В начале восемнадцатого века некий Ральф Сазерленд жил в каменном доме в миле от Лидса, что неподалеку от Кэтскилла, и слыл человеком жестокого и дурного нрава. У него была служанка, девица из Шотландии, но верней назвать ее рабыней, поскольку служить ей приходилось бесплатно, пока она не отработала деньги за путешествие в Новый Свет. Когда девице надоело терпеть рабство и злобный характер хозяина, она сбежала. Сазерленд в ярости бросился за ней, и несчастной не удалось уйти далеко, прежде чем он поймал ее, привязал за запястья к хвосту своей лошади и так отправился домой. После он клялся, что девица запнулась о лошадиные ноги, и напугала животное так, что оно обезумело, выкинуло его из седла и помчалось вперед, волоча служанку за собой по камням и деревьям, пока та не померла. Однако зная, каким жестоким мог быть хозяин, соседи предпочли поверить, что он нарочно пустил лошадь в галоп, намереваясь немного протащить девицу в наказание за ее непокорность и остановиться до того, как причинит ей серьезный вред. Потому он был арестован, предстал пред судом и был приговорен к повешению.
Косвенные улики и мольбы, что высказывали влиятельные родственники заключенного, убедили суд отложить наказание до того времени, пока преступнику не исполнится девяносто девять лет. Однако было решено, что пока он ходит на свободе под залогом самое себя, ему должно носить петлю висельника на шее и раз в год представать перед судьями в Кэтскилле, чтобы те удостоверились: он все еще носит свой знак позора и помнит о своем преступлении. Такому приговору ему пришлось подчиниться, и еще не так давно жили люди, уверявшие, что помнят, как он ходил с шелковой петлей на шее. С тех пор этот человек навсегда остался в одиночестве; он редко заговаривал с кем-либо, и его грубые, властные манеры исчезли. Только лишь если неразумные детишки спрашивали, зачем у него на шее веревка, его губы начинали дрожать, и он торопился уйти. С наступлением темноты никто не рисковал подойти близко к его дому, потому что ходили слухи, что ночью вокруг него бродит стонущая женщина, привязанная к хвосту огромной лошади с огненными глазами и клубящимся дымом из ноздрей; что рядом нашли скелет в саване; что некое существо, похожее на женщину, полюбило сидеть на каменной ограде его сада и заливается нездешним смехом, и из кончиков ее пальцев поднимаются огоньки; что домашние животные по ночам укоряют негодяя стонами и воем под его окнами.
Он знал об этих поверьях, но ни разу не горевал, не ругался и не отвечал, когда ему рассказывали о них. Шли годы. С каждым из них лишь усугублялись его одиночество и отчуждение, и некоторые принялись перешептываться, что он нашел собственный путь, как покинуть этот мир, хотя другие отвечали, что кому суждено быть повешенным, тот не утонет; но создана была республика, приняты новые законы, новые судьи заняли прежние места - потому на девяносто девятый день рождения Ральфа Сазерленда не нашлось никого, кто бы обвинил его или исполнил старый приговор. Он прожил еще один год и умер в 1801 году.
Но кто скажет, отчего он никогда не снимал петлю с шеи: стало ли это привычкой или же он сам себя наказывал, раскаиваясь в сделанном поступке? Ведь даже в час последнего вздоха, когда он лежал в собственном доме один, вокруг его шеи все еще обвивалась петля висельника.