Конвойные маячат в холодочке.
От полудрёмы никнет голова.
А на жаре, дошедшая до точки.
Пыхтит бритоголовая братва.
Клюют лопаты гору из асфальта,
Который так старательно чадит.
И где им взять охоты и азарта,
Коль тот, кто пашет, всё равно сидит.
Рычит каток, ползя по дымной глади.
На волю рвать дорога не вольна.
Но полотно оставьте, Бога ради,
Где выложены щебнем имена.
Каток подмял "Василия" с "Иваном".
Теперь гудрон увековечил их.
Не хочет зэк остаться безымянным,
Пусть даже тут, в урочищах глухих.
Он много судеб разных исковеркал,
Он и себя не пощадил во зле.
И вот тупик, последняя примерка
Хоть малый след оставить на земле...
А старшина, лениво чертыхаясь,
Клянёт судьбу, бессмысленность труда.
Ведь знает он, что можно, не покаясь,
Мостить дорогу только в никуда.