Аннотация: Обновляется по мере написания новых глав
Пролог
Полтора года спустя после возвращения в Невервинтер. Юго-Запад Фаэруна, Калимшан. Аджуутал, затопленный город араниа в Паучьем Болоте. Дом Мудрой Го, местного наблюдателя Клыкощитов.
[1]
- Ну и духота у тебя, - Гробнар обмахнулся каким-то сероватым в жёлтых пятнах свитком, взятым со стола.
- На болотах сейчас не лучше, - ворчливо отозвалась Мудрая Го, протыкая шипом воздушный пузырь под потолком, - проклятые ящеры приносят жертвы на алтарях, вонища, никакого вдохновения - хоть в спячку впадай.
- Ну, нет, не для того я проделал этот путь. Спать тебе не придется, обещаю.
- Да уж, давно ты не кормил меня своими байками. Ладно, располагайся, раз приехал. Не каждый год видимся. Оставь в покое свиток, ему две тысячи лет! Какао будешь?
- Ещё бы! - обрадовался Гробнар, устраиваясь в кресле, застеленном мягким тёмным пледом тонкой работы, и любовно поправляя на изящном хитиновом столике небрежно брошенную хозяйкой шёлковую салфетку в виде серебряной паутины с запутавшимся в ней монстром-бехолдером. Его единственный огромный, выпученный от ужаса глаз выглядел таким живым, что гном невольно отпрянул. - Сама вязала?
Го хмыкнула и, не удостоив его ответом, направилась на кухню, степенно переставляя коленчатые паучьи ноги.
Вопрос Гробнара был, конечно, риторическим. Араниа ткут лучшие в Фаэруне ковры и шелка и сбывают их купцам из Калимпорта, Амна и Уотердипа - тамошний народ знает толк в роскоши. А уж работу Мудрой Го ни с чем не спутаешь. Её изделия не пользуются таким широким спросом, как товары соплеменников: торговцы, рассчитывающие на массового покупателя, находят её стиль слишком вычурным. Но у неё есть весьма состоятельные клиенты, ценящие мрачную, инфернальную красоту её тканей. Из них получаются отличные мантии, туники и ритуальные покрывала, а изготовленные на заказ гобелены украшают интерьер не одной магической башни. Поэтому, она может позволить себе жить с комфортом в просторном доме-колоколе в среднем, престижном ярусе полузатопленного Аджуутала, каждые два года делая ремонт и обновляя интерьер. Она покупает у амнских спекулянтов самый дорогой сорт какао и лучшие смеси для кальяна и щедро поддерживает свою организацию. А контакты в кругу магов и разного рода тёмных личностей очень помогают ей в работе.
Го симпатична в своём роде, если не обращать внимания на то, что нижнюю часть тела ей заменяет красно-чёрное паучье брюшко с восемью покрытыми щетинками ногами. Когда этого требуют обстоятельства, она может обращаться в настоящего большого и страшного паука, очень ядовитого, по её собственным словам. А в остальное время до пояса она обычная белокожая женщина чуть ниже среднего роста, со взбитыми в причудливый колтун то чёрными, то красными, то фиолетовыми, то выкрашенными во все три цвета волосами и изящными тонкими руками. Одета она обычно в лакированную кожу, всегда увешана множеством колечек в ушах, бровях и носу, тяжёлыми браслетами и амулетами из чернлного серебра, всегда накрашена, с густо подведёнными изумрудными глазами и тёмно-красной или черной помадой, - все араниа любят косметику, даже мужчины, - и, конечно, чёрным лаком на длинных ногтях.
Словом, трудно представить себе двух более разных существ, чем улыбчивый, весёлый Гробнар, принципиально не связывающий себя ничем материальным, и меланхоличная Го, ценящая дорогой изыск и тяготеющая к мрачным сюжетам. Но их связывает старинная дружба - такая, какая возможна в мире, где легко нарваться на неприятность в каком-нибудь гиблом месте вроде Паучьего Болота и неожиданно встретить женщину-паука, пребывающую в достаточно рассеянных чувствах, чтобы от нечего делать спасти из трясины молодого неопытного гнома, притащить его к себе домой, привести в чувство и напоить какао. А гном, в свою очередь, с радостью поделится с благодетельницей парочкой леденящих кровь историй, вдохновив её на создание очередного шедевра. Го даже как-то в шутку заручилась его согласием жениться на ней в случае, если к старости гном-перекати-поле так и останется бобылём. Ум и эрудиция - те качества, которые Гробнар особенно ценит в своей странной подруге. Она интересный собеседник и, к тому же, обладает способностями оракула. Именно она когда-то рассказала ему о Талиесине и его потомках, что помогло найти Эйлин после падения Мерделейна. И, кроме того, она варит такое вкусное какао! Подает к нему имбирные пряники и вишнёвый ликер в крохотных серебряных стаканчиках. А наливает его в специальную большую, собственноручно раскрашенную чашку. На стенках чашки изображен завораживающий пейзаж Паучьего Болота - пузырящиеся топи, необыкновенные деревья-грибы, уходящие в дымку испарений мостки с перилами, освещённые гирляндами жёлтых и оранжевых огоньков, и пробивающиеся сквозь кроны лучи заходящего солнца, в которых пляшет болотная мошкара. А на дне чашки - нарисованная в трёхмерной технике трясина, в которой барахтается маленький гном со светло-русыми вихрами. Он так отчаянно протягивает руки к солнцу, на его отважном бледном лице написана такая жажда жизни, что даже махровый мизантроп - и тот не выдержал бы и протянул ему руку, лапу или, на худой конец, паучью ногу. Гробнару очень нравится выпивать какао до дна и любоваться этой жизнеутверждающей миниатюрой.
*****
Слухи о Серебряном Мече и войне с Королем Теней дошли и сюда, но Го представить не могла, что её маленький приятель сыграл в тех событиях важную роль. А услышав об уничтожении оборотней-малаугримов в деревне Голдуилл, об освобождении тисового леса от злой колдуньи, о подземельях Ральфа Троллеподобного, о Скрытом Лесе и триумфальной победе над Армией Холода, о кентаврах и встрече с другом детства, об Уэндерснейвенах, в которых она, по правде, никогда не верила, и - о чудо! - о найденных Гробнаром двух потомках Талиесина, Мудрая Го поняла, что столько небылиц зараз не под силу придумать даже этому неутомимому говоруну. То есть, если отбросить вопиющее вранье, вроде того, что колдунья из тисового леса пыталась соблазнить не кого иного, как Гробнара, из подземелий Ральфа, обойдя все хитроумные ловушки, команду бесстрашных приключенцев тоже вывел её покорный слуга, да что там говорить, он вообще был в отряде главным - эта удивительная история будет весьма похожа на правду. А о том, что случилось в Голдуилле, она и сама была наслышана из своих источников.
- Да, Голдуилл - наша недоработка, - призналась Го, отхлебнув горячего какао. - Вы оказались там вовремя, и вам повезло, что в отряде был паладин.
Заметив, как обиженно Гробнар принялся грызть пряник, она добавила:
- А я разве что-то говорю? То, что без тебя паладин не справился бы, и безмозглому арахниду понятно.
- А ты разве...
- Нет, - отрезала Го, - не вздумай путать высокоразвитых араниа с этими демонами, которые по-человечьи двух слов связать не могут, не то, что головой подумать. - Она вздохнула. - Хотя, толку-то. Я вообще запретила бы людям селиться в местах вроде Голдуилла. Они эксплуатируют магию земли, на которой живут, снимая пять урожаев в год, а об истинном её назначении не догадываются и, случись беда, не могут сами справиться. Платить профессионалам они не любят, а наших друидов встречают с дубьём. Мы же для них нелюдь поганая.
- Гномам тоже среди людей не всегда сладко приходится. Мой друг Лео сколько от крестьян натерпелся, и меня не раз из таверны вышвыривали. Но мы - народ весёлый и необидчивый. Сегодня я здесь - завтра там, мне некогда обижаться. И тебе не советую. А за деревню не переживай, теперь за ней есть, кому присмотреть, - успокоил её Гробнар. - Наш паладин отыскал на севере друидов, покинувших погибшие Топи во время войны. Если уж они Тень пережили, то им никакие твари не страшны. Может, по кальяну?
- Давай, пополуночничаем, - согласно кивнула Го, - у меня для тебя тоже кое-что есть. Тебе будет интересно.
Загасив лишний свет и опустив шёлковые терракотовые жалюзи с психоделическим рисунком, Мудрая Го пригласила Гробнара в кабинет за ажурной хитиновой перегородкой, устеленный коврами и подушками, выполненными в обычной для неё угнетающе-мрачной манере. Неспешно раскурив кальян, она предложила мундштук Гробнару, в нетерпении вдыхавшему расползающийся по кабинету аромат миндаля и мёда.
- Тебе было откровение? - наконец, тихо спросил гном, с нетерпением ерзая на подушке после долгого - слишком долгого для него - молчания.
Мудрая Го задумалась, прикрыв глаза, покачиваясь на паучьих ногах и посасывая серебряный мундштук с тонким калимшанским узором.
- Я многого не поняла в том, что мне явилось в этот раз. Но это касается волшебной крови Талиесина. Как бы я ни презирала людей, видно, их дела мне небезразличны, раз меня вновь посещают такие прозрения.
- Ух, ты, - прошептал Гробнар, устраиваясь поудобнее на подушках, - неужели что-то новенькое о наследниках?
- Двое из них живут на севере, - заговорила Го нараспев, - они молоды и полны энергии - ты их знаешь. Один - немолодой и не самый сильный в южной части Побережья Мечей.
- Уотердип, - выдохнул Гробнар.
- Возможно. Но не он меня волнует. Я знаю о четвёртом. И это знание очень и очень тревожит меня. Я долго живу на этом свете, но мне не приходилось слышать о таком необычном потомке Талиесина.
- А чем он необычен?
- Я не в силах прозреть всего. Я знаю, что живет он где-то на востоке. Сияющие Равнины, Море Упавших Звезд или Чондалвуд. Я чувствую, что он молод и несёт на себе четкую и свежую печать иного плана, какого - не могу распознать. Он человек. Он порывист и неуправляем. Сила крови в нем так велика, как, быть может, не была ещё никогда за всю историю рода Великого Барда. Она дремлет до поры, как это бывает у всех наследников. Но он очень способен. И... что-то меня в нём пугает... Кажется, само его существование - вызов Талиесину, лишившему своих потомков права пользоваться силой крови во имя зла.
Мудрая Го замолчала, покачиваясь и выпуская кольца ароматного дыма. Гробнар и думать забыл про свой кальян, смотря на подругу расширившимися глазами и боясь шелохнуться. Злой наследник Талиесина? Да ещё самый сильный за всю историю? Сколько же бед он может натворить. Но слова Го немного ободрили его:
- Он молод. Чист, как пустой свиток. Тайна его противостояния воле могущественного предка скрыта от меня. Возможно, её следует искать в обстоятельствах его появления на свет. Быть может, он был рождён не в добрый час. Быть может, сила пророчества должна была со временем иссякнуть. Кто знает. Это всё, что я вижу в нём самом.
- Ты видела ещё кого-то?
- Конечно, мне стало интересно, откуда он взялся и в чём его секрет. Я задавала вопрос за вопросом о его родителях, о его звёздах, о его покровителях. Но мне открылось немногое. Знаю только, что рядом с ним его мать, и сын - источник её боли и одиночества. Она многим пожертвовала из-за него. Может, в этом причина? Может, неведомые происки иного плана вмешались в её судьбу? Я чувствовала... злость, горечь и разочарование. Но... потом что-то изменилось. Я попыталась проникнуть в её сердце и найти там ответы, но увидела лишь смутный образ сына... Оливковая кожа, темные глаза, и то, что я сначала приняла за нимб. Это были светлые мягкие волосы. Он очень необычен внешне и, кажется, похож на своего могучего предка. И ещё - улыбка, которая о чём-то ей напоминает. Когда она видит её, то забывает обо всех своих жертвах.
- Какая печальная история, - сокрушённо покачал вихрастой головой гном. - Печальная и трогательная. Но что нам с этим делать?
- А что мы можем? - Го сделала неопределённый жест рукой, звякнув браслетами. - Формально моя организация не должна им интересоваться. Он не монстр, каким именно планом он затронут и насколько, я не знаю. Но это точно не нижние миры, их бы я сразу увидела. По-хорошему, я должна бы сообщить о нем Арфистам и забыть.
- Арфистам? - вздрогнул Гробнар.
Го многозначительно кивнула.
- Я уважаю их и всегда не прочь с ними сотрудничать. Но их методы слишком прямолинейны для такого деликатного случая. Они либо уничтожат его, если решат, что угроза велика, либо заберут себе, если сочтут усилия по промывке мозгов стоящими. Это вызывает у меня внутренний протест.
- А мать? - шёпотом спросил Гробнар.
- Риторический вопрос. Но, - она с лёгкой усмешкой взглянула на побледневшего гнома, рассеянно грызущего от волнения свой мундштук, - я знала, что ты любишь головоломки и что эта история тронет тебя. Вот я и подумала, что следует сначала рассказать обо всём тебе. Мне не дает покоя улыбка, запавшая в сердце матери. Она не может принадлежать злому существу.
Гном присосался к кальяну, запустив руку в волосы. Медленно выдыхая дым, он всё никак не мог успокоиться и, в конце концов, закашлялся от волнения.
- Сияющий Гарл[2], - благоговейно прошептал он, придя немного в себя. - Это самая потрясающая новость, что я слышал за последнее время. Что же с ним будет?
- Я не пророк, - пожала плечами Го. - Но не нужно быть большого ума, чтобы догадаться. Он молод и живёт в какой-то невообразимой глуши. Его мать подобна волчице, воспитывающей львёнка, преданно защищая его и пряча в тёмном логове. Но лев - не волк. Она может столкнуться с чем-то, чего не понимает, с чем не сможет справиться. А ему нужно хорошее воспитание, нужен наставник. Такой, который не позволил бы его способностям развиваться хаотично и научил использовать их правильно и осознанно. Если он не найдется, и парень засветится, когда дар начнет просыпаться, им заинтересуются в планах. Никто не откажется заполучить себе такую марионетку. Так что, - Го игриво взлохматила жёсткие светло русые вихры, - подумай, мой маленький друг. Ты везучий, может, сумеешь разгадать эту загадку. А я обещаю пока ничего не предпринимать.
*****
Гробнар долго не мог заснуть на пахнущих лавандой шёлковых простынях Го. Он мысленно перескакивал с одного на другое, кляня себя за то, что выпил так много бодрящего напитка. Он вспоминал прекрасную и, конечно, любимую Дорин, полурослика с фиалковыми глазами, которую однажды отбил у грубияна Келгара. Она живет в маленьком домике на берегу Чёрного Озера. Но она не какая-нибудь бездельница из дорогого квартала. В её саду и оранжереях растут самые красивые розы, нарциссы и тюльпаны. Дорин - поставщик замка Невер. Они не очень хорошо расстались в этот раз. Дорин стала часто упрекать его в том, что он вечно куда-то исчезает, надолго оставляя её одну. Но что он может поделать? Он не почтенный горожанин, не рыцарь с собственным замком, не крестьянин, а всего лишь маленький гном, который летит туда, куда его несёт ветер вдохновения. Вся его собственность - это лютня, перо, добрый общительный нрав, его память, богатая на песни и истории, и разбросанные по миру дорогие сердцу местечки вроде вот этого дома в затопленном городе на краю зловещего Паучьего Болота. Его друзья, настоящие и будущие, от которых он никогда не сможет отказаться. Разве он создан для осёдлой жизни? Он ещё слишком молод - всего-то сто восемьдесят лет. Может, по людским меркам, давно пора остепениться, но гномы женятся не раньше, чем у них голова поседеет. А брать маленькую хрупкую Дорин с собой и подвергать опасностям - для этого он её слишком любит. Да и мало ли кто улыбнется в пути обаятельному гному. А с Дорин не забалуешь, у неё ручка тяжелая, она и в глаз может, и по голове - так огреет, что навек забудешь, о чём хотел напеть прекрасной даме... В общем, пусть сидит дома и выращивает розы.
А этот загадочный потомок Талиесина! После таких новостей едва ли заснёшь. Вот бы найти его. Конечно, о том, чтобы самому стать наставником, Гробнар даже не думал. Он с собой-то не всегда может справиться. А вот если за дело возьмётся Эйлин - это другое дело. Кровь волшебная опять же. А что если у них опять получится, как с сэром Нивалем - волшебство войдёт в резонанс, и... Что может тогда произойти, Гробнар даже представлять не решился. Ясно, что Го не зря ему всё рассказала. Она надеется на него. Может, и для молодого наследника Великого Барда они - единственная надежда. Гном даже прослезился, подумав, как здорово было бы усыновить его. Но потом подумал, что, наверное, его родная мать будет против.
Ещё немного поразмыслив об этом так и сяк, Гробнар твёрдо решил как можно скорее встретиться с Эйлин и растопить её сердце этой душераздирающей историей. С ней он, правда, тоже расстался не очень хорошо. Ей не понравилось то, как он прославлял её приключения на Севере. Особенно она разозлилась когда все узнали, какие тяготы и лишения они с сэром Нивалем пережили в Башне Холода. А уж когда до замка Невер дошла молва об их родстве... Эх! Страшно вспомнить, как она на него кричала. А за что? За что?
Нет, он во что бы то ни стало положит всю жизнь, может быть, пожертвует собой, но решит эту головоломку, спасёт из рук тьмы и уведёт из-под носа у Арфистов неизвестного талантливого ребёнка. Вот это будет подвиг, достойный летописей. И Эйлин пожалеет, что назвала его мелким вредоносным существом, и Дорин будет им гордиться, плакать горькими слезами и убиваться, что когда-то дулась на него. Решив это, он тотчас же мгновенно заснул. А Мудрая Го заглянула в спальню, улыбнулась, прислушавшись к его посапыванию, и пошла в мастерскую - вплетать мерцающие серебряные звёзды и изумрудные веточки волшебного тиса в чёрную блестящую ткань.
_________________________________________
1.Широко распространённая организация добрых монстров и планарных тварей Фаэруна, посвящающих себя противостоянию злым монстрам и порождениям тёмных планов и отслеживанию их деятельности на границах цивилизованных земель.
2.Гарл Глиттергольд - верховное божество гномов.
Глава 1
Уотердипский след
В любом портовом городе Фаэруна, маленьком и большом, обязательно есть округ, район или, на худой конец, квартал, называемый Доками. Это, как правило, самый шумный, многолюдный и наполненный контрастами район. Невервинтер - не исключение. Те, кто прибывает в город морским путем, считают Доки его лицом, и они правы - Невервинер вообще и район Доков в частности славятся своей причудливой архитектурой, совмещающей добротность северных жилищ, прочность мостов и регулярную планировку скверов с изяществом, диктуемым эльфийским влиянием. Для тех, кого больше интересуют не красоты, а возможность заключить выгодную сделку, Доки - это его холодная, трезвая голова, и это тоже верно. Для тех, кто хочет узнать о тайнах городской жизни из первых рук - это его глаза и уши. Те, чей промысел зависит от торговли, считают портовую улицу Доков сердцем, от которого расходятся вены и артерии к ремесленным кварталам. Есть здесь и свои трущобы. Для тех, кто видит портовый район сквозь призму царящих там порядков, Доки ассоциируются с городской клоакой. Что ж, и они не ошибаются. А для тех, кто родился и вырос на этих шумных улочках, представляющихся чужаку сущим лабиринтом, кто мальчишкой или девчонкой бегал в гавань встречать корабли и с детства дышал неповторимым резким, солёно-терпким воздухом порта, для кого слова "клянусь часами Невервинтера" не бессмысленная присказка, Доки - душа города. Как, впрочем, и для тех, кто, не будучи коренным Невервинтерцем, увидел и полюбил его таким, каким можно увидеть и полюбить, поселившись в Доках. Кстати, о часах. На тех самых знаменитых, самых точных в Фаэруне часах, установленных в Часовом Сквере Доков и отражающих педантичный и консервативный характер жителей города, сейчас около одиннадцати вечера. Так сказал бы приезжий из какого-нибудь Уотердипа. А коренной невервинтерец поправил бы его: "Без трёх минут одиннадцать".
Таверна "Утонувшая Фляга" - забавное двухэтажное здание серого и коричневого камня, в котором, кажется, нет ни одной пары одинаковых окон, а форма покатой черепичной крыши живо напоминает торчащую над водой часть полупустой фляги. Она выгодно расположена на одной из улиц, ведущих из порта в Торговый Район, между магической лавкой Сэнда, ломбардом и магазином беспошлинной торговли. Мимо не пройдешь. Здесь в это время людно. Нынче пятница, народ отдыхает от трудовой недели и надоевшей августовской жары, и недорогая, но уютная таверна с приличной едой и самой разнообразной выпивкой открыта до последнего посетителя. Хозяин таверны, здоровенный лесной эльф Дункан Фарлонг - искатель приключений на пенсии, брат Дэйгуна Фарлонга, приёмного отца Эйлин. То есть, милый, любимый дядюшка. Он очень гордится своим заведением. А ещё больше он гордится племянницей. После того, как она и её друзья избавили страну от Короля Теней и разбили Армию Холода в её логове, старая добрая "Утонувшая Фляга" стала пользоваться ещё большей популярностью. Каждые выходные здесь аншлаг, да и по рабочим вечерам многие не прочь пропустить стаканчик да послушать россказни Дункана о тех славных временах, когда капитана Эйлин и её возлюбленного, святого паладина Касавира можно было частенько увидеть в зале таверны, уплетающими какую-нибудь простецкую баранью похлёбку. А от Келгара, великого сына дворфийского клана Айронфист, запросто и совершенно бесплатно получить в глаз. Послушать песни барда Гробнара, удостоиться чести быть виртуозно обворованным тифлингом Нишкой, полюбоваться тонким станом и грациозными движениями задумчивой друидки Элани (в этом месте Дункан пускает слезу и намекает на некую печальную романтическую историю, имевшую место между ним и прелестной эльфийкой). 'А вот этот след на стене как раз за твоей спиной - от огненного шара колдуньи Кары. Ох, она тут и отжигала. Будь она сейчас здесь, от тебя, приятель, осталась бы кучка пепла'. И так далее. Уж что-то, а болтать и набивать цену себе и своему заведению Дункан любит и умеет. Комнату, в которой когда-то жила его племянница, он никому не сдает, держит на случай её приезда, а когда она свободна, водит туда посетителей, с умилением демонстрируя разложенную на виду забытую хозяйкой мелочёвку: гребешок, сломанную пряжку от плаща, листок с недописанным стихом, старые перчатки, пару ножей, комплект иссякших магических отмычек, ленту и главную реликвию - порванную бандитским мечом рубашку со следами крови.
Дункан, конечно, несколько преувеличивает. Всё не так печально. Эйлин и кое-кто из её товарищей по-прежнему бывают в таверне, хоть и редко. Вот и сейчас она здесь - сидит в отдельном кабинете за стенкой общего зала. Те же рыжие непослушные волосы, россыпь веснушек, умный ироничный взгляд, острый язык - почти не изменилась, разве только повзрослела и стала менее мечтательной и более осторожной и избирательной в общении. И Касавир, конечно, делит с ней поздний ужин. У него прибавилось седых волос, глубже стала складка между бровей. Но его яркие светло-голубые глаза также пронзительны, а от всего его облика веет спокойствием и уверенностью. По мимолетным взглядам, которые они кидают друг на друга, заботливым жестам и тону разговора чувствуется, что эти двое весьма неравнодушны друг к другу и им хорошо вместе. На них добротная и неброская, в зелёно-коричневых тонах, одежда: прочные высокие ботинки, штаны из грубой ткани и дорожные камзолы с капюшоном. Доспехи, оружие, небольшой запас свитков и зелий и прочие полезные мелочи лежат в комнате наверху, в волшебных бездонных сумках - очень удобная вещь для путешественника. Дабы не смущать охочую до чужого добра публику своими полными кошельками, они не стали брать много золота. Зато потайной нагрудный карман Эйлин приятно греют кредитные письма на кругленькую сумму к имеющим хорошую репутацию менялам Уотердипа и Тетира.
*****
Часы в Часовом Сквере оповестили всех о том, что наступило одиннадцать часов пополудни, и в это время к паре в кабинете присоединилась фигура в черном. Когда таинственная личность сняла капюшон и пригладила растрепавшиеся волосы, в ней можно было признать начальника Девятки сэра Ниваля. Хотя сейчас он скорее напоминал городского щёголя на танцах. Чёрные брюки с широким поясом, заправленные в мягкие сапоги, и чёрная атласная рубашка модного приталенного покроя отлично сидели на поджарой фигуре. Дополняли образ изящный магический перстень-амулет, подаренный на день рождения любящей сестрой, и зачёсанные назад блестящие светлые волосы с длинными щегольскими баками - отпущенную на Севере брутальную бороду он недавно сбрил. При нём было оружие, на сей раз не полуторный меч, а более уместный кинжал в ножнах за голенищем. Для полноты картины на шее красовался красный шёлковый платок.
- Что? - поинтересовался Ниваль, отрезая себе кусок бараньей ноги, заметив, что его разглядывают.
- Шика-арно выглядишь, - пояснила Эйлин, переглянувшись с Касавиром и едва не прыснув. - Ну что, будем разговаривать?
- Дай поесть, имей совесть, я сегодня не обедал толком. И вообще, где этот ваш Дункан, у меня в горле пожар!
- Я схожу, не волнуйся, - миролюбиво ответила Эйлин.
На Ниваля в последнее время постоянно сваливались какие-то неведомые проблемы, он часто бывал в дурном настроении, и ей, право же, не хотелось, чтобы он злился из-за ерунды.
Оставшись одни, Ниваль и Касавир не изъявили желания общаться, сделав вид, что погрузились каждый в свои размышления. Касавиру не нравилась идея Эйлин отправиться на юг вместе со своим новоиспечённым родственником. Конечно, он понимал, что их поездка касается Ниваля больше, чем кого-либо. Они ведь собираются разыскать его отца - их общего с Эйлин отца. Но перспектива оказаться с ним в отрыве от дома, быть может, на несколько месяцев (из них почти месяц - на корабле!) его не радовала, и ничего поделать он с собой не мог. И отпустить их вдвоём не мог тоже. Оставалось надеяться, что Ниваль не сможет покинуть город в сложные времена. Занимаясь восстановлением хозяйства на своих землях, а потом готовя крепость к своему отъезду, они с Эйлин мало внимания обращали на то, что происходит вокруг, очень редко выбирались в столицу. Но каждый такой визит оставлял подспудное ощущение тревоги, скрывающейся за послевоенным оживлением в промышленности, торговле, городской жизни и - неизбежно - в умах людей. Власть во многом не поспевала за ситуацией, хотя авторитет Ордена был велик, как никогда. Но на Ниваля он с некоторых пор смотрел иначе. Во время бунта в Старом Филине тот показал, на что способен, когда жизнь заставляет его выйти из тени лорда и взять на себя ответственность, равную положению второго лица. Лидер Девятки всё отлично понимал. И всё же, был способен на неожиданные поступки.
Касавир и сам порой сомневался, стоит ли ехать, но, чёрт возьми, они этого заслужили. Кроме того, это была возможность выполнить одно давнее поручение в Тетире.
Нивалю тоже было о чём погрустить, вгрызаясь в подстывшую баранину и мечтая о глотке холодного пива. Жизнь в последнее время мало радовала. Ситуация после войны выравнивалась не так хорошо, и уж кому-кому, а Девятке расслабляться не приходилось. Ничего плохого в этом не было бы, это всегда хорошая возможность послужить стране и лорду, показать свою значимость. Но Нашер явно хотел от него больше, чем он мог сделать. Стареющий и становящийся чрезмерно подозрительным правитель обескровленной страны ожидал от него слишком большой личной жертвы. Да и глобальная перспектива, которую Ниваль видел за лисьими ходами высочайшей мысли, ему очень не нравилась, а врать самому себе, будто он ничего не понимает в происходящем и начисто лишён способности анализировать и предвидеть, он уже не мог, не хотел. Тридцать один год, девять из них на службе в Девятке, почти пять из девяти - на высшей должности. Для полного болвана, хорошо умеющего работать эхом, неплохо, да? К тому же, определённо пошли прахом его надежды на учреждение должности военного губернатора в Старом Филине. Один Хелм знает, как ему нужен этот пост! Не для славы или наживы, боги упаси. Деньги для него всегда были полезным инструментом, но их переизбыток - вредным явлением, рождающим страх и слабость. Да и сама по себе должность его тщеславия никак не удовлетворяла. По неписаным дворцовым правилам в глазах заклятых коллег это было бы понижением, удалением от тела, это ясно всякому, кто видел Старый Филин своими глазами. Но это было поверхностное впечатление, и волновало его не это. Неизвестно, что труднее - преданно прогибаться перед лордом, по мере сил тихо саботируя не самые... удачные идеи, которые осеняют его всё чаще, или встать на новую для себя стезю - уравновешивать и использовать внутренние и внешние силы влияния в сложном, вечно тлеющем, но очень важном районе. После того, как он принял одно из самых трудных и важных решений в своей жизни и, призвав на помощь сестру и Касавира, прыгнул выше головы, чтобы не допустить туда армию и потушить искру гражданской войны - ему хватило бы сил и авторитета, чтобы обеспечить там мир и порядок. Но это ещё не самая сложная из задач, которые он перед собой поставил.
Однако назначение, витавшее в воздухе, не состоялось. Предложенная им реформа внутренней политики в отдалённых регионах, которую он начал обдумывать ещё в то время, когда Касавир развёл в Старом Филине свою чёртову самодеятельность, не вызвала у лорда энтузиазма. Выводов из той ситуации он не сделал и оказался не готов к тому, что посеянное паладином даст жесткие всходы в том суровом краю. И это был самый паршивый из всех возможных сигналов. Это подрывало лояльность, разрывая душу сомнениями, а порою подталкивало к решению рассчитывать только на себя в своём служении. Старый Филин стал лишь первым звеном в цепи его неудач. Сильнейшим ударом были планы Нашера - к счастью, так пока и не осуществлённые - заключить продовольственное соглашение с Лусканом, которое подразумевало массу нюансов и в перспективе влекло обязательства, не связанные напрямую с продовольственной помощью. Лусканцы! Эти своего не упустят. Это обесценивало все его многолетние усилия по укреплению связей с югом и по выстраиванию жёсткой кадровой политики на этом направлении. В какой-то момент события стали принимать лавинообразный характер, и тут он понял: дело не в нём, а в неумолимом движении неких высших часов, отсчитывающих срок жизни и правителям, и их царствам. Он прочитал тысячи страниц военных и политических хроник разных эпох и королевств. Он должен был знать.
Видит Хелм, как он этого не хотел, как он молил обойти его этой нелёгкой ношей. Долг, груз которого он ощутил на своих плечах, был ясен и однозначен: укрепить ослабшие опоры, заменить прогнившие и уберечь Родину от хаоса, разложения и распада. Но следование ему оказалось не таким простым. Наивные детские мечты стать защитником, достойным Бдительного, вернулись к нему извращёнными, попахивающими интригами и подлой изменой.
И чтобы уж совсем его добить, его личные дела пошли наперекосяк. Друг Грейсон, наконец, нашёл девушку, достойную быть вписанной в его роскошное генеалогическое древо. И, по несчастью, вовсе не родовитую провинциалку, которая шагу не сделает без воли родителей или супруга, а юную Кайру, племянницу лорда Нашера - высокомерную и весьма амбициозную особу, чьи амбиции стоят значительно дороже, чем она может заплатить из своего наследства. Завидной невесте надоело ждать, когда Ниваль решит, что для него важнее - заключить блестящий и тактически выгодный брак или сохранить независимость и верность своим "скандальным" склонностям. Бедняжка ради него готова была даже снизить имущественный ценз. А он оказался сволочью. И она приняла решение, которому поаплодировал бы сам начальник Девятки: обратила томный взор на его приятеля, не столь хорошего собой, умного и влиятельного, главным образом из-за собственной лени, зато породистого, богатого, преданного лорду и податливого, как тёплый воск.
Он никогда не разбирался в тонкостях женской логики и поведения, и по недоумию упустил эту ситуацию, а чёртова девка убила сразу двух зайцев - заложила основу для повышения своего статуса и сделала ему пакость. Впрочем, в том, что мелкими пакостями дело не ограничится, Ниваль не сомневался. Как только она войдёт в силу и сделает из своего супруга влиятельную политическую фигуру - попытается отыграться на начальнике Девятки по-крупному. Он бы и рад был отыграть назад. В конце концов, его холостое положение - ценный актив, который можно и нужно использовать во благо. С приходом старости лорд Нашер стал видеть ещё большую угрозу в бессемейных и безземельных. Ими труднее управлять. Только подкатывать к Кайре было уже поздно.
Эйлин он в свои дела не посвящал, во всяком случае, до поры до времени, но личными проблемами поделился. Даже она его не поняла. Заявила, что он предаётся мозгоблудию, и посоветовала выбросить всё это из головы. Все когда-нибудь женятся, даже близкие друзья. Ей было явно не до него. Празднуя очередную Середину Лета, она выпила вместе с Касавиром из ритуального кубка, и теперь они вместе на веки вечные. Единственным плюсом всего этого было то, что в качестве свадебного путешествия они решили посетить Уотердип и поездить по югу Фаэруна по своим паладинско-бардовским делам. Это было очень удачное решение. Их бессрочный отъезд временно снимал по крайней мере одну их стоявших перед ним моральных проблем. Скорее бы их отсюда вытолкать, а там уж ситуация может измениться за считанные недели.
Ниваль хмыкнул и кинул взгляд на насупленного Касавира, вертящего от нечего делать пустой стакан из-под морса. Вот кто у нас счастливчик. Вот кому с женой повезло. Наверное, и не догадывается.
Голос вернувшейся Эйлин вывел обоих из задумчивого состояния.
- Сейчас всё будет. Ну что, Ниваль, решил? Ты едешь? - спросила она, садясь рядом с Касавиром.
Ниваль почесал переносицу.
- Так неожиданно... я прямо не знаю.
Паладин закатил глаза.
- Так и скажи, что отказываешься. Я прекрасно проведу время со своей молодой женой без тебя. Я весь год только об этом и мечтаю.
Эйлин хотела было одёрнуть его, но, углядев на лице Ниваля признаки надвигающейся грозы, подумала, что ему пришла в голову блестящая идея. Сказать Нивалю, что кому-то будет без него хорошо - это же без ножа зарезать. Глядишь, решит испортить ему удовольствие. А то совсем захандрил, смотреть тошно.
От грозы их избавил Дункан, явившись в кабинет с кувшином свежего пива, стаканами и загадочной мордой. Предоставив Касавиру разливать, он пододвинул стул к торцу стола и плюхнулся на него, глядя на Ниваля. Выразительно помолчав, пока отстаивалась пена, он с вызовом изрёк:
- У меня тут не дом свиданий, между прочим!
- Это ты им скажи, - Ниваль хмуро кивнул в сторону молодожёнов, махом выпил треть кружки и утёр пену со рта. В этом месте и в этой компании он уже привык плевать на имидж и потакать своим слабостям. Иначе свихнуться можно в этой адовой жизни. - За пять минут они десять раз переглянулись, пять раз прижались плечиками, и один раз паладин посмотрел на её грудь.
- Ты смотрел? - с подозрением спросила Эйлин.
- Я?! - притворно удивился Касавмр. - Зачем мне это?
В приступе мрачной шутливости Ниваль наклонился к трактирщику через угол стола и понизил голос:
- Говорю тебе, приглядывай за ними, Дункан.
- Кроме шуток, тут один молодчик меня осаждает. Уж не знаю, откуда у него уверенность, что вы здесь, - Дункан ухмыльнулся. - Устроил мне истерику, заявил, что не уйдёт, пока не предстанет пред ваши светлые очи.
Начальник Девятки досадливо поморщился. Хлебнув ещё пива, он лениво вытянулся, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди.
- Моими рабочими встречами занимается адъютант, а личных я не назначал. Гони его в шею.
- А ну как таверну подожжёт? Мы вас, конечно, любим в глубине души и всегда готовы, так сказать...
- Невелика потеря, - буркнул Ниваль, прервав его раздражённым жестом и вздохнул. - А что, может?
Эльф пожал плечами, подняв глаза к потолку. Мол, боги ведают. Это было то особое пожимание плечами, которое означало, что у него есть пара соображений, которыми он не прочь поделиться. Ниваль обречённо качнул головой.
- Ладно, что с этим парнем?
- Хм. Я вроде на жалованье у вас не состою...
- Брось, - перебил его Ниваль, - ты ещё приплатишь за возможность посудачить. Что он за птица?
- Скорее, птенец, мальчишка. - Дункан прошёлся широкой пятерней по нечёсаной каштановой шевелюре. - Странный он. Не городской, точно. В Доках я его не видел, в богатых кварталах такие подавно не водятся. Но говор местный. Судя по одежде и повадкам, я бы предположил, что он из рыбацкой общины. Знаю таких, приезжают в город раз в год и одевают всё лучшее. Но видно, что к башмакам у них ноги не привыкли. Но от них обычно дешёвым табаком и рыбой несёт, и на руках мозоль на мозоли, а этот чистенький, аккуратненький, видно, что к такому труду не привык.
- Понял. И что этому деревенскому щёголю надо? - спросил Ниваль, по привычке рассматривая ногти, словно и не интересуясь разговором, но на самом деле не упуская ни одного слова и того, что за ним скрывается.
- Да кабы он сказал! Заявил, что весь день пороги оббивал, и теперь уж не отступит. Очень ему надо с тобой свидеться. Храбрился, пытался какую-то мелочёвку мне сунуть, чтобы я вам устроил разговор наедине. Намекал, что будете довольны. Так я и говорю, у меня тут...
Ниваль фыркнул, бросив взгляд на Эйлин и Касавира, заинтересованно слушавших разговор.
- Дети что говорят?
Дункан осклабился. Всё-то начальник Девятки знает. Но маленькие плутоватые обитатели Доков, над которыми Эйлин взяла негласное шефство, когда служила в страже и жила в Утонувшей Фляге, знают ещё больше.
- Тут нам повезло. Он пришёл один и пешком. Вошёл часов в одиннадцать через северные ворота, его сразу заприметили. Он вёл себя, как человек, не знающий города, и мальчишки решили, что это клиент. Но платил он за информацию неохотно, так что ничего путного не добился, лишь привлёк их внимание. Его неоднократно видели сегодня в Торговом квартале, ошивался у здания городской стражи, заходил в квартал Чёрное Озеро, но о его передвижениях там ничего неизвестно. Вечером был в порту, в Таможенном квартале. Похоже было, что искал дом по приметам, а они там все одинаковые, и переулки запутанные. Покрутился и ушёл.
Ниваль раздражённо поморщился. И туда добрался. Кто его мог навести?
- Что-нибудь ещё?
- Странный он. Взволнованный и очень уж настойчивый для этого времени суток, - эльф ухмыльнулся и доверительно добавил: - И симпатичный.
Начальник Девятки мгновенно оторвался от лицезрения своих ухоженных рук, чтобы прожечь Дункана недобрым взглядом.
- Эта информация была лишней, Дункан, - процедил он. - Если моя единокровная сестра по какой-то таинственной причине признаёт в тебе родственника, это не значит, что ты не должен помнить, с кем имеешь дело в моём лице.
- Хех. Да я это всегда помню, - ответствовал Дункан и подавил смешок, увидев, как Эйлин, состроив придурошно-свирепую гримасу, проводит большим пальцем по горлу.
Покосившись на сестру, Ниваль покачал головой. Страна в кризисе, брату хреново, а ей всё хаханьки.
Забыв на время о Дункане, он вздохнул, побарабанив пальцами по столу. От симпатичных, щёгольски одетых деревенских мальчиков, разыскивающих поздним вечером начальника Девятки и подкупающих трактирщика, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз, можно ждать всего, чего угодно. От неожиданно хорошего до ожидаемо плохого. К плохому он был готов, возлагая некоторые надежды на свое чутьё и рукопашную подготовку.
- Ладно. Проведи его в дальний кабинет. Да подай туда чего-нибудь прохладительного.
- У меня приличное заведение, - предупредил Дункан.
- Да? Что-то я запамятовал, как вы с Сэндом назвали последний плод вашей противоестественной связи. "Слеза эльфийки", кажется? Капитану Брелейне понравилось бы, все хочу её угостить.
- А я что... всё для дорогих гостей, - буркнул Дункан, поспешив в зал.
- Да смотри, держи свои длинные уши подальше! - крикнул Ниваль ему вслед и бросил Эйлин. - Так уж и быть, шутники, развлекайтесь пока без меня.
Когда он вышел, Эйлин возмущенно уставилась на Касавира.
- Нет, каков нахал, а!
- Ты мне это говоришь? Если мы с ним окажемся на одном корабле, боюсь, кто-то из нас рано или поздно очутится за бортом. Вот в чём главный риск твоего плана.
- Ну, знаешь... ты тоже хорош бываешь.
Паладин пожал плечами.
- Я и не пытаюсь делать из себя ангела. Просто мы также совместимы, как брюква с ананасом, и наивно думать, что в далёком путешествии это сгладится. Скорее, наоборот.
Эйлин на пару секунд задумалась, по перенятой у брата привычке почесав переносицу.
- Знаешь, Кэйтан недавно придумал новое слово... как это... фьюжн. Это когда берётся, например, брюква, ананас и что-нибудь, способное их объединить, красиво укладывается на большую тарелку и присыпается перчиком. Вот я и буду этим объединяющим фактором. А перчик мы всегда отыщем, - она ему подмигнула.
- Кэйтан, конечно, гениальный повар, но иногда слишком увлекается экспериментами, - пошутил Касваир, улыбнувшись, и добавил уже серьёзно: - Он не поедет, Эйлин. Ты зря это затеяла.
- Он не один, - упрямо проговорила она, - есть ещё восемь рыцарей.
- Кажется, он так не думает, - возразил Касавир, накрывая её ладонь своею.
*****
Рассматривая при свете масляных светильников мнущегося у порога длинного, как жердь, парня с холщовой заплечной сумкой, Ниваль с удовлетворением отметил, что Дункан попал в самую точку. Типичный обитатель рыбацкой общины, приехавший на ярмарку. Зелёные бриджи, белая рубаха, бежевый льняной жилет с вышивкой - всё с иголочки. Дополняли образ клетчатый шейный платок, бесформенная светлая широкополая шляпа и скрипучие башмаки, в которых он косолапил и которые, похоже, натёрли ему ноги. Но на настоящего деревенского парня, который с малолетства вкалывает наравне со взрослыми, не похож. Маменькин сынок или только прикидывается простачком, а на самом деле подослан каким-нибудь Экслом Дерви? Чушь невероятная. Мордашка оригинальная и даже симпатичная. Тёмные волосы, зелёные глаза, яркие веснушки, обсыпавшие курносый нос - забавно. Но проблесков сколько-нибудь значительного интеллекта не наблюдается. Волнуется, крутит в руках шляпу и упрямо пялится в одну точку, как человек, решивший умереть на месте, но добиться своего. Если верить амулету, магией тут не пахнет. В общем, птенец, как и сказал Дункан. "И что тебе, желторотый, надо от злого, усталого дядьки?"
Сидя на углу стола, скрестив руки на груди, Ниваль ещё раз одним ленивым движением глаз проверил паренька на наличие спрятанного оружия.
- Положи вещи там, где стоишь, и подойди.
Парень вздрогнул, словно не ожидал, что неподвижное изваяние городского щёголя, смотрящее на него из плохо освещённого угла, имеет дар речи и говорит таким негромким, спокойным голосом, ослушаться которого почему-то не очень хочется.
- Мне нужно поговорить с начальником Девятки Невервинтера сэром Нивалем, - волнуясь, звонко отрапортовал непрошенный гость.
Ни одной эмоции не отразилось на непроницаемом лице Ниваля. Он лишь холодно, не повышая голоса, отчеканил:
- Я уже сказал, что ты должен сделать, чтобы поговорить с начальником Девятки Невервинтера сэром Нивалем. Я очень не люблю принимать незнакомцев, не прошедших предварительного собеседования, тем более в нерабочее время. Так что, не испытывай моё терпение.
Вытянув шею, юноша сделал несколько шагов вперед.
- Достаточно, - остановил его Ниваль. - Для начала скажи, откуда ты узнал, что я здесь, и что делал в Таможенном квартале.
Юноша помялся и нехотя вымолвил.
- Вы его накажете?
Ниваль молчал, испытующе глядя на юнца.
- Ну... я разговорился со стременным одного благородного сэра. Он сказал, вы...
- Ясно, - оборвал его Ниваль.
"Понятно, что это за благородный сэр, который до сортира без оруженосца не ходит и чьи стременные давно не получали по шее. Пусть женится хоть на чёрте с рогами, а сунется в мои дела - ноги вырву!"
- Говори. И поближе к делу.
- Да, - парнишка заметно волновался, теребя ни в чем не повинную шляпу, время от времени поднимая глаза на Ниваля и тут же опуская их, - я по делу о контрабандистах в Крабьих Гротах. Вы посадили моего деда.
Уголок губ начальника Девятки дёрнулся в усмешке. Однако. Выходит, Дункан и здесь был прав: паренёк из той публики, что под прикрытием честного промысла не прочь нажиться на перевозках нелегального товара. А дело в Крабьих Гротах было самым необычным из всех, что привлекали его внимание. Он с зевком произнес.
- Этим делом занимается городская стража.
- Меня там и слушать не захотели, - обиженно пробормотал парень.
- А почему бы тогда тебе не пойти сразу к самому лорду Нашеру? Утром, часиков в шесть. Он был бы очень рад тебя выслушать.
Юноша не понял иронии и продолжал говорить:
- Мне сказали, что вы были в Крабьих Гротах, на месте.... ну.... преступления. Вы всё можете, даже больше, чем лорд.
"Хм. Твоими бы устами... За грубую попытку польстить, конечно, спасибо. А вот в городской страже что-то явно прогнило и воняет. Эх, Брелейна... не ценишь ты моего хорошего отношения".
- Чего ты от меня хочешь?
- Дед не виноват, - забубнил парень, глядя то в пол, то на свои руки, - ему платят - он возит. Сейчас все выживают, как могут. Груз с островов досмотру не подлежит. А как он туда попал - кто его знает...
Ниваль разозлился не на шутку. Мало того, что щенок не постеснялся прийти сюда, да ещё и за идиота его принимает!
- Я могу по обвязке тюка или оттенку сургуча на бочке определить, пришёл товар из Лускана, Муншея, Амна или от чёрта лысого, - резко перебил он парня, - я могу даже узнать руку конкретного торговца. И ты мне будешь рассказывать сказки о неосведомлённости твоего деда?
Упрямый парень снова вперился в носки своих ботинок и заученно затарахтел скороговоркой:
- Он не виноват. Он старый. Он тюрьмы не переживёт... Лодка хорошая была, только она нас и кормила. У меня мать больная. А лодку ваши сожгли. Товар конфисковали, хозяева сбежали, а ему теперь сидеть. А нам помирать с голоду. Если простой человек, так можно...
-Тебе сколько лет? - перебил его Ниваль.
- Шестнадцать, - ответил парень, подняв голову.
Ниваль смерил его презрительным взглядом и процедил:
- В твоём возрасте, с твоими данными - и не прокормиться? Да такие, как ты, после войны нарасхват.
Но парень с тупым упрямством гнул своё, словно сотни раз проговорил это про себя и намеревался во что бы то ни стало выплеснуть весь свой нехитрый набор аргументов.
- Мать больная, её не оставишь надолго. А в город не перевезёшь. Дорого все. Ей усиленное питание надо. Если бы лодка... я бы рыбачить мог. Я больше ничего не умею. А на что её купишь? А дед сидит ни за что.
Ниваль больше не скрывал своего раздражения и готов был самолично вышвырнуть оболтуса из таверны.
- Угу. Кажется, это ты у нас страдаешь без усиленного питания и палец о палец ударить не хочешь. Деда твоего не отпустят хотя бы потому, что это не первый случай, когда он замешан в махинациях. А на этот раз он влип по-крупному, можешь мне поверить. Так что, советую тебе перестать на него надеяться в ближайшие несколько лет и устроиться на нормальную работу. Рыбацкая община, строительство, порт, ремесленные цеха, обучение в подмастерьях, служба по найму, в конце концов. Тебя везде ждут. Через год тебя в стражу или в армию с руками и ногами оторвут. А я тебе помочь ничем не могу, разве только проследить, чтобы ты не снюхался с дружками своего деда и поменьше ошивался в трущобах. И у меня сегодня был тяжелый день.
Потеряв к юнцу всякий интерес, Ниваль потянулся к графину с морсом, давая понять, что приём окончен
- Но вы же занимаетесь этим делом, сэр, вы же можете! - отчаянно проговорил мальчишка, посмотрев на него взглядом щенка, выпрашивающего подачку. - Я могу заплатить! - истерично добавил он.
Ниваль повернулся к нему и улыбнулся.
- И какой же суммой ты намерен прельстить начальника Девятки Невервинтера?
- Я... не суммой, - еле слышно пробормотал парень, - не деньгами.
Он поднял голову, попытавшись дерзко посмотреть Нивалю в глаза.
- Я по-мужски отблагодарю, сэр.
Озадаченный таким поворотом, начальник Девятки медленно поставил графин и внимательно посмотрел на мальчишку, приподняв брови.
- Как ты отблагодаришь? - переспросил он после небольшой паузы, в течение которой юнец прилагал все усилия, чтобы не сникнуть под его изучающим взглядом.
- По-мужски, сэр, - уже смелее ответил парень. - Я могу... это.
Ниваль едва сдержался, чтобы не рассмеяться. У этого пройдохи Дункана оказался нюх ещё и на пикантные ситуации. Он ощупывал взглядом нахалёнка, ощутившего прилив бодрости от того, что Ниваль заинтересовался его предложением, и пытался понять, что стоит за такой откровенностью, граничащей с хамством - юношеская наивность, неразборчивость в средствах, расчёт или подстава. Наслушался баек грейсоновского стременного? Нет, скорее всего, последнее. Юнца кто-то мог прицельно надоумить на это безобразие. Представить, что этот дылда может быть в настолько отчаянном положении, чтобы себя предлагать, он решительно не мог. Кто-то срежиссировал этот пошлый спектакль. Кайра начала действовать? Как-то грубовато для неё. Ниваль решил, что у него ещё будет возможность выяснить, откуда растут ноги у этой провокации. А пока...
В глазах начальника Девятки сверкнул хищный огонёк. Поиграть он всегда не прочь. Только вот сценарий им придётся немного переписать под приглашённую звезду. "Мышка вздумала торговаться с кошкой? Посмотрим, насколько хватит её смелости".
Он хмыкнул:
- По-мужски, значит.
Подойдя к мальчишке и скрестив руки на груди, он сделал круг, внимательно его разглядывая. Отрок смиренно стоял, не шевелясь, глядя в одну точку и сглатывая. Ниваль встал напротив и ласково посмотрел ему в глаза. Так ласково, что бедняга пошел красными пятнами, выронил измочаленную шляпу и, не зная, куда девать руки, нервно сжал их в кулаки, стыдливо попытавшись отвести взгляд. Но убийственно добрые тёмно-голубые глаза начальника Девятки не отпускали его, приковывая к себе.
- Значит, ты считаешь, что тебе есть чем поразить мое воображение?
Юноша в нерешительности хватанул ртом воздух и моргнул, промолчав. Ниваль кивнул.
- Допустим. Ну, а я, - он медленно зашёл сзади, приблизившись вплотную и, понизив голос почти до шёпота, спросил, дыша ему в затылок: - Я тебе нравлюсь? Я люблю, когда всё искренне.
Парень повернул голову и попытался скосить глаза на выжидающего мужчину, который был ниже его ростом и совсем не соответствовал его представлениям о том, как должен выглядеть рыцарь Девятки, но заставлял его где-то на уровне непроизвольных реакций организма чувствовать себя кроликом, рискнувшим непринужденно разговаривать с удавом. И по повадкам уже не был он похож ни на сахарную вату в штанах, ни на бесчувственного истукана. Всё было не так, как ему говорили. Даже не глядя в глаза этого человека, парнишка спинным мозгом впитывал вдруг появившиеся в нём агрессию и гипнотизирующую властность. Юноша ощутил взмокшей спиной его тепло и уловил запах лёгкой, свежей, наверняка дорогой туалетной воды, какую он сам не отказался бы иметь, чтобы привлечь внимание городских девчонок. Он много от чего не отказался бы... Когда жёсткие пальцы легонько прикоснулись к его запястьям, он вздрогнул и отчаянно выпалил:
- Нравитесь, сэр!
Действительно, нравился. Не совсем в том смысле, в каком спрашивал его мужчина. Но сама возможность присутствия рядом с этим человеком вдруг показалась ему такой притягательной, что всё остальное потеряло ценность. Ему захотелось самому стать таким - так одеваться, так двигаться, говорить и производить такое впечатление на людей. А если это невозможно - то стать его тенью. И пусть делает с ним всё, что хочет.
Почувствовав его состояние, Ниваль усмехнулся. "Пробрало мальчишку. Врёт и глазом не моргнёт. Эх, Ниваль, почему ты такой добрый? Включай харизму да коси их, как траву". Он знал, что на людей с низким уровнем самосознания его способность "включать харизму" действует очень сильно, но такого желания раствориться в его личности не ожидал, да и не хотел. И вообще, не для собственного удовольствия он затеял этот балаган.
Он прижался к спине паренька, накрыл его руки своими ладонями и пропустил пальцы меж его пальцами, понуждая разжать кулаки. "Глупая мышка, куда ты влезла? Смотри не захлебнись, мне же потом тебя откачивать". Прикрыв глаза, он тихо спросил, почти прикасаясь губами к уху:
- За мальчика или за девочку?
Острый кадык заходил вверх-вниз под тонкой, покрытой мурашками кожей.
- Как скажете, сэр, - выдавил парень.
В ответ прошелестел, обдавая горячим дыханием, добродушный смешок.
- Так я и думал. Да ты просто мечта. Такой редкостный талант определённо не должен пропасть.
Чуткий нос начальника Девятки выхватил тонкие горько-металлические нотки в запахе мальчишеского пота. Адреналин. Ну вот, это уже что-то. Мышка почувствовала коготки на своей шейке и запаниковала. Мышцы напряглись, внутренности сжались в комок, сердчишко трепыхается, того и гляди, живот скрутит от волнения. Пора ставить мат. Положив руки парню на плечи и чуть сжав их, он улыбнулся и вкрадчиво промолвил, пришёптывая и придавая голосу мягко вибрирующую интонацию:
- Что же ты трясешься... глупыш. Не бойся. Дядя дообрый... Дядя не сделает больно. Разве что... совсем немножко.
Это ласковое змеиное воркование окончательно добило парня, и он сорвался. Ниваль его понимал. У него самого от себя иногда поджилки тряслись. Он довольно ухмыльнулся, представляя, какие картинки проносятся у бедняжки в воображении, если оно вообще есть. Потеряв голову от страха, мальчишка попытался вырваться, но уйти от цепких объятий начальника Девятки было нелегко. Парень не был слабаком, но техники ему явно не хватало. Потрудившись немного, Ниваль прижал его лицом вниз к столу, навалившись сверху и железной хваткой удерживая руки.
- А теперь слушай меня внимательно, щенок, - всю его томную вкрадчивость как ветром сдуло. - Когда пытались взять клиентов твоего невиноватого дедушки, были убиты трое рядовых городской стражи и сержант. Я мог бы в деталях рассказать тебе, как выглядели их тела, но боюсь, ты умом повредишься, если они тебе сегодня приснятся. Молодые ребята, почти как ты. Никто не думал, что с ним случится что-то ужасное. Конфискация контрабанды - подходящий случай для первого задания. А теперь они мертвы. Не попьют пива, не потискают девчонок, не поиграют в мяч, не порадуют мать капральскими нашивками и прибавкой к жалованью. И матерям никто не сможет объяснить, за что их мальчики приняли такую смерть.
Негромкие слова резали нервы, как холодная, безжалостная сталь. Неожиданно он заорал парню в ухо:
- Хорошо тебе было с дедом, а?! Он-то знал, чьи сливки жирнее, и за рейс зарабатывал столько, сколько эти мальчики за год! Я с такими, как вы, не торгуюсь, заруби себе это на носу! - и, сделав пару вздохов, добавил уже спокойнее: - Так вот, милый, твоему деду я могу гарантировать только две вещи: тщательное расследование всех обстоятельств и справедливый суд.
Парень что-то пропыхтел и попытался дёрнуться, но ему тут же вывернули запястья и вжали в стол так, что у бедняги рёбра затрещали. Он охнул, на глазах выступили слёзы. Ниваль цокнул языком.
- Какой же ты неопытный. Расслабься, горячий мой. Излишнее напряжение умножает страдания. Говорю тебе, как начинающей звезде.
Почувствовав, что мальчишка обреченно обмяк, он чуть ослабил хватку. Задохнётся ещё или сознание потеряет - неудобно получится.
- Я также обещаю, что если твой дедушка, памятуя о том, как семье без него плохо, будет сотрудничать с властями, я найду способ похлопотать за тебя в артели и за свои деньги куплю тебе хорошую рыбацкую лодку. Перевяжу ленточкой и подарю вместе с порнографическими оловянными солдатиками из моей коллекции конфиската. Для такого милашки не жалко. Но пока твой старичок-мудачок молчит - ни ты, ни твоя больная мать меня не разжалобите. Единственный, кто сможет вышибить у меня слезу - это старый дуралей, когда осознает, во что вляпался, и начнёт давать показания. Могу устроить вам свидание, кстати.
Ниваль разогнулся и, отпустив руки парня, мягко похлопал его по спине.
- Послушай доброго совета, любовничек, - назидательно-добродушно произнес он. - Если не хочешь закончить свои дни в сточной канаве, не заключай сомнительных сделок с первым встречным. А то в следующий раз вместо доброго дяди тебе попадется злой.
Пока не веривший своему счастью мальчишка приходил в себя, Ниваль отпил глоток морса из графина и бросил ему:
- Я имею полное право и даже обязан задержать тебя.
Глаза мальчишки забегали, на лице отразилось смятение и явное желание дать дёру. Но начальник Девятки ободряюще кивнул ему.
- Сам что-нибудь знаешь об этом деле? Если знаешь - лучше сразу скажи, потом хуже будет.
Парень сглотнул и хрипло проговорил:
- В этот раз он меня не взял, сказал, груз небольшой. Но к нему приходили двое. Я не видел, они на улице разговаривали. Но слышал дамарский акцент.
Ниваль напрягся.
- Откуда ты разбираешься в акцентах?
Парень пожал плечами.
- У нас в прошлом году снимал полдома дамарец из Уотердипа.
- Не из них?
- Нет, голоса другие, но акцент тот же, - заверил его юноша и зачем-то добавил: - Вы тоже похоже произносите некоторые слова, когда... сердитесь.
Ниваль откровенно присвистнул. Так вот какой редкий у мальчишки талант! Тонкий слух, умение различать мельчайшие оттенки речи и великолепная слуховая память. Что ж, есть надежда, что дьявольское пришепётывание начальника Девятки он запомнит на всю жизнь и глупостей больше делать не станет. Такие бы способности да на пользу обществу. В Девятку бы его годика через четыре. Ниваль даже помечтал, что мог бы взять над ним шефство: сутками заставлял бы расширять кругозор и решать логические задачки.
- Имей в виду, я буду за тобой присматривать, - предупредил он. - А теперь иди, пока я не передумал. А то время позднее, а ты такой очаровашка... - он улыбнулся демонической улыбкой и почесал грудь в распахнутом вырезе рубашки.
Парень не стал дослушивать и, спотыкаясь, под хохот Ниваля рванул к выходу, подобрав и два раза выронив на пороге свои вещи.
Ниваль последний раз хохотнул, когда за парнем захлопнулась дверь. "Лечиться тебе надо. Чуть до нервного припадка детинушку не довел. Ну, ничего, ему полезно. Пожизненный иммунитет к искушениям ему теперь обеспечен. Глядишь, и возьмется за ум". Он сделал ещё несколько глотков, отирая пот с груди и проветривая прилипшую рубашку. Внимательно посмотрев на неё, он обнаружил, что две пуговицы оторваны.
- Вот чертяка, - пробормотал он, - а говорил, ничего не умеет. Таким отчаянным только и служить на благо Родины.
Ожидаемо скрипнула дверь, и также ожидаемо в проёме показалась встревоженная Эйлин. Ниваль не сомневался, что они были начеку и уже задержали парня. Увидев брата в распахнутой рубахе, всклокоченного и чему-то ухмыляющегося, Эйлин связала это с тем, как взмокший подросток с красным лицом улепётывал по коридору и трясся, пойманный Касавиром. Смущённо ойкнув, она хотела выскочить за дверь, но Ниваль её остановил.
- Постой, - сказал он со смешком, - отпустите его. И вели своим попрошайкам, кто посмелее и поспособнее, пусть проследят. Если даже выйдет из города. Заплачу хорошо. Я бы своих послал, но времени нет, и мальчишки справятся лучше.
На лице её отразилось сомнение. Ниваль раздраженно цыкнул зубом.
- Ниваль, это не...
Он всерьёз разозлился. Усмешка сползла с его лица.
- Это НЕ! Ты за кого меня принимаешь?! Делай, что велено! И не уходите. Мне подумать надо.