После смерти Пушка в семье чувствовалась пустота. Его не хватало, как может не хватать части себя. Это как западающая клавиша в рояле. Нет всего одной ноты, а музыка уже не звучит. Мы все понимали, кого нам не хватает. Однажды, папа и мой брат вернулись с работы, и гордо заявили, что у них есть сюрприз. Из большой льняной сумки они достали маааленького котенка с раскосыми ярко-зелеными глазами, розовыми ушами и сломанным хвостом. Бедолага был худющим и плотно населен блохами.
- Это самец, я точно знаю. - сказал мой старший брат. Мы захотели в это поверить, и пребывали в заблуждении несколько месяцев. Имя ему дали Рысик. "Он" откликался только на рычащие прозвища. Битва с блохами продолжалась долго, но зверек будто понимал, что так надо и безропотно позволял себя купать в собачьем шампуне день за днем, и расчёсывание мелким гребнем. Когда она была взрослой кошкой и возвращалась из загулов, надо было просто пустить воду в раковину, она сама подставлялась под струю и приводила себя в порядок. Помогать было нельзя. Злые глаза и острые когти - очень доходчивый аргумент.
Рысик люто невзлюбил мамины очки. Особенно, когда они водружались на нос. Из любой точки квартиры, маленькая серо-рыжая бестия бежала спасать от них маму. Когда в вашем доме появляется котенок, забудьте, что это вы царь природы и венец творения. Потому что царь это оно, мяукающее и мурчащее. Оно уговорит вас, что лучшая для него спальня сначала ваш тапок, а затем и ваша кровать, привалится к ноге и будет довольно петь: "мрррррррр". Громко, чтоб вы не сомневались - это райское блаженство. И вы не усомнитесь, вам будет приятно. Лучшее для кошки место, когда приходят гости в центре внимания, поэтому где? На телевизоре! Рыська была кошка самостоятельная, когда пришло время, она ушла в загул. Ушла надолго, вернулась отъесться и убежала снова. Вернулась она не как в первый раз. Она не пришла под дверь. Её загнали на дерево собаки. Дерево росло недалеко от нашего окна. Она забралась повыше и стала отчаянно кричать. Мы услышали. Спуститься она согласилась, только когда к дереву подошла наша мама и позвала ее. Иначе она спускаться не хотела, только откликалась, затем поворачивала голову в сторону нашего окна и продолжала отчаянно кричать. Прошла пара месяцев и Рыське пришло время родить. Мы приготовили ей коробку в темном месте, где ей нравилось сидеть, застелили и старались не выпускать ее из виду. Ранним утром Рыська стала ходить и кряхтеть. В полном смысле как старушка. Вздыхала и кряхтела. Как только я спустила ноги на пол она побежала в комнату, где ей была устроена нора. Она то и дело оглядывалась и поизносила "ма". Я шла за ней. Она легла в коробку и закрыла глаза. Её надо было гладить и успокаивать, при моей попытке выйти из комнаты, она выскакивала и покусывала мою ногу. Мол "не уходи". Последним родился самый крупный котенок, казалось, что черный, потому что в рубашке-пузыре. Это был Зямка, он же Зюсь. Он родился в то лето, когда я уехала учиться. Когда пришло время, всех котят раздали. Добрые люди посоветовали моей маме не отдавать одного котенка. На мои телефонные возмущения никто не прореагировал. Так Зюсь остался у нас.
Он не случайно получил такое имя. У него была мордочка с огромными скорбными глазами старого еврея. Длинный серый носик и неподвижность сфинкса. Он быстро рос в красивого крупного кота с серой лоснящейся шерсткой. Зюсь был ласковым. О таких котах, наверное, много рассказывают. Но на моей памяти он такой один. Он любил всех в доме. Бывал очень доволен, если его гладили и хвалили. Получал это в неограниченных количествах, потому что удержаться было невозможно. Он залезал ко мне на руки, и обхватывал мою шею лапами как ребенок маму. Не погладить было невозможно. Между его ушей помещалась почти вся моя ладонь. Вот так от макушки до хвоста можно было гладить шелковую шерстку. Нам обоим это нравилось. С папой он вёл себя еще интереснее. Мой папа любил играть в шахматы. Подолгу обдумывая композиции. Зюсь запрыгивал на стол, когда оба войска были выстроены, и умнейшим видом брал пешку, которая точненько умещалась в его лапу. Подносил ее к своему носу. Затем с таким же ученым видом ставил ее на место. За это его, конечно, гладили и называли умничкой. Довольный он сидел и мог наблюдать за игрой до эндшпиля. Мамины кроссворды он не любил, садился поверх, и справедливо считал себя намного лучше. Во двор он не уходил. Во время его постепенного приучения произошел неприятный случай. Пьяный мужчина выкинул его из окна подъезда на козырек. С тех пор Зюсь запомнил, что за дверью страшно и неприветливо. Когда у Рыськи рождались котята, он следил, чтоб они были только вместе. Иногда садился на коробку и сгребал их туда. Только убедившись, что все в безопасности, чувствовал себя довольным.
Зямка прожил одиннадцать лет, несмотря на врожденную болезнь почек. Нас утешали, что он прожил больше, чем обычно живут такие больные коты, но как-то не утешало. Полгода после его смерти Рыська просто лежала на подоконнике или на стуле. Если возможно так сказать о кошке, у нее исчезло выражение лица. Ничем мы не могли ее порадовать. Она не выходила погулять, не хотела ласки. Однажды, она разбудила меня и потребовала, чтоб я ее выпустила за дверь. Мне ужасно не хотелось, и я сделала вид, что крепко сплю. Тогда кошка подняла крик и разбудила всех. Родители сказали мне, что я не должна ее удерживать, она вернется, родит снова и выйдет из тоски. Она не вернулась ни через неделю, как бывало обычно, ни через месяц, никогда.