Аннотация: Издан в: Тёмные легенды. Антология русского хоррора из серии "Происхождение мрака". Составитель - Артём Тихомиров. Волгоград, Перископ-Волга, 2021.
Он смотрел на него и усмехался. Кусочки сладкой шпротины мягко рассыпались меж зубов, ломоть ржаного промасленного хлеба скользнул по нёбу, царапнув краем. Теряясь в клубах папиросного дыма, старое треснувшее радио надрывно пело про незавидную судьбу пацанов с района. Меж высоких круглых столиков, припадая на левую ногу, бродила старая официантка в грязном переднике - убирала тарелки, разносила чекушки и закусь.
- Он наше дело делает, - хрипел краснорожий работяга со сломанным носом, опорожняя стакан. - Наше русское дело. Р-развелось тут швали... Наркоманы, чёрные, пидары. Достали. Сталин был прав. Взять всех за шкирман - и в лагерь. Чтобы воздух чище стал. Менты только взятки берут, ни хрена не делают, сволочуги. А эти, блин, как хозяева тут. Я, здоровый мужик, русак, вкалываю как проклятый - детей кормлю! На мне страна держится. А эти понаехали на "Лексусах"... Какого хрена! Ты приехал в мой город - будь добр меня уважать. Правильно? А если ведёшь себя, как... В общем - по роже. По харе твоей ублюдочной, раз другого языка не понимаешь.
Подперев хитренькое личико ладонью, навострив глазёнки свои зоркие, смотрел на него Петюня по прозвищу Хвощ. Хорошо было Петюне и сладостно. Шкалик под боком, сушёная корюшка на столе, бутерброд со шпротами на выщербленой тарелке - что ещё нужно для счастья? Смотрел Петюня на работягу и думал: "Прав же мужик. Ей-богу, прав. И я тоже - прав. Ах как прав!".
- Эти вон - тоже, - разорялся мужик, дыша в лицо Петюне сивушным запахом. - Орут, блин: "Маньяк, маньяк!". А по мне - хорошее дело парень делает. Вместо этих дармоедов... Они же, суки, все на содержании. Все! Вот надо мной даги живут. Уже два раза заливали... И что, думаешь, выселили их на хрен? Держи карман шире. До сих пор там... и мусоропровод забит! Лень им, паскудам, мусор вынести...
Петюня кивал, жмуря пьяненькие глазёнки. Спросил, плеснув себе в стакан:
- А что за маньяк?
Мужик пыхнул папиросой, переступил с ноги на ногу. Стульев здесь не водилось - высокие одноногие столики с крючками для сумок теснились, как коты под окном одинокой пенсионерки. В давно не мытое окно входа заглядывало сизое в сумерках январское небо. С гулом проносились машины; у приоткрытой двери, опершись плечом о косяк, топтался хмельной Дед Мороз в красном тулупе нараспашку и съехавшей набок бороде. Официантка кричала на него, махая полотенцем:
- Вали давай, человек. Не хватало ещё вытирать за тобой.
- Ты м-меня не гони!
- Давай, давай!
Собеседник Петюнин стряхнул пепел в тарелку, прогудел, тяжко наваливаясь грудью на стол:
- А ты что ж, не слыхал, что ли?
Петюня тоже навалился - со своей стороны, прохрипел мужику в лицо:
- Не слыхал.
Тот шмыгнул пористым носом, выпрямился, достал из нагрудного кармана обтёрханой болоневой куртки смятую пачку папирос, снова закурил.
- По ящику вчера показывали... Орудует тут... Молотком фигачит. Знаем мы таких маньяков. Довели мужика, уроды... Правды нигде не найдёшь! Всю эту погань - наркоманов, хачей, нерусь... давно пора... Понимаешь меня? Понимаешь?
Петюня солидно кивнул.
- Ну а если своих?
- Своих? Ты где тут своих видал? - взъярился мужик. - У меня начальник - жид. И таких же жидков везде толкает. Шагу не ступить, одна жидотва. Пора уже русским взять власть. Мы в России или где? В России должны править русские! - Он засопел, прислушиваясь к радио, заорал продавщице за стеклянной стойкой: - Кончай эту шарманку! Лепса давай!
Петюня усмехнулся, катая в зубах просолёный хребет корюшки. А продавщица заорала в ответ, колыхаясь пудовыми грудями под белым фартуком:
- А ну не безобразничать тут! Сейчас полицию вызову!
- Давай, вызывай! - распалялся мужик. - Скажу им, кто они есть. Хачи проклятые. Русскому человеку в своей стране рот открыть нельзя. Довели!..
- А ну пошёл отсюда, оратор паршивый! Двигай копытами!
Петюня скользнул вдоль стола, приобнял товарища.
- Пойдём, Сашок. Ну их к чёрту.
- Да не очень-то и хотелось... - Тот обернулся, уходя: - Имел я твою рыгаловку, корова...
- Эй, эй! - завопила колченогая официантка, бросаясь за ними. - А платить кто будет?
- Да на, подавись, - Сашок достал из нагрудного кармана скомканные бумажки, не глядя, швырнул их на слякотный пол. - Утрись, грымза жидовская.
- Подбери с пола! - завизжала продавщица.
- Да пошла ты...
Злобно хохоча, они вывалились из пивной. Тротуар тонул в зубчатой тени деревьев. Набухшая молоком луна подмигивала меж облетевших крон, яркие звёзды мерцали искрящимся дождём. Холодный ветерок студил ноздри, колко цеплялся к шее.
Скользя разношенными, в соляных разводах, ботинками по заснеженному тротуару, они двинулись вдоль чернеющего слева парка. Сашок, ожесточась, что-то бубнил под нос, отпускал глухие угрозы в адрес всего мира. Петюня, хихикая, брёл рядом, поддакивал товарищу.
Вдруг Сашок остановился и подозрительно уставился на Петюню.
- Погодь, откуда я тебя знаю?
- Бухали вместе. Только что.
Сашок покачался, озираясь, точно не узнавал местности, затем опять посмотрел на Хвоща.
- А ты не с автобазы случаем?
- Не, - замотал Петюня головой. - Сантехник я.
- А, эт хорошо. На автобазе сплошь говнюки... блатные, мать их... всех бы покрошил...
Он развернулся и, покачиваясь, затопал в кусты. Петюня проводил его пристальным взглядом. На миг шарахнуло воспоминание: вот так же, покачиваясь и дыша перегаром, уходили трое пьяных ублюдков, швырнувших его забавы ради в мусорный бак. И точно так же хрустел под их подошвами снег, а он, Петюня, лежал в вонючем месиве, хлюпая разбитым носом, и рыдал от бессильной злобы.
Было это, дай бог памяти, пять лет назад.
Сволочи, нарыв на теле человечества. Раковая опухоль. А он, Петюня, - врач. Санитар города. Ассенизатор. Избавил общество от двенадцати таких вот сволочей. Двенадцати бесполезных, никому не нужных уродов, вся польза от которых - удобрить почву своими телами. Неплохо. Этот будет тринадцатым. Чёртова дюжина, хе-хе.
Он огляделся. Вдали, колыхаясь в рассеянном свете фонарей, торопливо шагали две женщины. Фары проезжающих мимо машин зажигали сотни искр на их пушистых шубах. Тело Хвоща привычно напряглось в предвкушении охоты.
Петюня повернулся к парку, крикнул во тьму:
- Сашок, ты где?
- Здесь, - откликнулся из мрака густой хмурый голос.
Расстёгивая на ходу пальто с подцепленным изнутри молотком, Петюня устремился в парк. Глаза шарили по белесым контурам деревьев, по хрусткой непролази кустов, слух, обострившись, ловил каждый звук.
- Сашо-ок, - тихо позвал он.
- Да здесь я.
Слева вдруг выросла большая тень и в следующее мгновение Петюня получил чем-то тяжёлым по голове.
Очнулся он от того, что кто-то легонько шлёпал его по щекам. Подняв веки, упёрся мутным взором в расплывчатый лик человека, сидевшего на корточках. Было холодно, Петюня лежал на спине и утыкался копчиком в крепко связанные за спиной руки. Рот его стягивал скотч. Слабо замычав, Хвощ пошевелился, а человек зашептал срывающимся голосом:
- Очухался?
Рябь сползла, обнажив лицо Сашка. Освещённое лежавшим на земле фонариком, оно казалось бескровным, как лицо мертвеца.
- Так-то ты мне на хрен не нужен, - прошептал Сашок, лихорадочно озираясь. - Но надо ж с кого-то начинать! Отработаю на тебе, потом ещё пару-тройку замочу, а там глядишь, и обо мне передачу снимут. Бояться будут, ого-го! У меня тут с собой ножницы, перочинный нож, молоток. Думаю, с молотка начать. Тебе как, сначала коленки раздробить или локти? Для первой жертвы - поблажки. - Он усмехнулся. - Надо будет следующий раз ещё бензинчика приволочь. Ты как считаешь? С огнём-то оно веселее, да? Ну ладно, обойдусь пока тем, что есть.
Он покопался во внутреннем кармане куртки и достал перочинный нож. Петюня задрожал, мгновенно вспотев. Представление начиналось.