Она открыла дверь и, мельком взглянув на него, ни слова не говоря, ушла вглубь квартиры. Он помялся у порога, скинул куртку и, не разувшись, проследовал за нею.
- Что случилось? - он был спокоен, и только по сжатым губам и нехарактерной бледности угадывалось скрытое волнение.
Она, не поднимая глаз, все так же молча, проскользнула мимо него на кухню. Её морозило, она зажгла конфорку. Сгорбившись, сжавшись в ледяной комок, она стояла у плиты, отогревая озябшие пальцы над голубоватым огнём газовой горелки. Он подошел к ней, коснулся плеч в желании обнять. Она, вздрогнув, отстранилась. Посмотрела слепо, указала на стул:
- Присядь, пожалуйста.
Он заподозрил неладное, как только увидел её. Сейчас и вовсе стало не по себе. "Мёртвое" выражение лица, поблёкшая за день кожа, распухшие веки и этот страшный взгляд, в котором не осталось ничего от его девочки.
- Где ты был вчера? - она подожгла сигарету о язычок пламени.
- Мы встречались с ребятами. Нужно было. По делам, - он пытался понять, что произошло за несколько часов; что убило в ней жизнь?
- Скажи, а как-то предупредить меня, чтобы не волновалась, нельзя? - её бесстрастный тон шокировал больше, чем внешние изменения.
- Не было возможности.
Она уловила лёгкую фальшь; горько усмехнувшись, кивнула.
- Наверное, ты должен был догадаться из-за последних событий, что не смогу найти себе места? - голос походил на шелест; ему пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова.
- Я взрослый мужчина, к чему тебе опасаться за меня?
- Тебя тогда чуть не убили. И вчера я испугалась... за тебя... - она по-прежнему не смотрела на него, лишь меняла сигареты, прикуривая следующую от догорающего бычка.
- Глупости. Тебе, малышка, не стоило тревожиться, - он немного расслабился, решив, что она накрутила себя до того состояния, в котором застал.
Она, не слушая его, продолжила:
- Я испугалась за тебя, и не могла оставаться дома. Я поехала к Алексею. То есть хотела поехать... - воспоминания исказили черты.
- Что все-таки случилось?! - он тоже закурил, встал, нервничая, сделал пару шагов по кухне, вернулся на место. - Можешь толком объяснить?
Она не обращала внимания на его перемещения.
- Так вот... - она затянулась как можно глубже сизоватым дымом, - не поздно, около восьми вечера, наверное... Я хотела поехать к Алексею, потому что не могла дозвониться ни по одному из телефонов... Вышла поймать такси... Не успела стать у обочины, как рядом затормозила потертая "шестерка", выскочили двое... потянули внутрь... я как-то отбивалась... пригрозили, что прибьют, если пикну... - она сменила сигарету и опять глубоко вдохнула через фильтр.
- Кто это был? - он задал нелепый вопрос и запнулся от его неуместности.
Она впервые посмотрела ему в лицо.
- Не знаю. Трое каких-то. Третий сидел за рулём. Затащили в салон и повезли... - её бесцветный голос говорил обо всем так, будто сторонний наблюдатель передавал факты.
- Ты что, выпрыгнуть не могла?! - он до хруста сжал сцепленные в "замок" пальцы.
Она внимательнее посмотрела на него.
- Я пробовала. Но ручки на дверях были сломаны. Их не было совсем. Изнутри открывались только передние двери, - она встала, подержала руки над газом; постояла в раздумьях, снова села.
- Что они с тобой сделали? - его голос дрожал.
Она вслушивалась в интонацию, стараясь понять: страх ли за неё, гнев, желание ли прибить мерзавцев - что терзает его?
- Они?.. Вывезли на какой-то пустырь и велели раздеваться... я говорила, с кем им придется иметь дело, называла имена... отморозки - авторитетов не нашлось... - она брезгливо поморщилась.
- Ты разделась? - он подался в её сторону.
Она отшатнулась от резкого движения:
- Да... я не хотела умирать... и чтобы нашли потом искалеченное тело... я помнила о близких, которым придется пройти через опознание... - она оставалась безучастной, но наполовину выкуренная пачка выдавала её. - Двоих мне удалось заговорить... не знаю как... они вышли из машины... А третий...
- Он тронул тебя? Да?! - он прервал её, перейдя на шёпот; глаза сузились, - из них, как из бойниц, тлели ненавистью зрачки.
Она почувствовала, как голову стянуло стальным обручем: "Вот. Вот, что тебя мучит. Осквернили твою женщину или нет?" Она собиралась с мыслями. Душа всё туже сворачивалась в мёрзлый шарик: не было ни страха, ни боли, - это она уже пережила пятнадцать с половиной часов назад, - одна наледь в груди. Она готовилась - сейчас, на маленькой кухоньке, ей предстояло вынести более тяжкую ношу. Она впилась в его глаза неотрывным пытливым взглядом, - она искала там каплю сочувствия, крохотный отголосок любви. Она желала ошибиться и молилась о том. Сморгнула усталыми веками и, глотнув порцию дыма, выдохнула:
- Нет... не тронул...
- Он видел тебя обнаженной и не тронул? - его зрачки, казалось, прожигали насквозь.
- Да... всё обошлось... сказал, что красивая... а другим, чтобы не приближались... Потому что не шлюха... - она говорила почти правду: третий действительно не подпустил остальных, но сам... а потом удалось бежать, спрыгнув на повороте... и по наитию стучаться именно в ту квартиру, куда её впустила пьяная девица...
Она сдерживалась, чтобы эмоциями не раскрыть теперь уже заветной тайны. Тело содрогалось под плотным свитером от стойкого ощущения жадных лап, - она полдня провела в ванной, оттираясь от налипшей на кожу и душу грязи.
- Номер машины? - он был собран и деловит.
- Его не было...
Она старалась унять головокружение и рвавшийся наружу вопль, - крик оскорбленного зверя разрывал молчанием связки.
- Описания уродов?
- Завтра...
Она знала, что это не всё: он никогда и ни за что не поверит ей на слово.
Будет проверка. Жестокая в своей изощрённости. "Я тебя люблю", - еще отстукивало на донце её раздавленного сердца.
- Хорошо, - он взял её за руку; провел пальцами по пересохшим губам: - Ты много куришь, детка.
- Случается... - вся воля была направлена на то, чтобы оставаться рядом с мужчиной, а не бежать сломя голову на другой конец Земли.
Он встал и, не отпуская её руки, поднял за собой. Привычно притянул к себе. Мужской запах душил спазмом, - она прессовала чувства, закатывая их катком любви. Она теряла сознание не в силах переносить мужские прикосновения и - терпела, чтобы сберечь их обоих. Он повел её за собой. В спальне, раздев, положил на кровать. Она боялась, что он услышит грохочущую о виски мысль: "Не надо! Не прикасайся! Не трогай меня!" Он целовал, чутко следя за изменения в ней, - ему нужны были доказательства или опровержения. Её душа билась в истерике, а руки и губы нежно отвечали на ласки. Она принимала его, ни одним движением не выдав ужаса и отвращения, взрывавших каждую клетку.
Когда всё закончилось, он склонился, обдав её светом любящих глаз:
- Малышка, я люблю тебя...
- Я тебя тоже... - она улыбалась в ответ, пряча в дальний уголок истерзанную душу, и, думая о том, что теперь ей не отмыться вовек ...