Краем глаза Лиза видела, как бегут на взгорок милиционеры, вызванные сердобольной соседкой, но они не успевали! Топор взлетел в руке несостоявшегося мужа. Вторая лапища сгребла её белокурые локоны и больно дернула. Она поняла - сейчас тяжелая железяка обрушится на голову! Рефлекс фехтовальщицы подсказал: спасет шаг вперед!
Рывок, и Лиза ощутила, как расплющиваются тугие шарики ненавистного органа. Ублюдок вскрикнул от боли и зажал руки между колен. Пока он корчился, девушка бросилась прочь, притаилась за деревом, дожидаясь, чтобы милиционеры пробежали мимо. Не хватало только попасть им в лапы. Опять начнётся:
- Паспорт? Как нету? Откупись! И денег нет? Пройдёмте!
А там - депортация, нищий Тирасполь, насмешки, издевательства... Нет, нет!
Заходить домой Лиза не отважилась и направилась на вокзал. Но и там казалось опасно, ведь железнодорожная милиция тоже могла потребовать паспорт, который сразу отнял и спрятал этот ублюдок.
- Боже, как можно быть такой дурой? Поверить интернет-переписке, фальшивым ласковым словам и чужим, как оказалось, фото? Понятно же, что писал не сам ублюдок, у которого отродясь комп в доме не водился! Дура, дура, миллион раз дура!
На улице она задрожала от холода и обхватила плечи руками:
- Господи, как теперь жить? Без денег и документов, одной во всем мире? Возвращаться к этому чудовищу, опять терпеть его издевательства? Нет! Лучше смерть.
Ярко освещенная витрина магазина сувениров привлекла внимание. Лиза вошла внутрь, в тепло. Делая покупательский вид, медленно передвигалась вдоль прилавков и стендов, разглядывала статуэтки, авторучки, матрёшки, шкатулки. Рыцарские латы опирались на громадный двуручный меч с нарочитыми выщербинами. Стилизованные под древность шпаги с витыми гардами и тупые кинжалы, украшенные рунной гравировкой, сияли полировкой или хромом - нагло, пафосно и смешно.
Лишь полуобнаженная катана на простенькой подставке поблескивала скромно и лаконично. Жаль, клинок тупой. Спросив разрешение, Лиза приняла стойку, в красках представила, как бы она разделалась с ублюдком, держа в руках такое убийственно лёгкое лезвие. Шаг назад, поворот...
- Будете брать? Тогда простите, мы закрываемся...
К полуночи сидеть на лавках стало невыносимо холодно, лишь движение немного согревало. Ходьба по ночным улицам измотала Лизу вконец. Есть хотелось неимоверно, больше, чем спать. Девушка унизилась до того, что стала переворачивать мусорные урны и выискивать там съедобное. Половинка засохшего пончика и недоеденный уголок пирожка рассыпались на крепких зубах в мелкую крошку и тотчас растворились в обильной слюне, не уняв судороги в желудке.
- Вы что-то потеряли?
Лиза вздрогнула. По счастью, это оказался молодой человек невысокого роста. Облегчение было так велико, что девушка разрыдалась. Всхлипывая, она вошла в квартиру спасителя, готовая безропотно предоставить свое измученное тело, если тот пожелает.
Спасителя звали Андрей. Это выяснилось утром, когда он принес Лизе бутерброд и горячий кофе в постель. Осознав, что спит в чужой квартире, в чужой постели, но совершенно нетронутая, девушка разрыдалась вторично.
- Почему? Что тебе надо от меня?
- Ничего. Просто решил помочь красивой девушке. Разве нельзя?
- Так не бывает, не бывает, не бывает! Вам всем от женщины нужно только одно, скоты!
- Да бога ради, гуляй на все четыре стороны. Прямо так пойдёшь, или сначала умоешься?
Переждав истерику, Андрей предоставил ей халат, полотенце, тапочки и отправил в ванную комнату. Когда она вышла, на полу ждала записка: "Уходя - захлопни дверь. Но лучше дождись. Вдруг сумею помочь?"
*
Вечером Лиза наврала, что потеряла документы, что их вот-вот привезут знакомые, что никакой помощи не надо, лишь переночевать негде. Андрей пожал плечами. Дня три она отсыпалась. А в благодарность навела порядок и чистоту в холостяцкой квартире. К воскресенью с лица сошли синяки и очень вовремя закончились месячные.
Спаситель предложил прошвырнуться по магазинам, где купил ей веселенькое платье с воланами и туфельки на среднем каблучке. Вечером, когда Андрей привычно отправился стелить себе на диване, девушка решительно возразила. Так началась их интимная жизнь.
- Боже ж ты мой, - восторженно прошептала она, придя в себя от безумящего восторга, - я не знала, насколько это приятно. Понимаешь, милый, ты у меня первый настоящий мужчина оказался. Я и не подозревала, каким бревном была в постели...
Андрей промолчал, то ли говорить на такую тему не захотел, то ли не поверил. Это показалось обидным. К утру тело потребовало продолжения, которое оказалось не менее приятным, но совершенно иным по ощущениям. Каждая ночь становилась для Лизы открытием, хотя теоретически она знала почти всё о сексе. Но когда сухая теория вдруг оживает ослепительным фейерверком практического наслаждения, о! Невозможно описать словами то, чему нет названия! Да и надо ли?
Андрей слушал восторженные рассказы о том, как и откуда, от какой части или крохотной детальки тела начался последний оргазм, улыбался и молчал.
- Неужели тебе нечего рассказать?
- У мужчин всё гораздо скуднее. Мы обделены природой, - отвечал изобретательный и неутомимый любовник.
С каждым днем Лиза все больше влюблялась в него. Она не расспрашивала Андрея о его жизни и откладывала на потом рассказ о своей.
Увы, прошлое напомнило о себе, жестоко и болезненно.
*
Заглянув на крытый рынок, молодые люди решили разделиться, чтобы сэкономить время - слишком много народу толпилось в очередях.
- Я возьму овощи, а ты - свининку, - крикнул Андрей, протискиваясь к прилавку.
Изрядно помучив продавца, но выбрав самый соблазнительный кусок грудинки, Лиза опустила его в пакет и попыталась протиснуться к выходу. Толстая тетка грубо снесла её с пути совершенно хоккейным приёмом - Лиза едва устояла, наступив каблуком на чью-то ногу.
- Простите, - вырвались слова, перешедшие в крик боли.
- Ну, сука, попалась, - и волосатая лапища сутенера принялась наматывать на кулак её длинные светлые локоны, - ща домой отволоку, там разберемся. Ишь, паскудина, я такие бабки за тебя заплатил, а ты решила передком без меня работать? - Кулак ударил в шею, сбил девушку с ног. - Шалишь, со мной такие номера не проходят, ты у меня в две смены пахать... Уй-ё-о-о-о!!!
Вой здоровенного мужика был настолько жуток, что затих весь базар. Лиза поднялась с колен. Андрей, её Андрей заломил руку волосатому чудовищу, только что такому самоуверенному и наглому. Два упитанных милиционера, прибежавшие на крик, дружно козырнули парню, увидев удостоверение. Ублюдка согнули вдвое, отконвоировали внутрь подсобных помещений. Андрей пробежал глазами по толпе зрителей, позвал Лизу. Не дождавшись ответа, направился вслед за милиционерами.
*
- Кажись, шаги, - закутанная в перину старуха подняла голову.
- Точно, чавкают, - согласилась Лиза и накрыла голову одеялом.
Ей было абсолютно всё равно, ментовская облава это или возвращается из города очередная группа помоечных бомжей. Две недели, проведенные на городской свалке, превратили молодую девушку в опустившееся и безразличное ко всему, кроме еды, существо. Грязное лицо, спутанные в сальные сосульки волосы, из которых толпами выходили на прогулку упитанные вши, и мёртвое равнодушие в глазах.
Лиза оказалась непривлекательной даже для сексуально озабоченного вожака помойщиков. Тот заволок новенькую в свою берлогу, задрал ей платье и даже взгромоздился сверху. Но глянув на безразличное лицо, утратил желание и постыдно увял.
О позоре своём вожак промолчал, а без его соизволения не отважились и прихлебатели. Лиза безучастно сидела в укрытии, дожидаясь очередного мусоровоза, потом брела туда, подбирала куски, отброшенные более бойкими и привередливыми. Телу хватало калорий, а души у Лизы не осталось. С позором возвращаться домой? Зачем? Тем более, документов нет. И вообще, жизнь утратила смысл...
Вернуться к Андрею - нечего и думать! Ведь несостоявшийся муж, этот ублюдок-сутенер, обязательно полил её грязью, обильно и гадко. Кто поверит молдаванке, что она приехала в Россию выйти замуж, а не заниматься проституцией? Дура, непроходимая дура!
Вечный круг упрёков и самообвинений разорвал жестяной голос мегафона:
- Граждане бомжи! Выходите добром, пока собак не пустили. Потом пеняйте на себя, прививок от бешенства делать не будем, а сидеть не сможете, недели две, не меньше. Граждане бомжи!
*
Лиза молчала, пока их везли в изолятор, молчала, когда раздевали и стригли во всех местах. В душевой пришлось вымыться, чтобы избежать ударов резиновыми тапками по лицу. Надзирательница заставила надеть серую робу и занять койку. Медицинский осмотр закончился быстро, хотя унизительные процедуры осмотра у проктолога и гинеколога вызвали у Лизы протест. Послушно поворачиваясь для фотографирования, она подумала, до чего похоже это на сталинские времена, которые едва пережила бабушка.
- Это судьба, карма, - шепнула Лиза, устремив мысли к равнодушным небесам, невидимым сквозь плохо белёный потолок барака, - чтобы нас всегда насиловали и унижали. За что, господи? Я ведь так верила в тебя! Почему ты обещаешь спасение и блаженство только после смерти? Чтобы никто не мог проверить, что ты обманщик?
К её кровати подошла высокая женщина:
- Встать. Не одевайся, накинь одеяло. Вперед!
В комнате надзирательницы пахло не дезинфекцией, а цветочным мылом. Закрыв дверь, та велела снять одеяло и набросила на Лизу шелковый халатик:
- Меня зовут Люба. Люба-Любонька, целую тебя в губоньки... Подруга мне нужна. Понимаешь, о чем я? Такие мужики, бля, пошли... Псы голодные, и то после супового набора мясо предпочитают, а эти! Короче, девушка, хочешь пожить нормально этот месяц в пересылке, - могучая бабища медленно раздевалась, - будешь стараться. Иначе, сгною...
Раскинувшись на двуспальной кровати, застеленной простыней с веселенькими цветочками, она принялась горячить себя пальцем и поманила Лизу.
- Ну, приступай!
Волосатые мускулистые ноги так напомнили ненавистного сутенера, надругавшегося над мечтой о семейном счастье, что вопль безысходности и ужаса вырвался из комнаты и перебудил обитательниц барака. Оплеуха обозлённой бабищи звонко швырнула девушку на пол. Пинок пришелся под рёбра, выбив дыхание.
Лиза скорчилась, закрывая лицо и живот, застонала:
- Боль, снова боль. Всегда боль! Как ты жесток, господи, как равнодушен!
Хлопнула дверь барака. Мужской голос скомандовал:
- Задержанная Лупеску. С вещами на выход!
И голос Андрея, звонкий и счастливый:
- Лиза, я за тобой, я тебя забираю!
*
- Зачем прятаться? Виза на полгода, она еще действительна. Распишемся без очереди, сразу просьбу на гражданство России. Завтра отпрошусь, выслежу ублюдка и заберу твой паспорт.
- Не надо, я сама. Теперь я ничего не боюсь, ты меня хорошо научил, - и Лиза нежно поцеловала Андрея.
Три месяца минуло со дня их первой встречи на ночной улице. Кто бы мог подумать, что жизнь так резко повернется улыбчивой стороной? Тренер по рукопашному бою, капитан милиции Андрей Игнатьев, завоевал Лизино сердце навсегда. Она снова жила в его квартире. После спасения от надзирательницы-кобла, девушка рассказала всю правду о себе.
Возмущенный Андрей собрался побить мерзавца, подло обманувшего Лизу, но та удержала его. Всё-таки, часть вины лежала и на ней. Незачем было тираспольской дуре соглашаться на предложение руки и сердца. Еще повезло, что сутенер не выставил сразу работать на улицу, а решил лично попользоваться "свежатинкой". Так меньше походило на проституцию - утешила себя Лиза.
Заявление в прокуратуру она писала под диктовку Андрея. Следствие началось не сразу, сначала прокуратура отфутболилась, пришлось жаловаться в область. Дело возбудили пару недель назад, и велось оно ни шатко, ни валко.
Узнав, кем работает любимый, Лиза потребовала научить приёмам и её. Андрей привел девушку в зал и поразился. Смех смехом, но гибкость и реакция фехтовальщицы прекрасно сочетались с приёмами каратэ-до, органично вошедшими в стандартный набор боевого самбо. Короткие волосы - спасибо пересыльной тюрьме! - прибавили шарма. Лиза сразу попала на заметку старшего тренера, выстояв в спарринге. По мнению того, девушка практически безукоризненно работала бокеном.
*
Перед сном Андрей весело сказал:
- Лизок, я решил твою проблему! Все, дело открыто, ведет его следак, которого я знаю. Так что завтра мы с парнями идет к твоему бывшему и забираем документы!
И они спокойно уснули. Однако среди ночи девушку как кто толкнул. Она тихонько, чтобы не разбудить Андрея, встала, собралась наощупь, не включая свет. В ней кипела ненависть:
- Нет, слишком просто - забрать документы. Негодяя надо покарать!
Фантазия выдала множество вариантов мести, взлелеенной в ночных скитаниях. Бокен? Насколько он похож на бейсбольную биту, которой орудуют киношные герои! Но ей нужно настоящее оружие. Катана, та, из сувенирного магазина - о, как приятно лежала она в руках, как свистел разрубаемый ею воздух! Похожая, но настоящая, бритвенно-острая, лежала на подставке в квартире тренера.
- Прости, сэнсэй, - Лиза не собиралась ограничивать себя требованиями христианской морали, - это не кража, я верну, обязательно верну. Ты не узнаешь, я быстро обернусь!
Рассвет не наступил, как она подошла к дому, где не спал - сидел, допивая бутылку водки, ее истязатель.
- Ты, сука! Совсем наглость потеряла? По чужим постелям потаскалась, а теперь домой пришла? Добро мое тырить? Думаешь, шибко круто смотришься, кунфу гребаная, если башку побрила? Ща я тебе её ссеку, на футбол пущу, - завопил пьяный громила, когда Лиза пинком открыла дверь.
Не обращая внимания на крики, девушка выдвинула ящик с документами. Раз! И они легли на дно спортивного рюкзачка. Грузные шаги и угрозы звучали уже близко, так что она распахнула окно, легко выпрыгнула и отбежала на дорожку. Пока двухметровая волосатая тварь перелазила через подоконник, Лиза плюнула в сторону дома, где прошла унизительная часть ее жизни.
- Убью, сука!
- Получи, мерзавец, - тихонько шепнула она и крутанулась, целясь пяткой в небритую рожу.
Откуда только взялось у нее умение так ловко наносить удары? Выплюнув несколько зубов, ублюдок продолжил погоню, выкрикивая ругательства с приятной слуху шепелявостью. Девушка легко бежала по знакомой тропе, предвкушая отмщение. Соседка, сердобольная старушка, выглянула из окна, схватила телефон. Все словно повторялось - как в тот день, когда она убежала отсюда.
- Зря звонишь, бабушка, - подумала Лиза, - сегодня милиция не нужна, сегодня всё будет по-иному.
Сутенер топал ножищами, размахивал топором и тупо, как баран, спешил на бугорок, к месту заклания. Вот и полянка с давними кострищами, бутылочным стеклом. Сюда она забежала, спасаясь от побоев. Здесь ублюдок махал этим же самым топором. Но тогда Лизе мешали шпильки, тугие джинсы стесняли движения. Иное дело - черная самбовка и невесомые тапочки. Сегодня всё будет иначе!
*
Сутенер ворвался на площадку, оскверняя воздух смрадом перегара, гнилых зубов и желудочной отрыжки. Замахнулся топором. Лиза нырнула под руку, с наслаждением пнула. Задница ублюдка, наполовину выглядывающая из безразмерно великих, по негритянской моде, джинсов - всегда раздражала девушку обильной волосатостью и "единственной извилиной".
Пролетевший от неожиданного ускорения в колючки боярышника, сутенер заревел. Пока его жирная туша поворачивалась, с грацией перекормленного борова, Лиза сунула руку под примятые стебли высокой травы. Настоящий японский меч, заимствованный у тренера, дугой соединил руки девушки.
И - раз! С характерным, упоительно сладостным звуком ножны посторонились, обнажив победное сияние клинка...
И - два! Левосторонняя стойка, шаг вперед...
И - три! Выпад...
Катана со свистом рассекла воздух, чиркнула противника в пах, вынырнула. Наверное, ампутировав предмет гордости тупых самцов. С чего бы тогда боль согнула ублюдка? Визг радовал ухо, пока катана завершала второй оборот - последней третью ложась чуть выше расстегнутого ворота рубашки.
Как в замедленной съёмке наблюдала Лиза полёт клинка и наслаждалась каждым мгновением мести.
Лезвие немного примяло кожу и начало погружаться в шею...
Сальная, толстоскладчатая кожа, утыканная щетиной, лопнула и медленно расходилась в стороны, показывая желтый жир...
"С потягом!" - вспомнились слова тренера, и Лиза потянула клинок на себя...
Дойдя до позвоночника, легкий меч чиркнул по кости. Бритвенно острый конец продолжил движение, легко коснулся хрящей и закончил смертельную работу, взмыв вертикально. Долгую секунду кровь из рассеченных тканей и сосудов обдумывала, как быть, и решила выплеснуться наружу.
Тем временем тупой мозг гориллообразного негодяя получил сведения о новой ране. Сутенер распрямился, лапая шею левой рукой, и взмахивая топором - в правой. Рот ублюдка раскрылся, снова рождая визг.
Лишенная поддержки мышц слева, голова отклонилась, воздух вырвался из надсеченной гортани - крик выродился в булькающее шипение. Но топор продолжил движение. Чтобы не попасть под удар, она шагнула вперед, как тогда.
Воспоминание о страхе, боли и беспомощности нахлынули волной, и колено впечаталось в окровавленный пах ублюдка. Лиза с таким наслаждением ощутила, как расплющиваются тугие шарики ненавистного органа этого мерзавца, что свет в глазах померк...
*
Она словно уснула или проснулась во сне. А может, она умерла? Что творится, почему так странно и нереально все складывается? Тело обессилело, осталось лежать, а душа - конечно, душа, согласилась Лиза, видя себя со стороны - девушки вспорхнула над зелёной, весенней поляной.
В таком неожиданном ракурсе она видела сверху весь мир. Ублюдок не упал, он устоял на ногах, хотя истекал кровью. Зато Лиза не сумела увернуться от удара в висок, и сейчас лежала недвижимо. Милиция, вызванная сердобольной соседкой, опоздала. Подбегающий участковый успел крикнуть "стой!", выхватить пистолет и даже выстрелить, но пуля не остановила пьяного буяна.
Топор взлетел и рухнул, отсёкая белокурую голову. Душа Лизы ощутила боль в шее, но совершенно не расстроилась. Она словно предчувствовала, что история не закончена. Противно скрипнув тормозами, снизу подкатил микроавтобус, надписанный "СОГ". Несколько мужчин поднялись к месту убийства. Участковый радостно вздохнул, бросился докладывать типу в гражданском. Поджав губы, тот окинул взглядом поляну, махнул "Скорой", подзывая, скомандовал сопровождающим:
- Приступайте, - и обернулся на рев мотора.
Легковушка, ведомая Андреем, обогнула машину следственной группы, устремилась по тропинке. Сминая кусты, вылетела на пригорок, резко тормознула. Её занесло, развернуло боком. Растоптанная в пыль земля, зола с кострищ тяжелыми струями выплеснулись от колёс. Воздух закрутился грозовым облаком и стал расползаться вширь, перемешивая в себе мутные клубы пыли. Андрей растолкал следственную группу:
- Лизонька! Душа моя! Да как же...
Упав на колени, парень не заметил, что белокурая голова девушки отделена от тела, что кровью залита трава. Он видел Лизу целиком и молил её отозваться, прийти в себя. Его теплые руки прикоснулись к щекам любимой, губы тронули лоб, затем осыпали поцелуями всё лицо.
- Что с тобой? Не молчи! Тебе страшно? Не бойся, лапонька, я рядом... Я всегда буду рядом... Ну, открой глазки, приди в себя, очнись...
*
Сердце заторопилось наверстывать упущенное. Лиза вздохнула, проверила рукой это бешеное колочение в груди, ослабила цепочку с крестиком на шее, открыла глаза:
- Я ожила? Ты меня оживил?
Полумрак квартиры чуть разжижался светом с улицы. Никакой поляны, никаких следователей, врачей и милиционеров. Девушка села, осматриваясь, понемногу постигая реальность неожиданного воскрешения из мертвых. Андрей тоже перевел дыхание:
- Ты закричала, а потом вдруг затихла, дышать перестала. Я спрашиваю, спрашиваю, а ты молчишь, - руки взъерошили короткий светлый ёжик на голове девушки, губы коснулись лба и умоляюще шепнули. - Не пугай меня, ладно?
- Андрюшенька, родной ты мой, так я жива, так это сон! О господи, - и она обняла парня, затем повернулась, потянула его на себя, спеша полностью скрыться от кошмара, вытеснить ужас, чуть не убивший её. - Скажи, это сон?
Вопросом она изгоняла последние остатки кошмара, хотя прекрасно знала ответ. Да разве мужчина подвергнет свою женщину опасности? Капитан милиции Андрей Игнатьев еще вчера забрал паспорт и вещи Лизы, а ублюдка взяли под арест до окончания следствия. Вспомнив это, девушка шепнула:
- Сгинь, пропади, морок бесовской!
Она еще плотнее прижалась к мужу, наслаждаясь сдержанной мощью его объятий... И тихонечко застонала от приливов блаженной истомы, не в силах терпеть затопившее её безмерное