Зимним вечером Петр Артамонов спешит в гости к приятелю. Сыплет сырой снег с дождем, и Петру хочется побыстрее добраться до заветного подъезда. Тропинка, напоминающая оледенелый горный хребет, заставляет скособочиться и хромать, продвигаясь мелкими шажками. Мучительное "восхождение" прерывает хрупкая старушка, внезапно проявляющаяся на полотне серой мглы. Она идет спокойно, так же, как лет семьдесят назад, ровно держа спину и слегка приподняв подбородок. Каракулевая шубка и шляпка "в тон" сидят на ней безупречно. Приятное лицо оживляет легкий макияж. Петр с удивлением узнает в ней соседку, которую давно не видел, и считал (по старости) "не транспортабельной".
- Добрый вечер, Софья Григорьевна! С Новым годом вас! - любезно раскланивается он.
Дождь льет ему за воротник, но вежливость побеждает временные природные катаклизмы, и он продолжает:
- Как здоровье, как настроение?
Соседка рада встрече, а, главное, собеседнику.
- Спасибо, спасибо. Всё нормально, самочувствие по возрасту, как говорится. Вот только пятнадцатого ... Ну, сами знаете, - последнюю фразу она произносит таинственно и многозначительно.
Петр не знает. Он лихорадочно начинает вспоминать какие-либо события, связанные с этим числом, но на ум приходит только День рождения бывшего сослуживца. Софья Григорьевна, наблюдая замешательство соседа, пробует ему подсказать и, достав из кармана руку, обтянутую изящной перчаткой, показывает пальцем в небо. Артамонов поднимает лицо вверх и принимает на себя очередную порцию холодного душа.
- Как же! - восклицает соседка. - Ведь спутник падает!
Внезапно в мыслях Петра, наполненных новогодней суетой, застольями и фейерверками, четко всплывает странное словосочетание "фобос-грунт". Что-то он слышал в новостях, но напрочь забыл. Артамонову становится стыдно за свою отсталость, и он озабоченно подхватывает.
- Да, да. "Фобос-грунт". Конечно, конечно. А что, собственно, вас беспокоит?
- ?!
От удивленного взгляда собеседницы он ещё больше конфузится. Ясно, как день, человека волнует многокилограммовая космическая штуковина, которая вот-вот шарахнет прямо по голове.
- А вы не гуляйте пятнадцатого, - пытается он исправить свою неловкость. - Дома посидите.
- Дома? Так у нашего дома крыша плоская! - возмущенно и в то же время беспомощно парирует Софья Григорьевна.
Артамонов в полном нокауте. Он не в курсе конструкции крыши и "фобос-грунта".
- А какая должна быть?
- Вон такая, покатая! - Софья Григорьевна показывает на крышу старенькой пятиэтажки, слегка прикрытой замшелым шифером. - По ней он скатится, а нашу - насквозь пробьет.
Промокший Артамонов, уже не чаявший найти путь к безопасному отступлению, радостно воспаряет после такой интерпретации взаимодействия механических тел.
- Да, что вы, Софья Григорьевна! Не волнуйтесь, спите спокойно. Я эту крышу знаю. Мне в домоуправлении говорили. Сплошное решето. Пальцем ткни - развалится. Наша-то гораздо прочнее.
На лице соседки появляется неуверенная, но одобрительная улыбка, и Артамонов вновь скользит по своим делам, удивляясь осведомленности и изобретательности старческого ума.
- Вот тебе и "memento mori", - приговаривает он, внимательно глядя под ноги. - Права Софья Григорьевна. О жизни надо думать. О жизни!
![[]](/img/w/wolkowa_e_m/memento/68144651_2008_02_01snowstorm_1.jpg)