э-э, простите? - с трудом выдавил из себя Саян.
  Какие уши? Зачем их чистить? Лихорадочные мысли гулким эхом отразились в пустой голове. Это он о чём?
  - Ты удивлён и ничего не понимаешь? - витус Сейшил усмехнулся. - Хорошо, спрошу прямо: Саян, почему ты до сих пор так и не попросил руки ни одной из моих дочерей?
  Господи! Вот он о чём. С губ едва не сорвался вздох облегчения. Саян расслабил спину и ноги. Чистить мужу уши от серного налёта - одна из обязанностей тассунарских жён. Яркие цветные картинки, в которых муж положил голову на бедро супруги, а та чистит ему ухо, очень любят вставлять в книги о семье и супружеской жизни. Подобная сцена считается воплощением семейной идиллии.
  - Тебе двадцать два года, - ровным голосом продолжил витус Сейшил. - У тебя своё успешное дело. Тебе давно пора подумать о жене и наследниках.
  Если бы Саян и так не сидел бы на полу, то непременно стёк бы на пол от удивления. Никогда, ну никогда бы не подумал бы, что столь могущественного и влиятельного купца интересует личная жизнь пусть далеко не самого бедного, однако всё равно весьма скромного издателя.
  - Я знаю точно, ты не чураешься женского общества, - витус Сейшил по-своему расценил молчание Саяна. - Насколько мне известно, ты регулярно навешаешь Наону в "Пионовом саду". Да, куртизанки там хороши, только ни одна из них не является настоящей женщиной.
  "Пионовый сад" - далеко не самый дешёвый бордель в Камышовой пустоши, в районе увеселительных заведений для мужчин недалеко от Нандина.
  - Или? - витус Сейшил грозно сдвинул брови, - ты имел неосторожность влюбиться в Наону?
  Грозная по тассунарским меркам речь помогла справиться с оцепенением.
  - Это не так, уважаемый, - Саян машинально поклонился. - Ни в Наону, ни в любую другую куртизанку "Пионового сада" я не влюблён. Заверяю вас. Просто я предпочитаю постоянную женщину, дабы не тратить драгоценного времени на раздумья и выбор.
  - Тогда почему ты до сих пор так и не попросил руки ни одной из моих дочерей?
  Бессмертному наследник не нужен. Только как это объяснить уважаемому купцу?
  - Да, вы правы, - Саян смиренно опустил глаза, - у меня хорошее дело: книги приносят мне пусть небольшой, зато стабильный доход. Только книги не рис. У меня до сих пор нет твёрдой уверенности в своём будущем. Когда наступают плохие времена, люди продают книги и покупают рис. И никогда не делают наоборот.
  Не мне рассказывать вам, уважаемый. Торговое дело подобно морю Окмара в шторм. Как ни старайся, как ни веди дела самым честным и достойным образом, всегда существует опасность налететь на подводные скалы и уйти на дно. Ни одной из ваших дочерей я не желаю печальной судьбы стать супругой банкрота.
  Пусть витус Сейшил не начальник, не повелитель, а всего лишь покровитель, однако он достаточно могуч, чтобы любая попытка перечить ему могла бы выйти боком. Только привести в свой дом постоянную женщину, жену - ещё хуже, ещё опасней.
  - Ты знаешь, - губы витуса Сейшила тронула печальная улыбка, - на прошлой неделе ко мне приходил очередной искатель богатой невесты. Самурай, между прочим. Правда, захудалый. То ли из домена Игнеп, то ли вообще из Фрунт, не помню точно. Так вот, когда я спросил его, почему он хочет жениться на Жинге, моей дочери, он привёл точно такие же доводы.
  Саян окаменел, коленные чашечки словно продавили квадратную циновку и деревянный пол. Щёки запылали жаром. Ещё только покраснеть на глазах у покровителя не хватало. Слова витуса Сейшила попали точно в цель: как раз по этим самым причинам имеет смысл искать поддержку у богатого и могущественного человека. Женитьба на дочери такого человека - идеальный вариант.
  - Ну вот и настал момент, когда мне пришлось пожалеть о тех деньгах, что нашлись у тебя на открытие собственной типографии, - витус Сейшил печально вздохнул. - Вижу, ты не хочешь жениться, раз выдаёшь желаемое за действительное. Почему - не буду допытываться. Только было бы лучше, если бы мы стали родственниками. Дочери мои подрастают. Моя задача как доброго родителя подыскать им хороших мужей. Но я позвал тебя не для этого.
  Аж на сердце отлегло! Саян вымученно улыбнулся. Витус Сейшил хлопнул в ладоши. Передвижная дверь с тихим шелестом отошла в сторону. В контору с глубоким поклоном вошёл юноша лет четырнадцати. Стройный и худощавый, простое хлопковое кимоно серого цвета сшито точно по фигуре. На нежном лице красные прыщи полового созревания. С первого же взгляда на него можно узнать знакомые черты. Память тут же услужливо подсказала имя - Собан, пятый, самый младший, сын уважаемого менялы.
  - С моим сыном ты знаком, - витус Сейшил махнул рукой в сторону юноши. - Он хорошо умеет читать, писать и очень ловко считает на соробане. Так же он хорошо воспитан, уважает старших и начитан. Если не все, то самые достойные и полезные книги в моём магазине прошли через его руки. Ну а главное, он толковый и расторопный работник.
  Витус Сейшил расхваливает младшего сына так, словно продаёт породистого скакуна на рынке Нандина. Саян покосился на самого младшего Сейшила. Нехорошее предчувствие потихоньку скапливается в горле горьким комком.
  - Прошу тебя, лично, - возьми его к себе на работу, - наконец-то закончил витус Сейшил.
  Вот она главная причина нежданного приглашения в гости. Саян отвёл глаза. На душе такое чувство, будто только-только надел новенькие сандалии из дорогой кожи и тут же, за порогом собственного дома, наступил на свежую коровью лепёшку. У Навила Сейшила девять детей, пять сыновей и четыре дочери. Если дочерей можно просто выдать замуж, то с сыновьями гораздо сложней. Собану, как самому младшему, занять достойное место в финансовых делах отца и в его завещании не грозит никоим образом. Как самый младший сын он обречён до конца жизни работать либо на старших братьев почти как наёмный работник с улицы, либо пуститься в свободное плаванье на свой собственный страх и риск.
  - Благодарю за оказанное доверие, уважаемый, - Саян быстро собрался с мыслями, - только я не могу взять на себя заботу о вашем сыне. Мне приходится трудиться днями напролёт. При всём уважении, моя типография не место для высокородных детей.
  Подобным заявлением можно легко и просто навлечь на себя гнев покровителя. В лучшем случае витус Сейшил тихим, спокойным голосом прикажет убираться вон и никогда более не приходить. А может воспылать местью и попросить витуса Акуномо, ёрики Север Западного предела Нандина, закрыть "Свет знаний" за действительные или мнимые нарушения. Но иначе нельзя. Вот только дармоеда и лентяя на собственную шею не хватало. Да и где гарантия, что подобным образом уважаемый Сейшил не "подарит" ещё одного никчёмного отпрыска. Пусть подобные дела не красят уважаемого торговца и менялу, только желание избавиться от лишнего рта и расточителя может пересилить чувство собственного достоинства.
  Испокон веков в семьях тассунарских торговцев почитают трудолюбие, усердие и умеренность. Витус Сейшил работает не меньше и не менее усердно, чем Вжин, первый мастер "Света знаний", пусть и носит более дорогое кимоно и пьёт более качественное сакэ. Только богатство развращает. Хватает примеров, когда дети богатых купцов предпочитают вести праздную жизнь без трудов и забот. Не удивительно, что чаще всего подобный образ жизни заканчивается либо трагическим изгнанием из семьи, либо полным разорением родителей.
  - Я понимаю, какие мысли сейчас проносятся в твоей голове, - витус Сейшил улыбнулся. - Смею заверить: это не моя прихоть, а настойчивая просьба самого Собана.
  Самый юный Сейшил густо покраснел и потупил глаза. Мальчишка. Ещё совсем, совсем не умеет держать собственные эмоции.
  - С ранних лет мой сын проявил большой интерес к книгам, а чуть позже к их печати. Собан долго упрашивал меня помочь ему устроиться к тебе работником, Саян. Я прошу тебя взять моего сына на испытательный срок хотя бы, - витус Сейшил на мгновенье задумался, - на два месяца. Если за это время он никак себя не проявит или покажет себя с дурной стороны, то я немедленно заберу его. Даю слово.
  Саян нахмурился. С подобными обещаниями не шутят. Пусть витус Сейшил не предлагает подписать полноценный договор, но и без бумаги с чернилами его слово много стоит. Несмотря на все свои связи, богатство и влияние, он предпочитает вести дела честно, как предписывает "Путь торговца". Ну или почти честно, насколько такое вообще возможно с заносчивыми и бедными самураями высшего ранга. Саян глянул на самого младшего Сейшила. Парень стоит ни живой ни мёртвый, глаза опущены, а щёки горят от смущения, как у девицы при виде жениха.
  Может..., рискнуть? Никогда ранее ни в чём подобном витус Сейшил замечен не был. Тем более толковый помощник действительно нужен. Куцые мозги и упругие мускулы можно найти на каждом углу. А вот толкового и честного приказчика, которому можно было бы смело поручить текущую бухгалтерию, ещё надо поискать. А тут витус Сейшил сам предлагает.
  - Хорошо, уважаемый, - Саян повернулся к витусу Сейшилу, - я согласен взять вашего сына с испытательным сроком на два месяца. Но! У меня будут дополнительные условия.
  Витус Сейшил не зря ворочает тысячами золотых кобанов, ссужает их заносчивым самураям и при этом умудряется сохранить голову на плечах. Сохранить в прямом смысле. Иной бы витус разозлился бы. Как же! Мелкая сошка условия ставит. А вот витус Сейшил даже обрадовался. Вот что значит торговая закваска.
  - Пусть Собан живёт в моём доме, - продолжил Саян, - чтобы всегда был под присмотром и не тратил драгоценного времени на дорогу в ваш дом и обратно. Во-вторых, пусть жить он будет только на то, что я буду ему платить. Пусть привыкает к самостоятельной жизни и не рассчитывает более на ваш кошелёк, уважаемый.
  - Эх, Саян! - правый кулак витуса Сейшила легонько стукнулся по письменному столику, однако Саян аж вздрогнул от неожиданности. - Теперь я ещё больше жалею о том, что ни одна из моих дочерей так и не приглянулась тебе. Хорошо, я согласен.
  Витус Сейшил протянул раскрытую ладонь, Саян тут же шлёпнул по ней всеми пятью пальцами. Сделка официально завершена.
  - Собана я пришлю сегодня вечером. Пусть соберёт вещи и попрощается с матерью. А теперь, уважаемый, можешь идти.
  - Всего вам наилучшего, уважаемый, - Саян низко поклонился.
  - И вам всего наилучшего, - витус Сейшил в ответ склонил голову.
  На Имперском проезде Саян отошёл на пару домов, но не выдержал и оглянулся. Контора покровителя всё такая же, как и три года тому назад - напускная скромность на очень дорогом месте. Покатая крыша с загнутыми углами, широкое окно затянуто тонкой льняной тканью. Над входом обычная вывеска, красные буквы на чёрном фоне: "Меняла Навил Сейшил".
  Отпрыск богатого папы - риск, да ещё какой. Но уж лучше он, нежели дочь в качестве жены от этого же папы. Бессмертному наследник не нужен, да и жениться ни в коем случае нельзя. Жаль, эти простые истины витус Сейшил, при всём его уме и проницательности, понять не сможет.
  

Глава 2. Гром посреди ясного неба

  Деревянная приставная лестница скрипит при каждом шаге так, что уши едва не сворачиваются в трубочку. Саян осторожно опустил левую ногу на предпоследнюю перекладину. Обычная деревянная лестница скрипит не больше, чем обычно. Это всё нервы, нервы проклятые. Ей-богу, страшно. Будто по ту сторону стены притаился десяток мушкетёров, которые только и ждут, пока его голова покажется над кирпичной стеной. Саян медленно и очень осторожно глянул на Заветную улицу. Вроде тихо. Пока.
  Невольно чувствуешь себя в осаждённой крепости. Неширокая пыльная улица пуста. Простенькие деревянные дома с покатыми крышами плотно обступили проезд. Двери и ставни наглухо закрыты. Жители задвинули все засовы и защёлки. Для полной надёжности подпёрли двери и окна столиками и палками.
  Тихо. Чересчур тихо. Вот это и пугает больше всего. Пусть Заветная улица далеко не Имперский проезд, однако в разгар рабочего дня при свете прекрасной Геполы она обычно заполнена простолюдинами, торговцами вразнос, крестьянами с поклажей и тачками. Бывает, по ней несколько раз на дню проезжают верховые самураи. А пеших воинов так вообще на любом углу встретить можно.
  И слава богу, что Заветная улица не Имперский проезд. Саян осторожно спустился на землю. От напряжения на лбу выступил обильный пот. Маленькие капельки скатываются по щекам и падают на кимоно. Если бы только из-за полуденной жары. Саян вытащил из кармана квадратный платочек. В Нандине, в столице Тассунарской империи, бунт.
  Хвала Великому Создателю, этот год в империи выдался более-менее урожайным. Ни град, ни сильный дождь, ни засуха, ни парша, ни саранча не погубили посевы риса, самой главной сельскохозяйственной культуры Тассунары. Крестьяне собрали в амбары и зернохранилища пусть не обильный, однако вполне достойный урожай. Только то, что не стала делать матушка-природа, сделали люди. Точнее, торговцы рисом.
  Оптовые торговцы до такой степени доспикулировали рисом, до такой степени вздули цены на самый главный продукт питания, что спровоцировали самый настоящий голод. Маленькая искорка, с десяток голодных смертей на улицах Нандина. И вот столичная чернь, нищие и поденщики, подняли бунт.
  Саян в очередной раз пошевелил массивный брусок: ворота заперты надёжно, засов прочный, петли не ржавые, дубовые доски створок не тронуты гнилью. А всё равно страшно. По ту сторону ворот бушует самый настоящий хаос. Тишину на Заветной улице правильней было бы сравнить с затишьем перед бурей.
  Как обычно, главные события разворачиваются в центре города, на Имперском проезде и в Прибрежном районе, где находятся самые крупные склады торговцев рисом. Толпы голодной черни с упоением громят магазины, выламывают двери и окна, выносят запасы риса мешками. Плохо то, что и на Заветной улице можно найти пару-тройку продовольственных складов. Нандин город огромный, более миллиона жителей. И всю эту ораву нужно кормить каждый день. Остаётся надеяться, что взбешённая толпа так и не доберётся до Заветной улицы.
  Как обычно, власти не спешат вмешиваться. Проверенный веками рецепт: сперва дать черни возможность спустить пар, в буквальном смысле нажраться до пуза и лишь после разогнать простолюдинов по домам и лачугам. Пока ещё вмешается городская стража, пока еще ёрики и досины соизволят указать простолюдинам их законное место. Если не надеяться только на себя, то бунтовщики могут походя разгромить типографию "Свет знаний".
  Из-за угла склада показался Вжин, первый мастер типографии. Простолюдин напуган и от страха немилосердно потеет. Щёки красные, глаза то и дело пробегают по воротам и стенам. Волнуется Вжин, ещё как волнуется. Прекрасно понимает, чем для него лично может закончиться очередной бунт. Долгие годы ему приходилось довольствоваться ролью подмастерья в чужих кустарных типографиях. А тут он самый настоящий начальник. Саян устало махнул рукой. Не то, чтобы совсем, но потеть Вжин стал чуть меньше.
  Несмотря ни на что, типография продолжает работать. Узкий длинный дворик между двумя рядами бывших складов наполнен стуком молотков и клацаньем печатных станков. Слышно, как визжит пила. В другом месте с глухим треском колют дрова. Рабочий день в разгаре, работники на местах и усердно работают. Пусть не так слаженно и спокойно, но работают. Дело не в потерях от простоя. Нет. Когда руки заняты, когда нет времени на беспокойство, в голову в гораздо меньшем количестве лезут дурные мысли.
  За тринадцать лет Саяну удалось существенно расширить типографию. Восемь печатных прессов и четыре десятка работников. За эти годы удалось полностью выкупить склад, где изначально размещалась типография, соседние помещения и длинный ряд складов напротив. Небольшой жилой домик, который Саян делит с Собаном Сейшилом, и склады обнесены трёхметровой кирпичной стеной. Дорого, конечно, зато необходимая и оправданная предосторожность.
  По-своему, книги весьма специфический товар. В первую очередь их должно быть много как по количеству названий, так и по количеству бумажных томиков. В самом большом и сухом складе хранится больше десяти тысяч книг нескольких сот наименований. Рядом, в соседнем складе, на длинных полках сложены деревянные оттиски для рисунков, кипы чистой бумаги, рулоны кожи и несколько бочонков с типографской краской. Саян перевёл дух. Как раз сейчас его дело достигло такого уровня развития, про который очень метко говорят: "Сложить все яйца в одну корзину и не спускать с неё глаз". Не дай бог, бунтовщики сожгут или разграбят типографию. Тогда всё, буквально всё, придётся начинать сызнова.
  Толстая кирпичная стена вокруг типографии не прихоть, а насущная необходимость. В Нандине отлично развита пожарная служба. Специальные отряды пожарных готовы в любой момент, в любое время суток, примчаться на место возгорания. Однако пожары всё равно регулярно обращают целые кварталы Нандина в горы золы и обугленных головёшек. Трёхметровая стена из негорючего кирпича - самое эффективное средство защиты от огня. Она же, дай бог, поможет отбиться от бунтующей черни.
  Со стороны Заветной улицы донеслись крики и гам. Саян стрелой взметнулся по приставной лестнице и осторожно выглянул из-за края стены. Проклятье! Накаркал.
  Вдали на Заветной улице показалась большая толпа. Простолюдины. Как и следовало ожидать, одна беднота. Грязные замызганные кимоно из дешёвой конопли. Многие вообще в набедренных повязках. Грязные руки, ноги, лица. И это при том, что тассунарцы славятся личной гигиеной. Из оружия дубинки и палки. Изредка можно заметить короткие копья или кухонные ножи. Зато, Саян невольно усмехнулся, огня нет. Это во Фратрии или Гилкании бунтующая беднота очень любит размахивать факелами посреди яркого дня. Даже самые бедные тассунарцы прекрасно понимают, чем для них может обернуться хотя бы один факел.
  - Вжин, - Саян съехал по приставной лестнице на землю, - созывай работников.
  Первый мастер побледнел так, будто только что услышал приказ о собственной казне. Однако Вжин всё же нашёл в себе силы сдвинуться с места и убежать за подмогой. Шум работающей типографии тут же смолк. Вскоре перед воротами маленькой толпой выстроились все без исключения работники.
  Да-а-а... Саян печально вздохнул. Не шиш воинство. Работники типографии вооружились всем, что только подвернулось под руку: короткими дубинками и молотками. Несколько человек неуверенно сжимают в руках длинные шесты. Зато все без исключения мнутся от страха. Только чихни - тут же попадают в обморок. Да-а-а... Саян покачал головой: насколько самураи воинственны и неустрашимы в бою, ровно настолько же простолюдины пугливы и неуверенны.
  У каждого работника дома, в лачуге или хижине на окраине Нандина, осталась семья. Но работа, источник существования, гораздо важнее. По этой причине каждый из них пришёл сегодня утром в типографию и не удрал домой, едва по улицам столицы взрывной волной прокатилась весть о бунте. Работники дрожат от страха, едва не делают прямо в штаны, но, всё же, сбились в кучу перед лицом возможной опасности.
  - Не толпимся. Не толпимся. Встали плотным строем, - тихо скомандовал Саян. - Отал, Жетол, вышли вперёд.
  Два самых рослых работника нехотя выдвинулись в первый ряд.
  - Так, - Саян оглядел своё воинство. - Нилс, Моан и Онур, вы со своими шестами встаньте в третий ряд.
  Толпа работников у ворот превратилась в некое подобие фаланги. Ну, хоть что-то. Если повезёт, бунтовщики испугаются первыми. Саян вновь залез на приставную лестницу.
  Толпа черни всё ближе и ближе. Вот уже можно разглядеть белки глаз. Господи, Саян вжал голову в плечи, пьяные в хлам. Успели-таки, черти полосатые, добраться до запасов сакэ. Очень, очень многих тассунарцев алкоголь превращает в деревянных болванчиков, которые напрочь теряют возможность думать и чувствовать боль. Не приведи господи!
  Руки до боли в суставах вцепились в край стены. От волнения спёрло дыхание. Лишь бы только не заметили... Лишь бы только не заметили... Саян пригнулся ниже. Шум и пьяные вопли нарастают. Гул голосов слился в зловещюю какофонию.
  Ещё момент... Ещё секунда...
  Пронесло! Саян облегчённо выдохнул. Толпа пьяной черни прошла мимо. Не зря, значит, разрисовал внешнюю стену книгами и расписал рекламными объявлениями об оптовой торговле. Даже самый тупой и в доску пьяный нищий должен догадаться, что здесь он не найдёт ни риса, ни сакэ, ни сладких пирожков, ни даже ткани, чтобы закутать грязную задницу в дорогой шёлк. В этом плане книги очень даже удобный товар, ибо обслуживают не потребности тела, а души. Но... Саян вновь чуть высунулся из-за края стены, куда они направляются?
  А-а-а... Ну конечно, чего и следовало ожидать. Дальше по Заветной улице находится склад купца Саона Штуна. Он как раз торгует рисом. Или не рисом? Саян выглянул из-за стены на целую голову. В общем, уважаемый купец торгует чем-то съестным. Может даже, сакэ.
  - Витус, - снизу испуганно пискнул Вжин.
  Саян оглянулся. Работники типографии натянуты до предела. Щёлкни пальцами, половина тут же грохнется в обморок, а вторая половина в ужасе разбежится.
  - Всё нормально, они прошли мимо, - Саян спустился на четыре ступеньки ниже. - Возвращайтесь к работе.
  Дружный выдох облегчения и вымученные улыбки. Работники типографии с превеликой радостью разбежались по верстакам и печатным станкам. Вскоре проход между складами и пятачок свободного пространства перед воротами вновь наполнились ударами молотков и клацаньем печатных форм. Простые тассунарцы ещё те трусы, зато старательные и дисциплинированные работники. А что же творится на Заветной улице?
  Саян вновь поднялся по приставной лестнице на самый верх и глянул поверх кирпичной стены. Кто бы сомневался! Бунтовщики уже вынесли входные ворота и старательно растаскивают склад купца Саона Штуна. Створки настежь, на земле валяется выбитый засов. Простолюдины кто мешками, кто корзинами, а кто прямо в подоле грязного кимоно выносят рис. Другие бунтовщики дружно выкатывают на улицу большие бочки с сакэ. В стороне нищий в грязной набедренной повязке уже просверлил в бочке дырочку и присосался к ней, словно клещ. Этому доходяге хватит пары глотков крепкого сакэ, чтобы упиться в хлам.
  Так и есть - парень в порванном кимоно самым бесцеремонным образом оттащил тощего нищего прямо за ноги от вожделенной бочки. Впрочем, ему и так уже хорошо. Пьяный в хлам простолюдин так и остался валяться у стены грязной куклой с выпученными глазами.
  Пусть внимание черни целиком и полностью поглощено складом купца Саона Штуна, только расслабляться ни в коем случае нельзя. Саян инстинктивно пригнул голову. Не дай бог, если хотя бы одном идиоту придёт в голову, будто в типографии рядом куча еды, денег и выпивки. Пара пьяных возгласов, и вся эта безмозглая орава рванёт на штурм "Света знаний". Толпа эмоциональна, импульсивна и абсолютно не умеет рассуждать здраво. Ох! Не накаркать бы.
  Над головой гулко бухнуло. Саян поднял глаза в небо. Что это было? На синем-синем небосклоне ни тучки, ни облачка. Так откуда гром?
  Но вот опять что-то гулко бухнуло. Через несколько секунд слабое эхо отразилось от склонов Огаялского отрога. Даже грабители у склада купца Саона Штуна на миг остановились и с удивлением уставились в синее-сениее небо. Впрочем, через пару мгновений вынос чужого имущества продолжился с прежним энтузиазмом и упоением. Раз это не ёрики с досинами и даже не разгневанный владелец с подручными, черни начхать на шум с небес.
  - Витус, что это было? - снизу испуганной мышью пискнул Вжин.
  - Понятия не имею, - Саян спустился на землю.
  Но вот с небес упал новый гул. А потом ещё и ещё один. Это же... В висках застучало, сердце сковал лёд, а дыхание спёрло в груди. Левая рука ухватилась за ступеньку на приставной лестнице. Как же? Как же можно было не узнать сразу?
  - Витус, что с вами? - Вжин перепугался ещё больше.
  Саян, ничего не говоря, приподнял приставную лестницу и поволок её к дому. Только не это! Только не это! Паническая мысль отдаётся болью в висках. Пусть это будет и в самом деле гром посреди ясного неба. Чудеса в мире бывают, сам тому доказательство.
  Верхний конец деревянной лестницы с грохотом прислонился к краю крыши. Обломки керамических черепиц градом посыпались на землю. Саян, не обращая внимания ни на испуганного первого мастера, ни на порчу собственного имущества, с ловкостью обезьяны с подпаленным хвостом взобрался на крышу.
  Соломенные сандалии улетели на землю. Жар жжёт пятки. Керамические черепицы ходят ходуном. Саян опасно качнулся из стороны в сторону. Так и на землю брякнуться недолго. Наконец руки ухватились за конёк крыши. Последний рывок! Саян встал в полный рост.
  Западный предел, район Нандина, словно присел и уменьшился в размерах. С крыши маленького домика отлично видна не только Заветная улица и почти разграбленный склад купца Саона Штуна. На западе можно разглядеть гладь Нандинского залива и даже вершины Анельского полуострова, который отделяет залив от моря Окмара.
  Сердце ухнуло в левую пятку, Саян едва не скатился с крыши на землю. Левая рука в самый последний момент уцепилась за горячий край конька. Отпали последние сомнения. Над Нандинским заливом поднимается большой чёрный столб дыма. Возле него целый лес мачт. Даже отсюда видно, что это не джонки Морской стражи. Тассунарские паруса совсем, совсем другие. Это, Саян скрипнул зубами, иноземцы. Проклятые иноземцы вернулись, чтобы попытаться ещё раз "открыть" Тассунару. И на этот раз они настроены гораздо, гораздо более решительно. И на этот раз разноцветные доспехи предков и танцы с мечами не помогут.
  Словно подчёркивая дурные предчувствия, со стороны залива долетел грохот. Над крышами Нандина на миг показалось чёрное облако. Морские орудия, чудовищные десятикилограммовые пушки. Одно такое ядрышко разрушит этот чудный домик до основания. Ещё пяти вполне хватит, чтобы целиком и полностью сравнять типографию "Свет знаний" с землёй. В Тассунаре отродясь ничего подобного не было. Вот она та самая "открывалка", которая разорвёт в клочья блаженную самоизоляцию Тассунарской империи.
  

Глава 3. Чёрные корабли

  - Скажите, адмирал, - утус Овир Мунгел, корреспондент газеты "Ежедневный телеграф", с удивлением завертел головой, - где же большие лодки так называемых местных таможенников? Вы обещали, что их будет целая куча. Однако, - утус Мунгел вытянул тощую руку, - я не вижу ни одной.
  Адмирал Кеяк повернул голову в указанном направлении, наёмный писака прав. Слева по борту вот уже второй день тянется берег Тассунары, самого крупного острова Тассунарского архипелага и Тассунарской империи. Впереди по курсу показался вход в Нандинский залив. Однако море перед эскадрой как будто вымерло. Не видно даже рыбаков.
  - Признаться, - адмирал Кеяк подхватил с маленького круглого столика бокал с красным вином, - я и сам не понимаю, в чём дело. В прошлый раз, когда мы подходили к Нандинскому заливу, джонок Морской стражи высыпало видимо-невидимо. Они лезли наперерез нашим фрегатам. А одна из них в прямом смысле залезла под форштевень "Морского орла".
  - И что же произошло? - утус Мунгел аж подался вперёд, рукав зелёного сюртука газетчика едва не залез в тарелку с солониной.
  - То, что и должно было произойти: - адмирал Кеяк самодовольно улыбнулся, - "Морской орёл" разрезал жалкую скорлупку аборигенов на две ровные половинки.
  - Страсти вы рассказываете, - газетчик откинулся на спинку стула. - Разве такое возможно?
  - Уважаемый, - лениво протянул адмирал Кеяк, - в Рунтане на Бажной улице вы можете лично заглянуть в судовой журнал "Морского орла" за 5739 год. Я лично, собственной рукой, зафиксировал этот случай.
  - Ну да, наверное, - корреспондент "Ежедневного телеграфа" замолк в нерешительности.
  В Рунтане на Бажной улице находится Военно-морское министерство Стирии. В архиве, в подвале внушительного четырёхэтажного здания, хранятся судовые журналы всех боевых кораблей ВМС Стирии. Естественно, если только они не ушли на дно вместе с самими кораблями. Наёмный писака прекрасно знает об этом, только поленился навестить Военно-морское министерство и собрать побольше материалов о первой попытке "открыть" Тассунару двенадцать лет тому назад.
  Хорошо быть адмиралом, Лудан Кеяк с наслаждением вытянул ноги под круглым столиком. На нём, как на адмирале, лежит только общее руководство экспедицией. Ну, конечно же, когда начнутся переговоры с упрямыми аборигенами, то работы будет много. А пока можно смело наслаждаться приятным ничегонеделаньем на носу "Чёрного лебедя", самого современного фрегата военно-морского флота Стирии.
  Утус Овир Мунгел, корреспондент "Ежедневного телеграфа", приятный собеседник и прекрасный компаньон в покер. Жаль, правда, ни черта не понимает в военно-морском деле. Да от него и не требуется разбираться в калибрах орудий и в разновидностях якорей. Главное, чтобы наёмный писака увековечил имя того, кто первым заставит упёртых тассунарцев открыть свои проклятые острова для торговли с внешним миром.
  Словно в отпуске, в очень длинном морском круизе. Краса и гордость ВМС Стирии фрегат "Чёрный лебедь" легко и свободно скользит по глади моря Окмара. Ветер попутный, однако паруса свёрнуты все до единого. Адмирал Кеяк повернул голову. В центре корабля гудит, пыхтит и исходит паром могучая машина. Огромные лопасти гребных колёс с громким плеском ныряют зелёную воду.
  Хотя... утус Мунгел прав, адмирал Кеяк забросил в рот квадратный кусочек солонины. Все эти годы в глубине души жила надежда, что аборигены хорошо выучат урок и на этот раз более рьяно, с настоящими пушками и ядрами, попытаются помешать войти в Нандинский залив, в сердце Тассунарской империи.
  Чёрный столб дыма перестал тянуться следом за "Чёрным лебедем", а устремился прямо в небо. Без каких бы то ни было проблем фрегат вошёл в Нандинский залив и остановился почти на том же самом месте напротив порта, что и в прошлый раз. Остальные фрегаты встали на якоря рядом.
  - Трубу, - адмирал Кеяк выбросил в сторону правую руку, личный лакей тут же вложил в неё подзорную трубу.
  За двенадцать лет столица аборигенов ничуть не изменилась. Огромный город раскинулся на левом берегу медленной реки. Часть кварталов залезла на гору, другая часть выползла на берег залива. Справа красными крышами выделяется район богатых горожан. Как их там, адмирал Кеяк подкрутил резкость, даймне? А! Даймё. Ещё правее на высоком холме возвышается дворец местного императора. Точнее, самая настоящая крепость с башнями и зубчатым парапетом на высоких стенах.
  Нандин город огромный, но низенький. Двухэтажные здания можно пересчитать по пальцам. Или они просто кажутся двухэтажными, а на деле просто высокие? Единственное исключение - дворец императора. Хотя... вряд ли даже в личных покоях местного правителя найдётся второй этаж.
  Странно? Адмирал Кеяк озадаченно хмыкнул. На прямых, словно натянутые верёвки, улицах творится нечто странное. Вместо привычной толкотни большого города большая часть улиц на удивление пуста. Двери заперты, ставни задвинуты. Не видно даже наглых торговцев вразнос. Зато на некоторых центральных улицах аборигенов слишком много.
  Адмирал Кеяк навёл резкость. Во дают! На крыше большого дома плохо одетые местные жители орудуют... ломами? Ремонтируют черепицу? Разбирают? Ломают? Адмирал Кеяк удивлённо вытянул брови. Да-да, именно бьют керамические черепицы. Вниз по скату вместо капель дождя сыплются колотые осколки. В другом месте, адмирал Кеяк сдвинул подзорную трубу, сразу четверо тощих аборигенов в грязных бабских тряпках разносят к чёртовой матери раздвижные ставни и выламывают дверь. Из широкого проёма в стене прямо на улицу вылетел квадратный ящик. В воздухе широкими прямоугольными снежинками закружились бумажные листы.
  - Адмирал, гляньте сюда.
  Адмирал Кеяк опустил подзорную трубу. Утус Мунгел не теряет времени даром и тоже рассматривает город через серую подзорную трубу. На лице корреспондента светится самая настоящая радость прожжённого газетчика, который наткнулся на жареный скандал. Несомненно, если бы нечто подобное произошло на улицах Рунтана, столицы Стирии, то утус Мунгел в самых трагических выражениях поведал бы читателям "Ежедневного телеграфа" о бесчинствах бушующей толпы.
  - Вон! Левее. Почти на берегу, - утус Мунгел ткнул указательным пальцем в сторону порта.
  Адмирал Кеяк направил подзорную трубу в указанном направлении. Во дают! В порту, точнее рядом с ним, грязные аборигены самым бесстыжим образом грабят длинные пакгаузы. Широкие ворота большей части из них распахнуты настежь, часть створок выдрана из стен с "мясом". Тассунарцы с упоением и с нервной торопливостью тащат наружу мешки, короба, бочкообразные тюки из соломы. Вот один абориген ненароком зацепился за сломанный косяк. Соломенный тюк в его руках треснул, наружу пролитой водой просыпалось коричневое зерно. А-а-а! Адмирал Кеяк машинально кивнул. Неочищенный рис в твёрдой оболочке. И при этом при всём видимом безобразии на улицах не видно ни одного полицейского или хоть кого-нибудь, кого можно принять за представителя власти.
  Кстати, о властях. Адмирал Кеяк сдвинул подзорную трубу вправо. Дворец местного императора готов к обороне. Ворота наглухо закрыты, на стенах в квадратных бойницах мелькают рогатые шлемы. Хотя в этот час ворота должны быть открыты. Дворец местного императора не просто место жительства правителя Тассунары, а большой административный комплекс. За высокими крепостными стенами живёт и работает масса чиновников. Им всем нужна еда, вода, бумага, чернила, палочки для письма и ещё масса вещей. Но даже с противоположной стороны дворца ворота также наглухо запечатаны. Любой, кто только рискнёт показаться под стенами резиденции местного правителя, непременно поймает стрелу в лоб.
  - Что? Что это такое, адмирал? - утус Мунгел опустил подзорную трубу. - Неужели аборигены окончательно сошли с ума?
  Газетчик либо притворяется, либо и в самом деле ни хрена не понимает.
  - Это, уважаемый, - адмирал Кеяк с щелчком сложил подзорную трубу, - бунт. Чернь взбунтовалась, грабит склады и магазины. Вполне обычное явление. Ну разве что с местной спецификой.
  - Смею спросить, с какой же? - лицо утуса Мунгела вытянулось от любопытства.
  - Ну, уважаемый, - адмирал Кеяк усмехнулся, - гляньте внимательней: ни одного факела, фонаря или хотя бы свечки. Понимаю, в это трудно поверить, однако дома тассунарцев и в самом деле сделаны из деревянных рам и тонкой бумаги. Малейшая искра, и половина города тут же обратится в пепел. Если хотя бы один бунтовщик начнёт махать факелом, то благоразумные горожане тут же выскочат на улицу с дубинками и сами, вместо властей, подавят бунт. А так чернь почти безнаказанно грабит имущество местных богачей.
  Лицо утуса Мунгела вытянулось ещё больше. С таким же успехом ему можно рассказать, будто на самом деле сажа белая, а вода сухая.
  - А как же право частной собственности? - утус Мунгел всплеснул руками.
  Эх! Далёкая родина. Адмирал Кеяк благожелательно улыбнулся в ответ. Каждый без исключения стириец свято верит в неприкосновенность частной собственности. Утус Мунгел не исключение.
  - Видите ли, уважаемый, - протянул адмирал Кеяк, - единственный частный собственник, чьи права в Тассунаре уважают беспрекословно, это сам император Тассунары. А так местные власти не особо церемонятся с частной собственностью простых граждан. Если понадобится, если потребуется, любой самурай легко и свободно ограбит любого простолюдина, будь то старый горшечник или богатый купец. Ну а если власти не считаются со святым правом частной собственности, что чего уж ожидать от дремучего быдла?
  Другие понятия о морали, законе и праве упорно не хотят укладываться в голове утуса Мунгела. От умственного напряжения из ушей газетчика едва не валит пар. Самому адмиралу Кеяку вот уже второй десяток лет приходится плавать в дальних морях. В лучшем случае раз в пять лет выпадает возможность провести месяц-другой на родных берегах. Времени и возможностей познакомиться с чужими народами, с чужими представлениями о морали, законе и праве у него было хоть отбавляй.
  - Да-а-а... - заумно протянул утус Мунгел. - Тассунарцы и в самом деле самые настоящие дикари, раз даже в их столице нет нормальной полиции. Наверно, мы приплыли не совсем вовремя.
  - Да, вы правы, - адмирал Кеяк прикрыл рот ладошкой, от святой наивности газетчика так и тянет заржать во всё горло. - Зато я знаю отличный способ привлечь внимание аборигенов.
  Командор Игиз Соргер, капитан фрегата, остановил "Чёрного лебедя" напротив порта. Остальные корабли вытянулись в линию за кормой флагмана. Эскадра заняла наиболее выгодную позицию для артиллерийской стрельбы.
  - Командор, - адмирал Кеяк повернулся к капитану, - постреляйте холостыми. И передайте мой приказ остальным фрегатам открыть огонь холостыми снарядами.
  - Будет исполнено, - командор Соргер, бойкий морской офицер тридцати с лишним лет, ловко козырнул в ответ.
  Не прошло и пяти минут, как по левому борту "Чёрного лебедя" загрохотали все четырнадцать пушек. Вскоре к ним присоединились собратья с "Морского орла", "Ворона" и "Беркута". Грохот в сто крат сильнее самого сильного грома разлетелся по Нандинскому заливу и отразился от горы за городом. На маленьком круглом столике тарелки и бокалы дружно запрыгали на месте.
  - Неужели мы сейчас разрушим столицу Тассунары? - в перерыве между залпами спросил утус Мунгел.
  Как самая настоящая сухопутная крыса, корреспондент "Ежедневного телеграфа" испугался пушечного грохота до колик в животе.
  - Что вы! Уважаемый! - притворно воскликнул адмирал Кеяк. - По моему приказу только холостые заряды. Пока...
  Последнее слово потонуло в грохоте залпа. "Чёрный лебедь" слегка качнулся на правый борт.
  ***
  Рабочая обстановка, благоговейная тишина, скрип палочек для письма по листам рисовой бумаги. Сама обстановка, пол, стены и даже потолок рабочей комнаты великого советника императора пропитаны величием и старанием. Уж сколько поколений самых главных помощников великих правителей империи работало в этих стенах.
  Буншан Изоб, великий советник Тогеша Лингау, десятого императора Тассунары, сидит на небольшом возвышении перед низеньким рабочим столиком. На столешнице идеальный порядок. Как любит повторять Буншан Изоб, порядок на столе - порядок в голове. Каменный письменный прибор сияет отполированным блеском. Палочки для письма радуют глаза золотой чистотой. По левую руку лежит пачка чистых листов и соробан. Там же стопка входящих документов. По правую руку ещё более высокая стопка уже прочитанных и отмеченных. Катана, длинный меч мирной пары, покоится рядом на деревянной подставке. Вакадзаси, малый меч, заткнут за пояс.
  В комнате великого советника свежо и светло. Великолепная Гепола заглядывает во внутрь через распахнутые окна. Вдоль стен прямо на полу перед точно такими же низенькими столиками сидят четверо помощников. Первый помощник Зафар Ринган сидит ближе всех по правую руку. Причём он не просто первый помощник, а дальний родственник из захудалого рода Ринган и доверенное лицо.
  Отработанным до автоматизма движением Буншан Изоб развернул очередное послание. Петиция от торговцев рисом Нандина. Ну да, Буншан Изоб криво усмехнулся, чего и следовало ожидать: торговцы в самых вежливых оборотах и самым унизительным образом умоляют великого советника императора навести в столице порядок. "Дабы на улицах и площадях самого великого города империи вновь воцарились тишина и закон" - привычная фраза, которой заканчивается каждое второе обращение торговцев и менял Нандина.
  Сами виноваты, Буншан Изоб отложил петицию на правую сторону стола. Взвинтили цены на рис до заоблачных высот и заставили чернь голодать. Жадность наказуема. Торговцы рисом очень хотели заработать побольше денег, а вместо этого понесут побольше убытков. Злорадная улыбка растянула губы. Да ещё и страху натерпятся, паразиты трусливые.
  Бунт, конечно, скоро будет подавлен. Пусть сперва простолюдины и оборванцы выпустят пар, запасутся ворованным рисом и упьются вдрызг ворованным сакэ. Ну а после ёрики и досины без труда разгонят чернь по их жалким лачугам и норам. Конечно, особо рьяным публично отрубят головы на Овальной площади. В общем, обычное дело. На петицию торговцев рисом можно не обращать внимания.
  Так, что там дальше? Буншан Изоб взял следующий лист. Донесение Мояна Гимрада, даймё домена Футугат. Это, Буншан Изоб скосил глаза вверх, кажется, в юго-восточной части Тассунары. Далековато от столицы будет. Глаза быстро пробежали по ровным аккуратным строчкам. И там бунтуют.
  Моян Гимрад с прискорбием сообщает, что крестьяне нескольких деревень взбунтовались. Причина всё та же - чрезмерные поборы со стороны сборщиков налогов. Иначе говоря, опять вытащили из амбаров крестьян последние коку риса. Бунт подавлен. Сотня, или около того, крестьян убита, остальные успели разбежаться. Виновник бунта приговорён к сэппуку. Буншан Изоб недовольно нахмурился. Опять какой-нибудь нищий самурай подбил дремучих простолюдинов на недовольство.
  Далее Моян Гимрад с сожалением и мастерством Тиса Вуяна, великого трагика Тассунары, сообщает о том, что домен Футугат не может заплатить налоги в требуемом объёме. В результате бунта нанесён ущерб стоимостью ровно 131 коку риса.
  Раздражение и недовольство прорвались наружу сквозь плотно сжатые губы глухим рычанием. Буншан Изоб скривился от отвращения. Опять крестьяне бунтуют, опять налоговые недоимки. Домен Футугат и так задолжал казне больше пяти сотен коку риса. Из двухсот четырёх доменов Тассунары только у Кирдана и Янаха нет проблем с наполнением казны. Ещё четыре худо-бедно держатся на плаву и умудряются сводить расходы с доходами. Остальные... Буншан Изоб мысленно махнул рукой от бессилия. Остальные всё больше и больше, всё глубже и глубже залезают в долги к ростовщикам и менялам.
  Да чего уж там! Буншан Изоб положил донесение даймё на стопку прочитанных бумаг, ему самому от имени императора время от времени приходится брать в долг у Навила Сейшила и других менял Нандина. Так больше продолжаться не может.
  Вежливый, но по-своему настойчивый стук в дверь прервал череду чёрных мыслей.
  - Кто там? - Буншан Изоб уставился на раздвижную дверь, раздражение выскочило из груди грубым вопросом.
  С тихим шелестом дверь отошла в сторону. В рабочую комнату вошёл Блар Тошран. Самый младший помощник согнулся в три погибели и едва не скребёт лбом пол. Про таких говорят "мальчик на побегушках". Да и возраст вполне подходящий, всего двадцать шесть лет. Накидка без рукавов на его плечах когда-то была насыщенного чёрного цвета, однако за давностью лет поблекла и потускнела. Широкие штаны с глубокими разрезами по бокам сшиты не из шёлка, а из более дешёвого хлопка. И это самурай, который лично служит великому советнику, второму человеку в Тассунарской империи после самого императора.
  - Плохие новости, витус, - Блар Тошран торопливо опустился на колени и низко поклонился.
  - Что? - недовольно выдохнул Буншан Изоб. - Бунтовщики не ограничились рисовыми складами и взялись за огонь?
  - Хуже, - от усердия Блар Тошран стукнулся лбом о пол. - В Нандинский залив вошли огромные чёрные лодки иноземцев.
  Свершилось! Буншан Изоб машинально подался всем телом назад. Лопатки упёрлись в стену. На голову словно выплеснули бочонок студёной воды. Дыхание застопорилось, а сердце остановилось.
  Вот что это был за грохот, Буншан Изоб покосился на распахнутые окна. До того хотелось верить, будто на улице самый обычный осенний гром, что даже мысли не возникло, а с чего это греметь посреди ясного неба? Уж лучше бы это была и в самом деле нежданная гроза или даже тайфун.
  Все, все, все эти годы проклятые иноземцы дамокловым мечом висели над его головой. Когда шесть лет тому назад уважаемый Меар Ризан, прежний великий советник императора, ушёл на покой, дворцовые чиновники целый месяц шептались за спиной Буншана Изоба. Всех без исключения интересовал один и тот же вопрос: как поведёт себя новый великий советник, если, не приведи Великий Создатель, проклятые иноземцы вернутся. Стыдно, стыдно признавать: все эти годы он очень, очень, очень надеялся и тайком молил Великого Создателя, чтобы этого не случилось, никогда. По крайней мере, пока он занимает рабочую комнату великого советника.
  Буншан Изоб тряхнул головой, грустные мысли слегка отпустили. Новость о визите иноземцев шокировала не только его. Все четверо помощников сложили палочки для письма и уставились на него. У двоих в глазах сверкает интерес, у одного страх. Лишь лоб Зафара Рингана, первого помощника, покрылся морщинами от глубокой задумчивости.
  - Знает ли о прибытие иноземцев император? - Буншан Изоб поднял глаза на младшего помощника.
  - Да, витус, - на этот раз Блар Тошран не стал биться лбом о доски пола. - Его императорскому величеству о прибытие иноземцев лично доложил Теод Агаян, начальник стражи императорского дворца. В данный момент его императорское Величество находится на вершине Дозорной башни.
  Как и положено подчинённому, младший помощник заранее ответил сразу на два вопроса. Буншан Изоб тут же поднялся с места. Колени скользнули по краю столешницы, рабочий столик сдвинулся вперёд. Но на половине пути до раздвижной двери Буншан Изоб вернулся и подхватил с подставки катану. Волнение и растерянность так охватили его, что он едва-едва не забыл самый главный атрибут самурая.
  На вершине Дозорной башни, самой высокой во всём дворце, свежий ветер с залива неприятно продувает насквозь. Холодные языки залезают под нательное кимоно и раздувают широкие штанины. Буншан Изоб поправил накидку без рукавов.
  С Дозорной башни открывается великолепный вид на Нандин, широкую гладь залива и Огаялский отрог, у подножья которого расположилась столица империи. Его императорское величество Тогеш Лингау уже здесь. Неизвестно, за каким именно занятием его застала дурная весть. На вершину Дозорной башни император поднялся в простом шёлковом кимоно с большим ярко-жёлтым драконом на спине. Как и полагается, два меча заткнуты за шёлковый пояс. Рядом с императором стальной горой несокрушимой мощи и мышц возвышается Теод Агаян, начальник императорской стражи. На его светло-сером кимоно вышиты чёрные щиты и стрелы.
  Его императорское величество Тогеш Лингау изволит стоять возле зубчатого парапета и разглядывать в огромную подзорную трубу воды залива. Да-а-а, Буншан Изоб подошёл ближе, в Тассунаре подобных труб не делают. Эта, не иначе, куплена у фатрийских купцов.
  Буншан Изоб глянул через край кирпичного парапета. На водной глади Нандинского залива чёрными уродливыми поленьями вытянулись в линию аж четыре корабля иноземцев. Боже! Какие они огромные!
  Из-за большого расстояния корабли иноземцев кажутся маленькими, даже крошечными. Словно специально доказывая, что это не так, рядом на воде качается двухмачтовая джонка Морской стражи. Самое крупное судно Тассунары по сравнению с иноземным подобно прибитой лохматой собачке с тощими боками рядом с упитанным холёным бычком. Корабль, что ближе всего к дворцу императора, пугает больше всего.
  Это... Это... Буншан Изоб напряг глаза. Это не просто парусник, а-а-а... В голове с трудом защёлкали колёсики, нужное слово едва-едва всплыло на поверхность сознания. Пароход. Да, точно - пароход. Густой чёрный столб дыма поднимается из короткой толстой трубы в центре корабля иноземцев. По бокам через борта свешиваются два больших гребных колеса. Даже без подзорной трубы корабли иноземцев производят удручающее впечатление.
  Тогеш Лингау молча и сосредоточенно водит подзорной трубой. Корабли иноземцев со свёрнутыми парусами не на шутку заинтереосовали императора. Буншан Изоб замер в почтительной неподвижности рядом. Придётся ждать, пока его императорское Величество насладится видом иноземцев.
  - Я так надеялся, что они никогда больше не явятся в мою страну, - император опустил подзорную трубу.
  Затаённая надежда императора невольно вырвалась наружу.
  - Видать, не судьба, - император не глядя протянул подзорную трубу, слуга в простом шёлковом кимоно тут же подхватил её.
  - Какие будут приказания, Ваше Величество? - Буншан Изоб плавно поклонился.
  Под вежливым ожиданием приказа замаскирован очень трудный вопрос - что будем делать?
  - Пусть проклятые иноземцы подождут, - Тогеш Лингау кивнул в сторону залива. - В Нандине бунт, чернь недовольна. Хоть какая-то от неё польза.
  - Это не так, Ваше Величество.
  Голос Теода Агаяна подобен камням, что скатываются с высокой вершины, гремят и ломаются друг о друга. Император повернулся к начальнику стражи.
  - Гром пушек проклятых иноземцев напугал простолюдинов, - начальник стражи махнул рукой в сторону города. - Грабежи прекратились. Некоторые бунтовщики разбежались по домам, но большая их часть направилась в порт глазеть на корабли иноземцев. Туда же постепенно подтягиваются и прочие горожане.
  - На простолюдинов ну ни в чём нельзя положиться, - император тихо вздохнул.
  Это точно, Буншан Изоб и сам тихо вздохнул. Была надежда, что голодный бунт в Нандине поможет выиграть денёк-другой. Только грохот пушек, язык силы, в переводе не нуждается.
  - Ваше величество, - Буншан Изоб машинально поклонился, - позвольте дать вам совет.
  - Это ваша прямая обязанность, великий советник, - император усмехнулся в ответ.
  - Я предлагаю отправить к иноземцам смотрителя порта с переводчиком. Пусть он прикажет им убраться вон.
  Последняя затаённая фраза "Вдруг сработает" едва не сорвалась с губ.
  - Отправить можно. Я даже приказываю отправить, только это не сработает, - император вольно или невольно дал ответ на непроизнесённую фразу. - Если тогда, двенадцать лет тому назад, иноземцы убрались вон, то сегодня они проигнорируют наше требование самым наглым образом. Недаром, - Тогеш Лингау махнул рукой в сторону залива, - они явились не на двух, а сразу на четырёх кораблях. На четырёх больших чёрных кораблях, - тихо добавил император.
  Нам остаётся только одно, - Тогеш Лингау распрямил спину и расправил плечи, - тянуть время и собирать самураев. Приказываю, - в голосе императора прорезался металл, - разослать гонцов всем самураям, которые только живут в двух днях пути от Нандина, явиться в полном вооружении как можно быстрее.
  - Будет исполнено, Ваше Величество, - Буншан Изоб низко поклонился.
  Император развернулся и неторопливо покинул вершину Дозорной башни. На самой высокой наблюдательной площадке императорского дворца ветрено и довольно прохладно. Однако Буншан Изоб поёжился, от приказа Тогеша Лингау его прошиб горячий пот. Час расплаты настал. Тогда, двенадцать лет назад, иноземцев удалось благополучно выпроводить вон. Но сегодня их уже не получится запугать грозными демоническими масками и красными, словно кровь, доспехами предков.
  Буншан Изоб снова бросил взгляд на гладь Нандинского залива. Тогда, двенадцать лет назад, он был среди тех самураев, что стояли вокруг Меара Ризана, прежнего великого советника, которому выпала сомнительная честь вести переговоры с главарём иноземцев. Они стояли, бряцали мечами и грозно покачивались из стороны в сторону. Однако иноземец в чудной синей рубахе из плотной ткани с большими блестящими пуговицами лишь лениво глянул на лучших воинов империи, словно перед ним толпа ряженых комедиантов в бумажных доспехах. Буншан Изоб склонил голову. Гнев и раздражение до сих пор клокочут в душе за тот давний позор. Тогда ему с превеликим трудом удалось сдержать собственный гнев в узде, чтобы не выхватить тати, длинный боевой меч, и не разрубить наглеца одним махом на две ровные половинки.
  Скрип деревянной лестницы под ногами императора стих. Следом за правителем вершину Дозорной башни покинул Теод Агаян, начальник стражи.
  - Дай сюда, - Буншан Изоб грубо вырвал из рук слуги подзорную трубу и поднёс бронзовый окуляр к правому глазу.
  Через иноземную подзорную трубу чёрные корабли словно на ладони. Боже, как же они сильны. На палубах то тут, то там торчат матросы в синих рубахах и белых штанах. У каждого за спиной болтается, нет, не благородное копьё. Даже с вершины Дозорной башни видно, что иноземные моряки вооружены мушкетами. Каждый. И на каждом ни малейшего намёка на кирасу, шлем или хотя бы поручни. Даже командиры иноземных моряков, более спокойные и солидные фигурки на фоне нервных рядовых, обходятся без нательной брони.
  У трёх чёрных кораблей на каждом борту по двадцать пушек. В чёрных квадратах орудийных портов проглядывают еще более чёрные дула чудовищных пушек. Вот что пугает больше всего. Во всех укреплениях вокруг Нандина пороховых пушек раза в два-три меньше. Не говоря уже об их размерах.
  Глаза бы не видели! Раздражение кольнуло в голову. Пальцы мёртвой хваткой вцепились в бронзу подзорной трубы. Буншан Изоб торопливо сунул её в руки слуги. Ещё только не хватало в приступе гнева сбросить с вершины Дозорной башни ценное имущество императора.
  Обида раскалённым железным кольцом стиснула виски. Тогда, двенадцать лет назад, никто, никто, абсолютно никто, включая самого императора Тогеша Лингау, не принял никаких, вообще никаких, мер. Едва парус последнего чёрного корабля растаял в дымке на горизонте, Тассунара вновь погрузилась в приятную дремоту и расслабленность блаженной самоизоляции. Шумиха вокруг визита иноземцев через пару лет благополучно сошла на нет. Круговорот жизни вернулся в привычную колею. Крестьяне всё так же выращивали рис и бунтовали, самураи всё так же беднели, вешали мечи предков на стены и брали в руки молотки ремесленников. Пушки в укреплениях вокруг Нандина благополучно переехали обратно в подвалы и кладовки, где вновь принялись благополучно покрываться ржавчиной и патиной. Даже запасы пороха, что по приказу великого советника Меара Ризана были скуплены в дикой спешке, дабы не пропали даром, пустили на фейерверки. Новых запасов, экономии ради, делать не стали.
  Каждый, каждый самурай, начиная с самого бедного и захудалого с острова Небос, самого южного острова Тассунарского архипелага, и до самого Тогеша Лингау, императора Тассунары, прекрасно, прекрасно понимали - иноземцы вернутся. И... Буншан Изоб плотнее сжал кулаки, горькие слёзы обиды едва не брызнули из глаз. И каждый самурай в глубине души очень, очень надеялся, что ему лично разбираться с проклятыми иноземцами не придётся, что его лично минует чаша сия. Не миновала. Посреди Нандинского залива вновь возвышаются чёрные громады чужих кораблей.
  Когда шесть лет назад Меар Ризан ушёл на покой, вокруг свободной рабочей комнаты великого советника разверзлась пустота. Обычно за должность второго лица в империи разворачивается нешуточная драка на вылет, но только не на этот раз. Скорее, наоборот.
  Через день наиболее вероятный претендент на рабочую комнату великого советника ушёл на покой. Вечером следом убежал второй по очереди наиболее вероятный претендент. Иначе говоря, два самурая высокого ранга удрали в тишину и покой наследственных уделов от греха подальше. Ещё двое сердечно поблагодарили императора за оказанное доверие, но так и не нашли в себе сил занять столь важную и ответственную должность. И вот теперь это не кажется крутым, Буншан Изоб криво улыбнулся. Он потому и стал новым великим советником, что не испугался возвращения проклятых иноземцев. Точнее, больше прочих претендентов понадеялся, что этого никогда не произойдёт.
  Теперь именно ему предстоит держать ответ за упущенные годы полного бездействия. За то, что огромная и великая страна вновь впала в блаженную дремоту самоизоляции и ничего, абсолютно ничего, не сделала для подготовки и защиты. Проклятые иноземцы вернулись.
  

Глава 4. Берег закрытой страны

  - Адмирал, а вы уверены? Так ли действительно необходимо высаживаться на берег и рисковать собственной жизнью? - от утуса Мунгела, корреспондента "Ежедневного телеграфа" веет страхом и неуверенностью.
  - Уверен, - сказал как отрезал адмирал Кеяк. - Аборигены решили прибегнуть к своей излюбленной тактике тянуть кота за хвост. Хватит ждать, - адмирал Кеяк ударил кулаком по фальшборту "Чёрного лебедя". - Пора доходчиво объяснить трусливым аборигенам, что на этот раз их маскарад с красными доспехами, мечами и злобными масками не прокатит.
  Матросы "Чёрного лебедя" споро спустили на воду шлюпку. Первый гребец ловко и быстро соскользнул в неё по верёвочному трапу. Следом через фальшборт перелез второй.
  - Если желаете остаться в анналах истории, - адмирал Кеяк повернулся к газетчику, - то в шлюпке найдётся место и для вас.
  Лицо утуса Мунгела пошло белыми пятнами. Газетчик, конечно, не против остаться в анналах истории, только очень и очень боится. Страх большими мутными бусинами выступает у него на лбу. С непривычки грозный вид местных дворян в полном боевом облачении напугает даже слепого.
  Как и двенадцать лет назад, когда эскадра фрегатов встала на внутреннем рейде напротив порта, к борту "Чёрного лебедя" пугливо приблизилась всего одна джонка. Это надо было видеть! На корме большой лодки с двумя мачтами встречать их, точнее, выпроваживать, явился тот же самый самурай, смотритель порта. За минувшие годы местный дворянин постарел, обрюзг и раздался вширь. Если раньше его короткие ручонки висели вдоль тела, то теперь самурай сложил их на выпуклом животике.
  Едва местный дворянин поднял глаза на борт "Чёрного лебедя", как спесь и презрение мигом слетели с его холёного личика. Несомненно, он сразу узнал того, кто двенадцать лет назад также смотрел на него сверху вниз и только смеялся над его грозными словами и длинным мечом.
  Смотритель порта не успел захлопнуть рот от удивления, как адмирал Кеяк перегнулся через фальшборт и крикнул ему, чтобы тот не вздумал парить мозги сказками о законе предков и благодарных потомках. И если тому больше нечего сказать, то пусть убирается ко всем морским чертям.
  Однако упрямый чиновник всё же попытался спеть старую песню о предках, законе и благодарных потомках. Тогда адмирал Кеяк демонстративно сплюнул и отошёл от фальшборта. Местный дворянин ещё долго там что-то верещал на своём диком языке и колотил в борт "Чёрного лебедя". Но его весьма шумное выступление привлекло внимание всего лишь нескольких любопытных матросов, для которых бабский наряд чиновника и пара мечей за поясом оказались в диковинку.
  Упорный смотритель порта орал и долбился в борт фрегата больше часа, после чего благополучно отчалил ко всем чертям. До самого вечера ни одна джонка так ни разу и не ткнулась в корпус "Чёрного лебедя".
  Между тем бунт в Нандине пошёл на спад. Адмирал Кеяк ещё несколько раз поднимался на палубу и обозревал город через подзорную трубу. Грабежи прекратились, на улицах, наконец-то, появились местные дворяне с мечами. Как и в прошлый раз, на берег высыпало огромное количество народу. Аборигены густо облепили причалы и крыши прибрежных пакгаузов.
  Несмотря на огромный интерес простых тассунарцев, власти империи решили хранить упорное молчание. На внутреннем рейде Нандина эскадра фрегатов простояла в гордом одиночестве ещё два дня, пока на четвёртые сутки у адмирала Кеяка не лопнуло терпение.
  - А, а, а вы гарантируете мне безопасность? - промямлил газетчик.
  - Конечно, уважаемый, - адмирал Кеяк захрипел от натуги, дикий хохот перегретым паром рвётся наружу. - Если что, местный дворянин быстро и совсем, совсем не больно снесёт вашу голову острым мечом. Но вы не беспокойтесь! Мы тут же отомстим за вас и сравняем этот сраный Нандин с зёмлей.
  От столь серьёзного заявления утус Мунгел вылупил глаза и вцепился мёртвой хваткой в фальшборт. Перспектива погибнуть от меча местного дворянина не прельщает его. А мысль о том, что в отместку за его смерть огромный город превратится в груду развалин, его не радует. Но-о-о... До наёмного писаки наконец дошёл истинный смысл слов адмирала Кеяка.
  - Хорошо, адмирал, - утус Мунгел сдавленно улыбнулся, - я с вами.
  Газетчик неловко перелез через фальшборт и начал спускаться по верёвочному трапу. Если бы моряки в шлюпке в последний момент не подхватили бы его, то газетчик непременно шлёпнулся бы в воду.
  Небольшая флотилия шлюпок с вооружёнными матросами отошла от фрегатов. На самих кораблях демонстративно открыли оружейные порты. Едва шлюпка с адмиралом Кеяком и газетчиком отошла от борта на сотню метров, как носовая пушка "Чёрного лебедя" дала залп. Грохот выстрела прокатился по воде, чёрное облако на миг окутало борт фрегата.
  Отлично обученные моряки великолепно знают своё дело. Старшине Сарнаеву на руле совершенно не требуется подавать голос. Три пары вёсел одновременно и споро зачёрпывают воду Нандинского залива.
  Адмирал Кеяк приказал направить шлюпки к тому самому месту на берегу, где двенадцать лет назад адмирал Ямор пытался убедить тассунарцев открыть свою страну для Большого мира. История повторяется, только на этот раз у неё будет другой финал. Адмирал Кеяк сжал кулаки. На этот раз карман его форменного кителя оттягивает письменное разрешение президента Технара открыть огонь на поражение, если тассунарцы начнут артачиться.
  Аборигены на берегу забегали, засуетились, как ошпаренные тараканы. Местные дворяне в старинных доспехах лихо разогнали любопытных простолюдинов и, словно фаланга на поле боя, сомкнули строй плечом к плечу широким полукругом.
  Нос шлюпки мягко ткнулся в жёлтый песок, адмирал Кеяк с ходу выпрыгнул на берег. Следом из шлюпки выбрался корреспондент "Ежедневного телеграфа". Адмирал Кеяк обернулся. Крыса сухопутная. Если бы не пара рослых матросов, то утус Мунгел рухнул бы в морскую воду мордой вперёд. А так газетчик отделался мокрыми башмаками и подмоченными штанами.
  Адмирал Кеяк оглянулся по сторонам. Такое впечатление, будто он на поле боя перед началом генерального сражения. Как и было приказано, четыре шлюпки остались на небольшом удалении от берега и стали на якоря. Матросы сложили вёсла и демонстративно взяли в руки ударные ружья. Один залп, и не меньше двух десятков местных дворян навсегда останется на этом берегу. Матросы в головной шлюпке, на которой адмирал Кеяк и газетчик добрались до берега, также убрали вёсла и подняли ударные ружья. А как же противник?
  Цирк продолжается. Как и двенадцать лет назад местные дворяне вырядились в разноцветные дедовские доспехи и нацепили на лица страшные демонические маски. Ну, впрямь комедианты из бродячего театра. Хотя, адмирал Кеяк смело шагнул навстречу, у некоторых в руках самые настоящие ружья. Точнее... адмирал Кеяк невольно остановился, из горла сам по себе вырвался сдавленных хрип. Ну, вояки! Некоторые местные дворяне вооружились древними фитильными мушкетами. Это какой же музей они ограбили? При этом ни у кого в руках нет ни одного тлеющего фитиля. Как они вообще собираются стрелять?
  Из строя выдвинулся особо грозный самурай маленького роста в красных доспехах. Не дойдя до адмирала Кеяка четырёх метров, местный дворянин громогласно заговорил, загрохотал, как пустая бутылка в пустой бочке. Страшная маска с выпученными глазами, усами и оскалёнными клыками мешает ему говорить. Через овальную дырку возле рта то и дело вылетают хлопья пены.
  Переводчика по близости нет и не предвидится. Однако и так ясно, чего хочет и требует местный дворянин. Самурай вытащил из ножен длинный меч и выразительно ткнул им в сторону шлюпки.
  - Уважаемый, - в шаге за спиной остановился утус Мунгел.
  Пусть от шлюпки на берегу они прошли всего пять метров, однако газетчик дышит так, будто протащил на своём горбу тяжеленный мешок с камнями не меньше пяти километров.
  - Уважаемый, - голос утуса Мунгела дрожит от страха, - может, вернёмся?
  - Уважаемый, - адмирал Кеяк развернулся к наёмному писаке, - когда же вы, наконец, поймёте, что перед вами ряженые клоуны самого реалистичного в мире цирка.
  - У него в руках меч, - сдавленно пискнул утус Мунгел.
  - А у нас за спиной четыре фрегата военно-морского флота Стирии, - тихо прошипел адмирал Кеяк.
  Гнев и раздражение на газетного писаку копятся в груди, как перегретый пар в котле со сломанным аварийным клапаном. Нужно было оставить эту сухопутную крысу на борту. Между тем самурай продолжает грозно бухтеть сквозь страшную маску и выразительно тыкать длинным мечом в сторону шлюпки.
  - Что будем делать? - несколько более спокойно произнёс утус Мунгел, небольшое внушение пошло газетчику на пользу.
  - Ждать, - отрезал адмирал Кеяк. - Перед нами мелкая сошка, груда мускулов с парой мечей. Разговаривать с ней не имеет никакого смысла.
  - А он точно не полезет в драку? - утус Мунгел осмелел настолько, что даже встал рядом.
  - Перед нами профессиональный солдат. Если мы первыми не полезем на него с кулаками, то и он не полезет на нас с мечом, - ответил адмирал Кеяк. - Почему, по-вашему, я оставил на "Чёрном лебеде" и шпагу, и пистолет?
  Утус Мунгел в ответ пробурчал что-то невнятное.
  - Чтобы не провоцировать эту груду мускулов с мечами, - закончил адмирал Кеяк.
  Местный дворянин что-то гортанно крикнул и ловко убрал длинный меч. Стальное лезвие со скошенным остриём с тихим щелчком соскользнуло в чёрные ножны. Над морским берегом повисла тревожная тишина. Лишь слышно, как в небе надрываются чайки, а матросы в шлюпке демонстративно бряцают ударными ружьями. Язык силы понимают все. Пусть у рядовых нет ни дедовских доспехов, ни длинных мечей, однако самураи догадываются, на что способны современные ударные ружья в умелых руках.
  Минута. Вторая. Третья. Низенький самурай стоит с гордым видом, руки в железных перчатках упёрты в бока. Даже корреспондент "Ежедневного телеграфа" наконец-то перестал трястись от страха и шмыгать носом.
  Впереди наметилось оживление. Самураи дружно расступились в стороны. Вперёд на добром коне с позолоченной уздечкой выехал ещё один местный дворянин лет пятидесяти. Пара мечей, как и положено, торчит у него за поясом. Немолодой самурай спрыгнул на прибрежный песок, доспехов предков на нём нет, лишь местная одежда, так называемое кимоно светло-коричневого цвета, расписанное синими кружочками и колечками. Следом боком, боком через вооружённых дворян протиснулся абориген попроще в обычном сером кимоно. Адмирал Кеяк сощурил глаза. Ну точно, переводчик. Причём тот же самый, что был двенадцать лет назад.
  Немолодой самурай шагнул навстречу. Представитель императора тяжело дышит, словно загнанная лошадь, и прямо рукавом дорого кимоно утирает со лба обильную испарину. Глухо и немного хрипло самурай заговорил. Переводчик тут же подхватил его слова:
  - С какой целью, уважаемые, вы прибыли в Тассунарскую империю?
  Понятно, адмирал Кеяк сдержанно улыбнулся: местный чиновник пытается включить дурака. Ещё одна не самая лучшая уловка потянуть время и потрепать нервы собеседнику. Только на этот раз подобный трюк не прокатит. Едва переводчик умолк, как адмирал Кеяк заговорил, загрохотал как корабёльная пушка в разгар морского сражения:
  - Меня зовут адмирал Лудан Кеяк. Я прибыл с очень важной миссией передать письмо витуса Технара, президента великой Стирии, с предложением заключить между нашими народами договор о дружбе и торговле.
  Едва переводчик пробурчал на тассунарском последнее слово, как адмирал Кеяк загрохотал вновь.
  - Ради бога! Не нужно петь мне сказок о законе предков и благодарных потомках, которые должны подчиняться ветхому и безнадёжно устаревшему закону.
  Чиновник захлопнул рот. Простолюдин немного растерялся, но быстро заговорил вновь. Едва он закончил, как адмирал Кеяк подошёл ближе и протянул, едва не ткнул в грудь чиновнику, два больших серых конверта.
  - Вот это, - адмирал Кеяк стукнул пальцем по конверту с большой гербовой печатью, - личное послание президента Технара вашему императору. А вот это, - адмирал Кеяк показал на второй конверт, - письмо от меня лично. Пускай ваш император внимательно ознакомится с обоими посланиями. За ответом я вернусь завтра утром на это же место.
  Местный чиновник никак не ожидал такого напора и такой наглости. Адмирал Кеяк сунул оба конверта ему за пояс и тут же повернулся к заместителю императора спиной.
  Чиновник что-то там бурчит вслед, переводчик, как последний дурак, что-то там переводит. Плевать! Адмирал Кеяк с ходу запрыгнул в шлюпку. Корреспондент "Ежедневного телеграфа" опять едва не шлёпнулся мордой в морскую воду. Те же рослые матросы очень вовремя подхватили утуса Мунгела и втащили в шлюпку.
  - Возвращаемся, - коротко бросил адмирал Кеяк.
  Шлюпка отвалила от берега и быстро повернулась носом к фрегату. Матросы дружно налегли на вёсла.
  - Адмирал, - утус Мунгел отряхнулся как кот, который только что вылез из лужи, - а не слишком ли резко вы разговаривали с великим советником? Как ни как, а он второе лицо в Тассунарской империи после самого императора. Вы же не дали ему и слова сказать.
  - Не стоит миндальничать с аборигенами, - адмирал Кеяк добродушно улыбнулся. - Вежливые уговоры и протянутую руку дружбы они не поймут, только силу.
  - Ну а вдруг великий советник обидится и объявит нам войну? - утус Мунгел пугливо оглянулся в сторону берега.
  - Ещё лучше, - адмирал Кеяк глянул на наёмного писаку. - Тогда у меня появится законное право обратить этот долбанный Нандин в груду развалин.
  - Но ведь перед нами целая империя! - эмоционально воскликнул утус Мунгел.
  - А у нас за спиной вся Стирия.
  

Глава 5. Два послания

  - За ответом чужеземец явится завтра утром на это же место.
  Переводчик едва успел закончить последнюю фразу, как предводитель иноземцев самым грубым образом пихнул за пояс Буншана Изоба оба конверта и тут же развернулся на каблуках.
  - Император Тогеш Лингау обязательно ознакомится с вашим посланием самым внимательным образом... - машинально произнёс Буншан Изоб.
  Недалёкий переводчик-простолюдин тут же принялся лаять ответ на стирийском языке, только слушать его больше некому. Проклятый иноземец с ходу запрыгнул в лодку с гребцами и отвалил от берега.
  Оцепенение и растерянность нехотя отпустили. Буншан Изоб глубоко задышал через нос. Злость и гнев разгораются в душе, словно огонь в плавильной печи. Наглое, за гранью приличия, поведение иноземца, словно мощные меха, раздувает ревущее пламя. Только поздно. Поздно выхватывать катану и рубить головы. Лодка с предводителем иноземцев отошла далеко от берега. Следом за ней к большим чёрным кораблям двинулись остальные лодки.
  Спокойствие... Только спокойствие... Глубокий вдох... И ещё более глубокий выдох... "Если враг сбежал с поля боя, то не имеет смысла грозить ему вслед и размахивать тати". Строки из "Пути воина", словно магическое заклинание, помогли окончательно прийти в себя. Буншан Изоб вытащил из-за пояса оба серых конверта. На одном из них круглая сургучная печать ловко обмотана сине-белой ленточкой. По-своему даже красиво. Господи! Что за мысли.
  За шесть лет в должности великого советника он привык, что все, все без исключения тассунарцы подчиняются ему беспрекословно. Буншан Изоб покосился на строй самураев в цветных доспехах предков. Единственный человек, который имеет над ним власть, это сам император Тогеш Лингау, небесный владыка. А сегодня, буквально только что, он, Буншан Изоб вновь недовольно засопел, пережил самое настоящее потрясение: ненавистный иноземец обошёлся с ним как строгий учитель с нерадивым учеником. Да за такое! Конверты в правой руке опасно изогнулись, от большой сургучной печати с треском отскочил маленький кусочек.
  Да, внешне адмирал Кеяк учтив, почти вежлив. Однако внутри у него кипит и пенится желание подраться, вцепиться противнику в глотку и оторвать её вместе с головой. При этом иноземец дьявольски умён. На эту встречу адмирал Кеяк не нацепил на пояс даже самый маленький кинжальчик. Если у противника нет при себе оружия, значит, он не собирается нападать.
  Буншан Изоб энергично тряхнул головой, шейные позвонки отозвались болью. Зато с глаз спало колдовское наваждение. Буншан Изоб тупо уставился на конверты в правой руке. И что, спрашивается, с ними делать? По крайней мере, не стоит тупо стоять на месте с протянутой рукой и глазеть на них, как тощий бродяга на золотой кобан.
  - Держи, - Буншан Изоб вручил конверты переводчику-простолюдину. - Откроешь, прочитаешь и переведёшь.
  Буншан Изоб нетерпеливо щёлкнул пальцами, один из самураев тут же подвёл ему коня.
  - Да, - Буншан Изоб намотал поводья на ладони и глянул на переводчика сверху вниз, - следуй за мной. На сегодня переговоры закончены.
  Как же так получилось? Буншан Изоб ткнул пятками коня в бок. Какой-то час назад он вместе с императором Тогешем Лингау стоял на вершине Дозорной башни, когда вновь загрохотали пушки проклятых иноземцев. Император заметил первым, как от огромных кораблей отделились лодки. На фоне чёрных бортов синие рубахи моряков заметны очень хорошо.
  Вот уж никогда бы не подумал, что Тогеш Лингау умеет бояться. Иначе никак не объяснить поспешный и путаный приказ немедленно отправиться в порт и любой ценой предотвратить кровопролитие. Иноземцы ждали два дня. Грохот пушек и большой десант могут означать только одно: предводитель иноземцев решил силой прорваться во дворец.
  Буншан Изоб за полчаса добрался до порта. Словно он не великий советник, а самый обычный курьер. И ради чего, спрашивается? Чтобы этот самый адмирал Кеяк не дал и рта раскрыть? Чтобы проклятый иноземец пихнул пару писем за пояс? Горечь пережитого унижения океанской волной поднялась со дна желудка. И это на глазах нескольких сотен самураев.
  Руки запылали жаром. Захотелось, так захотелось дёрнуть поводья и развернуть коня обратно в порт. Чтобы! Чтобы! Чтобы ещё глупее и ещё унизительней стоять на берегу и орать в сторону чёрных кораблей самые грязные и похабные ругательства? Буншан Изоб печально вздохнул. "Если враг сбежал с поля боя, то не имеет смысла грозить ему вслед и размахивать тати". Что бы мы делали без мудрости "Пути воина".
  Какой позор! От стыда жар ударил в лицо, Буншан Изоб низко наклонился. Правая рука сама потянулась к вакадзаси, чтобы одним махом покончить с позором. Всё это время император оставался на вершине Дозорной башни и всё, всё, буквально всё видел собственными глазами через подзорную трубу.
  - Витус, - Буншан Изоб с трудом распрямил спину, - от предводителя иноземцев я получил два письма. Одно из них от императора Стирии, второе от самого предводителя.
  - Да, я видел, - император кивнул в ответ. - Где они?
  - Я отдал их переводчику, чтобы он перевёл их как следует.
  - Мудрое решение, уважаемый, - в голосе Тогеша Лингау ни малейшего намёка на недовольство или раздражение. - Я видел, как вас встретил предводитель иноземцев.
  Буншан Изоб замер на месте. Внутренности покрылись изморозью. Господи, как же хочется выхватить вакадзаси, дабы больше не мучиться от позора.
  - Великий советник, - продолжил император, - вы и в самом деле великий человек. Вы вели себя самым достойным образом. Несмотря ни на что, вы сумели сдержать гнев и не дать опозорить в вашем лице меня и Тассунару.
  Буншан Изоб тихо выдохнул. Скромная похвала императора целительным бальзамом пролилась на израненную гордость.
  - Я сделал всё, что было в моих силах, Ваше Величество, - Буншан Изоб низко поклонился.
  - Через час соберите большой совет, - приказал Тогеш Лингау.
  - Будет исполнено, Ваше Величество.
  Через час с четвертью император Тогеш Лингау торжественно и достойно вошёл в зал большого совета, во второй по величине зал во Внутреннем дворце после тронного. Чёрные квадратные столбы подпирают высокую крышу. Через распахнутые люки великолепная Гепола освещает просторное помещение лучше всяких свечей и фонарей. Пол вдоль стен застелен чистыми татами.
  Многочисленные придворные самураи в знак приветствия дружно подняли катаны чёрными рукоятками вверх. Обнажать меч в личных покоях императора категорически запрещено. Виновный будет немедленно приговорён к сэппуку. Тогеш Лингау, десятый император Тассунары, кивнул в ответ.
  Специально для большого совета император надел простые чёрные штаны рядового самурая и хлопковое кимоно под накидку без рукавов с накрахмаленными плечами. Более чем прозрачный намёк подчинённым о важности предстоящего совета. Медленно и неторопливо император присел на небольшое возвышение у южной стены. Через специальный люк в потолке полуденная Гепола словно окутала его золотистым сиянием. Длинная катана в простых чёрных ножнах легла рядом по правую руку на белоснежный мат.
  Следом за императором остальные придворные опустились на пол. Как и полагается великому советнику, Буншан Изоб присел на квадратный татами по правую руку от императора. С этого места отлично видны как придворные самураи, так и сам император.
  - Можно начинать, - Тогеш Лингау махнул рукой.
  На свободный пятачок перед императором тут же выскочил переводчик-простолюдин в чистом хлопковом кимоно и бухнулся на колени в низком поклоне.
  - Послание императора Стирии, - переводчик развернул лист рисовой бумаги. - Приветствую вас, мой друг, уважаемый император великой Тассунарской империи, - переводчик немного на распев принялся читать послание. - Разрешите предложить вам руку дружбы.
  Всё в тех же витиеватых и притворно вежливых выражениях император Стирии предлагает заключить договор о дружбе и взаимовыгодной торговле. Как и любой иноземец, витус Технар верещит о прогрессе, о радости общения и свободе торговли. В конце письма император Стирии разошёлся не на шутку в стремление убедить Тогеша Лингау и прочих тассунарцев в собственной искренности и открытости.
  - Второе письмо от адмирала Кеяка, - переводчик развернул второй лист рисовой бумаги, - адмирала военно-морского флота Стирии и специального посланника императора Стирии.
  "Уважаемый император Тассунары, - переводчик ткнулся носом в исписанный листок, - от имени моего императора предлагаю вам как можно быстрее и в кратчайший срок заключить договор о дружбе и торговле между нашими великими державами".
  Письмо предводителя иноземцев отличается гораздо более прямолинейным и напористым характером. В вежливых словах и выражениях адмирала Кеяка сквозит плохо скрытая угроза. В конце письма предводитель иноземцев едва ли не открытым текстом заявил: либо Тассунара и Стирия будут дружить и торговать, либо враждовать и воевать. Третьего варианта не будет.
  - Это всё, - переводчик низко поклонился.
  Письма императора Стирии и адмирала Кеяка, а так же листы с их переводами простолюдин-переводчик положил перед Буншаном Изобом и поспешил удалиться. Придворные самураи прекрасно расслышали послание императора Стирии. Хотя и так было ясно, что именно тот собирается предложить. Настало время для прений.
  - Уважаемые члены Большого совета, - император обвёл самураев пристальным взглядом, - кто выступит первым?
  Ну, конечно же. Кто же ещё? Буншан Изоб загнал обратно в грудь тяжкий вздох сожаления. Первым, с плохо скрытой поспешностью, рукояткой вверх поднял катану Блюл Пшенот, сёгун, военачальник личной армии императора.
  - Я предлагаю дать иноземцам решительный отпор, - густым голосом проповедника загрохотал Блюл Пшенот. - Тем, кто забыл, я напомню: самурай всегда готов к войне. Война является целью жизни самурая. Каждый самурай всегда, в любой момент, в любом месте должен быть готов сложить голову за императора и Тассунару.
  Многие, чересчур многие придворные самураи одобрительно зашумели. Буншан Изоб отвёл глаза. Едва сёгун умолк, как катану рукояткой вверх поднял Ивлат Ачиан, даймё домена Кирдан. Император кивнул в знак позволения.
  - Дабы пресечь на корню пересуды и непонимание, - звонко, словно глашатай на площади, заговорил Ивлат Ачиан, - я заранее заявляю и напоминаю, что я целиком и полностью поддерживаю мудрые заветы наших предков. Я прекрасно понимаю и осознаю, какие блага приносит Тассунаре самоизоляция от внешнего мира. Благодаря заветам нашим мудрых предков наша великая страна защищена от дурных влияний извне. Но!
  Последнее слово Ивлат Ачиан резко выкрикнул, словно долбанул кувалдой по пустой бочке из-под сакэ.
  - Проклятые иноземцы не оставят нас в покое!
  Недовольного гудения не последовало. Участники Большого совета сидят тихо и смотрят на Ивлата Ачиана кто с пониманием, кто с немым осуждением.
  - Тем, кто забыл, я напомню: - голос даймё домена Кирдан зазвенел натянутой струной, - всего два года назад благородные гунсарцы на том берегу моря Окмара все как один поднялись против проклятых фатрийцев, которые заполонили страну ядовитым опиумом, разорили и довели до нищеты многих благородных. И чем всё это закончилось?
  Вопрос риторический, Буншан Изоб понурил голову. Восстание гунсарцев ничем хорошим не закончилось. Гунсар утратил последние черты самостоятельности и окончательно превратился в презренную полуколонию Фатрии. Иноземцы свергли мудрого правителя, который восстал против опиума, и посадили на его трон свою марионетку.
  - А теперь самое главное: в армии Гунсара было больше двух сотен тысяч отличных воинов, благородных, хорошо обученных и вооружённых. Армию фатрийцев нельзя было назвать армией. Так, всего двенадцать тысяч воинов. Зато! - даймё Ивлат Ачиан резко возвысил голос. - У фатрийцев было много больших кораблей с большими пушками! Гунсарцев разгромили наголову.
  Простолюдин с палкой не сможет противостоять самураю с тати (боевым мечом). Если мы выступим против стирийцев, то самураями с тати будут именно они, а нам выпадет незавидная роль простолюдинов с палками. В случае войны у нас нет и быть не может никаких шансов.
  Придворные самураи неодобрительно загудели. Наиболее буйные забрякали мечами о деревянный пол.
  - Мы не гунсарцы! - Блюл Пшенот вскипел от гнева. - Мы сильны духом как никогда!
  Недовольство придворных тут же сменилось одобрительным рёвом.
  - Ни сильный дух, ни доспехи предков не защитят нас от пуль и ядер проклятых иноземцев! - выкрикнул Ивлат Ачиан. - Как бы ни было горько, как бы ни было унизительно, однако нам придётся подписать договор со стирийцами!
  Последние слова даймё домена Кирдан потонули в рёве негодования и дробном стуке десятков катан о деревянный пол.
  - Тихо, - произнёс император, шум в зале большого совета тут же смолк. - Витус Ачиан, вам есть, что ещё сказать?
  За плечами императора не одна сотня весьма эмоциональных больших советов. Правитель Тассунары прекрасно знает, как справиться с придворными самураями, горячими и скорыми.
  - Да, Ваше Величество, - Ивлат Ачиан низко поклонился императору.
  - Продолжайте. МЫ! - Тогеш Лингау резко повысил голос, - внимательно слушаем вас.
  Вмешательство императора восстановило тишину и порядок в зале для советов.
  - Да, нам придётся подписать договор со стирийцами. Но мы не просто пустим их в Тассунару. Нет. Мы начнём как можно быстрее перенимать у проклятых иноземцев всё самое лучше, всё самое сильное. Со временем мы обязательно научимся строить такие же большие корабли, отливать такие же большие пушки и делать такие же меткие ружья, как у них. Тогда и только тогда мы сумеем вышвырнуть проклятых иноземцев вон из нашей страны. Тогда и только тогда Тассунара не падёт на колени под наркотическим дурманом и не разделит горькую судьбу Рюкуна и Гунсара.
  Упоминание о незавидной судьбе Гунсара и, в особенности, Рюкуна, двух стран по другую сторону моря Окмара, немного охладило горячие головы. Пусть Тассунару хранит благословленная самоизоляция, однако дурные новости из Большого мира доходят до тех, у кого хватает смелости услышать их и мудрости понять их. Былой боевой настрой на лицах придворных самураев сменился на мучительную задумчивость.
  Сёгун Блюл Пшенот, военачальник личной армии императора, выразил всеобщий настрой самураев. Однако Ивлат Ачиан, даймё домена Кирдан, вынес на яркий свет Геполы самый потаённый страх придворных. Однако, несмотря ни на что, большинство придворных готово ввязаться в бесполезную и смертельно опасную драку. Буншан Изоб поднял катану рукояткой вверх.
  - Великий советник желает высказаться, - Тогеш Лингау повернул голову. - Очень хорошо. Мы слушаем вас.
  Буншан Изоб опустил катану. Он целый час репетировал собственное выступление, однако неуверенность в самый неподходящий момент нахлынула вновь.
  - Уважаемые, - Буншан Изоб с трудом вытолкнул из горла первое слово. - Я, как и уважаемый Ивлат Ачиан, всегда выступал, выступаю и будут выступать до последней возможности за блаженную самоизоляцию нашей страны. К сожалению, проклятые иноземцы не оставили нам выбора. Тассунара не вынесет бремени войны.
  Самая главная фраза, наконец, произнесена. Буншан Изоб перевёл дух.
  - Казна испытывает хронический недобор налогов. Домены Тассунары за редким, очень редким исключением в долгах как в шелках, - слова легко и свободно полились из горла, Буншан Изоб выпрямил спину и расправил плечи. - Даже мне, великому советнику, приходится всё чаще и чаще от имени императора брать взаймы у нандинских менял. И только благодаря тому, что заёмщиком выступает сам император, они не смеют ни отказать, ни потребовать вовремя вернуть долги.
  - Тогда хватит с ними церемониться, - Блюл Пшенот резко поднял катану рукояткой вверх. - Нужно отобрать у наглых ростовщиков всё их золото. Да на такие деньги можно будет не только наполнить казну, но и с успехом разгромить проклятых иноземцев.
  Придворные самураи одобрительно загудели. Буншан Изоб тут же сдулся и осунулся, былой душевный подъём выплеснулся из него, как вода из разбитой кружки. На плечи мельничными жерновами навалились вселенская тоска и печаль. Самураи, чьё главное предназначение война, редко разбираются в торговле и хозяйственных делах. По этой же причине лишь считанные домены могут свести доходы с расходами.
  - Над законами торговли, обращения денег и хозяйства только Великий Создатель имеет власть, - Буншан Изоб глянул недалёкому сёгуну прямо в глаза.
  Император Тогеш Лингау недовольно поморщился. Буншан Изоб дёрнулся всем телом, страх острой иглой ткнул прямо в сердце. Но молчать нельзя. На карту поставлено слишком многое.
  - Да, вы правы, - сквозь силу, словно признаваясь в тайном пороке, продолжил Буншан Изоб, - если тряхнуть нандинских купцов и менял, то казна разом получит тысячи и тысячи золотых кобанов. Рассчитываться с долгами не придётся вообще. Да, деньги на войну с проклятыми иноземцами тут же найдутся.
  Блюл Пшенот недовольно нахмурился. Сёгун прекрасно понимает, сердцем чует, что сейчас прозвучит что-то крайне неприятное в его адрес. Только вряд ли у него хватить ума догадаться, что именно.
  - А что будет дальше, уважаемый? Вы об этом подумали? - Буншан Изоб словно плюнул в лицо Блюла Пшенота.
  Сёгун недовольно засопел, однако так и не нашёл, что ответить. Следом испуганно притихли остальные сторонники войны с иноземцами.
  - А потом менялы разбегутся, - нарочито спокойно продолжил Буншан Изоб. - В прямом смысле закопают свои деньги и в переносном залягут на дно. С налогами сейчас и так не очень. Если разорить менял, то буде ещё хуже. Ладно бы дело было только в них.
  Вслед за менялами пострадают прочие торговцы, которые не смогут больше свободно обменивать одни деньги на другие, деньги на рис и обратно. Не будет менял, некому будет дать взаймы в трудную минуту. Многие торговцы разорятся и перестанут платить налоги. Налогоплательщиков и налогов станет ещё меньше. Зато кого точно станет больше, так это нищих с протянутой рукой, попрошаек и бродяг на каждой улице и на каждом перекрёстке.
  Шайки голодных оборванцев начнут нападать на путников и крестьян. В стране вспыхнет самый настоящий голод. То, что на днях произошло в Нандине, покажется весёлым карнавалом в Праздник урожая.
  Но даже такие колоссальные жертвы будут совершенно напрасными. Уважаемый Блюл Пшенот, не надейтесь: иноземцы не высадятся на берег, вам так и не выпадет возможность сойтись с ними в честном бою в чистом поле. Нет. Стирийцы останутся на своих чёрных кораблях и начнут методично расстреливать из своих огромных пушек город за городом, деревню за деревней. В первую очередь они обратят в руины Нандин и императорский дворец. А потом примутся за прочие города и деревни, которые только попадутся у них на пути. Если вам и придётся с кем воевать, так это не с иноземцами, а с простыми тассунарцами, которых голод и лишения подымут на бунт.
  Буншан Изоб сглотнул и покосился на императора, от эмоциональной речи пересохло во рту. Теперь настало время высказаться самому Тогешу Лингау, наследному правителю Тассунарской империи.
  Император погрузился в задумчивость, вместе с ним в нервную тишину погрузился огромный зал для советов. Тогешу Лингау четыре месяца назад исполнилось пятьдесят три года. Император уже не в том возрасте, когда круто меняют жизнь и легко отправляются на ратные подвиги. Да и здоровье правителя уже не то. Ещё десять лет назад он проводил много времени с женой и наложницами, а сейчас всё чаще и больше предпочитает сакэ, мандзю (пирожки из сахара и рисовой муки с фасолевой начинкой) и философские рассуждения в садовой беседке с видом на клумбу с пионами.
  Но вот император поднял голову и заговорил тихим уверенным голосом:
  - Меня радует, что мои подданные понимают важность блюсти законы предков, блага самоизоляции Тассунары и питают ненависть к иноземцам. К великому прискорбию, я должен отметить, что уважаемый Ивлат Ачиан и уважаемый Буншан Изоб правы - в данный момент у Тассунары нет сил для войны с проклятыми иноземцами. Но и заключать позорный договор о так называемой дружбе очень и очень не хочется. Так может, уважаемые, нам удастся найти другое решение?
  Как скучно жить, Буншан Изоб даже не пошевелился. За шесть лет у него было предостаточно возможностей досконально изучить характер и образ мыслей императора. Реакция Тогеша Лингау предсказуема, как предсказуема реакция голодного нищего при виде миски полной варёного риса. Теперь обсуждение пойдёт по второму кругу, потом по третьему, четвёртому, пятому и так далее, пока не высохнет Бескрайний океан, а звёзды не упадут с небесной тверди на землю.
  Блюл Пшенот вновь поднял катану рукояткой вверх:
  - Тогда я предлагаю одолеть проклятых иноземцев хитростью, раз на честный бой они так и не выйдут.
  Скучно, скучно жить, Буншан Изоб закрыл глаза. Сквозь губы просочился тихий выдох. Руки мысленно брякнулись на пол и рассыпались от бессилия на тысячи острых осколков. И второе предложение сёгуна всё так же ожидаемо. Блюл Пшенот мыслит как полководец на поле боя: вот враг, его нужно победить и никаких сусликов.
  А вот чего уважаемый Блюл Пшенот никак не может понять, так это то, что враг находится не в Нандинском заливе, а на другом конце Бескрайнего океана. Силой или хитростью, мытьём или катаньем, чёрные корабли стирийцев в заливе уничтожить можно. Только взамен приплывут другие в ещё большем количестве с ещё более злыми и наглыми адмиралами.
  ***
  Морской порт рядом совсем. Лёгкий ветерок разносит между домами запах соли и гниющих водорослей. Конь словно понимает дурное настроение всадника и осторожно, можно даже сказать, с опаской, перебирает копытами. Да и как не быть в дурном настроении, Буншан Изоб поднял глаза на гладь Нандинского залива, когда ему предстоит очень неприятная миссия.
  В том месте, где проклятые иноземцы сошли на берег, две сотни самураев в полном боевом облачение круглые сутки несут караул. В ближайших пакгаузах расстелены матрасы-футоны, разложены очаги и поставлены большие бочки для сбора нечистот.
  Буншан Изоб тяжело и грузно спрыгнул с коня на прибрежный песок. В ступни через кожаные сандалии с золотым тиснением стрельнула боль. Слуга в сером кимоно тут же подхватил коня под уздцы.
  Вчера на Большом совете, после бесконечных разговоров ни о чём, Буншану Изобу удалось убедить императора не тянуть с ответом, а самим вызвать проклятых иноземцев на переговоры. И вот, едва Гепола поднялась над восточный горизонтом и согрела грешную землю яркими лучами, он здесь, на берегу залива. Только надевать боевые доспехи предков, страшную маску демона и скакать перед адмиралом Кеяком учёной обезьянкой Буншан Изоб не стал. Бесполезно. Скромное кимоно, тёмно-зелёный шёлк без каких-либо узоров и вышивок, подойдёт лучше всего.
  Утро. Прекрасное свежее утро. Лёгкий бриз со стороны Нандинского залива с запахом соли омывает лицо. Как прекрасен залив, когда даже самые трудолюбивые рыбаки ещё не вышли на промысел, а неповоротливые джонки с прямоугольными парусами ещё не двинулись вдоль побережья к другим городам и деревням большой островной империи. Нандинский залив был бы великолепен, если бы... Если бы не четыре чёрные туши со спущенными парусами на его зеркальной глади.
  Четыре иноземных боевых корабля подобны четырём злобным демонам, что всю ночь охотились за душами простых смертных, а теперь лениво колышутся на воде. В этих четырёх кораблях, так называемых фрегатах, словно сконцентрировалось всё зло, всё самое плохое и тлетворное, что только есть на других берегах моря Окмара и Бескрайнего океана. Только глядя на туши морских громадин не умом, а сердцем понимаешь мудрость великого Мемгара Лингау, который так предусмотрительно, так мудро завешал потомкам на веки вечные не пускать на родные острова проклятых иноземцев.
  Грусть горькой тяжёлой волной растеклась по телу. Чего второй император Тассунары не знал, не мог предвидеть, так это силу, которую обретут проклятые иноземцы спустя две с половиной сотни лет.
  Ладно, хватит грустить. Охи и вздохи не помогут. Неприятное дело лучше всего закончить как можно быстрее. Буншан Изоб махнул рукой, тут же на берегу бабахнула маленькая пушка, сигнал вызова на переговоры.
  Специально для этого случая сигнальную пушку привезли из маленькой крепости на берегу залива. Буншан Изоб печально улыбнулся, как же она точно олицетворяет собой Тассунару. Бронзовый ствол покрыт великолепным орнаментом из мечей, стрел и щитов. И, словно старая краска, толстый, толстый слой патины. Деревянный лафет еле держит тяжёлый ствол. Левый борт пересекает глубокая трещина. То тут, то там видны дырочки от жука-точильщика. Тонкая, гораздо более новая дощечка не даёт древнему лафету окончательно развалиться.
  Холостой выстрел: дыму много, шуму много, а толку мало. Было бы ничуть не лучше, если бы затолкать в ствол чугунный шарик весом в килограмм. Что для большого чёрного корабля крошечное ядро? Что для быка палочка для еды. В ответ проклятые иноземцы могут запросто изрыть берег огромными чугунными ядрами по десять кило каждое.
  Слуги на скорую руку возвели на берегу красный навес от дождя и жгучих лучей Геполы. На матерчатой крыше вышит золотой дракон с распахнутой пастью. Буншан Изоб медленно опустился на низенькую табуретку под навесом. Возможно, придётся ждать. А может, и нет. Иноземцы грубы, невоспитанны и торопливы. Вряд ли адмирал Кеяк будет долго выбирать кимоно для встречи. Хотя, с другой стороны, он вполне может потянуть время, чтобы хоть немного отыграться за долгое ожидание на внутреннем рейде Нандинского залива.
  К счастью, а может, к сожалению, долго ждать не пришлось. Сизый дымок из ствола маленькой сигнальной пушки не успел развеяться, как с чёрного корабля спустили большую лодку. Моряки в синих рубахах и белых штанах с ловкостью диких обезьян соскользнули по верёвочной лестнице. Буншан Изоб поморщился, словно от зубной боли. Вместо благородных мечей и копий иноземные моряки погрузили в большую лодку две связки ружей с длинными чёрными стволами. Последним медленно и важно спустился невысокий крепыш адмирал Кеяк.
  А где остальные? Буншан Изоб чуть-чуть совсем приподнялся на низенькой табуретке и тут же расслабленно бухнулся на неё обратно. Где ещё большие лодки? Вчера их было целых пять штук. Дурной знак. Адмирал Кеяк очень любит демонстрировать силу и собственное превосходство. Если вокруг него больше нет лодок с матросами и ружьями, значит, он задумал какую-нибудь подлость.
  Как и в прошлый раз, коренастый адмирал одет в плотную синюю рубашку, а за ним семенит тощий простолюдин с трусливой рожей подхалима в чёрных штанах и в почти точно такой же тёмно-зелёной рубахе со множеством пуговиц. Буншан Изоб вышел из-под навеса. Хуже, чем встречать проклятого иноземца сидя, может быть только подъём на ноги, когда тот вступит под своды красного навеса.
  Адмирал Кеяк ловко спрыгнул с носа большой лодки на берег. Даже на расстоянии видно, как на его овальном лице играет широкая улыбка. А глаза, глаза предводителя иноземцев блестят как у нищего разбойника при виде сундука с золотыми кобанами. Тощий тип, Буншан Изоб невольно улыбнулся, опять едва не свалился в воду. В последний момент спутник адмирала едва-едва успел вскочить на ноги и поднять вокруг себя тучу брызг.
  Адмирал Кеяк остановился в двух шагах. Прежде, чем предводитель иноземцев успел набрать полную грудь воздуха, Буншан Изоб заговорил первым:
  - От имени Тогеша Лингау, десятого императора Тассунарской империи, рад видеть вас в бодром расположении духа и в полном здравии.
  Получилось! Переводчик загавкал на стирийском. Маленькая дипломатическая победа, приятный отыгрыш за вчерашнее унижение.
  - Император Тогеш Лингау внимательно ознакомился с посланием вашего императора Технара и с вашим личным. Император Тассунары прекрасно понимает и осознаёт важность договора о дружбе и приветствует возможные выгоды взаимной торговли. Однако! - Буншан Изоб резко поднял правую руку. - Заключение договора является, несомненно, делом необычайной сложности и требует продуманного и взвешенного решения.
  Адмирал Кеяк внимательно выслушал переводчика и гавкнул в ответ.
  - Вы нуждаетесь время на раздумья? - тут же перевёл простолюдин.
  Сработает или нет? Буншан Изоб незаметно сжал пальцы щепотью, чтоб не дрожали от волнения. Лоб сам по себе стал чуть влажным, хотя великолепная Гепола ещё не начала поливать землю зноем. Или откажет? Время на раздумья проклятый иноземец может воспринять как очередную проволочку и вспылить. Тогда будет лучше остаться на берегу и погибнуть самым первым под пушечными ядрами.
  - Я согласен, - через переводчика ответил адмирал Кеяк. - На раздумья у вас ровно год. Однако через год я вернусь за окончательным ответом. В ваших же интересах сделать так, чтобы ответ был только положительным.
  Буншан Изоб с вежливой улыбкой склонил голову. Уж слишком легко и быстро адмирал Кеяк согласился ждать, да ещё целый год. Смутное предчувствие чего-то нехорошего превратилось в звон пожарного колокола.
  - Чтобы вам было легче думать и проще принять правильное решение, - адмирал Кеяк самодовольно улыбнулся, - на прощанье я покажу вам мощь военно-морского флота Стирии во всей красе.
  Внешне Буншан Изоб изобразил вежливую заинтересованность, хотя на самом деле внутренности покрылись толстым слоем льда.
  - Там, - адмирал Кеяк махнул рукой в сторону северного берега Нандинского залива, - находится рыбацкая деревня. Она послужит отличной мишенью для показа нашей мощи. Завтра утром пушки моих кораблей разнесут её к морским бесам. Местные жители, если им только дороги их задницы, пусть убираются вон. Всего вам хорошего.
  Адмирал Кеяк резко поклонился. Тощий тип с трусливой рожей в плотной зелёной рубашке преданной собачкой засеменил следом за адмиралом к большой лодке.
  Это! Это! Это было так резко и неожиданно! Буншан Изоб молча замер с угодливой миной на лице. В самый нужный момент не нашлось ни слов, ни возражений протеста. Да и поздно кричать "постой!", когда предводитель иноземцев уже забрался в большую лодку и отчалил от берега.
  - Всего вам наилучшего, - запоздалые слова вежливого прощания сами собой сорвались с губ, растерянный переводчик-простолюдин машинально прогавкал их на фатрийском.
  В самый последний момент предводитель иноземцев вновь ловко взял верх. Просто, без словесных выкрутасов дал прямо в лоб и оставил последнее слово за собой. Буншан Изоб щёлкнул пальцами, слуга тут же подвёл коня. Императору очень не понравится мишень для демонстрации мощи иноземцев. Святая обязанность каждого правителя оберегать и защищать своих подданных, в том числе их дома и прочее имущество.
  Буншан Изоб ткнул пятками коня в бок. Что самое противное, заявление адмирала Кеяка слышали слишком много ушей. Великолепная Гепола не успеет пройти и половины пути по небу, как дурная весть облетит весь Нандин. Завтра к утру на гибель рыбацкой деревни сбегутся посмотреть тысячи праздных глаз.
  

Глава 6. Пушечные ядра

  Только в глазах несведущего человека красивое трёхмачтовое судно с романтическим названием "Чёрный лебедь" может показаться мирным торговцем. Два больших колеса по бокам придают ему налёт нереальности и чуть-чуть абсурда. Однако на самом деле "Чёрный лебедь" не судно, а боевой корабль, фрегат военно-морского флота Стирии. И сейчас мнимый торговец готовится показать свою боевую мощь в полной красе.
  Едва великолепная Гепола показалась над Огаялским отрогом, как эскадра чёрных фрегатов пришла в движение. Не прошло и часа, как "Чёрный лебедь", "Морской орёл", "Ворон" и "Беркут" выстроились в линию напротив маленькой рыбацкой деревни.
  - Скажите, адмирал, - корреспондент "Ежедневного телеграфа" опустил подзорную трубу, - неужели вам совершенно не жалко этих, этих... - утус Мунгел в задумчивости защёлкал пальцами.
  - Аборигенов? - вежливо подсказал адмирал Кеяк.
  - Ну..., - утус Мунгел замялся ещё больше, - я бы не стал называть тассунарцев аборигенами. Да, они отсталый народ. В так называемом порту не видно ни одного худо-бедно приличного судна, не говоря уже о пароходах. Но они точно не дикари.
  - Утус Мунгел, - адмирал Кеяк великодушно улыбнулся, - дело не в словах. Можете называть их культурно "тассунарцами" или более точно "аборигенами". Это не имеет значения. Важно то, что через пять минут мы сравняем эту жалкую деревеньку с зёмлей в назидание местным правителям.
  На фрегате вовсю кипит подготовка к стрельбе. Доски под ногами гудят от многочисленного топота на орудийной палубе. Через распахнутые люки наружу выглядывают жерла пушек и доносятся команды артиллерийских старшин. Команда "Чёрного лебеда" прекрасно знает своё дело и совершенно не нуждается в мелочной опеке со стороны офицеров.
  Адмирал Кеяк поднял подзорную трубу. Если невооружённым взглядом деревня аборигенов представляет из себя жалкое зрелище, то через мощную оптику выглядит вообще убогой. Пятнадцать крошечных домиков с покатыми крышами. Распахнутые двери, окна, пятачки вытоптанной земли, кривые столбы и сети. На песчаном берегу перед деревней на чёрных столбах растянуто несколько рыболовных сетей с большими дырами. Рядом днищем кверху валяются деревянные лодки.
  - А вдруг там ещё остались люди? - утус Мунгел махнул рукой в сторону берега. - А вдруг кто-нибудь из местных случайно погибнет?
  - Может, и остались, - адмирал Кеяк опустил подзорную трубу, - только своего приказа я всё равно не отменю. Ну а если местной черни чугунное ядро ненароком снесёт голову - будет ещё лучше.
  - И чем же лучше может быть смерть человека?
  - А тем, что аборигены ещё лучше испытают на собственной шкуре мощь и ярость Стирии. Кровавые лужи на земле прочистят местным правителям мозги. Через год они либо "откроют" свою страну, либо будут уничтожены, - охотно пояснил адмирал Кеяк.
  - Но адмирал, - корреспондент "Ежедневного телеграфа" не унимается, - зачем такая жестокость?
  - А затем, уважаемый, что по сравнению с прошлым разом гонору в аборигенах поубавилось, однако они по-прежнему уповают на "авось". Авось пронесёт. Авось чужеземцы передумают. Авось им будет лень, - смешно коверкая слова на тассунарский манер, произнес адмирал Кеяк.
  - Бросьте, уважаемый, - утус Мунгел махнул рукой, - это не смешно.
  - Вы это им, - адмирал Кеяк ткнул пальцем в сторону дворца императора, - скажите. Чёрный бычок на зелёной лужайке кажется таким мирным, таким симпатичным и добрым, пока не развернёшь перед ним красную тряпку.
  В ответ утус Мунгел лишь вздохнул и отвернулся. В последний день корреспондентом "Ежедневного телеграфа" овладела странная неуверенность. Ни с того ни с сего он вдруг проникся к местным симпатией. Наверно, зря он дни напролёт проводил на палубе "Чёрного лебедя" и разглядывал Нандин через подзорную трубу.
  - Адмирал, - рядом бодро козырнул командор Игиз Соргер, капитан "Чёрного лебедя", - фрегат к стрельбе готов.
  - Отлично, - тихо обрадовался адмирал Кеяк, - начинайте.
  Капитан "Чёрного лебедя" тут же отошёл. Через пару мгновений с мостика фрегата полетели зычные команды командора Соргера.
  - Сейчас вы увидите потрясающее зрелище, уважаемый, - адмирал Кеяк повернулся к корреспонденту "Ежедневного телеграфа". - Одно дело громкие хлопки, и совсем другое - свист настоящих ядер.
  Тут же, словно подтверждая его слова, грянул одинокий выстрел. От правого борта "Чёрного лебедя" отделилось чёрное облако. Утус Мунгел тут же приник к подзорной трубе. Но, к превеликому разочарованию газетчика, на берегу не дрогнул ни один домик, а из земли не поднялся ни один султан взрыва.
  - Неужели ваши бравые артиллеристы совсем разучились стрелять? - утус Мунгел опустил подзорную трубу.
  В голосе наёмного писаки сквозит ирония.
  - Что вы, уважаемый, - адмирал Кеяк притворно возмутился. - На самом деле я не зверь и не дурак. Это был холостой выстрел, последнее предупреждение для особо упрямых или тупых аборигенов, если такие всё же остались в деревне.
  Утус Мунгел вновь поднял подзорную трубу. Было бы здорово, если бы последний холостой выстрел вызвал бы среди аборигенов самую настоящую панику. Но... Адмирал Кеяк поднял подзорную трубу. Никого. Буквально нигде ни одной испуганной рожи. Даже хуже, адмирал Кеяк поводил подзорной трубой из стороны в сторону.
  Деревенька рыбаков и в самом деле совершенно пуста. Не видно ни кур, ни уток, ни другой какой-нибудь живности. Хотя возле многих домиков можно легко заметить низенькие загоны для домашней птицы и деревянные поилки. Аборигены не просто оставили деревню, а унесли всё мало-мальски ценное. На тропинках между домами валяются порванные сандалии, пучки соломы, поломанные бочки и развалившийся плетёный короб.
  Жаль, адмирал Кеяк опустил подзорную трубу. Похоже, артобстрел и в самом деле обойдётся без жертв.
  Ровно через три минуты после последнего предупредительного выстрела орудия правого борта "Чёрного лебедя" дали залп. Следом, с минимальным опозданием, к флагману присоединились пушки "Ворона", "Беркута" и "Морского орла".
  Огромное чёрное облако порохового дыма на миг заслонило берег. Адмирал Кеяк вскинул подзорную трубу. Сквозь пороховую гарь показался тассунарский берег.
  Что за чёрт?! Подзорная труба едва не выпала из рук. Адмирал Кеяк подкрутил окуляр. Вполне резонно было бы ожидать, что первый же залп четырёх фрегатов разнесёт хижины аборигенов к чёртовой матери на клочки и кусочки. Однако ни один жалкий домишка даже не шелохнулся, хотя берег расцвёл от кустов взрывов. На единственной улочке между домами упало не меньше пяти-семи ядер.
  Ах ты, господи! Адмирал Кеяк чуть не взорвался от смеха.
  - Не понимаю вашего веселья, адмирал, - с плохо замаскированным укором произнёс утус Мунгел. - Вы обещали, что первый же залп вашей эскадры не оставит от деревни аборигенов и камня на камне.
  - В том то и дело, уважаемый, - адмирал Кеяк потер кулаком левый глаз. - Камня на камне и в самом деле не осталось бы. Только жилища аборигенов ещё более жалкие и убогие, чем кажутся. Да вы сами гляньте: тяжёлые ядра прошили их на вылет и упали позади хижин. Взрывная волна начисто снесла так называемые стены. Трудно поверить, но они и в самом деле из бумаги. Уцелели только каркасы и крыши.
  Жалкие хижины тассунарских рыбаков и в самом деле превратились в летние павильоны с дурными крышами на тощих столбах. То, что когда-то было стенами, разорвано в клочья и свисает с покорёженных рам большими длинными лохмами.
  Пусть расстрел беззащитной деревни аборигенов никак нельзя назвать боевой операцией, однако стрельба ведётся в строгом соответствии с боевым уставом. Ровно через минуту орудия "Чёрного лебедя" дали новый залп. Как и в первый раз за флагманом последовала остальная эскадра. А через минуту еще один залп и ещё.
  Удивительно! Адмирал Кеяк в очередной раз обвёл взглядом жалкую деревеньку. Второй залп эскадры всё же повалил несколько домишек. И лишь после четвёртого кое-где над развалинами поднялись струйки дыма. Зато, как только показались первые языки пламени, деревенька вспыхнула, словно пропитанный смолой пук соломы. Наконец пушки фрегатов последний раз оглушительно рявкнули и смолкли. Для демонстрации мощи военно-морского флота Стирии вполне достаточно семи залпов.
  - Адмирал, - рядом вновь появился командор Соргер, капитан "Чёрного лебедя", - ваше приказание выполнено. Деревня аборигенов уничтожена.
  Глаза командора Соргера горят от восторга. Что ни говори, а пострелять из больших пушек любят все. Тем более после долгого ожидания и по настоящей цели, да ещё без страха получить ядро-другое в ответ. В мирное время у капитана боевого фрегата так мало возможностей сполна насладиться грохотом пушек любимого корабля.
  - Великолепно, командор, - адмирал Кеяк козырнул в ответ.
  Всё, что только может гореть в деревеньке рыбаков на берегу, горит ярким пламенем. Ну, или уже прогорело и чадит белым дымом. Не осталось ни одного домика или сарая. Попадали даже жалкие подобия заборов. Улица между домами превратилась в сплошную череду воронок.
  - На сегодня наша миссия закончена, - адмирал Кеяк вновь повернулся к командору Соргеру. - Снимайтесь с якоря, командор, мы покидаем этот мерзкий залив.
  После демонстрации огневой мощи нет никакой надобности запускать паровую машину "Чёрного лебедя". Красавец-фрегат, как в былые времена, распустил паруса и лихо тронулся с места. Следом за флагманом снялись с якорей "Морской орёл", "Ворон" и "Беркут". Эскадра фрегатов, словно артисты со сцены, покинула воды Нандинского залива и вышла в море Окмара.
  Только адмирал Кеяк не сразу отправился в Рюкун. По его приказу эскадра ещё целую неделю курсировала вдоль западного побережья Тассунары. При виде города или даже отдельной деревни фрегаты приближались к берегу и давали два-три холостых залпа. Каждый раз аборигены в ужасе драпали в глубь острова. Эхо пушечных выстрелов летело вслед и поджигало тассунарцам пятки.
  Как и рассчитывал адмирал Кеяк, слухи об уничтоженной деревеньке рыбаков на берегу Нандинского залива облетели Тассунару. И не просто облетели, а обросли огромным количеством кровавых подробностей. Если в самой деревне не погиб ни один рыбак, то, по уверениям путников из Нандина, морской берег был усыпан телами мёртвых рыбаков, а воды Нандинского залива стали красными от крови. Вот почему при одном только виде чёрных кораблей аборигены драпали без оглядки. Только полноценная война, пусть даже с заведомо более слабым противником, пока не входит в планы адмирала Кеяка.
  

Глава 7. Мощь иноземцев

  Обычно Гнедок, боевой конь, грызёт удила от нетерпения и рвётся вперёд. Только на этот раз он мерно перебирает копытами. Понимает, тварь божья, когда можно от нетерпения бить копытом о землю, а когда лучше напустить на себя смиренный вид и тем самым уберечь собственные бока и шею от жгучей плётки всадника. Вот если бы все люди были такими же, а особенно приближённые императора Тогеша Лингау. Сколько проблем и пустопорожних споров можно было бы избежать. Ивлат Ачиан, даймё домена Кирдан, тяжело вздохнул.
  Приближённые самураи маленьким ударным отрядом окружают даймё Ачиана. Вот впереди показалось то, что не так давно, какой-то час назад, было небольшой рыбацкой деревенькой со смешным названием Рыбий хвост. Над грудами чёрных обломков курится белый дым.
  Деревенька Рыбий хвост простояла на берегу Нандинского залива не одну сотню лет. Эта часть берега совсем, совсем непригодна для земледелия. Каменистая земля, в которую только с превеликим трудом можно воткнуть пару редисок. Да и они не каждый год дорастают до приличных размеров, чтобы оказаться в бочке для маринования. По этой причине жители Рыбьего хвоста испокон веков кормились морем. Пусть Нандин огромный город и свежей рыбы для него с каждым годом требуется всё больше и больше, однако мало кто из благородных самураев подозревал о существование маленькой деревеньки на дальнем берегу залива. Да и прочие горожане редко обращали внимание на ряд убогих домишек. Мало кто, пока сегодня утром большие чёрные корабли иноземцев не обратили её в руины.
  Едва белые паруса иноземных кораблей скрылись за мысом Северный маяк, как простолюдины валом повалили поглазеть на остатки маленькой деревушки. Только городская стража успела первой. От самого берега протянулась длинная цепочка досинов с помощниками. У каждого на поясе грозная катана, а в руках помощников увесистые дубинки, длинные копья и цепи. Толпа любопытных простолюдинов так и замерла на почтительном расстоянии от городских стражников.
  Простолюдины нервно оборачиваются, едва до них долетает цокот копыт, и пугливо отскакивают в стороны. Ачиан вместе с приближёнными самураями легко проследовал через огромную толпу горожан.
  - При всём уважении, витус, - досин в бордовом кимоно в цепочке стражников вежливо поклонился, - проход закрыт.
  Городской стражник держится прямо. Ни отряд всадников на статных боевых конях, ни дорогие шёлковые накидки без рукавов, ни мечи за поясом решительно настроенных самураев не испугали его. Такой уверенностью при виде высокопоставленного даймё со свитой могут похвастаться только досины Нандина, которым каждый божий день приходится утихомиривать буйных самураев. Спорить с городским стражником бесполезно.
  - Позови своего ёрики, - тихо приказал Ачиан.
  Ёрики - непосредственные помощники префекта Нандина. Каждый отвечает за определённый район большого города. В подчинении у каждого ёрики до сотни и больше досинов, самураев низкого ранга, которые непосредственно патрулируют улицы и следят за порядком. А все вместе они составляют городскую стражу. Сегодня всех без исключения ёриков вместе с их подчинёнными префект отправил оцепить разрушенную деревню.
  Пусть досинов не пугают статные боевые кони и дорогие одежды высокопоставленных самураев, однако назвать их ленивыми никак нельзя. Очень быстро к цепочке городских стражников подошёл щегольски одетый самурай. Вместо традиционной чёрной накидки без рукавов на нём добротное хлопковое кимоно светло-коричневого цвета с более тёмными пятнами-горошинками. Но, как и полагается самураю, за поясом у ёрики заткнута пара мечей.
  - Добрый день, витус, - ёрики вежливо поклонился. - Меня зовут Сичаг Гмалев. Согласно приказу Северного префекта Нандина Дуна Ринальда, проход к разрушенной деревне закрыт.
  Досинов редко пускают в дома даймё и никогда во дворец императора. А вот ёрику Сичагу Гмалеву вращаться в высших кругах столицы приходится гораздо чаще.
  - Меня зовут Ивлат Ачиан. Я даймё домена Кирдан, - Ачиан склонил голову. - Уважаемый, будьте добры, процитируйте приказ уважаемого Северного префекта более точно.
  Если ёрики Гмалева и озадачила такая странная просьба, то он совершенно не подал вида.
  - Дабы предотвратить возможные беспорядки и волнения, - ёрики Сичаг Гмалев скосил глаза вверх, - приказываю моим ёрикам перекрыть доступ простолюдинам и прочим незнатным горожанам Нандина доступ к разрушенной деревне Рыбий хвост вплоть до дальнейших распоряжений.
  Что и следовало ожидать, Ачиан молча уставился на ёрики Сичага Гмалева. В приказе Северного префекта Нандина нет ни слова о запрете для самураев, тем более высшего ранга.
  Волнение и смятение проступили-таки на лице Сичага Гмалева. Глаза ёрики забегали из стороны в сторону. Как обычно, за неточность начальства расплачиваться приходится подчинённым.
  - Уважаемый, пропустите нас осмотреть разрушенную деревню, - поднажал Ачиан.
  Вежливая просьба с нужной интонацией и с нужным выражением лица помогли ёрику принять правильное решение.
  - Прошу вас, витус, - Сичаг Гмалев демонстративно отошёл в сторону, досины слева и справа от него тут же открыли проход.
  Вблизи разрушенная деревня Рыбий хвост выглядит ещё хуже, ещё ужасней. Ачиан легко соскользнул с Гнедка на землю. Под сандалиями тут же хрустнули сухие угольки, ноги по самую щиколотку окутало тёмное облачно. При "жизни" домики рыбаков не отличались ни стойкостью, ни основательностью. Пусть огонь успел объять всё дерево и почти прогорел, однако до сих пор отлично видно, как ядра иноземцев разрушили, буквально повалили на землю, жилища рыбаков. Улица между домами утыкана большими коническими ямами, так называемыми воронками.
  Ачиан неприятно поморщился, будто на язык разом попала дюжина горьких перчинок. У ближайшего дома когда-то стоял большой каменный фонарь. Уж какими судьбами украшение из сада даймё либо другого высокопоставленного самурая оказалось в рыбацкой деревушке, ведает лишь Великий Создатель. Некогда ценный постамент не меньше двух метров высотой и толщиной в полметра разбит вдребезги. Будто неизвестный мастер не вырезал его из цельного куска тёмно-коричневого гранита, а вылепил из дурной глины. Ядро иноземцев угодило почти в середину каменного фонаря. Колотые куски гранита разлетелись широким веером. На земле остался обломанный пенёк.
  Больше всего пугает не мощь орудий иноземцев, Ачиан зло пнул каменный обломок. Острая боль кольнула пальцы правой ноги. Больше всего пугает расстояние, с которого прилетели ядра иноземцев. Даже если бы чёрные корабли стирийцев подошли бы к самой кромке берега, то от каменного фонаря до воды осталось бы не меньше двух сотен метров.
  - Витус?
  Ачиан повернул голову. Рядом остановился Вуш Туяк, доверенный помощник и дальний родственник по материнской линии. В руках у него иноземное ядро. Превеликий Создатель, Ачиан невольно подался назад, какое же оно огромное.
  - Дай сюда, - Ачиан взял из рук помощника ядро.
  Чёрный металл, скорее всего чугун. Кончики пальцев ощущают очень маленькие поры. Массивный шар до сих пор источает тепло. С него осыпаются мелкие комочки земли. Килограмм десять, Ачиан покачал ядро в правой руке, не меньше.
  - Витус, ядра иноземцев легко проломят стены вашего семейного замка в Амадун, - тихо произнёс Вуш Туяк. - Камень, даже гранит, не устоит перед такими чугунными шарами.
  Слово "такими" молодой помощник произнёс с плохо скрытым ужасом. Ещё вчера вечером он ни за что бы не поверил, что такие тяжеленные чугунные шары проклятые иноземцы умеют посылать так далеко и с такой убийственной точностью.
  Вуш Туяк вольно или невольно озвучил то, что и так вертелось на языке. Стыдно признать, но страх, самый настоящий страх холодной колючей рукой сжал сердце. Ачиан выронил ядро, чугунный шар с глухим ударом плюхнулся на землю.
  - Ты прав, - Ачиан отряхнул ладони, - ситуация гораздо серьёзней, чем мне казалось ещё сегодня утром. Если сперва я только предполагал, что война с иноземцами будет делом безнадёжным, то теперь, - Ачиан обвёл рукой развалины деревни Рыбий хвост, - я твёрдо уверен в этом.
  - Так что же нам делать, витус?
  С языка молодого помощника сорвался ещё один серьёзный вопрос. Пусть на Большом совете у императора Вуш Туяк не был, не по рангу, однако Ачиан сразу же по возвращении в резиденцию в Восточном Тинтане в деталях и подробностях рассказал доверенному помощнику о словесных баталиях и неуверенности как участников Большого совета, так и самого императора. Важное совещение продолжался не один час и закончился поздно вечером, однако пересказ главных событий не занял и пяти минут.
  - Что нам делать? - эхом отозвался Ачиан. - В первую очередь нам нужно перестать смотреть на огнестрельное оружие, на мушкеты и пушки как на оружие подлое, грязное и недостойное благородного самурая.
  Свита за спиной взволновано зашумела. Даже во время Войны доменов больше двух с половиной веков назад самураи высшего ранга предпочитали не брать в руки презренные мушкеты. С наступлением Великого мира огнестрельное оружие практически вышло из употребления. Даже среди самураев низшего ранга, которые едва-едва сводят концы с концами, невозможно найти меткого стрелка. Да и сам Ачиан только видел мушкеты в арсенале семейного замка, но никогда не брал их в руки.
  Пусть перед собственной свитой, самыми преданными и близкими самураями, пусть в полголоса и не обращаясь ни к кому конкретно, Ачиан только что поставил под сомненье один из основных постулатов "Пути воина".
  - Да, уважаемые, - Ачиан повернулся лицом к свите, - нам придётся взять в руки мушкеты, и не просто взять, а научиться владеть ими в совершенстве точно так же, как каждый из нас владеет в совершенстве мечом и копьём. Иначе, - Ачиан повысил голос, - нам никогда не победить подлых иноземцев.
  Свита тут же притихла. Самураи отводят глаза и косо поглядывают друг на друга. Отказаться от проверенных временем заветов предков очень трудно и очень больно.
  - Витус, но у нас нет ни таких ядер, ни таких пушек, которые могли бы стрелять такими ядрами, - кончиком кожаной сандалии Вуш Туяк дотронулся до чугунного шара.
  - Значит, - Ачиан на секунду задумался, - нам предстоит научиться отливать такие ядра и такие пушки. Но это будет нелегко. Наши ремесленники не умеют делать ничего подобного. Придётся, уважаемый, думать над разрешением и этой проблемы.
  За спиной зазвучали взволнованные голоса, Ачиан обернулся. Через цепочку стражников прошёл ещё один отряд высокопоставленных самураев на ухоженных статных конях. Даже на слуге одето шёлковое кимоно приятного серого цвета.
  Во главе отряда с гордым видом возвышается Блюл Пшенот, сёгун, военачальник армии императора. Значит, Ачиан невольно улыбнулся, и самый главный ястреб империи не сумел сдержать любопытства. Только, только... Грусть и уныние окатили холодной водой, ни разрушенная до основания деревня рыбаков, ни разбитый вдребезги каменный фонарь не произведут на Блюла Пшенота должного впечатления. Даже огромное чугунное ядро весом целых десять килограмм если и заставит сёгуна вздрогнуть от неожиданности, то только если он уронит чугунный шар себе на ногу.
  Из толпы простолюдинов вынырнул ещё один отряд богато одетых всадников. Кого ещё несёт поглазеть на разрушенную деревню? Неужели, Ачиан напряг глаза, Буншан Изоб, сам великий советник императора?
  - Немедленно уходим, - Ачиан тут же запрыгнул на Гнедка.
  Разговаривать с сёгуном нет никакого желания. Да и сам Блюл Пшенот не хочет перекинуться хотя бы парой слов с тем, кто не так давно на Большом совете открыто поддержал великого советника. Сёгун нервно дёрнул уздечку и демонстративно повернул коня в другую сторону.
  Ни ёрики, ни досины не стали возражать, когда Ачиан со свитой пересёк цепочку городских стражников и углубился в толпу простолюдинов. Верный Гнедок шагает прямо на горожан, которые поспешно убираются прочь с дороги. Рядом скачут самураи из ближнего окружения. Вместе с цокотом копыт в голове скачут невесёлые мысли. Ачиан на миг бросил взгляд назад.
  Разрушенная деревня никуда не делась и не стала менее разрушенной. Пятнадцать больших кучек золы вместо домов. Ачиан грузно опустился обратно в седло. Гнедок слегка прогнулся и недовольно дёрнул ушами.
  Да, в домене Кирдан работает много талантливых оружейников, но ни один из них не сможет отлить огромную пушку, которая будет стрелять десятикилограммовыми ядрами. Приказывать бесполезно. Ремесленники сначала разведут руками от бессилия, а потом плюхнутся носом в грязь и будут униженно молить не убивать их. Или, Ачиан невольно улыбнулся, будут сразу просить о скорой смерти без мучительных истязаний и пыток.
  - Витус, - Вуш Туяк пришпорил коня, - ваши ремесленники не смогут отлить ни такие ядра, ни такие пушки. Однако в Нандине есть "Иноземная библиотека". Если проклятые иноземцы умеют отливать такие пушки и ядра, то... - молодой помощник замялся в нерешительности, - может, из их книг мы узнаем, как они это делают. Я предлагаю попробовать, - торопливо закончил Вуш Туяк.
  А ведь это... Ачиан машинально потянул поводья на себя, Гнедок тут же остановился. Следом остановилась вся свита. Самая дельная и толковая мысль с того самого момента, как на водной глади Нандинского залива показались чёрные корабли иноземцев.
  - Вуш Туяк, - Ачиан ткнул пятками коня в бок, Гнедок послушно тронулся с места, - ты прав. Начать решение проблемы с поиска книг - отличный ход. Как прибудем в Нандин, немедленно отправляйся в "Иноземную библиотеку" и как следует расспроси библиотекарей. Вдруг у них найдётся книга, как отливать большие пушки и ядра. Сейчас не время бояться прослыть глупым и необразованным.
  - Будет исполнено, витус, - Вуш Туяк поклонился и едва не ткнулся носом в холку коня.
  Как много-много раз повторяла мать, люди приумножают мудрость, а книги хранят её. Начитанная была женщина, Ачиан улыбнулся. Ради неё отец купил большую библиотеку. Как жаль, Ачиан тряхнул поводья, во время очередного пожара в замке Амадун библиотека выгорела почти полностью. Не уцелела ни одна книга, лишь несколько жалких свитков. Если мама и не расстроилась, так лишь потому, что за год до того злосчастного пожара она покинула этот бренный мир.
  Былая растерянность и злость перед иноземцами невольно отступили. Ачиан ткнул коня пятками в бок, Гнедок перешёл с шага на лёгкую рысь. Даже самая дальняя дорога начинается с самого первого шага. Как отливать большие пушки, чтобы были не хуже иноземных, - бог его знает. А ведь ещё предстоит научиться стрелять из них. Проблем и задач много, очень много. Главное, чтобы денег хватило. А упорства и духа и так в избытке.
  

Глава 8. Неужели дождался?

  Да-а-а... Саян так и эдак повертел в руках новенькую только что отпечатанную листовку. Даже не листовку, а пробник. Качество, мягко говоря, не самое лучшее. Строчки кривые, отдельные буквы местами выкрошились. Рисунки налеплены где попало и как попало. Зато быстро. Недаром в народе подобные листовки очень метко называют "черепичными".
  Печатная форма из твёрдого дуба или ещё более твёрдой меди была бы лучше во сто крат. Зато из глины изготовить её во сто крат легче и быстрее. Для "горячих" новостей самое то. До полноценных газет Тассунара ещё не доросла. Зато листовки в островной империи печатают от случая к случаю аж с начала позапрошлого века.
  На прямоугольном листе недорогой бумаги резчик Гиян довольно правдоподобно изобразил фрегат "Чёрный лебедь", самый страшный корабль иноземцев. Всё честь по чести и ничего не напутано: три мачты со свёрнутыми парусами, корма приподнята, большое гребное колесо точно посередине борта. Не забыл Гиян нарисовать дым из трубы. Рядом, на отдельных рисунках за тонкими рамочками, шлюпка с шестью гребцами и моряк из Стирии в большой круглой шляпе с длинным ружьём. Главное, Саян поднёс листовку к носу, Гиян сумел передать почти правильные пропорции чёрного корабля. Большая двухмачтовая джонка Морской стражи рядом с фрегатом похожа на игрушечную лодочку.
  Второй вариант листовки получился гораздо более правдоподобным. Первый пришлось забраковать и лично разбить глиняную форму о землю. А то вместо подобия чёрного корабля стирийцев резчик Гиян изобразил нечто фантастическое, собственное представление о корабле иноземцев - с крыльями вместо парусов и чёрным дымом из пасти на носу. Было дело, Саян невольно улыбнулся. В гневе выгнал Гияна в порт лично смотреть на корабли иноземцев. Погорячился малость, что не красит уважаемого купца. Но оно того стоило. Вот теперь черепичную листовку можно смело пускать в печать.
  То, что визит стирийцев вызвал в Нандине переполох, ещё мягко сказано. С первыми выстрелами из пушек в столице империи сам собой прекратился бунт. Вместо того чтобы с упоением громить ещё не разграбленные магазины и склады, чернь забыла о бунте и побежала в порт глазеть на корабли иноземцев.
  Как и в первый раз волны всенародного интереса широкими кругами расходятся от столицы по всей стране. Как бы ни было противно и страшно вновь увидеть чёрные корабли иноземец посреди Нандинского залива, да ещё самый настоящий паровой фрегат, нужно, нужно ловить момент. Стирийцы ещё только убрались к чёртовой матери, а уже полностью готова самая первая черепичная листовка. Очень, очень скоро на неё будет бешеный спрос. Купцы и путешественники повезут по многочисленным городам и доменам Тассунары не только слухи о визите иноземцев, но и рисунки их страшных кораблей.
  Ладно, и так сойдёт. Саян опустил пробник на низкий столик перед собой. Ожидать от черепичной листовки большего просто глупо. Прямо под гребным колесом "Чёрного лебедя" Саян поставил подпись.
  - Собан, - Саян слегка тряхнул листовку, - сбегай в типографию и передай листовку Вжину. Пусть сразу напечатает, - Саян на секунду задумался, - сто штук.
  - Будет исполнено, - помощник вежливо поклонился.
  Собан проворно соскочил с деревянного настила и ловко, буквально на ходу, подцепил ногами соломенные сандалии.
  Собан Сейшил, самый младший сын Навила Сейшила, богатого покровителя и самого крупного покупателя книг. Парень и в самом деле сообразительный, расторопный и прилежный работник. Он действительно умеет отлично писать и считать. Грамотный помощник пришёлся как нельзя кстати. Буквально с первого же дня Собан взял на себя бухгалтерию типографии, где нужно не столько думать, сколько проворно щёлкать костяшками на соробане и аккуратно вести учёт.
  Так, ладно, первая листовка пошла в печать. Что дальше? Из большой чёрной папки Саян вытащил ещё один пробник. На этот раз на ней изображён ни кто иной, как адмирал Кеяк, повелитель иноземцев и, на данный момент, живое воплощение вселенского зла на других берегах по ту сторону моря Окмара и Бескрайнего океана.
  Времени и возможностей полюбоваться на чёрные корабли иноземцев было более чем достаточно. Саян так и не сумел сдержать собственного любопытства. Половина второго дня Седьмого месяца пропала даром. Саян проторчал в порту Нандина несколько часов среди любопытных горожан, ремесленников, торговцев и самураев. А вот увидеть вживую адмирала Кеяка очень мало кому удалось. По этой причине резчик Гиян получил полную свободу действий.
  Нужно отдать Гияну должное, Саян разложил перед собой рисунки. Резчик не только отлично и быстро справился с заданием, а нарисовал аж четыре разных портрета адмирала Кеяка. Как на самом деле выглядит предводитель иноземцев - бог его знает. Ну, разве что ещё великий советник и ещё несколько самураев, которые видели адмирала на берегу во время переговоров.
  Какой же портрет самого главного злодея выбрать? Саян в задумчивости склонился над рисунками. На первом изображён упитанный боров с пушистыми бровями, двойным подбородком и печальными глазами. Не, не пойдёт: "разорившийся купец" не произведёт на читателей должного впечатления.
  В отличие от "купца" второй адмирал Кеяк - тощий и поджарый, с великолепной седой шевелюрой и длинным носом. Нет, Саян улыбнулся, "пьяный комедиант" также не годится. Чем руководствовался Гиян, когда за основу для третьего рисунка взял морду бездомной собаки, пририсовал ей куцую бородку и маленькие ушки, понять сложно. Да и не нужно.
  Нижний левый портрет адмирала Кеяка подходит больше всего, Саян подхватил листок двумя пальцами. Конечно, вряд ли предводитель иноземцев в реальности так злобно щурится и трясёт обвислыми щеками, зато пустые глаза и грозная сабля в левой руке точно заставят простых тассунарцев трястись от страха при мысли об иноземцах с других берегов. Этакий нищий самурай, у которого кроме меча и надменности больше ничего не осталось.
  - Витус!
  От неожиданности Саян вздрогнул, портрет адмирала Кеяка выпал из рук. В приёмный зал вбежал жутко взволнованный Собан. На парне, как говорится, лица нет.
  - К вам пожаловал самый настоящий самурай! - на едином дыхании выпалил молодой помощник.
  В приёмный зал тотчас вошёл и в самом деле настоящий самурай. Собан едва успел вскарабкаться на деревянный помост и освободить дорогу важному посетителю.
  На вид самураю лет двадцать пять, не больше. Чистое, даже юное, лицо и лучезарные глаза. Накидка без рукавов и широкие штаны совсем новые, зато нательное кимоно из самого настоящего шёлка приятного кремового оттенка. За поясом, как и полагается, заткнуты два меча.
  Тело среагировало быстрее сознания, Саян тут же вскочил на ноги и поспешил навстречу дорогому посетителю.
  - Какое дело, уважаемый, - Саян плюхнулся на колени и низко, касаясь лбом досок настила, поклонился, - привело вас в мою скромную типографию?
  Самурай молча скинул сандалии и величественно поднялся на деревянный настил. Грозная катана аккуратно, но звонко опустилась на пол, когда дорогой посетитель сел на квадратную циновку напротив столика.
  Саян покосился на незнакомый герб на спине важного посетителя. Что и следовало ожидать: самурай хоть и одет богато, однако не обладает высоким рангом, раз носит подарок благодетеля с его гербом. Скорее всего, посетитель - приближённый какого-нибудь даймё. Все без исключения правители доменов каждый второй год обязаны проводить в столице. Тем более следует вести себя аккуратней. Не слишком богатые, но приближённые к действительно богатым и знатным, самураи, как правило, чаще прочих требуют от простолюдинов знаков внимания и покорности.
  - Какая честь! Какая честь! Уважаемый, - Саян присел обратно за рабочий столик.
  Важный посетитель молчит и надменно поглядывает свысока. Саян преданно молчит в ответ. Необходимые приветствия произнесены. Согласно этикету более важный посетитель должен заговорить первым.
  - Меня зовут Вуш Туяк, - наконец-то произнёс самурай. - Я доверенный помощник даймё Ивлата Ачиана, правителя домена Кирдан. Я прибыл к тебе по поручению моего господина по очень важному делу.
  Господи! Неужели дождался? Эмоции фонтаном, Саян из последних сил замер перед важным посетителем с отвисшим ртом. Надежда, радость и чуток неверия расцвели в груди яркими внеземными цветами.
  - По какому делу, позвольте узнать? - Саян с трудом выжал из себя вежливый вопрос, от волнения язык едва не встал колом поперёк горла.
  - По приказу моего господина я посетил "Иноземную библиотеку" в поисках иноземных книг о больших пушках и ядрах. Даймё Ивлат Ачиан желает с ними ознакомиться. Только, - витус Туяк брезгливо скривился, - в "Иноземной библиотеке" посмели мне отказать в желании купить нужные книги. Их там, видишь ли, и так мало. Зато служители библиотеки направили меня к тебе, Саян-издатель. Они говорят, что у тебя полно иноземных книг на благородном раномату. Это правда?
  Точно дождался! Саян плотнее сжал губы, глупый самодовольный смешок едва не прорвался сквозь стиснутые зубы. А то и головы лишиться недолго. Саян покосился на грозную катану на полу по правую руку витуса Туяка. Неуместное веселье как рукой сняло.
  Сам того не подозревая, доверенный помощник даймё принёс признание. Самое настоящее признание. Неуместная улыбка вновь едва не растянула губы. Дверь в реальную власть чуть-чуть приоткрылась. До этого момента в этом самом зале для приёмов на этой самой циновке сидели исключительно торговцы и редкие просители. Пусть некоторые из уважаемых купцов имеют право носить за поясом пару мечей, однако ни один из них настоящим самураем никогда не был. А тут скромную типографию "Свет знаний" почтил интересом самый настоящий даймё. Причём не просто заинтересовался книгами с того берега моря Окмара, а проявил интерес к артиллерии, пороху, презренному оружию. Последнее, как не сложно догадаться, напрямую связано с показательным артобстрелом рыбацкой деревушки Рыбий хвост. Господи! Только не дай подло захихикать от радости.
  - Да, уважаемый, это правда, - произнёс Саян, голос хрипит от натуги, - у меня есть нужные вам книги.
  Саян хлопнул в ладоши, Собан тут же сорвался с места и проворным стрижом выскочил из зала для приёмов. От радости, волнения и страха немного потряхивает, будто ещё до наступления полноценной зимы умудрился замёрзнуть и жестоко простудиться. Возбуждение выступает крошечными бусинками на лбу и стекает по позвоночнику холодными струйками. Ожидание невыносимо! К счастью, не прошло и пары минут, как шустрый молодой помощник с глубоким поклоном положил перед дорогим посетителем стопку книг.
  Ох, не зря дорогой покровитель предложил самого младшего сына в помощники. Саян скосил глаза. Сверху яркой надписью сверкает "Теория и практика артиллерийского дела" фатрийца Лерла Азгольда. Витус Туяк неторопливо поднял книгу. Под ней оказалась "Современные плавильные печи" Ортана Вобана. Ещё ниже, судя по корешку, "Математика простая и сложная" Якала Несмана. Ну, молодец! Саян льстиво улыбнулся дорогому посетителю. Сообразительный помощник принёс книги не только по артиллерии, а также по смежным темам.
  Каждую книгу витус Туяк рассматривает долго и самым внимательным образом, шелестит страницами и водит указательным пальцем по рисункам и схемам. Самурай ещё только не пробует корешки на вкус. На лице витуса Туяка не дрогнул ни единый мускул. Однако уже потому, что он молчит, а не орёт и не размахивает катаной, можно смело сделать вывод - дорогой посетитель страшно доволен.
  От гордости за собственную предусмотрительность, трудолюбие и старание запылали щёки. Саян невольно потёр пальцами правую скулу. До этого самого момента, до этого самого счастливого дня, на иноземные переводы книг по артиллерии и металлургии спроса не было. Вообще не было. Удалось продать лишь несколько экземпляров книги по математике. Семь лет, целых семь лет книга о плавильных печах ждала своего часа на складке. Пять лет, целых пять лет, книга по артиллерии лежала там же без малейших надежд на будущее.
  - Сколько ты хочешь за эти книги, - витус Туяк небрежно бросил книгу по математике на стол.
  Нервное напряжение прокатилось от кончиков пальцев на руках до кончиков пальцев на ногах. Саян весь подобрался и напрягся. Важный, очень, очень важный момент!
  - Дело в том, уважаемый, - осторожно заговорил Саян, - я готов преподнести эти книги и ещё несколько в двух экземплярах уважаемому Ивлату Ачиану в дар в обмен... - тёмно-синий браслет на правой руке под просторным рукавом кимоно напряжённо запульсировал, - на аудиенцию.
  Брови витуса Туяка выгнулись от удивления. Грозный самурай мысленно был готов торговаться самым натуральным образом, как торговец рыбой вразнос на Заветной улице.
  - С какой стати ты желаешь предстать перед уважаемым Ивлатом Ачианом?
  Голос, а особенно интонация самурая, не обещает ничего хорошего. От волнения в горле окончательно пересохло, Саян невольно прокашлялся. Либо сейчас, либо потом и очень, очень после.
  - Я очень надеюсь предложить уважаемому Ивлату Ачиану свою помощь в деле создания больших пушек и ядер, как на кораблях проклятых иноземцев.
  Самообладание окончательно покинуло витуса Туяка. Молодой самурай вылупился на Саяна, как юноша на обнажённую женщину. Однако доверенный помощник даймё быстро справился с удивлением и грозно сдвинул брови.
  - Откуда ты знаешь о желание уважаемого Ивлата Ачиана сделать пушки и ядра, как у проклятых иноземцев? Кто сказал?
  Правая рука витуса Туяка выразительно легла обратным хватом на рукоятку катаны. Не дай бог резкий взмах, ножны улетят в одну сторону, а верхняя половинка черепа чересчур наглого купца в другую. Если ещё раньше тёмно-синее лезвие не пробьёт голову самоуверенного самурая навылет.
  - Слухи о печальной судьбе деревеньки Рыбий хвост уже облетели Нандин, - Саян отвел глаза от грозной катаны на полу. - Даже здесь, далеко от Нандинского залива, я слышал грохот пушек проклятых иноземцев. Не прошло и половины дня, как меня соизволили навестить вы, доверенный помощник уважаемого Ивлата Ачиана, и спросить книги по иноземным пушками и ядрам.
  Вывод прост и очевиден: - Саян всплеснул руками, - уважаемый даймё славного домена Кирдан желает создать современную артиллерию, дабы надавать по шее проклятым иноземцам их же оружием.
  Витус Туяк широко улыбнулся. Аж на сердце отлегло, Саян льстиво улыбнулся в ответ. Грозная катана так и осталась лежать на полу в ножнах, а важный посетитель вновь сложил руки на бёдрах.
  - А ты умеешь не только деньги считать, а ещё и думать, - витус Туяк усмехнулся. - Хорошо, так и быть: я передам твою просьбу уважаемому Ивлату Ачиану. Раз у тебя нашлись нужные книги, да ещё отличного качества на великолепном благородном раномату, то ты и в самом деле можешь быть полезен моему господину.
  Витус Туяк легко поднялся на ноги. Грозная катана благополучно перекочевала с пола за шёлковый пояс рядом с вакадзаси.
  - Всего вам наилучшего, уважаемый, - Саян низко, коснувшись лбом столешницы, поклонился.
  Однако не в обычае важных самураев уходя прощаться с простолюдинами. Витус Туяк на ходу подцепил сандалии и вышел из зала для приёмов на улицу. Вскоре ворота типографии "Свет знаний" благополучно захлопнулись за его спиной.
  - Слава тебе, господи, - облегчённо выдохнул Саян.
  И смех и грех. Уж сколько за долгую, очень долгую жизнь на старичке Миреме приходилось вершить судьбы народов, стран и могучих империй. Подобные напыщенные посланники влиятельных особ ни раз и не два пятки лизали. Казалось бы, чего их бояться? Ан нет! Вместе с долгой, очень долгой жизнью на Миреме пришло искусство вживаться в роль простого смертного от кончика носа до левой пятки.
  Здесь и сейчас перед витусом Туяком сидел самый настоящий простолюдин, который всеми фибрами души дрожал перед важным самураем и особенно перед его страшной катаной. Лишь в самый критический момент, если бы Вушу Туяку пришло в голову обнажить стальное лезвие, то в смиренном Саяне-издателе в одно мгновенье яркой звездой вспыхнул бы Саян Умелец, Князь мира сего. А подобное бывало и не раз.
  - Собан, - Саян повернулся к молодому помощнику, - молодец. Ты принёс именно те книги, которые были нужны. Не желаешь ли полюбоваться на резиденцию уважаемого Ивлата Ачиана, даймё славного домена Кирдан, изнутри?
  Собан аж вспыхнул от радости яркой восковой свечкой, щёки покраснели, а губы растянулись в счастливой улыбке.
  - Да, витус, - воскликнул Собан.
  - Только тогда тебе придётся сыграть роль простого слуги и тащить на себе короб с книгами. А бумажная мудрость весит много.
  - Да ради такого не жалко и спину сорвать! - от избытка чувств Собан саданул кулаком по столешнице. - Как говорит мой отец, быть возле власть предержащих не только смертельно опасно, но ещё и выгодно.
  - Это точно, - Саян кивнул в ответ.
  Ладно, пора вернуться к работе, Саян вновь разложил на столе четыре разных портрета адмирала Кеяка. Какой же выбрать? Однако от возбуждения дрожат пальцы, а от возможных перспектив кружится голова. Саян сгрёб в кучу портреты. Очень, очень, очень хочется верить, что уважаемый даймё примет его предложение. Обзавестись ещё одним покровителем лишним не будет. Витус Туяк, доверенный помощник даймё, главного так и не сказал. Впрочем, оно понятно и так: в окружение императора есть здравомыслящие самураи, которые смотрят на реальность трезвыми глазами. Важные, очень важные реформы барабанят в дверь руками и ногами. Хотя назвать их реформами будет покривить против истины. Тассунаре предстоит пройти через очень болезненную, мучительную и кровавую ломку привычного образа жизни. Время блаженной самоизоляции вот-вот закончится.
  О результатах переговоров с иноземцами власти хранят упорное молчание. В Тассунаре не принято давить на правительство через либеральные газеты и требовать немедленного ответа. За подобное можно в прямом смысле лишиться головы. Однако слухи всё равно просачиваются из императорского дворца, подобно воде сквозь щели сухой бочки. Адмирал Кеяк дал Тогешу Лингау, десятому императору Тассунары, на раздумья целый год.
  Скорее всего, Саян поднял портрет адмирала Кеяка с обнажённой саблей в левой руке, так оно и будет. Тассунара либо "откроется" добровольно, либо пушки чёрных кораблей "взломают" её. Второй вариант, как не сложно догадаться, означает самую настоящую войну.
  

Глава 9. Азы артиллерии

  Это в Западном пределе, в районе простых ремесленников и мелких торговцев, дома, мастерские и лавки громоздятся друг на друге, словно сельди в дубовой бочке. В Верхнем Тинтане столичные резиденции даймё так же тянутся плотными рядами вдоль улиц, но ощущения скученности, тесноты и давки нет и в помине. Саян с интересом закрутил головой. А всё потому, что в этом аристократическом районе Нандина живёт гораздо меньше людей, резиденции даймё гораздо просторней и больше похожи на усадьбы, нежели на дома.
  Говорят, внутри каждой резиденции между внешним забором, сараями, домиками для прислуги и центральным домом в обязательном порядке разбит парк. Цветущая сакура, густые кроны дубов и клёнов дают приятную прохладную тень и тишину. Вот и представился случай узнать, как оно на самом деле, или людская молва, как обычно, преувеличивает и приукрашивает реальность.
  Собан Сейшил, молодой помощник в новом хлопковом кимоно, старательно и с достоинством тащит на спине тяжёлый короб. Сверху, из-под белой рогожи, проглядывают корешки книг. Юноша упирается, старается идти прямо, только всё равно заметно, как под тяжестью книг прогибаются его плечи, а на груди темнеет треугольное пятно пота. Саян вытащил из кармана белый платок и в очередной раз смахнул со лба обильную испарину. И дело не только в том, что для середины осени денёк выдался более чем жаркий. Сильнее Геполы голову пекут сильные эмоции. Да, пожалуй, Саян глянул под ноги, ещё и дорога в гору.
  Когда в 1207 году по летоисчислению Тассунары, или в 5449 году по календарю Марнеи, Уотин Лингау завершил объединение страны и провозгласил Великий мир, то первым делом основатель ныне правящей династии приказал всем даймё, владельцам доменов, построить в столице свои резиденции. Так возник Тинтан, самый богатый, самый престижный район Нандина рядом с императорским дворцом. Пинпаерская улица и Имперский проезд делят его на четыре части: на Южный, Северный, Восточный и Западный Тинтан соответственно.
  Но не все даймё сразу признали власть новой династии. Потребовалось несколько десятилетий, прежде чем даже самые отдалённые домены вошли в состав империи, а их даймё построили в Нандине свои резиденции. Только к тому моменту в Тинтане совсем, совсем не осталось свободного места. Тогда Уотин Лингау приказал даймё строиться на склоне Огаялского отрога, у подножья которого раскинулся Нандин. Так возник пятый, Верхний Тинтан. И по этой причине дорога всё время идёт в гору.
  - Передохнём? - Саян остановился возле маленькой каменной скамейки в тени высокого кедра.
  - Не стоит, витус, - Собан сипит от натуги. - Насколько я знаю порядки даймё со слов отца, нам всё равно придётся долго ждать. Вот заодно и отдохну.
  - Хорошо, - Саян улыбнулся, - будь по-твоему.
  Пусть склон Огаялского отрога не настолько крутой, однако временами приходится подниматься по самым настоящим лестницам. Зато с каменных ступенек открывается великолепный вид на город и простор Нандинского залива.
  Выходить из-под тени раскидистого кедра так не хочется, но надо. Саян тихо вздохнул. От волнения покалывает кончики пальцев и подгибаются ноги. Предыдущие двенадцать лет жизни в Тассунаре, типография, своё дело, даже богатство, не более чем ключ к самому главному - к высшей власти. Если говорить образно, то сейчас этот ключ в кармане даймё Ивлата Ачиана.
  Это в демократической Стирии богатый человек отличается от бедного лишь сотней-другой тысяч дунгов на банковском счёте. В Тассунаре между бедным и богатым в первую очередь лежит сословная пропасть. Сам факт, что даймё Ивлат Ачиан примет простолюдина Саяна-издателя в своей резиденции, говорит очень и очень о многом. Хотя бы о том, что Вжин-печатник, первый мастер "Света знаний", неделю, не меньше, будет хвастаться друзьям и собутыльникам о том, как высоко, понимаешь, поднялся его хозяин.
  Как даймё Ивлат Ачиан имеет свободный доступ во дворец императора и право заседать в Большом совете. Уже только по этой причине он знаком со всеми прочими даймё Тассунары, высшими чиновниками и самим императором Тогешем Лингау. Ещё важный момент: Ивлат Ачиан владеет доменом Кирдан, одним из двух, который не погряз в долгах. Сам факт того, что уважаемый даймё умудряется сводить концы с концами, не превышать расходы над доходами, говорит о его понимании важности и первичности сельского хозяйства, ремесла, торговли и экономики в целом.
  Был риск, очень большой риск, навлечь на себя гнев высокопоставленного самурая. Приближённые Ивлата Ачиана могли бы запросто вломиться в типографию и взять нужные книги силой. Подобные случаи бывали и не раз. К счастью, буквально на следующий день после визита витуса Туяка, слуга, откормленный и наглый детина в шёлковом кимоно, принёс приглашение от Ивлата Ачиана. В тот же вечер Саян зажёг на домашнем алтаре Великого Создателя сразу пять свечей.
  Наконец за поворотом на очередном перекрёстке показалась резиденция даймё домена Кирдан. Вместо забора вдоль улицы тянется высокая стена без окон то ли сарая, то ли склада, то ли конюшни. Сверху небольшим козырьком нависает крыша. Точно посередине резиденции между торцами двух длинных домов оставлено место для высоких массивных ворот. Именно через эти парадные ворота уважаемый Ивлат Ачиан въезжает или покидает резиденцию. Только для столь ничтожных просителей никто не будет распахивать их настежь. Для этого существует небольшая, но не менее массивная и крепкая калитка.
  Даже не верится! Саян засопел, от волнения дыхание сделалось глубоким и трудным. Двенадцать лет. Целых двенадцать лет упорного труда, льстивых улыбок перед оптовыми покупателями и витусом Сунбатом, ёрики Западного предела. И все это ради сегодняшнего дня.
  Сила воли ярким сгустком света собралась в правом кулаке. Саян вежливо, правда, немного нервно, постучал в калитку. Небольшое окошко на уровне глаз тут же распахнулось. В квадратном проёме показалась упитанная физиономия слуги уважаемого даймё. Льстивая мина на тщательно выбритом лице в мгновенье ока превратилась в надменную морду.
  - Кто такие? Чего надо? - бросил, словно плюнул, привратник.
  - Саян-издатель, прибыл по приглашению витуса Ивлата Ачиана с преподношением уважаемому даймё.
  В ответ привратник пробурчал что-то невнятное. Окошко захлопнулось, зато сразу зашуршал сдвигаемый в сторону засов. С лёгким скрипом калитка отворилась.
  - Проходите, - буркнул привратник.
  Слуга у ворот всем своим видом выражает презрение и высокомерие. Он бы с превеликой радостью вооружился палкой и прогнал бы взашей парочку простолюдинов, но нельзя. Просители к самому даймё.
  Обычное дело, Саян переступил через высокий порог. В слуги к высокопоставленным самураям, как правило, попадают простые деревенские парни, которые до этого пропалывали посевы риса и таскали на поля фекалии из придорожных туалетов. В собственных глазах они тут же поднимаются из грязи в превеликие князи и всячески демонстрируют собственное превосходство. Естественно, только над такими же, как и они сами, простолюдинами. При виде пары мечей за поясом этот же привратник в один момент превратится из надменного господина обратно в раболепного слугу.
  Как бы то ни было, надменный привратник провёл их по каменной дорожке в глубь сада. Возле небольшой беседки специально для просителей слуга велел ждать и удалился с важным видом.
  Слухи подтвердились, Саян присел на край деревянного настила и выпрямил ноги. Внутри резиденции даймё и в самом деле разбит чудесный парк. Высокие акации укрывают беседку и каменную дорожку приятной тенью. Сквозь листья на восточной стороне проступают крыши и стены центрального дома даймё. Строить на склонах гор несколько сложнее и дороже, зато дома получаются более высокими и величественными.
  - Витус, - Собан уставился на крышу и стену резиденции, на лице парня расцвёл неподдельный интерес, - увидим ли мы внутреннее убранство дома уважаемого даймё?
  Саян невольно улыбнулся. Собан Сейшил вырос в богатейшей семье Нандина. Только среди торговцев и менял, даже самых состоятельных, превыше всего ценится скромность. Да и опасно простолюдинам выставлять на всеобщее обозрение собственное богатство. Так что сморкаться в шёлковые платочки и вкушать золотыми палочками для еды суши из тунца Собану не пришлось. Вот и хочется молодому помощнику, жуть как хочется, увидеть, как живут не просто богатые, а знатные самураи, которые не только не стесняются выставлять собственное богатство на всеобщее обозрение, но и всячески подчёркивают его.
  - Скорее всего, нет, - честно ответил Саян. - Погода сегодня великолепная. Уважаемый даймё, скорее всего, находится в саду, в тишине и прохладе.
  Собан ничего не ответил. Лицо помощника пошло красными пятнами. Волнуется Собан, ещё как волнуется. В своей недолгой жизни он впервые прикоснулся к роскоши власти. Во внутреннем дворе его отца растёт лишь несколько деревьев сакуры, и близко нет такого великолепия, что окружает его сейчас. Дорожка из гранитных плиток чего только стоит.
  Да чего уж там! Саян мысленно махнул рукой. Он и сам чувствует себя не в своей тарелке. Только присутствие подчинённого заставляет сохранять на лице невозмутимое и чуть отстранённое выражение. А то впору хлопать от восторга глазами и нервно крутить головой.
  То, что уважаемый даймё обещал их принять, - очень хорошо. А то ведь может и не принять, элементарно передумать. Тот же наглый привратник с превеликим удовольствием может приказать оставить книги вместе с коробом и убираться вон из сада.
  Механические часы изобретены давно. Возможно, у Ивлата Ачиана даже есть парочка из Фатрии или Гилкании для украшения комнат. Плохо то, что в Тассунаре до сих пор не существует чёткого и однозначного деления времени на часы. Как и тысячу лет назад, день от восхода Геполы и до заката, а ночь от заката и до восхода делится на шесть часов. Ну а так как в течение года световой день и ночь то становятся больше, то меньше, вместе с ними то растягиваются, то сжимаются дневные и ночные часы.
  В приглашении, что принёс слуга, было указано время - к началу третьего дневного часа. Как простым просителям им пришлось прийти заранее с большим запасом. И сколько теперь им придётся ждать? После чётких и однозначных двадцати четырёх часов Марнейской империи к местным часам пришлось привыкать долго и упорно. Хорошо, что колебания в продолжительности тассунарских часов не столь заметны, чтобы возникла острая необходимость учитывать ещё и их. В отличие от тех же фатрийцев или стирийцев, тассунарцы до сих пор живут куда как более размеренно и никуда не торопятся.
  - Господи, - Саян повернулся лицом к помощнику, - Собан, ты чего стоишь? Снимай короб и присаживайся.
  То ли от волнения, то ли от обилия впечатлений, Собан так и замер в полусогнутом положении с плетёным коробом на спине перед беседкой.
  - Благодарю вас.
  Молодой помощник с неописуемой радостью опустил короб на землю и присел рядом на край деревянного помоста. Только зря, как тут же выяснилось.
  На гранитной дорожке показался ещё один упитанный слуга с надменной рожей в дорогом шёлковом кимоно. Кажется, он только и ждал, пока просители переведут дух и присядут в приятной тени беседки для отдыха и долгого ожидания.
  - Уважаемый Ивлат Ачиан, даймё домена Кирдан, - голос слуги звенит от собственной важности, - так и быть примет вас. Следуйте за мной.
  Надменный слуга тут же потопал в глубь сада. Саян вскочил на ноги. Собан едва успел накинуть на плечи плетёный короб с книгами.
  Через два десятка метров слуга остановился перед более просторным, дорогим и уютным павильоном. Квадратная крыша с красной черепицей покоится на четырёх квадратных столбах. Внутри на деревянном настиле на небольшом возвышении сидит сам Ивлат Ачиан, здоровый крепкий мужчина лет пятидесяти. Широкое лицо, глубоко посаженные глаза. Просторный лоб выдаёт в витусе Ачиане большой ум, а острые скулы и квадратный подбородок волевой характер и привычку командовать. Для столь высокопоставленного самурая на даймё лишь простое шёлковое кимоно. Вакадзаси, короткий меч, как и полагается, заткнут за чёрный с золотой вышивкой пояс. Катана, более длинный меч, покоится рядом на небольшой деревянной подставке.
  На низеньком столике перед даймё расставлен набор для чаепития. Белоснежный фарфоровый чайник с голубым орнаментом и две чашки. Приятный аромат крепкого чая витает в воздухе. Разделить чаепитие уважаемый даймё пригласил уже знакомого Вуша Туяка. Доверенный помощник сидит на квадратной циновке по другую сторону низенького столика. Как и господин, витус Туяк одет по-домашнему в простое хлопковое кимоно.
  Саян подошёл ближе к деревянному настилу и низко, касаясь лбом прохладной плитки, поклонился уважаемому даймё. Рядом, скинув плетёный короб на землю, упал на колени молодой помощник. В ответ витус Ачиан коротко кивнул.
  - Добрый день, уважаемый, - Саян ещё раз низко поклонился, - для меня большая честь преподнести вам в дар результаты моих скромных трудов.
  - Давай, - витус Ачиан щёлкнул пальцами.
  Молодой помощник тут же выложил перед даймё стопку книг и с поклоном отошёл назад. Витус Ачиан небрежно, словно перед ним деревянная плошка с водой, подцепил верхнюю книгу. Саян напрягся. Ещё дома они договорились с Собаном положить самой первой "Теорию и практику артиллерийского дела" Лерла Азгольда. Первое впечатление самое важное.
  Витус Ачиан - опытный придворный. На его лице не дрогнул ни один мускул. Рад уважаемый даймё получить такой подарок или нет - бог его знает. Спокойно, словно перед ним скучный отчёт от управляющего поместьем, даймё распахнул книгу. Всё в той же благочестивой тишине витус Ачиан пролистал "Теорию и практику артиллерийского дела", "Современные плавильные печи" и прочие книги. Однако по тому, как уважаемый даймё долго и внимательно просматривает каждый бумажный томик, можно надеяться, что подарок ему понравился.
  - Я доволен, Саян-издатель. - витус Ачиан положил последнюю книгу на пол перед собой. - А теперь скажи, зачем ты так хотел встретиться со мной лично?
  Господи, господи, только бы не захрипеть от натуги. Саян нервно сглотнул. Или сейчас, или никогда!
  - Я хотел лично встретиться с вами, - голос предательски дрожит, - чтобы предложить вам мои услуги по созданию современной артиллерии и современной армии вообще, дабы громить проклятых иноземцев их же оружием.
  Витус Ачиан еле заметно дёрнулся от удивления. Не иначе уважаемый даймё никак не ожидал услышать подобное от простолюдина.
  - Какие именно услуги ты можешь предложить мне? - с прежним спокойным и чуть отстранённым выражением на лице спросил витус Ачиан.
  Былые страхи и неуверенность вмиг отпустили, Саян улыбнулся самыми кончиками губ. Раз катана витуса Ачиана так и осталась лежать на деревянной подставке, значит уважаемый даймё решил не гневаться. В Тассунаре от простолюдинов требуется только одно - быстро и тщательно исполнять приказы, думать им не полагается вовсе. Это привилегия самураев. Хороший признак, даже больше - разговор перешёл к конкретным деталям и подробностям.
  - Одного желания и толковых книг мало, - с гораздо большей уверенностью заметил Саян. - Нужна помощь самих иноземцев.
  Витус Туяк, доверенный помощник даймё, выразительно глянул на витуса Ачиана.
  - Иноземцы продажны, - поспешно уточнил Саян. - Я вполне могу направиться в Давизун, договориться с иноземными купцами и уже через них купить точно такие же большие пушки и ядра, что были на чёрных кораблях стирийцев в Нандинском заливе.
  - Разве такое возможно? - на лице молодого самурая большими красными буквами читаются сомнения.
  - Да, витус, - Саян склонил голову. - Иноземные купцы сразу же догадаются, против кого именно будут направлены жерла больших пушек и в кого именно полетят тяжёлые ядра, только жажда золота затмит их чувство долга, если такое у них вообще есть. Там же, в Давизуне, можно будет нанять толкового морского артиллериста. Нанять нужных ремесленников, металлургов и строителей, будет несколько сложнее, но, думаю, тоже без особых проблем.
  Витус, поверьте мне, - Саян преданной собачкой уставился на высокопоставленного самурая, - проклятые иноземцы сами помогут вам построить современные плавильные печи, отлить огромные пушки и научить ваших доблестных самураев стрелять из них. Главное - деньги.
  Грани окружающей действительности мелко-мелко мерцают перед глазами. Предложение сделано, теперь ход за Ивлатом Ачианом. Здесь и сейчас ни много ни мало вершится история, закладывается будущее Тассунарской империи. От решения даймё зависит, чем именно в ближайшем будущем станет островная империя: молодым капиталистическим хищником или жалкой полуколонией под пятой жадных стирийцев.
  Витус Ачиан глубоко задумался, на его широком лбу собрались многочисленные складки. Что?! Что он ответит? Саян мысленно скрестил пальцы на удачу.
  - Признаться, - медленно протянул витус Ачиан, - твои слова, Саян-издатель, предугадали мои мысли. Это радует.
  Превеликий Создатель! Саян на миг закрыл глаза и тихо выдохнул. Неужели сработает? Страшно поверить. Ещё страшнее обломаться.
  - Ты предлагаешь разумные дела, - продолжил даймё, - только для их воплощения нужны деньги. Много денег. Готов ли ты, Саян-издатель, распахнуть свой кошелёк?
  Вопрос с подвохом. Он же проверка.
  - Витус, я готов стать посредником между вами и давизунскими купцами без какого-либо вознаграждения. Я готов предоставить нужные книги по математике, баллистике, географии и прочим наукам по весьма разумным ценам. Только я не могу делать прямые денежные взносы, - Саян глянул даймё прямо в глаза. - У меня нет земли. У меня нет крестьян. Я плачу налоги нашему любимому императору и живу исключительно с печати и торговли книгами.
  Витус Ачиан улыбнулся. Искренний и прямой ответ понравился даймё.
  - Я ценю в людях честность, - ответил витус Ачиан. - Было бы гораздо хуже и подозрительней, если бы ты, Саян-издатель, взялся бы помогать мне совершено бесплатно.
  Создание армии и оружия не хуже, чем у проклятых иноземцев, требует денег. Много денег. Но я готов к этому, - продолжил витус Ачиан. - Проблему денег прежде мне нужно обсудить с моими приближёнными, иначе можно глупо разориться. А сейчас, Саян-издатель, скажи: в чём твой интерес? Почему ты добровольно вызвался стать посредником?
  Тассунарцы умеют хитрить и пускать пыль в глаза почище фатрийских купцов, у которых совести нет вообще. Но если нужно, тассунарцы умеют говорить честно и прямо. Великое дело негоже начинать со лжи. Саян внутренне собрался и сел прямо. Ради этого разговора больше двенадцати лет назад он выпрыгнул из иллюминатора брига "Волнорез" в бурное море Окмара и стал подданным тассунарского императора.
  - Страх, уважаемый, - честно ответил Саян. - Страх перед иноземцами. Я прекрасно осведомлён о тех злодеяниях, что творят они на землях Гунсара и особенно на землях Рюкуна на том берегу моря Окмара. Я не хочу, чтобы Тассунара разделила и повторила их судьбу.
  Сейчас нами правит мудрый император Тогеш Лингау, который оберегает и направляет нас, своих подданных. Я не хочу платить налоги иноземному губернатору, которому будет плевать на меня. С другой стороны, передо мной открываются великолепные возможности для развития моего дела.
  - Это ещё какие? - тут же спросил витус Туяк.
  Доверенному помощнику даймё далеко до выдержки и мудрости витуса Ачиана.
  - Перед вами, - Саян показал на стопку возле ног даймё, - лежат книги, каких больше нет ни у кого во всей Тассунаре. В "Иноземной библиотеке" и в личном собрании самого императора в лучшем случае можно найти подобные на иноземных языках, но только не на благородном раномату.
  Я монополист, витус. Когда в тассунарцах проснётся интерес к достижениям иноземцев, то купить их книги на родном языке они смогут у меня и только у меня. Я предвижу и предрекаю этот интерес.
  - Откуда у тебя книги иноземцев на благородном раномату? - витус Ачиан подозрительно сощурился.
  - Витус, - Саян поклонился, - Великий Создатель одарил меня способностью запоминать языки иноземцев. Вот уже двенадцать лет я покупаю книги у иноземцев в Давизуне и сам перевожу их на благородный раномату.
  Как истинный придворный витус Ачиан остался невозмутимым, а вот на щеках его доверенного помощника выступил лёгкий румянец. Наконец и до витуса Туяка дошла важность момента.
  - Хорошо, - витус Ачиан коротко кивнул, - я принимаю твои услуги. Приходи через неделю, когда я смогу дать тебе более конкретные указания и скажу сумму, которую ты сможешь предложить иноземцам.
  - Лучше сразу нанять их лет на пять, не меньше, - осторожно заметил Саян.
  - Хорошая мысль, - легко согласился витус Ачиан. - А теперь можешь идти.
  - Благодарю вас, витус, - Саян ещё раз коснулся лбом гранитной плитки и поднялся на ноги. - Я сделаю всё, что в моих силах, дабы оправдать ваше высокое доверие.
  Аудиенция закончена, разрешение уйти получено. Тот же надменный слуга проводил их до калитки и чуть ли не в прямом смысле вытолкал на улицу. Деревянная калитка смачно треснула за спиной. Хлопок пушечным выстрелом прокатился по пустынной улице.
  В каком бы благодушном настроение ни был бы даймё в момент расставания, однако лучше убраться от его резиденции подальше. Лишь через сотню-другую метров на перекрёстке Саян на пару с молодым помощником присел на маленькую каменную скамейку в тени дуба возле ручья.
  - Признаться, витус, - Собан осторожно опустил пустой короб на пыльную землю, - я жутко испугался, когда вы предложили уважаемому Ивлату Ачиану свои услуги. Думал, он лично отрубит нам головы.
  Понять, о чём именно толкует молодой помощник, не сложно. Порох, пушки, ружья и огнестрельное оружие в целом в Тассунарской империи считается презренным. Самураям, словно ёрш поперёк горла, претит мысль, что тёмный простолюдин с мушкетом может противостоять на равных урождённому самураю, который потратил всю жизнь на благородное искусство фехтования. Из-за чего за две с половиной сотни лет огнестрельное оружие в Тассунарской империи пришло в полный упадок.
  - Была такая возможность, не будут отрицать, - Саян склонился к ручью.
  Прямо ладонью Саян зачерпнул прохладную влагу. На вкус горная вода подобна мёду, особенно если Гепола висит высоко в небе и поливает землю зноем.
  - Была, - Саян вытер руки прямо о кимоно, - только вряд ли нам довелось бы расстаться с головой прямо в парке уважаемого даймё. Этикет для того и существует, чтобы не дать повод самураю испробовать на простом просителе заточку своей катаны. Витус Ачиан - мудрый человек.
  Только мысли молодого помощника блуждают где-то далеко, гораздо дальше павильона в саду даймё Ивлата Ачиана.
  - Витус, - Собан смутился, как девушка при виде жениха, щёки помощника запылали красным, а глаза упёрлись в землю, - вы... вы возьмёте меня с собой в Давизун? Очень, очень прошу.
  Последнюю фразу Собан выпалил на одном дыхании.
  - Нет, Собан, - мягко, но твёрдо ответил Саян. - Ты останешься в типографии за меня. Вжин прекрасно разбирается в печатном деле, однако без соробана он не сможет пересчитать даже собственные пальцы на руках. Не говоря уже о правилах вежливости, если ему вдруг придётся разговаривать с покупателем.
  Тяжёлый вздох сорвался с губ Собана. Пусть его отец - один из богатейших людей Нандина, однако за пределами столицы он никогда не был. В Тассунаре ни один простолюдин или торговец не может позволить себе путешествовать по стране удовольствия ради.
  - Не расстраивайся, Собан, - Саян ласково похлопал молодого помощника по плечу, - у тебя ещё будет возможность посмотреть не только Тассунару, но весь большой-пребольшой мир по ту сторону моря Окмара и Бескрайнего океана.
  - Большой-пребольшой мир? - лицо Собана вытянулось от удивления.
  - Да, Собан, большой-пребольшой мир, - произнёс Саян. - Какой бы высокой и прочной ни была бы земляная плотина на ручье, но если через её край перебралась хотя бы одна тоненькая струйка, значит рано или поздно вода разрушит плотину. Блаженная самоизоляция берегла Тассунару больше двух с половиной веков. Но, увы, её время почти закончилось. Иноземцы - та самая тоненькая струйка, которая уже перебралась через верх земляной плотины. Топором и мечом стирийцы почти выломали входную дверь в наш дом.
  - Будь они прокляты, - тихо произнёс Собан.
  Как урождённый тассунарец Собан считает самоизоляцию родной страны высшим благом, которое завещали им мудрые предки.
  - Посмотри на это с другой стороны, Собан, - Саян тепло улыбнулся, - раз иноземцы не оставили нам выбора, то остаётся только принять вызов. А заодно воспользоваться всеми благами и достижениями большого-пребольшого мира.
  

Глава 10. Старый знакомый

  Нос джонки, большой двухмачтовой джонки с прямоугольными парусами, мягко ткнулся в подгнившее бревно причала. Матросы лихо перебросили с борта джонки трап, длинный и широкий щит из толстых досок. Как пассажир Саян первым сошёл на берег. За спиной тут же раздался голос купца Рогана, капитана и владельца джонки с романтическим названием "Чайка".
  Господи! Саян оглянулся вокруг, за двенадцать лет Давизун, маленький портовый город, ничуть не изменился. Всё та же крошечная гавань длиной от силы в три километра. Поодаль единственный большой причал для морских судов всё так же держится на честном слове, к тому же совершенно пустой. Лишь в этой части порта, где швартуются тассунарские джонки, жизнь бьёт ключом. Грузчики, крепкие парни в коротких кожаных куртках и штанах, словно трудолюбивые муравьи, перетаскивают многочисленные тюки, мешки и бочонки из джонок в прибрежные пакгаузы и обратно. Как ни странно, несмотря на долгую самоизоляцию, в Тассунаре необычайно развито каботажное мореходство.
  После блистательной столицы Давизун как никогда кажется маленьким заштатным городком, где даже курам надоело копаться в пыли и купаться в золе. Сразу за портом тянутся маленькие сплошь одноэтажные дома с серыми черепичными крышами. Слева, на взгорке, небольшая каменная крепость. Да-а-а..., Саян покачал головой, после императорского дворца она кажется маленьким зачуханным фортом, хотя именно там живёт витус Сард, даймё домена Сендас.
  Никак не верится, что Давизун - центр всей внешней торговли Тассунары. Причём центр единственный. Хотя, Саян невольно улыбнулся, по причинам крошечной бухты и малого количества жителей Мемгар Лингау и разрешил фатрийским и марнейским купцам торговать только здесь и нигде более. Хотя Нандинский залив куда как более подходит для швартовки океанских судов в большом количестве.
  - Витус, куда теперь? - следом на берег сошёл слуга Киман, или Киман-дубинка.
  Вообще-то, Киман не слуга, а работник типографии. Здоровенный парень тридцати лет отроду. Умом не блещет, зато силен физически. В типографии ему традиционно достаётся самая тяжёлая работа из разряда "подай, принеси, переставь и руками не трогай": перетаскать кипы с бумагой, ящики со шрифтом, воды натаскать или выгнать взашей наглого попрошайку. В Давизун Саян взял Кимана в качестве слуги и охранника. Короткая шипастая дубинка на поясе работника сама по себе отпугнёт любителей пощипать карманы далеко не самого бедного торговца.
  - "Бронзовый чертог", постоялый двор на Дощатой улице. Знаешь такой? - Саян повернулся к слуге.
  - Нет, витус, - прогудел Киман-дубинка. - Я дальше Нандина никогда не хаживал.
  - Ничего страшного, - Саян улыбнулся, - я знаю.
  При желании вполне можно остановиться в гораздо более известном "Золотом чертоге". Кухня там хорошая, а сакэ просто великолепно, только официантки приносят такие счета! Не к лицу торговцу, пусть даже из самого Нандина, сорить деньгами.
  Киман-дубинка преданным сторожевым псом топает сзади. Огромный плетёный короб за его спиной слегка пошатывается из стороны в сторону. Специально для этой поездки Саян купил ему новое кимоно из конопли. От чего Киман пришёл в неописуемый восторг и долго, долго благодарил за обновку.
  Сразу за портом потянулись хорошо знакомые улочки Давизуна. Ничегошеньки не изменилось. Та же самая толпа крестьян, ремесленников и мелких торговцев. Единственное, Саян покрутил головой, надменных самураев гораздо меньше.
  Был страх, что уважаемый даймё передумает тратить деньги на ветер. Однако через неделю спесивый слуга и в самом деле принёс ещё одно приглашение от Ивлата Ачиана. На второй встрече в той же самой беседке в саду Саян получил более конкретные указания от даймё и, самое главное, узнал сумму, которой может располагать для найма иноземных ремесленников и покупки пушек. На следующий день Саян оставил Собану Сейшилу, молодому помощнику, большой список ценных указаний и немедленно отправился в Давизун.
  Трёхдневное плаванье на двухмачтовой джонке трудно назвать приятным путешествием. Да она и не предназначена для перевозки пассажиров, комфорта на ней минимум. Все три дня и четыре ночи пришлось довольствоваться тонким матрасом-футоном и небольшим навесом на корме. И это ещё роскошь. Тому же Киму пришлось спать прямо на мешках с рисом. Путь по суше в тряском паланкине был бы ещё хуже, ещё утомительней и на четыре дня больше.
  Стыдно вспоминать, Саян грустно улыбнулся. Когда показалась бухта Давизуна, то сердце от страха покрылось толстым слоем льда. Всё казалось, будто первый же портовый грузчик тут же опознает в нём иноземца, вцепится костлявыми пальцами в рукав кимоно и заверещит дурным голосом на весь порт. Пусть за всю историю Тассунары ещё ни одному иноземцу не пришло в голову нелегально стать подданным тассунарского императора, только в исходе скорого судебного разбирательства можно ничуть не сомневаться - смертная казнь на Куриной площади. Закончить свою жизнь в петле или в мастерской мастера-оружейника никак не улыбается. Как-то не хочется, чтобы какой-нибудь не слишком богатый и родовитый самурай проверил на тебе остроту нового клинка.
  Недавний визит стирийцев в Нандинский залив не добавил иноземцам любви. Как рассказал Роган, владелец джонки "Чайка", на обратном пути чёрные корабли стирийцев заглянули и в Давизун. Самый страшный колёсный фрегат "Чёрный лебедь" вошёл в бухту и остановился недалеко от берега. Проклятый иноземец сначала подождал, пока на набережной скопится побольше народу, а потом как жахнул из всех пушек по левому борту! В результате массовой паники под ногами сограждан погибло не меньше сотни человек. Как не сложно догадаться, власти Давизуна не откажутся от счастливой возможности разоблачить и публично казнить коварного иноземца.
  Дорога через Давизун развеяла последние страхи и сомнения. Мимо Саяна прошло несколько сотен горожан, в том числе с десяток местных торговцев, однако его так никто и не опознал, не схватил за рукав кимоно и не заорал дурным голосом.
  В "Бронзовом чертоге" Саян снял небольшую комнату. Маленькую совсем, три на четыре метра. Общий туалет в коридоре. Зато недорого, всего десять медных дзэни в день. Для небогатого издателя и торговца в самый раз.
  - Киман, - Саян присел на циновку возле низкого столика, - помнишь, рядом с портом мы проходили мимо Иноземного района и я специально показал тебе марнейскую факторию?
  - Да, витус, - Киман-дубинка осторожно опустил тяжёлый короб в угол комнаты.
  - Найти сумеешь?
  - Да витус.
  - Отлично. Тогда достань из короба бумагу и набор для письма. Отнесёшь витусу Райдену, это владелец марнейской фактории, моё письмо.
  В коротком послании на марнейском языке Саян пригласил бывшего нанимателя на встречу в чайную "Зелёный лист" недалеко от главного рынка Давизуна. Если, конечно, Ридоу Райден в добром здравии и всё ещё ведёт торговые дела от имени марнейских купцов.
  "Зелёный лист" - самая обычная чайная, которых в Давизуне не один десяток. Зато у неё есть одно очень важное преимущество. В небольшом саду на заднем дворе можно снять одну из пяти маленьких беседок. Широкие кусты сирени словно живые шуршащие стены скрывают посетителей "Зелёного листа". Здесь можно в относительной тишине и одиночестве поговорить с нужным человеком без страха, что кто-то случайно заметит тебя или услышит.
  Саян, словно статуя, сидит в маленькой беседке на деревянном настиле перед низеньким столиком. На столешнице чашка чая и маленькая рисовая булочка на прямоугольной деревянной подставке. Ожидание может затянуться, а вместе с ним и нервное переживание. В голове старым скрипучим колесом вертится одна и та же мысль: придёт витус Райден или нет?
  Купец Ридоу Райден родился и вырос в Марнее. В Тассунарскую империю его завели торговые дела и неоплатные долги на родине. Вряд ли он тут же побежит к местным полицейским сдавать так резко и так неожиданно воскресшего подчинённого. Да и лет прошло немало. О Саяне Яргиче Ингале, молодом марнейце, который в совершенстве выучил благородный раномату и носил тассунарскую одежду, все давно благополучно забыли.
  В проходе между кустами сирени раздались грузные шаги и стук деревянных гэта. Не может быть! Саян вылупил глаза. На входе в беседку показался витус Райден.
  - Добрая дня, увжаемая, - витус Райден неуклюже поклонился.
  - И вам всего наилучшего, - машинально ответил Саян.
  Трудно поверить. Правила приличия из головы вон. Саян самым некультурным и невоспитанным образом уставился на витуса Райдена.
  За двенадцать лет Ридоу Райден заметно постарел, погрузнел и потолстел. В некогда чёрной шевелюре в изобилии завелись седые прядки. А вот что в нём осталось без изменений, так это широкие плечи и сильные руки. Отец Ридоу Райдена землю в Диосанской губернии пахал. От родителя уважаемый купец унаследовал фигуру крестьянина-простолюдина, немного квадратную и массивную, зато жилистую.
  Но это ладно. Больше всего поражает другое. На плечах витуса Райдена самое настоящее тассунарское кимоно из хлопка приятного кремового цвета, а на ногах таби (тассунарские носки с завязками на голени). На встречу в "Зелёный лист" уважаемый купец пришёл в самых настоящих гэта, в башмаках на деревянной подошве с высокими подставками. Будто и этого мало! Витус Райден поздоровался пусть на дурном, но на самом настоящем раномату.
  Двенадцать лет назад Ридоу Райден люто ненавидел всё тассунарское. Местным слугами и торговцам приходилось учить марнейский, ибо уважаемый купец наотрез отказывался учить хотя бы низкий раномату, грубоватый и примитивный язык простолюдинов.
  - Мы вас знать, увжаемый? - витус Райден щурит глаза и морщит лоб.
  Маленькое, но очень приятное открытие, Саян улыбнулся. Раз витус Райден не узнал в нём бывшего переводчика, значит, в Давизуне больше никто не узнает и не вспомнит марнейца Саяна Ингала.
  Как и полагается тассунарцу, Саян низко, касаясь лбом прохладных досок настила, поклонился и тут же перешёл на марнейский.
  - Уважаемый Ридоу Райден, неужели вы не узнаёте меня?
  - Ты владеешь марнейским? - витус Райден удивлённо дёрнулся.
  - Да, уважаемый, - Саян машинально поклонился.
  - Ладно, тем лучше.
  Витус Райден принялся щурить лоб и тереть правый висок пальцами.
  - Зуб даю, - громогласно произнёс витус Райден, - я знал тебя раньше. Только, хоть убей, не помню, когда и при каких обстоятельствах.
  Признание купца - словно целительный бальзам на израненную душу. Не, теперь точно можно посещать Давизун без страха за собственную жизнь.
  - Всего три слова, уважаемый, освежат вашу память, - Саян хитро прищурился. - Саян Яргич Ингал.
  - Ну не хрена себе! - витус Райден навалился спиной на квадратный столб беседки. - Господи! Неужели ты тот самый чокнутый Саян, что работал у меня переводчиком, дай бог памяти, двенадцать лет назад?
  - Да, витус, - Саян невольно рассмеялся, - я и есть тот самый чокнутый переводчик. Только я чокнулся ещё больше и, как видите, стал тассунарцем, - Саян демонстративно разгладил складки на хлопковом кимоно. - Да что вы стоите, уважаемый? Проходите, присаживайтесь, сейчас что-нибудь закажем перекусить.
  Витус Райден, словно дрессированный медведь на базарной площади, подошёл к низенькому столику и присел возле него по-турецки. Причём такая поза для него вполне привычна и даже комфортна. На этом чудеса не закончились.
  Саян громко хлопнул в ладоши. В проходе между кустами сирени тут же показалась официантка "Зелёного листа". Витус Райден удивил ещё раз, когда заказал чайник зелёного чая, маленькую чашечку сакэ для аппетита, мисо, рис и суши. Причём заказ он произнёс на вполне сносном раномату. В свою очередь Саян заказал мисо, рис, маринованную редьку, жареную рыбку и так же зелёный чай со сладкими пирожками.
  - Признаться, - произнёс Саян, едва официантка удалилась, - вы чрезвычайно удивили меня. Тот Ридоу Райден, которого я знал, из принципа не принимал ничего тассунарского.
  - Бабы толковой рядом не было, - добродушно прогудел витус Райден. - Ведь, как оно получилось...
  Неторопливо и обстоятельно, прихлёбывая мисо и заедая его рисом, витус Райден рассказал о собственной жизни в Давизуне.
  Когда двенадцать лет назад Саян убрался к чёртовой матери во Фатрию, поначалу витус Райден очень даже обрадовался. Последние полгода его и в самом деле обуяла дикая ревность и страх за собственное место как главного торгового представителя Марнейской империи в Тассунаре. Но вот бриг "Волнорез" благополучно покинул гавань Давизуна и... дела самого Ридоу Райдена резко покатились под горку.
  После Саяна, с его безупречным благородным раномату, доскональным знанием этикета, "бабских тряпок", местные купцы начали крайне неохотно вести дела с витусом Райденом. Словно бестелесный призрак, Саян ещё долго, долго летал над головой марнейского купца. Сравнение, как не сложно догадаться, было не в пользу витуса Райдена. Ну а потом бывшему нанимателю крупно повезло. В его доме появилась Агнессия, новая служанка, родная сестра одного из местных работников.
  Молодая, но необычайно умная и хваткая служанка очень скоро оказалась в постели витуса Райдена, а со временем стала его женой. Агнессии удалось, казалось бы, невозможное: привить Ридоу Райдену сначала интерес, а потом и вкус к тассунарской культуре и обычаям. Он и сам не заметил, как начал носить кимоно и сидеть прямо на полу. "Чёрт побери! Так удобней!"
  Со временем Ридоу Райден полюбил и рис, и мисо, и даже научился ловко орудовать палочками для еды. И в довершении относительно неплохо выучил раномату. Его речь звучит пусть не как у образованного аристократа, но несколько лучше необразованного крестьянина, который пришёл в большой и шумный город из маленькой деревеньки на заработки. Результат не замедлил сказаться: торговля наладилась, дела вновь пошли в гору. В настоящее время витус Райден более чем преуспевает на ниве посреднической торговли между Тассунарой и Марнеей. От Агнессии у него два сына и дочь.
  Как не сложно догадаться, в недалёком будущем потомки витуса Райдена окончательно ассимилируются и станут тассунарцами славного сословия торговцев. Хотя, несомненно, будут помнить о своих марнейских корнях.
  - А ещё говорят, будто старого пса новым фокусам не выучить, - витус Райден налил вторую чашечку ароматного зелёного чая.
  - Очень, очень рад за вас, - Саян вежливо поклонился.
  - Ну ладно, - спохватился витус Райден, - всё обо мне да обо мне. Ты-то как? Когда через год "Волнорез" вернулся, капитан, как там его, забыл, рассказал, будто ты по пьяни в окно выпал. Никто и не сомневался в этом, ибо какой нормальный человек оставит в сундуке не только кучу барахла, а ещё и кучу золота.
  - О-о-о... - Саян эмоционально закатил глаза, - те четыре золотых кобана и целых десять серебряных мамэтагинов ещё долго терзали мою душу. Зато сработало. Я не выпал из окна по пьяни, а сбежал с "Волнореза". Увы! Но так и только так можно было стать подданным Тогеша Лингау, десятого императора благословленной Тассунары.
  В общих чертах Саян рассказал бывшему нанимателю, как обосновался в Нандине и открыл свою типографию.
  - Но зачем? Зачем такие сложности? - от удивления витус Райден едва не опрокинул на себя чашку с чаем. - Тебе никто не запрещал остаться в Давизуне и заниматься торговлей дальше.
  Саян выразительно и чуть лукаво глянул на витуса Райдена.
  - А! Ну да, - купец смутился и покраснел.
  - Мне очень, очень понравилась Тассунара, - пояснил Саян. - Да, мне пришлось начинать с нуля, зато теперь моё жизненное пространство не ограничено каменными стенами Давизуна. Мне неплохо удалось заработать на переводах и печати иноземных книг. Ну... Не то, чтобы я стал очень богатым и влиятельным, но купить шёлковое кимоно мне по карману.
  - Если по карману, - витус Райден смерил Саяна взглядом, - то почему на тебе кимоно из хлопка?
  - Бережливость - одна из главных добродетелей хорошего торговца, - Саян поднял указательный палец. - Мой покровитель Навил Сейшил - самый настоящий финансовый туз столицы, однако в его сундуке не сыскать ни одного кимоно из шёлка.
  Зелёный чай с пирожками из рисовой муки ушёл в тишине. Наконец, когда симпатичная официантка унесла грязную посуду, витус Райден спросил:
  - Саян, какие дела привели тебя в Давизун? При всём уважении, но мне не верится, будто ты проделал столь длинный путь лишь для того, чтобы глянуть на моё почти новое кимоно.
  Как ни крути, а ты нарушил закон Тассунары, - продолжил витус Райден. - Если кто узнает тебя, то, сам понимаешь, - витус Райден выразительно провёл большим пальцем по горлу.
  - Нет, не боюсь, уважаемый, - усмехнулся Саян. - Прошло двенадцать лет. Вы и сами с трудом узнали меня. Чего уж говорить о других.
  - Ну-у-у... А вдруг мне придёт в голову донести на тебя?
  Витус Райден как был, так и остался прямым, как штык марнейского солдата.
  - Кому-кому, - Саян невольно рассмеялся, - а именно вам будет выгоднее прочих держать язык за зубами.
  Глаза витуса Райдена тут же заблестели. Ну в точности, как у гончей, которая учуяла заячий след. Только, в отличие от гончей, витус Райден учуял запах денег, больших денег.
  - Я уполномочен очень влиятельным лицом произвести закупку дюжины десятикилограммовых пушек на подвижном лафете.
  - Стирийцы, - витус Райден хитро улыбнулся. - Они заплывали в Давизун. Ты бы видел, какая была паника. К счастью, фрегат пальнул разок холостыми и убрался к чёртовой матери. Но после визита стирийцев на улицах города осталось множество дурно пахнущих кучек.
  Саян невольно рассмеялся.
  - Как я понимаю, пушки стирийцев произвели на гордых самураев неизгладимое впечатление, - произнёс витус Райден, Саян кивнул. - Покупку дюжины стволов устроить можно. Какие будут комиссионные?
  Как и следовало ожидать, витус Райден не стал забивать голову мыслями, против кого будут направлены десятикилограммовые пушки, а сразу перешёл к делу.
  - Три процента, - ответил Саян, витус Райден тут же недовольно поморщился. - Не спешите портить ваше лицо, уважаемый. Проценты, конечно, небольшие, зато, учитывая сумму покупки, в ваших карманах осядет множество золотых кобанов. Но чтобы без обмана! - Саян постучал указательным пальцем по столу. - Пушки должны быть современными и качественными. Для проверки каждый ствол должен выдержать тройной заряд.
  Обычная практика. Ещё во время Первой опиумной войны, когда фатрийский экспедиционный корпус наголову разгромил феодальную армию Гунсара, ушлые фатрийские купцы, ничуть не стесняясь последствий, бойко продавали гунсарцам оружие. Только вместо современной и качественной артиллерии Гунсар получил старый бракованный хлам. Купленные у фатрийцев пушки убили больше гунсарских воинов, нежели солдат противника.
  - Я так понимаю, это ещё не всё? - витус Райден хитро улыбнулся.
  Витус Райден - прожжённый торговец, он нутром чует, что дело дюжиной пушек не ограничится.
  - Конечно нет, - Саян улыбнулся в ответ. - Ещё нужно нанять хорошего артиллериста, желательно морского. Несколько позже потребуются три-четыре толковых металлурга.
  - Чтобы тассунарцы сначала научились из пушек стрелять, а чуть позже сами их отливать, - тут же закончил витус Райден.
  - К чему скрывать очевидное, - кивнул Саян.
  - Ай-яй-яй! - витус Райден погрозил пальчиком. - Тассунарцы затевают очень опасную игру. Десятикилограммовая пушка - это вам не новогодняя хлопушка. Стирийцы - парни крутые, горячие, чуть что, тут же хватаются за пистолеты. Впрочем, - витус Райден резко сменил тон, - моё дело торговля. А хороший морской артиллерист на примете у меня есть.
  На днях в Давизун должен прийти фрегат "Бомбардир". На нём должность главного бомбардира занимает мой знакомый утус Ивгас Шестов. Он давно мечтает сойти на берег. Семьи у него нет, сердечной привязанности тоже. Если пообещать ему хорошее жалованье да ещё молодую, симпатичную и безотказную служанку в придачу, то он с превеликим удовольствием осядет в Тассунаре. Насколько мне известно, на родину его не тянет. Там у него то ли тяжба судебная, то ли долги неподъёмные.
  А с металлургами, - витус Райден скосил глаза в сторону, - думаю, ещё проще будет. Для начала можно поискать в Тургале. Ну а если в столице Рюкуна никого не найдём, то можно заглянуть в Пасму. На Ролозком архипелаге нужные мастера точно есть.
  Чем хорош витус Райден, так это умением с ходу брать быка за рога.
  - Откуда такая уверенность? - удивился Саян.
  - Кризис перепроизводства. Слышал о таком?
  Саян нахмурил лоб. Ни о чём подобным слышать ранее не приходилось. Только память о далёкой, очень далёкой жизни на Земле, когда его звали Сергеем Белкиным, что-то там нашёптывает.
  - Примерно раз в десять лет, - продолжил витус Райден, - рынки перенасыщаются товарами. Цены падают, заводы и фабрики закрываются. Рабочий люд в поисках работы и пропитания сотнями и тысячами подаётся в колонии. Да и правительства очень любят отправлять за моря и океаны лишние руки и головы. Сам понимаешь, - витус Райден хитро подмигнул, - потенциальные бунтовщики и так далее. Ну а если человек сорвался с места, то нужда может закинуть его очень и очень далеко.
  Ну конечно, Саян покачал головой, перепроизводство. Вот почему в Нандинском заливе появилась чёрная эскадра фрегатов. Стирийцам в первую очередь нужны рынки сбыта для своих товаров. А тут, понимаешь, целая бесхозная страна непуганых и диких аборигенов. Как же всё просто - всё, всё из-за денег.
  - Только, - витус Райден нахмурился, - как быть с запретом для иноземцев? Если нанятые мною мастера и офицер высунут нос за пределы Давизуна, то им тут же отрубят головы.
  Возражение более чем разумное. Витус Райден прожил в Давизуне больше двадцати лет, однако ни разу не был за его пределами.
  - Благодатная самоизоляция Тассунары скоро закончится, - Саян развёл руками. - К тому же власть императора сильна только до тех пор, пока интересы Тогеша Лингау совпадают с интересами даймё. Ну а там, где единства нет, возможны варианты.
  - Адмирал Кеяк обещал вернуться через год, - произнёс витус Райден. - Как пишет стирийский "Ежедневный телеграф", Тассунара будет либо "открыта", либо "взломана". Последнее, как я понял, означает войну. Только, уважаемый, - витус Райден поднял голову, - речь идёт всего лишь о договоре дружбы и помощи попавшим в беду морякам. Про торговлю "Ежедневник" как-то смутно выразился.
  - Как гласит народная мудрость: ноготок увяз - всей птичке пропасть, - заметил Саян.
  - Ну да, - витус Райден фыркнул, - чем-чем, а только дружбой и помощью морякам стирийцы не ограничатся.
  - Вы правы, - легко согласился Саян. - Это всего лишь первая ласточка. Очень скоро за ней последует полноценный договор о свободной торговле на крайне невыгодных для Тассунары условиях. А там и Фатрия подтянется за своим куском пирога. Следом Гилкания. Даже наша любимая Марнея не останется в стороне.
  - Теперь понятно, зачем тассунарцам потребовались десятикилограммовые пушки, - витус Райден криво улыбнулся.
  В беседке повисла неловкая тишина. Лишь лёгкий ветерок чуть заметно шевелит литья сирени.
  - Вас что-то смущает? - Саян вежливо улыбнулся.
  - Нет, - витус Райден махнул рукой. - Война кому как: кому геройская смерть на поле боя, а кому золотые кобаны в карман. Главное - вовремя оказаться на нужной стороне. Впрочем, мне пора.
  - Теперь мы вполне можем общаться письменно. Вот мой адрес, - Саян протянул визитку.
  Тремя пальцами витус Райден взял прямоугольный листок. Медленно, шевеля губами, купец принялся читать столичный адрес. Саян вежливо улыбнулся. Витус Райден владеет грамотой, как мальчик лет семи-восьми, который лишь год отучился в школе. Впрочем, сам факт, что уважаемый купец умеет читать на тассунарском, говорит о многом.
  - И последнее, просьба, личная, - произнёс Саян, едва витус Райден убрал визитку в карман кимоно. - Если несложно, присылайте мне каталоги издаваемых книг. Любые, которые только попадут вам в руки. Подобные книги, как правило, распространяют издатели за весьма символическую плату, а то и вообще бесплатно.
  - А-а-а... - многозначительно протянул витус Райден. - Твоё главное дело. Потом, как я понимаю, последуют более конкретные заказы?
  - Вы, как всегда, правы, - Саян вежливо поклонился. - На Тассунаре ещё не слышали об охране авторских прав. Грех не воспользоваться ситуацией.
  Весь долгий разговор витус Райден просидел за низеньким столиком, подогнув ноги по-турецки. Любой другой иноземец после такой "гимнастики" уполз бы из "Чайного листа" на руках, словно пёс с перебитым хребтом. А витус Райден почти легко для столь солидного возраста и веса поднялся на ноги и даже не крякнул.
  - Всего вам наилучшего, уважаемый, - витус Райден вежливо поклонился на местный манер.
  - И вам всего наилучшего, - Саян низко, касаясь лбом деревянного настила, поклонился в ответ. - Я получил массу удовольствия от общения с вами. Очень рассчитываю и надеюсь на плодотворное и взаимовыгодное сотрудничество с вами. Я пробуду в Давизуне ещё день или два. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, то вы можете найти меня в "Бронзовом чертоге".
  - Хорошо, договорились.
  Витус Райден переваливается на ходу, словно учёный медведь. Вскоре стук его деревянных гэта растворился между сиреневыми кустами. Саян громко хлопнул в ладоши.
  Симпатичная официантка принесла счёт и в награду получила щедрые чаевые. На улице городской гам и суета тут же окружили его со всех сторон. Привычные гам и суета, Саян оглянулся. Привычные настолько, что уже не раздражают, а наоборот успокаивают нервы и помогают сосредоточиться. В Нандине шум Заветной улицы, где находится типография "Свет знаний", стихает только с наступлением темноты.
  Был риск, и риск немалый, что витус Райден благополучно отплыл домой, а то и сразу отошёл в мир иной. Тогда пришлось бы прожить в Давизуне не день-два, а месяц-два, если не больше. Найти подход, как говориться, убедить приемника витуса Райдена было бы гораздо сложнее. А так... Саян самозабвенно улыбнулся, встреча прошла как нельзя лучше.
  Ридоу Райден прекрасно понимает, в кого именно будут стрелять десятикилограммовые пушки. Не исключено, что и марнейский фрегат получит в борт с десяток-другой ядер, чего уж греха таить. Однако уважаемый купец не понимает кое-чего другого - Тассунарская империя на грани очень, очень, очень больших перемен и кровавых потрясений. Десятикилограммовые ядра в первую очередь предназначены не для бортов иноземных кораблей. Хотя и до них дело дойдет.
  Ну а главное, Саян мило улыбнулся молодой красивой девушке в изящном розовом кимоно с большим бантом на спине, он сам наконец-то почти закончил этап накопления первоначального капитала и перешёл к активным действиям.
  Пушки чёрных фрегатов уже больно кольнули в спину островную империю, уже заставили открыть глаза и оторвать голову от подушки. В Тассунаре уже намечается объединение наиболее прогрессивных и дальновидных сил. Не все, далеко не все самураи руками и зубами держатся за старину. Возможно, центром объединения станет даймё домена Кирдан уважаемый Ивлат Ачиан. Тем более, Саян щёлкнул пальцами, следующий ход за ним.
  Нужно, нужно, очень нужно хоть тушкой, хоть чучелом проникнуть во дворец императора. Прогрессивным силам позарез будет нужен прогрессивный наследник, вокруг которого объединится вся страна. А такого наследника можно и нужно воспитать самому. Больше просто некому. Тогешу Лингау, ныне здравствующему десятому императору Тассунары, уже пятьдесят три года. Далеко не все простолюдины доживают до таких лет. Время ещё есть, но и тормозить ни в коем случае нельзя. Если одиннадцатым императором окажется упёртый неистовый самурай, консерватор до корней волос, то Тассунара сначала умоется кровью, а потом разделит печальную судьбу Рюкуна и Гунсара.
  Воспоминания пятнадцатилетней давности отозвались дрожью в спине, Саян невольно поёжился. Не дай бог и на улицах Давизуна, Нандина и прочих тассунарских городов появятся дощечки и вывески с рисунками трубок для курения опиума, а вместе с ними массовая наркомания и нищета. Перед глазами тут же поплыли образы мерзких курилен опиума в Тургале, столицы Рюкуна. Грязные простолюдины на грани физического истощения валяются прямо на земляном полу. Вонючие лохмотья, которые едва прикрывают выпирающие рёбра и тонкие руки. Зато в глазах, затуманенных опиумом, стоит такое внеземное блаженство, такая услада. Такая, что для многих, очень многих рюкунцев трубка для курения опиума становится последней в жизни.
  Только не это! Саян тряхнул головой, образ грязной курильни тут же рассыпался. На другом конце улицы всё ещё видна чайная "Зелёный лист". Маленький аккуратный домик с раздвинутыми ставнями и широким проходом внутрь. Владелец чайной, аккуратный старичок в белом опрятном кимоно, вежливо провожает важного самурая, льстиво улыбается и низко кланяется, словно заведённый механических болванчик.
  Дурной морок рюкунской курильни опиума окончательно развеялся. Льняным платочком Саян вытер мокрый лоб. Первый шаг на долгом пути сделан. Главная схватка за власть, за будущее Тассунары, ещё впереди. У островной империи есть будущее, его не может не быть.
  Саян медленно развернулся. Ноги сами понесли к постоялому двору "Бронзовый чертог". Начинается второй тайм самой интересной и самой азартной игры под названием "Жизнь". И ему предстоит принять в ней самое непосредственное участие в качестве одного из тузов. Не! Саян самодовольно улыбнулся. Он не туз, а джокер - самая необычная и оттого ещё более сильная карта.
  

Глава 11. Мнение народа

  - Витус, а вы абсолютно точно уверены, что поступаете правильно? Точно-точно? - в очередной раз, словно навязчивый торговец в разнос, протянул Собан.
  - Абсолютно уверен, - в очередной раз ответил Саян.
  - Не наше дело, уважаемый, указывать властям, что делать, - молодой помощник потряс палочкой для письма. - Наше дело исполнять приказы, платить налоги, не нарушать закон и больше ни о чём не думать.
  Саян невольно усмехнулся. Собан Сейшил в очередной раз озвучил один из основных постулатов тассунарского общества - полнейшее подчинение властям. Неудивительно, что среди простых тассунарцев государственная власть пользуется невероятным авторитетом. Только, Саян вновь усердно заскрипел палочкой для письма, доказывать обратное - необходимость хотя бы иногда жить собственным умом и думать о будущем - не имеет смысла. Собан Сейшил - достойный представитель своего народа и своего времени со всеми его достоинствами и недостатками.
  Строчки ложатся за строчкой, Саян машинально окунает палочку для письма в чернильницу. У противоположной стены приёмного зала за своим столом хмурится молодой помощник. Собан недовольно пыхтит, сопит, но молчит. И правильно, Саян покосился на сына покровителя, это ещё один постулат тассунарского общества - младшие должны подчиняться старшим.
  Не прошло и недели после возращения Саяна из Давизуна, как Нандин потрясла невероятная новость. На всех углах, на всех перекрёстках глашатаи осипшими от натуги голосами зачитали приказ императора. Тогеш Лингау предложил всем верноподданным ни много ни мало, а высказать собственные пожелания, предложения и советы в письменном виде, как дать отпор наглым иноземцам. Причём действительно всем. Не только надменным самураям. Написать письмо может кто угодно, даже осквернённые - низшее сословие Тассунары.
  Подобное не укладывается в голове Собана Сейшила: император первым начал рушить вековые устои тассунарского общества. Чего уж говорить о менее образованных тассунарцах. Вот почему великодушное разрешение правителя вызвало в головах простых горожан ураган, торнадо, цунами и землетрясение разом. Ничего подобного никогда ранее не было. За всеобщей суматохой обыватели так и не сумели заметить главного - власти в жуткой растерянности. Другого объяснения нет и быть не может.
  Знакомая ситуация: когда перебраны все возможные варианты, когда закончились все без исключения идеи, а решение насущной проблемы так и не найдено, то наступает черёд поступков из ряда вон. Не от переизбытка великодушия, а от банальной растерянности Тогеш Лингау обратился за помощью к собственному народу.
  Как бы то ни было, а упускать такой случай, самый настоящий подарок небес, ни в коем случае нельзя. В приказе сказано чётко: высказаться может даже простолюдин. Получится или нет, это другой вопрос. На душе накипело! Вот почему Саян тут же взялся за палочку для письма и придвинул ближе стопку самой лучшей рисовой бумаги, которая только нашлась в типографии "Свет знаний". А Собан пусть молчит и подбивает бухгалтерский баланс дальше, раз не может предложить ничего конкретного.
  - Готово, - Саян аккуратно опустил палочку для письма в деревянный стаканчик.
  Саян смачно потянулся всем телом, позвонки звучно хрустнули. После многочасового напряжённого труда спина изрядно затекла.
  - Как? Вы уже дописали? - молодой помощник нервно дёрнулся за столом.
  Это даже не смешно. Не иначе Собан до последнего надеялся, будто Саян так никогда и не допишет свои предложения самому императору.
  - Да, дописал. И сегодня же, - Саян поднял указательный палец, пока Собан не открыл рот, - отнесу их на Овальную площадь.
  Пять больших листов исписаны сверху донизу, ещё с десяток нервно разорваны в мелкие клочки и лежат на полу возле столика. Саян аккуратно сложил послание в большой серый конверт из плотной бумаги. Указ строг. На лицевой стороне большими буквами Саян написал собственное имя, род деятельности и адрес. Последнее, что бросилось в глаза, когда Саян выходил из приёмного зала, недовольный вид молодого помощника.
  По приказу императора на Овальной площади городские власти установили специальный ящик. Но-о-о... Проклятый червь сомнений тут же впился в сердце, едва Саян вышел на Овальную площадь со стороны Имперского проезда.
  Это простолюдины прозвали площадь Овальной. На самом деле по форме она больше напоминает ромб, в углы которого вливаются две боковые улочки, а Имперский проезд протыкает её насквозь. В центре на небольшом возвышении стоит ящик. Крепкий такой, большой, углы обиты железом. Навесной замок прикрыт сургучной печатью. Самодовольный самурай в богатом кимоно из шёлка опустил в большую щель толстый конверт.
  Саян остановился в нерешительности возле крайнего дома. Мимо по проезжей части грохочут тяжёлые телеги с большими деревянными колёсами, цокают копытами кони, снуют носильщики с плетёными коробами за спиной. Большой город живёт обычной повседневной и шумной жизнью.
  Говорят, предложения горожан будет читать сам Буншан Изоб, великий советник. А так - бог его знает. Не исключено, что через день-другой деревянный ящик со всеми письмами и сургучной печатью улетит прямо в огонь. Ладно, Саян неуверенной походкой тронулся с места, хватит прохлаждаться.
  Поток людей, коней, телег и коробов обтекает со всех сторон. Деревянные борта и лошадиные морды то и дело тычутся в плечи. Саян опять остановился возле помоста. Червь сомнений на время оставил сердце и тут же с утроенной силой вцепился в печень. Кажется, будто большой конверт во внутреннем кармане кимоно раскалился от напряжения. Хотя чему там напрягаться? Ещё немного, тонкая хлопковая ткань потемнеет и пойдёт язычками пламени.
  Так не хочется доставать конверт из внутреннего кармана. Это, это, это какой же позор на весь город, на весь мир! За пару дней бурный поток самых первых, самых нетерпеливых советчиков уже схлынул. Возле ящика в основном толпятся любопытные горожане. Вот старичок в древнем коротком кимоно поглядывает с интересом. Рядом парень в кожаных штанах и куртке водит носом, словно пёс при виде сочного куска мяса. На той стороне улицы торговец веерами перестал расхваливать свой товар пожилой женщине, и они оба уставились на Саяна.
  Может..., Собан прав? Саян машинально пощупал конверт из плотной ткани во внутреннем кармане кимоно. Не дело простолюдину давать советы власть имущим. Не по чину. Саян невольно поёжился. Кажется, будто все, кто только сейчас стоит или проходит по Овальной площади, смотрят ему в затылок и тычут пальцами.
  Ящик никто не охраняет. В Марнее или в Стирии его давно бы либо спёрли, либо сломали, либо набросали бы внутрь всякий мусор и записки с пошлыми стихами и срамными рисунками. Но только не в Тассунаре. Ни одному горожанину, в независимости от социального статуса и достатка, даже в голову не придёт нацарапать на гладкой лакированной крышке ящика хотя бы одно похабное слово.
  К чёрту! Так дела не делаются. Гнев и злость на собственную нерешительность огненным гейзером поднялись из низа живота. Червь сомнений в последний раз вскрикнул от боли и сгинул в языках жаркого пламени. Вживаться в роль, в очередную жизнь, очень хорошо, но только не до такой же степени! Свои советы и пожелания императору написал не тассунарец Саян-издатель, а Саян Умелец, Князь мира сего. И он же сделает пару шагов и опустит в большую щель конверт из прочной серой бумаги.
  Былая неуверенность и страх разлетелись сизым дымом. Саян подошёл к ящику вплотную. Пальцы правой руки сами вытащили из внутреннего кармана кимоно большой конверт. Изнутри ящика долетел слабый шлепок, когда послание императору Тассунары проскользнуло сквозь большую щель.
  - Что ты тут делаешь?!
  Грозный рык резанул по ушам, Саян инстинктивно дёрнулся в сторону. Возле ящика стоит самурай. Судя по обтрёпанной накидке без рукавов и бледным широким штанам, достатка весьма среднего. Зато пара мечей с потёртыми рукоятками, как и положено, заткнуты за пояс.
  - Прошу прощения, уважаемый, - Саян низко поклонился.
  - Пшёл отсюда, - шикнул самурай.
  Короткими кривыми пальцами самурай затолкал в большую щель серый конверт из дрянной бумаги. Не исключено, что живет он весьма и весьма небогато, раз лично пришёл на Овальную площадь, чтобы собственноручно опустить в ящик своё предложение императору. Но... катана и вакадзаси у него за поясом по-прежнему очень острые. Лучше не нарываться.
  Надменный самурай отвалил прочь. Саян побрёл в противоположном направлении. Случайные прохожие пялятся на него во все глаза. Потрёпанный самурай невольно привлёк внимание горожан. И, Саян покосился по сторонам, у каждого любопытного в глазах читается немой укор. Словно молодой помощник вынырнул из-за угла и произнёс гнусавым голосом старого школьного учителя: "Наше дело исполнять приказы, платить налоги, не нарушать законы и ни о чём больше не думать". Зато во взгляде парня в кожаных штанах и куртке читается самый настоящий восторг. Как же! У простолюдина хватило смелости что-то там посоветовать самому императору.
  Возле крайнего дома Саян резко остановился и развернулся. Господи! Ну надо же было свалять такого дурака! За великим очень легко не заметить, потерять малое. Всего-то и нужно было вообразить себя слугой самурая, который принёс послание господина и опустить его в ящик. Саян треснул сам себя кулаком по лбу. Он сам, своей собственной неуверенностью и рассеянным видом, выдал себя с головой.
  Ну вот! Пожалуйста! Грязное ругательство едва не сорвалось с языка, Саян вытер мокрые губы рукавом кимоно. К ящику в центре Овальной площади как ни в чём ни бывало подвалил простолюдин почти в точно таком же хлопковом кимоно и со скучающим видом затолкал в большую щель тонкий конверт. И никто из прохожих не обратил на него никакого внимания. Слуга отнёс письмо господина. Обидно.
  ***
  В самом конце письма самым красивым каллиграфическим подчерком личный секретарь даймё Аксана Чюна старательно вывел:
  "Позвольте предложить вам отвергнуть наглое предложение иноземцев о так называемом договоре о мире и дружбе. Однако! По моему скромному мнению, следует постараться избежать тяжких последствий, которые, несомненно, постигнут Тассунару в случае решительного отказа..."
  Гнев вспыхнул в груди горьким пламенем. Буншан Изоб, великий советник десятого императора Тассунары, скомкал послание даймё домена Унван, так и не дочитав его до конца. Плотный комок отличной рисовой бумаги тихо прогудел через всю рабочую комнату и упал на пол рядом с маленькой кучкой точно таких же плотных комков. В благоговейном молчании помощники испуганно проследили глазами за полётом скомканного письма. Если так и дальше пойдёт, Буншан Изоб недовольно прохрипел сквозь стиснутые зубы, то ящик для ненужных бумаг придётся переместить от низенького рабочего столика в тот самый дальний угол рабочей комнаты.
  Не дело, ох не дело швырять скомканные письма уважаемых даймё через всю рабочую комнату. "Великому советнику императора полагается быть спокойным и невозмутимым в независимости от внешних обстоятельств". Буншан Изоб набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Знакомые строчки из "Пути воина" помогают успокоиться и сосредоточиться на работе. Жалко только, что неоднократно проверенное средство с каждым разом помогает всё хуже и хуже. Буншан Изоб скосил глаза, кучка скомканных листов в углу рабочей комнаты - яркое тому доказательство. Довели, одним словом.
  Гнев, что словно раскалёнными тисками схватил за горло, нехотя отпустил. Привычная рабочая обстановка, шелест бумаг, скрип палочек для письма, запах чернил и осторожное дыхание помощников помогают сосредоточиться на работе. "Обязанности великого советника императора Тассунары велики и разнообразны. Нести их полагается с достоинством и большой самоотдачей. Ибо великому советнику оказана великая честь разделить бремя управления великой империей с самим императором".
  Визит проклятых иноземцев раз и навсегда разрушил размеренный ритм жизни. Перед силуэтами чёрных кораблей с громадными пушками бледнеют и кажутся досадными недоразумениями и бунты крестьян в доменах, и недоимки по налогам, и долги перед нандинскими менялами. Месяц, целый месяц, как проклятые иноземцы убрались из Нандинского залива, однако поднятая ими буря до сих пор не утихла. Наоборот - с каждым днём "ветер" крепчает, а "волны" того и гляди накроют с головой и утащат на дно моря Окмара. Хотя... Какая там буря, Буншан Изоб скривился, будто надкусил горький перец и заел его острым васаби. Вместо волн и ветра в рабочих комнатах, залах и коридорах императорского дворца бушуют бессилие, страх и полная растерянность.
  Надо бы готовиться к решительному отпору иноземцам, благо в распоряжении Тассунары целый год. Но казна пуста. Строить укрепления вокруг Нандинского залива, закупать пушки, порох, мушкеты, рис и прочие запасы просто не на что. И это столица, сердце и душа империи. Чего уж говорить о других городах и деревнях на побережье огромного острова.
  Не так давно воды моря Окмара и Бескрайнего океана надёжно берегли Тассунару от дурного влияния извне. Теперь же они стали злейшими врагами. Проклятые иноземцы будут воевать подло, низко. О каком-то там благородстве не может быть и речи. Сперва стирийцы выжгут все прибрежные города и деревни и лишь после, может быть, рискнут сунуться в глубь острова. Впрочем, не рискнут, не стоит даже надеяться.
  Без городов и деревень на побережье, без дешёвых перевозок и рыбы экономика Тассунары в лучшем случае ослабнет наполовину. В стране воцарятся хаос и голод. Чернь сделает то, на что не решатся иноземные воины: разрушит города и деревни, до которых не долетят ядра с чёрных кораблей стирийцев.
  От бессилия и отчаянья Буншан Изоб уговорил императора отправить всем даймё переводы писем витуса Технара, императора Стирии, и адмирала Кеяка, дабы спросить совета. Позор! Только сэппуку способно смыть такое бесчестие.
  Некоторые даймё высказались за "открытие" Тассунары, за отказ от блаженной самоизоляции. Другие за решительный отпор и войну до победного конца. Жаль, Буншан Изоб тяжко вздохнул, ни один из "ястребов" так и не пояснил, до какого именно "конца"? За дымящиеся развалины императорского дворца, домов Нандина и прочих городов империи? Большая часть даймё не смогла предложить вообще ничего конкретного.
  Вот, пожалуйста, типичный пример, Буншан Изоб взял очередной листок. Даймё Линсар Рюпон тоже предлагает отвергнуть так называемый договор о дружбе и при этом постараться избежать негативных последствий этого решения. Иначе говоря, усидеть на двух циновках сразу, погнаться за двумя зайцами сразу и потребовать две чашки чая за один медный дзэни сразу. Идиоты! Гнев расплавленным свинцом вновь поднялся из глубины души. Листок отличной рисовой бумаги опасно задрожал в руке.
  - Витус, - осторожно протянул Зафар Ринган, первый помощник.
  Сам того не ведая, Зафар Ринган очень вовремя отвлёк от дурных мыслей.
  - Чего тебе? - натужно прохрипел Буншан Изоб.
  Вопрос прозвучал не совсем вежливо. Да уж лучше такой, нежели поток грязных ругательств на голову ни в чём неповинного первого помощника.
  - Здесь, - Зафар Ринган пугливо затряс плотно исписанными листами, - предложение от простолюдина.
  Только не ругаться. Только не ругаться. Буншан Изоб нервно сжал кулаки и закрыл глаза. Только не ругаться.
  Вот оно - ещё одно унижение. После первых напрочь бесполезных ответов даймё император решил обраться, прости господи, за помощью к жителям Нандина. Ко всем жителям, даже простолюдинам, даже к отверженным. Вопрос всё тот же: как бороться с иноземцами? Никогда ничего подобного раньше не было. Своими собственными руками Тогеш Лингау подверг суровому испытанию вековой порядок. Все, все без исключения решения императоры принимали в полном секрете. Решения, которые подлежат беспрекословному исполнению, но только и никак всенародному обсуждению. Но! Как бы то ни было, волю императора пришлось исполнить.
  - Ну и что? - натужно просипел Буншан Изоб.
  - Витус, этот простолюдин предлагает такое, - Зафар Ринган покраснел как рак, которого бросили в кипящую воду, да так и забыли вытащить обратно.
  - Перегородить горловину Нандинского залива мешками с песком? Привязать к хвостам десяти тысяч воробьёв горящие пучки соломы и приказать им лететь на корабли иноземцев? Наполнить залив рапсовым маслом и поджечь его?
  Людская фантазия, она же глупость, границ не знает. Среди предложений от горожан через одно попадается откровенный бред.
  - Нет, витус. Простолюдин предлагает, - Зафар Ринган нервно сглотнул, - реформы.
  Это что-то новенькое, Буншан Изоб уставился на первого помощника.
  - Хорошо, давай сюда.
  Первый помощник положил на рабочий столик письмо. Буншан Изоб бросил взгляд на конверт: "Саян-издатель. Западный предел, Заветная улица, типография "Свет знаний". Оптовая торговля книгами". Родового имени нет, только прозвище - точно простолюдин. По крайней мере, подчерк хороший, устойчивый, а не кура лапой едва грамотного работника. Саян-издатель может быть и простолюдин, однако явно хорошо образован, раз умеет так хорошо и ровно писать.
  Буншан Изоб поднял первый лист. Глаза быстро побежали по ровным рядам букв и строчек, что выстроились на листе, словно самураи в плотном пешем строю. Страница. Другая. Третья. Буншан Изоб тряхнул головой, и сам не заметил, как прочитал немаленькое по объёму письмо на одном дыхании с первой до последней строчки.
  - Невероятно, - тихо выдохнул Буншан Изоб, последний лист выпал из рук.
  Как ни странно, вопреки всему, решение императора обратиться за советом к народу имеет смысл. За неделю в большой ящик с сургучной печатью горожане отпустили несколько сотен писем. Высказались в основном самураи, представители служивого сословия, кому по праву рождения полагается править. От простолюдинов пришло всего восемь предложений. До самого последнего момента казалось, будто хвалёная народная мудрость дала промашку. Ни один из тех, кто рискнул отпустить конверт в большой ящик на Овальной площади так и не сумел предложить ничего дельного.
  Плоты с пушками в горловине Нандинского залива ещё куда ни шло. Переодеть самураев в конопляные кимоно, посадить в тысячу лодок, выйти на встречу стирийцам под видом торговцев, забраться на борт и поджечь пороховой арсенал - ещё может прокатить. Если, конечно, стирийцы будут в доску пьяные и не расстреляют тысячу лодок ещё на подходе из своих ужасных пушек.
  И вот письмо от простолюдина, да ещё какое! Саян-издатель предложил самый настоящий план действий, расписанный по главам и по пунктам, с начальными условиями и конечными целями. Простолюдин предлагает подписать договор, дабы избегнуть разрушительной войны и выиграть время, чтобы после перенять у проклятых иноземцев всё самое лучшее, в том числе умение отливать огромные пушки и ядра. И лишь затем, когда Тассунара станет действительно сильной, дать стирийцам решительный отпор и на суше, и на море. Как выразился Саян-издатель: "Дух народа сломить нельзя". Ну впрямь цитата из "Новых предложений" Ёкида Неохана.
  Нужно признать: план простолюдина не лишён шансов на успех. Но-о-о... Правая рука сама сжалась в кулак и гулко опустилась на стол. Стопка непрочитанных писем пугливо вздрогнула.
  - Прикажете написать приказ о немедленном аресте и самой позорной казне Саяна-издателя? - тут же отозвался первый помощник.
  - Не нужно, - Буншан Изоб медленно разжал кулак. - Император разрешил ему высказаться. Реальные преступления за Саяном-издателем есть?
  - Насколько мне известно, нет, - ответил Зафар Ринган.
  - Ну и пусть себе печатает книги дальше. Налогоплательщиков много не бывает.
  Да-а-а... Буншан Изоб поднял со стола письмо Саяна-издателя. Вот бы взять этого простолюдина, посадить на это самое место, да назначить великим советником. Бумага всё стерпит. План дельный, толковый. Чёрт побери! По-своему даже гениальный, только нереальный. "Открыть" страну, отменить сословия, выкупить у даймё все земли под прямое правление императора, создать армию из простолюдинов и вооружить их современными ударными ружьями собственного производства. Будто этого мало! Саян-издатель предлагает построить самый настоящий военный флот из железа с паровыми машинам. Письмо простолюдина мягко спланировало в ящик для ненужных бумаг.
  Хотя... Буншан Изоб склонился над ящиком. Письмо Саяна-издателя рассыпалось на отдельные листы, а конверт прислонился к боковой стенке. Всё идёт к тому, что именно этот план всё же придётся воплотить в жизнь. Иначе Тассунара разделит печальную судьбу Рюкуна и Гунсара.
  

Глава 12. Дурной подарок на Новый год

  - Витус. Витус. Пожалуйста, проснитесь.
  Хорошо знакомый голос зудит над ухом. Осторожные толчки в левое плечо прервали блаженный сон. Буншан Изоб перевернулся на другой бок. Так приятно лежать на любимом матрасе под тёплым шерстяным одеялом, однако вежливый до жути голос с настойчивостью голодного москита зудит и зудит над ухом.
  - Витус, пожалуйста, проснитесь. Проснитесь.
  Вновь осторожные толчки, только на этот раз в правое плечо.
  - Какого чёрта! - Буншан Изоб нехотя распахнул глаза.
  В голову тут же ударила боль, к горлу подступила тошнота, а во рту разразилась жуткая засуха. Здравствуй, утро. Здравствуй, тяжёлое похмелье.
  - Витус, просыпайтесь.
  - Встаю, встаю, - Буншан Изоб самым решительным образом скинул с плеч шерстяное одеяло и перевёл тело с гудящей головой в вертикальное положение.
  Ну да, правильно, Буншан Изоб недовольно поморщился. Урюн, личный слуга, мягко, вежливо, терпеливо, но крайне настойчиво разбудил ни свет ни заря. Буншан Изоб повернул голову. Сквозь щели задвинутых ставен с улицы едва-едва пробивается блеклый свет нового дня. У изголовья широкого матраса-футона горит восковая свеча. А где Артуна, жена, или Арла, любимая наложница? Буншан Изоб машинально пощупал пол по левую руку, пальцы упёрлись в прохладные доски деревянного настила. Значит, эту ночь в личной спальне он провёл один. Бывает.
  - Витус, - Урюн стукнулся лбом о пол, - прошу прошения за то, что осмелился прервать ваш сон. На то есть важная причина: - Урюн сел прямо, - император, да пошлёт ему Великий Создатель многие лета здоровья и процветания, срочно требует вас во дворец.
  Дворец? Императорский дворец? Буншан Изоб тупо уставился на слугу. Следом за телом нехотя проснулась память. А! Ну да. Вчера вечером, как раз в Императорском дворце в Зале изобилия, они отмечали наступление нового 1509 года в обществе самого императора и ещё нескольких высших сановников.
  Работа великого советника не сахар, нервная и очень ответственная. А тут такой случай, такая редкая возможность сдвинуть в сторону стопки бумаг и отдохнуть по-полной. Жареная рыбка и курочки, варёный со специями рис, сладкие пирожки. И, конечно же, самое лучшее сакэ из личных запасов императора.
  - Ох! - Буншан Изоб прижал ладонь к горячему лбу.
  Теперь понятно, от чего так трещит голова, а левая половина широкого матраса-футона свободна. После столь бурного празднования, самой настоящей бесшабашной попойки времён далёкой юности, не до любовных утех. Император, да хранит его Великий Создатель, не стал упускать редкую возможность расслабиться и снять нервное напряжение последних месяцев. Тогеш Лингау не пропустил ни одного тоста и сам предложил не меньше десяти здравиц.
  - Что ты сказал? Повтори, - Буншан Изоб тупо уставился на личного слугу.
  - Император, да пошлёт ему Великий Создатель многие лета здоровья и процветания, требует вас во дворец, - учёным попугайчиком с глазами верного пса повторил Урюн.
  Значит, не ослышался. Буншан Изоб сел прямо: рано утром, после грандиозной попойки, император требует его во дворец. В голове яркой молнией посреди чёрной тучи сверкнула страшная догадка. Только по одной причине в похмельное утро императору может потребоваться срочный совет. Только по одной причине. Только...
  - По какому делу меня изволит требовать император? - Буншан Изоб грозно сдвинул брови.
  Слуга испуганно дёрнулся всем телом назад, но всё же выпалил на одном дыхании:
  - Проклятые иноземцы вернулись.
  Похмельный треск и звон в одно мгновенье вылетели из головы вон, как будто и не пытался накануне перепить самого императора. Буншан Изоб легко поднялся на ноги. Уж лучше бы его вызвали во дворец по подозрению в растрате государственной казны. Проклятые иноземцы вернулись на полгода раньше обещанного срока.
  - Превеликий Создатель, - Буншан Изоб прижал ладони к вискам.
  От резкого движения в голове набатам взорвался колокол.
  - Сакэ? Вино? Пиво? - услужливый Урюн вскочил на ноги следом.
  К чёрту похмелку, Буншан Изоб развернулся на пятках. Иноземцы вернулись, а никакого решения до сих пор не принято. Бесконечные советы и переписка с даймё так ни к чему и не привели. Ни Тогеш Лингау, ни сам Буншан Изоб понятия не имеют, что делать и как быть.
  Ладно, дело прежде всего. Руки привычно развязали узелок на поясе, Буншан Изоб одним движением скинул на пол ночное шёлковое кимоно.
  - Одеваться, - коротко приказал Буншан Изоб. - И да, от похмелья что-нибудь принеси. Там... - Буншан Изоб на секунду задумался, - микстуру, настойку какую-нибудь. Зря я, что ли, лекаря держу. В столь ответственный час мне нужна ясная голова. Да! Зафара Рингана разбуди, со мной поедет.
  - Будет исполнено, - Урюн низко поклонился.
  То ли противная горькая настойка ядовитого зелёного цвета помогла, то ли от нежданной вести хмель сам собой поспешил покинуть голову, однако уже через десять минут Буншан Изоб чувствовал себя свеженьким и хрустящим, как зрелый огурчик, который только что сорвали с зелёной ветки.
  Сонный привратник в наспех запахнутом кимоно широко открыл ворота. Буншан Изоб выехал верхом на коне на Нифоскую улицу в Южном Тинтане. Следом за ним показался доверенный помощник Зафар Ринган, дальний родственник.
  В столь ранний час жизнь уже бьёт ключом в Западном пределе, в Порту и в других районах Нандина, где живут ремесленники, мелкие торговцы, крестьяне на подработке и прочие простолюдины. В аристократическом Тинтане царит благоговейная тишина и безлюдье. Лишь цокот копыт разлетается по пустынной улице и многократным эхом отражается от высоких заборов и стен. Высокопоставленные самураи, а так же их слуги и помощники, ещё не скоро придут в себя после бурного празднования Нового года.
  - Витус, - заговорил первый помощник, когда они отъехали от ворот на сотню-другую метров, - почему иноземцы прибыли на полгода раньше?
  Буншан Изоб глянул через плечо на первого помощника. То ли Зафар Ринган не проснулся как следует и не пришёл в себя после бурного праздника, то ли в самом деле не понимает. Отвечать совершенно не хочется. Пусть Дём, верный конь, аккуратно перебирает копытами и почти не качает, только каждый его шаг всё равно отдаётся пульсирующей болью в висках.
  - Зафар, - Буншан Изоб потёр рукой левый висок, - сам подумай. Ответ более чем очевиден.
  Император встретил их прямо на аллее в Нижнем парке между Внутренним и Внешним дворцами. Сам факт такой встречи говорит, буквально орёт, о важности и срочности дела. Тогеш Лингау надел простое шёлковое кимоно с жёлтыми драконами. Не иначе и он принял горькую настойку ядовитого зелёного цвета. Цветущий вид императора никак не вяжется с состоянием тяжёлого похмелья.
  - Доброе утро, Ваше Величество, - Буншан Изоб низко, касаясь лбом гравия на дорожке, поклонился императору. - Я прибыл сразу, как только мой слуга разбудил меня.
  - И тебе доброго утра, - Тогеш Лингау кивнул в ответ.
  Весна - самое красивое и приятное время года. В Нижнем парке расцвела сакура. Высокие деревья окутались в ярко-розовые цвета. Длинные ветки переплелись над аллеей невесомым сводом. Воздух в парке напоен тонким ароматом. Только настроение императора далеко не столь радужное.
  - Иноземцы обманули нас, - голос императора хрипит то ли от нервного напряжения, то ли от выпитого накануне сакэ. - Они явились на полгода раньше, а я до сих пор не принял никакого решения. Вообще никакого. Что вы на это скажете, великий советник?
  Буншан Изоб медленно поднялся на ноги и машинально расправил складки на широких штанах. Второпях личный слуга Урюн вместо синего кимоно с цветами лотоса подал лёгкое нательное кимоно, накидку без рукавов и широкие чёрные штаны с глубокими разрезами по бокам. Так-то вполне обычное одеяние самурая, только во дворце императора, да ещё в раннее прохладное утро, не совсем уместное. Но нужно отвечать.
  - Ваше Величество, с появлением проклятых иноземцев раньше срока мы уже ничего не сможем поделать, - с философским смирением в голосе произнёс Буншан Изоб. - А решение нам всё равно придётся принять. Как в подобных случаях говорят простолюдины, в пожарном порядке. И с этим мы уже ничего не сможем поделать.
  Тогеш Лингау недовольно поморщился. Император единолично правит огромной империей. Ему трудно принять тот факт, что кто-то смеет идти против его воли. Выше императора только Великий Создатель. Жаль, стирийцам с их большими кораблями и пушками плевать на это.
  - Я уже назначил Большой совет на седьмой день Первого месяца, - Тогеш Лингау неторопливо зашагал по аллее.
  Это, Буншан Изоб засеменил следом, через пять дней.
  - А пока проклятых иноземцев нужно чем-то занять, - ребром ладони, словно воображаемой катаной, император рубанул воздух перед собой.
  - Всё готово, Ваше Величество, - тут же отозвался Буншан Изоб. - К счастью, к самому визиту иноземцев мы успели подготовиться.
  - Отлично, - Тогеш Лингау развернулся на месте, гравий хрустнул под его деревянными гэта. - Встреть их лично и постарайся выиграть хотя бы несколько дней. На этот раз они, к сожалению, никуда не уберутся, зато будут куда более терпеливыми к проволочкам.
  - Будет исполнено, - Буншан Изоб низко поклонился.
  - Можешь идти, - император махнул рукой.
  Медленно и неторопливо, словно ему больше сотни лет, Тогеш Лингау продолжил путь по аллее. Прямо над головой императора рассыпался цветок сакуры. Ярко-розовые лепестки плавно опустились на плечи правителя.
  Не иначе дурная весть выбила уважаемого императора из колеи. Надобности в этой встрече рано утром посреди аллеи не было совершенно никакой. Кроме одной единственной - поделиться дурной вестью с ближайшим помощником и тем самым хотя бы немного избавить душу от беспокойства.
  Как бы то ни было, Буншан Изоб запрыгнул на коня, впереди его ждёт очень неприятное дело - встречать иноземцев, чтоб тайфун подрал их паруса. Они все ждали иноземцев через год, ровно через год. Хотя могли бы догадаться и сами, что стирийцы приплывут гораздо, гораздо раньше. Благо для спешки у них появилась очень серьёзная причина.
  

Глава 13. "Пионовый сад"

  Чем хороши тассунарцы, так это постоянным стремлением буквально любой вид деятельности поднять над обыденностью и превратить в самое настоящее искусство. В Марнее, Стирии и тем более во Фатрии даже самые дорогие публичные дома не могут похвастаться столь изысканной отделкой комнат.
  Под головой не обычный деревянный брусок, а самая настоящая фарфоровая подушка с голубыми пионами на белой глазури. Тонкое шёлковое одеяло натянуто до середины груди. Саян лениво повернул голову на другую щёку. Комната таю Наоны сияет всеми оттенками синего цвета. На стенах лёгкие, как будто невесомые, синие рисунки пионового сада, занавеска на окне ярко-синего цвета всё с теми же пионами. Великолепная Гепола подсвечивает её изнутри, словно фонарь в театре подсвечивает занавес на сцене. Бирюзовый потолок с серыми тучками.
  Мебели в комнате Наоны почти нет. Лишь по углам и в небольшой нише расставлены высокие горшки с пионами. Кажется, будто широкий матрас-футон небрежно брошен на пол где попало. На самом деле он уложен так, что яркий прямоугольник света из зашторенного окошка лишь слегка касается его. Гепола не светит в глаза, зато правая рука словно погружена в её синий призрачный свет. Простая обстановка, лёгкие рисунки, вазы и надраенный до блеска пол по отдельности ничего не значат. Зато все вместе они создают гармонию и уют, что очень даже помогает снять нервное напряжение.
  Сама Наона сидит рядом на циновке и деревянным гребешком причёсывает длинные чёрные волосы. Полоска легкой шёлковой ткани обнимает её шею, спускается по груди на живот и один раз оборачивается вокруг талии. Символическая накидка ничуть не скрывает её наготу, наоборот - ещё более эффектно подчёркивает её стройную фигуру, небольшую упругую грудь и тонкую талию.
  Лёгкий румянец играет на щеках Наоны. Таю неторопливо и небрежно водит гребешком по волосам. Каждый раз вместе с волной под частым гребнем по телу пробегает приятная дрожь, Саян блажено выдохнул. Но не сейчас. Чуть позже. Обязательно. И ещё не раз.
  Наона не просто проститутка в "Пионовом саду", а таю - дама для наслаждений высшего класса. Она умеет не просто лежать с раздвинутыми ногами, а доставлять мужчине самое изысканное удовольствие, петь, танцевать, делать расслабляющий массаж. Да и просто общаться с ней одно сплошное удовольствие. Эту комнату Наона украсила сама. Правда, она учитывала не столько свои вкусы, сколько пристрастия и предпочтения Саяна.
  Не так давно Наоне исполнилось тридцать шесть лет. Её кожа давно утратила былую бархатистость, а голос потерял очарование юности. В любой другой стране тридцать шесть лет для проститутки - глубокая старость: либо уход на покой, либо существенное падение в цене. В любой, но только не здесь. В Тассунаре в сорок лет таю лишь достигает вершин мастерства. С годами её услуги не падают, а только растут в цене.
  Они познакомились больше двенадцати лет назад, когда из множества публичных домов Камышовой пустоши, района "красных фонарей" Нандина, Саян выбрал "Пионовый сад" и Наону как постоянную партнёршу. Тогда она ещё не была таю. Правда, Наона уже поднялась в ранге проституток и принимала клиентов в этой самой комнате на втором этаже, а не сидела на витрине за бамбуковой решёткой и не зазывала прохожих.
  Как таю, как проститутка высшего разряда, Наона вполне может выбирать клиентов на собственное усмотрение. Часто, чтобы добиться её расположения, даже самураям приходится весьма серьёзно раскошеливаться на дорогие подарки. И это не считая и без того не дешёвого времени Наоны. Как звезда "Пионового сада" Наона пользуется некоторыми привилегиями. Одна из них - брать с Саяна всего пятьдесят медных дзэни за целый день, ровно столько же, как и двенадцать лет тому назад.
  Такие отношения до некоторой степени вызывают тревогу, Саян закрыл глаза. С одной стороны, приятно общаться с таю и платить за неё как за обычную проститутку. Только подобное везение вызывает вполне оправданное недовольство со стороны других клиентов Наоны, которым приходиться добиваться её внимания и платить цену не меньше одного серебряного мамэтагина за ночь или день с ней. Недовольство тем более оправдано, ибо вот уже больше двенадцати лет Саян занимает самое удобное время Наоны по воскресеньям с утра и до самого вечера.
  Как-то раз Наона призналась, что очень и очень долго лелеяла надежду однажды покинуть "Пионовый сад" и переселиться в дом Саяна либо в качестве наложницы, а то и сразу жены. Жениться на проститутке, тем более таю, в Тассунаре не считается зазорным.
  Девушек в публичные дома очень часто отдают отцы, которые очень нуждаются в деньгах. Так дочери исполняют волю родителя, что считается добродетелью. Когда лет через десять девушка возвращается домой, то обычно без проблем выходит замуж.
  Наона - типичный случай. Её отец, обедневший ремесленник-штукатур, в четырнадцать лет отдал её в "Пионовый сад". Одно время она лелеяла надежду вернуться к обычной жизни, но когда срок её работы истёк, предпочла остаться. В родительском доме её ждало бы немедленное замужество за каким-нибудь ремесленником, бедный домик в Западном пределе, куча детишек и сварливая свекровь, которой, наконец-то, удалось спихнуть на невестку всю работу по дому. В "Пионовом саду" Наоне живётся ничуть не хуже, скорее, даже лучше, чем на свободе. Со временем она станет наставницей молодых работниц и до конца дней своих не будет нуждаться. Единственное, чего у неё никогда не будет, так это детей и мужа. Такова плата за благополучную и сытую жизнь в публичном доме.
  Когда Собан узнал, сколько Саян тратит на Наону, то его возмущению не было конца. Молодой помощник вполне резонно заметил, что жена была бы дешевле. Когда Саян поинтересовался, с чего бы это, Собан с важным видом изрёк: "Жена не просто любовница, не просто источник плотских наслаждений. В первую очередь жена - работница, помощница в домашних делах и мать наследника".
  Явно не сам придумал, Саян, не открывая глаза, улыбнулся. Этим мудрым изречением Собан Сейшил разом показал всю свою сущность прилежного тассунарского торговца. Чёрт побери, по-своему он прав. Ну не рассказывать же молодому помощнику истинные причины, почему Саян пуще открытого огня на складе готовых книг боится близких отношений с женщинами.
  Великий Создатель поступил мудро: бессмертному Саяну Умельцу, Князю мира сего, наследник не нужен. В течение долгой, долгой жизни и так пришлось несколько раз хоронить любимых женщин. А предавать погребальному огню ещё и детей, которых переживёшь в любом случае, было бы ещё хуже, ещё тяжелее. А так день любви и деньги на бочку - просто и никаких сердечных метаний. За двенадцать с лишним лет Саян так ни разу и не остался у Наоны хотя бы на одну ночь, хотя переночевать в борделе - вполне обычное дело.
  Саян томно вздохнул. Приятно ничего не делать, а просто лежать, лежать на матрасе в обществе красивой женщины, с которой ты только что занимался любовью и займёшься ещё сегодня не раз. Боже, левой рукой Саян провёл кончиками пальцев по бедру Наоны, как же она прекрасна. Но-о-о... Саян приподнялся на локте, что-то не так.
  Где-то там, на грани восприятия, в "Пионовом саду" нарастает суматоха. До уха то и дело долетают торопливые шаги, шелест сдвигаемых дверей и громкие разговоры. Пол под правой ладонью заметно дрожит. Даже Наона невольно заёрзала на месте, частый деревянный гребень проскользнул краешком по её волосам и шлёпнулся на пол. Не иначе таю также заметила суматоху.
  Неужели пожар? Самое страшное бедствие для тассунарских домов из деревянных каркасов и бумажных перегородок. Не! Не похоже, Саян расслабленно бухнулся обратно на мягкий матрас-футон. Если бы хоть где-нибудь в Камышовой пустоши хотя бы один дом окутался дымом, то "Пионовый сад" не дрожал бы мелко-мелко от топота и громких разговоров, а трясся бы от фундамента до крыши от бешенной беготни и неистового ора. Да и чёрт с ней, с этой суетой.
  Передвижная стенка с лёгким шелестом сдвинулась в сторону. В комнату вошла Юрана, служанка Наоны. Ноздри защекотал приятный запах вина и свежих рисовых пирожков с мёдом, когда Юрана опустила прямо на пол перед матрасом-футоном поднос на маленьких ножках.
  Юрана моложе Наоны лет на двенадцать-четырнадцать. Такая же стройная и гибкая, подтянутая и одетая со вкусом в просторное кимоно ярко-синего цвета с цветками пиона. Нередко она заменяет Наону в постели, иногда для разнообразия, гораздо чаще по вполне естественным причинам. Юрана не только служанка, а напарница Наоны и ученица. Со временем она обязательно станет таю, а пока набирается опыта и знаний.
  Клиент в этой комнате самый главный. Этикет требует от служанки сохранять молчание, пока Саян не разрешит ей заговорить или пока прямо не спросит, в чём дело. Ноздри Юраны трепещут от напряжения, а на щеках выступил румянец. Некая новость буквально распирает её изнутри. Да и Наона сгорает от любопытства и напряжённо поглядывает то на служанку, то на Саяна.
  Господи, ну что с ними делать? Саян сел прямо, одеяло тут же съехало с груди. Юрана торопливо наполнила маленькую фарфоровую чашечку вином. Последняя капля-бусинка едва не капнула на поднос, когда служанка поставила изящный кувшин с длинным носиком прямо. Тассунарцы побогаче предпочитают сакэ, победнее - пиво. Саяну, как тайному иностранцу, больше по душе вино, благо в кладовке "Пионового сада" хранится великолепная коллекция вин. Да и повар здесь работает очень даже умелый, Саян закинул в рот кусочек рисового пирожного.
  - Ну хорошо, говори, что случилось, - Саян опустился обратно на матрас-футон.
  - Витус, вы не поверите, - тут же заговорила Юрана. - Сегодня утром в Нандинский залив вошли чёрные корабли иноземцев. На этот раз их целых восемь. Правда, как и в прошлый раз, только один из них с огромными колёсами по бокам и дымит так, словно вот-вот сгорит.
  Господи, как скучно жить на белом свете. То, что Юрана произнесла с превеликим волнением на одном дыхании, не такая уж сногсшибательная новость, как можно было бы подумать.
  - Хорошо, Юрана, я тебя выслушал. Можешь идти, - Саян лениво махнул рукой.
  Служанка тут же поклонилась и послушно выскользнула из комнаты. Передвижная стенка за ней с лёгким недовольным стуком встала на место.
  - Саян, - кончиками пальцев Наона провела по его груди, - разве тебя не интересуют иноземцы? Насколько мне известно, на их книгах ты зарабатываешь очень даже хорошие деньги.
  Саян насмешливо фыркнул. Людская молва, как обычно, слегка преувеличивает реальность. Деньги на иноземных книгах - да, только их сложно назвать "очень даже хорошие". Иначе Наона давно бы управляла "Пионовым садом" от его имени.
  - То, что иноземцы вернутся, я лично ничуть и никогда не сомневался. Ну, разве что, - Саян задумчиво скосил глаза, - они явились на полгода раньше, чем обещали. Однако и это не повод, чтобы всё бросить, вскочить, как испуганная овца при виде огня, и умчаться со скоростью ветра на берег Нандинского залива.
  Наона сердито поджала губки. Не иначе, она очень хочет вскочить испуганной овцой и умчаться на берег Нандинского залива. В прошлый раз, полгода назад, ей так и не удалось полюбоваться на чёрные корабли иноземцев. Рассказчики, кому довелось поглазеть на воды залива, как обычно, несколько преувеличили реальность и тем самым только раззадорили любопытство Наоны.
  - Может, всё же ты желаешь взглянуть на корабли иноземцев? - Наона улыбнулась самой обворожительной, самой обольстительной улыбкой, на которую только способна.
  Полоска шёлковой ткани как бы ненароком соскользнула с шеи Наоны и собралась складочками на её бедре. Любой другой мужчина от такой просьбы непременно впал бы в прострацию и непременно позвал бы таю с собой на берег Нандинского залива. Причём не просто позвал бы, а заказал бы самый дорогой и роскошный паланкин. Любой, только, Саян усмехнулся, не он сам. Если так можно выразиться, они прожили с Наоной в своеобразном браке больше двенадцати лет. Подобные уловки, улыбки с придыханием и как бы случайно опавшая одежда давно перестали на него действовать.
  - Наона, я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь, - Саян демонстративно зевнул. - На этой неделе я усердно работал целых шесть дней: книги, деньги, соробан и снова книги, деньги, соробан. Чтобы не сгореть на работе, этот седьмой день я проведу здесь и только здесь. Никакие иноземцы на чёрных кораблях с большими пушками не заставят меня подняться с этого матраса. Тем более я вдоволь налюбовался на них как полгода, так и двенадцать лет назад, когда стирийцы в самый первый раз появились в Нандинском заливе.
  К тому же, тебе ли расстраиваться, Наона? - Саян лукаво улыбнулся. - На этот раз иноземцы прибыли в Нандин надолго. Может статься, навсегда. Тебе не нужно будет никуда ходить, они сами найдут дорогу в Камышовую пустошь. У тебя ещё будет возможность не только полюбоваться на них в самой что ни на есть непосредственной близости, но лично оценить размеры их мужских достоинств.
  Недовольно поджатые губки тут же сменились сердитым сопением, Наона демонстративно отвернулась. Шёлковая лента вернулась на место и ещё плотнее обмоталась вокруг великолепной груди таю. Их отношения и в самом деле напоминают супружеские, эдакий эрзац семейная жизнь. Наона очень не любит, когда Саян напоминает ей о её профессии, но иначе нельзя. Лучше сразу поставить таю на место, а то она будет канючить дальше. Ну а то, что обиделась и отвернулась - тем хуже для неё.
  Саян громко хлопнул в ладоши. Передвижная стенка тут же отошла в сторону.
  - Вы звали меня, витус, - служанка Юрана низко поклонилась.
  - Да, звал, - Саян кивнул, - раздевайся.
  Отдых, вино и лёгкая закуска вновь придали сил и желания. Пусть служанка не столь опытная и ловкая, зато очень старательная и без гонора полноценной таю.
  - А ты, - Саян положил ладонь на бедро Наоны, - оставайся на месте.
  Незаменимых не бывает, а на обиженных воду возят.
  

Глава 14. Дом местного князя

  Паланкин с лёгким стуком опустился на землю. Наконец-то! Хиленькая дверца едва не слетела с петель, когда адмирал Кеяк толчком распахнул её и торопливо выбрался наружу. Макушка смачно проехалась по верхнему косяку. Адмирал Кеяк недовольно потёр широкую лысину, так и без скальпа остаться недолго.
  - О боже! - рядом из точно такого же роскошного паланкина вывалился утус Мунгел, корреспондент "Ежедневного телеграфа". - Наконец-то эта мука закончилась.
  - Ох, не говори, - адмирал Кеяк водрузил фуражку на место.
  Оба паланкина словно королевские кареты, только без коней: высокие деревянные коробки с сиденьями и низкими дверцами. Стены и сиденья покрыты красным бархатом, в низенькие дверцы вставлены самые настоящие стёкла и растянуты шёлковые занавески. Только жутко неудобные. Носильщики, четыре крепких тассунарца в шёлковых кимоно кремового цвета, хотели во что бы то ни стало показать собственную удаль и буквально бежали по улицам Нандина почти не сгибая ног и при этом что-то орали на ходу. Да, нужно признать: адмирал Кеяк с интересом оглянулся по сторонам, от порта до городской усадьбы местного князя они добрались довольно быстро. Только, о господи, какая же была болтанка! Ещё только когда адмирал сел в паланкин, то сразу же мелькнула мысль - а что за петля свешивается с потолка? Но едва процессия тронулась с места, как тут же инстинктивно ухватился за неё обеими руками.
  - С прибытием, уважаемые.
  Из широко распахнутых ворот городской усадьбы появился витус Изоб. Для встречи дорогих гостей великий советник тассунарского императора не стал облачаться в вычурные доспехи предков, а ограничился обычной одеждой местного дворянина. Плечи чёрной накидки без рукавов накрахмалены до такой степени, что аж стоят. Зато широкие тёмно-коричные штаны болтаются на ногах тассунарца, словно юбка на портовой девке. Если бы не парочка мечей за поясом, то витуса Изоба можно было бы смело принять за клоуна цирка шапито. За великим советником торопливо семенит переводчик в невзрачном кимоно, которое так напоминает бабское платье.
  - Очень, очень, очень рад видеть вас, уважаемые, в добром здравии, - затараторил витус Изоб да так быстро и споро, что переводчик едва-едва успевает за великим советником. - Как доехали? Как вам наш великий город?
  Любезности посыпались из великого советника, как горох из порванного мешка.
  - За сохранность ваших вещей можете не беспокоиться, - витус Изоб в очередной раз льстиво улыбнулся, - их доставят в целостности и сохранности. А теперь прошу следовать за мной.
  Местная городская усадьба - это что-то с чем-то. Адмирал Кеяк с интересом уставился на высокую то ли стену, то ли забор с крышей. Зато внутри нашёлся самый настоящий сад, точнее, адмирал Кеяк пригляделся к высоким деревьям с яркими нежно-розовыми цветами, парк. В глубине в зелёных кустах, за изгибами тропинок, угадываются уютные беседки с квадратными крышами. Однако дом местного князя поражает больше всего.
  Даже не верится, что этот широкий одноэтажный дом на небольшом искусственном возвышении и в самом деле жилой дом, а не очень просторный сарай. Длинная веранда на тонких столбах. Широкие окна распахнуты настежь. Похоже, тассунарцы просто разобрали внешние стены. И всё это деревянное великолепие раскрашено замысловатыми узорами самыми яркими красками. Даже черепица на покатой крыше не обычная серая, а ярко-красная с золотыми торцами. Углы крыши изящно загнуты чуть вверх.
  Да-а-а... Адмирал Кеяк пощупал тонкий столб. Дома в Тассунаре очень, очень необычные. Ничего похожего с материковым Чалосом. В Рюкуне и Гунсаре не умеют делать такие, такие... Адмирал Кеяк невольно зажмурился, свет Геполы отразился от натёртых до блеска полов. В общем, не умеют делать таких домов.
  А это уж совсем, совсем оригинальное: широкая тропинка ведёт прямо внутрь дома. Великий советник вовсю изображает приветливого хозяина. Витус Изоб легко поднялся на деревянный настил в полуметре от земли. При этом деревянные сандалии с высокими подошвами и каблуками вполне естественно соскользнули с его ног. На длинную веранду великий советник поднялся в странных местных носках с завязками на щиколотках.
  Что делать? Адмирал Кеяк замер в нерешительности перед широкой ступенькой. В Стирии при входе в дом снимать обувь не принято. Ну, если она только не слишком мокрая или грязная.
  - Э-э-э... - адмирал Кеяк с кряхтением нагнулся.
  - Что вы делаете? - зашептал за спиной утус Мунгел, в голосе корреспондента "Ежедневного телеграфа" скользит самый настоящий ужас.
  - Разуваюсь, - адмирал Кеяк с трудом стащил с левой ноги башмак. - В чужой монастырь со своим уставом не входят.
  - Но, но, но..., - неуверенно замямлил утус Мунгел.
  - Разувайся, - адмирал Кеяк наконец-то скинул второй башмак и вступил на деревянный настил.
  А это даже хорошо, адмирал Кеяк глянул на ноги. После жарких башмаков блестящие доски пола приятно остужают ступни. Как хорошо, что ещё на "Чёрном лебеде" хватило ума надеть чистый мундир и свежие носки.
  - Простите... - утус Мунгел уже забрался на деревянный настил, только почему-то покраснел.
  - Ну вы даёте, - адмирал Кеяк невольно усмехнулся.
  Теперь понятно, почему газетчик так испуганно метался. Утус Мунгел не придумал ничего лучше, чем надеть под новые чистые башмаки старые рваные носки. Большой палец на левой ступне газетчика выглядывает наружу, а правая пятка скребёт пол.
  Недолгая прогулка по дому местного князя закончилась в гостиной. Стены широкой прямоугольной комнаты расписаны яркими цветами и диковинными ящерицами с крыльями. У дальней стены небольшое возвышение. Отделка гостиной поражает роскошью и... пустотой. Ни стульчика, ни табуретки. Лишь в левой стене в небольшой нише стоит высокая ваза с пучком чудно изогнутых палок и сухих листиков.
  - Адмирал, - великий советник слегка поклонился, - Тулар Ринальд, князь провинции Футугат, с радостью предоставил вам свой дом в ваше распоряжение до конца вашего пребывания в Нандине. Обустрайивайтесь как у себя дома. Слуги уважаемого князя обеспечат вам комфорт и уют, располагайте ими как своими собственными. Четыре переводчика помогут вам общаться с ними.
  А теперь, - витус Изоб вновь слегка поклонился, - я вынужден оставить вас. Государственные дела, уважаемые. Если вам что-либо потребуется, обращайтесь к моему первому помощнику Зафару Рингану.
  Из прохода в соседнюю комнату показался молодой дворянин в почти такой же чёрной накидке без рукавов и тёмно-коричневых штанах на подвязках. Оба тассунарца, адмирал перевёл взгляд с великого советника на его первого помощника, похожи лицом. Только, естественно, утус Ринган молодой и свежий, тогда как щёки витуса Изоба заметно одрябли и провисли. Наконец великий советник убрался вон.
  - Утус Инрин, - адмирал Кеяк повернулся к личному лакею, - возьмите одного из местных слуг, осмотрите дом и выберите подходящую комнату для меня, для себя и утуса Мунгела.
  - Будет исполнено, витус, - личный лакей с поклоном удалился.
  Если для адмирала Кеяка и корреспондента "Ежедневного телеграфа" тассунарцы предоставили самые шикарные паланкины, то личному лакею и ещё одному слуге с "Чёрного лебедя" пришлось довольствоваться гораздо более скромными носилками. Пока адмирал Кеяк знакомился с домом местного князя, личный лакей следовал за ним неприметной тенью.
  - Как же мы будет здесь жить? - утус Мунгел остановился возле высокой вазы с пучком изогнутых палок и сухими листьями. - Как я успел заметить, комнаты в этом чудесном доме почти пусты. Здесь нет ни одного стола и хотя бы полдюжины стульев. И что это такое? - утус Мунгел постучал пальцем по тонкой перегородке. - Неужели и в самом деле бумага?
  До самого последнего момента газетчик не мог поверить, будто дома даже самых богатых тассунарцев почти пусты, а внутренние стенки сделаны из лёгких деревянных рам и тонкого картона.
  - Да, действительно, уважаемый, - адмирал Кеяк глянул на молодого самурая, - мой друг прав.
  Разговор с первым помощником великого советника больше напоминает дурную пьесу в театре абсурда. Первым делом выяснилось, почему даже в самых богатых домах тассунарцев так мало мебели.
  Зачем местным стулья, если они сидят прямо на полу, подогнув ноги. Когда витус Мунгел выразил сомнение, что такое вообще возможно, то утус Ринган тут же лично сел на пол, а потом легко вскочил обратно на ноги. По этой же причине тассунарцы не пользуются нормальными столами. Им вполне хватает маленьких низеньких столиков, которые больше похожи на подносы с ножками.
  С кроватями вышло ещё смешнее. Переводчик долго хлопал глазами и никак не мог понять, о каких таких кроватях идёт речь? Как выяснилось через полчаса глупых расспросов и уточнений, тассунарцы не только сидят, но и спят прямо на полу на специальных толстых матрасах. Причём вместо подушек под голову подкладывают бруски из дерева или фарфора. Не осталось ничего другого, как послать второго слугу обратно на фрегат за нормальной мебелью, столами, стульями и кроватями.
  На обустройство на новом месте ушла вся вторая половина дня. Личный лакей нашёл на южной стороне дома пару отличных комнат. Широкие окна со сдвинутыми ставнями выходят прямо в сад. По утрам великолепная Гепола не будет заглядывать в спальни, а днём поливать зноем. Утус Инрин, личный лакей, разместился рядом в маленькой глухой комнате.
  Большой круглый стол и пару стульев адмирал Кеяк приказал поставить возле открытого окна. Чёрную кровать с высокими спинками тощие тассунарцы с тряпками поперек талии задвинули в угол.
  От услуг повара местного князя адмирал Кеяк отказался вежливо, но самым решительным образом. Пришлось слуге повторно бежать в порт за корабельным коком со всеми его кастрюлями, сковородками и прочими припасами. Лишь когда на великолепный парк за окном опустились сумерки, наконец-то удалось расположиться за нормальным столом на нормальных стульях.
  Самый обычный бронзовый подсвечник на три свечи разгоняет тьму на круглом столе. После тесноты адмиральской каюты и мерного покачивания в такт волнам кажется, будто вокруг тебя пустота и неподвижность. Початая бутылка "Эцепен" отбрасывает на гладкую столешницу длинную тень.
  - Адмирал, - корреспондент "Ежедневного телеграфа" поставил на стол наполовину пустой бокал с вином, - а зачем вы так решительно отказались от услуг местного повара и настояли на корабельном коке? При всём уважении, стряпне утуса Крилла далеко до ресторанных изысков. И это при том, что местная еда хоть и выглядит весьма необычно, но, говорят, по-своему восхитительна и очень питательна.
  Адмирал Кеяк вежливо рассмеялся. Наивность утуса Мунгела поражает.
  - Уважаемый, - адмирал Кеяк смахнул с глаза слезинку, - я давно плаваю вокруг материка Чалос. Море Окмара для меня вообще как пруд за домом. Местной кулинарной экзотики я напробовался вволю, даже привык к ней. Только я прекрасно знаю, к чему могут привести местные кушанья.
  Да, тассунарские блюда по-своему хороши. В чём-то даже слишком хороши. То же мисо: то ли суп бобовый, то ли рагу овощное. В этом-то и проблема, - адмирал Кеяк поднял указательный палец. - В лучшем случае вы получите запор, посидите в гальюне недельку-другую. А то ведь можно и несварение желудка заработать.
  - Наверно, вы правы, - задумчиво протянул утус Мунгел. - Однако всё равно хочется попробовать. А то вот, - газетчик ткнул пальцем в тарелку с кусочками мяса, - мы в экзотической стране, а едим всё ту же солонину. Она мне ещё на борту "Чёрного лебедя" поперёк горла встала.
  - О-о-о! По этому поводу можете абсолютно не беспокоиться: - адмирал Кеяк усмехнулся, - впереди у нас столько дипломатических приёмов, обедов и ужинов, что местное расчудесное мисо встанет вам поперёк горла. Поверьте моему опыту: пока есть возможность, нужно есть нормальную еду. Ну а насчёт солонины, так эта проблема решится уже завтра.
  - Это каким же образом?
  - Элементарно: завтра с утра я отправлю кока и личного слугу на рынок. И уже на обед у нас будет свежее мясо.
  Бронзовой трезубой вилком утус Мунгел подцепил кусочек солонины.
  - Об этом, признаться, я не подумал, - утус Мунгел закинул кусок в рот и медленно прожевал. - Может быть, теперь, уважаемый, вы расскажете, зачем мы так торопились?
  Из-за вашего настойчивого желания вернуться в Тассунару аж на полгода раньше сорвалась моя поездка в Стирию. Вот уже год, как я не переступал порог моего родного "Ежедневного телеграфа". Если так и дальше пойдёт, то витус Вутог, владелец, забудет мою физиономию и перестанет мне платить.
  Недовольство газетчика можно понять. В Тургале, в столице Рюкуна, его едва удалось перехватить прямо на пристани. Ещё момент и утус Мунгел и в самом деле благополучно отправился бы в Стирию.
  - Да, вы правы, - адмирал Кеяк пригубил из бронзового бокала, - по моему личному приказу эскадра вышла из Тургала на полгода раньше намеченного срока. Из-за дикой спешки мне удалось привести всего восемь фрегатов. Ещё четыре пришлось оставить в Тургале. Согласитесь: двенадцать боевых кораблей в Нандинском заливе смотрелись бы гораздо более эффектно, нежели всего восемь. Но на то у меня были две весьма веские причины.
  - И какие же? - утус Мунгел проявил вежливое любопытство.
  На самом деле газетчика изнутри пожирает жуткий интерес. Всю дорогу до Нандинского залива утус Мунгел гудел над ухом похлеще назойливого москита.
  - Во-первых, чтобы застать тассунарцев врасплох, - адмирал Кеяк плеснул в бокал вина. - Ни для кого не секрет, что тассунарцы очень хотят остаться в блаженной самоизоляции от всего цивилизованного мира. Местные дворяне упорно не желают принимать последние достижения научного, технического и культурного прогресса. Вот почему переговоры с тассунарцами можно рассматривать как самые настоящие боевые действия. По этой же причине Президентский дом прислал в Тассунару меня, боевого адмирала. Хотя заключение договоров - это прямая обязанность штатских дипломатов в котелках и в чёрных смокингах.
  По одному только внешнему виду великого советника, по его вежливой говорливости легко догадаться, насколько же на самом деле местное правительство пребывает в глубокой растерянности. Надеюсь, - адмирал Кеяк склонился к утусу Мунгелу, - таким образом, мы имеем хорошее преимущество над тассунарцами. Они либо подпишут НАШ договор о дружбе и сотрудничестве, либо пушки "Чёрного лебедя" разнесут этот чудесный домик местного князя к чёртовой матери.
  Адмирал Кеяк вновь подхватил со стола бронзовый бокал с вином. "Эцепен" приятно пощекотал язык и скатился по горлу в желудок. Газетчик принялся озадаченно тереть лоб указательным пальцем. Сухопутной крысе трудно переварить военно-морскую стратегию мирных переговоров. Адмирал Кеяк невольно улыбнулся. Теперь понятно, почему владелец "Ежедневного телеграфа" посылает утуса Мунгела с очень важными заданиями далеко и надолго. Более сообразительные и ловкие коллеги газетчика прекрасно кормятся столичными новостями и каждый новый День независимости встречают дома в кругу друзей и жён.
  - Хорошо, первую причину вашей спешки я понял, - утус Мунгел шлёпнул ладонями по широким подлокотникам стула. - А какова вторая важная причина?
  Одно и то же достижение легко может быть как победой, так и поражением. Главное, как его подать. Почему, собственно, корреспондент "Ежедневного телеграфа" и сидит сейчас на этом стуле в столице варварской Тассунары.
  - Ну что же, настало время раскрыть вторую гораздо более вескую причину, - шёпотом, словно на заседании бунтовщиков, произнёс адмирал Кеяк.
  Утус Мунгел тут же подобрался, как борзая при виде зайца, и навострил уши.
  - Да, я и так собирался прибыть на переговоры раньше времени, но не на полгода, а меньше. Месяцев так эдак через девять, десять, ну, максимум, одиннадцать. Только на то, чтобы собрать эскадру из двенадцати фрегатов, мне потребовалось чуть ли не через колено перегнуть Военно-морское министерство. Поверьте мне, это было очень и очень непросто.
  Утус Мунгел едва не скрипит зубами от напряжения. Адмирал Кеяк нарочито медленно поставил пустой бокал на стол. Вот чудак, газетчик так и не догадался о самой главной причине, по которой всю дорогу до Нандинского залива его держали в полном неведенье: наблюдать за эмоциональными терзаниями продажного писаки так смешно, так забавно.
  - Ну всё же, адмирал, - голос утуса Мунгела сипит на грани вежливости.
  - Уважаемый, вы меня поражаете, - адмирал Кеяк откинулся на спинку стула. - Неужели вы до сих пор так и не поняли очевидного?
  Утус Мунгел упрямо мотнул головой. Да-а-а... Воображение у газетчика работает на приспущенных парусах в полный штиль.
  - Помните, в порту Тургала я показал вам на эскадру адмирала Пугнина из Марнеи? - прямо в лоб спросил адмирал Кеяк.
  - Э-э-э... - глубокие морщины избороздили лоб утуса Мунгела. - Было дело. Если не ошибаюсь, три фрегата и паровая шхуна "Восток".
  Адмирал Кеяк кивнул. По крайней мере, пробелами в памяти газетчик не страдает.
  - До сих пор не понимаю, что вас так разозлило, - утус Мунгел пожал плечами. - После Третьей тропической войны всё, что находится южнее мыса Кэрнавэл (самая южная точка Ролозкого архипелага), считается сферой влияния Фатрии. Марнейцам просто нечего делать в море Окмара.
  - Не совсем, уважаемый, - адмирал Кеяк поднял указательный палец. - Тассунарская империя со всеми её островами выпала из сферы влияния Фатрии. Иначе и мы не имели бы права находиться здесь. Уже после нашего первого визита полгода назад адмирал Пугнин пытался заключить с тассунарцами договор дружбы и сотрудничества.
  - Да, - утус Мунгел кивнул, - только и его тассунарцы послали далеко и вежливо.
  - Верно, - адмирал Кеяк улыбнулся, газетчик умеет шутить. - Только марнейцы обладают странной особенностью уговаривать даже самых несговорчивых аборигенов. Уж сколько веков цивилизованные страны пытаются задавить Марнею, а она не только живёт, да ещё и прирастает новыми территориями. Если бы адмирал Пугнин сумел бы первым заключить договор, то для нас лично и для Стирии в целом это был бы очень большой провал.
  - А ведь вы правы! - утус Мунгел едва не подпрыгнул на стуле. - Вместо меня кто-нибудь другой поведал бы цивилизованному миру об "открытии" Тассунары. А меня так бы и не перевели в центральную контору "Ежедневного телеграфа" в Рунтане.
  - И я о том же, - адмирал Кеяк мелко-мелко закивал. - Теперь вам ясна вторая причина моей спешки?
  - Абсолютно.
  За оживлённой беседой незаметно наступила ночь. На тёмном небе зажглись яркие звёзды. Огромный город погрузился в тишину. Лишь с улицы время от времени доносится монотонный стук колотушки ночного сторожа.
  - А вы знаете, Нандин напоминает мне Кинтапах, захудалый провинциальный городок в Стирии, мою родину, - заметил адмирал Кеяк. - То ли дело Рунтан, который никогда не спит. В нашей славной столице в любое время суток можно найти какое угодно развлечение и по душе, и по кошельку.
  - Да, вы правы, - на лице газетчика тут же отразились вселенская грусть и скорбь. - А какие там светские новости и скандалы... Такие сенсации чуть ли не каждую неделю... Впрочем, давайте не будем о грустном.
  Утус Мунгел наполнил бокалы вином. Чудесный тёмно-красный "Эцепен" едва не перелился через край.
  - Давайте выпьем за то, - утус Мунгел взял со стола бокал, - чтобы наши личные интересы как можно чаще совпадали с интересами Стирии.
  - О-о-о! Хороший тост! - адмирал Кеяк подхватил второй бокал.
  За окном вновь раздалась колотушка ночного сторожа.
  

Глава 15. Крайнее средство

  - Прогнать чёртовых иноземцев! И чтобы духу их не было на наших берегах! - Блюл Пшенот, сёгун императора, звонко шлёпнул катаной о пол зала для Большого совета.
  - Это же война! - в тон ему воскликнул Буншан Изоб. - Вы это понимаете?
  - Прекрасно понимаю! - тут же согласился Блюл Пшенот. - Если кто под бременем забот и бумаг забыл, то я напомню: война - высший смысл жизни самурая. Наша святая обязанность - защищать народ Тассунары от пагубного влияния иноземцев. А не потворствовать ему!
  - Целиком и полностью с вами согласен, но только не ценой гибели народа Тассунары! - Буншан Изоб шумно выдохнул.
  Правая рука сама легла на катану. Так и хочется в доказательство собственной правоты брякнуть мечом о пол, да так, чтобы штукатурка с потолка посыпалась! Да только не стоит уподобляться сёгуну императора, который с юношеским задором рвётся в бой в гордом одиночестве против целой армии.
  На миг в зале для Большого совета повисла тишина. Придворные, даймё и прочие самураи высшего ранга переглянулись.
  - Дух народа сломить нельзя, - самоуверенно произнёс Блюл Пшенот в очередной раз.
  - Зато народ целиком и полностью можно погубить, - Буншан Изоб закрыл глаза.
  На плечи и руки навалилась усталость. Лишь бы только сдержаться. Лишь бы только сдержаться. "Гнев - плохой советчик. Самурай должен принимать решения холодной головой, а не горячим сердцем". Хорошо знакомая строчка из "Пути воина" вновь помогла успокоиться. Только насколько её ещё хватит?
  Сёгун императора вновь запел о долге самурая, о чести и храбрости, о духе народа и о пагубном влиянии иноземцев. Великий советник вновь свернул на очередной, бесчисленный и совершенно бесполезный круг. Точно так же осёл с завязанными глазами бесконечно ходит по кругу. Разница лишь в том, что домашняя скотина приносит большую пользу, приводит в действие подъёмник и орошает рисовое поле живительной влагой. Тогда как высшие самураи, цвет Тассунарской империи, лишь без всякого толка и смысла сотрясают воздух.
  Буншан Изоб открыл глаза. Катана, хвала Великому Создателю, так ни разу и не щёлкнула ножнами о пол. Слова, слова, опять одни и те же слова. Большой совет уже больше не Большой совет, а самая настоящая базарная склока. Во Внутреннем дворце, в личных покоях императора, обнажать катану или вакадзаси запрещено под страхом позорной казни. Другое дело щёлкнуть катаной в ножнах по полу. Не так давно это считалось наивысшим проявлением уверенности в собственной правоте на грани приличия. Не так давно. А теперь катаны то и дело щёлкают ножнами о натёртый до блеска пол.
  Надо бы возразить, надо бы перебить речь сёгуна, только, только... Буншан Изоб отвёл глаза. Голова гудит от пустоты и бесполезности, как бронзовый колокол с трещиной на лбу. Тяжкая усталость накрыла тяжёлым душным покрывалом.. Так хочется лечь на пол, заткнуть уши пальцами и... сдохнуть от бессилия что-либо изменить.
  Вот уже шестой день подряд посреди Нандинского залива возвышаются чёрные, как ночь, корабли стирийцев. Адмирал Кеяк, предводитель иноземцев, вместе с приближённым и тремя слугами вот уже шестой день живёт в резиденции Тулара Яншаха, даймё домена Куноп. Буншан Изоб слабо пошевелил плечами, в спине тихо щёлкнул позвонок. И все эти дни ему, как великому советнику десятого императора Тассунары, приходиться крутиться, вертеться как бешеная белка в колесе. Точнее, кончиком языка Буншан Изоб провёл по сухим губам, трещать не умолкая, словно тронутая умом домашняя цикада в клетке на полочке в комнате хозяина дома.
  Бесконечные встречи с предводителем стирийцев. Льстивые улыбки и унизительные заверения в самых лучших намерениях и пожеланиях здоровья. А на деле слабые почти неприкрытые попытки выгадать ещё день, ещё час, ещё минуту. Наконец 7 дня Первого месяца император назначил Большой совет.
  Нужно отдать должное мудрости Тогеша Лингау: император не просто назначил Большой совет, а во всеуслышание объявил, что именно на этом Большом совете будет принято окончательное решение. Будет, причём без каких бы то ни было проволочек. Слуги демонстративно заколотили входные двери и подпёрли их снаружи толстыми брёвнами. Никто, ни один даймё или придворный, в том числе и сам император, не выйдет из зала. Решение более чем правильное, жаль только, что пока всё равно ничего не получается.
  Вот уже шестой час подряд своды просторного зала оглашают осипшие от натуги голоса. Даже император едва не сорвал голос. От былой размеренной беседы, как и полагается быть Большому совету, не осталось и следа. Садануть что есть силы катаной по полу уже не считается зазорным. Самураи кричат, шумят и дёргают друг друга за широкие рукава кимоно.
  Большой совет, как и следовало ожидать, раскололся на части. Первая весьма немногочисленная треть во главе с сёгуном Блюлом Пшенотом выступает за решительный отпор иноземцам вплоть до объявления войны. Дух народа, с тати (длинный боевой меч) наперевес прямо по волнам Нандинского залива на чудовищные пушки и всё такое. Другая ещё более малочисленная часть во главе с самим Буншаном Изобом более осторожно и взвешенно настаивает на подписание договора. Ну а большая часть даймё хлопает глазами, поддакивает то одной, то другой стороне и при этом не спешит окончательно определиться с выбором.
  От голода урчит в пустом животе. От жажды першит в горле и жутко хочется пить. Сейчас бы воды родниковой глотнуть, прохладной и чистой. Тело страдает, а холодный разум радуется. Буншан Изоб невольно улыбнулся. Как хорошо, что хватило ума отправиться на Большой совет натощак. Пусть его терзают голод и жажда, зато нет позорных позывов посетить туалет. Император то ли по недосмотру, то ли специально пресёк и такую возможность. Некоторые даймё с выпученными глазами уже ёрзают на месте, едва не кряхтят от натуги и портят воздух. Вот позору то будет обделаться прямо на глазах у самого императора. Не иначе сам Тогеш Лингау ничего не ел не меньше суток.
  Однако, тяжёлый вздох сам собой сорвался с губ, Буншан Изоб опустил глаза, нет среди самураев единства. Нет и не предвидется.
  - Из деревни на берегу Нандинского залива, которую разрушили иноземцы, я унёс большое ядро.
  Это, Буншан Изоб подняла глаза, говорит даймё Тефан Оншал, правитель домена Ижнан.
  - По моему приказу мои ремесленники отлили пушку, которая смогла бы стрелять такими большими ядрами, - между тем продолжает Тефан Оншал, - только ничего не вышло. Пушка получилась слишком хрупкой. При первом же выстреле она разлетелась на тысячу кусков. А у меня, между прочим, самые лучшие в Тассунаре мастера. Раз они не смогли отлить точно такую же пушку, как у стирийцев, значит, больше никто не сможет! - даймё Тефан Оншал громко щёлкнул катаной по деревянном полу.
  - Вы правы, уважаемый, - тут же встрял Овир Диван, один из приближённых сёгуна, - делать точно такие же пушки мы не можем. Зато у пушек стирийцев есть один серьёзный недостаток - они слишком тяжёлые! Горы родной Тассунары помогут нам. Вдали от морского берега мы сможем и обязательно сразимся с проклятыми иноземцами на равных!
  - Вы заблуждаетесь, уважаемый, - вежливо, но с металлом в голосе заявил Дун Ринальд, Северный префект Нандина. - Стирийцы не слезут со своих чёрных кораблей, не полезут вглубь наших гор. Она даже не высадятся на берег. С безопасного расстояния они расстреляют наши города, императорский дворец и Нандин в первую очередь. И всё, что нам останется, уважаемый, так это с бессильной злобой смотреть, как огонь пожирает наши дома и жилища налогоплательщиков.
  Без прибрежных городов с их ремёслами и складами хозяйство Тассунары придёт в упадок. Десятки и сотни тысяч людей останутся без средств к существованию. Ремёсла и торговля погибнут. На Тассунару придёт голод. Если нам и придётся с кем-то воевать вдали от морских берегов, так это с собственным народом, с доведёнными до отчаянья простолюдинами. Вы этого хотите, уважаемый?
  Последнее слово Дун Ринальд произнёс так, словно плюнул в лицо Овира Дувана.
  - Хватит!!!
  Громогласный рёв потряс своды зала для Большого совета. Самураи тут же испугано притихли.
  - Хватит, - гораздо более спокойно повторил император. - Я устал от словесных баталий. Очень устал. Продолжать в том же духе не имеет никакого смысла.
  От слов Тогеша Лингау засосало под ложечкой, Буншан Изоб поёжился. По спине скатилась холодная капля беспокойства. Неужели дело дошло до самого крайнего средства? Господи упаси!
  - Великий Создатель свидетель, - голос императора сипит от натуги, - я ждал, ждал, ждал, ждал и надеялся на чудо. Однако чуда не произошло, мы так и не смогли прийти к единому решению.
  Тогеш Лингау демонстративно медленно хлопнул два раза в ладоши. На свободный пятачок перед императором тут же выскочило четверо слуг в простых шёлковых кимоно и ловко расстелили большой белый кусок плотной ткани. Типат, личный слуга императора, на прямоугольном серебряном подносе поднёс Тогешу Лингау маленькую квадратную шкатулку.
  - Я предвидел такой исход, - император осторожно распахнул шкатулку. - Предвидел и до последнего надеялся избежать его.
  Буншан Изоб молча уставился на квадратную шкатулку. Дыхание само собой сделалось медленным и глубоким. Как гласят летописи, в 1207 году, накануне знаменитой Ваяшинской битвы, будущий император Уотин Лингау собрал совет. Главный вопрос - принимать сражение с армией даймё Онапа Вишана или нет? Тогда точно так же совет раскололся на части: одни приближённые Уотина Лингау выступили за сражение, другие нет. Точно так же после долгого, очень долгого обсуждения Уотин Лингау потерял терпение.
  В правой руке Тогеша Лингау, ныне правящего императора, показалась маленькая медная монетка в один дзэни. Но это не просто самая маленькая монетка. Нет. Это та самая монетка, что нашлась в кармане Уотина Лингау триста лет тому назад. Основатель династии использовал её как жребий, "Жребий Уотина Лингау", и решил принять сражение. И была великая битва и великая победа. Армия Онапа Вишана была наголову разбита, а сам мятежный даймё совершил сэппуку прямо на поле боя.
  В зале для большого совета повисла напряжённая тишина. Перестали кряхтеть и ёрзать даже те, кого неумолимо тянет посетить уборную. Император поднял медный дзэни над головой, словно решил напугать подданных ещё больше.
  - "Лицо" - сёгун. "Спина" - великий советник, - громогласно объявил император.
  В гробовой тишине раскатом грома прозвучал лёгкий щелчок, старенький медный дзэни взвился в воздух. Мелкая монетка вращается на лету с бешеной скоростью, однако от волнения Буншан Изоб словно во сне видит, как дзэни медленно, медленно, очень медленно поднимается над головой императора и неторопливо переваливается со "спины" на "лицо" и снова поворачивается "спиной" вверх.
  Шлёп! Монетка упала на белый квадрат перед императором, подпрыгнула, перевернулась в воздухе ещё несколько раз и, наконец, успокоилась.
  Что?! Что?! Что там?! Буншан Изоб впился глазами в бледный красный кружок на белой плотной ткани. Паника лёгкой волной прокатилась от макушки до низа живота, разделилась на два потока и стекла в пол через пальцы ног.
  Бесполезно! Буншан Изоб незаметно стиснул пальцы. Дзэни старый, потёрт сильно, хотя после Ваяшинской битвы будущий император Уотин Лингау поверил в его магическую силу и приказал хранить с особой тщательностью в специальной шкатулке на мягком бархате.
  Типат, личный слуга императора, проворной крысой метнулся к монетке и склонился над ней. Дабы исключить малейшую возможность обмана, руки простолюдина в белых перчатках сложены на пояснице в замок. Слуга ещё только носом не клюёт старинный дзэни.
  - "Лицо"! - личный слуга императора резко распрямился.
  Буншан Изоб перевёл дух. Словно гора с плеч. Зато сёгун тут же напрягся и густо, словно варёная свекла, покраснел.
  - Блюл Пшенот, - громогласно произнёс император.
  Сёгун нервно вскочил на ноги. Хотя сумел почти твёрдой походкой подойти к императору и почти плавно присесть на белый прямоугольник ткани. Блюл Пшенот сидит прямо, его глаза буквально буравят тихой ненавистью старинный дзэни.
  Это часть обряда. "Жребий Уотина Лингау" как упал на расстеленную ткань, так и остался лежать на ней. Сёгун может лично убедиться, как именно упала старинная монетка.
  - Сёгун, - продолжил император, - ты выступаешь за решительный отпор иноземцам, за объявление войны Стирии. Готов ли ты здесь и сейчас доказать свою правоту.
  Сэппуку не просто ритуальное самоубийство, не просто способ, благодаря которому самурай может смыть со своего имени даже самый тяжкий позор. Нет. Часто сэппуку заменяет смертный приговор. Это только простолюдинам без лишних разговоров палач публично отрубает головы на городской площади. Самурай имеет право достойно покинуть этот мир. А ещё сэппуку используют как крайнее средство доказать собственную правоту.
  Накануне Ваяшинской битвы Накс Издорин настаивал на сражение. "Жребий Уотина Лингау" указал на него. В доказательство собственной правоты Накс Издорин распорол танто, малым боевым мечом, живот и умер. Его противник Укар Тассог, который выступал за уклонение от битвы с армией мятежного даймё, повторить подвиг Накса Издорина так и не смог.
  С тех пор Ваяшинская битва стала излюбленным сюжетом народного эпоса. Уличные сказители до сих пор рассказывают взрослым и детям о подвиге Накса Издорина. А многочисленные артисты на подмостках театров кабуки и но не только рассказывают, а ещё и показывают, как это было. Причём с огромным воодушевлением.
  Триста лет "Жребий Уотина Лингау" благополучно хранился в личной сокровищнице императора до сего дня. Тассунара вновь оказалась на развилке двух дорог, перед сложным выбором. Не удивительно, что далёкий потомок Уотина Лингау вновь пустил жребий в ход. История повторяется.
  Красный как рак Блюл Пшенот молчит. Вместе с ним хранят гробовое молчание все без исключения самураи в зале Большого совета. Слышно, как за стеной в Верхнем парке тревожно стрекочут цикады.
  Что? Что решит сёгун? Буншан Изоб упёрся взглядом в красное лицо Блюла Пшенота. Правая рука сама собой легла на рукоятку вакадзаси.
  - Блюл Пшенот, сёгун моей армии, - в гробовой тишине зала голос императора звучит громче небесного грома.
  Всё, ждать больше нельзя. Если и сейчас сёгун промолчит, то будет признан трусом и опозорен.
  - Ваше Величество, - голос сёгуна хрипит от натуги, словно несмазанное колесо ломовой телеги, - я..., я... признаю правоту великого советника. Нам... не стоит начинать войну против могущественной Стирии. Как бы ни было позорно и унизительно, нам..., нам придётся подписать с проклятыми иноземцами так называемый договор о дружбе и... торговле.
  Здоровый прагматизм-таки взял верх над эмоциями. Буншан Изоб стиснул губы. Неуместная улыбка радости, торжества и превосходства едва не растянула их от уха до уха. Слова признания, отказ от собственного убеждения, дались Блюлу Пшеноту с превеликим трудом. Значит, на самом деле сёгун не был уверен в собственной правоте. Иначе прямо здесь и сейчас он совершил бы сэппуку, острым вакадзаси вспорол бы собственный живот.
  Несомненно "Жребий Уотина Лингау" наделён магической силой. Не слепой случай, а дух великого основателя династии определил, какой именно стороной упасть дзэни, кому именно первым держать ответ за свои убеждения. И слава богу! Буншан Изоб отпустил рукоять вакадзаси. Влажная ладонь незаметно прошлась по шёлковому подолу кимоно.
  - Большой совет закончен, - торжественно объявил император. - Я подпишу со Стирией так называемый договор о дружбе и торговле. Все свободны.
  Долгожданное объявление словно целительный бальзам на израненную душу. Голод и жажда принялись с новой силой терзать измученное тело. Буншан Изоб провёл кончиком языка по сухим губам. Правда, придётся подождать, пока слуги освободят двери, а Его Величество первым покинет зал для Большого совета.
  Наконец Тогеш Лингау величественно и неторопливо вышел через широко распахнутые двери. Буншан Изоб поднялся на ноги. Недовольное кряхтение само сорвалось с губ, ноги тут же отозвались колючей болью в ступнях. Как бы ни было привычно сидеть на полу, но только не почти семь нервных часов кряду. Только, Буншан Изоб повернул голову, сильнее колючей боли в ногах уколол, буквально пронзил, гневный взгляд Блюла Пшенота. Злость и ненависть распирают сёгуна изнутри. Пусть старинным дзэни управлял сам дух основателя династии Лингау, только это обстоятельство не избавило, да и не могло избавить, Блюла Пшенота от надежд и сомнений. Неизвестно, что было бы, если бы "Жребий Уотина Лингау" упал бы "лицом" вверх.
  Они и раньше не особо ладили, Буншан Изоб демонстративно отвернулся от сёгуна. Теперь они стали заклятыми врагами. Слово императора нерушимо. Только Блюл Пшенот не будет Блюлом Пшенотом, если не попытается ещё хотя бы раз склонить Тогеша Лингау на свою сторону. Сёгун не только храбрый воин, а ещё очень даже азартный игрок. Блюла Пшенота регулярно замечают в Камышовой пустоши, в самом весёлом и безнравственном районе Нандина. Причём публичные дома с красивыми и недорогими женщинами привлекают его далеко не в первую очередь.
  

Глава 16. Дары особой ценности

  - Витус, ваш внешний вид безупречен, - в очередной раз повторил Зафар Ринган, доверенный помощник.
  - Зафар, мне бы твою уверенность, - Буншан Изоб в очередной раз повернулся к большому зеркалу сначала правым боком, а потом левым.
  Как бы ни хотелось этого признавать, но Зафар Ринган прав: одеяние для торжественного приёма в Нижнем парке не имеет ни одного изъяна. Просторная накидка без рукавов отливает тёмной синевой, словно лакированная шкатулка. Плечи накрахмалены так старательно, что об острые края можно ненароком порезать пальцы. Широкие штаны с глубокими разрезами по бокам надеты в первый раз. На угольно-чёрной ткани ни одной лишней складочки, ни одной вмятины, потёртости и тем более, прости господи, заштопанной дырки. Пусть нательное кимоно не столь новое, стирано не меньше пяти раз, зато шёлк никогда не выходит из моды.
  В противовес дорогой одежде ножны вакадзаси и катаны слегка поцарапаны, а кожаные ремешки на рукоятках заметно потёрты. Пусть многочисленные дела и заботы великого советника почти не оставляют времени для благородного фехтования, но в молодости и особенно в юности довелось немало порубить стальными клинками деревянные мишени и сразиться с наставником в учебных боях.
  Буншан Изоб встал прямо. Стыдно признать, но и это шикарное зеркало в позолоченной раме в полный рост куплено у проклятых иноземцев. У фатрийцев, кажется. Тассунарские ремесленники умеют не хуже иноземцев наносить позолоту. Заодно по желанию заказчика могут покрыть раму самой изысканной резьбой. Но... Буншан Изоб недовольно скривился, и близко не могут изготовить такое большое и на удивление гладкое зеркало.
  С лёгким шелестом длинный клинок катаны выскользнул из ножен. Буншан Изоб повернул лезвие острой кромкой к себе. И здесь ни малейшего изъяна. Заточка ровная и необычайно острая. На лезвие с обеих сторон ни малейшего намёка на грязь или ржавчину. Только, Буншан Изоб аккуратно задвинул катану обратно в ножны, дай бог, обнажать меч в императорском дворце не придётся.
  Ладно, Буншан Изоб опустил руки, пора признаться самому себе: не внешний вид беспокоит его, император не будет проверять, насколько хорошо накрахмалены плечи широкой накидки и насколько хорошо загнута косичка на голове. Нет. В первую и единственную очередь вызывает беспокойство то, что должно произойти в самое ближайшее время.
  Переговоры со стирийцами идут полным ходом. Император назначил Буншана Изоба полномочным представителем, а сам уклонился от разговоров с наглыми иноземцами. В принципе, не дело императора великой империи якшаться с простолюдинами с другого берега Бескрайнего океана.
  Буншан Изоб вертится как только может, щебечет соловьём и поёт ангелом. Только в лице адмирала Кеяка он нашёл достойного противника. Предводитель иноземцев упрям как перегруженный осёл и твёрдо стоит на своём, как тяжеленный каменный столб на перекрёстке дорог. С каждым днём выбить из него очередную отсрочку получается всё сложнее и сложнее. Пару раз переговоры едва не дошли до последней точки и грязной ругани. К счастью, Великий Создатель уберёг от трагических крайностей.
  Буквально с самого первого дня переговоров адмирал Кеяк горит желанием преподнести императору особо ценные, по его мнению, подарки. Только для более полного и правильного впечатления стирийцу требуется предварительная подготовка. Как выяснилось, самый главный и эффектный подарок почему-то невозможно просто так преподнести.
  Адмирал Кеяк добился-таки своего. Одна радость: уточнение деталей удалось растянуть на целую неделю. С согласия самого императора Буншан Изоб позволил нескольким стирийцам явиться сегодня рано утром в императорский дворец для той самой предварительной подготовки.
  - Витус, - доверенный помощник слегка поклонился, - до аудиенции осталось около половины часа. Не желаете ли прогуляться в Нижнем парке и глянуть, чем именно заняты стирийцы?
  - Не желаю, - вяло отмахнулся Буншан Изоб. - Меня абсолютно не интересует, чем именно заняты стирийцы. Я твёрдо уверен в одном: проку от их подарка не будет. Нас вынудили принять их дары и преподнести что-нибудь в ответ.
  За распахнутым окном в Нижнем парке что-то ухнуло, засвистело и заскрежетало. Буншан Изоб вздрогнул от неожиданности. Правая ладонь сама легла на рукоятку катаны.
  - Не беспокойтесь, витус, - торопливо произнёс Зафар Ринган. - Это стирийцы. Они заранее предупредили стражу у ворот и на стенах не обращать внимания на резки и непонятные звуки из Нижнего парка.
  - А! Ну да, - Буншан Изоб рассеянно кивнул.
  Да, это была одна из предварительных договорённостей с адмиралом Кеяком и ещё один день отсрочки. Стирийцев пропустили во дворец без оружия. По крайней мере, ни мечей, ни ружей, ни тем более пушек при них дворцовая стража не нашла. В многочисленных мешках и ящиках также не было ничего подозрительного, да только кто этих стирийцев знает?
  Пожалуй, хватит доводить себя и доверенного помощника. Буншан Изоб присел у рабочего столика возле стены. Зафар Ринган тут же опустился на своё место по правую руку. В рабочей комнате больше никого нет, прочих помощников ещё вчера вечером Буншан Изоб отпустил по домам.
  Боже! Сколько же у него работы, Буншан Изоб с тоской глянул на письменный столик. Высокая стопка непрочитанных донесений, просьб и жалоб аккуратно сложена на левом краю столика. Чернильница полна до самых краёв, палочки для письма с золотыми перьями сияют чистотой. Когда именно во дворце появятся стирийцы, точно не известно. Может через пять минут, может через час. Ещё Энис Лингау, дед ныне правящего императора, подумывал купить во Фатрии большие механические часы, да так и не собрался. Последние две с половиной сотни лет жизнь в Тассунаре течёт медленно и неторопливо. Время поработать ещё есть. Вон, Буншан Изоб глянул на доверенного помощника, Зафар Ринган уже вскрыл маленьким плоским ножичком большой серый конверт и погрузился в чтение.
  Буншан Изоб стащил со стопки непрочитанных донесений самый верхний листок. Опять письмо какого-то даймё о проблемах с казной, точнее, о нехватке денег и риса. Только, листок с донесением бессильно соскользнул на столешницу и врезался передним краем в каменную подставку для чернильницы, абсолютно никакого желания работать. В голову упорно лезут дурные мысли.
  Пусть стенам и башням императорского дворца ничего не угрожает, но сегодня падёт ещё один бастион. На протяжении веков в резиденцию императора простолюдинов никогда не пускали. Ну... не считая слуг, конечно же. Тем более за всю многовековую историю нога иноземца ни разу не переступала порог Парадных ворот.
  Буншан Изоб настойчиво пытался убедить адмирала Кеяка согласиться на личную аудиенцию у императора в Летнем дворце, который находится недалеко от Нандинского залива в чудесном месте, в маленькой долине Огаялского отрога, где летом не так жарко, а от многочисленных ручьёв с ледников веет свежестью и прохладой. Только упрямый иноземец сумел-таки настоять на своём. Главный аргумент - тот самый подарок, показать который можно только в Нижнем парке, и который, откуда только узнал, достаточно просторный и ровный.
  Может... и в самом деле попробовать дать стирийцам решительный отпор? Чтобы там сёгун не думал, есть и желание, и храбрость, да и умереть не страшно. Но... Буншан Изоб перевёл взгляд на толстую книгу в сером переплёте на правом краю письменного столика, не получится.
  В невзрачной толстой книге ведётся учёт денежных средств императора и Тассунары в целом. Из года в год казна пополняется всё хуже и хуже, а в разделе долгов копится всё больше и больше записей о взятых взаймы у нандинских менял золотых кобанах. Только страх перед императором не позволяет им требовать вернуть долги в прописанное в договорах время. Вот взять бы Блюла Пшенота да ткнуть бы носом в эту гнусную книгу. Может быть, хоть тогда сёгун поймёт, в каком печальном состоянии находится казна империи. Чтобы там Блюл Пшенот не говорил о крепости духа, однако самым первым поднимет вой, если перед решающей схваткой с иноземцами останется без обеда в исподнем кимоно.
  Передвижная дверь тихо отошла в сторону.
  - Витус, - в рабочую комнату вступил слуга, - иноземцы прибыли.
  Наконец-то, Буншан Изоб поднялся на ноги. Ожидание невыносимо. Любое действие лучше бездействия.
  Специально для встречи иноземцев в конце Журавлиной аллеи, что идёт от Парадных ворот почти до Внутреннего дворца, слуги соорудили широкий деревянный помост. В центре на небольшом квадратном возвышении расположился император. Придворные и даймё широким полукругом расселись позади Тогеша Лингау.
  Буншан Изоб скосил глаза. Согласно этикету его место по правую руку от императора. Специально для встречи иноземцев Тогеш Лингау оделся, словно простой самурай. Под чёрной накидкой без рукавов простое белое кимоно из хлопка. На пальцах ни одного золотого кольца. На фоне разодетых придворных и прочих самураев высшего ранга император выглядит, словно бедный родственник на приёме у богатого дядюшки. Только зря это всё, Буншан Изоб тихо вздохнул.
  Любой придворный знает: если на встречу император оделся, словно простой самурай с доходом в десять коку риса в год, значит, он очень недоволен. Только дремучие стирийцы знать не знают, ведать не ведают о таких тонкостях этикета. Адмирал Кеяк - самый умный из них, нужно признать. Только даже он в жизнь не догадается, что значит простое хлопковое кимоно на плечах императора. И, чёрт побери, в этом сила стирийцев - им просто всё равно.
  По левую руку от императора сидит Блюл Пшенот. Будь его воля, то для встречи стирийцев сёгун одел бы красный дедовский доспех с рогатым шлемом и маской в виде оскалённой пасти горного демона. А так вынужден ограничиться традиционным нарядом придворного.
  На миг их глаза встретились, Блюл Пшенот тут же нахмурился и высокомерно задрал нос. Всем своим видом сёгун демонстрирует, что, будь его воля, предстоящего позора не было бы и в помине.
  Ожидание быстро закончилось. На том конце Журавлиной аллеи показалась процессия иноземцев. На фоне нежной зелёной травы и кустов синие одежды стирийцев выделяются, словно бельмо на глазу у нищего на улице. Буншан Изоб скривил губы. Пусть в обществе пришельцев с того берега Бескрайнего океана ему довелось провести слишком много времени, но привыкнуть к их аляповатым нарядам так и не удалось.
  Впереди с гордым видом шагает адмирал Кеяк. Самодовольная улыбка во всю рожу. Ну впрямь индюк на хозяйственном дворе, самая большая и самоуверенная птица. На улице конец второго месяца весны. Пусть до полноценного лета ещё далеко, однако уже сейчас великолепная Гепола обжигает землю яркими лучами. Вопреки здравому смыслу адмирал Кеяк всё равно натянул на себя так называемый мундир, рубаху с длинными рукавами из плотной ткани, и застегнулся на все без исключения пуговицы. На голове стирийца чудная полукруглая шляпа с длинным козырьком вперёд и точно таким же назад. Даже с большого расстояния можно заметить, как волосы на висках адмирала отсырели от пота.
  Рядом с адмиралом Кеяком шествует утус Мунгел, наёмный писатель черепичной листовки со странным названием "Ежедневные новости на расстоянии". И этот стириец не заметил уличного зноя и нацепил тёплую зелёную рубаху с длинными полами. Наёмный писатель не стал застёгиваться до самого горла на все пуговицы. За адмиралом Кеяком шагает ещё несколько офицеров, капитаны чёрных кораблей, ещё один отряд индюков с прямыми спинами и распушенными перьями. Адмирал Кеяк взял с собой подчинённых не столько ради пользы, сколько в качестве зрителей и свидетелей собственного триумфа.
  Как и было оговорено заранее, адмирал Кеяк остановился возле тонкой чёрной линии точно за десять шагов до императора. Распрямив спину и плечи, предводитель стирийцев заговорил дрожащим от гордости и важности голосом:
  - От имени императора Стирии витуса Технара приветствую вас, Ваше Величество, - тут же подхватил переводчик.
  Почти две недели у переводчика-простолюдина была очень напряжённая работа. Не удивительно, что он так сильно продвинулся во фатрийском языке.
  - "Договор о мире и дружбе", - между тем продолжает верещать адмирал Кеяк, - несомненно, позволит нашим народам как можно лучше узнать друг друга к взаимной пользе и выгоде...
  Адмирал Кеяк говорил минуть пять. Накануне аудиенции потребовалась масса сил и времени, дабы убедить стирийца заранее написать приветственную речь. Это была не только очередная уловка оттянуть неизбежное, но и разумная предосторожность: по незнанию или невежеству адмирал Кеяк мог бы запросто нанести императору Тогешу Лингау тяжкое оскорбление, после чего ни о каком договоре не могло быть и речи. Сами стирийцы практически не придерживаются хоть каких-то правил приличия.
  Наконец адмирал Кеяк умолк.
  - Я рад приветствовать посланника императора Технара на земле благословленной Тассунары, - заговорил в ответ Тогеш Лингау. - "Договор о мире и дружбе", несомненно, пойдёт на пользу нашим великим народам.
  Ответная речь императора не в пример короче и лаконичней. Нужно отдать должное: Его Величество великолепно владеет собой. Лишь только самые близкие к императору люди могут догадаться, какое натянутое лицемерие стоит за вежливыми улыбками и дипломатическими фразами о мире и дружбе. Наконец обмен любезностями закончился.
  - Для демонстрации научного и технического прогресса, которого за последние десятилетия добилась Стирийская империя, - вновь заговорил адмирал Кеяк, - разрешите преподнести вам в дар самое яркое доказательство моих слов.
  Стириец в белых штанах и в большой соломенной шляпе за спиной адмирала тут же пронзительно дунул в бронзовый свисток. В ответ из-за кустов донеслось натужное пыхтение и лязг.
  Буншан Изоб поднял голову, точно такие же звуки доносились из Нижнего парка почти всё утро. Не, нужно было всё-таки поинтересоваться, чем именно занимались стирийцы всё это время.
  Придворные самураи сдавленно охнули. Из-за зелёной стены кустов показалось нечто. Только стирийцам могло прийти в голову опрокинуть железную бочку на бок, приделать к ней сверху трубу, а снизу большие красные колёса на толстых спицах. И всё это недоразумение пыхтит, как перегруженный конь, из трубы валит чёрный дым. Самое поразительное, бочку с трубой совершенно никто не толкает. Наоборот - к ней сзади прицеплена пара железных тележек с точно такими же красными колёсами и широкими низкими скамейками для седоков.
  "Паровоз" - много раз слышанное из уст адмирала Кеяка слово само пришло на ум, Буншан Изоб нахмурился. Нечто подобное, только в гораздо больших размерах, стоит на чёрном корабле предводителя иноземцев. Точно так же из трубы валит чёрный дым. Только вместо круглых красных колёс у стирийского корабля по бокам два огромных мельничных колеса с лопастями для воды.
  Паровоз в последний раз громко пыхнул и остановился. Стириец в грязной рубахе и в чёрной шапочке с козырьком потянул на себя какой-то рычаг, бочка с трубой тут же окуталась белым паром. Ещё одна интересная особенность, Буншан Изоб опустил глаза. Паровоз прокатился не по земле, не по коротко стриженной траве, а по двум параллельным железякам. Красные колёса специально загнуты изнутри, чтобы не съехать с этой, этой... Буншан Изоб наморщил лоб... с этой железной дороги. Вот как называется эта штука. Теперь понятно, зачем их здесь положили.
  Его Величество ведёт себя, как полагается самураю. Пока стириец в белых штанах дул в свисток, пока невиданная бочка с трубой медленно выползала из кустов и шипела белым паром, император сумел сохранить на лице спокойное, чуть надменное выражение. Да и остальные придворные самураи не ударили в грязь лицом.
  - Ваше величество, - вновь заговорил адмирал Кеяк, - железная дорога проложена по вашему саду и специально замкнута в кольцо. Её длина сто четырнадцать метров. Сейчас в топке, - адмирал Кеяк махнул рукой в сторону паровоза, - горит уголь, но можно жечь и обычные дрова.
  Адмирал Кеяк откровенно раздосадован. Не иначе проклятый иноземец ожидал, будто Его Величество распахнёт рот от удивления и вылупится на это пыхтящее и коптящее чудо, словно юнец на обнажённую женщину. Буншан Изоб мысленно потёр руки. Дремучий стириец понятия не имеет, что хладнокровие, ясная голова перед лицом любой неизвестности - одна из добродетелей настоящего самурая.
  - Огонь греет воду, которая превращается в пар и через систему рычагов толкает паровоз вперёд вместо лошади. Даже сильнее лошади, - адмирал Кеяк хлопнул ладонью железную бочку с трубой. - Точно такая же машина, только гораздо большего размера, стоит на "Чёрном лебеде".
  Адмирал Кеяк пустился в долгое, путаное объяснение. Переводчик-простолюдин едва-едва поспевает за ним и с трудом подыскивает слова благородного раномату. Очень быстро все эти "рычаги", "колёса", "поршни" превратились в несъедобную кашу, Буншан Изоб недовольно поморщился.
  - Подобные паровозы, только гораздо больших размеров, давно разъезжают по всей Стирии и перевозят огромное количество людей и грузов, - наконец-то закончил адмирал Кеяк.
  - Благодарю вас за подарок, уважаемый, - Тогеш Лингау слегка склонил голову.
  Император неторопливо поднялся на ноги. Следом встали придворные самураи. Буншан Изоб незаметно потянул ноги, плохо соструганный сучок так не вовремя упёрся в левую ступню.
  Железная бочка с трубой дышит жаром. Тогеш Лингау осторожно прикоснулся к самому большому красному колесу. Адмирал Кеяк заранее настоял на том, чтобы император подошёл к подарку вплотную и непременно потрогал его руками. Жаль, никто заранее понятия не имел, что это будет за подарок.
  - Да, уважаемый, - спокойно, как ни в чём не бывало, заговорил император, - наука и техника Стирии достигли небывалых высот. Повозка, которая сама и без лошади везёт людей и грузы - самое яркое тому подтверждение. Я рад лично убедиться в этом.
  - Прошу вас, Ваше Величество, - адмирал Кеяк махнул рукой в сторону тележки на красных колёсах, - прокатитесь на паровозе. Вместе с вами совершить очень познавательную поездку по вашему парку может ещё пять ваших придворных.
  - Не стоит, уважаемый, - Тогеш Лингау демонстративно потёр ладони. - По завету предков мне, как императору Тассунары, полагается передвигаться либо на ногах, либо верхом. В особых случаях можно на паланкине. А про па-ра-во-зы, - император по слогам произнёс незнакомое слово, - они ничего не говорили.
  Это надо видеть! Глоток прохладной воды посреди жаркого дня, горячая ванна в разгар студёной зимы, на лице самоуверенного до наглости адмирала Кеяка отразилась растерянность. Он точно ожидал другой реакции. Ну конечно, Буншан Изоб втихаря улыбнулся, простолюдины, а особенно тёмные крестьяне, не упустили бы возможность взгромоздиться гурьбой на пыхтящую самодвижущуюся повозку.
  Император развернулся в сторону помоста, придворные самураи гурьбой последовали за ним. На короткое мгновенье рядом очутился Блюл Пшенот.
  - Ваше счастье, что император не стал садиться в эту механическую повозку, - Блюл Пшенот демонстративно ухватился за рукоятку катаны, словно попытался обнажить длинный меч.
  Ответить Буншан Изоб не успел. Тогеш Лингау вновь присел на маленькое квадратное возвышение посреди помоста. Придворные самураи в том же порядке расселись за императором широким полукругом. Буншан Изоб вновь присел по правую руку от императора, проклятый сучок вновь уткнулся в левую ступню.
  О том, как именно будет проходить приём иноземцев, Блюл Пшенот не имел ни малейшего понятия. Охраной дворца ведает Теод Агаян, который и обговаривал с адмиралом Кеяком все вопросы безопасности императора. Как и прочие высшие сановники, сёгун только вчера вечером получил приглашение во дворец на приём иноземцев. Как гласит "Путь воина", подчинённым полагается выполнять приказы, а не обсуждать их.
  Едва железная бочка с трубой выползла из-за кустов, как Блюл Пшенот моментально догадался: проклятые иноземцы пытаются произвести впечатление на императора с помощью своих механических игрушек, словно Тогеш Лингау не правитель великой страны, а младенец неразумный. Для себя лично такую попытку сёгун расценил как завуалированное и от того ещё более тяжкое оскорбление. Что поделаешь, Буншан Изоб попытался незаметно сдвинуть левую ступню с проклятого сучка, даже императору приходится против собственной воли играть роль радушного хозяина при встрече дорогих гостей.
  Вслед за паровозом последовали гораздо более привычные и полезные дары. Офицер из свиты адмирала Кеяка преподнёс императору большой ларец с золотыми и серебряными украшениями. Следом слуги опустили на землю короба с шёлковыми тканями из Рюкуна, керамическими тарелками и кувшинами из самой Стирии. Не иначе в насмешку адмирал Кеяк преподнёс большую книгу с яркими цветными картинками о птицах материка Ларж, где находится Стирия, на стирийском же языке.
  Вторым номером иноземцы устроили откровенно слабое представление прямо на площадке перед помостом. Это даже к лучшему, что, кроме переводчика, никто не знал стирийского языка. Иначе представление было бы встречено ещё хуже. Плохо вымазанные золотом матросы играли что-то из жизни менгов.
  В ответ стирийцам показали схватку двух самых упитанных борцов сумо. Как и следовало ожидать, адмирал Кеяк абсолютно ничего не понял. Предводитель иноземцев скучал самым откровенным образом.
  Спустя час Буншан Изоб с превеликим облегчением буквально ввалился в рабочую комнату. Сил едва хватило, чтобы добраться до рабочего столика.
  - Зафар, - Буншан Изоб повернулся к доверенному помощнику, - вина.
  - Будет исполнено, - помощник тут же удалился.
  Буншан Изоб с кряхтением присел на привычное место возле рабочего столика. Катана привычно замерла на деревянной подставке по левую руку. Тяжелее прополки риса и груды камней может быть только бесцельная трата драгоценного времени и скука. Что иноземцы, что тассунарцы, и те и другие с превеликим трудом сохранили рамки приличия. Если бы не воспитанная с раннего детства самурайская выдержка и хладнокровие, то ни один бы стириец не покинул бы пределов Нижнего парка с головой на плечах.
  - Витус, - доверенный помощник вёрнулся в рабочую комнату, - я распорядился принести вам вина и чего-нибудь закусить.
  - Спасибо, Зафар, - Буншан Изоб слабо кивнул в ответ.
  На рабочем месте полагается быть собранным и тщательно одетым. Только вряд ли у него сегодня найдутся силы для разбора писем и прошений. Буншан Изоб расслабил пояс, вакадзаси тут же упал на пол. По телу разлилась приятная истома. Эх, Буншан Изоб тихо вздохнул, сейчас бы залезть в ванну со свежей и прохладной водой.
  - Витус, вы правильно сделали, что отказали стирийцам в совместном обеде.
  - Я знаю, Зафар, - Буншан Изоб скосил глаза на помощника. - Иначе витус Пшенот точно обнажил бы катану, сперва зарубил бы меня, а потом бросился бы на стирийцев.
  Было дело. Адмирал Кеяк упорно настаивал на торжественном обеде и обещал прислать во дворец своего повара. Но тут уже Буншан Изоб упёрся рогом. Заносчивому иноземцу пришлось долго и нудно объяснять, что само его появление в Императорском дворце само по себе событие из ряда вон. Даже если предводитель иноземцев будет сидеть не за одним столом, а по соседству, он всё равно нанесёт императору очень грубое оскорбление. Придворные и приглашённые самураи начнут роптать, а там и до открытого бунта недалеко. Лишь предупреждение, точнее замаскированная угроза, остаться без головы прямо за обеденным столом заставило адмирала Кеяка передумать.
  - Неужели уважаемый сёгун рискнул бы обнажить катану в присутствии императора? - брови Зафара Рингана от удивления выгнулись домиком.
  - Я бы не стал исключать такую возможность. Ты бы видел глаза уважаемого Пшенота, когда он демонстративно положил ладонь на рукоятку катаны. В иной ситуации подобный жест мог бы служить поводом для грандиозного скандала вплоть до устранения витуса Пшенота от должности сёгуна. Но на фоне наглых иноземцев, - Буншан Изоб всплеснул руками, - подобную грубость никто просто не заметил. А если и заметил, то не стал обращать на неё внимания. Когда горит дом, никто не обращает внимания на оброненную свечку.
  Дверь в рабочую комнату тихо отошла в сторону. Дворцовый слуга в синем кимоно внёс на большом подносе высокий кувшин вина и пару фарфоровых чашек.
  - Садись, Зафар, - Буншан Изоб показал на место рядом с собой. - Я устал настолько, что готов отодвинуть в сторону даже самые строгие правила этикета.
  - С удовольствием, витус, - доверенный помощник тут же присел рядом.
  Буншан Изоб пригубил красное вино, приятная прохладная влага смочила горло, из желудка поднялась тёплая волна. Более крепкое сакэ было бы лучше, только никак не хочется возиться с подогревом или звать слуг. А пить прохладное сакэ - только позорить его. Лишь в дружеской неформальной обстановке великий советник может выпить хорошего вина в компании с самым доверенным помощником.
  

Глава 17. Собачьи хвосты

  - Та-а-ак, а это что такое? - Саян ткнул пальцем под типографский пресс.
  На чёрных досках пола ярким овальным пятном и глянцем выделяется чернильное пятно.
  - Виноват, витус, - Ноч, работник типографии, испугано поклонился, - немедленно уберу.
  Только просто так простолюдин не отделается.
  - Почему, каким образом, на полу появилось чернильное пятно? - Саян грозно сдвинул брови.
  - Так это, - Ноч затрясся от страха, - пролил я, чернила, немного совсем. Но я не пил! Не пил! Клянусь Великим Создателем.
  - А ну дыхни! - потребовал Саян.
  Простолюдин Ноч - хороший работник, ловкий и быстрый, только иногда любит хлебнуть дешёвого сакэ здоровья ради. На этот раз его дыхание чистое, не врёт. На всякий случай Саян более тщательно оглядел печатный пресс, на котором работает Ноч.
  Суббота, вторая половина дня. До окончания рабочей недели осталось меньше часа. Как обычно, Саян лично обходит типографию, проверяет исправность прессов, верстаков и чистоту в мастерских. Сама по себе маленькая лужа на полу не страшна. Гораздо хуже, если она появилась из-за поломки печатного пресса. Саян внимательным образом осмотрел талер (выдвижная доска с печатным набором для страниц). Всё нормально.
  - Смотри у меня, - Саян напоследок погрозил пальцем.
  - Да, да, конечно, витус, конечно, - Ноч тут же полез под печатный пресс с куском старой ткани.
  Внимательно и придирчиво поглядывая по сторонам, Саян продолжил обход типографии. Это даже чуть-чуть смешно: каждый раз за его спиной раздаётся очередной вздох облегчения очередного наёмного работника. Аккуратность и чистота на рабочем месте способствуют качеству конечного товара, будь то палочки для еды или книги.
  По древнему обычаю в субботний день работа продолжается только до полудня. Бывает, что хозяева мастерских под разными предлогами затягивают работу чуть ли не до наступления темноты. Саян подобной мелочной экономией не занимается. Тот, кто пытается выжать из работников лишний дзэни, как правило, дзэни и зарабатывает.
  Верстак переплётчика Нилса сияет наведённой чистотой. Ножи и шила вставлены в специальный брусок с прорезями. Недоделанная книга лежит точно посередине массивного столика. Слева рулончики кожи и толстые картонки, справа большой моток ниток. На полу ни стружек, ни обрезков.
  - Витус.
  Саян обернулся. Пока осматривал верстак Нилса, не заметил, как в мастерской появился Собан Сейшил. Молодой помощник стоит в полупоклоне и преданной собачкой смотрит прямо в глаза.
  - Слушаю тебя, - разрешил Саян.
  - Витус, - Собан Сейшил распрямил спину, - до меня дошла потрясающая новость: по Нандину гуляют иноземные моряки.
  - Ты уверен, что это стирийцы? - на всякий случай уточнил Саян.
  - Да, витус, - Собан Сейшил машинально поклонился. - Большой группой в сопровождении досинов они бродят по улицам Прибрежного района и вот-вот забредут к нам в Западный предел.
  Саян покосился на работников типографии. Простолюдины все как один выпрямились и напряглись. Ну впрямь бегуны на старте. Только взмахни красным флажком, как тут же гурьбой рванут на улицу. Любопытство - страшная вещь.
  Больше двух недель корабли иноземцев торчат посреди Нандинского залива. Вид больших чёрных фрегатов успел изрядно приесться. Каждый, кого хотя бы на грамм они интересуют, успел по пять раз сбегать в порт и полюбоваться на корабли стирийцев на водной глади залива. А вот увидеть живых иноземцев вблизи редко кому удалось.
  По Нандину ходят упорные слухи. Говорят, несколько стирийцев живёт в Западном Тинтане в резиденции даймё Тулара Яншаха. Наверно так оно и есть: возле большого дома даймё постоянно дежурят досины и никого близко не подпускают даже к высокому забору. А тут, можно сказать, подарок судьбы - живые иноземцы, пусть даже простые матросы, гуляют по улицам Нандина.
  - Ну и что? - спросил Саян.
  Глупый вопрос. И так понятно, что последует дальше.
  - Витус, - Собан Сейшил вытянул руки по швам и уважительно склонил голову, - прошу вашего разрешения посмотреть на иноземцев.
  Работники типографии чуть заметно подались вперёд. Только знаменитое тассунарское повиновение старшим удерживает простолюдинов от жгучего желания плюнуть на хозяина и умчаться глазеть на иноземцев.
  - Нет, - решительно и твёрдо заявил Саян.
  - Но, витус, - воскликнул Ядаш, один из печатников, - говорят, будто у них из штанов торчат собачьи хвосты.
  Остальные работники согласно закивали. Саян невольно улыбнулся. Слухи о стирийцах достигли апофеоза. Неуёмное любопытство - порок, только простолюдинам далеко до "Пути воина", кодекса самураев. С раннего детства их учат прилежно работать, работать и ещё раз работать.
  - Нет, - Саян тряхнул сжатым кулаком. - Сначала я закончу обход и осмотр типографии. После тот, у кого не будет замечаний, может идти.
  Наёмные работники тут же радостно заулыбались, а Собан Сейшил наоборот погрустнел. Как обычно, по субботам он помогает Саяну подвести баланс за неделю. Нередко тщательные подсчёты и расчёты растягиваются до наступления сумерек. И лишь благодаря тому, что Собан Сейшил живёт тут же рядом с типографией, у него остаётся время на отдых.
  - И ты никуда не пойдёшь, - Саян выждал эффектную паузу и добавил. - Когда я закончу осмотр, мы пойдём вместе.
  - Да, витус, - Собан Сейшил тут же расцвёл, как сакура по весне.
  Саян степенно направился к очередному верстаку переплётчика Жетола. Стыдно признать: его самого разбирает любопытство. Пусть он не уроженец Тассунары, только за двенадцать лет он стал тассунарцем от макушки до кончиков пальцев на ногах. Очень, очень долгая жизнь на Миреме научила его вливаться в любое общество до такой степени, что отныне ни один тассунарец не распознает в нём иноземца.
  Прибрежный район Нандина велик. По его большим и малым улицам пришлось изрядно побегать и потолкаться. Стирийцы не стоят на месте, а постоянно передвигаются с места на место. Впрочем, слухи об иноземцах, словно волны за кормой лодки расходятся по городу. Горожане суетливо бегают от площади к площади. Те, кто ещё не видел иноземцев, постоянно досаждают расспросами тех, кто их уже видел. Подобное оживление на улицах Нандина бывает только при большом пожаре или при торжественном выезде императора.
  Наконец на другом конце Горшечной площади показалась цепочка досинов с важным видом. Грозные дубинки в руках городских стражников не скучают без дела, а постоянно и весьма болезненно шлёпают по рукам особо нетерпеливых горожан. Только, несмотря на отбитые пальцы, очень и очень многим тассунарцам хочется не просто поглазеть на иноземцев, а непременно пощупать их.
  Ровно десять стирийцев, простых матросов, неторопливо бредут в окружение досинов и беспардонно глазеют по сторонам. Наверно перед увольнением на берег корабельные старшины проверили форму рядовых матросов самым тщательным образом и заставили их надраить кожаные башмаки до блеска. Только, едва начальство осталось на воде, моряки тут же превратились в банду трезвых гуляк: плотные синие рубахи расстёгнуты чуть ли не до животов, соломенные шляпы сдвинуты на затылок, ремни расслаблены, а башмаки запачканы грязью. Некоторые матросы умудрились заляпать белые штаны.
  Матросы идут плотной группой, словно манипула в окружение диких варваров. Прогулка по улицам Нандина в сопровождении местных полицейских вряд ли доставит им много удовольствия, однако лица моряков аж сияют от радости. Им довелось проторчать на кораблях безвылазно две с лишним недели. Пока фрегат в море, у каждого из них полно работы. Но когда корабль встал посреди залива, то самым злейшим врагом стала скука. Морякам представилась какая-никакая возможность сойти на берег и размять ноги. Стирийцы громогласно разговаривают и, ничуть не стесняясь, тычут пальцами во все стороны. Если бы не грозная охрана из досинов, то им пришлось бы весьма худо от столь пристального внимания горожан. Простолюдины разорвали бы их белые штаны на сувениры.
  Саян протолкнулся в первый ряд, несколько простолюдинов злобно зашипели ему вслед. Ну вот, опять! Саян невольно улыбнулся. Тассунарец, по виду то ли штукатур, то ли торговец маслом, попытался ухватить крайнего стирийца за кожаный ремень. Однако грозный досин тут же огрел его дубинкой по руке. Не иначе и этот простолюдин решил проверить, не прячется ли у иноземца в штанах собачий хвост.
  Стирийские матросы словно экзотические зверушки или чудные уродцы с двумя головами и тремя руками. Всё, всё без исключения в их облике вызывает у простых жителей Нандина жгучий интерес.
  - Ой! Смотрите - пуговицы!
  От жилистого парня рядом несёт лаком. Простолюдин ткнул грязным пальцем в сторону ближайшего моряка и громогласно добавил:
  - Точно пуговицы! Золотые!
  На синих плотных рубашках моряков с отложными воротниками полно пуговиц. Только, Саян напряг глаза, вряд ли они золотые. В лучшем случае бронзовые.
  Тассунарцы совсем, совсем не пользуются пуговицами. Обычно кимоно стягивает матерчатый пояс, а где его не хватает, используют завязки. Вот почему даже самые обычные пуговицы на рубашках стирийских моряков вызывают бешеный интерес. Неудивительно, что недалёкий лакировщик принял бронзу за золото.
  - Так есть у них собачьи хвосты или нет? - Собан Сейшил спихнул жилистого парня в сторону.
  - Собан, - Саян повернулся к молодому помощнику, - уж тебе-то, образованному торговцу, не к лицу забивать голову подобными глупостями. Пусть стирийцы одеты в чудные одежды с пуговица, но они такие же люди, как и мы с тобой. Великий Создатель никому из людей не приделал хвостов. Даже менгам, хотя они и не люди вовсе.
  Собан Сейшил насупился. Матросы в окружении досинов подошли совсем близко. Лишь теперь во всеобщем гаме можно разобрать, что именно они говорят и над какими шутками так самозабвенно смеются.
  Саян невольно повернулся к стирийцам правым ухом. Давно, очень давно не доводилось слышать живого фатрийского языка. Тем более стирийцы говорят на своём диалекте. Среди матросов нет людей с высшим образованием. Не исключено, что на подобном фатрийском говорят в трущобах Рунтана, столицы Стирии. Но... Саян чуть наклонился вперёд, понять моряков вполне можно.
  Стирийцы шумной толпой прошли мимо. В нос на мгновенье ударил запах лука и дешёвого виски.
  - Витус, - Собан Сейшил потянул Саяна за рукав.
  - А! Что? - встрепенулся Саян.
  - Витус, а о чём они так громко говорят? - Собан Сейшил ткнул пальцем в сторону стирийских моряков.
  Да-а-а... Любопытство окончательно доконало молодого помощника, раз правила этикета напрочь вылетели из его головы. Дёргать начальника за рукав кимоно - это так невоспитанно и грубо.
  - Ну-у-у..., начнём с того, что стирийцы абсолютно уверены, что их никто не понимает. По этой причине они не стесняются в выражениях. Если бы только досины знали, о чём говорят моряки, как смеются над их бабскими штанами, то непременно забили бы стирийцев до смерти этими самыми дубинками прямо на улице. А так... О чём ещё могут говорить простолюдины, пусть даже они моряки из далёкой Стирии?
  - Не знаю, - Собан Сейшил растерянно пожал плечами.
  - О бабах, Собан, о бабах. Громко и вслух они делятся фантазиями, как бы содрали кимоно с той или иной красотки. Да ещё о выпивке, о вине и виски.
  - А что такое вис-ки? - Собан Сейшил с трудом произнёс незнакомое слово.
  - Это стирийское сакэ, только делают его не из риса, а из кукурузы. Правда, там технология немного другая, но результат тот же - можно упиться до смерти.
  - Понятно, - Собан Сейшил криво усмехнулся. - При таком бешеном интересе им только и остаётся мечтать вслух о простых развлечениях.
  - Верно, - Саян кивнул.
  Шумное шествие удалилось по Цветочной улице. Людской поток потянулся следом.
  - Вот что, Собан, - Саян вновь повернулся к молодому помощнику, - я домой. Так и быть, сам разберусь с балансом за неделю. Если хочешь, то можешь ещё немного побегать за иноземцами.
  - Благодарю вас, витус, - Собан Сейшил тут же устремился следом за шумной процессией.
  Саян отступил к стене ближайшего дома. Людской поток очень быстро схлынул. Некоторые горожане пошли домой, однако большая часть устремилась дальше по Цветочной улице. Саян направился домой на Заветную улицу.
  Пока простые горожане относятся к стирийским морякам, как к экзотическим зверушка, одни золотые пуговицы из бронзы чего стоят. Даже знаменитый театр "Весенняя радость" не собирает такие восторженные толпы. Только подобный ажиотаж продлится недолго. Пройдёт не так уж и много времени, как на иноземных моряков в штанах и в рубахах с пуговицами перестанут обращать внимание. И вот тогда начнутся серьёзные недоразумения.
  - Уважаемый, - рядом остановился мужчина средних лет, судя по мелким опилкам на куртке из конопли, столяр, - не подскажете, куда направились иноземцы?
  - Буквально пару минут назад они прошли с Горшечной площади вдаль по Цветочной улице, - Саян махнул рукой вдаль. - Если вы поторопитесь, то непременно нагоните их.
  - Благодарю вас, - ремесленник вежливо поклонился и тут же резво припустил в сторону Цветочной улицы, лишь деревянные гэта громко цокают по каменным плиткам.
  Ну точно экзотические зверушки, Саян печально улыбнулся. Пора, пожалуй, обучать Собана фатрийскому языку. Или, ещё лучше, заодно марнейскому и гилканскому. Не так давно всем без исключения тассунарцам иноземные языки были совершенно ни к чему, как собаке пятая лапа или второй хвост. Но времена меняются.
  

Глава 18. По бабам

  - Витус, витус, прошу вас, проснитесь.
  Вежливые слова и настырные толчки в плечо не дают поспать по-человечески.
  - Под трибунал отдам...
  Адмирал Кеяк попытался надёрнуть на себя тонкое одеяло, но не тут-то было. Чьи-то настырные руки перехватили мягкий тёплый край, а вежливый голос заговорил вновь.
  - Витус, просыпайтесь. Важное дело. У нас происшествие.
  Последнее слово рвануло словно фугас. Адмирал Кеяк тут же открыл глаза и сел прямо. Рядом с кроватью в одной ночной сорочке до пят стоит утус Инрин. Восковая свечка в левой руке личного слуги едва-едва разгоняет тьму.
  - В чём дело, уважаемый, - адмирал Кеяк нехотя отбросил в сторону тёплое одеяло.
  - Чрезвычайное происшествие, витус, - свечка в левой руке утуса Инрина опасно накренилась. - Что именно и как именно произошло, мне неизвестно. Только во внутреннем дворе стоит несколько местных полицейских с ужасными мечами, а рядом с ними двое крепко связанных моряков. По-моему, они оба с фрегата "Беркут".
  Сонливость окончательно слетела, словно и не ложился вовсе. Адмирал Кеяк нахмурился. Ну, по крайней мере, моряки живы. Только сперва, адмирал Кеяк сбросил с кровати волосатые ноги, нужно одеться.
  - Мундир, уважаемый, - адмирал Кеяк поднялся на ноги.
  - Уже, витус, - в правой руке утус Инрин держит штаны.
  Личный слуга помогает одеваться. Адмирал Кеяк послушно подставляет руки и поднимает ноги. В голове между тем крутятся нехорошие мысли. Он изначально был против идеи отпускать моряков на берег в увольнение. Нандин подобен диким джунглям, где на каждом шагу несведущего поджидают смертельные опасности. Одни самураи чего стоят. Как-то раз великий советник показал возможности катаны. Сначала длинный меч легко разрубил полено в руку толщиной, а потом легкую воздушную вуаль, которую слуга уронил на подставленное лезвие. Так что за поясом у местных дворян висят отнюдь не ритуальные игрушки. Только, чёрт побери, нельзя же постоянно держать парней на привязи, когда через фальшборт в деталях и подробностях проглядывает вожделенный берег.
  Пока корабль в море, скучать морякам некогда. А вот когда он стоит в очень удобной бухте вблизи большого города, то у моряков почти нет никакой работы. Бездействие и близость развлечений давят на нервы.
  Эскадра и так проторчала в Нандинском заливе больше двух недель, прежде чем адмирал Кеяк решился-таки отпустить моряков в город небольшими группами. Витус Изоб, не будь к ночи помянут, распорядился выделить местных полицейских для охраны и сопровождения. В противном случае моряки начали бы тайно, по ночам и вплавь, сбегать в город. Подобные самоволки были бы в сто крат хуже.
  Адмирал Кеяк поправил китель. Утус Инрин ловко смахнул щёточкой с плеч невидимые соринки. Честно говоря, когда произойдёт самое первое чрезвычайное происшествие, было лишь вопросом времени. Судьба и так подарила почти три недели спокойствия. Последний штрих - придать лицу самое грозное выражение. Утус Инрин сдвинул тонкую тассунарскую дверь в сторону.
  Так и есть, адмирал Кеяк вышел во внутренний двор. Прямо на земле, подогнув под себя ноги, сидят два матроса. Холщовые рубахи порваны, на лицах кровоподтёки, руки, туловища и ноги густо опутаны тонкими чёрными верёвками. Рядом два местных полицейских, у каждого за поясом один длинный меч. Чуть в стороне с важным видом возвышается ещё один незнакомый самурай весьма щегольского вида с полноценной парой мечей за поясом.
  Не иначе дежурного переводчика Вуона вытащили прямо из постели. Тассунарец похож на битую жизнью собаку и с опаской поглядывает на самурая с парой мечей.
  - Что случилось? - громогласно произнёс адмирал Кеяк, Вуон тут же пролаял его слова на местном языке.
  - Эти два матроса, - вперёд выдвинулся щегольски одетый самурай, - были задержаны сегодня вечером в Камышовой пустоши. В публичном доме под названием "Пионовый сад" они устроили скандал с дракой. Инпор, владелец "Пионового сада", вызвал городскую стражу. Ваши люди оказали сопротивление, из-за чего они были схвачены и крепко связаны, - щегольски одетый самурай махнул рукой в сторону нарушителей.
  Матросы на вид весьма крепкие и мускулистые парни, однако местные полицейские весьма славно отделали их. Ещё до рассвета лица моряков посинеют от синяков.
  - Развяжите их, - произнёс адмирал Кеяк.
  Щегольски одетый самурай вопросительно глянул на переводчика.
  - Развязывайте, развязывайте, - нетерпеливо бросил адмирал Кеяк. - Они не будут больше буйствовать, а выполнят всё, что я им прикажу. В противном случае, - адмирал Кеяк повысил голос, - я устрою им купание под килем.
  Вуон нерешительно замялся. Да-а-а..., дежурному переводчику далеко до Гафала, который обычно переводит во время переговоров с великим советником, не будь он на ночь помянут.
  - Жестоко накажу, - коротко пояснил адмирал Кеяк.
  Местные полицейские быстро и ловко освободили моряков от верёвок. Но, едва они поднялись на ноги, как тут же едва не рухнули обратно на скошенную траву. От неудобной позы у обоих затекли ноги.
  - Так, вы оба, пошли в дом, - адмирал Кеяк ткнул пальцем в сторону открытой двери.
  Матросы с понурыми лицами побрели в дом.
  - Уважаемый, - адмирал Кеяк повернулся к щегольски одетому самураю, - прошу вас принять мои самые искренние извинения за недостойное поведение моих людей. Этот прискорбный инцидент мы обязательно разберём с витусом Изобом, вашим великим советником. А пока я прошу оставить моряков в этом доме под мою личную ответственность.
  Такой исход дела весьма обрадовал местных полицейских. Щегольски одетый самурай радостно улыбнулся и даже вежливо поклонился в ответ. Не иначе он только и мечтал о том, как бы побыстрей сбыть с рук обоих иноземцев. А там дальше пусть высокие начальники разбираются. Кланяясь и бормоча под нос вежливые глупости, местные полицейские торопливо убрались со двора прочь.
  В спальне оба матроса остановились возле стола. Ну точно парочка школьных хулиганов, которых строгий учитель поймал возле выбитого окна. Тот, что слева, прямо рукавом вытирает сопли.
  - Так, для начала, - адмирал Кеяк пробуравил начальствующим взглядом обоих матросов, - кто вы такие?
  - Матрос Ашон Ошар, фрегат "Беркут", - протянул тот, что слева.
  - Матрос Фродо Несот, фрегат "Беркут", - отозвался второй.
  - А теперь объясните, - адмирал Кеяк грозной скалой надвинулся на моряков, - какого чёрта произошло?!
  Грубый командный окрик не совсем по уставу, зато словно вылил на головы виновных ушат холодной воды. Матросы одновременно вытянулись по стойке "смирно". Адмирал Кеяк недовольно засопел, гнев и раздражение клокочут в груди, словно вулкан. Дать бы обоим негодяям по морде.
  - Мы, это, - неуверенно заговорил матрос Ошар, - нам, того, надоело просто так бродить по городу толпой. Уж очень захотелось узнать, каковы местные девки на вкус. Это, на фрегатах давно, того, слухи самые разные бродят. Типа, шлюхи местные ловкие больно. Ну мы, с приятелем, - матрос Ошар кивнул в сторону товарища по несчастью, - того, проверить решили.
  - Формально, - вклинился матрос Несот, - мы ничего не нарушили, когда отстали от остальных. Местные уже налюбовались на нас и больше не ходили следом большой толпой.
  - Я, того, - продолжил матрос Ошар, - немного рюкунский знаю. Какой-то местный в бабском платье из шёлка его тоже немного знает. Вот он нам и подсказал, где местный район "красных фонарей" находится и как до него добраться. Лодочник местный, ну, это, на реке, до того удивился, что даже денег с нас не взял, за проезд.
  В Пустоши, как там её...
  - Камышовая пустошь, - подсказал адмирал Кеяк.
  - Так точно, Камышовая пустошь. В общем, мы там, на местности, провели небольшую рекогносцировку и сразу бордель местный нашли. Там, это, девки за деревянной решёткой сидели, как в магазине на витрине.
  - Они сами нам начали руками махать и эдак призывно улыбаться, - подхватил матрос Несот. - Это они первыми начали. Спровоцировали нас. Вот!
  Господи! Адмирал Кеяк закатил глаза. Детский сад на прогулке.
  - Дальше, - коротко бросил адмирал Кеяк.
  - Тот самый бордель тем самым "Пионовым садом" оказался, - матрос Ошар шмыгнул носом. - Его владелец коротышка упитанный.
  - Лысый, - уточнил матрос Несот.
  - Да, лысый, - матрос Ошар кивнул. - Тоже чуток совсем рюкунский знает. Я, это, объяснил ему, зачем мы пришли. Но мы честно собирались заплатить за его шлюх. Только он, козья морда, испугался. Ему, видите ли, какое-то там разрешение от властей подавай.
  Понятно, адмирал Кеяк невольно улыбнулся. Владелец борделя в самый неподходящий момент решил перестраховаться. По-крупному счёту власти Нандина терпят Камышовую пустошь. Точно так же, как в любом приличном доме терпят помойное ведро, чтобы мусор не валялся по всем углам.
  - Мы женщин несколько месяцев не видели, - матрос Несот поднял голову, - каналья владелец в бутылку полез. А тут ещё одна из его шлюх, симпатичная такая, гибкая, в платье синем, рядом вертелась и улыбалась так призывно.
  - Ну я, того, владельцу кулаком в зубы, а шлюху, ну ту, в платье синем, в охапку и в ближайшую комнату понёс. Ну, это, по назначению использовать, - матрос Ошар покраснел до кончиков волос.
  - Но мы бы ей заплатили. Потом. Наверное, - матрос Несот покраснел вслед за товарищем.
  - Да, наверное. Потом, - матрос Ошар часто, часто закивал. - В общем, того, едва я со шлюхи платье снял, на столике, таком, низком, развернул... Кормой...
  - В комнату ввалились местные полицейские, - закончил адмирал Кеяк.
  Матрос Ошар втянул голову в плечи, словно ему треснули кувалдой по макушке. А матрос Несот виновато отвёл глаза в сторону.
  - Вы, две дылды, никак не ожидали, что местные жидконогие и тонкорукие полицейские умеют так ловко драться. Ну а так как отпускать девицу вы не захотели, то местным полицейским пришлось вас почти нежно, - адмирал Кеяк усмехнулся, - запеленать и доставить сюда, ко мне. Я ничего не упустил?
  - Никак нет, - хором протянули матросы.
  Ну что с ними делать? Адмирал Кеяк потёр пальцами лоб. Матросы с фрегата "Беркут" - простые крепкие парни с простыми запросами. Кровь кипит, а с развлечениями на корабле не густо. Вот и потянуло на любовные подвиги. Ладно, адмирал Кеяк хлопнул в ладоши.
  - Витус? - в спальне тут же появился утус Инрин.
  За десять минут личный слуга успел полностью одеться в зелёный фрак и даже причесаться.
  - Нидл, - адмирал Кеяк повернулся к слуге, - позови пару местных банщиц и этого, как там его, переводчика.
  - Будет исполнено, - утус Инрин с поклоном удалился.
  - А вы оба слушайте сюда! - адмирал Кеяк поднёс к носу матроса Ошара указательный палец. - Девок не насиловать, на пол не валить, кимоно, то бишь платье, не сдирать. Если сумеете сдержать свои бычьи порывы, тогда сможете по достоинству оценить мастерство местных жриц любви. Они сами всё сделают, внукам рассказывать будете! Это вам не стирийские портовые шлюхи, которые только и умеют лежать с тупыми мордами и с раздвинутыми ногами.
  Так и быть, - адмирал Кеяк сбавил тон, - я поговорю с тассунарцами насчёт разрешения и экскурсий в Камышовую пустошь. Но только вы, оба, будете наказаны по всей строгости устава. Месяц, не меньше, все гальюны "Беркута" вашими будут.
  Моряки от удивления выпучили глаза, а потом разом широко заулыбались. Самая грязная работёнка, которую только можно найти на корабле, совершенно не пугает их.
  В спальне тихими призраками появились две симпатичные банщицы. Следом показался переводчик, носки простолюдина противно шелестят по натёртому полу. Несколько женщин в резиденции местного князя специально приставлены для удовлетворения потребностей тела дорогих гостей, да и моют отлично.
  - Ты, - адмирал Кеяк ткнул пальцем в грудь переводчика, - объясни им, что эти два кобеля давно женщин не нюхали. Если не хотят, чтобы их самым грубым образом изнасиловали прямо в ванных, то пусть не затягивают со своими танцами. Эти олухи всё равно их не оценят.
  При виде двух симпатичных тассунарок в весьма откровенных кимоно у матросов едва не потекли слюни. Это надо видеть, адмирал Кеяк усмехнулся. Миниатюрные банщицы взяли обоих матросов за руки и словно детей малых повели в ту часть резиденции местного князя, где находятся ванные комнаты.
  - Утус Инрин, вы свободны. И ты, - адмирал Кеяк кивнул в сторону местного, - можешь убираться.
  Наконец спальня опустела. Адмирал Кеяк опустился в кресло, из груди вырвался тяжёлый вздох. К гадалке не ходи: великий советник обязательно воспользуется случаем, чтобы выклянчить очередную проволочку. Как пить дать. Но! Адмирал Кеяк шлёпнул ладонями по подлокотнику кресла, с этим уже ничего не поделаешь. Даже головы виновных на серебряном подносе не заставят тассунарца сделать вид, будто ничего и не было. Зато именно таким образом создаётся репутация строгого, но справедливого адмирала.
  Атмосфера на кораблях существенно разрядится. Эти двое недотёп будут не только целый месяц драить гальюны на "Беркуте", а заодно с щенячьим восторгом рассказывать о местных проститутках. Да и офицеры не откажутся от возможности отведать сок местных жриц любви. Но... Великий советник, не будь к ночи помянут.
  - Витус, - на пороге спальни появился утус Инрин, - к вам прибыл витус Изоб. Настойчиво просит принять.
  Ну вот, принесла нелёгкая. Не следовало поминать великого советника всуе, не следовало.
  - Проси, - адмирал Кеяк поднялся на ноги.
  В спальню вошёл витус Изоб. На лице тассунарца сияет неизменная льстивая улыбка завзятого мошенника на доверии. Великий советник по-домашнему вырядился в просторное светло-коричневое кимоно с ромбами. Пусть на нём нет традиционного наряда самурая, однако пара мечей, как и положено, торчит за поясом.
  - Добрый вечер, уважаемый.
  Адмирал Кеяк шагнул навстречу позднему визитёру, чтоб ему пусто было, и вежливо, на местный манер, поклонился.
  - Добрый вечер, - через переводчика заговорил великий советник. - Мне уже донесли о... досадном недоразумении в Камышовой пустоши. Надеюсь, винновые будут наказаны по всей строгости закона.
  - Не сомневайтесь, уважаемый, - адмирал Кеяк улыбнулся в ответ. - Мои матросы - простые парни. По этой причине я решил сначала удовлетворить запросы их молодых и здоровых тел. Ну а после, даю слово, им предстоит целый месяц мыть туалеты на корабле "Беркут". Согласитесь, не самая приятная работа.
  - Это верно, работа не самая приятная, - легко согласился витус Изоб, - к тому же дурно пахнет. Самураю не полагается мыть туалеты. Надеюсь, ваши матросы прочувствуют всю тяжесть наказания.
  - Не сомневайтесь, уважаемый, - как можно более искренне ответил адмирал Кеяк.
  Как обычно, великий советник начал издалека, с мало что значащего дела. Главный подвох будет чуть позже. За месяц было более чем достаточно случаев изучить скользкую манеру речи витуса Изоба.
  - Ради предотвращения столь неприятных недоразумений в будущем, -льстивая улыбка мошенника на доверии в момент пропала с лица великого советника, - я со всей решительностью настаиваю на переносе переговоров в Давизун. В этом городе местные жители давно привыкли к иноземным морякам. Так что возможности для новых столь неприятных недоразумений будут сведены к минимуму.
  На лице витуса Изоба расцвела самодовольная улыбка. Адмирал Кеяк на миг задержал дыхание. Недовольный рык едва не вырвался наружу. Хитрющий советник нашёл-таки, как самым выгодным образом использовать залёт двух похотливых болванов. Адмирал Кеяк медленно разжал кулаки. Придётся уступить. Благо переговоры идут полным ходом, а император Тогеш Лингау всё равно не будет лично подписывать договор о мире и дружбе. С этим печальным обстоятельством пришлось смириться ещё неделю назад.
  - Ваше предложение вполне разумно, - осторожно заметил адмирал Кеяк. - А теперь давайте присядем, дабы обсудить детали предстоящего переезда.
  

Глава 19. Последний аргумент самурая

  - Палочки для письма с золотыми перьями, каменную подставку для чернильницы и саму чернильницу нужно обязательно взять с собой. Да! - Буншан Изоб поднял глаза, слуга с миной очень внимательного слушателя замер возле столика. - И этот письменный столик нужно будет взять обязательно.
  - Будет исполнено, витус, - слуга машинально поклонился.
  - Через час соберешь и упакуешь всё, что я велел. А пока можешь идти, - Буншан Изоб махнул рукой.
  После бессонной ночи болит голова и неприятно ноет пустой желудок, только с переездом лучше не затягивать. Господи, как давно это было, Буншан Изоб нежно погладил столешницу кончиками пальцев. Отец подарил этот столик на двенадцать лет, едва юный Буншан в совершенстве овладел палочкой для письма. С тех пор подарок отца идёт с ним рядом по жизни. Рабочая комната великого советника по праву стала для столика вершиной карьеры. Только вот уж никак не ожидал, что придётся ему переезжать в Давизун, в мелкий захолустный городок, пусть даже и временно.
  - Пусти! Скотина такая!
  Громкие крики, возня и глухой удар. Передвижная дверь с визгом отлетела в сторону. В рабочую комнату маленьким упитанным торнадо ворвался Блюл Пшенот. Следом за сёгуном торопливо семенит его первый помощник Есид Пилаг. В коридоре за дверью слуга сжимает ладонью разбитый в кровь нос.
  - До меня только что дошла весть о дурной выходке иноземцев в Камышовой пустоши, - с ходу, вместо приветствия, заявил Блюл Пшенот. - До каких пор проклятые стирийцы будут шататься по Нандину и творить бесчинства? И какое же наказание они понесли? Банщицы! Может, сразу каждому из них отсыпать по мешку золотых кобанов?
  Обвинения на гране оскорбления полились из витуса Пшенота бурным горным потоком. Если верить сёгуну, то стирийцы только тем и занимаются, что шатаются по ночам по Нандину, врываются в дома законопослушных подданных и зверски насилую всё, что только шевелится, заканчивая домашними собачками и цикадами. Бред, конечно же. Буншан Изоб устало прикрыл глаза.
  - На этот раз я готов пойти до конца! - Блюл Пшенот выразительно топнул ногой. - И вы, уважаемый, немедленно пойдёте со мной к Его Величеству!
  В подобном состоянии спорить с упрямым Блюлом Пшенотом бесполезно. Дело может запросто дойти до прямого оскорбления и неизбежного вызова на дуэль.
  - Будь по-вашему, уважаемый, - Буншан Изоб с трудом поднялся на ноги.
  Переговоры с адмиралом Кеяком о переезде в Давизун продолжались до самого утра. Буншан Изоб устал, чертовски устал и напрочь не выспался. Пусть отвертеться от договора о мире и дружбе не удалось, зато, по крайней мере, чёрные корабли иноземцев уберутся вон из Нандинского залива.
  - Зафар, иди за мной, - бросил на ходу Буншан Изоб, доверенный помощник тут же поднялся на ноги.
  Блюл Пшенот настолько стремительно выскочил из рабочей комнаты, что Буншан Изоб едва не забыл катану на деревянной подставке рядом с письменным столиком. Нерасторопный слуга не успел вовремя убраться с дороги и получил от сёгуна второй тычок в зубы.
  Блюл Пшенот не просто широко шагает по коридорам Внешнего дворца, а словно бежит в атаку на врага. Затылок и щёки сёгуна пылают гневом и жаром. Для полноты картины не хватает красного самурайского доспеха и острого копья в руках. В полминуты они вышли в Нижний парк, однако ни во Внутренний дворец, ни в Верхний парк Блюл Пшенот так и не свернул. Похоже, он точно знает, где в данный момент находится император. Так оно и оказалось.
  С момента приёма стирийцев прошло больше четырёх недель, однако тонкие чугунные полосы так называемой железной дороги до сих пор проглядывают в окружении свежей зелёной травы. Паровая самодвижущаяся повозка, что тащит за собой ещё две тележки, привлекла внимание императора. По приказу Его Величества дворцовые ремесленники разобрали самый главный подарок стирийцев.
  Разгорячённый и разгневанный Блюл Пшенот привёл к тому самому помосту на Журавлиной аллее, возле которого стирийцы так бездарно и тускло показали представление с якобы золотокожими менгами. Император сидит на краю помоста на квадратной циновке. Ирьян, глава дворцовых ремесленников, показывает Тогешу Лингау какое-то колесо с зубчиками. Рядом на земле в художественном беспорядке разложены детали паровой тележки.
  - Ваше Величество, - Блюл Пшенот плюхнулся на колени рядом с императором и с размаху ткнулся лбом в траву.
  Простолюдин Ирьян словно ошпаренный отскочил в сторону. Император медленно повернул голову. На лице Тогеша Лингау написано недовольство.
  - По какой причине, уважаемый, вы оторвали меня от важного дела? - голос императора пропитан ледяным гневом.
  - Ваше величество, - Блюл Пшенот вновь низко поклонился, - взываю к вам с просьбой пересмотреть ваше решение и не подписывать с проклятыми иноземцами никаких договоров. Умоляю вас дать им решительный отпор и очистить земли благословенной Тассунары от их пагубного присутствия.
  Мольбы и громкие слова полились из Блюла Пшенота бурным потоком, словно вода в горном ручье во время весеннего половодья. Тот же самый бред о духе народа, долге самурая, что и накануне в рабочей комнате великого советника. Ну разве что без ругательств на грани оскорбления, зато не менее эмоционально.
  - Прошу вас, Ваше Величество, вновь обратиться к "Жребию Уотина Лингау", вашего мудрого предка, чей дух бережёт Тассунару от бед, а вас лично от необдуманных поступков. На этот раз я готов идти до конца, - Блюл Пшенот демонстративно опустил правую ладонь на рукоятку вакадзаси.
  От эмоциональной и совершенно бессмысленной речи сёгуна в душе вспыхнул пожар. Буншан Изоб незаметно напрягся, ступни словно пустили в землю толстые корни. Хвала Великому Создателю, если бы не просторное нательное кимоно, то император, несомненно, заметил бы, как от сильного напряжения вздулись мышцы на ногах, плечах и особенно на запястьях.
  Буншан Изоб перевёл дух. Пока он из последних сил пытается свести к минимуму вред, который принесёт Тассунаре так называемый договор о мире и дружбе, этот чокнутый вояка готов рискнуть жизнью, лишь бы только окончательно сгубить страну в пламене бессмысленной и бесполезной войны. Блюл Пшенот - конченый игрок, вот что бесит больше всего.
  Командующего армией императора много, много раз заставали за игрой в кости. Когда ему было двадцать три года, отец едва не лишил его наследства. На самом деле Блюл Пшенот очень, очень надеется, что на этот раз "Жребий Уотина Лингау" выпадет в его пользу. Точно так же надеется проигравшийся в пух и в прах игрок, что в самый последний бросок все четыре кубика упадут шестью точками вверх.
  - Ваше Величество, - Буншан Изоб в свою очередь опустился на колени и коснулся лбом влажной травы, - я по-прежнему уверен, что так называемый договор о мире и дружбе с проклятыми стирийцами - лучшее из двух зол. Поэтому и без жребия вашего уважаемого предка, здесь и сейчас я готов совершить сэппуку. Мой доверенный помощник, - Буншан Изоб оглянулся на Зафара Рингана, - будет моим кайсяку.
  Кайсяку - незаменимый помощник при свершении сэппуку. Именно он наносит удар милосердия и одним махом отрубает голову. Как правило, на роль кайсяку выбирают близких друзей или доверенных подчинённых.
  Император в задумчивости скосил глаза. Сэппуку - очень и очень серьёзный поступок. Нередко только через ритуальное самоубийство подчинённый или подданный может убедить вышестоящего в собственной правоте.
  - Хорошо, - император расправил плечи. - Великий советник, я предоставлю тебе возможность доказать твёрдость твоего решения, но не сейчас. Через час оба ждите меня возле Белого пруда в Верхнем парке со своими кайсяку. А теперь можете идти.
  Неожиданная аудиенция закончена. Император выслушал подданных и принял решение. Разрешение удалиться получено.
  Брошенные в гневе слова жгут язык. Не иначе в самый неудобный час, бессонная ночь, усталость и злость на командующего армией императора. Кажется, или у Блюла Пшенота в самом деле дрожат руки? Буншан Изоб поднялся на ноги. На лице большими красными буквами написано замешательство. Такого исхода сёгун точно не ожидал. Хоть какое-то утешение.
  Отпущенный императором час пролетел быстро, как взмах крылышек бабочки. Весь этот час Буншан Изоб просидел в небольшой беседке с широкой крышей рядом с Голубым павильоном недалеко от Белого пруда.
  Эту беседку построили больше двадцати лет назад специально для тех, кто ожидает аудиенцию у Тогеша Лингау, пока император отдыхает в Голубом павильоне в обществе жены или одной из наложниц. Специально или нет, из неприкрытой ни кустами, ни стеной беседки отлично виден Белый пруд. Середина весны, вовсю цветут водяные лилии. Нежные цветы словно разбросали белые лепестки по тёмно-зелёным листьям.
  Только взгляд приковывают не нежные цветы, а небольшая посыпанная белым песком площадка в изгибе пруда. Самое знаменитое во всей Тассунаре место для свершения сэппуку. На этом пятачке белого песка достойно закончили свои дни множество высокопоставленных самураев и даже несколько принцев крови. Слабая мысль греет душу - далеко не каждому предстоит пройти путь самурая до конца в столь славном месте.
  Император поступил не просто умно, не просто справедливо, а ещё и очень хитро. Буншан Изоб печально вздохнул. В гневе и сам не заметил, как с языка сорвалось роковое признание. Тогда, час назад, он и в самом деле был готов тут же, возле деревянного помоста, выхватить вакадзаси и вспороть собственный живот. Но за час он не просто остыл, а одумался и... пожалел. Одно радует, Буншан Изоб скосил глаза. Рядом на соседней циновке сидит Блюл Пшенот.
  Сёгун очень надеялся испытать судьбу. Впрочем, Блюл Пшенот настоящий самурай. Если бы "Жребий Уотина Лингау" вновь указал бы на него, то сёгун, не мешкая ни минуты, совершил бы сэппуку. Буншан Изоб печально улыбнулся, брошенные в гневе слова разрушили план командующего армией императора.
  Лицо Блюла Пшенота налилось краснотой, будто он не меньше недели старательно наливался сакэ. Пальцы сёгуна стальными когтями вцепились в колени, а взгляд устремлён вдаль. Буншан Изоб про себя улыбнулся. Когда его унесут с распоротым животом, то место на белом песке возле Белого пруда придётся занять самому сёгуну. Испытать судьбу, дёрнуть её за хвост, не получится. И тогда Блюлу Пшеноту придётся либо вновь признать собственную неправоту, либо самому свершить обряд сэппуку. Чтобы там ни говорили о долге и чести, мёртвому не нужно ни того, ни другого. Вообще ничего не нужно. Но даже не это самое печальное.
  Даже если рука сёгуна в последний момент не дрогнет, а прочный клинок вакадзаси не сломается при ударе о кожу, останется вероятность того, что он зря вспорол собственный живот. При подобном исходе императору придётся назначить новых великого советника и сёгуна. Как знать, может новый командующий армией императора не будет столь последовательным и согласится на мир и дружбу с проклятыми иноземцами. Умирать не страшно, обидно умирать зря. В истории уже был случай, когда четыре самурая доблестно свершили сэппуку и лишь третья пара преемников сумела-таки договориться.
  Шелест и лёгкий стук шагов. На аллее со стороны Внутреннего дворца показался император. Позади него шагают двое придворных. Буншан Изоб напряг глаза. Всё правильно: негоже решать подобные дела без приближённых, они же свидетели. Справа Теод Агаян, начальник дворцовой стражи. Слева Асан Сабян, смотритель дворцового арсенала и прочих запасов.
  - Начинайте, - император присел на циновку напротив Белого пруда.
  Сердце на миг остановилось, а потом забилось с утроенной силой. Сейчас или никогда, с достоинством отстоять свою правоту, либо покрыть себя и свою семью позором.
  Буншан Изоб плавно поднялся на ноги. Путь до посыпанной песком площадки такой длинный и такой короткий. Дыхание медленное и очень плавное. Главное не подать виду. Сейчас, уже сейчас, о нём складывается либо добрая легенда, либо дурная история.
  Как громко скрепит песок. Крупные белые песчинки с оглушительным треском налезают и трутся друг о друга. Буншан Изоб медленно опустился на колени. Катану, длинный меч, положить по левую руку. Вакадзаси, короткий меч, прямо перед собой.
  - Великий советник Буншан Изоб, - громко и торжественно заговорил император, - ты считаешь благом для Тассунары необходимость заключить позорный договор о мире и дружбе со Стирией. Готов ли ты здесь и сейчас свершить сэппуку, дабы тем самым доказать собственную правоту?
  К горлу подступил горький ком, язык онемел. Воздух словно в дырявых мехах со свистом вылетает через нос. Император и приближённые внимательно и напряжённо смотрят прямо в глаза.
  - Да, Ваше Величество. Здесь и сейчас я готов свершить сэппуку дабы доказать собственную правоту.
  На белый песок вступил Зафар Ринган, сегодня ему выпала роль кайсяку. Буншан Изоб поднял руки вверх, самый доверенный помощник аккуратно снял с него широкую накидку без рукавов. Следом с плеч слетело нательное кимоно, Буншан Изоб остался обнажённым по пояс.
  Традиционный обряд сэппуку расписан по минутам, но сегодня из-за спешки он пройдёт немного иначе, хотя кое-что останется неизменным. Зафар Ринган свернул накидку и кимоно в плотный валик. Буншан Изоб слегка приподнялся на носках, доверенный помощник тут же подпихнул под голени валик из одежды. Умирая самурай должен упасть вперёд.
  Главное не опозориться... Главное не опозориться... Мысли скачут в голове бешеной газелью. Душа в ужасе кричит "Нет!!!", а холодный разум держит рот на замке и продолжает управлять телом.
  "Путь воина означает смерть. Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведёт к смерти. Не рассуждай! Направь мысль на путь, который ты предпочёл, и иди!".
  Буншан Изоб усмехнулся краешками губ. Даже в самый трагический момент "Путь воина", кодекс самураев, продолжает вести его и придаёт сил.
  Буншан Изоб стрельнул глазами в сторону. Зафар Ринган опустился чуть позади на колено. Молодой помощник занял место, как и положено кайсяку. Правая рука Зафара Рингана легла на рукоятку катаны.
  В императорском дворце под страхом смерти запрещено обнажать оружие. Буншан Изоб слегка наклонился вперёд, чёрная рукоятка вакадзаси сама легла в ладонь. Запрещено, но только не для того, кто свершает сэппуку. Лёгкий шелест кажется громом среди ясного неба. Острый клинок вакадзаси освободился от объятий чёрных ножен, начищенная сталь блеснула в лучах великолепной Геполы. Боже, как же он прекрасен.
  Лезвие вакадзаси медленно развернулось скошенным кончиком к животу. Пальцы рук плотно обхватили чёрную рукоятку, кожаная оплётка впилась в ладони. Наверно, сейчас нужно обратиться к Великому Создателю с просьбой дать сил довести сэппуку до конца, а потом принять к себе на вечный покой. Только, только... Буншан Изоб медленно закрыл глаза, в голове крутится совсем, совсем другое.
  Ни с того ни с сего перед внутренним взором вдруг возникла толстая книга в сером переплёте. Та самая, которая обычно лежит на правом краю письменного столика в рабочей комнате. Словно по волшебству, толстые корочки разошлись в стороны, на белых страницах красными пятнами выступили бесконечные столбики цифр, цифр и снова цифр. Боже! Как же много государственная казна должна менялам Нандина.
  Но вот ужасная книга подёрнулась пеленой и пропала. Перед внутренним взором возникла другая картина: разрушенная страшными ядрами иноземцев деревенька простых рыбаков со смешным названием Рыбий хвост.
  Едва чёрные корабли стирийцев убрались из Нандинского залива, Буншан Изоб в числе самых первых посетил деревеньку Рыбий хвост. Точнее то, что от неё осталось. Единственная улочка утыкана большими воронками. Кругом разруха и пепелище. Вот что проклятые стирийцы сотворят с Нандином и со всей Тассунарой в целом, если "Договор о мире и дружбе" не будет подписан.
  Стирийцы хуже завоевателей древности. Им не нужна земля благословенной Тассунары. Они не хотят её завоевывать и тем самым взять на себя ответственность за судьбу простых смертных. Им нужны богатства Тассунары, её золото, серебро, леса и недра. Как медведь разоряет улей ради мёда и совершенно не думает о том, что без улья пчёлы обречены на гибель. Точно так же проклятые стирийцы хотят разорить Тассунару и обречь простых тассунарцев на тяжкий труд и страдания. Всё так. Только тяжкая жизнь всё же лучше тяжкой смерти. Лучше, потому что остаётся самое главное - надежда.
  Сомнения и страхи разом покинули голову. На душе разом стало легко и свободно. Буншан Изоб выпрямил спину и расправил плечи. Здесь и сейчас он закончит свой земной путь. Зато в памяти потомков он останется как самурай, который до самого конца был уверен в собственной правоте. Родовое имя Изоб не будет запятнано позором. Кассен, родной сын и наследник, будет гордиться им.
  Пальцы, что ещё секунду назад плотно сплелись вокруг рукоятки вакадзаси, сами собой ослабили хватку. Запястья перестали трястись от напряжения. Умирать легко, а за правое дело ещё и приятно.
  Глубокий вздох. Теперь отвести лезвие вакадзаси чуть подальше для более уверенного и сильного замаха. Главное, довести сэппуку до конца. Великий Создатель, прими мою душу. Улыбка умиротворения растянула губы.
  - Стой!!!
  Резкий окрик резанул по ушам тяжёлой дубинкой. Буншан Изоб дёрнулся всем телом и распахнул глаза. От неожиданности вакадзаси выпал из рук. Кайсяку Зафар Ринган резво вскочил на ноги и едва не выхватил катану. В самый последний момент острое лезвие блеснуло начищенной сталью и со стуком убралось обратно в чёрные ножны.
  Что? Что случилось? Буншан Изоб огляделся по сторонам. От удивления глаза едва не вылезли на лоб. Но вот взгляд остановился на императоре. Тогеш Лингау выглядит озабоченным. А! Ну да, это Его Величество в самый неподходящий момент крикнул "Стой".
  - Стой, - гораздо более спокойно повторил император. - Великий советник Буншан Изоб, я верю в стойкость твоего убеждения, а потому приказываю тебе жить.
  - Но Ваше Величество, - протянул Буншан Изоб.
  - Носильщиков на переправе через бурную реку не меняют, - император повысил голос. - В столь критический момент для Тассунары я не хочу, не имею права потерять сразу и великого советника, и сёгуна. Вы оба нужны мне. Я сказал.
  Все свободны, - император легко поднялся на ноги. - Буншан Изоб, продолжай вести переговоры с иноземцами. От своего имени я разрешаю тебе подписать "Договор о мире и дружбе" с проклятой Стирией.
  Стремительно, как вовсе не положено императору, Тогеш Лингау удалился по аллее в сторону Внутреннего дворца. Двое приближённых с трудом успели за императором.
  Боже, как прекрасна жизнь, Буншан Изоб расслаблено улыбнулся. Не иначе сам Великий Создатель в последний момент направил императора на путь истинный. Да будет так. Осторожно, словно опасаясь опалить руку, Буншан Изоб поднял вакадзаси. Стальное лезвие, которое сегодня так и не изведало его крови, вернулось обратно в чёрные ножны. В императорском дворце обнажать клинок нельзя.
  - Витус.
  Буншан Изоб оглянулся. Позади стоит Зафар Ринган. В руках доверенного помощника висит изрядно помятое кимоно, зато на лице читается огромное облегчение. Молод ещё, совершенно не умеет скрывать эмоции. Да, Буншан Изоб протянул правую руку, нужно одеться. Можно сказать, с того света вернулся.
  Не только молодой помощник Зафар Ринган не сумел скрыть собственных эмоций. Лицо гораздо более опытного и бывало Блюла Пшенота едва не сверкает от счастья. Разрешение императора распространяется и на него, однако сёгун сидит с блаженной миной на лице, словно боится шевельнуться. Легко догадаться, насколько же он рад такому исходу дела.
  Буншан Изоб поднялся на ноги. С колен маленькими снежинками осыпались крошечные белые песчинки. Блюл Пшенот едва не проиграл ещё до того, как бросил кости на стол. Может быть, теперь он одумается и больше не будет столь яростным и безрассудным противником.
  

Глава 20. Чаша позора

  Великий советник, чтоб ему пусто было, усердно расхваливал замок князя Сарда, правителя Давизуна, словно собирался обменять его на эскадру фрегатов. Только, только, адмирал Кеяк в очередной раз оглянулся по сторонам, обмен был бы явно неполноценным, причём сильно. На проверку замок князя Сарда не стоит и одного фрегата, даже самого старого и дряхлого, у которого вместо днища одни дыры. Резиденция местного правителя всего лишь старая каменная крепость на небольшом возвышении недалеко от крошечной бухты Давизуна. Если потребуется, то пушки "Чёрного лебедя" на раз-два разберут этот каменный мешок на вторичные стройматериалы.
  С другой стороны, нужно признать: пусть как военно-морская крепость замок князя Сарда вообще никакой, зато как дом богатого тассунарца очень даже. За крепостной стеной из старых слоёных камней нашёлся красивый парк и очень даже немаленький одноэтажный дом. Почти в точно таком же довелось прожить четыре недели в Нандине.
  Просторные комнаты, натёртые до блеска полы, тонкие бумажные перегородки вместо стен. Зато дом местного князя изыскано и со вкусом разукрашен на тассунарский манер тёплыми цветами и живописными сценами природы, охоты или сражений. Максимум света, максимум простора и минимум мебели. Впрочем, не важно.
  Рядом стоят командоры утус Курдан, капитан фрегата "Чёрный лебедь", утус Келтум, капитан фрегата "Ворон" и, как же без него, утус Мунгел, корреспондент "Ежедневного телеграфа". Тяжёлые деревянные двери, самые настоящие двери из толстых досок, пока закрыты. Великий советник настоял именно на такой церемонии. Но ничего. Очень, очень скоро долгожданный договор будет, наконец, подписан. Пусть тассунарцы по ту сторону дверей в специальном зале для торжественных приёмов чуток потешат собственное самолюбие. Что-что, а самолюбие местных дворян изрядно пострадало.
  Буншан Изоб мастерски, на все сто, использовал выходку матросов "Беркута" в нандинском борделе. Нехотя пришлось согласиться перенести переговоры в Давизун. Был риск, что аборигены начнут борзеть, едва чёрные фрегаты ВМС Стирии покинут Нандинский залив. Но нет, нужно признать: великий советник вполне здравомыслящий человек и умеет зреть в перспективу.
  Переезд в Давизун и обустройство в замке местного князя заняли ещё неделю. Зато после у великого советника совсем, совсем не осталось ни предлогов, ни причин, чтобы оттянуть подписание договора ещё хотя бы на день или даже на час. Всё, всё, буквально всё было оговорено заранее по три-четыре раза. Всё, начиная с того, во сколько начнётся церемония подписания, состав делегации, адмиральская шпага на левом боку и заканчивая размерами стола и цветом чернил. Витусу Изобу адвокатом бы работать, цены бы ему не было. Любое дело если не выиграет, то заболтает и развалит непременно. С его-то крючкотворством. Только, адмирал Кеяк самодовольно улыбнулся, не на того напал! Бюрократы в военно-морском министерстве тоже не пальцем деланы.
  В тишине едва заметный шелест открываемых дверей звучит, словно торжественная музыка. Тяжёлые створки медленно разошлись в стороны. Адмирал Кеяк с трудом подавил неуместную улыбку. А так хочется крикнуть в открытую дверь что-нибудь похабное, обидное и обязательно очень громко. Да такое, чтобы надменные самураи покраснели от смущения, словно благонравные девицы на выданье. Но нельзя, адмирал Кеяк тихо перевёл дух.
  Если верить великому советнику, то этот зал самый большой и самый торжественный во всём замке местного князя. Тассунарцы уже расселись на невысоком помосте у противоположной стены. На центральной циновке сидит сам Буншан Изоб. Прочие самураи расположились вокруг него широким полукругом.
  На церемонию подписания договора местные дворяне не стали напяливать дедовские доспехи с ужасными масками местных демонов. Самураи предпочли более привычные бабские наряды из накидок без рукавов с накрахмаленными плечами. Широкие штаны на подвязках издалека можно легко принять за юбки. Никакого однообразия и тем более единой формы. Самураи разрядились во всевозможные цвета и рисунки. На великом советнике самый дорогой наряд из шёлка. У самурая на краю помоста одежда попроще, можно даже сказать победнее. А вот что у всех без исключения одинаково, так это причёска: высоко выбритые лбы и короткая загнутая вперёд косичка на самой макушке.
  Специально для гостей рядом с нормальным столом с "Чёрного лебедя" стоит четыре обычных стула. Великий советник до последнего сражался против мебели с фрегатов, только в конце концов витусу Изобу пришлось уступить: тассунарцу гораздо легче присесть на обычный стул, чем нормальному человеку опуститься на колени за их дурацкий низенький столик.
  Утус Ринган, первый помощник великого советника, громко произнёс несколько слов. Переводчик Вуон, единственный простолюдин в обычном кимоно из хлопка, тут же перевёл:
  - Прошу посланников великой Стирии войти в зал.
  Адмирал Кеяк чуть ли не со скрипом стронулся с места. От напряжения ноги едва не приросли к полу. Столько, столько, столько трудов и усилий, и всё ради того, чтобы торжественно войти в зал. Главное - сохранить на лице деловое сосредоточенное выражение. А это нелегко, ох как нелегко. Адмирал Кеяк покосился на газетчика. Утус Мунгел ещё только рот не распахнул от восторга, идиот!
  Медленно и величественно, словно на параде в Рунтане перед президентской трибуной, адмирал Кеяк вошёл в просторный зал. Морские башмаки на каучуковой подошве плавно и почти тихо касаются пола. Даже утус Мунгел, крыса сухопутная, и тот умудряется не топать ногами.
  - Сегодня для народов Тассунары и Стирии наступил великий день, - тут же продолжил утус Ринган, едва адмирал Кеяк опустился на стул. - Сегодня две великие державы подпишут исторический "Договор о мире и дружбе".
  Первый помощник великого советника кудахчет петухом при виде курицы. Витиеватые слова и фразы льются из него, как вино из старой сухой бочки. Однако переводчик Вутог без проблем, едва не опережая, переводит речь утуса Рингана на фатрийский. Не иначе первый помощник написал торжественную речь заранее, а переводчик выучил её дословно.
  - Для подписания "Договора о мире и дружбе" приглашается специальный посланник Стирии в Тассунаре полномочный представитель императора Технара адмирал Лудан Онич Кеяк, - наконец-то произнёс утус Ринган.
  Адмирал Кеяк легко поднялся со стула.
  Наконец-то! Да сколько же можно! От радости сбилось дыхание, а щёки предательски запылали жаром. Как хорошо, что заранее догадался нанести на них немного белил.
  Адмирал Кеяк подошёл к столу. Договор составлен на двух листах изумительно белой рисовой бумаги. Каждый экземпляр в отдельной кожаной папке.
  Первый помощник великого советника раскрыл первую папку и двинул её ближе к краю стола. Белый листок густо исписан тассунарскими письменами, ещё одна мелочная уступка аборигенам. Палочка для письма плавно, точно до середины золотого пера, погрузилась в чёрные чернила. Теперь осторожно, не дай бог обронить позорную кляксу, поднести её к первому листу. Едва золотой кончик пера коснулся белой бумаги, как правая рука сама легко и быстро вывела фамилию "Кеяк" и пару инициалов.
  Ох, не зря последние дни усиленно тренировал собственную подпись. Адмирал Кеяк быстро и ловко подписал второй экземпляр. А то от волнения можно запросто накарябать что-нибудь несуразное.
  Господи, только не улыбаться, не улыбаться, не улыбаться, как идиот при виде цветного фантика. Адмирал Кеяк незаметно прикусил нижнюю губу, на языке тут же появился привкус крови. Зато боль слегка отрезвила и помогла унять эмоции.
  Это же... дело, такое... Адмирал Кеяк осторожно опустил палочку для письма на каменную подставку. Дело всей жизни, понимаешь. Теперь, понимаешь, его имя войдёт в истории. Обязательно войдёт. Как-никак, адмирал присел обратно на стул, на его долю выпало "открыть", почти "взломать", целую бесхозную страну. Уж кто-кто, а сами тассунарцы запомнят этот день надолго, если не навсегда.
  Первый помощник развернул кожаные папки с экземплярами договора в другую сторону.
  - Для подписания "Договора о мире и дружбе", - утус Ринган распрямил спину, - приглашается полномочный представитель императора Тогеша Лингау великий советник Буншан Изоб.
  Великий советник медленно, с трудом, будто у него на плечах висит пара мешков с углём, поднялся на ноги.
  ***
  - Для подписания "Договора о мире и дружбе" приглашается специальный посланник Стирии в Тассунаре, полномочный представитель императора Технара адмирал Лудан Онич Кеяк, - произнёс Зафар Ринган, переводчик Вуон тут же пролаял слова помощника на фатрийском.
  Церемонию подписания договора ведёт Зафар Ринган. Малые года доверенного помощника могли бы стать непреодолимым препятствием для его участия в столь важной церемонии. Только, только, Буншан Изоб про себя вздохнул, только более именитых и зрелых претендентов на эту роль так и не нашлось. Да и сам Зафар Ринган с удовольствием уступил бы её кому угодно, хоть слуге, который чистит туалеты. Впрочем, доверенный помощник держится молодцом. Со стороны и в самом деле кажется, будто в резиденции даймё Ичива Сарда идёт торжественная церемония.
  Предводитель иноземцев пыжится, пыжится выглядеть достойно, однако всё равно получается у него паршиво. Адмирала Кеяка изнутри распирает осознание собственной важности, а собственное величие едва не лезет из ушей и носа. Стириец едва не хихикает от радости и восторга, как маленький проказник, который пробежался в грязных гэта по только что вымытому и натёртому матерью полу.
  - Для подписания "Договора о мире и дружбе", - Зафар Ринган распрямил спину, - приглашается полномочный представитель императора Тогеша Лингау великий советник Буншан Изоб.
  На плечи разом навалилась вся тяжесть этого бренного мира. Буншан Изоб с трудом поднялся на ноги. Кончики пальцев под новенькими таби (тассунарские носки с завязками на щиколотках) покрылись льдом. Стыд и позор, позор от ещё несделанного дела, от уступки проклятым иноземцам, поднялись из живота жгучим вихрем и ударили стальным молотом в голову. Буншан Изоб шагнул с низенького помоста, левая нога едва не сломалась под тяжестью тела. Отныне и навсегда он останется в памяти потомков как великий советник, который подписал унизительный договор с надменными стирийцами.
  Правая нога опустилась следом на доски пола. Лишь бы только не затрястись от омерзения... Лишь бы только не затрястись... Последнее, что остаётся у проигравшего, чувство собственного достоинства.
  Высокий несуразный стол стирийцы приволокли со своего корабля. Господи, Буншан Изоб неловко взгромоздился на ещё более высокий и несуразный стул, и как они только сидят на этом?
  Доверенный помощник развернул обе кожаные папки с договором лицом к нему, Буншан Изоб кончиками пальцев подхватил палочку для письма. "Если тебе суждено испить из чаши позора, то осуши её до дна с достойным видом" - ещё одна строчка из "Пути воина". Как раз недавно пришлось заучить её наизусть, иначе было бы вообще не совладать с собственными эмоциями.
  Золотое перо на палочке для письма излишне резко вынырнуло из чернил, на самом кончике повисла большая чёрная капля. Ещё только не хватало заляпать договор кляксами, как неопытный мальчишка на самом первом уроке чистописания. Буншан Изоб легонько тряхнул палочку для письма, чёрная капля послушно ухнула обратно в чернильницу.
  Осторожно, словно боясь порезаться, Буншан Изоб вывел первое имя. На последней букве кончик золотого пера сухо скрипнул по бумаге. Проклятье. Чтобы дописать родовое имя придётся окунуть палочку для письма в чернила ещё раз. И это при том, что вот уже три года он умеет выводить собственное имя одним махом. Как великий советник, как первый и самый важный помощник императора, ему приходится расписываться в различных бумагах по несколько десятков раз на дню.
  Наконец подписан и второй экземпляр договора. Буншан Изоб чуть раньше разжал пальцы, палочка для письма тихо шлёпнулась на каменную подставку. Ну вот и всё. К горлу подступило жгучее желание свершить сэппуку, Буншан Изоб невольно прокашлялся. Великий Создатель, ну почему тогда у Белого пруда император остановил его?
  Буншан Изоб поднялся на ноги, несуразный стул с высокими ножками противно шаркнул по полу. Чаша позора испита почти до дна, остался самый последний маленький глоток.
  Между тем Зафар Ринган аккуратно сыпанул на оба экземпляра немного мелкого песку. Крохотные песчинки быстро впитали излишки чернил с обеих подписей. Резкий острожный взмах листами и финальный шлепок, обе кожаные папки захлопнулись одновременно.
  По возвращению в Нандин нужно будет просить соизволения императора свершить сэппуку, Буншан Изоб медленно сел на прежнее место. Ибо только сэппуку смоет позор, который он только что навлёк на собственную голову, на свой род и на Тассунару в целом.
  - Витус.
  Буншан Изоб распахнул глаза. И когда только успел зажмуриться? Рядом стоит Зафар Ринган. Спина доверенного помощника изогнута в вежливом полупоклоне, а руки протягивают кожаную папку. А! Ну да - договор, позорный. Буншан Изоб машинально взял папку. Лишь бы только не скривиться от отвращения и не отбросить её далеко в сторону. Лишь бы только не скривиться. Лишь бы... Лишь бы...
  Словно в насмешку самодовольная улыбка адмирала Кеяка рвёт его лицо на части. Предводитель иноземцев едва ли не ткнулся в кожаную папку носом, едва ли не поцеловал её, как губы любимой женщины. Не-е-е... Точно нужно будет просить императора свершить сэппуку.
  - "Договор о мире и дружбе" между Тассунарской империй и Стирийской империей... - Зафар Ринган выждал театральную паузу, - подписан. Уважаемые гости, вы можете идти.
  Этикет строг, Зафар Ринган слегка поклонился в сторону дорогих гостей. Адмирал Кеяк тут же с шумом и треском поднялся со стула, вскочил на ноги самым натуральным образом, будто всё это время дюжина ёжиков колола его в пятую точку. Предводитель иноземцев сияет от счастья. Будь его воля, пустился бы в пляс. Стирийцы гурьбой вывалились из зала. Никаких хотя бы внешних приличий, лишь торопливое шарканье мерзких башмаков по гладким доскам пола. Как доложили городские стражники Давизуна, адмирал Кеяк собирается закатить на постоялом дворе "Золотой чертог" весёлую пирушку. Чтобы им всем сакэ поперёк горла встало.
  Слуги в ярко-жёлтых кимоно медленно закрыли за стирийцами тяжёлую дверь. Финальный стук створок прозвучал, словно похоронный салют. В зале повисла напряжённая тишина.
  Великий Создатель дал сил, дабы не ударить перед проклятыми иноземцами лицом в грязь. Едва за стирийцами захлопнулась дверь, как Буншан Изоб тихо перевёл дух. Прямая спина тут же скривилась, а плечи согнулись. Правая рука, которой только что подписал проклятый договор, налилась тяжестью. Чаша позора испита до дна. Последний глоток, самодовольное лицо адмирала Кеяка, оказался самым горьким.
  Ну вот и всё... Великий мир, которым Тассунара наслаждалась двести шестьдесят восемь лет, рухнул. Блаженной самоизоляции больше нет. Согласно пунктам так называемого договора о мире и дружбе стирийцы получили неограниченный доступ в два прибрежных города Икчун и Давизун. Также им дозволено покидать пределы этих городов и свободно передвигаться в радиусе десяти километров от их стен.
  Уступки, вроде как, небольшие. В Нандинский залив доступ стирийцам по-прежнему запрещён, а больших и малых городов в Тассунаре больше двух сотен, только не стоит обольщаться. Как говорят в таких случаях в народе, стирийцы уже просунули ногу в чуть приоткрытую дверь. Теперь, когда они залезут в благословленную Тассунару целиком и полностью, лишь вопрос времени. Но и это не самое страшное.
  Пройдёт не так уж и много месяцев, как в Нандинском заливе появятся новые корабли иноземцев с огромными пушками на борту. Следом за Стирией Марнея, Гилкания и, просто господи, Фатрия потребуют заключить точно такие же договоры. Так что рано думать о сэппуку. Впереди ещё целый поднос с чашами позора.
  - Уважаемые, - Буншан Изоб поднялся на ноги, взоры самураев разом скрестились на нём, - позорный договор со Стирией подписан. Из двух зол нам пришлось выбрать наименьшее. Помните об этом.
  Хотя и его никак нельзя назвать маленьким, - гораздо тише, почти про себя, добавил Буншан Изоб.
  ***
  - Смотри, они и в самом деле уходят, - Саян ткнул пальцем в сторону залива.
  Огромные колёса фрегата медленно, словно нехотя, завертелись. Даже с берега отлично видно, как изумрудная вода потекла с широких лопастей. "Чёрный лебедь" тронулся с места. И вот уже стирийский фрегат развернулся в сторону выхода из бухты Давизуна.
  - Да, они уходят, - купец Ридоу Райден, владелец марнейской фактории, коротко кинул, - только они обязательно вернутся. Причём, поверь мне, Саян, гораздо быстрее, чем ты думаешь.
  Витус Райден, словно самый настоящий тассунарский купец, надел светло-коричневое кимоно из хлопка с большими чёрными ромбами на спине и подоле. Лишь массивная фигура и широкое лицо выдают в нём уроженца Марнеи.
  Работа в порту Давизуна на время остановилась. Столь важное событие, уход иноземцев, привлекло огромное количество зевак. Грузчики в коротких кожаных куртках и простолюдины в конопляных кимоно столпились на пристанях и джонках. Среди массы горожан то тут, то там выделяются головы самураев с бритыми лбами и загнутыми вперёд косичками. Даже витус Чои Андал, вечно недовольный и вечно сварливый смотритель порта, и тот уставился на корабли иноземцев с вылупленными глазами.
  Саян приехал в Давизун неделю назад не столько по делам, сколько из-за жгучего любопытства. Власти, как обычно, хранят молчание. Когда чёрные корабли стирийцев покинули Нандинский залив, то многие столичные жители были уверены, будто иноземцы убираются восвояси и навсегда. Очень, очень, очень хотелось верить, что так оно и есть. Вот почему Саян опять оставил типографию на попечение Собана Сейшила, а сам поспешил в Давизун. Последние иллюзии и надежды развеялись лёгким паром, когда он увидел в порту тот же самый чёрный корабль стирийцев с большими гребными колёсами по бортам.
  Четыре для назад свершилось то, чего не должно было бы быть в принципе по всем законам и заветам предков: в резиденции Ичива Сарда, даймё домена Сендас, административным центром которого является Давизун, был подписан договор о мире и дружбе между Стирией и Тассунарой. Власти, как это принято в островной империи, хранят молчание. Ни один глашатай ни на одном перекрёстке даже не известил о переносе переговоров в Давизун. Ну а то, что они завершились и блаженной самоизоляции Тассунары пришёл конец, ни у кого в городе не вызывает ни тени сомнения.
  На постоялом дворе "Золотой чертог" на Куриной площади стирийцы закатили грандиозную попойку. Саян не удержался и несколько раз прошёлся мимо "Золотого чертога". Сквозь распахнутые окна площадь то и дело оглашали пьяные здравницы за вечную дружбу между Стирией и Тассунарой. Там же, после очередного громогласного тоста за бесхозную страну, которая, наконец-то, нашла хозяина, отчаянье взяло за горло.
  Не успел. Двенадцать лет упорного каждодневного труда. С нуля создана самая современная в Тассунаре типография. Печать научно-технических книг, в том числе иностранных переводов, поставлена на поток. Ему удалось завязать первые очень важные знакомства среди даймё, высших сановников островной империи. Ещё немного. Ещё чуть-чуть и ему удалось бы проникнуть в правящий класс Тассунары, и... Только неблагоприятные события уже набирают ход, опережают его. В тот момент, под окнами самого дорого и респектабельного в Давизуна постоялого двора, до дрожи в коленях захотелось свершить сэппуку. Хоть кухонным ножом, хоть щепкой вспороть собственный живот, вытащить кишки и порезать их на куски. На такие маленькие, кривые, лишь бы только не терпеть такой большой позор.
  Однако именно желание вспороть собственный живот рассмешило и помогло справиться с приступом отчаянья. Там же, под окнами "Золотого чертога", Саян едва не расхохотался во всё горло. Великий Создатель заложил в него и двух его бессмертных друзей невероятную тягу к жизни. За почти шесть тысяч лет существования на Миреме ни Саян, ни один из его бессмертных друзей, не совершили ни одного самоубийства, даже ритуального. Саян ни разу не застрелился, не повесился, не выпил яду или сиганул со скалы вниз. Ничего подобного. Жизнь любой ценой и точка.
  Стирийцам потребовалась ещё пара дней, чтобы протрезветь, загрузить фрегаты пресной водой с провизией и отвалить. Саян снова не смог удержаться и пришёл в порт. На причале, возле пакгаузов купца Гиса, совершенно случайно столкнулся с купцом Ридоу Райденом. Они оба, не сговариваясь, пришли в порт проводить чёрные фрегаты стирийцев.
  Вот и второй фрегат, "Беркут", кажется, поднял паруса и двинулся следом за "Чёрным лебедем". Пусть не так ловко и быстро, зато гораздо более величественно и грациозно, парусник направился из бухты вон. Кажется, будто сама природа желает как можно скорее избавиться от кораблей иноземцев. Попутный ветер с берега до отказа наполняет бледно-белые паруса "Беркута".
  К счастью, бухта Давизуна настолько мала, что остальным шести фрегатам стирийцев так и пришлось проболтаться в море больше двух недель. Места на внутреннем рейде для восьми огромных кораблей просто не хватило. Как назло, все эти две недели не было ни одного шторма. А как было бы здорово, если бы самый настоящий ураган основательно потрепал бы фрегаты стирийцев, или, ещё лучше, разбил бы их о прибрежные скалы. Но, увы!
  Фрегат "Беркут" быстро выскользнул из бухты Давизуна. Лишь чёрный дым из трубы "Чёрного лебедя" ещё некоторое время поднимался из-за гребня скалистого мыса. Но вот пропал и он. Толпа на берегу начала расходиться. Порт Давизуна вернулся к привычной жизни, к привычному круговороту погрузки-разгрузки. Вновь от пакгаузов на берегу через пристани к джонкам протянулись цепочки грузчиков.
  - Уважаемый, - Саян повернулся к витусу Райдену, - судя по вашему внешнему виду, вы совершенно не рады только что подписанному договору. Тассунара больше не закрытая страна. Для вас лично это означает расширение торговли с внешним миром. Не нужно быть пророком, чтобы понять простую вещь: очень скоро в замке витуса Сарда будут подписаны аналогичные договоры с Гилканией, Фатрией и Марнеей. Вы, наконец, сможете узнать, что находится по ту сторону крепостных стен Давизуна.
  - Да, вы правы, уважаемый, - витус Райден тихо вздохнул, - подписанный договор совершенно не радует меня. Вместе с расширением торговли возрастёт конкуренция. Очень скоро Тассунара станет очень, очень привлекательным рынком сбыта. Эдакая нетоптаная поляна в глухом лесу, где в изобилии растёт сочная, сахарная травка. И за эту самую сахарную травку пойдёт нешуточная драка.
  - Ладно, давайте не будем о грустном, - Саян махнул рукой. - Скажите, как там с пушками?
  - Всё на мази, - ответил витус Райден. - На прошлой неделе я разговаривал с утусом Хисгом, представителем купца Ратага. Четыре десятикилограммовые пушки будут где-то через месяц. Лучше скажите, - витус Райден лукаво улыбнулся, - как поживает утус Шестов? Ну тот, морской артиллерист, которого вы наняли для даймё Ивлата Ачиана.
  - О-о-о... - Саян всплеснул руками, - утус Шестов страшно доволен новой работой, новым домом и, особенно, новой служанкой. Правда, ей не семнадцать лет, а чуть побольше - сорок пять.
  - Что? Неужели уважаемый Ивлат Ачиан не нашёл девицу помоложе?
  - Э-э-э, уважаемый, - Саян шутя погрозил витусу Райдену пальчиком. - Вы хоть и пустили корни в Тассунаре, однако до сих пор о некоторых сторонах жизни тассунарцев имеете весьма смутное представление.
  Я рассказал витусу Ачиану о страсти бывшего морского офицера к женскому полу. Витус Ачиан определил ему в дом Тачу, в недалёком прошлом звезду "Нежного лотоса", очень популярного в Давизуне борделя. Пусть Тача далеко не первой свежести, зато обладает колоссальным опытом ублажать мужчин не первой молодости. Я лично ничуть не удивлюсь, если однажды утус Шестов последует вашему примеру и поменяет штаны и сюртук на кимоно.
  Витус Райден непринуждённо рассмеялся.
  - Да, вы правы, - витус Райден смахнул с ресницы слезинку, - Агнессия, моя дражайшая, об этой стороне тассунарской жизни предпочитает помалкивать.
  - И это при том, уважаемый, - Саян лукаво улыбнулся, - что среди тассунарских жён не считается зазорным, если супруг ночку-другую в неделю проводит в публичном доме.
  - Да вы что? - витус Райден махнул рукой. - Впрочем, разговор не об этом.
  Делать в порту больше нечего.
  - Признаться, - на ходу произнёс витус Райден, - я очень надеюсь на тебя в плане поиска новых заказов и рынков сбыта. Коль уж полянка с сахарной травкой уже найдена, то не помешает захватить самые сочные куски.
  - Ну-у-у, думаю, - Саян переступил через кучку конских яблок, - я вполне могу помочь вам открыть торговую факторию прямо в Нандине. Там, это, купить добротный дом, несколько складов и свести с местными купцами. Пусть даже стирийцам вход в столицу заказан, только это вопрос времени. В Нандине крутятся очень большие деньги и живут самые состоятельные самураи.
  - Великолепно! - тут же просиял витус Райден. - Впрочем, не стоит орать об этом на каждом углу. На нас и так подозрительно косятся.
  Пусть витус Райден полюбил хлопковое кимоно и деревянные гэта, только благородный раномату, тассунарский язык, с трудом оседает в его голове. По этой причине Саян предпочитает вести беседу с уважаемым купцом на марнейском. Всё бы ничего, только прохожие, простые горожане, рыбаки и грузчики, и в самом деле подозрительно пялятся на двух купцов. Иноземные языки в Тассунаре не в чести. А после визита чёрных кораблей стирийцев вызывают настороженность даже в Давизуне.
  - Саян, пошли ко мне, - предложил витус Райден. - Выпьем, закусим. Поди, соскучился по нормальной водке и колбасе?
  - При всём уважении и желании, - Саян вежливо поклонился, - вынужден вам отказать.
  - Это ещё почему? - витус Райден подозрительно нахмурился.
  - В вашем доме до сих пор работают тассунарцы, которые помнят меня как вашего помощника и переводчика. Если в вас лично я ничуть не сомневаюсь, то насчёт местных простолюдинов не питаю никаких иллюзий. Едва Гиор из Уранд, мой бывший слуга, узнает меня, как тут же донесёт в городскую стражу Давизуна. Будьте уверены: для поднятия собственного престижа местные власти не откажутся от великолепной возможности казнить на Куриной площади иноземца.
  - Это точно, - нехотя согласился витус Райден. - Тогда пошли в "Чайный лист". Пусть сакэ до марнейской водки, как до Итаги в ночном небе, но надраться вдрызг ей вполне можно.
  - Вот это совсем другое дело, - Саян улыбнулся. - С удовольствием составлю вам компанию.
  Большие деревянные ворота отделяют жилые кварталы Давизуна от набережной. Возле распахнутых створок Саян оглянулся. Порт Давизуна точно такой же, каким был и сто, и двести лет назад. Те же деревянные причалы, джонки, низенькие пакгаузы и полуголые портовые грузчики. Но очень, очень скоро всё изменится. Кардинально. Впрочем, как и вся Тассунара.
  

Глава 21. Иноземные товары

  Портовый рынок - самый большой и самый шумный рынок Нандина. На нём можно купить всё. Всё, начиная с поношенных крестьянских штанов из конопли и до золотых колец и ярких шёлковых кимоно, которые только богатому даймё по карману. В 13 день Шестого месяца 1512 года по летоисчислению Тассунары Саян забрёл на Портовый рынок.
  Всегда полезно пройтись по торговым рядам и приглядеться как к товарам, так и к ценам. Как знать, может, удастся прикупить по дешёвке качественный обрез хлопка для нового кимоно, куль зелёного чая из Шистана или найти более выгодного поставщика чернил, типографской краски и бумаги. Целый час Саян старательно обходил торговые ряды, расспрашивал торговцев, пока шум возле скобяной лавки не привлёк его внимания.
  - Зачем товар из-за моря продаёшь? Да ещё так дёшево! - крепкий мужчина в старом жжёном кимоно трясёт кулаками перед носом торговца скобяными товарами. - Я голодаю, мои дети риса просят. Мой товар продавай!
  Мужчина, не иначе нандинский кузнец из Западного предела, выразительно шлёпнул грубой ладонью по высокому плетёному коробу на спине. Внутри звякнуло железо. А это интересно, Саян шагнул ближе, и-и-и очень даже хорошо знакомо. Между тонкими прутьями короба просвечивают железные лезвия, загнутые крючки и острые гвозди с круглыми шляпками. Точно - нандинский кузнец принёс на Портовый рынок результаты своего труда.
  - Зачем мне твой товар, - старый торговец с мешками под глазами вяло махнул тонкой рукой. - Ты слишком много хочешь за свои ножи и гвозди. Даже за твою цену никто не купит их у меня. Тогда как мне заработать на рис для моих детей?
  На прилавке перед торговцем разложены ножи, ножницы, иглы и прочие товары из железа. Причём, Саян выглянул из-за плеча нандинского кузнеца, похожи друг на друга как братья-близнецы. Подобного однообразия можно добиться только одним единственным способом. На широких лезвиях дурных ножей с простыми деревянными рукоятками отлично видны большие овальные печати с надписями на фатрийском языке: "Братья Мильен и Ко".
  Ну да, логично, Саян глянул на ряд незамысловатых подсвечников из тонких железных полос с острыми иголками под свечи: именно на Портовом рынке в самую первую очередь появились иноземные товары. Стирийские, если быть точнее.
  Шумный по тассунарским меркам разговор кипит не первый раз. Торговец скобяными товарами не ругается, не гонит нандинского кузнеца прочь, а лишь вяло отмахивается от него. Точно так же крестьянин на рисовом поле вяло отмахивается от надоедливой мухи, которую и не прибить, и не прогнать. В свою очередь кузнец не первый час бродит по Портовому рынку в тщетной надежде продать свой товар по достойной цене, но не получается. Иначе не объяснить, почему он вдруг перестал уговаривать продавца скобяных товаров, а набросился на него с упрёками.
  Как на грех к прилавку подошла женщина в простом сером кимоно. Матерчатый пояс явно не в тон, причёска на голове уложена небрежно, второпях. Покупательница не стала торговаться, а сразу взяла с прилавка большой фатрийский нож. Десять медных дзэни перекочевали из её тощего кошелька в чуть более полный кошелёк торговца.
  - Уважаемая, зачем ты иноземное берёшь? - воскликнул кузнец. - Неужели ты не понимаешь, что оставляешь моих детей без риса?
  Отчаянье припёрло кузнеца к стенке. Иначе никак не объяснить, почему он вдруг набросился с упрёками ещё и на покупательницу.
  - А кто тебе сказал, будто мой дом полон риса.
  Бедное кимоно никак не вяжется с решительным видом покупательницы. Женщина вдруг ловко перехватила только что купленный нож. Кузнец и сам не заметил, как острый кончик стального лезвия упёрся ему в нос.
  - Я бы и рада купить твой нож, да не могу, - глаза покупательницы грозно сверкнули. - Иначе мои дети сегодня вечером останутся без риса, а мой муж будет очень недоволен.
  Женщина с гордым видом удалилась прочь. Да-а-а, дрянное кимоно не идёт ей. Судя по ловкости, с которой она едва не отрезала крепкому кузнецу нос, она не простая горожанка, а дочь самурая. Ибо только девочек из самурайских семей с раннего детства учат обращаться с холодным оружием. Как требует "Путь воина", пока самурай в походе, его жена должна уметь сама защитить его дом, его детей и его имущество. Вот только кодекс самураев не спасает от бедности.
  Инцидент исчерпан. Незадачливый кузнец с видом побитой собаки поплёлся дальше вдоль торговых рядов. Только вряд ли на его ножи и гвозди найдётся покупатель, если только он не продаст их в ущерб себе. Саян отошёл от прилавка торговца скобяными товарами.
  С того позорного дня, как между Тассунарой и Стирией был подписан "Договор о мире и дружбе", прошло четыре года. Как и следовало ожидать, прочие великие державы мира недолго оставались в стороне. Буквально через полгода в Нандинском заливе последовательно появились боевые корабли Гилкании, Марнеи и Фатрии. Императору не осталось ничего другого, как подписать унизительные договоры и с этими странами. Результат не замедлил сказаться.
  Очень скоро на рынки Тассунары хлынул поток иноземных товаров. Часто дурного качества и всегда дурного вкуса, но всегда неизменно с одним и тем же достоинством - очень дешёвый. Те же ножи на прилавке торговца скобяными товарами сделаны где-нибудь в окрестностях Вардина, столицы Фатрии. Это же чуть ли не на другом конце света. А ведь их ещё нужно привезти. Только, несмотря на два океана и десятки тысяч километров пути, они всё равно дешевле местных. Главная причина, как несложно догадаться, - фабричное производство.
  Всего одна фабрика с паровыми станками в окрестностях столицы Фатрии за день способна нашлёпать ножей больше, чем все кузнецы Нандина за год. Ну и цены при массовом производстве соответствующие. И неважно, что тассунарские ножи на голову, даже на две головы, лучше фатрийских. Для рыбы, которая, возможно, сегодня днём окажется на столе той самой небогатой покупательницы, совершенно неважно, чем именно ей вспорют брюхо и выскребут требуху: высококачественным тассунарским клинком, который сам по себе является произведением искусства, или дешёвой фатрийской заточкой с деревянной рукояткой и дурным лезвием, которое постоянно нужно затачивать и затачивать. И подобные картины можно наблюдать целый день буквально по всему Портовому рынку.
  Саян остановился возле посудной лавки. На широком деревянном прилавке плотными рядами разложены фарфоровые тарелки из Гилкании. Абсолютно одинаковые, вплоть до криво нарисованного зелёного листочка в букетике роз на дне. Фабричное массовое производство, даже брак на всех тарелках один и то же.
  Самая главная трагедия в том, что порочный круг замкнулся. Более дешёвые иноземные товары тассунарцы покупают от бедности. Спрос на изделия местных ремесленников неизбежно падает и они разоряются. И... разорённые ремесленники вынуждены опять покупать более дешёвые иноземные товары. В конечном итоге бедные люди переплачивают за худой товар. Тассунарский кухонный нож может служить десятилетиями. Часто он переходит из поколения в поколение, от отца к сыну или от деда к внуку. Фатрийский нож прослужит год-два, если повезёт, то лет пять. А потом той самой далеко не богатой дочери самурая придётся вновь идти на рынок за точно таким же дешёвым фатрийским ножом.
  Возле книжной лавки Саян ненадолго остановился - хоть какая-то отрада. На прилавке перед молодым парнем в серой куртке из конопли разложены книги, ровно три ряда корешками вверх. За спиной на полках более дорогие издания в толстых кожаных корочках. Саян самодовольно улыбнулся: если не половина, то треть книг точно была издана в его типографии "Свет знаний".
  За семнадцать лет Саяну удалось создать самую настоящую мануфактуру. Теперь у него одиннадцать печатных станков и почти шесть десятков работников. Но... Самодовольная улыбка тут же увяла, он достиг потолка в развитие. Люди в Тассунаре беднеют, спрос на книги падает. Выручает только полное отсутствие конкуренции со стороны иноземцев.
  Падение спроса в самом Нандине худо-бедно компенсируется расширением торговли за пределами столицы. За семнадцать лет удалось очень даже хорошо прославить "Свет знаний". Его книги, альбомы, листовки, календари, путеводители широкими кругами расходятся по всей Тассунаре. Хвала Великому Создателю: издание книг если уж не расширяется, то, по крайней мере, не падает.
  Только, только, Саян отошёл от книжной лавки, в свою очередь он всё в больших и больших количествах разоряет мелких ремесленников, которые по разным причинам не сумели, а чаще не захотели, наладить массовое производство недорогих книг.
  У типографии на Заветной улице регулярно появляются обозлённые голодранцы, которые в недалёком прошлом были мелкими печатниками. Как раз пару дней тому назад один из них в старом изношенном кимоно принялся орать на всю улицу и стучать сучковатой палкой по воротам. Только смысла от его злобный воплей полный ноль. Саян не торгует собственными книгами в розницу. Бывшему печатнику не удалась последняя месть - своими криками и проклятьями распугать покупателей.
  Ясно одно: дальнейшего расширения издательского дела не будет. Не стоит рассчитывать на увеличение собственного богатства и влияния. Последний самый решительный рывок в императорский дворец придётся начинать с тем, что есть. Впрочем, Саян окинул взглядом бурлящую вокруг лавок толпу покупателей, есть идея. Как раз сейчас её можно проверить.
  Портовый рынок заканчивается длинным рядом торговцев свежей рыбой. Саян вышел к пакгаузам. Портовые склады по сути те же основательные сараи с широкими воротами и капитальными стенами из обожжённого кирпича. Некоторые из них распахнуты настежь. Саян медленно двинулся вдоль переднего ряда. Глаза внимательно читают вывески и надписи. Не все товары продают в лавках Портового рынка. Особенно те, что не нужны каждый день на столе или в быту. А вот и то, что нужно.
  Над распахнутыми воротами очередного портового склада прямо на стене нарисован большой чёрный брусок. Вывеска для тех, кто читать не умеет. А для грамотных прямо под рисунком большая надпись: "Оптовая торговля железом". Рядом с крошечным прилавком и большими напольными весами на квадратной циновке сидит продавец, тощий мужичок лет сорока - сорока пяти в рыжем от ржавчины кимоно. Оптовый торговец железом хмур, как грозовая туча над морем Окмара. Видать, его дела настолько плохи, что бессилен даже "Путь торговца", свод правил купцов и менял, аналог самурайского "Пути воина".
  Железо обычно покупают небольшими партиями кузнецы и оружейники. В домашнем хозяйстве железный брусок даже самой высшей пробы совершено ни к чему.
  - Уважаемый, - Саян быстро выложил на крошечный прилавок перед хмурым продавцом пяток медных дзэни, - я ничего не собираюсь у вас покупать, но буду весьма благодарен, если вы ответите на несколько вопросов.
  Пять дзэни совершили самое настоящее чудо, грозовая туча моментально рассеялась, хмурый продавец тут же улыбнулся.
  - Что вас интересует, уважаемый? - рука в рыжем рукаве одним движением сгребла с прилавка медные монеты.
  - Скажите, - Саян машинально поклонился, - откуда вам доставляют железо?
  - С острова Янах, - продавец вежливо поклонился в ответ, - на котором находится домен с точно таким же названием Янах.
  В рудниках витуса Иншара Чиргана добывают самую лучшую во всей Тассунаре железную руду, переплавляют её в слитки и продают по всей стране. Только, - на лицо оптового торговца вновь набежала хмурая тучка, - в последние два года спрос на железо падает всё больше и больше.
  - Дешёвые иноземные товары, - подсказал Саян.
  - Да, вы правы, - продавец грустно вздохнул. - Нандинские кузнецы никак не могут конкурировать с иноземцами и разоряются. Вот и падает спрос на железо. Самих иноземцев железо совершенно не интересует. Вот, - продавец хлопнул по железному бруску рядом с собой, - пока выручают оружейники. Только, уважаемый, и наши доблестные самураи с каждым новым годом богаче не становятся. Скорее, наоборот.
  Что правда, то правда, Саян машинально кивнул. Пусть самураи и не разоряются так же быстро как простые ремесленники, однако поток дешёвых товаров из-за границы существенно подрезает и их доходы.
  - И последний вопрос: вы случайно не знаете, когда у уважаемого Иншара Чиргана начнётся столичный год?
  - Вам повезло, уважаемый, - продавец вновь приветливо улыбнулся, - ровно четыре с половиной недели тому назад уважаемый Иншар Чирган вернулся в свою резиденцию в Верхнем Тинтане.
  - Благодарю вас, уважаемый. Всего вам наилучшего, - на прощанье произнёс Саян.
  Ещё Уотин Лингау, основатель ныне правящей династии, обязал всех без исключения даймё ровно год жить в столице и год в собственном домене. Таким нехитрым образом вот уже два с половиной века императоры заставляют правителей доменов существенно тратиться на содержание двух резиденций и постоянные переезды туда-сюда. Жёны и дети вообще обязаны жить в Нандине круглый год. Любая попытка вывести семью из столицы расценивается правительством как мятеж, за что даймё может запросто лишиться и головы, и домена.
  Иншар Чирган, даймё домена Янах, в Нандине - очень хорошо. По словам покровителя витуса Навила Сейшила, витус Чирган чуть ли не единственный даймё, который умудряется платить всем своим самураям полноценный рисовый паёк без задержек. И это при том, что на самом острове Янах рис не растёт - слишком холодно. Зато даймё использует другие ресурсы для пополнения казны. Один из них - торговля с государством людей Ингар на том берегу моря Окмара.
  Торговля, естественно, совершенно незаконная. Император знает о ней, только сделать ничего не может. Остров Янах находится на южной оконечности Тассунарского архипелага. Когда-то он славился пиратами, которые держали в страхе и в постоянном напряжении всё побережье моря Окмары. Половину подданных даймё Иншара Чиргана до сих пор нельзя назвать тассунарцами, хотя активная ассимиляция диких южный народов продолжается не первую сотню лет.
  Дома на Заветной улице Саян быстро написал письмо, запечатал его в большой белый конверт и тут же отправился в Верхний Тинтан к резиденции витуса Чиргана. Как даймё домена Янах он имеет доступ в императорский дворец. К самому Тогешу Лингау даймё ни за что не проведёт, да и не нужно. Зато витус Чирган вполне может помочь попасть в дворцовую библиотеку. Самым большим в Тассунаре собранием книг заведует Юнген Оверол. Старый самурай большой охотник до книг, почему больше двадцати лет назад его и назначили смотрителем императорской библиотеки. Для витуса Оверола возможность бесплатно читать книжные раритеты - очень приятное дополнение к окладу.
  Как и обещал "Путеводитель по Нандину" Юфа Велана, резиденция даймё Иншара Чиргана нашлась на Южной улице, самой дальней и самой короткой улице Верхнего Тинтана. Оно и не удивительно: четыре резиденции четырёх даймё четырёх доменов, которые самыми последними вошли в состав Тассунарской империи.
  Снаружи резиденция витуса Чиргана ничем не выделяется среди подобных в Верхнем Тинтане. На Южную улицу выходит точно такая же внешняя стена вспомогательных построек, широкие ворота из толстых дубовых досок и высокая покатая крыша центрального дома с загнутыми углами в глубине резиденции над зелёными кронами сада. Ну, разве что, жилище даймё домена Янах выглядит несколько более аккуратным, ухоженным и богатым по сравнению с резиденциями по соседству.
  Не так давно общение с даймё, высшими сановниками империи, вызывало шок и трепет. А теперь, Саян от души ровно четыре раза треснул кулаком высокую калитку. А теперь, как к соседу в гости сходить. Даймё уже не кажутся богами, которые спустились с небес на землю для суда и расправы над простыми смертными.
  Не прошло и минуты, как маленькое окошко со стуком распахнулось. В проёме показалась упитанная и наглая физиономия привратника-простолюдина.
  - Чо надо? - грубо бросил привратник.
  По простому хлопковому кимоно слуга сразу понял, что в калитку стучится точно такой же простолюдин, как и он сам. Будь на месте Саяна самурай в чёрной накидке без рукавов и с парой мечей за поясом, то лицо привратника светилось бы от жгучего желания услужить дорогому гостю.
  - У меня личное послание к уважаемому Иншару Чиргану с просьбой о личной аудиенции, - Саян показал белый запечатанный конверт.
  - Уважаемый даймё очень занят, - привратник презрительно скривился. - Ему некогда подавать милостыню кому попало.
  По законам трагического жанра после столь грубого ответа маленькое окошко в высокой калитке должно грубо захлопнуться. Ничего подобного. Про себя Саян улыбнулся - пусть и маленькая, но самая настоящая победа. Грубиян привратник ломает комедию. По слишком чистому и опрятному кимоно Саяна он сразу догадался, что перед ним не очередной попрошайка, такой бы получил по шее без разговоров, а торговец. А у кого как не у торговцев чаще всего в карманах водятся деньги, такие круглые монетки с квадратными дырочками.
  Медленно, двумя пальцами, словно выступая на сцене театра кабуки, Саян вытащил из кошелька одну монету, серебряный мамэтагин очень выразительно блеснул в лучах великолепной Геполы.
  - Уважаемый, - Саян льстиво улыбнулся, - я очень, очень прошу вас помочь мне попасть на аудиенцию к уважаемому Иншару Чиргану.
  Маленькое окошко со стуком захлопнулось, зато калитка тут же со скрипом распахнулась. На упитанном и наглом привратнике обычное хлопковое кимоно самого дешёвого серого цвета. А вот деревянные гэта на ногах очень даже дорогие, ремешки из кожи с серебряным тиснением, подошва и каблуки покрыты красным лаком. Точнее, были дорогими лет десять назад, пока основательно не сносились и витус Иншар Чирган не отдал их наглому привратнику.
  - Так и быть, - гораздо более мягким тоном заговорил наглый привратник, - я передам твоё письмо витусу Чиргану. - Только ничего обещать не буду.
  Комедия под названием "Обмани простачка" продолжается. Упитанный привратник очень хочет получить серебряный мамэтагин, а письмо тут же улетит в мусорную корзину, едва калитка захлопнется. Ситуация вполне предсказуемая. Саян вытащил из кошелька ещё два мамэтагина и демонстративно показал монеты привратнику.
  - Первый мамэтагин всего лишь аванс. Если вы постараетесь и я получу аудиенцию у уважаемого Иншара Чиргана, то вы станете богаче ещё на два серебряных мамэтагина, - Саян пошевелил монетами.
  Это надо видеть: от шелеста монет глаза привратника засверкали не хуже начищенного серебра. Аккуратно, двумя пальчиками, словно величайшую ценность, слуга взял письмо.
  - Я не собираюсь просить у уважаемого Иншара Чиргана ни милости, ни заступничества, - произнёс Саян. - Наоборот - очень надеюсь преподнести ему результаты моих скромных трудов.
  - Хорошо, - привратник нехотя оторвал взгляд от серебряных монет, - сделаю всё, что смогу.
  Калитка захлопнулась. Вот теперь за судьбу письма можно не беспокоиться. Оно не улетит в корзину для мусора. Упитанный привратник наизнанку вывернется, но сделает всё, лишь бы только Саян получил аудиенцию у уважаемого даймё.
  Жить в столице империи очень приятно. По всей стране среди простолюдинов ходит поговорка: хочешь счастья - поезжай в Нандин. В самом большом городе империи полно самых изысканных развлечений, самой модной одежды, еды, выпивки. Не говоря уже о прекрасных и легко доступных женщинах. Только за всё, всё без исключения нужно платить. Жизнь в столице дорогая. Вряд ли даймё Иншар Чирган платит упитанному привратнику хотя бы медный дзэни в неделю. Скорее всего, слуге у ворот приходится довольствоваться объедками с хозяйского стола и обносками с его плеча. О каких-либо деньгах и речи быть не может. А тут сразу три серебряных мамэтагина, по меркам простолюдинов - самое настоящее богатство.
  

Глава 22. Аудиенция у даймё

  Утро понедельника обладает особым очарованием, только доступно оно для тех, кому нравится его работа.
  Как обычно, утром в понедельник Саян сидит за низеньким рабочим столиком в приёмном зале, в квадратной комнате пять на пять метров, самой большой в маленьком жилом доме рядом с типографией. Столешница заставлена документами. Договоры, счета, расходы возвышаются аккуратными стопочками. Рядом потёртый соробан. Время от времени Саян ловко щёлкает его костяшками.
  Давно прошли те времена, когда ему приходилось лично таскать бумажные кипы, давить кукой (рукоять печатного пресса), сшивать корешки и самому бегать за покупателями. Теперь Саян, словно самый настоящий государственный чиновник, не поднимает ничего тяжелее палочки для письма и много, много работает языком.
  За соседним столиком тихо и сосредоточенно трудится Собан Сейшил. Саян поднял на помощника глаза. Не так давно, 15 дня Шестого месяца, Собану исполнилось 28 лет. Давно уже не мальчик на побегушках, не мелкий клерк, который только и умеет складывать числа и вносить их в толстые учётные книги. Нет. Собан Сейшил давно и с большой аккуратностью ведёт бухгалтерию "Света знаний". Фактически он заместитель Саяна. Хватит платить ему жалованье с премиальными. Давно, давно пора сделать парня младшим партнёром и перевести на процент с доходов типографии. Самый младший сын покровителя того стоит. В свете грядущих событий на него почти целиком и полностью может свалиться руководство "Светом знаний". Ладно, Саян тряхнул головой, всему своё время.
  Понедельник - начало новой трудовой недели. Нужно распланировать работу типографии, распределить печать книг по станкам, проверить выполнение заказов, остатки нераспроданных тиражей, наметить новые рынки сбыта. Обычно раз в неделю в типографию наведывается новый потенциальный покупатель. Одним словом, нужно двигаться дальше, чтобы оставаться на месте. Парадокс? Вовсе нет. Положительные результаты развития "Света знаний" постоянно съедает всё более и более плачевное положение Тассунары. Хотя... Нет худа без добра.
  В массе тассунарцы не одобряют "открытие" Тассунары. О крахе блаженной самоизоляции тяжко вздыхают не только даймё и личные советники императора, но и простые подданные, ремесленники и крестьяне. Зато, с другой стороны, постоянно и стабильно растёт интерес к народам, странам и землям по другую сторону моря Окмара и Бескрайнего океана.
  Двенадцать лет назад в самом-самом начале издательского дела иноземные переводы составляли считанные единицы в суммарном тираже "Света знаний". Теперь иноземная тематика занимает около двух третей в общем количестве изданных книг. Грех жаловаться, в очередной раз удалось оседлать волну. Особым спросом пользуются красочные альбомы с многочисленными рисунками для тех, кто читает плохо, а то и вообще не умеет этого делать. Если раньше иноземными книгами интересовались исключительно образованные интеллектуалы, то теперь всё больше и больше простые люди.
  Отлично, Саян захлопнул толстую книгу с надписью "Заказы", с текущим распределением работ закончено. Теперь самое приятное - новые книги. С месяц назад в типографии закончили печать книги "По ту сторону гор Ануб", самое первое нетассунарское художественное произведение на благородном раномату марнейского писателя Динта Нитана. Эксперимент, по сути, ещё не закончен, хотя предварительные продажи внушают уверенность.
  Научные трактаты для интеллектуалов. Простым людям гораздо ближе и понятней художественное повествование, романы или повести. И не важно, что на первом месте в любой художественной книге идёт личная история о главном герое. Гораздо важнее то, что таким образом тассунарцы приобщаются к чужой культуре, узнают о жизни на других берегах. Правда, Саян улыбнулся, "По ту сторону гор Ануб" пришлось снабдить большим количеством сносок и пояснений. Уж слишком большая разница между Марнеей и Тассунарой. Ведь даже вполне образованному и начитанному Собану Сейшилу пришлось объяснять, что такое ложка, чем она отличается от вилки и как ими обоими пользоваться.
  Теперь на очереди "Бирюзовая даль" другого марнейского писателя Келда Шургина. Эксперимент нужно продолжать, одна книга погоды не сделает. Кровь из носа нужно печатать своеобразные продолжения. Пока неискушённые читатели не заметили в "По ту сторону гор Ануб" ничего необычного. С вероятностью близкой к нулю ничего не заметят и в "Бирюзовой дали". Зато потом, лет через пятьдесят - семьдесят, историки-искусствоведы будут ломать головы: откуда это у коренного тассунарца Саяна-издателя столь обширные и достоверные знания о повседневной жизни Марнейской империи?
  Ладно, Саян придвинул ближе "Бирюзовую даль", кажется, он дошёл до седьмой главы. Только распахнуть книгу, углубиться в перипетии любовной истории так и не удалось.
  - Витус, - в приёмный зал заглянул Ливом, дворник, сторож и привратник "Света знаний" в одном лице, - к вам прибыл слуга даймё Иншара Чиргана с личным посланием.
  Наконец-то! Саян резко выпрямился. Радостный возглас едва не сорвался с губ. Не стоит степенному купцу разбрасываться эмоциями.
  - Хорошо, Ливом, пусть войдёт, - почти спокойно произнёс Саян.
  Две недели назад Саян лично отнёс письмо уважаемому даймё домена Янах с просьбой об аудиенции. Наверняка слуга уважаемого даймё принёс ответ, причём ответ положительный, иначе Иншар Чирган вообще бы не стал тратить чернила на ответ простолюдину Саяну-издателю.
  - Доброе утро, утус.
  Ну конечно же, Саян невольно улыбнулся, кто же ещё? В приёмном зале показался старый знакомый - наглый привратник всё в том же хлопковом кимоно самого дешёвого цвета. Вот только в дальнюю дорогу от Верхнего Тинтана до Западного предела простолюдин одел обычные соломенные сандалии. Да и на упитанном лице вместо надменной мины самое что ни на есть жгучее желание во что бы то ни стало угодить дорогому витусу.
  - Вам личное послание от моего господина, витуса Иншара Чиргана, даймё домена Янах, - слуга протянул большой белый конверт из отличной рисовой бумаги.
  - Очень, очень рад, - Саян лично подошёл к краю помоста.
  Добротная бумага едва не порезала пальцы. Саян торопливо вскрыл конверт и едва не выдернул наружу листок. Глаза моментально пробежались по чёрным каллиграфическим строчкам. Есть! От восторга руки едва не скомкали листок. Уважаемый даймё приглашает Саяна-издателя в 29 день Шестого месяца сего года в три часа дня на аудиенцию. Это, Саян скосил глаза в сторону, всего через два дня.
  Отлично! Отлично! Дурная улыбка растянула губы от уха до уха. Саян аккуратно, без прежней нервной торопливости, убрал письмо в конверт. Первый самый трудный и непредсказуемый этап пройден. Уважаемый даймё мог запросто отмахнуться от просьбы. Подобных писулек ему приносят по десять раз на дню. Не иначе надменный привратник всё же проявил должную настойчивость и, как минимум, честно отработал первый серебряный мамэтагин.
  Кстати, о привратнике, Саян опустил глаза. Слуга уважаемого даймё по-прежнему стоит в земляном проходе у кромки деревянного настила и смотрит снизу вверх, словно преданная собака, которая уже принесла хозяину палочку и в ответ ожидает угощение, кусочек сладкого мяса или сахарную косточку. Ну или, в данном случае, щедрых чаевых за добрую весть. Будут ему чаевые.
  - Благодарю вас за добрую весть, уважаемый. А теперь скажите: не желаете ли вы немного подзаработать? - Саян вытащил из кармана кимоно серебряный мамэтагин.
  Глаза привратника испуганно забегали, как у вора, которого хозяин застукал в амбаре с мешком риса на спине.
  - Это-о-о... один из двух? - с трудом выдавил из себя привратник.
  - Нет, что вы! Третий сверху, - Саян улыбнулся.
  - Тогда всё, что угодно, уважаемый, - слуга льстиво улыбнулся в ответ.
  - Прошу вас ненадолго задержаться в моём доме, передохнуть с дороги и отведать доброго зелёного чая с медовым печеньем, - Саян отступил назад.
  - С удовольствием! - привратник Иншара Чиргана тут же скинул соломенные сандалии и рывком поднялся на деревянный настил.
  За тонкой перегородкой приёмного зала находится маленькая комнатка, где Саян с помощником обычно кушают и пьют чай. Саян на ходу приказал Чове, немолодой служанке, вскипятить воду и принести печенье с мёдом.
  - Меня зовут Ивнюк, - привратник даймё с важным видом расселся за квадратным лакированным столиком на самом почётном месте спиной к стене.
  Чего и следовало ожидать, Саян опустился на циновку напротив. Родового имени нет, простолюдин. Впрочем, оно даже к лучшему.
  - Очень приятно познакомиться. Саян, или Саян-издатель.
  Расторопная Чова быстро принесла кувшин с горячей водой, заварочный чайник, глиняные чашки, медовое печенье в плетёной корзиночке и прочие принадлежности для чаепития. Пусть не полноценная чайная церемонии, но как заваривать чай и угощать дорого гостя, Саян прекрасно знает.
  После третьей чашки душистого зелёного чая плетёная корзиночка опустела. Ивнюк от скромности никогда не умрёт. Привратник, пользуясь случаем, практически в одиночку умял всё медовое печенье. Приличия соблюдены, теперь самое время начать деловой разговор.
  - Уважаемый, вашего господина я знаю очень и очень плохо. Не могли бы вы, - Саян опустил перед пустой чашкой Ивнюка серебряный мамэтагин, - немного рассказать о нём.
  - Чего изволите знать? - серебряный мамэтагин исчез во внутреннем кармане кимоно Ивнюка.
  - В первую очередь в каком состоянии находятся финансовые дела уважаемого Иншара Чиргана, - осторожно, словно ступая по тонкому льду, произнёс Саян.
  - Чего? - на лице простолюдина отразилось глубокое непонимание.
  - Сколько у вашего господина серебряных и золотых монет в сундуках, а также коку риса в амбарах, - тут же уточнил Саян.
  - А-а-а... Так бы сразу и сказали.
  Настойчиво и очень аккуратно Саян расспрашивал Ивнюка об Иншаре Чиргане почти час. Только словесные предосторожности оказались совершенно напрасными, привратник даймё болтал много и охотно. Такова особенность тассунарского общества: насколько самураи преданы своему господину, ровно настолько простолюдины готовы продать его хоть оптом, хоть в розницу. Особенно те слуги, которые в иерархии домашней обслуги занимают самую нижнюю ступеньку и кому меньше всего перепадает крох с господского стола. Как привратник, продолжение ворот, Ивнюк находится на самой нижней ступеньке. Прямого доступа к "телу" у него нет, но это не значит, будто он знает меньше личного слуги или любимой наложницы.
  Третий мамэтагин сверху окупил себя сторицей. Как и следовало ожидать, в основе благосостояния Иншара Чиргана лежит добыча, переплавка и торговля железом. На острове Янах плодородной земли не так уж и много. Если бы не рыбный промысел, то продовольствие пришлось бы завозить с главного острова архипелага. Также Иншар Чирган владеет большой верфью, где, по словам Ивнюка, строят больше половины тассунарских джонок. Привратник без зазрения совести проболтался, что некоторые из этих больших лодок с прямыми парусами слегка, ну совсем слегка, по грузоподъёмности превышают прописанные правительством ограничения в пять сотен коку, или около 75 тонн.
  Впрочем, несколько более вместительные джонки - ещё цветочки. Ивнюк подтвердил слухи, что давно и упорно ходят о домене Янах. Уважаемый Иншар Чирган и в самом деле торгует с государством Ингар, что находится на другом берегу моря Окмара, южнее многострадального Гунсара. Причём год от года уважаемый даймё всё расширяет и расширяет объёмы незаконной торговли. Причина та же: дешёвый иноземный импорт, из-за которого в самой Тассунаре падает спрос на железо.
  Правительство, несомненно, знает о незаконной торговле, только поделать ничего не может. Даймё из рода Чирган вот уже третью сотню лет держат в повиновении жителей самых южных островов Тассунарского архипелага. Любые попытки покарать Иншара Чиргана приведут лишь к гражданской войне и выходу самых южных островов из состава империи.
  Привратник уважаемого даймё, сытый и довольный с серебряным мамэтагином в кармане, отправился обратно в Верхний Тинтан. Саян велел Чове убрать со стола, а сам вернулся в приёмный зал за любимый письменный столик. Дел мало не бывает.
  Все это время Собан Сейшил продолжал прилежно трудиться за своим столиком. Когда Саян вошёл, помощник лишь на краткий миг оторвал голову от бумаги. Только всё равно чувствуется, как некое желание распирает Собана изнутри. Если не весь разговор с привратником даймё, то большую его часть молодой помощник, несомненно, слышал.
  - Собан, - Саян из вежливости прикрыл рот ладошкой, лукавая усмешка, не дай бог, может обидеть молодого помощника, - не желаешь ли узнать, как живёт уважаемый Иншар Чирган?
  - Да, витус, - Собан тут же отозвался, смутился и добавил более сдержанно. - Сочту за честь сопровождать вас.
  - Хорошо, - Саян кивнул, - завтра утром отберёшь четырёх работников, желательно самых физически крепких. Снабдишь каждого плетёным коробом. Преподнесём в дар уважаемому Иншару Чиргану плоды наших трудов. Список книг я сейчас составлю.
  - Будет исполнено, - Собан коротко поклонился.
  Саян положил перед собой чистый лист бумаги. Что же подарить уважаемому даймё? За много лет работы "Света знаний" на складе скопилось изрядное количество книг. Жадничать себе дороже, чем больше бумажных томиков Иншар Чирган получит в свою библиотеку, тем быстрее и охотней он выполнит главную просьбу. Не ошибиться бы с выбором. Впрочем, Саян улыбнулся, одна книга, несомненно, заинтересует владельца железных рудников и верфи.
  В приглашении указано в три часа дня. Через два дня Саян был возле ворот резиденции уважаемого Иншара Чиргана в Верхнем Тинтане на четверть часа раньше, как и полагается простолюдину.
  Работники типографии с большими коробами за спиной выстроились вдоль забора. Простолюдины нервно переступают с ноги на ногу. Ни одному из них ни разу в жизни не приходилось лицезреть дома самых богатых и уважаемых самураев Тассунарский империи. Рядом с видом преданного пса маячит Собан Сейшил. Пусть молодому помощнику уже довелось глянуть на парк Ивлата Ачиана, а вот на личное жилище даймё ни разу. Простолюдину, пусть даже успешному издателю, личный слуга или секретарь не полагается. По этой причине из-за спины Собана торчит точно такой же большой плетёный короб с книгами.
  Нервы, нервы, всё нервы проклятые! Саян опустил поднятую было руку. Уж сколько раз за долгую, очень долгую, жизнь на Миреме приходилось и стучаться, и ломиться в двери, ворота, калитки и окна куда уж более могущественных и богатых владельцев земель и народов, а проклятое волнение всё равно берёт за горло. Эх! Была не была!
  Удар! Саян стукнул кулаком по прочным дубовым доскам калитки. Ещё удар. И ещё. Маленькое окошко на удивление быстро распахнулось, в тёмном проёме появился, ну кто же ещё, Ивнюк собственной персоной. Привратнику уважаемого даймё не терпится получить два вожделенных мамэтагина.
  - Добрый день, уважаемый, - Саян вежливо склонил голову и тут же, как бы невзначай, хлопнул ладонью по внутреннему карману кимоно.
  - Давай их сюда, быстро, - Ивнюк торопливо распахнул калитку, - я выполнил своё обещание.
  - Ещё нет, уважаемый, - Саян левой рукой ухватился за косяк калитки, - только после аудиенции у уважаемого даймё.
  Ивнюк надулся, словно недовольный индюк, которого отогнали от кормушки с отборным просо, и нехотя отошёл в сторону. Пусть привратник уважаемого даймё честно заработал пару серебряных мамэтагинов, только отдавать монеты ещё рано. Существует риск грандиозного розыгрыша. Два мамэтагина - сумма немаленькая, особенно по меркам простолюдина, которому денежное жалованье не полагается вовсе. Ивнюк вполне мог бы договориться с писарем Иншара Чиргана и состряпать липовое приглашение. Будет очень обидно, если привратник сейчас захлопнет калитку. Но нет, Саян переступил порог, приглашение было настоящим, иначе Ивнюк просто не пустил бы их внутрь резиденции.
  В отличие от аудиенции у даймё Ивлата Ачиана четыре года тому назад, на этот раз привратник велел им идти прямо через сад во внутренний дом. Да-а-а... Саян с интересом оглянулся по сторонам, у Иншара Чиргана совершенно нет причин прятать собственное состояние за ширмой купеческой бережливости. Резиденция уважаемого даймё - эталон богатого самурайского дома.
  По внешнему краю центрального дома проходит широкая веранда с деревянными перилами. Скат крыши держится на тонких квадратных столбах. Двери центрального входа распахнуты настежь, только привратник Ивнюк свернул на боковую тропинку. Для простых просителей предусмотрен гораздо более скромный вход с боку.
  Изнутри дом Иншара Чиргана поражает ещё больше. На деревянных столбах, к которым крепятся более тонкие перегородки, буквально на каждом шагу висят охотничьи трофеи: медвежьи и волчьи головы, чучела ястребов и орлов. Разок на повороте мелькнула округлая голова моржа с большими жёлтыми бивнями. Домен Янах и одноимённый остров находятся далеко на юге Тассунарского архипелага. По этой причине там другой гораздо более холодный климат. Вот откуда у Иншара Чиргана страсть к охоте, а в коллекции трофеев нашлась даже голова моржа.
  На полу помимо традиционных циновок время от времени попадаются меховые коврики - продолжение охотничьих трофеев. Да и сам дом уважаемого даймё построен заметно более капитально и основательно. Чувствуется, что строили его ремесленники из домена Янах. Перегородки между комнатами гораздо более толстые, а бумага на деревянных рамах гораздо больше напоминает плотный картон, который почти не пропускает света.
  - Уважаемый Иншар Чирган примет вас немедленно, - привратник Ивнюк сдвинул в сторону очередную дверь, - проходите.
  Что и следовало ожидать: привратник Ивнюк привёл их в небольшой приёмный зал для незнатных просителей. Хотя даже этот незнатный зал по размерам гораздо больше приёмного зала в домике Саяна. Уважаемый даймё в простом шёлковом халате с большими синими птицами сидит на небольшом квадратном возвышении у дальней стены. Сухой, крепкий мужчина, хотя даже для тассунарца не отличается большими размерами. На вид владельцу домена Янах около пятидесяти лет. Шрам на шее как бы невзначай выглядывает через отворотку шёлкового кимоно.
  Рядом с хозяином дома ещё два самурая в почти точно таких же хлопковых кимоно. То, что даймё с приближёнными одеты по-домашнему, только подчёркивает низкий ранг просителей, зато у каждого за пояс заткнут вакадзаси. Рядом с даймё на небольшой деревянной подставке покоится катана. Как настоящий самурай Иншар Чирган никогда не расстаётся с парой мечей.
  - Добрый день, уважаемый.
  Как и полагается по этикету, Саян не дошёл до даймё пяти метров и низко, касаясь лбом пола, поклонился.
  - Для меня большая честь видеть вас в добром здравие и расположение духа, - Саян распрямил спину.
  - Добрый день, - в ответ Иншар Чирган сухо кивнул. - Какое дело привело тебя в мой дом, Саян-издатель?
  Вместо ответа Саян повернул голову в сторону Собана. Молодой помощник тут же подскочил ближе и принялся споро выгружать прямо на пол новенькие пухлые книги в толстых кожаных переплётах. Следом подошли остальные работники типографии. Очень скоро рядом с Саяном выросли большие стопки книг.
  - Витус, - Саян ещё раз низко поклонился, - вот уже двенадцать лет я издаю книги. Позвольте преподнести вам в дар результаты моих скромных трудов, - широким жестом Саян обвёл стопки книг.
  Среди них много классических трудов самых любимых тассунарских поэтов, писателей и мыслителей. Книги, альбомы о дальних странах по ту сторону моря Окмара и Бескрайнего океана, смею надеяться, понравятся вам, а также вашей уважаемой супруге и вашим детям.
  Жаль, по непроницаемому лицу Иншара Чиргана совершенно не понять, произвели на него впечатление дары или нет. По крайней мере, даймё не приказал слугам выгнать просителей вон. Это радует.
  - А теперь позвольте обратить ваше внимание на жемчужину моих трудов.
  Саян подхватил книгу в чёрном перелёте и с поклоном положил её прямо перед Иншаром Чирганом. Даймё лишь украдкой бросил взгляд на обложку.
  - Перед вами, - Саян быстро вернулся на место, - книга фатрийца Ланта Сороса "Сила пара". В ней самым подробным образом, с многочисленными рисунками и чертежами, описаны те самые машины, что позволяют чёрным кораблям стирийцев плавать с огромной скоростью без парусов и вёсел даже против ветра.
  Удивление всё же пробило Иншара Чиргана, даймё поднял книгу. Неторопливо, дабы не расплескать собственного достоинства, он принялся листать бумажный томик.
  Долго, непростительно долго для столь высокопоставленного самурая, Иншар Чирган переворачивал страницы "Силы пара", разглядывал картинки и выборочно читал отдельные абзацы. Саян напряжённо молчит. В низу живота студёной массой скапливаются нетерпение и страх. Сейчас, ни много ни мало, решается судьба очередного очень важного этапа в текущей жизни. Художественные книги и красочные атласы не впечатлили уважаемого даймё. Редкий самурай увлекается чтением. А вот описание паровых машин задело Иншара Чиргана за живое, на щеках уважаемого даймё выступил лёгкий румянец.
  - Значит ли это, - даймё наконец-то захлопнул книгу, - что и мои ремесленники смогут сделать подобные паровые машины?
  - Да, витус, - Саян вежливо склонил голову. - Но и это ещё не всё.
  Из левой стопки Саян вытащил ещё один пухлый том.
  - Это, - Саян повернул книгу обложкой в сторону даймё, "Строительство и ремонт железных клиперов" фатрийца Милага Хурана. Сами иноземцы всё чаще и чаще делают корабли из железа. Железо гораздо прочнее дерева, не горит, не гниёт. Из него можно строить большие, очень большие и быстрые корабли.
  А здесь, - Саян показал на другую стопку, - книги по металлургии, обработке железа, навигации и морскому делу в целом.
  - Не значит ли это, что я могу строить большие морские корабли не хуже, чем иноземцы? - осторожно поинтересовался даймё.
  - Да, витус, - Саян машинально поклонился. - И даже более того: я могу посодействовать вам нанять тех же фатрийцев в качестве наставников и учителей. Под их руководством ваши ремесленники ещё быстрей научатся строить большие морские корабли. Главное, им не придётся совершать глупые ошибки, которые непременно поджидают ваших ремесленников на пути овладения иноземным мастерством.
  - Но, витус, - тут же подал голос самурай по левую руку от даймё, - закон запрещает строить джонки, которые могут взять на борт больше пяти сотен коку.
  Иншар Чирган выразительно глянул на Саяна.
  - Времена меняются, витус. Блаженной самоизоляции, которая так долго берегла нас от дурного влияния извне, больше нет, - Саян печально всплеснул руками. - Рано или поздно нам придётся дать проклятым иноземцам отпор. Когда это произойдёт - вопрос времени. И вот тогда нашему уважаемому императору очень пригодятся современные железные корабли с паровыми машинами и большими пушками. А тот, кто сумеет их построить, получит особую милость от императора, не говоря уже о материальной выгоде. Пусть не сейчас, так в самое ближайшее время Тассунаре придётся создавать свой собственный боевой флот из железный кораблей с паровыми двигателям. Иначе наша великая страна разделит судьбу несчастных Рюкуна и Гунсара.
  Даймё Иншар Чирган чуть заметно кивнул. Саян невольно выпрямил спину и расправил плечи. Волна радости и надежды тут же расплескалась в груди, на губах сама собой заиграла улыбка. Не иначе ему удалось угадать тайные желания и мысли уважаемо Иншара Чиргана. Когда-то, много сотен лет тому назад, у Тассунарской империи уже был мощный военно-морской флот. Одно время некоторые области на той стороне моря Окмара входили в состав Тассунары. Исторические хроники и народная память сохранили воспоминания о тех временах.
  - Хорошо, Саян-издатель, я принимаю твои дары, - Иншар Чирган чуть заметно качнулся вперёд.
  Аж на сердце отлегло! Саян тут же низко поклонился.
  - Чего ты хочешь взамен? - спросил Иншар Чирган.
  Вот он самый важный момент! Самое логичное просить у даймё покровительства, благо оно много чего может дать, но только не сегодня.
  - Витус, - осторожно заговорил Саян, ступни жжёт, словно ненароком наступил на раскалённые угли, - осмелюсь просить у вас помощи и содействия в доступе в императорскую библиотеку. Собрание книг уважаемого Тогеша Лингау является самым большим, самым полным и самым ценным во всей Тассунаре. В ней много раритетов, трудов самых знаменитых поэтов, писателей и мыслителей нашего государства.
  Сердце испуганно ёкнуло. Самурай по левую руку от даймё недовольно нахмурился. Достаточно пары слов приближённого, чтобы Иншар Чирган передумал и приказал выгнать наглых просителей вон. Ладно, если с головами на плечах.
  - Ты желаешь стать поставщиком императорского дворца? - уточнил Иншар Чирган.
  Пронесло! Саян незаметно перевёл дух.
  - Да, витус, - Саян машинально поклонился. - Быть поставщиком его императорского величества не только большая честь и ответственность, а так же большая выгода. Людям очень льстит, когда они покупают те же товары, что и сам император. По этой причине конкуренция среди поставщиков очень и очень высокая.
  Даймё на минуту задумался. Глубокие морщины избороздили широкий лоб Иншара Чиргана.
  - Единственное, что я могу гарантировать, так это провести тебя во дворец и представить Юнгену Оверолу, смотрителю императорской библиотеки, - наконец произнёс Иншар Чирган. - Ему и только ему решать, будешь ли ты поставщиком или нет.
  - Витус, - Саян тут же припечатался лбом о пол, - о большем я не смею даже мечтать.
  - Хорошо, - губы Иншара Чиргана тронула лёгкая улыбка, - можешь идти. В ближайшее время я проведу тебя во дворец императора.
  - Благодарю вас, уважаемый. Благодарю. Благодарю.
  Пятясь задом, словно рак, отвешивая на ходу низкие поклоны, Саян покинул зал для приёмов. Ещё раньше из него стрелой выскочили Собан и четверо работников типографии. Уже на улице, по дороге через парк, Саян прямо рукавом кимоно смахнул со лба обильную испарину. И дело не только в том, что на дворе жаркий весенний день.
  Раз даймё Иншар Чирган сказал, что проведёт в императорский дворец, значит действительно проведёт. Хвала сословному гонору, самураи считают ниже своего достоинства лгать простолюдинам. Только по-быстрому покинуть резиденцию уважаемого даймё не получилось. Привратник Ивнюк грудью перегородил калитку, словно встретил врага перед воротами замка даймё.
  - Ах, да, - Саян тут же вытащил из внутреннего кармана кимоно пару серебряных мамэтагинов. - Уважаемый Ивнюк, премного благодарен вам за неоценимую помощь и содействие.
  Монеты тут же исчезли, словно растворились в воздухе.
  - Всего вам наилучшего, витус, - привратник Ивнюк с угодливой миной на лице распахнул калитку.
  Деньги - великая вещь, Саян первым выбрался на Южную улицу. Серебряные мамэтагины помогли ему попасть на аудиенцию к уважаемому Иншару Чиргану. Они же помогут не просто попасть в императорский дворец, но и остаться в нём. Надолго. Как говорили в старину: осёл, груженный золотом, возьмёт любой город, любую крепость.
  - Домой, - Саян махнул рукой вдоль Южной улицы.
  Только подгонять никого и не требуется. Пусть работники типографии никогда раньше не видели дом аж целого даймё изнутри, однако теперь все как один горят желанием убраться от него подальше и как можно быстрее. Самураи, одним словом.
  - Витус, - молодой помощник прямо на ходу неуверенно потянул Саяна за рукав кимоно, - а вы возьмёте меня в императорский дворец?
  Саян бросил взгляд через плечо. В глазах Собана Сейшила плещется океан надежды и мольбы. Да-а-а... Несмотря на всё своё могущество, Навил Сейшил, покровитель и отец Собана, никогда не брал самого младшего сына в резиденцию императора.
  - Что? - Саян улыбнулся. - Очень хочется посмотреть, как живёт сам император?
  Собан мелко-мелко закивал в ответ.
  - Конечно, я возьму тебя. Только, сам понимаешь, снова в качестве слуги и носильщика.
  - Витус, - Собан Сейшил едва перевёл дух от возбуждения, - я готов разом унести все-все книги, которые вы только напечатали. Это, это... - Собан Сейшил вновь запыхался на ходу, - это такая честь! Такая! Хотя бы одним глазком.
  - Ну зачем же одним? - усмехнулся Саян. - Если смотреть, то сразу двумя.
  

Глава 23. Дворцовая библиотека

  - Витус, вон тот самый самурай! - молодой помощник грубо ткнул указательным пальцем.
  От возбуждения правила этикета вновь вылетели из головы Собана Сейшила.
  - Где? - Саян резко развернулся.
  - Да вон же, - Собан, от греха подальше, опустил руку.
  Точно он. Возле Чёрных ворот стоит Леха Гиглан, тот самый приближённый Иншара Чиргана, что сидел по левую руку от уважаемого даймё во время аудиенции. Самоуверенный и надменный самурай недоволен. На холёном личике брови грозно сдвинуты, а губы поджаты. Руки упёрты в бока, рукоятка грозной катаны выдвинута из-за чёрного пояса несколько больше, чем полагается по этикету. Того и гляди уважаемый самурай выхватит длинный меч и начнёт рубить всех подряд в капусту.
  Саян со всех ног бросился к надменному самураю. Не дай бог развернётся и уйдёт.
  - Доброе утро, витус, - Саян с ходу упал на колени и низко, касаясь лбом пыльной земли, поклонился, - не нас ли вы изволите искать?
  - Ты Саян-издатель? - буркнул Лех Гиглан.
  - Да, витус, - Саян вновь приложился лбом о землю. - Простите, что заставили вас ждать.
  - Следуй за мной, - приближённый даймё резко развернулся.
  Пронесло! Саян торопливо вскочил на ноги и махнул рукой. Работники типографии тут же поспешили со всех ног. Даже с десяти-пятнадцати метров слышно, как в их заплечных коробах гремят и трутся друг о друга стопки книг.
  Последние две с половиной недели Саян прожил, словно грешник в аду на раскалённой сковороде. Или, если быть точнее, как преступник, который скрывается от правосудия и вздрагивает от малейшего стука в дверь. Только любимая работа, ворох забот и проблем помогли не думать о самом плохом. Да ещё ловкая и гибкая Наона, звезда "Пионового сада", помогла справиться с волнением.
  Даймё Иншар Чирган всего лишь пообещал провести в Императорский дворец. О каких-либо гарантиях речи не было и не могло быть. Не исключено, что даймё просто забыл о своём обещании и тогда... Аж мороз по коже! И тогда пришлось бы искать другой способ попасть во дворец. К счастью, даймё не забыл и даже сдержал своё слово.
  Вчера, ближе к вечеру, когда работники типографии заканчивали работу и складывали инструменты, явился всё тот же привратник Ивнюк и тоном потомственного самурая приказал быть в полной боевой готовности завтра утром возле Чёрных ворот.
  То ли специально слуга-привратник так поступил, то ли нет - бог его знает. Саяну пришлось срочно поднимать работников на уши. Как хорошо, что ещё больше двух недель назад хватило ума заранее подготовить дары для Юнгена Оверола, смотрителя императорской библиотеки, и сложить их в короба.
  Хорошо постоянно думать о будущем. С первыми лучами благословленной Геполы Саян с помощником и носильщиками замер на почтительном расстоянии от Чёрных ворот резиденции императора. Пришлось простоять около трёх часов кряду. Шесть часов по меркам Марнеи коту под хвост. Хорошо, что у Собана хватило ума прихватить с собой рисовых лепёшек, сыра и несколько фляжек со свежей водой.
  С первыми лучами благословленной Геполы сонные стражники императорского дворца открыли Чёрные ворота. Через распахнутые створки тут же бесконечной чередой потянулись повозки и носильщики. Во дворце кроме семьи императора живут приближённые, слуги, чиновники, всего не меньше трёх-четырёх тысяч человек. И всем нужно что-то кушать, что-то носить, на чём-то спать. Нужна питьевая вода для кухни, бани, мытья грязной посуды и стирки. Бумага, дрова, кожи, сахар, рыба и много-много чего ещё. Недаром должность смотрителя кладовых занимает Чаин Ликуев, потомственный самурай.
  Лех Гиглан, приближённый даймё Иншара Чиргана, широкими шагами приближается к Чёрным воротам. Самурай считает ниже своего достоинства оглядываться и тем более ждать простолюдинов. Саян с помощником и носильщиками едва-едва нагнали его до того критического момента, как приближённый даймё прошёл через Чёрные ворота.
  Ух! Успели, Саян перевёл дух. Стражники возле Чёрных ворот могли запросто перегородить проход и тогда... Лучше не думать. Но пройти через Чёрные ворота - половина дела, даже треть.
  - Ждите здесь, - Лех Гиглан соизволил разок обернуться и то лишь для того, чтобы бросить короткий приказ.
  - Будет исполнено, витус, - Саян низко поклонился спине самурая.
  Для императора и прочих высокопоставленных самураев предназначены Парадные ворота, которые выходят на Имперский проезд недалеко от аристократического района Тинтан. Для простолюдинов и снабжения дворца предназначены Чёрные ворота. Сразу за ними находится просторный Таможенный двор. Впрочем, при необходимости он вполне может стать ловушкой для штурмующих дворец. Двор окружён высокой каменной стеной с башнями по углам.
  - Так, все сюда, - Саян ткнул пальцем в свободный пятачок пространства, - раскладываемся и готовимся к проверке.
  Поток тележек и носильщиков втекает через Чёрные ворота и тут же растекается по Таможенному двору. Дворцовые стражники досматривают все без исключения грузы. Саян сощурил глаза. Напротив два простолюдина раскладывают на земле прямоугольные ящики с яблоками, сливами, редисками и морковкой. Чуть дальше кривой шеренгой выстроились развязанные и раскрытые мешки с рисом. Не избежала досмотра и большая бочка с водой. Дворцовый стражник тычет прозрачную воду длинным тонким копьём. Никакой халтуры. Во дворец нелегальный образом не попадёт ни один огурец, ни одна мышь.
  Помощник с носильщиками быстро подготовились к досмотру. Собан расстелил на пыльных плитках двора длинный обрез грубой ткани. Работники типографии лихо выложили из коробов книги отдельными высокими стопками. Технология досмотра отработана до мелочей. Чем удобней стражникам будет проверить груз, тем быстрее они его осмотрят и тем меньше у них будет поводов для придирок.
  Опять ждать, Саян нервно сглотнул. От волнения душа убежала в левую пятку и пугливо поглядывает по сторонам. Не дай бог Лех Гиглан уйдёт и, как говорится, с концами. Почему приближённый даймё такой недовольный - бог его знает. Может, поругался с женой, может, обиделся на столь унизительное поручение от уважаемого даймё. Всё может быть. Хотя что может быть унизительного в том, чтобы провести группу простолюдинов во дворец? В любом случае Леха Гиглана придётся слушать беспрекословно и ублажать всеми доступными способами.
  Хотя... Невольная улыбка тронула губы, Саян поспешно прикрыл рот рукой. Как раз такими надменными и недовольными личностями типа Леха Гиглана манипулировать легче всего. Достаточно подыграть его раздутому самомнению и максимально достоверно изобразить на лице испуганное почтение.
  - Вот они.
  Саян вздрогнул от неожиданности. За суетой Таможенного дворца совершенно не заметил, как рядом появился Лех Гиглан в сопровождении четырёх стражников. Тот, что чище и толще, в ярко-красной накидке без рукавов и с парой мечей за поясом, - явно главный. Остальные трое одеты в чёрные пыльные накидки и вооружены лишь катанами.
  Трое младших стражников тут же принялись проверять работников типографии и разложенные на куске ткани книги. Не остались без внимания и пустые короба. Старший стражник без малейших церемоний обратил внимание на самого Саяна. Ловкие руки с длинными сильными пальцами проскользнули по кимоно в поисках холодного или огнестрельного оружия. Быстро и профессионально. Лишь на миг левая рука главного стражника замерла на тощем кошельке во внутреннем кармане кимоно. Но только на миг.
  - Как у этих? - главный стражник повернулся к подчинённым.
  - Чисто, витус, - отозвался стражник с большим шрамом на лбу.
  Работники типографии стоят с задранными руками и немые от страха. Ну впрямь бунтовщики, которые уже взошли на эшафот. Даже Собан, уж куда, спрашивается, образованный парень и сын одного из богатейших людей Нандина, и тот стоит с красным лицом и выпученными глазами.
  - Имя? - главный стражник вытащил из-за пояса бумажный лист на квадратной дощечке.
  - Саян-издатель, - Саян машинально поклонился. - Типография "Свет знаний", Западный предел, Заветная улица, дом 4. Со мной пятеро носильщиков, - Саян махнул рукой в сторону Собана и работников типографии. - Цель визита: преподнести книги в дар библиотеке императора.
  - Всё верно, - главный стражник протянул лист, Саян тут же с поклоном принял его. - Пропуск действует только один день. До наступления темноты и закрытия Чёрных ворот вы обязаны покинуть пределы Внешнего двора. Заходить во Внутренний дворец категорически запрещено.
  - Несомненно, витус, несомненно, - Саян принялся мелко и очень усердно кланяться.
  Слова благодарности пропали даром. Главный стражник уже развернулся и пошёл прочь. Произнести на прощанье хотя бы пару вежливых слов он не удосужился.
  - Давайте быстрей, - буркнул Лех Гиглан.
  Приближённый даймё, само воплощение торопливости, развернулся в сторону выхода из Таможенного двора. Ещё немного и надменный самурай один войдёт во Внешний дворец и получит повод для недовольства. Работники типографии проявили чудеса ловкости и сноровки. Буквально за пару секунд они сложили книги обратно в короба и взвалили их на плечи. Все шестеро рысью догнали Леха Гиглана буквально возле вторых и на этот раз точно последних ворот.
  Широкий проход под надвратной аркой словно путь в светлое будущее. Приятный полумрак, уйма простолюдинов с тележками, коробами, мешками и яркое пятно света на том конце. Из ослепительных лучей Геполы, словно из воды, вынырнула зелень Нижнего парка.
  Господи! Как хорошо! Саян сбавил шаг, а то, не ровен час, можно запросто ткнуться в спину надменного самурая. Душа поёт, грудь распирает от гордости и предвкушения великого дела. Вот она - очень, очень, очень важная цель. Она, она, Саян глубоко вздохнул, почти, почти достигнута! Только на то, чтобы сегодня пройти через Чёрные ворота, через чёрный вход в императорский дворец, потребовалось семнадцать лет. Но оно того стоит. Стоит! Чёрт побери.
  Широкая дорога из Таможенного двора упирается в небольшую бамбуковую рощу. Большая часть людей и грузов сворачивает налево, в сторону дворцовых складов. Императорская библиотека находится по правую руку от Чёрных ворот. Через десяток метров, буквально за первым же поворотом, их обступила тишина. Людской шум, голоса и топот многочисленных ног остались где-то там, в другой реальности.
  Да-а-а... Саян закрутил головой. Так разбивать сады и парки умеют только тассунарцы. Невероятная смесь величия, простоты и мнимой заброшенности. Кажется, будто трава, кусты и деревья растут сам по себе, где попало и как получилось. Только на самом деле во всём, буквально во всём, чувствуется очень тонкая гармония.
  Каждое дерево, будь то сакура или пихта, растёт на своём и только на своём месте. Беспорядочное нагромождение кустов на самом деле очень искусно скрывает многочисленные беседки с низкими скамеечками. Буйная трава прячет узкие каменные тропинки. Шаг в сторону, и ты словно посреди дикого леса. Иначе и быть не могло: над Нижним парком императорского дворца трудятся лучшие в империи садовники.
  Через несколько сот метров маленькая процессия упёрлась в высокое четырёхэтажное здание с узкими длинными окнами. Поразительно! Императорская библиотека представляет собой капитальное каменное здание с широким крыльцом и крепкой дубовой дверью. Подобные строения являются для Тассунары большой, очень большой редкостью. По слухам, даже Внутренний дворец, личные покои императора, построены из дерева.
  - Ждите, - Лех Гиглан резко дёрнул на себя тяжёлую дверь.
  Вновь ждать. И вновь только Великий Создатель ведает, как долго.
  - Так, - Саян повернулся к работникам типографии, - все отошли в сторону. Короба можете опустить, только на траву не заходить.
  Секунды, всего одной секунды отдыха хватило, чтобы простолюдины впали в благоговейный трепет с разинутыми ртами. Впал в ступор даже молодой помощник. Голос Саяна привёл всех в чувство, работники типографии суетливо отскочили в сторону.
  Жарко, Саян вытащил из кармана квадратный платок. Укрыться от великолепной Геполы совершенно негде. Вряд ли Лех Гиглан поймёт, если они залезут на траву в тень голубых елей или разлягутся под защитой густых кустов. Остаётся только стоять, потеть и ждать. Хорошо, что на дворе на исходе второй месяц осени. Скоро с гор в прибрежную долину спустятся холода, а рисовые поля завалит снегом. На улице, даже на солнцепёке, вполне терпимо.
  Работники типографии, простые крепкие парни, оробели настолько, что даже устали пугаться. Как простолюдины они никогда и не чаяли оказаться во дворце императора. Зато теперь, Саян невольно улыбнулся, внукам будут рассказывать, как в молодости им довелось краем глаза глянуть на роскошь и великолепие Нижнего парка и Внутреннего дворца.
  Минуты тянутся мучительно медленно. Даже работники перестали с восторгом глазеть по сторонам и уныло повесили головы. Саян в очередной раз протёр лоб носовым платком. Возбуждение и радость, что охватили его на выходе из Таможенного двора, благополучно растаяли. Страх вновь взял за горло. Цель близка как никогда, буквально на расстоянии вытянутой руки, за той тяжёлой дубовой дверью. Не дай бог, хоть что-то пойдёт не так. Хотя... Грех жаловаться. Так или иначе Лех Гиглан, приближённый даймё Иншара Чиргана, провёл их во дворец и даже довёл до императорской библиотеки. Дальше в дело вступает смотритель императорской библиотеки, ещё один надменный и самоуверенный самурай.
  Наконец тяжёлая дверь медленно отошла в сторону. Первым под яркие лучи Геполы вышел давно не молодой самурай в традиционной накидке без рукавов тёмно-зелёного цвета. Лицо умное, по бокам головы большие залысины. Самурайская косичка на голове давно поседела. Не иначе это и есть Юнген Оверол, смотритель императорской библиотеки. Как и положено самураю, за пояс заткнута пара мечей в слегка потёртых ножнах.
  - Как закончите, - приближённый даймё вышел следом за смотрителем, - гоните их взашей. Всего вам хорошего.
  Последние слова предназначены только для Юнгена Оверола. Лех Гиглан с гордым видом, будто он не возле дверей императорской библиотеки, а возле ворот родового замка, пошёл прочь по дорожке. На Саяна и работников типографии он даже не глянул.
  Не успел приближённый даймё скрыться за поворотом, как Саян упал на колени перед смотрителем библиотеки и низко поклонился. Лоб несколько сильнее обычного ткнулся в тёплые плитки.
  - Чего тебе нужно? - Юнгер Оверол сердито сдвинул брови.
  - Витус, - Саян распрямил спину, - мне предоставлена великая честь преподнести в дар библиотеке самого императора несколько книг, результат моих скромных трудов.
  Широким жестом Саян показал на расставленные вдоль дорожки короба. Работники типографии тут же попадали на колени в почтительном поклоне.
  - Книги... - равнодушно протянул Юнген Оверол, однако в глазах смотрителя мелькнул интерес. - Ладно, бог с вами, заносите.
  Смотритель личной библиотеки императора по-своему очень знаменитая личность среди торговцев книгами. К сожалению, Саян быстро вскочил на ноги и махнул работникам, встречаться с ним лично не довелось ни разу. Оптовая торговля имеет много плюсов, но минусов, к сожалению, у неё тоже хватает. Один из них - относительно узкий круг общения, почти исключительно оптовые торговцы. Только тот, кто торгует книгами в розницу, вольно или невольно знаком с очень многими книголюбами.
  Шок и трепет, словно в покои самого Великого Создателя, Саян переступил порог императорской библиотеки. Неужто! Неужто! Неужто! Очень, очень важный этап в очередной жизни. Все эти годы его грела надежда однажды именно с помощью книг попасть во дворец. Личная библиотека императора и есть то самое место, где он, Саян перевёл дух, где он может добиться, и добьётся, своей цели. Юнген Оверол хоть и потомственный самурай, но самый настоящий книгоман. Иначе вот уже почти двадцать лет он не занимал бы пост смотрителя. Широкие штаны не первой свежести, пусть и аккуратно постиранные и отглаженные, говорят о большой любви Юнгена Оверола к книгам, нежели к относительно скромному жалованью.
  Теперь понятно, почему библиотека занимает капитальное каменное здание. Саян с интересом закрутил головой. Первый же зал за входной дверью поражает высоким потолком и чуть менее высокими книжными шкафами. Многочисленные полки под самую завязку забиты книгами, книгами и ещё раз книгами. Благословленная Гепола заливает внутреннее пространство зала косыми потоками света. Саян потянул носом. Библиотека содержится в образцовом порядке. В воздухе совершенно не чувствуется ни запаха пыли, ни влаги, ни, что особенно важно, плесени.
  - Выкладывайте книги сюда, - во втором ещё более просторном и величественном зале Юнген Оверол ткнул пальцем в сторону деревянного помоста. - Ты с помощником можешь остаться, - смотритель повернулся лицом к Саяну, - а носильщики пусть убираются вон.
  - Конечно, витус, конечно, - Саян машинально поклонился.
  Как и в любом тассунарском доме земляной пол считается продолжением улицы, только в личной библиотеке императора он доходит аж до второго зала. Работники типографии споро выложили книги на деревянный помост рядом с небольшим письменным столиком и поспешно выскочили на улицу.
  - Ну, что у тебя? - Юнген Оверол присел прямо на деревянный настил возле пяти высоких стопок.
  Великий Создатель, Саян прижал руку к груди, помоги! От волнения сердце усиленно бьётся о рёбра, того и гляди проломит кости и выскочит наружу. Смотритель задумчивым взглядом окинул преподношение и взялся за стопку книг тассунарских мыслителей. Юнген Оверол быстро просмотрел названия и авторов. Наудачу раскрыл несколько книг, пробежался глазами по строчкам и довольно хмыкнул. Следующая стопка с иноземными переводами привлекла его внимание гораздо, гораздо больше.
  Художественная литература, переводы самых популярных писателей Марнеи, Фатрии и Гилкании. Это надо видеть! Саян самодовольно улыбнулся. От удивления грозно нахмуренные брови Юнгена Оверола выгнулись дугой. Словно баран на новые ворота смотритель библиотеки уставился на тройные имена иноземных авторов.
  - Что это такое? - Юнген Оверол потряс книгой Игежа Хандора, фатрийского писателя.
  - Витус, - Саян машинально поклонился, - я взял на себя смелость предложить библиотеке императора художественные книги иноземных авторов. Каждый из них весьма популярен у себя на родине. Смею заверить, все книги переведены на благородный раномату и снабжены необходимыми разъяснениями, - торопливо добавил Саян.
  В глазах Юнгена Оверола уже не просто искорка, а самый настоящий костёр интереса. Великий Создатель есть, и он забоится о творениях своих, Саян мысленно поднял глаза к небу. Юнген Оверол - просто смотритель, ни разу не учёный и не мыслитель. Вполне логично и естественно предположить, что его в первую очередь заинтересует художественная литература, повествования о жизни по другую сторону моря Окмара и Бескрайнего океана, нежели научно-технические трактаты и тем более философские измышления о смысле жизни.
  Едва Юнген Оверол взялся за третью стопку, как за спиной бухнула входная дверь.
  - Что за деревенщины торчат у входа?
  Саян инстинктивно рухнул на колени, рядом на земляной пол бухнулся Собан Сейшил. В огромный зал вошёл парень лет тринадцати, от силы пятнадцати лет в традиционном одеянии самурая. Добротная шёлковая накидка без рукавов, широкие штаны и нательное кимоно ярко-голубого цвета смотрятся аляповато и немного смешно на его тонкой мальчишеской фигурке. Нежных щёк ещё ни разу не касалась бритва парикмахера. Зато широкий лоб намекает на развитый не по годам ум, а квадратный подбородок о врождённом упрямстве. За пояс заткнут всего один короткий меч вакадзаси. Значит, до права носить два меча парень ещё не дорос. По дорогой одежде и самоуверенному виду легко догадаться - один из сыновей императора Тогеша Лингау.
  - Ваше Величество, - Юнген Оверол низко поклонился, - прибыли новые книги для библиотеки вашего отца.
  - Книги? - на лице юноши тут же отразился интерес.
  Отпали последние сомнения - библиотеку посетил один из детей императора, ибо только к ним можно обращаться на "Ваше Величество". Юноша тут же принялся перебирать бумажные томики. Саяна с помощником юный принц не заметил вовсе.
  - А почему у этих авторов, - сын императора поднял две книги, - целых три имени?
  - Видите ли... - Юнген Оверол смутился.
  Старый смотритель в глубокой растерянности. Не иначе ему очень хочется выхватить вакадзаси и тут же свершить сэппуку. На простой, казалось бы, вопрос Юнген Оверол совершенно не знает ответа.
  - Как там тебя, - Юнген Оверол повернулся к Саяну, - почему у этих авторов целых три имени?
  Лишь теперь сын императора соизволил заметить Саяна с помощником.
  - Ваше Величество, - Саян вновь низко поклонился, - это книги иноземных авторов. У них так принято. Первое имя - имя самого автора. Второе - имя отца автора, так называемое отчество. А третье является родовым именем, или фамилией.
  - Понятно, - юноша вновь принялся перебирать книги.
  Очень, очень хороший признак, Саян сощурил глаза. Сын императора обращается с книгами бережно: осторожно, без резких движений, раскрывает каждую из них, не швыряет грубо на доски настила, а аккуратно складывает их стопками.
  Тяжёлая входная дверь бухнула вновь. В просторный зал вошёл юноша заметно старше первого, лет шестнадцати-семнадцати. Саян с помощников вновь рухнули на колени.
  - Почему я вечно должен тебя искать? Какой демон вновь принёс тебя в это хранилище пыли. Пошли, давай! Учитель фехтования ждёт.
  Не иначе, Саян украдкой глянул на второго юношу, ещё один сын императора. Как и на первом, на нём почти такой же дорогой самурайский наряд, накидка и штаны, только нательное кимоно выделяется ярко-красным цветом. За поясом так же всего один короткий меч. Но! Второй сын гораздо, гораздо больше похож на взрослого самурая. Физически более крепкий, гордая осанка, высокие скулы и овальный подбородок. Издалека второго сына императора можно легко принять за полноценного самурая, пусть и не самого большого роста. И не мудрено: года через два-три юноша станет самым настоящим самураем, смелым, гордым и неутолимым.
  - Сейчас, иду уже, - первый юноша повернулся к брату, на его лице мелькнуло недовольство.
  - Не сейчас, а немедленно, - очень строго, однако не повышая голоса, потребовал второй юноша.
  - Ладно, - более молодой сын императора нехотя положил книгу обратно на стопку.
  Входная дверь с шумом захлопнулась за сыновьями императора. Обычная история - братья не очень ладят между собой, особенно, если у них разные матери.
  - Уважаемый, - Саян легко поднялся на ноги, но тут же вновь низко поклонился смотрителю библиотеки, - не будете ли вы так любезны пояснить, кто эти юноши?
  Губы Юнгена Оверола растянула надменная усмешка. Самурай помял брови, но, хвала Великому Создателю, снизошёл до ответа.
  - Первым вошёл принц Рум Лингау от наложницы Агнесы Шрайт, - указательным пальцем смотритель библиотеки ткнул в сторону входной двери. - А вторым был принц Янсэн Лингау от наложницы Нибуры Винжан.
  - Осмелюсь предположить, - Саян машинально поклонился, - уважаемый Рум Лингау питает интерес к книгам.
  - Да, это так, - Юнген Оверол кивнул. - А вот уважаемый Янсэн Лингау проявляет к книгам недостаточно внимания. Гораздо больше его привлекают воинские искусства и особенно кэндо.
  Смотритель библиотеки нервно дёрнулся, словно сболтнул страшный государственный секрет.
  - Хорошо, Саян-издатель, - примирительно произнёс Юнген Оверол, - я доволен твоими дарами. А теперь говори, чего ты хочешь?
  Ладони тут же вспотели, Саян крепче сжал кулаки. Волнение и страх закрутились в груди тугим торнадо. Важный момент: либо он сейчас получит доступ в личную библиотеку императора, либо нет. Второй попытки не будет. Придётся ждать, пока не сменится смотритель. Юнгену Оверолу много лет, только он совсем не выглядит больным и немощным. Скорее, наоборот. Не исключено, что он проживёт десяток лет и больше. Впрочем, не стоит паниковать раньше времени.
  Как настоящий самурай Юнген Оверол прекрасно понимает, что просто так, по доброте душевной, ни один простолюдин приносить дары не будет. Любой подарок, а тем более такой щедрый, подразумевает ответную услугу. Тем более с богатого простолюдина всегда можно чем-нибудь поживиться.
  - Для меня очень, очень большая честь преподнести в дар самому императору скромные результаты моих трудов, - Саян сама вежливость, елей тонкими каплями стекает с его языка. - Я буду безумно счастлив, если смогу приносить новые и новые книги в его библиотеку постоянно.
  - Ты хочешь получить звание поставщика императорского дворца, - Юнгер Оверол усмехнулся.
  - От вашей проницательности ничто не скроется, - Саян скромно потупил очи и тут же поспешно добавил. - Но это ещё не всё.
  Либо сейчас... Либо никогда! Саян тихо выдохнул.
  - Библиотека императора не только самая большая в Тассунаре, а ещё и самая древняя, - с трудом, словно продираясь через густые заросли бамбука, продолжил Саян. - Здесь хранится огромное количество библиографических редкостей. Мечта моей жизни - получить доступ к этим сокровищам.
  - Ничего продавать не буду, - Юнгер Оверол тут же грозно нахмурил брови. - Ни одна книга никогда и ни за что не покинет этих стен, - тут же добавил смотритель.
  Точно в цель! Саян про себя улыбнулся. Как настоящий книгоман Юнген Оверол дрожит над каждым бумажным томиком. Не иначе столь категоричное заявление покинуло его уста прямо из глубины души, минуя холодный разум.
  - Целиком и полностью разделяю ваши убеждения.
  Саян торопливо склонился перед смотрителем библиотеки, от греха подальше. Самодовольная улыбка на устах наглого простолюдина не ровен час выведет из душевного равновесия старого самурая. А там и до свиста рассекаемого воздуха недалеко.
  - Я готов лично, либо с помощью писцов, переписывать бесценные книги под вашим чутким наблюдением, - добавил Саян.
  Юнген Оверол недовольно засопел, ноздри старого самурая расширились, словно крылья орла. До него дошло, в какую ловушку он загнал сам себя.
  - Тебе нужен постоянный доступ во дворец, - просипел Юнген Оверол.
  Опасность стальной иглой кольнула в шею, Саян невольно дёрнулся всем телом. Старый смотритель далеко не дурак и прекрасно понимает, что значит постоянный доступ во дворец. Нервное напряжение прорвалось наружу сквозь знаменитое самурайское хладнокровие, Юнген Оверол забарабанил пальцами по стопке книг. Клиент заинтересован, крайне заинтересован в покупке, нужно ему помочь.
  - В наше непростое время я готов поддержать библиотеку материально, - смиренно, будто в храме перед алтарём Великого Создателя, произнёс Саян. - Надеюсь, пяти серебряных мамэтагинов каждый месяц, плюс столько же за каждую переписанную и изданную книгу из сокровищ библиотеки будет достаточно.
  Юнген Оверол тут же перестал нервно елозить пальцами по книге и уставился на Саяна. Пусть смотритель потомственный самурай с парой мечей за поясом, однако истинную цену денег он знает. Пять, а то и десять серебряных кружков на дороге не валяются. Нательное кимоно висит на его плечах не первый год, Саян напряг глаза, далеко не первый год. Некогда белоснежная ткань после многочисленных стирок отдаёт ядовитой желтизной.
  - Сколько тебе нужно пропусков? - напряжение разом пропало из голоса Юнгена Оверола.
  От радости сердце едва не выскочило из груди. Губы сами собой растянулись в улыбке, Саян тут же склонил голову. Ещё одна крепость не смогла устоять перед ослом, гружённым золотом. Смотритель библиотеки перешёл к обсуждению технических деталей. Возможно, будет торговаться. Не важно. Саян вновь поднял глаза на Юнгена Оверола, принципиальное согласие уже есть.
  - Для меня лично и ещё для двух писарей. О большем не смею даже мечтать, - ответил Саян.
  Лицо смотрителя библиотеки вновь стало хмурым. Неужели перегнул палку? Сердце обдало холодом.
  - Один пропуск у Теода Агаяна, начальника стражи, выцарапать ещё можно. А вот ещё на двух писарей обещать никак не могут.
  - Что вы! Что вы! - Саян энергично затряс головой. - Ради сокровищ библиотеки я готов лично переписать все книги!
  Тонкая насмешливая улыбка тронула губы Юнгена Оверола. Словно гора с плеч, Саян тихо выдохнул. Не иначе за пару писцов смотритель очень надеялся получить доплату.
  - Не сомневаюсь, что перепишешь, - усмехнулся Юнген Оверол. - Впрочем, не будем откладывать в долгий ящик.
  Смотритель библиотеки пару раз громко хлопнул в ладоши.
  - Витус?
  Из глубин зала показался Смаг, слуга и помощник Юнгена Оверола. Ни вакадзаси, ни тем более катаны за его поясом нет. Как простолюдин Смаг одет в обыкновенное хлопковое кимоно, впрочем, далеко не самое дешевое.
  - Мне нужно переговорить с Теодом Агаяном, - произнёс Юнген Оверол. - Смотри за библиотекой. Буду максимум через час.
  - Будет исполнено, - Смаг поклонился в ответ.
  На улице четверо носильщиков по-прежнему переминаются с ноги на ногу возле пустых коробов. При виде самурая работники типографии дружно рухнули на колени.
  - Носильщики и помощник пусть убираются из дворца, - Юнген Оверол бросил сердитый взгляд на простолюдинов.
  - Собан, - Саян протянул помощнику бумажные пропуска, - возвращайтесь в типографию и продолжайте работу.
  - Да, витус.
  На лице Собана Сейшила отразилась вселенская грусть. Он явно рассчитывал познакомиться с дворцом императора как можно ближе. Как у сына богатого менялы, у Собана гораздо больше амбиций, нежели у работников типографии. Простолюдины наоборот явно рады убраться из дворца как можно быстрее и без малейших промедлений закинули за спины пустые короба.
  Ничего страшного, Саян оглянулся. Цепочка работников типографии с помощником во главе быстро скрылась за ближайшим поворотом. У Собана Сейшила ещё будет возможность побывать во дворце императора, причём не раз, причём не только в качестве носильщика.
  

Глава 24. Нежданный покровитель

  Рабочая комната Теода Агаяна, начальника дворцовой стражи, находится на противоположной стороне дворца. Саян с опаской спустился по истёртым каменным ступенькам в полуподвальное помещение под одной из башен недалеко от Парадных ворот.
  - Говорить буду я, - Юнген Оверол взялся за медную ручку массивных деревянных дверей, - а ты молчи и вежливо кланяйся.
  - Будет исполнено, витус, - Саян машинально поклонился, однако смотритель библиотеки уже потянул на себя массивную дверь.
  Рабочая комната начальника дворцовой стражи когда-то была то ли арсеналом, то ли просто кладовкой, а то и тюремной камерой. Вместо привычных тонких перегородок и натёртого до блеска пола каменные стены, под потолком одно большое прямоугольное окно. Саян вздохнул полной грудью, понятно, почему Теод Агаян предпочитает работать почти в подвале. Земля и каменные стены почти не пропускают зной снаружи, зато щедро делятся приятной прохладой.
  - Добрый день, уважаемый.
  Голос начальника дворцовой стражи скрипит как плохо смазанное мельничное колесо, а лицо хмурое и жутко недовольное. Теод Агаян сидит на небольшом деревянном возвышении у дальней стены. Рядом, прямо на каменном полу, расположилась пара помощников. Вместо традиционного одеяния самурая на начальнике дворцовой стражи тёплое шерстяное кимоно блеклого серого цвета с закатанными по локоть рукавами. Однако, Саян невольно поёжился, вакадзаси, малый меч, как и положено заткнут за пояс. Рядом на деревянной подставке покоится катана.
  - Добрый день, уважаемый, - Юнген Оверол вежливо склонил голову.
  - Какого... - Теод Агаян на секунду сбился, но тут же продолжил, - дело привело вас в мою рабочую комнату?
  - Ходатайство, уважаемый, ходатайство. Я лично прошу вас предоставить этому простолюдину, - Юнген Оверол небрежно махнул рукой в сторону Саяна, - а также двум его писцам постоянный доступ во Внешний дворец со стороны Чёрных ворот для посещения библиотеки императора.
  Простая, казалась бы, просьба заставила Теода Агаяна на миг оцепенеть. Круглые щёчки на тщательно выбритом лице начальника стражи налились румянцем, а круги под глазами ещё больше набухли чернотой.
  - Мне надоели подобные просьбы, - тихо взорвался начальник стражи. - Дворец императора, сердце Тассунарской империи - обитель нашего любимого императора, а не постоялый двор.
  Последняя фраза сорвалась с губ Теода Агаяна словно обвинительный приговор. Начальник стражи разразился изысканной бранью, помянул всех духов, Великого Создателя и великих предков Тогеша Лингау. Иначе говоря, нашёл, на ком сорвать злость, и упёрся рогом.
  - В ходатайстве отказано, - Теод Агаян хлопнул потной ладошкой по письменному столику перед собой. - А теперь, уважаемый, покиньте мою рабочую комнату.
  Воспалённые глазки начальника дворцовой стражи выразительно уставились на входную дверь. Как же так? Саян растерянно захлопал глазами. Казалось бы, вожделенный доступ во дворец уже в кармане. Но! Как это часто бывает, в отлично продуманный план вмешались непредвиденные обстоятельства. В данном случае простуда и дурное расположение духа Теода Агаяна, чтоб ему пусто было. Неужели?! Ну неужели всё так и закончится? Неужели это провал?
  - Уважаемый, - лицо смотрителя библиотеки вытянулось от удивления, похоже, он и сам не ожидал столь быстрого и однозначного отказа, - вы совершаете глупую ошибку.
  - Я сказал вон, пожалуйста, - красный указательный пальчик начальника стражи указал на входную дверь. - Или мне попросить моих помощников помочь вам покинуть мою рабочую комнату?
  Теод Агаян находится в столь дурном расположении духа, когда и логика, и здравый смысл, и даже алчность напрочь отказываются работать. В нём, заглушая все прочие чувства, кипят злость и раздражение.
  Неужели именно так выглядит окончательное поражение? Саян поник духом, руки сами собой опустились, а ноги едва удержали тело в вертикальном положение. Другой возможности проникнуть внутрь резиденции императора может и не быть очень и очень долго.
  - Прошу прошения за беспокойство, уважаемый. Я немедленно оставлю вас, - Юнген Оверол вежливо склонил голову.
  И до смотрителя библиотеки дошла полнейшая бесперспективность дальнейшего разговора. Юнген Оверол поспешно развернулся, Саян едва успел отскочить в сторону. Смотритель библиотеки потянулся было к медной ручке, как массивная деревянная дверь с лёгким скрипом распахнулась сама.
  - В чём дело, уважаемый, - в рабочую комнату начальника дворцовой стражи вошёл придворный в дорогом шёлковом кимоно, - ваше бурное недовольство слышно даже в самых удалённых уголках Нижнего парка.
  А это шанс! Кем бы ни был этот придворный, но он явно занимает очень, очень важную должность. Юнген Оверол тут же вытянулся, словно рядовой воин при виде военачальника, а Теод Агаян едва не выздоровел. По крайней мере, недовольство и острое желание отрубить кому-нибудь голову тут же слетели с лица начальника дворцовой стражи.
  Как жаль, Саян с небольшим запозданием упал на колени и низко поклонился, что этикет категорически запрещает простолюдину первым начинать разговор с самураем.
  - Витус, - смотритель библиотеки воспарил духом, - этот простолюдин по имени Саян-издатель только что преподнёс личной библиотеке императора весьма щедрый дар, пять коробов новеньких книг, в том числе два десятка иноземных на великолепном раномату. Дабы личная сокровищница знаний нашего императора и впредь оставалась самой большой и богатой, ему и двум его писцам нужно предоставить постоянный доступ во дворец, дабы он мог переписывать и распространять по всей Тассунаре мудрость наших великих предков.
  Смотритель библиотеки упорно не желает расставаться с весьма щедрым заработком. Иначе он ни за что не стал бы ссориться с начальником дворцовой стражи и рисковать впасть в немилость у этого высокопоставленного самурая.
  - А-а-а..., книги. Это хорошо, - высокопоставленный самурай тут же потерял всякий интерес к происходящему. - Разбирайтесь сами.
  Да что за день сегодня такой?! Саян тяжело задышал. Дар Создателя, массивный тёмно-синий браслет на правой руке, тревожно запульсировал. Злость всколыхнулась в глубине души. Вскочить бы на ноги да порубить всех этих самоуверенных придурков в капусту!
  - Саян-издатель...
  Высокопоставленный самурай в дорогом шёлковом кимоно замер прямо на пороге рабочей комнаты. Не иначе что-то очень важное буквально в самый последний момент всплыло в его памяти. Придворный медленно развернулся.
  - Скажи, - придворный захлопнул за собой дверь, - не ты ли тот самый простолюдин, который пять лет назад через ящик на Овальной площади прислал своё решение проблемы со стирийцами?
  - Да, витус, - Саян низко поклонился, в душе маленьким робким огоньком зажглась надежда. - С разрешения императора я прислал вам свои предложения на пяти листах.
  Тяжкие попытки вспомнить отразились на лице придворного. Самурай в дорогом шёлковом кимоно нахмурился, глубокие морщины избороздили его лоб, а тёмные круги под глазами собрались в пару узких мешочков.
  - Я ещё предложил императору построить морские корабли из железа.
  - Точно! Из железа, - лицо придворного тут же просветлело. - Причём вооружить их точно такими же пушками, как у стирийцев. А вместо парусов поставить эти, как там их, паровые машины.
  - Витус, - Саян машинально поклонился, - я восхищён вашей памятью.
  - Как же забыть такое, - придворный усмехнулся. - Вот ты какой, Саян-издатель из Западного предела... Уже до дворца добрался. Далеко пойдёшь.
  Уважаемый, - придворный повернулся к Теоду Агаяну, - пожалуйста, выпишите постоянный пропуск во дворец Саяну-издателю, как он просит. Этот простолюдин принесёт Тассунаре огромную пользу.
  Великий Создатель существует, и он заботится о творениях своих. От радости едва не перехватило горло, Саян глубоко вдохнул. Никогда не знаешь, как и каким образом кривая вывезет. Буншан Изоб, великий советник императора Тогеша Лингау, второй человек в империи после самого императора, а это может быть только он и никто другой. Бог знает, какими путями и делами великий советник оказался рядом с рабочей комнатой начальника дворцовой стражи, услышал его словесную брань, заинтересовался и решил вмешаться, причём в самый что ни на есть критический момент.
  Скрип и хлопок входной двери моментально вернули на грешную землю, Саян часто-часто заморгал. Великий советник уже покинул рабочую комнату Теода Агаяна, но его просьба, читай, приказ, осталась.
  Едва за великим советником закрылась дверь, как начальника дворцовой стражи словно подменили. Угодливая улыбка моментально слетела с его лица, зато вернулись жуткое недовольство и желание отрубить кому-нибудь голову.
  - Так и быть, я выдам этому простолюдину пропуск, - словно тысяча рассерженных змей, прошипел Теод Агаян, - но только ему одному и только на год.
  - Ваша щедрость и благородство не знает границ, - Юнген Оверол склонил голову, на губах смотрителя библиотеки мелькнула усмешка.
  Саян молча поднялся с колен. Как простолюдину ему лучше держать рот на замке. Пусть начальник дворцовой стражи подчинился "просьбе" великого советника, однако сделает всё, чтобы выхолостить её.
  - Давай, пиши, - Теод Агаян кивнул одному из помощников.
  Как бы ни был зол и болен начальник дворцовой стражи, как бы ни было велико его желание насолить обидчикам, однако пропуск в Императорский дворец он выписал по всей форме и строгости. Саяну пришлось ответить на кучу вопросов о месте жительства, занятии, доходах. Под конец подтвердить клятвой Великого Создателя, что он не имеет против императора злого умысла.
  - А теперь, уважаемый, - Теод Агаян подмахнул полностью готовый пропуск, - прошу вас покинуть мою рабочую комнату.
  - Всего вам наилучшего, - смотритель библиотеки быстро подхватил протянутый пропуск.
  Только на улице, на безопасном расстоянии от двери начальника дворцовой стражи, Юнген Оверол наконец остановился.
  - Саян-издатель, - смотритель библиотеки протянул пропуск, - откуда великий советник знает тебя?
  Любопытство терзает Юнгена Оверола, как голодный пёс терзает сухую косточку. В Тассунаре личные связи имеют громадное значение. Лишь одно то, что Буншан Изоб что-то там слышал и каким-то невероятным образом запомнил имя простолюдина, произвело на смотрителя библиотеки огромное впечатление.
  - Пять лет назад император разрешил всем, в том числе и простолюдинам, высказать свои предложения по борьбе с иноземцами. Я воспользовался милостью императора и опустил письмо в ящик на Овальной площади. Смею предположить, великий советник прочитал мои предложения и нашёл их интересными, - Саян аккуратно спрятал пропуск во внутренний карман кимоно.
  - Шесть лет назад тебе непременно отрубили бы голову на той же Овальной площади, - Юнген Оверол печально покачал головой. - Времена меняются. К сожалению, не в лучшую сторону.
  - Целиком и полностью с вами согласен, - тут же поддакнул Саян.
  ***
  Домой, в уютный домик на Заветной улице, Саян вернулся не сразу. По дороге в типографию он заглянул в храм на Столбовой площади и поставил на алтарь Великого Создателя сразу пять свечей, хотя вполне хватило бы и одной. Жест чисто символический. Воинствующим атеистом Саян никогда не был, но и излишней религиозностью никогда не страдал. Другое дело, что он сам, а также двое его бессмертных друзей - самое яркое доказательство существования Великого Создателя.
  В приёмном зале Саян тяжело опустился, буквально плюхнулся на пол перед письменным столиком. Быстрая ходьба на жаре и посещение храма помогли справиться с нервами и заметно успокоиться. Однако пережитое приключение по-прежнему стучит маленькими деревянными молоточками в висках и отдаётся слабостью в ногах. Иначе говоря, начался нервный отходняк.
  Надо бы продолжить работу. Вот, Саян подхватил с подставки палочку для письма, Собан Сейшил подсчитал себестоимость "Атласа мира". Нужно проверить и подписать ведомость. Вдруг молодой помощник что-нибудь не учёл или забыл. Только, только, Саян положил палочку для письма обратно на подставку, не до работы. Пальцы дрожат, коленки трясутся, чернильные кляксы явно не украсят ведомость. Лучше выпить горячего чаю да заодно помощника уважить.
  За соседним столиком Собан Сейшил буквально изнывает от любопытства. На щеках помощника играет яркий румянец, палочка для письма излишне резко царапает бумагу. Время от времени Собан бросает пытливые взгляды. Только врождённая вежливость удерживает его жгучего желание наброситься на Саяна с расспросами. Впрочем, заодно появился отличный повод решить ещё одно давнее дело. А то сколько можно тянуть?
  Саян тряхнул медный колокольчик. На мелодичный звон тут же появилась Чова, экономка и служанка, бойкая и честная женщина, мать Гирьяна, работника типографии.
  - Уважаемая, - Саян опустил колокольчик обратно на пол, - чаю, пожалуйста. Как можно быстрее.
  - Витус, - Чова низко поклонилась, - чай готов.
  - Благодарю вас, - Саян улыбнулся.
  Чова отличная работница. Самое главное, она умеет предугадывать желания. Вот и на этот раз, едва Саян переступил порог "Света знаний", как она сообразила, что хозяин непременно захочет чаю.
  - Собан, - Саян поднялся из-за письменного столика, - сделаем перерыв. Составь мне компанию.
  - Да, витус, - Собан радостно улыбнулся, палочка для письма едва не пролетела мимо подставки.
  Жилой домик возле типографии не настолько большой, чтобы выделить отдельную комнату под чайную. В небольшом закутке за тонкой перегородкой Саян с помощником обычно кушает и пьёт чай. Здесь же Чова раскатывает свой матрас-футон.
  - Присаживайся, - Саян показал на место рядом с собой.
  Чова быстро и аккуратно выставила на квадратный чайный столик заварочный чайник, вазочку с медовым печеньем и пару чашек. Последним на столешницу опустился кувшин с горячей водой. Саян наполнил заварочный чайник кипятком. Пусть и не полноценная чайная церемония, но тоже хороший способ отдохнуть и привести мысли в порядок. Собан Сейшил благочестиво молчит, однако голод любопытства терзает его с ещё большей силой.
  - Собан, - Саян опустил на заварочный чайник шерстяной колпак, - сколько я плачу тебе?
  Как обычно, Саян начал издалека.
  - Два серебряных мамэтагина в месяц, витус, - Собан машинально поклонился. - Это не считая проживания в вашем доме и питания с вами за одним столом. Если Великий Создатель обратит внимание на "Свет знаний", то, в качестве премии, бывает, вы платите мне ещё один серебряный мамэтагин.
  - Хорошо... - задумчиво протянул Саян. - Отныне у тебя не будет никаких премий и твёрдо установленного жалованья.
  - Витус! Вы меня увольняете?! - в ужасе воскликнул Собан.
  В ответ Саян улыбнулся. Купцы и менялы с раннего детства учат детей терпению и невозмутимости. Новость о лишении твёрдо установленного жалованья вышибла помощника из колеи.
  - Сегодня мне удалось совершить очень, очень важное дело: - как ни в чём не бывало продолжил Саян, - получить постоянный доступ во дворец императора. К сожалению, только мне одному и более никаких помощников.
  Медленно и величественно, словно величайшую ценность, Саян опустил на чайный столик пропуск в резиденцию императора. Мелкие каллиграфические буквы помощника начальника дворцовой стражи и размашистая подпись самого Теода Агаяна внушают трепет.
  - Теперь мне предстоит много, очень много времени проводить в личной библиотеке императора и лично переписывать наиболее ценные и редкие книги.
  - Простите, витус, - не удержался Собан, - я думал, книжные раритеты не более чем предлог.
  - Так и есть, Собан, только не совсем.
  Саян неторопливо наполнил чашки свежим зелёным чаем. Приятный аромат защекотал ноздри, а медовое печенье обворожительно на вкус.
  - В библиотеке императора действительно хватает редких и ценных книг. Среди них много первоисточников, - Саян опустил на стол наполовину пустую чашку. - Продажа "Дома Камураку" Киснара Ивалгина или "Грозового моря" Шенота Гаонота принесёт нам хорошую прибыль. Особенно если в качестве первоисточника мы честно укажем личную библиотеку императора.
  Первая и вторая чашки чая прошли в тишине. Собан Сейшил сидит с растерянным видом и машинально закусывает горячий чай печеньем.
  - Большая политика - дело не только очень рискованное, а ещё и очень затратное, - Саян повторно накрыл заварочный чайник шерстяным колпаком. - Только за одно право каждый день находиться в личной библиотеке императора мне пришлось выложить пять серебряных мамэтагинов. Сам понимаешь, это большая сумма. К счастью, - Саян улыбнулся, - возможно, у меня появился новый и очень могущественный покровитель. Ну, я очень надеюсь на это.
  Как бы то ни было, типография требует постоянного надзора и руководства. По этой причине, Собан, ты больше не наёмный работник, а младший партнёр. Теперь ты будешь получать не твёрдо установленное жалованье, а проценты от прибыли.
  Это надо видеть! Собан выпрямил спину и широко распахнул глаза. Молодой помощник расцвёл, как ветка сакуры в Восьмом месяце. Как самый младший сын богатого менялы и торговца Навила Сейшила Собан Сейшил никогда не думал и не надеялся даже однажды стать партнёром, пусть даже младшим, который ничего не решает, а только исполняет.
  - Но-но, - Саян поднял указательный палец, - не спеши радоваться: наши расходы на большую политику лягут на доходы "Света знаний". В том числе и на твой заработок. Но это ещё не все.
  Молодой помощник быстро справился с эмоциональным порывом. Лицо Собана вновь приняло деловой и сосредоточенный вид, хотя искорки неподдельной радости по-прежнему сверкают в его глазах.
  - Сколько тебе лет? - Саян стянул с заварочного чайника шерстяной колпак.
  - Двадцать восемь, витус, - неожиданный вопрос озадачил Собана.
  - И когда ты думаешь жениться? - Саян наполнил кружки чаем.
  - Я-я-я... - помощник смутился, на его щеках вновь выступил румянец, - никогда не думал об этом. Всё своё время я посвящаю работе.
  - А кто-то мне постоянно говорит, что жена не просто женщина, не просто услада для тела, а ещё работница и помощница.
  Собан стыдливо отвёл глаза в сторону. Помощник не одобряет визиты Саяна в Камышовую пустошь, в увеселительный квартал Нандина, и любит повторять поговорку о жене-работнице.
  - Собан, - Саян поднял полную чашку, - тебе пора жениться. Невесту вполне можешь выбрать сам. Только будет лучше, если ты обратишься за помощью к отцу. У него наверняка есть на примете парочка другая достойных партий. Сам понимаешь: родственные связи и всё такое.
  Саян отхлебнул горячего зелёного чая:
  - Каких бы успехов в большой политике я не достиг, покровительство Навила Сейшила лишним не будет. Тем более покровительство уважаемого и богатого менялы и торговца в сто крат полезней покровительства даже самого уважаемого даймё. Как живут самураи, ты сам прекрасно знаешь.
  Молодой помощник ничего не ответил, только насупился. Чашка со свежим зелёным чаем так и осталась нетронутой на столе перед ним. Саян невольно улыбнулся. Печаль Собана вполне объяснима: Онира, дочь Васана, простого гончара с соседней Глиняной улицы, давно ответила ему взаимностью. Только Навил Сейшил ни за что не одобрит брак с дочерью простолюдина. Онира и раньше была не парой для Собана, слишком бедная у неё семья. И уж тем более она не подойдёт, когда молодой помощник официально станет младшим партнёром типографии "Свет знаний".
  - Всё не так плохо, Собан, - Саян поставил пустую чашку на стол. - Чова - прекрасная работница и великолепно готовит. Но я буду совсем не против, если в нашем доме появится ещё одна служанка, помоложе. Кстати, ты давно предлагал перестроить наш дом, добавить комнату-другую или даже нарастить второй этаж. Вот и займись этим.
  Эх, молодость. Собан аж воспарял духом.
  - Благодарю вас, витус, - Собан почтительно поклонился, едва не сшиб лбом полную чашку чая.
  Обычное дело в состоятельных, но не слишком богатых домах: симпатичная служанка днём моет пол, а ночью ублажает хозяина дома. Официально в Тассунаре нет многожёнства, только очень многие состоятельные мужчины имеют не только жён, но и наложниц. Законы империи не предусматривают никакой разницы между детьми, рождёнными от законной жены и наложницы. Конечно, если отец официально признает своих детей. Яркое тому подтверждение принц Рум Лингау. Его мать Агнессия Шрайт не более чем наложница. Причём одна из многих. Однако Рум Лингау вполне может претендовать на трон отца. И никому в империи и в голову не придёт усомниться в его праве лишь только потому, что его мать не была законной женой Тогеша Лингау.
  Саян налил себе ещё одну кружку чая. Собан Сейшил повеселел и с утроенной силой налёг на чай и медовое печенье. Наверняка уже рисует в собственном воображении картины, как будет наслаждаться ночными ласками Ониры и законной жены. Впрочем, дело молодое. Когда нет и быть не может своих детей, приходится рассчитывать на чужих.
  Последняя чашка осушена до дна. Вместе с чаем душа наполнилась спокойствием и гармонией. Сегодня был великий день. На столе, рядом с вазочкой с крошками печенья, лежит вожделенный пропуск во дворец. Да и новый более могущественный покровитель вроде как проглядывается. А это очень и очень много что значит. Как говорят в Тассунаре, лучше остаться без рук и ног, чем без родственников и покровителей. Ну и самое главное, удалось приглядеть объект влияния.
  Принц Рум Лингау интересуется книгами - очень и очень хорошо. Пусть официально у него нет никаких шансов стать одиннадцатым императором Тассунары, только это ещё ничего не значит. Императоры признают всех своих детей не из-за благородства, а из-за насущной потребности обзавестись максимально возможным количеством наследников. Главное, принца можно подготовить к предстоящей миссии, а для этого нужно будет стать его воспитателем. Ну а посадить Рума Лингау на трон отца - дело техники. И не такие перевороты доводилось проворачивать.
  - Ладно, Собан, - Саян поднялся из-за стола, - пошли работать.
  

Глава 25. Вразумительные ответы

  Зимы в Тассунаре относительно мягкие. До трескучих морозов северных губерний Марнеи, когда пар изо рта замерзает прямо на глазах, им далеко. Зато снежные. Холодные и сухие ветры прилетают с материка Чалос. По дороге над морем Окмара они насыщаются влагой. Сугробы на западном побережье Тассунары нередко вырастают до кромок крыш.
  Накануне ночью очередной снежный буран накрыл Нандин. Но, не успела чёрная холодная туча уйти на восток, как многочисленные работники Нижнего парка во дворце императора навели образцовый порядок. Хотя с серого неба по-прежнему сыплется лёгкий снежок.
  Терпение - благодетель. Саян аккуратно закрыл за собой массивную дверь в личную библиотеку императора. Рой мелких снежинок лёгким облачком посыпался с рукавов тёплого кимоно, когда Саян тряхнул руками. Вот уже второй месяц он ходит в императорский дворец не как на работу, а именно на работу, на самую настоящую работу. Лишь вечером, буквально за час до отхода ко сну, остаётся немного времени проверить дела типографии, выслушать отчёты Собана Сейшила и отдать необходимые распоряжения.
  - Доброе утро, уважаемый, - в Малом читальном зале Саян вежливо поклонился Смагу, слуге и помощнику Юнгена Оверола, смотрителя библиотеки.
  - Доброе утро, уважаемый, - Смаг вежливо поклонился в ответ.
  Маленькая тесная кладовка за книжными шкафами служит ему и Смагу гардеробной. Саян снял тёплый без рукавов плащ и переодел сухие мягкие таби, тёплые носки со шнурками на икрах.
  В Главном читальном зале Саян присел за небольшой письменный столик по правую сторону от земляного прохода. Ещё в первый рабочий день он специально настоял на работе в Главном читальной зале. Юнген Оверол, нужно отдать ему должное, лишь лукаво усмехнулся в ответ - умный старик.
  Толстый томик "Пути земледельца" тассунарского мыслителя Сеона Фаона лежит на столике со вчерашнего дня. Между прочим, действительно книжный раритет. Даже больше - первоисточник, рукописный экземпляр времён жизни Сеона Фаона с его личной дарственной подписью библиотеке императора. Пока книга переписана всего на две трети. Работа кропотливая и не стоит пяти серебряных мамэтагинов в месяц. Зато она отличный повод регулярно появляться в императорской библиотеке и сидеть в "засаде", словно паук в паутине в тёмном углу.
  "Терпение - благодетель. Ибо только терпение, а также усердный и праведный труд, помогут добиться успеха и процветания в праведном деле". Саян положил перед собой чистый лист и осторожно раскрыл старую толстую книгу. Строчки из "Пути торговца", морального кодекса тассунарских купцов и менял, словно молитва Великому Создателю, поддерживают дух и помогают настроиться на рабочий лад.
  Палочка для письма нырнула в маленькую каменную чернильницу. По крайней мере, книга Сеона Фаона стоит того, чтобы быть изданной. Если экономическое положение Тассунары не станет в конец аховым, то "Путь земледельца" принесёт хорошую прибыль. Особенно маленькая, но очень важная приписка под названием: "На основе первоисточника из личной библиотеки императора".
  Второй месяц с утра до вечера Саян проводит в императорской библиотеке. Благодаря смотрителю Юнгену Оверолу и особенно его слуге Смагу, удалось узнать много интересных и крайне полезных подробностей о жизни дворца, правительства и императорской семьи. Жаль, в первую же неделю довелось пережить два больших разочарования.
  До самого последнего момента Саян надеялся заполучить в воспитанники Ганжана Лингау, почти официального наследника ныне здравствующего императора Тогеша Лингау. Ганжан не только любимчик отца, не только сын от законной супруги, а также мудрый и рассудительный молодой самурай. Так, по крайней мере, отзывается о нём Юнген Оверол. Правда, Смаг немного подпортил характеристику наследника. Так, по словам слуги смотрителя, Ганжан Лингау любит покушать и опрокинуть чашечку-другую сакэ. Да и женщины его весьма интересуют. Принц часто наведывается в "Нефритовый дворец", самый престижный и дорогой бордель в Камышовой пустоши. Да какого молодого человека не интересуют радости жизни?
  Только, только Ганжан Лингау абсолютно не интересуется библиотекой отца, будь она хоть трижды самой большой и древней в Тассунаре. Да и образование принца официально уже закончено. За почти два месяца Ганжан Лингау ни разу не показался на пороге библиотеки лично и ни разу не послал слугу хотя бы за "Дикими орхидеями", самым красочным альбомом весьма фривольного содержания. Ну да, Саян грустно улыбнулся, этими самыми "дикими орхидеями" принц вживую любуется в "Нефритовом дворце".
  Жизнь членов правящей династии не отличается безопасностью и предсказуемостью. Всякое бывает. Смерть в 20 - 25 лет от болезни или несчастного случая вполне обычное явление. Янсэн Лингау, тот самый принц, которого Саян повстречал в самый первый визит в императорскую библиотеку, считается вторым или запасным претендентом на трон Тассунарской империи.
  Душа наполнилась восторгом и ликованием, когда буквально в первый же рабочий день Янсэн Лингау появился в библиотеке отца и с головой погрузился в чтение "Новых предложений" популярного тассунарского мыслителя Ёкида Неохана. Но! Саян печально вздохнул, капелька чернил с бронзового пера едва не шлёпнулась на листок. Буквально через полчаса выяснилось, что принц всего лишь отбывает обязательный минимум, который назначил ему Илан Ноор, главный воспитатель Янсэна Лингау. Хуже того! Через неделю Смаг поведал несколько нелицеприятных историй о главном воспитателе принца.
  Илан Ноор - физическое воплощение самурайского духа и... махрового консерватизма. Под его наставничеством Янсэн Лингау превратился в здорового физически развитого юношу, в недалёком будущем великолепного воина и... махрового консерватора. Пару недель назад Янсэн Лингау громогласно заявил, что пушки - оружие слабаков. Дескать, настоящему самураю следует полагаться только на верный тати (длинный меч из боевой двойки) и собственную храбрость. После чего принц захлопнул книгу, швырнул её прямо на земляной пол и удалился из Главного читального зала преисполненный собственного величия и достоинства.
  Бронзовое перо шаркнуло по рисовой бумаге, Саян тяжело вздохнул. В тот момент он едва не расплакался от досады. Принца Янсэна Лингау пришлось исключить полностью. Если и есть призрачные шансы повлиять на него в лучшую сторону, то не раньше, чем Илан Ноор взойдёт на погребальный костёр. Простое отстранение главного воспитателя не поможет.
  У императора Тогеша Лингау в общей сложности двадцать девять детей, из них двенадцать мужского пола. Вроде как много. Но-о-о... большая часть из них либо уже выросла как Ганжан Лингау, либо ещё не доросла до оптимального возраста от десяти до двадцати лет. Так кого же "ловить"? Самый вероятный кандидат Рум Лингау хорош во всех отношениях. Хорош, только вот уже два месяца он не появляется в библиотеке отца вовсе. Юный принц вообще исчез из дворцовой жизни, как будто умер.
  Как бы то ни было, несмотря ни на что, Саян продолжает и продолжает упорно и терпеливо переписывать книжные раритеты в императорской библиотеке. Он не для того потратил семнадцать лет очередной жизни, не для того создал типографию "Свет знаний" и пробился сюда, чтобы взять и просто так покинуть императорский дворец. Либо он "поймает" кого-нибудь, либо перепишет все книжные раритеты.
  Страницу за страницей, главу за главой Саян старательно переписывает "Путь земледельца". Хорошо, что в ней нет рисунков, только текст. Правда, не печатный, зато давно покойный переписчик отлично владел каллиграфией и почти не делал орфографических ошибок.
  Тонкая полоска света из окна медленно ползёт по деревянному настилу. Скоро полдень, нужно будет сделать перерыв и подкрепиться. Чтобы не терять времени Саян таскает с собой небольшой обед: пару рисовых лепёшек, кусок копчёного мяса, сладкий пирожок и небольшую фляжку с холодным чаем.
  В Нандине подавляющее большинство горожан кушает два раза в день, утром перед началом работы и ранним вечером. Саян, как деревенский житель, а, точнее, как тайный иноземец, предпочитает питаться три раза в день. Вкусовые пристрастия - самые стойкие, самые крепкие. В своё время ушло лет пять только на то, чтобы привыкнуть к местной еде, к рису каждый день и по любому поводу. Ещё столько же, чтобы научиться получать от неё удовольствие. А вот избавиться от привычки обедать днём, или хотя бы слегка перекусывать, не получилось вовсе.
  Впрочем, для начала будет неплохо дописать до конца последнюю страницу. Саян окунул палочку для письма в чернильницу. Продолжать работу с новой главы, или хотя бы с новой страницы, несколько сподручней.
  Хлопнула входная дверь, Саян невольно улыбнулся. Судя по звуку, вошёл кто-то очень даже высокопоставленный. Слуги обычно мягко, словно извиняясь, закрывают за собой дверь. Торопливые шаги барабанной дробью долетели из Малого читального зала. Через мгновенье в Главном читальном зале показался Рум Лингау, тот самый принц, которого Саян встретил в самый первый визит в библиотеку.
  Рум Лингау одет по-зимнему в просторное тёплое кимоно ярко-синего цвета с большими золотыми лотосами на спине и подоле. Кинжал в чёрных ножнах едва-едва не вываливается из-за тонкого пояса. От лёгкого мороза щёки Рума налились краснотой, а глаза сияют то ли от восторга, то ли от азарта.
  Саян тут же выскочил из-за столика и низко, касаясь лбом пола, поклонился. Только юный принц проскочил мимо и даже не глянул в его сторону.
  - Добрый день, витус, - Юнген Оверол вежливо поклонился. - Как прошла ваша поездка по святым местам?
  - Спасибо, хорошо, только очень скучно, - торопливо ответил Рум Лингау.
  Господи! Саян мысленно хлопнул сам себя по лбу. Мать принца, наложница Агнеса Шрайт, буквально на днях вернулась из паломничества по империи. Она посетила Ваяшинский монастырь, святилище Унгая и ещё несколько святых мест. Говорят, отправилась она не совсем по своей воле, а по приказу самого императора. Всё это время Рум Лингау был с матерью. Вот почему за два месяца принц ни разу не показался в библиотеке.
  - Последнюю сотню километров мне пришлось просидеть в паланкине, словно я изнеженная девица, - Рум Лингау недовольно скривился. - А всё из-за сильного снегопада, пустяковой горячки и упрямства моей матери. Ладно, - принц тряхнул головой, - я здесь не для этого.
  Скажите, уважаемый, а почему... - глаза Рума Лингау заблестели, - в Тассунаре почти не пользуются пороховыми ружьями и пушками?
  - Потому, Ваше Величество, - Юнген Оверол слегка поклонился, - что настоящий самурай полагается только на верный тати (длинный боевой меч), на своё боевое искусство и на свою храбрость.
  На стандартный вопрос юного принца смотритель библиотеки выдал стандартный ответ. Только, Саян спрятал улыбку, зря он так. Стандартных ответов Рум Лингау вдоволь наслушался от других.
  - Тогда почему иноземцы вовсю пользуются ружьями и пушками? - тут же налёг юный принц.
  - Потому что они варвары, Ваше Величество. Некультурные и необразованные.
  Интересно, понимает ли Юнген Оверол, что своими стандартными ответами сам себя загоняет в ловушку?
  - Тогда почему они сильнее нас? Почему отец просто не вышвырнет их вон? Почему не сжёг их чёрные корабли? Почему не казнил главного варвара на Овальной площади?
  Бабах! Ловушка с треском захлопнулась. Каверзные вопросы посыпались на Юнгена Оверола, словно сушённая фасоль из порванного мешка. В иной ситуации смотритель отвесил бы подростку увесистую оплеуху и велел бы не задавать глупых вопросов. Но только не в этом случае. Саян прикрыл ладонью невольную улыбку. Юнген Оверол обязан отвечать на вопросы юного принца точно так же, как будто их задаёт сам император. Пока Тогеш Лингау жив, каждый из его сынов считается потенциальным новым императором.
  Неуместное веселье грызёт горло, хриплые смешки то и дело прорываются наружу. Саян не просто прикрывает рот, а зажимает его ладонью. Господи, так и до греха недалеко. Зато... В глубине души с каждой секундой всё выше и выше поднимает голову надежда. Рум Лингау отличается от своих братьев огромным любопытством. Как раз в пятнадцать лет мальчики начинают задавать серьёзные вопросы. Только сам Тогеш Лингау может отвесить сыну оплеуху и потребовать не задавать глупых вопросов.
  Как не сложно догадаться, своим неуёмным любопытством Рум Лингау достал официальных воспитателей, но так и не получил вразумительных ответов. Да и не мог получить их. То ли по собственной инициативе, то ли по чужому наущению, Рум Лингау отправился в императорскую библиотеку к смотрителю. Юнген Оверол по определению должен быть самым сведущим человеком в императорском дворце или, как минимум, самым начитанным. Саян чуть слышно прочистил горло, очередной неуместный смешок едва не прорвался сквозь пальцы. Однако уважаемый смотритель на въедливые вопросы юного принца может дать либо стандартный ответ, либо вообще не может ответить.
  Юнген Оверол покраснел как рак, которого уронили в кипяток и забыли вытащить. Смотритель мычит что-то несуразное, трясёт головой, однако упорно пытается ответить на вопросы юного принца. Хотя, откровенно говоря, не столько ответить, сколько отвертеться от них. Не иначе мысленно Юнген Оверол уже вытащил из-за пояса вакадзаси и вспорол собственный живот.
  Да сколько же можно! Саян отвернулся. Невольный смех всё рвётся и рвётся наружу, словно пар из забытого на огне чайника. За два месяца у него было достаточно времени, чтобы узнать смотрителя библиотеки ближе. Юнген Оверол действительно книгоман, большую часть времени он проводит с книгой в руках. Только одновременно он консерватор. В первую очередь смотрителя интересуют книги тассунарских писателей и мыслителей. Из трёх десятков переводов, что Саян преподнёс в дар личной библиотеке императора, Юнген Оверол прочёл лишь несколько художественных книг. К учебникам по точным наукам или хотя бы к научно-популярным произведениям иноземцев он даже не притронулся.
  Наконец Юнген Оверол сдался. На очередной вопрос юного принца давно не молодой смотритель библиотеки лишь шумно выдохнул.
  - Ваше Величество, вон тот простолюдин, - Юнген Оверол махнул рукой в сторону Саяна, - знает о проклятых иноземцах, - смотритель нервно сглотнул, - гораздо больше меня.
  О-о-о! Умный мальчик, Саян напустил на себя деловой сосредоточенный вид, и очень упорный. Чтобы заставить старого самурая признать поражение, это нужно постараться.
  Рум Лингау повернулся в сторону Саяна. Не исключено, что юный принц только сейчас заметил его присутствие. Саян поспешно поднялся из-за столика и низко, касаясь лбом досок настила, поклонился.
  - Уважаемый Юнген Оверол говорит, что ты знаешь о проклятых иноземцах больше его. Это правда? - Рум Лингау без лишних церемоний присел возле письменного столика Саяна.
  - Наверно это так, Ваше Величество.
  Саян покосился в сторону Юнгена Оверола. Однако смотритель библиотеки так рад, так рад, что юный принц нашёл другую жертву, что совершенно не обратил внимания на колкость в словах простолюдина.
  - Откуда? - Рум Лингау недоверчиво нахмурил брови.
  - Я читаю, перевожу и печатаю их книги.
  - А-а-а! - радостно воскликнул принц. - Так это ты в последнее время приносишь в библиотеку отца книги иноземцев?
  - Да, Ваше Величество, - Саян машинально поклонился. - Это большая честь для меня.
  - А ты говоришь на их языке? - в глазах принца по-прежнему читается недоверие.
  - Я свободно владею марнейским, гилканским и фатрийским языками. Говорю, понимаю, читаю, пишу.
  Сын императора по-детски подпёр подбородок кулаком. Рум Лингау вырос во дворце, в окружении самых образованных людей Тассунарской империи. К простолюдинам он привык относиться как к бессловесным недалёким работникам, которые молча делают своё дело и никогда не блещут умом. Мысль, что простолюдин может быть хоть в чём-то умнее образованного самурая, со скрипом укладывается в его голове.
  - Я обращался ко многим знатным и мудрым самураям, но ни один из них так и не смог внятно и до конца ответить на мои вопросы. А ты сможешь, - сын императора смотрит прямо в глаза.
  - Всё, что в моих силах, Ваше Величество, - Саян так и не отвёл глаза.
  - Хорошо, - Рум Лингау гордо распрямил спину и расправил плечи. - Тогда скажи мне, почему в Тассунаре почти не пользуются ни пороховыми ружьями, ни пушками?
  А юнец не так прост, Саян улыбнулся про себя. Прежде, чем задавать серьёзные вопросы, Рум Лингау решил проверить знания простолюдина. Уж что-что, а почему настоящие самураи не пользуются пороховым оружием, сын императора знает прекрасно. Придётся юношу удивить.
  - Ваше Величество, - Саян слегка поклонился, - как вам ответить? Коротко? Или более подробно и обстоятельно?
  Высокомерие враз слетело с лица принца. Рум Лингау удивлённо захлопал ресницами. Парень ожидал услышать очень хорошо знакомый стандартный ответ о настоящем самурае, верном тати, храбрости и далее по списку.
  Саян замер. Сам того не зная, не ведая, юному принцу предстоит ответить на очень, очень, очень важный вопрос. В некотором роде пройти последнюю проверку. Одно дело поверхностный интерес, и совсем, совсем другое - интерес глубокий. Хватит ли у парня элементарной усидчивости, чтобы дослушать до конца более развёрнутое и длинное объяснение? Или, Саян прищурился, юный принц всё ещё любопытный ребёнок?
  - Э-э-э... - растерянно протянул Рум Лингау, - пусть будет более подробный и обстоятельный ответ.
  Аж на сердце отлегло! Саян незаметно расслабил плечи. То, что юный принц стремится добраться до сути вещей - очень, очень хорошо. Пусть Рум Лингау не лучший объект для влияния, пусть у него практически нет шансов однажды стать императором Тассунары, но, как говорится, выбирать не приходится. Иначе можно и в самом деле застрять в императорской библиотеке и переписать все книжные раритеты раза по два.
  - Как вам хорошо известно, Ваше Величество, - Саян машинально поклонился, - с 993 года по 1207 в Тассунаре бушевала кровавая междоусобица. Несколько позже её назвали Войной доменов. Единой власти не было. Абреф, прежняя столица, пришёл в упадок. Каждый даймё мнил себя императором и воевал со всеми соседями сразу.
  В то непростое время было не до благородства. В первую очередь врага нужно было убить, иначе он убьёт тебя. Самураи самых разных званий и рангов широко пользовались огнестрельным оружием. Причём не только ружьями, но и пушками.
  Былая самурайская спесь тихо покинула Рума Лингау. Юный принц превратился в мальчишку, которого заинтриговал рассказ о днях минувших. Тем более Саян принялся рассказывать не совсем стандартную прилизанную и подчищенную от грязных страниц официальную хронику.
  - В 1207 году ваш великий предок Уотин Лингау мечом и кровью объединил Тассунару под своей властью, основал новую династию и стал первым императором. В стране воцарился Великий мир. Более никаких войн, никаких междоусобиц. И... - Саян выждал драматическую паузу, - огнестрельное оружие стало приходить в упадок за ненадобностью.
  Ваши уважаемые учителя очень, очень не любят говорить об этом, но, увы, это правда. Чтобы овладеть благородным искусством фехтования, нужны годы и годы упорных каждодневных тренировок с раннего детства. Тогда как для того, чтобы научиться палить из ружья, достаточно трёх-четырёх месяцев. Любой крестьянин с ружьём может эффективно противостоять самураю с тати и танто (боевая пара мечей) практически на равных.
  Вот почему благородные самураи начали презирать огнестрельное оружие, отказываться от него и перестали учить своих детей пользоваться им. В те же годы ваш великий предок запретил простолюдинам владеть каким-либо оружием вообще. Великий мир, отсутствие внешних угроз и блаженная самоизоляция принесли Тассунаре процветание и множество благ. Но он же способствовал забвению пороховых ружей и пушек.
  То, что осталось в арсеналах, сделано больше двух столетий тому назад. Из-за отсутствия спроса ремесленники-оружейники разучились делать ружья и пушки. Последние мастера, которые владели секретами стрельбы, давно ушли к Великому Создателю и не оставили после себя учеников. В Нандине, насколько мне известно, осталась всего лишь одна семья ремесленников, которая умеет делать порох. Но и она делает его не для ружей и пушек, а для салютов и фейерверков.
  Ваше Величество, - Саян чуть наклонился вперёд, - надеюсь, мне удалось ответить на ваш вопрос?
  Рум Лингау тряхнул головой, будто очнулся от сна.
  - Да, ты ответил на мой вопрос, - самурайское высокомерие вновь вернулось к юному принцу. - Тогда другой вопрос: почему иноземцы вовсю пользуются ружьями и пушками?
  Юный принц хитро прищурился, словно судья, который поймал обвиняемого на вранье. Саян сдержанно улыбнулся, проверка продолжается. Историю родной страны знают многие простые тассунарцы. На улицах Нандина можно легко встретить лавку сказителя. Другое дело земли по ту сторону моря Окмара и Бескрайнего океана. О том, что творится на других берегах, многие, очень многие простолюдины имеют весьма смутное, а то и превратное представление. Собачьи хвосты - ещё не самое смешное и глупое заблуждение.
  - Там, на севере материка Науран, - Саян махнул рукой в сторону земляного прохода, - люди не знали, не ведали процветания и благ Великого мира. Войны сменялись войнами, продолжали гореть города и сёла, огромные армии продолжали опустошать целые домены. На материке Науран не было и не предвиделось сильного, мудрого и справедливого императора. Зато пороховые ружья и пушки не были преданы забвению. На них был не просто спрос, а насущная необходимость. Вот по этой причине они продолжали распространяться и совершенствоваться.
  Благородные самураи Тассунары так и не смогли смириться с ружьями и пушками. Тогда как самураи на севере Наурана со временем приняли их и даже полюбили.
  - Ты ещё скажи, что они разучились фехтовать, - голос Рума Лингау полон сарказма и недоверия.
  - Вы совершенно правы, Ваше Величество, - Саян кивнул. - Ещё три сотни лет назад каждый самурай на материке Науран великолепно владел мечом, у каждого был добрый доспех, хороший лук и боевой конь. Но сейчас они совершенно разучились фехтовать.
  Тот клинок, что вы видели на поясе предводителя стирийцев, не более чем дань традиции, воспоминание о былом. Им только колбасу резать и кур. Для настоящего серьёзного сражения так называемая шпага совершенно не годится.
  - Но-о-о... как же тогда иноземные самураи держат в повиновении простолюдинов? - с радостью возразил принц. - Как мне рассказывал отец, без постоянного и строгого надзора они будут либо лениться, либо бунтовать.
  - С помощью самих простолюдинов, - Саян улыбнулся в ответ.
  - Это как?
  - Те стирийские моряки, что с ружьями встретили великого советника вашего отца, - такие же простолюдины, как и я. Они с детства помогали родителям выращивать рис или обжигать горшки. Как я уже говорил, в армии им потребовалось всего несколько месяцев, чтобы научиться палить из ружей и пушек. За более щедрую кормёжку и чуть более щедрую плату они без зазрения совести поднимут ружья и пушки против бунтующих простолюдинов.
  - Ну да, - Рум Лингау недовольно нахмурился. - Отец предупреждал меня о продажности простолюдинов. За лишнюю чашку риса мать родную сожгут.
  Очень! Очень хорошо! Саян вовремя прижал правую ладонь к бедру. Ещё только не хватало по-отечески потрепать юного принца по загривку. Пусть не сразу, пусть с трудом и скрипом, совершенно новые понятия укладываются в голове Рума Лингау. Чем и хороша молодость, что не зацикливается на старом и открыта для всего нового. Что-что, а капитальное обновление крайне необходимо Тассунарской империи.
  - Вот что! - Рум Лингау вскочил на ноги. - Хочу подержать в руках это самое пороховое ружьё! Есть такое в арсеналах отца? - принц глянул на смотрителя библиотеки.
  Юнген Оверол на секунду замялся, чуть заметно покраснел и нехотя ответил:
  - Ваше Величество, по этому вопросу нужно обратиться к Асану Сабяну, смотрителю арсенала вашего отца.
  - Так и сделаем. Ты, - принц ткнул указательным пальцем в сторону Саяна, - пойдёшь со мной.
  Саян едва успел захлопнуть чернильницу. Юный принц бойко выскочил из библиотеки. Саян едва успел догнать его на заснеженной аллее Нижнего парка.
  Наконец-то! Саян самодовольно улыбнулся. Юный принц торопливо шагает впереди. Неубранный снег маленькими белыми облачками вылетает из-под его ног. Очередная главная цель вот-вот будет достигнута. Пока удалось заинтересовать Рума Лингау настолько, что он приказал следовать за собой, буквально потащил через императорский дворец по кратчайшему пути.
  Саян воровато оглянулся, страх ржавой иглой кольнул прямо в сердце. При иных обстоятельствах он ни за что бы не рискнул бы удалиться от императорской библиотеки дальше, чем на полсотни метров. Рум Лингау ведёт его в Арсенал, который находится ни где-нибудь, а во Внутреннем дворце. Из-за голых по-зимнему времени кустов и деревьев проглядывают крепостные стены личных покоев императора.
  Когда-то резиденция тассунарских императоров была полноценной крепостью. Вполне логично, что главный склад оружия находится в глубине дворца. Когда двести с лишним лет назад Нандин стал столицей объединённой империи, острая необходимость в полноценной защите отпала, но Арсенал так и остался во Внутреннем дворце.
  - Превеликий Создатель, - Саян опасливо покосился на шикарно обделанные раздвижные двери.
  Чтобы срезать путь, юный принц провёл Саяна прямо через Внутренний дворец, едва ли не через Тронный зал. Очень жаль, Саян на миг оглянулся, что так и не удалось сполна насладиться внутренним убранством личного жилища императора. Роскошь, роскошь, шёлк, серебро и золото на бешеной скорости промелькнули перед глазами.
  Арсенал находится под одной из башен Внутреннего дворца.
  - О господи, - Саян смахнул с лица обильную испарину.
  Вот что значит долго, долго сидеть в библиотеке. От быстрой ходьбы Саян запыхался. Как на грех, не успел накинуть на плечи тёплую накидку, когда выскочил следом за принцем на улицу.
  - Открывайте! - Рум Лингау забарабанил кулаками по обитой железом двери.
  Маленькое смотровое окошко раскрылось и тут же захлопнулось. Изнутри заскрежетал тяжёлый засов, обитая железом дверь распахнулась с противным скрипом.
  - Ваше Величество, - стражник, самурай в тёплом ярко-коричневом кимоно с парой мечей за поясом, низко поклонился.
  - В сторону! - Рум Лингау едва не пихнул стражника локтём под рёбра.
  - Ваше Величество! Какая честь! Какая честь!
  В узкий коридор навстречу принцу выскочил Асан Сабян. Смотритель Арсенала давно не молод и весьма упитан. Толстый живот и пухлые щёчки добавляют ему размеров, но только не солидности.
  - Ваше Величество, - Асан Сабян торопливо запахнул шерстяное кимоно с широким поясом, - что привело вас в арсенал вашего отца?
  - Хочу подержать в руках самое настоящее пороховое ружьё, - заявил Рум Лингау.
  От столь неожиданной просьбы смотритель Арсенала смутился, но быстро взял себя в руки.
  - Ваше Величество, ваше желание будет исполнено. А пока я предлагаю вам пройти в смотровую, - Асан Сабян показал на невзрачную дверь дальше по коридору.
  - Хорошо, - после секундного раздумья согласился принц. - Только быстро.
  Смотровая с узким окошком под самым потолком предназначена для осмотра и чистки оружия. Едва принц вошёл, как слуга торопливо зажёг с десяток светильников на маленьких полочках на каменных стенах смотровой.
  Пусть Рум Лингау по молодости горяч и нетерпелив, однако уроки этикета не прошли для него даром. Сыну императора не полагается диким зверем метаться из угла в угол. Принц присел во главе длинного стола на квадратную циновку. Взгляд холодный и сосредоточенный. Лишь яркий румянец на щеках выдаёт его дикое нетерпение.
  Не прошло и минуты, как Асан Сабян лично принёс пороховое ружьё. Точнее, Саян приподнял подбородок, старинный фитильный мушкет.
  - Ваше Величество, - смотритель Арсенала опустил мушкет на стол перед принцем, - вот оно.
  Рум Лингау тут же принялся вертеть, крутить в руках и разглядывать старинный мушкет со всех сторон. Особенно его заинтересовала тёмная деревянная рукоятка и маленькая дырочка для затравки пороха в казённой части длинного и толстого ствола.
  - А теперь объясни, как оно стреляет, - Рум Лингау положил мушкет на стол перед Саяном.
  Древнее оружие, кончиками пальцев Саян провёл по чёрному воронёному стволу. Сделано больше двух сотен лет назад тассунарским ремесленником. Точно. На стволе видна наполовину стёртая печать мастера. Все эти годы мушкет добросовестно хранился в арсенале дворца. По дороге в смотровую Асан Сабян едва-едва успел смахнуть с него пыль.
  - Ваше Величество, вы знаете, что такое порох? - Саян глянул на принца.
  - Э-э-э... - Рум Лингау скосил глаза в сторону. - Я видел фейерверки в День духов.
  - Порох в петардах и салютах не совсем такой, какой используется для стрельбы, - Саян дотронулся до ствола мушкета. - Надеюсь, вы знаете самое главное: порох вспыхивает от малейшей искры, очень быстро сгорает и при этом получается много, много чёрного дыма.
  - А! Ну да, - Рум Лингау кивнул.
  - Мушкеты и пушки используют именно это свойство пороха. Сначала в ствол засыпают некоторое количество пороха. Потом заталкивают пыж.
  - Что за пыж? - тут же вклинился Рум Лингау.
  - Небольшой плотный диск из конопли или шерсти. Он нужен, чтобы уплотнить порох и не дать ему высыпаться обратно. Потом в ствол заталкивают пулю. Как правило, из свинца. Для плотности её часто заворачивают в дешёвую ткань. И пыж, и пулю заталкивают с помощью специальной железной палочки, которую называют шомполом.
  Вот здесь, Ваше Величество, - Саян показал на казённую часть мушкетного ствола, - специально оставлена небольшая дырочка рядом с маленькой полочкой. Небольшое количество пороха засыпают в дырочку и на полочку. В этот рычажок вставляют тлеющий фитиль из конопли. Перед выстрелом ствол мушкета направляют на врага и нажимают вот на этот рычажок, который называются спусковым крючком. Тлеющий фитиль поджигает порох на полочке, через затравочное отверстие огонь попадает в ствол и происходит выстрел. То есть порох сгорает, а чёрный дым с огромной скоростью выталкивает пулю из ствола.
  - Так просто? - Рум Лингау вновь взял мушкет. - А ну покажи, как это делается.
  Саян выразительно глянул на смотрителя Арсенала.
  - Ваше Величество, сейчас всё будет, - Асан Сабян вежливо поклонился.
  Слуга-простолюдин поспешно скрылся за дверью.
  - Откуда ты это знаешь? - Асан Сабян грозно нахмурился. - Или у тебя дома есть такой?
  - Нет, что вы, - поспешно ответил Саян. - Мне, как простолюдину, запрещено владеть каким-либо оружием, тем более огнестрельным. Другое дело, уважаемый, что в книгах иноземцев мне довелось много и часто читать, как это делается.
  Не прошло и минуты, как расторопный слуга высыпал на стол всё необходимое для заряжания. Не забыл даже ленту плотной конопляной ткани для обёртки пули и маленький острый ножичек. Медленно и неторопливо Саян зарядил мушкет. Последней на узкой полочке возле казённой части ствола появилась полоска затравочного пороха из крупных чёрных зёрен.
  - Готово, Ваше Величество, - Саян протянул заряженный мушкет.
  - Так долго, - разочарованно протянул Рум Лингау.
  Принц слегка наклонил мушкет, затравочный порох тут же осыпался с полочки у казённой части ствола, крупные чёрные зёрна разбежались по столешнице.
  - Пока ты заряжал этот мушкет, - приклад мушкета гулко звякнул о стол, - любой толковой лучник успел бы выпустить десятка два, три, а то и четыре стрел.
  Юный принц был гораздо более высокого мнения о способностях пороховых ружей, пока лично не взял в руки мушкет и не увидел, как долго он заряжается.
  - Ваше Величество, не стоит недооценивать возможности мушкета, - осторожно заметил Саян. - У меня нет никакого опыта в обращении с пороховыми ружьями. Я даже не умею стрелять из лука. Любой тренированный воин справится с зарядкой мушкета меньше, чем за пару минут.
  - Всё равно медленно, - упрямо повторил Рум Лингау. - А если на поле боя сильный ветер? Или хуже того, дождь? Из него вообще будет невозможно стрелять.
  Очень! Очень хорошо! Саян едва сдержал неуместную самодовольную улыбку. Рум Лингау зрит в корень и с ходу определил самые главные недостатки мушкета.
  - Вы правы, Ваше Величество, - Саян склонил голову. - Ваяшинская битва продолжалась целый световой день, где-то часов шесть. Если верить летописцу Минвану Анкуру, за всё это время самураи вашего великого предка сделали всего десять выстрелов. Но что это были за выстрелы!
  Одновременная стрельба многих сотен самураев, так называемый залп, разом выкашивала большие отряды кавалерии. Как коса в руках крестьянина за один замах разом срубает сотни травинок. Эти куски свинца, - Саян поднял со стола круглую пулю, - на расстоянии в триста шагов пробивали даже самые дорогие и прочные доспехи. Во многом благодаря тому, что в армии вашего великого предка было больше всего самураев с мушкетами, ему удалось разбить войска мятежного Онапа Вишана и объединить Тассунару под своей властью. Но и это ещё не всё.
  Саян перевёл дух. Не то что юный принц, даже Асан Сабян, смотритель Арсенала, слушает едва не раскрыв рот от изумления.
  - Этот мушкет сделан больше двух сотен лет тому назад. Не исключено, что ему довелось побывать на поле боя и сделать все десять выстрелов в Ваяшинской битве.
  Все эти годы там, за морем, - Саян махнул рукой, - огнестрельное оружие продолжало развиваться. Стирийские моряки ступили на нашу землю не с этим, - Саян ткнул пальцем в приклад мушкета, - а с гораздо более совершенным оружием, с так называемыми ударными ружьями.
  - Это как они ударяют? - удивлённо протянул Асан Сабян.
  Саян с трудом проглотил улыбку. Если даже смотритель арсенала императорского дворца ничего не слышал о последних достижениях в оружейном деле, то чего уж говорить о принце.
  - В ударных ружьях не просто затравочное отверстие, - Саян постучал пальцем по казённой части мушкета, - а припаяна небольшая трубочка, на которую надевается металлический колпачок, так называемый капсюль. Специальный молоточек ударяет по капсюлю и высекает из него огонь. Почему, собственно, такие ружья называют ударными.
  Таким образом, ударному ружью не страшен ни дождь, ни ветер. Стирийские матросы могут как угодно наклонять свои ружья, а они всё равно смогут стрелять. Но и это, Ваше Величество, ещё не всё.
  Саян приподнял мушкет за дуло.
  - Ваше Величество, если вы проведёте пальчиком по внутренней стороне ствола, то ничего не почувствуете. А всё потому, что внутри ствол этого мушкета гладкий. Почему его называют гладкоствольным.
  У ударных ружей стирийцев внутри ствола сделаны специальные бороздки, так называемые нарезы. Причём они не прямые, а слегка скручены, как мокрое полотенце. Благодаря этим бороздкам ударные ружья ещё называют нарезными.
  - И что это даёт? - смотритель арсенала вклинился в объяснение. - Пулю и без того нелегко затолкать в ствол. Эти самые нарезы ещё больше затруднят заряжание.
  Да-а-а... Саян молча подивился. Похоже, смотритель арсенала если и заглядывал в кладовку с мушкетами, то исключительно ради контроля и учёта. Не исключено, что за все свои сорок с лишним лет Асан Сабян не сделал ни одного выстрела.
  - Иноземцы заряжают свои ружья не такими пулями, - Саян поднял со стола свинцовый шарик, - а совсем, совсем другими, полукруглыми, с углублениями на обратной стороне. Размер пули немного меньше ширины ствола, так что затолкать её до казённой части труда не составит.
  Зато! - чуть более резким тоном Саян перебил едкое замечание, что едва не сорвалось с губ смотрителя арсенала. - При выстреле пороховой дым расширяет свинцовую пулю. Пуля не только очень плотно прилегает к стенкам ствола, а упирается в нарезы. В момент, когда пороховой дым толкает пулю по каналу ствола, она начинает вращаться. Благодаря такому вращению пуля гораздо, гораздо точнее летит в цель и гораздо, гораздо реже отклоняется от неё. Зачем, собственно, и нужны нарезы.
  Во времена вашего великого предка, Ваше Величество, лишь избранные самураи могли похвастаться умением точно стрелять. Сейчас же любой стирийский матрос попадёт в человека с расстояния в сотню шагов.
  Ну или почти любой, - торопливо уточнил Саян. - Современные ударные ружья являются очень грозным оружием. Вашему отцу хватило не только мудрости, но и проницательности не объявлять иноземцам войну, хотя они того заслуживают. Иначе очень, очень, очень многие доблестные самураи только зря погибли бы в первом же сражение. Увы! - Саян театрально всплеснул руками. - В современном бою даже у самых достойных сынов Тассунары шансов победить иноземцев не больше, чем у толпы крестьян с тяпками и палками одолеть самурая.
  Длинное объяснение принц Рум Лингау выслушал молча. Не важно, что его отец сам император Тассунары. Словно самый обычный мальчишка Рум Лингау едва не распахнул рот от удивления и восторга. Пусть его обучают самые лучшие учителя империи, только ничего подобного раньше ему слышать не приходилось. Да и Асан Сабян, смотритель Арсенала, Саян спрятал улыбку, заодно узнал много нового.
  - Здорово! - Рум Лингау тряхнул головой. - Свечу! Хочу стрельнуть! - принц схватил со стола заряженный мушкет.
  - Не стоит, Ваше Величество, - Асан Сабян дёрнулся всем телом. - В столь маленькой комнате лучше не стрелять.
  - Тогда на улицу! - Рум Лингау лихо вскочил на ноги.
  - Ваше Величество! - Саян едва-едва успел загородить дверь. - Улица тоже не лучший вариант. Мушкет грохочет громче грома. Во дворце поднимется жуткий переполох. Ваш отец будет недоволен.
  Одно лишь упоминание об отце разом охладило пыл юного принца. Согласно "Пути воина" император не даёт спуску своим детям, особенно сыновьям. За непослушание юный принц может запросто оказаться в карцере без еды и воды на денёк-другой. А то и сразу огрести десяток-другой плетей. Рум Лингау остановился перед Саяном, заряженный мушкет безвольно повис в его руках.
  - Ваше Величество, никто и ничто не запрещает вам испытать мушкет в деле за пределами дворца, - поспешно добавил Саян. - Например, в одной из малых крепостей на Анельском полуострове.
  - Отлично! - юный принц тут же повеселел вновь.
  Неожиданно деревянная дверь толкнула в спину, круглая ручка больно ударила в поясницу, Саян торопливо отскочил в сторону. В смотровую комнату вошёл дворцовый слуга. Саян скосил глаза, судя по добротному шерстяному кимоно с широким шёлковым поясом, личный слуга самого императора, пусть и не самый старший по званию.
  При виде слуги Рум Лингау тут же скис, словно откусил большой кусок горького хрена.
  - Ваше Величество, - слуга низко поклонился юному принцу, - настало время для занятия фехтованием. Ясл Сизян, ваш уважаемый мастер и наставник, уже ждёт.
  Рум Лингау нахмурился ещё больше и недовольно отвернулся. Как не сложно догадаться, после рассказа о возможностях огнестрельного оружия юный принц совсем, совсем не горит желанием совершенствоваться в старинном искусстве владения мечом. Лучше вмешаться, пока не поздно.
  - Ваше Величество, - Саян выступил вперёд, - смею вас уверить, фехтование - это не просто размахивание куском заточенного железа. Нет. Фехтование в первую очередь тренирует дух и закаляет характер. В истории иноземцев полно примеров, когда многочисленные армии слабых духом простолюдинов трусливо разбегались перед горсткой отважных и решительных самураев. Пальнуть из мушкета может любой дурак. Гораздо, гораздо сложнее, - Саян поднял указательный палец, - в самый трудный момент остаться на поле боя, сохранить верность императору и навести мушкет твёрдой рукой точно в грудь врага.
  Раздражение и желание приказать слуге убраться к чёрту испарились с лица Рума Лингау. Похоже, о такой стороне фехтования он не думал. Хотя, Саян вновь отступил за слугу императора, дело не в словах, а в том, кто их произносит. Юный принц слышал их и раньше, но только сейчас до него дошёл их глубокий смысл.
  - Хорошо, иду, - совсем другим тоном произнёс юный принц.
  С гордым видом, будто он только что победил в Ваяшинской битве, Рум Лингау проследовал из смотровой комнаты арсенала. Слуга императора засеменил следом.
  - Молодец, твои слова произвели на принца впечатление, - заметил Асан Сабян.
  Во взгляде смотрителя арсенала сквозь маску надменного самурая пробивается одобрение.
  - Я хорошо знаком с "Путём воина", - Саян машинально поклонился. - А теперь позвольте покинуть вас. Мне пора вернуться в библиотеку.
  - Хорошо, можешь идти, - Асан Сабян махнул рукой.
  Господи, как хорошо! Саян втянул полной грудью морозный воздух. На улице, у подножья одной из башен Внутреннего дворца, свежо и приятно. Снег совсем прекратился. Тяжёлые свинцовые тучи разошлись в стороны. Великолепная Гепола вновь залила стены и башни Внутреннего дворца ярким жёлтым светом.
  Впрочем, Саян пугливо огляделся по сторонам, рядом с личными покоями императора лучше не задерживаться. В пропуске от начальника стражи императорского дворца чётко указано место, где Саяну позволено находиться - императорская библиотека и только там. На всякий случай Саян по широкой дуге через Нижний сад обошёл личные покои императора.
  - Рассказывай, что было. Ты показал юному принцу пороховое ружьё?
  Смотритель библиотеки тут же набросился с расспросами, едва Саян вошёл в Главный читальный зал.
  - Да, витус, - Саян низко поклонился. - Его Величество проявил похвальную любознательность и ещё более похвальную прозорливость. Я имел честь рассказать ему, как устроено пороховое ружьё, как его заряжать и как стрелять из него.
  - Ну? Так он стрелял из этого, как там его, мушкета? - Юнген Оверол подался всем телом вперёд.
  - Никак нет, витус.
  Смотрителя библиотеки никак нельзя назвать старым сплетником, в отличие от его слуги Смага. Другое дело, что нежданный визит юного принца и, особенно, его приказ следовать за собой очень удивили старого самурая. Саян вежливо и обстоятельно рассказал о визите в Арсенал императорского дворца.
  - Хорошо, можешь идти, - Юнген Оверол махнул рукой.
  Саян присел за свой письменный столик. Надо бы продолжить работу, дописать до конца хотя бы главу "Пути земледельца". Только, только, Саян опустил обратно на подставку палочку для письма, не до работы.
  Нервы, нервы, всё нервы проклятые. От возбуждения дрожат пальцы и пылают щёки. Нежданный визит сына императора разом разрушил монотонное существование в библиотеке. Пусть у Рума Лингау почти нет шансов стать одиннадцатым императором Тассунары, зато он принц крови. Юноша интересуется пороховыми ружьями. А там дальше, если действовать с умом, можно будет привить интерес к другим наукам. Как минимум в императорской семье появится прогрессивный человек. А это уже много и очень много.
  Хотя... Саян улыбнулся собственным мыслям, Рум Лингау вполне может стать тем центром притяжения, вокруг которого объединятся прогрессивные силы Тассунарской империи. И в этом случае у него появится более чем реальный шанс стать если не одиннадцатым, то двенадцатым императором. Сейчас Тассунара напоминает лодку, которую нагоняет грозное штормовое облако. Пусть самураи гребут изо всех сил, только волны всё равно раскачивают её всё сильнее и сильнее. В такие моменты истории может случиться всякое.
  Саян прилежно досидел за письменным столиком в Главном читальном зале до конца дня. Минут через двадцать нервы успокоились, а палочка для письма перестала дрожать в потных пальцах. Удалось даже дописать до конца главу из "Пути земледельца". В душе маленьким горячим угольком теплится надежда - принц вернётся. Новые вопросы, что снедают душу Рума Лингау, вновь приведут его в библиотеку отца. Такова сущность любого познания: ответы не уменьшают количество вопросов, а лишь порождают всё новые и новые вопросы.
  

Глава 26. Пороховой дым

  На следующее утро Саян едва-едва сдержался, чтобы на всех парах не примчаться ни свет ни заря в императорскую библиотеку. За ночь маленький уголёк надежды не только не угас, а разгорелся ещё больше. И дело не только в любопытстве Рума Лингау. Да поможет Великий Создатель, прямо с утра юный принц захочет продолжить знакомство с огнестрельным оружием. Ведь пальнуть из мушкета ему так и не довелось.
  Как ни в чём не бывало, словно и не бежал по улицам Нандина, Саян присел за письменный столик в Главном читальном зале императорской библиотеки. В книге "Путь земледельца" осталось множество страниц и глав, которые нужно переписать.
  Час. Другой. Третий. Скрип палочки для письма и шелест страниц. Юнген Оверол с очередной книгой замер за своим столиком напротив земляного прохода. Никто и ничто не тревожит тишину и покой личной библиотеки императора. Саян в очередной раз обмакнул палочку для письма. Неужели юный принц всё же удовлетворил собственное любопытство раз и навсегда? Саян печально вздохнул. Очень, очень не хочется в это верить. В конце концов Рум Лингау - сын своего времени и своего народа. Глупо надеяться, что он серьёзно отличается от своих братьев.
  Былой оптимизм сменился унынием. Палочка для письма больше не кажется легче пуха. Ближе к обеду она налилась свинцом и потяжелела сразу на пять килограмм. Но! Как бы то ни было, несмотря ни на что, вопреки всему, Саян упорно продолжает и продолжает работать. Если потребуется, то все книжные раритеты личной библиотеки императора он перепишет раза два, три. В том числе и книги из "Света знаний". Начинать жизнь заново, искать обходные пути, поздно. У него нет больше в запасе двадцати лет, у Тассунары их нет.
  Входная дверь громко хлопнула, Саян нервно дёрнулся. Палочка для письма оставила поперёк строчки жирную черту. Торопливые шаги. В Главный читальный зал буквально ворвался юный принц Рум Лингау.
  - Ваше Величество, - Саян торопливо выскочил из-за письменного столика.
  - Собирайся, - на одном дыхании выпалил Рум Лингау. - Я полдня уговаривал отца отпустить меня на Анельский полуостров пострелять из мушкета и пушки. Ты едешь со мной.
  - Непременно, Ваше Величество, - Саян низко поклонился.
  Аж на сердце отлегло. Саян торопливо захлопнул чернильницу. Ещё нужно будет прихватить из кладовки тёплый плащ. Жаль, нет времени переодеть таби. Его Величество ждать не любит.
  Снаружи поджидает приятный сюрприз. Личный слуга принца по имени Тион подвёл лошадь. Пусть далеко не самую молодую и резвую, зато не придётся ломать ноги. Правда, в спешке юный принц даже не поинтересовался, а умеет ли Саян ездить верхом? В Тассунаре редкий простолюдин умеет правильно держаться в седле.
  - Давай! Давай быстрей! - юный принц уже в седле, горячий скакун с пышной гривой нетерпеливо стучит копытом по плотному снегу.
  - Сию секунду, Ваше Величество, - Саян неуклюже забрался в седло, теплый плащ едва не зацепился за стремя.
  Простолюдину не полагается ездить верхом. Но и без этого Саян бездну лет назад в последний раз забирался в седло. Хорошо, что хоть знания остались. По крайней мере, Саян осторожно ткнул пятками лошадку, он не свалится в канаву на первом же повороте.
  Маленькая кавалькада тронулась в путь. На спине немолодого слуги лет пятидесяти висит огромный мушкет. Рум Лингау настолько горит желанием пострелять, что они покинули дворец по кратчайшему пути через Чёрные ворота. В Таможенном дворе стражники удивлённо расступились, простолюдины в ужасе брызнули в разные стороны.
  Старенькая смирная лошадка безнадёжно отстала от великолепного скакуна под седлом юного принца. На то, чтобы преодолеть с пяток километров, ей потребовалось почти полчаса. И всё это время Саян безуспешно гадал, куда же понесло юного принца? Как вскоре выяснилось, в одну из небольших крепостей на Анельском полуострове.
  Возле обитых железными листами ворот старенькая лошадка окончательно выбилась из сил. Зато принц уже на земле и нетерпеливо барабанит кулаками по прочным створкам. Саян осторожно выбрался из седла. От торопливой езды неприятно гудят бёдра и ягодицы. Кажется, эта маленькая крепость называется Чутская башня. Хотя на самом деле это треугольник из трёх башен и крепостных стен между ними. Целая сеть подобных маленьких крепостей прикрывает императорский дворец, столицу и Нандинский залив со стороны моря Окмара.
  Лишь через пару минут левая створка ворот неторопливо приоткрылась.
  - С дороги! - Рум Лингау нетерпеливо толкнул высокого самурая в сером тёплом кимоно прямо в грудь.
  - Вы кем будете? - самурай не сдвинулся с места.
  От такой наглости юный принц замер на месте. Саян спрятал улыбку. Маленькой почти ненужной крепостью командует самурай не самого высокого происхождения. Пусть до императорского дворца всего с пяток километров, только вряд ли он знает всех детей императора в лицо.
  - Держи! - Рум Лингау протянул самураю свиток, едва ли не ткнул ему прямо в лицо.
  А юный принц молодец, Саян придержал старую лошадку под уздцы, не забыл запастись приказом. Не исключено, что свиток подписал сам император. А иначе Руму Лингау пришлось бы вернуться во дворец несолоно хлебавши.
  - Прошу прошения, Ваше Величество, - самурай у ворот опустил свиток. - Меня зовут Весеб Руднев, я комендант этот крепости. Прошу вас, проходите.
  Изнутри Чудская башня выглядит не намного лучше, чем снаружи. Небольшой треугольный двор пересекает несколько тропинок. Снег старательно сметён к каменным стенам. Над одной из башен вьётся сизый дымок. Примерно так же выглядит двор старательного, но бедного крестьянина, у которого просто нет денег на основательный ремонт и обновление. Маленькая крепость содержится в хорошем состоянии, однако каменные стены то и дело пересекают трещины, а один из зубцов на левой башне обвалился. На ремонт Чудской башни в казне империи денег так и не нашлось.
  Гарнизон, всего пять самураев разного возраста, выстроился на треугольном дворе крепости. Хотя, Саян окинул взглядом все три башни, здесь вполне может разместиться в десять раз больше. Зато в маленькой крепости хранятся самые настоящие пороховые пушки. Ну или то, что от них осталось.
  - Давай пальнём из пушки! - Рум Лингау юлой развернулся на левой пятке, на местный гарнизон он даже не глянул.
  - Не стоит, Ваше Величество, - Саян вежливо поклонился. - Для начала я предлагаю вам пострелять из мушкета, чтобы после вам было с чем сравнивать.
  - Хорошо, будь по-твоему. Откуда начнём?
  - Предлагаю начать с вершины башни, например этой, - Саян показал на башню слева от ворот.
  С вершины башни открывается великолепный вид на море Окмара. Зато злой зимний ветер бьёт по щекам холодными иголками. Слуга Тион благоразумно прихватил из дворца всё необходимое для стрельбы: порох, пыжи, пули, фитиль и даже свинцовую дробь. В амбразуре, на ровной, словно стол, каменной поверхности, Саян зарядил мушкет.
  - Ваше Величество, вы готовы? - Саян опустил мушкет на каменный зубец.
  - Давай, - Рум Лингау нетерпеливо махнул рукой.
  Слуга Тион протянул зажжённый фитиль, Саян аккуратно вставил его в рычажок возле затравочного отверстия. Слегка потянуть на себя спусковой крючок, тлеющий конец фитиля мягко ткнулся в затравочный порох на полке. Чёрные зёрна тут же вспыхнули ярким пламенем. Грохот выстрела потряс ветхие стены крепости, приклад больно ткнул в плечо. На миг каменный зубец окутался чёрным дымом. Саян недовольно поморщился. Забыл, забыл, совсем забыл о сильной отдаче древних мушкетов.
  Зато выстрел из древнего мушкета произвёл на принца сильное впечатление. Он хоть и ждал выстрела, но всё равно был удивлён и шокирован яркой вспышкой и оглушительным грохотом.
  - Словно петарда в руках взорвалась, - Рум Лингау недовольно потёр уши. - Шуму много, дыму много, только так ли страшен мушкет на самом деле?
  Юный принц глянул поверх каменного зубца на море Окмара. Естественно, свинцовая пуля сгинула в тёмных водах без следа.
  - Уважаемый Тион, - Саян повернулся к личному слуге принца, - передайте коменданту крепости мою просьбу поставить какую-нибудь достаточно крупную мишень на вершине вон той башни, - Саян показал на соседнюю башню маленькой крепости. - Желательно красного цвета. Лучше всего щит. Если нет, то подойдёт и толстая доска.
  - Будет исполнено, - Тион с поклоном удалился.
  Дабы не терять времени, Саян вновь зарядил мушкет. Юный принц от нетерпения переминается с ноги на ногу. Однако пришлось ждать около пяти минут, прежде чем на вершине соседней башни появилось красное пятно мишени.
  - Ваше Величество, - Саян опустил мушкет на каменный зубец, - сейчас вы лично убедитесь в силе порохового оружия. Если не ошибаюсь, уважаемый Весеб Руднев поставил на вершине соседней башни толстый крепостной щит. Надеюсь, ваши мудрые наставники рассказывали вам, какими толстыми и крепкими они бывают.
  - Рассказывали, рассказывали, - принц нетерпеливо топнул ногой. - Стреляй давай.
  На этот раз Саян как можно более тщательно прицелился. К сожалению, на стволе древнего мушкета начисто отсутствует мушка, а до соседней башни не меньше пяти десятков метров.
  Грохот второго выстрела потряс ветхие стены крепости. Приклад вновь больно ткнул в плечо. Только на вершине соседней башни ничего не изменилось.
  - Ну-у-у? - вопросительно протянул Рум Лингау.
  Если так и дальше пойдёт, то юный принц может запросто потерять интерес к огнестрельному оружию.
  - Ваше Величество, - Саян опустил мушкет прикладом на камни боевого хода, - я стреляю первый раз в жизни. А до этого мне не приходилось пользоваться даже самым простым и слабым охотничьим луком. Мои знания обширны, а вот конкретных навыков просто нет. Прошу вас запастись терпением.
  На самом деле, Саян в третий раз затолкал свинцовую пулю в ствол, он великолепно владеет мушкетом. Только последний раз практиковаться в стрельбе довелось лет эдак пятьдесят тому назад. А из мушкета и того больше - не меньше сотни.
  Наконец с четвёртой попытки красный щит с грохотом упал.
  - Тащите его сюда, - Рум Лингау перегнулся через амбразуру внутрь крепости.
  Весеб Руднев, комендант крепости, лично занёс щит на вершину башни. Юный принц даже ахнул от удивления: в верхнем правом углу тяжёлого крепостного щита зияет огромная дыра. Свинцовая пуля легко пробила стальной лист, ярко-белые щепки деревянного основания торчат наружу маленьким ёжиком.
  - Не может быть, - Рум Лингау недоверчиво пощупал края дырки.
  - Может, Ваше Величество. Вы только что это увидели. В этом и заключается мощь пороховых ружей, - Саян потряс мушкетом. - На расстоянии в триста шагов свинцовая пуля пробьёт любой доспех, каким бы дорогим и крепким он ни был. По этой причине иноземцы давно отказались от них. На стирийских моряках, что своими ногами осквернили нашу землю, и даже на их предводителях, ничего прочнее шерстяных рубах не было. За ненадобностью и бесполезностью, только лишнюю тяжесть таскать.
  Дырка с кулак величиной в прочном осадном щите наконец-то произвела на юного принца должное впечатление.
  - Давай теперь я постреляю!
  Комендант крепости унёс щит обратно на вершину соседней башни. Саян вновь зарядил мушкет.
  - Ваше Величество, - Саян поправил левую руку принца на цевье мушкета, - держите ствол прямо и точно в направлении щита. При выстреле приклад больно толкнёт вас в плечо. Вы готовы?
  - Да! - принца слегка потряхивает от возбуждения.
  Рычажок с тлеющим фитилем тихо скрипнул, когда Рум Лингау излишне резко дёрнул спусковой крючок. Чёрный порох ярко вспыхнул. От неожиданности принц дёрнулся всем телом назад и задрал ствол. Свинцовая пуля ушла в небо. Но несмотря на шок, боль в плече и запачканные пороховой гарью щёки, юный принц вновь и вновь приказывал Саяну заряжать мушкет и стрелял из него. Лишь с седьмой попытки красный щит на вершине соседней башни вновь с грохотом рухнул.
  - Вот и вы, Ваше Величество, поразили своего первого врага, - Саян опустил мушкет. - Месяца через три-четыре постоянной практики вы будете поражать противника с первого же выстрела.
  Комендант крепости лично занёс красный щит. На этот раз дырка величиной с кулак зияет почти точно посередине.
  - Этому мушкету, Ваше Величество, больше двух сотен лет, - Саян дотронулся пальцами до приклада древнего оружия. - У стирийцев ещё более совершенные ружья, которые стреляют ещё дальше, ещё точнее и ещё сильнее. А теперь я предлагаю вам оставить мушкет и пострелять из пушки. Если, конечно, вы не оглохли.
  - Не оглох, - перемазанное пороховой гарью лицо Рума Лингау сияет от восторга.
  Маленькую килограммовую пушку на вершину башни занесли трое самураев из гарнизона крепости. На удивление ствол и деревянная станина находятся в более-менее приличном состояние, хотя пушку, как и мушкет, сделали больше двух сотен лет тому назад. Не иначе после визита стирийцев в Нандинский залив власти попытались привести в порядок хотя бы то, что есть в наличии.
  - Коль из пушки ещё не стреляли, - Саян пощупал чугунный ствол, - то зарядить её в первый раз очень просто. Можно сразу же заложить порох.
  Толстым деревянным шомполом Саян осторожно затолкал в камору мешочек с порохом.
  - Здесь, как вы видите, чугунное ядро в одной связке с деревянным пыжом.
  Тем же шомполом Саян затолкал ядро.
  - Через затравочное отверстие в казённой части пушки специальным штырём протыкаем мешочек внутри пушки и насыпаем сверху затравочный порох.
  Самураи не любят и не уважают огнестрельное оружие, однако на вершину башни комендант крепости принёс всё необходимое для стрельбы вплоть до деревянного ведёрка с водой.
  - Вы готовы, Ваше Величество, - Саян взял из рук слуги тлеющий фитиль.
  Принц молча кивнул.
  - Настоятельно советую вам и всем здесь присутствующим открыть рот, - Саян невольно улыбнулся.
  - Это ещё зачем? - Рум Лингау недовольно нахмурился.
  - Мушкет, Ваше Величество, стреляет громко, однако пушка ещё громче.
  Саян заранее направил ствол килограммовой пушки в море. Затравочный порох вспыхнул ярким пламенем. Вселенский грохот ударил по ушам. На миг вершина крепостной башни окуталась чёрным дымом. Килограммовая пушка с шипением отъехала на деревянных полозьях назад.
  - Я видел! Видел! Видел! Там, - юный принц ткнул пальцем в сторону моря, - из воды поднялся маленький водяной столб. Но я точно его видел!
  Пусть пушка грохнула дай боже, однако Рум Лингау в полном восторге. Зато Весеб Руднев, комендант крепости, с недовольным видом потирает уши. Наверно он пренебрёг советом и не открыл рот.
  - Если у отца всё же есть пушки, то почему он не выгнал проклятых иноземцев вон? - Рум Лингау оторвался от амбразуры.
  Юный принц проницателен, только ему не хватает элементарных знаний.
  - Причина та же, Ваше Величество: у вашего отца мало пушек, к тому же они маленькие и давно устарели. Вот, смотрите, - из плетёной корзинки Саян вытащил чугунное ядро. - Пушки стирийцев стреляют ядрами в десять раз тяжелее и больше, чем это. И таких монстров на чёрных кораблях было больше, чем во всех крепостях вокруг Нандинского залива вместе взятых.
  Если не ошибаюсь, Чутскую башню построили больше трёх столетий тому назад. С виду стены и башни грозные и неприступные, однако на самом деле они совершенно не могут противостоять обстрелу десятикилограммовыми ядрами. Витус, при всём уважении, - Саян поклонился в сторону коменданта крепости, - всего один чёрный корабль стирийцев менее чем за час сравняет Чутскую башню с землёй. В прямом смысле оставит от нее груду камней.
  Лицо Весеба Руднева окаменело. Слова Саяна, простолюдина и торговца, больно задели его за живое. Только крыть нечем. Не исключено, что коменданту Чутской башни довелось увидеть руины деревни Рыбий хвост. В 1509 году, четыре года назад, перед уходом из Нандинского залива стирийцы расстреляли из десятикилограммовых пушек маленькую рыбацкую деревеньку.
  Не иначе похожие мысли промелькнули и в голове юного принца. Если не видел, то точно слышал рассказы о печальной судьбе той деревни.
  - Тогда... - Рум Лингау задумчиво перевёл взгляд с маленькой килограммовой пушки на мушкет возле амбразуры, - что же делать?
  Очень, очень важный вопрос, можно сказать ключевой. Саян мысленно возблагодарил Великого Создателя. До последнего момента в душе жила надежда, что принц сам и только сам задаст его. А также страх, что он этого так и не сделает.
  - Учиться у иноземцев, Ваше Величество, - Саян вежливо поклонился. - Перенимать у них всё самое лучшее, но при этом ни в коем случае не забывать про всё самое лучше, что есть у нас. Для начала - научиться отливать точно такие же пушки, что у стирийцев, чтобы быть с ними на равных.
  - А смысл? - тут же возразил Рум Лингау. - Ты же сам говорил, что всего один чёрный корабль иноземцев менее чем за час оставит от этой крепости груду камней, даже если поставить здесь эти самые десятикилограммовые пушки.
  - Вы абсолютно правы, Ваше Величество, - Саян незаметно сжал правый кулак, а то ладонь аж жжёт от желания потрепать юного принца по загривку. - Кроме гораздо более мощных десятикилограммовых пушек потребуется построить совершенно другие укрепления. Не подобную каменную крепость седой древности, а современный артиллерийский форт.
  Ваше Величество, давайте спустимся во двор. Уважаемый Весеб Руднев содержит крепость в отличном состоянии. Здесь, - Саян топнул ногой, - невозможно что-либо нарисовать.
  В треугольном дворе крепости прямо на снегу длинным железным шомполом Саян быстро набросал план классического артиллерийского форта в виде ромба с выдвинутыми вперёд углами.
  - На самом деле, Ваше Величество, - Саян воткнул шомпол в снег рядом с планом, - пушки на берегу являются смертным приговором для корабля, ибо уничтожить их с моря очень и очень сложно.
  - Это ещё почему? - в голосе принца сквозит недоверие.
  - Витус Руднев, - Саян поклонился коменданту крепости, - пожалуйста, перенесите пушку с вершины башни сюда, во двор.
  Те же самураи из гарнизона крепости быстро спустили пушку вниз.
  - Стрелять из пушки, Ваше Величество, можно не только прямо в цель, так называемой прямой наводкой, а ещё по-другому.
  Саян поднял дуло килограммовой пушки вверх насколько это возможно. Специальный деревянный клин удержал ствол в нужном положении. Саян глянул на крепостную стену - должно хватить.
  На этот раз Саян зарядил пушку по всем правилам. Сперва специальным шомполом со спиральной насадкой вытряхнул из ствола несгоревшие кусочки порохового мешочка. Короткие чёрные полоски тихо зашипели на белом притоптанном снегу. Другим шомполом с влажной щёткой Саян тщательно дважды промыл ствол и лишь только после этого затолкал в камору мешочек с порохом и ядро с деревянным пыжом.
  - Ваше Величество, - Саян взял в правую руку тлеющий фитиль, - обратите внимание, как полетит ядро.
  Выстрел из глубины треугольного двора ударил по ушам ещё сильней. Мир перед глазами на миг потемнел. Саян потряс головой. Чёрный пороховой дым лохматым облаком ушёл в небо.
  - Э-э-э... - Рум Лингау на секунду задумался, - ядро просто перелетело через стену и упало где-то за ней.
  - Верно, Ваше Величество, - Саян вернул тлеющий фитиль Тину, личному слуге принца. - Подобная стрельба называется стрельбой с закрытой позиции. С моря пушку не видно, поэтому попасть в неё с чёрного корабля очень и очень сложно.
  - Да, это так, - принц энергично кивнул, - только и ты не видел, куда стрелял. И тебе будет очень и очень сложно попасть в большой чёрный корабль.
  - А вот тут, Ваше Величество, вы не совсем правы.
  Не только юный принц и Весеб Руднев, но и личный слуга Тин недоверчиво хмыкнули.
  - Если знать направление, - Саян показал пальцем в ту же сторону, куда направлен ствол пушки, - угол наклона, количество пороха и вес ядра, то можно довольно точно предсказать, где оно упадёт. Кроме того, ещё в мирное время, так сказать заранее, пушку можно пристрелять. То есть выстрелить несколько раз и проследить, где именно упадут ядра. Во время боя пушку можно двигать туда-сюда, чтобы точнее отследить место падения ядра. В дуэли между береговыми пушками и кораблём последний будет неизбежно потоплен.
  - Неужели иноземцы умеют это делать? - принц подозрительно сощурил глаза, будто увидел базарного шарлатана.
  - Да, Ваше Величество, - Саян машинально поклонился. - Иноземцы изобрели специальную науку, которая называется баллистика. Более того: у самураев береговых пушек имеются специальные таблицы, которые избавляют их от всяких предварительных расчётов и существенно облегчают выбор нужного угла наклона. Мне выпала большая честь преподнести в дар библиотеке вашего отца книгу по баллистике, которая называется "Теория и практика артиллерийского дела". Вы лично, Ваше Величество, можете проверить мои слова.
  Аргумент подействовал. Рум Лингау несомненно видел книгу марнейца Лерла Азгольда, только вряд ли его привлекли длинные числа, формулы и прочие математические расчёты.
  - Снова иноземцы, - недовольно пробурчал Рум Лингау. - Теперь понятно, почему папа не стал ввязываться с ними в бесполезную войну. Они бы нас как...
  Неужели и до юного принца наконец-то дошли истинные причины позорного поражения Тассунары? Саян затаил дыхание. Очень, очень, очень хочется на это надеяться и рассчитывать. Принятие истины, какой бы горькой и обидной она бы ни была, - самый первый шаг на пути к победе над иноземцами.
  - Ладно, хватит, возвращаемся во дворец, - настроение юного принца безнадёжно испортилось.
  Рум Лингау был настолько любезен, что позволил Саяну доехать на старенькой смирной лошадке до самого дворца. Лишь у Чёрных ворот Тион, личный слуга принца, принял её под уздцы и на прощанье пожелал доброй ночи.
  Рабочий день закончился, возвращаться в библиотеку не имеет никакого смысла. Да и стражники возле Чёрных ворот нетерпеливыми криками прогоняют последних простолюдинов с пустыми тележками и коробами. Саян побрёл домой. Дай бог, Юнген Оверол, смотритель библиотеки, не будет гневаться из-за брошенных впопыхах на столе в Главном читальном зале книги и листов бумаги.
  Как бы то ни было, а сегодня был великий день. На Имперском проезде Саян развернулся. Резиденция правителя Тассунары выделяется цепочками огней на фоне тёмного неба. Сегодня удалось не только заинтриговать юного принца, но и заставить его задуматься о будущем. Кто приумножает знания, тот приумножает скорбь. Верно. Только беспечное существование в любой момент может закончиться трагедией.
  

Глава 27. Десятый император Тассунары

  За пару месяцев кропотливого труда Саян переписал пухлый том "Пути земледельца" Сеона Фаона от корки до корки. Вчера, во второй половине дня, взялся за вторую по счёту книгу "Принцесса Янах", древнюю любовную драму писателя Тиса Вуяна. За столетие с момента смерти автора возникло множество вариантов театральной постановки. А вот бумажным томиком оригинального произведения мало кто может похвастаться.
  В Главном читальном зале личной библиотеки императора всё так же тихо и степенно. Юнген Оверол, смотритель библиотеки, всё так же сидит за своим письменным столиком с книгой в руках. Палочка для письма всё так же скользит по бумаге. Драма талантливого тассунарского писателя берёт за душу буквально с первой же главы, только, Саян печально вздохнул, сейчас не до шедевров прошлого.
  "Терпение - благодетель. Ибо только терпение, а также усердный и праведный труд, помогут добиться успеха и процветания в праведном деле". Строчки из "Пути торговца", морального кодекса тассунарских торговцев и менял, вновь помогают не упасть духом и настраивают на рабочий лад. Саян в очередной раз обмакнул палочку для письма в маленькую каменную чернильницу. Говорят, спокойствие можно обрести либо в храме, либо в библиотеке. Насчёт второго точно врут.
  Шесть дней, почти неделя, прошли с тех пор, как стены старой крепости на Анельском полуострове потрясли выстрелы из мушкета и грохот килограммовой пушки. И опять Саян очень, очень надеялся, что на следующее утро юный принц примчится на всех парах и засыплет многочисленными вопросами. Но! Как в дурном анекдоте, старом и совсем не смешном, ничего не произошло. Ничегошеньки.
  День тихо перевалил за половину и подошёл к концу. Как обычно, Саян раскланялся с уважаемым Юнгеным Оверолом и отправился домой на Заветную улицу в Западном пределе. Никто, кроме самого Саяна, смотрителя и слуги, не потревожил покой личной библиотеки императора. Следующий день стал точной копией предыдущего.
  На третий день остатки былого морального возбуждения окончательно выгорели в золу. Думай что хочешь, а принца нет. Вот только не понятно, как относиться к случившемуся? Точнее, к не случившемуся. То ли поражение, то ли нет. Конечно, будет очень жаль, если любопытство Рума Лингау не простирается дальше стрельбы из пушки. Очень, очень жаль. Саян тяжко вздохнул. Капелька чернил едва не сорвалась на бумажный лист. Аккуратней нужно работать, аккуратней.
  Лишь упрямство, упрямство перегруженного хворостом осла, заставляет как ни в чём не бывало приходить каждое утро в личную библиотеку императора на работу. То самое упрямство, что ведёт его через века и тысячелетия, через народы и страны. Не мытьём, так катанье. Не в дверь, так в окно, в трубу, через щель в полу, в стене, но он всё равно добьётся своего. В конце концов прошло всего два месяца, два сраных месяца, как он получил вожделенный доступ во дворец. Бессчётное количество раз приходилось терпеливо ждать по два года, по два десятилетия. Вода камень точит, капля за каплей, капля за каплей, капля за каплей, медленно, но неотвратимо. Саян переложил в правую стопку очередной исписанный листок, левая рука сама подцепила из левой чистый.
  По крайне мере "Принцесса Янах" и в самом деле гениальная драма. Раз пять довелось посмотреть её на театральных подмостках. А вот прочитать книжный оригинал так ни разу и не удосужился.
  Тихий шелест открываемой двери подобен выстрелу из мушкета. Саян резко поднял голову, бумажный листок едва не слетел со столика. Кто это? Слуги обычно входят в библиотеку аккуратно и торопливо. Самураи традиционно с треском захлопывают дверь и неторопливо топают через Малый читальный зал в Главный. На этот раз входная дверь тихо закрылась, зато библиотека разом наполнилась шелестом голосов и неторопливыми величественными шагами. Саян замер с палочкой для письма в правой руке.
  В Главный читальный зал... О господи! Саян резко выскочил из-за письменного столика. Бесценная "Принцесса Янах" кубарем улетела на пол, исписанные и чистые листы рассыпались осенними листьями. Лишь чернильница подпрыгнула на месте, но так и осталась на столешнице. Саян рухнул на колени, лоб по инерции ткнулся в темные доски настила.
  - Это и есть тот самый Саян-издатель? - властный немного надтреснутый голос наполнил Главный читальный зал.
  - Да, отец, - раздался следом голос принца Рума Лингау.
  Саян искоса глянул снизу вверх. Превеликий Создатель! Чудны и велики дела твои. Точно он! В земляном проходе напротив письменного столика возвышается Тогеш Лингау, десятый император Тассунары.
  Император неторопливо поднялся на помост, деревянные гэта с его ног глухо упали на земляной пол. В реальной жизни Тогеш Лингау заметно ниже ростом и уже в плечах, нежели ему приписывает людская молва. Типичный аристократ, тощий и немного костлявый. В детстве и юности благодаря регулярным тренировкам император обзавёлся великолепной мускулатурой, только с возрастом заметно сдал. Кожа на щеках обвисла, а из-под первого подбородка то и дело проглядывает второй.
  В личную библиотеку император явился в домашнем облачении, в просторном шёлковом кимоно яркого синего цвета с тёплой шерстяной подкладкой. Спина, рукава и подол расшиты золотыми драконами. Катана и вакадзаси замкнуты за широкий пояс.
  - Можешь встать, - Тогеш Лингау присел на квадратную циновку, которую тут же подал Типат, личный слуга.
  - Добрый день, Ваше Величество, - Саян резво вскочил на ноги. - Здравия вам и долгих лет.
  Приветствие и здравница произнесены. Теперь полагается молчать, пока вышестоящий не соизволит заговорить первым. Саян замер с опущенной головой. Молчит и Тогеш Лингау. Следом за ним прямо на пол присел, о господи, великий советник Буншан Изоб. Неужели...?
  - Вот уже неделю мой сын, - император кивнул в сторону Рума Лингау, - досаждает меня просьбой назначить тебя, Саян-издатель, главным воспитателем вместо уважаемого и достойного Вианта Шминта. Но прежде, чем принять решение, мне нужно знать, чему ты сможешь научить моего сына?
  Радость, долгожданная радость, выстраданная радость, обволокла сердце и обожгла щёки. Дыхание сбилось, а руки стали ватными. Превеликий Создатель, нежели? Наконец-то! Спустя столько лет!
  - Ваше Величество, - немного сипло протянул Саян, - я могу научить вашего сына математике, геометрии, географии, истории, техническим наукам, военному искусству строительства крепостей и прочих укреплений, иноземному языку и этикету. Не говоря уже о философии и тассунарской литературе. А вот чему я не смогу научить вашего сына, так это боевым искусствам: благородному фехтованию, владению луком и копьём, борьбе, верховой езде и прочим.
  Тогеш Лингау молчит. Тягостная тишина хуже самой грязной ругани, кажется, приказ немедленно отрубить голову наглому простолюдину и то был бы менее тягостным. Кажется, будто мысли императора летают где-то далеко-далеко.
  - Откуда ты так много знаешь об иноземцах? - взгляд императора, словно два копья, пронзил голову.
  - Ваше Величество, не смею лгать, - Саян рухнул на колени, лоб звучно ударился о доски настила. - Я нарушил закон предков. В далёкой юности, от бедности и безысходности, я примкнул к контрабандистам опиума из Рюкуна. Так судьба вынесла меня за пределы благословленной Тассунары.
  Около пяти лет я прожил в Тургале, столице Рюкуна. Там я нанялся слугой к витусу Нарту, фатрийскому торговцу книгами. Великий Создатель одарил меня способностью к иноземным языкам. У витуса Нарта я выучил фатрийский, марнейский и гилканский. У него же научился писать и читать. В магазине фатрийца мне посчастливилось прочитать много, много иноземных книг.
  Витус Нарт предлагал мне остаться, сулил хороший заработок, только я очень, очень скучал по благословленной Тассунаре. В конце концов я рискнул вернуться домой. Мне очень, очень, очень хотелось распространять знания иноземцев, ибо ещё в Тургале я понял, насколько они сильнее нас. Там же, на примере несчастного Рюкуна, собственными глазами, я увидел, какой ужас несёт владычество фатрийцев. Так я переехал в Нандин и занялся печатью книг.
  Ваше Величество, - Саян вновь звучно стукнулся лбом о доски настила, - умоляю простить меня.
  - Тяжелы преступления твои. Нужно бы отрубить тебе голову, только времена нынче другие, - в голосе императора сквозить глубокая печаль. - Совсем, совсем другие. Знания проклятых иноземцев и в самом деле очень, очень нужным нам. Так и быть: Саян-издатель, - Тогеш Лингау поднял правую руку, - я прощаю тебя. Можешь подняться.
  Пронесло! Саян резво вскочил на ноги. Рассказывать басню о якобы оставленной на пять лет родине очень, очень, очень опасно. Император мог и в самом деле приказать отрубить голову. Но, с другой стороны, гораздо безопасней, если вдруг всплывёт "правда" о марнейце Саяне Яргиче Ингале. Карьера при дворе с неизбежностью восхода Геполы принесёт массу врагов и недоброжелателей. Проверить его легенду в Давизуне будет гораздо легче, нежели в отдалённом Тургале.
  - Если я назначу Саяна-издателя твоим главным воспитателем, ты, наконец-то, оставишь меня в покое? - Тогеш Лингау повернулся к сыну.
  - Да, отец, - Рум Лингау склонил голову.
  - Да будет так. Саян-издатель, назначаю тебя главным воспитателем моего сына Рума. Назначаю тебе паёк, - император на секунду задумался, - в десять коку риса.
  Десять коку, годовой запас риса для десяти человек - бешеный заработок для простолюдина.
  - Ваше Величество, десять коку очень мало, - тихо возразил великий советник.
  - Ну хорошо, - император недовольно поморщился, - пусть будет тридцать коку, но не больше.
  Тридцать коку, годовой запас риса для тридцати человек. Много даже для успешного Саяна-издателя, но мало для того, кому доверили воспитание сына самого императора. Плевать! Важен сам факт назначения. Одна лишь близость к Внутреннему дворцу принесёт ему на порядок больше. А в будущем и на два.
  - Ваше Величество, - Саян вновь рухнул на колени. - Какая честь! Какая великая честь! Я сделаю всё, что только в моих силах, дабы оправдать ваше доверие.
  Льстивые слова и низкие, до стука, поклоны скрывают такую ненужную, такую опасную, но такую самодовольную улыбку, что помимо всяких сил растягивает губы от уха до уха.
  Камень... Нет! Горный хребет с души вон. Первая самая что ни на есть важная цель текущей жизни наконец-то достигнута. В сословном обществе, где происхождение играет очень важную роль, где правит острый меч, где даже самый богатый простолюдин в момент может лишиться всех своих богатств, воспитать наследника и посадить его на трон - самый эффективный способ подхлестнуть развитие страны и направить его в нужную строну. Тассунара далеко не первая.
  - Великий советник займётся формальностями, - Тогеш Лингау поднялся с циновки.
  - Будет исполнено, Ваше Величество, - Буншан Изоб склонил голову.
  - Папа, папа! - Рум Лингау соскочил с деревянного настила следом за отцом. - Клянусь, на этот раз я буду слушаться главного воспитателя и не буду больше отлынивать от занятий мастера фехтования, уважаемого Сизяна.
  Шумная процессия вывалилась на улицу. Восхищённый голос юного принца исчез за закрытой дверью. Саян осторожно оторвал лоб от деревянного настила. Буншан Изоб по-прежнему сидит рядом. Взгляд великого советника задумчив и рассеян.
  - Витус, - Саян выпрямил спину, - скажите, это вы посоветовали императору назначить меня главным воспитателем Рума Лингау?
  Взгляд великого советника, второго человека в империи, сосредоточился на переносице, Саян невольно поёжился. Словно мороз по коже.
  - Да, так оно и было, - Буншан Изоб медленно склонил голову. - Юный Рум почти неделю докучал отцу своей крайне необычной просьбой. Простолюдин в роли воспитателя? В конечном итоге Его Величество обратился ко мне за советом.
  Ну да, правильно, Саян машинально кивнул: главная обязанность великого советника - давать советы самому императору. Ну, заодно, руководить правительством империи.
  - Почему, витус, - Саян подался всем телом вперёд, - вы дали Его величеству такой совет?
  Печальная улыбка растянула губы великого советника.
  - Саян-издатель, Западный предел, Заветная улица, типография "Свет знаний". Твоё письмо с описанием реформ сгорело в огне вместе с ещё восемью сотнями бесполезных предложений от жителей Нандина, но осталось в моём сердце.
  Мимолётное веселье увяло, Буншан Изоб вновь погрустнел и добавил:
  - Пусть в правящей династии будет хотя бы один прогрессивный принц. Только не обольщайся раньше времени, Саян-издатель.
  Великий советник выпрямил спину и расправил плечи. Черты лица его как будто заострились. И вот на деревянном настиле в Главном читальном зале сидит не уставший от жизни человек, а самурай, чиновник высшего ранга.
  - По-крупному счёту император пренебрегает юным Румом. И без него у Его величества хватает наследников. Нельзя исключить, что лет в двадцать - двадцать пять Рум Лингау получит какое-нибудь имение на южной оконечности Тассунары и навсегда покинет и дворец, и столицу.
  Ну да, вполне возможно, Саян отвёл глаза. Именно так обычно заканчивают придворную карьеру невостребованные сыновья императора. Оставаться при дворе правящего брата часто просто опасно. Пусть редко, всего несколько раз, однако в истории империи можно найти случаи, когда брат свергал брата. Поэтому каждый новый император косо поглядывает на родных братьев. Желание нанести удар первым однажды может возобладать над родственными чувствами.
  - Ладно, - великий советник подхватил с пола катану и легко поднялся на ноги, - следуй за мной.
  Тем же вечером, едва на императорский дворец опустились сумерки, Саян вошёл в своё новое жилище, в небольшую комнату под сводами крыши. Самый настоящий чердак: наклонённые стены и мало места. Едва влезли матрас-футон, небольшой столик и узкая полка над маленьким квадратным окошком. Носком левого таби Саян приподнял крышку в полу, под деревянным настилом нашёлся просторный ящик для спальных принадлежностей и личных вещей, и то радость. Личная комната в домике на Заветной улице заметно больше, шикарней и светлее. Зато... Саян выглянул в маленькое окошко, макушка едва не царапнула по наклонной балке. Зато из маленького квадратного окошка открывается великолепный вид на... заднюю часть Внутреннего дворца, личного жилища императора и его семьи.
  Остаток дня после встречи с правителем империи Саян провёл в обществе великого советника в коридорах Внешнего дворца. Бюрократия в сердце империи цветёт и пахнет. Если бы Буншан Изоб лично не сопровождал бы Саяна из одной рабочей комнаты в другую, то ему пришлось бы блуждать по коридорам власти не меньше полугода. А так необходимые бумаги были оформлены ещё до наступления темноты - не просто большая, а фантастически большая скорость.
  Вместе с именным пропуском в Императорский дворец и правом на ежегодный паёк в тридцать коку риса, Саян получил и эту маленькую комнату под самой крышей во Внешнем дворце недалеко от Чёрных ворот и личной библиотеки императора. Как простолюдину ему предстоит жить со слугами и как слуга. На самом деле очень удобно. Если бы Саян носил за поясом пару мечей, то ему пришлось бы жить в городе. Как слуга он пользуется своеобразной привилегией ночевать в резиденции императора.
  Саян с превеликим удовольствием растянулся на матрасе-футоне, ноги тут же упёрлись в противоположную стену. Какой бы крошечной ни была комнатка под самой крышей, однако она означает очень даже большой ранг среди дворцовой прислуги. Пусть не во Внутреннем дворце, а только во Внешнем многим слугам приходится ночевать, где попало, прямо на полу в коридорах власти. В этом плане императорский дворец ничем не отличается от замков, поместий и прочих домов всей остальной Тассунары.
  Но это всё мелочи. Свершилось главное! Саян самодовольно улыбнулся. В груди маленьким вулканом извергается радость, через распахнутый рот то и дело вылетают ещё более самодовольные смешки. Свершилось! Он, наконец-то, во дворце императора. Он, наконец-то, назначен главным воспитателем принца Рума Лингау.
  То, что Рум Лингау далеко не наследный принц, не более чем досадная помеха, мелкая техническая сложность. Да, у Тогеша Лингау есть Ганжан Лингау, самый любимый сын и самый вероятный наследник. Есть ещё Янсэн Лингау, чуть менее любимый сын и запасной наследник. Да и бог с ними!
  Правая рука сама собой сжалась в кулак и легонько стукнулась о матрас-футон. Рум Лингау будет одиннадцатым императором Тассунары! Будет. Правая рука вновь бессильно упала на матрас. На худой конец он будет двенадцатым.
  Со временем юный Рум Лингау станет тем, кто поведёт Тассунару по тернистому пути реформ, кто покончит с остатками развитого феодализма и сделает из островной империи молодого и очень голодного капиталистического хищника.
  Тассунара не разделит участь Рюкуна и Гунсара, не превратится в рынок сбыта опиума и дурного товара. Не-е-ет! Она станет могучим противовесом менгам на материке Чалос. А там, глядишь, тассунарские солдаты с боем пройдут через весь материк и омоют сапоги свои в водах Янтарного океана.
  А пока, Саян перевернулся на правый бок, нужно как следует поспать. Жаль, укрыться нечем. Завтра с утра предстоит много, очень много великих дел.
  Конец.
  
  Череповец. Декабрь 2016 года.
  
  
   Перейти к чтению третьей книги подсерии 'Человек за троном' под названием 'Одиннадцатый император'.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"