Современная культура не может обойтись без религии не только православной, а вообще, любой религии, а уж тем более современная культура постсоветского пространства, которая живет в каком-то удивительно странном, религиозно-научном, мистически-прагматичном Солярисе. Православие неотъемлемая часть этой постсоветской культуры, и довольно значимая часть. Что говорить, если даже в советское время возникала некая потребность, некое стремление к вере. Искренней. Чистой. Праведной. Верной. Благостной. При всем том, что идеалы строителя коммунизма декларативно таковыми и являлись, тем более что и служили неким замещением идеалов старых. Это и бегство от старого нового. И стремление к новому старому. Наше постсоветское пространство, в культурном смысле, представляет собой мелко рубленный винегрет из совершенно невообразимого и несочетаемого. Мощнейшее язычество, чье дыхание и отголоски слышны и сегодня, спустя более тысячи лет со дня официальной даты крещения Руси. Православие, которое и греческая вера и не греческая вера, и новая азбука, и сразу выбор, которого не было... Ни у киевского князя, потому как у него просто не было иного пути, чем путь к вере едва ли не величайшего и ослепляющего величием государства того времени, той, что уже проникла в немало сердец; ни у народа, за который выбор сделали, на долгие годы определив еще один путь - путь решения его, народа, судьбы не самим им, а отдельными "представителями". Да и сам народ, равно готовый ради своей веры идти на любые жертвы и быстро же ее забывать и менять. Православие, частенько побеждало язычество замещением, благословением превращения языческих обрядов в народные традиции, неким сосуществованием и вообще, неким двоеверием, когда не только богу свечка, а черту кочерга, но еще и домовому плошка. Потом и разделение христианской церкви, и вторжение Орды. Дань и служение этим самым ордынцам до той поры, пока они не стали постепенно переходить в ислам. Княжеский разброд и ненависть, где выживали хитрейшие калиты. Приводившие на земли не только христианские, не столько православные, не просто на русские, а вообще, на братские, разорителей. Некоторым это не помешало стать святыми. Падение Константинополя и возникшее ощущение своей исключительности, осознание себя оплотом единственно правильной веры, сложение из отдельного, пограничного княжества большого государства, требовало и идей, проникавших в сердца. Такое себе единение духовного и мирского происходило с середины 15 века и венцом этому было оформление идеи "Москва- третий Рим" как идеи над-народной, над-русской, как идеи, естественно, имперской. Сакральную, священную силу которой сама империя нашла в православии, но, при этом, выстроила свою собственную пирамиду с императором во главе, как носителем и выразителем этой самой священной власти, где никаких иных "очагов" силы не подразумевалось. Еще для патриарха Никона, как мне кажется, важнейшим виделось развитие идеи Москвы - как главного и единственного центра православия, вокруг которого должны объединиться православные люди и церкви, если они считают себя православными. Деятельность этого патриарха, в том числе послужившая расколу церкви, похоже, была направлена на создание определенной общности православной, если можно так сказать - унификации православия, одинаково близкому греку, литовцу, русскому или украинцу. Вероятно, и идеи возврата Византии были, и определенные личные амбиции, стремление к отделению церкви от государства и подчинению самого государства интересам церкви. Но разве личные амбиции не пишут историю народов?
Какое все это имеет отношение к современности? Самое прямое. Мы продукт жизнедеятельности многих поколений наших предков, если уж быть откровенно точным. Наша культура на чем-то произрастает, чем-то питается и чем-то живет. При чем, несмотря на истинно подвижнические житии отдельных удивительных личностей, живет культура, чаще всего, массами. Очень сложно, порой, отделиться от этой массовости, очень часто этому препятствует само государство в котором ты живешь. Российская империя извела сама свою силу сакральную, превратив духовное житие в политическое. В государственное дело. Мне кажется, и это как раз сегодняшний день - надо отделять зерна от плевел - священное и мирское. Да, романовской и советской империям было удобно иметь мощный рычаг влияния на умы граждан, но православие не может быть просто программой отдельной партии, оно не может быть вообще ограничено! Нет эллина и иудея... Не может сегодня священник быть депутатом любого совета. Не может в принципе! Его жизнь, его постриг, его выбор - служение Богу, а не Мамоне. Священник является гражданином страны безусловно, но не может исполнять свои гражданские функции, раз священный сан принят. Не идет же он воевать! Он уже вне этого. Он уже над этим. Не может он владеть дорогими вещами. Для него нет иных ценностей, кроме духовных. Если кто-то дарит дорогую машину священнику у того не может быть иного пути, чем превратить этот подарок в помощь чадам своим духовным, в помощь нуждающимся, сирым и убогим. Иначе, это мирское ему важнее духовного. Не может и не должно государство строить храмы с таким же упорством, как родители этой самой власти эти же храмы и разрушали. Не имеет право. Даже, если называет себя православным. Храмы строит община этого храма. Так, как может и желает. На свои пожертвования. Но не на поборы. В том, конечно, случае, если важна суть, а не принятые уже из недалекого прошлого практики победных реляций замешанные на "внимании к духовной жизни".
В современном мире очень мало остается священного и сакрального. Плохо это или хорошо - ведает один лишь творец всего сущего. В мире вообще, что сегодня, что вчера - духовный подвиг и мирская жизнь сосуществуют в едином пространстве. И разделить их, часто невозможно. Что правильно - церковь, которая не пошла на поклон к власти, или та, что не оставила служение? Церковь, которая была под синодальным управлением? Церковь, которая существовала под жестким государственным контролем? Либо же церковь, которая является партийным придатком?
Сегодня главы епархий зачастую депутаты партии. При встрече совершенно непонятно как воспринимать его слова, как кого - наставника или депутата? Если он проповедует - божье слово то или предвыборная агитация?
Мы живем в обесцененном мире. И церковь такой же его продукт. Говорят - всякая власть от бога. Ерунда все это. Всякая власть - от общества. Всякая благодать - по вере. Если не может быть беспорочен Папа римский, то и архиерей православный тоже человек. И этот человек, как и любой мирянин - живет. И живет здесь и сейчас. Он впитал в себя мудрость и ошибки веков и предыдущих поколений. Но, кажется, что теперь сам потерял веру в священное. Есть даже некоторое такое отношение к православию как старине, народности глубокой, исконности. То есть, мы-де сейчас вернемся к своим корням, к чистоте народной старины. Ведь тогда такие были старцы, такие святые, а сегодня все измельчали. А ведь это язычество. Только в нем есть круговорот событий. А в христианстве - поступательный ход, стремление к богу. Вчера были подвижники и завтра будут. Но разве можно ожидать благодати поделенной как торт на конфессии, епархии и патриархаты? Тому больше, этому меньше? Разве можно поделить ее вообще, эту благодать? Как можно анафеме предавать своих же братьев-христиан за то же самое, что когда-то вашу церковь создало? Как можно оспаривать священность и правильность единственность языка богослужения, но потом препятствовать других в богослужении на родном языке? Как можно выделяться в отдельную патриархию, а потом других, отделяющихся от вас называть раскольниками? Как можно главе церкви приезжать на празднования крещения на бронепоезде? А, главное, как может представитель церкви призывать прихожан этой церкви не ходить на молебен, посвященный появлению вообще этой самой церкви?! Чей вообще это праздник, есть ли вообще пастыри и пастыри кого?
Устремления многих, духовный поиск всем этим не остановить. Вероятно, поэтому растет число протестантских церквей, увеличивается количество прихожан в католических храмах, тем более, что сегодня нет уже того ощущения истинности, близости и священности и соотнесения себя, своего народа в целом с одной верой. И ощущения необходимости такого соотнесения тоже нет. Когда пастырь от всеобщего, общечеловеческого опускается до местного, ситуативно-мирского, у паствы зарождаются сомнения. Ее культурная жизнь и так пережила периоды отрицания прошлого и его симбиоз с настоящим. Появляется вакуум, который быстро заполняется совершенно разным содержанием и заявления об опасности этого содержания зачастую достаточно смехотворны, исходя как из дискредитации говорящих, как переоценке и личном осмыслении всего, так и достаточной притягательности нового вообще, лишенного груза прошлого. Ведь именно христианство дало жизнь идее о том, что лучшее - впереди, а не уже было в героическом веке. Да и постоянно слышать рассказы о высокой духовности в то время как сталкиваешься в жизни с иным - надоедает. Нельзя жить в воображаемом мире, как Алиса. Побывать интересно, а жить не получится. Мы же такой себе создаем. Говорят о духовности и крадут потихоньку. Освящают автомобили и убивают на них пьяными. Воры и бандиты строят церкви, становятся уважаемыми людьми, поучают. И, раз они донаторы церкви - благодать их коснется. Ведь можно помучить кого-то немножко, пограбить, чтобы разбогатеть, а потом повиниться, пожертвовать, остепениться... а ведь не скажешь против - раскаяние возможно, а прощать завещал Господь. Да только современная культура, вместе с верой все так и не может выбраться из глубокого внутреннего противоречия между тем, что хочется и тем, что правильно...