Аннотация: Совместно с П-О. Играла на ПВ-13. Неудачно, как всегда.
(предыстория)
Ева не задумывалась, как и зачем живёт на свете. Сначала, в юности, ей всё было интересно, всё внове. Прекрасная память, неплохая, как тогда казалось, внешность, роскошные густые волосы, тонкая талия, высокая грудь, интерес самого красивого парня в школе, раннее замужество, как тогда казалось, по безумной любви...
И вдруг юность кончилась, прекрасные студенческие годы промелькнули, а самый красивый оказался глупым, самовлюблённым и жестоким. Размениваться на случайные встречи она решительно не желала, но принцы, почему-то, в институте не появлялись.
Молодость стремительно улетала, малооплачиваемая научная карьера обещала сделать Еву дистрофичным синим чулком, когда ее пригласили в группу квалифицированных психологов. Работа оказалась настолько интересной, что компенсировала всё, даже отсутствие личной, она же семейная - жизни. Но блаженство никогда не бывает долговечным.
(собственно детективная история)
- Коллеги, сейчас мы получим честно заработанные деньги...
Клацнул ключ, вставляемый в замочную скважину. И шеф произнёс слова, о существовании которых Ева, конечно, догадывалась, даже знала значение большинства - так сказывается эффект солёного огурца, которому, хочет он, не хочет, но от окружения под шкурку соль-таки достается.
- ... ... ...!
Пропало не так и много, в пересчёте на валюту всего 12 тысяч долларов, но главное-то, что украл кто-то свой! И как после этого работать командой, если неведомый пока крысеныш оказался способен украсть совместно заработанные деньги, на которые у каждого из психологов были возложены надежды?!
Александр Андреевич Толстовский, инициатор и руководитель всего проекта, который с лёгкой руки Евы назвался музыкальным термином "чёс", объяснять никому ничего не стал. Дураков в группу не набирали, все всё поняли и последствия просчитали мгновенно. Поэтому на нормальные уже слова шефа о неформальном следствии отреагировали кивками.
- Тогда приступим. Сядьте в круг. Работаем в духе обычной групповой игры, как наши подопытные. Задача - установить, кто украл деньги. Ограничивающие условия ставлю я, я же даю вводные. Возражений нет?
Все кивнули и навострили уши. Сейчас могло прозвучать нечто новое, обнародоваться сведения, как бы с пометкой "совершенно секретно". Шеф проекта избегал делиться сведениями, как заключает договоры и добивается выплаты наличными. Тем более, какой процент выручки забирает себе. А вот сейчас, видимо, от волнения - проговорился. За работу по этому договору каждый психолог получил бы по полторы штуки баксов, Значит, доля Толстовского составляла шесть.
"Неплохо, - подумала Ева, - а ведь это мы с персоналом работаем, нервы сжигаем..."
Она не то чтобы завидовала, нет, но все же четырехкратная разница в заработке казалась чрезмерной. Не страной ведь руководит шеф, не банком, не металлургическим комбинатом, где уровень ответственности зашкаливает. Толстовский, конечно, прикладывал значительные усилия, убеждая очередного руководителя провести аттестацию персонала по наисовременнейшей методике, но такой разговор - лишь одноразовая высокопрофессиональная разводка, аналогичная цыганским, привокзальным, из серии "позолоти ручку, судьбу предскажу".
Судя по лицу Толика, тот тоже осознал пропорции, скорее всего, всегдашние, дележки заработанного между членами команды. Надя перехватила взгляд Евы, многозначительно сыграла красивыми дугами подтатуированных бровей. Понятно, уже произвела вычисления, впечатлилась. Сашка, единственный, кто умел делать маскообразное лицо тупицы - по сторонам не смотрел, изображал внимание.
(очень личное и лиричное. женщины поймут)
Удивительный мужчина! С первой минуты знакомства Ева поняла, что перед ней ушлый хитрец, в голове которого роятся мысли, скрытые от подавляющего большинства окружающих под различными масками. Ординарная фамилия Иванов, из присказок и анекдотов, совершенно не смущала этого парня. Скверно зная английский язык, Саша ухитрился организовать переводческую фирму, услугами которой пользовалась едва ли не вся область. На него работали десятки человек, причём гибкая система стоимости в зависимости от качества позволяла ему удовлетворять запросы широчайшего спектра - от перевода портового сленга до чуть ли не дипломатического уровня международных договоров.
Ко всему этому парень вел местное отделение клуба самодеятельной песни, создавал неплохие стихи, которые регулярно публиковались в областном альманахе. А в любительском ралли "Родное бездорожье" его фамилия числилась в "топ-10"!
Откуда в провинциальном человеке набралось столько талантов? Вопрос, который с первой встречи беспокоил девушку, по сей день ей не удалось выяснить. Сашка охотно шёл на контакт, выказывал Еве знаки внимания, впрочем, наравне с Надей, но не раскрывался. Из болтовни на вольные темы в его образовании обнаруживались гигантские лакуны, а манеры, слегка облагороженные прочитанной литературой, но базово - абсолютно деревенские, рисовали образ противоречивый.
Алмаз нешлифованный, говоря в манере "1001 ночи". Невероятно привлекательный и, что поразительно, свободный. Надька, улучив момент, залезла в карман опрометчиво оставленного на стуле пиджака и пролистала паспорт от корки до корки.
- Неженат, - довольно хмыкнула она, возвращая документ на место, - ну, голубчик, так тебя доить надо! Будешь моим любовником.
Еву покоробила такая циничность. Нет, она не была ханжой и к Надьке относилась нейтрально, на уровне сослуживицы-полуподруги. Та умело пользовалась койкой для достижения сиюминутных целей, а за что её осуждать, если мужики сами на это напрашивались? Но вот относительно Саши такой прагматизм Надьки почему-то выглядел некрасиво. У Евы, когда она представила процесс соблазнения, собственно секса - фу! гадость! "разностороннего"! - и последующего выклянчивания благ, от омерзения даже мороз по коже пробежал. Саша был достоин любви, а не вульгарного траха.
"Я, я тебе нужна! Я сумею сделать из тебя мужчину, в которого будут влюбляться с первого взгляда, которого будут встречать по одёжке, который будет совершенным во всех отношениях, - в который уже раз подумала она, непроизвольно пытаясь транслировать эту мысль Сашке, - я, а не Надька! Она вещистка, прагматичная девка, ей нужны твои деньги, а мне нужен лишь ты сам..."
(продолжение истории)
Шеф закончил вводную. По его словам, деньги он сегодня получил в кассе завода, уложил в портфель и спрятал в простой железный ящик, прикреплённый к стене в кабинете заместителя директора по кадрам. Это помещение психологам выделили неделю назад. Там они оставляли верхние одежды, личные вещи, там же стоял кофейный аппарат, банка гадкого растворимого кофе, электрический чайник, пустой офисный холодильник с неиспользуемой морозилкой и начатым пакетом молока.
Шеф здоровье берёг и обескофеиненный кофе всегда забеливал, в отличие от молодёжи, которая охлестывалась только черным, ядреным, разве что сахарок добавляла. Сашка, который вошёл в группу недавно, ни в кофейнике, ни в чайнике не нуждался. Он привез с собой упаковку "Нарзана" и большой пакет с разнообразными шоколадными батончиками - для подкормки всей группы, как он сказал.
В одиннадцать утра Толстовский закрыл деньги и отправился с ежедневным обходом по кабинетам, где работали психологи. Он всегда так поступал - деликатно входил, неслышно наблюдал, потом делал знак пальцем к себе, как бы спрашивая, нужен ли он? И если нет, то тихонько уходил. Обход занял у него около получаса, затем шеф заглянул в столовую по поводу меню на завтра. Последний визит был нанесен в приёмную генерального директора, чтобы согласовать время доклада о результатах асессмента, рекомендаций и пояснений сомнительных результатов. В кабинете Толстовский отсутствовал более часа.
В двенадцать шеф вернулся в кабинет за пару минут до прихода девушек. При них он обзванивал потенциальных клиентов, посылал факсы и мейлы, не выходя из помещения. Вместе с девушками отлучился на обед, и уже в полном составе группа вернулась в кабинет ровно в час тридцать. Сразу же Толстовский открыл железный ящик и обнаружил, что денег в нём нет. О чем непечатно и оповестил всех.
- Теперь ваша очередь. Начнем по кругу, с Нади. Итак, что ты делала с одиннадцати до двенадцати?
- Немного не так, - вмешался Толик. - Сначала, у кого есть ключ от кабинета.
- Нет. Сначала о главном, - сохраняя маску тупости, заявил Сашка, - где полиция?
- Её не будет. Зачем нам светить недекларированные доходы?
И Толстовский подробно расписал картину доноса полицейского следователя в налоговую службу, последующую проверку всех договоров группы, начисление многократно большего штрафа, что означало для каждого полное выворачивание карманов. Ева, кстати, никаких санкций не боялась, у неё на счету деньги кончались слишком быстро, а нуль - что с него возьмёшь? Потом, потихоньку, понемножку, любые долги выплачивались как-то. Но то она, голь перекатная!
А взять Толика, у которого крутая тачка, собственная фирма и завидного размера дача - тому дешевле промолчать и поступиться полторашкой зелени. Надька тоже рисковать не станет, ей есть что терять. Да и Сашка! Хотя...
Ева скосила глаза. Бизнесмен выглядел озадаченным. Сморщенный лоб и возведенные к потолку глаза должны были означать подсчет. Вот тут она мысленно раскритиковала парня: "Переигрываешь!" Это был его первый асессмент, и под штраф от налоговой он никак бы не попал - а за что, если ни копейки не утаил? Однако бизнесмен опять удивил, высказал неожиданную, какую-то перпендикулярную Толстовскому аргументу мысль:
- Зря боитесь. Отпечатки пальцев очень бы помогли. Если менты деньги найдут, то достаточно будет подоходный самим внести. Дел-то на рыбью ногу! А с бухгалтерией договориться, чтобы провели возврат и потом выплатили уже формально, в соответствии с договором. Уболтать главбуха всегда можно. Конечно, откат назад не требовать. Лицо сохранить важнее, чем все бабло до копеечки... Ну, как хотите.
Он стих. Толик выяснил, что ключи были у Нади и у шефа. Она, кстати, была в кабинете, когда Толстовский переложил пачки денег, плоско упакованные в четыре прозрачных файлика для документов. По её словам, каждый файлик был подвернут, заклеен прозрачным скотчем и при ней уложен на верхнюю полку условного сейфа.
- Надя, ещё раз, - глаза в глаза посмотрел на нее Сашка, - ты точно видела, что в сейф были уложены именно купюры? Руками их щупала, проверяла?
- На что ты намекаешь? - возмутился шеф.
- Никаких намеков. Обычное выяснение. Амаяк Акопян запросто бы успел подменить.
- Я не престидижитатор!
- А я и не говорю об этом. Но удостовериться, что подмена не случилась - надо. Замок ящика кто закрыл? И сколько было ключей?
- Вот он, - Толстовский показал двухбородочный, амбарного вида, - единственный. Я на два оборота провернул и ручку подёргал. А когда решил открыть, удивился, что он не крутится. А сейф открыт!
Этого можно было и не говорить - возглас шефа, чудовищно грубый и нелитературный, поразил Еву. Да и остальные психологи матерных изречений Толстовского прежде не слышали. Отчасти поэтому все одновременно повернули головы в его сторону и увидели пустое нутро железного ящика. Все, кроме Сашки, который в этот момент намеревался выйти из кабинета. Вероятно, поэтому бизнесмен встал и склонился, рассматривая дверцу, точнее - замочную скважину.
- Он не взломан, - Толстовский ответил на незаданный вопрос. - Итак, чтобы забрать деньги, преступник должен открыть кабинет и железный ящик...
- Извините, - перебил его Сашка. - Этот шкафчик открыт родным ключом. Или таким, что сделан очень давно и притерся. Можете сами убедиться, свежих царапин на скважине нет. А дверной замок на всех дверях, кроме директорской, одинаков. Под один ключ. Я у технички, которая заводоуправление убирает, узнал, когда вчера за ноутбуком возвращался.
- Саша, простите, а что это нам даёт?
- Пока не знаю. Просто общая информация, к сведению.
Надька отчиталась лихо. Судя по всему, времени на возврат в кабинет ей выкроить бы не удалось даже при очень сильном желании. За сегодняшний день она "пропустила" через себя десять человек, то есть провела расширенные интервью, да ещё внутри беседы с каждым - отработала раскладку трёх полных "Люшеров". Ева отпахала аналогично, и обе подруги подтвердили, что перерывы делали дважды, но лишь на совместный перекур и посещение туалета.
Толя заглядывал в кабинет на десять минут сначала одни, потом вместе с Сашкой - заваривал и отхлебывал черный кофе, пока новичок наслаждался слабогазированной минералкой. Ключ они брали у Нади и ей же возвращали. Алиби у всех выглядели слабо, но Толстовский показал, что не случайно стал руководителем. Похоже, у него каждый шаг, жест и слово были заранее просчитаны. Или шеф был мудрее, предусмотрительнее. Во всяком случае, когда в дверь постучали, и вошел начальник охраны заводоуправления, только Толстовский знал - зачем:
- Матвей Ильич, скажите, в каждом кабинете есть камера?
- Да. От генерального директора до начальника отдела - в каждом. Требование коллектива, чтобы исключить взятки и всяческие злоупотребления...
- Давайте. Спасибо, - и диск в бумажном конвертике переадресовался к Толе. - Будь любезен, вставь. И дай мне пульт.
- Я протестую!
Надька взвизгнула чуть не ультразвуком. Во всяком случае, Саша мизинцем стал прочищать ухо. Но Толстовский не поморщился даже, напротив, улыбнулся и попросил коллектив дать согласие на просмотр. Посмурневшей Надьке пришлось уступить общему мнению. И началась прокрутка. Коридорные съемки и виды других кабинетов промотали на большой скорости, а свой кабинет - на нормальной. Наклон скрытой камеры, которая скрывалась в вентиляционной отверстии, был выбран так, что сейф и диван в камеру не попали, а рабочий стол и дверь - да.
Запись поразила неприятно Еву. Она считала себя привлекательной, и зеркалу, вроде бы, можно было доверять. Но вид с непривычного ракурса, откуда-то с потолка, развеял иллюзии. Коротконогая широкозадая девка с плохо подвитыми длинными локонами перемещалась неестественно мелкими шажками. Конечно, это легко объяснялось туфлями на каблучке, но сверху они смотрелись простыми лодочками. Парни и даже Надька такими уродами не выглядели, а Толстовский при всей толщине в талии казался очень приличным господином.
Пока Ева сравнивала впечатления о себе с впечатлениями о коллегах, вскрылась причина Надькиного протеста. Ровно в одиннадцать, когда Толстовский и Ева на пару минут вышли из кабинета, чтобы вернуть в соседний, в архив кадрового отдела, стопку личных дел, Надька обыскала портфель шефа и сумочку подруги. Нет, она ничего не забрала, но внимательно прочла все бумажки, который там обнаружила.
- Зачем? Мне просто интересно, - объяснила она. - Это дает мне, как психологу, дополнительные сведения. Хочу все знать о вас!
- Уверен, ты обыскиваешь карманы мужа, - глядя в потолок, предположил Саша нейтральным тоном, но на ответе настаивать не стал.
Толя восхищенно похмыкал, Толстовский промолчал, а Ева отнеслась к подловатости коллеги равнодушно - психопрофиль полуподруги она составила в уме довольно быстро после знакомства, и такое поведение было предсказуемо. Секретов же в сумочке девушка принципиально не хранила - они умещались в мыслях.
Сашка оказался вне подозрения. Он вошёл, налил себе минералки, неспешно выпил и ушёл. А вот Толя ходил по кабинету во все стороны, видимо, нервничая, потом достал из пакета "Сникерс" или "Марс", вышел из кабинета, отсутствовал минут десять и вернулся очень довольный. Объяснение его звучало убедительно:
- Да угостил тут одну батончиком. Ну, подкатился на предмет близкого знакомства...
Наверное, Толе поверили. Почему бы и нет? Репутация котяры, который ни одной юбки не пропускает, была известна сразу. Он даже гордился ею, иначе почему резкую отповедь, полученную от Евы при первом знакомстве, принял в качестве комплимента? А дело было так - Толя вслух похвалил ножки и ягодицы Евы, которые благодаря фитнесу, действительно, выглядели недурно, и сказал, что обожает заниматься сексом со спортивными девушками. А Ева широко открыла дверь в подъезд и предложила выйти к бродячим кошкам, чтобы с теми "кисками" решать проблему спермотоксикоза.
Это воспоминание лишь усилило расстройство девушки от собственной неказистости при виде сверху. Огорчение оказалось настолько большим, что выводы объединенного следствия в лице всей группы она пропустила мимо ушей. Оклик шефа вернул девушку к реальности:
- А как думаешь ты?
- О чем?
- Как и кто мог украсть деньги?
Девушка удивилась:
- Мне откуда знать?
Толстовский вздохнул и объяснил тоном терпеливого учителя из школы для детей с отставанием:
- Мы начали мозговой штурм. Все данные для брейнсторминга нам известны, по видео уже понятно, что никто посторонний в кабинет не входил, а ваши показания подтверждены полностью. Даже если предположить, что ты и Надя или Толя и Саша - взяли деньги из сейфа, то незаметно вынести их отсюда просто невозможно. Запись видеокамеры подтверждает, что пропорции ваших фигур не изменились, а в руках у вас ничего нет.
- И что? - не поняла Ева. - О чем я должна высказаться?
- Дать любую, желательно, безумную версию пропажи денег.
- Как в кино, - чтобы быстрее отделаться и вернуться к переживаниям об уродливости собственной фигуры, Ева ляпнула первое, что пришло в голову, - вор прошёл через стену, через окно, через вентиляцию или вообще не приходил и не уходил. Сейчас сидит здесь в укромном месте и смеется над нами.
Коллеги переглянулись. Надя зааплодировала. Толстовский пожевал губами, словно пробуя высказывания на вкус. А Сашка молча встал, прошёл к двери и стал последовательно простукивать стену. Глядя на новичка, Толя занялся второй стеной, но в противоположном направлении. Девушки и шеф следили за диагностикой и ожидали изменения тональности стуков, но стены оказались монолитными. Сдвинув книжный шкаф, парни убедились, что и за ним нет тайных ходов. Вся мебель, включая холодильник, была распахнута настежь и обследована изнутри, а диван и письменный стол - наклонены для осмотра. Единственной находкой стали презервативы за диваном, вероятно, оброненные владельцем кабинета. Их оставили там же - незачем огорчать человека знанием его тайн.
Успехом увенчался осмотр окон. Створки среднего, с открытыми шпингалетами, держались только за счёт трения и распахнулись при лёгком потягивании за ручки. Выглянув наружу, Толя обернулся и горько вздохнул:
- Плакали наши денежки. Тут по карнизу на танке проехать можно.
Все, исключая Сашку, удостоверились в истине сравнения - танк не танк, а вот обнявшаяся парочка на полуметровой ширине спокойно бы прогулялась при желании. Закрыв окно, Толстовский вернулся в кресло руководителя:
- Какие будут предложения?
- Да, я согласна, надо заявить о краже, - печально кивнула Ева.
- С кем согласна?
- Со всеми. А разве не так?
Толя категорически возразил. Его поддержала Надя:
- Не хочу светиться! Ты что, совсем ничего не понимаешь? Если налоговая тебя хоть раз заподозрит, то уже никогда спокойной жизни не даст! А я, между прочим, ночами спокойно спать хочу. Саш, чего молчишь?
Бизнесмен пожал плечами:
- Сами же говорили, решение принимаем по консенсусу. Мне бояться нечего, но вредить всем я не стану. Александр Андреевич, вы сами-то как думаете?
Толстовский развёл ладони в стороны, непринуждённо исполнив жест доверия:
- Друзья мои, больше всего я доволен, что наша группа сохранится. Доверия и ещё раз доверие, вот критерий, вот оселок, на котором зиждется единство. Мне чертовски жаль, что пропал наш заработок, но я столь же чертовски рад, что его украл некто другой, а не член нашей группы...
Ева слушала шефа, профессионально подмечая великолепную актёрскую игру и незаурядное владение ораторскими приёмами. Коснись её необходимость подвести итоги коллективного расследования, она сказала бы просто и ясно: "решено - в полицию не пойдём, с пропажей денег смиримся". Но Толстовский почему-то толкал длинную и пустопорожнюю речь:
- ...мне это урок! Впредь я не буду хранить наши заработки ни единой секунды, а сразу вручать вам. Простите мне невольную халатность, и поверьте, что я точно так же, как вы, пострадал от неё. Даже сильнее. И поделом мне! Придётся брать ссуду в банке. Позвольте же мне озвучить общее решение. Итак, мы согласились смириться с пропажей заработка и не обращаться за помощью к полиции...
Ева заскучала. Горечь от просмотра видеозаписи, где она выглядела бесформенной коровой, уже рассеялась, на тему потерянных денег не думалось, поэтому она краем глаза стала следить за Сашкой. Тот что-то чиркал в маленькой записной книжке. Сейчас, когда он не контролировал себя, его лицо выглядело вдохновенным настолько, что девушка повернулась к нему всем телом. Новичок тотчас отреагировал:
- Что?
Таким же шепотом Ева ответила:
- Играешь сам с собой?
Ответу помешал стук в дверь. Толстовский осёкся. Вошёл начальник охраны, извинился, попросил диск видеонаблюдения назад:
- Сейчас полиция приедет, надо будет им отдать, а я хочу до них сам просмотреть.
- Зачем полиция? - произнесли в одно дыхание шеф, Надя и Толя.
- В обед на нашем этаже у командированного ноутбук тиснули. Он его сдуру в портфеле оставил. И ведь, гад, нет бы мне сказать, так он сразу в полицию, заяву накатал. А у тех на нас давно зуб. Короче, сейчас пойдёт заруба...
Надев на мизинец вынутый из дивидишки диск, начальник охраны двинулся к дверям, когда Сашка фамильярно окликнул его:
- Матвей, пара вопросов. Александр Андреевич когда узнал, что в кабинете есть скрытая камера?
- Дня три назад. Заходил к нам, беседовал, восхищался продуманностью системы. А что?
- Так, к сведению. А есть камера, что заводоуправление снаружи захватывает?
- Не одна, шесть. Но в другой операторской. А что?
- Дай посмотреть.
- Идём, сам возьмёшь, а то мне некогда рассыльным работать.
И два близко знакомых человека, что оказалось для психологов полной неожиданностью, вышли из кабинета. Первым опомнился Толстовский:
- Это как получается? Никто не знал, что Иванов имеет здесь знакомых?
Довольная конфузом шефа Надька ехидно улыбнулась:
- Так вы его сами к нам зазвали.
Толя заступился за Толстовского, а, может быть, и за Сашку:
- Шеф правильно его взял. Школьный психолог с пятилетним стажем, прекрасные аналитические способности. И что такого, если он знаком с кем-то?
- Да, а что такого? - подключилась Ева.
Она вдруг как озарилась изнутри, настолько остро пришла к ней догадка: "Сашка убежал не просто так! Он сейчас раскроет кражу, поймает вора и вернет деньги. Он его уже вычислил!" Ой, как в этот миг ей захотелось глянуть в записную книжку, что так и лежала на краешке стола. Видимо, эта же мысль осенила Надьку, если та привстала и потянулась через стол.
- Нет! - отбросила ее хилую лапку Ева. - Нельзя без разрешения!
- Ты что? Я же только глянуть.
- Нет!
- Девочки, не ссорьтесь. Дайте мне, я на правах старшего посмотрю, - раскрыл ладонь Толстовский.
- Нет, - снова возразила Ева, но Толя выкрутил из ее пальцев записную книжку и протянул шефу.
Тот наскоро пролистал немногочисленные исписанные странички, впился глазами в последнюю, долго морщил лоб, затем разочарованно перегнулся вперёд и вернул книжку на приставной стол. Толя повторил попытку прочесть или понять написанное, передал записнушку Надьке. Той тоже не удалось извлечь сведения, и аккуратная квадратная книжечка очутилась перед Евой. Огромным усилием девушка справилась с искушением, не стала уподобляться коллегам.
Вошёл Саша, извинился за задержку, вставил диск и включил прокрутку. Затаив дыхание, психологи наблюдали за неподвижным изображением боковой стены заводоуправления. Только покачивания деревьев и трехцветное полотнище на флагштоке оживляли картинку. Наконец, за окном мелькнул Толстовский, распахнул его, высунулся, повертел головой, закрыл створки. Повторно окно распахнулось много позже, во время "следствия", показалась голова Толи, который высунулся, осматривая карниз. Затем в просвете окна мелькнули все, кроме Сашки. Запись кончилась.
- Александр Андреевич, я увольняюсь. Даже если вы вернёте деньги, с вами я работать не смогу.
- Да как ты смеешь...
- На вы, пожалуйста, - Саша оборвал шефа так резко, что психологи вздрогнули.
Ева тронула парня за руку, протянула записную книжку:
- Ты забыл на столе, - но продолжение смогла утаить, хотя на губах крутился донос: "а они в неё лазили, читали твои записи".
Саша принял, задержал пальцы девушки в своих, усмехнулся, словно мысли прочел:
- Голову даю на отсечение, пытались понять, что там за таблица.
Толя покраснел впервые за все годы, что Ева его знала. Надька задрала нос, делая непринуждённое лицо постороннего человека. Но Саша понимающе улыбнулся:
- Я не в обиде, ребята. Любопытство не порок... Все, кроме Евы посмотрели? Так несправедливо. Прошу.
И что было делать девушке? Играть застенчивую дуру и отворачиваться, когда перед носом раскрыли записнушку? Ева глянула. Квадратная таблица, шесть на шесть клеток, сверху и сбоку литеры, все клетки последней строки, отмеченной буквой "Е", заполнены плюсами. А в итоге - жирный минус. Ничего понять нельзя. И зачем только она смотрела?
- С чего это вы решили меня обвинить в краже? - воскликнул Толстовский, придя в себя за эту минуту.
- Это очевидность. Вы знали, что камера не берет стену с сейфом. И зачем-то открыли створки окна. Вам почти удалось направить нас по ложному пути. Но просчитались с наружными камерами, потому что те писались в отдельной операторской. Я убежден, украли вы,- пояснил Саша, оборачиваясь к шефу. - Больше того, я уверен, что деньги до сих пор здесь, - и обратился к коллегам. - Пока я диск отношу, попытайтесь вычислить, где он их заныкал. Психологический практикум.
Когда дверь за парнем закрылась, Толя грозно приказал Толстовскому:
- Александр Андреевич, освободите место за столом, но не пытайтесь выйти из комнаты. Иначе мы заявим в полицию. Но если найдём деньги сами, то отпустим вас с миром. Понятно?
Толстовский пожал плечами, сохраняя на лице мину оскорблённого праведника. Он включил чайник, насыпал в стакан сахар и две ложки бескофеинового кофе, гадкого даже по запаху. Дожидаясь, когда приглушённое рычание закипающей воды перейдет в бульканье, он молча наблюдал за психологами.
Надька загорелась, как всегда, когда пахло скандалом или наживой. Её щёки рдели, невысокая грудь взволнованно вздымалась, а глаза лихорадочно блестели. Ева смотрела на суету отстранённо, она пыталась понять, как Саше удалось догадаться, что кража имитирована? Толя, видимо, тоже думал об этом, потому что, перерывая ящики стола, бормотал себе под нос:
- Понятно, если никто чужой из кабинета не выходил и никто из нас ничего не выносил, то кражи не было. Хотя, почему не было? Она произошла. Но чтобы шеф?
- Ай, молодец, шеф, - хлопнула в ладоши Надька, - как он нас кинуть хотел! Интересно, когда он бабло стырил?
- Сразу, - включилась в догадку Ева. - Он сейф закрыл и сразу открыл. Посудите, кто из нас станет трогать дверцу сейфа? Да никто! А шеф спокойно улучил момент и перепрятал деньги. Секундное дело и замком лязгать не надо.
Чайник забулькал, извергая клубы пара. Толстовский залил гадкий кофе кипятком, размешал, забелил молоком и снова спрятал пакет в пустой холодильник. Еве послышалось, что шеф пробурчал нечто невнятное, похожее на: "давайте, ищите, потом извиняться будете..."
- Но куда? Куда их можно спрятать, - прорычал Толя, заканчивая потрошить письменный стол и принимаясь за шкаф. - Что, простукивать пол и потолок? Смотреть вентиляцию?
- Куда никто из нас никогда не полез бы, - послышался от дверей насмешливый голос Саши.
- В трусы, - ляпнула Надька.
Толя захохотал, Ева поморщилась. Шеф набычился.
- Умный человек прячет лист в лесу, - исправила собственную бестактность Надька, - но где здесь лес?
Надькино высказывание поддержал Толя:
- Вот именно. Я понимаю Ирен Адлер. Важный документ - на видном месте. А тут - где? В обивке дивана?
Ева глянула на Толстовского, который смаковал свой "обезжиренный кофе". Нормальный человек такую безвкусную гадость никогда бы не стал пить. А этот - демонстративно смаковал. И она поняла. Кажется, поняла.
- Разрешите.
Буквально вдавливаясь в толстый живот шефа, Ева протиснулась к холодильнику, распахнула и дёрнула вниз обледеневшую дверцу морозилки. С лёгким хрустом та опустилась. Упакованные в тонкий пластик, заклеенный скотчем, там пластами лежали их деньги.
(конец детективной истории и... Может быть, действительно, начало новой? Но тогда это уже совсем другая история...)
Сдав отчёт генеральному директору и ответив на все его вопросы, психологи расстались. Зарплату, которая увеличилась за счёт доли Толстовского, они разделили давно, новых заказов ждать было не от кого, поэтому прощание свелось к помахиванию руками. Надька поехала с Толей, и, судя по её лихорадочно горящим глазам, не домой.
- Давние любовники?
Ева не удивилась вопросу Саши. Наблюдательность, умение слушать, подмечать мелочи и делать выводы, то есть те качества, который сразу бросились ей в глаза, она теперь дополнила безграничностью способностей новичка. Хотя, какой он новичок, если группа распалась?
- С института. Её распирает от эмоций, надо оторваться, а с мужем это невозможно, он консерватор. С Толиком она оттянется по полной.
- А ты?
Вопрос был задан таким неравнодушным тоном, что кокетничать, изображать недотрогу или кого-то ещё там - не стоило. Ева посмотрела в голубые глаза, вспомнила себя на видеозаписи, вид сверху - коротконогая широкозадая девка с плохо подвитыми локонами - вздохнула, призналась:
- Я фригидная. Бывший муж так сказал.
Высвобождаться из Сашиных объятий она не стала, но едва перевела дух от длительного поцелуя, предупредила:
- Зря ты со мной связался, - и процитировала "жароптицыноперо", верный эпиграф ко всей предыдущей жизни, - много, много непокою принесет оно с собою...
- Я тоже на корзину с фруктами мало похож, - не испугался "Иван-дурак".
- Погоди, сначала ответь, литера "Е" - это я? В конце - прочерк. Или минус? Я должна знать. Минус, это недостаток?
- Да. Единственный, но существенный. Надеюсь, исправимый...