Дракон-Романтик
Глава 2. Излом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новый год, называемый в Кэртиане Зимним Изломом, приходит в каждый дом. И даже горе покажется не таким страшным, если рядом - самые родные и близкие. Излом года. Излом жизни. Излом судьбы.
Излом

(24 Осенних Молний 399 - 6 Зимних Ветров 400 К.М Надор, Оллария)

Только стечение обстоятельств открывает нашу сущность окружающим и, главное, нам самим. Франсуа де Ларошфуко

На изломе души, на изломе эпох
Не спеши выбирать, кто хорош, а кто плох.
На изломе эпох, на изломе души
Проклинать, ненавидеть и мстить не спеши.

На изломе души, на изломе эпох,
Караулит измена и всюду подвох...
На изломе эпох, на изломе души
Долюби, дотанцуй, доживи, додыши!
эрэа Blackfighter

1.

Курьер из Надора добрался до Олларии только на шестнадцатый день. Начавшиеся снегопады не способствовали быстрой езде, тем более в горах. Серый плащ гонца кричал о несчастье.
- Эрэа Женевьев? - только и спросил Шарль Эпинэ, принимая футляр с письмом.
- Нет. Эр Эдвард.
Младший племянник был особенно дорог герцогу Эпинэ, ведь он был Избранным отцом Эдварда. И пусть у брата недавно родился маленький Шарло, это не перечеркнуло привязанности к детям Женевьев.
Дикон отыскался в своей комнате. Приход двоюродного дяди помешал разделить яблоки между четырьмя кузенами, но Дик был этому только рад. Дядя обещал, что они покатаются верхом за городом. Но при виде лица дяди Шарля радость мгновенно улетела, оставив смутное беспокойство, мучившее мальчика последние дни.
- Что случилось? Что-то плохое?
- Очень плохое. Вот письмо от твоей матушки.
Ричард читал, а Шарль смотрел в окно. Зима добралась до столицы, и теперь ветки деревьев были в снегу. Холод на улице, холод в душе...
- Нет! За что? Ну за что? Он же был такой маленький. Эдвард никому не сделал ничего плохого!
Ричард рыдал, уткнувшись головой в живот стоявшего дяди, обнимая его за пояс. А тому оставалось лишь молчать и крепче прижимать вздрагивающего от всхлипов мальчишку. Что тут скажешь?
Время слов настало позднее, когда Дик успокоился и проглотил кошачью настойку, принесённую служанкой.
- Если бы ты остался в Надоре, могло бы убить тебя.
- Почему? - Дик нахмурился, как всегда, когда попадалась особенно трудная задачка.
- Это ваш родовой замок. Мы с твоим отцом говорили о... старых временах, когда столицей была Гальтара. Алан вспомнил, что когда-то видел среди старых вещей меченные не вепрем, как сейчас, а чёрным быком. И у него была человеческая голова.
- Человеческая голова? - Дик был поражён.
- Это очень старые вещи. Они были выкованы в середине прошлого Круга. Пара подсвечников, какая-то статуэтка...
- Но почему этот... - мальчик запнулся, - пришёл без головы?
- Не знаю, Дикон. О таких вещах надо спрашивать святых отцов. Но думаю, что они тоже не знают.
- А зачем ему голова Эдварда?
- Он Окделл. Алана казнили здесь, но... вдруг демоны или Леворукий решили, что он... Короче, Ричард, твой отец сделал ошибку.
- Ошибку? - мальчик так и подался вперёд.
- Да, ошибку, - повторил Шарль. Теперь надо было осторожно подбирать слова, ведь Эрнани доверился чести Повелителя Молний. - Герцог Алва не предавал короля.
Наступило молчание, во время которого племянник обдумывал услышанное, а герцог Шарль - свою речь.
- Герцог Рамиро был хорошим человеком, - наконец неуверенно произнёс Дик.
- Верно, Дикон. А разве хороший человек может быть предателем? Он покарал герцога Придда за то, что тот... оскорбил короля. И он не убивал Эрнани. Королева соврала.
Михаэль фок Варзов не остался в Агарисе. Франциск принял его службу. Граф рассказал, кто отправил Окделла на смерть, но он не знал всей правды. Всё знали лишь Эпинэ и Франциск.
- Значит, отец убил ни за что?
- Да. Он убил безоружного, считавшего его другом.
На этом разговор следовало закончить, и герцог Эпинэ покинул комнаты племянника, оставив Ричарда наедине с раздумьями.
Франциск выразил соболезнования и отпустил маршала к скорбящей кузине. Надо было зайти в церковь, помолиться за Эдварда. Да и за Алана с Рамиро. Но память и вина перед Рамиро понесли Эпинэ к особняку Алвы. Рамиро мечтал построить в столице дом для своей герцогини. Большой, чтоб там бегали дети... Не успел... Франциск подарил вдове особняк одного из сбежавших в Агарис сторонников Бланш, но чей именно, Эпинэ не помнил. Раньше он редко бывал в столице.
Герцогиня Октавия вместе с верной Долорес были в церкви. Старый Санчо, явно благоволивший к дору Карлосу, как он называл Шарля, предложил подождать госпожу.
- Дор Карлос, видать, стряслось дурное, - осторожно заметил он, пока Шарль пил "Дурную кровь", принесённую расторопной служанкой, - может, что с дором Рикардо?
- С его братом. Мой племянник Эдвард умер, - Эпинэ не желал говорить об этом, и Санчо понял.
- Думаю, дор Эдуардо был славным мальчишкой, - старик покачал головой, - ведь дора Женевьев добрая и достойная женщина.
Шарль ещё полчаса посидел в уютном особняке, полюбовался на "маленького соберано", с интересом разглядывавшего чужого дядю синими глазищами. Рамирито был удивительно тихим, не то что Эдвард или маленький Шарль. При мысли о племяннике защемило сердце. Наконец, вдоволь насмотревшись, малыш испустил вопль.
- Проголодался? - улыбнулся Шарль.
- Ой, проголодался мой маленький, - заворковала Кармела, укачивая ребёнка. - Скоро мама придёт, всё будет хорошо, мы покушаем и ляжем баиньки...
Эпинэ решил, что ослышался. Все знатные дамы отдавали детей кормилицам, потом нянькам, а тут...
Впрочем, чему удивляться? Сын - это единственное, что осталось у герцогини Октавии. Как отдать его в чужие руки? И тут Эпинэ ненароком столкнулся глазами с Санчо.
Старый кэналлиец не сказал, что будь Эдвард рядом с матерью, беда могла и не случиться, но его взгляд был достаточно красноречив.
С вернувшейся из храма Октавией Шарль перебросился всего несколькими фразами. У эрэа такой уютный дом, такой замечательный мальчик... кузина Женевьев соскучилась по сыну, и завтра они с Ричардом уезжают. Октавия улыбалась, просила передать эрэа Женевьев и её сыновьям самые тёплые пожелания, а Шарль так и не решился рассказать о смерти Эдварда и поспешил откланяться.
Пора было собираться в путь.
Наутро герцог Эпинэ и Ричард Окделл в сопровождении двух десятков гвардейцев выехали в Надор.

2.


Праздник остаётся праздником, даже когда в доме лежит покойник. Особенно когда сменяется год. Всего несколько часов - и 399-й год круга Молний уйдёт навсегда, уступая дорогу последнему году Круга. Пусть все беды и горе уйдут вместе с ним!

Год назад герцогиня Окделл встречала Зимний Излом и приехавших на праздник гостей в парадном платье Повелительницы Скал, сегодня... Что же надеть сегодня?
После недолгих раздумий Женевьев выбрала платье, полгода назад сшитое кабитэлскими портнихами. Тогда как раз пришла весть о победе Шарля над марагонским бастардом, во дворце был праздник... Герцогиня была в чёрном, расшитом серебром платье, и смеющийся Шарло сравнил кузину с южной ночью. Эрнани тоже сделал комплимент, а муж... Алан смотрел на неё, как на красивую вещь или породистую лошадь, с законной гордостью обладателя. И с интересом, словно неожиданно для себя обнаружил, что его супруга не только заботливая мать и умелая хозяйка, но и просто красивая женщина. Тогда это слегка покоробило Женевьев. Но, когда они пораньше ушли с пира, и супруг не поднялся к себе, а остался в её спальне, всё остальное вылетело из головы.
Почему вспомнилась их последняя ночь с Аланом? Из-за платья? Или... из-за взглядов Ларака? Не пылающих страстью, а согревающих нежностью? Спокойно-холодный взор серых глаз Алана - и смешливые искорки в глубине чёрных глаз нового мужа. Судя по выговору, он родился не так далеко от Эр-Эпинэ. Кто знает - может быть, девочка в алом платьице и видела встрёпанного мальчишку, не подозревая, что когда-нибудь станет его женой.
Жанна уложила косы госпожи короной, переплетя их ниткой жемчуга. Жемчужное ожерелье и венчальный браслет - вот и все украшения. Женевьев погладила прохладное золото браслета. Создатель забрал Эдварда, чтобы напомнить о её долге перед мужем и его родом. Не стоит и дальше испытывать терпение Создателя и... супруга. Или он думает, она не замечала, как часто Марта норовила попасться эру герцогу на глаза? И не только она.
Судя по восхищению, вспыхнувшему в глазах Ларака, Женевьев угадала с нарядом. А когда он склонился перед своей эрэа - даже королевский церемониймейстер не смог бы ни к чему придраться. Всё с той же элегантной непринуждённостью он поднёс её руку к губам, чуть касаясь кончиков пальцев, и подвёл супругу к столу. И где только научился? Впрочем, сын богатого торговца прекрасно разбирался в подсчётах, был неплохо образован. Конечно, он не читал Иссерциала, ну и что? Главное, вместо неотёсанного мужлана и грубого вояки ей попался заботливый и понимающий человек.
Они выпили "Вдовьей слезы" в память всех потерь, всех утрат этого года. И ей, и ему было кого поминать. Фаршированный гусь таял на глазах, когда Женевьев наконец заметила блюдо с пирожками. Вроде бы она не отдавала подобных распоряжений поварам... Ларак перехватил её взгляд:
- Простите, эрэа, я попросил Раймона их испечь. Отец часто шутил, что женился на матушке из-за самых вкусных пирогов в Маллэ. Надеюсь, вам понравится.
Простите? А сам еле сдерживает улыбку.
- С мясом?
- И с мясом, и с вареньем. Когда я был мальчишкой, то, бывало, тащил пироги прямо из-под носа матушки. Иногда - пирожок, а когда и подзатыльник.
Он рассмеялся, и Женевьев невольно улыбнулась, представив, как бравый воин, стараясь не шуметь (ну не виделся Ларак мальчиком, и всё тут!), прокрадывается на кухню... на столе - миска с накрытыми полотенцем пирожками. Рука уже протягивается под полотенце, как вдруг... "Ах ты, сладкоежка!" - раздаётся сзади. Впрочем, от подзатыльника он всё-таки увернулся.
Всё это настолько ясно встало перед глазами, что герцогиня не удержалась и прыснула в ладошку.
Создатель! Эдвард ещё не похоронен, бдящие читают над ним молитвы, а мать, вместо того, чтобы оплакивать погибшего, смеётся! Отец Доминик прав, она и впрямь плохая мать, раз так быстро забыла своё горе!
Выскочить из-за стола, оставив этого... наедине с пирожками? Это неприлично. И герцогиня осталась. Весь остаток праздничного ужина она что-то ела, не чувствуя вкуса, что-то отвечала - это всё было неважно. Эдвард лежал в часовне и ждал свою милую мамочку.
Стоило Лараку довести её до дверей покоев и уйти к себе, пожелав спокойной ночи, как Женевьев скинула проклятое платье, сняла все украшения, переоделась в серое, завязала косу тугим узлом и проскользнула в часовню. Там, плача и молясь, она и встретила утро.
Разумеется, наутро Ларак заметил круги под глазами, но ничего не сказал.

3.


Похороны Эдварда состоялись на шестнадцатый день. Приехал Роберт Рокслей с супругой. Малыш Энтони остался в Роксли. Они с Эдвардом были ровесниками... Мередит и Кунигунда Карлион... Их сын Брендон всего на год младше Ричарда. Он подозрительно шмыгал носом, когда думал, что никто не видит. Семейство Тристрамов... хоть граф и не поддержал Алана на Совете, не проводить его сына он не мог. Все кровные вассалы Скал, исключая сбежавших в Агарис Берхаймов, прибыли в Надор. Слуги, гвардейцы, окрестные крестьяне и мелкие арендаторы - все, кто мог, пришли проводить Эдварда Окделла в Рассветные Сады. Граф Рокслей вместе с Лараком внесли маленький гробик в фамильный склеп Окделлов. Эдвард лёг рядом с дедушкой. Свёкор Женевьев скончался за пару лет до свадьбы Алана. Маленькая Женевьев несколько раз видела герцога Окделла, когда тот навещал Эпинэ. Она с детства знала, что обручена с наследником Повелителей Скал, и относилась к старику настороженно. Почему - и сама не знала, ведь он никогда не делал ей зла, разве только подшучивал, называя дочкой.
Поминки... о них лучше не говорить. Гости быстро забыли, ради чего собрались. И принялись обсуждать осаду Кабитэлы, искать промахи и ошибки военачальников, ругать Алву, Придда, Франциска Оллара и марагонского герцога, зачавшего "этого выродка"... Время от времени кто-то вспоминал о горе, постигшем Надор, и начинались славословия в честь Алана. Они ещё больше резали слух Женевьев, чем визгливый голос графини Кунигунды, защищавшей память брата. Истинный рыцарь Талигойи... Рыцари оставляют вдов, тут уж никуда не денешься. Оставляют, а не бросают с детьми на произвол судьбы! Что бы делала она, вдова государственного преступника, не вздумай Оллар наградить верного сподвижника? Ларак играл желваками, но всё-таки сдерживался. И правильно - не стоит ссориться в такой день.
Пробыв четыре дня, гости разъехались. Старый Раймон только охал, глядя на порядком опустошённые кладовые. Пустота в подвалах, пустота в душе...
Какое счастье, что за эти дни скопилось много дел, иначе бы она целыми часами просиживала в склепе... Ненастье, бушевавшее почти с самого Излома, закончилось накануне похорон, и теперь Ларак почти каждое утро отправлялся на прогулку, прихватив с собой Женевьев. Она не слишком протестовала. Герцогиня любила гулять, любуясь заснеженными горами. А муж тактично молчал. Или обсуждал с ней какое-то дело, вроде покупки тонкорунных овец. Они вместе объезжали земли - арендаторам и крестьянам следует знать своего нового сеньора в лицо, а ему - разбираться в делах управления столь обширным хозяйством. "Самая северная провинция Талига досталась южанам", - посмеивался Ларак. Женевьев, хоть и привыкла к жизни в Надоре, в глубине души скучала по равнинам Эпинэ, по яблоневой метели, весной заносившей двор родного замка. Алан вряд ли мог бы её понять, а вот новый муж... Ларак шутливо сетовал на суровую надорскую зиму. Иногда что-то рассказывал. Не столько о себе, сколько о семье. Он любил матушку и сестёр, помнил по именам всех племянников. Оказалось, муж Софи недоволен тем, что жена рожает одних девочек, и грозится бросить её. Зато у Марселы сплошь мальчишки, а ведь им когда-то придётся делить наследство! Почему Марсела? Так её Избранным отцом стал кэналлиец, друг покойного Этьена Ларака и его торговый партнёр, в его честь и назвали. Госпожа Люсьена одинаково любит и внуков, и внучек, по-прежнему ведёт дела компании "Ларак и сыновья" (она не стала менять название в надежде на детей Гвидо). И она очень рада его женитьбе. Конечно, он написал матушке, он ей часто пишет. Госпожа Люсьена знала, что Гвидо не продолжит дело отца, ещё когда вытаскивала замечтавшегося сына из оружейной лавки.
Намёки, намёки... она уже не девочка, а время уходит.
В деловых поездках герцога и герцогиню сопровождала небольшая свита, во время прогулок - пара гвардейцев. Они-то и заметили приближавшегося всадника. Алый нарамник...Гонец от Шарля! Герцог Эпинэ и Ричард Окделл прибудут в Надор завтра утром или к обеду.

Наконец-то! Душа Женевьев ликовала: её мальчик жив и здоров. Завтра он будет дома!
И началась суета, беготня - почище, чем перед Изломом. Все полы были вымыты, столовое серебро сверкало, покои Ричарда и гостевые комнаты спешно проветривались, доставались накрахмаленные простыни... повара сбивались с ног, а герцогиня успевала и здесь, и там. Всё проверить, за всем проследить... Кого-то похвалить, кому-то отдать новые распоряжения... никаких поросят! Здесь слишком мало корицы, в маринад надо добавить гвоздику... Герцог Шарль любит "Дурную кровь", у нас осталось кэналлийское? Дик обожает цукаты...
Настала очередь праздничного пирога. Женевьев собственноручно приготовила тесто, сладкую начинку из трёх слоёв, украсила получившийся пирог маленьким замком из взбитых сливок и цукатов.
Ларак, почти не вмешивавшийся в эту суету, пережидал предпраздничную суматоху в своих покоях с кубком вина и вздыхал, вспоминая собственные редкие приезды домой. Обычно он всегда предупреждал в письме, что собирается навестить матушку или кого-то из сестёр, но однажды письмо затерялось.
...Матушка подняла голову на звон колокольчика, всплеснула руками: "Гвидо! Это ты?" И до самого вечера в доме была такая же суета и беготня. Да ещё и Марсела с детьми приехала к бабушке, поскольку её муж, Дени, надолго уехал, а оставаться молодой и красивой женщине одной... ни за что! Младшие племянники хотели подарков, старшие - рассказов про сражения. Дени-маленький попытался поднять любимую дядину секиру, но не удержал и пробил пол. И ковёр. Потом он ревел в углу, потирая распухшее ухо, а заплаканная Марсела пила настойку кошачьего корня. "Слава Создателю, что в пол! А если бы на ногу?" - ругалась прибежавшая с кухни матушка. Гвидо достался подзатыльник - чтоб не давал детям баловаться с оружием. "Мало тебя отец порол!" - он и не спорил. Только думал, как было бы здорово, будь матушка капитаном его отряда. Этот сумасшедший день всё-таки закончился, а наутро Гвидо разбудил запах. Блюдо с целой горкой пирожков стояло на столе, благоухая на всю комнату корицей и мускатным орехом, и он не удержался - позабыв об умывании и прочем, съел один. А будь Гвидо не двадцать два, а двенадцать, умял бы половину и не заметил!

4.


Когда показались башни Надора, Шарль пропустил племянника вперёд. Дикон очень волновался, хоть и старался не показывать виду. Всё такое знакомое, родное... и чужое. Надор никогда не будет принадлежать ему. Дядя Шарль говорил, что если Дикон вырастет настоящим воином и прославится в битвах, то получит землю и, может быть, титул. Но это будет другая земля. Дик вздохнул, но тут же позабыл обо всём - ведь ему навстречу бежала матушка!
Герцог и герцогиня Ларак вышли встречать гостей на крыльцо, после того, как кто-то из стороживших дорогу слуг примчался с криком: "Едут! Едут!" Кавалькада спускалась к замку. Вот уже видны лица... И Ричард впереди всех!
Женевьев не выдержала и побежала навстречу, протягивая руки. Её мальчик жив! Наконец-то они вместе!
Ричард едва не задохнулся в материнских объятиях - так сильно матушка прижимала его к груди.
- Дикон... Слава Создателю, ты приехал... мы вместе...
Она выпустила сына, отстранилась, вгляделась пристальней, сжимая ладонями его лицо:
- Как ты похудел... и побледнел... Не качай головой, я же вижу. Морозный румянец скоро пропадает... Дик, родной мой, как же я скучала по тебе!
Это была другая мама. Не та, которую привык видеть Ричард, а совсем иная, взволнованная, стоящая на коленях в снегу - раньше она бы ни за что так не поступила. Та мама была доброй и ласковой, но она никогда не говорила "родной мой". И не прижимала к себе так сильно, будто он мог вот-вот улететь. Всё это было странно, удивительно... и приятно. Неужели это из-за смерти Эдварда? И теперь матушка боится за него, за Дика?
Шарль остановил своего мориска в четырёх шагах от кузины с племянником и старательно делал вид, будто ничего не замечает.
- Добро пожаловать, - надо было сказать "герцог Эпинэ", как следовало по этикету, но само собой вырвалось совсем другое. - Шарло. Женевьев улыбалась. Несмотря на тени под глазами и более бледные, чем обычно, губы (на нижней - чуть заметный шрам), кузина сияла от счастья.
Они поднялись по ступенькам. Герцоги вежливо приветствовали друг друга лёгким поклоном и парой фраз. Ричард замешкался, не зная как обращаться к мужу матушки. Ну не звать же его отцом! В конце концов он пробормотал: "Здравствуйте, господин Ларак" и смущённо замолчал, вспомнив, что этот человек - герцог, а сам Дикон - всего лишь простолюдин. Но отчим, кажется, не обиделся.
Конечно, первым делом все пошли в склеп. Лишь увидев каменную плиту с именем брата, Ричард понял, что это правда. Ну, то есть он и раньше знал - не будет же матушка шутить такими вещами. Но одно дело - прочесть письмо, и совсем другое - увидеть своими глазами. Потом в часовне молились за здравие живых и Рассвет для ушедших. Матушка всё время была рядом, почти не выпуская руки Ричарда.
А праздничный обед удался на славу! Нет, всё-таки повару дяди Шарля далеко до Раймона!
Потом Жанна отвела Ричарда в его комнату. Уставший за день, мальчик почти сразу уснул. Он уже не слышал, как вошла матушка, только улыбнулся сквозь сон, когда Женевьев поцеловала сына в щёку. Она ещё несколько минут смотрела на сладко посапывающего Дика, потом, поправив одеяло, неслышно выскользнула за дверь.
А мужчины, сидя у камина с кубками вина, говорили и говорили... Об Эдварде и Марте, об Алане и Франциске... Женевьев со своим бисером сидела поодаль, но пока руки занимались привычным делом, мысли герцогини витали далеко.
Шарль передал личное послание Франциска Оллара. То есть писал-то секретарь. Но подпись и печать со всадником, поражающим дракона, были королевскими. В нескольких суховатых фразах Его Величество выражал соболезнование герцогине Ларак в связи со смертью младшего сына и надежду на то, что будущий герцог Ларак вскоре появится на свет. Надежду? Как бы не так! Это был недвусмысленный приказ.
Эпинэ рассказал, что на Излом Оллар послал вдовствующей герцогине Алва бриллиантовое колье. И он окружает эрэа Октавию и её мальчика куда большим вниманием, чем пристало по отношению ко вдове соратника, так что в столице поговаривают, будто на следующий Зимний Излом герцогиня получит в подарок корону.

А Женевьев вспомнилась последняя встреча со вдовой Рамиро.
Перед отъездом новоявленная герцогиня Ларак собиралась зайти в храм - помолиться об удачном путешествии, о здравии детей, поставить свечу за упокой души Алана. Оставалось только накинуть плащ, когда принесли записку от Октавии. Вдовствующая герцогиня Алва, узнав о близком отъезде эрэа Женевьев, хочет проститься и пожелать доброго пути. Разумеется, Женевьев не могла отказаться - ведь обе женщины, в один день ставшие вдовами, за весь месяц так и не встретились. Октавия, переехав в подаренный Франциском дом, никуда не выходила, а герцогиня Ок... простите, Ларак так и не решилась навестить роженицу. Но ведь Октавия не виновата в смерти Алана. Она вообще не способна причинить хоть кому-нибудь зло. К тому же герцог Эпинэ два или три раза навещал особняк Алва. Но если герцогиня Алва принимает гостей, значит, она вполне здорова. Женевьев искренне беспокоилась об этой девочке, ведь вдова Рамиро почти годилась ей в дочки.
Новорождённый герцог сладко спал в своей колыбели. Женевьев слышала, что Рамирито унаследовал материнские глаза, но будут ли они сиять так же, как сияли очи Октавии, пока был жив Рамиро? Перейдя из детской в гостиную, женщины расположились в креслах. Несколько минут хозяйка и гостья молчали. Женевьев не знала, что сказать этой бледной синеглазой девочке. Нет, уже женщине. Гибель Рамиро состарила его вдову лет на пять, не меньше. Октавия заговорила первой:
- Эрэа Женевьев, мне жаль, что ваш муж погиб. Знаю, Вы не поверите, но Рамиро не предавал. Он не мог, просто не мог!
- Благодарю Вас, - церемонно наклонила голову Женевьев. Обсуждать, кто был прав, а кто - нет, она не собиралась.
- Знаю, вы считаете меня простушкой. Наверно, вы правы. Но я не дурочка. Я не смогу управлять Кэналлоа, а мой мальчик слишком мал. Значит, новый король найдёт мне мужа. Я... - Октавия запнулась, - мы с вами не враги, эрэа. Я не хочу вам зла. И пусть... пусть наши сыновья никогда не станут врагами.
- Всё в воле Создателя.
- Да... но герцог Эпинэ... он говорил, будто... герцог Окделл видел Леворукого. Я боюсь, эрэа! - голос Октавии дрожал от слёз, - боюсь, что наши дети... что Ричард и Рамиро...
Она заплакала, и камеристка поспешно подала какую-то склянку со снадобьем.
Вскоре Женевьев покинула дом Алва. Однако слова Октавии ударили прямо в сердце, и вместо молитв о благополучном путешествии герцогиня Ларак истово молила Создателя, чтобы с её мальчиками ничего не случилось, чтобы никто не смущал их сон. Она гнала от себя эти мысли, но что-то внутри говорило: Октавия права. Человек, отстоявший честь Талигойи в поединке с бастардом, столько раз вытаскивавший Придда из лужи, не мог предать. Думать об этом было неприятно, не думать - невозможно.

Что ж, герцогиня Алва станет королевой. Но будет ли она счастлива?
А разве счастлива она сама, став герцогиней Ларак?
Впрочем, мысленно одёрнула себя Женевьев, они так и не стали по-настоящему мужем и женой. Пора исправлять это упущение. Оллар будет очень доволен. И Ларак с Эпинэ - тоже.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"