Дракон-Романтик : другие произведения.

Альбион и лорд сидхе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Маленькая повесть по сериалу конца 80-х годов "Робин из Шервуда" История волшебного клинка плюс апокриф конца второго сезона. Завершен. Обновлено 25.08.13

Этот мир отражается в сотне миров -
Не поймёшь, кто кому нужен.
И рассыпались в битве обломки дорог,
Словно блики в замёрзшей луже!
И не стоит кивать - мол, кто-то ещё...
Мне известно иное право!
Ваша жизнь - за моим
Левым плечом,
Ваша смерть - за моим
Правым.

Алькор "Демон дороги"

Спасти Локсли!

  

1.

  
   Его вложили в руки той, что была для господина родниковой водой, очищающей и закаляющей, дающей силу и красоту, и господин отослал любимую вместе с названым братом. А сам остался. Альбион -- или как его назвал великий Велунд, выковавший клинок, Альвар, а на языке здешних саксов Эльфере -- почувствовал тень смерти, коснувшуюся господина и друга. Но тень -- ещё не ледяная мгла, в которой тонет душа смертного, ещё можно спасти, отстоять, оспорить приговор! Робин из Локсли так молод, в нём столько жизни, столько света и тепла... Отдать это смерти? Видеть, как плачет девушка-огонёк, чувствовать боль друзей господина? Перейти в другие руки? Ни за что! Он свободен! Свободен отныне и до конца времён -- так сказал Бел. Чары Охотника более не властны над мечом Вейланда.
   Бел! Вот кто сможет помочь! Только ему под силу спасти Локсли! Только бы Бел услышал!
   - Именем Велунда, пламенем горна, силою молота, водой родника тебя заклинаю -- услышь, помоги! Не мне -- человеку, кому я служу. Услышь меня. Бел, подскажи, научи!
   - Альвар? Что случилось? -- донёсся до слуха меча звонкий голос, людям неслышный.
   - Мой друг погибает! Его затравили как дикого зверя, загнали на холм.
   - На холм? Как удачно, -- его собеседник был чем-то доволен. -- А что же Охотник? Придёт он на помощь?
   - Херн это подстроил. И травлю, и плен хозяйских друзей. И хозяина гибель! Охотник нашёл себе нового сына, позвал его в Шервуд. Но я не хочу другому служить!
   - Так что же ты медлишь? Лети же скорее! Иль Велунд зря силой тебя напитал?
   Боль, возмущение и гнев старшего друга (хотя по прожитым векам Альбион и был старше, он слишком долго подчинялся другим и не привык к ответственности) задели душу меча. А и в самом деле, чего он ждёт? Что придёт кто-то сильный и великий и поможет, спасёт? Так этому кому-то ещё добраться надо -- Бел был очень далеко. Куда дальше, чем в первый раз, когда они только познакомились.
  

2.

  
   Бел -- точнее, его брат Мар -- попал в эти края совершенно случайно. Просто забрёл в незнакомое место. И надо же было такому случиться, что король как раз послал новых людей для поимки Робина Гуда! Местных с ними не оказалось, а сами эти горе-добытчики знали только, что искомый главарь разбойничьей шайки темноволос и зеленоглаз. И при виде молодого конного рыцаря в темно-зелёном сюрко так обрадовались, что полезли напролом. Нет бы подумать прежде, куда девался знаменитый лук! Робин с товарищами подоспели как раз к концу допроса пары пленных -- над остальными оставалось лишь прочесть отходную, чем брат Тук и занялся. Уилл был немало раздосадован, что не удалось самому помахать. мечом, а ещё больше -- возмущён тем, что "какого-то благородного" приняли за Робина.
   - Общего у нас разве что цвет глаз, -- согласился Мар. -- У меня волосы почти чёрные, а у него -- каштановые. Он лучник, а я -- мечник. Правда, погляжу, у тебя неплохой клинок, -- обратился он к Локсли, -- что так редко дерёшься на мечах? Такое оружие грех оставлять без дела.
   - Я больше к луку привычен. Но ты прав, чужеземец -- Альбион вправду прекрасный меч. Такого нет даже у самого короля! Это меч Вейланда!
   - Слыхал я о божественном кузнеце Велунде, -- кивнул Мар, -- неужели это и впрямь его дитя? Я хорошо разбираюсь в оружии. Прошу, покажи мне его!
   И Локсли вытащил Альбион из ножен и протянул его гостю. Так впервые Альбион почувствовал тепло рук молодого волшебника и смог услышать его мысленный голос. Альбиону редко доводилось беседовать с равными себе, ибо куда чаще у людских оружейников получались тупые железки. А уж говорить с человеком... Оказывается, в роду Мара иногда рождались люди, умеющие понимать язык клинков. Настоящих, живых клинков, выкованных с душой и любовью. Даже если меч или нож ковался для мести -- всё равно мастер вкладывал в него частичку своей души, и тем отличались эти мечи, кинжалы, сабли от заострённых кусков железа. Не всякому мастеру такое под силу. И не всякий меч обретает душу и разум, куда чаще он подобен зверю с его чувствами и инстинктами. Альбиону повезло -- Велунд был достаточно могущественным колдуном, чтобы наделить Альвара и его братьев не только душой и разумом, но и волшебной силой. За это его и приметил Охотник, когда меч вместе со своим тогдашним хозяином оказался в Англии. Так норманнский клинок попал к древнему лесному духу. Колдовство, опутавшее его, было слишком подлым, похожим на липкую паутину, и порвать её было нельзя.
   Альбион почти смирился с пленом, когда пришёл этот мальчик. Это для людей сто лет -- глубокая старость и дряхлость, а в роду Мара (и откуда только он такой взялся?) сто лет -- возраст зрелости. Многие только после ста обзаводятся семьями. Мар определил чужое колдовство, но в одиночку снять его не мог. И обратился за помощью к брату-близнецу, Белу. Белке, как звал его брат. Они оба были бойцами и магами не из последних, но младший, Мар, хоть и участвовал в нескольких войнах, всё же был больше менестрелем, чем воином. Но старший... вот кому Альбион завидовал бы от всей души, умей он испытывать подобное чувство. Не понять -- то ли меч в человеческом обличье, то ли человек с душой самого прекрасного, самого великолепного клинка, когда-либо существовавшего на свете. Ни Велунд, ни иные боги-кузнецы всех народов не смогли бы выковать подобное совершенство. Бел рождён был для боя не столько с людьми, сколько с колдунами (а тех к роду человеческому отнести затруднительно), демонами, кровожадными монстрами тех миров, что несведущие люди почитали адом. Он умел и любил ковать оружие, и его клинки все до одного были живыми. Было у Бела и прозвище -- "Гроза оружейников", потому что недоучек, жадных до золота и не чувствующих душу металла, ждали позор, разорение, а то и смерть. И уж кому, как не ему, разбираться в наложенных на оружие чарах!
   Люди ничего не заметили. Для них остался незамеченным и мысленный разговор Мара с Альбионом, и неразрывная связь братьев, и чудесное, но такое долгожданное освобождение Альбиона. И это Бел помог вспомнить истинное имя, хотя Альбион уже привык к нынешнему. Робин и другие видели лишь, как гость восхищается мечом Вейланда, как легонько кончиками пальцев гладит лезвие, словно ласкает прекрасную девушку. Всё это длилось какие-то пять-семь минут, а Альбиону показалось -- вечность. Впервые за последние триста лет он чувствовал себя так легко и свободно, ощущал свою силу, вложенную Велундом и радовался как мальчишка, впервые взятый в бой. Он был свободен! Волен сам выбирать себе господина. Да, Локсли был хорош, такому человеку приятно служить, но теперь Альбион служил именно Робину из Локсли, а не сыну Херна.
   А Охотник даже не заметил снятых заклятий, зато бывший раб стал куда лучше и острее чувствовать и понимать мысли и желания бывшего хозяина, улавливать его чувства, даже тщательно скрытые. Он пытался предупредить Локсли, но ничего не получалось -- Робин не слышал его. Злейший враг, который рядом с тобой днём и ночью... шутник, однако, этот Охотник! Но мы ещё посмеёмся!
  

3.

  
   Марион ошеломлённо ахнула, глядя на свои пустые руки, а волшебный меч, со свистом разрезая воздух, мчался назад. Скорей, скорей! Только бы успеть...
   Стрелки всё-таки поднялись на холм, отрезая путь к бегству. Да Робин бы и не побежал. Тень смерти сделалась гуще, обняла человека незримыми крыльями, когда Локсли сломал о колено свой верный лук. "Стреляйте! Стреляйте!" -- это крик шерифа. Вот до кого бы добраться... Арбалетчики спустили тетивы. Били в спину, как последние трусы. Но прежде чем болты успели долететь до цели, Альбион рукоятью оглушил Робина по голове, и тот упал на камни. Живой? Жив, слава Велунду!
   И тут появился он.
   Бел.
   Поначалу Альбион принял его за Мара -- уж слишком необычно и, пожалуй, изысканно тот выглядел. Тонкая белая рубашка, отделанная кружевом у ворота и запястий (странно, что это такое?), такая тонкая, что, кажется, вот-вот порвётся. Куда на неё кольчугу надевать? И из оружия -- один кинжал у пояса. Но это точно был Бел, хоть раньше Альбион у не встречался с ним вживую. Хотя мысленно они беседовали не раз и с Маром. и с Белом. Альбион многое узнал о своих... он даже наедине с собой боялся признаться в этом -- друзьях, о множестве земель и миров, которые посетили братья. Но встречаться с Белом лицом к лицу ещё не приходилось. И вот -- увидел. И застыл в благоговении, невольно подавленный силой и мощью, что незримым облаком окутывала Бела. Он весь словно светился. И было во всём его облике что-то нездешнее, даже нечеловеческое. Мара можно было принять за человека, хоть и очень красивого, а этот... Черты лица резче, чем у младшего брата, и зелёные глаза -- точь-в-точь изумруды вроде того, что сияет в золотом обруче на волосах. И взгляд... Так смотрят люди, привыкшие командовать, отдавать приказы и добиваться их выполнения. Так смотрят бывалые воины, прошедшие не одну битву, а потому не любящие попусту лить кровь. Так смотрел бы меч.
   - Ты умница, Аль, -- услышал Альбион мысленный голос своего спасителя. Вслух же Бел произнёс совсем другое.
   - Вижу, людям стало мало лесного зверья, и они охотятся на людей?
   - Это... -- заикнулся один из арбалетчиков, то ли самый смелый, то ли самый глупый.
   - Это называется травля. А вы -- не загонщики. Вы -- трусливые шавки, что не смеют напасть в открытом бою. Бьёте в спину? Ну что ж. Ваше право и ваш выбор. Ибо гнать теперь будут вас, -- голос Бела звучал холодно и спокойно. Только вот арбалетчиков затрясло от страха, да и сам Альбион чувствовал себя неуютно.
   - Мы... мы выполняли приказ, -- смелый, но дурак. Тут бы помалкивать нужно и молиться, чтоб гроза прошла стороной.
   - А потом бы напились в кабаке, чтобы утопить в пиве совесть, -- кивнул невозмутимый пришелец, -- о чести я не говорю. Иначе бы вы не согласились на это.
   И резко махнул рукой:
   - Прочь отсюда!
   Как они бежали! Побросали оружие да так и ринулись вниз, подальше от странного чужака, охваченные необоримым и невыносимым ужасом. Падали, оскальзывались на камнях, хрипло дышали и ругались -- но ни один не поднял голову и не оглянулся на вершину холма.
   - Посторожи его, -- Бел кивнул на Локсли. -- А я побеседую с шерифом.
  

4.

   Как. Они. Смели. Душу охватывал холодный гнев. Да не просто холодный -- вымораживающий всё, стирающий иные чувства. Нет. Тише. Спокойно, держи себя в руках. Не время. Ещё рано. Этот человечек в золочёном шлеме -- всего лишь главный псарь. Умный, подлый, жестокий, расчётливый, но это не главная добыча. Человечек всё хорошо спланировал, и ему бы всё удалось, если б не Альбион. Занесло же братца в этот мир!
   Бел сам не замечал, как ноги несут его по-над землёй, и ни одна травинка не сминается под каблуками сапог. Зато это приметили другие. Те, что стояли в первом ряду.
   - Милорд, глядите! -- кто-то из солдат тыкал в неизвестно откуда взявшегося человека. Да человека ли? Де Рено не отрываясь следил за незнакомцем, чьё нежданное появление -- вот прямо так взял и вырос из воздуха -- вызвало растерянность, удивление... а затем страх. Как можно идти по воздуху? Шериф осенил себя крестным знамением и торопливо забормотал молитву.
   - Не поможет, -- голос незнакомца был чист и звонок, точно лучшая сталь. И был столь же холоден.
   - Кто вы? -- выдохнул побледневший де Рено, судорожно стискивая поводья.
   - Вы слышали о народе холмов?
   - Сидхе... сиды... -- сзади послышался шёпот солдат. Шериф припомнил, что слыхал какие -то байки о жителях холмов, танцующих при луне и о людях, что после проведённой в холме ночи возвращались домой стариками. А его храбрые воины поспешно отступили, раздались в стороны, оставив шерифа Ноттингемского один на один с посланцем сидхе.
   В том, что это не человек, у де Рено не было никаких сомнений. Люди не могут быть столь красивы. Узкое лицо с тёмными бровями вразлёт, огромные зелёные очи -- не глаза, именно очи, иначе не скажешь. Чистая белая кожа, не знавшая загара -- да и откуда бы ему взяться под землёй? Узкие ладони -- но почему-то при взгляде на них казалось, что эти тонкие длинные пальцы вполне способны свернуть шею или просто придушить. А одежда! Господи помилуй, да такого великолепия нет даже у короля! Это золотое шитьё на рубашке из неведомой тонкой ткани, и кружевной воротник, скреплённый у горла золотой пряжкой с изумрудом. И кружева на рукавах, и чёрные штаны неизвестного кроя, и остроносые зелёные сапоги из тиснёной кожи -- кто такое носит, кроме этих, из холмов? Да и то небось не все. А уж тонкий золотой венец, украшенный одиноким изумрудом, был достоин королевской сокровищницы! Если это и не король сидхе, то уж верно его родич.
   Шериф заёрзал в седле, незаметно пытаясь вытащить меч. Но тот осыпался в ножнах ржавой трухой.
   - Мальчик, мальчик, -- покачал головой сидхе, -- ты пытаешься остановить меня мёртвым железом? Лучше поменяй оружейника, пока я не навестил его.
   - Мальчик?! -- ошеломлённо переспросил де Рено.
   - Я гожусь тебе в деды. Нет, -- зелёные глаза оценивающе скользнули по шерифу, -- ты не так стар. В прадеды.
   - Ддда, ваше высочество, -- наконец выдавил де Рено.
   - Ваша светлость, -- поправил тот. -- По вашим законам я сын и наследник герцога королевской крови.
   - Да, ваша светлость. Я слышал. Слышал о вашей мудрости и красоте, -- шерифу наконец удалось взять себя в руки.
   - А о справедливости? -- тон королевского родственника не обещал ничего хорошего.
   - И о ней тоже, -- закивал де Рено. Вряд ли справедливость сидхе имела много общего с английскими законами.
   - Вы травите людей как животных и хотите осквернить наш дом невинной кровью.
   - Это разбойник, милорд! Он заслуживает наказания, -- шериф всё-таки дал петуха.
   - Наказания, но не травли. Ты обесчестил сам себя, человек, -- каждое слово было комом земли, стучавшим по крышке гроба карьеры де Рено, -- я беру его под свою защиту и защиту моей семьи. Ты же освободишь его друзей и позволишь им беспрепятственно добраться до леса.
   - Что?! -- возмутился было шериф, но тут же согласился, -- конечно, милорд. Я всё сделаю. Клянусь!
   "Ага, так я и освободил этих разбойников! Может, возле холма ты и силён, а в Уикеме ничто не помешает мне их вздёрнуть", -- мысленно смаковал предстоящую казнь де Рено.
   - Я должен верить на слово человеку? Да ещё такому, как ты? -- надо было слышать, с каким высокомерным презрением это было произнесено. Среди солдат послышались смешки. А лорд сидхе коснулся рукояти кинжала. Неожиданно простой, серебряной.
   - Проследи.
   И клинок, вылетев из ножен, завис прямо у горла шерифа, там, где бился пульс. В том, что в случае чего кинжал легко пробьёт кольчужную сетку, закрывающую горло, ни у кого сомнений не было. Пара волосков. Всего пара волосков, отделяющих от смерти. И данная клятва.
   - Ми... милорд. Я всё сделаю. Я верну вам этих злодеев в целости и сохранности, -- забормотал бледный от ужаса шериф. По лицу катился пот, но де Рено боялся даже поднять руку.
   - Я буду ждать, -- кивнул тот.
  

5.

  
   Де Рено нещадно гнал лошадь, но проклятый кинжал не отставал и всё так же висел против горла. В Уикем! Скорее! Пусть эти разбойники убираются на все четыре стороны, хоть в холмы, хоть в преисподнюю! С него хватит и воскресшего де Беллема!
   - Но милорд!.. -- Гисборн, как всегда, ничего не понимал и пытался возражать.
   - Я сказал -- отпускайте! Развяжите этих разбойников. Пусть идут куда хотят.
   - Но это неправильно, милорд, -- Гай был настроен решительно. И, как всегда, не задумывался над тем, что делает. Просто протянул руку, чтобы схватить волшебный кинжал, и...
   И тот у всех на глазах обратился в волка. Настоящего волка, когтями вцепившегося в шерифские плечи и грозно зарычавшего. Лучше бы на Гисборна рычал! Безмозглый дурак! Тупица! За какие грехи Господь послал эдакого помощничка? Де Рено тяжело грохнулся оземь. Закричали дети, завизжали и попрятались по домам женщины. А солдаты из гарнизона, на всякий случай схватившись за мечи, растерянно топтались на месте, не зная, что делать.
   - Оборотень! -- первым закричал кто-то. Вопль подхватили.
   - Оборотень! Ааа! Спасайтесь, люди добрые! Оборотень!
   Оборотень?! Де Рено чувствовал, как под сбившимся набок шлемом поднимаются дыбом волосы, а штаны позорно намокают. Проклятый Гисборн! Треклятый сидхе! Чёртовы разбойники! Чтоб им всем провалиться!
   К чести сэра Гая заметим, что он не стал кидаться с мечом на зверя, а, набравшись храбрости (и откуда что взялось? Он сам себе потом удивлялся), попытался уговорить волка отпустить жертву. Ну вот же этих разбойников уже развязали и выводят, посмотрите сами. (Разбойники, пожалуй, кроме вечно невозмутимого Назира, старались побыстрее прошмыгнуть мимо. Даже Уилл Скарлетт не съязвил ничего в адрес горе-ловцов.) Отпустите милорда, а то как бы не рехнулся со страху. (При этих словах де Рено бешено сверкнул глазами, но возражать не осмелился. Он вообще не издал ни звука, кроме невнятного бульканья и сипения.) Гай и сам был близок к помешательству, когда волк наконец зевнул во всю пасть и с чувством выполненного долга не спеша поднялся с придавленного шерифа. Дружески ткнулся носом в руку оторопевшего от такой наглости Гисборна, встряхнулся -- и превратился обратно в кинжал с серебряной рукоятью. Миг -- и он исчез. Шерифу помогли подняться, и он поминутно ощупывал то горло, то плечи. Плащ и кольчуга спасли только наполовину -- когти всё-таки оставили глубокие царапины на коже.
   - Кто это, милорд? Откуда? -- наконец осмелился спросить бедный рыцарь, видя, что начальство молчит. -- Это... Херн? Он прислал этого... этого зверя?
   - Нет, Гисборн! Нет! -- К де Рено вернулся голос, и он заорал так, что перепуганные голуби взлетели с крыш. -- Это не Херн. Это гораздо хуже! Вы слышали о народе холмов?
   - Но... но это же легенда... -- неуверенно произнёс Гисборн.
   - Эту легенду я видел сам! Своими собственными глазами! И не я один! Спросите солдат, -- у шерифа началась истерика, -- это лорд сидхе послал своего слугу, чтобы я не нарушил клятву. Но знаете, что хуже всего, Гисборн?
   - Что же, милорд?
   - То, что этот лорд из холма не дал убить Локсли, и теперь мы уже никогда не сможем управиться с этим негодяем! Сидхе взял этих разбойников под свою защиту. Вы понимаете? Теперь он сможет безнаказанно грабить и убивать!
   - Да, милорд, -- согласился Гисборн. А про себя подумал, что не всё так просто. Его-то оборотень не тронул. И ещё чуял Гай -- хотя не мог бы объяснить, откуда он это взял -- что без Херна Охотника дело не обошлось. Может, Херн позвал сидхе на выручку сыну? А вдруг сидхе захочет взять Локсли в свой холм и они с Херном рассорятся? То-то было бы славно!
   Кто первым вспомнил о зелёных глазах Локсли -- так и не удалось установить. Но к вечеру весь Уикем, а там и весь гарнизон, вся замковая челядь болтали о родстве главаря шайки с лордом сидхе. Так вот почему Робину так везёт!
   Люди вспоминали, а то и сочиняли на ходу все удивительные подвиги Робина из Локсли, подтверждавшие его родство с народом холмов, шериф бессильно ярился, а Гай не знал что и думать. С одной стороны, проигрывать родичу сидхе не так обидно, как вонючему смерду, а с другой... ну какой из Локсли сидхе? Обычный человек, просто попавшийся на глаза Херну. Или не такой уж и обычный? У бедного рыцаря голова шла кругом. Но было бы ужасно жаль терять такого противника, как Локсли. Хорошо, что он остался жив.
  

С днём рождения, Робин!

1.

  
   Ещё больше чудесному спасению Робина радовались его друзья. Они ничего не знали о встрече шерифа с лордом сидхе, о предполагаемом родстве Робина с народом холмов. Зато были уверены в том, что с Робином не случилось ничего дурного, ведь всегда именно Локсли вытаскивал то Мача, то Уилла из всех передряг. Ничего не понимающие (и стоило ли так рьяно ловить, чтобы отпустить на все четыре стороны?), бывшие пленники почти бегом вернулись в Шервуд, к Херну. Кто, как не Хозяин леса, прислал волка, чуть не перервавшего горло шерифу? Кто мог приказать Альбиону вернуться к Робину? Наверняка сын Херна сейчас у своего названого отца. В лагере их ждали заплаканная Марион и растерянный Мач. Марион хотела что-то рассказать, но Уилл отмахнулся:
   - Потом!
   И они всей толпой отправились к дому Охотника.
   Но не успели весёлые ребята пройти и полпути, как встретили незнакомого парня. Светловолосого, сероглазого, в добротной охотничьей одежде и куртке с капюшоном. С капюшоном?!
   Светловолосый заговорил первым.
   - Меня призвал Херн. Он велел мне освободить вас.
   - А мы уже сами освободились, -- дурашливо поклонился Уилл Скарлетт.
   - Значит, ты волк? Ты тот самый оборотень? -- Мач напоминал ребёнка, слушающего страшную сказку.
   - Оборотень?! -- непонимающе уставился светловолосый, -- тут водятся оборотни?
   - Раньше мы ничего не слышали о них, -- негромко проговорил Назир, -- но нам помог спастись волк. Молодой, со светлой шерстью. Вот Мач и подумал, что это ты.
   - Я -- не оборотень. Я -- Роберт, сын графа Хантингдона.
   - Графа? -- перебил Уилл. -- А что ты делаешь в Шервуде? Это наш лес. И мы не потерпим здесь никаких благородных! Верно, ребята? -- он обернулся к друзьям.
   - На днях я услышал, -- графский сынок замялся, видно, подбирал слова, -- услышал Зов. Будто кто-то проник в мои мысли. Он назвался Херном Охотником и велел прийти в Шервуд, чтобы спасти вас.
   - На днях? Это когда же? -- Тук пытливо смотрел на юношу.
   - Пять... или шесть дней назад. Во время прогулки.
   - Пять или шесть дней? Значит, он знал, что нам грозит опасность, и не предупредил!
   - Он сказал Локсли, -- возразила Марион, -- он сказал Робину... -- её голос упал до шёпота.
   - А что с Робином? Ты и его должен был спасти? -- прогудел Малютка Джон.
   - Нет. Я, -- графский сын обвёл всех взглядом, полным боли, печали и толики смущения, -- я должен был занять его место.
   - Что?! -- тут уж не сдержались все.
   Как -- занять его место? А Робин?
   - Что с Робином? Где он? Отвечай! -- и Скарлетт сгрёб парня за грудки.
   - Он... погиб, -- голос Марион дрожал от слёз, -- велел нам с Мачем уходить, а сам остался.
   - Нет, Цветочек, -- монах ласково гладил рыжие кудри бывшей воспитанницы шерифа, -- он не мог умереть. Господь не допустит.
   - Зато это допустил Херн, -- Уилл сжал кулаки.
   - Постойте! Куда вы! Мы ведь не видели Робина мёртвым, -- попытался успокоить друзей добрый монах.
   - И ещё долго не увидите, -- прозвучал незнакомый голос. И на поляну вышел Бел.
  

2.

  
   Все -- и шервудцы, и Роберт Хантингдон -- оторопело разглядывали незнакомца. Кого-то он напоминал. Но вот кого? Первым догадку озвучил брат Тук. Хотя и Назир, судя по глазам, припомнил давешнюю встречу с зеленоглазым рыцарем.
   - Скажи, уж не родич ли ты сэру Эмери? -- так на английский лад представился Мар.
   - Это мой младший брат, -- незнакомец улыбнулся уголками губ, -- ваш вождь и друг жив и почти здоров. Он сейчас на холме под охраной Альбиона.
   - Альбиона?
   - Меч Вейланда -- не обычный клинок. Он сам выбирает, кому служить. Возвращайся домой, мальчик, -- обратился Бел к наследнику графа, -- Охотник больше не потревожит тебя.
   - Но...
   - Иди. Поверь, как сын и наследник графа ты принесёшь куда больше пользы. Сыновей у Охотника больше не будет, -- в голосе знатного пришельца звучал приговор.
   Роберт Хантингдон кивнул и ушёл, оставив разбойников наедине с их спасителем.
   - Так это ты спас нам жизнь? -- брат Тук решил выяснить всё до конца.
   - Я и мой названый брат, -- улыбнулся тот, -- да вы его видели.
   - Волк? Твой брат -- оборотень?! -- отшатнулся монах, хватаясь за крест.
   - А что в этом дурного? Он лучше и добрее многих людей, -- пожал плечами рыцарь, -- и наш отец равно любит всех нас. Он бы скорее умер сам, чем послал бы на смерть кого-то из сыновей.
   - Ты говоришь о Херне? -- в чёрных глазах сарацина на мгновение мелькнули искры гнева.
   - О нём, -- брат Эмери (как же его зовут?) прислушивался к чему-то неслышному для других. -- Робин пришёл в себя. Помогите ему добраться до дому.
   - А то мы бы сами не догадались, -- буркнул Уилл. А Малютка Джон уже сорвался с места. За великаном спешила Марион.
   Вскоре они вернулись вместе с Локсли. Он тяжело опирался о плечо друга -- видно, Альбион слишком сильно приложил по темени. С другой стороны, держа Робина под руку, шла счастливая девушка, поминутно заглядывая возлюбленному в глаза.
   - С днём рождения, Робин, -- шагнул навстречу Бел.
   - Это ты спас всех нас? Я в до... -- начал было тот, но Бел не дал договорить.
   - Не стоит благодарности. А если хочешь сказать спасибо -- поблагодари Альбиона. Это он оглушил тебя и позвал на помощь. А я просто смог его услышать.
   - Альбион? -- Локсли перевёл взгляд на меч в своей руке. Он хотел ещё что-то сказать или спросить, но тут вмешался Мач:
   - А почему с днём рождения? Робин родился в конце лета.
   - Потому что сегодня он родился заново, -- терпеливо пояснил монах. -- Робин должен был погибнуть на холме, но остался жив. Возблагодарим же за это Господа!
   - И Альбион, -- негромко добавил Бел.
   - И Альбион, -- повторил Робин, глядя на меч совсем иными глазами.
   - А с тобой когда-нибудь такое было? -- тихо спросила Марион.
   - Что? -- Бел не сразу понял, о чём речь.
   - Второе рождение.
   - Было, -- помолчав, отозвался Бел, -- почти тридцать лет назад.
   Вспоминать о тех событиях и собственной глупости не хотелось. К счастью, заняться привычным самобичеванием ему не дали. Простодушный Джон удивился первым:
   - Да тебе и тридцати не дашь! Сколько же тебе лет?
   - Да тогда ещё сотни не минуло, -- хмыкнул Бел. И добавил в неожиданном приступе откровенности: -- если б не Волк, нам бы с братом в тот день конец пришёл. Он на себя весь главный удар принял. Еле выжил. И то благодаря отцу.
   Кинжал мирно висел на поясе.
   - А разве меч или нож могут умереть? Они же неживые, -- ну, Марион простительно.
   - Настоящие клинки -- всегда живые. Робин, дай, пожалуйста, Альбион.
   - Зачем? -- спросил тот, но меч отдал.
   - А вот за этим, -- Бел аккуратно отодвинул левый рукав и провёл лезвием меча по запястью, от кончика клинка до основания. И что-то беззвучно нашёптывал. Молитву? Заклятие? Все завороженно следили за розоватой полоской на лезвии, не смея мешать.
   А Альбион был безумно счастлив и горд. Это был самый великий день в его жизни. День, когда он спас своего человеческого друга и узнал полное, истинное имя своего спасителя. Беллатор... Знание имени давало власть, и потому это доверие было особенно ценно. Правда, Бел со смехом заметил, что по-настоящему полное имя, со всем положенным титулованием, занимает примерно полчаса.
   Порез затянулся почти мгновенно.
   - Держи, -- Бел вернул клинок хозяину, -- теперь ты сможешь слышать его. И будешь вовремя предупреждён об опасности.
   - Спасибо, -- Локсли вертел в руках меч, словно пытаясь понять, что же изменилось.
  

3.

  
   - А что с Херном? -- вмешался Уилл. -- Мы что, так и оставим это? Простим ему?
   - Нет, -- Назир вытащил сабли.
   - Он хотел убить Робина, -- Малютка Джон сжал кулаки, -- мы не простим!
   И то же самое на разные лады повторили остальные. Они готовы были сию же минуту вступить в неравный бой с Охотником. И, разумеется, геройски погибнуть, хотя о таком раскладе задумывались разве что Локсли, сарацин да монах. Ну и Бел, разумеется.
   - Парни, у вас найдётся во что переодеться?
   - А зачем тебе? -- опешил Уилл, прекратив ругаться.
   - Не хочу наряд портить. Я же во дворец на праздник собирался, -- пояснил Бел.
   - Постой! Так ты, что, идёшь с нами к Херну?
   - Вместо вас, -- поправил гость. -- И не спорьте! Огонь тушат огнём, а колдовство -- колдовством. Я сумею справиться с Херном, а вы -- нет.
   - Ну вот ещё! Вместе пойдём, -- зашумели разбойники.
   - Ладно. Так у вас найдётся что-нибудь, что и выбросить не жалко? -- покладисто согласился Бел.
   - Эй! Ты что задумал?! -- забеспокоился Мар, всё это время наблюдавший как бы со стороны. -- Даже не думай! Отец с нас обоих голову снимет.
   - Прекрати, -- так же мысленно отмахнулся старший брат, -- не собираюсь я эту сволочь рогатую на кусочки рубить. Лучше помоги избавиться от этих горе-помощничков.
   - Предлагаешь вдвоём?.. -- судя по тону, братишка заинтересовался.
   - Втроём -- Волк дал отцу честное слово присмотреть за нами, -- поправил дотошный Бел. -- А почему бы нет? Спорим, что этот старый хрыч ни о чём не догадается?
   - Да тут и спорить не о чем, -- развеселился брат, -- на такой эксперимент, кроме отца, никто бы не решился. А отца тут не знают.
   - Ну так что? Поддержишь?
   - А почему бы нет? Без него небось лес не засохнет.
   Лес не засохнет... Перед мысленным взором обоих братьев встало видение чёрной выжженной земли, пропитавшейся на два локтя в глубину ядовитой кровью. Там до сих пор ничего не росло. И сто лет пройдёт, и двести -- а земля всё так же мертва останется, и никто туда близко не подойдёт, ни человек, ни зверь. Даже птицы над теми краями не летают. И через триста лет матери будут стращать непослушных детей кровожадным чудовищем, против кого не страшны ни броня, ни любое оружие. Пусть рассказывают. А вот с Херном надо управиться так, чтоб и памяти не осталось, чтоб через сто лет жители окрестных деревень и не думали поклоняться козлу лесному!
   - А зачем тебе такое? -- удивился Мач. -- Мы что получше найдём.
   - Не надо. Зачем хорошую одежду портить? Вдруг случится что? А то было уже... в тот день, о котором я говорил. Одежда хоть старой была, ношеной. А сапоги -- новые, на заказ пошитые. Двух недель не проносил -- от крови ядовитой так покоробились, что пришлось выкинуть.
   - Ты их тридцать лет оплакиваешь и ещё сто лет будешь, -- съязвил Мар. Вот же зараза! Сам не уберёг, а на брата валит!
   - Да если б ты...
   - Хватит, -- оборвал близнеца Бел, -- пора дело делать. Вспоминать потом будем.
   Он быстро переоделся в Уилловы штаны и Мачеву рубашку, поразив всех диковинными нижними штанишками ("Ух ты!" -- выдохнули шервудцы, а Марион явно взяла на заметку.) Обуви не нашлось, да и к чему она? Мар с Белкой с детства привыкли бегать босиком. Да и левитацию никто не отменял. Хотя силы надо бы поберечь.
   - А оружие? Не берёшь? -- Уилл, кажется, простил сэру Как-его-там благородное происхождение и обращался как к равному.
   - Волк со мной, -- Бел погладил знакомую рукоять, -- а больше мне ничего не нужно.
   И они отправились к Охотнику.
  
  

Уничтожить Херна!

1.

  
   - Вот же... -- от души выругался Уилл, натолкнувшись на невидимую стену. Он шёл вторым, сразу позади зеленоглазого. А тот обернулся и весело помахал рукой. Остальные, подойдя вплотную к преграде, ощупывали её.
   -Он нас провёл! -- Малютка Джон стукнул в "стенку" кулаком, но та спружинила.
   - Как он это сделал? Уилл, ты заметил что-то? -- допытывался монах.
   - Ничего я не заметил, -- Скарлетт, лишившийся возможности подраться, был вне себя. -- Этот... он просто споткнулся. То есть я так думал. И эта проклятая стена выросла на том самом месте!
   - Если нам преградили путь, мы поищем другую тропу, -- Назир, как обычно, был спокоен и рассудителен.
   Так они и сделали. Но проклятая стена продолжалась и влево, и вправо от тропы, и не было ей конца. Разбойники только зря потеряли несколько часов, но прохода в ней так и не нашли. Будто Шервуд разрезало надвое.
   - Так нужно. Поверь, он знает что делает, -- Локсли вздрогнул от раздавшегося в голове голоса.
   - Что это? Кто говорит? -- он схватился за меч.
   В ответ прозвенел весёлый смех.
   - Я. Альбион. Теперь я могу говорить с тобой, забыл?
   - Нет. Робин не забыл. Просто всё это было так неожиданно, что он осознал всю нелепость вопроса только задав его:
   - А почему ты говоришь в моей голове?
   - А как же иначе? -- удивился Альбион. -- У меня же нет языка.
   - Что случилось? -- Марион встревоженно смотрела на Робина. Она почти не отходила от его во время этих поисков.
   - Это Альбион. Он сказал, что не нужно ничего искать. Рыцарь сам знает, что делает.
   - Это не рыцарь, а колдун, -- поправил брат Тук.
   - Но он хороший человек, -- возразил Джон, -- совсем не такой, как барон де Беллем.
   - Спроси лучше, как его зовут. Альбион наверняка знает имя своего дружка, -- вмешался Уилл.
   - Я знаю, -- подтвердил меч. Робин уже не боялся чужого голоса в мозгу, только странно всё это. Непривычно.
   - И как же его зовут, Альбион?
   Но клинок чисто по-человечески вздохнул:
   - Если бы он хотел, чтобы вы знали, то сказал бы сам. А я не могу. Это тайна. Большая тайна.
   - Даже мне не скажешь? -- Локсли стало чуточку обидно. -- Ведь я твой хозяин.
   - Нет, -- поправил меч, -- ты мой друг. Но и он тоже мой друг. Подожди! Он убьёт Охотника и вернётся. Тогда ты всё узнаешь.
   - Убьёт? Но Херн же бессмертен, -- правда, сил удивляться уже не было -- Робин очень устал за этот день.
   - Вернёмся в лагерь, -- решил он, -- там и подождём.
   - Хоть бы этот котяра победил! -- от души пожелал Скарлетт.
   - Котяра? -- весёлый монах засмеялся. -- А ведь и впрямь на кота похож!
   - Так и есть, -- подтвердил Альбион. Это можно было сказать без опаски, -- у него прозвище "Дикий Кот".
   - И он выцарапает Херну бесстыжие глаза, -- подхватил азартно Уилл.
   - Зачем ты так говоришь. Уилл? -- это, конечно, Мач. -- Херн Охотник - хороший. И добрый. Он нам помогает.
   Скарлетт только плюнул в ответ.
  

2.

  
   Искать убежище Херна не пришлось -- тот сам вышел навстречу. Благообразный старик в балахонистом одеянии и с оленьими рогами. Может, в глазах Локсли и жителей округи он и выглядел величественным и мудрым, но братьев при виде этой рогатой башки разобрал смех. К счастью, неприличный хохот удалось подавить, хоть и с большим трудом, приветствуя Охотника усмешкой. Противничек... Гадюка в оленьей шкуре. Вот уж точно -- anguis in herba, змея в траве.
   Хозяин заговорил первым. Голос оказался звучным, привыкшим отдавать приказы, увещевать неразумных и обрывать непокорных. Всё как всегда. Даже чуточку скучно.
   - Зачем ты пришёл, юноша? Зачем прогнал моего Избранника? Он всё равно вернётся ко мне, ибо такова его судьба.
   - А судьба Робина из Локсли -- умереть на холме подобно загнанному зверю? Разве так поступают с сыновьями?
   По молчаливому согласию братья решили не менять тембр голоса, кто бы ни говорил. Если Охотник слышал разговор с Локсли и его друзьями, он заподозрит неладное, заслышав мягкий баритон Мара.
   - Робин изменил своему предназначению, -- по лицу Охотника прошла тень, -- я не мог допустить, чтобы он смущал сердца друзей.
   - И чем же он их смущал? Уж не любовью ли к Марион? Он предпочёл тебе женщину, верно? И захотел уйти. Потому что любит свободу ещё больше, чем свою рыжую красавицу.
   Нет, вы только посмотрите на этого рогатого собственника! Отелло из себя строит!
   - Он принёс мне клятву. Он мой в жизни и смерти! Все они -- мои.
   - Ну ты и сволочь... -- поразился Мар. Бел кипел от бешенства, а потому предпочитал помалкивать. -- Они хоть знают об этом? Как-то не верится.
   - Уходи, мальчик. Ты здесь чужой, -- а ведь задело! Да уж, выводить противника из себя Мар умел как никто. Магия слова есть магия слова.
   - Я уйду, когда избавлю здешний край от твоей власти.
   - Мальчик, не совершай ошибку -- уходи. Все эти люди спокойны и счастливы. Я никого не заставляю поклоняться себе. Они делают это от чистого сердца,-- отголосок дальней грозы, послышавшийся в первых словах, сменился убаюкивающим, гипнотизирующим тоном. Так хотелось поверить! Обычный человек наверняка бы поддался, но Мар обычным не был. Строго говоря, он и человеком-то был лишь наполовину.
   - Уилл с Малюткой Джоном тоже шли убивать тебя от чистого сердца.
   - Они дети. Неразумные дети, -- вот теперь Херн казался настоящим отцом, искренне опечаленным выходками отпрысков, -- если бы не твои выдумки, они бы никогда не подумали о таком. Но я сумею им всё объяснить.
   - После того, как я тебя убью? -- весело удивился Мар.
   - Меня невозможно убить. Я бессмертен, -- а руки-то зачем к небесам воздевать? А тон! Сколько пафоса зря пропадает! Белка аж согнулся от хохота, Мару приходилось сохранять серьёзность.
   - Примите мои соболезнования, -- он учтиво поклонился.
   - Что? -- опешил Херн, явно ждавший совсем иного.
   - Вы так долго живёте, -- в ясных зелёных глазах светилось неподдельное сочувствие, -- наверно, вас уже ничем не удивишь. Всё тысячу раз повторялось, надоело... Наверно, вы часто скучаете? Вам уже ничего не хочется, вы устали... Люди к старости часто впадают в детство или в старческий маразм. Они дряхлеют. Нет, вы, конечно, очень хорошо сохранились, но ваш разум... -- вздохнуть. Слегка развести руки, словно извиняясь.
   - Марка! Ты бредишь, -- простонал старший брат. -- Отец бы его уже давно послал. Ты же знаешь, как он "любит" бессмертных.
   - Что?! -- Херн не верил своим ушам -- да как ты смеешь!
   - Но если бы вы были здоровы, то не говорили бы о бессмертии. Ибо всему рождённому суждено погибнуть. Вечность -- всего лишь красивая сказка. Это просто "очень-очень долго". Это время, а оно уходит, заканчивается, просачивается сквозь пальцы как вода. Да вы ведь знаете это. Ведь раньше, когда этой землёй владели иные боги, вы были гораздо сильнее и могущественнее. А сейчас даже не можете сами защитить себя и свою власть.
   - Замолчи, -- Охотник гневно пристукнул посохом, -- ты мальчишка, сопляк, никогда не проживёшь и половины.
   - Может быть, -- легко согласился Мар, -- но я живу. Я радуюсь жизни, брожу по разным краям, -- о разным мирах лучше не заговаривать, -- пою и смеюсь, люблю и ненавижу. Если Небо благословит, я проживу лет пятьсот-шестьсот, но мне никогда не будет скучно. И моему отцу -- тоже. А ты сидишь в своей норе, боясь высунуть нос. Сколько веков ты не покидал Шервуд? Тебе не стыдно перекладывать свои заботы на чужие плечи? Впрочем, твоя совесть давным-давно спит.
   - Замолчи, негодяй! -- Херн замахнулся посохом, но молодой маг легко увернулся и отскочил в сторону.
   - Ты ведь и Локсли хотел убить не потому, что тот что-то нарушил и предал тебя, а просто со скуки. Захотелось новую игрушку, верно? -- новый прыжок. Как, должно быть, нелепо они смотрятся со стороны! Прямо сердитый дедушка, гоняющий шалопая-внука!
   - Не тебе меня судить!
   Ого! Ещё чуть-чуть -- и начнётся истерика. Жаль, Локсли с ребятами здесь нет -- вот бы Уилл порадовался!
   - Да разве я сужу? Просто болтаю. Отец бы тебя убил без разговоров, -- пожал плечами Мар.
   - Откуда ты взялся?! И почему считаешь меня своим врагом? -- так, кажется, истерика откладывается. Отлично.
   - Врагом? Ты -- мне -- враг? Нет, ты точно сумасшедший, -- Мар округлил и без того большие глаза. Нет, вы подумайте, какое самомнение! Может, ещё и убитых тараканов врагами считать?
   - Я жду тебя, о мой возлюбленный враг, -- тихонько напел Белка. И Мар не выдержал. Певец он или нет, в конце-то концов?
  
  Моя трагедия комедий балаганных смешней,
И потому безумно мне дорога:
Я научился находить себе прекрасных друзей,
Но не могу найти по силам врага, -- звонко пропел он, и Белка радостно подхватил. Их любимая песня, услышанная в одном из наиболее часто навещаемых миров.
  
Среди завистливых ничтожеств и пустых болтунов
Скажи хотя бы, разглядеть тебя как?
Я вновь блуждаю в буреломе из обманчивых снов -
Ищу тебя, о мой единственный враг!
  
   Да куда же ты пятишься, будто монашка от приставучего развратника?
  
   Сто подлецов и двести трусов мой тревожат покой,
Но быть врагом, однако, надо уметь!
А ваши кости просто хрустнут под моею ногой,
Вам принеся вполне бесславную смерть!
  
   - О да, -- брат потирал руки, предвкушая бой, -- трус и подлец -- это про Херна!
  
   Мне рассмеяться или плакать - я еще не решил;
Без сожаленья не проходит ни дня.
Я извиваюсь, словно змей, в оковах собственных сил:
Ведь не родился тот, кто сломит меня!
  
   Сожаление, конечно, для красного словца, а всё остальное вполне верно. Учитывая, что Белка появился на свет как раз в сотый день рождения отца, когда даже латентные способности пробуждаются, а существующие усиливаются десятикратно (ну, в зависимости от магического потенциала обладателя, конечно) -- равных братьям ещё не нашлось. И в ближайшие двести лет вряд ли найдётся.
  
Меня всесильем при рожденьи Господь Бог отравил,
А я страдаю как последний дурак;
Я умираю в пустоте неразделенной любви -
Я жду тебя, о мой возлюбленный враг!
  
   Поклониться и послать воздушный поцелуй. Что, дедушка, не ожидал?
  
   - Мне ты ничего не сделал, -- хватит, пора возвращаться к насущным делам, -- и считать тебя врагом? Ну что ты, -- окинуть взглядом с головы до ног, окатить презрением и насмешкой, -- поверь, у меня были более серьёзные противники. Ты не мой враг. Но ты -- враг Локсли и тех, кого предал. Кого отдал на смерть. Ведь этот Робин был не первым, верно?
   - Я б его за один Альбион убил, -- а вот этот гнев и напряжение в голосе Белки -- дурной знак.
   - Ты решил справиться со мной своими глупыми песнями? -- Херн пришёл в себя и попытался напустить прежний величественный и высокомерный вид. Получалось так себе.
   - Ну почему же глупыми? -- обиделся Мар. -- И почему только песнями? Я и с мечом неплохо управляюсь.
   - И где же он?
   - Сейчас будет, -- пообещал Бел.
   - Нет! Ты же обещал, -- а вслух Мар произнёс совсем другое.
   - Когда мне минуло сто десять, я участвовал в одной войне. Далеко отсюда, ты о тех краях и не слышал. Отец командовал армией, а я был при нём в качестве адъютанта. Нет, не правой руки, а как курьер, командир отряда... Однажды я на денёк задержался в полку -- там служили мои приятели. Нас окружили, командир полка погиб, и я взял командование на себя.
   - Это я взял, а не ты, -- напомнил Бел. Беллатор, -- подвинься. Ты всё равно не скажешь правильно. Так, как надо.
   Мар послушно уступил.
   - Мы прорвались и вышли к своим, -- Белу было трудно говорить об этом, -- и я помню каждое лицо. Каждого убитого мной в том бою. Бойне. При встрече я смогу узнать их матерей, отцов, жён, детей. Даже через сто лет я признаю их правнуков. Это -- моя вина и моя ноша. Те парни были не виноваты в глупости своего короля и в том, что честно выполняли свой долг. Те, кто успел уйти, рассказали своим. Когда стало известно, кто командовал прорывом, война вскоре кончилась. Тот король предпочёл подписать мирный договор. Он узнал о том, что я сын командующего, и сказал: "Каков же тогда отец?" А те, кого я вывел и спас, шарахались от меня как от прокажённого или зачумленного.
   Мар помнил это. Бойня... самое лучшее определение этого боя. Хорошо, что сам он ничего не помнит. И втройне замечательно -- что сны у них разные, и брат никогда не пропускает в свои кошмары. Даже не упоминает о них. Он и сейчас не сказал, но Мару и этого было довольно. Моя вина и моя ноша... Братишка... что же ты натворил...
   - То были люди, -- закончил меж тем Бел, -- Небо им судья. А тебя убить -- что змею ядовитую каблуком раздавить. Я таких, как ты, с шестнадцати лет бью. Ты хуже людоеда, хуже самого зубастого и кровожадного чудовища -- они хоть не прячутся под маской доброты. И не поучают, как жить. И дерутся честно, один на один, а не выставляют за себя других. Не можешь отстоять свою власть -- отрекись, отдай тем, кто сумел справиться с твоим противником. Не выйдет у нас с тобой честного поединка -- с трусами и подлецами, убивающими сыновей, не дерутся, -- голос Бела зазвенел натянутой струной, -- этот лес принадлежит Локсли. Это владения Робина Гуда.
   - Это владения Робина Гуда, -- повторил Мар, закрепляя своей силой заклятие. И мир отозвался. Зашумели согласно деревья, где-то в чаще вскинул гордую голову олень, застрекотала любопытная белка, приглядывавшаяся к чужаку. Слово было сказано. И Слово было услышано.
   - Мар... туда. Пусть попробует вырастить новый лес, -- Беллатор вынес свой приговор. И тот пал разящим клинком, высекая искры памяти, боли, вины... смерти.
   - Да будет так, -- Мар произнёс это и мысленно, для Белки, и вслух.
   Херн Охотник не успел ничего понять. А может, и что понял -- только времени не осталось. Провал телепорта дохнул холодом и тьмой, затягивая лесного духа. Недаром сегодня вспомнилось второе рождение. Дёрнулся в ножнах Волк -- он тоже узнал это место.
  

3.

  
   - Закрывать? -- из двоих близнецов умение пробивать порталы досталось Мару.
   - Подожди. Если уж взялись за дело, доведём до конца.
   - Ты о чём? -- не понял Мар.
   - Давно пора было иссечь эту опухоль из ткани мира, -- Изначальное Пламя! Белка вспомнил о своей ипостаси хирурга!
   - И как ты себе это представляешь? Здесь без отца не обойтись, -- ну что за упёртый брат ему достался!
   - Ты и в сто тридцать будешь на отца оглядываться? И в сто пятьдесят? Ты и я. Вместе. Неужели не справимся? -- когда Белка начинал говорить рублеными фразами, значило, что заклятие почти готово и лучше не мешать, а подпитать его силу своей.
   Падают слова, которые никто из двоих потом не смог даже вспомнить -- и окно в другой мир заливает белым пламенем. Отсекая, отрезая проклятую, погибшую землю, чтоб никто не смог даже случайно, даже по глупости или из любопытства добраться туда. Всё. Готово.
   - Если Охотник и не погиб сразу, то он об этом скоро пожалеет, -- первым нарушил молчание Мар.
   - Там некому поклоняться Херну, -- отозвался брат. -- Не стоит его жалеть.
   - И почему мы раньше не работали в паре? Гляди-ка, и часа не прошло, -- Мар задрал голову.
   - Потому что наша прежняя попытка закончилась вот этим. Вторым днём рождения.
   - Ну, тогда нам ещё ста не было, -- протянул Мар.
   - Ради Пламени Изначального, помолчи, а? Пошли к Локсли. А то они там изнывают от нетерпения.
   - Пошли. А потом -- домой. А то четвёртый год мотаемся неизвестно где.
   - Интересно, где сейчас отец? Что он скажет по поводу сегодняшнего?
   - Что мы молодцы, -- не задумываясь ответил Мар.
   - Неет, -- протянул Белка, по-кошачьи сощурившись. -- Он скажет: "Поздравляю! Наконец-то вы выросли!"
   - Ты уверен?
   - Хочешь, поспорим?
   И, конечно же, Белка оказался прав.
Разговор у озера Вместо эпилога
1.
Небо было чистым и высоким. И можно было бесконечно смотреть в эту голубую беспредельность, валяясь на тёплом песке и слушая тихий голос волн. Иногда к нему добавлялось шлёпанье камешков о воду - это отец пускал 'блинчики'. Говорил, что это помогает думать. - А почему Агнар? - Что? - Лорд Агнар. Вы так представились Робину и остальным. Нет, я не спорю - имя очень подходящее. Но в нашем роду приняты греческие или римские имена. - Роланд к ним не относится, - Мар не удержался от подколки. - Ты же знаешь, что кое-кто до сих пор считает, что меня зовут Монсеньор, - новый блинчик заплясал по озеру. - Итак? - Мы просто решили, что коль уж действовали сообща, то и имя нужно общее. Белка у нас вообще скромник, всегда держится в тени. Послушай, а откуда ты узнал? - Мар рывком приподнялся и сел, тряхнул головой, - мы же ничего не говорили! - Я был бы плохим отцом, если б не чувствовал вас. Не забывай - я могу найти и увидеть любого кровного родича. Даже, к примеру, троюродного племянника золовки двоюродной сестры жены наследника главы Бирюзовой ветви. Кто жив, кто мёртв, кто на что способен - при желании можно узнать всё. Ближе вас троих у меня никого нет. Разве что отец. Но он в безопасности и не лезет куда не просят, и не рискует жизнью по пустякам. Как я могу за вас не тревожиться? Других детей мне Небо не пошлёт. - Прости, - отец редко вспоминал о своих способностях. И ещё реже - о том, что шанс появления Белки, а затем и Мара на свет был один на миллиард. А то и меньше. - Когда на меч пролилась ваша кровь, я сразу почуял. Честно говоря, я боялся, что вы сотворите нового родственника, - отец примирительно поднял ладонь, - не спорю, у Альбиона довольно достоинств, но побратимством так просто не разбрасываются. - Ну что ты. Это же не Волчонок, - волк, заслышав, что говорят о нём, приподнял голову и зевнул во всю пасть, - я просто дал новые силы, поделился умением разговаривать как с другими клинками, так и с людьми. Велунд хорошо потрудился, выковывая этот меч. Теперь Альбион прекрасно заменит Херна. Он чувствует колдовство, отличает нечисть и нежить и сумеет предупредить и помочь. - С Охотником вы справились просто ювелирно. Не спорю, можно было поступить иначе, но главное - вы обошлись без кровопролития. И даже без хорошего магического поединка. Впрочем, Херн его не стоил. А что было дальше? - Да ничего особенного, - Мара разморило на жаре, - вернулись в лагерь Локсли. Его ребята немного обижались на то, что мы не взяли их с собой. Уилл возмущался громче всех. Даже в драку лез. - Но ты не стал с ним связываться, - полуутвердительно заметил отец. - Робину с Малюткой Джоном удалось его отговорить. А потом они все долго не могли поверить, что Херна нет. Что он покинул Шервуд и больше не вернётся. Мач ударился в слёзы. Еле-еле успокоили.
2.
- Вы ничего не понимаете, - утирал покрасневший нос рукавом сын мельника, - мы пропадём без Херна! Мы не можем жить без него! - Ещё чего! Я и без Охотника не пропаду, - Уилл Скарлетт снова завёлся. - Я не могу жить без своих сабель, - Это Назир, - и без друзей. Но Херн не был моим другом и моим богом. - Нельзя жить без Бога, - наставительно поднял палец брат Тук, - наш же Господь - Иисус Христос. Мы веруем в Христа и Святую Троицу, в Пречистую Деву и святых. А без Херна мы как-нибудь обойдёмся. С Божьей помощью, вестимо. - Мач, перестань, - Марион гладила юношу по голове, - мы ведь всё равно ничего не сможем сделать. Ну подумай сам - разве ты хочешь служить тому, кто чуть не убил Робина? Да и нас с тобой спас Робин, а не Херн. - Робин - сын Херна. Значит, это Охотник нас спас, - упрямо твердил Мач. - Он был сыном Херна. Теперь он просто Робин из Локсли. Робин Гуд, король Шервуда, - заметил молчавший всё это время Агнар. - Неправда! Я не верю! Верни Херна! - мальчишка вскочил и попытался вцепиться в рубашку обидчика. - Ты грязный колдун! Ты продал душу сатане! - А ну хватит! - Прикрикнул монах. - Не тебе судить о таких вещах! Этот человек, - Тук ткнул пальцем в сидевшего у дерева молодого лорда, - спас твоего названого брата! А ты даже не поблагодарил его! - Не стоит утруждать себя, святой отец. Он всё равно будет стоять на своём, - по-кошачьи потянулся зеленоглазый гость. - А разве мы справимся без Херна Охотника? - Малютка Джон принял его исчезновение, но не знал, как же быть дальше. - У вас есть Альбион. Это волшебный меч, колдовство он распознает даже издали, - успокоил Агнар. Альбион при этих словах засмущался как красна девица. Он был ужасно рад и горд оказанной честью, и в то же время побаивался ответственности. Ничего. Привыкнет. - К тому же при прежнем Робине из Локсли в Шервуде не было никакого Херна Охотника, - неожиданно добавил Мар. - Прежнем? О чём ты говоришь? - на него уставились семь пар глаз. - Прежний Робин Гуд тоже был родом из Локсли. Его любимую звали Марией, дочерью мельника, - в юности Мар побывал в том уютном и таком живом мире, очарованный тамошними песнями. Правда, эти песни звучали ещё в нескольких мирах, а их отголоски доносились и сюда. - Но как такое может быть?! - сказать, что друзья были поражены, значит ничего не сказать. - Очень просто. Робин Гуд существовал и раньше. И тоже боролся с шерифом и рыцарем Гаем Гисборном. Правда, тот был уже в летах, а ваш - молодой. - Он мне нравится, - подал голос Волк, - он такой как я. Храбрый и честный. Только невезучий. - Это всё Охотник, - успокоил мысленно братишку Мар, - он тянул из сэра Гая удачу как паук. - А как звали шерифа? Не Роберт де Рено? - Нет. Его звали Ральф. - Но как так получилось? - монах по-прежнему ничего не понимал. - Аллах акбар! - склонил голову сарацин. - Думаю, Охотник прослышал о прежних временах и решил всё переиграть по-своему. Нашёл Робина, поселил его в доме мельника, свёл с Марион, - о том, что и там были Уилл с Маленьким Джоном и монахом Туком, лучше было не упоминать. - Переиграть? Да разве мы игрушки?.. - Марион была исполнена праведного негодования. - Как можно... ну как так можно?.. - беспомощно повторила она. - Охотник думал, что только так и можно, - жёстко ответил Мар. - А что случилось с тем Робином? - Джон оказался любопытней всех. - Он убил Гисборна и спас от казни Марию. Шериф погнался в погоню, но парни Робина - у него было куда больше людей, чем у вас - дорого продали свои жизни. Они дрались в болоте на опушке, и многие погибли. И люди Робина, и люди шерифа. Но Робину с Марией и другим удалось спастись. Шериф остался с носом, - в этот миг Мар сам верил в свои слова. Потому что иначе просто не могло быть! - Дааа... - протянул кто-то, - совсем как мы! - Совсем как мы, - Марион сжала руку Робина. Будто боялась, что он исчезнет. - А что ещё ты слышал о них? - Робин тоже был взволнован. - Ещё я слышал песни, которые сложили о них. Робин и его молодцы заплатили долг одного молодого рыцаря-крестоносца, а потом помогли ему обвенчаться с любимой. Но завистливый соперник убил новобрачных, и Робин отомстил за них. - Убил? - Марион побледнела, а Уилл стукнул кулаком по колену. - Да. И о них сложили балладу. И о Робине тоже. Думается мне, что эта песня подойдёт и вам. Вы ведь тоже вольные стрелки? - Конечно, подойдёт! - Мы - вольные люди, а не стрелки. - А ну спой! - А вы споёте её нам? - Эх, жаль, играть не на чем, - шутливо посетовал Мар и достал из воздуха гитару. То есть это другим показалось - из воздуха, а на самом деле её сняли со стены того особняка, где он последнее время жил. Пальцы привычно взяли первый аккорд. Переводить незачем - и так всё запомнят и поймут. Эта песня из тех, что сами ложатся на душу. Да не просто ложатся - впечатываются накрепко. Если рыщут за твоею Непокорной головой, Чтоб петлей худую шею Сделать более худой, Нет надежнее приюта - Скройся в лес, не пропадешь, Если продан ты кому-то С потрохами ни за грош. Как слушают! А ведь гитары здесь ещё не видели. Но лютня сюда не подходит. Бедняки и бедолаги, Презирая жизнь слуги, И бездомные бродяги, У кого одни долги, - Все, кто загнан, неприкаян, В этот вольный лес бегут, Потому что здесь хозяин - Славный парень Робин Гуд! Славный парень Робин Гуд! - это пели уже хором. Даже Мач позабыл об Охотнике. Здесь с полслова понимают, Не боятся острых слов, Здесь с почетом принимают Оторви-сорвиголов. Да, Уилл Скарлетт, это точно про тебя! И к тебе, Назир, это тоже относится. Ассасины не бывают бывшими. И скрываются до срока Даже рыцари в лесах: Кто без страха и упрека - Тот всегда не при деньгах. Знают все оленьи тропы, Словно линии руки, В прошлом - слуги и холопы, Ныне - вольные стрелки. Здесь того, кто все теряет, Защитят и сберегут: По лесной стране гуляет Славный парень Робин Гуд! -Славный парень Робин Гуд! Это про нашего Робина! - Это о нас! Да, это о вас. Мар ответил улыбкой: И живут да поживают, Всем запретам вопреки, И ничуть не унывают Эти вольные стрелки. Спят, укрывшись звездным небом, Мох под ребра подложив. Им, какой бы холод ни был, Жив - и славно, если жив. Смеются. Это хорошо. Просто замечательно! Но вздыхают от разлуки - Где-то дом и клок земли - Да поглаживают луки, Чтоб в бою не подвели. Тяжело вздыхает Уилл, смотрит куда-то вдаль Назир, шмыгает носом Мач. - Моя Мэг... - мечтательно улыбается Малютка Джон - Моя милая Мэг, - вскакивает он, - а вдруг мы теперь сможем пожениться? - Конечно, Джон, - Марион не отрывает влюблённого взора от Локсли. И стрелков не сыщешь лучших. Что же завтра, где их ждут - Скажет первый в мире лучник - Славный парень Робин Гуд! - Задорно допел Мар. - Ну, что скажешь, славный парень? - обратился он к Локсли. - Скажу, что это - о нас. Но почему мы никогда прежде не слышали этой песни? - Песню можно запретить. Её можно бояться. Даже больше, чем ваших луков. Такие баллады не нравятся властям. Но они всё равно прорастают сквозь все запреты. Теперь это ваша песня. - А есть ли у нас завтра? - вздохнул монах. - Теперь шериф будет ещё пуще охотиться за нами. - Пусть охотится, - Уилл потряс вытащенным из ножен мечом, - мы всё равно не сдадимся! - И не надо. Шериф Ноттингемский ничего вам не сделает. Ни шериф, ни королевские посланцы, ни подкупленные или запуганные крестьяне - никто вам не страшен! Вы же вольные стрелки! - А про сэра Гая забыл, - напомнил Белка. - Ничуть я не забыл. Просто надо же им хоть какого-то противника иметь! Теперь-то Локсли не будет так везти, как раньше. - Какой же ты жестокий! - полушутливо-полусерьёзно осудил брат. - Вот если король догадается сделать Гисборна шерифом - Локсли с его шайкой будут в безопасности. Но король этого не сделает. Гай слишком хорош для этой должности. - О чём задумался, милорд? - ну, Уилл! Сейчас схлопочешь за 'милорда'! Или не надо? Ладно, ну его в Бездну! - Не знаю, всегда ли вы будете вместе или расстанетесь - а только жить вы будете долго и счастливо. - Да ну, - скептически фыркает Скарлетт. - Нет, если кто захочет отдать свою жизнь за короля, Гроб Господень или за Англию - кто ж ему помешает? А нет - так до ста легко проживёте, правнуков пережените, правнучек замуж отдадите. - До ста?.. - Мач замирает с приоткрытым ртом. - Да шутка это, Мач. Просто доброе пожелание, - поясняет Робин. Доброе пожелание, значит? Ну-ну, приду я на твой столетний юбилей. И на день рождения Марион - тоже. Вы у меня и больше проживёте. Безо всяких там старческих немощей и хворей. Потому что я так хочу. Я, Смарагд менестрель по прозвищу Дикий Кот. А когда я чего-то хочу, это непременно сбывается. - Мы хотим, - поправил Белка.
3.
- Вы неисправимые романтики, - покачал головой отец, - но ты связал две реальности, слил их в одну. Ты хоть понимаешь, что натворил? - Как - что? Всего лишь создал новую ветвь реальности. Только и всего. Если ты думаешь, что де Рено столкнётся нос к носу со старшим Робином, то это не так. Эти миры смыкаются, но не пересекаются. Я всё точно рассчитал. Могу предоставить выкладки. - Предоставь, - кивнул отец. - Базовая реальность, основанная на средневековых балладах и романе Вальтера Скотта, никуда не делась. Даже если убрать памятник Робин Гуду - легенда всё равно будет жить. Пусть даже без девы Марион - в конце концов, она попала в эту историю случайно, как Подглядывающий Том в легенду о леди Годиве. Я всего лишь создал новый вариант. Без Роберта Хантингдона и ушедшей в монастырь Марион, без Херна Охотника. Кто-то поверит в это, даст жизнь этой реальности. И разве это плохо? - Разумеется, нет. И Альбион как якорь твоей реальности. Неплохо придумано, - отец изучал развернувшуюся в воздухе диаграмму. - А ты собираешься туда вернуться? - Естественно! Там остались наш друзья. Мы ещё неделю гостили в Шервуде. Шериф сидит тихо, не выезжает никуда. Гисборн мотается по деревням, пытается найти следы оборотня. Естественно, безрезультатно. Так что я могу прийти туда и как сэр Эмери, и как лорд Агнар. Это очень уютный, светлый мир, пронизанный любовью и волшебством. Там можно подолгу жить, а не просто заскакивать в гости. - Но ведь существуют и другие... варианты. Другие реальности этой легенды. Ты туда не собираешься? - Пожалуй, загляну на днях в мир 'Стрел...' Надо же поддержать наших в последней схватке! Да и на турнире я ещё не дрался. - Ты? - притворно возмутился отец. - Какие турниры? Ты фехтуешь с пяти лет. Какая радость от заведомой победы? - Неа. Вот если б это был Белка - тогда ты прав. Но Белке на турниры наплевать. Он вообще в дуэли не вмешивается. Между прочим, за последние полтора года у меня было пять поединков. И почему все считают менестрелей лёгкой добычей? - Действительно, почему? Но на турниры лучше в мир 'Айвенго'. Кстати, там тоже есть Локсли. - Ну что ты! - Мар пренебрежительно махнул рукой, - там же никуда не вмешаешься, можно только наблюдать. А то фиг бы благородный сэр Лишённый наследства сумел бы одержать победу. - Понятно. А больше никуда не тянет? - Тянет. Белку. Я без всего этого прекрасно обойдусь, но он считает своим долгом заткнуть рот одному изобретателю раньше, чем он проболтается о порохе сэру Гаю или Вейзи. Смола и 'греческий огонь' в то время существовали, а вот пороху там не место. Ещё он хочет спасти меч Гая Гисборна от пролития невинной крови. Хотя, как по мне, так эта Мэриан отнюдь не кроткая овечка. Вот бы Гаю раскрыть глаза на Ночного Дозорного до того, как он объявит о венчании! - Вот бы она не досталась ни одному, ни другому, - азартно предложил отец. - Леди Вейзи! А почему бы нет?
4.
Они ещё немного поболтали о Локсли, Хантингдонах, Шервуде и неистребимых легендах. Плескались о берег волны озера, ветерок нёс долгожданную прохладу, и уходить в темневший вдали дом, принявший сейчас вид средневекового замка совершенно не хотелось. На Перекрёстке Миров, как всегда, было уютно, тихо и спокойно. А Дороги... Дороги подождут. И все Робин Гуды - тоже.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"